Ворожея и дырявый котелок

Глава 1

В кустах, выбранном мною укрытии, было темно и сыро, а от протекавшей рядом реки стаями тянулись комары, заставляя меня то и дело нервно отмахиваться. Но их голодный и назойливый писк, на самом деле, был меньшей из моих забот.

Судя по звукам, наездники, шерстившие окрестности в поисках любимой меня, наконец, ускакали, и я могла извлечь свою изрядно покусанную комарами пятую точку из кустистых зарослей и размять ноги. Как только я поползла на выход, как можно тише раздвигая прутья лозы, с небольшого холма, ведущего к берегу, раздался громкий топот. Я испуганно попятилась назад, добавляя к укусам комаров весьма неприятные царапины от острых, обломанных каким-то из моих предшественников веток, и затихла. Топот становился всё громче, приближаясь, а за ним послышались и голоса возвращавшихся преследователей.

Надежда, что топот минует моё убежище, таяла на глазах, в прямом смысле слова. Со скоростью разогнавшейся на склоне телеги чьё-то тело буквально влетело в кусты, обнимая хрупкую меня пухленькими женскими ручками и припечатывая мою скромную персону своими пышными формами к земле. Я крякнула от неожиданности и завозилась под придавившим меня грузом.

Приятно и, надо сказать, в меру упитанная молоденькая девушка с аккуратным овальным личиком и тёмными, собранными в пучок волосами стала лихорадочно шарить по влажной земле руками и облегчённо вздохнула, нащупав под моим плечом большие круглые очки с тонкими линзами в изящной металлической оправе. К нашему обоюдному изумлению, они достойно пережили падение. Она водрузила их на переносицу и принялась вглядываться в моё лицо.

– Я вас здесь никогда не видела! – прошептала она удивлённо.

– Я вас тут тоже не видела ни разу. И вообще, я сюда первая спряталась!

– Да нет же, я про наш город.

У меня не было ни малейшего представления, в каком городе я оказалась сегодня, и в том, что меня тут ни разу не видели, не было ничего удивительного. Настойчиво, хоть и ненавязчиво, я стала подпихивать девушку руками, намекая, что ей неплохо бы спешиться и, наконец, позволить мне вдохнуть полной грудью. Намёк она поняла, хоть и не сразу, и начала тихонько с меня слезать, бросая обеспокоенные взгляды в ту сторону, откуда до сих пор слышались голоса всадников.

– Да вы не переживайте так. Это они не за вами гнались, – попыталась её успокоить.

– А я и не от них бежала…

Она села на корточки рядом со мной, обхватила руками колени и стала покачиваться назад и вперёд, словно пытаясь меня загипнотизировать. Я ухватила её за предплечье и зафиксировала на одном месте, за что удостоилась строгого и недовольного взгляда, хотя словесного упрёка за ним не последовало.

Голоса всадников снова начали отдаляться, но вылезать я на этот раз не торопилась, чтобы не поймать ещё какого-нибудь ополоумевшего жителя в свои объятья.

– А вы куда бежали-то? – спросила пухленькая брюнетка в круглых очках.

– Не куда, а откуда. А куда мне всё равно, лишь бы назад не возвращаться. Спрятаться бы где-нибудь. Только не в кустах. Уж больно тут сыро и… комаров много.

– Ну, тогда откуда бежали?

– Да так… – Я пожала плечами. – Ковен один ведьмовской хотел меня в свой круг взять. У них всё общее и сон по регламенту, а я уж больно этого не люблю, – ответила я с нарочитой беззаботностью и о других, более веских, причинах своего побега распространяться не стала.

Хотя девушка кивнула в знак понимания, глаза её говорили об обратном. Потому что обычно ведьмы за ковеном бегают, чтобы приглашение себе выудить, а не наоборот.

На шее загадочной брюнетки я заметила деревянный кулон. Такой носят ведьмы, чтобы от глаза злого защищаться. Но этот, без сомнения, был пустышкой.

Гениальная идея в моей голове возникла неожиданно. Меня, с моей бесконтрольной метаморфией, в ковене обязательно ждало разоблачение – и, как следствие, тюрьма. Что же до этой милой ведьмочки, займи вдруг она моё место… У неё подобных проблем точно бы не возникло. И до тех пор, пока никто не заметит подмены, мы обе останемся в выигрыше.

– А хочешь, поменяемся? – спросила я, радостно хватая её за руки.

– Чем? – Горе-ведьмочка, до сих пор дивившаяся моему отказу от приглашения в ковен, посмотрела на меня недоумённо.

– У тебя дом есть? Какой-нибудь, хоть захудаленький.

– Есть, – ответила та.

– Тогда предлагаю честный обмен: ты мне – свой дом, пожить ненадолго, а я тебе – своё приглашение в ковен. По рукам?

Она лихорадочно захлопала глазами, и они стали почти такими же круглыми, как и её очки.

– Меня Майра зовут, – протянула ей руку, – и я одна из лучших выпускниц Велийской Школы Колдовства.

– А меня Маринэлла… Можно просто Элла, – ответила она, продолжая поглядывать на меня недоверчиво. – И как же я в этот ковен попаду?

– А очень просто! Мы из тебя меня сделаем. Да так, что ни одна ведьма не отличит. С ковеном или без!

Я изъяла у неё кулон, надо сказать, не без боя. Она искренне верила, что правильно его заколдовала и он берёг её от дурного глаза. Но судя по тому, что она уже полчаса сидела со мной в кустах, этот самый глаз стороной её точно не обошёл.

На ранее бесполезный кулон я наложила заклинание. Не обычное, которое ведьмы используют для отвода глаз, а своё собственное, изобретённое как раз для таких случаев. С ним ей стоило опасаться только инквизиторов. Хотя я бы сказала, только одного конкретного инквизитора. Но, думаю, с этим она как-нибудь разберётся и без меня.

– Надевай! – я протянула Элле заколдованный кулон.

Она повесила его на шею – секунда, другая, и рядом со мной уже стояла полная копия меня в Велийской Школе Колдовства. Очки на теперь уже худом и вытянутом лице девушки выглядели несуразно. Да и не нужны они ей больше: зрение у меня всегда было прекрасное. Светло-русые волосы крупными завитками спадали на её плечи, а пышность форм сменилась подтянутой худобой. Я нетерпеливо потянула девушку за рукав длинного плаща, своим тёмно-зелёным цветом совершенно не походившего на ведьмовской, и мы выбрались к реке. Элла наклонилась над чуть рябившей от ветра гладью воды и, глянув на своё отражение, выругалась.

– Так это же не ты!

– Я. Ещё как я! Просто в свой ученический период… Взрослая жизнь не пошла мне на пользу, как видишь.

Девушка кивнула, поморщилась и сняла явно мешавшие ей очки. Протянув руку, я на всякий случай прикарманила эти круглые окуляры.

– Ну а теперь пошли дом твой оценивать. – Я потянула её за собой вверх по склону так уверенно, будто знала дорогу.

Поначалу обескураженная и растерянная, моя новая знакомая потихоньку приходила в себя, а взгляд её наполнялся надеждой и предвкушением. Девушка наверняка уже представляла свои захватывающие будни в ковене.

На границе города нас встретил указатель с надписью: «Малград. Западный предел». Мы прошли немного по главной улице, обрамлённой двух-трёхэтажными деревянными домами с миловидными крылечками и, свернув в небольшой переулок на окраине, остановились у покосившегося деревянного двухэтажного домишки с обшарпанным крыльцом на высоком фундаменте. К крыльцу вела скрипучая лестница из потемневших от времени досок, а к двери не совсем горизонтально была прибита табличка с надписью: «Маринэлла Гор. Зельевар в третьем поколении».

Дойдя до слова «зельевар», глаза мои округлились, а брови поползли вверх. Я взглянула на свою новую знакомую, и по выражению моего лица она, очевидно, поняла, что её приглашение в ковен могло вот-вот отмениться.

– Я передам тебе свой зельеварский кабинет в законное и полное распоряжение, – затараторила она, – и в помощь двух привязанных к нему слуг, – но моё лицо оставалось по-прежнему каменным, – и клиентскую базу. И дам тебе денег на первое время. И… – на этом её аргументы закончились.

Всё мне давалось в Школе прекрасно, кроме зельеварения. После нескольких печальных и почти летальных случаев я приняла твёрдое решение на зельеварение больше не ходить. Никогда. Слово я своё держу через раз и то по обещанию, но здесь впервые в жизни оказалась тверда и непреклонна. С тех самых пор ни одного зелья не побывало у меня в руках. А здесь сама судьба хотела за что-то наказать этот городишко.

Захудалый кабинет потомственного зельевара неизвестно где – для ведьмы, которая не умеет варить зелья, лучше убежища даже нарочно не придумаешь. Я протянула Элле руку:

– Скрепим наше соглашение ведьмовской клятвой.

Мы поклялись о нашем согласии поменяться местами и о неразглашении на крови – чересчур, конечно, но в моём положении нужно исключать все риски. Элла сняла со среднего пальца правой руки чёрное широкое кольцо и протянула мне.

– Кабинет подчиняется только тому, кто носит это кольцо, – она говорила так, будто у кабинета была собственная воля.

Я взяла у неё неприметный символ власти, надела на палец и почувствовала, как по всему телу прошла волна жара. О-о нет, только не сейчас! Хуже времени для превращения не придумаешь.

Глаза моей новой знакомой в очередной раз округлились – судя по реакции, она впервые в жизни столкнулась с метаморфом, что неудивительно. В Ведарии на таких, как я, уже много лет вели открытую охоту.

И всё-таки как же удачно я настояла на клятве! Теперь, даже если Маринэлла Гор очень захочет, не сможет никому и ничего обо мне рассказать.

Порывшись в кармане, я достала оттуда небольшое зеркальце и взглянула на своё отражение. Конечно же, от моей прежней внешности не осталось и следа. Очередной приступ метаморфии превратил меня во вполне сносную копию юной зельеварки, с той лишь разницей, что вместо настороженной, вечно переживающей девушки в отражении хитро щурилась задорная оторва. Я убрала зеркало назад в карман и посмотрела на всё ещё изумлённую Эллу. Её очертания теперь неприятно расплывались в глазах.

Со вздохом я водрузила на переносицу ранее узурпированные круглые очки, в глубине души надеясь, что моё прежнее, отличнейшее зрение ещё вернётся.

Теперь, когда очертания предметов вновь обрели резкость, я уверенно шагнула внутрь поступившего в моё пользование зельеварского кабинета. Но стоило мне пересечь порог, как я встретилась взглядом со стоявшим посреди комнаты существом, удивительно похожим на домового. Маленького роста и очень преклонных лет, с огромной копной седых волос и такой же седой бородой, сморщенной кожей и носом в пол-лица – домовой смотрел на меня недоверчиво. Я застыла у двери, не в силах шелохнуться от страха.

Старичок по-хозяйски поправил холщовую остроконечную шляпу и перевёл взгляд на семенившую за мной Эллу Гор, которая не выглядела собой с тех самых пор, как покинула берег реки.

Она, не обращая внимания на удивлённого старичка, пересекла комнату и, уже занеся ногу над ступенькой лестницы, ведущей на второй этаж, сказала мне уверенно:

– Элла, ну что ты стоишь?! Ты же обещала показать мне кое-что в твоей комнате!

А девушка-то оказалась не промах и быстро вжилась в свою новую роль. Я, наконец, отмерла и последовала за бывшей хозяйкой кабинета. Поднявшись по деревянной лестнице, мы оказались в небольшом коридоре с двумя дверьми. Элла прошла до дальней из них, достала из кармана ключ и, отворив дверь, жестом пригласила меня войти. Как только я оказалась внутри, она снова заперла комнату и отдала ключ мне.

– Это моя, теперь уже твоя, комната, – Элла жестом показала на окружавший нас кавардак.

Справа от окна стояла старая, на вид скрипучая, односпальная кровать, у её изножья возвышался маленький платяной шкаф, слева от окна – деревянный комод, закрытый на амбарный замок, а рядом с ним – высокий стеллаж. И на его полках творилась настоящая вакханалия из пузырьков, пучков засушенной травы, амулетов, готова поспорить, бесполезных, и прочей ерунды, которой окружают себя люди, не умеющие колдовать.

– Внизу, как ты заметила, был сам зельеварский кабинет, – продолжила Элла. – А встречал нас Гункан – один из слуг.

– Знай я, что у тебя такие страшные слуги, в жизни бы не согласилась тут остаться!

– Рамир не страшный. Странный, да. Но не страшный. Это только Гункан такой… Не обращай на него внимания. Он всё равно не может хозяйку кабинета ослушаться.

Я пожала плечами и молча наблюдала, как Элла собирает вещи. Она наспех покидала несколько платьев и сменную обувь в тканевую сумку, туда же отправилась половина амулетов с полок, какие-то травяные веники и небольшой мешочек с деньгами.

– Минуточку-минуточку, а где моя доля? – возмутилась я, провожая мешочек с монетами взглядом.

Девушка вздохнула, достала его и отсыпала мне половину.

– Прощаться не будем. Береги кабинет, и ты это, с ним поуважительнее. Он, знаешь ли, в почтенных летах, – наставляла меня Элла, нетерпеливо топая ножкой у двери – ключ-то был у меня.

– Ты имя-то моё запомнила?

Она кивнула.

– Повтори.

– Майра…

Я вздохнула:

– Майра Сидус, выпускница Велийской Школы Колдовства. Проходила практику в ковене Красных ведьм, получила приглашение войти в круг и… сбежала.

Она снова кивнула, повторила несколько раз и, как только я открыла дверь, засеменила по коридору, крепко сжимая в руках свою холщовую сумку. Я проводила её до выхода, и на сердце у меня стало неспокойно. А точно ли в ковен она так торопилась? Увы, но спросить её об этом я не успела. Входная дверь хлопнула, решительно за ней закрывшись, и я осталась наедине со старичком Гунканом.

Окинув доставшуюся мне собственность взглядом, я узнала в окружавшем меня беспорядке руку мастера – кабинет выглядел примерно так же, как и комната Эллы. Вдоль обитых потемневшим деревом стен вразнобой были навешаны полки, ломившиеся от склянок, коробочек, баночек, веничков и мешочков. Настоящий ведьмовской кабинет, даже череп и хрустальный шар имелись. Последний, к слову, покрывал толстый слой пыли – гадать бывшая хозяйка не умела.

В дальнем конце комнаты стоял большой котёл на возвышавшемся из подпола каменном колодце для дров, а возле него – два низеньких табурета. В стене за колодцем чернел не разожжённый камин, а в нём на железном пруте висел ещё один небольшой котелок. Мрачное помещение освещалось двумя узенькими окошками под потолком. В общем-то, приобретение было так себе, но в качестве укрытия подойдёт. Всё лучше, чем кусты у речки.

– Ну, что? Когда у нас следующий клиент? – спросила я наблюдавшего за мной старичка.

По ползущим вверх бровям слуги я поняла, что с клиентами у Маринэллы Гор было негусто.

– Ай, ладно! Сама посмотрю. Напомни, где у нас книга с записями на приём?

Старичок не сдвинулся с места.

– Что, даже книги нет?

Он покряхтел, почесал затылок и с резвостью молодой лани заскакал по комнате в сторону одной из полок, схватился за неё крепенькой ручкой, подтянулся, залез, перепрыгнул на полку повыше и так добрался почти до потолка. Тут-то мне и стало понятно, почему полки располагались столь хаотично – мой новообретённый слуга лазил по ним, как настоящий циркач. Может, кабинет был и старый, но слуга ещё хоть куда!

Он прискакал назад с толстой пожелтевшей от времени книгой в тёмном переплёте, стряхнул с неё пыль и протянул мне. Но по одному её пыльному виду я уже догадалась, что ни одной свежей записи там не найду. Вес монет, оттягивавший мой плащ к полу, теперь казался недостаточным. Надо было забрать у Эллы весь мешочек.

Я сунула книгу назад в морщинистые руки Гункана.

– Так дело не пойдёт! Тащи сюда табличку с двери.

Слуга снова застыл, обдумывая приказ, потом оттаял и поплёлся к полкам, чтобы водрузить книгу для записи клиентов обратно.

– Далеко не убирай! – велела ему. – Она нам скоро пригодится.

Он удивлённо оглянулся. Бывшая хозяйка, судя по её пышным формам, знала какие-то сокрытые от обывателей источники пищи, но мне-то они были неизвестны. Полученной от неё суммы хватит от силы на неделю-другую.

Слуга положил книгу на нижнюю полку, посмотрел на меня ещё раз, очевидно, надеясь, что я передумаю, и затопал в сторону входа. Дверь распахнулась со скрипом, и я снова наблюдала акробатические этюды псевдостаричка. Ухватившись за края таблички, он упёрся ногами в дверь и начал со всей силы тянуть дощечку на себя. Под густое кряхтение слуги ржавые гвозди, державшие эту старую доску, сдвинулись с места, и Гункан полетел вниз, делая кувырок и, как кошка, приземляясь на ноги.

Он передал табличку мне, а я, повертев её в руках, уселась у котла и стала нашёптывать заклинание. Через минуту доска выглядела, как новая, и никакой тебе надписи про зельевара.

– У нас краска есть? – Хотя новую надпись я могла и наколдовать, но получилась бы она такой же кривенькой, как если бы я нарисовала её руками.

Глаза слуги подозрительно сощурились.

– Краска, говорю, есть?

Он снова потопал к полкам, взял небольшой стеклянный пузырёк с изумрудно-зелёной жидкостью и догадливо прихватил лежавшую рядом с ним небольшую кисть.

– У тебя почерк хороший? – спросила я, и Гункан пожал плечами в ответ.

Что ж, какой бы у него ни был почерк, он, несомненно, лучше моего. Я пододвинула к Гункану теперь уже новенькую на вид дощечку.

– Пиши. Небольшими буквами вверху: Маринэлла Гор. Строчкой ниже крупными буквами: ВОРОЖЕЯ. Ниже буквами поменьше: решит ваши проблемы.

Он посмотрел на меня ещё более недоверчиво и впервые заговорил. А ведь мне уже начало казаться, что он немой от рождения, только кряхтит, и всё.

– Нет в Ведарии такого звания – Во-ро-жея! – проскрипел старичок.

– Но и специалиста, как я, днём с огнём! Зато даже тот, кто не собирался, из одного только любопытства зайдёт. А коль зайдёт, то с полным кошельком-то всё равно уже не выйдет, – я многозначительно пододвинула табличку ещё ближе к старичку. – Приказы хозяйки не обсуждаются.

Почерк у него и правда оказался хороший, с вензелями, каждая буква выверена – чувствуется старая закалка. Как он приделывал табличку обратно, даже вспоминать не хочется. У меня такой ловкости и в ранней юности-то не было – не то что сейчас. Каждое утро по частям себя с кровати собираю. Руки, ноги на месте – уже хорошо, сгибаются – совсем отлично.

– Всё, закрывай дверь, чтобы табличку видно было. Будем ждать клиента. Они скоро к нам косяками потянутся, вот увидишь.

– Не потянутся, – пробубнил Гункан в ответ.

– Потянутся!

Я села на табурет для зельевара и посмотрела в пустой, подёрнутый пылью котёл. Маленький котелок в камине ещё как-то поиспользованнее выглядел, а вот большой давно стоял без дела. Непорядок! Не солидно как-то. Приходишь к зельевару, а у него даже от котла пар не идёт.

– Ты вот что, воды в большой котёл налей и огонь под ним разожги.

Старик аж оступился и чуть не упал, но без возражений пошёл за дровами. Он промыл котёл от пыли, поставил на очаг и стал таскать воду. Когда под наполненным водой котлом вспыхнули дрова, в кабинете послышалось подозрительное шипение. И настолько оно действовало мне на нервы, что, обведя комнату взглядом и не найдя источника звука, я раздражённо спросила у Гункана:

– Что это шипит?

Он молча показал на котёл.

Вот те раз! А котёл-то у Маринэллы оказался дырявый. Тяжело вздохнув, я прошептала заклинание, и шипение затихло. Что ж, ненадолго и такой починки хватит, а потом хозяйка пусть сама здесь разбирается.

Когда вода закипела, я прошлась взглядом по запылённым полкам с травами и приглядела два самых бесполезных на вид пучка и какую-то банку с кореньями, взяла их и щедро засыпала в котёл. Надо признать, плавали они там одиноко и невпечатляюще.

– А порошок, усиливающий зелья, у нас есть?

Гункан кивнул и притащил баночку с серым порошком. Одна щепотка – и котёл забурлил, жидкость в нём позеленела и по кабинету начал разноситься странный болотный запах. Не благовонья, конечно, но для первого раза сойдёт. Главное ничего не разъело и не прожгло.

От разожжённого очага шёл сильный жар, а поднимавшийся над котлом пар послушно уходил в установленную на потолке вытяжку. Над покосившимся домиком зельеварки сейчас, должно быть, струился дымок – свидетельство усердного труда держателя кабинета.

Входная дверь скрипнула, заставляя меня вздрогнуть, и в дом вошла дама лет шестидесяти, сухопарая, с непокрытыми и неубранными седыми волосами чуть ниже плеч, а за ней понуро семенил низенький пузатый мужичок – по всем признакам муж. Голову он будто специально опускал и вообще из-за спины жены старался не высовываться, и, если бы не его широкая комплекция, ему бы это однозначно удавалось.

Я радушно улыбнулась своим первым клиентам и надменно посмотрела на слугу, не верившего в мои коммерческие таланты. Однако он почему-то выглядел не только не обрадованным, но даже почти напуганным.

– Всё варишь! – злобно бросила клиентка с порога. – После того, что ты с моим Варунчиком сделала, к тебе ни один житель Малграда не пойдёт! Уж я-то в этом удостоверюсь… Где наше противоядие? Ты ещё утром сказала, что пошла варить. И пропала!

Глава 2

Я захлопала глазами и наклонила голову вбок, чтобы за седовласой женщиной разглядеть якобы пострадавшего «Варунчика». Но тот продолжал попытки скрыться за спиной супруги и верил, что у него это получается. Как опытный зельевар-неудачник, по-настоящему пострадавших личностей от шарлатанов я отличить могу сходу. Судя по неподдельной ненависти в глазах моей, очевидно, бывшей клиентки, Маринэлла Гор чем-то крайне неудачно напоила её мужа.

– Кхм… – я прочистила горло и деловито поправила слегка запотевшие от пара очки, – позвольте полюбопытствовать, а с какой проблемой вы обращались ко мне изначально?

Бледное лицо женщины в мгновение стало пурпурным. Она возмущённо раскрыла рот, но так и замерла, силясь подобрать подходящие данной ситуации, или мне, эпитеты.

– У меня, знаете ли, клиентов много. Всех и не упомнишь, – добавила я и уверенно поднялась с табурета, направляясь к жертве талантов моей предшественницы.

Пострадавший «Варунчик», завидев моё приближение, ещё сильнее вжал голову в плечи и стал обходить супругу с другой стороны, пытаясь спрятаться.

– Да чего вам бояться-то? – спросила я мужчину, следуя за ним попятам. – Всё самое страшное уже произошло.

Он пискнул и ускорился.

– Так с чем вы, говорите, изначально ко мне обратились? – спросила я у изумлённой нашими с «Варунчиком» ритуальными хождениями клиентки.

– С бородавкой на носу… – ответила та растерянно.

Крайне интересный случай!

Я поднажала и, схватив пострадавшего за рукав, потянула его на себя. Тогда-то мне и открылось дивное зрелище. На его коже красовался настоящий шедевр. Ай да Элла Гор! Снимаю шляпу перед её зельеварским анти-талантом. Впервые я встретила кого-то, не уступающего в неумелом зельеварении самой Майре Сидус, то есть мне! Пытавшийся избавиться от одной, готова поспорить, что невзрачной, бородавочки на носу «Варунчик» теперь был покрыт огромными бородавищами от макушки до, подозреваю что, пят.

– Котёл мне на голову! – всплеснула я руками. – Как же Вам повезло, что противоядие уже почти готово! – я многозначительно посмотрела на кипевший в дальнем конце комнаты котёл с зелёной, густо пахнущей болотом жидкостью и потащила к нему своего первого пациента.

Усадив его на табурет для клиентов, к сожалению, единственный в кабинете, я схватила половник и чашку и до верху наполнила последнюю свежесваренным зелёным нечто. Всё это навеяло мне воспоминания об одном из моих неудачных занятий по зельеварению, когда после первого же глотка Бодрящего эликсира мой напарник побледнел, потом позеленел и упал на пол без чувств. Освежать подобные воспоминания не хотелось вовсе, и, поманив к себе Гункана, я прошептала:

– А я в этот котёл случайно ничего ядовитого не добавляла?

Он удивлённо поднял брови.

– А планировали?

– Да нет. Как думаешь, если он его выпьет, что тогда случится?

Гункан пожал плечами.

– Ну… хуже, наверно, не станет. Зато спать будет, как убитый, точно.

Ответ слуги меня несказанно порадовал, и я, уверенно расправив плечи, воззрилась на своего пациента.

Просто так прочитать заклинание и вручить ему заговоренное зелье было бы слишком скучно, клиенты любят, когда им показывают представление. Поэтому я взяла лежавший на камине острый кинжал с резной деревянной ручкой и, всучив мужчине чашку с зельем, строго сказала:

– Ни в коем случае не расплескать!

Он вздрогнул и вцепился в чашку, а я тем временем замахнулась над ним кинжалом и быстрым движением отрезала у него прядь волос. Потом плюнула на неё, бросила на пол и растоптала.

– А теперь пейте!

Когда он дрожащей рукой поднёс чашку к губам, я стала шёпотом читать заговор от бородавок. Там, где я выросла, его знала любая ведунья. Пациент сделал глоток, закашлялся, потом сделал ещё один.

– Лучше залпом, – посоветовала я, сочувствующе глядя на «Варунчика», из глаз которого теперь ручьём текли слёзы.

Он опрокинул чашку, разом допивая остатки зелья, и протянул её мне. Хотя с лица его уже начали уходить бородавки, счастливым оно вовсе не выглядело. «Варунчик» тыльной стороной ладони вытер лившиеся из глаз слёзы, и я улыбнулась ему ободряюще. Этот счастливчик просто не знал, что очень легко отделался.

Седовласая женщина ахнула, увидев произошедшее у неё на глазах чудо, и забегала вокруг мужа, причитая от счастья. Потом подскочила ко мне и пожала руку.

– А я уже и не верила! – затараторила клиентка. – Значит, врут про вас, что вы ничего в зельях не смыслите. – А вот мы уже и на «вы» перешли, я одобрительно кивнула. – Только как же вы в первый раз умудрились из одной бородавки целое море сделать?

– А кто сказал, что это я умудрилась? – ответила ей, на что женщина удивлённо приподняла брови. – Это вон слуга мой траву одну перепутал. Не очень удачно.

– Какой слуга? – она насторожилась.

– Да вот этот, – указала я на Гункана, который от этой новости аж подскочил. – Только вы на него не сердитесь. Он и так у нас здоровьем обделённый, вон даже говорит с трудом…

Она пристально посмотрела на старичка и, словно убедившись в его немощности, уже более благосклонно взглянула на меня.

– Жаль только, что вы целый котёл противоядия наварили. А хватило-то всего чашки, – сказала она с досадой.

– Почему сразу жаль? Может, оно ещё пригодится.

А про себя добавила: «Кто знает, сколько вас таких ещё по городу ходит?»

Мои клиенты уже благодарно раскланялись и собирались уходить, когда я припомнила один старый ведьмовской обычай, давно изживший себя. Раньше каждый, кому ведьма помогала, должен был оставить что-то ей и избе в благодарность. Сейчас так никто уже не делал, но, как наставляла меня Элла, этот кабинет очень стар, и, возможно, его построили ещё в те времена, когда оставлять колдовскому люду что-то, помимо денег, было признаком хорошего тона.

Я схватила стоявшее у стены пустое ведро, обогнала уходящих клиентов и плюхнула его возле выхода.

– По обычаю моего зельеварского кабинета довольным клиентам полагается оставить здесь что-то в дар, – сказала я строгим голосом и указала пальцем на старое ведёрко.

Женщина вздохнула, порылась в кармане и бросила в него то ли браслет, то ли чётки. Что я с ними собиралась делать, мне пока было неясно. Но теперь от сеанса повеяло завершённостью. Я открыла перед супругами дверь и довольно выпроводила их на улицу.

– Кто благодарность не оставит, того не выпускать, понятно? – проинструктировала я обиженного слугу. – Кстати, Гункан, напомни, пожалуйста, многим я в этом городе бородавки пыталась вылечить?

Он отрицательно качнул головой.

– Очень мудро с моей стороны…

Вернувшись на свой табурет возле котла, я настойчиво продолжила потеть в ожидании следующего клиента, который отчего-то не торопился приходить, своим отсутствием создавая у меня излишек свободного времени и простор для раздумий. Мысли невольно вернулись к моему затянувшемуся бегству от погони.

Почему я сбежала из ковена Красных ведьм самой мне было вполне понятно, но почему меня так настойчиво разыскивали, по-прежнему оставалось загадкой. Подумаешь, какая-то ведьма передумала и удрала. Чего за ней гоняться?

Им лишняя морока, а мне – нервы. Я ведь не просто ведьма какая-то, а метаморф. Это слово не то что вслух произносить нельзя, а даже думать в Ведарии страшно. И чем настойчивей за мной бежали, тем больше я опасалась, что они всё-таки успели разглядеть истинную природу моих сил. И теперь уже точно не отступят, пока не поймают и не усадят меня в темницу.

Перед мысленным взором возникла сырая и холодная комнатушка за решётками. И я поёжилась. Нет уж, туда попадать мне совершенно не хотелось. Я с грустью взглянула на кипевшую в котле зелёную субстанцию. Время шло, но больше желающих решить проблемы с кожей, или ещё чем, так и не появилось.

От нетерпения постукивая ножкой по полу, я требовательно поглядывала на дверь. И та, не выдержав моего сверлящего взора, всё же скрипнула и открылась.

В кабинет зашёл высокий, худощавый – мать моя! – не сказать, что парень. Его и человеком-то с трудом назвать можно. На пороге стоял мертвецки бледный, коротко стриженый брюнет с глубоко посаженными грустными глазами, которые почему-то очень оживились, увидев меня. Он снял с плеча до верху наполненную травой плетёную корзину с длинной тканевой ручкой, выставил её перед собой и прямой наводкой пошёл ко мне.

Мне вдруг вспомнились слова Эллы Гор про второго слугу зельеварского кабинета: «Рамир не страшный. Странный, да. Но не страшный». Что ж, дорогая Элла, смею с тобой не согласиться! На фоне Рамира, Гункам просто божий одуванчик. Я вскочила и начала пятиться, но уперлась спиной в камин, хорошо хоть не зажжённый.

Рамир же подошёл ко мне подозрительно близко и протянул ту самую плетушку, с которой я не имела понятия, что делать. Не дождавшись от меня никакой реакции, он озадаченно поставил её на пол. Затем, порывшись в широком нашивном кармане на груди, достал оттуда небольшой букетик голубых полевых цветов. И, потупив взгляд, протянул его мне.

– Тоже для зелий? – спросила я, немного придя в себя.

– Нет… для вас… – пробасил Рамир. Его рука протягивала букетик так настойчиво, что мне всё-таки пришлось его взять.

Вот же я вляпалась! Мало того, что в слуги мне передали какого-то вредного псевдо-старика, так к нему ещё и добавился обожающий хозяйку недовампир. К счастью, настоящих давно истребили, иначе бы ноги моей здесь никогда больше не было!

– Сп-пасибо, – ответила я с трудом. – Всё, всё, иди. Займись… т-травами. Что ты т-там обычно с ними делаешь?

Он поднял на меня вновь погрустневший взгляд, взял плетушку и один из двух табуретов и, усевшись в углу, начал связывать принесённую траву в пучки и развешивать на сушильной верёвке.

На втором и последнем имевшемся табурете в это время расселся Гункан.

– А ты что сидишь без дела? – спросила я. – В кабинете бардак, на полках грязь. Поэтому к нам клиенты и не ходят!

Старичок крякнул от неожиданного обвинения.

– Чтобы к вечеру всё было убрано! – рявкнула я на него. – И в моей комнате тоже.

– Слуги в вашу комнату не заходят, – гордо заявил Гункан, поднявшись с табурета.

Я зыркнула на него очень говорящим взглядом и по лицу поняла, что возражений у него более не оставалось. Убедившись, что он принялся за дело, я решила в это время организовать вылазку в город. Посмотреть, что за народ здесь живёт и заодно поискать новых клиентов. Показать им товар лицом, образно говоря.

Вернувшись в комнату Эллы, я открыла доверху набитый однообразной одеждой платяной шкаф и вытащила из него одно из многочисленных зелёных платьев. Зелёный цвет в гардеробе предпочитали именно зельевары, в то время как ведьмы выбирали для себя чёрный.

В Ведарии колдовской люд делился на невеглов, обычных деревенских ведуний и ведунов, неучёных и принявших дар от своих предков по наследству, и на ведьмаков, зельеваров, целителей и инквизиторов, отучившихся в Школе. Последние, то есть инквизиторы, должны следить, чтобы никто не пользовался колдовством во вред и в личных целях. В оставшееся от борьбы с нарушителями время инквизиторы занимались охотой на уцелевших метаморфов и териантропов. То есть таких неудачниц и неудачников, как я.

Сменив своё чёрное платье на тёмно-зелёное, оказавшееся почему-то широким в талии, я достала с верхней полки одну из остроконечных широкополых шляп, чёрную с тёмно-зелёной лентой у основания, и подошла к висевшему слева от двери зеркалу. Из него на меня по-прежнему смотрела Элла Гор. На подмену указывал только лукавый огонёк в глазах, доставшийся моему отражению от Майры Сидус, прежней версии меня, и отчего-то ставшая тоньше талия.

Но стоило моему взгляду упасть на отражение, распущенные чёрные волосы ожили и самостоятельно собрались сзади в свободный пучок, позволявший прядям, уходящим со лба назад, полностью прикрывать уши. Если в ковене мой дар лишь иногда позволял себе самовольничать, то теперь взял управление моим внешним видом исключительно на себя. Ни превращение на глазах у ошарашенной Эллы Гор, ни несколько предыдущих, когда я убегала от погони, совершенно не входили в мои планы. Но моему дару было на это абсолютно наплевать.

Стоя перед зеркалом, ради эксперимента я распустила пучок, но он тут же снова собрался на затылке. Мне оставалось надеяться, что подобные метаморфозы впредь будут происходить вдали от свидетелей, иначе к погоне из ковена быстро присоединится инквизиция, и мне придётся проводить время не в жалкой хижине в Малграде, а в просторной и многоместной темнице. И, честно признаться, туда мне не хотелось совершенно.

Лучше пережду суматоху с погоней здесь и, как только история с ковеном уляжется, продолжу свой путь на юго-запад, в мою родную Гимагонию. Уж в ней-то у меня обязательно найдутся защитники. По крайней мере, так мне хотелось думать.

Переложив в карман платья маленькое зеркальце и пожертвованный мне Эллой мешочек с деньгами, я, в полном обмундировании зельевара, спустилась на первый этаж и направилась к входной двери.

– А вы это куда, хозяйка? – спросил Рамир, всё ещё развешивая собранную в пучки траву.

– В булочную.

– Без сумки?

А ведь он прав. Только своей сумки я лишилась из-за погони, а у Эллы в комнате искать что-то было бы слишком долго.

Я обвела зельеварский кабинет взглядом, ища решение, и заметила висевший над камином небольшой котелок. Подойдя ближе, заклинанием стряхнула с него сажу и вместо сумочки надела на руку. Так мне и хлеб будет куда положить, и внимание народа чем привлечь. Этот миниатюрный котелок идеально дополнял мой образ опытного зельевара. И к тому же мог служить хорошей защитой. Не очень-то мне было спокойно ходить по неизвестному городу безоружной и в одиночку, а котелок выглядел, да и ощущался, достаточно увесисто.

Победно шествуя по улице, обрамлённой похожими друг на друга деревянными домами, я взглядом выискивала вывеску булочной. Пройти мне пришлось почти до центра города, ведь все магазины располагались на торговой улице, где всё чаще начинали мелькать и каменные домишки тоже.

У двери булочной я достала из кармана заранее подготовленное зеркальце и воззрилась на милое кругленькое личико, одолженное у Эллы Гор. Хвала небесам, оно всё ещё было на месте! Я дёрнула на себя ручку двери и зашла в просторное помещение, в котором вкусно пахло выпечкой. Пройдясь взглядом по многочисленным полкам, я подошла к прилавку.

– Доброго времени суток, – поздоровалась с булочником и маняще блеснула перед ним своим котелком, рекламируя услуги зельевара. – Мне, пожалуйста, батон и две, нет, три булки с повидлом.

Булочник, не торопился принести мой заказ и наблюдал за мной пристально. Возможно, подобным внешним видом я заставила усомниться в своей кредитоспособности, поэтому демонстративно достала из кармана мешочек, где лежали пожертвованные мне Эллой сорок рагров. Увидев гарантию платы, булочник оживился и тут же принёс заказанные батон и три булки.

– С вас сто тридцать три рагра, пятьдесят четыре рейга и восемь ринов, – сказал продавец.

От услышанного я чуть не выронила свой драгоценный мешочек. Да в этой булочной, похоже, продавался самый дорогой хлеб во всей Ведарии. Хотя, что там Ведария! Обойди я весь материк, дороже хлеба всё равно не нашла бы.

– Почему так дорого?!

Он взглянул на меня удивлённо.

– Госпожа Гор, не притворяйтесь, что забыли обо всех продуктах, которые брали у меня в долг. А он, как известно, платежом красен!

– Кому известно, а кому – не очень… – я убрала мешочек с деньгами назад в карман. – У меня какой срок оплаты долга?

– Никакой, все сроки уже давно вышли, – булочник начал злиться, как только потерял из виду несчастные сорок рагров, чуть не обнулившиеся прямо у меня в руках.

– Так чего же вы от меня ждёте, если срок оплаты «никакой»? – огрызнулась я. – Предлагаю его назначить, здесь и сейчас, при свидетелях! – я оглянулась на других посетителей булочной.

– Тогда срок оплаты – сегодня.

– Какой же это долг, если оплата в тот же день?! Дайте мне хотя бы месяц.

Булочник опешил от такой наглости. И я, чтобы смягчить шок, наивно похлопала глазами и лучезарно улыбнулась. К моему изумлению, увидев улыбку, булочник смутился, подобрел и даже согласно кивнул. Похоже, Элла Гор обладала редким колдовским даром – природным женским очарованием, которое и обеспечивало её пропитанием вместо захудалого зельеварского кабинета.

– Ну, раз мы договорились, припишите, пожалуйста, к моему долгу один батон и три булки с повидлом.

Булочник достал из-под стола засаленную долговую книгу, полистал, черкнул в ней что-то и выдал мне заказанное, за что я улыбчиво его поблагодарила. А после торопливо направилась к выходу, опасаясь дальнейших покушений на мои скромные сбережения. Слишком уж опрометчиво я продемонстрировала их на людях.

После булочной я собиралась вернуться в зельеварский кабинет, но мой взгляд без спроса упал на мясную лавку.

«Одним хлебом сыт не будешь», – подумалось мне, и ноги сами понесли меня к красивой вывеске с изображённой на ней свиньёй. Без сомнения, у этого мясника тоже имелась долговая книга, и я догадывалась, чьё имя занимало в ней первое место, но не считала это поводом умирать с голоду.

У порога я оглянулась и, не обнаружив никаких наблюдателей, достала из мешочка одну единственную монету, сжала её в руке и зашла внутрь.

Теперь, когда мне был известен секрет моей предшественницы, я не стала зря тратить время и начала улыбаться мяснику прямо с порога. Радостно выбрав буженину, я протянула за неё подготовленную заранее единственную монету и с удовольствием забрала ароматный свёрток. Вощёная бумага кое-где пропиталась жиром, и стала полупрозрачной.

– Сдача в счёт погашения долга, – сказала я, потупив взгляд, а сама уже думала, с каким удовольствием отужинаю по возвращении.

Мясник, довольный такой постановкой вопроса, полез за своей книжицей под стол. Пока он старательно исправлял мою задолженность, я перегнулась через прилавок и не без труда разглядела сумму.

Великий Мерлин! Оказывается, мясо Элле Гор нравилось значительно больше хлеба. Я бы сказала, примерно раза в три… Дальнейшего похода по магазинам моя нервная система бы точно не выдержала. Я грустно поплелась к выходу, больше уже не собираясь никуда заглядывать по пути.

Погружённая в свои мысли, я бездумно распахнула дверь и со всего ходу впечаталась в чей-то крепкий и широкий торс, обнимая его с двух сторон руками. В тот же миг в нос мне ударил терпкий, но приятный запах с примесью ноток кофе и лесных орехов, вызывая в памяти ворох воспоминаний и заставляя грудь сжиматься от тоски. Этот запах и этот торс – оба были мне до боли знакомы.

Сердце сделало кульбит и ушло куда-то в пятки. О Мерлин, только бы не он! Только не он. Я медленно подняла взгляд на озадаченного обладателя этого божественного торса и едва справилась с желанием выругаться вслух. Передо мной действительно стоял Ролан Стребский, Главный инквизитор Западного предела, серьёзный, но чертовски обворожительный блондин и по совместительству мой бывший возлюбленный и нынешний источник бед.

Сделав вид, что растерялась, я завозилась, убирая руки с его торса, и с несоразмерной моему росту и весу силой наступила ему на ногу. Конечно же, невзначай.

– О, простите, простите! – затараторила я и наступила ещё раз. – Я совершенно случайно. Не буду вас задерживать. – Я проскользнула между ним и дверным косяком и не оборачиваясь пошла в сторону дома, не забыв на прощание злобно звякнуть ему своим наполненным продовольствием котелком.

Тем временем, в голове у меня проносились мысли совершенно противоречивого толка. Одни кляли день, когда начищенный до блеска сапог Главного инквизитора Западного предела пересёк порог Велийской Школы Колдовства, а другие обрисовывали его с тягучей тоской. Ролан Стребский… Тот день ярок в моей памяти, будто случился вчера.

Мы сидели с одноклассницами в лекционном зале и перешёптывались. Перед лекцией нам по секрету рассказали, что преподавать Антимагию и Колдовскую защиту Школа пригласила кого-то известного. И мы увлечённого гадали, кого именно.

– А я говорю, что позвали кого-то из Старших инквизиторов, – настаивала Дарина, жгучая брюнетка с задорным характером. С ней мы сдружились с первого дня встречи. – Приедет кто-то из столицы.

– Да тебе-то откуда знать? – возмутилась я.

– Логика, Майра. Логика. Кого ещё могут пригласить преподавать Антимагию, если не кого-то из инквизиторов? И самые известные из них почти все живут в столице. Вот посмотришь, я права.

Логика в её словах действительно присутствовала. И в целом было понятно, зачем приглашать в Школу такого преподавателя – это позволит привлечь больше учеников и повысить уровень знаний. Но вот зачем известному инквизитору соглашаться на подобное, этого я понять не могла. Ну, зачем мы ему сдались? Работы у него своей, что ли, мало?

– Нет, Дариночка. По-моему, ты говоришь какую-то ерунду. Слухам вообще доверять не стоит. Сейчас как войдёт какой-нибудь престарелый преподаватель, которого на лекции даже и слышно не будет. Вот увидишь.

И мы увидели. Правда не дряхлого старичка с дрожащими руками и голосом, и не столичного щёголя из Центральной инквизиции, а подтянутого, молодого, но уже не юного, и явно очень опытного в боях мужчину.

Он зашёл в лекторий уверенной походкой, окинул нас своим орлиным цепким взглядом и кивнул в знак приветствия.

– Ну-у! – протянула Дарина воодушевлённо. – Говорила же тебе.

– Да что ты говорила-то? Я вот понятия не имею, кто это. Разве он известный? – спросила я, а сама жадно разглядывала нового преподавателя. Было в нём нечто такое, что глаз не отвести. Даже дыхание замирало. «Интересно, это у всех так? Или только у меня?» – гадала я, даже не слушая щебетание подруги.

Вслед за преподавателем в лекторий вошёл наш директор Школы. Поджарый и приземистый мужичок лет пятидесяти пяти. Загорелый, будто целыми днями работал в поле, и полностью облысевший. Свою лысину он любил прикрывать ведовской остроконечной шляпой, но сегодня пришёл без головного убора.

– Приветствую вас, юные ведуны и ведуньи, – зарядил он по обыкновению с порога. – Сегодня для нашей Школы знаменательный день. Мы, наконец, нашли замену ушедшему преподавателю Антимагии и Колдовской защиты. И нашли не кого-нибудь там, а настоящего знатока. О-ох, – выдохнул директор, качая головой. – Завидую вам белой завистью. Итак, представляю вашему вниманию Ролана Стребского, Главного инквизитора Западного предела и нового преподавателя Антимагии. Прошу любить и жаловать.

Лекторий замер в изумлении и, казалось, перестал дышать. А потом спустя долгое мгновение разразился овациями и улюлюканьем. Даже в самых смелых фантазиях никто здесь не мог предположить, что Антимагию преподавать нам будет один из Главных инквизиторов Ведарии.

– Ну? Слышала? – Дарина толкнула меня локтем в бок, а сама тоже не верила в происходящее.

– Слышала, – выдохнула я в ужасе. Потому что этот магнетически красивый и сильный мужчина представлял собой квинтэссенцию моего страха. Ну почему в мире самое страшное так умело маскируется под красоту?

– Майра, ты что-то побледнела, – заметила подруга.

– Это я от радости, – выдавила из себя и в тот же миг была припечатана к стулу цепким взглядом Ролана Стребского. Вопреки моим опасениям, в этом цепком взгляде не читалось смертного приговора. Скорее, непонятно чем вызванный интерес.

Кто бы подумал, что именно тот интерес в его взгляде и станет началом всех моих неприятностей.

Стоило вспомнить об этом, и мне захотелось истоптать ему ноги ещё раз! Именно из-за него мой дар метаморфа вышел из-под контроля.

Отбрасывая мысли о нашем неудачном прошлом, я вернулась к насущным вопросам. Что же такое важное могло понадобиться Ролану Стребскому в таком захудалом городишке, как Малград? Вряд ли он приехал сюда на поиски меня, и ещё меньше шансов, что он узнает свою ненаглядную ведьму Майру Сидус в неуклюжей зельеварке Маринэлле Гор.

Но даже так, оставаться с ним в одном городе у меня просто не было душевных сил. Прости, дорогая Элла, но пусть за твоим кабинетом присмотрит кто-нибудь другой. А я, пожалуй, сегодня же соберу свои скромные пожитки и отправлюсь дальше на юго-запад.

Когда я распахнула дверь зельеварского кабинета, очаг под огромным котлом с зелёной жижей уже успел погаснуть. И Гункан молчаливо смотрел на грязную посудину, которую ему теперь предстояло вымыть. Не говоря ему ни слова, я прошла через кабинет и свернула на лестницу. Поднялась на второй этаж, нашла свою, а точнее, Эллену комнату, и с силой захлопнула за собой дверь. А потом на всякий случай ещё и заперла её на засов.

– Уходить надо сейчас же, – бубнила я себе под нос, собирая вещи и не забывая завернуть с собой купленные сегодня хлеб и нарезку. – Да, нельзя ждать. Где Ролан, там и неприятности…

Поправив перекинутую через плечо сумку, я со вздохом посмотрела на тёмное широкое кольцо, красовавшееся на моём средний палец.

– Прости, кабинет, но тебе придётся поискать другую владелицу. – Я схватилась за кольцо и начала его стягивать с пальца, но оно почему-то не хотело слезать. – Странно, оно же было мне великовато. – Я покрутила его на месте, – Так и есть, свободно, – потянула вниз, и снова ничего не вышло. Кольцо сидело на пальце как влитое. Ещё несколько минут я мучилась, пытаясь его снять, плюнула и решила уйти вместе с ним. Не оставаться же из-за этого здесь?

Гордо прошествовав мимо Гункана, с кряхтеньем снимавшего грязный котёл с очага, я подошла к двери и дёрнула за ручку. Но дверь почему-то заело. Я дёрнула сильнее – петли еле слышно скрипнули, но опять не поддались. Тогда я схватилась обеими руками и потянула на себя с такой силой, будто от успеха зависела моя жизнь. Что, в общем-то, было недалеко от истины. Но дверь и теперь не сдвинулась с места.

– Ничего у вас не выйдет, – с издёвкой проскрипел Гункан.

Глава 3

– Почему это не выйдет? – спросила я раздражённо. – Ты что её сломал? Вы с Рамиром решили меня запереть?

– Это не мы, а вы решили. Нечего было чужие кольца надевать. Особенно магические.

От возмущения меня аж затрясло. Значит, всё это время он прекрасно знал, что я не настоящая Элла Гор и что её чёрное колечко с моего пальца просто так не снимется.

– Почему оно не снимается? А ну, говори!

Старичок пожал плечами.

– Пока новую хозяйку не найдёте, кабинет вас ни-ку-да не отпустит. – Тут он начал принюхиваться, и глаза его сверкнули, как у голодного кота, увидевшего тарелку со сметаной. – А что это у вас там? Свинина?

– Обойдёшься! – выпалила я, снова поворачиваясь к двери. – Значит так, кабинет, если ты сейчас же не откроешь эту дверь, я разнесу её к чёртовой бабушке! И избушку эту заодно. Спалю её, как драконы Жарову пустошь! – Я с силой дёрнула за ручку и чуть не свалилась назад, потому что дверь, до этого не желавшая поддаваться, распахнулась с удивительной лёгкостью.

Гордо вскинув подбородок, я бросила самодовольный взгляд на Гункана и ушла, не прощаясь.

Увы, но время для очередного побега я снова выбрала неудачное. Солнце уже клонилось к горизонту, и ночь обещала застать меня прямо посреди дороги. Мысленно приготовившись к ночёвке в кишащих комарами кустах, я грустно вздохнула и прибавила ходу, торопясь из города прочь.

Вот мелькнул потемневший от времени указатель с надписью «Малград», вот – последний дом -хотя я думала, что они закончились до указателя, – и ещё один, и ещё… А вдалеке показался покосившийся зельеварский кабинет, который я оставила позади.

«Я что же иду не в ту сторону?» – подумала я. Поэтому развернулась и направилась обратно, опять к закату. Прошла табличку с надписью «Малград» и снова вернулась к домику Эллы Гор. Чертовщина какая-то!

С грустью обернувшись на уже почти зашедшее солнце, я в очередной раз вздохнула, понимая, что слуга был прав и сбежать у меня, видимо, не получится, и поплелась к проклятой избушке. Задумчиво открыла скрипучую дверь и встретилась с насмешливым взглядом Гункана.

– С возвращением, хозяйка. Как прогулялись?

Я сунула ему в руки хлеб и свиную нарезку.

– Приготовь что-нибудь на ужин.

Он закряхтел, встал с табурета и посмел взглянуть на меня недовольно.

– Вы хозяйка, наверно, позабыли, что я не готовлю.

У меня был долгий и непростой день, поэтому время для возражений Гункан выбрал неудачное. Вихрем я подлетела к нему и согнулась над неудавшимся домовым. Он отпрянул и от испуга уронил на пол продукты, благо завернутые в плотную бумагу. Я же остервенело сверлила слугу взглядом, и мои кучерявые седые пряди нависали над ним и почти доходили до пола.

Погодите-ка… И откуда у меня взялись седые пряди?! Я отвернулась от Гункана, порылась трясущейся рукой в кармане, достала зеркальце, и из него на меня воззрилась какая-то злобная старуха с горбатым носом. Подпали меня дракон, да я же опять превратилась!

– Без разницы, кто приготовит, ты или Рамир. Оставьте ужин у двери в мою комнату, – сказала я и, ринувшись к лестнице. Уже у себя, я трясущейся рукой закрыла дверь, при этом не забыв запереть её на ключ и засов. Чтобы наверняка.

Глубокий вдох и выдох – я повернулась к висевшему возле двери зеркалу, и из него на меня по-прежнему смотрела старуха, сгорбленная, с орлиным загнутым носом и злыми, подёрнутыми белёсой плёнкой глазами. Ну, как меня так угораздило?! Страх-то какой!

Я бросила свою сумку на сундук и плюхнулась на кровать. Ну, и как мне в таких условиях жить? За мной погоня, в город приехал Главный инквизитор, читай «мой неудавшийся кавалер», а сбежать я больше не могу, потому что бывшая хозяйка кабинета не посчитала нужным рассказывать про особенности своего колечка. Многоуважаемой Элле Гор повезло сбежать из этого городишки в спешке, иначе долги в лавках и покрытые бородавками клиенты показались бы ей весельем по сравнению с разъярённой ведьмой, плохо контролирующей свои способности!

Сделав ещё один глубокий вдох, я прикрыла глаза, пытаясь успокоиться, и откинулась на кровать. Когда закат сменили густые сумерки, что-то железное стукнуло об пол у двери, и из коридора донёсся скрипучий голос Гункана:

– К вам только что приходил клиент. Я сказал, что вы это… устали. Записал его на завтрашнее утро. Как велели, в книгу.

– А что за клиент? – Не знаю отчего, но я насторожилась. – Какого цвета волосы?

– Да-а… светло-русые.

Русый цвет волос очень распространён в Ведарии, но сердце моё всё равно застучало сильнее, предчувствуя беду. Поэтому я решила сама описать слуге непрошеного гостя:

– Высокий, плечистый, взгляд острый, как шпага. В белой рубашке с накинутым поверх багровым плащом. Он?

– Как есть, он. Сказал, утром вернётся.

Ролан. Ролан Стребский добрался и до Маринэллы Гор… О Великие источники силы, ну за что?! Я ведь ничего такого не сделала! Со вздохом опустив взгляд на прилипчивое колечко, черневшее на среднем пальце правой руки, я снова пожелала Элле точно такой же удачи, что сопровождала меня в Малграде.

Когда звук шагов слуги стих в конце коридора, я приоткрыла дверь и забрала свой ужин. Принесённое Гунканом блюдо больше походило на кашу и выглядело, надо сказать, совсем не аппетитно. Я повозила ложкой по железной тарелке, зачерпнула немного жидкого нечто и со словами «Война войной, а обед по расписанию!» отправила его в рот. Что ж, вкус у моего ужина оказался ничуть не лучше внешнего вида. Разваренная гречка, приправленная принесённой мною нарезкой, была очень сильно пересолена. Теперь-то понятно, почему Элла Гор предпочитала готовить самостоятельно.

Одной рукой я пыталась запихнуть в себя стряпню Гункана, а другой вытирала навернувшиеся на глазах слёзы. Лишняя соль ядовито щипала горло, и моё настроение, которое, казалось, уже не могло стать хуже, взяло очередную низину. Решительно поставив на комод почти полную тарелку, я честно призналась себе, что поесть придётся сегодня где-то в другом месте.

Порывшись в платяном шкафу, я вытащила оттуда единственное не зелёное платье. Не успели руки коснуться его тёмно-лазурной материи, как мои седые пряди снова начали превращаться в чёрные. Я с волнением глянула в зеркало – на меня снова смотрела черноволосая, почему-то уже не такая пухленькая Элла Гор.

– Вот так уже лучше!

В своём новом образе я вышла в коридор и прислушалась. В доме было тихо до жути, и только из соседней комнаты доносилось густое кряхтенье Гункана – слуга укладывался спать. Я осторожно постучала в дверь. Она скрипнула, и в щёлку высунулась его седая голова. Ночной остроконечный чепец, натянутый по самые брови, завалился на бок и висел над правым ухом слуги. Гункан прошёлся взглядом по моей обтянутой плотной материей талии, ненадолго задержался на глубоком декольте и удивлённо уставился на моё решительное лицо.

– Где здесь ближайший трактир? – спросила я.

Брови старичка поднялись ещё выше и скрылись под чепчиком, но потом в глазах слуги мелькнуло понимание, и губы дёрнулись в кривой усмешке. И это его самодовольное выражение лица заставило меня гадать, а вся ли каша была пересолена или только наложенная в мою тарелку?

– Быстрее! – поторопила я, не желая смотреть на его радостную физиономию.

– Так в центре города же.

– Найти его как?

Он пожал плечами.

– По музыке.

– Понятно. Значит пойдём на звук. Буду поздно, – бросила я, собираясь уходить, но взгляд мой зацепился за вторую пустующую кровать в их комнате. – А Рамир где?

– Гуляет. Для него ночь – лучшее время.

У меня по спине пробежал холодок. Я искренне надеялась, что не столкнусь с ним где-нибудь на неосвещённой улице. Мне он и днём-то казался пугающим.

Под пристальным взглядом Гункана я спустилась на первый этаж, с сомнением посмотрела на маленький котелок, висевший в камине, и решила, что невинной девушке дополнительная защита лишней никогда не будет. Я сняла котелок с перекладины и, повертев его задумчиво, уменьшила с помощью заклинания, превращая в подобие маленькой дамской сумочки, а потом на всякий случай ещё и утяжелила. Теперь при хорошо направленном ударе ни один разбойник на ногах точно не устоит. Правда нести такое орудие было тяжеловато.

На этот раз дом выпустил меня без проблем – видимо, ему безразличны мои перемещения до тех пор, пока я не планирую сбегать.

Темнота за порогом стояла жутковатая. Установить фонари на окраинных улицах никто, увы, не потрудился – власти явно экономили на безопасности своих жителей. За это я и не любила маленькие города. Суета, приправленная комфортом, мне намного милее тишины и размеренного образа жизни вдалеке от столицы. Озираясь по сторонам, я быстрой походкой направилась к центру города, и, когда вдалеке замаячили каменные дома, вдоль дороги стали появляться и артефактные фонарики.

Я прошла по торговой улочке, минуя двух пьяниц, увлечённо рассуждающих о смысле жизни, и стала прислушиваться. Как и обещал Гункан, трактирных музыкантов было слышно издалека. Пройдя торговую площадь насквозь, я свернула в переулок и оказалась перед двухэтажным каменным домом, из двери которого мне навстречу вывалился уже порядком весёлый житель Малграда.

– О-о, гляди-ка, рыжая! – Он провёл рукой по прикрывавшей его шею бороде, стряхивая с неё капли пролитой браги, вытер ладонь о до треска натянутую на пузо рубаху и покачиваясь потянулся ко мне.

Я ловко отступила в сторону и имела радость лицезреть его фееричное падение. Он опускался на землю медленно и основательно, как падает не допиленный до конца вековой дуб, в надежде на спасение хватающийся ветвями за воздух. Разница между ними была лишь в том, что захмелевший бородач вместо ветвей размахивал перед моим лицом руками. Его распластанное тело смотрелось на выщербленной мостовой на удивление лаконично. Бормоча себе что-то под нос, он несколько раз попытался подняться, но без успеха. Я аккуратно переступила через его дёргающиеся ноги и, зайдя в трактир, достала из кармана зеркальце.

– И впрямь, рыжая… – Мои теперь уже кучерявые волосы доходили до плеч густой копной, на носу и щеках игриво темнели веснушки, нос вздёрнулся, губы заалели. – А так даже лучше. Уважающей себя зельеварке в таких заведениях ночью делать нечего.

Я обвела взглядом гудящее, пропахшее брагой помещение, выбрала столик в самом отдалённом и неприметном углу и махнула рукой подавальщику.

– Что изволите отведать-с? – спросил прыщавый парень лет четырнадцати.

– Суп есть у вас?

– Есть-с.

– Тогда супа тарелку и хлеба к нему. И побыстрее, я очень голодна. – Чтобы как-то смягчить впечатление от моего раздражённого тона, я улыбнулась подавальщику невинной улыбкой. Но в душе понимала, что, если и здесь меня не смогут вкусно накормить, за сохранность этого заведения, а заодно и его хозяев, я бы не поручилась.

– С вас двадцать восемь рейгов.

Я порылась в мешочке, куда предусмотрительно положила лишь немного денег, и бросила монеты в руку паренька. Он быстро убрал их в карман своего замызганного передника и оставил меня созерцать разгорячённую напитками публику. Кто-то пришёл в трактир компанией, громко разговаривал и смеялся, кто-то пил в одиночестве, а кто-то пожаловал совсем за другими утехами.

Мой взгляд остановился на холёном подтянутом брюнете с острыми чертами лица. Он расположился за столиком у противоположной стены, опираясь на неё спиной, а на его коленях восседала манерная блондинка в задранном до бёдер платье с пошлыми оборками. Брюнет совсем не выглядел нуждающимся в продажной любви, и само это зрелище показалось мне неестественным. Он вскинул голову, и мой взгляд на мгновение встретился с парой наглых карих глаз.

Брюнет что-то шепнул блондинке, и та, недовольно сморщив носик, переместилась с его коленей на лавку. Подозвав прыщавого подавальщика, убиравшего грязные тарелки с соседнего столика, брюнет что-то сказал ему и кивнул в мою сторону. Я испуганно отвела глаза – не хватало ещё подцепить здесь какого-нибудь ухажёра.

Но брюнет уже выбрал себе новую компанию, и мой недовольный взгляд ничуть не остудил его пыл.

– Привет, красавица, – сказал он, присаживаясь рядом со мной на лавку. – Вижу, скучаешь.

Я покачала головой.

– Не настолько. – ответила я и поднялась, чтобы пересесть за другой столик. Но наглец схватил меня за руку и усадил обратно.

– Ну-ну, не торопись. Я же не с пустыми руками, – он выжидательно посмотрел на паренька в переднике, и тот торопливо принёс две кружки с медовым варевом. – Угощаю.

– Зря стараешься, – сказала я язвительно. – Такое для меня слабовато. Не возьмёт.

– Просто раньше тебя угощали недостаточно щедро. Не упрямься… – Он улыбнулся, и его острые черты лица смягчились. – Как тебя зовут?

– Игната, – сказала я первое пришедшее на ум имя.

– А я Лукас. – Он протянул мне руку, чтобы закрепить наше знакомство рукопожатием, но я лишь смерила её настороженным взглядом и решила лишний раз не прикасаться к настырному брюнету.

– Значит ты, Лукас, считаешь, что с тобой этот мёд возьмёт меня лучше? – Внутри начал просыпаться азарт. А ведь я всего-то и хотела спокойно поужинать и без приключений вернуться домой.

– Конечно, – ответил тот самодовольно.

Новый костюмчик, уверенная поза, насмешливый взгляд – передо мной сидел настоящий баловень судьбы, который к девушкам относился как к лёгкому развлечению. Типов, вроде этого Лукаса, я с детства на дух не переносила.

– Спорим на пятьдесят рагров, что тебя этот мёд возьмёт быстрее? – предложила я уверенно.

– На десять.

– На двадцать. – Поторговаться и я горазда.

– Пятнадцать.

– Тридцать, – ответила я без капли стеснения.

– Но только что было двадцать!

– Ещё одно слово и будет сорок. – Деньги мне сейчас были ой как нужны, поэтому ниже тридцати я бы уже всё равно не опустилась. Видимо, и он это понял по моему виду.

– По рукам. – Лукас махнул подавальщику. – Неси сюда ещё десять кружек.

Настроен брюнет был решительно, только зря он всё это затеял. Я ведь метаморф, а тело у нас почти никак не реагирует на подобные напитки. Помню, когда я только поступила в Школу, мои одноклассники встретили меня не очень радушно. Особенно я отчего-то не понравилась задиристому Сандру. Во время одной ученической посиделки он имел неосторожность похвастаться при мне, что его почти не берёт ни мёд, ни что-то подобное. Я ответила, что не верю и предложила состязание: кто кого перепьёт. Хрупкая Майра Сидус не вызвала у Сандра никаких опасений, и напрасно. После того вечера Сандра пьющим я больше не видела ни разу, да и глупые шуточки в мой адрес тоже прекратились. Что ж, пожалуй, сегодня я отучу от разгульного образа жизни ещё одного хвастуна.

Вслед за двумя подносами с наполненными мёдом кружками на стол приземлилась тарелка с горячим дымящимся супом. Со вздохом хлебнув всего пару наваристых ложек, я отодвинула её в сторону.

– Начинаем? – спросил Лукас с ухмылкой, и я кивнула.

Мы пили почти не останавливаясь. Когда рядом с каждым из нас стояло по семь пустых кружек, а в мой живот, казалось, не поместится больше ни глотка, вокруг нас собралась целая толпа зевак, и, клянусь самим Проэлефси-Исхис, многие болели именно за меня. Лукас выглядел бодро и абсолютно трезво – такую выносливость за свою жизнь я встречала только в одном человеке – в себе самой.

Я с подозрением посмотрела на наглого брюнета, и тот, подмигнув мне, театрально икнул и расплылся в уже не такой трезвой улыбке. Ещё секунда и моего соперника окончательно развезло. Такого быстрого действия мёда я до этого не видела ни разу.

Он порылся в кармане и, достав оттуда тридцать рагров, бросил их на стол. Как только я потянулась за деньгами, он по-хозяйски положил руки мне на бёдра и, придвинувшись ближе, полез целовать мою шею своими мокрыми от мёда губами.

Колдовать на глазах у толпы зевак мне не хотелось совершенно. Не хватало ещё, чтобы до Ролана дошли слухи о появившейся в городе пришлой ведьме. Поэтому я прибегла к запасному, заранее подготовленному оружию.

Под улюлюканье толпы одной рукой отпихивая от себя разгорячённого ухажёра, а другой схватив стоявший на лавке утяжелённый котелок, я занесла его аккурат над ногой Лукаса и отпустила в свободное падение. С характерным «бздыньк» котелок приземлился ровно ему на ступню, в которой при первом же контакте с днищем что-то неприятно хрустнуло, и трактир разрезал дикий вой пострадавшего. На мгновение мне даже показалось, что этот вой принадлежал не человеку, а раненному волку.

– Извините, я случайно, – буркнула я и, пока Лукас не успел прийти в себя, подняла с пола свой котелок, схватила со стола деньги и быстрыми шагами направилась к выходу.

Из толпы ко мне потянулись чьи-то руки, и я выставила перед собой до блеска отполированное и только что использованное в бою оружие. Оно звякнуло перед носом жилистого мужичка, и тот испуганно отпрянул.

– То-то же!

Когда за мной закрылась трактирная дверь, я облегчённо выдохнула и засеменила в сторону дома. Поесть я, конечно, не поела, что само по себе печально, но зато попила и денег заработала. И вместе с ними, возможно, ещё одного врага. Благо рыжеволосая Игната, в образе которой я сегодня предстала в трактире, совсем не похожа на брюнетку Эллу Гор.

Подойдя к покосившейся избушке зельеварки, я потянула за ручку двери, и та со скрипом распахнулась. Когда я уже собиралась зайти внутрь, из дома мне на встречу вылетела огромная летучая мышь. Приветственно пискнув, она сделала круг у меня над головой и по-хозяйски приземлилась на плечо. Пронзительно, абсолютно по-девичьи визжа, я с десятой попытки сумела стряхнуть и забежала в дом. Прислонившись к запертой на щеколду двери спиной, я попыталась перевести дух.

Всё перепончатокрылое, равно как и волосато-длинноногое, всегда вызывало у меня панический страх. И пусть любители этой диковинной живности сколько угодно рассказывают о том, какими милыми и абсолютно безвредными бывают летучие мыши и паукообразные, в моих глазах они всегда будут выглядеть по меньшей мере омерзительно.

Когда сердце перестало отбивать в груди чечётку, я на подгибающихся ногах дошла до камина и, вернув котелку прежний размер и вес, водрузила его назад на чугунную перекладину. Ласково погладив лоснящийся бок моего верного оружия, я отправилась к себе в комнату, собираясь как следует выспаться.

Сон мой был сладок, но, увы, недолог. Мне снились заливные луга Гимагонии. Их изумрудные травы под ветром волнами клонились к земле, поднимались и снова ныряли вниз. Пение полевых птиц и стрекотание кузнечиков успокаивали и заставляли вспоминать детство.

Вот я убегаю от ребятишек и прячусь в высоких луговых цветах. Падая на землю, чуть не задеваю свитое меж стеблей гнездо, и из него выпархивает испуганная птица. Сбоку от меня раздаётся громкий крик петуха. Я вздрагиваю и оглядываюсь, но его нигде не видно. Он снова надрывно орёт прямо у меня над ухом, и я лезу дальше в заросли, чтобы остановить его раздражающий вопль. Но он всё равно продолжает горланить, как оголтелый. Глаза режет от солнечного света, несколько раз моргаю и упираюсь взглядом в деревянный потолок.

– Какой странный сон, – прошептала я недовольно и снова прикрыла глаза, собираясь понежиться в кровати ещё хотя бы часок.

– Ку-к-ка-р-р-ре-ку-у-у, – из окна донёсся уже знакомый голос петуха.

Я накрыла ухо подушкой, но ушные перепонки всё равно болезненно вибрировали, а вместе с ними начинали дёргаться и оба моих глаза. Ещё несколько минут пытки, и остатки сна окончательно улетучились, заставляя меня усомниться, что день будет добрым.

Со словами: «Может, отварить курятину на ужин?» – я вылезла из кровати и, накинув плащ поверх ночной сорочки, пошлёпала вниз.

Гункан, тихонько покряхтывая, уже разжигал огонь в камине.

– А Рамир опять где? – Отсутствие второго слуги начинало меня беспокоить.

– Дык спит.

Ночью гуляет, днём спит – как есть вампир.

– Ку-к-ка-р-р-ре-ку-у-у.

– Мерлинова борода! Его даже здесь слышно. Где он сидит?

– У соседей наших. В курятнике.

– И ведь не устаёт… Орёт, как в последний раз.

Я присела на табурет и наблюдала, как Гункан наливает воду в спасший меня вчера котелок и засыпает ржаную крупу. Повесив котелок назад на чугунную перекладину, он потянулся за стоявшей у камина банкой соли, набрал столовую ложку с горкой и без тени сомнения собрался всю её опрокинуть в этот миниатюрный, лишь наполовину наполненный котёл.

С криком «Стоять!» я едва успела выхватить у него из рук ложку и, оставив в ней пару щепоток, сама посолила кашу.

– Несолоно ж будет, – пробубнил Гункан, обиженно поджимая губы и осуждающе оглядывая мою ночную сорочку, показавшуюся меж распахнувшимися полами плаща.

– Ты за кашей лучше следи. – Запахнув плащ, я снова уселась на табурет.

Тяжёлый удар в дверь заставил её содрогнуться на петлях, а меня на моём табурете. Чей-то, по-видимому, огромный кулак нещадно бился в старые доски, и я, бросив косой взгляд на Гункана, больше не пытавшегося досолить кашу, поспешила к двери.

– Ну, кто там ещё? – спросила я, выглядывая в приоткрытую щёлку двери и встречаясь с голубыми глазами Ролана Стребского. От испуга я тут же захлопнула дверь обратно, прямо у него перед носом.

– Маринэлла Гор? – спросил он и, судя по тону, не нуждался в ответе. – Я вчера записывался.

– Приходите позже, – сказала я предательски дрожащим голосом. И из вежливости добавила: – Я ещё не одета.

– Меня это не смутит.

«Нахал! Хам! Его не смутит, видите ли!» – подумала я, но вслух сказала:

– Дайте мне пять минут. Я переоденусь.

Глава 4

Когда я спустилась, он уже по-хозяйски расселся на моём табурете и выспрашивал что-то у Гункана.

– Я запрещаю тебе с ним разговаривать! – приказала я слуге сгоряча и тут же спохватилась. У Маринэллы Гор, в отличие от меня, с этим не в меру любознательным инквизитором старых счетов не было. Надо бы с ним повежливее. – Но в моём присутствии можно, – сказала я, выдавливая из себя натянутую улыбку. – Чем могу быть полезной?

– Наше с вами знакомство началось не с самой приятной ноты, – зашёл он издалека. – Возможно, я неудачно стоял в двери мясной лавки и имел неосторожность удостоиться ваших объятий. Сам я, конечно, ничего против не имею…

К моим щекам подступил румянец и, по ощущениям, не равномерный, а пятнами. И вот этому мужчине я доверяла свою судьбу всего несколько месяцев назад? Не успела я скрыться из виду, а он уже рассказывает какой-то зельеварке, что не против её объятий! Мой разум явно ушёл на отдых, а вместе с ним и зрение. Куда, спрашивается, смотрели мои глаза, когда я связалась с этим бабником? Зато сейчас его двуличная натура как на ладони.

– Ближе к делу, – поторопила я, стремясь прекратить этот бесцеремонный флирт.

– Моё имя Ролан Стребский. В Малграде я по срочному делу. И для него мне нужна ваша помощь в сборе трав на окраине Друидова леса, – ответил он деловым тоном. Его обходительности как не бывало.

– Но ведь вход туда закрыт.

– Поэтому только на окраине.

Я ожидала услышать что угодно, но только не просьбу собрать для него травы. Он и без меня в них прекрасно разбирался. Возможно, настоящая Маринэлла Гор легко бы справилась с этой задачей, но Майра Сидус, то есть я, в травах не смыслила совершенно.

– Я отказываюсь.

– Кхм… Я полагал, что это может случиться, и поэтому заранее спросил разрешение у господина Грабко.

– Кто такой этот Грабко, чтобы раздавать разрешения на мои услуги? – возмутилась я.

Гункан густо закашлялся. Видимо, господина Грабко в Малграде знали все, кроме меня.

– Градоначальник… – ответил Ролан без намёка на удивление. – Он сказал, что вы задолжали ему дорожную и земляную пошлины. Ваши услуги пойдут в счёт долга.

– И сколько я ему должна?

Ролан улыбнулся.

– Скажем так, ваш долг в мясной лавке по сравнению с этим сущий пустяк.

Он и про лавки уже всё разузнал… Узнаю Ролана Стребского. На секунду у меня появилось желание спросить у него о полной сумме моей задолженности. Наверняка он прошёлся по всем торговцам. Но из уст настоящей Эллы Гор этот вопрос прозвучал бы, по меньшей мере, странно.

– Всё равно отказываюсь. Гункан, проводи гостя. И кашу сними, пригорела же!

Слуга, увлечённый подслушиванием, окончательно позабыл о кипевшем завтраке.

И хотя я чётко дала понять, что помогать ни в каком сборе трав не собираюсь, Ролан продолжал спокойно сидеть на табурете. Очевидно, повторный отказ показался ему неубедительным.

Его пронзительный взгляд на секунду встретился с моим, и я снова зарделась, хотя совершенно не понимала отчего. Ровно так я и реагировала на Ролана в Школе. На уроках он частенько выделял меня из других учеников и учениц, задавал вопросы, втягивал в дискуссии и с удовольствием наблюдал, как я смущаюсь. Да и как не смутиться? Страх перед его жуткой должностью, сулящей мне погибель, постепенно утихал. Пока окончательно не растворился в зорком взгляде его голубых глаз.

Ролан всегда подмечал детали, был внимателен и галантен. А его улыбка… О источники, от неё невозможно не растаять. Хотя улыбался он не так часто.

Пока я, к собственному стыду, тонула в воспоминаниях, Ролан задумчиво порылся в кармане, достал оттуда холщовый мешочек и протянул мне. Я машинально дёрнулась, чтобы его забрать, но Ролан резко отодвинул руку.

– Чувствуете аромат? – спросил он, коварно улыбаясь.

Я втянула воздух носом, прикрыла глаза и под ресницами навернулись слёзы. Сами собой.

В комнате запахло кофе, терпким, с нотками чернослива и жареных орехов. Точно такой же готовила моя настоящая мама, когда мы жили в Гимагонии. Этот сорт не только очень дорогой, но и редкий. В Ведарии его не найти. Не знаю, каким способом он добыл этот кофе и почему принёс его Маринэлле Гор, но ради этого мешочка я готова была вызубрить весь учебник травоведения от корки до корки.

Я смахнула слезу и не смогла сдержать обиду. Он был моим преподавателем три семестра, полгода носил мне цветы, ночами показывал небесные созвездия, нежно гладил мою руку и украдкой касался губами щеки, но ни разу… ни разу он не принёс мне такого мешочка. Зато радостно вручил его Маринэлле Гор, которую видел только единожды в мясной лавке. Ну, и пусть!

– Дайте его сюда, – сказала я охрипшим голосом. – Когда нужно идти?

– Этим утром и нужно. – Он положил мешочек в мою руку, и я спешно спрятала его в кармане плаща. Не уверена, что решусь хоть раз сварить этот кофе, потому что с каждым его зёрнышком будут исчезать и ожившие воспоминания о доме. – Возьмите с собой сумку, моток холщовой верёвки и нож.

– Ролан, – его имя отдалось горечью у меня на языке, – зачем вам моя помощь на самом деле? Сомневаюсь, что вы плохо разбираетесь в травах.

– В травах я разбираюсь прекрасно, – ответил он, поднимаясь с табурета, – и в людях тоже. Но этот разговор мы лучше отложим до вечера. Собирайтесь, а я пока схожу за лошадьми.

Я наспех позавтракала почти сносной кашей с ароматом дымка, сложила в сумку верёвку и нож и задумчиво посмотрела на ещё не отмытый котелок. Ролана я знала уже лишком долго и по его поведению видела, что отбиваться от него всё же не придётся. А даже если бы и пришлось, простого котелка здесь явно недостаточно.

Когда он вновь постучал в дверь, я уже собранная сидела на табурете.

– Если я не вернусь, – сказала Гункану, – новую хозяйку ищите сами.

С таким напутствием я и вышла на улицу, безнадёжно мечтая избежать этого приключения. Помимо не самой приятной компании, меня к тому же ожидала поездка на лошади. Ну чего я прицепилась к этому мешочку с кофе? Сидела бы себе спокойно, варила зелья в безопасности. А Ролан… Да ничего бы он со мной не сделал.

Сокрушаясь о собственной импульсивности, я позволила инквизитору подсадить меня в недамское седло и в процессе запуталась в собственной же юбке. Она предательски задралась, выставляя напоказ обтянутые плотными чулками ноги. Зардевшись в очередной раз за утро, я постигла неопровержимую истину – соглашаться на данное мероприятие не следовало.

– Что-то я передумала, – заявила я, возясь в седле и намереваясь с него слезть, но инквизитор с силой надавил рукой на моё бедро. И мне пришлось усесться обратно.

– Поздно, Маринэлла. Ещё немного и ваше странное поведение начнёт вызывать у меня вопросы. Это ведь обычный сбор трав. Чего вы так боитесь?

– С чего вы взяли, что я боюсь? Не выдумывайте. Просто ваша компания мне отчего-то неприятна. Но раз самостоятельно собрать эти травы вы не в силах, тогда что ж… Придётся всё же съездить с вами.

Ролан усмехнулся, залез на своего гнедого жеребца, прижал шенкели к его бокам и двинулся вперёд. Я нервно посмотрела на свою пегую, ухоженную кобылку и повторила за Роланом. Она послушно зашагала следом.

– Маринэлла, не сжимайте так поводья, – сказал Ролан, когда мы уже поравнялись. – Лучше держитесь за гриву.

Малград от Друидова леса отделяло несколько полей, перемежённых посадками. Пешком нам пришлось бы идти не меньше пары часов, а на лошадях мы ехать было полчаса от силы. То и дело кони срывались на галоп, и я с трудом останавливала себя, чтобы не вцепиться взмокшими от волнения руками в поводья.

Но мучительнее всего оказалось справляться не пегой кобылкой, а с собственным волнением. Большую часть пути мы ехали молча. Но всё же изредка Ролан заводил разговор о чём-то на первый взгляд отвлечённом, но меня это каждый раз выбивало из равновесия. Потому что в этом разговоре случайно проскакивали слова, оживлявшие мои воспоминания о нашем прошлом.

– Смотрите, – Ролан показал на обочину поля, – здесь много ромашек. Часто приезжаете сюда на сборы?

– Нет, – качнула я головой и вздохнула. Вот такие же полевые ромашки Ролан подарил мне на нашем первом свидании. Хотя это и свиданием-то назвать было трудно. Он пригласил меня обойти периметр Школы, так как в тот вечер он был учителем, нёсшим караул. А я, как дурёха, не смогла ему отказать. Да и, честно говоря, не хотела.

«На языке цветов ромашки означают искренность», – сказал он тогда. И мне стало стыдно, потому что моя жизнь не имела ничего общего искренностью. С самого детства я вынуждена была жить во лжи. Я врала всем – приёмным родителям, друзьям, одноклассникам и Ролану тоже. Искренность… мечта, а не слово.

От воспоминаний о прошлом меня отвлекало только утомлённое дорогой тело. К концу пути мне уже отчаянно хотелось постоять на земле собственными ногами. Когда мы, наконец, спешились и Ролан привязал лошадей у покосившегося сухого дерева, стоявшего в стороне от дороги, я уселась на траву, пытаясь унять дрожь в ногах. Окраина Друидова леса мало походила на начало чащобы, а вдалеке и вовсе виднелись плодовые деревья.

– Я думала мы приехали за травами…

– Ну, это почти так и есть, – сказал Ролан, подавая мне руку и помогая подняться. Моя ладонь от его прикосновения вновь покрылась потом. – Держите. – Он протянул мне кожаные перчатки. – Сначала соберём аконит.

Забрав у него перчатки, я неуверенно обвела взглядом край луга, плавно переходящий в дикий сад. Трав на нём росло немерено, но какая из них называлась «аконит» я понятия не имела.

– Что-то я не вижу поблизости никакого аконита, – сказала я, вопросительно глядя на Ролана.

– Да вон же он, – инквизитор показал куда-то вдаль, и я на ватных ногах поплелась вперёд, надеясь, что он последует за мной и начнёт срезать траву первым. Но Ролан не торопился и наблюдал за мной издалека.

Я не могла отделаться от мысли, что он затеял всё это умышленно, чтобы обнаружить мою некомпетентность. Но, с другой стороны, откуда ему знать, что я не настоящая Маринэлла Гор?

«Это просто совпадение, Майра. Совпадение», – я мысленно пыталась себя успокоить, ища глазами неизвестную мне траву. – «Но аконит – это точно что-то знакомое. Я уже где-то слышала это название».

Когда на моём пути возникли заросли колючек, я мысленно примерила к ним название нужной мне травы и решила, что скорее всего аконит выглядел именно так. Ну, не цветы же мы сюда приехали собирать? Кстати, они тут тоже росли. Например, слева от меня на высоких прямых стеблях синели выстроенные в ровную колонну колокольчики. Их лепестки весело подрагивали на ветру, и я не смогла совладать с соблазном и склонилась, чтобы вдохнуть их аромат.

– Маринэлла, не смейте их нюхать! – донёсся сзади взволнованный голос Ролана. Я испуганно отпрянула от невинных на вид цветов и обернулась. Инквизитор бежал ко мне со всех ног, и от них резво отлетала сбитая им на полном ходу трава. – Вы с ума сошли?! Аконит же ядовитый.

Я перевела удивлённый взгляд на синие колокольчики. И ведь правду говорят, что красота порою обманчива.

– Зачем он вам вообще понадобился? – спросила я недовольно.

– А вы что сами не знаете?

Опять он со своими дознаниями. Неужели так сложно просто ответить?

– Полностью стебли не нужны. Срезайте там, где начинаются цветы. Как наберёте достаточно, чтобы наполнить сумку, свяжите их верёвкой. И, умоляю, не прикасайтесь к ним без перчаток. Всё поняли? – Он смерил меня своим острым и пронзительным взглядом и, дождавшись моего кивка, отошёл на несколько шагов и достал из сумки нож.

Я молча кромсала коварный аконит, вымещая на нём свою злобу на инквизитора. Готова поспорить, что на этом прекрасном лугу каждая вторая трава ядовита.

Ролан то и дело поглядывал на меня исподтишка и спустя добрых пять минут, наконец, снизошёл до пояснения:

– Мы используем аконит при охоте на оборотней. Другие ядовитые травы их почти не берут.

– А на метаморфов? – зачем-то спросила я и с замиранием сердца ждала, что же он ответит.

– С метаморфами справиться легче.

Конечно. Ведь мы почти ничем не отличаемся от обычных людей. С нами, в отличие от волколаков, можно расправляться без особого труда.

– Я чем-то обидел вас? – спросил Ролан, внимательно наблюдавший за моей реакцией.

– Нет. Просто не понимаю, почему вы не могли собрать эти травы без меня?

– Без вас было бы скучно, – ответил он, пожимая плечами и одаривая меня самой невинной улыбкой. – Кстати, Маринэлла, почему бы нам не перейти на ты?

– А действительно, почему бы и нет? Ведь мы знакомы уже целые сутки и после этого дня, надеюсь, больше никогда не увидимся.

– Вот и прекрасно. – Он сделал вид, что не заметил сарказма в моём голосе, и принялся связывать собранные соцветия. – Ты закончила?

Я кивнула. Ролан бросил цветы на землю, взял меня за руку и осторожно притянул к себе. Моё сердце замерло. Я смотрела в его голубые глаза, и, мне казалось, мы снова вернулись в Школу и стоим в тени Липовой аллеи. Он впервые осторожно касается моей ладони, переплетает наши пальцы и просто молчит. На мгновение я даже забыла, что сейчас перед собой он видит не Майру Сидус, не меня, а Маринэллу Гор.

Ну, зачем? Зачем он отправил меня в тот ковен? Как сейчас помню его серьёзный тон и настойчивость: «Это лучший ковен в Ведарии, Майра. Ты обязана поехать».

– Да ничего я не обязана. Я, может, вообще не хочу ни в какой ковен. Ни в лучший, ни в худший. Вообще ни в какой.

– И чем же ты тогда планируешь заниматься? – усмехнулся Ролан. – Мы оба знаем, что твоя сила нестабильна. Чем выше уровень ковена, тем стабильнее будет связь с Могущным истоком. Я уже отправил им согласие от твоего имени.

– Ты отправил что?! – многое я могла простить Ролану, но не когда он вот так навязывал мне свою волю. Поездка в ковен, где мне придётся целыми сутками колдовать под присмотром опытных ведьм, совершенно не входила в мои планы. Я отучилась в Велийской Школе Колдовства, дабы освоить силу. И этого, по моему мнению, было достаточно для выживания в Ведарии. К чему подвергать себя лишней опасности и лезть на рожон? – Это уже ни в какие рамки. Я не хочу и не стану туда ехать.

– Да почему нет? – не унимался Ролан. – Ты сможешь стабилизировать силу и набраться опыта. Практика там откроет перед тобой множество дверей.

– В которые я не хочу входить.

– Ты говоришь так сейчас. Потому что юна. И считаешь, что впереди целая жизнь. Но ошибка в юном возрасте ведёт к ещё большим ошибкам в будущем. Ты должна туда поехать. Не сделаешь это сейчас и будешь жалеть потом.

– Да тебе-то что до моих сожалений?

Ролан вздохнул.

– Я понимаю, что тебе страшно. Новое место, новые люди, сложные задачи. Но волноваться и правда не о чем. Вот увидишь, ты с этим справишься. Я ведь делаю это для твоего же блага, Майра. Просто доверься мне, ладно?

Довериться… Смешно подумать, что эти слова говорил инквизитор беглому метаморфу. И ведь правда делал это из заботы. Только к чему она привела эта его забота? Я снова сбежала, и теперь если меня вычислят, то в лучшем случае отправят в темницу. Более того, сделать это придётся Ролану собственными руками. Потому что он Главный инквизитор Западного предела, и мы пока находились на подконтрольной ему территории.

Довериться… Нет, этого я сделать не могла. Но и отказать не смогла ему тоже. Потому меня и занесло в этот Малград.

Ролан осторожно сдёрнул с меня перчатку, потом – вторую, и положил их к себе в сумку.

– К моей лошади привязано два кожаных мешка. Принеси их сюда. И ничего другого не трогай по пути.

Когда я вернулась, он забрал один из двух небольших мешков себе.

– Я пока наберу пёсью вишню, – Ролан кивнул в сторону куста, усеянного чёрными ягодками, – а ты собери михунку. – Он показал на высокое дерево с тонкими гибкими ветвями.

– Михунку… – повторила я, поглядывая на красные плоды, которые на самом деле на вишню походили больше, чем чёрные на кусте.

До ветвей казавшейся издалека невысокой михунки достать можно было только с прыжка. С трудом зацепив и притянув к себе пару веток, я собрала с них красные наливные плоды и осторожно сложила в выделенный мне мешок. Но после этого, сколько бы я ни прыгала кузнечиком, за другие ветки так и не сумела ухватиться.

Я невольно представила насмешливое лицо Ролана, когда он увидит десять одиноких ягодок на дне этой большой тары, и раздражённо стукнула ногой по тонкому стволу михунки.

– Хм… А ведь это хорошая мысль! – воскликнула я, привязывая мешок к талии и цепляясь руками за гибкое дерево.

Под моим весом оно немного прогнулось, и я муравьём переползла на верхнюю сторону накренившегося ствола.

Добравшись до веток, я стала притягивать их к себе, одновременно цепляясь за дерево коленями. Я балансировала на нём, как тянущаяся к сочным листьям гусеница, и, довольно улыбаясь, собирала богатый урожай михунки.

– Мара, что ты делаешь?! Ты же упадёшь! – крикнул Ролан, с ужасом глядя на меня снизу.

На секунду мне показалось, что он назвал меня Майрой. От испуга я отпустила ветку и, цепляясь за воздух руками, попыталась вернуть себе равновесие, но, когда осознала, что он назвал меня не Майрой, а Марой, сердце забилось с удвоенной силой, в ушах зашумело и в глазах помутилось. Откуда ему известно это имя?

Мои колени дрогнули, на мгновение теряя контакт с деревом, и я обморочным коршуном рухнула в объятья ждавшего меня внизу кавалера. Со звуком упавшего мешка картошки я припечатала его к земле, во время удара расплющивая все до единой собранные мною ягодки. Их кроваво-красный сок брызнул из горла кожаного мешка на кипельно-белую рубашку инквизитора, густо окропил траву, а вместе с ней и наши ошарашенные лица.

Какое-то время я боялась шевельнуться и молча смотрела в удивлённые глаза Ролана, а когда попыталась слезть, он положил руку мне на поясницу и притянул к себе.

– Подожди, ещё не весь сок на меня вытек, – сказал он, едва сдерживая улыбку.

Я забилась испуганным воробушком, вырвалась из его рук и, перекатившись на спину, отвернулась, надеясь, что мои горящие щёки смогут остыть хотя бы до нашего возращения в Малград.

Мы какое-то время лежали молча, и я снова и снова прокручивала в голове своё позорное падение и сокрушалась о потере с таким трудом добытых ягод.

– Почему ты назвал меня Марой? – спросила я, наконец поворачиваясь.

– У тебя очень длинное имя. Пока произношу его, язык сводит. Решил сократить, но, видимо, неудачно, – ответил он, пожимая плечами.

– Но почему именно Мара? Можно же было бы назвать Эллой.

– Знал я одну ведьму. Её тоже звали Маринэлла, но близкие обращались к ней Мара. Мне показалось, что родные тебя называли так же.

Его совершенно случайный вывод удивительным образом попал в точку. Моё настоящее, уже совсем забытое имя, которым меня никто не называл уже восемнадцать лет, – Мара Астери, дочь правой руки теперь уже погибшего Повелителя Гимагонии. Когда я родилась, мой дар ещё не был проклятьем, а Ведария и Гимагония считались мирными соседями. Но с тех пор утекло много воды.

Когда всё случилось, я была ещё совсем маленькой и не понимала происходящего ужаса. В моём детском воображении мы не убегали от смертельной погони, а пускались в увлекательное приключение, в то время как моя родина – Гимагония – была охвачена огнём войны. За нашу особенную магию – морфию, коей обладала и я, – на нас ополчились все государства на материке.

Способности морферов со временем развиваются, и помимо собственного тела они учатся изменять природу вещей. Любое колдовство можно развеять, и лишь магия изменения необратима, поскольку преобразует самую суть предмета и в чрезмерном использовании нарушает баланс источников силы.

Как раз за такое чрезмерное использование на нас и ополчились соседние государства. Они объединились вместе и напали на Гимагонию. А чтобы мы не смогли сопротивляться, закрыли Проэлефси-Исхис, наш источник силы, и объявили охоту на морферов.

Родители спрятали меня и попытались увезти через Жарову пустошь к Драконовым горам. Но в одном из городов, во время бегства от погони, я потерялась. Мой дар, желая меня защитить, скопировал внешность другой девочки, Лиды Катафуги, и её родители, беженцы из Гимагонии, нас с ней перепутав, увезли меня с собой в Ведарию. Тот суматошный и страшный день останется в моей памяти навсегда.

Поэтому мне было особенно больно услышать своё настоящее имя. Не думала, что Ролан когда-нибудь назовёт меня Марой.

– Что, угадал?

– Да. – Не знаю, почему не стала ему врать. – Но это не значит, что ты можешь меня так называть.

– Почему? Близким же можно.

– Вот именно, что близким.

Он неожиданно протянул руку, провёл большим пальцем по моей щеке и, собрав с неё каплю сока, поднёс к своим губам. Блаженно прикрывая глаза, он лизнул палец.

– А разве он не ядовитый? – спросила я испуганно.

Ролан отрицательно качнул головой. Тогда я тоже сняла попавшую мне на нос красную каплю и попробовала на вкус. Сок был сладким, немного терпким и очень напоминал вишнёвый.

Я с интересом взглянула на лежавший рядом с инквизитором мешок, куда он собирал чёрные ягоды, возможно, такие же вкусные, и потянулась к нему. Но Ролан быстро перехватил мою руку и по-хозяйски положил себе на грудь, а когда я попыталась выдернуть её, сжал мои пальцы сильнее.

– У тебя что нет дамы сердца? – спросила я возмущённо.

– Почему же? Есть, – ответил тот, продолжая держать мою руку.

Хотя перед моим побегом мы не успели ни в чём признаться и ничего друг другу пообещать, Ролан всё равно считал меня своей «дамой сердца». В груди невольно разлилась приятная, тёплая радость. Но потом я вспомнила, как он весь день нагло приставал к Маринэлле Гор, и во мне снова начала закипать злоба. Когда я уже собиралась возмутиться его бессовестным, аморальным поведением, он неожиданно спросил:

– Признайся честно, как ты стала зельеваром? И откуда у тебя лицензия на работу?

Глава 5

Я замерла, не зная, как реагировать на этот вопрос.

– Что ты имеешь в виду?

– Маринэлла, ты же не можешь отличить пёсью вишню от бешеной и наливную костянку от михунки.

Я чуть не задохнулась от возмущения. Значит, он нарочно привёз меня в этот лес и раздавал растениям неправильные названия, ожидая, что я хоть раз усомнюсь в его словах. Но как я могла это сделать, если ненавижу травоведение и открывала учебник только один раз и то, для того чтобы его тут же гордо захлопнуть?!

– И как же выглядит эта твоя пёсья вишня? – процедила я, вкладывая в свой тон и взгляд всё презрение, что сейчас испытывала к его нечестным методам дознания.

Он усмехнулся.

– Так же, как и михунка. Это физалис, Мара.

– Я же просила меня так не называть! И откуда мне знать, как выглядят растения Друидова леса? Я там ни разу не была.

Он вздохнул и покачал головой.

– Физалис растёт в Ведарии. И, кстати, он не весь съедобный, а возле Друидова леса его точно не найти.

– Тогда что я собирала на этом дереве? – спросила я обиженно.

Его губы дрогнули в едва заметной улыбке.

– Наливную костянку.

– А в твоём мешке тогда что?

– А в моём – бешеная вишня.

Я прыснула смехом.

– Какое дурацкое название.

– Это белладонна, Элла. И те, кому предстоит выпить сделанное из неё сонное зелье, вряд ли разделят твоё веселье.

Хотя я и профан в травоведении и зельеваринии, но о белладонне слышала не раз. Эта ягода очень ядовита.

– И вы кого-то заставляете его пить?

– Его дают преступникам перед казнью. Оно притупляет боль.

У меня на глазах сами собой навернулись слёзы. Я знала, что среди этих так называемых преступников нередко встречаются и маги, чьи способности не исчезли после закрытия источника Проэлефси-Исхис. Небрежно смахнув выкатившуюся слезу и ещё больше размазывая по лицу сок костянки, я поднялась с земли.

– Что ещё нам нужно собрать?

– Я уже собрал нужные мне травы, пока ты… практиковалась в лазаньи по деревьям, – ответил Ролан, поднимаясь вслед за мной и открывая свою флягу. – Протяни руки. Нам неплохо бы умыться.

– А как же костянка?

– Хватит с нас. Наелись уже, – сказал он, оглядывая свою окровавленную ягодным соком рубашку.

Умывшись, мы вернулись к лошадям и поехали назад в город. И говоря «поехали», а не «поскакали», я имею в виду очень медленной рысцой направились к дому.

– Ты разве не торопишься? – спросила я, замечая, как Ролан притормаживает своего нетерпеливого жеребца.

– Тороплюсь. Просто не хочу, чтоб тебе опять стало дурно в дороге.

– Какая забота… – пробубнила я, снова размышляя о том, как мне не нравилось его чрезмерное внимание к Элле Гор. – А что же твоя зазноба? Какая она?

Он усмехнулся.

– Зазноба? Ты что, выросла на юге?

И снова он попал в самую точку. Родители Лиды Катафуги, увезшие меня в Ведарию, обосновались в Южном пределе. Там я и провела своё сознательное детство.

– С чего ты взял?

– Только южане так говорят. Моя зазноба… – он задумался. – Она… смелая, ответственная и заботливая. А ещё очень красивая.

Я примерила к себе каждый из этих эпитетов, и, кроме красоты, которая даже под внешностью Майры Сидус, не была моей, ни один из них не подходил. Потому что я ужасная трусиха, которая всю жизнь сбегает, вместо того чтобы дать бой. И разве я ответственная? Я бросила своих приёмных родителей, когда они узнали, что я не их дочь, потому что боялась инквизиции, и с тех пор не отправила им ни весточки. И Ролану перед побегом из ковена тоже не сказала ни слова. В общем-то и забота о других мне не свойственна. Все мои мысли всегда направлены на выживание.

И только слепец или дурак мог бы заподозрить во мне все эти возвышенные качества. Возможно, я зря защищаю его привязанность к Майре Сидус, потому что сердце его на самом деле принадлежит другой девушке. Той самой – смелой, ответственной и заботливой красавице, ждущей его где-то в столице.

– Элла, всё в порядке?

– Да, – ответила я, прогоняя неприятные мысли.

– А у тебя есть кто-то… тебе небезразличный? – спросил он, поглядывая на меня искоса.

Я пожала плечами.

– Теперь уже и не знаю. Но ещё недавно я думала, что он есть.

– И что же, он оказался негодяем?

Я усмехнулась.

– Это спорно, кто из нас больший негодяй.

Когда мы доехали до моей покосившейся избушки, сегодня почему-то выглядевшей немного ровнее, все мышцы в моём теле с непривычки ныли. Я давно не каталась на лошади и ещё дольше не лазила по деревьям. И уж тем более с них не падала. Кряхтя не хуже Гункана, я с трудом спешилась, погладила свою кобылку по пегому боку и уже собиралась попрощаться с Роланом. Но он зачем-то повёл обеих лошадей к забору и привязал за поводья, предварительно отвязав от сёдел мешочки с травами.