Один

Роберт посмотрел в окно. За окном было пасмурно, моросил дождь.

Сначала Роберт хотел спуститься и проверить запер ли он входную дверь на засов, уж больно ветер был сильным. Но, поразмыслив, решил, что для начала неплохо было бы выпить чашку кофе.

Перемолов в ручной кофемолке кофейные зерна, мужчина закинул получившийся порошок в турку, налил в нее воды и поставил на походную плиту, не забыв открыть вентиль газового баллона.

Повернувшись спиной к плите и лицом к окну, Роберт скривился от боли, пронзившей его правый бок. Эта боль не давала ему спать уже как девятый день, хотя по ощущениям прошла целая вечность.

– Кстати, о вечности, – прошептал Роберт и обвёл взглядом комнату, в которой жил.

Быт на маяке не был слишком тяжел, особенно для мужчины крепкого телосложения, коим и был Роберт. Рыжие волосы, собранные в хвост, рост под два метра и тело, в котором больше мышц, чем жира, – всё это позволяло ему легко справляться с повседневными задачами. Однако вынужденное одиночество не добавляло этой работе романтизма.

Несмотря на то, что Роберт регулярно мазал больное место обезболивающей мазью и даже делал себе уколы, боль не уходила и с каждым днем становилась все сильнее. Иногда доходило до галлюцинаций, из-за которых он не мог нормально спать по ночам. Снотворные не помогали, а если ему и удавалось заснуть, то снились жуткие кошмары. От них его и спасало кофе.

Погрузившись в свои мысли, Роберт не заметил, как кофе зашипел и вылился через край посеребрённой турки. По комнате распространился запах горелого кофейного зерна. Мужчина выругался. Перелив остатки кофе в кружку с надписью «Любимому папе», он уселся в кресло.

– Здравствуй, Роб! – раздался в комнате громкий чужой голос.

Роберт поперхнулся и уронил кружку на стол.

– Право, что делает с людьми необходимость оказаться в одиночестве и нести аскезу! – продолжал голос. – Каково это – остаться последним человеком на земле, дорогуша? Быть, так сказать, оплотом человечества?

Роберт вскочил с места и замахал руками в воздухе, как будто надеясь поймать того, кто с ним разговаривал.

– Началось, – прошептал Роберт.

– Что началось-то, Роб? Твое поехавшее сознание, породившее меня на свет? Так сколько ты в этом маяке уже торчишь, а? Напряги память, попробуй вспомнить! – не унимался чужеродный голос.

Роберт устало опустился обратно в кресло. Действительно, вопросы, заданные голосом, иногда погружали его в такую пучину размышлений, из которой было сложно, а подчас и невозможно, выбраться.

Вопрос о времени нахождения Роберта на маяке застал мужчину врасплох. Роберт попытался вспомнить, как он здесь оказался, и чем больше он пытался это сделать, тем отчетливее осознавал, что не помнит, как оказался на маяке: его память ясно говорила ему, что он всегда жил на маяке, но что вот-вот должен прибыть сменщик, дабы сменить Роберта на этом одиночном посту, однако, коллега до сих пор не прибывал.

Взгляд Роберта упал на полупустую кружку на столе.