Двойной секрет. Медовая ловушка

Глава 1

«Медовая ловушка» (англ. Honey trap) – практика спецслужб, связанная с использованием романтических или сексуальных отношений в политических или военных целях, включая шпионаж и диверсии.

Суть этого способа заключается в том, чтобы вовлечь жертву, будь то мужчина или женщина, в близкие отношения с представителями противоположного пола с целью возможной вербовки.

Глава 1

Улыбайся, Ева. Просто улыбайся и смотри прямо в глаза этим напыщенным павлинам. В конце концов, ничего сложного – всего лишь нужно втереться в доверие к двум потенциальным преступникам. 

Один из которых страдает комплексом великого поэта, а второй, наверное, коллекционирует черепа своих врагов на полке рядом с томиками Достоевского.

Одернула пиджак и постучала в дверь с золотой табличкой «Пушкин и Островский». Три коротких удара – вежливо, но уверенно. Как меня учили. Как подобает женщине, которая претендует на должность помощницы двух самых влиятельных бизнесменов в городе.

– Войдите, – раздался глубокий мужской голос.

Ну вот, сейчас войду, а они сидят там в креслах и поглаживают белых персидских кошек, как злодеи из шпионских фильмов.

Толкнула тяжелую дверь, вошла в просторный кабинет. Высокие окна от пола до потолка, безупречно белые стены, украшенные современными картинами в минималистичных рамах. По центру комнаты – массивный стол черного дерева. За ним – двое мужчин.

Впрочем, нет. Только один – высокий, с военной выправкой и шрамом над правой бровью. Александр Пушкин, тридцати восьми лет, бывший спецназовец, имеет лицензию на ношение оружия, коллекционирует антикварные пистолеты.

Конечно, коллекционирует пистолеты. Что еще может коллекционировать человек с фамилией Пушкин? Стихи Лермонтова?

– Ева Вольская? – уточнил мужчина, и его серые глаза просканировали меня с головы до ног.

– Да, это я, – голос прозвучал тверже, чем я ожидала.

– Присаживайтесь, – указал на кресло напротив стола. – Меня зовут Александр Сергеевич Пушкин. И нет, я не пишу стихи.

А у него наверняка заготовлена коллекция подобных фраз на все случаи жизни. Интересно, он на дуэль тоже приглашает при первой встрече или это бонус для избранных?

– Очень приятно, – пожала его крепкую руку и села в предложенное кресло. – А второй…

– Мой партнер задерживается, – перебил Пушкин. – Начнем без него. Ваше резюме впечатляет. Три языка, опыт работы в международных компаниях… – он взглянул на лежащую перед ним папку. – Почему вы хотите работать именно у нас?

Потому что я должна найти доказательства ваших темных делишек, чтобы спасти своего отца. Но об этом в резюме, конечно, не напишешь.

– Ваша компания известна своими инновационными подходами и стабильным ростом даже в кризисные времена, – выдала заученную фразу. – Я хочу быть частью успешной команды.

– Стандартный ответ. А правду? – Пушкин усмехнулся.

Я почувствовала, как к щекам приливает кровь. Этот человек умел читать людей.

Спокойно, Ева. Ты готовилась к этому. Смесь правды и лжи – лучший коктейль.

– Если честно, мне нужна эта работа. Очень, – я позволила голосу дрогнуть. – У меня личные обстоятельства, требующие стабильного дохода.

– Личные обстоятельства? – мужчина наклонил голову. – Болезнь? Долги?

А ты не слишком ли любопытный для первого собеседования? Может, еще размер лифчика спросишь?

– Семейные проблемы, – уклончиво ответила я. – Ничто не помешает моей работе, уверяю вас.

Дверь кабинета распахнулась, и вошел второй мужчина.

Феликс Островский, тридцати пяти лет, выпускник МГИМО, владеет тремя языками, бывший шахматист, ходят слухи о связях с политической элитой. Недавно остриг свои длинные волосы, судя по движению, которым он машинально попытался их зачесать назад.

А вот и наш интеллектуал пожаловал. Готова поспорить, что у него есть какая-нибудь претенциозная цитата для каждой ситуации.

– Прошу прощения за опоздание, – улыбнулся Островский, демонстрируя ямочки на щеках. – Непредвиденная встреча с… непредвиденными обстоятельствами.

– Как поэтично, Феликс, – с легкой иронией отозвался Пушкин. – Знакомься, наша потенциальная помощница – Ева Вольская.

Островский пристально посмотрел на меня своими карими глазами с золотистыми крапинками. Этот взгляд был не таким холодным, как у Пушкина, но более… изучающим. Словно я была загадкой, которую ему не терпелось разгадать.

Только не говори что-нибудь про вольный дух или волчью натуру, обыгрывая мою фамилию. Пожалуйста.

– Вольская… Интересная фамилия. От слова «воля», полагаю? – он пожал мне руку, задержав ее в своей чуть дольше необходимого. – Свободолюбивая натура?

И как я догадалась? Еще бы спросил, не родственница ли я графу Вольскому из какой-нибудь дворянской линии.

– Просто фамилия, – я пожала плечами, стараясь выглядеть невозмутимой под его пристальным взглядом.

– Не бывает «просто фамилий», – он легко присел на край стола. – Как не бывает случайных встреч.

– Феликс, мы проводим собеседование, а не философский вечер, – вмешался Пушкин. – Давай к делу.

Прямо как в досье: один педантичный интеллектуал, второй – военная прямота. Идеальный тандем для манипуляций и обмана. И оба смотрят на меня так, будто видят насквозь.

Несмотря на свою подготовку, я чувствовала, как потеют ладони. Эти двое были не такими, как я ожидала. Более… настоящими.

– Расскажите, как вы справляетесь с конфиденциальной информацией? – Пушкин барабанил пальцами по столу, не сводя с меня глаз.

– Абсолютная конфиденциальность – это основа доверия, – старалась говорить уверенно. – Я понимаю, что в вашем бизнесе это особенно важно.

Конечно, особенно когда речь идет о промышленном шпионаже и отмывании денег. Я сама бы на вашем месте проверяла каждого сотрудника под микроскопом. Но моя репутация сейчас идеальна, кто надо и где надо ее почистили.

– Вы очень правильно это понимаете, – Островский улыбнулся. – А что если… – он взял со стола ручку и начал вертеть ее между пальцами, – что если вам предложат деньги за информацию о нас?

«Я уже продалась, только не за деньги», – пронеслось в голове, но я быстро отогнала эту мысль.

– Я не продаюсь, – твердо сказала, глядя ему прямо в глаза.

Это была первая искренняя фраза за все собеседование.

– Все продаются, – возразил Пушкин. – Вопрос лишь в цене и валюте.

– Саша, не пугай девушку своим цинизмом, – Островский негромко рассмеялся. – Хотя он прав, Ева. У каждого есть своя цена. Просто не всегда это деньги.

Если бы вы только знали, какой ценой я здесь оказалась…

– Что ж, – Пушкин встал, давая понять, что собеседование окончено. – Мы свяжемся с вами.

Конечно. То есть никогда не звоните нам, мы сами вам не позвоним. Классика.

– А какой ваш любимый поэт, Ева? – когда я уже встала, чтобы уйти, Островский неожиданно спросил.

Что за странный вопрос? Это какой-то тест? Не говори «Пушкин», не говори «Пушкин»…

– Лермонтов, – ответила, удивив саму себя.

– Интересно, – Островский обменялся быстрым взглядом с Пушкиным. – Нет, я не Байрон, я другой…

– Еще неведомый избранник, как он, гонимый миром странник, но только с русскою душой, – неожиданно для себя закончила я цитату.

Пушкин усмехнулся.

– Поэзия теперь не в моде, но… должно быть, вам нравится бросать вызов.

А вот и дуэль. Не прошло и пяти минут.

– Когда это необходимо, – посмотрела мужчине прямо в глаза.

– В таком случае, – Островский протянул мне визитку, – приходите завтра к девяти. Испытательный срок две недели.

Я растерянно взяла карточку.

– Вы… берете меня?

– Лермонтов решил, – пожал плечами Пушкин. – Кто я такой, чтобы спорить?

Когда я вышла из здания на улицу, меня трясло. Прислонилась к стене, пытаясь собраться с мыслями. Я сделала это – проникла в логово врага. Но что-то подсказывало мне, что эти двое совсем не те, кем их описывали в спецслужбах.

Что ж, Ева, добро пожаловать в медовую ловушку. Только кто здесь мед, а кто в ловушке – еще большой вопрос.

Глава 2

Дуэль – дело тонкое. Особенно когда один из дуэлянтов – твой потенциальный босс с фамилией Пушкин. У моего мозга совсем нет фантазии для ночных кошмаров.

Резкий звук выстрела заставил меня подскочить на кровати. Сердце бешено колотилось, а на лбу выступила испарина. Провела рукой по волосам, пытаясь успокоиться. За окном было еще темно, электронные часы на прикроватной тумбочке показывали 3:44.

Сон был таким реальным. Холодный зимний день, двое мужчин стоят друг напротив друга с пистолетами. Один из них – мой будущий босс Александр Пушкин, с той же военной выправкой и пронзительным взглядом. Второй… Дантес? Почему-то его лицо постоянно менялось, было размытым. И в какой-то момент, за мгновение до выстрела, я увидела в нем черты… отца.

Мое подсознание, ты слишком буквально воспринимаешь происходящее. Не все Пушкины должны стреляться на дуэлях. И почему там был отец? Это уже чересчур – даже для тебя.

Накинула халат, подошла к окну. Город спал, лишь редкие огни такси проносились по улицам. Дождь мелкими каплями стучал по стеклу, словно кто-то нетерпеливо барабанил пальцами. Как папа, когда о чем-то глубоко задумывался.

Тишина ночной квартиры давила на виски. В такие моменты одиночество ощущалось особенно остро. Раньше я могла позвонить отцу в любое время – он всегда брал трубку, даже на задании. «Для тебя я на связи 24/7, малышка», – говорил он.

Теперь между нами были тюремные стены и обвинение в государственной измене.

Достала из тумбочки фотографию – единственную, которую позволила себе оставить. На ней мы с отцом в горах, за год до его ареста. Последний наш совместный отпуск. Его лицо счастливое, открытое. Ветер треплет светлые волосы – такие же, как у меня. Мы похожи, все всегда это говорили.

Таким я его помню. Не тем осунувшимся человеком за тюремной решеткой, каким видела его в последний раз месяц назад.

Держись, папа, я тебя вытащу. Обещаю.

Воспоминания накатили волной. Вот он учит меня стрелять на полигоне – я ведь и правда хорошо стреляю, хотя моим боссам знать об этом не обязательно. Вот мы вместе готовим свой фирменный ужин на Новый год – запеченную утку с яблоками. Вот он шутливо грозит пальцем моему первому парню… Боже, как давно это было.

«Ты самая сильная девочка на свете, Евушка. Но никогда не лезь в игры спецслужб», – его слова звучали в голове отчетливо, будто он был рядом. Как иронично. Именно этим я сейчас и занималась – влезала в самый центр шпионской игры.

Горло сдавил спазм, и я с удивлением поняла, что плачу. Слезы, которые я так старательно сдерживала последние полгода, наконец прорвались. Села прямо на пол у окна, обхватив колени руками, и позволила себе эту минутную слабость. Только минутную – больше нельзя. Завтра важный день.

Когда дыхание выровнялось, я вытерла глаза и встала. В памяти всплыл холодный кабинет полковника Сердюкова и наш разговор, изменивший все.

– Мы знаем, что он невиновен, – сказал он тогда, постукивая ручкой по папке с личным делом моего отца. – Но доказать это можем только с вашей помощью. Пушкин и Островский причастны к фальсификации дела вашего отца. Найдите доказательства их преступной деятельности – и ваш отец будет свободен.

Я помнила, как сжались мои кулаки под столом. Как внутри разливалась холодная решимость.

– Почему именно я?

– Потому что вы его дочь. Потому что у вас идеальное резюме для этой работы. И потому что у вас нет выбора, если хотите снова увидеть отца на свободе, – ответил мужчина с улыбкой, не затрагивающей глаза.

А если они невиновны? Если это очередная игра спецслужб, и я просто пешка? Что, если я разрушаю жизни невиновных людей ради той же системы, которая сломала жизнь отцу?

Эти мысли преследовали меня с момента согласия на операцию. Но выбора действительно не было. Отец сидел в тюрьме, его здоровье ухудшалось, а доказать его невиновность стандартными способами не получалось. Система работала против него. И если единственный способ спасти его – пойти против системы ее же методами, я была готова.

Заснуть снова я не смогла. Сварила себе крепкий черный кофе без сахара – единственное, что помогало мне думать яснее. Горький вкус разлился по языку, принося странное успокоение. Отец всегда морщился, глядя на мою любовь к черному кофе: «Как ты это пьешь? Это же гудрон!»

В нашей семье кофеманом была мама. До ее смерти от рака, когда мне было шестнадцать, наш дом всегда пах свежезаваренным кофе. Может, поэтому я и пристрастилась к нему – чтобы сохранить эту невидимую связь.

До звонка будильника оставалось еще три часа, но день уже начался. Я открыла шкаф, рассматривая свой небогатый гардероб. Первый рабочий день – это всегда важно. Особенно когда ты играешь роль.

Что надеть шпионке, которая притворяется обычной помощницей? Что бы выбрала Мата Хари, если бы устраивалась на работу в инвестиционную компанию?

В конце концов я остановилась на строгом костюме серого цвета с узкой юбкой чуть ниже колен. Волосы решила собрать в аккуратный пучок – никаких легкомысленных локонов. Минимум косметики, скромные серьги, туфли на низком каблуке.

Идеальный образ серьезной бизнес-леди. Никто не догадается, что под этой маской – дочь предположительно опороченного разведчика, ищущая доказательства для его спасения.

Еще раз просмотрела досье на обоих боссов. Александр Пушкин – бывший военный, хороший стрелок, коллекционер антикварного оружия. Человек с жесткими принципами и прямым характером. Феликс Островский – интеллектуал, ценитель искусства, известен своим острым умом и не менее острым языком.

Задержалась на одной из фотографий в досье – Пушкин и Островский на благотворительном вечере. На заднем плане, почти у самого края снимка, виднелась размытая фигура отца. Это было за два месяца до его ареста. Знали ли они уже тогда, что планируют его подставить? Или, может быть, все было иначе, не так, как мне представил полковник Сердюков?

Интересная пара. Мог ли хоть один из них подставить моего отца? Или оба? И как я это выясню, не выдав себя?

К шести утра я была полностью готова. Волосы уложены, костюм сидит идеально, в сумке – блокнот для записей и диктофон, замаскированный под обычную флешку. В кармане – помада с встроенной камерой, одно из технических чудес, которыми снабдил меня полковник Сердюков.

– Будьте осторожны, Ева Игоревна, – сказал он, передавая мне эти шпионские игрушки. – Эти двое не так просты, как кажутся. Особенно не доверяйте Островскому – за этим интеллигентным фасадом скрывается безжалостный человек.

Посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Строгая, компетентная, ничем не примечательная помощница. Никто не заподозрит, что за этим фасадом скрывается девушка с миссией.

Ева Вольская, добро пожаловать в мир корпоративного шпионажа. Сегодня твой первый рабочий день в логове монстров. Точнее, двух монстров.

Выпила еще одну чашку кофе, чувствуя, как кофеин разгоняет кровь по венам. Сегодня мне понадобится вся моя концентрация и внимание. Я не имею права на ошибку. Цена слишком высока – жизнь и свобода отца.

Когда я вышла из квартиры, небо начало светлеть. Дождь прекратился, оставив после себя влажный воздух и запах свежести. Новый день. Начало моей новой, фальшивой жизни. И где-то в конце этого пути – свобода для отца. По крайней мере, я очень хотела в это верить.

Что ж, господа Пушкин и Островский, приготовьтесь. Медовая ловушка расставлена. Только вот кто в итоге окажется пойманным – большой вопрос.

Глава 3

Глава 3

Говорят, первый день на новой работе всегда запоминается. Интересно, как долго мне будут сниться кошмары об этом?

Офис компании «Пушкин и Островский» занимал два верхних этажа стеклянного бизнес-центра в центре города. Поднялась на лифте и на мгновение замерла перед стеклянными дверями с золотым логотипом.

Глубокий вдох. Профессиональная улыбка. Расправленные плечи. Вперед, Ева.

Внутри меня встретила эффектная брюнетка за стойкой ресепшен. Ее безупречный макияж и идеальная осанка заставили меня почувствовать себя школьницей на первом дне занятий.

– Ева Вольская? Вас уже ждут, – она окинула меня оценивающим взглядом, который сказал больше, чем тысяча слов.

«Новенькая. Интересно, насколько долго продержится».

О, я тебя тоже оценила, дорогуша. Столько ботокса, что если чихнешь – лицо треснет.

Она проводила меня до большого кабинета в конце коридора. Пушкин уже был там, погруженный в изучение каких-то документов. На его столе стояла большая кружка с надписью «Не шути со мной, или вызову на дуэль».

Серьезно? Он еще и сувениры с этой шуткой заказывает? Или это подарок для «любимого» босса от сотрудников?

– Доброе утро, Александр Сергеевич, – произнесла, останавливаясь у входа.

Он поднял взгляд и кивнул.

– Восемь пятьдесят семь. Похвально. Пунктуальность – признак профессионализма.

А зануда с секундомером – признак невыносимого босса.

– Ваш стол там, – он указал на небольшой стол у окна. – Мой предыдущий помощник был несколько… неорганизованным. Все бумаги придется разобрать заново.

Подошла к указанному месту и с трудом сдержала вздох. «Неорганизованный» было мягким преуменьшением. Стол буквально тонул в хаосе документов, скрепок и стикеров.

Археологические раскопки папирусов в Египте выглядят более структурированными, чем это.

– Я разберусь, – заверила, опуская сумку на свободный уголок стола. – С чего лучше начать?

Пушкин уже снова уткнулся в свои бумаги.

– С кофе. Черный. Без сахара.

Хотя бы в этом мы похожи.

– Конечно, – я развернулась к двери, и тут в кабинет вошел Островский.

Феликс выглядел так, словно сошел с обложки модного глянца. Идеально сидящий костюм цвета графита, дорогие часы, запах тонкого одеколона. Он машинально провел рукой по коротко стриженным волосам – тот самый жест, о котором я читала в досье.

– Доброе утро, новая звезда нашего офиса, – он улыбнулся, демонстрируя свои знаменитые ямочки на щеках. – Как проходит первое знакомство с нашим уютным гнездышком?

Уютное гнездышко? Больше похоже на место преступления, где убили организованность.

– Пока только осваиваюсь, – кивнула на заваленный бумагами стол.

Островский хмыкнул.

– Да, Петрович был гением хаоса. Вы не представляете, сколько важных контрактов мы нашли у него в коробке из-под пиццы.

Пушкин поднял взгляд от документов.

– Ева собиралась сделать кофе, – он многозначительно посмотрел на меня.

– О, и мне тоже, пожалуйста, – тут же отреагировал Феликс. – Но с молоком и одной ложкой сахара. А еще лучше – латте с миндальным молоком, если у нас есть.

Конечно, как я могла забыть про стереотипное «принеси кофе» в первый рабочий день? Может, еще и туфли почистить?

– Кофемашина на кухне в конце коридора, – пояснил Пушкин, заметив мой невысказанный вопрос. – Дарья с ресепшен покажет.

Через полчаса я вернулась с двумя чашками кофе, умудрившись не только найти кухню, но и раздобыть миндальное молоко для капризного Островского. Надо признать, на кухне было больше порядка, чем на моем новом рабочем месте.

Остаток утра я провела, разбирая хаос. К обеду мне удалось рассортировать документы по папкам и создать подобие системы. Пушкин периодически просил принести ту или иную бумагу, а затем придирчиво рассматривал мою работу, будто искал недостатки. Островский же постоянно отпускал шуточки, как только Пушкин выходил из кабинета.

– Не обращайте внимания на его суровость, – сказал он, наклонившись к моему столу так, что я почувствовала запах его парфюма. – Наш Саша просто проверяет вас на прочность. Вы же понимаете, что не каждый может работать с человеком, которого в школе дразнили Пушкиным-Чижиком.

Серьезно? Он сейчас сплетничает о своем партнере со мной – человеком, которого знает меньше суток?

Натянуто улыбнулась и вернулась к своим бумагам. Мне нужно было завоевать их доверие, а не вникать в их междоусобицы.

После обеда ситуация стала еще интереснее. Пушкин вызвал меня к своему столу.

– У меня для вас задание, – он протянул мне визитку. – Нужно съездить в оружейный салон «Арсенал» и забрать мой заказ. Они уже предупреждены.

Я взяла визитку, стараясь не выдать своего удивления.

– Заказ? Какой именно?

– Пистолеты, – он произнес это так буднично, словно речь шла о канцелярских скрепках. – Два антикварных дуэльных пистолета восемнадцатого века. Коллекционные. Не беспокойтесь, они не заряжены, – он улыбнулся своей редкой улыбкой. – Хотя для дуэли вполне подойдут.

Ну конечно, дуэльные пистолеты. Никто и не сомневался. Интересно, у него есть хоть одно хобби, не связанное с навязчивой идеей кого-то пристрелить?

– Я… – начала было, но в разговор вмешался Островский, до этого момента с ухмылкой наблюдавший за нами.

– Саша, нельзя так сразу пугать новых сотрудников, – он покачал головой. – Ева, не слушайте его. У меня для вас задание поинтереснее.

Мужчина достал из ящика стола конверт и передал мне.

– Нужно заехать в антикварный магазин «Хронос» и забрать оттуда коня.

Я моргнула.

– Коня?

– Шахматного, – уточнил он с усмешкой. – Из редкого набора слоновой кости восемнадцатого века. Единственную отсутствующую фигуру наконец нашли и отреставрировали.

Пистолеты и шахматный конь. Я попала в какую-то странную версию «Служебного романа». Только вместо статистических отчетов мне поручают перевозить антиквариат. Что дальше – забрать из химчистки камзол Петра Первого?

– Конечно, я заеду в оба места, – согласилась, пряча визитки в карман пиджака.

– Только сначала в «Хронос», – тут же заявил Островский.

– Нет, «Арсенал» ближе к офису, логичнее начать с него, – возразил Пушкин.

Они смотрели на меня, словно два ребенка, спорящих из-за игрушки.

Господи, они серьезно? Два успешных бизнесмена, а ведут себя, как дети в песочнице.

– Я составлю оптимальный маршрут, учитывая пробки.

Оба кивнули, явно довольные моим решением.

Через час я уже сидела в такси, направляясь в оружейный салон «Арсенал». Решила начать именно с него – не потому, что он был ближе, а потому, что оружие представляло больший интерес для моего задания. Кто знает, может быть, именно эти пистолеты как-то связаны с делом отца?

Интересно, многие ли офисные работники в свой первый день перевозят антикварное оружие? Надеюсь, меня не остановит полиция. «Офицер, это не то, что вы думаете! Я просто доставляю дуэльные пистолеты для своего босса, который обожает угрожать людям дуэлью. А что такого?»

В оружейном салоне меня встретил улыбчивый мужчина средних лет.

– А, вы от Александра Сергеевича! – он радостно кивнул, когда я представилась. – Он предупреждал, что пришлет свою новую помощницу. Подождите минутку.

Он скрылся в подсобке и вернулся с деревянным футляром, обитым изнутри красным бархатом. В нем лежали два изящных пистолета с гравировкой.

– Настоящие красавцы, – с гордостью сказал продавец. – Пара дуэльных пистолетов мастера Лепажа, изготовлены для русского дворянина по специальному заказу. Александр Сергеевич охотился за ними несколько лет.

Неужели? Какая неожиданность. Человек по фамилии Пушкин собирает дуэльные пистолеты. Лепаж. Где-то я уже это слышала… Ах да, из тех самых пистолетов стрелялся настоящий Пушкин с Дантесом. Конечно, какие же еще?

Я вежливо кивнула, подписала бумаги и, крепко держа футляр, вернулась в такси.

Следующей остановкой был антикварный магазин «Хронос» – изысканное место с претензией на элитарность. Внутри пахло полиролью и деньгами.

– Мы ждали вас, – произнес седовласый старик за прилавком, когда я объяснила цель визита. – Феликс Аркадьевич уже звонил. Шахматный конь ждет своего хозяина.

Он бережно достал из сейфа маленькую фигурку из пожелтевшей слоновой кости. Конь был настоящим произведением искусства – тонкая работа, каждая деталь прорисована с невероятной тщательностью.

Ну конечно, непременно из слоновой кости. Потому что обычные пластиковые шахматы для интеллектуальных снобов недостаточно хороши. Интересно, сколько стоит эта игрушка? Наверное, как моя месячная зарплата.

– Последняя недостающая фигура в коллекции, – с благоговением произнес старик. – Феликс Аркадьевич искал ее три года. Передайте ему, что мы рады были помочь.

Осторожно взяла маленькую коробочку с шахматным конем и положила ее в сумку. Теперь у меня был полный комплект: дуэльные пистолеты и шахматный конь. Нелепость ситуации не ускользнула от моего внимания.

Первый рабочий день помощницы: принеси кофе, разбери бумаги, забери антикварное оружие и редкую шахматную фигуру. Стандартный набор офисных обязанностей, ничего необычного.

Когда я вернулась в офис, оба босса были на месте и, казалось, только и ждали моего возвращения. Пушкин тут же вскочил, когда я вошла с футляром в руках.

– Наконец-то! – он бережно принял деревянный ящик и открыл его. Выражение его лица смягчилось, когда он увидел пистолеты. – Великолепны, не правда ли?

Кажется, у нашего Пушкина с этими пистолетами отношения серьезнее, чем у меня с моим бывшим.

– Очень красивые, – согласилась я, доставая из сумки коробочку с шахматным конем. – А вот и ваша фигура, Феликс Аркадьевич.

Островский с не меньшим трепетом принял коробочку и осторожно извлек фигурку.

– Идеально, – прошептал он. – Теперь коллекция полная.

Я стояла между ними, наблюдая, как два взрослых мужчины радуются своим приобретениям, словно дети в рождественское утро.

Вот они – главные подозреваемые в деле моего отца. Главные злодеи страны, за которыми охотятся спецслужбы. Один обожает дуэльные пистолеты, другой – шахматные фигурки из слоновой кости. Прямо Бонни и Клайд мира корпоративного шпионажа.

– Вы справились отлично, Ева, – Пушкин наконец оторвался от своих пистолетов. – Не каждый новый сотрудник проходит такой… нестандартный тест в первый день.

– Тест? – я моргнула.

– Разумеется, – Островский подмигнул мне. – Мы всегда проверяем, как новички справляются с необычными поручениями. Вы бы видели лицо предыдущего помощника, когда мы отправили его забрать чучело медведя из таксидермической мастерской.

Так вот почему предыдущий помощник был «неорганизованным». Он просто сбежал от этих двух сумасшедших коллекционеров.

– Рада, что прошла испытание, – натянуто улыбнулась.

Пушкин и Островский обменялись довольными взглядами.

– Что ж, – Пушкин закрыл футляр с пистолетами. – Теперь можете вернуться к разбору документов. К завтрашнему утру стол должен быть в идеальном порядке.

Как скажете, товарищ директор. Может, еще и полы помыть перед уходом?

– Конечно, Александр Сергеевич, – кивнула и направилась к своему столу, чувствуя на себе их взгляды.