Извечный новичок

В школу. Опять

– Я сказала, что не пойду в школу!

Отшвырнув форму, Женя отвернулась от матери.

– Это выпускной год, ты обя…

– А какой смысл, мам? Мы все равно уедем отсюда через пару месяцев. Опять!

– Женечка, ты ведь уже взрослая. Ты должна понимать, что твой папа… – мама протянула к ней руки, но та отпрыгнула от нее и закричала, выкрутив громкость на максимум:

– Да я ни черта не понимаю! Мы следуем за ним как содержанки, при этом практически не видя его! Зачем он… Нет, зачем ты таскаешься за ним?! А я на кой вам нужна?

– Солнышко…– выдохнула мать и бессильно опустила руки.

– Ты вообще уверена, – в голосе Жени уже не было истерики. Вместо нее слышались холод и сталь, намеревающиеся нанести тяжелые увечья оппоненту, – что он сейчас на работе, а не в кровати с какой-нибудь прошмандо…

Но Женя не договорила. Оглушенная, она осела, держась за щеку, и в немом изумлении смотрела на мать. Смотрела на то, как та изучала покрасневшую ладонь, словно не узнавая ее. Будто бы не ожидая, что отвесит дочери звонкую пощечину. Такую звонкую, что еще несколько минут после того, как Женя выскочила из дома, она не слышала ничего кроме набата, оповещающего о том, что жизнь совершает крутое пике, а все приборы вышли из строя.

Моросил дождь. Мелкий, словно шкодливыйнегодник, проникал под одежду, добираясь до тела, забираясь дальше под кожу, замораживая кровь и мысли.

Что это было? Мать и вправду ударила ее?

Женя дотронулась до щеки, и тут же дрожь то ли от холода, то ли от боли пробежала сверху вниз, словно электрический разряд.

Как она посмела? И из-за чего? Из-за папашки, который только и делает, что откупается от них деньгами? Женя не могла этому поверить.

Она идет вперел наугад, пригнувшись к земле, сопротивляясь дождю и ветру. Редко какая природная напасть обходится без этих двоих. Ветер дергает ее за волосы словно злобный младшеклассник, что крутится рядом, пока его равнодушный приятель истязает Женю осколками капель, усиливая жар и без того саднящей щеки.

И что дальше?

Ветер усиливался. Ледяные капли смешивались с горечью обиды и сбегающими без ее ведома слезами. Она прятала руки в карманах, но чувствовала онемение пальцев, рук, сердца. Она втягивала голову в толстовку, но дождь проникал за шиворот, не оставляя надежды на лучшее. Женя вздохнула. Сейчас школа была последним местом, куда бы она хотела пойти. Но погода не оставляла ей выбора.

***

Опять новая школа с облупившимся фасадом и узкими коридорами. Опять новые люди, спешащие непонятно куда непонятно зачем. Опять она – извечный новичок. Опять ощущение дежавю – те же уставшие от жизни учителя, те же скучающие школьники за теми же исписанными партами, те же гопники, задирающие ботаников.

Не успела она сесть на свободное место, как, словно в подтверждение ее мыслей, кто-то упал рядом с ней. Точнее к ее ногам, постаравшись при этом замедлиться о ее спину. Острым локтем. О больную спину. Чтоб его!

Женя оглянулась. Несколько парней гоготали над тем, как щуплый мальчишка растянулся перед ними, не осмеливаясь поднять глаза выше уровня их ботинок. Как банально.

– Че палишь? Хошь че та вякнуть?

Один из них задрал подборок, нахохлился, словно петух перед нападением, и под очередной взрыв смеха товарищей наклонился в сторону Жени.

– Нет, – она тут же отвернулась, – иметь дело с шакалами себе дороже.

– Не понел, – опешил вожак, – эт че значт?

Неожиданно Женю развернули на девяносто градусов, и она оказалась нос к носу с тем самым борзым парнем. С его темными, почти черными глазами, вперившемися в нее с явным намерением запугать выскочку. Пф! Смешно.

В наступившей тишине они оказались в центре внимания. Не отрывая от него взгляда, она достала из кармана смартфон и сказала:

– Окей, гугл, расскажи про обыкновенного шакала.

Тут же телефон ожил, и роботизированный голос ответил:

– Википедия сообщает, что обыкновенный шакал – млекопитающее из вида псовых. Является падальщиком. Предпочитает охотиться стаей из трех-пяти особей, в основном на мелких…

– И слабых тварей. – закончила за ассистента Женя.

Интересно, что же дальше? Он будет тупо смотреть на нее, не понимая ни слова из сказанного? Или озвереет и набросится на …? Что? Ухмылка? И глаза прищурил, будто бы в смехе? Какого…?

– Что за шум?

В класс вошел среднестатистический мужчина с журналом в руках и оглядел притихнувший класс.

– Ты. Новенькая! Как тебя? Селянова? – он сверкнул очками.

– Селянцева, – поправила Женя и хотела обернуться, но ей не позволили этого сделать. Парень лишь сильнее вцепился в края парт.

– Без разницы. Почему без формы? Чтобы завтра все было. – Сказал он вскользь и, не дождавшись ответа, продолжил: – Бояров, если ты закончил брачные игры, займи, пожалуйста, свое место.

– Это не брачные игры, Сергей Сергеич, а всего лишь гостеприимное радушие.

– Сомнительно, – ответил учитель.

– Что тебе знакомы такие понятия, – хмыкнула Женя вдобавок.

Он наклонился к ней и прошептал:

– Я тебя еще удивлю.

– Игорь, сядь уже на место, не срывайте вместе с новенькой урок.

– Канеш, Сергей Сергеич.

Затем подмигнул Жене и прошел назад, оставив за собой шлейф из запаха сигарет и легкого перегара. На место, которое, к сожалению, оказалось по диагонали от ее парты. И ни музыка в одном ухе, ни рисование комикса под монотонное жужжание преподавателя истории не спасало от его скребущего взгляд.

***

– Эй, подожди!

Рюкзак довольно болезненно приземлился на поясницу Жени. Старая травма дала вновь о себе знать ровно в тот момент, когда кто-то из стада альф ее нового класса, проходя мимо после звонка, налетел на нее. Она не поняла как, но пульсирующая боль, начавшаяся между лопаток, разливалась вдоль позвоночника неприятным онемением, которое точно ничего хорошего ей не принесет. Уж она-то была в этом уверена.

Именно эта боль и не позволила ускорить ей шаг, чтобы скрыться от того, кто вероятно, обращался к ней. И следующие слова подтвердили ее догадку:

– Эй, новенькая! – Это был тот самый ботаник, что припал к ее ногам в самые первые минуты ее появления в классе. Только его не хватало.

Женя посмотрела на него вскользь в надежде, что он догадается, насколько неинтересна ей его компания. Но не судьба.

– Ты ведь Женя? Селянцева? Меня зовут Никита. Мы с тобой в одном…

– Я знаю. – Прервала его Женя.

– Да, точно. – Он как-то нервно хихикнул. На какое-то время повисла неловкая пауза. Казалось, что парню стоило определенных усилий озвучить настоящую цель его оклика. – Слушай, – в конце концов решился он, – то, как ты разговаривала с Гариком..

– С кем? – не поняла Женя.

– С Игорем. – пояснил парнишка.– Все зовут его Гариком.

Женя лишь пожала плечами в ответ. Не сильно ей и хотелось втягиваться в этот омут, благо она здесь ненадолго.

– Как?– Я хотел лишь предупредить, что не стоит так с ним разговаривать.

– Нууу… – замялся Никита, – так смело. И нагло.

Женя резко остановилась и поморщилась от стрельнувшей боли. Когда-нибудь она привыкнет к ней. Опять.

– И как мне с ним разговаривать? Поведай мне. Как посмотрю, у тебя много в этом опыта. – И тут же осеклась. Парнишка явно не заслужил той просыпающейся болезненной злобы, о которой она успела уже позабыть. – Я не хотела грубить. Но мне не нужны ни советчики, ни тем более друзья. Как-нибудь сама разберусь. Ок? – И не дождавшись ответа развернулась, чтобы услышать тихое "сука" и тут же встретиться взглядом с Игорем или Гариком, или как его там, который стоял в конце коридора. Не один. Ну конечно же.

Задержавшись на лице хулигана на мгновение дольше необходимого, она лишь закатила глаза. Слишком много внимания в первый день для человека, который не намеревался ни с кем общаться и тем более сближаться. Вероятно, стоит прислушаться к этому Никите и не вести себя с этим альфой так нагло.

***

Несмотря на то, что прозвенел звонок с последнего урока, Женя не торопилась. И на это у нее было несколько причин, одна из которых заключалась в том, что спуск с четвертого этажа мог лишь усилить боль в спине, а второй не менее важной было то, что после утреннего инцидента с матерью ей вовсе не хотелось возвращаться домой. Поэтому она медленно брела по опустевшим коридорам, наблюдая в окно, как толпа школьников, вываливающая из школы, редела, пока не остались единицы. Тогда настала и ее очередь выйти на еще теплое осеннее солнышко. Она замерла на крыльце, наслаждаясь теплом и удивляясь контрасту между темными пошарпанными коридорами школы, явно нуждавшейся в капитальном ремонте, и окружающей природе с ее пышными зелеными деревьями, кроны которых виднелись над школой, пышными клумбами, распространяющими аромат в бетонированной коробке школьного двора и воркованием голубей, с комфортом устроившихся под крышей. Женя достала скетчбук, чтобы набросать очертания пейзажа для своего комикса про школьную жизнь. Как многие говорят, рассказывай про то, что знаешь. А уж про что, а про школьные будничные бредни она могла рассказать многое. Не зря ведь это ее девятая по счету школа.

Когда же она посмотрела вперед, то увидела толпу одноклассников у ближайшей калитки. И конечно Игоря. Куда же без него. Огляделась. Следующий видимый выход был с другого конца стадиона. И если бы сейчас она резко повернула в ту сторону, то это бы выглядело явным бегством. А показывать страх перед тем, кто только этого и добивается, она не собиралась, так как понимала, что это не принесет ей желанного спокойствия. И она, усердно изображая абсолютное безразличие к происходящему, направилась именно туда с мимолетной надеждой на то, что вдруг пронесет. Но ей преградили путь. Не судьба.

– Вам чего? – Спросила она, оглядываясь, но не задерживая ни на ком внимания, кроме как на Игоре. – Домашку подсказать? – И она сделала вид, что полезла в рюкзак. Но вместо ответа ее толкнули, и рюкзак полетел на землю. Благо только он, в то время как сама Женя каким-то чудом осталась стоять на ногах, несмотря на очередной прострел в пояснице.

Раздался взрыв хохота. Она взглядом пробежалась по лицам окруживших ее подростков. Они смотрели то на нее, то на Игоря. Их глаза горели в предвкушении ее страданий и унижения. Стартом которых должен был стать ее порыв поднять рюкзак с земли.

Как же все это было банально. Она как минимум раза три была свидетелем такого поворота событий. И однажды сама попала в похожую ситуацию, после которой ей пришлось месяц пролежать в больнице с травмой спины. Именно поэтому сейчас, прокручивая в голове события тех лет, она не сдвинулась с места, лишь уставилась на Игоря, мысленно спрашивая, что же он будет делать дальше. Но он не пошевелился. Видимо один из тех немногих, кому нравилось просто наблюдать за мучениями других, но не пачкаться самому.

Не дождавшись никаких действий с ее стороны, три человека видимо возомнили себя футболистами, так как стали перебрасывать друг другу ее рюкзак ногами, словно мяч. Женя покачала головой.

– Ты ведь понимаешь, – она обращалась все также к Игорю, так как с остальными просто не было смысла разговаривать, – что я потребую от вас возмещение ущерба за сломанные вещи?

– Дохуя выебываешься. – Сказал громила на голову выше Игоря, который также до этого стоял неподвижно рядом с ним. Но уже в следующее мгновение он подлетел к ней вместе с последней буквой его фразы и со всей силы толкнул ее.

У Жени потемнело в глазах. Отдаленный смех резко сменился колокольным звоном, который, словно разорвавшаяся бомба, ослепил ее дикой болью в затылке, левом локте и правом боку. И будто только этого и ожидая, боль в пояснице разгорелась адским пламенем. И лишь правая рука, вцепившаяся в прохладную решетку, не позволила ей упасть на землю. Она открыла глаза. Оказалось, что ее голова была опущена. И трава под ногами была красной. Красными были и ее кроссовки, хотя еще утром они были черными. Как и весь мир, который она смогла охватить ограниченным кругозором. Кто-то разговаривал рядом с ней, но она не понимала ни слова, будто кто-то плотно забил ее уши ватой. Вновь зажмурилась. Голоса приблизились. Стали различимы отдельные слова. Как будто обращались к ней.

– … проще, и люди потянутся.

Вновь открыла глаза. Все в поле ее зрения вновь приобрело нормальный цвет. Черный кроссовки. Серый пыльный асфальт. Стоп. Что?

– Уловила?

Звон полностью исчез, оставив после себя только боль во всем теле.

Ей подняли голову. Перед ней стоял тот самый здоровяк. Она дернула головой, чтобы сбросить его руку, и тут же зажмурилась от очередного взрыва боли в затылке. С трудом выпрямилась. Не говоря ни слова толкнувшему ее парню, она, сжимаясь от боли при каждом шаге, прошла мимо него прямиком к Игорю.

– Предлагаю остановиться на этом. – Женя проговорила тихо. Ее пробирал озноб от покрывшей все тело испарины, но она все равно продолжила, не отрывая взгляда от парня.

– А то что? – Игорь усмехнулся.

– Ты проиграешь, Игорь. – Женя пожала плечами. – Я не прогнусь. Но я уеду. А ты останешься. И остальные будут знать, что тебе можно сопротивляться. Как думаешь, что будет потом?

Он не ответил. Лишь усмехнулся. А она наклонилась за рюкзаком, поднялась, не сумев подавить тихий стон. Подростки расступились, и Женя медленно, стараясь не хромать, скрылась от них, завернув за угол рядом стоящего дома.

Болело все. Но больше всего ее беспокоила поясница. Уронив тяжелый рюкзак на ближайшей скамейке, она достала специальный пояс, затянула его и облегченно вздохнула. Он не снял боль, но удерживать вертикальное положение стало чуть легче. Подняла голову, чтобы осмотреться, в какую сторону ей нужно идти, чтобы оказаться дома, и столкнулась глазами с Игорем. Опять. Он стоял, облокотившись на угол дома. И видимо видел все. Женя вскинула голову в ожидании. Что же он будет делать дальше, зная ее слабость? Позовет своих отморозков, чтобы они дальше над ней измывались? Но он не пошевелился, продолжая смотреть на нее. Значит решил отложить до завтра применение полученной о ней новой информации. Ну и хрен с ним!

Она закинула сумку на плечи и побрела домой.

Погружение

Ну нет! Опять утро. Как же не хочется снова в школу. Хотя и дома оставаться желания не было.

Женя накрылась одеялом с головой. И что же ей выбрать? Пойти в школу, где отморозки только и ждут момента, чтобы поиздеваться над ней? Туда, где есть только она против всего мира? И где каждый выберет либо отвернуться, либо присоединиться к травле просто потому, что Женя была не своей? Она всегда была чужой по одной простой причине – ни в одной из предыдущих восьми школ не задерживалась больше, чем на год. И все из-за отца. Того самого незаменимого специалиста, без которого не обходится запуск ни одного предприятия. Пуп Земли, чтоб его. И ведет себя соответствующе.

Или остаться дома с матерью, которая со вчерашнего вечера не проронила ни слова? Это была ее излюбленная стратегия – если она ссорилась с отцом или чаще с Женей, она готова была устраивать молчаливые забастовки длительностью от недели до месяца. В добавок к этой психологической пытке мать любила добавлять свой особый авторский соус – не смотреть в глаза обидевшему ее человеку. Иногда показывать всем видом, что его вообще не существует. И все это приправлялось легкой ноткой презрения, что закрадывалась в уголки ее тонких губ, в едва заметный прищур зеленых глаз, которую можно было отследить лишь по образовывающимся морщинкам вокруг них и чуть сморщенным носом. Будто где-то рядом пахло крайне неприятно. Будто рядом стоял тот самый человек, от которого разило непроходимым дерьмом. И все это в совокупности с молчанием делало пребывание дома просто невыносимым.

Тяжелый выбор. Школа или дом? Травля или пытка? Как будто бы первый вариант был меньшим злом, поэтому Жене ничего не оставалось, как встать, достать свой изрядно потрепанный, запылившийся с вкраплениями въевшихся зеленых пятен рюкзак, набить его учебниками, тетрадями, не забыть любимый скетчбук, и отправиться в школу.

С матерью они столкнулись возле двери, но никто не проронил ни слова. Мать по понятным причинам, а Женя – не желая сдаваться первой.

***

Интересно, случится ли на ее веку хоть один день, когда она будет входить в класс не под дружный гогот над мучениями очередной жертвы хулиганов, а слушая тот особый гул, что образуется при разговорах двух или более небольших группок. И этот гул прерывался бы лишь на мгновение, чтобы сказать ей "привет" и вновь вернуться к прерванному обсуждению недавно вышедшего фильма или супер мега крутой игры на телефоне или приставке.

Сегодня явно был не тот день. Игорь и его команда окружили несчастного Никиту. Тот сидел, максимально опустив голову к парте, но это не спасало его от льющихся из рога изобилия тумаков и оплеух, что отвешивал тот самый амбал, толкнувший вчера Женю. И все это было окутано дымом из парогенератора Игоря, что в целом создавало атмосферу нереальности.

Не вмешиваться. Женя сильнее сжала лямку рюкзака, протискиваясь к своему месту. Не лезть. Ей не нужно лишнее внимание, которое она и так с лихвой отхватила вчера. Просто сесть. Просто засунуть наушник в ухо. Просто не обращать ни на кого внимания.

– Игорь?

Ну и чего ей не сиделось на месте! Вместо этого она вошла в дымовую завесу, сжав листок в руках. И поскольку на нее не обратили внимание, она осталась спокойно стоять, уставившись в спину Игоря.

– Гарик. – Один из друзей Игоря окликнул его и кивнул в сторону Жени.

Лишь тогда Бояров обернулся к ней. Но судя по насмешливому выражению лица, он прекрасно знал, что его звали, и что это была именно Женя.

– Че нада? – Он вновь выпустил облако пара с ароматом каких-то ягод, ну хотя бы не ей в лицо.

– Держи, – и Женя протянула ему листок.

– Эт че за хрень?

– Список сломанных вчера вами вещей. Вам повезло, что в рюкзаке не было ничего ценного. Но если вдруг решитесь повторить, то в список мне придется включить еще и сумку, так как следующего такого нападения она не переживет.

Но Игорь даже не взглянул на записку. Вместо этого он ее скомкал и щелбаном отправил в полет прямиком в лицо Жени.

В ответ она не шелохнулась и продолжила не сводила с него глаз, после чего лишь хмыкнула:

– Не удивил.

Села на место и краем глаза заметила порыв Игоря подойти к ней, но ее спас приход учителя истории.

– Это что у нас тут? Любовная записка? – Спросила преподавательница, заметив на полу неподалеку от своего стола скомканную бумагу. Да и не заметить ее было сложно – в ореоле солнечного света, словно какой-то магический предмет она так и притягивала к себе внимание.

– Просто мусор. – Подорвался Игорь и спрятал листок в кармане брюк.– Я выкину.

– Бояров, опять ты надымил.– Она замахала руками, разгоняя дым.– Тебе неоднократно делали замечание. Сигареты, в том числе и электронные, запрещены на территории школы. Или снова стоит пригласить твоих родителей? Давненько я твоего отца не видела.

В ответ Игорь так и расплылся в самой широкой улыбке, которую только Женя видела у него за эти полтора дня.

– Ну что вы так сразу, Маргарита Иванна? – от этого голоса у Жени пробежались мурашки коже. Мягкий, окутывающий, его тембр словно удав охмурял ничего не подозревающую жертву, чтобы она потеряла бдительность. – Это же все для создания атмосферы – распад СССР, дымящиеся руины – прям полное погружение.

И как только этому человеку удается так с легкостью переключаться с уровня речи гопника у подъезда на вполне адекватное общение, чтобы затем в следующее мгновение вновь упасть "на кортаны у падика"?

– Ох, Бояров. Садись на место со своей атмосферностью. Но если такое повторится ещё раз, я все-таки позову твоего отца на личную беседу. Ты меня понял?

– Конечно, Маргарита Ивановна! – снова улыбка одними губами.

И снова холодок пробежался по спине, впиваясь маленькими острыми лапками в появляющиеся мурашки.

И только когда Игорь сел на место, Женя поняла, почему у неё была такая странная реакция на его улыбку – из-за злобного огонька в его чёрных глазах, что прятался за улыбку удава. Каждый раз он загорался чистой искрящейся ненавистью сразу после упоминания об отце. Его отце. Ещё один недолюбленный ребёнок? Хотя… Её это не касается. Она воткнула наушник в одно ухо, прикрыла его волосами и попыталась включиться в историю того самого несчастного СССР, что распадался, распадался, но даже в этой третьей по порядку школе так до сих пор и не распался.

***

Тень едва прорисывающегося злобного существа, состоящего по сути из острых клыков, напоминающих скалы, и крыльев, оканчивающихся далеко за границами скетчбука, нависла над крохотной поверженной фигуркой. Они были абсолютно одни, за исключением каменных истуканов, молчаливо и беспристрастно наблюдавших за "избиением младенца". Малыш должен знать, что с момента своего появления на свет только он несет ответственность за собственную жизнь. "Жизнь – это борьба" написала Женя в уголке, а в скобках едва нажимая на карандаш, добавила – "найти аналог на латинском" – памятка для готовой работы, возможно, она даже использует это в качестве названия рисунка.

Женя отложила карандаш и закрыла скетчбук. Взяла учебник, но буквы расплывались перед глазами, к тому же она давно упустила суть повествования учителя. Вновь положила книгу на парту. Придвинула тетрадь. Старательно стала выводить сегодняшнее число и название темы. В любом случае нужно будет писать конспект. Но это все было не то. Не то, что ее беспокоило. Это Никита. Она лишь скользнула по нему взглядом, но увиденное приковало ее. Побелевшие пальцы сжимают ручку до такой степени, что на ней проявилась сеточка трещин. Голова опущена почти к самой парте, а каштановые волосы скрывают верхнюю часть лица. Но по губам, превратившимся в тонкую линию, по ссутулившимся напряженным плечам и по монотонному движению руки, высекающему в тетради чернильно-синюю короткую линию можно было прочитать, что Никита в данный момент времени очень далеко находился от состояния душевного покоя. Больше похоже на удушающую ярость, выжигающую все положительные эмоции. Высасывающую краски мира, обращая его в кроваво-красное месиво из искореженных тел людей, оторванных конечностей и больших луж булькающей крови.

– Селянцева! – Голос словно прозвучал над самым ухом, возвращая Женю в реальный мир, где уже раздавались несмелые смешки. – Селя..

– Да-да? – Она уже вернулась в класс, хотя кое-где красновато-расплывчатые пятна все еще сохранялись. Например, одно из них находилось непосредственно на лице учительницы, деформируя и уродуя его до неузнаваемости – вытекающие на щеки глаза, порванный рот, из которого выливалась кровь с белыми вкраплениями зубов и кусочками языка. Вновь зажмурилась. Открыла глаза. Самая обыкновенная учительница с самыми нормальными, спрятанными за очками, близкорасположенными карими глазами, что в упор уставились на нее, а самые обыкновенные губы, накрашенные красной помадой ощерились с намерением вцепиться в подростка, осмелившегося не послушаться ее. По крайней мере так показалось Жене. Ну хотя бы это была уже не учительница из "Ночи живых мертвецов".

– Если ты налюбовалась Семушкиным, то, пожалуйста, вернись к теме урока.

И снова раздались смешки. А кто-то даже заулюлюкал. Женя даже не удивилась бы, если бы это был Игорь или его команда.

– Еще мгновение, Маргарита Ивановна.– ответила Женя потому, что ей одинаково сильно было интересно, смог ли Никита отвлечься, так и осадить учительницу. В одной из ее прошлой школе, кажется в третьей по счету, именно учительница математики запустила процесс издевательства и унижения над учеником, неосторожно оборонив фразу про его неопрятный вид. После этого парню пришлось перевестись в другую школу. Еще и по той причине, что учительница не только не извинилась, но наоборот стала подначивать остальных. Ведь он не мог ответить. Да и что шестиклассник мог сделать в таком случае? Женя не хотела повторения судьбы того мальчика, хотя и не была до конца уверена, что поступает правильно. – Теперь все. Я внимательно слушаю вас и ваш пересказ учебника, – повернулась к ней и улыбнулась на всю ширину лица.

По всей видимости такой ответ не удовлетворил Маргариту Ивановну. Она резко вскочила со стула, ударила ладонями по столу и проговорила, с усилием выплевывая каждое слово:

– Хотя знаешь? Давай-ка ты, дорогая моя, покинешь класс, и дальше мы продолжим без тебя!

Женя больно ущипнула себя за тонкую кожу на запястье, но сдержаться не смогла:

– Маргарита Ивановна, как же я останусь без столь увлекательного материала, как развал Советского Союза? -

– Вышла из кабинета! – рявкнула в ответ преподавательница.

– Хорошо-хорошо. Вы здесь полноправная хозяйка, и ваше желание для меня закон! – Женя под одобрительный смех стала собирать вещи.

– С закрытым ртом, пигалица перелетная!

Женю словно током ударило. Она вскинула взгляд на учительницу. Как же она их ненавидела! Всех их! Вместо того, чтобы оберегать учеников и пробуждать в них жажду новых знаний, они гнобят и унижают детей просто потому, что могут. Просто потому, что старше. Просто потому, что страдают, но трусят выплеснуть обиду на равных себе, поэтому отыгрываются на тех, кто младше, слабее, бесправнее. Хотя здесь другое. Вздернула подборок. Выпрямила спину. Победный блеск в глазах. Не злится. Самоутверждается. Думает, что выиграла. Но не тут-то было.

Женя сначала прижала руки ко рту, сделав извиняющуюся мимику – тем самым она хотела показать, что подчиняется ей. Но тут же, чтобы Маргарита Ивановна не зазнавалась, вновь улыбнулась и просто вышла из класса.

***

Залетная косячница. Без определенного места учебы. Чужачка. К этой коллекции карикатурных прозвищ, полученных ею раньше, теперь добавиться еще и рисунок перелетной пигалицы. Интересно, как она вообще выглядит?

Чтобы не маячить перед охраной, Женя вышла через запасной выход, уселась на нагретые бетонные ступеньки, прислонилась к прохладной керамической кладке и закрыла глаза.

Как сказала мама, это ее выпускной год, а значит осталось потерпеть совсем немного, и она наконец сможет съехать от родителей и сама управлять своей жизнью – где ей жить, где учиться. Ясно, что на все это нужны деньги. Первое время она бы могла пожить с бабушкой в родном городе, как она изначально хотела, да и бабушка была не против. Но у родителей всегда было свое единственно правильное мнение по поводу всего, а особенно по тому, что касалось ее. Нет, она не останется – бабушке некогда ею заниматься. Нет, она не будет рисовать – этим сейчас не заработать, да и вообще, скоро всех художников заменит искусственный интеллект, а она останется на обочине жизни со своим никому не нужным мастерством. Нет, она будет поступать на политехнический университет на программиста, потому что именно за программистами будущее. Уж ему-то, отцу-инженеру, каждый день глубоко варящемуся в этом, лучше знать. Да и вообще, дорастет она до его опыта, тогда и будет решать, что ей делать и куда идти. Только пусть потом не забудет поблагодарить отца за то, что он в нужное время проявил силу характера и настоял на своем. Как там было? Жизнь – это постоянная борьба, полная страданий? Да уж. И на кой такая нужна?

Кто-то уселся неподалеку и тяжело вздохнул. Женя открыла глаза. Это был Никита. Он сидел, закрыв руками голову, и словно бы никого не замечал.

– Ты ведь в курсе, что они от тебя не отстанут? – Проговорила Женя, глядя за территорию школы, туда, где молодые мамы прогуливались с колясками и мило щебетали с теми, кто уже учился ходить. Еще чуть-чуть, и они тоже окажутся в этом омуте. Интересно, будут ли тогда родители рядом? Или спустят отпрысков на руки учителей и вздохнут с облегчением?

Никита вздрогнул. Видимо он действительно не заметил ее. Не опуская рук, посмотрел на нее. И глухо спросил:

– И что мне делать?

– Дать сдачу.

– Угораешь что ли? Они от меня живого места не оставят.

– Я знаю. И они будут тебя бить. Сильно. Не раз. И даже не десять. От этого никуда не деться.

– Мне страшно… – Голос Никиты словно проваливался все ниже и ниже под лестницу, забираясь все дальше от света и злых людей, которые могут найти его в этом свету.

– Тогда тебя и дальше будут гнобить. В школе. В универе. На работе. Дома. Просто потому, что могут. И им за это ничего не будет. Выбор за тобой.

Женя встала и скорчилась от боли. Плохая была идея сидеть на жесткой поверхности спиной к холодной стене. Поясницу продолжало простреливать даже после того, как она немного размялась и спустилась. Пришлось даже достать обезболивающее. Ей захотелось пройтись немного, поэтому она решила зайти в школу через главный вход, а для этого нужно было обогнуть все правое крыло. Самое то.

Но за углом ее уже ждали.

– Как ни посмотрю, а вы все вместе третесь. – Игорь сидел покрышке, наполовину вкопанной в землю. Женя никогда не понимала, для чего это делается.– Неужели наша Марго была права, и вы действительно парочка?

– Это явно не твоего ума дело. – Ответила Женя и попыталась пройти мимо, но дорогу ей преградил все тот же бугай. Она вопросительно взглянула на Игоря. – Проблемы?

– Вообще никаких. – Усмехнулся Игорь. – Лех, уступи барышне дорогу. У нас есть дела поважнее.– И недвусмысленно посмотрел на Никиту.

– Гарик, нахуй он нам нужен? Блять, лучше покурим, чем с этим уебком пиздиться.

Леха подошел к Игорю.

– Бля, не мельтиши, брат. Успеем все.

Они обошли ее и направились к Никите, который так и остался сидеть. Дурак.

***

– Андрей Иваныч!

Женя пыталась докричаться до учителя физкультуры, который активно раздавал кому-то команды. В классе обсуждали, что на днях будет чемпионат по баскетболу среди средних школ района, и от того, как все будет организовано, будет зависеть его премия.

– Андрей Иваныч! – Женя уже дергала учителя за рукав олимпийки.

– Чего тебе? – Рявкнул он, даже не посмотрев в ее сторону.

– Можно мне сегодня пропустить занятие?

– Что? Почему на этот раз? – Он все таки посмотрел на нее, но лучше бы этого не делал. Красное одутловатое лицо, лопнувшие капилляры в глазах видимо от сильного крика, а также то самое выражение лица, которое появляется у человека, когда у уха начинает жужжать насекомое. – Красные дни и живот заболел?

– Что? – Не поняла она про красные дни. – У меня спина …, – но не успела договорить.

– Справка есть?

– Нет. Она должна быть…

– Тогда переодевайся и вставай в шеренгу с остальными. Взяли моду игнорировать физкультуру, будто бы что-то незначащее. Гуляете где-то всю четверть, а мне потом в конце мучайся с вами, задерживайся после уроков, чтобы ваши долги принять. – А потом резко рявкнул, – Пошла, я сказал! – И удалился.

Просто так. Взял и ушел, оставив Женю в шоке. И что ей теперь делать? Заниматься она точно не собиралась, иначе в лучшем случае она уползет из школы. В худшем, завтра приедет на колесах инвалидной коляски. Может просто посидеть в уголочке, и он не заметит? Вот блин попала.

С этими мыслями она шла в сторону выхода, когда услышала:

– Эй! Новенькая!

Обернулась. Ее звал Леха. Он уже был в спортивной форме. Зачем она ему понадоб…

Женя замечает в его руках баскетбольный мяч. Он замахивается. Мяч летит. Прямо в нее. Но ведь это уже было. Только на улице. Почему она сейчас в помещении? Неужели снова будет больно? Женя отступает назад. Съеживается. Поднимает руки к лицу. Только это не защитит. Ее нос все равно будет сломан. Вот-вот. Сейчас. Закрывает глаза.

Но внезапно ее толкнули. Сильно. Она почувствовала боль в затылке. А затем лицо Игоря. Близко. Очень близко. Его губы шевелились, как будто бы он разговаривал с ней.

– Все в порядке?

– Да, – еле выдавила из себя Женя.

Но она не была в порядке. Ни когда выбежала из спортзала, ни когда забежала в туалет. Неужели эти воспоминания так и будут преследовать ее. Сердце учащенно стучалось. Руки тряслись настолько, что ей не сразу удалось включить воду. Она не чувствовала боли, лишь неприятное ощущение того, что нос как будто не на месте. И во рту легкий привкус крови. Но из зеркала на нее смотрело абсолютно целое лицо. Она умылась холодной водой. Пропал привкус крови, но с носом все равно что-то было не так. Она даже потрогала его, он был на месте. Снова умыла лицо и посмотрела в зеркало. Ну вот же она была права. С носом на самом деле было все не так. В своем отражении в свете красных мигающих ламп она могла видеть, что он держится благодаря лоскутку кожи, а из-за небольшого движения головы кончик носа щекотал щеку. Поднесла руку к лицу, чтобы вставить его на место. Но руки были в крови. И непонятно в чьей – в ее собственной, либо в той, что вытекала из всех кранов, включившихся разом. Снова моргнул свет. Стало чуть темнее. Одну из ламп полностью закрыла собой клубящееся облако. Оно все росло и росло, захватывая все красное помещение, приближаясь к Жене, которая в свою очередь боялась пошевелиться. Вдруг от резкого движения ее нос полностью отвалится. Из облака стало проступать очертание силуэта. Человеческого силуэта. Женя все же обернулась. В туалете никого не было. И ничего тоже – никакого облака, никаких красных ламп. Все было обычно. Посмотрела на себя в зеркало. Нос оказался на своем привычном месте. И почему именно его она боялась потерять сильнее всего?