Колониализм в Африке. История преступлений Запада

Глава 1

Начало западной агрессии

В XXI веке рассеялись иллюзии либеральной части интеллигенции, что все зло от большевиков, и после распада СССР Россия будет жить в дружбе с Западной Европой и США, проще говоря, с Западом. Мало того, уровень конфронтации нарастает ежегодно.

Мне кажется, пора рассматривать в целом западную цивилизацию как угрозу всему остальному человечеству. Суть политики Запада – порабощение и ограбление всего мира. Для этого был создан целый ряд операций прикрытия.

В XI–XV веках операцией прикрытия было насильственное распространение христианства, которое якобы должно было спасти все человечество. В XVI–XIX веках операцией прикрытия стало внедрение западной цивилизации. В ХХ веке – борьба против большевизма и Коминтерна. Ну и наконец в XXI веке на первое место выходят экологическое мракобесие – гибель человечества от тотального потепления, и защита прав меньшинств, что фактически означает диктатуру меньшинств, то есть негров, транссексуалов, феминисток и тому подобное над всем человечеством.

В начале XVIII века знаменитый французский философ и математик Рене Декарт сказал: «Истина познается в сравнении». Ну, а в ХХ веке к этому было добавлено: «Сравнение – инструмент работы разума». Попробуем разобраться на примере тысячелетней агрессии Запада в Средиземноморье, известной под названием Крестовых походов. Агрессия началась в 1095 г. и не закончилась до сих пор. Меняются лишь вывески. Вспомним, к примеру, бомбардировки Югославии, Ливии, Ирака и Сирии.

Известный американский историк профессор Йельского университета Валери Хансен доказывает, что всемирная глобализация началась в XI веке. Увы, при этом он слишком много места уделяет третьестепенным для человечества моментам, как, например, плаванию викингов к берегам Америки. На самом деле глобализация началась в конце XI века с Крестовых походов в Палестину.

Вопреки мнению современных историков я считаю, что взятие Иерусалима и создание государств крестоносцев в Палестине – важные, но второстепенные события мировой истории. Куда серьезнее был захват крестоносцами десятков стратегических пунктов на побережье и островах Средиземного моря (Кипр, Крит, Родос и др.), которые стали базами для флотилий крестоносных пиратов. Эти флотилии терроризировали все Средиземноморье, включая Северную Африку, в XII–XVIII веках.

Впервые в истории пираты получили поддержку королей и римских пап. Все римские папы поддерживали крестоносных пиратов. А головорез Балтазар Косса из рядового пирата превратился в римского папу Иоанна XXIII.

Именно пиратство сделало Венецию и Геную центрами искусства и культуры Европы.

27 ноября 1095 г. папа Урбан II обратился к Клермонскому собору с вдохновенным призывом к Крестовому походу: «То, что Святая земля, и прежде всего сам Иерусалим, была по-прежнему занята неверными, представляло собой оскорбление для всего христианского мира; паломники-христиане в настоящее время подвергаются всевозможным унижениям и обидам. Долг каждого доброго христианина – поднять оружие против тех, кто осквернил землю, по которой некогда ступал Христос, и вернуть ее под власть поборников истинной веры»[1].

Папа утверждал, что «персидское племя турок» захватило священные для христиан реликвии, что они превращают храмы в хлева для скота, «топчут ногами предназначенные для богослужения сосуды», наносят побои и оскорбления духовенству.

Говоря о захвате Палестины – «персидского племени турок», папа сознательно врал. Ни арабы, захватившие Иерусалим у византийцев, ни турки-сельджуки, выбившие оттуда арабов, никогда не посягали на христианские святыни и не препятствовали отправлению христианской веры. Так, к примеру, православное греческое духовенство сохранило полностью свою структуру. Там остались два патриарха – Иерусалимский и Антиохийский, и все епископы. Никакого католического духовенства в Палестине никогда не было. Напомню, что хотя официальное разделение церквей произошло лишь в 1054 г., православная и католическая церковь задолго до этого имели независимые структуры.

Но затем Урбан II откровенно заявил: «Земля эта, которую вы населяете, сдавлена отовсюду морем и горными хребтами, она стеснена вашей многочисленностью, обилием же богатств не преизбыточествует и едва прокармливает тех, кто ее обрабатывает».

Вот тут-то папа сказал святую правду! Крестовые походы нужны для захвата золота, земель и рабов.

В 1800 г., вторгаясь в Египет, Наполеон сравнивал Европу с крысиной норой и бредил грандиозными походами в Азию и Африку.

История не терпит сослагательного наклонения, но попробуем представить, чем стала бы Европа без Крестовых походов XI–XIV веков и без колоний, основанных в Африке, Азии и Америке в XV–XIX веках.

Болтовня о Гробе Господнем была «операцией прикрытия» разбойничьих походов европейских рыцарей и католических иерархов.

После того, как арабы начали давать сдачи в Палестине и Сирии, рыцари начали грабить Средиземноморье по всем азимутам:

– 4-й крестовый поход 1204 г. – разграбление Константинополя;

– 5-й крестовый поход (1217–1221) – первое нападение на Египет.

7-й крестовый поход (1248–1254) рассмотрим подробнее.

В 1226 г. королем Франции стал 12-летний Людовик IХ Капетинг. Первое время за него правила мать Бланка Кастильская. Юный же король увлекался рыцарскими турнирами и охотой. В 1242 г. он уступил часть французской территории английскому королю Генриху III, а сам в 1244 г. решил податься в крестоносцы.

Луи IX стал инициатором и руководителем Седьмого крестового похода. 25 августа 1248 г. французская 15-тысячная армия, включавшая в себя 3 тысячи рыцарей, отплыла из Марселя, а 21 сентября высадилась на Кипре. О вторжении в Палестину уже никто не помышлял – целью похода был богатый Египет.

Зиму 1248/49 г. французы провели на Кипре. Большинство кипрских феодалов решило присоединиться к походу. Людовик приказал построить большое число плоскодонных судов, удобных для высадки на отмелях дельты Нила.

15 мая 1249 г. флот крестоносцев отплыл от Кипра и 4 июня, выдержав бурю, отнесшую большую часть кораблей к берегам Сирии, бросил якорь в виду Дамиетты. В полдень крестоносцы, подойдя на кораблях к берегу, высадились под прикрытием арбалетчиков, размещенных на баржах. Армия эмира Фахрэддина, занявшая берег, не могла выдержать натиска крестоносцев и после упорного боя с большим уроном отошла на правый берег рукава. В то же время корабли напали на египетский флот, много судов его потопили, а уцелевшие обратились в бегство. Ночью многие эмиры ушли из лагеря вместе со своими отрядами. Гарнизон Дамиетты тоже удалился, бросив город и не уничтожив моста.

Так крестоносцы без боя заняли Дамиетту. Однако вместо решительного наступления на Каир Луи IX решил оставаться на месте, ожидая прибытия подкреплений, которые должен был привезти его брат Роберт д’Артуас, граф Пуату. Граф прибыл только в первых числах декабря 1249 г. Сразу же (7 декабря) 60-тысячная французская армия (20 тысяч кавалерии и 40 тысяч пехоты) двинулась на Каир. В конце января 1250 г. под городом Эль-Максуром крестоносцы потерпели поражение, причем д’Артуас был убит.

Тем не менее Людовик решил осадить Эль-Мансур. В конце февраля туда прибыл новый султан Египта Тураншах с пополнением. В одном из рукавов Нила арабские суда захватили 60 французских галер с продовольствием. В войсках крестоносцев усилился голод.

В марте 1250 г. Луи IX начал отступление к Дамиетте, но был окружен у Миниеха. Около 30 тысяч французов были убиты, а сам король, два его брата, 3 тысячи рыцарей и 15 тысяч пехоты попали в плен.

Султан сравнительно мягко обошелся с побежденными. Французы оставили Дамиетту и эвакуировались из Египта, заплатив выкуп в 400 тысяч французских ливров (8 млн франков).

Замечу, что в ходе переговоров командиры мамлюкского корпуса убили Турншаха, последнего султана из династии Айюбидов. После серии смут в Египте утвердилась мамлюкская династия Бахритов.

Весной 1267 г. Луи IX и папа Клемент IV пытались организовать крестовый поход, но желающих оказалось мало, и поход был отменен.

Подвигнуть рыцарство на Восьмой крестовый поход удалось только в начале 1270 г. 4 июля 1270 г. 60 тысяч крестоносцев отплыли из Эг-Морта и 8 июля бросили якорь в порту Кальяри в Сардинии.

Там благочестивые рыцари собрали совет – решали, кого бы им ограбить. Как и в 1248 г., вопрос о Палестине даже не поднимался. Брат Луи IX Карл Анжуйский, он же король Сицилийский, предложил напасть на Византию и овладеть Константинополем. Ему резонно возразили, что еще в 1204 г. «все уже украдено до нас». Тогда Карл предложил напасть на богатый североафриканский город Тунис. Доводы Карла были остроумны, мол, эмир Тунисский сочувственно настроен по отношению к христианской вере и вполне может согласиться принять ее. Если он действительно так сделает, то истинная вера может распространиться вдоль всего побережья Африки.

1 июля 1270 г. флот крестоносцев вышел в море. И уже 17 июля флот Луи IX подошел к Тунису. Простояв три дня в виду берега, французы высадились и устроили укрепленный лагерь. Крестоносцы не предпринимали никаких активных действий, выжидая прибытия короля Сицилии. Это бездействие привело армию к роковым последствиям. Местность вокруг лагеря была пустынной, источников с питьевой водой было мало. Африканская жара изнуряла солдат. Болезни стали опустошать ряды крестоносцев. В довершение несчастий 13 августа 1270 г. скончался сам король.

В день смерти Луи IX прибыл, наконец, король Сицилии, который и принял командование армией. Нанеся армии тунисского эмира несколько поражений, он вступил с ним в мирные переговоры, и 31 октября было заключено 15-летнее перемирие. Тунисский эмир согласился платить небольшую дань королю Сицилии. Католическим попам разрешалось селиться в Тунисе и вести проповеди.

На обратном пути французов, которыми предводительствовал сын Луи Филипп III, ждала сильная буря. Погибло не менее 4 тысяч воинов.

Восьмой поход стал последним номерным крестовым походом.

Глава 2

Пираты в Северной Африке

Главной причиной распространения пиратства в Северной Африке стало завершение Реконкисты на Пиренейском полуострове, сопровождавшейся геноцидом мусульманского населения. Сотни тысяч мавров с конца XV века до 1613 г. были вынуждены бежать на территорию современных Марокко, Алжира, Туниса и Ливии.

Единоверцы в Африке встречали новоприбывших далеко не всегда тепло. Новая родина была небогата, а беглецы редко когда могли сохранить привезенное богатство. Однако мавры из приморских областей Испании знали побережье и имели навыки мореплавания.

Несколько упрощая ситуацию, можно сказать, что создание огромной Османской империи стало ответом Востока на агрессию крестоносцев. 29 мая 1453 г. турецкий султан Мехмед II взял штурмом Константинополь и сделал его столицей новой империи. Большинство историков считают взятие Константинополя турками концом Средних веков и началом Нового времени.

Вопреки западной пропаганде Турецкая империя стала многонациональной и многоконфессионной. Да, мусульмане имели целый ряд привилегий и не платили некоторых налогов. Зато православные греки, армяне и другие народы, а также евреи имели возможность свободно исповедовать свои религии. Любопытно, что наиболее богатыми купцами в Османской империи были греки, евреи и армяне.

Несколько слов стоит сказать о марокканских пиратах и их столице Сали на берегу Атлантики. Марокко оказалась единственной страной Северной Африки, не вошедшей в состав Османской империи.

С XVI столетия в Марокко властвовал клан Саадитов. В 1509 г. Саадиты взяли под контроль южную часть Марокко. В 1541 г. освободили от португальцев Агадир, а в 1549 г. распространили свою власть на все Марокко.

Саадиты категорически отказывались подчиняться турецкому султану, мотивируя это тем, что они прямые потомки пророка Мухаммеда.

К берберским пиратам регулярно прибывали европейцы, не поладившие со своими властями.

Судя по рапорту испанского шпиона 1534 г., в кругу ближайших помощников Барбароссы, покинувшего Константинополь во главе 52 галер султанского флота, находилось всего три турка (Салих, Айдын и Таваджо). Остальные были мусульманами-неофитами: Мурад-ага, выходец с острова Лопуд, входившего в состав Дубровницкой (Разузской) республики; Хасан-ага, уроженец Сардинии, наместник Барбароссы в Алжире; генуэзец Хамзареис; испанцы Леван и Эль-Кади Бали; неаполитанец Халчмат Сетен и грек Рамазан.

В 1581 г. из 35 рейсов, возглавлявших алжирский флот, всего лишь 10 (28 %) были настоящими турками (по выражению Антонио Сосы, «турок от рождения»). Также вместе с тремя рейсами, чьи отцы обратились в ислам, 13 человек (37 %) родились мусульманами. Остальные 22 (63 %) – новообращенные мусульмане («турки по роду занятий»): 6 генуэзцев, 3 грека, 2 испанца, 2 албанца, 2 венецианца и по одному представителю Венгрии, Франции, Корсики, Неаполя, Сицилии и Калабрии. Замечу, что один рейс обратился в ислам из иудаизма.

Турецкий историк Эрмах Сафа Гюркан рассказывал о базе берберийских пиратов на острове Лампедуза площадью всего 20,2 кв. км, расположенном в 205 км от Сицилии и в 113 км от Туниса. В XIII–XVII веках остров был безлюдным. На острове имела большая гавань.

«И магометане, и христиане – все моряки, навещавшие этот пустынный остров в центре Средиземного моря, – оставляли пожертвования в здешней пещере, где в одном углу стоял алтарь, посвященный Деве Марии, а в другом – гробница мусульманского святого. Нам неизвестно, кто этот мусульманский «мурабит», однако анонимная надпись на французском языке гласит, что для него предназначались два кувшина с оливковым маслом, которые корсары из Триполи выбросили в море, чтобы привлечь удачу.

Какую бы из двух религий ни исповедовали моряки, они оставляли в пещере все, что было им дорого: галеты, сыр, соль, вино, оливковое масло, порох, пушечные ядра, сабли, ружья и даже деньги. По рассказам христианского корсара Алонсо Контрераса, единственная разница между пожертвованиями на двух алтарях заключалась только в том, что на мусульманской гробнице не оставляли засоленной свинины»[2].

Пираты пользовались турецкими портами, оставляя султану пятую долю добычи и периодически посылая султану подарки.

Берберийские пираты вели активную разведку для султана. «Корсары на службе Османов играли еще одну роль, – сообщали новости. – Стамбул отдал магрибским бейлербеям бесчисленное множество приказов о построении шпионской сети и моментально начинал волноваться, если от тех не приходило известий. Причем из Северной Африки в столицу передавали не только то, о чем шептались в портах торговцы с путешественниками. Пленников, или, как их называли османы, «языков», которых ежегодно захватывали в набегах, регулярно допрашивали о военных и дипломатических событиях на христианском берегу. Согласно «Газавату», Хайреддин [Барбаросса] сразу же устраивал им допросы, едва сойдя в порту: «Если имелся некий кафир, понимающий язык, приводили его к нему, и спрашивали, что еще происходит на берегу неверных, и так узнавали обо всем».

Не раз набирали языков и сами экипажи корсарских кораблей, направленных в разведку. Когда же в Алжир подолгу не поступало новостей из христианских стран, Хайреддин, снарядив «стремительную фыркату», приказал ее реису: «Погуляй в барселонской стороне, даю тебе двадцать дней, принеси мне вести!» Фырката захватит генуэзскую тартану, вышедшую из барселонского порта, и от ее капитана станет известно, что Карл V отправился из Испании в Центральную Европу (Венгрию) и подстрекает султана, властвовавшего в Тлемсене, к восстанию против корсаров»[3].

По договору 1519 г. султан разрешил берберийским пиратам набирать добровольцев в Анатолии.

Глава 3

Братья Барбаросса

Турецкий флот впервые появился в Западном Средиземноморье в 1486 г., когда по приказу султана Баязида II эскадра Кемаль Рейса пришла на помощь маврам Испании.

Кемаль высадил десант в Малаге, взял город и захватил множество пленных. Турки обстреливали побережье и высадили десант на Балеарских островах.

После падения Андалусии мавры собрались на побережье. Корабли Кемаль Рейса перевезли более 300 тысяч мусульман в порты Фес и Алжир. Интересно, что в походах у берегов Испании адмирала Кемаль Рейса сопровождал его 17-летний племянник Пири Рейс. Он уже тогда опрашивал испанских и мавританских моряков и собирал карты. Возможно, что именно в испанском походе он добудет материалы для своих знаменитых карт.

Со времен Кемаль Рейса, вернувшегося в Константинополь в 1495 г., у турок установились прочные связи с испанскими мусульманами, и с теми, кто остался под властью католических королей, и с теми, кто обосновался в Северной Африке. Андалусцы были самыми верными и надежными союзниками турок на западной окраине мусульманского мира.

Местное мусульманское население также активно поддерживало турок, видя в них единственную защиту от произвола феодальных правителей и бедуинских племен. Отважные турецкие капитаны становились народными героями, как храбрые борцы за истинный шариат и справедливость. В прибрежных городах Магриба, где турецкие суда обычно зимовали, их всегда ждал теплый прием. Здесь они пополняли свои экипажи, сбывали добычу и ремонтировали свои корабли.

Главной базой турецких корсаров были остров Джерба у южного побережья Туниса, Ла-Гулетта и Порто-Фарина. До 1510 г. турецкими базами были также Аннабой (Бон), Беджайей (Бужи), Шершелем и другие гавани Алжира. Местным правителям рейсы платили пятую часть добычи (хумс), а иногда раздавали ее духовенству, беднякам и марабутам[4]. Исламское духовенство благословляло корсаров, устраивая в их честь молебны и другие приветственные церемонии.

В 1502 г., после заключения мира с Венецией, в Западное Средиземноморье хлынула новая волна турецких корсаров. Среди них были братья Орудж и Хызыр Барбаросса – сыновья Якуба, турецкого спахия[5], возможно отставного янычара, с острова Лесбос (Митилена), имевшего свою гончарную лавку.

Прозвище «Барбаросса» («Рыжебородые») братья получили за светло-русые бороды, унаследованные от отца – уроженца Енидже Вардара в Македонии. А их мать Екатерина была вдовой православного попа. Родные сестры были воспитаны в христианской вере, а пятеро братьев были мусульманами. Трое из них стали моряками, один – плотником, а другой учился в медресе. Одна из сестер стала монахиней. Орудж и Хызыр вслед за братом Ильясом пошли юнгами в турецкий флот. Затем стали матросами, участвовали в сражениях с иоаннитами[6]. Обладая незаурядными способностями, братья сделали быструю карьеру и вскоре стали знаменитыми мореходами. Братья помимо арабского и турецкого языков свободно говорили на итальянском, а Хызыр «считал также, что может говорить по-кастильски».

Долгие годы братья Барбаросса старались держаться подальше от Константинополя, к чему, видимо, у них были причины. Так, Орудж был тесно связан с сыном Баязида II принцем Коркудом, который выкупил его из иоаннитского плена и, возможно, использовал его в борьбе за власть с Селимом I. В 1509 г. Орудж вместе с Коркудом оказался в Египте. В 1510 г. с разрешения мамлюкского султана Кансуха аль-Гури Орудж отправляется в Тунис, где встречается с братом Хызыром, также опасавшимся преследования османских властей. В Магрибе братья занялись пиратством, выплачивая хумс хафсидскому султану Туниса, который разрешил им заходить в порт Ла-Гулетту, и окончательно обосновались на острове Джерба – старой базе корсаров. К 1512 г. на Джербу базировалось уже двенадцать боевых галер, принадлежавших братьям. Их «войско» достигало тысячи муджахидов.

В 1509 г. в Алжире высадились испанские войска под командованием дона Педро Наварро. Замечу, что организацией экспедиции занимался лично кардинал Хименес. Целью операции, в которой участвовало 11 тысяч солдат и не менее 90 судов, было распространение христианства среди североафриканского населения. Взятие Орана обошлось испанцам всего в 30 погибших, после чего они перебили четыре тысячи его жителей и вывезли в рабство в Испанию еще пять тысяч человек вместе с военной добычей, оцененной в 500 тысяч золотых дукатов. На следующий год испанцами были взяты и разграблены Буржи и Триполи. Вскоре крестоносцы покорили всю страну до предгорий Джебель-Амура на юге, уничтожив тысячи алжирцев, разграбив и опустошив десятки селений и городов. В Оране кардинал Хименес лично «освятил» две самые большие мечети, преобразовав их в католические храмы.

Центрами испанского господства стали: на западе Алжира – Оран, а на востоке – Беджайя. «Не имея никакой опоры внутри страны, испанцы были вынуждены довольствоваться «системой ограниченной оккупации». Она заключалась в установлении поверхностного контроля над территорией Среднего Магриба. В стратегически важных пунктах (Оран, Мерс-эль-Кебир, Мостаганем, Тенес, г. Алжир и др.) испанцы построили хорошо защищенные крепости (президиос), где разместили чисто испанские гарнизоны, запасы продовольствия и военного снаряжения. Доступ мусульман в эти цитадели крестоносцев был строго запрещен. Ближайшие подступы к крепостям и линии коммуникаций контролировались при помощи «мирных мавров» – бедуинских племен, перешедших на службу к испанцам. Местные правители были свергнуты, как, например, в Беджайе, или были вынуждены признать себя вассалами Испании, обязавшись платить дань и поддерживать «дружественные отношения» с завоевателями.

При системе ограниченной оккупации, не предусматривавшей, видимо, прочного и длительного закрепления в стране, испанцы не стали создавать собственного административного аппарата. Власть на местах оставалась в руках вассальных правителей, которые откровенно почитали испанское золото и шпагу. Внутренняя жизнь страны и порядки в алжирском «королевстве» Фердинанда V не претерпели никаких существенных изменений. Местные властители заискивали перед иноземцами, предавались интригам и устраивали заговоры, свергая друг друга при содействии испанцев и бедуинов. Весь Алжир превратился в гнездо продажных претендентов, шпионов и низвергнутых правителей, которые, скитаясь по городам и весям, домогались власти, апеллируя к иностранцам: испанцам, тунисцам и даже турецким корсарам.

Простые мусульмане, прежде всего крестьянство и торгово-ремесленного население, не питали в отношении правителей никаких чувств, кроме презрения, ненависти и страха. Чаша народного терпения была наполнена до краев. Страна находилась на грани всеобщего восстания. Не хватало лишь вождя и объединяющего начала.

Общим идеалом, способным поднять и воодушевить массы, была, несомненно, пресловутая «махметова прелесть». В условиях всеобщей идеализации османских порядков, когда угнетенная беднота Южной Италии и других стран Западного Средиземноморья с надеждой ожидала появления турецких кораблей[7], одна лишь принадлежность к миру османов внушала чувство глубокой симпатии.

От них ждали избавления от тирании, бедности и нищеты. К ним слали гонцов с мольбою о помощи. В народе распространялись слухи о вещих снах и пророчествах, предсказывавших скорое пришествие избавителя. Он должен был явиться с Востока и стать повелителем Алжира и соседних стран. В одной из пророчеств утверждалось, что он будет пришельцем из далекой страны с рыжими веснушками на лице. Святые марабуты и улемы всячески поддерживали эти слухи. Духовенство вообще играла в это время очень активную роль и «сумело, – по словам современного тунисского историка Т. Гиги, – показать путь долга населению побережья». Улемы и марабуты имели тесные связи с корсарами, информировали их о положении в стране и оказывали им всемерное содействие. Этим умело воспользовались братья Барбаросса, которые зимой 1510–1511 гг. установили доверительные отношения с мусульманским духовенством и в 1512 г. подняли восстание против испанского владычества в Магрибе»[8].

В августе 1512 г. Орудж Барбаросса с небольшим отрядом корсаров высадился с 12 галер в районе Беджайи и напал на испанский гарнизон. К нему сразу же присоединилось около 3–4 тысяч крестьян из Малой Кабилии. На галерах были доставлены пушки, мушкеты и остальное снаряжение. На восьмой день, пробив брешь в крепостной стене, повстанцы пошли на приступ. И в этот момент Оруджу ядром оторвало левую руку. Повстанцев охватила паника. Крестьяне разбежались, однако корсары Оруджа благополучно вернулись на свои корабли, да еще по пути в Тунис захватили генуэзский галеон. Генуэзцы не замедлили отомстить, и их адмирал Андреа Дориа с двенадцатью галерами отправился в Тунис, разграбил город Ла-Галетту и захватил половину корсарского флота.

Неудачи не сломили боевой дух братьев. Арабские мастера сделали Оруджу серебряный протез, и он вновь мог поражать врага обеими руками.

В 1513 г. братья Барбаросса захватили четыре английских корабля, направлявшиеся во Францию, разорили Валенсию, где взяли еще четыре судна, потом пошли к Аликанте и в районе Малаги захватили испанскую галеру. В последующие месяцы они еще несколько раз успешно нападали на испанские корабли.

В августе 1514 г. Орудж, Хызыр и их третий брат Ильяс начали вторую осаду Биджаи. Десант, высаженный с двенадцати кораблей, поддержали повстанцы с окрестных гор. Они ворвались в город, взяли старую крепость и осадили новый испанский замок, находившийся близ пляжа. «Однако, – сообщает Лев Африканский, – в первой же битве было убито 100 турок из числа самых храбрых и 400 горцев, и горцы не захотели туда больше возвращаться. Все жители гор, которые пришли к нему на помощь, ушли, не спрашивая его разрешения, когда наступило время посева, и много турецких солдат поступили так же.

Вскоре с Майорки к испанцам прибыло подкрепление, и Орудж с верными ему людьми ушел в Сеуту (Марокко), разорил этот портовый город, а затем захватил алжирский город Жижель (ныне Джиджель), население которого перешло на его сторону.

Опираясь на новую базу в Жижели, корсары провели несколько успешных операций в Западном Средиземноморье. В Тунисе они захватили порт Махдия, затем опустошили прибрежные районы Сицилии, Сардинии, Балеарских островов и Испании, захватив там три больших корабля.

В 1515 г. корсары Оруджа снова действовали в районе Балеарских островов, где их призами стали несколько галеонов, галера и три барка близ Майорки. Чтобы заручиться поддержкой турецкого султана, братья Барбаросса отправили в Константинополь Пири Рейса – племянника известного пирата Кемаль Рейса. Миссия Пири Рейса, знаменитого картографа и будущего капудан-паши османского флота, оказалась успешной. Султан Селим I простил все прошлые «заблуждения» братьев, одарил их дорогими кафтанами и почетным оружием, украшенным бриллиантами, и прислал две галеры с военным снаряжением.

В 1516 г., объединившись с корсаром Куртоглу, братья Барбаросса осадили замок на острове Эльба, а затем предприняли поход к побережью Лигурии и там захватили 12 и повредили 28 кораблей.

Однако главным театром военных действий для братьев по-прежнему оставалась Кабилия. «Народные массы повсюду встречали Оруджа как избавителя страны от власти испанского «фараона» и местных узурпаторов. Везде, где он появлялся, он проводил политику классического османского «истималета». Как Орудж, так и Хызыр проявляли подчеркнутое внимание к нуждам бедняков и «святых людей». Известно, например, что Хызыр оказывал глубокое почтение одному уважаемому в народе марабуту, который жил в окрестностях г. Алжира, и никогда ни в чем ему не отказывал. Бедняки, простой народ, вообще все те, кто страдал от несправедливости и лишений, всегда могли рассчитывать на сочувствие братьев, а главное, на их материальную помощь. В магрибинской исторической традиции сложился почти хрестоматийный имидж братьев Барбаросса как благочестивых заступников за права угнетенных и обездоленных»[9].

Когда галеры братьев Барбаросса привозили зерно, соль и другие продукты, захваченные в море, они распределялись среди простого народа. Арабский автор XVI века уточнял: «Причем с тех, кто имел возможность платить, он [Барбаросса] спрашивал небольшую цену; беднякам же он раздавал зерно бесплатно». Захватив власть в какой-либо местности, братья Барбаросса отменяли там все налоги, взимавшиеся ранее правителями Среднего Магриба. Везде, где правили Орудж и Хызыр, с крестьян запрещалось взимать какие-либо поборы, кроме десятины с урожая зерновых и фруктов – этот налог всегда считался законным.

Численность армии братьев Барбаросса была непостоянной. Ее ядро составляли несколько сот турок и андалусцев, вооруженных огнестрельным оружием. К ним примыкали многочисленные крестьянские ополчения, порой достигавшие 85–90 % всей численности армии. Так, весной 1516 г. на подступах к городу Алжиру в войсках Барбаросса насчитывалось 800 йолдашей (турок и морисков) и около пяти тысяч кабильских крестьян. В походах к ним присоединялись сотни и даже тысячи добровольцев в основном из тех местностей, по которым они проходили.

С моря Алжир блокировался флотилией из 60 судов под командованием Хызыра Барбаросса.

Первым крупным успехом Оруджа Барбаросса стало взятие города Алжира. После смерти 23 января 1516 г. испанского короля Фердинанда V жители города, сытые по горло властью иноземцев, отказались присягать новому королю Карлу I[10] и обратились за помощью к Оруджу. Тот немедленно откликнулся, и весной 1516 г. повстанцы заняли Митиджу, Шершель и вступили в город Алжир, где Орудж возглавил антииспанское движение. Но ему пока не удавалось взять островную крепость города Пеньон д’Архель, пушки которой постоянно обстреливали жилые кварталы города. Затянувшаяся борьба вызвала раскол в лагере повстанцев, и даже правитель города Алжира шейх Салем ат-Туми начал подумывать о возобновлении прежних отношений с испанцами. Вскоре стало известно, что на помощь Пеньон д’Архель идет большой испанский флот.

Тогда Орудж Барбаросса убил шейха Салема ат-Туми и захватил власть в городе. Повстанцы провозгласили его султаном, приказали читать его имя в пятничной хутбе и чеканить на местной монете.

Во дворце Дженина Орудж созвал совещание, на котором присутствовали представители духовенства, купечества и городских ремесленников. На этом совещании Орудж «просил их совета и поддержки», а затем объявил о назначении членов Дивана и должностных лиц правительства, которые с этого момента должны были управлять страной.

В мае 1516 г. кардинал Хименес стал готовить новую экспедицию в Алжир. В ее составе было 10 тысяч человек под командованием адмирала Диего де Вера.

4 октября 1516 г. испанцы начали высадку десанта в устье речки Уэд-эль-Харраш близ города Алжира. Орудж напал на испанцев, не дав им закончить высадку. В результате три тысячи десантников были убиты на месте, а остальные ретировались на корабли.

Аллах (или природа) был против испанцев. Через несколько часов после эвакуации начался сильный шторм, в ходе которого многие суда прибило к берегу на радость арабам.

Победа эта воодушевила повстанцев и сильно укрепила авторитет Оруджа. Как признанный вождь джихада, он требовал беспрекословного подчинения и полного разрыва с испанцами. Когда эмир Тегеса (город в 90 милях к западу от Алжира) Мулай Абу Абдаллах, вассал испанского короля, выступил против Оруджа, тот двинул на город свои отряды. Зимой 1516/17 г. он разбил войско Абу Абдаллах на реке Уэд-Джер (в 25 км к западу от Блиды), взял Медею, Милиану, Тенес и установил свою власть над всей Дахрой, Титтери и долиной Шелиффа.

В 1516 г. умер абдальвадидский султан Тлемсена Абу Абдаллах Мухаммед. С согласия губернатора Орана маркиза де Комареса власть перешла к его сыну Абу Хамму III. Но его преклонение перед испанцами, а также непомерные поборы вызвали ненависть населения. В результате в начале 1517 г. жители обратились к Оруджу за помощью, они хотели посадить на трон дядю Абу Зайяна, находившегося в заключении. Орудж согласился помочь, и весной 1517 г. повстанцы двинулись в поход на столицу Абдальвадидов. В сражении под Сиди-Бель-Аббесом Орудж разбил девятитысячную армию Абу Хамму III и вступил в Тлемсен, жители которого открыли ему ворота. А Абу Хамму III с трудом удалось бежать из города и найти спасение у испанцев.

Захватив Тлемсен, Орудж низложил династию Абдальвадидов. Выпущенный из тюрьмы Абу Зайян, семь его сыновей и семьдесят эмиров царствующей фамилии были обвинены в измене и повешены на зубцах тлемсенского кремля Мешвара. Власть перешла в руки повстанцев, и всего за два года они создали обширное государство. В 1517 г., после взятия Тлемсена, оно охватывало территорию Центрального и Западного Алжира и по своим социальным и политическим основам явилось прообразом того «алжирского регентства», которое в течение 300 лет наводило ужас на всю Западную Европу.

По прибытии в Испанию новый король Карл I отправил в Алжир 10-тысячную армию под командованием дона Диего де Кордова, более известного как маркиз де Комарес. Испанский флот достиг Орана поздней осенью 1517 г. В декабре 1517 г. маркиз де Комарес перешел в наступление, его поддержали многочисленные племена бедуинов.

В январе 1518 г. у Калаа Бени Рашид в бою с бедуинами погиб брат Оруджа Ильяс. А Орудж в течение полугода отбивался от испанцев, осаждавших Тлемсен, сначала в самом городе, затем в Мешваре. В мае 1518 г., когда закончились запасы, он с отрядом всадников ночью пробрался через боевые порядки испанцев и двинулся на Айн-Темушент, а маркиз де Комарес послал за ним погоню. У завии[11] Сиди-Муса на Рио-Саладо испанцы настигли отряд Оруджа, и в неравном бою повстанцы погибли с оружием в руках. Голову Оруджа испанцы отправили в Испанию Карлу V. Окровавленный кафтан Оруджа как драгоценный трофей долгое время хранился в Кордове в монастыре Св. Иеронима.

Новым султаном Алжира с согласия всех повстанческих вождей был провозглашен брат Оруджа Хызыр Барбаросса, более известный под своим почетным именем (лякаб) Хайраддин.

Испанцы, воодушевленные успехом маркиза де Комареса, решили захватить город Алжир. Карл V назначил командующим экспедиционным корпусом вице-короля Сицилии Уго де Монкада. 17 августа 1518 г. испанский флот в составе 38 боевых кораблей и большого количества транспортов высадил в окрестностях города Алжира восьмитысячный десант. Хайраддин Барбаросса собрал более 5 тысяч кабильских крестьян и андалусцев, занял укрепленные позиции в городе и стал ждать дальнейшего развития событий. 25 августа, в день св. Варфоломея, разразился сильнейший шторм. Испанские корабли были сорваны с якорей, волны били их друг о друга, и они «разлетались на куски, как если бы они были сделаны из хрупкого стекла», – писал испанский историк XVI века Сандоваль. Воспользовавшись ситуацией, Хайраддин двинул на испанцев, лишившихся флота, свою отборную конницу. Около 4 тысяч испанцев погибли от рук повстанцев или утонули в море, 3 тысячи Хайраддин захватил в плен. Существует предание, что Барбаросса не принял предложенные ему 120 тысяч дукатов в качестве выкупа за знатных испанских офицеров и велел казнить их.

Однако испанцы легко могли послать и еще большую армию. Мало того, против Хайраддина выступил и ряд местных правителей. Так, «Абу Хамму III, вторично занявший трон Абдальвадидов, шел войной на Барбароссу. Хафсидский султан Туниса собирал войска и подстрекал феодальных владетелей, даже соратников Хайраддина, на открытое выступление против крестьянской власти.

В этой ситуации Хайраддин Барбаросса решил обратиться за помощью к Османской империи. Вскоре после разгрома Уго де Монкады он созвал в Дженине наиболее видных представителей мусульманского духовенства и населения, изложил им создавшееся положение, и предложил перейти под сюзеренитет Порты. Совещание согласилось с мнением Хайраддина и одобрило текст письма на имя османского султана Селима I, в котором просило принять Алжир под свое покровительство. Один из соратников Хайраддина, Хаджи Хусейн, отправился с этим письмом в Стамбул. Хайраддин тем временем сложил с себя полномочия султана и приказал читать в пятничной молитве имя Селима I.

Порта благосклонно отнеслась к предложению повстанцев и объявила о своем сюзеренитете над Алжиром. По обычаю, Селим I назначил самого Хайраддина Барбароссу первым бейлербеем Джезаир-и Гарп (Западный Алжир), прислал ему соответствующий фирман и знаки достоинства: саблю, бунчук и барабан. Одновременно было разрешено чеканить монету с именем нового сюзерена Алжира[12] и упоминать его в пятничной хутбе. Кроме того, Хайраддину были отправлены пушки, мушкеты и другое оружие, а также фирман, разрешающий ему набор добровольцев для службы в Алжире. В качестве особой милости этим добровольцам даровались права и привилегии янычарского очага. Вскоре, возможно еще до смерти Селима I, в Алжир прибыли первые 4 тыс. муджахидов, положившие начало алжирскому очагу янычар»[13].

Так Алжир вошел в состав Оттоманской империи, хотя и сохранив широкую автономию.

Авторитет Хайраддина Барбароссы в Северной Африке существенно возрос. В 1518 г. он разбил войска испанского вассала Абу Хамму III и заставил его признать власть Османской империи, а также выплачивать дань в 10 тысяч дукатов. Однако вторжение хафсидских войск, восстание феодалов, разгром ими армии Барбароссы, измена Кара Хусейна, правившего в Шершеле, и Ахмеда ибн аль-Кади, султана Куко (Большая Кабилия), перешедшего на сторону Хафсидов, резко усложнили ситуацию. В 1519 г. Хайраддин даже был вынужден бежать из города Алжира, захваченного Ахмедом ибн аль-Кади. Барбаросса укрылся в Жижели, а затем отправился на остров Джербу. Он фактически потерял контроль сначала над восточной частью Алжира, а потом и над западной, где султан Абу Хамму III, воспользовавшись сложившейся ситуация, прекратил выплату дани, а позже и вообще разорвал вассальные отношения с Портой.

Теперь все надо было начинать с нуля, и Хайраддин энергично принялся за дело. Его задачу существенно облегчали два момента: во-первых, внутренние беспорядки в Испании, которые на 5 лет исключили как существенный военно-политический фактор. Восстание комунерос 1520–1522 гг.[14] и его последствия вплоть до 1526 г. не позволяли Карлу V затевать какие-либо серьезные операции в Северной Африке. Во-вторых, это недовольство крестьян и горожан, которых не устраивала власть старых феодалов. Как уже говорилось, и крестьяне, и горожане ненавидели бедуинов, на которых пыталась опираться старая феодальная знать.

Поэтому, когда в 1521 г. Хайраддин Барбаросса с отрядом корсаров захватил Жижель, к нему стали стекаться тысячи сторонников со всего Алжира.

В течение четырех лет Хайраддин вернул себе контроль над Алжиром. В том же 1521 г. он захватил Колло, в 1522 г. – Аннабу и Константину. Беднота везде восторженно приветствовала Барбароссу. Войска местных правителей часто переходили на его сторону. В 1525 г. Ахмед ибн аль-Кади, оказывавший упорное сопротивление, был убит собственными людьми. Большая Кабилия заявила о лояльности османам. В том же 1525 г. Хайраддин Барбаросса, не встречая сопротивления, вступил в город Алжир, где его приверженцы открыли ему ворота города. Так же легко он занял Тенесом и Шершелем. Изменник гази Кара Хусейн был выдан солдатами и казнен. Абу Хамму III, пытавшийся противостоять Барбароссе, потерпел поражение, признал сюзеренитет Порты и обязался платить дань в размере 20 тысяч дукатов, то есть в два раза больше того, что полагалось по договору 1518 г.

Вновь обосновавшись в Дженине, Хайраддин Барбаросса восстановил Диван, другие правительственные учреждения и очаг янычаров. По особо важным поводам созывались расширенные заседания «большого дивана», на которые приглашались все видные представители мусульманского духовенства, знатные горожане, дервишские шейхи, имама и другие представители духовенства, а также главные командиры янычарского очага.

Страна была разделена на провинции и округа во главе с беями и каидами. Для сбора налогов назначались наиболее честные и добросовестные кадии.

Любое неповиновение сразу же пресекалось. Хайраддин Барбаросса проводил политику жесткого террора, используя его как основное средство подавления оппозиции. По одному только по подозрению или просто при обострении ситуации производились массовые аресты. Всех, кого изобличали как предателей и «лакеев Испании», немедленно бросали в темницу, сажали на кол или отрубали голову. Христианских рабов, обвиненных в диверсии или саботаже, сжигали на костре. У репрессированных отнималось все имущество, жены и дети. Карались целые местности и округа. Так, в 1526–1527 гг. суровым репрессиям подверглись Кабилия и Ходна. Восстание 1527 г. в Константине было подавлено с такой жестокостью, что на следующий год «сады, окружавшие город, превратились в лес, населенный бандитами и дикими зверями».

В такой ситуации даже самые отдаленные районы Алжира спешили выразить свою покорность. В 1527 г. правители Туггурта и Уарглы (Северная Сахара) признали власть Порты и обязались регулярно платить дань.

Ближайшими сподвижниками Хайраддина были испанские мусульмане и европейские ренегаты, в основном испанского происхождения. Многие йолдаши, в том числе турки по происхождению, даже с острова Лесбос (Митилены), нередко жаловались на то, что все важнейшие должности и посты, особенно в ближайшем окружении бейлербея, были заняты иностранцами. Кахьей Хайраддина, которому он в свое отсутствие поручал управление страной, был его раб Хасан-ага, уроженец острова Сардиния.

В начале 1529 г. вся территория Алжира, за исключением испанских президиос, оказалась под властью Барбароссы. Оставалось освободить ее от этих последних кусочков испанского владычества. Особое недовольство Барбароссы вызывала островная крепость города Алжира Пеньон д’Архель, находившаяся всего лишь в 200 метрах от жилых кварталов столицы. К тому же она блокировала город со стороны моря, преграждая судам доступ в городскую гавань.

Несколько лет Хайраддин Барбаросса собирал тяжелые пушки для осады крепости. 6 мая 1529 г. арабы начали бомбардировку. Пеньон д’Архель отвечал градом тяжелых ядер, сносивших минареты алжирских мечетей. В городе начались пожары. Целые кварталы превратились в развалины. Но Барбароссе удалось довольно быстро подавить большинство испанских батарей. Арабские пушки разбили парапеты крепости, ее стены обрушились в нескольких местах. 27 мая алжирцы пошли на приступ. Сам Барбаросса во главе 1300 йолдашей под ожесточенным огнем испанцев на небольших судах форсировал пролив и высадился на скалистых обрывах острова. Были подняты осадные лестницы, и атакующие пошли на штурм. Через несколько часов оплот испанцев был взят, а его гарнизон вырезан.

Барбаросса приказал сравнять с землей укрепления крепости, и на их месте разбили сад. Пролив, отделявший город от бывшей испанской цитадели, рабы-христиане засыпали камнями и обломками укреплений. Они же и восстановили город. А в 1532 г. вместо Пеньон д’Археля Барбаросса приказал построить целый комплекс каменных укреплений для защиты фасада города. Они и превратили аль-Джазаир аль-Гази (Алжир Воин) в неприступную морскую цитадель – символ военного могущества на западной окраине Оттоманской империи.

Глава 1

Египет становится турецким

В начале XIII века Египтом владела мусульманская династия Айюбидов. Последние Айюбиды создали сильные и многочисленные отряды личной гвардии – мамлюков. Пополнение их происходило за счет мальчиков-рабов, купленных султаном. При этом большая часть мальчиков поступала с Кавказа, хотя среди них были и славяне, и итальянцы, и т. д.

В 1250 г. мамлюкский генерал Айбек возглавил переворот, лишивший власти Айюбидов, и сам стал султаном. После его смерти султаном Египта стал мамлюк Али, затем – мамлюк Кутуз. Египет и Сирия стали управляться мамлюкскими династиями.

Мамлюкские султаны считали себя не только святыми правителями Египта и Сирии, но и духовными владыками всех мусульман (суннитов).

До падения Константинополя в 1453 г. османские правители признавали религиозно-политический приоритет мамлюкских султанов как вселенских руководителей ислама. Мамлюки же рассматривали политику османского правительства как часть общемусульманского дела. Взятие Константинополя отмечалось в Каире как победа всего мусульманства.

Принятие султанской титулатуры Мехмедом II символизировало переход Османов к великодержавной политике и должно было подчеркнуть новую мировую роль османского государства.

Первым открытым османо-мамлюкским конфликтом был дипломатический скандал в 1463 г. – османский посол отказался пасть ниц перед правителем Египта. А в 1464 г. случился первый крупный политический конфликт, вызванный борьбой претендентов в княжестве Конье и вопросом о караманском наследстве. В 1468 г. турки взяли Конье и присоединили Караман к своей империи, что явилось началом широкой конфронтации между османами и мамлюками.

Верховный совет мамлюков долго колебался в вопросе о войне с турками, что стало следствием тяжелого морального и политического положения Египта. В апреле 1515 г. султан Кансух аль-Гури начал готовиться к войне, 3 октября он объявил мобилизацию. Мамлюки, как и их противники османы, старались придать войне религиозный характер. Они обвиняли «царя Рума» в том, что он отступает от веры и старины – бреет бороду и носит кафтан и большую чалму вместо традиционной мусульманской одежды. Но, учитывая размах османофильства, подобные обвинения не могли вызвать у народа религиозного фанатизма. Народ и армия не видели оснований для конфликта и не желали воевать, а крестьяне даже отлынивали от мобилизации и всячески помогали османам.

В Сирии сложилась еще худшая ситуация. Там крестьяне не только саботировали мобилизацию, но и прямо выступали против мамлюков. Целые районы страны не повиновались властям. Вскоре после событий в Альбистане, 7 августа 1515 г., эмиры доложили султану Кансух аль-Гури, что в Сирии началось крестьянское восстание: «Владыка наш, победоносный султан, Халебская земля выскользнула из наши рук и перешла в руки сына Османа. Его имя читается там в хутбе; монета там чеканится с его именем». Из-за насилий и деспотизма наибов Халеба и другие районы встали на стороны османов.

5 августа 1516 г. османская армия перешла границу. Кансух аль-Гури с 60-тысячной армией (в том числе 12–15 тыс. мамлюков) занял позицию к северу от Халеба (Алеппо) в одном дневном переходе от города. 24 августа на Дабикском поле (Меердж-Дабик) началось решающее сражение.

У мамлюков была сильная тяжелая кавалерия – лучшая на Ближнем Востоке. Однако ручного огнестрельного оружия и пушек у египтян было мало. Это и учитывал Селим. Пехоту и артиллерию он разместил так, чтобы они могли быстро укрыться за рядами связанных телег и древесными завалами, и оттуда обстреливать противника.

Мамлюки были вдребезги разбиты, а Кансух аль-Гури покончил с собой.

Весть о победе османов послужила сигналом к восстанию в Халебе. Горожане перебили мамлюкский гарнизон и заперли городские ворота. Так же поступили и жители Айнтаба и других северных городов. Несколько эмиров, высших сановников, халиф Мутеваккиль и три египетских шейх уль-ислама, находившиеся при армии, сдались османам. Ханифитский же шейх уль-ислам бежал, но по дороге был ограблен бедуинами.

После грандиозного поражения часть мамлюков во главе с Хайр-беком в сентябре 1516 г. перешла на сторону османов, а остальные разбежались.

Все население Сирии радостно приветствовало османские войска. Население Триполи, Сафеда и других городов Южной Сирии, Ливана и Палестины перебило мамлюкские гарнизоны, захватило крепости и свергло прежние власти. Крестьяне же начали настоящую охоту за уцелевшими мамлюками.

При подходе османских войск сирийцы открывали им ворота городов. 20 сентября 1516 г. Селим I вступил в Хаму, 22 сентября – в Хомс. В Дамаске вспыхнуло восстание. Власть захватили городские ополченцы, они разграбили дома франков, самаритян, улемов и богачей. Власти Дамаска вместе с семьями спешно покинули город. Население радостно встречало османов. Улицы Дамаска были выстланы шелками, на которые 9 октября 1516 г. ступил конь Селима I.

В Дамаск к Селиму прибыли делегации из Триполи, Бейрута, Сайды и других сирийских городов, чтобы засвидетельствовать свою покорность. Туда же прибыли и друзские эмиры Ливана, также перешедшие на сторону турок. В обмен на номинальное признание вассальной зависимости они сохранили свою внутреннюю автономию.

30 ноября 1516 г. османские войска подошли к Газе – теперь Сирия и Палестина были полностью оккупированы.

16 декабря 1516 г. в Каир прибыло османское посольство и предложило мамлюкам признать себя вассалами османского султана. Тогда им позволялось управлять Египтом от имени Селима I, чеканить его имя на египетских монетах, произносить в пятничной хутбе, а дань платить как во времена аббасидских халифов. Но мамлюки никак не желали признать свое поражение и ни в какую не соглашались стать вассалами «хамского сброда», каким они считали османских правителей. Еще 11 октября 1516 г. они избрали себе нового султана – 38-летнего племянника Кансух аль-Гури Туманбая.

16 декабря 1516 г. основные силы османов выступили из Дамаска, пересекли Синайскую долину и к середине января 1517 г. добрались до дельты Нила. В Бильбейсе Селим I огласил воззвание к крестьянству и народу Египта. Он обещал им амнистию, гарантировал неприкосновенность личного имущества и заявил, что будет воевать только с мамлюками. Феллахи и бедные горожане радостно приветствовали османов. Они перестали платить налоги своему правительству, прославляли Селима и выдавали туркам местопребывание скрывавшихся мамлюков.

22 января 1517 г. началось сражение при Риданийи. Войска построились в боевые порядки от Матарийи до Джебель-Ахмар. Потеряв 25 тысяч убитыми, египетская армия разбежалась, а османские войска заняли столицу мамлюкского султаната.

Таким образом, война завершилась. Мамлюкская империя, некогда могущественная, прекратила свое существование. 9 апреля 1517 г. в Каире вступила в обращение монета с именем Селима I – нового сюзерена Египта. А 13 апреля в Каире под аркой ворот Баб Зуэйла как простой разбойник был повешен последний мамлюкский султан Туманбай.

В мае 1517 г. султан Селим I созвал в Каире всенародное вече. Наряду с османскими военачальниками там присутствовали и египетские кадии, представители купцов, ремесленников и других слоев населения, в том числе христиане и евреи. Селим I изложил принципы новой политики и назначил сановников на основные государственные должности. Структура управления страной не подверглась существенным изменениям. Так, в Верхнем Египте власть оставалась в руках бедуинских шейхов, а в Нижнем и Среднем – мамлюкских кашифов (чиновников), которые признали власть османов.

Главные же изменения коснулись социальной жизни. Как и в Сирии, Селим I произвел коренные изменения в системе распределения земель. Были уничтожены все формы мамлюкского феодального землевладения.

Новые власти сделали главным объектом своего внимания крестьян. Осуждались любые проявления варварства и тирании, «губившие» феллахов. В августе 1517 г. перед своим отъездом из Каира Селим I объявил, что отныне никому не дозволяется притеснять феллаха или любого простого человека из народа. Кадии и наместники обязывались уделять их нуждам первостепенное внимание. На заседании каждого египетского Дивана первым должен был рассматриваться вопрос о положении крестьян. Любое покушение на имущество феллаха или попытка поживиться за счет крестьян считались тяжким преступлением и каралось в большинстве случаев смертной казнью. Кадии обязывались внимательно относиться к жалобам крестьян, особенно связанным с их материальным положением. Пренебрежительно отношение к жалобам или решение в пользу власть имущих грозило кадиям тюремным заключением.

Селим I отменил многие налоги и поборы с населения, снизил денежные штрафы с крестьян, отменил так называемые «подарки» должностным лицам, проезжавшим через деревню. А в июле 1519 г., к большой радости бедноты, были установлены фиксированные цены на товары.

Османское правительство в Египте уделяло много внимания заселению покинутых деревень и защите крестьян от бедуинов. Теперь каждый, кто принесет голову бедуина-налетчика, получал его коня, оружие и одежду. Если бедуины нарушали османские законы, то у них отбирали верблюдов, коней, рабов, оружие, драгоценности и другое имущество, а жен продавали в рабство. Самих же бедуинов избивали и казнили. Так, 31 января 1520 г. по улицам Каира пронесли 12 отрубленных голов и 6 чучел бедуинских шейхов из племени савалим. В назидание другим с них содрали кожу, набили ее соломой и одели в бедуинские одежды.

Вскоре Селим I решил простить мамлюков. Из них стали формировать специальные части османской армии – «корпус черкесов» («Джамаат аль-джеракис»). Им раздали оружие и стали платить небольшое жалованье. Но им не вернули прежнюю мамлюкскую рыцарскую форму, а одели в турецкие кафтаны, шапку и сапоги. Им разрешалось оставить только бороды, чем они и отличались от тщательно выбритых османских спахиев.

Как правопреемник мамлюкских султанов Селим I принял все их права и обязательства в международных отношениях. Так, он унаследовал сюзеренитет над вассальными территориями в Африке и Аравии. Мелкие правители этих стран посылали к Селиму своих послов с выражением преданности и готовности возобновить отношения, бывшие у них с мамлюкскими султанами.

Мекканские шерифы одними из первых признали Селима I новым главой ислама и покровителем священных городов. Большое значение имело прибытие в Каир 5 июля 1517 г. послов хашимитского шерифа Мекки Мухаммеда Абу-ль-Бараката – светского правителя Хиджаза. Возглавлял посольство сын и наследник Мухаммеда Абу Нумейей Мухаммед, передавший Селиму I ключи от Каабы, подтвердив тем самым признание его прерогатив как султана ислама и халифа всех правоверных.

Османские власти не вмешивались во внутренние дела мекканских шерифов, которые продолжали жить по старым традициям и обычаям. Задачей турок была охрана побережья, защита паломников и поставка продовольствия для священных городов.

При султане Сулеймане в Египте началась «османизация» управления. В мае 1522 г. была проведена судебная реформа. Вместо системы четырех верховных кадиев учреждался пост единоличного главного кадия Каира.

Следующим шагом стало упразднение вассального мамлюкского королевства.

В январе 1524 г. в Каир вступили ополчения бедуинских эмиров Ахмеда ибн Бакра из Шаркии и Ибн Омара из Саида (Верхний Египет). Опираясь на них, Ахмед-паша объявил себя султаном Египта, заявил об отложении от Порты и восстановлении мамлюкского государства. Затем Ахмед-паша сместил всех османских чиновников, казнил янычар и начал восстановление мамлюкской армии. Имперские имения он стал раздавать мамлюками и бедуинам.

Ахмед-паша отчаянно искал союзников и пытался установить связи с римской курией, великим магистром иоаннитского ордена и сефевидским шахом Исмаилом, за что и получил у турок прозвище «Каин».

Сулейман Великолепный на подавление мятежа отправил в Египет войска под командованием Айас-паши. Но, едва выступив, они вернулись – поступило известие, что 23 февраля 1524 г. жители Каира взбунтовались и свергли Ахмед-пашу. Тот в момент восстания находился в бане, с трудом добрался до цитадели и на следующий день бежал из Каира, но вскоре был схвачен и 6 марта казнен.

Тогда Сулейман Великолепный отправил в Каир своего фаворита Ибрагим-пашу, куда тот прибыл 24 марта 1525 г. За три месяца он восстановил в стране османскую законность, казнил шейхов хаввара и бакр, принимавших активное участие в мятеже, и разогнал мамлюков, скомпрометировавших себя в событиях 1523–1524 гг.

Так Египет окончательно стал частью Оттоманской империи. С 1525 по 1587 г. в Египте не случалось никаких беспорядков.

Установленная в Египте турками система управления укрепляла феодальные отношения, которые сложились еще задолго до мамлюков. При турецком господстве широко распространилась сдача сбора налогов на откуп. Турецкое правительство передавало местным феодалам-мультазимам право на сбор налогов с различных округов (ильтизам), которое они сохранили за собой как наследственное.

Глава 2

Египетские приключения генерала Бонапарта

Как уже говорилось, Египет еще во времена Крестовых походов был приоритетной целью французских королей, феодалов и купцов. Как заметил Альберт Манфред: «С того времени, как Лейбниц подал Людовику XIV совет овладеть Египтом, идея эта на протяжении всего восемнадцатого столетия не переставала занимать государственных деятелей и некоторых мыслителей Франции»[15].

В XVI–XVIII веках купцы и судовладельцы Марселя, Тулона и других средиземноморских портов Франции имели обширные связи с Египтом и другими странами Леванта. Шарль-Ру считал, что в среднем в XVIII веке объем ежегодной торговли между Францией и Египтом приближался к 5,5 млн пиастров[16].

Министр иностранных дел Французской республики Талейран в докладе Институту 3 июля 1797 г. «Мемуары о преимуществах новых колоний в современных условиях» прямо указывал на Египет как на возможное возмещение понесенных Францией потерь.

Формально Египет был частью Оттоманской империи. Однако в середине XVII века мамелюкские беи добились значительной степени автономности от Константинополя. Султану ничего не оставалось делать, как автоматически утверждать назначение очередного бея.

Надо ли говорить, что на Египет имели свои виды и «просвещенные мореплаватели». Наполеон в своих мемуарах писал: «В 1775 г. мамелюки заключили договор с английской Индийской [Ост-Индской. – А.Ш.] компанией. С этого момента французские торговые дома подвергались оскорблениям и всяческим унижениям. По жалобе Версальского двора Порта в 1786 г. направила против беев капудан-пашу Хасана; но со времени революции французская торговля вновь стала подвергаться преследованиям. Порта заявила, что она тут ничего не может поделать, а мамелюки – «люди жадные, безбожные и мятежные», и дала понять, что отнесется к экспедиции против Египта терпимо – так же, как отнеслась она к экспедиции против Алжира, Туниса и Триполи»[17].

Мармон писал, что со времени итальянской кампании поход в Египет был любимым детищем Бонапарта. «Европа – это кротовая нора! Здесь никогда не было таких великих владений и великих революций, как на Востоке, где живут шестьсот миллионов людей»[18].

Итак, совпали интересы торговой буржуазии и грандиозные планы генерала Бонапарта. Ну а Директория была довольна любому исходу кампании: оккупация Египта – хорошо, а гибель или пленение честолюбивого генерала – просто великолепно. В портах Тулон, Марсель, Корсика, Генуя и Чивита-Веккия было собрано 13 кораблей (линейных), 9 фрегатов, 11 корветов и авизо, а также 232 транспортных судна. На них разместился десант – 32 300 человек и 680 лошадей. Зато транспорты везли упряжь на 6000 лошадей в расчете на будущие трофеи.

Бонапарт планировал обосноваться в Египте всерьез и надолго. Поэтому он не забыл даже… большую комиссию из ученых и инженеров. Комиссия состояла из академиков Монжа и Бертолле, Доломье, Денона; главных инженеров путей сообщения Ленэра, Жирара; математиков Фурье, Костаза, Корансеза; астрономов Нуэ, Бошана и Мэшена; натуралистов Жоффруа, Савиньи; химиков Декостильса, Шальпи и Делиля; рисовальщиков Дюгертра, Редутэ; музыканта Вийото; поэта Парсеваля; архитекторов Лепэра, Протэна. В ее состав входил также Контэ – начальник группы воздухоплавателей. К этой комиссии было прикреплено около двадцати студентов Политехнического и Горного училищ[19].

Между 15 и 20 мая 1798 г. французская армада вышла из пяти портов. Цель экспедиции держалась в строжайшей тайне. Вся Европа затаила дыхание. Газеты распространяли самые противоречивые сведения о планах Бонапарта – от высадки в Англии до захвата Константинополя. На брегах Невы испугались и решили, что злодей «Бонапартий» не иначе, как замыслил отнять Крым. 23 апреля 1798 г. Павел I срочно посылает приказ Ушакову выйти с эскадрой в море и занять позицию между Ахтиаром и Одессой, «наблюдая все движения со стороны Порты и французов».

30 июня 1798 г. французский флот подошел к Александрии. Ну а чем был занят знаменитый адмирал Нельсон? Во время подготовки к походу французской армады эскадра Нельсона стояла у Гибралтарского пролива – а вдруг злодей пойдет к Туманному Альбиону? Когда же Горацио узнал о взятии Мальты, он бросился на поиски французов и опередил их. Когда эскадра Нельсона пришла в Александрию, там ни о Бонапарте, ни о французах вообще никто ничего не слышал. Нельсон решил, что французский флот направился в Александретту или Константинополь, и также устремился туда.

2 июля французский десант во главе с Бонапартом двинулся на штурм Александрии. После того как французы овладели несколькими укреплениями, гарнизон города капитулировал. Десантники потеряли убитыми и ранеными около 300 человек, а египтяне 700–800 человек. Правившие Египтом мамелюки не пользовались особой любовью горожан, поэтому сразу после сдачи Александрии шейх Аль-Шесри, местные улемы и шерфи принесли присягу на верность Бонапарту.

По распоряжению Бонапарта генерал Бертье приказал расклеить по всей Александрии, а также раздать жителям большое количество прокламаций на французском, арабском и турецком языках, содержание которых в основном сводилось к следующему: «Кадии, шейхи, улемы, имамы, чарбоджии[20], народ Египта! Довольно беи оскорбляли Францию; час возмездия наступил. Бог, от которого зависит все, сказал: царству мамелюков пришел конец. Вам скажут, что я пришел погубить религию ислама. Отвечайте, что я люблю пророка и Коран, что я пришел восстановить ваши права. Во все века мы были друзьями великого султана. Трижды счастливы те, кто выскажется за нас! Счастливы те, кто останутся нейтральными, у них будет время, чтобы узнать нас. Горе безумцам, которые поднимут на нас оружие, они погибнут! Деревни, которые захотят отдаться под наше покровительство, поднимут на минарете главной мечети флаг султана, а также армии. С деревнями, жители которых совершат враждебные действия, будет поступлено по закону военного времени; если такие случаи будут иметь место, их сожгут. Шейх-аль-беледы, имамы, муэдзины утверждаются на занимаемых должностях».

Бонапарт написал паше письмо, которые было доставлено ему в Каир офицером с турецкой каравеллы. В этом письме говорилось: «Французское правительство несколько раз обращалось к Высокой Порте, требуя наказания беев и прекращения оскорблений, которым подвергалась наша нация в Египте; Высокая Порта заявила, что мамелюки – люди жадные и капризные… и что она лишает их имперского покровительства… Французская республика посылает сильную армию, чтобы положить конец разбоям, подобно тому, как она это делала несколько раз в отношении Алжира и Триполи… Итак, выйди мне навстречу».

700 турецких рабов, освобожденных на Мальте, были высажены с французских кораблей и отправлены по суше на родину. Среди них были уроженцы Триполи, Алжира, Туниса, Марокко, Дамаска, Сирии, Смирны и Константинополя. «Их хорошо кормили, хорошо одевали, с ними обращались уважительно. Им были выданы денежные суммы, достаточные для покрытия дорожных расходов»[21].

Освобожденные распространяли слухи о могуществе и щедрости Наполеона.

Любопытно, что позже Бонапарту стали приписывать слова: «Ислам – истинная религия». Также он добавил, что если люди будут больше читать, они станут умнее. Тогда они будут следовать логике и искать аргументы. Такие люди не станут поклоняться разным богам и слепо соблюдать ритуалы. Они признают единство Бога. «И поэтому, я надеюсь, что скоро придет время, когда ислам будет во всем мире, потому что… Он уже преобладает».

Однако доказательств подлинности этих высказываний нет.

После поражения под Аустерлицем Александр I не придумал ничего более умного, чем приказать Священному Синоду объявить Наполеона… Антихристом. Народу объявили, что де Наполеон еще в 1799 г. в Египте тайно принял мусульманство, а также много не менее занятных вещей. Глупость царя и Синода ужаснула всех грамотных священников. Согласно канонам православной церкви Антихрист должен был первоначально захватить весь мир, и лишь потом погибнуть от божественных сил, а не от рук людей. Из чего следовало, что сражаться с Бонапартом бессмысленно.

По приказу Бонапарта контр-адмирал Перрэ сформировал Нильскую флотилию, состоявшую из двух полугалер, трех полушебек, четырех посыльных судов и шести вооруженных джерм, то есть из 15 вымпелов с экипажами из французских моряков общей численностью 600 человек.

В нескольких сражениях была разбита мамелюксая конница. 21 июля 1798 г. в сражении у подножия пирамид все ожесточенные атаки мамелюков Мурад-бея разбивались о непробиваемое французское каре. Тогда Бонапарт изрек свою знаменитую фразу: «Солдаты! Сорок веков смотрят на вас!» Мамелюки в этом сражении были наголову разбиты.

Тогда же была произнесена и не менее знаменитая фраза: «Ослов и ученых – в середину каре». Именно их генерал считал самыми важными для успеха экспедиции.

На Ниле произошло ожесточенное сражение между французской и египетской речными флотилиями. У мамелюков было около 600 речных судов, из которых 25 имели на вооружении пушки. Турецкая флотилия начала одолевать противника. Тогда генерал Бонапарт приказал подвезти к берегу несколько десятков 8- и 12-фунтовых пушек и 24-фунтовых гаубиц. Египтяне были вынуждены выйти из боя. Пользуясь попутным ветром и используя весла, они пошли вверх по течению Нила.

По Каиру поползли слухи, что французский султан – колдун, который держит всех солдат связанными толстой белой веревкой, и в зависимости от того, в какую сторону он ее тянет, солдаты поворачивают направо или налево, как один человек.

24 июля французы без боя вошли в Каир. Население в целом лояльно относилось к захватчикам.

1 августа Нельсон наконец-то обнаружил французскую эскадру, стоявшую у мыса Абукир при впадении Нила в Средиземное море. Французская эскадра в составе 13 кораблей и 4 фрегатов стояла на якоре в Абукирском заливе. У Нельсона было 14 кораблей и один бриг (всего 1012 человек).

Нельсон восемью линейными кораблями атаковал пять кораблей авангарда Брюса. А в это время арьергард под командованием контр-адмирала Вильнева спокойно наблюдал за уничтожением французского авангарда.

В итоге уйти с места сражения удалось лишь двум французским кораблям и двум фрегатам. Французы потеряли свыше 6 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными. Потери англичан составили около 900 человек.

Поражение под Абукиром существенно затруднило снабжение экспедиционной армии. Однако фраза из российской «Военной энциклопедии» – «Это поражение, лишив французскую Египетскую армию связи с Францией, предоставило ее собственным силам»[22] – понимается всеми нашими историками неверно. Французская республика обладала достаточно большим числом боевых кораблей и тысячами больших и малых транспортных судов. Поэтому снабжение экспедиционной армии могло успешно вестись из портов Южной Франции, Северной Италии и с Ионических островов. Кстати, даже в Египте были уничтожены не все французские суда. Помимо четырех кораблей и фрегатов, ушедших к Мальте и Корфу, в Александрии находились два 64-пушечных корабля, 7 фрегатов, бригов и корветов. Уцелело также и большинство транспортных судов.

Другой вопрос, что Баррас и К^о попросту не желали снабжать Египет оружием и пополнениями, мечтая о гибели Бонапарта. Так что грамотнее сказать, что Директория, а во вторую очередь Нельсон прекратили снабжение Египетской армии.

Султан Селим III долго колебался между союзом с Францией и объявлением ей войны. Абукирское сражение и приход в Константинополь эскадры Ушакова помогли султану сделать выбор. 1 сентября 1798 г. Оттоманская империя объявила войну Республике.

Когда население Каира узнало о начале войны с Турцией, в городе началось восстание, длившееся с 21 по 23 октября 1798 г. Генерал Дюпон и свыше ста французов были убиты. В ходе усмирения восстания погибло до 5 тысяч арабов. Следует заметить, что большинство шейхов не принимало участия в бунте, а многие горожане прятали французов в своих домах.

Между тем турки заканчивали формирование армии в Анатолии и на острове Родос, которая совместно с войсками полунезависимого губернатора Сирии и Палестины Джезара Ахмед-паши должна была изгнать французов из Египта.

В январе – июле 1799 г. Бонапарт предпринял неудачную экспедицию в Сирию. Однако по возвращении французских войск было объявлено о блестящих победах Бонапарта.

15 июля Бонапарт получил известие о том, что тринадцать 80-пушечных и 74-пушечных линейных кораблей, 9 фрегатов, 30 канонерок и 90 транспортов с турецкими войсками бросили якорь на Абукирском рейде. Англо-турецкий флот высадил десант из 16 тысяч человек под командованием Мустафы-паши. Турки заняли полуостров Абукир, но идти далее не рискнули.

Бонапарт решил сбросить турок в море, несмотря на то, что он мог собрать только шесть тысяч человек. Турецкая позиция состояла из двух укрепленных линий, из которых первая упиралась обоими флангами в укрепления, расположенные на берегу моря. Турки были вдребезги разбиты. Бонапарт приказал отправить раненых обратно на английские корабли. Англичане были вынуждены принять турок. Английский адмирал в порядке «любезности» передал французам пачки английских и франкфуртских газет с известиями, относящимися к апрелю, маю и июню.

Эти газеты потрясли Бонапарта: «Вторая коалиция оказалась победоносной; армии России и Австрии разбили генерала Журдана на Дунае, Шерера на Адидже, Моро – на Адде. Цизальпинская республика была уничтожена, Мантуя – осаждена; казаки достигли альпийской границы; Массена с трудом удерживался в горах Швейцарии»[23]. Роялисты вновь начали восстание в Вандее.

Так позже объяснял свой отъезд Наполеон. Однако решающей причиной отъезда была полная бесперспективность войны в Египте. Исход ее был очевиден, вопрос стоял лишь во времени и условиях капитуляции французских войск.

В строжайшей тайне Бонапарт приказал контр-адмиралу Гантолу готовить к походу фрегаты «Мюирон» и «Карэр» и шебеки «Реванж» и «Фортюн».

В 9 часов вечера 12 (23) августа 1799 г. генерал Бонапарт на фрегате «Мюирон» покинул Александрию и в сопровождении трех судов двинулся на запад.

Бонапарт взял с собой лучших генералов египетской армии – Лана, Мюрата, Мармона, Бертье, Монжа и Бертолле. Главнокомандующим в Египте Наполеон оставил генерала Клебера.

Формально отъезд генерала Бонапарта без приказа из Парижа являлся чистой воды дезертирством. Однако с точки зрения военной стратегии, а главное – большой политики, это был гениальный ход. Позже Стефан Цвейг назвал его «звездным часом человечества».

В начале сентября русская эскадра Ушакова, вышедшая из Палермо, разошлась с судами Бонапарта на расстоянии примерно в 100 км. Переход в открытом море от берегов Африки к берегам Сардинии был самым опасным местом маршрута. Отклонись русская эскадра чуть левее, ход истории мог существенно измениться. Что же касается многих десятков британских кораблей и фрегатов, циркулировавших между Мальтой, Сицилией и берегами Ливии, тот тут Нельсон «обмаковался» не хуже самого Мака.

Но, увы, история не терпит сослагательного наклонения, и беглый генерал 9 октября 1799 г. высадился во Франции близ Фрежюса. А ровно через месяц, 9 ноября, то есть 18 брюмера по революционному календарю, генерал Бонапарт совершил государственный переворот. Директория была низложена, и египетский герой сам себя назначил Первым консулом.

Покидая Египет, Бонапарт даже не удосужился предупредить об этом своего преемника на посту командующего армией генерала Клебера. Тому лишь была вручена инструкция. В ней Бонапарт успокаивал Клебера, обещая приход в Египет французской эскадры. Но после «успокоительной пилюли» Наполеон переходил к главному: «Если же вследствие неисчислимых непредвиденных обстоятельств все усилия окажутся безрезультатными и вы до мая месяца не получите ни помощи, ни известий из Франции и если, несмотря на все принятые меры, чума будет продолжаться и унесет более полутора тысяч человек… вы будете вправе заключить мир с Оттоманской Портой, даже если главным условием его будет эвакуация Египта»[24].

Таким образом, Бонапарт давал Клеберу «карт-бланш» на заключение мира с турками и англичанами при условии эвакуации французской армии из Египта.

В том же приказе Наполеон откровенно врал: «Правительство вызвало меня в свое распоряжение». На самом деле Директория меньше всего желала видеть Бонапарта в Париже.

Между тем для очищения Египта в Сирии уже была сформирована 80-тысячная турецкая армия.

30 декабря 1799 г. турки взяли форт Эль-Ариш. Это вынудило Клебера подписать 21 января 1800 г. Эль-Аришскую конвенцию, по которой французские войска должны были быть перевезены во Францию на своих или турецких судах.

Глава 3

Проникновение англичан

Согласно англо-французскому Амьенскому миру 1802 г. Египет возвращался Турции, но турецкий султан так и не смог восстановить здесь свою власть. Сначала ему мешали обосновавшиеся в Египте англичане, не желавшие выпускать из своих рук этот «лакомый кусочек». Под давлением Франции и других европейских держав англичанам все же пришлось эвакуировать свои войска из Египта, но они, пытаясь привлечь на свою сторону мамлюкских беев, передали им власть, рассчитывая через них управлять страной.

В марте 1804 г. население Каира восстало против мамлюков. Повстанцев поддержало и возглавляемое Мухаммедом Али албанское ополчение, присланное султаном еще во время войны с французами. Мамлюки были изгнаны из Каира, население которого признало власть султана, приславшего в Египет своего нового наместника – пашу. Заместителем паши был назначен командир корпуса албанских ополченцев албанец Мухаммед Али.

Искусно используя вражду турок и мамлюков, Мухаммед Али старался опереться на новые силы в Египте: купечество, ремесленников и прогрессивную часть духовенства во главе с шейхом Омаром Макрамом. Способный полководец, Мухаммед Али ввел в своем корпусе строгую дисциплину, чем завоевал популярность египетского населения, страдавшего от грабежей и насилий турок. Турецкий же паша и его янычары установили в Каире полный произвол, ничем не отличавшийся от мамлюкского беззакония.

В мае 1805 г. население Каира восстало против турецких властей, изгнав пашу и янычар. А каирские шейхи во главе с Омаром Макрамом провозгласили Мухаммеда Али правителем Египта. Порта была вынуждена утвердить это решение, признав Мухаммеда Али наместником султана, египетским пашой.

Фактически Мухаммед Али добился независимости от Порты. В Египте действовало самостоятельное правительство, свои министерства, построенные по европейскому образцу. Страна имела свой бюджет, свои законы, свою сильную армию.

В феврале 1807 г. в ходе англо-турецкой войны 9 тысяч британских пехотинцев под командованием генерала Александра Фрейзера были посажены на суда и отправились в Египет.

20 марта 1807 г. у Александрии появился британский флот в составе 6 кораблей, 2 бригов и 33 транспортов. Англичанам удалось занять Александрию.

Однако вторжение внутрь страны кончилось для англичан печально. Они 21 апреля 1807 г. были разлиты у Розетты. Уцелевшие британские войска вернулись в Александрию.

Мухаммед Али осадил Александрию, но стал заигрывать с англичанами. Он разрешил доставку продовольствия в Александрию морем и предложил англичанам гарантию безопасности их путей в Индию в обмен на признание независимости Египта от Османской империи.

Англичане отказались признать независимость Мухаммеда Али, опасаясь, что это усилит влияние России на Средиземном море. Тем не менее Мухаммед Али вернул британских пленных, и 25 сентября 1807 г. англичане, несолоно хлебавши, эвакуировались из Александрии обратно в Сицилию.

Сельское хозяйство Египта в это время начинало развиваться. Площадь обрабатываемых земель возросла с 3,2 млн федданов[25] в 1813 г. до 3,8 млн федданов в 1840 г. В Египте появились новые сорта хлопка, завезенные с Цейлона, и посевы его расширялись.

В годы правления Мухаммеда Али в Египте были построены первые государственные хлопкоочистительные заводы, шерстяные фабрики и мануфактуры. Так, к 1837 г. в стране насчитывалось 29 мануфактур, дававших в год до 50 тысяч кантаров[26] пряжи.

Одновременно оживлялась торговля с европейскими странами. Первое время она велась непосредственно самим египетским государством, монопольно скупавшим продукты у населения.

Египетские феллахи продавали свою сельхозпродукцию на специальных рынках по установленным государственным ценам. Так, русский консул в Египте отмечал в своем отчете за 1836 г., что 95 % экспортных товаров продавалось с правительственных складов.

Значительная часть доходов поступала в казну и использовалась на нужды государства, в том числе на развитие мануфактур, строительство флота, реорганизацию и перевооружение армии.

Внутренние реформы и завоевательную внешнюю политику Мухаммед Али осуществлял при содействии Франции. Он открывал в Египте школы, посылал молодежь за границу для обучения, приглашал французских инструкторов в армию, содействовал выпуску первой египетской газеты. С помощью Франции Мухаммед Али реорганизовал судопроизводство и административные учреждения. Он изучал реформы Петра I в России и, подражая ему, создал в Египте впервые морской флот и большую 200-тысячную армию, вооруженную по-европейски. Маркс и Энгельс характеризовали Египет под властью Мухаммеда Али как единственную жизнеспособную часть Оттоманской империи.

Мухаммед Али хотел создать сильный и независимый Египет на базе феодальных отношений. Он совершил ряд завоеваний, начиная с Аравии (1811–1818) и Судана (1819–1822) и кончая Сирией (1831–1833). Эта страна часто служила различным завоевателям плацдармом для нападения на Египет, поэтому Мухаммед Али начал свою борьбу с Турцией с захвата Сирии.

Заняв Сирию, египетская армия под командованием сына Мухамеда Али Ибрахима-паши, лучше обученная и вооруженная, чем турецкая, разбила турецкие войска и приблизилась к Константинополю. Султан запроси помощи у европейских правителей.

Россия поспешила воспользоваться благоприятной обстановкой для укрепления собственных позиций в Турции. В феврале 1833 г. русский флот с десантом в 14 тыс. человек прибыл в Босфор, что очень обеспокоило Англию и Францию. Чтобы избавиться от присутствия русских в Константинополе, они добились заключения мира между Египтом и Турцией, вынудив последнюю пойти даже на территориальные уступки, отдав Мухаммеду Али Сирию.

Продолжавшееся усиление Мухаммеда Али и открытая поддержка, оказываемая ему Францией, беспокоили Англию. Вспыхнувшая вновь в 1839 г. война Египта с Турцией грозила вмешательством России. В то же время успех Мухаммеда Али неизбежно вел к усилению французского влияния в Египте и Сирии, чего особенно боялся британский премьер Пальмерстон. Втайне от французов в июле 1840 г. было заключено соглашение между Англией, Пруссией, Австрией и Россией. Соглашение в форме ультиматума Египту предусматривало отказ Мухаммеда Али от всех его завоеваний (Сирии, Аравии, Крита), признание верховной власти султана, уничтожение флота и сокращение армии до 18 тыс. человек. Ультиматум был подкреплен бомбардировкой сирийского побережья, что вынудило Мухаммеда Али принять все унизительные условия соглашения 1840 г. Но Мухаммеду Али удалось добиться признания за ним Египта в качестве наследственного владения, что значительно ослабило его зависимость от Турции.

Наследником Мухаммеда Али-паши стал его племянник Аббас-паша (1849–1854). Он был противником нововведений, закрывал школы и разрушал созданные до него мануфактуры.

В 1851 г. англичане добились у Аббаса I концессии на постройку железной дороги Каир – Александрия. Это была первая железная дорога не только в Египте, но и во всей Африке. Открытие ее значительно стимулировало развитие торговли, проникновение иностранных товаров в глубь страны и вывоз сырья.

Глава 4

Строительство канала

Так называемый Канал фараонов, соединяющий Нил с Красным морем, был прорыт во II тысячелетии до н. э. Возможно, проложен во время Двенадцатой династии фараоном Сенусертом III (1888–1878 гг. до н. э.). Канал проходил с запада на восток, через вади Тумилат, и служил для беспрепятственной торговли с Пунтом.

Позднее строительством и восстановлением канала занимались могущественные египетские фараоны Рамсес II и Нехо II.

Геродот пишет, что Нехо II (610–595 гг. до н. э.) начал строить канал от Нила до Красного моря, но не закончил его.

Канал был достроен около 500 г. до н. э. персидским царем Дарием Первым, покорителем Египта. В память этого события Дарий установил гранитные стелы на берегу Нила, в том числе одну близ Эль-Кабрита, в 29 км от Суэца.

В III веке до н. э. канал привел в рабочее состояние Птолемей II Филадельф (285–247). Его упоминают Диодор и Страбор. О канале говорится в надписи на стеле из Пифома (16-й год правления Птолемея). Начинался он несколько выше по течению Нила, чем прежний канал, в районе Факуссы.

Не исключено, впрочем, что при Птолемее был расчищен, углублен и продолжен до моря старый канал, снабжавший земли вади Тумилат пресной водой. Фарватер был достаточно широк – в нем могли свободно разойтись две триремы.

Император Траян (98—117) углубил канал и увеличил его судоходность. Канал был известен под названием «река Траяна», он обеспечивал судоходство, но затем вновь был заброшен.

После арабского завоевания Египта в 642 г. канал был восстановлен. Однако в 776 г. по приказу халифа Мансура его засыпали, чтобы не уводить торговые пути от центра Халифата.

В 1569 г. по приказу великого визиря Османской империи Мехмеда Соколлу разрабатывался план восстановления канала, но он не был осуществлен.

В XIX веке проектированием канала всерьез занялись французские и итальянские инженеры. Бывший французский вице-консул в Александрии Лессепс создал «Всеобщую компанию Суэцкого морского канала», юридически считавшуюся египетским предприятием. Египетское правительство приобрело 44 % всех акций (из 96 517 акций хедив Египта Мухаммед Сайд купил 64 тысячи). 53 % были размещены во Франции, 3 % – в других странах. Россия через частных лиц скупила 24 тысячи акций, занимая третье место (после Франции и Австрии) по участию в прибылях от судоходства по каналу. По условиям концессии акционерам причиталось 75 % прибылей, Египту – 15 %, основателям компании – 10 %.

Компания приступила к финансированию строительства канала. 25 апреля 1859 г. со стороны Средиземного моря началось строительство канала. Канал был закончен не за 6 лет, как планировалось, а за 10 лет. Первоначально длина его составляла 160 км, ширина по зеркалу воды – 60—110 м, по дну – 22 м, глубина фарватера – 8 м.

Чтобы прорыть его, потребовалось переместить 75 миллионов кубометров земли! Работы велись десятками тысяч египетских феллахов, набираемыми местными феодалами в принудительном порядке. Дневная норма каждого составляла два кубометра земли, которую в рогожных мешках или корзинах вытаскивали из русла будущего канала.

Большую часть строительства, растянувшегося на 10 лет, работы велись без средств механизации. Канал рыли лопатами, под палящим солнцем, в условиях пустыни, при острой нехватке питьевой воды. Путь в 164 км через болота, пустыни и солончаки для многих стал последним. Египетские власти силой сгоняли людей на стройку десятками тысяч. Многим было не суждено вернуться домой. Историки подсчитали, что за 10 лет строительства Суэцкого канала погибли около 120 тысяч рабочих.

Общая длина канала составила около 173 км, в том числе длина собственно канала через Суэцкий перешеек 161 км, морского канала по дну Средиземного моря – 9,2 км и Суэцкого залива – около 3 км. Ширина канала по зеркалу воды 120–150 м, по дну – 45–60 м.

Торжественное открытие канала состоялось 17 ноября 1869 г. Это было событие огромного международного значения. В нем приняли участие французская императрица Евгения, австрийский император Франц-Иосиф, прусский принц, писатели Эмиль Золя, Теофиль Готье, Генрик Ибсен и другие. Россию представлял посол в Османской империи граф Николай Игнатьев.

Празднование длилось семь дней и ночей и обошлось Египту еще в 28 миллионов золотых франков. По заказу Исмаила-паши, сменившего Саида-пашу, итальянский композитор Джузеппе Верди писал оперу «Аида», которая должна была прозвучать на открытии Суэцкого канала. Верди, однако, не уложился в срок, поэтому премьеру оперы заменили праздничным балом.

В ходе строительства из рабочего поселка возник новый город Порт-Саид.

В 1870 г. через канал прошло 486 судов с 436 тыс. тонн грузов, в 1893 г. – 3,3 тыс. судов с 7,7 млн т грузов, в 1913 г. – 5,1 тыс. судов с 20 млн т грузов.

Канал был торжественно открыт 17 ноября 1869 г. С 1872 г. канал стал приносить акционерам чистый доход. Общая сумма доходов в 1895 г. составила 80,7 млн франков, а чистого дохода – 55,7 млн франков. Появилась возможность выплачивать крупные дивиденды. Так, в 1891 г. владелец акций в 500 франков получал прибыль 112 франков 14 сантимов. В дальнейшем акции «Всеобщей компании Суэцкого морского канала» стали предметом азартной биржевой спекуляции. Они котировались на бирже все выше и выше. В 1914 г. за акцию в 250 франков фактически платили 5 тыс. франков, в 1936 г. – 25 тыс. франков, а после Второй мировой войны их стоимость повысилась до 80 тыс. франков и даже до 100 тысяч.

С открытием в 1869 г. Суэцкого канала перед Англией встала задача освоить новый путь в Индию и на Дальний Восток, пролегавший теперь через Средиземное море, Суэц и Красное море. Владея Гибралтаром и Аденом, Англия контролировала выходы в эти моря, а британская военно-морская база на Мальте была сильной позицией вблизи наиболее узкого и наиболее поддающегося блокаде района Средиземного моря, но сам Суэцкий канал оставался неподконтрольным Англии. В финансовом отношении его контролировали французские компании, а политически, находясь на территории Египта, он был в руках правительства хедива (египетского монарха) и его сюзерена – турецкого султана, хотя власть последнего являлась скорее номинальной.

В случае войны канал мог быть занят сухопутными войсками враждебных Англии держав. Да и самый крайний вариант развития событий – объявление Египтом в случае войны о нейтралитете канала и введение запрета на проход через него боевых кораблей всех стран – крайне беспокоил владычицу морей.

По мнению королевы Виктории и премьера Дизраэли, Суэцкий канал мог быть только британским, и лорды Адмиралтейства должны были решать, чьи суда пропускать по каналу, а чьи нет.

Для начала Дизраэли обеспечил Англии экономическое господство над каналом. Всего акций Компании Суэцкого канала имелось 400 тыс. Египетский хедив Измаил, испытывая острую нужду в деньгах, решил продать принадлежавшие ему 176 тыс. акций. Дизраэли, узнав об этом, не стал тратить время на проведение кредитов через парламент и 25 ноября 1875 г. с помощью банкирского дома Ротшильда за 10 млн франков приобрел у Измаила его акции, что обеспечило британскому правительству экономический контроль над каналом. Замечу, что затраты Египта на строительство канала превысили 400 млн франков.

Но продажа акций не спасла финансы Египта, и 8 апреля 1876 г. египетское правительство объявило о своей финансовой несостоятельности. Но Дизраэли просчитался, он планировал загнать хедива в кабалу к Англии, а тот начал вести переговоры с французскими банкирами и уже в мае достиг с ними соглашения о консолидации египетского долга. Ценой этого должно было стать установление международного финансового контроля, обеспечивающего платежи по займам, а органом этого контроля становилась организация кредиторов «Касса египетского государственного долга».

Сделка эта была крайне невыгодна английскому правительству, ведь оно стремилось целиком подчинить Египет своему влиянию, а теперь в Египте водворялся международный, а фактически французский контроль.

В ноябре 1876 г., помимо опеки «Кассы египетского долга», англо-французский кондоминиум назначил хедиву еще двух финансовых контролеров. Один из них был англичанином, зато другой – французом. Первый контролировал доходы, а второй – расходы египетской казны.

В начале 1882 г. в Египте произошел государственный переворот. Хедив Тевфик был фактически низложен, а власть принял полковник Ахмет Орабы, сын простого феллаха. Орабы выдвинул лозунг: «Египет для египтян». Он быстро избавился от англо-французского контроля над финансами страны, чем завоевал доверие народа.

В Константинополе по инициативе Франции была создана конференция послов великих держав, где французы попытались ограничить притязания Англии на Египет. Средством для этого стало принятое всеми державами обязательство «не искать в Египте каких-либо территориальных приобретений или исключительных выгод»[27]. Англия была вынуждена принять это обязательство, вскоре ею нарушенное.

Ввод турецких войск в Египет и усиление там власти султана менее всего устраивал Англию, и премьер-министр Гладстон решил действовать немедленно, не ожидая турок. В мае 1882 г. в Александрию была направлена британская эскадра адмирала Сеймура. Французы решили, что они тоже «не лыком шиты», и отправили туда свою эскадру.

Теперь нужен был повод для нападения. Англичане заметили, что якобы египтяне ремонтируют свои береговые батареи, то есть их вооруженные силы ведут рутинную работу, положенную по уставу. Вот вам и повод для нападения. Как не вспомнить дедушку Крылова и его басню «Волк и Ягненок».

Адмирал Сеймур направил египтянам ультиматум с требованием прекратить усиление береговой обороны Александрии, угрожая в противном случае бомбардировкой города. Египетские власти заявили в ответ, что никаких новых укреплений не возводится. Как показали дальнейшие события, египтяне, по сути, были абсолютно правы. Может, где-то что-то на батареях и приводилось в порядок, но в целом там царил бардак.

Еще до бомбардировки Александрии на Кипре были сосредоточены сухопутные части под командованием Гарнета Уолснея, предназначенные для оккупации Египта. Узнав о бомбардировке, Уолсней в инициативном порядке[28] отдал приказ высадить десант в Александрии. 6 и 7 (17 и 18) июля 1882 г. в Александрии было высажено две тысячи британских войск, а через несколько дней их число достигло 5 тысяч. Египетские войска отошли на 24 км от города и заняли оборону у городка Кафр-эль-Довар.

16 (27) июля британский парламент ассигновал на вторжение в Египет сумму, эквивалентную 23 миллионам золотых рублей. Для приличия Англия предложила и другим государствам участвовать в оккупации Египта, но парламенты Франции и Италии не дали ни гроша.

В августе 1882 г. на средиземноморское побережье у Александрии и на берег Красного моря в Суэце были высажены британские сухопутные части общей численностью 22 тысячи человек. К концу сентября египетские войска были разбиты, и весь Египет оказался под властью англичан.

Британский кабинет лицемерно заявил, что Англия, мол, не имеет намерения удерживать Египет, и английские войска уйдут оттуда тотчас же, как только внутреннее состояние страны позволит им отказаться от своей якобы тягостной миссии. Забегая вперед, скажу, что в 1922 г. французский журналист Джульетт Адам не поленился и посчитал, что за пятьдесят лет британское правительство дало 66 официальных сообщений о выводе британских войск из Египта[29].

Итак, Египет оказался во власти англичан. Однако, учитывая противодействие некоторых держав, особенно России и Франции, Англия не решилась на открытую аннексию. Египет занял в британской колониальной системе особое место: формально он все еще считался частью Османской империи, сохранялась династия хедивов, действовало египетское правительство. Но фактически хедив и его министры стали марионетками в руках англичан.

Глава 5

Египет становится полуколонией

Англичане ввели в Египте свою излюбленную систему «косвенного» управления. Формально Египтом правил хедив и его кабинет министров, но фактически неограниченная власть находилась в руках британского наместника, скромно называвшегося «генеральным консулом». Первым английским генеральным консулом был лорд Кромер, занимавший эту должность с 1883 по 1907 г.