Странная смерть Эдика Мохова

Пролог

– Леночка, погоди. Сейчас фотки в Инсту скину, и поедем. – Элеонора кокетливо выпятила губки, сложила их бантиком и сделала селфи. Потом приобняла дочку за плечо и сделала еще пару снимков. – А теперь поехали за куклой!

Леночка радостно запрыгала на одной ножке. Эту куклу мама ей обещала ко дню рождения, но в сентябре супермаркет «Осень» объявил большую распродажу, и цена на большую Барби в розовом кружевном наряде упала настолько, что мама решила побаловать дочку, не дожидаясь особого повода. Накануне она написала об этом в своем блоге, и отклики радостных мамочек вдохновили ее настолько, что она, в придачу к кукле, обещала купить еще и синего плюшевого мишку.

Много времени ушло на сборы. Элеонора всегда требовала, чтобы для выхода в свет – так она называла любые публичные места, включая супермаркеты, – дочка была одета в тон ее собственным нарядам. Вот и сейчас на девочку надели синее полосатое платье в оборках, хотя Леночка давно просила купить ей золотое платьице Золушки. Но это на Новый год, строго сказала мама. В золоте пока рано в свет выходить.

Элеонора работала бухгалтером в мелкой фирме, которая постоянно балансировала на грани банкротства, и Инста для нее была окном в красивую жизнь. Это окошко никак нельзя было портить некрасивыми шторами или облезлой рамой. Личного автомобиля у нее, разумеется, не было, и в набитом автобусе платьице девочки здорово помялось.

Делать селфи с помятыми оборками было немыслимо, и поэтому Элеонора зашла с дочкой в туалет, намочила оборки и с силой оттянула их вниз. Затем вышла в узкий коридор, огибающий магазины игрушек, засняла себя с дочкой в разных позах возле витрины с красивой ювелиркой, прошла еще пару шагов и зашла в магазинчик, где еще утром продавалась очень дешевая кукла Барби. Полки магазинчика от пола до потолка были заставлены яркими коробками «Лего», конструкторами, динозаврами, двигающимися роботами и самоходными машинками, но увы – оказалось, больших кукол на распродаже было всего две и кто-то уже купил обе!

Леночка горько расплакалась, понимая, что подарка ей не видать. Элеонора от огорчения за дочку чуть не разревелась тоже, но вспомнила, что подписчики ждут от нее отчет о покупках… а Барби нет, да и заплаканная девочка вряд ли украсит фото.

– Леночка, бегом в туалет, умой личико, а я что-нибудь придумаю! – наклонившись к уху дочери, произнесла она. Девочка убежала, а она повернулась к продавщице: – Ну хоть какие-то недорогие куклы у вас есть?

Они провели полную ревизию всех игрушек, вынимая из коробок всех кукол более-менее приличного вида, и подобрали красивую куколку, хоть и не такую роскошную, как та, что планировали купить. Продавщица понесла куклу к прилавку, и только тут Элеонора опомнилась: прошло минут десять, но Леночка еще не вернулась из туалета! Дверца с двумя нулями находилась рядом с магазинчиком, заблудиться там было сложно… Может, она все еще плачет возле раковины?

Извинившись перед продавщицей, Элеонора бросилась в туалет. В предбаннике было пусто, дверцы всех трех кабинок оказались полуоткрытыми. Все больше нервничая, она последовательно рванула на себя каждую дверь. Развернулась к огромному настенному зеркалу, в ужасе взглянула на себя и, впервые в жизни не обратив внимания на растрепанную челку, выскочила наружу.

Глава 1

«Я раньше не понимала тебя, подруга. А вот недавно, кажется, поняла.

Рядом со мной жила девушка – молоденькая такая, шустрая, смешливая. С копной белокурых волос. Мне казалось, это я сама в молодости. Впервые пожалела, что у меня нет ребенка. Тусовалась бы рядом такая хохотушка, все не так тоскливо.

И вот месяц назад узнала, что блондиночку мою задушили. У нас тут давненько маньяк завелся, в нашем суперохраняемом районе. За юными блондинками охотился, за полгода четырех девушек удушил. Но мне ж, ты понимаешь, пофиг было. Я в свое время сама никого не жалела – ни мужчин, ни женщин, ни детей. Знаю, ты потому мне и не отвечаешь. Но я и правда ни в чем не раскаиваюсь… не раскаивалась. До того момента, когда проходила мимо соседского двора и увидела плачущих женщин.

Поля, ты, наверное, смеяться будешь… я рыдала впервые в жизни. Ну, или с тех пор, как себя помню. У меня словно перевернулось внутри все. Пришла домой и поняла, что больше не увижу ее смеющихся глаз. Ей бы жить да радоваться, и вот… Словно меня убили, еще молодую, еще доверяющую людям. Поля, я поняла, что покоя мне не будет, если за нее не отплачу».

Я оторвалась от экрана и в растерянности потерла глаза. Успешная киллерша, которую я случайно разоблачила год назад, раскрывая одно из самых запутанных преступлений года, теперь, после побега из тюрьмы, обосновалась в Рио-де-Жанейро и почему-то прониклась ко мне теплыми чувствами. Из-за своей более чем специфической работы подругами на родине она так и не обзавелась. Как утверждала в первом письме, за всю жизнь лишь я одна смогла ее понять и потому лишь со мной она может поговорить по душам. Вот уже год она упорно писала мне письма, ни на одно не получая ответа. Но, похоже, ей было так тоскливо на чужбине, что она готова была писать и в пустоту.

Я не собиралась вступать с ней в переписку, но письма из любопытства читала. Судя по всему, денег у нее было навалом. Обосновалась она в каком-то районе для богатых, за колючей проволокой, но постоянно выходила в центр, а иногда для развлечения гуляла по фавелам. Страха она, похоже, не ощущала органически, как, впрочем, и жалости. Но вот же…

«Поля, я выходила на охоту каждую ночь. В белом парике, закрывающем тонкую каску и стальной воротник на шее, в коротких ярких шортиках и на шпильках. Со спины и не скажешь, что пожилая тетка, тем более в полутьме. И вот вчера мне наконец повезло.

Я уже собиралась возвращаться домой, когда за спиной раздалось громкое сопение. Я для виду слегка ускорила шаги, но покачнулась, словно запнувшись, и застыла. И при неярком свете фонаря увидела, как перед глазами промелькнула тонкая светлая удавка – маньяк накинул петлю на мою голову.

Он старательно затягивал петлю на скрытом под париком стальном воротнике, а я деловито надевала тонкие латексные перчатки и доставала из кармашков шортиков инструменты. Наконец его изумленное сопение мне надоело, и я резко откинула голову назад, к его лицу. По сдавленному воплю стало ясно, что нос я ему раскроила точно. Он отпустил конец удавки и бросился бежать, но я скинула туфли и… О Поля, так быстро я никогда еще не бегала!

Я догнала его минуты через две, ударила ладонями по шее и бросила на землю. Он извивался, словно червяк, и пытался отползти, одной рукой зажимая окровавленный нос. Но далеко не уполз. Пару ударов ногой под ребра, и он скорчился в позе эмбриона, а я смогла наконец надеть на него наручники и связать тонким шарфом ноги.

Поля, я специально узнавала – все девушки были изнасилованы. После смерти. Его я убивать не стала. Всего лишь содрала его дурацкие цветочные шорты и специальными кусачками откромсала его инструмент. Он извивался, как бешеный, орал, как резанный баран, не обращая внимания на хлынувшую носом кровь. А я просто ушла к себе. Пусть его хоронит полиция.

Сегодня в моем квартале был праздник. Маньяка успели довезти до больницы, он умер на оперстоле. Думаю, он успел вспомнить всех девушек, которые погибли по его вине. А мне стало легче… но ненамного. Поля, я ведь тоже убивала, хотя никому не причиняла раньше боли. Но, наверное, есть люди, которые оплакивают и моих жертв?

Но ведь я защитила остальных девушек своего района. Может быть, хоть теперь меня можно простить?»

Я глубоко задумалась. Лаура – она просила забыть ее настоящее имя и даже в мыслях называть ее только так – и правда, можно сказать, выполнила работу полиции, обезвредила маньяка. Она спасла многие жизни, но можно ли просто зачеркнуть прошлое?

Так и не найдя ответа, я вздохнула и закрыла почту. В любом случае Лаура мне пишет просто от скуки, и мое прощение ей на фиг не нужно. А вот мне негоже терять зря время.

Глаза болели, словно в них сыпанули горсть песка. Я немного поморгала, потом нехотя поднялась со стула и отправилась на кухню за чаем. Пустая квартира почему-то наводила тоску, хотя раньше я очень любила те немногие часы, когда дочка отправлялась в садик, а я могла поваляться с книжкой в постели или спокойно выпить кофе на кухне. Но в последнее время меня уже не радовало одиночество. Слишком уж его оказалось много.

Бывший муж Саша, работающий со мной в детективном агентстве «Шерлок», на месяц улетел по делам, лучшая подруга Маша после нескольких лет лечения наконец-то забеременела, и я виделась теперь с ней намного реже, чтобы не волновать зря.

А волновалась я в последний месяц намного выше среднего. Увы, но в нашем городе пропадали дети. Вернее, только девочки, от шести до восьми лет.

Первая, шестилетняя Танечка, исчезла весной еще два года назад, но особого шума по этому поводу не случилось. Девочка жила с пьющей матерью, постоянно в одиночестве гуляла по двору, и хватились ее лишь поздно вечером. Без особого рвения полиция проводила опросы – сначала думали, что девочка просто ушла со двора погулять, заблудилась и скоро найдется. Но прошло уже два года, и никаких вестей о Танечке так и не появилось.

Месяца через три после ее исчезновения со своего двора пропала семилетняя Настя. Она после школы играла с подружкой на лужайке возле своего подъезда, когда к девочкам подошел высокий мужчина в темных очках, с большой фотокамерой через плечо. Он представился фотографом из 12‑й школы, в которой девочки учились, и захотел сфотографировать их для школьной стенгазеты. Надо только перейти дорогу и зайти в ближайший сквер, где росли роскошные лиловые георгины, на их фоне малышки получатся просто сказочными принцессами! Девочки поверили и пошли за ним, но тут подружку из окна окликнула бабушка, и та послушно направилась домой. А Настя с фотографом отправились в сквер. Больше ее никто не видел.

Увы, но эти два исчезновения не были объединены в серию. Впрочем, до сих пор у следователей были сомнения, похищена была Танечка или и правда заблудилась на длительной прогулке. Зато в том, что Настю увел серийник, не было ни малейших. Но в течение еще полугода «фотограф» увел прямо от дома еще двух первоклассниц. Схема была похожей – он находил девочек, играющих неподалеку от какой-либо школы, и, справедливо полагая, что там они и учатся, предлагал их заснять для стенгазеты.

Школа каждый раз была другой, на них висели видеокамеры, но увы… Ни разу похититель не приблизился к школьному двору настолько, чтобы его изображение хоть мельком появилось на записях.

В младших классах срочно проводились собрания, детям велели ни за что не соглашаться идти хоть куда-то с незнакомыми людьми, обо всех подозрительных случаях просили тут же сообщать полиции. И «фотограф» пропал из поля зрения почти на год. И вот похищения начались снова, но теперь почти каждый месяц дети пропадали не с площадок у дома. Теперь они бесследно растворялись в людных супермаркетах.

Глава 2

Я вновь загрузила на экран несколько видеороликов очень плохого качества и до рези в глазах начала просматривать чуть замедленные, словно в немом кино, кадры. Элеонора с дочкой небольшими рывками перемещались по экрану, слегка искажаясь на ходу. Полосатое платье девочки развевалось от ходьбы, она постоянно запрокидывала голову, разглядывая яркие витрины, и стряхивала с глаз длинные белокурые пряди.

Камера запечатлела вход мамы с дочкой в магазин игрушек, через пару минут девочка почти бегом выскочила наружу, низко опустив голову. Пряди волос падали ей на лицо, полностью закрывая его, и оставалось лишь догадываться о ее эмоциях. И мать, и продавщица игрушечного магазина уверяли, что она плакала.

А вот напротив туалета камер, к сожалению, не было. К моему огорчению, без видеонаблюдения оставался довольно большой кусок коридора, на котором, кроме туалета, находилась и запертая пожарная дверь, и небольшой склад оптики напротив. На двери склада была своя сигнализация, камера им была ни к чему. Поэтому оставалось непонятным, зашла ли девочка в туалет, или кто-то вышел ей навстречу, к примеру, из одной из запертых ныне дверей.

Я знала, что параллельно со мной эти же видео просматривает и Оскар Белов, глава местного СК, и куча его подчиненных. Но Элеонора обратилась за помощью в мое агентство, и я считала своим долгом хоть помереть за компом, но понять, куда могла исчезнуть девочка.

Выйдя на кухню, я долго промывала холодной водой покрасневшие и распухшие от усталости глаза, вернулась в комнату и снова начала просмотр.

Итак, что мы имеем? Девочка вышла из магазинчика. Куда она могла пойти? Если повернула направо, через пять метров дошла бы до туалета. А если, к примеру, повернула налево от выхода? Она же еще маленькая, могла и забыть, где только что умывалась.

Еще раз протерев глаза, я начала просматривать видео с камер, которые охватывали участок левее. Два магазинчика, ларек с прессой. Стоп! Не веря своим глазам, я остановила изображение. Неподалеку от ларька, спиной к камере, стояла невысокая белокурая девочка в сандаликах и в красивой накидке из синего бархата. В руках она держала большую куклу в кружевном розовом платье.

Кто эта девочка? Я долго искала кадры, где Леночка стояла спиной к камерам, и убедилась, что, кроме светлых волос, особого сходства между малышками нет. Даже рост, кажется, не совпадал. Надо оставить в покое незнакомую девочку в синей накидке и отсматривать кадры, снятые справа от магазинчика игрушек.

Так, снова начинаем смотреть с 12:06. В это время Леночка выбегает в коридор и, предположительно, идет направо. Но камер на этом участке нет. Смотрим дальше. Если она, выйдя из туалета, перепутала стороны и решила пойти еще правее, то она должна попасть вот в этот обзор.

Найдя запись с нужной камеры, я снова ахнула. 12:11, мимо торопливо проходила девочка в синей накидке, опустив голову и крепко сжимая в руках розовую куклу. В принципе, это могло быть и случайное совпадение, но… девочки явно должны были пересечься где-то в коридоре. И похоже, именно такую куклу хотела купить Леночка, неужели она не подошла к сверстнице, чтобы хотя бы поглядеть на игрушку мечты?

Я быстро набрала телефон Оскара:

– Ты видел на камерах девочку с куклой? Они должны были проходить по коридору в одно и то же время!

– Видел. – Голос мужа лучшей подруги звучал напряженно. – Я сам хочу ее расспросить. Но пока не могу понять, с кем она была в магазине.

Он отключился, а я снова начала просматривать камеры. Вот по коридору промчала растрепанная, какая-то всклокоченная Элеонора. Минут десять после этого на всех камерах супермаркета я видела в основном ее развевающееся синее платье в тонкую полосочку. Леночка же словно испарилась, растаяла без следа в небольшом кусочке коридора.

Могла ли она выйти через пожарную дверь на улицу? Работники магазина уверяли, что эта дверь надежно закрыта, изнутри ее открыть можно, но тогда сорвутся пломбы. Так что дверь не открывали. Мог ли выйти работник со склада оптики и затащить девочку внутрь? Мог, разумеется, но вот незаметно вытащить ее оттуда у него бы не вышло. Элеонора со страшной скоростью носилась взад-вперед по коридору, к ней присоединились несколько охранников и даже часть посетителей магазина, и протащить мимо них девочку по коридору было нереально. А через полчаса в супермаркете уже была полиция, и, разумеется, склад оптики они обыскали первым.

У меня уже рябило в глазах от мелькания полосатого платья несчастной матери, от бесцельной беготни по коридорам, но, отсмотрев еще минут десять записи, я снова замерла. Мимо камер к выходу из магазина шла короткостриженая темноволосая девочка в сером платьице, прижимающая к боку что-то вроде матерчатого мешочка. Шла быстро, опустив голову и не обращая ни малейшего внимания на беготню и суету вокруг.

Это снова могло быть совпадением. Надо просто проверить, когда темноволосая девочка зашла в магазин. Надо проверить, и когда в магазин зашла белокурая малышка с куклой. Ох, бедные мои глаза, сколько же часов мне придется отсмотреть!

Я потратила почти весь день, чтобы понять: светловолосая девочка в синей накидке зашла в магазин в 11:42. Похоже, она сразу отправилась в магазин игрушек и вышла оттуда… с двумя куклами! Ну как же так, почему я сразу не расспросила продавщицу о том, кто купил Барби буквально перед носом Элеоноры? Может, она хорошо знает девочку и мучаюсь я зря!

Тем не менее я решила просмотреть еще немного видео. Девочка с куклами повернула направо, прошла газетный киоск и на какое-то время пропала. Потом она вновь появилась возле газетного ларька, но уже с одной куклой! Не веря своим глазам, я еще раз остановила кадр. Да, Барби была одинокой, вторая игрушка куда-то подевалась. Стоп! В руках у девочки небольшая матерчатая авоська, вероятно вторая кукла находится там.

Ровно в 12:06 из магазинчика игрушек выбежала Леночка – видимо, в туалет, умываться. В это же время девочка с куклой рванулась вправо, пробежала мимо игрушечного магазина и снова вышла из видимости. И появилась на камерах лишь в 12:11, когда, опустив голову, прошла к выходу со своей куклой.

Ладно, с этим разобрались. А вот когда в супермаркете появилась темноволосая девочка? До рези в глазах я всматривалась во все новые и новые видеокадры от момента открытия магазина, чтобы убедиться: она появилась на камерах лишь один раз, когда шла к выходу из магазина. Самое печальное, что так и осталось непонятным, когда же она туда входила. Накануне вечером?

Из коридора раздался звонкий детский голосок. Лика вернулась из садика и звала любимую мамочку, которая никак не могла оторваться от поисков чужих детей и обнять, наконец, свою собственную дочку. Моя мама, выполнив свой бабусин долг, теперь торопилась домой, пока не стемнело и она могла хорошо видеть дорогу.

Я покормила Лику, ответила на кучу вопросов о папе, который вот уже неделю не приходит к ней, уложила спать, почитала на ночь книжку и вновь, несмотря на усталость и резь в глазах, вернулась к компьютеру.

Леночка была пятой девочкой, пропавшей из супермаркетов за последний год. Супермаркеты были разными, но схема всегда одинаковой. Девочка с мамой заходила внутрь, в какой-то момент она буквально на пару минут расставалась с матерью, и в этот момент она исчезала.

Раньше в моем распоряжении не было видеокадров, по которым можно было хоть приблизительно понять, что происходило. Впрочем, я и сейчас ничего не понимала. Прежними похищениями занимался Оскар, и от него я знала, что просмотр видео ничего ценного оперативникам не давал. Никакой взрослый дядя ни разу не крутился рядом с малышками. Никакая тетя не протягивала им конфетку, по крайней мере на виду у камер. Девочка просто отходила от матери – и пропадала.

Вздохнув, я хотела выключить комп. И так ясно, что надо ехать в поле, то есть в супермаркет «Осень», беседовать с продавцами, искать девочку с куклой и девочку с темными волосами. Других зацепок у меня нет. Телефон Леночки был отключен минут через пять после ее исчезновения и до сих пор нигде не пеленговался.

Повинуясь внезапному порыву, я открыла письмо Лауры. Что я делаю, мелькнула внутри испуганная мысль, я пишу сейчас профессиональной киллерше, жестокой убийце! Но она отошла от дела, вступил в спор внутренний голос. Она никого больше не убьет… ну, разве что парочку маньяков. А вдруг она поможет в поиске педофила?

Она что, умнее меня, вступила я в схватку с внутренним голосом. Нет, но она профи. Она организовывала такие убийства, раскрыть которые было не под силу никому. Я не обратилась бы к ней, если бы опасность грозила мне лично. Но дети… Пропало уже пять девочек, и я не знаю, в какой момент маньяк нанесет очередной удар. Если бы его удалось остановить хоть сейчас!

Стараясь не рефлексировать зря, я нажала кнопку «ответить», в трех коротких строках описала исчезновение Леночки, приложила несколько видеороликов с кадрами, где были все три девочки, и отправила Лауре. Ответ пришел через полчаса, когда я, умывшись, уже хотела ложиться спать. Он был коротким: «Посмотри на обувь этих девочек».

Вздрогнув, я вновь открыла кадры. Вот к магазину игрушек подходит Леночка в голубых сандаликах на маленьком каблучке. Вот у газетного ларька стоит малышка в темной накидке и с куклой в руках, в руках небольшая матерчатая авоська, а на ногах неприметные матерчатые серые балетки. Вот чуть позже эта малышка с куклой идет к выходу, авоська исчезла, а на ее ногах… голубые сандалики!!!

Я прокрутила записи еще по несколько раз. Глаза меня не обманули. Если в супермаркет девочка с куклой входила в серых балетках, то на выходе она была обута в сандалии Леночки.

Чувствуя себя так, словно мне с размаху врезали по лицу, я нашла темноволосую девочку, быстро идущую по коридору, и уставилась на ее ноги, не в силах даже выдохнуть. Разумеется, они были обуты в серые балетки.

Глава 3

Я задумчиво смотрела на приземистое одноэтажное здание, под крышей которого яркими оранжевыми лампочками горела надпись «О С Е Н Ь». Сейчас супермаркету больше подошло бы название «Муравейник». Куча бравых мужчин в штатском и в полицейской форме сновали возле дверей, две огромные немецкие овчарки деловито вышагивали по парковке, отделенной от входа широкой, выложенной черно-белой плиткой дорожкой. Сложно сказать, что они могли вынюхать спустя двое суток после пропажи девочки, но вид у них и их двуногих спутников был донельзя серьезный.

Самое интересное, что супермаркет не закрыли для посетителей, и их число, похоже, только выросло за прошедшие два дня. Я долго стояла, почему-то не решаясь зайти внутрь. Сентябрь выдался теплым, но мне внезапно стало холодно, словно кровь застыла в жилах. Сцепив ладони в замочек, я подошла к входу и медленно пошла по узкому изогнутому коридору, лавируя между многочисленными зеваками, с интересом разглядывающими стеклянные витрины и пытающимися попасть в любые закрытые помещения.

Я шла по изогнутому коридору, чувствуя какую-то странную тоску. Когда мы с дочкой в последний раз были в крупном магазине? Занятая разгадыванием нескончаемых детективных загадок, я видела собственную дочку лишь по вечерам, укладывая ее спать. Даже кукол ей в основном покупал Саша. А с другой стороны… вдруг эта моя занятость спасла ей жизнь? Я представила, как мы с Ликой входим в супермаркет, я отворачиваюсь буквально на минуту, и… Меня бросило в пот, ноги подкосились, и я на минуту прислонилась к стене. Люди вокруг настороженно глядели на меня, но продолжали быстро перемещаться по коридорам. Видимо, любопытство оказалось сильнее сочувствия.

Ладно, если начну себя накручивать, толку от меня будет ноль. Надо взять себя в руки. Сделав пару резких вдохов-выдохов, я отлепилась от стенки и пошла вперед. Дойдя до магазина игрушек, где продавались куклы Барби, чуть поколебалась и, набрав побольше воздуха в грудь, вошла внутрь.

– Дама, вы за игрушками? – Немолодая продавщица грозно сдвинула брови и решительно двинулась мне навстречу, не пропуская внутрь. – Или из любопытства?

– Хотела племяннице купить конструктор «Лего». – спокойно ответила я. – А почему вы меня так странно встречаете?

– Ох, да извиняйте, – подобрела женщина. – Вам какой конструктор?

Я неторопливо прошла вдоль полок, выбрала один из самых дорогих наборов, которые могли понравиться Лике и, вздохнув, положила его на прилавок. Подозреваю, что Элеонора не оплатит такие расходы… а, плевать! Я должна найти загадочную девочку в синей накидке. Продавщицу надо разговорить, а это стоит денег.

Пробив чек, дама и правда подобрела. И лишь тогда я невинно спросила:

– А в чем дело, тут какое-то столпотворение прямо в магазине? Не поверите, чуть не затоптали по дороге!

– Да ребенок тут исчез, прямо из моего магазина! – опасливо оглянувшись, театральным шепотом провозгласила продавщица. Похоже, признав во мне покупательницу, а не просто любопытствующую, она прониклась ко мне полным доверием. – Зашла ко мне за куклой, на секунду наружу вышла – и оп-па! Нет ее! Два дня ищут!

– А за какой куклой? – заинтересовалась я, окидывая взглядом заставленные игрушками полки.

– Да были у меня тут по акции две Барби, жуткие такие, с мордой разрисованной, и в дешевом тюле, – фыркнула продавщица. – Но дети любят такое.

– Она вместе с куклой и исчезла? – заговорщически понизив голос, спросила я, нагнувшись для верности к прилавку.

– Да не было уже куклы, в том-то и дело, – равнодушно пожала плечами моя собеседница. – Купили обе, наверное, прямо перед ее приходом.

– Наверное, моя сестра купила, – протянула я. – Она своей дочери позавчера аж две куклы подарила, я аж удивилась.

– Тогда уж скорее ее дочка купила. Такая малышка белокурая. А знаете… – она вдруг задумалась. – Когда ко мне пришла мама с дочкой, что потом исчезла… я было подумала, что это та самая девочка, что кукол купила.

– А может, она и была?

– Да вы что! – продавщица начала закипать. – Другая, и одета совсем иначе! И потом, если б она двух кукол уже купила, чего реветь начала?

– Может, третью хотела, – не согласилась я.

– Да ну! Совсем они разные! – разгорячилась женщина. – Просто волосы похожи, такие кудряшки белые. А так – и платья другие, и выражение лица… у первой, с куклами, такие глазки хитрющие, и вся такая оживленная, словно джекпот сорвала. Ну еще бы, две куклы оторвала сразу, по цене одной! А вторая тихая такая, только реветь и горазда.

– А та, первая, не сказала ничего про маму? Ну, что мать ее ждет у входа? Не могла же такая малышка в одиночку по магазину ходить?

– Не было такого. – Продавщица все еще сердилась за мою несговорчивость. – Она сразу к полке с куклами бросилась, схватила их – и к прилавку.

Я растерянно смотрела на нее. В принципе, ничего нового я не узнала, зря только деньги на «Лего» потратила. Внезапно мне в голову пришла новая мысль:

– А другие игрушки что, даже не посмотрела? Дети обычно все потрогать хотят…

– Ну, пока я ей кукол пробивала, кое-что посмотрела еще. Я даже спросила: «Девочка, может, кошечку тоже возьмешь?» Она сразу кошку на место, головой покрутила и снова за кукол схватилась.

– А какая кошечка ей понравилась?

Продавщица небрежно кивнула на раскрашенную глиняную фигурку сиамской кошки, кажется, в натуральную величину.

– И она ее даже в руки брала? Не боялись, что разобьет?

– Боялась, но она сразу обратно поставила.

– Я беру статуэтку! – Я вытащила из кармана пластиковый прозрачный пакет, накинула его на кошачью голову и осторожно полностью надела на кошку. И лишь затем взяла упакованную игрушку в руки. Продавщица ошарашенно глядела на эти манипуляции, но вопросы задавать не стала, только молча пробила кошку. И я со своей добычей вышла в коридор.

Вот тут мне наконец повезло – из какого-то укромного уголка навстречу вышел Оскар. Увидев меня, он скривился, словно не разжевывая заглотил лимон, и хотел было быстро пройти мимо, но я бросилась наперерез:

– Оскар, девочка, купившая обе куклы перед появлением Леночки, трогала вот эту кошку! Я ее купила, но моих отпечатков тут нет. Должны быть только продавщицы и той самой девочки!

– Как интересно, – сквозь зубы процедил он. – Я лично разговаривал с гражданкой Терниковой полчаса назад, и она ни слова не промолвила о том, что купившая кукол девочка брала в руки кошку.

– А ты спрашивал, на какие игрушки она еще смотрела? – Но, взглянув на еще более помрачневшее лицо Оскара, я быстро добавила: – Тебе бы она все равно ничего не сказала. Ты бы кошку изъял как улику, а ей что, из своего кармана потом оплачивать?

– Ладно, давай сюда, – пробурчал муж подруги, осторожно принимая сверток из моих рук. – Поля, я тебя прошу: Маше об этом деле не рассказывай! Она и так вся на нервах, токсикоз мучает, а тут такое…

– Конечно… хотя, может, ей как раз отвлечься надо?

– Не надо! – рявкнул он. – Все, никаких разговоров о делах!

– Ладно, – покладисто согласилась я. – Но ты мне расскажешь, что удалось узнать? Сам же меня в агентство устроил, теперь мне там на жизнь зарабатывать надо.

Он нервно оглянулся, но все же ответил:

– Да пока ничего нового. Вторую девочку никто толком не помнит, рассмотреть ее на камерах почти не удалось, она все время опускала голову. Потолкайся тут, сплетни послушай, может, что и узнаешь.

Он скрылся из виду, а я пошла гулять по магазину, пристраиваясь к любой более-менее заметной кучке людей и надеясь услышать хоть какие-то сплетни. Обрывки разговоров доносились до меня, но толку с этого было мало. Но вдруг до моего слуха донеслись речи, вполне соответствующие ожиданиям. Я огляделась: возле газетного ларька стояла небольшая группа женщин, там явно обсуждали происшествие.

– На органы ее взяли! – горячо убеждала трех собравшихся вокруг тетушек полная дама в туго обтягивающей пышную грудь сиреневой тонкой блузке. – У мэра дочка болезная, ей печень понадобилась. Детская. Вот и взяли подходящую девочку! Уже шесть девочек пропали, все одного возраста. Трех потом в лесу нашли, изрезанными на кусочки, и печени у всех не было!

– Не печень, а почки! – убежденно возразила вторая, стройная брюнетка лет тридцати, одетая в молодежные джинсы с розовыми стразами и облегающий серый топик. – Я читала про почки!

– А я про сердце слышала, – быстро вклинилась я, пристроившись к группе так, словно стояла там вечность. – Вы где про почки читали?

– Да на нашем городском форуме, – ответила брюнетка, поправляя длинную челку, закрывающую глаза. – А вы про сердце где?

– Мне кажется, там же, – кивнула я. – Писали, что пропали несколько девочек, видимо, сердца не подходили.

Городской форум НН1 был хранилищем городских сплетен и легенд, но вот узнать там реальные новости было проблематично. Поэтому мне и в голову не пришло почитать вчерашнее обсуждение. А зря…

– Ну, там много хрени писали, – полная дама не сдавалась. – Кажется, читала я и про сердце, и про почки. Но у дочери мэра больная печень, точно! Она вся желтая такая, аж оторопь берет!

– А сколько ей лет? – заинтересовалась я.

– Да вот в школу в этом году пошла, – сообщила дама. – Значит, семь исполнилось. Матери одноклассников пишут, что она точно больная. Как пришла, все испугались: губы синие, глаза желтые, ночью встретишь – заикой останешься точно!

– Ну что, девушки! – раздался сзади меня веселый мужской голос. – Помощь пришла! Откуда поиски начнем?

Я оглянулась. Оказалось, к нашей женской группке подошел невысокий мужчина лет сорока, худощавый и голубоглазый. Джинсы и простая белая майка поло обтягивали мускулистую фигуру. При виде необычной голубизны его глаз у меня невольно сжалось сердце. У Саши они такие же… были. Но теперь потухли, словно выцвели от переживаний. Может, зря я так с ним… Мы почти уже помирились, но обида занозой сидела в сердце, не давая смириться с прошлым.

– Меня на два часа всего отпустили, так что, если идеи есть, готов выслушать, – чуть громче сказал голубоглазый.

– Виктор Иванович, так куда поедем? – молодая брюнетка оживилась и кокетливо повела плечиками. – Мы как раз на вас рассчитывали.

– Давайте в ближайший лесок, – предложил мужчина. – Тут недалеко, опушку быстро пройдем. А там поглядим.

Он развернулся и, не оглядываясь, пошел по коридору, дамы потянулись за ним. Я, разумеется, двинулась следом. Гуськом, шагая след в след и змейкой огибая разгуливающих по коридору людей, мы вышли из супермаркета, дошли до парковки и сели в небольшой белый фургончик на 9 мест. Голубоглазый сел за руль, и мы поехали в лес.

Глава 4

По дороге я продолжала внимательно слушать местные сплетни, а заодно попыталась выяснить, зачем же мы едем в лес. Оказалось, дамы были из местного отделения «Лизы Алерт» и уже вторые сутки пытались осмотреть все места, куда могли привезти похищенную девочку или ее тело. А Виктор Иванович был делегирован на поиски мэрией городка. Он работал шофером то ли у самого мэра, то ли у одного из его заместителей, это точно выяснить пока не удалось. Зато мне поведали, что его уже не первый раз посылают в помощь добровольцам, и у многих дам-волонтерш на него большие планы.

– Но у него гражданская жена есть, – жарким шепотом выдохнула мне на ухо сидевшая рядом брюнетка. – Ну, это он так говорит. Раз не женится, значит, не так все серьезно там, верно? А на меня он каждый раз так смотрит, когда по работе пересекаемся…

– Ну, смотрит он не только на тебя, – насмешливо протянула дама лет сорока, с чуть удлиненным породистым лицом и роскошными белокурыми локонами а-ля Аллегрова. Они были настолько роскошными, что мне захотелось слегка потянуть за прядку – слетит ли с головы парик, или это все великолепие родное?

– Глаза у него есть, не спорю! – вспыхнула брюнетка. – Но со мной… у нас особая связь.

– Астральная, – закивала блондинка, давясь от смеха. Сидевшая через ряд от нас сухонькая бабуся с седыми волосами согласно закивала, тоже широко улыбаясь. Полная дама лишь укоризненно покачала головой.

Я отключилась от разгорающейся перепалки и погрузилась в свои невеселые мысли. Итак, за год пропали пять девочек, они исчезали в разных супермаркетах, и ни одну пока не нашли. Надо посмотреть все видео – не было ли одновременно с ними в тех же супермаркетах некой девочки в серых балетках? Может быть, на других видео удастся рассмотреть ее лицо? Согласится ли Оскар прислать мне материалы из других дел?

Тем временем фургончик доехал до леса, припарковался возле лесной опушки, украшенной одинокой, странно изогнутой сосной, и мы вышли наружу. Теплый сентябрь в негустом леске казался особенно ласковым. Ветра не было, и редко стоящие елочки и осинки выглядели трогательными подростками, в ожидании приглашения на танец или в кино. А вот у пропавших девочек такого шанса не будет, снова сжало сердце. Они не пойдут на первое свидание, не будут замирать от страха в темном кинотеатре…

– Девушка, вам нехорошо?

Виктор Иванович осторожно потряс меня за плечо, настороженно вглядываясь в мое лицо. Его голубые глаза потемнели от тревоги.

– Нет-нет, все в порядке, – торопливо залепетала я. – Просто у меня дочка такого же возраста, как и пропавшая девочка. Я представила…

– Не надо! – Его глаза вновь посветлели. – Девушка, мы можем чем-то помочь, только если не будем ничего представлять!

– Вы мужчина, вам легче, – присоединилась к беседе брюнетка. – Женщины так не могут. Я сама только что чуть сознание не потеряла.

Она крепко зажмурилась и даже чуть покачнулась на месте. Я с досадой отвернулась. Тоже мне, сыщик-любитель, Шерлок Холмс недоделанный! Нашла время раскисать. Я не особо верила, что наши поиски приведут хоть к какому-то результату, но мне надо было войти в доверие к группе волонтеров и расспросить их о прошлых поисках, а не в обмороки тут падать!

Пока вся группа успокаивала брюнетку, я отошла на несколько шагов и огляделась. Да, лесок находился не так уж далеко от супермаркета. Ехали мы минут пять, пешком, наверное, полчаса… хотя мы объехали несколько кварталов по кольцевой, а если срезать путь? Кстати, надо понять, куда пошли обе девочки, выйдя из супермаркета. Явно же не на парковку, там бы они попали на камеры. Ладно, но не в лес же они пошли?

– Так, дорогие дамы, пожалуйте в лес! – раздался веселый мужской голос.

Женщины слегка разошлись и цепочкой двинулись вглубь леска. Брюнетка старалась идти локоть в локоть с шофером, а он потихоньку сдвигался влево. Покачал головой, я тоже начала медленно спускаться с опушки.

Ох, вот бы где пригодились разыскные собаки! – мелькнула мысль, когда метров через сто стало ясно, что лесок сплошь засыпан еловыми ветками, какими-то корягами и тонким слоем уже опавших листьев. Мы ничего здесь не найдем, стоит ли играть в Чингачгука? Но собак не было, и никто не выделит их, чтобы обыскивать все леса вокруг городка.

Мы медленно шли по лесу, даже не особо глядя по сторонам, а в основном стараясь не переломать ноги, и полной грудью вдыхали терпкий запах сырости и грибов. Потихоньку лесок становился все гуще, а открытые полянки встречались все реже. Вновь погрузившись в свои мысли, я вышла на небольшую, покрытую оранжевой листвой лужайку и чуть не упала, налетев на огромный плоский серый камень, около метра в диаметре. Он странно, как-то чужеродно смотрелся на все еще зеленой, с редким вкраплением красного, лужайке, словно был перенесен сюда с берега реки. И вдобавок от толчка камень завалился набок так, что казалось – с одной стороны под ним была пустота.

Не обращая внимания на спутников, я наклонилась к камню и слегка толкнула его обеими руками. Камень еще сильнее завалился набок. Я попыталась отодвинуть его в сторону, но сил не хватало.

– Ну-ка, давайте я помогу! – мужчина аккуратно отодвинул меня в сторону и с резким выкриком «Ух!» навалился на камень. Вместо того чтобы сдвинуться с места, тот опрокинулся полностью, сбоку образовалась глубокая канавка. Остальные дамы тоже попытались оттолкнуть камень, но теперь он прочно засел в земле и даже не пытался сдвинуться с места.

Окружив полусвергнутый валун, мы в растерянности смотрели на него. Ясно было, что своими силами нам с камнем не справиться. Но надо ли вызывать подмогу? Вдруг этот валун стоит тут десятилетиями и мы лишь зря оторвем от дела занятых людей?

– Может, ну его? – предложила полная дама, пытаясь унять одышку. Похоже, прогулка по лесу давалась ей нелегко, а усилия по передвижению камня доконали вконец. – Чего мы к этой махине вообще привязались?

– А не должно тут быть никаких валунов, – задумчиво ответил мужчина, сдвинув брови. – Они вдоль речки стоят, насколько я помню, это метров пятьсот отсюда. Вряд ли камешек сам решил зайти на лужайку, грибы пособирать. Кто-то его приволок.

– Ну и где следы волочения? – удивилась я, оглядывая лужайку. Рыжие листики осинок покрывали ее неровным слоем, между ними зеленела трава. Непохоже было, что недавно по лужайке тащили огромный валун. – Мне кажется, он тут давно стоит.

– Ну, может, его на машине привезли, – неуверенно предположил Виктор Иванович. – Следы протектора мы на траве не увидим. Ладно, что делать-то будем?

Чуть поколебавшись, я набрала телефон Оскара и рассказала о странном валуне. Он пообещал прислать нам на помощь патруль и отключился. Я отошла чуть в сторону и привалилась спиной к небольшому дубу, неизвестно как затесавшемуся в этот елово-осиновый девичник, остальные дамы сгрудились вокруг шофера. Немного поговорив с ними, он решительно направился ко мне:

– Девушка, вот их я давно знаю, а вас впервые вижу. Вы новенькая?

Вздохнув, я достала удостоверение частного сыщика. Рассмотрев его, мужчина присвистнул:

– Ого, как необычно! Это ж мужская работа, что такая красавица там делает?

Я понимала, что это обычный комплимент, причем не с лучшим подтекстом, но все же вспыхнула от удовольствия.

– На жизнь себе зарабатывает! – Я постаралась, чтобы в ответе не прозвучало неуместного кокетства, но боюсь, не слишком преуспела в этом.

– Неужели нет рядом надежного мужика? – Он укоризненно покачал головой, но в смеющихся глазах мелькали чертики. – Ох, не верю!

Я лишь пожала плечами, поднявшееся было настроение вмиг испортилось. Он посмотрел на мое погрустневшее лицо и тихо спросил:

– Недавно расстались?

Я кивнула и сухо ответила:

– Вы про меня теперь главное знаете. А вот я про вас – ничего.

– Виктор Иванович Шаповалов, лучше просто Витя. – Он отступил на шаг и галантно поклонился.

– А здесь вы по зову сердца или по долгу службы? – Я рассердилась сама на себя за вычурность вопроса. Похоже, я продолжаю с ним кокетничать!

– Сложно ответить… – Он задумался. – Меня послал сюда шеф, но и зов сердца – как же без него. У самого дочка того же возраста, как не помочь?

– А кто ваш шеф? – быстро спросила я, краем глаза заметив, что дамы уже оправились от минутной растерянности и дружно двинулись в нашу сторону.

– Вице-мэр Игорь Валерьевич Тостоногов, – просто ответил он. – Все равно ж днем в мэрии сидит, а меня пока на поиски командирует. Наши общественники его уговорили, дамы-то у нас в основном безлошадные, кто-то их должен возить.

Дамы уже приблизились почти вплотную, но я все же спросила:

– А правда, что у мэра дочка больная?

– А, это вы местный форум прочитали! – усмехнулся он. – Ну, наверное, я не спрашивал. Но что-то с ней не то, вечно жена мэра с ней по больницам ездит на служебной машине. У них свой шофер есть, но иногда и мне возить приходится.

– Виктор Иванович, что это вы тут с новенькой уединились? – капризным тоном спросила брюнетка. – Мы без вас соскучились уже.

– Ташенька, мы с девушкой познакомились просто, – ласково ответил шофер. – Все, я весь у ваших ног.

Как интересно, подумала я. Дама к нему так официально: «Виктор Иванович», а он – «Ташенька»! Ладно, потом спрошу, пока вокруг нас стало слишком людно.

Тем временем к нам подошли патрульные, присланные Оскаром. Насколько я поняла, машину они тоже оставили возле опушки и нашли нас с некоторым трудом.

Теперь мужчин было трое, и они без особых усилий вытолкнули противный камень из углубления и оттащили в сторону. Я приблизилась было к образовавшейся яме, но вдруг один из патрульных изменился в лице и резко скомандовал:

– Всем отойти в сторону!

Он снова нагнулся над ямой, еще больше побледнел и схватился за рацию:

– Капитан? Докладывает сержант Тишкин. Под камнем обнаружены чьи-то кости, присылайте бригаду.

Глава 5

Я сидела на кухне у Маши и пыталась решить совершенно неразрешимую проблему: рассказывать ли Оскару местные сплетни про дочку мэра? Когда год назад после раскрытия громкого дела Оскар резко пошел на повышение, мэр воспылал к нему самыми теплыми чувствами, начал приглашать на городские приемы, а совсем недавно, узнав, что Маша ждет ребенка, предложил Оскару служебную трехкомнатную квартиру, объясняя, что негоже главе СК тесниться с грудничком в тесной однушке. Оскар пока отбивался от начальственных милостей, но с каждой неделей все слабее – дополнительная комната ему была совершенно необходима.

И что теперь? Может ли он начать копать аж под мэра, кто окажется сильнее – городской начальник или глава СК? Ладно, если действительно мэр каким-то образом причастен к похищениям детей, но фиг с квартирой и возможным риском, надо срочно установить за ним слежку. Но если сплетники свои предположения высосали из пальца?

– Поля, представляешь, Оскар решил мне ничего не рассказывать про пропажи детей! – Маша прямо пылала от гнева. Беременность еще не испортила ее изысканную красоту, но тонкие черты лица словно смазались слегка, оплыли, и изящные щиколотки сильно увеличились в размерах. – Якобы это может мне повредить. Он что, идиот? Все местные сайты и форумы только об этом и пишут, а он считает, что я тут взаперти сижу и ни о чем не догадываюсь? Я неграмотная или Инетом пользоваться не умею?

– А ты бываешь на городских сайтах? – обрадовалась я. Может, мне наконец повезет и не придется гробить глаза, просматривая простыни из сотен сообщений, 90 процентов которых составляют чьи-то досужие выдумки. – И НН1 тоже читала?

– Ох, чего я только не читала, – махнула рукой подруга. – А что, тебя конкретное что-то интересует?

Я кратко поведала о сплетнях про больную дочку мэра, которой, по мнению местных дам, требуется пересадка печени.

– Да, что-то такое читала, – растерялась Маша. – Ну ты ж сама понимаешь, любая печень никому не подойдет, нужна совпадающая по всем параметрам. Ты ведь не думаешь, что мэр решил – похитим десять, двадцать, сто девочек, чья-то печень да подойдет?

– Бред какой-то, – подтвердила я. – А если не бред? У городского начальства наверняка есть доступ к медкарточкам в детских поликлиниках. Если похищают лишь тех девочек, у которых нужные параметры?

– Тогда тем более одной бы ограничились, – отрезала Маша.

– Да, наверное, – кивнула я. – Но я все же проверю, что там с дочерью. Сможешь узнать, в какой школе она учится?

– Оскар проверит, – нахмурилась Маша.

– Давай ему пока не будет ничего говорить, – попросила я. – Сама ж понимаешь – скорее всего, фигня все это, а не версия. А вот отношения испортиться могут.

– Но молчать в таком деле…

В этот момент заскрипела входная дверь, затем раздались тяжелые шаги, и едва я успела заговорщицки прижать к губам указательный палец, как на кухню заглянул Оскар.

– Что, девушки, чаевничаете? – Он пытался улыбнуться, но запавшие от усталости глаза оставались мрачными. Усевшись в любимое широкое кресло, он вытянул вперед длинные ноги, кое-как запихал их под круглый кухонный столик и удовлетворенно прикрыл глаза.

Маша налила ему в большую синюю чашку горячего чаю, слегка подтолкнула ее к краю стола. Оскар протянул руку, на ощупь нашел горячую чашку, с наслаждением отхлебнул пару глотков и вновь поставил чашку на стол.

– Оскар, чьи кости нашли вчера в лесу? – Весь вечер я ждала возможности задать этот вопрос.

– Ребенок, девочка, приблизительно шести-семи лет. Анализ ДНК еще не готов, но по одному предмету, найденному на месте захоронения, предполагаю, это вторая из пропавших девочек, она 10 месяцев назад исчезла из супермаркета «Орхидея», – не открывая глаз, ответил он.

– И она там десять месяцев лежала? Неужели раньше в том леске не искали? – поразилась Маша. – Это ж рядом с городом совсем!

– Но «Орхидея» находится в другом конце города, – вяло возразил Оскар. Он едва шевелил губами и, похоже, мечтал лишь об отдыхе. – И эксперты уверяют, что останки перемещали. Они под тем камнем вряд ли дольше двух месяцев лежали.

Я ошарашенно смотрела на него, пытаясь вспомнить все, что было известно по давнему делу. Десять месяцев назад я еще отходила от поимки незнакомки в белом, которую теперь звали Лаурой, и похищением детей не занималась. Да и никто тогда не предвидел, что исчезновение двух малышек из супермаркетов превратится в целую серию загадочных похищений.

Итак, супермаркет «Орхидея». Двухэтажный развлекательный комплекс с кинотеатром на втором этаже. Отдельные сеансы проходили воскресным утром, цены на детские мультики были ну совсем дешевыми. Единственное, взрослый билет стоил как обычно, и потому многие отправляли малыша на мультик, а сами бродили по магазинам. А к концу сеанса приходили за своим чадом.

И вот как-то домохозяйка Евгения Орлова привела на воскресный мультяшный сеанс шестилетнюю дочку Нику. Чтобы не тратить зря деньги, она купила лишь детский билет, передала малышку в хозяйственные руки билетера и отправилась бродить по супермаркету. Мультик шел час и двадцать минут, за десять минут до его окончания Евгения уже стояла возле узкого выхода из кинозала. Дети тонкой струйкой вытекали наружу, иногда в паре с мамами, но Ника все не появлялась. Наконец вышли все, и билетерша начала натягивать красный шнур, загораживающий вход.

Евгения бросилась к ней, они вдвоем проверили небольшой зал – он был пуст. Выходил ли кто-то во время сеанса? Да, разумеется, выходили постоянно – маленьким детям часто хочется в туалет, попить, поесть, да и просто мультик не нравится. Родители обычно сидят на красивых лавочках неподалеку от кинотеатра, и дети бросались к ним, но билетерша за этим не следила. Не выпускать детей она не имела права.

Куда же могла пойти Ника? Евгения час бегала по супермаркету, по громкой связи объявили, что потерялась девочка шести лет, в белом платьице с розовыми мелкими цветочками, с розовой сумочкой, отороченной рыжим мехом. Никто не откликнулся, и администрация магазина вызвала полицию. Тогда еще делом занимался не Оскар, ему все похищения, объединенные в серию, передали лишь после третьего случая необъяснимого исчезновения малышки в супермаркете.

Разумеется, видеокамер в «Орхидее» было немало, в том числе и в самом кинотеатре. Но оказалось, китайская видеотехника не слишком хорошо видела в темноте. Либо подрядчики сэкономили и купили вместо нормальных камер какую-то хрень даже без ИК-подсветки, либо идиоты, ставившие камеры, намудрили с настройками и испортили ночной режим.

Какие-то тени на видео мелькали, но разглядеть, были ли это девочки или взрослые люди, оказалось невозможным. Невозможно было понять, в какое время Ника вышла из кинозала и куда пошла дальше: на камерах, расположенных на некотором удалении от кинозала, никаких ее следов не обнаружилось. Да, по лестницам и коридорам проходили дети примерно ее возраста, но девочки в розовом платье и с сумочкой, отороченной рыжим мехом, на записях никто не нашел.

– А что нашли под камнем, сумочку? – внезапно спросила я.

– Да. – Оскар наконец-то открыл глаза. – Мех сгнил, но это, похоже, та самая сумочка, которую я видел на фото. Там ободки по бокам железные, с ними ничего не случилось. Да и дерматин не особо пострадал. Это от натуральной кожи бы и следов не осталось…

– А внутри органы все были на месте? – выпалила Маша, и Оскар от неожиданности подскочил в кресле.

– Ты о чем?

– Ходят слухи, что детей похищают на органы, – торопливо ответила я, больше всего опасаясь, что Маша ляпнет про дочку мэра.

– Бред какой-то, – растерялся Оскар. – Вот так, любого рандомного ребенка, похищать на органы? Ты вообще о чем?

– Ну, не совсем рандомного, – возразила я. – Смотри, моя клиентка сообщила, что едет в «Осень» покупать дочке куклу Барби. И перед ее приходом обе куклы были куплены. Более того – похоже, как раз кукла и послужила приманкой для девочки. Так что преступник неплохо подготовился.

– Да, похоже, тут все хорошо спланировано, – нехотя согласился Оскар. – Но в истории с Никой и кинотеатром – вряд ли. Я лично беседовал с ее матерью, когда мне дело передали. Никто заранее не знал, что она поведет дочку на тот мультик. Более того – она сама еще накануне об этом не знала. Они планировали с мужем в воскресенье куда-то за город поехать, но его вызвали на работу. Он товары по магазинам развозил, отработал пять дней и собирался на отдых, но тут его сменщик заболел. Вот и вызвали с утра. А жена решила дочку в киношку закинуть, а сама по магазам пробежаться.

– За ней могли следить… – неуверенно возразила я.

– И? – уже сердито спросил Оскар. – Ну, увидел похититель, что девочка заходит в кинотеатр, тоже купил билет. А как дальше он ее вывел? В темноте через все ряды подошел и начал ей что-то втирать, загораживая детям экран? Да там скандал бы сразу поднялся.

– Он мог рядом купить место, – возразила напряженно прислушивающаяся к разговору Маша. – Тогда у него было полно времени на уговоры.

– Тогда да, – покладисто согласился Оскар. – Вот только Ника сидела во втором ряду, и рядом, а также спереди и сзади могли находиться только дети. Ну или карлики, таких бы билетерша запомнила. С этим в кинозале строго – восемь рядов, и взрослые могут сидеть лишь на трех последних, чтобы экран детям не загораживать. И билетерша подтвердила – никто из взрослых на первых пяти рядах не сидел, за этим она проследила.

– А кто-то вообще покупал билет прямо следом за матерью Ники? – Я пыталась связать концы, но они упорно не соединялись.

– Хороший вопрос, но ответить на него невозможно, – вздохнул Оскар. – Ее мать такого припомнить не может. Если кто-то и покупал, то вряд ли смог выбрать именно место рядом. Для этого надо было прямо над ней склониться, когда она к кассе подошла и деньги протягивала. Думаю, такое она бы заметила. Хотя как знать… Но в любом случае мы проверили по кассовому аппарату, билеты справа и слева от Ники купили минут за 15–20 до нее. А вот билеты спереди и сзади разошлись минут на 6–7 позже. Но вряд ли кто-то эти минуты стоял у кассы и выжидал.

– Но тогда как?

– Похоже, Нику вывел ребенок, сидевший рядом, – хмуро пробурчал Оскар. – То есть ей просто не повезло – она случайно села рядом с кем-то, кто предложил ей выйти.

– Но… – я вспомнила девочку в серых балетках, быстро идущую по коридорам и не отрывающую взгляд от пола. – Зачем же она вышла? И почему не попала на камеры?

– Сама ответишь или мне трудиться? – Оскар снова закрыл глаза и запрокинул голову на широкую спинку кресла.

– Другой ребенок ей что-то предложил? И дал какую-то накидку сверху?

Муж подруги лишь кивнул.

– Но тогда на камерах это можно было увидеть?

– А все искали девочку в белом платье с цветочками, – грустно заметила Маша. – Неизвестно же, в какой одежде надо было искать Нику.

– Но ведь потом нашли? – не унималась я. – Оскар, не верю, что ты отступился!

– Нашли, – пробурчал он. – Через несколько месяцев, когда дела объединили и передали мне и мы с ее матерью сутками заседали за просмотром видео. Ника вышла через двадцать минут после начала сеанса. На ней была темно-синяя накидка чуть ниже колен. А светлые косички были спрятаны под синей кепкой. Она быстро прошла к лестнице, спустилась и вышла из супермаркета. Совершенно одна.

Глава 6

Всю ночь я читала городской форум НН1. Тем про исчезнувших девочек было пять, и я решила хоть ценой потери зрения, но перечитать их все. Не вовремя пришло очередное письмо от бразильской Лауры, и я сгоряча отправила ей ссылку на форум. Скучно человеку, так пусть развлечется, а меня отвлекать нечего.

Темы я начала читать с самого начала – когда почти год назад с детского утренника в супермаркете «Космос» пропала первая девочка, Карина Нетребко. Она пропала, отлучившись на пару минут с закрытой детской площадки, где детей развлекали клоун с клоунессой. Клоуны орали, девочки-второклассницы визжали от восторга и то толпой, то по очереди бегали в туалет, расположенный на том же втором этаже. В общем шуме никто не заметил, когда именно ушла Карина. По камерам удалось проследить, что она сбежала вниз, на первый этаж, и вприпрыжку выскочила из супермаркета. Но побежала не на парковку, которую захватывали камеры, а куда-то влево. Мобильник был в кармашке ее сарафанчика, но оказался выключенным примерно минут через пять после побега.

Пропажу Карины обсуждали довольно вяло, общественное мнение склонялось к тому, что она сбежала добровольно, может, договорившись с компанией каких-то подростков. На похищение этот побег и правда походил мало, беда лишь в том, что девочка исчезла без следа. В том обсуждении было несколько предположений о краже ребенка на органы, но авторы на них не настаивали, похоже, просто высказывали страхи. В обсуждении исчезновения Ники из кинотеатра про пересадку органов вообще не упоминали. Третья девочка пропала с детской площадки возле супермаркета «Сто товаров», и обсуждали в основном одиноких подозрительных мужчин, похоже, толпами гуляющих вдоль качелей и детских горок.

А вот в обсуждении про четвертую пропавшую девочку тема пересадки органов всплыла и больше не уходила на дно.

Похищение Тани Войтенко, на мой взгляд, было самым дерзким и необъяснимым. Семилетняя Таня пришла с мамой в супермаркет «Реал» за новым платьицем. Примерили бело-красное платье с широкой юбкой-шотландкой, сразу же его оплатили, и девочка, не желающая менять клетчатую красоту на старый наряд, так и осталась в обновке. Выйдя из магазина, она захотела в туалет, а мать с пакетом со старым платьем осталась ждать снаружи. Она уверяла, что не отходила от дверей туалета и дочка оттуда не выходила. Но когда минут через пять она забеспокоилась, нет ли у ребенка расстройства желудка, и вошла внутрь, все кабинки туалета оказались пустыми. В самом туалете камер не было, но те, что работали возле выхода, не обнаружили ребенка в красно-белом клетчатом платьице.

«Ее на органы забрали. Вы же знаете, что у нашего мэра дочка больна? Ей новая печень нужна!» – уверяла пользовательница с говорящим ником Сказочница.

«Да чем она больна-то? Вот недавно ее ДР отмечали, вроде здоровенька!» – возражала некая Степанова.

«Да бросьте, тоже мне, здоровую нашли! Она ни есть ни пить давно не может, врачи говорят, если за год донора печени не найдут, все, скопытится!» – это подала голос пользовательница Фея.

«Да, я ее недавно видела, испугалась просто! Кожа желтая, губы синие, руки в коричневых пятнах и трясутся! – уверяла Змеюка. – Точно, не жилец она!»

Я пролистала обсуждение дальше. Фея, Сказочница и Змеюка выступили еще пару раз, потом куда-то подевались, но обсуждение, вступив на скользкие рельсы похищения органов, уже не сворачивало с прямого пути.

Вздохнув, я начала читать тему про Леночку. Упоминание больной печени мэра всплыло там на первой же странице обсуждений и держалось на поверхности все 29 страниц, до самого конца. На этот раз про желтую дочку мэра упоминали Тоска, Динара, Докторша и Чашка Петри. Остальные пользовательницы сами девочку не видели, но в том, что ей нужна новая печень, не сомневались.

Я в глубокой задумчивости сидела в своей комнате, сжимая голову руками. Надо бы самой познакомиться с мэром и его дочерью, но как это сделать, не втягивая Оскара? Кто из большого начальства станет вообще разговаривать с частным детективом? Я написала Оскару просьбу – прислать мне видео из всех супермаркетов, где пропадали девочки. Наглость, конечно, но мне самой надо было все просмотреть.

Внезапно мой мобильный зазвонил. Номер оказался незнакомым, и поздний вечер – не самое лучшее время для телефонных разговоров, но все же я ответила на звонок.

– Полина? Это Таисия звонит. – Высокий капризный голосок показался мне смутно знакомым.

– Очень приятно, – неуверенно ответила я, гадая, действительно ли мы знакомы, или, может, это звонит новый клиент.

– Мы с вами в розысках Леночки участвовали, – немного нервно продолжала звонившая. – Я тогда думала, вы из новых волонтеров, а потом оказалось, что вы сыщица! – это прозвучало как обвинение.

Это брюнетка, которую называли Ташенька, сообразила я. Надо же, я думала, так сократили Наташу, а вот же, Таисию! Но от меня-то что она хочет?

– А разве одно другое исключает? – вежливо поинтересовалась я.

– Да ладно вам, вы что-то вынюхивали, а вовсе не девочку искали!

Я глубоко вздохнула.

– Таисия, все же что вам от меня нужно?

– Виктор Иванович с позавчерашней прогулки только о вас и говорит! Вы ему свидание назначили, что ли?

Я на время потеряла дар речи. Ну ладно, удивить Виктора Ивановича, вероятно, дело нехитрое. Но к чему эта сцена ревности?

– Таисия, вроде вы уверяли, что он женат?

– Он практически признавался мне в любви! – Теперь в ее голосе слышались слезы.

– Когда, позавчера? – искренне удивилась я.

– Не издевайтесь надо мной! – вскипела брюнетка. – Я… я пожалуюсь Игорю! Вас лишат лицензии!

– А кто такой Игорь, ваш муж? – Закипевшие от чтения форума мозги не справлялись с ситуацией.

– Нет, я у него переводчицей работаю! – возмутилась брюнетка. – И у Вадима, кстати, тоже!

– Таисия, я не знакома ни с Игорем, ни с Вадимом. Поясните вашу мысль.

– С Вадимом Воронцовым она незнакома! – истерически расхохоталась брюнетка. – Ну что же, я вас познакомлю!

– Вы про мэра и вице-мэра? – наконец дошло до меня.

– Именно! – Теперь в ее истеричном голосе слышалось торжество.

– Ташенька, мне надо с вами встретиться! – быстро сказала я. Идея о лишении лицензии мне сильно не понравилась. Ладно, положим, у меня ее и не было никогда, но если агентство «Шерлок» лишат лицензии, без работы останется не только наш шеф Тимофей Рядно, но и мы с Сашей. – Я вам много интересного про Виктора Ивановича расскажу!

– Вы ж его позавчера впервые видели!

– Вы забыли, где я работаю? У меня совершенно секретная инфа!

После недолгих уговоров Таисия на встречу согласилась, подозреваю, лишь для того, чтобы поговорить об объекте своего обожания. А я начала звонить измученному Оскару, чтобы собрать хоть какие-то крохи сведений о неотразимом шофере.

Глава 7

– Ну и гадюшник! – недовольно процедила Таисия, садясь напротив меня за небольшой овальный столик, украшенный кокетливой сушеной розочкой в маленькой стеклянной рюмочке. – Я к таким местам не привыкла.

Кафе-стекляшка неподалеку от моего дома и правда не претендовало на лавры пятизвездочного ресторана, но кофе тут был отменный.

– Мне тут кофе безумно нравится, – миролюбиво ответила я. Портить отношения с Таисией не хотелось, тем более мы даже не приступили к разговору.

Правда, ее жалоб я уже не боялась. Оскар сообщил, что вообще-то Таисия Голубко работает переводчицей в небольшой переводческой фирме, к мэру особого отношения не имеет. Хотя допущена к телу все же бывала – несколько раз в год ее приглашали как синхронного переводчика с английского и немецкого, когда иностранные делегации прибывали на наш передовой заводик для переработки мусора. Вероятно, переводила Таисия хорошо, но заменить ее будет совсем нетрудно.

– Это потому, что вы настоящего кофе не пробовали! – все тем же капризным тоном заявила Таисия. – Вот и готовы любую бурду хлебать.

Сегодня брюнетка была в очаровательном черном костюме из тонкой кожи, с высокими тонкими черными сапогами. Багрово-красная помада довершала облик фам фаталь. Да, девушка в активном поиске, ей дорогу лучше не переходить. Как хорошо, что я уже вышла из конкурентной гонки. Буду спокойно воспитывать дочку. Все равно уже никто не вызовет у меня те чувства, которые когда-то вызывал Саша…

– Таисия, вы же наверняка не раз видели дочку мэра. – Я не планировала сразу перейти к интересующему меня вопросу, но пора было немного сбить с брюнетки спесь. – Так чем же она все-таки болеет?

– А вам зачем? – надменно спросила Таисия.

– Я частный сыщик, вы не забыли? – Я повернулась к подошедшей официантке и заказала два кофе. – Мне надо узнать все, а там уж погляжу, что для дела пригодится.

– А с чего вы взяли, что я буду вам помогать? – Она грациозно откинулась на спинку прозрачного пластикового стула.

– Ну, мэру не очень понравится, что вы обсуждали с волонтерами проблемы его дочери, – кротко ответила я. – Свидетельниц у меня полно, и диктофонная запись имеется.

– Так вы… вы… шантажистка!

– Разве? – еще нежнее пропела я. – Нет, что вы! Я просто ответила, что уверена в вашей гражданской позиции. Давайте все же по делу поговорим. Так печень или почки?

– Не знаю я, – огрызнулась она. – Виктор просто говорил, что больна чем-то. Не уточняла, зачем это мне?

– А саму девочку вы ни разу не видели? – разочарованно переспросила я. Надо же, снова зеро!

– За каким фигом мне на нее смотреть?

Я лишь пожала плечами. Да, на экскурсии по мусорному заводу и вечерние приемы вряд ли мэр брал маленькую дочку.

– А с вице-мэром у вас какие отношения? – на всякий случай спросила я.

– С Игорем? Да он вообще сухарь, – фыркнула брюнетка. – Овдовел черт знает когда и с тех пор в трауре, на женщин даже глядеть не хочет. Ему и глазки строить незачем, не заметит.

– Таисия, а почему вы к Вите так официально обращаетесь? – По делу, похоже, я новой инфы не получу, так хоть за жизнь поболтаем. Как я и ожидала, на Витю Таисия среагировала болезненно.

– Какой он тебе Витя? – окрысилась она. – Для тебя уж точно Виктор Иванович!

– А для тебя почему не Витя? – Я легко перешла на ты. Дурная брюнетка начала мне надоедать. А ведь мы даже кофе еще не выпили.

– А он за мою репутацию опасается!

Видимо, моя отвалившаяся челюсть была красноречивее любых речей, поскольку Таисия снизошла до объяснений:

– Ну, я его однажды Витенькой назвала, а он сказал, что про нас сплетни пойдут. Моя репутация может пострадать, да и ему мужики зря завидовать будут. Не по чину ему такая красавица, он же не мэр и даже не вице-мэр. Поэтому лучше нам как бы официально общаться. Я для него всегда буду Ташенькой, солнышком, а вот мне лучше построже с ним держаться.

Я восхищенно присвистнула. Элегантно же Виктор ее отшил! Не каждый так сумеет. Ладно, вот про него и поболтаем.

– А ты с ним давно знакома?

– С Витей? – Она задумалась. – Ну да, года два, наверное. Только видимся мы редко, а так – давно!

– А его жену видела? – не унималась я.

– Да, пару раз, – неохотно ответила брюнетка. – Она его ровесница, наверное. Вообще, тетка обыкновенная, одна штука. Я ее и запомнить-то не могу. А не сказал бы, что жена, – думала бы, просто какая-то фигня рядом стоит.

– Ты говорила, что брак гражданский…

– Ну, я у Вити спросила, кто это с ним рядом возле фургончика стоял. Он ответил, что жена. Я напрямик и поинтересовалась, где ж колечко, у него пальчики все свободные. Он и уточнил, что брак не оформляли, но это ничего не меняет.

Я лишь задумчиво покивала в ответ. Никакой полезной информации от брюнетки получить не удалось, настала пора прощаться. Хотя…

– Таисия, дайте телефон Виктора Ивановича, – как можно официальнее попросила я, но та лишь рассерженно прошипела что-то в ответ, поднялась и гордо удалилась. Что же, придется просить телефон у Оскара, вздохнула я. Назвалась груздем, так давай полезай в лукошко.

Вопреки опасениям, Оскар обрадовался моему звонку:

– Поля, ты-то мне и нужна. К сожалению, про исчезновение Леночки написала вся местная пресса. И теперь, кроме толпы экстрасенсов, наш отдел какая-то психическая атакует, по имени Маргарита Львовна. Она уверяет, что у нее сверхважная информация, и никак уходить не хочет. Давай-ка займись, отрабатывай ценные сведения, которые из меня выжимаешь. Кстати, ты просила видео с остальных супермаркетов, я тебе на почту послал. Твоя очередь помогать.

– Лады, займусь, – грустно ответила я. – Только скинь мне телефон Виктора. И еще скажи – детские отпечатки на фигурке кошки нашли?

– Да, были там отпечатки… – неохотно процедил он. – Но поверхность неровная, фрагменты маленькие. Не знаю даже, пригодятся ли при сопоставлении. Но в любом случае их пока не с чем сверять. Ладно, иди в агентство, пришлю сейчас тебе свихнутую дамочку, и только потом позвонишь своему Виктору. Потом! Ты меня услышала?

– Да, я не подведу, – кротко ответила я, заплатила за свой и Таисин кофе и поехала в офис.

«Психическая» дама, похоже, оказалась на реактивной тяге. Я была возле здания, где располагалось агентство «Шерлок», минут через десять, но она уже ожидала меня возле входа. Я сразу догадалась, что меня ждем эта пожилая дама с короткими, слегка подсиненными волосами, – и по длинному дождевику, и по широкополой шляпе, залихватски сдвинутой набок, и по воинственному виду.

– Полина? – она бросилась мне наперерез. – Оскар Белов сказал, что вы лучший частный сыщик в нашем городе. Это правда?

– Ну, если так говорит глава СК, то конечно же правда, – важно согласилась я, открывая перед ней дверь подъезда.

– Нет, мы не пойдем сидеть в офисе. – Она рывком оторвала мою руку от двери. – Мы поедем на место преступления, и там я все покажу.

Я покорно позволила взять себя под руку и увлечь к автобусной остановке. Что же поделаешь, придется принять удар на себя. Оскар не может допустить, чтобы на местных форумах, а то и в газетах появились статьи о том, что следствие игнорирует важные свидетельские показания. Знали бы журналисты, сколько таких показаний, как сорвавшаяся с горы лавина, обрушивается на полицию после каждого громкого дела!

Лишь когда мы подошли к парковке возле универсама «Осень», дама в шляпе соизволила заговорить снова:

– Короче, этого типа я заметила еще издали. Он стоял воо-он там, – рукой она показала на дальний правый угол парковки. – И держал в руках белый чемоданчик. Знаете, такой, туристический, из толстого дерматина, только без колес. И у него явно в том чемоданчике был микрофон!

– Почему вы так решили, Маргарита Львовна? – чисто для поддержания светской беседы спросила я.

– А зачем бы иначе он нагибался к чемодану и спрашивал: «Объект видишь? Прием!»

– Алекс – Юстасу! – себе под нос пробормотала я, но моя собеседница услышала.

– Девушка, что вы себе позволяете! – вскипела она. – Вы мне в дочери годитесь! Думаете, что я ненормальная, шпионских боевиков пересмотрелась?

– Нет-нет, – забеспокоилась я. – Просто фильм вспомнила.

– Я этот фильм смотрела, когда вы еще на горшок в садике ходили! – продолжала возмущаться она. Я решила больше не возражать. Выдохнется же она когда-нибудь!

Минут через пять она и правда выдохлась и как ни в чем не бывало продолжила рассказ:

– Словом, он постоянно наклонялся к чемодану и что-то говорил. Велел повернуть направо, потом зайти в туалет, потом поменяться платьями…

Я насторожилась. Если до сих пор все сказанное больше походило на бред, то… откуда странная тетка могла узнать про обмен нарядов? Да и про туалет, где произошел обмен, в прессе тоже точно ничего не писали.

– Маргарита Львовна, милая, повторите все еще раз и под запись! – взмолилась я, достала из сумочки диктофон и сунула ей под нос.

Странная дама порозовела от удовольствия и, теперь отчеканивая слова, вновь завела рассказ о мужчине с белым туристическим чемоданчиком. После слов о туалете и обмене нарядами он велел сообщнику идти налево, к небольшому скверу сбоку от универсама. И сам бодро зашагал туда же.

Я задумчиво смотрела то на даму, то в тот угол, куда она показывала, и прикидывала – с какого расстояния она могла услышать разговор?

– Простите, а где вы стояли? – с трудом дождавшись окончания рассказа, уточнила я.

– Сразу бы спросили! – снова завелась дама. – Пойдемте, я встану там, где в прошлый раз.

Мы дошли до предпоследнего ряда парковки, и вот тут я почти поверила моей странной собеседнице. С того места, где она стояла, действительно можно было услышать, что говорят через десять метров. Только… для этого ей надо было спрятаться за одну из машин, чтобы говоривший ее не заметил. Сейчас проверим.

– Давайте я встану на место мужчины с чемоданом, а вы встаньте там, где тогда находились, – предложила я и решительно двинулась вперед. Дойдя до места, оглянулась, но собеседницу не увидела. – Маргарита Львовна, где вы?

– А тут я! – радостно откликнулась она, выглядывая из-за легковушки. – Что, думали, прятаться не умею? Я завучем по воспитательной работе в школе сорок лет проработала. Если б меня можно было легко засечь, как бы порядок в школе поддерживала?

Я с уважением поглядела на даму. Вот бы мне научиться так маскироваться! И похоже, она не врет, легко могла подслушать странный разговор с того места, где пряталась.

– Вы притаились за легковушкой? Не помните ее номер? – спросила я, не особо надеясь на удачу. Хотя… какая разница, просмотрим видео еще раз и найдем на нем мужика с чемоданом. Парковка отлично просматривается камерами.

– Номер не помню, – призналась собеседница. – Серая такая машинка неприметная.

– Давайте пройдем туда, куда ушел мужик с чемоданом, – предложила я, и мы пошли в скверик.

Осенью этот небольшой клочок земли, засаженный березками и кленами, был невероятно красив. Золото берез словно переливалось в оранжевые и красные кленовые волны, и по бокам узких асфальтовых тропинок уже собирались широкие разноцветные пригорки. Гуляющие по извилистым тропинкам мамочки с колясками восторженно ахали, показывая малышам особо красивые красные листочки. Но осенняя красота проскальзывала мимо моего внимания. Я искала место, где мужик с чемоданом мог припарковать свою машину.

Место такое нашлось – с правой стороны сквера машины могли парковаться, там и сейчас стояло довольно много легковушек. Но увы, никаких видеокамер с той стороны не было – напротив той стороны сквера находился большой пустырь, покрытый кучками подгнивших листьев и обломками красных кирпичей.

Еще раз выслушав подробный рассказ про мужика с чемоданом, я поблагодарила Маргариту Львовну, продиктовала ей свой телефон и поехала домой. Нашла видеокадры с парковки возле супермаркета и начала внимательно отсматривать многочисленные кадры – полчаса до и полчаса после времени похищения. Увы, но никакого мужика с белым чемоданом на парковке увидеть не удалось. Более того – на парковке в этот промежуток времени не обнаружилось никого, хоть отдаленно похожего на Маргариту Львовну!

Глава 8

Вот уже четверть часа я задумчиво смотрела на мобильный, пытаясь решить: прилично ли звонить женатому мужчине после восьми вечера? Да что это со мной? Никогда раньше меня не волновало, что по работе я задену чьи-то нежные чувства или вызову сцену ревности. Все вроде взрослые люди, как-то разберутся со своими дражайшими половинами. Но сейчас почему-то я колебалась и никак не могла понять, что же меня смущает. Но тревога почему-то нарастала, сжимая грудь неким подобием панической атаки. Наконец, разозлившись, решительно набрала номер, сброшенный Оскаром.

– Виктор Иванович? – спросила я, дождавшись ответа. – Это Полина Кудрявцева, мы с вами в лесу познакомились.

– Здрасьте, лесная Фея! – расхохотался он. Судя по неподдельному веселью, он вовсе не боялся ревности супруги. Тугой комок в моей груди разжался, и от облегчения я чуть было не засмеялась с ним в унисон. – Помню, ну конечно же!

– Не могли бы мы с вами встретиться завтра?

– Хм… завтра? – задумался он. – До шести я работаю, потом еще точно не знаю. Давайте после пяти созвонимся и решим? Если что, я и домой к вам могу заехать.

Мы договорились о завтрашнем созвоне, и я снова задумалась, уже о другом.

Итак, Маргарита Львовна оказалась городской сумасшедшей, как изначально предположил Оскар? Но все же откуда она могла знать о том, что девочки обменивались платьями и что это произошло в туалете? Да и вообще, бывшая завуч, нервы там изначально должны быть как канаты. Хотя крыша может поехать у любого. Ладно, обсужу это потом с Оскаром. Сейчас надо бы подумать о завтрашнем свидании. Стоп!

Я обхватила ладонями голову и зажмурилась. Какое свидание, о чем это я! Чисто деловая встреча, и нечего забивать себе голову ерундой! Он, может, вообще завтра будет занят! И вообще, я взрослая, самодостаточная женщина, хватит вести себя как восторженная малолетка! Кажется, за прошедшие годы семейной жизни ума у меня не прибавилось, а совсем наоборот!

Сеанс самобичевания был резко прерван телефонным звонком. Звонила Маргарита Львовна, с который мы расстались слишком недавно, чтобы успеть друг по другу соскучиться.

– Полина! – высоким, захлебывающимся от восторга голосом прокричала она. – Я завтра по телевидению выступаю! По нашим криминальным новостям! Вы не беспокойтесь, я вас хвалить буду! Такой вежливой молодежи в наше время не много осталось!

– Маргарита Львовна, постойте! – Я вновь почувствовала, как тревога железными пальцами сжимает горло. – Что вы собираетесь им рассказать?

– Да то же, что и вам! – Ее голос зазвенел еще сильнее. – Про мужика с чемоданом! Всё, смотрите завтра в полдень «Криминал-информ», мне болтать некогда! Я перед зеркалом репетировать буду!

Я в ужасе смотрела на замолкшую трубку. Она расскажет на весь город о том, что видела мафиози с микрофоном, что является главной свидетельницей? Но почему я так волнуюсь? Скорее всего, этот самый мужик – всего лишь плод ее фантазий. Не было ее в тот день на парковке, или это я сошла с ума!

Но тревога не отступала. Я вскочила на ноги, пробежалась по комнате и начала звонить Оскару. Он ответил не сразу и никак не мог врубиться, о чем я волнуюсь.

– Поля, ты ж ей не нахамила? – перебил он мою взволнованную речь. – Ну так пусть выступает, сколько душе угодно. Главное, чтобы на полицию не наезжала.

– Оскар, я глупая, наверное. – Я чуть не разревелась. – Не понимаю, в чем дело, но уверена: не надо ей выступать! Не надо сообщать, что она преступника видела!

– Да не видела она никого, – рассердился Оскар, и его голос наконец начал звучать не как песня умирающего лебедя. – Чокнутая твоя тетка, я сразу понял. И сама ж говоришь, не было ее в тот день на парковке.

Я первая бросила трубку, но успокоиться так и не могла. Лика позвала почитать ей книжку, я зашла в ее комнату и монотонно читала сказку про очередную потерявшуюся собачку, думая о своем. Если бы Оскар не был таким замученным, если бы мог хотя бы высыпаться ночами, он бы понял, что меня волнует. Даже если тетка наврала о мужике с белым чемоданом, она явно что-то знает о преступнике! Ее надо как следует допросить, может быть, проследить за ней… но не пускать на телевидение, где уже убийца, в свою очередь, сможет ее как следует рассмотреть!

– Мамочка, неужели собачка так и не найдет хозяина? – Жалобный голосок Лики вывел меня из прострации. Девочка приподнялась на локте, откинула одеяло и жалобно смотрела на меня большими голубыми глазами. – Мамочка, давай тогда возьмем ее себе!

Я молча смотрела на мою шестилетнюю дочку, не находя достойного ответа. Впрочем, почему бы не пообещать взять книжную собачку? А может, купить настоящую, ребенку не будет одиноко… Хотя, какое одиночество, она ходит в садик, по вечерам играет с бабушкой, да и родители у нее вроде бы есть… Вот именно, вроде бы… Надо хоть одни выходные уделить полностью своему ребенку!

Я пообещала дочке не оставлять книжную собачку в беде, поплотнее укрыла ее одеяльцем и отправилась спать. Но никак не могла уснуть из-за неясной тревоги и в конце концов поднялась с кровати и выпила грамм 200 коньяку. Не опьянела, но в сон клонить стало. Уже засыпая, я подумала, что, пожалуй, надо бы и личной жизнью всерьез заняться. А то ведь сопьюсь.

Утром я твердо решила никакой «Криминал-информ» не смотреть и вообще перестать беспокоиться о том, что не могу изменить. Хочет Маргарита Львовна развлечься – ну и пусть ее. В конце концов, преступник-то прекрасно знает, что видеть его тетка никак не могла. Так что зря я дергаюсь.

И вместо переживаний о судьбе человечества я, повинуясь внезапному порыву, пошла в парикмахерскую, а затем на маникюр. Женщина же я, в конце-то концов, а не какая-то непонятная тетка в свои 38 лет. У меня еще детство не вполне закончилось, а я уже на себя рукой махнула. Ну и что, что моя главная любовь, Саша, когда-то променял меня на молоденькую? Мне уже никогда не будет 18, но выглядеть прилично я вполне еще могу.

Около пяти вечера я вышла из салона красоты, с некоторым изумлением глядя на свои наращенные лиловые ноготки. Красиво, но как-то непривычно. Неподалеку блестела зеркальная витрина ювелирного магазина, я подошла к ней и долго вертелась перед огромным зеркалом, с удовольствием разглядывая светлую, почти белую копну волос длиной до лопаток. А я и правда еще ничего! Надо теперь и гардеробом заняться, серые юбки до колена, старые разношенные джинсы и короткие свитерки к моему новому облику как-то не подходят. Время еще остается, пройдусь-ка по магазинам!

Я зашла в маленький шмоточный, попавшийся по дороге, выбрала пару приличных худи с большими капюшонами, и только хотела примерить черную узкую юбку-карандаш, как телефон в сумочке истошно взвыл. С невольным замиранием сердца я вытащила мобильный, взглянула на табло и слегка разочарованно выдохнула – звонил Оскар.

– Полина, быстро приезжай! – почти выкрикнул он. – Повторишь в деталях, что тебе говорила Маргарита Петрушевская вчера на парковке!

– Да погоди ты, – растерялась я. – Я-то тебе зачем? Пригласи ее, она с радостью хоть сто раз повторит!

– Не повторит, – зло сказал он. – Полчаса назад ее переехало машиной на пешеходном переходе в двух кварталах от ее дома.

К счастью, от похода в морг меня избавили. Но Оскар не ограничился записью в диктофоне, где рассказ Маргариты Львовны был записан во всех деталях. Он без конца заставлял вспоминать ее жесты, выражение лица, затем потребовал нарисовать маршрут, по которому мы пошли в сквер.

Я раз за разом монотонно повторяла свой рассказ, понимая, что главное мы упустили. Несчастная тетка знала преступника, и он это понял. Похоже, она видела его вовсе не на парковке, может, они были знакомы? И про белый чемодан она просто придумала, чтобы рассказ звучал красочнее?

Наконец Оскар тоже выдохся и без сил повалился на жесткий стул. В его кабинете было прохладно, но я чувствовала себя так, словно только что покинула парную.

– А скажи… это не может быть несчастным случаем? – нерешительно спросила я. – Совпадением? К примеру, бедная тетка так обрадовалась, что на телевидение пригласили, что по сторонам не смотрела и шагнула под проезжающую машину.

– Не знаю, – простонал он. – Все может быть. Но там узкая улочка, машин мало, неужели она вообще по сторонам не смотрела? И потом, водитель не тормозил! Эксперты говорят, похоже, что он, подъезжая, даже увеличил скорость!

– И никаких камер?

– Нет там камер, – устало пробормотал он. – Пятиэтажки-развалюхи, не желают там жильцы на камеры тратиться.

– А по времени как? – не унималась я, понимая, что надо уйти и дать Оскару хоть немного прийти в себя. – Она вышла с телевидения – и сразу на нее наехали?

– Передача шла полтора часа в прямом эфире. – Оскар потихоньку приходил в себя. – Петрушевскую анонсировали в самом начале, выступала она в середине, но осталась в студии до самого конца. Похоже, после эфира за ней уже следили. Она на автобусе проехала три остановки, затем камеры на перекрестке зафиксировали, как она сворачивает на маленькую улочку. Оставалось три квартала до ее дома пройти. Она прошла полтора.

Глава 9

Остаток вечера я посвятила самобичеванию. Гибель Маргариты Львовны была целиком на моей совести. Это я убедила Оскара, что рассказ про мужика с чемоданом – выдумка, это я не отговорила бедную тетку от выступления, я бездарно потратила время в парикмахерской вместо того, чтобы поехать к телестудии и издалека проследить за ней до самого дома. Правда, скорее всего, в том переулочке вместо одного трупа было бы два… Мне было очень жаль женщину, но, кроме того, ржавым гвоздем впивалась в голову мысль – Маргарита Львовна знала преступника! А теперь по моей вине эта ниточка оборвалась! И сколько детей погибнет лишь потому, что я оказалась круглой дурой!

Не выдержав угрызений совести, я позвонила Маше и все время, пока она успокаивала меня, думала о том, что нервирую зря беременную подругу. Похоже, не гожусь я для работы сыщиком!

– Поля, да не накручивай ты себя! – Маша не нервничала, а просто злилась. – Выдумала тетка того мужика! Ну сама подумай – кто в наш век мобильных будет пользоваться какими-то радиопередатчиками с микрофонами, судя по размеру, времен Второй мировой войны! Это она Штирлица пересмотрелась! Ты еще серьезно этот бред проверяла, я бы даже не стала на камерах такое искать!

– Но если выдумала, за что ее убили?

– А это уже Оскар придумал. У нас что, мало наездов на пешеходов? Водители дурные, мчатся, не глядя по сторонам. А тут, похоже, и тетка по сторонам не глядела, вот и встретились два одиночества на узкой дорожке.

После разговора с подругой на душе слегка отлегло, хотя полностью тревога так и не ушла. Да, вероятно, в тот день Маргарита Львовна ничего не видела. Но она могла знать преступника раньше, это мог быть кто-то из ее знакомых. Ведь откуда-то она знала о том, что девочки в туалете менялись нарядами! Вряд ли это было гениальное озарение, хотя кто ж знает… Может, в каком-то шпионском фильме такой ход был использован, вот она и повторила.

Но если предположить, что она все же знакома с преступником, каким-то образом слышала о его планах, кто бы это мог быть? Кто-то из бывших учеников? Ох, она проработала в школе сорок лет, этих учеников сотни, если не тысячи! Хорошо, а если зайти с другой стороны? Были же у нее подруги, может, им она рассказывала что-то про похитителя? Надо найти кого-то, кто знал женщину. Заодно и узнаю, склонна ли она была выдавать сцены из кино за реальную жизнь, такое не скроешь от друзей.

Разумеется, намеченное свидание, то есть деловую встречу с Виктором Ивановичем, я отложила. Он с пониманием отнесся к объяснению, что возникли непредвиденные помехи, ничего расспрашивать не стал, просто предложил созвон на следующий день. Ну или тогда, когда мне будет удобнее.

На следующее утро я решила, что сеанс самобичевания закончен. Надо искать подруг бывшего завуча, надо, наконец, подобраться поближе к мэру и его дочери. Маргариту Львовну уже не воскресить, а похититель детей пока на свободе. И около десяти утра я позвонила Виктору:

– Может, встретимся сегодня вечером?

– Ох, Фея, я б с радостью… Но наш мэр где-то услышал, что похищенную девочку отвели в сквер рядом с супермаркетом. Объявил общий сбор волонтеров, сквер обыскивать, и меня им в помощь командировал. Вот фиг же знает, когда освобожусь…

– Виктор Иванович, срочно запишите меня в состав волонтеров! – вне себя от волнения прокричала я. – Когда приходить?

– Через три часа встречаемся у входа в сквер со стороны супермаркета, – бодро отрапортовал он. – Ох, Полечка, как здорово! А после поисков мы с вами в соседний барчик завалимся, там и побалакаем. Он всю ночь открыт, так что не прогонят.

Стоя перед зеркальной дверью шкафа, я лихорадочно подбирала наряд, чтобы, с одной стороны, удобно было бродить по парку, а с другой – красиво оттенялась моя свежепокрашенная блондинистая копна волос. Наконец компромисс был найден, и вышитые джинсы я дополнила тугим синим топиком, обтягивающим грудь и подчеркивающим синеву глаз. Хотя до синевы Виктора им все равно далеко… Ладно, а вот на ноги надену старые кроссовки, кто знает, сколько часов придется впустую рыскать по скверу…

Мысли невольно переключились на странное распоряжение мэра. Кто его вдруг укусил? Похоже, он тоже смотрел по телику выступление Маргариты Львовны, ну или кто-то ему пересказал. Но с чего он взял, что останки девочки можно обнаружить в том сквере, в десяти шагах от супермаркета? Мне бы такое даже в голову не пришло. Конечно, в том месте никто не искал, то есть, насколько мне известно, волонтеры прошлись и по скверу, и по пустырю напротив него, но все кусты, разумеется, не обыскивали и крышки люков не поднимали.

В этом сквере всегда было довольно многолюдно, спрятать там девочку было абсолютно негде. Быстро придушить в кустах и там же прикопать? Теоретически такое, конечно, нельзя было исключить, но на труп в таком случае давным-давно наткнулись бы собачники, которые утром и вечером разгуливали по всем городским паркам в неимоверном количестве.

Так что искать тело в сквере, по сути, незачем. Но понятно, что дело о похищении детей стало уж очень громким, попало в прессу и на телевидение, того и гляди из Москвы спецбригада приедет нашим местным сыщикам помогать. Так что мэр решил подстраховаться, изобразить бурные поиски.

Я бросилась к двери, но на пороге притормозила. А мне-то что делать на этой странной поисковой прогулке? Не лучше ли потратить время на поиски подруг Маргариты Львовны? С другой стороны, чтобы их искать, надо снова беспокоить Оскара, выпрашивать телефоны. Лучше это сделать вечером, не отрывать его от работы. А познакомиться поближе с волонтерами стоит. Они ведь принимали участие и в поисках других детей, надо бы их подробнее расспросить. Или я себя обманываю? Ну, искали они детей, так ведь безрезультатно. И вряд ли могут добавить что-то к той информации, которую я уже собрала с городского форума.

На место сбора я прибыла одной из первых. Виктор Иванович стоял у входа, окруженный пятеркой активисток, но, увидев меня, тут же покинул их круг и, широко улыбаясь, направился ко мне.

– Полина, здорово, что нашли время для поисков. – Он заговорщически подмигнул. – Сейчас должны еще собачку привезти, и пойдем.

При виде его широкой искренней улыбки я тоже невольно разулыбалась в ответ.

С разных сторон к группе волонтеров подошли еще три дамы, среди них – уже знакомая мне Таисия. На сей раз одета она была в простые джинсы и футболку с высоким воротом, но, увы, в лодочках на острых шпильках. Похоже, она была настроена на легкую прогулку, а вовсе не на поиски тел. Впрочем, тут я ее понимала. Мне и самой сегодняшние поиски казались чистой показухой.

Покрутив головой, она направилась к нам с Виктором и, холодно кивнув ему, грубовато спросила меня:

– А ты что здесь делаешь?

– Крестиком вышиваю, – невозмутимо ответила я. – А ты?

– Я волонтер «Лизы Алерт», – взвизгнула она. – Я пропавших людей ищу больше года! А ты чего примазываешься?

– И много нашла? – зло спросила я.

– Не твое дело!

– Вот именно – никого, – подытожила я. – А вот я отыскала несколько пропавших без вести. Так что нечего передо мной выделываться!

– Хамка! – бросила она, резко развернулась на каблучках и бросилась к группе дам, с интересом смотревших на нас.

Виктор Иванович, еще раз задорно подмигнув мне, тоже отправился к группе волонтерш, я двинулась за ним. В этот момент подошел высокий мужчина с седыми висками, в круглых стальных очках, за ним без всякого поводка послушно шла крупная немецкая овчарка.

– Дези, девочка моя… – засюсюкала с ней Таисия. Овчарка удивленно поглядела на нее, совсем по-человечьи вздохнула и села, слегка отвернув голову и свесив набок язык.

– Андрюша, за работу? – предложил Виктор Иванович, поглядев на ее хозяина.

– А есть хоть какой-то предмет из личного гардероба девочки? – сердито спросил тот. Волонтерши растерянно переглянулись, Виктор смущенно закашлялся. Стало ясно, что такими пустяками никто не озаботился.

– Ладно, просто обыщем парк, – устало процедил Андрюша. – Дези, искать!

Собака удивленно взглянула на него, но встала и послушно пошла по тропинке зигзагом, по пути обнюхивая скамейки и низенькие редкие кустики по обеим ее сторонам. Организованной толпой мы потянулись следом. Я чуть прибавила шаг и оказалась рядом с Виктором:

– А что мы тут ищем, на самом-то деле? Мэр думает, что девочка лежит почти неделю где-то под кустом?

– Понятия не имею, – пожал тот плечами. – Его вчера вечером кто-то накрутил, и сегодня он все утро орал, что полиция ни черта не делает и не собирается, а его в результате с поста снимут. Мол, уже по телику сообщили, что девочку в сквер поволокли, наверняка там и лежит тело. Вот кто-то из детей на него случайно наткнется, до Москвы ор дойдет.

– Да сам он был хоть раз в этом сквере? – Я рукой обвела широкий круг, привлекая внимание и так уже немалой группы любопытствующих мамочек с колясками и редких собачников, гуляющих тут после полудня. Они потихоньку подбирались все ближе к нашей сплоченной группе. Парочка мелких песиков уже вовсю лаяли на Дези, вырываясь из рук хозяек, но овчарка, умница, не обращая на них внимания, деловито гуляла кругами по асфальту. – Тут даже труп мышки дня спокойно бы не пролежал!

– Да я разве спорю, идиотская идея, – кивнул Виктор. – Но не мне ж мэру перечить. Тем более мой шеф, разумеется, сразу взял под козырек: все сделаем в лучшем виде, собаку разыскную к делу подключим.

– Разве Дези работает с полицией? – продолжала я удивляться все новым открытиям.

– Нет, конечно. Но Андрей – владелец питомника немецких овчарок, лучший кинолог города. Это кроме шуток. И Дези прекрасно ищет собачек-потеряшек. Вы же наверняка слышали, что убегают иногда от хозяев собачки. Полиция их в жизни искать не станет, а вот Андрей с Дези возьмутся за работу и обязательно найдут.

Я с уважением посмотрела на овчарку, а та продолжала невозмутимо идти вперед. За ней двигался хозяин, затем мы с Виктором, следом, с отставанием на пару шагов, группа волонтерш, а за ними – все новые собачники, мирно гулявшие до сих пор по парку. В таком составе мы пересекли весь сквер по диагонали, свернули в направлении пустыря и почти дошли до выхода из парка, когда Дези вдруг застыла, затем подбежала к большой квадратной каменной урне, стоящей возле скамейки, и, подняв вверх острую морду, страшно завыла.

– Ой… чего это она? – прошептала почти уткнувшаяся мне в спину Таисия.

– Андрюха, она чего? – немного нервно поинтересовался и Виктор. Хозяин овчарки, нахмурившись, подошел к урне, нагнулся над ней и озадаченно покрутил головой:

– Витя, там какие-то тряпки набросаны. Вроде и впрямь детские платьица. Или юбочки. С синими рюшками.

Несмотря на яркое солнце, мне стало холодно. Синие рюши… они были на платье Леночки, когда та пошла в магазин. Впрочем, это еще ни о чем не говорит. Если кто-то и решил выкинуть старое детское платье, это не обязательно похититель девочки… но почему так страшно воет собака?

Ее хозяин протянул было руку к урне, как я неожиданно для себя крикнула:

– Нет! Стойте!

Он вздрогнул и с недоумением взглянул на меня, собака на секунду прервала вой, злобно зарычала, вскинула морду и снова протяжно завыла.

– Если это вещи девочки, которая пропала… – Голос сорвался, я откашлялась и чуть тише продолжала: – Нельзя ничего трогать руками. Эксперты будут искать следы ДНК.

– Полина права, – решительно поддержал меня Виктор. – Андрюша, прости, твоя собака просто чудо. Но трогать и правда ничего не надо. Погодь минутку, сейчас палку найду.

Он отступил на шаг, чуть не сбив с ног одну из дам, стоящую за его спиной, огляделся по сторонам – но вокруг багровели лишь горки кровавой листвы. Тогда он подошел к ближайшему кусту, рывком нагнул одну из голых веток, покрутил ее обеими руками и наконец оторвал.

С веткой в руке он подошел к урне, но тут овчарка оскалилась и, снова прервав вой, злобно зарычала.

– Витя, давай я пошарю. – Андрей выхватил палку из рук приятеля. – Тебя Дези не подпустит.

Мы застыли неподалеку от мусорки, а Андрей подошел вплотную, слегка нагнулся и, поддев тонкой веткой тряпку, выбросил ее на кучу алой листвы. Затем он подцепил и выкинул еще одну серую тряпицу, отдаленно напоминающую детские трусики. И наконец, чертыхнувшись, подцепил и вытащил наружу что-то, что не сразу дошло до моего сознания. Дези дико взвыла, со всех сторон раздалось аханье и тонкие женские вскрики, я почувствовала, как меня за талию обхватила крепкая мужская рука, и, уже покачнувшись и заваливаясь вниз, поняла, что только что видела отрезанную детскую голову со спутавшимися светлыми волосами и широко раскрытыми ввалившимися глазами.

Глава 10

– Я не гожусь для этой работы, ничего не умею, и нервы ни к черту… – безостановочно несла я какую-то чушь, заливаясь слезами и покорно глотая обжигающую жидкость вот уже из пятой рюмки. Виктор подносил каждую к моему рту и, крепко обняв за плечи, буквально заставлял выпить бьющее в нос спиртом содержимое. Но истерика никак не заканчивалась, и слезы лились, как вода из испорченного крана.

Играла ли музыка в том маленьком баре неподалеку от сквера? Это осталось в памяти сплошным серым пятном, на заднем плане которого раздавались пьяные выкрики. Сидели мы на стульях или на диванчике, были ли вокруг люди – все слилось в сплошном густом тумане. Спиртное никак не действовало, и перед глазами все всплывала детская голова, запавшие серые губы шевелились, обвиняя меня в преступном бездействии.

– Она еще недавно была живая, да? – истерично выкрикивала я, заглушая игравшую где-то вдалеке – или только в моих ушах – музыку. – Меня наняла ее мать, чтобы вовремя найти… Ее еще можно было спасти, если бы искали как следует?

– Полина, не надо так. – Он шептал, нагнувшись надо мной, или кричал в полный голос? Я не понимала. – Вы ничего не могли сделать, ее вся полиция города искала.

– Но я должна была найти. А у меня на глазах, практически, свидетельницу переехали!

Виктор осторожно гладил меня по голове, затем поднес к моему рту очередную рюмку. Крепкий алкоголь в конце концов слегка притупил эмоции, но способности связно думать не вернул.

– Виктор Иванович… Витя… но кто мог сотворить такое? И зачем? Зачем подбрасывать голову в сквер, ведь ее в другом месте убили!

– Полечка, вам полегчало? – с тревогой спросил он. – Мне надо к шефу ехать, там все на ушах стоят. Они уже по телику репортаж посмотрели, где я главным очевидцем выступал. Теперь к ответу требуют. Давайте я вас до дома подброшу по дороге, не оставлять же тут в таком виде!

– В ка…каком виде? – слегка заплетающимся языком спросила я, вытирая ладонями все еще текущие по лицу слезы и потихоньку приходя в себя. – Мне тоже надо с вами, я давно хочу с мэром познакомиться. Сможете придумать предлог?

– Но… Нет… как я вас им представлю?

– Значит, так и останусь бесполезной дурой! – Я вновь залилась слезами. – До мэра мне не добраться, никакой от меня пользы.

Виктор растерянно потоптался рядом, еще раз погладил меня по голове и быстро предложил:

– Вроде завтра прессуха будет в мэрии. Вот туда вас под видом журналистки могу провести, запросто. А дальше уж сами.

Я согласно кивнула и позволила своему визави за руку поднять меня со стула, вывести из бара и загрузить в белый фургончик. Уже собираясь назвать свой адрес, вдруг подумала, что негоже в таком виде показываться на глаза матери и маленькой дочке, и назвала адрес Оскара. Машу тоже не следует нервировать, но наверняка она уже видела телерепортаж с места событий, так что еще сильнее я ее не расстрою.

Маша и в самом деле выглядела довольно встревоженной, но, получив мое полубездыханное тело из рук Виктора, решительно отвела меня в ванную и практически насильно умыла лицо. Затем набрала номер моей матери и попросила провести с Ликой ночь.

– Ну почему ты так расклеилась? – усадив меня на кухне на мой любимый стул с изогнутой спинкой и наливая в огромную чашку крепкий сладкий чай, спрашивала она, пытаясь заглянуть мне в глаза. – Ты же понимала, что похититель вряд ли оставит девочек живыми.

– Наверное, до последнего надеялась, что уж Леночку успею найти вовремя. – Я почти протрезвела, но соображала еще с трудом. – Он же должен какое-то время держать свои жертвы у себя? Иначе зачем с такими сложностями похищать? Если правда на органы, почему голова девочки оказалась в мусорке сквера?

– Этого я тоже не понимаю. – В кухню вошел Оскар и тяжелым кулем плюхнулся в кресло. – Такого за всю свою работу в следствии не видел. Письма от маньяков читал. Разные предметы, похищенные у жертв и возложенные на самодельные алтари, видел. Но зачем же подбрасывать части тела на всеобщее обозрение? Не вяжется тут что-то.

– Может, просто псих? – предположила Маша. Она тоже заметно нервничала, но держалась неплохо.

– Тогда почему мы его два года поймать не можем? – зло спросил Оскар. – Вся наша полиция против одного умалишенного, и никак?

– Это вопрос к твоей полиции! – выкрикнула я.

– Ладно, а тебе пора забыть об этом деле, – устало ответил он. – Насколько я понимаю, тебя мать девочки наняла, чтобы найти ее. Считай, нашла. Все, баста.

– А этот урод пусть и дальше у всех на глазах ворует детей?

– Полина, кроме тебя, его есть кому искать. – От усталости он еле ворочал языком.

– Хотя бы скажи – сколько Леночка еще прожила… после?

– Экспертизы пока не готовы, но полагаю – около трех дней.

– А могли ее и в самом деле – на органы?

– Понятия не имею, – выдохнул он. – Судя по сегодняшнему дню – вряд ли. Черные трансплантологи точно не желали бы такой популярности, на фига им?

– Маньяк, рвущийся к славе… – нерешительно начала Маша. Ее лицо сильно побледнело и осунулось, отеки под глазами стали виднее. Оскар выпрямился, внимательно посмотрел на нее и резко сказал:

– Мария, давай так: либо прекращаем все разговоры об убийствах, либо наша гостья прямо сейчас нас покидает.

– Прекращаем! – быстро сказала я. При одной мысли о том, что придется уезжать домой и смотреть в испуганные глаза дочери, меня бросило в дрожь.

– Даешь слово? – Не дожидаясь ответа, он поднялся и, тяжело ступая, вышел из кухни.

Дверь с глухим щелчком закрылась, мы с Машей переглянулись и затихли. Я пыталась выпить чаю, но горло сжимало спазмами, и, устав бороться с горячей жидкостью, я поставила чашку на стол.

– Абьюзер, – сердито проворчала наконец Маша.

– Нет, он прав, – вяло возразила я. – Ты так долго ждала этой беременности, нельзя тебе нервничать сейчас.

– Можно подумать, если мне рот заткнуть, я сразу успокоюсь. – Но она спорила скорее по инерции. Немного помолчала и спросила: – Полина, тебе так плохо… а где же Саша?

– В командировку уехал, вернется через две недели, – тихо сказала я. – Маша, мне легче от его присутствия все равно не станет.

– Но почему? Ты никак не можешь его простить? Он же так старался! – Подруга нервно барабанила еще тонкими пальцами по краешку стола. – Что ты Лике скажешь, когда она подрастет?

– Скажу, что у нее есть папа и мама, – устало ответила я. – Она и сама это знает, что тут пояснять-то?

– Почему вы с папой вместе не живете!

– Но… как же объяснить тебе, дорогая? – Я с трудом собралась с мыслями. – Ты ведь помнишь, как я его любила. Я умереть за него была готова. Такой кострище пылал, аж до небес пламя. А потом… как будто в костер плеснули чем-то, какой-то густой мерзостью, и он потух. Я тоже сначала поверить не могла, что это конец. Думала, просто обида меня мучает, а под ней огонь по-прежнему пылает. Надо лишь проявить великодушие, простить его.

Я замолчала. Маша по-прежнему барабанила пальцами по столу, но уже не так нервно.

– Словом… прошла моя обида, он и правда очень старался. И оказалось, что под ней уже ничего не горит. Одни угли, даже не так – один пепел остался. Маша, я его давно простила, но… больше не люблю.

Глава 11

Я поправила натирающий шею ремень, на котором висел массивный фотоаппарат, и украдкой покосилась на сидящего рядом фотокора, пожертвовавшего мне на время супертехнику ради прохода на пресс-конференцию. Надо бы как-то побыстрее вернуть ему фотик, а то шея просто онемела от его тяжести. Но фотокор пялился на разглагольствующего прямо напротив нас мэра и в мою сторону никак не смотрел.

Вадим Воронцов, наш градоначальник, выглядел и впрямь солидно. Высокий, статный, еще не старый, с пышной шапкой русых волос, в которых уже поблескивала седина. Выправка у него была солдатская: говорили, что раньше он служил в органах, ушел на заслуженную пенсию, но долго на ней не просидел, пошел на повышение. Слуга царю, отец солдатам.

Его зам Игорь Тостоногов выглядел не так впечатляюще – и ростом пониже, и комплекцией пожиже, и волос на голове поменьше, зато очки в тонкой стальной оправе придавали ему интеллигентный вид. Он сидел за прямоугольным столом по правую руку от начальства и нервно поправлял то стоявшие посередине стола микрофоны, то графин с водой, возле которого небольшой грудкой собрались перевернутые вверх дном стаканы. От передвижения стаканы звенели, графин приближался к краю стола и угрожал скинуться вниз, обрызгав сидевших в первом ряду журналистов. Все эти действия завораживали, отвлекая внимание от начальственных речей.

Кроме того, сильно мешали какие-то девицы, постоянно подходившие и что-то сообщавшие на ухо Тостоногову, после чего он делал какие-то странные знаки трем охранникам в штатском, и те выбегали из зала. И я, и журналисты постоянно оборачивались им вслед, пропуская целые куски выступления.

Я вздохнула и вновь прислушалась.

– Мы предпримем все возможное, чтобы подонки, убивающие детей, получили по заслугам!

Это явно можно было и не слушать. Но тут из заднего ряда подняла руку молодая девушка и, не дожидаясь разрешения, звонко спросила:

– Правда ли, что в городе орудует банда черных трансплантологов? И детей похищают на органы?

Журналисты разом оживились. Не дожидаясь моей просьбы, фотокор сдернул с моей шеи фотоаппарат и быстро его расчехлил. По-моему, он слегка опоздал: побагровевшее лицо градоначальника и его выпученные глаза надо было снимать сразу после вопроса, а лучше – в тот самый момент. Но он быстро справился с собой, приподнялся за столом и дважды хлопнул в ладоши. Зал затих.

– Дорогие журналисты! Очень прошу вас не распускать дурацкие слухи! И еще просьба – больше даже не вспоминать разные глупости. Дама, задавшая вопрос, – прошу покинуть зал!

Девушка покраснела и, быстро цокая каблучками, вышла из зала. Воцарилась полная, какая-то зловещая тишина. Я пыталась подобрать упавшую чуть ли не на пол челюсть, но получалось с трудом. Позвольте, как это не вспоминать глупости? Да весь город только и говорит о том, что у детей изымают органы! Городской форум переполнен подобными сообщениями, их повторяют друг другу продавщицы в маленьких магазинчиках, школьные гардеробщицы…

«Люди, долго мы будем молчать? Наших детей похищают, потому что у дочери мэра больная печень и ей нужна пересадка!»; «Да нет, у нас тут перевалочный пункт, детей похищают, а органы посылают в Москву!»; «Сегодня с трудом отбила малышку. Подъехала к детской площадке скорая помощь, оттуда выскочили два мужика в белых халатах, бросились к песочнице и давай малышам вопросы задавать: где мама, да с кем ты пришел? Одна девочка ответить не могла, малая еще, так ее поднял мужик и понес. Она в крик, я ему в рукав халата вцепилась, он от испуга ребенка выронил прямо на асфальт, прыгнул в машину, и ка-а-ак поедет! И прямо на меня целит, чуть не задавил!»

Полагаю, на городских форумах подобных историй будет появляться все больше, поскольку народ сильно взбудоражен. Как оказалось, не все в сквере потеряли сознание при виде отрубленной головы, некоторые засняли жуть на мобильники. И теперь это фото гуляет по городским сайтам, его стирают, но оно всплывает снова и снова.

Я думала, на пресс-конференции попробуют успокоить журналистов, а через них и общественность. Но вот же… Или городское начальство всерьез думает, что достаточно наложить на тему табу – и все разговоры стихнут? Зачем вообще собрали прессуху?

Мэр распинался около четверти часа, обещая крайне скорую поимку убийц и их показательное наказание, наконец выдохся и, подвинул к себе стакан с водой, начал судорожно пить.

– Вопросы, граждане газетчики и телевизионщики! – бодро потребовал вице-мэр. – Ну, не стесняйтесь же!

– Так нам запретили их задавать, – спокойно ответил высокий кудрявый парень из первого ряда. – Кто задает – тех выгоняют.

– Любые вопросы, кроме провокационных! – внушительно сказал мэр, снова побагровев.

Но все молчали. Выждав немного, мэр перевел дыхание и вполне миролюбиво сказал:

– Вы же сами понимаете – детей крадет маньяк.

– Вы можете назвать его имя? – насмешливо спросил кудрявый.

– Издеваетесь?

– Нет. Я лично сюда пришел, чтобы узнать ответы на наболевшие вопросы. Но вы запретили даже спрашивать о том, о чем кричит весь город. Что я в своей газете напишу?

– Ничего. Вон отсюда! – выкрикнул мэр, вскакивая.

Кудрявый пожал плечами, встал и вышел из круглого конференц-зала. Следом потянулись еще две журналистки, вздохнув, поднялся и вышел фотокор, одолживший мне свой фотик. Лишь телевизионщики азартно снимали скандал со всех ракурсов и уходить явно не собирались.

М-да, похоже, народное возмущение выходки мэра лишь подогревают. Почему бы ему нормально не поговорить с прессой? Тем более, как сообщил мне утром Оскар, к нам уже направлена спецбригада из Москвы – жуткие подробности и фотографии уже утекли за пределы нашего города. Так что под градоначальником кресло не то что шатается, а, можно сказать, ходуном ходит. Про то, чем приезд спецбригады грозит самому Оскару, я старалась пока не думать. Может, еще пронесет – если маньяк будет обезврежен силами местной полиции.

Через некоторое время мэр устал говорить в одиночку, и пресс-конференция благополучно закончилась.

Я медленно вышла из зала вслед за толпой, огляделась – у окна стоял кудрявый журналист и с кем-то тихо беседовал по телефону. Остальные представители прессы тоже не торопились на улицу – они рассредоточились по довольно большому холлу, кто-то торопливо диктовал по телефону варианты скандала, кто-то давал интервью телевизионщикам. Словом, не получив достаточно информации от градоначальства, они добывали ее друг от друга.

У дальнего окна я увидела Виктора, беседующего о чем-то с немолодым грузным мужчиной. Я слегка поколебалась, пытаясь справиться с участившимся вдруг сердцебиением, затем решительно направилась к ним.

– Провалилась прессуха, кажется! – поприветствовал меня Виктор. В самом зале он не был, но подробности ему, похоже, уже сообщили.

– Ты точно знаешь, что там с дочерью этого гипертоника! – горячился его невысокий грузный собеседник. – Сам не хочешь говорить – дай координаты больницы!

– Ты что, меня ж с работы погонят с волчьим билетом!

– Да кто про тебя узнает! Ты мне продиктуй адрес больницы и фамилию врача, я сам все сделаю! Да будь человеком, у тебя ж самого дочка того же возраста! Неужто не страшно?

– Страшно… Но и работу потерять стремаюсь, кто семью будет кормить? – Он встретился со мной взглядом, обреченно махнул рукой и выдал: – А, была не была… Пиши!

Он быстро назвал больницу и фамилию врача и внушительно добавил:

– Я тебе этого не говорил! Усек?

Но разговаривал он уже со спиной собеседника, семимильными шагами удаляющегося от нас. Я ошарашенно посмотрела ему вслед. Вот так: журналистам, оказывается, можно давать ту информацию, которую от меня вот уже неделю успешно скрывали. Ох, надо было мне в газетчики идти работать, с моей-то страстью к расследованиям. И тогда передо мной открылись бы те двери, что для частного сыщика обычно были намертво затворены, а то и вовсе заварены.

– Ладно, я тоже побежала. – Я дружески кивнула Виктору и рванула к выходу.

Грузного журналиста я догнала уже на улице. Он почти бежал, но я прибавила шагу и нагнала в тот момент, когда он отпирал дверцу небольшой серой малолитражки.

– Простите, я частный сыщик, мне тоже надо в эту больницу! – быстро сказала я и, не давая ему опомниться, добавила: – Вы не могли бы меня подвезти? Я вам интересную инфу по дороге дам.

– Хм… а точно не конкурирующая фирма? – Он с подозрением оглядел меня с ног до кончиков выбеленных волос. – Что-то вы слишком хороши для миссис Ватсон!

– Нет, просто я мисс Марпл, а та даже в старости симпатичная! – выпалила я, судорожно отыскивая в сумочке удостоверение. – Вот, смотрите, я не журналистка!

Бегло просмотрев мой документ, он подобрел и разрешил мне сесть в машину, на переднее сиденье.

– Ну, мисс Марпл, поехали. – Он резко газанул, и мы помчались к окраине города. – Я Георгий Петрович, если подружимся – превращусь в Гошу. Но пока – ни-ни! Ну, развлеките меня беседой, вы обещали интересную инфу!

Я на минуту замешкалась. Тему для разговора я заранее не придумала, все мысли были заняты сложной задачей – попасть в машину к журналисту и беседовать с нужными людьми вместе с ним. Я понимала, что он сумеет подобраться если не к врачам, то хоть к медсестрам или санитаркам, они с удовольствием дадут интервью газетчику, хоть и анонимно, а со мной и разговаривать не пожелают.

– Что же вы молчите, зажевали инфу? Или ее изначально не было?

– Была, – решилась я и поведала историю о погибшей Маргарите Львовне.

– Ну-у-у-у… да я сам ее выступление слышал! – разочарованно протянул журналист. – Что тут нового?

– Но вы же не знаете, что из рассказанного ею правда, а что выдумка! – горячо возразила я.

– А вы знаете?

– Да! Не видела она в тот день никакого мужика с чемоданом. Я сама все видеоролики просмотрела, с самого утра. Ее вообще на той парковке не было! Но она знала, что девочки менялись нарядами.

– Стойте-стойте… какие еще девочки?

Я на секунду задумалась – имею ли право рассказывать прессе о том, что погибшая Леночка надела накидку другой девочки и взяла в руки ее куклу. Наверное, это тайна следствия и может навредить делу.

– Я не могу ответить, простите, – взмолилась я. – Просто поверьте, она знала что-то о преступнике. Возможно, знала и самого преступника. Мы с вами могли бы опросить ее подруг – не факт, что они со мной станут разговаривать, но с вами-то точно!

– Льстите старику, – хрипло засмеялся он, слегка приосанившись и всем своим бравым видом давая понять, что старым себя вовсе не считает. – Ладно, поговорим с врачами и поедем в школу, где погибшая работала.

Глава 12

Я прожила в родном городе 38 лет, но эту больницу не видела ни разу. Несколько старых облезлых двухэтажных корпусов за высоким каменным забором навевали скорее мысль о тюрьме, чем о лечении болезней. Над запертой калиткой демонстративно висела вполне современная видеокамера.

– Это что, для психически больных преступников? – почему-то шепотом спросила я, когда мы остановились перед деревянными воротами и журналист истошно засигналил.

– Да бросьте, неужто в местной инфекционке ни разу не бывали? – снова засмеялся он. – Тут и детское отделение, и взрослое. А так да, видок устрашающий. Давно ремонтировать пора, да вот никто не берется.

Ворота жутко заскрипели, раздвигаясь, как мне сначала показалось, автоматически, но потом выяснилось, что их с усилием отодвигает в стороны мужичок в красной рабочей робе. Перекинувшись несколькими словами с тружеником больничных ворот, Георгий Петрович заехал в больничный двор, виляя по узким дорогам, объехал пару корпусов и наконец остановился перед небольшим деревянным домиком, когда-то, вероятно, желтого, а сейчас жуткого грязно-серого оттенка.

Журналист, кряхтя и слегка задыхаясь, выбрался из малолитражки и пошел было помогать мне, но я уже успела высвободиться и ждала его на дорожке, с недоумением оглядываясь по сторонам. Да уж, если это детское отделение… бедные дети! Неужели жена мэра тоже привозила дочку в это убожество, и ей не захотелось что-то срочно поменять?

Мы постучались в глухую дверь, через некоторое время нам открыла пожилая женщина в синем халате, но пропускать внутрь отказалась наотрез.

– Да вы что, тут инфекция, какие визиты! Врача вам надо? Так записываться полагается на прием, заранее! И нечего на меня так смотреть, сказала же – не пущу!

– Хорошо-хорошо, не спорю! – Журналист с некоторым трудом поднял вверх руки. – Но сюда выйти кто-нибудь может? Просто поговорить две минуты? Спросили сестричек, не хотят ли с газетой «Городские новости» поговорить? По поводу похищенных детей?

– Но у нас никто детей не похищал! – перепугалась собеседница. – Вы что, не было такого!

– Не у вас, в городе, – вздохнул журналист. – Прошу вас, уважьте старика. Передайте мою просьбу медсестрам. Вот, можете мое удостоверение им показать.

Он ловко всунул ей в руки снятый с шеи шнурок с бейджиком, и она в полной прострации удалилась, с треском захлопнув перед нашим носом дверь. Я уже думала, что так она и скроется внутри, но буквально через несколько минут дверь распахнулась и на улицу выбежали две юные девчушки в белых коротких халатиках.

– Это вы – Георгий Бесстрашный? – бросились они к журналисту.

– Ой, можно селфи с вами? – пропела девушка в туго надвинутой на лоб белой шапочке с красным крестом.

– Я маме покажу, она ваша фанатка! – прощебетала миловидная блондиночка, кудри которой кокетливо выглядывали из-под головного убора. – Надо же, как повезло-то!

Широко улыбающийся журналист позволил девушкам сделать несколько селфи и лишь потом перешел к вопросам:

– Девушки, я слышал, у вас тут дочка нашего мэра лечится?

Радостные улыбки сползли с девичьих мордашек, они испуганно переглянулись:

– Мы вам ответим, а потом нас с работы погонят?

– Так я на вас ссылаться не стану. Анонимный источник, все как полагается, – авторитетно заверил Георгий Бесстрашный. – Более того – мне и самому вылететь с работы неохота. Но дело в том, что снимут скоро нашего Воронцова. Мне тут птичка напела, что кто-то уже на самый верх сигнализировал, что нелады в городе, горожане в панике, словом, разобраться бы пора. Так что вот на днях разберутся, тут и статейка выйдет. Давайте, пташки, спойте мне песенку.

Медсестры снова переглянулись, затем блондинка откашлялась и тихо сказала:

– Да, Света Воронцова у нас лечилась. Полгода назад, наверное. Болезнь Боткина у нее, и осложнения дала. Такое редко у детей бывает, ну, чтобы с осложнениями. А ей не повезло.

– Вас как зовут, детка? – ласково спросил журналист. – Лариса? Ларочка, скажите, долго ли у вас лечилась Света?

– Ну, недели две, наверное, – ответила вторая сестричка. – Потом домой выписали, ее мать нам и так концертами всю плешь проела. И палата не та, и питание говно. Это притом, что у нее отдельный бокс был!

Я еще раз оглядела ветхий деревянный домик. Гм, не скажу, чтобы мать Светы была так уж неправа. Но кому же заниматься ремонтом больницы, как не ее мужу?

– Она выписалась, и все? Больше вы ее не видели? – не унимался Георгий.

– Да если бы! – вздохнула блондинка. – Я ж говорю, там осложнения были на печень. Она раз в месяц приезжала к нашему доктору сюда и вроде, я слышала, еще к какому-то светилу каталась с дочкой. Недели две назад последний раз тут была.

– А не слышали вы, Ларочка, разговоров о том, что Свете требуется пересадка печени? – вкрадчиво уточнил журналист.

Девушки снова переглянулись.

– Да вроде нет, – неуверенно ответила Лариса. – Я вообще никогда не слышала, что после гепатита пересадка нужна. У нас десятки детей через отделение проходят, ничего, все как-то обходятся.

– Вы форум городской прочитали? – догадалась вторая медсестра. – Ну, там фантазеры еще те. Уверена, уж запасная печень дочке мэра точно ни к чему.

– А какой-то другой орган нужен? – подала голос я. Девушки обернулись с таким недоумением, словно только сейчас поняли, что я не кукла, а умею разговаривать.

– Да откуда ж нам знать? – нервно спросила Лариса. – Мы тут по гепатиту работаем, об остальном не в курсе.

Георгий Петрович задавал девушкам еще какие-то вопросы, а я достала мобильный и начала лихорадочно листать форум НН1. Когда появились первые сообщения о том, что детей похищают ради дочери мэра? Вот сообщение трехмесячной давности… Нет, еще раньше, еще… Да, кажется, нашлись первые ласточки – примерно пять месяцев назад, может, чуть больше. То есть вскоре после того, как она выписалась из инфекционки.

Непохоже на случайное совпадение. Но девочки пропадают около года – это если не считать «школьного фотографа», который уводил детей с площадок возле домов. В чем же дело? Обычные городские легенды, которые так ловко замаскировались под реальные преступления? Или дочка мэра задолго до гепатита была серьезно больна, и ей на самом деле нужны органы для пересадки?

– Девушки, а вообще в нашем городе где-то могут делать подпольные пересадки органов? – выпалила я. – Ну, может, слышали что-то о таинственном отделении больницы, куда чужих не пускают…

Они уставились на меня, как на чокнутую, потом, словно по команде, прыснули.

– В инфекционке такого точно нет, – давясь от смеха, пробормотала блондинка. – Тут органы сильно поражены, здоровых не держим.

– Ладно, в других больницах города? – не сдавалась я, хотя реакция девушек говорила сама за себя.

– Да не читайте вы этот дурацкий форум, – рассердилась вторая медсестричка. – Кроме нашей, в городе всего две больницы, ну, не считая травматологии. Какие закрытые отделения? Вы еще про бункер скажите!

Попрощавшись с медсестрами, мы направились к неприметной машине Бесстрашного Георгия, и выехали из неприветливой больницы.

– Зеро, – сокрушенно мотал головой он. – Ладно, девушка… мисс Марпл. Поехали перекусим, а потом уж снова за работу.

Аппетита не было никакого, да и время, на мой взгляд, было не вполне обеденным. Но, покосившись на упитанного журналиста, я поняла, что ему и правда срочно требовалось перекусить. Ладно, выпью чашечку кофе, заодно и поболтаем.

Мы доехали до ближайшей кафешки, Георгий заказал набор жирной и, возможно, вкусной еды, а я ограничилась кофе.

– Фигуру бережете? – одобрительно окинул меня взглядом журналист, устроившись со своим набитым отбивными и закусками подносом за пластиковым столиком. – Правильно, девушки должны услаждать наш взор.