Почти роман почти в письмах
Почти роман почти в письмах.
15.10.07
Совершенно неожиданно появился новый поклонник в жизни Лили. Это Алоизий Вениаминович Петренко (в обиходе ПАВ). Они увиделись с ним недавно на защите его кандидатской диссертации и… закрутилось что-то… Он дал ей свой новый номер телефона, а потом очень волновался перед защитой. Вечером Лиля получила смс:
«Спасибо за моральную поддержку. Очень хорошо, что Вы у нас на кафедре. Алоизий.»
Лиля несколько оторопела от такого послания и ответила:
«Была очень рада присутствовать на Вашей защите и вообще видеть и слышать. Надеюсь, как-нибудь увидимся. Лилия.»
А перед вскоре проходящей конференцией он позвонил и пригласил посетить ее вместе, сказав, что там будут многие наши кафедральные и он тоже и тема будет интересная. Лиля не смогла найти причин, что бы отказать и согласилась.
Она приехали туда с подружкой, не имеющей отношения к теме конференции, но желающей просветиться на этот счет, и вскоре они наткнулись на Алоизия в холле. Так как он с кем-то беседовал, девушки пошли по своим делам, но не тут–то было, далеко им уйти не удалось. Спустя пять минут он догнал их у витрины с книгами, и уже втроем они пошли на поиски туалета-буфета. Наткнувшись на второе, завернули. Услышав Лилино желание о шоколадке и чае он взял и то и другое.
– Вы будете меня угощать? – видя желание молодого человека произвести хорошее впечатление, все же спросила Лиля.
– Да, – испугано, но с вызовом глядя в глаза девушки, немного суетливо ответил Алоизий.
Всю конференцию он развлекал ее кулуарными кафедральными тайнами, немного дергался, но изо всех сил проявлял находчивость и эрудицию. Потом они ехали вместе какую-то часть пути, а вечером Лиле пришла смс:
«Было очень приятно тебя видеть (можно на «ты»?), хотя постоянно ощущал некоторое беспокойство. До встречи через неделю?»
Надо сказать, что через неделю должно было произойти очень интересное тематическое медицинское мероприятие. И мысль о переходе на «ты» всё время общения с Алоизием приходила Лиле на ум, но тогда она решила, что действовать первым должен мужчина, а она примет… И ответила:
«Мне тоже было очень приятно увидеться. А почему беспокойство? По-моему, мы чудесно провели время».
Надо ли говорить, что Лиля была немного в шоке от начала переписки!
Но это оказалось только начало! Буквально через день она получила следующую смс:
«Привет! Сможешь ли помочь в подготовке застолья на кафедре? Кое-что написал на е-mаil, посмотри. Спасибо».
«Думаю, что смогу помочь. Вечером залезу в почту, посмотрю».
«А повод для застолья, не твоя ли защита?»
«Вы чрезвычайно догадливы, мэм. Заранее благодарю».
Но основной сюрприз ждал Лилю в почтовом ящике, там было целое сочинение на «тему»…
«…мне всегда очень приятно быть рядом с тобой, но в то ж время напряженно и тревожно: нужно сохранить реноме старшего коллеги и как можно глубже скрыть сильное чувство огромной симпатии к тебе, что не всегда получается сделать, как минимум на телесном уровне (частые отлучки в туалет во время последней конференции – тому доказательство).
Алоизий Петренко, твой поклонник…»
Прочитав, Лилия выдохнула и про себя подумала: «По-моему, в комментариях не нуждается».
А сегодня он хочет подтверждения…
«Пойдёшь ли, Лилечка, в четверг на вышеуказанное мероприятие? Я узнал, сказали, оно состоится».
«Конечно, пойду, как я могу пропустить такое?»
Позже последовало письмо с сайта социальной сети, что он не может там зарегистрироваться, чтобы принять ее предложение стать друзьями, и поэтому взаимности пока не получится. Затем, видимо смутившись собственным любопытством, спросил на английском замужем ли Лиля. А она, решив не облегчать ему задачи, ответила вопросом: «Как ты думаешь?»
«Вот это мне нравиться! – подумала Лиля с улыбкой, – мужчина завоёвывает себе место в моей жизни! И никак иначе!»
И мужчина времени даром не терял. За пять последующих дней были они с Лилей на мероприятии. Там он рассказывал ей чудные смешные истории. Они общались, много разговаривали и гер Петренко продолжал письма на тему… Лиля как-то поделилась с Алоизием своими увлечениями и желанием посетить тем же вечером индийский праздник. Молодой человек ее увлечений не разделил, но вечером завязалась переписка:
– Беспокойства сегодня не было, только желание подольше побыть с тобой, – начал он с ответа на Лилин вопрос, не беспокоит ли беспокойство.
P.S. О мегаломанических идеях никому не говори, – продолжил он, продолжая тему его мечтаний юности.
– Никому ни за что не скажу, – улыбаясь их маленькой тайне, написала Лиля.
– Как индуистские боги? Шестируки или семикрылы? Сможешь пойти в кино во вторник в 15.00? Хороший фильм. – Алоизий явно делал смелые шаги в отношении Лилии, прикрываясь интересом к ее увлечениям. Она это видела и принимала условия игры.
– Боги очень красивые, как и сами люди. Сфотографировалась со Свамиджи. Был концерт с песнями и плясками, национальная еда. Мне всё очень понравилось. Во вторник точно не знаю, буду знать во вторник же утром. Потом, подумав, добавила:
– Да, кстати …я не замужем.
– Да, кстати, ты хороший доктор. Твои замечания относительно вчерашней больной полностью совпали с моими (гордись собой). К.М.Н. А.В. Петренко.
– Я не волшебник, я только учусь, – вновь улыбаясь такой грубой лести Алоизия, причем адресованной как ей, так и себе самому, ответила Лиля.
– Да поможет вам свами в науке познания душ человеческих. Просветлённый гуру от ДД.ММ.ГГ (вы – свидетель этого посвящения).
«Да, собой он явно гордится, – подумалось Лилии, – ладно, процесс идёт, а там видно будет».
22.10.07
~~~
И события не стояли на месте, а как им свойственно всё развивались и развивались. Алоизий заходился в страстях, выражая всю боль еврейского народа то в пространных письмах, в которых он словно рассуждал сам с собой, то в коротких и резких марш-бросках, вибрирующих интеллектуальным хвастовством. Лиле порой казалось, что в ее лице он нашел публику, способную стать зеркальной опорой, ибо разглагольствовать перед самим собой даже такому увлеченному человеку, как Алоизий, было как-то неудобно. Очередной переписочный заплыв Алоизий начал совершать со вчерашнего утра:
– 1:0 в твою пользу. Апгар – это сильно. Можно не продолжать .Более дебильного вопроса, чем по е –мейл не придумаешь. Стыдно…Я молчу.
– Как говорил один из моих любимых персонажей: «Вопросы надо задавать уместно и своевременно…» Я просто уверена, что Вы, доктор, справитесь с этой задачей!
– Боюсь, мисс, что научиться этому нельзя, это врождённое. Да я в этом и не обманываюсь, а лишь уповаю на Вашу благосклонность и прощение.
– Психиатр, не умеющий задавать вопросы…Неубедительно, но всё равно, благосклоняюсь и прощаю…
– Лилечка, милая, Вы задеваете за живое… Хочу сказать в своё оправдание (если можно?) что ЭТО имеет ну очень далёкое отношение к психиатрии.
– А к чему ЭТО имеет близкое отношение?
– К умению понимать чувства человеков и в этой науке, как я понимаю, Вы опережаете меня на вечность. Не знаю возможно ли здесь вообще обучение?
– Учитель показывает возможность, а Ученик делает это возможным для себя…
– Если учитель верит в возможность обучения и готов жертвовать временем –это так .Одно смущает меня: как бы плата за учёбу не была слишком высока для ученика.
– Слово «жертвенность» я бы хотела заменить на «посвящение» Ведь пожертвовать чем–либо значит сделать что-то неприятное, ненравящееся. А насиловать себя – нехорошо. А плата?…Обмен должен быть равноценным. И никак иначе…
– С поправкой согласен, особенно в свете Вашего общения со Свами. Всё должно быть естественно и приносить радость, как у индусов? Бегу лечить больных, я на дежурстве.
Лиля любила комплименты. Она даже любила лесть, так как хорошо ее различала и видела причины, побуждающие ей льстить. Девушка снисходительно относилась к льстецам, так как без лишней скромности считала себя очаровательной. Алоизий не был для Лили загадкой. Он интересовал ее чем-то первобытно дерзким и отчаянным, и она с удовольствием наблюдала за развитием их непрерывающейся день за днем беседы.
– Диалог с Вами поистинне скрасил скучнейшее вчерашнее дежурство. Спасибо. Надеюсь на встречу. Ты завтра сдаёшь зачёт?
– Мне ещё рано зачёт. Но доклад будет.
–Ах, да, забыл, Вы ещё совсем юная. Можно сказать психиатр-младенец 1 года жизни, но с большими перспективами. Мастер.
Аниме – трясущийся от смеха кекс, дополнил фразу.
«Сам ты мастер! Одновременной игры в самоуничижение и бахвальство», – подумала Лиля улыбаясь.
– I.`v gasped in amazement and I`m trembling with shock (Застыл от удивления и дрожу от потрясения, по-английски сильней).
– Кататония?
– Аффективно-шоковая реакция имеет ну очень далёкое отношение к кататонии. Вы меня несколько разочаровали, ученик. Но я охотно списываю это на Ваше младенчество и продолжаю в Вас верить.
– Идеализируете?…
– Попали в точку, у меня есть риск развития love addiction. Зависимое расстройство личности. Одно радует – пока наибольшая зависимость от кота. Видно всё впереди?
Накануне, во время защиты кандидатской, Алоизий горячо благодарил всех причастных к его труду. В числе прочих прозвучало имя жены в контексте соратников, помощников и неравнодушных. Мысль о том, что Алоизий, будучи счастливо женат, воспевает дифирамбы Лиле, вызывала у последней некоторую гадливость. Веяло нечистой игрой, а вот этого Лиля не терпела никогда.
– По этому поводу, Алоизий, будет к Вам несколько уточняющих вопросов… Котозависимость, конечно, утрированная версия, а что же семейная жизнь обходится без даже лёгкой зависимости?
– Лихо Вы взялись за мою психотерапию. Да я не против, это полезно всем. Семейная жизнь – более сложный феномен, я о семейной аддикции не слышал. Что скажете, док?
– Фарс и ложь в семейной жизни, а так же жизнь по привычке или жизнь лишь бы как – непростительный грех по моему мнению, но это всего лишь частное мнение, не имеющее никакого отношения к истине в последней инстанции. Извини, если резко получилось, тема уж очень скользкая.
– В Ваших словах звучит что-то глубоко личное, у каждого есть своя правда… кажется стоит понизить градус… смс–аддикция – это понятно. Можно позвонить?
– Конечно.
Алоизий так и не ответил на интересующий Лилю вопрос относительно его брака. Они созвонились и молодой человек пригласил девушку в кино на Остин Пауэрс. Она не знала картины, но доверилась его выбору. Настороженность по поводу его несвободы Лиля взяла с собой, как и пометку «соскальзывает с темы». А вообще для нее непросто было не свалиться в родительскую позицию, оставаться женщиной и продолжать задавать подобные вопросы. Но Лиля осталась собой довольна. Довольна, что заметила диссонанс, не постеснялась озвучить неудобный вопрос, не позволила сбить себя с темы. Хотя надо учиться делать это помягче.
25.10.07
Встреча с ПАВ, как шутливо проименовала Лиля Алоизия, накануне принесла много впечатлений. Была куча обоюдоострых вопросов и ответов с обеих сторон, порой шокирующих и вызывающих. Говорили о жизни, ответственности, принципах, подвигах. Поднимали темы справедливости, искренности и лживости. Свои знания, умения и навыки Алоизий представил Лиле, как на витрине дорогого бренда. Поделился Алоизий и мнением и Лиле:
– Ты не психиатр, – категорично заявил доктор, – ты скорее психотерапевт. Постоянно разговариваешь притчами, подмечаешь тонкости психологических реакций. Нет, ты не психиатр, я уверен, что тебе надо идти в психотерапию. И домашние задания все пытаешься дать.
Ребята долго гуляли и, в конце концов, разъехались по домам. И вот тут-то и началось…
– И всё-таки я не совсем распиздяй и могу научить английскому. Ты согласна взять меня в педагоги?
– Я согласна взять тебя в педагоги.
– Ну, тогда занятия 1-2 раза в неделю по скользящему графику?
А на следующий день…
– Домашнее задание сделал. Хотела искренности? Читай почту. Твой ученик.
Вот что это имелось в виду:
«Уж не знаю, захочешь ли ты со мной общаться дальше, после того как прочитаешь прикрепленный файл…
Я смят, задавлен, теряю сознание собственной идентичности, нутром, животным страхом чувствую, что должен бежать от тебя, чтобы выжить; ни видеть, ни слышать, ни обонять… но не могу, ты захватила меня всерьез. Ты спрашивала, счастлив ли я. Наверно, нет более простого ответа на этот вопрос. Вчера вместе с тобой, особенно в последние полчаса нашего общения, когда ты сорвала с меня все защитные одежды-комплексы, вырабатываемые годами, тщательно скрываемые и для других предстающие в виде образа интеллектуала-психиатра, я был счастлив. Да, счастлив от встречи с самими собой, со своим гомункулюсом, о существовании которого большинство даже не догадываются, а более разумные представители рода человеческого стараются подальше спрятать. На языке психотерапии этот процесс называется катарсисом, т.е. очищением, преображением.
Со мной никогда еще никто так не говорил, никто не задавал мне таких беспощадных, иезуитски-коварных вопросов. Раза два-три вчера у меня было навязчивое желание уйти, раствориться, не быть на том месте в то время. Нет, Лилечка, уйти не от тебя, убежать от самого себя, от той правды о себе, которую ты невольно открыла. Но я не убежал. Наверно, настал момент истины. Что есть истина, спросишь ты? Истина в том, что я хочу тебя. Хочу животно-инстинктивно, как козлоногий фавн, как мой кот Рыжик хочет догнать и совокупиться с кошечкой из соседнего двора, как набоковский Гумберт хочет свою Лолиту, носящую в чреве чужого ребенка, как мать (ты знаешь лучше) хочет увидеть своего новорожденного младенца. Хочу тебя душевно-дружески как свое Alter-ego, как собеседника, желающего быть искренним в проявлении своих чувств и тайн, и способного указать на фальшь и ложь (твои слова) в поступках другого, как ученицу-коллегу, стремящуюся изучать тайны нашей профессии. Хочу тебя интимно-духовно как верующий хочет ежедневно общаться с Богом, как Андрей Сахаров хотел говорить правду в насквозь фальшивое советское время или Анна Политковская в наше.
Ты просила, чтобы я не стал тебя на пьедестал. Ах уволь меня, любовь моя. Я вижу в тебе массу недостатков для себя. Вот некоторые. У тебя слишком богатая эмоциональная жизнь и я пока не могу вести разговор с тобой на равных. Хотя, хочу мимоходом заметить, что мой эмоциональный опыт (не путать с сексуальным) до вчерашнего дня был предметом моей особой гордости: он позволял несколько снисходительно-надменно смотреть на чувства других людей. Ты – слишком принципиальная в своих взглядах на жизнь и пытаешься описать реальность пусть в сложных, но ограниченных по количеству схемах. Ты – слишком современная, любящая деньги, не прощающая людям их маленькие слабости. Ты – слишком сексуальная дива, расточающая (скорее даже невольно, чем сознательно), такие женские флюиды и феромоны, что у меня, например, еще года полтора назад на кружке, при виде тебя, окончательно съезжала крыша: я никого не мог видеть вокруг, мог проехать остановку (хотя ранее у меня это было от силы два-три раза), а у твоих мужей это вызывало психогенный бред ревности… Думаю, можно еще перечислить долго…
Однако, главная твоя прелесть для меня, которая с лихвой перевесит все высказанные и невысказанные недостатки – это потребность в искренности и доверии, желание проверить силу своей эмоциональности и бегство от притворства. В каком-то смысле, это всегда было и моей сверхзадачей, хотя я и боялся в этом сознаться, или женщины, которых я любил, не дотягивали до тебя в плане вербализации и искренности чувств. Вчера в кафе, или нет позже, как я взял тебя за руку на улице, я ощутил такую гармонию с самим собой, такую радость от общения с тобой – самым близким для меня в тот момент человеком (замечу, что различные конверсионные расстройства вчера меня не преследовали), такой солнечный удар (так называется мой любимый рассказ Бунина), что воспоминание об этом событии (я себя знаю) навсегда сохранятся в моей эмоциональной памяти. И как бы у нас в дальнейшем не сложились отношения, хочу тебя уже сейчас искренне поблагодарить за то, что ты – первый человек, который указал мне путь к самому себе.
Весь день какой-то отходняк: ешь-не ешь, спишь-не спишь, не можешь ни о чем подумать, какая-то "интеллектуальная слабость" после напряженной изнуряющей работы ночью и ранним утром ("Много дум в тишине продумал, много песен про себя сложил"). Чувство – как будто постарел, "эмоционально выгорел". Если ночь и утро рассматривать как острый транзиторный эндогенный приступ, а многие наши "коллеги" так бы это и расценили (хаос в мыслях, растерянность, необъяснимая тревога, сверхценно-бредовое отношение к тебе, желание, хорошо что только желание, совершать необдуманные поступки), то сейчас – постприступная депрессия (рисполепт по мне плачет?).
Вопрос идиотский, но "не могу молчать" (то же Лев Толстой тут нашелся, скажешь?): а как ты ко мне относишься, что тебе дает общение со мной?»
Лиля прочитала это послание турецкому султану спокойно, с немного усталой улыбкой на лице и пошла спать. Время было позднее, прогулка насыщенной, а чтиво увлекательным, но утомительным. Браться немедленно за ответ ей совсем не хотелось. Лиля иногда любила поварить информацию, прежде чем давать обратную связь. Но на следующий день письмо для расчувствовавшегося джигита было все же ею написано:
«Уж не знаю с чего ты взял, что после прикреплённого файла я не захочу с тобой общаться. А задание -то домашнее пока не выполнено. Будем считать, что это было лирическое вступление.
Ну, постприступная депрессия не что иное, как попытка всё-таки смыться в кусты после непривичной открытости и "выворачивания наизнанку", откат так сказать. Здесь вмешался в дело "ум", тогда как надысь говорило "сердце". НЕ слушай его (ум), ничего полезного он тебе тут не посоветует, а только замордует угрызениями и раскаянием.
"Слабость" и "выгорание" – результат борьбы внутреннего (тебя настоящего) с поверхностной коростой, которой ты себя покрыл за годы, и, конечно, это процесс болезненный, но начавшись (как и процесс родов, например), его не остановить. Это путь только вперёд.
"…а как ты ко мне относишься…" – мне нравится твоя смелость, несмотря на твою скромность (так получается), правда не знаю носит ли она (смелость) транзиторный характер или всё же отражает твою Сущность, пройдёт ли бесследно или она только началась, родившись.
Могу тебе сказать (по секрету), что многие, получив возможность заглянуть в себя, бегут без оглядки, сломя голову. От страха, ведь там Хаос, там всё запущено (эдакая грубая педагогическая запущенность) и понимаешь, что всё это сделал ТЫ сам, никто другой не несёт ответственности за бардак в собственной жизни. Я рада, что ты, столкнувшись с монстром по имени "Я", задержался, чтобы взглянуть на него поближе и попристальнее, а не бросился наутёк.
"…что тебе дает общение со мной…" – если можно так сказать, я учусь уча…
"…хорошо, что только желание, совершать необдуманные поступки…" – а ты попробуй! Просто делай! Не обдумывай, иногда это лишнее и помни только одно: хуже, чем есть, ты не сделаешь и каждая ситуация – совершенна».
Лиля отправила ответ легко, даже немного легкомысленно, ибо именно так относилась к чувствам Алоизия, считая их помпезным преувеличением и частью его самолюбования собственным слогом. Возможно, она ошибалась в предположениях, а может и разгадала, но пламенный воздыхатель ждал ее ответа, как глотка воздуха и незамедлительно возобновил переписку, маясь произведенным на объект воздыхания впечатлением.
– Интригуешь…
– Да как я могу. Просто смс всего не вместит, так, впечатление о встрече.
– С нетерпением жду рецензии, док, в ней моя жизнь: завалите или с незначительными доработками допустите к защите? Принимаете ли подарки?
– Принимаем-принимаем…
– Благодарю. Можно ли надеяться в будущем на более расширенный вариант рецензии с учётом пожеланий диссертанту, док? Зарегистрируй меня на одноклассниках. То, что произошло со мной вчера, это действительно был как психоз: мои мысли, слова, чувства. Сейчас я не то, что отрекаюсь от них, но отношусь к ним с критикой.
– Хозяин-барин…Могу сделать вид, что ничего не слышала, то есть не читала. Или скажи какой абзац забыть. По крайней мере, у тебя теперь есть опыт понимания, «что чувствуют твои пациенты» и ты не по наслышке знаешь, что «женщина, которая сводит с ума» – это не аллегория…
– Если бы меня сейчас попросили оценить мой вчерашний статус, я сказал бы о транзиторном психозе с фабулой любовного бреда, состояние спонтанной ремиссии.
– В этом состоит несовершенство психиатрии, за это её не любят – она не может отличить влюблённость от шизофренического приступа, всё называя аффективно-бредовым эпизодом.
– А разве вся прелесть наших отношений (с моей стороны это так) не в честности чувств? Ты нужна мне как воздух. Только с тобой сейчас я могу быть искренним… Можно ли где-то сегодня пересечься? Хочу решить стойкая ли у меня ремиссия. Думаю, нет. Шутка…
Поэт, проснувшийся в Алоизии, не унимался и еще до новой их встречи телефон Лили продолжал взвизгивать от новые идей, пришедших в буйную голову молодого человека.
Там были и стихи известных поэтов:
О, знал бы я, что так бывает,
Когда пускался на дебют,
Что строчки с кровью убивают,
Нахлынут горлом и убьют!
От шуток с этой подоплекой
Я б отказался наотрез.
Начало было так далеко,
Так робок первый интерес.
Б.Пастернак
И проза собственного сочинения, не менее красиво изложенная, надо сказать:
Ты мне безумно нравишься (удивительное русское словосочетание) своей цельностью, методичностью и монструозностью. Ты последовательно игнорируешь всю мою психопатологическо-лирическо-онаническую чушь (мне иногда кажется, что у меня, помимо всех прочих аддикций, есть еще потребность игры в психотика, как у Сальвадора Дали), четко давая понять, что это, конечно, хорошо, но к делу не относится. Я, правда, не совсем ясно понимаю, что ты задумала, к чему эта игра разума (которую я в своем поэтическо-бредовом угаре называю воспитанием чувств), но, глядя на тебя, читая твои письма, мне кажется, что ты все знаешь и идешь по четкому плану. Я полусознательно хочу услышать комплименты в свой адрес, уменьшительных суффиксов, всяческих там сюсюканий, разных Алоизичков, но ты – застегнутый на все пуговицы суровый психоаналитик с непроницаемой миной (а мне бы хотелось расстегнуть ну хоть несколько там пуговичек, пощупать тебя всю…, думаю, после последних слов ты начинаешь серьезно сомневаться в моей сексуальной пригодности?).
Одно из главных условий психотерапевтического процесса – это setting, организация пространства со всяческими там анализами, домашними заданиями. Ты это здорово делаешь, но я не люблю психологию, я предпочитаю…конъяк. Я не знаю (и не хочу знать), что есть мое внутреннее «Я» (с этим психоаналитическим термином я всегда был принципиально не согласен, потому, что здесь мы выходим в область трансцендентного, т.е. принципиально не познаваемого), до какой степени это «Я» – настоящее и насколько я должен его слушать, чтобы не угодить в… Кащенко. Скажу конкретней. Всю ночь после нашей встречи я безумно хотел тебя, мое «настоящее Я» толкало меня к тебе, «Оно» говорило, что я должен искать тебя, бежать в полуголом виде в Новокосино (свой адрес ты оставляла на сайте) и обнаружить тебя в … постели с другим (прости, это уже во мне говорит ревность, на которую я никакого права не имею, ведь ты – всего лишь мой доктор). Но тебе ведь все это уже знакомо и… не настолько же я безумен. В этом была бы не смелость, а бредовое поведение. (Скажу тебе, любовь моя, по секрету, что нечто подобное я уже лет 10 назад делал и даже добился того, чего хотел, т.е. с кем-то там трахнулся, и даже после этого… не попал в Кащенко, но тогда я был мальчишка, и… это был мой первый сексуальный опыт, только, чур, молчать).
Но я четко слышу (истинный вербальный галлюциноз психогенного характера, сказал бы коллега) твой упрек сердитой классной дамы – ты не сделал домашнего задания, не написал сочинения на тему: как я представляю свой идеальный семейный день (или что-то в этом роде, нет, задание я помню, ты не сомневайся). Но, док, простите, пока не могу написать сочинение, в мозгу – одни сексуальные сцены: просыпаюсь – и занимаюсь с вами любовью, поел – и вновь занимаюсь с вами любовью – дневная сиеста – занятия любовью (правда, в других позах) и… всю ночь до следующего утра, до изнеможения занимаюсь с вами любовью… и вы забеременели от меня. Опять домашнее задание не сделал, простите, исправлюсь, сеансы психотерапии ведь только начались… хотя в контракте сказано, что каждый из участников (и доктор, и пациент) вправе расторгнуть этот договор без объяснения причин?
Но как ты хорошо сказала про «монстра по имени Я». Ну что, дорогая, монстр и сумасшедший – адская смесь, а «как робок был первый интерес», хотелось лишь малого: изменить жене на стороне.
Целую, рабски преданный тебе пациент
Я…
Лиля прочитала письмо, оценила слог, насладилась красотой изложения мысли. Да. В чем уж Алоизию не отказать, так это в подаче материала. Ответ ее, правда, был коротким:
Так значит, ремиссия оказалась не то чтобы нестойкой, а всего лишь затишьем перед бурей?
28.10.07
Отношения Лили и Алоизия развивались с одной стороны стремительно, с другой – онлайн. Романтические излияния настигали Лилю на работе, на учебе, дома. ПАВ был поэтом. Он черпал вдохновение, казалось, в самом себе. Письма приходили регулярно, хотя пыл страстей и поостудился немного.
Мне говорят друзья: «Открой глаза,
зачем себя напрасно изнуряешь
пустой надеждой, схватываясь за
мечту, которую, быть может, сам не знаешь?
Игра в любовь – не больше чем игра
и пятый акт кончается в постели,
поймал миг насажденья и пора
отчаянно стремиться к новой цели…»
Мне эта философия мила,
но для себя ее не принимаю,
давно меня любовь с ума свела
и потому я в игры не играю.
И вынужден растрачивать себя
по пустякам, быть иногда жестоким
к своим слезам, и вытравить ребя-
чество в себе железом раньше срока.
А перед чудом женских рук и глаз
благоговеть как пред святой иконой
и запах губ хранить, и каждый раз
удерживать себя, чтобы с перрона
не броситься под поезд в никуда,
и доказать ценой конца такого
ужасного, что ей одной всегда
лишь жил среди безумия людского.
А.Петренко, 1998
Алоизий изучал жизнь Лили, ее социальные сети, контакты, знакомился с родителями и детьми, чтобы быть ближе. И непременно давал обратную связь своим находкам:
Несколько часов смотрел твои фотографии… Особенно понравилась та, где ты с фантиками… Ты слишком красивая и загадочная для меня… Я тебя боюсь, особенно твоего испепеляющего хищного взгляда слегка раскосых карих глаз и твоего роскошного тела восточной богини-матери. Быть может, это не страх «себя настоящего», а архетипический страх Анимы-женщины, как сказал бы К.Г.Юнг, страх сумасшествия, лиссофобия, как сказал бы коллега (этот страх встречается преимущественно у эндогенно-процессуальных пациентов).
Я очень рад, родная, что есть человек, который готов и может слушать меня (замечу в зал, как в театре, что тот, кто говорит, т.е. я, «половой истекает истомою»). Также мимоходом отмечу, что вся моя словоохотливость вполне подпадает под определение регрессивной синтонности (аутизма наизнанку по А.С.Тиганову), которая, как пишут в учебниках, есть один из симптомов негативных шизофренических расстройств.
Ты ужасно требовательна и решительна, а я очень слаб и стараюсь компенсировать этот свой недостаток лисьей изворотливостью. Но ты все видишь, ты настаиваешь… А я, родная, не могу изменить себя, те дуновения смелости, которые ты отметила, были слишком мимолетны, они совсем «не отражают мою сущность», их можно объяснить состоянием, которое сродни поэтическому вдохновению. Единственная смелость, которую я позволяю себе (неверное слово), которая появилась у меня с годами (в некотором роде в этом есть и твоя заслуга, я знаю), эта смелость по отношению к своим чувствам; ее еще можно назвать самокритикой. Все другие смелости, которые появились у меня в последние дни, принимают форму дисфории и каких-то психопатоподобных состояний: поругался с ответственным администратором на работе, оскорбил приятеля, на которого давно имел зуб (и который, правда, обвинил меня в неадекватности), пнул ногой любимого кота, который хотел ласки. И во всех трех случаях очень сожалел впоследствии.
Как я завидую твоей смелости («А ныне – сам скажу – я ныне – завистник. Я завидую; глубоко, мучительно завидую. О,Моцарт, Моцарт», Пушкин). Есть смелость двух видов: смелость безрассудная, геройская, романтическая, гусарская (ее еще можно назвать низшей смелостью), и смелость высшая как проявления истинно свободного духа. Первому типу смелости можно научиться, она может быть результатом самообмана, «зомбирования» (как у нашей нации, которая сейчас в раболепном экстазе молится на этого пошленького божка-президента), биологической целесообразности (как у животных, когда мать, чтобы спасти своих детенышей, вступает в неравный бой с заведомо сильнейшим противником). Второй тип смелости присущ только истинно свободным духом людей (сверхчеловекам, как сказал бы Ницше). Подобной свободой из наших современниках обладал Папа Иоанн Павел II, Анна Политковская, Иосиф Бродский, Валерия Новодворская, Эдичка Лимонов… Две последних фамилии у наших с тобой, Лиленька, коллег, неизменно вызовут ухмылку: да они же в «дефекте», они скажут. (А судьи кто? – им можно ответить, – не судите, да не судимы не будете).
Извини, заговорился («отвечаю то, что знаю», да?), но тебя ведь интересуют «конкретные моменты». Тогда, в ресторане, ты могла смело произносить, что ты – психиатр, громко смеяться, проявлять свои эмоции открыто, не заботясь о том, что скажет «княгиня Марья Тимофеевна», или всякие там рутении-ивановичи. Я могу только рукоплескать твоей степени свободы-смелости высшего типа! Позволь только спросить тебя: это есть черта врожденная, которая есть также у твоих родителей, или ты этому научилась (мне почему-то кажется, что этому научиться принципиально нельзя, хотя до определенного времени она может быть закамуфлирована). Я не верю в свою обучаемость, мне кажется, что твои надежды на мой счет обманчивы, я не смогу перевоспитаться, хотя вполне отдаю себе отчет, что я способен на бунт или бурю. Быть может, в этом и состоит мой главный экзистенциальный страх перед тобой, страх перед свободой и смелостью (который, отмечу мимоходом, очень типичен для всего нашего народа – народа рабского и трусливого, готового в бегстве от ответственности избрать себе в цари хоть Ивана Грозного, хоть Сталина). Свобода – это всегда опасность саморазрушения, чего я подсознательно боюсь в отношениях с тобой, но, одновременно, это и возможность безграничного наслаждения, чего я как гедонист-мазохист тайно желаю. Но… такой слабый мужчина вряд ли может составить счастье такой роскошной женщины, а буря, если она и случится, то будет, как всякий русский бунт, «бессмысленна и беспощадна», и никому ничего хорошего не принесет… Не верь словам моим, родная…
Сумбур? Не совсем. Да, мысли путаются, чувства кипят, но рассуждения вполне последовательны. Немного самоунижения, то ли чтобы напроситься на комплимент, то ли чтобы защититься от предполагаемых нападок. Лиля, видя состояние Алоизия, не стала развивать тему или цепляться к словам. Она лишь подлила масла в огонь:
«…Не верь словам моим, родная…"– Как скажешь, не верю!
А смелости научилась! Когда-то надоело быть трусихой!»
Но что-то задело ее за живое и чуть позже Лиля добавила:
Ты отзываешься о себе неуважительно и обвинительно-растоптательно, словно получая от этого какое-то мазо-удовольствие.
А меня, как кажется на первый взгляд, превозносишь и раскрашиваешь, как жар-птицу, но в тот же момент описываешь как стереотипный ("по типу клише") случай, не имеющий отношения собственно ко мне.
Первым ты унижаешь себя, вторым – меня. Комбинация "униженный + униженный" меня не устраивает. Я вижу вещи иначе. Я вижу себя рядом с уверенным, сильным Мужчиной, будучи сама уверенной, сильной Женщиной.
Провокация на жалость и уверения в обратном … это не ко мне, слишком топорный манипулятивный ход (хотя, в твое оправдание, не уверена, что осознанный). Если ты считаешь себя слабым и безвольным, что ж, для меня -это твоя точка отсчёта, соответственно будет и моей. Переубеждать тебя я не буду. Когда же решишься САМ назвать себя сильным и волевым, я поменяю свою точку отсчёта вместе с тобой.
Если же тебе нравится жалеть себя, то хочу чтоб ты знал – делать это вместе с тобой я не стану, потому как жалость – одно из самых унизительных чувств, и я не вижу для себя достойным так поступать по отношению к кому бы то ни было. Даже больной и убогий не заслуживает такого унижения, как жалость. Сочувствия, поддержки – да, но не жалость. Нравится быть жалким -будь им, но помни всегда, что это – твой личный выбор. Ты можешь выбрать другое. Ограничений нет, если сам же их не возводишь.
Дальнейшее письмо под грифом: «Трудный пациент».
Глубокоуважаемая Лилия Абрамовна! Недавно ко мне через знакомого из ПБ №1 обратился пациент П. с не вполне понятным для меня состоянием. Я отдаю себе отчет, что Ваш опыт по лечению психических больных еще не так богат, как мой, но уверен, что как раз с пациентами-мужчинами с подобного рода проблемами Вы сталкивались и ранее. Ваше мнение для меня крайне важно, заранее благодарю. С уважением, А.В.Петренко.
У больного П. после встречи 23.10.07 (это можно считать датой начала заболевания) в кафе с гражданкой Х. возникло сильное половое влечение к данной особе, которое сопровождалось другими сопутствующими симптомами, как то: бессонница, плохой аппетит, частые позывы на мочеиспускание, раздражительность, нервозность, переходящая в раздражительность, sms-зависимость, тревожные руминации, навязчивые представления сексуального содержания, прогулы на работе, половое бессилие в отношениях с супругой, «болезненное бесчувствие» к коту (что наиболее тягостно для больного П.).
Данное состояние развилось у пациента П. в третий или четвертый раз в жизни. Длительность предыдущих эпизодов составляла от двух месяцев до 1,5 лет, купировалось спонтанно, оставляла вполне незначительные изменения личности, что, однако, не помешало П. быть вполне социально адаптированным (женат, имеет постоянную работу) и даже защитить кандидатскую диссертацию.