Врачебная тайна

В сокрытых тайнах пряча страх,

Не забывай – ты только прах.

К твоей ловушке троп не счесть,

Когда ведет тебя к ней месть.

И если ты уже забыл,

То значит твой ослаблен тыл.

А тот, кто за руку ведет,

Часам твоим ведет отсчет…

От автора.

Глава 1

Все началось после его знакомства с Лерой. До нее Максим определенно подавал надежды. Но в том то и дело, что лишь подавал: учился посредственно, пропускал пары, не относился серьезно к выбору профессии. Однако Лера словно вдохнула в него жизнь: для нее ему хотелось стараться, быть лучшим не только сейчас, но и потом, в будущем, когда они создадут непременно крепкую, счастливую семью, а он станет успешным и уважаемым врачом – Логуновым Максимом Андреевичем. Ради таких целей Макс отбросил ребячество, взялся за учебу и сконцентрировал всю свою жизненную энергию на том, чтобы добиться успеха. Как в свое время сделал его отец.

Макс учился на третьем курсе медицинского университета, и только теперь он начал учиться по-настоящему. Тот факт, что его отец является доктором медицинских наук, порой его выручал, но всему есть свой предел. И, когда преподаватели заметили, что один из самых способных студентов начал откровенно «забивать» на учебу, отцу было доложено немедленно.

Но ни отец, который всю жизнь проработал врачом-психиатром, ни мать, которая десять лет до рождения Макса и двадцать лет после проработала гинекологом-акушером, не смогли направить на путь истинный несерьезного, хотя и талантливого парня.

А Лера смогла. Первокурсница, приехавшая в столицу из области: тихая, спокойная, но очень целеустремленная девушка. Она рано потеряла родителей, а потому жила с бабушкой в небольшом городке. В школе училась хорошо, окончила ее с серебряной медалью, без проблем поступила на бюджет. Она, не стесняясь, призналась Максиму, что ее главная цель, как и у всех, кто едет в Москву – покорить столицу. Но в ее планы входило сделать это исключительно своим трудом и усердием: Лера планировала стать педиатром и со временем открыть частную клинику. Видя то, как она относится к обучению и к жизни в целом, Макс верил, что Лера определенно добьется своей цели. Именно поэтому он и переосмыслил свое собственное отношение к учебе.

Внешне они были полной противоположностью: Максим – высокий, широкоплечий парень, унаследовавший от отца статную мужскую фигуру и густые черные волосы, а от матери – прямой нос и, что необычно смотрелось с его темной шевелюрой – зеленые глаза. Лера же напоминала маленькую мышку: невысокая, худенькая, светловолосая, аккуратный носик и большие голубые глаза. Нет, она не была из тех девушек, что ищут столичного парня, чтобы женить его на себе, а потом лишить всего, чем он обладал. Отнюдь. Ее глаза горели, когда она изучала медицину, когда говорила о том, как она будет лечить детей, как откроет свою клинику. И горели не меньше, когда она смотрела на Максима.

Мечта стать врачом к ней пришла, когда ей было семь лет – тогда умерла ее мама. Мама тяжело болела, а медицина была бессильна. В отличие от Макса, которому профессию родители выбрали еще, пожалуй, до его рождения, у Леры была истинная мотивация выучиться и стать доктором. А потому она знала, что каждая пятерка, каждый реферат, доклад, успешно сданный зачет – это еще один шаг к ее мечте.

Лере было восемнадцать лет, и вот-вот должно было исполниться девятнадцать. Она была самая старшая в своем классе во время учебы в школе, по причине того, что из-за смерти мамы пошла в школу на год позже. Максу был двадцать один год, а потому он уже планировал в ближайшем будущем снять квартиру для себя и Леры, чтобы съехаться. Отец сперва был против, но мать Максима немного его успокоила: девочка выглядела милой, честной, к тому же сама поступила на бюджет, а это что-то, да значит! Да и перемены в Максиме в лучшую сторону его отец не мог не замечать.

– Внуки умными будут, – отшучивалась Лариса Логунова мужу.

Когда Макс познакомил Леру с родителями, всеми было решено на майские праздники поехать в гости к бабушке Леры для знакомства. У той был свой дом, а потому, сказала Лера, место найдется всем. Разумеется, бабушка Леры жила куда скромнее, чем семья врачей, один из которых был доктором наук, но, если уж решили породниться – так тому и быть.

Познакомились молодые люди банально – в институте. До Леры у Макса серьезных отношений не было ни с кем, он лишь иногда встречался с девушками в школе и на первом курсе, как это делают все парни в том возрасте. Лера же честно призналась, что год встречалась с молодым человеком, который бросил ее аккурат перед школьным выпускным.

В новогоднюю ночь вместе с родителями Максима пара отметила два месяца отношений, а уже восьмого марта Макс сделал Лере предложение и подарил кольцо. Менее, чем через месяц после этого события, у Леры должен был быть день рождения – пятого апреля. И Максим прекрасно понимал, что переплюнуть такой подарок будет сложно, а потому нужно придумать что-то совершенно необычное…

Глава 2

Ее привязали к кровати и что-то вкололи в руку. Сознание поплыло, рисуя перед внутренним взором мутные, размытые узоры. Ей сказали, что так надо, так правильно, ведь она – больна. Наверное, они правы. Какая теперь уже разница, когда наркотик туманит и без того больную голову?

Она лежит здесь уже сколько? – неделю? Две? А может, месяц?

Вчера был, как выразился доктор, хороший день: Аня не бросалась на персонал, не пыталась сбежать и ничего не говорила о своих видениях. Но это было вчера. А сегодня она вгрызлась зубами в ухо медсестре, которая хотела ей сделать утренний укол. Именно поэтому ее и привязали к кровати. Знала ли она о таких последствиях? – конечно, знала. Но та садистка специально не попала с первого раза в вену, истыкав руку Ани несколько раз толстой иглой. Аня знала, что вены на ее худых руках всегда были, что надо. Когда она проходила плановую диспансеризацию, обычная медсестричка из поликлиники похвалила Анины вены «за сотрудничество». А эта стерва намеренно проделала в руке несговорчивой пациентки три дырки, за что и была укушена.

Ане уже нечего было терять. Она лежит здесь не первый день, понимая, что уже вряд ли когда-то выйдет из этой больницы, из этой тюрьмы. Жалко. Дома осталась недочитанная книга. Маловероятно, что ей позволят дочитать ее. А еще дома, кажется, остались дети. Но это уже не было точной информацией: доктор много раз говорил Ане, что никаких детей у нее нет, что она придумала их, как и многое другое. Придумала целую жизнь, которую якобы жила до того, как попала в это место, до того, как ее начали лечить. Еще доктор сказал, что Аня больна, что ее галлюцинации – это признак тяжелой душевной болезни. А он ее лечит.

Вероятно, он прав. Но образы детей так отчетливо приходили ей в голову, и из-за этого постоянно хотелось сбежать. А потом ее связывали, делали укол, и она засыпала.

Один раз на прогулке Аня увидела пожилую женщину: та сидела на скамейке и перебирала пальцами свою ночную рубашку, что-то нашептывая. Короткие седые волосы выглядели не ухоженно и растрепано.

– Мама! – вдруг выкрикнула Аня и подбежала к женщине. Персонал не стал ее сдерживать, лишь ухмылялись ей в сторону.

– Света? – спросила та.

Аня спрятала улыбку, когда поняла, что перед ней – просто старая, безумная, пожилая женщина. Но еще больше ее расстроило неожиданное осознание того, что и она сама – безумна.

– Я – Аня, – печально сказала она, словно оправдываясь.

– А где Светланка? – снова спросила женщина, оглядываясь по сторонам, и, не дождавшись ответа, продолжила перебирать свою ночную рубашку, приговаривая, что в каждом шовчике спрятаны проводки, через которые за ней все подслушивают.

Аня оглянулась вокруг, посмотрела в сторону улыбающихся санитарок и медсестер, и во взгляде ее читалось непонимание и вопросы: «Где я? Что я здесь делаю? Как я сюда попала?»

Она и правда всего этого не помнила. Доктор многократно беседовал с ней, пытаясь донести до нее истину, но она в ней не нуждалась.

– Я – Осипова Анна Михайловна, – говорила она, – у меня двое детей. У меня был муж…

Дальше она терялась в своих рассказах. Галлюцинации учащались, как и нападки на персонал. В тот день, когда она укусила медсестру за ухо, она проснулась с жуткой головной болью. Побочное действие от лекарств, решила Аня относительно ясным умом. И была права. Но ей нравилось ощущать этот самый относительно ясный ум, а та стерва (эту медсестру Аня не любила больше остальных) тогда решила поиздеваться над безвольным овощем, каким и считала Аню.

Она отдавала себе отчет в том, что ее накажут. Доктор строго поглядел на нее, развел руками, мол – сама виновата, и ее в очередной раз привязали к койке и обкололи.

По стенам ползли черные тени. Они то ширились, то истончались, то, казалось, вот-вот доберутся до Ани, то трусливо прятались под ее кроватью. Она не могла все время следить за их перемещением, потому что сознание то и дело проваливалось куда-то в небытие. Но и там, по ту сторону реальности, они преследовали ее: Аня убегала от надвигающейся черноты, от черных туч, что состояли, если присмотреться к ним, сплошь из черных ворон, которые, прижимаясь друг ко другу, живой, отвратительной массой хотели упасть сверху на убегающую от них женщину. Они хотели поглотить ее, оставив навсегда в этом мире забвения, но проблеск сознания то и дело озарял горизонт, и Аня приходила в себя, издавая протяжный стон от страха перед тенями на стенах палаты.

Окна не было. Стены давили на нее. На руках и ногах от привязи была счесана кожа и дико саднила. Аня извивалась, как те тени, но лишь настолько, насколько ей позволяли ее путы. Волосы сбились бы колтунами от ерзаний головой по подушке, но они были подстрижены и длиной не доходили даже до плеч, голубые глаза закатывались, делая общую картину еще более безумной.

Она страдала. «Так надо, – говорил доктор, отдавая медсестрам те или иные указания насчет данной пациентки, – так надо…»

Глава 3

– А у меня для тебя сюрприз! – радостно воскликнула Лера, встречая Макса у своего общежития. – Лена со Славиком взяли билеты на квест и предложили нам! Я согласилась. Так что, завтра идем развлекаться!

– Что за квест? – Максим приобнял Леру, нежно поцеловал ее в щеку, от чего она, кажется, расцвела.

– Какая-то страшилка, – ответила девушка, – что-то связанное со страшным домом, из которого нам предстоит выбираться.

– Ты уверена, что тебе понравится?

Они встречались уже больше пяти месяцев, и Максим не мог предположить, что его хрупкой Лере придутся по душе квесты подобного рода.

– А почему нет? – удивилась она. – Мы ничем, кроме учебы не занимаемся. У нас даже не всегда есть время друг на друга. А здесь – отдохнем, пощекочем нервишки, зарядимся адреналином. К тому же Лена и Славик будут.

Славик был одногруппником Макса, Лена же, его девушка, уже не училась – в прошлом году она окончила медицинский колледж, и теперь работала медсестрой в онкодиспансере. С Лерой их познакомил Максим, и девушки неплохо между собой поладили.

– Ну, если ты хочешь, – ответил Макс. – Хорошо. Значит завтра идем на квест! Ты бывала когда-то на подобных мероприятиях?

– Нет, но мне всегда очень хотелось. Там, у нас, таких вещей не делают, а в Москве как-то было не до этого. А теперь… Надеюсь, мне не будет слишком страшно? – Лера мило улыбнулась и прижалась к Максиму.

– Но я же буду рядом, – заботливо ответил он.

На следующий день все четверо встретились в торговом центре в назначенное время: каждая пара пришла вовремя.

– Ну что там у вас, рассказывайте, – спросил Максим у Славика.

– Мероприятие обещает быть интересным, – ответил тот и вручил буклет с описанием квеста Максу. – Главное, чтобы нашим девочкам не было слишком страшно.

Лена легонько толкнула своего парня локтем в бок. Славик был одного роста и телосложения с Максом, только он был светло-русым, почти блондином. Еще со школы он привык к тому, что все кругом его считают главным красавчиком, а потому был высокого мнения о своей внешности. Лена, в отличие от Леры, была высокой девушкой. У нее были иссиня-черные, идеально выпрямленные, блестящие волосы. Она была весьма прямолинейной, всегда говорила то, что думает и не боялась пробовать новое. Многие ее знакомые удивлялись, как такая молодая девушка смогла пойти работать с онкобольными людьми, на что Лена говорила, что как раз такие, как она, и должны работать в подобном месте: нытикам и лицемерам там не место.

По сюжету квеста молодые люди попали в старый, заброшенный дом, кишащий призраками. Разумеется, использовались соответствующие мрачные декорации, искусственная паутина, то и дело пропадал свет, после чего в темноте ребят пугали актеры, выдающие себя за призраков. Девчонки постоянно визжали, Макс и Славик тоже несколько раз вскрикивали от страха, хотя и старались «сохранить лицо» перед своими девушками. Было жутко, но все же всем четверым очень понравилась и атмосфера мероприятия, и эмоции, которые они в ней испытали.

Когда наконец спустя сорок минут блужданий по запутанным коридорам, победив всех монстров и приведений, вся четверка добралась к выходу, актеры-аниматоры встретили их фанфарами и рукоплесканием.

Сердце у всех четверых выпрыгивало. Ужас на лице сменился восторгом, хотя под коленками все еще дрожало. Приняв поздравления от сотрудников квеста, поблагодарив их за прекрасную работу, было решено отправиться в ближайшее кафе, чтобы перекусить. Макс на минуту задержался, общаясь с одним из аниматоров.

– Ты решил устроиться к ним на полставки? – улыбнулась Лера, когда Максим догнал их.

– Нет, тот мужик спросил, понравилось ли нам, и, когда я ответил, что да, предложил еще один квест. Но уже не здесь.

– А где?

– Давай не сейчас, – отмахнулся Максим. – Просто умираю, жутко хочу есть. Я потом тебе расскажу. Я взял у него номер телефона.

В кафе за едой все обсуждали то, что полчаса назад им пришлось пройти. Лена эмоционально рассказывала каждый страшный момент, который напугал ее, Славик постоянно ей поддакивал, соглашаясь и дополняя ее рассказ. Лера припомнила момент, когда она в темноте открыла дверь, за которой стоял кто-то высокий и широкий настолько, что она врезалась в него полностью, а он громко заорал. Макса, хоть он и не верит в духов, больше всего напугало летающее приведение с совсем не дружелюбным выражением «мертвого» лица, что летело за ним уже перед самым выходом.

– Так что тебе сказал тот парень? – спросила Лера, когда Максим закончил.

– Народ, – ответил Макс, чуть наклонившись вперед, – тот чувак сказал, что, если нам понравилось это, то нам определенно зайдет и квест в заброшке. Неофициальный, без билетов.

– А это уже интересненько, – заулыбалась Лена.

– Я не знаю, насколько это безопасно, – продолжил Макс, – и захотите ли вы, но я бы попробовал. Он сказал, что то, что у нас было сегодня, покажется просто детским утренником на фоне того, что нам устроят там.

– Брат, надо подумать, – сказал Славик. – Я не знаю… Мы же с девчонками!

– Вы что, нас списываете? – возмутилась Лера. – Если мы – девушки, то, по-вашему, это значит, что подобные страшилки не для нас? Я, между прочим, все части «Звонка» и «Заклятия» смотрела одна дома. По ночам.

– Ого, брат, – заулыбался Славик, – ты будь с ней поаккуратнее!

– Что за заброшка? – Лера повернулась к Максиму.

– Какая-то больница, – ответил он. – Ее давно закрыли, но снести так и не снесли. Вроде как – исторический памятник. Официально там ничего подобного проводить, конечно же, никто не будет, а неофициально – видимо, пацаны крутятся, зарабатывают на щекотании чужих нервишек.

– Максим, кажется, я знаю, что хочу получить на свой день рождения, – загадочным голосом сказала Лера и «говорящими» глазами уставилась на своего молодого человека.

– Ммм… – промычала Лена. – Компания из трех будущих врачей и одной хорошенькой медсестры в заброшенной больнице? А это уже что-то! Мы обязаны на это подписаться!

– Ты не боишься? – Максим спросил у Леры, сделав вид, что совсем не слышал Лену.

– Боюсь, – улыбнулась девушка, – но в этом же и весь смысл!

– Я тебя не узнаю, – с улыбкой ответил ей Макс.

– Да ладно тебе, – сказала Лера. – Мы учимся двадцать четыре на семь. У тебя через год начнется практика. А потом… В семейной жизни вряд ли найдется место для детских глупостей, а сейчас – нужно успевать их делать!

– Полностью поддерживаю! – отозвался Славик. – Предлагаю за это выпить: за глупости, которые нужно успеть совершить, пока на них есть время!

– За глупости, – согласился Макс. Парни подняли бокалы с пивом, девушки – с безалкогольными лимонадами. – Завтра же позвоню этому парню и забронирую квест на пятое апреля.

Глава 4

– Давно вы здесь лежите? – спросила Аню новенькая женщина.

– Я… Я не помню, – ответила Аня. – Я не уверена, что то, что я помню – это правда. Доктор говорит…

– Доктор! – недовольным тоном перебила ее новенькая. – Этот ваш доктор… Коновал он, вот он кто. Не верю я ему.

– Я раньше тоже не верила, – сказала Аня. – Но он говорит логичные вещи, а вот я мыслю совсем нелогично…

– Какой у вас диагноз?

– А мне и не говорят. Лечат и все. И на том спасибо.

– А я не верю, что лечат, – не унималась новенькая. – Я бухгалтером работала. А теперь в психушке сижу. Как так?

– Мы не можем это контролировать, – доказывала ей Аня, – они приходят сами, когда мы их не просим об этом.

– Кто приходит?

– Видения…

– У меня нет галлюцинаций, – уверенно сказала новенькая.

– Значит, будут, – улыбнулась ей Аня. – Мне вот, например, иногда кажется, что у меня есть дети. Я даже вижу их лица. Я их баюкаю… А потом открываю глаза и вижу, как качаю на руках подушку.

– А раньше они были? Галлюцинации? Ну, до того, как вы попали сюда?

– Конечно, – уверенно сказала Аня, – да только я не помню, когда сюда попала.

– Блаженная она, – выкрикнула другая пациентка из дальнего угла палаты. – Год здесь всего. Все, как у всех – галлюцинации, попытки самоубийства, нападение на персонал… Все мы здесь такие, пока уколы нам делают. А как послабят немного – так и вспоминаем что-то.

– А вы что помните? – спросила новенькая.

– Неважно. Что-то помню. А Аня… Больная она, в общем. Как и я. Как и ты.

– Со мной все в порядке, – сердито ответила новенькая. Женщина из дальнего угла палаты рассмеялась, Аня поддержала ее смешком.

– Я постоянно вижу тени, – вдруг сказала Аня. – Они ползут ко мне по стенам, по потолку, по полу. Они прячутся от меня под кроватью. И тени те живые, и темнота их – живая. Им нужна я, вас они не тронут.

– Ненормальная, – фыркнула в сторону Ани новенькая.

В палату вошли доктор и две медсестры, позвали новенькую по имени и фамилии и увели с собой. Вернули ее через два часа полностью утратившую контроль над своим телом: женщина безвольно лежала на каталке, закатив пустые глаза, пыталась что-то мычать и двигать руками, но ничего из этого у нее не получалось.

– Не говори на другого того, чего не пожелаешь себе, – прошептала себе под нос женщина из дальнего угла палаты.

Ночью Аня проснулась от какого-то шума: по палате кто-то передвигался. Она открыла глаза и тут же прикрыла их ладонями: рядом с ее койкой кто-то стоял. Аня, не отрывая ладони от глаз, натянула на голову одеяло и тихо застонала.

– Уходи, пожалуйста, – причитала она, – уходи.

Но тот, кто стоял рядом, и не думал уходить. Аня, немного подождав, все же рискнула и выглянула из-под одеяла: рядом с ней стояла женщина, вокруг которой извивались черные тени. Они наполняли ее, и Аня это видела: черные глаза, черные губы, черные змеи вместо волос. Перед ней не стоял человек, перед ней был демон, мучитель, тот, кто уничтожает ее, убивает ее разум, забирает ее душу. И Аня ясно это понимала, а потому накинулась на ту, что стояла рядом.

В палате загорелся свет. Аню, впившуюся зубами в шею новенькой, оттягивало двое санитарок – весьма крупных, грубоватых, не особо приятных женщин. Аня издавала нечленораздельные звуки, шипела и рычала, плюясь кровавой пеной и пытаясь снова и снова укусить ту, что так ее напугала. Новенькая лежала на полу рядом с койкой Ани и держалась за горло, из которого хлюпала кровь.

– Зашивать, быстро! – скомандовал кто-то из персонала. – Эту – в изолятор.

Аня вырывалась, потому что тени от демона, которому она впилась в глотку, выползали из того тела, в котором были только что, и ползли в ее сторону. Санитарки держали ее под руки, а она дергалась и извивалась, продолжая что-то мычать. Через мгновение она почувствовала жгучую, острую боль в плече и буквально на глазах стала ослабевать.

– Наконец-то, – буркнула одна из санитарок и громко выругалась. – Нам на смене нужны мужики! – добавила она. – Эту припадочную нелегко удерживать.

– Ничего, – сказала вторая, – сейчас поплывет…

И Аня «поплыла». Она смутно помнила, как ее везли по коридору, как снова привязывали к кровати, как ставили еще один укол. Она видела только черные глаза санитарок и медсестер, видела жуткий оскал дежурного врача и длинный язык, который хищно извивался между его острыми зубами.

– Демоны, – прошептала она.

– Сама бабе глотку разгрызла, а мы значит – демоны! – грубым смехом залилась одна из санитарок, что привязывала Аню.

Но Аня ее уже не слышала. Транквилизатор сделал свое дело.

Глава 5

– Я думаю, нам стоит основательно подготовиться, – заявила Лера, удобно устраиваясь на диване в гостиной в квартире родителей Максима. – Нужно выбрать удобную одежду, взять с собой фонарики…

– Ага, консервы, бутылки с водой, соль и спички, – рассмеялся Макс, перебив Леру. – Лер, мы на квест идем, а не в поход. Весь необходимый инвентарь нам наверняка будет выдан. К тому же, фонарики, как я понимаю, будут под запретом, потому что тот парень сказал, что на входе мы сдадим телефоны. Как раз из-за фонариков в них и из-за запрета на съемку.

– Жаль, – разочарованно сказала Лера.

– Не волнуйся, все пройдет, как надо. Побегаем часок по больнице, попугают нас, погоняем адреналин по крови.

– Никогда не думала, что мне так будет это интересно, но это так.

– Только я родителям не говорил. Вряд ли они оценят подобные наши увлечения, да и лишний раз переживать им не стоит.

– А чего переживать-то? – удивилась Лера. – Сам же сказал: побегаем часок, пощекочем нервишки. Ничего особенного.

– И все же – не нужно им знать.

– Хорошо, договорились! Не скажу. Потом фотки на фоне больнички сделаем и покажем им.

Родители Макса сидели на кухне. Его мама готовила ужин на четверых, отец смотрел новости и громко их комментировал. Он уже был на пенсии, на которую вышел досрочно, а у матери Максима была своя частная клиника, занимающаяся репродуктивной медициной. Бывала сама она в клинике не часто, стараясь больше времени уделять семье.

За ужином решались вопросы грядущих праздников: через несколько дней – день рождения Леры, который молодежь решила отмечать в своем узком кругу, но уже через месяц – длинные майские праздники, а значит – знакомство с бабушкой Леры. Андрей Владимирович, отец Макса, заверил всех, что лично организует стол, а именно сам замаринует и приготовит на своем собственном мангале шашлык.

– У Андрюши – самый вкусный шашлык! – похвалила мужа мама Максима.

– Я уверена, мы отлично проведем выходные, – улыбнулась Лера. – Бабушка будет счастлива всех нас увидеть. Она, конечно, рада за меня, но после моего переезда в Москву она осталась совсем одна. Я обещала ей, что мы с Максимом приедем, но, когда я сказала, что с нами будут еще и его родители – бабушка пришла в восторг! Я скучаю по ней. Если не Макс, – Лера мило взглянула на своего парня, – я бы ездила к ней чаще. А так…

– А так все выходные пропадаешь со мной, виноват, – он улыбнулся.

Родителям Макса было приятно смотреть на своего сына и на будущую невестку. Лера соответствовала всем их ожиданием, хоть и была такой юной.

– Конечно, было бы лучше, будь она из семьи медиков, – сказал как-то жене Андрей Владимирович.

– Ну тебе как мед, так и ложкой! – возмутилась Лариса. – Девчонка – сирота. Это, порой, даже лучше, чем родственники-врачи.

– Ты на что намекаешь? – ухмыльнулся муж.

– Ни на что. Но, будь у нее родители с претензиями, к нашему Максиму тоже присматривались бы более тщательно. А он два года болтался в подвешенном состоянии: не учился толком, не работал… Хорошо, хоть за голову взялся. Спасибо Лерочке.

– Но, с другой стороны, и свадьбу нам одним спонсировать… – задумчиво сказал Логунов. – Вряд ли у ее бабушки будут такие деньги.

– Ну, во-первых, – Лариса уставилась на мужа, – у бабушек в деревнях, как правило, под матрасом спрятано больше, чем у тебя на всех твоих банковских счетах, а во-вторых – ну и что, если так? Не обеднеем. Лера – девочка скромная, запросы не столичные. Зато внуки будут полностью под нашей опекой, без стороннего влияния. А помощь с детьми им определенно понадобится…

– Лариса, успокойся! – рассмеялся Логунов. – Какие дети? Девчонке девятнадцать лет только исполняется.

– Напомню: я работаю непосредственно с роженицами. И молоденьких мамашек сейчас не меньше, чем было когда-то.

Андрей Владимирович посмеялся, но дальше спорить с женой не стал. Знал, что бессмысленно и бесполезно.

Между тем Лера, Максим, Лена и Славик договорились встретиться в день рождения Леры в полдень в торговом центре, чтобы отметить ее девятнадцатилетие в ресторане, а затем оттуда всем вместе отправиться к заброшенной больнице.

Славик и Лена подарили Лере планшет: Лера как раз жаловалась, что с ноутбуком на учебу ей ездить было неудобно, а телефон не всегда уместен. Подарок был недешевым, и Лера была весьма признательна друзьям за него. Макс, как и обещал, подарил квест: он связался с парнем, который и заинтриговал их подобным приключением, договорился о встрече, заплатил наличными, хотя и понимал, что сильно рискует, не получив на руки никаких гарантий. Однако уже пятого апреля утром он получил четкие инструкции в смс-сообщении, отправленном с незнакомого номера: адрес заброшки, место входа на территорию и место, где нужно было оставить свои телефоны.

– Как-то все это стремно, вам не кажется? – спросил Максим, когда все четверо сидели за столом.

– В этом вся соль, – улыбнулся Славик. – Ну, если нас кинут, ты просто потеряешь бабки. Переживешь. Придется придумать Лере новый подарок.

– А квест – это и так не единственный подарок Максима, – улыбнулась Лера, показывая в ушах милые, маленькие сережки. – Бриллиантики, вообще-то.

– Лучшие друзья девушек, – подмигнула Лена.

– Погоди, не у всех родители – доктора наук, – объяснился Славик. – Все будет, обязательно.

– Кстати, придется брать такси – мы все выпили, – сказал Макс. – Каршеринг взять не получится.

– А у меня и прав нет, – улыбнулась Лена.

– У меня тоже, – поддержала ее Лера. – Я вызову. Скажи адрес.

– Кстати, интересное совпадение, – сказал Максим. – Я знаю эту больницу. Мой отец когда-то там работал, представляете!

– Ничего себе, – ответил Славик. – Думаешь, это совпадение?

– Ну а что еще? Конечно совпадение. Я того парня впервые в жизни видел. И билеты на тот первый квест кто покупал? Ты?

– Мы вместе, – сказала Лера. – Мы с Леной пили кофе, листали ленту… Случайно в рекламе попалось. Вот и присмотрели.

– А затем я показала Славику, и он купил, – подтвердила Лена.

– Значит – совпадение, – сказал Славик.

– Больница находится на севере Москвы, – сказал Макс. – Такие заведения всегда обустраивают за чертой города, чтобы не пугать жителей.

– Какие заведения? – спросила Лера.

– Психбольницы, – уточнил Максим. – Напомню: мой отец – психиатр. Он работал там лет десять-пятнадцать назад, не припомню точно. Я еще в школу ходил. А потом он защитил докторскую, ушел оттуда, больницу и закрыли. Из-за аварийности здания.

– Здания, напомню, в котором мы сегодня будем бродить, – заметил Славик.

– Его не снесут, – продолжил Макс, – но и заниматься им никто не будет. Этому дому лет двести, а то и больше. Раньше так делали: отобранные у богачей усадьбы адаптировали под детские дома, под туберкулезные центры, под психиатрические клиники. До сих пор по области есть старинные усадьбы, являющиеся архитектурными памятниками, в которых лечат душевнобольных. Это я от отца еще знаю.

– Да, это правда, – сказала Лена, – у меня одноклассница в таком месте лежала. В четырнадцать лет хотела вены вскрыть… Ее на скорой в реанимацию, в чувства привели – и в дурку. Месяц там пролежала. Потом мы с ней в интернете нашли информацию о том месте: оказалось, это – усадьба каких-то князей. Вот так вот. Мажоры того времени хоромы строили, чтобы потом в них суицидников лечили.

– На самом деле, ничего смешного, – серьезно сказал Макс.

– А я и не смеюсь, – ответила Лена. – Это вообще тема несмешная.

– Зато нам с вами предстоит сегодня побродить по старой усадьбе, которая, к тому же, еще и служила психбольницей! – воодушевленно прикрикнул Славик. – Вы представляете, что там в том квесте для нас должно быть заготовлено? Я рекомендую прикупить памперсы или хотя бы прихватить с собой запасные штаны.

– Да, будет весело, – как-то невесело сказал Максим.

– Спасибо за подарок, – улыбнулась Лера и поцеловала Макса в щеку.

– С днем рождения, – ответил он.

Глава 6

Аня открыла глаза. Она была в изоляторе. Снова. Здесь, казалось, ее ум прояснялся, потому что ей реже делали уколы, меньше давали таблеток – о ней здесь словно забывали. И ей это нравилось. Да, она не могла пошевелиться, саднили натертые уже не впервые раны, но она была одна. Хотя не совсем: тени ее не покидали. Но они и не душили ее. Они прятались под кроватью, и Аня это знала. Боялась ли она их? – да, определенно боялась. Но они уже стали неотъемлемой частью ее жизни, ее существования в этом проклятом месте.

Она не знала, была ли жизнь за этими стенами. Кажется, была. Но та жизнь стиралась из памяти. Ей постоянно твердят, что все, о чем она говорит: ее дети, ее недочитанная книга, тени, которые преследуют ее – это все фарс, видения, галлюцинации. Потому что она – больна. И Аня вынуждена верить, ведь она не знает альтернативы, не имеет иной реальности. Но потом, засыпая, она снова видит ползущие к ней черные полосы, которые жаждут поглотить ее. Вот бы спрятаться от них под одеяло, но в изоляторе нет одеяла, а руки привязаны к кровати. Дважды в день приходит санитарка, чтобы накормить и помочь сходить в туалет. Дважды в день приходит медсестра, чтобы сделать укол, от которого не хочется ни есть, ни ходить в туалет. Хочется только спать и видеть сны, которые смотреть безумно страшно.

Безумно. Это слово здесь звучит частенько. Но кто здесь более безумен: пациент, что живет в собственном мире и видит то, чего не видят другие люди, или персонал, который жестоко пресекает любые несогласованные с ним действия больных, нередко и даже часто применяя насилие. За эти же действия пациент был бы сурово покаран, персоналу же за проявление чрезмерной агрессии в адрес подопечных не грозит даже выговор.

А Аню наказали. Семь дней она провела в изоляторе. Положи сюда на такой срок абсолютно здорового человека, как-то подумала она, то он точно свихнется. Ей же это не грозило. Но грозило совсем иное.

В соседнем крыле этого большого, старинного здания располагалось мужское отделение. Персонал, разумеется, в женском отделении состоял исключительно из женщин, а вот в мужском работали, преимущественно, медицинские сотрудники мужского пола. И ночная смена женского отделения «тесно сотрудничала» с ночной сменой мужского, предоставляя за отдельную плату им встречи интимного характера со своими подопечными. В основном объектом сделки были женщины помоложе, которые были либо абсолютно невменяемыми, либо обколотыми препаратами настолько, что не были в состоянии что-то запомнить или оказать сопротивление. Или же – они должны были быть привязанными к кушетке в изоляторе…

К Ане наведывались каждый день. Для посетителя было лишь два условия: не покалечить и не допустить беременности подопечной.

В первую ночь Аня ничего не осознавала: после инцидента с покусанной шеей, в нее влили слишком большую дозу успокоительного, и ее тело напоминало лишь эластичную оболочку того, что называют человеком. Но последующие посещения она помнила прекрасно. И, какой бы безумной ее не считали те, кто пользовались ее бессилием, она прекрасно понимала и осознавала, что ей омерзительно то, что с ней в тот момент происходило. Ей было противно, ей было больно, но она не могла даже пошевелиться.

В те моменты ее не пугали даже тени. Вовсе наоборот: они казались ей чем-то своим, чем-то родным, к чему она уже привыкла. Они всегда были рядом и не вредили ей. А эти мерзкие чудовища, что своей потной, вонючей тушей взбирались поверх ее исхудавшего тела и издевались над ней, уничтожали те оставшиеся крупицы ее личности, что еще хранились на самом донышке уставшего, затуманенного сознания.

– Только осторожно с ней, – смеялись те, кто проводил к Ане мужчин, – она у нас кусается. Особо ценные предметы к ее рту лучше не подносить, а то можно и без хозяйства остаться. Она, вон, соседке по комнате полшеи выгрызла – еле заштопали.

Аня плакала. Она мечтала о том, что тени, которые то и дело мелькали вокруг, из чувства ревности заберут тех, кто посягает на нее. Или заберут ее. Ведь она знала – она принадлежит им. Они – ее мучение и они же ее освобождение. Но тени не помогали. Они трусливо прятались под кровать, когда приходила реальная угроза.

В седьмую ночь в изолятор пришел санитар, который еще ни разу не решался на подобные посещения женского отделения. Он был наслышан о подобной «услуге» в соседнем крыле психбольницы, но не осмеливался воспользоваться ею ранее, потому что имел определенные проблемы с мужским здоровьем. Однако он все же решился, заплатил, кому следует, и его отвели к Ане. Она лежала и плакала, глядя на него: она все понимала. Но ее веки медленно моргали, а в языке не было сил, чтобы сделать им несколько движений во рту, произнося слова. Поэтому она просто плакала.

Их закрыли, выделив на «свидание» полчаса. Ночной визитер заметно нервничал. Он знал, что перед ним – сумасшедшая, которая, к тому же находится под действием препаратов, знал, что она не будет с него смеяться, как другие женщины, не выскажет ему, не унизит его, не упрекнет в огромном животе, однако уверенности все это ему особо не предавало. Он оглянулся по сторонам, словно в палате был кто-то еще, а затем развязал правую руку Ани и сказал ей:

– Помогай!

Аня шире открыла глаза. Впервые за несколько дней ее рука ощутила свободу. Она приподняла ладонь, провернула ею, пошевелила пальцами, глядя на них так, словно видит их впервые. Затем она перевела взгляд на того, кто сидел на ней сверху. Прямо над ее обнаженной грудью болтался большой серебряный крест на длинной толстой цепи, что висела на волосатой шее ее «гостя».

– Помогай! – со злостью повторил он.

На миг разум Ани прояснился. Во всяком случае, свои действия она вполне контролировала и осознавала. Ей вдруг подумалось, что такой «боров», как она прозвала его в своих мыслях, не должен носить распятие. Она резко ухватила крест, что висел прямо над ней, и, собрав остаток сил в истощенном теле, вонзила его в левый глаз того, кто хотел ее сейчас изнасиловать.

«Боров» заверещал, как резаная свинья. Он закрыл руками лицо и попытался слезть с кушетки, но зацепился за Анины ноги и упал на пол. Из его уст лились проклятия, оскорбления и угрозы. Он вопил так, что поднял на ноги все женское отделение. Через мгновение на его крики сбежался весь дежурный персонал. Все бегали, суетились, выкрикивали со своих мест угрозы в сторону Ани, медсестра, что взяла плату с пострадавшего, кляла его всеми возможными проклятиями, понимая, что теперь, скорее всего, она лишится работы. Истерика была у всех, кроме Ани. Она лежала голая на своей кушетке и смеялась. По ее щекам текли слезы, но она заливалась смехом: истерическим и в то же время торжествующим.

После той ночи многих уволили, многие получили выговор. В интересах «борова» было замять дело. Козлом отпущения стал один невменяемый пациент из мужского отделения, которого и обвинили в том, что он ночью напал на санитара и вонзил ему его же крест в глаз. Спрос с того парня был невелик – он был полностью не в себе. Ночной «туризм» между отделениями был прекращен, главный врач устроил разнос, но дело огласке не предал, дабы сохранить в первую очередь свою репутацию.

А Аню оставили в одиночной палате, лучше следя за тем, чтобы она больше ни на кого не напала. Но она-то знала, что палата не была одиночной: ее тени снова были с ней. Они не прятались под кроватью, они окружали ее, сгущались над ней, все грозя поглотить ее и избавить от страданий, но пока лишь только пугая этим. Они ждали, когда она их сама об этом попросит.

Глава 7

Лера вызвала такси в семь вечера. Навигатор показывал, что дорога займет час, и всех это устраивало – в инструкции было указано явиться к восьми.

– Чтобы уже стемнело, – заметил Славик, когда Макс читал сообщение с указаниями.

– «За зданием расположено старое кладбище и небольшая разрушенная часовня, – прочел Максим, когда они уже были в такси, – в часовне стоит ящик. В нем необходимо оставить все ваши мобильные устройства, включая наручные электронные часы. По завершению квеста все эти предметы будут находиться там же».

– А если я не хочу расставаться со своим телефоном? Что за нарушение личных границ? – возмутилась Лена.

– Таковы правила, – сказал ей Славик. – Вряд ли это все затеивается с целью ограбить нас. Слишком заморочено ради четырех звонилок.

– Кладбище и часовня, – задумчиво произнесла Лера, – уже жутко.

– Обычное дело для того времени, – ответил ей Макс. – Если это здание когда-то служило кому-то домом, усадьбой, то наверняка это были люди зажиточные, поэтому они имели в том числе и собственную часовню. А где часовня – там можно расположить и погост.

– А потом там же, наверное, хоронили и душевнобольных пациентов, которые умирали в больнице, – добавил Славик.

– Еще более жутко, – Леру пробила дрожь.

– Еще не поздно развернуться и вернуться в город, в цивилизацию, – Макс приобнял Леру. Он сидел на заднем сиденье такси вместе с девушками, а Славик занял место рядом с водителем.

– Нет, я поборю страх, – уверенно сказала Лера. – Я все решила.

Машина съехала с автомагистрали, проехала небольшой поселок, затем свернула на разбитую дорогу, на которой почти не осталось асфальта.

– И куда вас понесло, ребят? – спросил таксист, пытающийся объезжать многочисленные ямы. – Там же впереди ничего нет.

– Надеемся, что есть, – сказал Славик.

– Вы верите в призраков? – серьезным тоном спросила у таксиста Лена и, не дождавшись ответа, уже через мгновение залилась смехом.

– Да ладно тебе, – сказал ей Макс, видя, что таксист начинает нервничать. – Где-то здесь расположена заброшенная больница. В ней мы должны пройти квест. Что-то типа игры «Побег из страшного дома».

– Ваше дело, – отрезал таксист и продолжил всматриваться в темноту, – чем бы дитя не тешилось…

Через пару минут яркий свет фар осветил кирпичную арку, определенно находящуюся в упадке, в центре которой были ржавые ворота. От арки в стороны шел не менее ржавый забор.

– Приехали, – сказал таксист, – на воротах замок, дальше – ножками.

– И на том спасибо, – ответила ему Лена, и все четверо выбрались из машины.

Солнце уже село, но кромешная темнота еще не наступила.

– Я взяла фонарик, – радостно сказала Лера и достала из своего небольшого кожаного рюкзачка большой фонарь.

– Все же решила взять? – удивился Максим.

– Ну, а почему нет? Вдруг пригодится!

– А знаете, что? – сказал Макс, разглядывая въезд во двор усадьбы, которая молодым людям еще не была видна, – мне кажется, я здесь бывал. В детстве, с отцом. В самой больнице – маловероятно, но вот рядом с ней точно. Именно здесь, перед воротами. Возможно, вместе с мамой ждал отца в машине. Не знаю. Но я помню этот заезд.

– Тогда тебе должны быть знакомы местные призраки, – улыбнулся Славик. – Ладно, народ, пойдем. Пора начинать бояться.

Лера включила фонарь, и они прошли через ворота, которые, несмотря на имеющийся на них навесной замок, легко приоткрывались настолько, что взрослый человек мог без труда протиснуться. Дорога шла вверх, а затем резко сворачивала влево и снова поднималась в гору. На холме стоял огромный дом, несомненно постройки прошлых веков: двухэтажное здание с высокими окнами, выполненное в форме полукруга. Во дворе, видимо, ранее располагался то ли пруд, то ли фонтан, но все давно пришло в упадок. Двор был достаточно большим и просторным и раньше имел центральный длинный заезд, воль дороги которого шла невысокая кирпичная стена, но он уже давно был перекрыт ржавым забором и порос сорняками и кустарниками. Сама усадьба когда-то была выкрашена в желтый цвет, но краска лущилась, обнажая старые красные кирпичи. Огромные колонны, над которыми высился чердак с небольшим арочным окном в центре, тоже разрушались, и все четверо приехавших сюда молодых людей про себя отметили, что стоять под ними, вероятно, не совсем безопасно. Ступени, что вели к парадной двери, давно утратили свою форму и сыпались мелкими камушками. О том, что это здание эксплуатировалось уже в двадцать первом веке, говорили металлопластиковые рамы в тех окнах, что не были заколочены досками и были просматриваемы. Но на всех, даже заколоченных, стояли тяжелые решетки, напоминая о том, что это – не просто некогда жилой дом, это – психиатрическая больница.

– И где же часовня? – спросил Славик.

– Предположу, что на заднем дворе, – ответила Лера.

Обходя больницу, все старались заглянуть в окна, увидеть что-то, что прольет на свет на то, что их здесь сегодня ждет. Но ничего не было видно, да и свет, если выражаться не фигурально, лился только от фонаря, что был в руках у Леры.

– Вон, смотрите, – воскликнула Лена, указывая пальцем куда-то вдаль. Лера направила туда луч фонаря, и все увидели небольшое одноэтажное полуразрушенное здание, от которого осталось только три стены из красного кирпича и часть крыши.

– Это и есть часовня? – удивилась Лера, светя на стены.

– Видимо, была когда-то, – сказал Макс и пошел вперед.

– Одна большая комната… – задумчиво произнесла Лена. – И здесь когда-то молились люди.

– Которые теперь находятся вон там, – хихикнул Славик и своей рукой направил руку Леры, в которой лежал фонарь, в сторону могил, что расположились немного дальше от часовни, освещая их фонарем.

– До дома метров двести, не больше, – сказала Лера. – Как можно было так близко хоронить умерших?

– В прошлые века, предположу, хоронили дальше, – ответил Максим. – Присмотритесь – обычные, деревянные кресты. Эти могилы относительно новые. Вероятнее всего, это – пациенты больницы, а не первые жильцы усадьбы.

– И сегодня их духи намерены нас запугать до смерти, – продолжал шутить Славик.

– Тебе не жутко? – спросила его Лена.

– Есть немного. Но ведь мы здесь именно за этим!