Герои должны умирать. Книга 2

Одда.

К Одде подошла эскадра блокаторов – двенадцать кораблей, способных наглухо запечатать все виды связи с планетой на любых диапазонах. Они могли отразить нападение из космоса и атаку с Одды. И даже превратить обитаемую часть планеты в радиоактивную пустыню, поступи такой приказ.

Единственное, над чем искренне недоумевал лет-полковник Фирс, командир блок-эскадры, это цель вызова двенадцати боевых кораблей на мирную доселе планету. При получении приказа он попытался узнать подробности, но вице-адмирал Виловер вышел и ним на связь и кратко посоветовал не лезть не в своё дело. А приватно, в качестве личной просьбы, попросил лет-полковника не торопиться уничтожать корабль, которые захотят сесть на карантинную планету. С планеты – никого, а вот туда… пусть садятся. И хотя Фирс никак не ожидал такой длительной командировки, и на ближайший месяц у него имелись совершенно другие планы, но отказать в "личной просьбе" вице-адмиралу, конечно, не смог. Ясно, что отказ, как и невыполнение, чреваты.

В официальных пояснениях к приказу говорилось, что по запросу министерства миграции на Одду отправляется блок-эскадра, так как там обнаружен неизвестный вирус. Вирус оказался смертельно-опасным и схожим с "бешенством Квисло", поэтому блок-эскадра должна была обеспечить полную изоляцию планеты на срок до трёх месяцев. Вот такое краткое и непонятное пояснение.

Корабли заняли места на орбите планеты согласно боевому расписанию и включили систему блокировки. С этого момента на Одде пропала связь с внешним миром. В каналы телестерео и единого информатория было внедрено на информационные частоты сообщение "Планета на полном карантине. Любой внешний контакт согласуется военной цензурой. Несанкционированный взлёт с планеты карается уничтожением". Это сообщение непрерывно шло в нижней части изображения телестерео и постоянно всплывало в новостных сводках единого информатория. А потому спустя десять минут на связь с командиром эскадры вышло руководство Одды в лице президента Конкрайта.

– Я требую объяснений! – неприятным голосом завизжал он. – Одда является такой же частью Империи, как и любая другая планета, и у нас есть права. Кто бы вы там ни были, немедленно отзовитесь, иначе вам несдобровать.

Лет-полковник посмотрел на искажённое яростью лицо президента Одды и, вздохнув, сделал знак дежурному установить канал связи.

– Я – лет-полковник Фирс, командир блокирующей эскадры. Сейчас вам сбросят всю документацию из министерства миграции, которая послужила основой для полной блокады. А также копию приказа командующего округом.

– Вы там все с ума посходили?!! Из-за какого-то несчастного вируса блокировать целую планету?

– Это не просто вирус, господин президент, – подчёркнуто вежливо ответил Фирс, – сотрудники министерства миграции консультировались с целым рядом научных учреждений. Эксперты нашли большую схожесть вируса, обнаруженного на вашей планете со штаммом "бешенства Квисло". А это, сами понимаете, чревато глобальной войной.

"Бешенство Квисло" – одна из давнишних разработок лабораторий сепаратистского движения "Равенство". После атаки на штаб-квартиру "Равенства" штамм был выпущен преступниками в атмосферу, и спустя несколько часов все обитатели планеты сражались друг с другом. "Бешенство Квисло" заставляло людей впадать в состояние полного безумства и атаковать себе подобных. А те, кто выжил в общей безумной схватке, умирали от истощения сил. В общем, после применения "бешенства Квисло" планета считалась освобождённой от любой разумной жизни.

– Да мне плевать на ваши приказы и враки миграционного министерства! Я похож на сумасшедшего не больше, чем вы, – плюясь от злости, орал Конкрайт.

– Между прочим, сейчас вы на сумасшедшего очень похожи, – не удержался и съязвил Фирс.

– У нас чистейшая планета – на ней в два раза меньше всяческой заразы, чем на любом из узловых миров, – продолжал бушевать президент Одды. – Немедленно убирайтесь прочь или я обращусь в Имперский Шаанский трибунал.

– Мои корабли до получения соответствующего приказа никуда не уберутся, – спокойно сказал лет-полковник. – И до Шаанского трибунала вы тоже не достучитесь – мы закрыли все каналы связи.

– Тогда я сам лично отправлюсь на Шаан, и можете мне поверить…

– Корабль будет тотчас сбит, – перебил его Фирс, – мои полномочия распространяются даже на президентское судно.

Президент Конкрайт длительно и изощрённо выругался и, злобно ударив кулаком по столу, отключился. Лет-полковник с огорчением подумал, что даже если эта неожиданная командировка завершится через месяц, в чём он искренне сомневался, то потом его ещё столько же будут таскать по особым отделам после жалоб и кляуз президента Одды.

А внизу на Одде, едва исчезло изображение лет-полковника, президент Конкрайт чудесным образом вдруг утратил ярость и злобу, которыми дышали все его слова и жесты. Напротив, он иронично улыбнулся – блок-эскадра надёжно перекрыла утечку информации с Одды. А то, что они увидят с орбиты, ничего предосудительного собой не представляет – Одда живёт своей обычной жизнью: люди возделывают землю, работают, отдыхают. И ничего похожего на "бешенство Квисло".

Теперь благодаря хитроумному плану Оттамы мать получила от двух до трёх месяцев на преобразование оставшегося населения Одды. К счастью, людей с каждым днём на планете оставалось всё меньше, и в основном они были фермерами и охотниками, далеко живущими от Свен-Тауна. Ничего, два, максимум три, месяца, и население Одды полностью будет состоять из туэлли.

Правда, в последнее время обнаружился неприятный момент – фаланы, аборигены Одды, оказывается, вполне успешно пользуются лингвотрансляторами. А это значило, что после снятия блокады, когда на планету налетят эсбэшники и репортёры, фаланы могут рассказать им то, что туэлли пока что желали бы сохранить в тайне. Но Конкрайт уже продумал и это: надо просто уничтожить всех туземцев на тысячу километров от Свен-Тауна. А бои, которые может заметить блок-эскадра, всегда можно объяснить нападениями аборигенов – в конце концов, фаланы почти звери, и действия их доводам рассудка не поддаются.

Конкрайт пружинисто поднялся и направился к ангарам – ему предстоял визит к матери. Он, как и все туэлли, был безоговорочно предан матери и мог немедля расстаться с жизнью по первому её велению, но ему необходимо было контролировать процесс трансформации людей в туэлли, чтобы знать точные сроки появления новых воинов, инженеров и администраторов. И, конечно, новых рабочих – недотуэлли, для которых в памяти бывшего владельца своего тела он отыскал хорошее определение. Манкурты .

Довольно часто случалось, что после прикосновения матери сознание человека исчезало, но туэлли по каким-то причинам так и не получал полноценного развития. И тогда рождался манкурт – идеальный раб. Такие существа не имели собственной воли и жили лишь для того, чтобы служить своим хозяевам – туэлли.

Одда. Грег Шумский. Пётр Зорин. Серж Ван-Вейс.

Ещё приближаясь к границам системы Одда, "Меченосец" получил официальное предупреждение от крошечных сторожевых бакенов. "Планетная система Одда на полном карантине. Немедленно покиньте пределы системы. Пересечение орбиты третьей планеты считается нарушением карантинной зоны и влечёт за собой физическое уничтожение транспортного средства".

Капитан Клин и пилот Крэйг переглянулись и синхронно пожали плечами – им не впервой преодолевать блокаду.

– Надеюсь, хоть у кого-нибудь сохранился аварийный маяк, иначе мы их будем искать до конца света, – сказал пилот, разглядывая карту Одды.

Капитан Клин тоже надеялся, что хотя бы один из сотни бойцов догадался сохранить и включить аварийный маяк.

– Двенадцать кораблей блокады. Пожалуй, без боя не прорваться. Топлива хватит на экстренное торможение у орбиты?

– Значит, прыгаем за ограждение? – весело спросил пилот.

– Угу, – Клин сглотнул комок в горле. – Ты тут подсчитай всё, а я к ребятам пойду.

Процедура "прыжка", поднявшая настроение пилота "Меченосца", была смертельно опасной: малейшая ошибка, и корабль превратится в пылающий в атмосфере Одды метеор. Или взорвётся, столкнувшись с кораблём блокады. Капитан Клин уже несколько раз переживал подобные "прыжки за ограждение" во время предыдущих операций, но так и не привык к ощущению беспомощности и тягостного ожидания.

Кают-компания "Меченосца" казалась пустой – четырнадцать бойцов, скучковавшиеся в углу помещения, рассчитанного минимум на пятьдесят человек, как бы подчёркивали свою оторванность от остальной роты. Капитан Клин заказал слабый алкогольный коктейль на панели бара и подсел к товарищам. Его прибытия, казалось, никто не заметил: Сидас продолжал травить анекдоты, от которых держались за бока его товарищи; четверо, пара на пару, сражались в трёхмерные шахматы; Позняк и Зорин мучили УПИЧ-2; Шумский и Ван-Вейс вполголоса беседовали. Клин прислушался к их разговору.

– … после победы на планетарной олимпиаде меня выдвинули на сектор, – рассказывал Ван-Вейс. – И там я занял четвёртое место из шестидесяти восьми. Казалось бы, чего ещё надо: весь из себя победитель, молодой, перспективный, на работу звали крупнейшие компании. Но вот заело меня, что место занял не призовое. И намекнул журналюгам, освещавшим то мероприятие, мол, недооценили устроители соревнования моих талантов. Репортёры озвучили мои туманные намёки, и уже на следующий день представитель комитета спросил меня, что я имел в виду. Я довольно нахально ответил, что, невзирая на любые системы безопасности, мог бы расставить победителей по своим местам, то есть, себя на первое, но, мол, не стану. Он что-то сказал про всяких провинциальных выскочек. Короче, слово за слово, так и вышло, что я пообещал захватить контроль над главным университетским сервером.

– Захватил? – живо спросил Грег.

– Само собой. Понимаешь, в энергетическом поле процессоров семейства ФАД есть уязвимость: при скачке напряжённости один из каналов отключается. Всего-то на долю секунды, но в этот момент можно проникнуть внутрь процессора, а затем уже забирать под свой контроль поочерёдно канал за каналом. И чем больше ты забрал, тем выше твой приоритет. В общем, всё достаточно несложно.

– И что было потом?

– А потом как в сказке: чем дальше, тем страшнее. Я прибрал к рукам университетский сервак, поставил себя на первое место и, тем самым, выиграл спор. Но откуда мне было знать, что сервер участвует в системе обработки данных всепланетного голосования – там как раз выборы проходили. Короче, меня обвинили в срыве процесса и подтасовке результатов, и совсем было собрались упрятать в комнату с зарешёченным окном, если бы не вмешался Жора. Он вовремя понял, чем чревато для меня проявление мастерства по взлому высокотехнологичного оборудования, и присоветовал завербоваться в ВКФ. А уж оттуда он меня перевёл в "Вихрь", где я вот уже три года тружусь по специальности.

– А чего он делал на… где, говоришь, это всё происходило?

– Сам у него спроси, – хмыкнул Ван-Вейс, – наверняка он сейчас сидит за моей спиной, потягивает коктейль "Белый Альтаирский" и делает вид, что не слушает наш разговор.

– Чертяка глазастый, – рассмеялся Клин. – Опять какую-нибудь миникамеру придумал?

– Вот ещё! – с великолепным презрением воскликнул рыжий. – Для этого достаточно посмотреть в зеркало на противоположной стене.

Грег рассмеялся, капитан Клин поглядел на зеркальную панель, украшавшую кают-компанию, и покачал головой.

– Вот так всегда – ждёшь высокотехнологичного подвоха, а забываешь о самом элементарном. Кстати, о технологиях: ты проверил передатчики "Меченосца"?

– И передатчики, и уловители. И готов запустить их в работу, как только мы вынырнем в атмосфере Одды.

– Это хорошо, – невесело покачал головой Клин, – потому что нужно будет найти наших ребят как можно быстрее – блок-эскадра не станет спокойно смотреть на появление чужого корабля. А потом наступит главный момент – убраться с Одды в целости и сохранности. Ладно, вы тут сильно не расслабляйтесь – через пару часов прибудем. А я пойду, погляжу, как дела у Крэйга.

Капитан Клин ушёл, а Грег пробормотал:

– Пожалуй, я наведаюсь на оружейные палубы. Вдруг придётся пострелять, а я не знаю с какой стороны к орудиям подходить.

– Не переживай, компьютерный мозг под моим управлением сообразит, что надо делать с корабельными пушками, – усмехнулся Ван-Вейс. – Хотя, ты прав – ручного управления ещё никто не отменял. Подожди, я с тобой.

Зорин, заметив, что Шумский и Ван-Вейс куда-то подались, оставил УПИЧ-2 на растерзание Позняку, а сам поспешил вслед за друзьями.

*****

– Господин лет-полковник, неизвестный корабль приблизился к карантинной планете на максимально допустимой скорости. Если ему не воспрепятствовать, то через одиннадцать минут он войдёт в атмосферу.

Лет-полковник Фирс оторвал взгляд от трёхмерной карты, на которой красным пунктиром обозначалась траектория нарушителя.

– Он не отвечает?

– Так точно. Мы постоянно дублируем сообщение о полном карантине на Одде и ещё несколько раз высылали предупреждение. Молчит. Может, там и живых нет.

Если неизвестный корабль сумеет ювелирно погасить скорость на самой границе атмосферы, то, возможно, сумеет в целости и сохранности приземлиться. Если же пилот или штурман ошибутся, то либо нарушитель столкнётся с кораблём блок-эскадры, либо сделает огромный кратер на поверхности Одды.

Лет-полковник задумчиво помассировал квадратный подбородок. Тот ли это корабль, о котором призрачно намекал Виловер? По большому счёту это и неважно: не произойдёт ничего страшного, если нарушитель пробьётся сквозь заградительный кордон – обратно ему всё равно не вырваться. Фирс не в первый раз участвовал в планетных блокадах. Прорывы случались не единожды, но никогда ещё корабль-нарушитель не вырывался обратно.

К тому же, это дело с карантином окраинной планетки по мнению лет-полковника изрядно пованивало. С какой стати вдруг военное командование озаботилось проблемами министерства миграции? Раньше до карантинов, тем более полных, дело доходило всего трижды, и каждый раз на планетах предварительно вводилось чрезвычайное положение. В нынешней же ситуации не успел чихнуть какой-то клерк, как министерство объявило эмбарго, а вслед за ним и карантин. Не иначе руководство Одды чем-то крупно насолило чиновникам.

Лет-полковника Фирса это не касалось. Перед ним поставлена боевая задача, и он должен её выполнить. Правда, существовала неофициальная просьба вице-адмирала. Но Фирс понимал, что отвечать придётся ему одному – при первом же намёке на неприятности Виловер открестится от всего. Командир блок-эскадры уже открыл рот, чтобы отдать приказ об уничтожении приближающегося неидентифицированного корабля, как первый помощник объявил:

– Сэр, нарушитель вышел на связь/

– Немедленно откройте идентификационные каналы! – рявкнул Фирс в появившееся изображение. – Если вы не сделаете этого, я сейчас же отдаю приказ о вашем уничтожении/

Молочно-белый куб телестерео мигнул, и появилось изображение.

– Капитан Клин, рота специального назначения "Вихрь". С кем имею честь?

– Лет-полковник Фирс, командир блок-эскадры. Вы что, не слышали нашего предупреждения?

– Слышали, но, простите, сэр, мой корабль должен сесть на Одду.

– Капитан, вы глухой? Вам не раз и не два уже сказали, что планета на полном карантине. Немедленно снижайте скорость и начинайте обходной маневр! До предельно допустимой границы вам осталось…

– Сэр, – на лице капитана появилось умоляющее выражение, – поймите, там, внизу, мои друзья. Почти вся рота. И если я не заберу их – им конец. Откройте нам коридор, сэр. Наш "Меченосец" сядет и через час взлетит. Клянусь, мы не причиним вреда местному населению. Пожалуйста, прослушайте эфир – наверняка наши парни посылают сигналы бедствия. Сэр, их подставили.

Лет-полковник заколебался – он чувствовал, что незнакомый капитан говорит правду. Кроме того, это согласовывалось с предчувствиями Фирса насчёт "тухлой" подоплёки карантина. Опять же, слова вице-адмирала "не торопиться уничтожать". Но, пропустив "Меченосец", он рискует дослуживать в чине лет-майора на каботажных рейсах между какими-нибудь астероидами.

– Капитан, я вам уже всё сказал. У вас есть ещё шесть минут для разворота. Потом мои корабли открывают огонь.

Лицо капитана окаменело.

– Что ж, попытаться я должен был. Благодарю вас, господин лет-полковник.

Канал связи разорвался. Около двух минут в рубке царило молчание, только попискивали навигационные приборы, да шумела вентиляция.

– Они не снизили скорость? – спросил Фирс, хотя и сам видел, что корабль движется по-прежнему.

– Нет, сэр.

– Тогда рассчитайте точку огня, где мы накроем их корабль.

– Сэр, я уже посчитал – лучше не трогать их.

– Что-о?

– Мы слишком долго ждали. Даже если сбить их, то нас самих накроет ударной волной. Мне кажется, их командир специально задал такой курс и в нужный момент вышел на связь, чтобы потянуть время. Лучше пропустить нарушителя и накрыть его в атмосфере.

Лет-полковник Фирс кивнул в знак согласия и до момента, когда яркое свечение в атмосфере Одды не возвестила о вхождении "Меченосца", не проронил ни слова.

– Сэр, открываем огонь? – осторожно спросил лет-капитан. – Канониры ждут только вашего приказа.

Фирс нутром чуял, что неспроста появился здесь этот корабль. Может, он, действительно, принадлежит "Вихрю", а спецрота сейчас находится на Одде. Но что, если этот корабль прислан для проверки боеготовности блок-эскадры? Лет-полковник был лично знаком с вице-адмиралом Виловером и прекрасно знал, как тот любит устраивать нештатные проверки экипажам и целым флотам. Сбив корабль-нарушитель, Фирс, в принципе, ничем не рискует, но ведь есть и другое решение вопроса. Во втором варианте Виловер не будет злиться на Фирса за чрезмерное служебное рвение, стоившее флоту корабля.

– Нет, – сурово сжатые челюсти лет-полковника убедили первого помощника не задавать вопросов о причине подобного решения. Впрочем, Фирс сам частично объяснил: – Нас поставили сюда для поддержания условий карантина, а не для тотального уничтожения. Пока такого приказа не поступало. Корабль попал на Одду и сейчас вне нашей юрисдикции. Вот если он попробует взлететь и окажется выше границы в пятьдесят километров, тогда и откроем огонь.

– То есть, на поверхности планеты их тоже не трогать? – на всякий случай уточнил лет-капитан.

– Нет. Огонь открывать, если только нарушитель поднимется до верхней границы стратосферы.

Все двенадцать кораблей блок-эскадры открыли орудийные порты, приготовившись по команде начать убийственный огонь. Рассеянные на орбите ядерные торпеды перешли из режима ожидания в режим готовности номер один. Смертельное кольцо вокруг Одды сжалось.

*****

Когда прозвенел сигнал второй тревоги, Грег и Анвар Сидас уже закрепились в противоперегрузочных сетках. Пётр Зорин перебрался в соседнюю каюту, где верхние полки он ещё сломать не успел. Грег смотрел на табло коммуникатора и лихорадочно отсчитывал секунды.

"…сорок три, сорок два… сейчас начнётся… сорок, тридцать девять… началось… тридцать семь… хорошо, что пристегнулся… о, чёрт, почему всё переворачивается… двадцать шесть, двадцать пять… надеюсь, Клин и Крэйг не ошиблись… если через пять секунд не разлетимся на атомы, то… ух, кажется, выжили".

– Ненавижу, когда от меня ничего не зависит, – поделился Грег с Сидасом.

Анвар буркнул что-то нечленораздельное – судя по надетой гигиенической маске, его активно тошнило. Сам Грег не испытывал подобных трудностей, а потому продолжал отслеживать секунды полёта. Хотя от него, как он только что сказал, ничего не зависело, но вроде как чем-то занят. Сейчас "Меченосец" "проявился" в атмосфере Одды, и теперь в любую секунду можно ожидать смерти от орудий блок-эскадры – накрыть такую цель для них большого труда не составит. Грег в сотый раз за последние несколько минут пожалел, что ввязался в эту историю.

Однако секунды шли, "Меченосец" с рёвом продирался сквозь плотные слои атмосферы, а орбитальная бомбардировка всё не начиналась. Не началась она и тогда, когда двигатели звездолёта сменили тембр, перейдя с гулкого визга на утробный рёв – это означало, что гиперпривод окончательно выключился, и Крейг начинает посадку.

Грег успел насчитать ровно триста тридцать секунд, когда звук работы двигателей вновь изменился – похоже, пилот нашёл место и сажает корабль. Ещё несколько минут прошло в рывках и тряске, после чего завершающий взрык движков оповестил об окончании полёта. Грег позавидовал мастерству пилота – он даже не почувствовал момента касания опорами земли.

– Всем собраться в первой кают-компании, – послышался по громкой связи голос Клина. – Ван-Вейс, ты почему ещё не в рубке?

– Анвар, выбирайся из гигиенических пакетов, кэп зовёт.

Сидас в ответ на реплику Грега лишь сморщился и страдальчески пробормотал:

– Иду уже. И зачем я поел перед такой посадкой?

Заглянул Пётр, Грег попросил его помочь доставить Сидаса к месту сбора. Зорин понял всё буквально, схватил Анвара в охапку и поволок, невзирая на слабые протесты. Вместе с ними в кают-компании появился и капитан Клин.

– Слава всем богам, блок-эскадрой командует человек чести, иначе нас размолотили бы ещё в воздухе, – с порога сказал он. – Серж сейчас обрабатывает данные, полученные при облёте планеты, но предварительно могу сказать: сигналов от наших не обнаружено. Либо их экранирует блок-эскадра, либо, – Клин сделал небольшую паузу, – ребят уничтожили вчистую.

– А не может так случиться, что "Вихрь" здесь вообще не был? – спросил Грег.

– Не исключено, – развёл руками Клин. – Пока Ван-Вейс обрабатывает данные, всем облачиться в абордажные скафандры. Вообще-то, вы должны были это сделать ещё до первого сигнала. Шумский, Коваль, ко мне! Шумский – ты пилот борта номер один, Коваль – пилот борта номер два.

Грег радостно улыбнулся. В ангарах "Меченосца" находилось два двухместных штурмовых флаера, под завязку наполненных разнообразным оружием, и ему предстоит пилотировать один из них.

– Остальным расположиться у выхода в отсек "Д". Если поступит команда – сядете в десантный бот, если нет… ну, постоите в скафандрах час-другой. Из оружейной ничего не брать – в случае необходимости в вашем распоряжении будет всё, что находится в боте. Позняк – ты старший этой группы. Ждите моей команды.

Клин ушёл, за ним разошлись и остальные. Грег и Коваль направились к ангарам, а десять бойцов, закованных в скафандры – к отсеку "Д".

– Ну, покажем врагу, где выход на тот свет? – широко улыбнулся Коваль, хлопнув Грега по плечу.

Приподнятое настроение Грега сменилось тоскливой настороженностью. Забираясь в кабину штурмовика, он сказал:

– А ты знаешь, кто наш враг?

– Пока не знаю, – всё так же жизнерадостно улыбаясь, ответил Коваль, – капитан сообщит. Кто-то же задержал целую спецроту. А это значит, что для этой малышки будет настоящая работа.

Он хлопнул ладонью по бронированному боку штурмовика. Грег опустил забрало скафандра, включил внутреннюю связь и продолжил разговор:

– Сдаётся мне, что мы с тобой просто посидим в креслах пилотов.

– С чего ты взял?

– Потому что в любом другом случае поиск при облёте дал бы результаты. Ведь даже если блок-эскадра глушит сигналы передатчиков, то только на далёкие расстояния. А за пару сотен километров аппаратура "Меченосца" обнаружила бы наших. Похоже, нас всех надули.

*****

Последние слова Грега будто эхом отдались в рубке управления.

– Похоже, мы сыграли роль лопухов, – швырнув на пол информационный кристалл, в сердцах сказал Ван-Вейс. – Ни следов "Шилохвоста", ни единой порции "SOS". Даже если бы наших ребят накрыло ядерным взрывом, всё равно должны были остаться аварийные передатчики. И на "Шилохвосте" тоже сработал бы гиперпередатчик.

– Не обязательно. Если не было критической ситуации, он не включился. Кроме того, блок-эскадра могла его заглушить, – возразил пилот Крэйг.

– Блок-эскадра прибыла на Одду недавно, – теперь уже капитан Клин возразил пилоту. – По срокам нападение должно было случиться гораздо раньше. Выходит…

– Выходит, мы крупно попали, – закончил за Клина Ван-Вейс. – Мы прорвали карантин – уже только за это нам светит пожизненный дисбат без права помилования. В том случае, если нас вообще пропустят обратно.

– Мы должны вырваться, – мрачно сказал Клин, – и отыскать следы наших ребят.

– Обычно блок-эскадра сбивает все корабли, стартующие с любой точки заражённой планеты, – в никуда озвучил мысль пилот. – "Меченосец" впустили, но это не означает, что его выпустят обратно.

Ван-Вейс промолчал – и без его комментариев всё было очевидно. Капитан Клин подошёл к пульту связи и вызвал блок-эскадру. Вскоре появилось изображение сердитого лет-майора.

– Ответственный дежурный лет-майор Хаок. О, военные! Какого чёрта вам надо?

– Господин лет-майор, прошу соединить меня с лет-полковником Фирсом.

Лет-майор подозрительно посмотрел на Клина, затем на Крэйга, развалившегося в кресле и задравшего ноги на пульт управления.

– С какой стати я должен беспокоить командира? Говорите, чего вам надо.

Клин находился не в том положении, чтобы "качать права", а потому коротко сказал:

– Мой корабль "Меченосец" час назад сел на Одду. Мы просим разрешения покинуть эту планету.

– Ну, наглецы! – возмутился лет-майор Хаок. – Вы должны у Фирса в ногах ползать за то, что он не стал отдавать приказа о вашем уничтожении. А вместо этого требуете ещё и выпустить вас.

– Мы не требуем, а просим только поговорить с лет-полковником.

– Слушай, капитан, – глаза лет-майора превратились в два буравчика, – ты ведь не думаешь, что мы тут поголовно идиоты? Ты понимаешь, что с нами будет, если мы вас выпустим? Не для протокола: Фирс запретил сбивать ваш корабль на подлёте и запретил уничтожать его на поверхности планеты. Но как только вы подниметесь выше стратосферы – вам конец. Поэтому сидите там внизу до снятия карантина. Потом тихо-мирно пойдёте под суд, может, судьи примут во внимание какие-нибудь смягчающие обстоятельства.

– Господин лет-майор, нас обманом заставили попасть на Одду, – начал Клин. – И нам необходимо выбраться отсюда – от этого зависит жизнь сотни бойцов роты "Вихрь". Понимаете, они…

– Не понимаю, – жёстко оборвал его лет-майор. – Вы разнесёте неизвестную инфекцию по обитаемым галактикам, и счёт пойдёт не на сотню жизней, а на сотни тысяч. Нарушение карантина – одно из тяжелейших преступлений. Поэтому, ещё раз говорю: сидите и не дёргайтесь. Я блокирую ваш канал. Всё, конец связи!

Изображение лет-майора мигнуло и исчезло. Капитан Клин рухнул в кресло второго пилота, Крэйг и Ван-Вейс обменялись мрачными взглядами. До самого последнего момента в глубине души они не верили в полную безысходность ситуации, до тех пор, пока лет-майор не озвучил это. Тягостное молчание длилось несколько минут. Клин поднялся.

– Экипажу и бойцам немедленно собраться в кают-компании, – объявил он по громкой связи, затем кивнул Ван-Вейсу и Крэйгу: – Идите за мной.

*****

– Ну, что я тебе говорил? – буркнул Грег Ковалю, вылезая из кабины штурмовика.

Они пришли в кают-компанию последними. Капитан Клин, убедившись, что собрались все, сказал:

– Я буду краток. Каждому из вас уже, наверное, известно, что мы оказались в полном дрэке. Мы прилетели на Одду, чтобы спасти наших товарищей, но их здесь не оказалось.

– Может, плохо искали? – спросил кто-то.

– Хорошо искали. Нас просто крупно подставили, и мы все понесём наказание. Хуже всех придётся непосредственному виновнику нарушения карантина – то есть, мне, но об этом пока говорить не будем. Сейчас главное другое: как нам выжить?

– А мы что, умираем? – спросил Грег.

– Я имел в виду, что мы будем делать дальше. Самое разумное – это просто сидеть в корабле, дожидаясь, когда снимут карантин, и нас всех под белы рученьки поведут в трибунал. Выходить наружу, я думаю, резона никакого нет. Разве что, осмотреть местность.

– У меня есть карты, которые мы успели сделать при посадке, – заметил Ван-Вейс.

– Думаю, лучше осмотреть местность на флаерах – наверняка обнаружится много интересных вещей, незаметных при скоростном полёте. Шумский, Коваль, по машинам. Сделаете облёт в десяток-другой километров вокруг "Меченосца".

– Сэр, разрешите мне тоже полететь? – Пётр умоляюще посмотрел на капитана. – Я ведь на других планетах почти не был.

– Если ты влезешь в кабину, разрешаю.

– Я ужмусь, – пообещал Пётр.

– Минимум вдвое, – мрачно сказал Грег.

Впрочем, на самом деле, он был рад, что Клин разрешил Петру полететь.

– Жора, ну ты всё понимаешь, – Ван-Вейс деловито засеменил в сторону выхода. – Без меня они даже обратной дороги не найдут.

Капитан Клин махнул рукой.

– Топлива в штурмовиках на три часа полёта. Двух часов вам должно хватить, чтобы сделать подробную карту окрестностей. И не вздумайте палить из лазеров по местным тушканчикам. Ребята из блок-эскадры могут сбросить пару бомб на наши головы, если сочтут, что мы на этой планете всё-таки лишние.

– Разумеется, нет, из лазеров не будем, – кивнул Грег и, не удержавшись, добавил: – У нас же есть акустические деструкторы.

– Ещё слово, и я радикально изменю состав экипажей штурмовиков.

– Мы уже ушли, сэр, – с этими словами Зорин схватил Грега в охапку и потащил к выходу.

– Пусти! Пусти, кому говорят! – Грег трепыхался в могучих руках Петра. – Я тебя за это принудительно катапультирую ещё до того, как мы вылетим.

Капитан Клин, глядя им вслед, пробормотал "клоуны". Коваль и Ван-Вейс тоже поспешили удалиться. Пять минут спустя из "Меченосца" выпорхнули два флаера и разлетелись в противоположные стороны. Машина Коваля улетела в сторону заката солнца, а Грег направил свой штурмовик к восходу. По задумке капитана в первый вылет оба флаера должны были отдалиться от корабля на пару десятков километров, при этом сканируя местность, потом сделать полукруг, поменяться местами и вернуться обратно для дозаправки и смены экипажей. И после двух-трёх облётов прилегающей территории на корабле будет точная карта.

Грег плавно набрал высоту, наслаждаясь ощущением лёгкости управления. Тяжёлая машина безукоризненно слушалась штурвала, и он сделал несколько крутых виражей и "горок". Пётр шумно сглотнул слюну, слегка позеленел, но промолчал. Грег не стал мучить друга и перешёл к плоскостному полёту. Внизу проплывали девственные земли, ещё не обезображенные вмешательством человека.

– Смотри, справа болота, – Пётр для верности показал направление рукой. – Похоже, тянутся до самого горизонта. Делать там карту, смысла нет.

Грег задал маршрут, включил автопилотирование и присоединился к Петру. Действительно, по правому борту в нескольких километрах начиналось громадное, до горизонта, болото. Тёмно-зелёные кустики перемежались более светлыми пятнами, видимо, кочками, а между ними блестела на солнце тёмная вода.

– Хорошо бы это болото не окружало нас со всех сторон, – заметил Грег, насмотревшись на сверкающую в лучах солнца воду до искр в глазах. – Не люблю постоянную сырость.

Пётр всмотрелся вперёд.

– Если не ошибаюсь, километрах в ста отсюда горы.

– Спасибо на добром слове. Ну, в горы нам не надо, давай пока на равнине разбираться. О, смотри, какой-то зверь прыгает. Ох, и здоровущий!

Внизу гигантскими прыжками мчался мраморный прыгун. Конечно, ни Грег, ни Пётр не знали названия этого животного, но глаза их загорелись охотничьим блеском. Зорин огляделся, пытаясь найти что-нибудь огнестрельное в кабине флаера, но ничего не обнаружил кроме пистолета в герметичной кобуре, на которой было написано "вскрыть только в случае аварийной посадки".

– Жаль, винтовки нет. Может, из пушки попробуем?

– С ума сошёл? – возмутился Грег, с трудом удерживаясь, чтобы не нажать на гашетку. – Пусть себе прыгает. Эх, сто лет не ел мясо, жареное на углях. Последний раз это было у домика Комадо-сэнсэя.

– Я бы тоже не отказался. У нас на Моравии есть блюдо для самых уважаемых гостей: костистого хебра начиняют специями и запекают целиком в углях. Вкусно – ум отъешь! Когда приедешь ко мне в гости, я обязательно для тебя приготовлю хебра.

– Сначала надо выбраться живыми и здоровыми с этой планеты, у которой мы нарушили девственный карантин.

– Девственный карантин, – хохотнул Пётр. – Хороша девственница – сплошь в венерических болячках. Колонисты не успели обжиться, как подцепили заразу.

– Да уж, местным не позавидуешь. Этот неведомый вирус им "удружил". Наверное, сидят сейчас и думу горькую думают, как им съесть весь свой урожай, который они должны были продать.

*****

А в этот момент представитель местной колониальной общины в сопровождении двух охранников прибыл к "Меченосцу". Не успел флаер сесть, как на мягкую землю, заросшую невысокой травой, выпрыгнул мужчина средних лет и зашагал в сторону чужого звездолёта. Выбравшиеся вслед за шефом военные выглядели по сравнению с ним какими-то неуклюжими и нерасторопными. Капитан Клин, пилот Крэйг, Позняк, Ши Мин и Сидас стояли около трапа корабля и молча ждали. Клин, завидев вооружённых солдат, положил руку на кобуру. Ши Мин, в обязанности которого входило разнести в клочья любого, повернул в сторону незнакомца восемь стволов "Вулкана". Сидас, через плечо которого был перекинут лучемёт, демонстративно перевернул оружие в боевое положение и снял его с предохранителя.

– Э-эй, мы – друзья! – крикнул гражданский. – И к вам с миром прибыли. Я – президент планеты Одда, Фредерик Конкрайт. Позвольте поинтересоваться, с какой целью ваш корабль совершил посадку на планету под карантином?

Капитан Клин недоверчиво посмотрел на гражданского – тот выглядел не как президент, а, скорее, как творческий работник после недельного запоя. Небритый, костюм помят, галстук-бабочка свёрнут на бок. Хотя на лице не видно ни следа усталости.

– Позвольте поинтересоваться в ответ: как вы, господин президент, столь быстро добрались сюда? На карте я видел, что город расположен примерно в тысяче километров.

– Видите ли, пограничные планеты отличаются от узловых тем, что здесь президент должен сам проверять качество жизни поселенцев. Я был с инспекцией на соседней ферме, когда мне доложили, что вы совершили посадку на предболотной равнине. Поэтому я сразу прибыл сюда. Так вы не ответили, господин офицер… э-э-э, капитан.

– Капитан Клин. Чем вы можете доказать, что занимаете названную должность?

Мужчина, казалось, слегка растерялся.

– Но почему я должен вам что-то доказывать? – удивился он. – Я не собираюсь ни арестовывать вас, ни причинять иные неприятности. Мне просто по статусу положено знать обо всём, что происходит на вверенной территории. Поэтому я и интересуюсь, может, вы здесь со специальным заданием? И вскоре улетите отсюда? Если это так, то я хотел бы попросить вас выполнить одну мою просьбу: выложить обращение правительства Одды на нескольких сайтах в информатории. Поверьте, наша планета не останется в долгу – мы отблагодарим вас по-королевски.

Клин пожал плечами и, не видя причины скрывать правду, ответил:

– Наш корабль здесь оказался случайно. И, к сожалению, похоже, мы тут застряли. Блок-эскадра нас не выпустит в большой космос. Так что, господин президент, извините, но передать ваше послание широким слоям репортёров не получится.

На лице Конкрайта появилась улыбка. Он услышал, что хотел. Отличный военный корабль, оказавшийся на Одде волею случая – прекрасный подарок судьбы. Раз звездолёт здесь застрял, то никто не будет удивляться, что экипаж вдруг подвергся частичной потере памяти. А через месяц-другой это не будет играть уже никакой роли.

Президент Конкрайт обернулся к флаеру и помахал руками, словно приветствуя кого-то. Прибывшие на "Меченосце" удивились странному поведению местного руководства, а во флаере зашевелилось что-то тёмное и бесформенное. Капитан Клин успел выхватить пистолет из кобуры и даже направить его в сторону флаера, но ментальный удар невероятной силы свалил его с ног. Свет померк в глазах Георга Клина.

Президент Конкрайт, тоже попавший под удар матери туэлли, покачнулся и рухнул на колени, однако, сознания не потерял. Несколько секунд он стоял, наклонив голову, потом поднялся и повернулся к сопровождавшим его солдатам. Тем тоже досталось – один валялся на траве, другой шатался, как пьяный, но стоял. Конкрайт указал рукой на широко распахнутый входной шлюз "Меченосца".

– Проверьте внутри всё. Тех, кто в сознании – убить. Остальных не трогать до завершения осмотра. Приступайте.

Солдаты скрылись во входном шлюзе корабля, а Конкрайт, слегка пошатываясь, направился к матери туэлли. Из тёмной бесформенной массы появился отросток, который прикоснулся к голове мужчины. Конкрайт несколько секунд стоял, не двигаясь, потом его искажённое лицо разгладилось, и он облегчённо вздохнул.

– Спасибо, мать, полегчало. Удары у тебя просто убойные. Счастье, что к ним вырабатывается иммунитет.

Мать туэлли не произнесла ни звука, но Конкрайт понял её и без слов.

– Да, да, я сейчас сам начну переносить тела. Не нервничай.

Он схватил первого попавшегося военного, освободил его от громоздкого скафандра, перенёс человека к флаеру и погрузил в тёмно-коричневую массу. Мать туэлли тотчас приняла форму шевелящегося конуса, скрыв в себе Анвара Сидаса.

– Господин, все обнаруженные люди без сознания, – доложил Конкрайту вернувшийся охранник.

– Хорошо, начинайте переносить их.

– Господин, не весь экипаж на месте. На одном из пультов идёт формирование карты местности, и слышатся переговоры нескольких человек.

Туэлли на секунду нахмурился.

– Покажи мне, где это.

Спустя несколько минут он осмотрел трёхмерное изображение территории, в центре которой виднелся крохотный "Меченосец", и убедился, что данные для построения карты идут прямо сейчас. Конкрайт недовольно послушал разговор веселящихся пилотов и отправился вниз, к флаеру. Мать скоро должна закончить работу с первым преобразованным, у которого и можно узнать, кто и на чём улетел. Конкрайт ушёл, а его "охранник", бывший сержант третьей учебной роты, не получив приказа от туэлли, остался в рубке, переминаясь у стены с ноги на ногу.

Не прошло и нескольких минут, как на связь с кораблём вышел Ван-Вейс.

– Пульт, пульт, как слышишь, как видишь? – сбоку от формирующейся карты появилось изображение улыбающейся конопатой физиономии. – Крэйг, ты там уснул что ли? Оп-па. Кто это?

Ван-Вейс уставился на незнакомого военного, молча стоящего в сторонке.

– Эй, где пилот? Что у вас там происходит? Где капитан Клин?

Незнакомец по-прежнему молчал. Ван-Вейс оглядел рубку управления, насколько позволял передатчик телестерео.

– Что за чёрт? – он отключил канал связи с кораблём и вызвал борт номер один. – Грег, Пётр, вы в порядке?

– Само собой, – ответил Грег, даже не поворачиваясь. Они с Петром любовались стадом мчащихся по земле шестиногих зверюг, похожих на оленей, попутно прикидывая, сколько шашлыка получится из одной туши.

– Ты когда с кораблём соединялся? Шумский, да очнись же!

Грег повернулся к телестерео и увидел, что Ван-Вейс выглядит по-настоящему встревоженным.

– Вообще не соединялся. Картограф сам работает, а попусту болтать с Клином не хочу. Что случилось-то?

– В рубке никого из наших нет, зато у шкафа с контроллером навигации стоит какой-то незнакомый сержант с "Гаузером" наизготовку.

– Ого! – это сказал уже Пётр, мигом забывший про бегающий внизу шашлык. – Ты хочешь сказать, что "Меченосец" арестовали?

– Я ничего не хочу сказать, потому что ничего не понимаю.

– Подожди.

Грег соединился с кораблём и увидел, что к незнакомому сержанту подходит Анвар Сидас. Кроме них двоих в рубке никого больше видно не было. Странно: мозговой центр корабля никогда не оставался без присмотра Крэйга. А сейчас его нет, зато в наличии двое посторонних, один из которых вообще чужак.

– Анвар, приём. Что у вас случилось?

Сидас поглядел на Шумского пустыми глазами.

– Ничего не случилось. Всё хорошо.

– Тебе не кажется?.. – Грег поглядел на Петра и осёкся, увидев странное выражение лица друга. – Ты чего?

– Тот, другой, это сержант из третьей роты, – отодвигаясь подальше от передатчика, шёпотом сказал Пётр. – Из нашей учебки на Сольтане. Я его узнал, хотя фамилии не помню. То ли Халли, то ли Ханни. Но что он делает на нашем корабле?

– Хороший вопрос. Анвар. Кто этот сержант рядом с тобой?

– Он из местной рейнджерской службы. Они прибыли к нам от имени правительства Одды. Сам президент планеты сейчас разговаривает с капитаном Клином. Вы скоро прилетите?

– Понятно. Скоро. Отбой.

Грег обменялся с Петром недоумёнными взглядами и соединился со вторым бортом.

– Серж, ничего не понимаю. В рубке стоит Сидас – такое впечатление, что сожрал полкило седативного. А рядом с ним какой-то сержант. Пётр уверяет, что видел его в учебке на Сольтане, а Сидас утверждает, что этот тип из местной рейнджерской службы.

– Даже если и так, то почему посторонний находится в рубке, когда ни Клина, ни Крэйга там нет?

– Не знаю. Предлагаю вернуться и выяснить.

На веснушчатом лице Ван-Вейса отразилось отчётливое сомнение.

– Жора будет орать, что зря топливо потратили. Давай уж закончим.

– Нет. Я думаю, нужно вернуться и выяснить ситуацию. Всё-таки мы на чужой планете. К тому же, топливо, кроме как на полёты вокруг "Меченосца" нам и тратить некуда. Возвращаемся.

Оба штурмовика прекратили неспешный облёт территории и полетели к кораблю. К этому моменту тел, лежащих в беспамятстве около входа в звездолёт, уже не было – Конкрайт предусмотрительно распорядился затащить всех внутрь после того, как узнал, что на вылете находятся не просто два разведывательных флаера, а штурмовики, способные превратить в огненный ад всё вокруг "Меченосца", а, заодно, повредить и сам корабль. Конкрайт, как никто другой, знал с каким трудом достаётся вооружение, а потому желал завладеть не только отличным звездолётом, но и маневренной авиацией планетарного масштаба – и то, и другое при любом другом раскладе взять было просто неоткуда.

Когда на горизонте появился борт номер один, мать туэлли выпустила из своих объятий капитана Клина. Конкрайт, не дожидаясь его рапорта о готовности служить верно и вечно, спросил:

– Сколько человек сейчас в полёте на флаерах?

Капитан Клин на несколько секунд застыл, словно что-то вспоминая.

– Два экипажа по два человека, господин.

– Сделай так, чтобы они сели и спокойно вышли из-за штурвалов.

– Кто они, господин?

– Те, кто улетели, кретин! Вызови их.

– Господин, в памяти больше нет образов.

– Ах да. Неважно. Не обращайся ни к кому конкретно. Прикажи, убеди… не знаю как, но ты должен сделать это. Чего стоишь? Бегом на выход!

Капитан Клин послушно убежал, а Конкрайт спросил у Сидаса:

– Твоё тело умело управлять орудиями этого корабля?

– Да, господин, хотя и не в совершенстве, – ответил Анвар после небольшой задержки.

– Беги к центральному орудийному пульту. Если флаеры попробуют улететь – собьёшь их.

– Слушаюсь, господин.

Анвар Сидас убежал, как и капитан Клин несколькими секундами ранее. Конкрайт повернулся к матери туэлли и почтительно произнёс:

– Мать, прошу подождать с преобразованием – сейчас понадобятся твои силы.

Ухо постороннего не смогло бы разобрать её ответ, но туэлли всё услышал и понял.

– Но, мать, сейчас не нужна вся твоя сила. Это всего лишь флаеры-штурмовики, там четыре человека. Однако у машин хорошая огневая мощность, нам пригодятся такие.

Выслушав ответ, Конкрайт снова почтительно согнулся практически пополам.

– Мать, я выполню любое твоё повеление. Один штурмовик, да будет так. Второй мы уничтожим.

Он посторонился, и мать туэлли плавно потекла по направлению к выходу. Конкрайт жестом поманил бывшего сержанта третьей роты.

– Найди центральный орудийный пульт и передай начальному Сидасу, чтобы он уничтожил вторую машину сразу же после того, как первая сядет. Мать не накопила сил на второй удар. Хотя про мать ему ничего не говори – не его ума дело. Выполняй!

Сержант умчался исполнять повеление господина, а сам Конкрайт подошёл к обзорному экрану, чтобы отсюда понаблюдать за прибытием первого флаера – присутствовать лично он желанием не горел. Вдруг кто-нибудь из чужих солдат окажется невосприимчивым к подавляющему излучению матери. С самой матерью туэлли ничего не случится, если в неё немного постреляют – она и не такое способна выдержать, а вот если Конкрайт получит в грудь пулю – это будет для него конец. Он и без того много рисковал, входя в контакт с двумя военными кораблями. От мыслей о собственном героизме президента отвлекло прибытие первого флаера.

Грег сделал круг, облетев "Меченосец" на расстоянии около трёхсот метров. Пётр смотрел то на обзорный экран, то пялился через прозрачный колпак кабины на корабль, но ничего подозрительного не замечал.

– Вроде всё в порядке, – сообщил он Грегу. – Вижу Клина – он стоит на трапе. Около чужого флаера никого – похоже, местное начальство внутри корабля.

Борт номер два находился ещё на расстоянии нескольких километров от "Меченосца", Ван-Вейс вызвал Грега.

– Алё, первый борт, срочно делаем канал, как понял?

– Понял, создаю, – отозвался Пётр и нажал кнопку создания шифрованного канала. Спустя несколько секунд оба флаера могли общаться, не опасаясь, что их кто-либо подслушает.

– Грег, – обратился Ван-Вейс к Шумскому, сосредоточенно управлявшему флаером, – подожди, не садись.

– Это почему? – удивился Грег, однако, добавляя высоты. Флаер чуть заметно вздёрнул нос и начал подниматься.

– Не пойму. Приехали чужаки, а Клин их почему-то оставил и стоит снаружи. Раньше я такого за ним не замечал. Кроме того, на "Меченосце" генераторы работают в боевом режиме. А двигатели-то выключены.

Грег моментально понял, о чём говорит Серж: генераторы, дающие энергию для лазерных орудий, на момент вылета флаеров "спали". Если их запустили в боевой режим, значит, корабельные орудия готовы стрелять. Вопрос: куда? И почему?

– Серж, ты откуда это узнал? Я про генераторы?

– У меня есть свои способы добычи информации, – усмехнулся Ван-Вейс и потряс личным коммуникатором. – Мониторинг корабельного мозга иной раз даёт неоспоримые преимущества.

– А управлять им можешь?

– Фантастики насмотрелся, да? Чтобы с помощью коммуникатора управлять боевым звездолётом? Грег, я был о тебе лучшего мнения.

– Я о тебе тоже, – усмехнулся Грег и кивнул Петру на изображение Ван-Вейса: – Вот, Петь, что значит преувеличенное…

Договорить Грег не успел – по другому каналу послышался голос капитана Клина:

– Борт первый, почему кружите? Включите автопилот и немедленно приземляйтесь.

Грег бросил на Петра недоумевающий взгляд, пожал плечами, включил автопилот и дал команду к посадке.

– Похоже, шеф считает: мы в полёте изрядно хлебнули и боится, что не сможем сесть, – усмехнулся Зорин.

– Или почему-то считает, что мы опозоримся перед гостями, – добавил Грег.

– Н-да, – послышался голос Ван-Вейса, – и такой перестраховки раньше я за ним не замечал. Интересно, нам тоже придётся садиться на автопилоте? Что-то Жора на наш флаер внимания не обращает.

– Ну, и радуйся – он на нас поорёт, а на вас его уже не хватит.

– Твою мать, что это за дрэк? – в этот момент потрясённо прошептал Коваль, одной рукой схватив Ван-Вейса за плечо, а другой указывая на второй монитор. Там капитан Клин отошёл в сторону на несколько шагов, освободив проход, и на трапе появилось какое-то тёмное аморфное существо.

– Если это местное начальство, то я – берберийский ящер. Эй, парни, вы чего?

Ван-Вейс увидел на экране, как Шумский резко дёрнул головой, словно получил прямой в челюсть, глаза его закатились, и Грег безвольной куклой откинулся на спинку пилотского кресла. Серж перевёл взгляд на Зорина – тот, закрыв глаза, уронил голову набок.

– Крис, что это с ними? – спросил он у Коваля, хотя и не надеялся получить вразумительный ответ. – Грег, Пётр, что с вами?!! Эй, обормоты, очнитесь! Хватит притворяться – посмеялись, и будет.

На отчаянные вопли Ван-Вейса никто не ответил – экипаж борта номер один по-прежнему изображал из себя бессознательных кукол. Сам же флаер плавно садился по сужающемуся кругу на поляну около "Меченосца".

– Серж, ты погляди на Клина. Стоит, как будто ничего не случилось.

Ван-Вейс перевёл взгляд с бесчувственных друзей на капитана – тот кланялся тёмной бесформенной субстанции, затем взял коммуникатор.

– Второй, почему задерживаетесь? Прибавьте скорости и немедленно на посадку.

– Он на эту чёрную штуку внимания не обращает, – пробормотал Ван-Вейс, – Жора явно не в себе. Крис, разворачивайся!

– Ты что? Клин нам башку снесёт.

– Ему самому уже башку снесло, – с остервенением воскликнул Ван-Вейс. – Или его зомбировали, или он с ума сошёл. Поворачивай и улетаем. Над землёй.

– А как же парни?

– Твоё дело – лететь, как можно быстрее и ниже.

Не договорив, Серж принялся набирать на основном дисплее штурмовика команды. Он, как никто другой знал технические возможности этих машин, и одной из них было удалённое управление. Ван-Вейс издал радостный возглас, когда установил прямой контакт с компьютером борта номер один, отменил автопилот и дал команду на подъём. Флаер, уже зависший над точкой посадки, взмыл вертикально вверх, к вящему удивлению президента Конкрайта. Затем небольшая машина, пьяно покачиваясь из стороны в сторону, взяла курс на север и с полным ускорением умчалась прочь.

Конкрайт, до этого момента особо не волновавшийся, нахмурился. Вот сейчас засверкают вспышки, и оба штурмовика исчезнут в облаках огня. Жаль, конечно, таких отличных машин его посредникам так и не удалось купить – слишком заметными и современными они были. Для корабельных орудий дистанция в несколько километров даже гипотетически не могла стать препятствием, а потому промахнуться наводящему было решительно невозможно. Однако выстрелов не последовало: ни лазерных, ни ракетных. Оба штурмовика безнаказанно удирали от корабля: один быстро и по прямой, другой медленнее и при этом вихляя.

– Почему отпустили? – в ярости заорал Конкрайт, забыв о приличиях. – Где этот недоделанный начальный? Ты, иди, найди идиота и веди его ко мне, сюда в рубку. Быстро!

Сержант, получивший приказ, умчался искать начального Сидаса, ответственного за уничтожение летающих целей. Пока его искали, президент попытался самостоятельно сжечь флаеры, но разобраться в мешанине символов и команд оказалось для него невозможно. Когда сержант привёл Сидаса, Конкрайт, приняв приличествующий господину вид, холодно осведомился:

– Начальный, почему ты не выполнил мой приказ?

– Господин, условия для выполнения не наступили. Вы приказали сбить второй штурмовик, как только первый сядет на землю. Первый штурмовик на землю не опустился, условие не было выполнено, – тусклым тоном отрапортовал Сидас.

Конкрайт хотел было уничтожить начального, но вовремя одумался. Разве бьют нож за то, что он не смог порезать камень? К тому же, виноват не нож, а тот, кто пытался резать. Другими словами, он, Конкрайт. Нужно было чётче формулировать приказ – ведь он знал об ограниченности начальных. Знал о том, что они выполняют то, что им велят и не делают ничего сверх. И лишь на следующих уровнях развития туэлли начинает приобретать свободу воли, если его не переведут в манкурты.

Он встряхнулся, словно сбрасывая с себя ненужные размышления.

– Немедленно позвать сюда начального Клина.

Две минуты спустя перед президентом навытяжку стоял капитан Клин.

– Посмотри и доложи мне, где сейчас находятся два скрывшихся флаера.

Капитан принялся набирать команды, на обзорном экране появились две точки.

– Господин, они находятся от "Меченосца" на расстоянии тридцати трёх километров и продолжают удаляться со скоростью пятьсот девяносто километров в час в северном направлении.

– Ты их можешь сбить? Что для этого нужно?

– С поверхности планеты от корабля до объектов уже нет прямой видимости из-за складок местности. Нужно либо взлетать, либо использовать ракетные комплексы. Но оборудование штурмовиков легко нейтрализует подобную атаку. Взлёт "Меченосца" и последующий за этим обстрел может быть расценен блок-эскадрой, как акт насилия. Неизвестно, какими будут их действия.

– На север, говоришь? – лицо президента Конкрайта разгладилось. – И как далеко они могут улететь?

– Топлива во флаерах осталось минут на сорок полёта. При набранной ими форсированной скорости они сожгут остатки за двадцать три минуты, – Клин, считывая данные с экрана, сам походил на компьютерного бота. – Таким образом, оба флаера окажутся от корабля на расстоянии двухсот тридцати километров плюс минус несколько километров, когда у них закончится топливо.

Конкрайт что-то подсчитал в уме и улыбнулся.

– Вот и прекрасно, что мы не уничтожили флаеры. Их просто подберут наши отряды, которые как раз находятся от нас к северу.

Одда. Лин Джонс. Эдди Кисс.

Джонс и Кисс так и не узнали, сумел ли кто-нибудь ещё кроме них разорвать гипнотические объятия неизвестной тёмной бесформенной штуки. Потому что по пути к новой стоянке "Доблести Бора" они наткнулись на фермерское хозяйство. Когда непролазные заросли вдруг резко безо всякого перехода превратились во вполне культурные поля с ровными рядами невысоких растений, Кисс, шедший первым, замер. Лин осторожно отодвинул в сторону ветку, мешающую обзору, и тоже осмотрел поле, дальняя граница которого терялась в лёгкой дымке где-то впереди.

– Я так понимаю, что мы стоим на пороге величайшего открытия – человеческой жизни, – хмыкнул Лин. – Вопрос только: будет ли рада вышеозначенная жизнь нашему появлению?

– Я вообще сомневаюсь, что здесь есть кто-то живой, – Кисс сплюнул мучительно-густую слюну и отёр губы рукавом.

Лин с тревогой ждал, что сейчас на Кисса опять накатит, но сержант, похоже, держался. Хотя и выглядел откровенно плохо: запавшие глаза лихорадочно блестели, губы покрылись тонкой корочкой и потрескались. Грязь, мелкий мусор, прилипший к коже, измазанной липким растительным соком, и многодневная щетина не добавляли шарма сержанту. Впрочем, Лин и сам выглядел не лучше.

– Почему ты так думаешь?

– Посуди сам, – Кисс скривился, – мы находимся всего-то в паре десятков километров от места предполагаемых учений. Наверняка власти Одды заранее предупредили о местах посадки, значит, владельца этого хозяйства должны были эвакуировать на случай "если вдруг рядовой Ханьк дёрнет не тот рычаг", и дом фермера превратится в кратер.

Лин грустно усмехнулся – Ханьку, бывшему притчей во языцех у Кисса, как раз таки повезло: его вместе с Салазаром уложили в санчасть прямо перед вылетом роты.

– Значит, тем больше у нас оснований быстрее найти дом. Там наверняка есть какие-нибудь продукты.

– И выпивка! – в глазах Кисса отчётливо загорелись безумные огоньки, и он, забыв обо всём на свете, рванул прямиком в поле.

Лин, поругав себя за неосторожное высказывание, бросился догонять сержанта. По пути они вспугивали великое множество летающих ящериц, с клёкотом и скрежетом взлетавших с земли. При этом некоторые из летунов держали в цепких лапках выкопанные клубни.

– Кисс, стой! Да, стой же, кому говорят! – видя, что сержант не слышит его, Лин догнал его и толчком сбил на землю. – Тихо ты, впереди роботы.

Сержант подёргался немного, добавив ещё грязи на свою и без того измазанную форму, затем успокоился и посмотрел туда, куда ему показывал Джонс. Там медленно двигались три сельскохозяйственных робота, пропалывавшие грядки и одновременно отстреливавшие летающих ящериц.

– Надеюсь, пропалывают они лучше, чем стреляют, – прохрипел Кисс, – иначе на грядках вместо злаков будут расти одни сорняки.

Действительно, после выстрелов ящерки начинали нервно стрекотать и летать с ещё более головокружительной быстротой, но и только. Ни одна из летающих рептилий ни упала на землю, сражённая метким выстрелом робота.

– Да-а, им до "макросов" далеко, – усмехнулся Лин. – Думаешь, они не сообщат о нас в центр обработки?

– А даже если и сообщат? – резонно спросил Кисс. – Там наверняка никого нет.

На том и порешив, они поднялись и побежали вдоль аккуратных рядов растений. Конца грядок ещё не предвиделось, а Кисс начал понемногу "сдыхать" – сначала упала скорость его передвижения, затем он вовсе перешёл на шаг. Лин вздохнул, подумал, что вскоре придётся тащить сержанта на себе, но в этот момент вдалеке увидел светлый на фоне зелени дом, стоящий в стороне от длинного поля.

Несмотря на уверенность Кисса в отсутствии хозяев, Лин всё же решил подойти к дому скрытно, а потому они покинули поле и двинулись вдоль границы буйной растительности, некогда выжженной стерилизатором. Меры предосторожности оказались не напрасны – не успели Джонс и Кисс подойти к трёхметровому забору из сплошных пластиковых листов, как услышали сердитый окрик:

– Стоять, тупица! Я же сказал "проверить уровень семян", а не готовность робота сеять. Вот теперь собирай с земли разбросанные семена. О, нет. Стоять! Прекрати подбирать семена с земли.

Лин приник к дырке в пластиковом листе и увидел разгневанного фермера, ругавшегося на военного, стоящего спиной к Джонсу.

– Из всех тупых начальных мне достался самый тупой, – продолжал брюзжать фермер. При этих словах Кисс, приникший к соседней дырке, довольно громко всхрюкнул. – Зачем, спрашивается, мне такой помощник, если я сам должен делать всю работу? Уйди с глаз долой! Эй, куда? Стоять! Тьфу, баран! Возьми минитрактор и вычисти территорию вокруг дома. Собери плоды маренга, что насыпались вчера, и брось их в компостер.

Военный послушно отправился к крошечному трактору, стоящему под навесом, а хозяин фермы, что-то негромко ворча, скрылся в доме.

– Ничего не понимаю, – шёпотом поделился с Киссом Лин. – Почему военные на этой планете находятся в подчинении у гражданских?

– Спроси лучше, почему эти военные – сплошь из третьей роты с нашей базы, – сказал Кисс и скривился. – Джонс, ты знаешь, что-то на меня начинает накатывать. Адское желание съездить тебе в ухо.

– А-а, чёрт, как не вовремя. Давай сюда руки, живее!

Словно ведя внутреннюю борьбу с самим собой, Кисс вытянул вперёд руки, а Лин быстро связал их брючным ремнём, затем то же самое сделал и с ногами, применив на этот раз поясной ремень. Джонс оценил крепость пут, критически посмотрел на полуоткрытый рот Кисса и решил, что кляп сержанту вставлять не будет.

– Я ненадолго. Надеюсь, к тебе никакая зверюга не подберётся. Если что – кричи.

Несмотря на замеченные странности в общении между гражданским населением и пришлыми военными, надо было попробовать войти контакт с фермером, и Лин отправился искать вход. Идти пришлось довольно долго – видимо, размер усадьбы устанавливался хозяевами исходя только из ограничений собственной фантазии и объёма кошелька, а у данного фермера и с тем, и с другим, похоже, дело обстояло неплохо. Лин остановился перед закрытыми воротами и, глубоко вздохнув, словно ныряя в холодную воду, толкнул рукой огромную воротину.

Ничего не произошло. Лин подцепил пальцами край воротины и потянул на себя – результат тот же. Он огляделся – других вариантов попасть внутрь не было, разве что штурмовать трёхметровый забор.

– Эй! Хозяин! Отворяй ворота! – Лин забарабанил кулаками по жёсткому пластику.

– Чего надо? – наконец послышался надтреснутый голос.

– Ты что, хозяин, всегда гостей так радушно встречаешь? – прокричал Лин. – Хороши у вас на Одде нравы, нечего сказать.

– А я никого в гости не жду, – заявил фермер, однако, дал команду открытия ворот. – Чего надо?

– Вежливость из тебя так и прёт, – заметил Лин, входя на территорию усадьбы. Хозяин фермы откровенно враждебно смотрел на пришельца. – Нормальные люди сначала выпить-закусить предлагают, а потом уж делами интересуются.

Фермер холодно усмехнулся и посторонился:

– Ну, тогда проходи. Будь незваным гостем.

Лину не понравилось выражение злобной радости на лице фермера. Терять было нечего – он спросил "в лоб":

– Не хочу обременять тебя лишними заботами, но мне нужна водка. Или бренди. Или спирт. Что угодно, только покрепче.

Превратись Лин в Марику Вив – звезду эротического телестерео, даже в этом случае фермер удивился бы меньше. Не столько необычность просьбы, сколько её несвоевременность слегка выбила его из колеи.

– И много тебе нужно? – самообладание вернулось к фермеру, а вместе с ним и насмешливый тон. – Тонну-другую хватит? У меня как раз прошлогодний урожай винных ягод до кондиции дошёл.

– Нет, пол-литровой банки будет достаточно. Товарища в чувство нужно привести.

– Темнишь ты, парень, – неодобрительно покачал головой фермер. – Вы дезертиры?

Лин сначала опешил, а потом понял, что ничего другого местный житель и предположить не мог. Разумеется, дезертиры – самое логичное предположение

– А если и так, то что?

– Ничего, – пожал плечами фермер. – Можете пожить у меня, пока не решите, чем заниматься дальше. Будете помогать мне по хозяйству и в поле. Но, уж не обессудьте – за еду и крышу над головой. Зато, если ты или твой дружок в робототехнике соображаете – так я даже приплатить готов.

В мозгу Лина молнией сверкнула догадка: так вот кто этот молодой солдат. Он дезертировал и укрылся здесь. А фермеру прямая выгода прятать у себя беглеца – лишние рабочие руки никогда не помешают. Вроде бы всё логично, но интуиция подсказывала Лину, что не так всё просто.

– Я немного понимаю, – кивнул он. – Сколько заплатишь и как долго у тебя можно пожить?

– Сначала ты покажешь, как умеешь с железяками обращаться. А жить… да сколько угодно живи.

– Сначала мне нужно крепкое спиртное.

– Хорошо.

Фермер удалился в дом и спустя минуту вернулся обратно, держа в руках открытую банку "Настоящей рисовой". Лин взял банку, понюхал содержимое и сморщился: эта "настоящая" – гадость ещё та. Фермер пожал плечами.

– Крепче ничего нет.

– Спасибо. Я скоро приду.

Лин, выходя за ворота, быстро оглянулся. Хозяин фермы с непроницаемым выражением смотрел ему вслед, а молодой солдатик так и продолжал тупо рулить минитрактором. В обратный путь Лин бросился бегом, стараясь при этом не расплескать содержимое банки "рисовой".

Кисса он нашёл там же, где и оставил. Сержант отчаянно вращал глазами и что-то нечленораздельно рычал. Лин опустился около него, зажал голову Кисса меж своих колен и влил ему в рот порцию водки. Сержант проглотил "лекарство", но состояние его ничуть не улучшилось. И после второго вливания тоже. Только после четвёртой порции Кисс перестал безумно вращать глазами и затих.

– Ещё?

Сержант коротко мыкнул, что Лин счёл за одобрение, а потому ещё одна порция пахучего спиртного влилась в раскрытый рот Кисса. Несколько секунд спустя на физиономии сержанта заиграла лёгкая улыбка.

– У-у, пол-ик-чало, – икнул он.

Лин развязал Кисса и помог ему принять сидячее положение. Сержанта, даже сидя, мотало – ударная доза "лекарства" привела его в чувство, но явно нарушила координацию движений.

– Кисс, ты меня понимаешь? – получив в ответ продолжительный утвердительный кивок, Лин поморщился, но продолжил: – Сиди здесь и никуда не уходи. Фермер нас за дезертиров принял. Я попробую разузнать у него местные новости. Может, раздобуду еды и ещё выпивки. Или договорюсь, чтобы мы пожили здесь какое-то время. Вот, держи нож и жди меня.

Убедившись, что сержант его понял. Лин вновь побежал ко входу в усадьбу. Ворота были раскрыты, так что снова тарабанить Лину не пришлось. Фермер по-прежнему стоял в дверях дома, солдатика больше не было видно.

– Где твой товарищ-то? – издалека осведомился хозяин.

– Остался. Ему совсем плохо стало. Пусть ещё немного отдохнёт – боюсь, вырвет его по пути. А вот я бы от еды не отказался.

– Ладно, пусть отдыхает. Заходи.

Лин прошёл внутрь дома, оценивая окружающую обстановку. Из длинного коридора ведут три двери и большая арка – переход в гостиную. Гостиная огромная и какая-то запущенная. Возможно, такое впечатление складывалось из-за штор, плотно закрывших окна, а может, из-за полуразобранного робота-уборщика, застывшего в углу.

– Консервы возьмёшь в холодильном шкафу, – между тем сказал фермер. – Вино в подвале, в бочке. Бери кувшин, пойдём, покажу, потом сам будешь ходить.

Фермер подошёл к лестнице, ведущей вниз, включил свет и затопал по ступенькам к двери. Со скрипом отворив дверь, он указал на одну из огромных деревянных бочек, стоящих в глубине подвального помещения.

– Наливай из правой, в ней урожай позапрошлого года.

Лину, по большому счёту, никакой разницы не было, пить прошлогоднее или позапрошлогоднее вино, но он послушно направился к правой бочке. И только когда за спиной раздался скрежет закрываемой двери и щелчки замка, он понял, что его провели, как последнего дошколёнка. Джонс обернулся – так и есть, дверь заперта. И ещё, ко всему прочему, хозяин выключил освещение.

– Эй, перестань! Что за шутки? Хозяин, выпусти меня!

Из-за двери донёсся глухой голос фермера:

– Посиди тут, человече, скоро за тобой приедут.

От злости на собственную доверчивость, Лин грохнул кувшином об пол, расплющив ни в чём не повинную металлическую посудину. Какой же он идиот! Ведь физиономия хозяина ему сразу не понравилась. Наверняка тот вызвал подмогу ещё в тот момент, когда Лин бегал с водкой к Киссу. Можно же было сначала немного подумать, а потом уже соваться сюда. Ведь ясно же, что здесь что-то нечисто.

Лин принялся на ощупь обследовать окружающую обстановку, но особо в этом не преуспел. Он нашёл пресловутые бочки с вином и из принципа открыл на них краники – хоть как-то отплатить фермеру за гостеприимство. Дальнейшее обследование подвальной территории показало, что здесь имеется что-то сухое и хрустящее, вроде веников. На полке Лин нащупал несколько ёмкостей, но открывать не рискнул – кто знает, вдруг там не безобидные соленья и варенья, а концентрированный яд для протравливания?

Лин нащупал металлический прут сантиметров шестидесяти длиной и с удовольствием взмахнул им несколько раз.

– Погоди, дружище, отведаешь ты у меня железных розог, – пригрозил он фермеру.

Угроза, конечно, была пустым звуком, нужным лишь для поддержания бодрости духа заключённого. Лин, судя по всему, торчал в подвале уже не менее получаса, когда услышал шум винтов приземляющегося вертолёта. Наверняка это прибыли те, кого вызвал фермер. Скорее всего, военная полиция, если она, конечно, есть в этой дыре. А, может, прилетели ещё какие представители властей, к примеру, рейнджеры. От них вообще добра ждать не приходится: лесовики – люди суровые и дезертиров не жалуют. А фермер Лина в дезертиры сходу определил.

Заскрипела тяжёлая дверь, и Лин разглядел очертания двух фигур. Одна из них была хозяином фермы, держащим в руках немаленькое ружьё, а вот вторая… Лин решил, что это у него от яркого встречного света в глазах помутилось, потому что силуэт второй фигуры выглядел неодетым.

– Эй, выходи! – в подвале заработало освещение, и Лин зажмурился. – Брось железяку и иди на выход.

Лин открыл глаза, постепенно привыкавшие к свету, и убедился, что вторая фигура, в самом деле, неодета. В традиционном смысле этого слова. Потому что с ног до головы была покрыта блестящей чешуёй. Даже лицо. А вместо глаз – матово-зелёные кругляши. Короче говоря, змея в виде человека.

– Давай живее, – фермер махнул стволом ружья. – И не вздумай дёргаться – мой брат живо тебе мозги вышибет.

Лин бросил металлический прут на пол и направился к выходу. Фермер отошёл на несколько шагов, а получеловек-полузмея остался на месте, глядя своими мутно-зелёными плошками на Джонса. Уже подойдя ближе, Лин заметил, что выглядит "змей" далеко не идеально: кое-где чешуя у него была встопорщена, а местами и вовсе отсутствовала. Когда Лин поравнялся со странным существом, оно шумно принюхалось и удовлетворённо сказало:

– Да, это один из сбежавших с нового корабля. Говоришь, второй где-то рядом?

– Да. Этот ему водку зачем-то таскал.

– Найдём. А ты шагай вперёд.

От сильного толчка Лин буквально полетел вверх по лестнице, споткнулся и рухнул к ногам фермера, наставившего на него настоящую пушку – автоматический карабин совершенно безумного калибра. Тут же сильный рывок поднял Джонса на ноги – оказалось, это чешуйчатое создание держало Лина за шиворот. Легко, как котёнка. С силой, которую трудно заподозрить в таком худом теле.

Последовал новый рывок, и Лин, описав длинную дугу, приземлился на другом конце комнаты. Чешуйчатое существо невозмутимо прошло мимо лежащего на полу человека и удалилось на улицу. Фермер молча ткнул стволом в сторону выхода.

Спустившись с крыльца, Лин увидел стоящий на открытой площадке вертолёт, за штурвалом которого сидел вполне обычный человек. Чешуйчатый немного дёргающейся походкой направился к воротам. Получив очередной тычок в спину, Лин еле сдержался, чтобы не развернуться и не отобрать карабин у неопытного конвоира – думающий охранник не подставляет ствол оружия пленнику, чтобы тому за него удобнее было хвататься. Но не боязнь получить пулю останавливала Джонса, а неведомые возможности странного чешуйчатого человека. Очень сильный и очень быстрый – вот два качества "змея", которые Лин не просто заметил, но и оценил на себе. Джонс прекрасно понимал, что в схватке один на один он неминуемо проиграет, даже несмотря на то, что чешуйчатый явно не в форме.

– Охранять! – рявкнул фермер.

Лин удивлённо оглянулся – оказывается, команда предназначалась тому самому солдату, что недавно убирал грязь во дворе на минитракторе. Он сделал два шага вперёд и оказался около Джонса, уставившись на пленника немигающим взглядом. "Как собаке команду дал", – подумал Лин, не отводя взгляда от длинного и широкого ножа, который солдат держал в руках.

В этот момент произошло то, чего никто, даже Лин, не ожидал. В воротах появился сержант Кисс собственной персоной: сердитый, собранный, сосредоточенный и немного пошатывающийся. То есть, Кисс в своём обычном состоянии. Сержант, увидев в десятке шагов перед собой змееподобного человека, громко и удивлённо выругался. А затем выругался матно и злобно, когда увидел Джонса, которого конвоировали фермер и солдат с тесаком.

– Брат, это второй, – фермер шагнул вперёд, указывая чешуйчатому стволом карабина на Кисса.

Лин понял, что другого такого удобного момента ему не предоставят. Он сделал шаг в сторону, схватился за ствол оружия и потянул его вперёд и вниз. Фермер охнул и попытался удержать карабин в руках. Лин толкнул карабин обратно фермеру, а затем снова дёрнул вперёд – палец человека попал на спусковой крючок, и рявкнул выстрел.

После этого одновременно произошло сразу несколько событий. От мощной отдачи ствол карабина вырвался из пальцев Джонса, но и фермер не удержал оружия. Шестигранная пуля безумного калибра попала чешуйчатому, стоявшему в пяти шагах от места схватки, точно в поясницу, отчего человека-змею швырнуло вперёд. Молодой солдат, которому фермер приказал "охранять", замахнулся на Джонса тесаком. Пилот вертолёта, глядя на схватившихся, потянулся к кобуре, а сержант Кисс бросился к вертолёту.

Лин, уходя от удара тесака, перекатился по песку и, поднимаясь на ноги, изо всех сил въехал локтём в челюсть фермера. Несмотря на невпечатляющую внешность, фермер оказался достаточно проворным, чтобы суметь избежать ужасного по силе удара – локоть Джонса всего лишь просвистел у его носа. Но тем самым Лин оттеснил противника в сторону и бросился бежать к раскрытым воротам не то сарая, не то гаража. Прогремел выстрел, и Кисс с ругательствами отпрянул от вертолёта – пилот, как выяснилось, тоже не зевал и чуть не продырявил сержанту лоб.

Солдат с тесаком побежал за Лином, фермер наклонился за карабином, пилот открывал дверцу вертолёта, чтобы удобнее было прикончить увёртливого сержанта – казалось, ещё несколько секунд, и наступит развязка. Но Джонс сумел скрыться в полутьме огромного сарая, по пути изловчившись притормозить и "приласкать" настырного парня с тесаком встречным ногой в челюсть. Кисс адской юлой вертелся средь декоративных кустарников, мёртвых статуй сельхозроботов и крупных узлов каких-то механизмов, а пилот вертолёта упражнялся в стрельбе по быстро движущейся мишени. К тявканью пистолета присоединился рёв фермерской "пушки", и в деревянной стене сарая появилась здоровенная дыра.

Лин оббежал стоящий в сарае вездеход и упёрся в стену. Второго выхода отсюда не было. Он оглянулся в поисках чего угодно, что могло сойти за оружие. Несколько специализированных манипуляторов от роботов, уже покрытых слоем пыли, мешки, наполненные не то семенами, не то песком и шесть бочек с топливом – вот и вся небогатая обстановка. Очередной выстрел буквально взорвал один из мешков, и из него веером разлетелись треугольные семена.

В сарай влетел Кисс и тут же оказался рядом с Джонсом.

– Хорошо ты налаживаешь контакты, – задыхаясь, проговорил он. – Куда теперь?

– Никуда. Разве что…

Лин открыл заднюю дверь вездехода. От трака гусеницы с визгом отлетела пистолетная пуля. Карабин выплюнул ещё один заряд, насквозь пробив не только стену сарая, но и кунг вездехода – Лин даже пригнулся, когда во все стороны полетели осколки разбитой пластмассы. Кисс закрыл заднюю дверь машины и принялся лихорадочно шарить в каких-то ящиках. Лин, тем временем, пробрался в кабину, прикидывая шансы на выживание.

Машина, хотя и не военная, но достаточно укреплённая – такой даже камнепад не страшен. Толстые лобовые стёкла наверняка не выдержат пулевого попадания – особенно из этого карабина, но можно пригнуться. Если он сумеет в таком положении управлять машиной, то шанс сбежать от стрелков есть. Правда, на вертолёте их быстро догонят, но не сдаваться же без боя.

В тонких стенах сарая одна за другой появлялись новые дыры от пуль – похоже, местные решили не церемониться, хотя внутрь пока заходить не рисковали.

– Надо уезжать! – прокричал Кисс.

– Как? Без карточки эта рухлядь не заводится, – крикнул в ответ Лин, яростно пытаясь найти в кабине стартовую карточку.

Они обменялись взглядами – стоит высунуться из вездехода, и сразу же получишь пулю. В этот момент стрельба стихла – то ли стрелки перезаряжали оружие, то ли решили проверить, остался ли кто жив в сарае, превратившемся в дуршлаг. Лин обнаружил пресловутую карточку за солнцеотражающим щитком, вставил её в картоприёмник и с замиранием сердца нажал кнопку запуска двигателя.

Рёв движка перекрыл вопли "Стреляйте!" и беспорядочные выстрелы; несколько пуль попали в корпус вездехода. Лин перевёл рукоять движения в положение "макс", вездеход выбросил облако смрадного дыма от сгоревшего низкокачественного топлива, лязгнул гусеницами и рванул прочь из сарая. По пути тяжёлая машина задела стену и, даже не заметив этого препятствия, выкатилась во двор, неся на себе изрядную часть неказистого сооружения.

Лин, скорчившийся в три погибели, управлял машиной из-под штурвала. Это было ужасно неудобно, но в таком положении он хотя бы не получит пулю через стекло. Джонсу предстояло вслепую совершить довольно сложный маневр: наехать на стоящий во дворе вертолёт, после чего попасть в раскрытые ворота. Лин мгновенно воспроизвёл в уме расположение всех участников будущего транспортного происшествия и повернул штурвал влево.

Вездеход, ревя двигателем, послушно свернул и спустя несколько секунд послышался удар и громкий скрежет. Лин рискнул выглянуть и увидел, как смятый вертолёт заваливается на бок. Наслаждаться этой картиной было некогда – вездеход на полной скорости нёсся прямиком на высокий забор, а точнее, на солидный столб. В последний момент Лин успел вывернуть, вездеход снёс одну пластиковую плиту и устремился прочь. Вслед ему раздавались выстрелы и ругательства фермера.

Кисс лежал на полу грузового отсека, пытаясь защититься от подскакивающих на каждой неровности ящиков. Когда в очередной раз угол ящика больно двинул его в бок, он не выдержал и крикнул:

– Джонс, притормози, иначе я в паштет превращусь.

Лин снизил скорость, выбрался из-под штурвала и уселся в водительское кресло. В соседнее плюхнулся Кисс.

– Куда едем?

– Понятия не имею. Подальше от гостеприимных хозяев фермы.

– А тот, змееподобный, тоже там жил? Впервые таких вижу, – удивился Кисс.

– Нет, он прилетел на вертолёте. Его фермер вызвал. Судя по всему именно тогда, когда я к тебе уходил. Значит…

– Значит, змей находился где-то неподалёку, если сумел так быстро прилететь, – закончил за него Кисс. – Интересно, какой он расы? Я таких не припомню. по виду похож на адеррийского ящера, но не он, конечно.

– Не знаю, кто это, – буркнул Джонс, машинально потирая спину, куда его приложил чешуйчатый. – Но силища у него ого-го. И быстрый – глаз следить не успевает. Хотя он выглядел каким-то потрёпанным. Страшно подумать, что он собой представляет, когда полностью в боевой форме.

– Хорошо, что ты умудрился направить выстрел в него – одной заботой меньше.

– Умудрился! – оскорбился Джонс. – Я, между прочим, так и задумывал. И ты можешь не волноваться – если уж я что-то решил…

– Ты лучше волнуйся по поводу вот этого, – сержант ткнул пальцем в индикатор топлива. – Может, мне кажется, но уровень уменьшается прямо на глазах.

Лин посмотрел на указатель – топлива в одном баке оставалось меньше пятой части. Второй – пуст. Он выругался, остановил машину и вылез из кабины. С другой стороны хлопнула дверь – это Кисс тоже вышел на ревизию. Беглый осмотр левого борта показал, что о топливе можно не беспокоиться – его попросту не было. Жалкие остатки вытекали из пробитого в нескольких местах бака, оставляя жирный след на примятой траве.

– У меня бак пуст. А у тебя что? – крикнул он.

– Иди сюда, сам взгляни, – голос у Кисса был какой-то удивлённый.

Лин обошёл вездеход и поражённо замер – за лесенку, ведущую на крышу, уцепился тот самый чешуйчатый, которого он убил из карабина фермера. Змеечеловек висел, мёртвой хваткой вцепившись в металлические ступени, ступни его ног, превратившиеся в окровавленные культи, болтались на земле. На спине, куда попала пуля, чешуя была разбита и в ране виднелись розоватые мышцы, покрытые какой-то слизью. Судя по всему, удар пули парализовал нижнюю часть тела.

– Он в сознании?

– Не знаю, – пожал плечами сержант. – По его морде ничего не понять. Когда я его обнаружил, он висел точно так же.

– Живучий, однако. Получил снаряд в спину, и после этого ещё умудрился уцепиться за вездеход. Предлагаю снять его и допросить.

– Если он жив, – хмыкнул Кисс и протянул руку, намереваясь разжать пальца чешуйчатого.

– Осторожнее.

Рука змеечеловека с молниеносной быстротой рванулась к сержанту и не достала до шеи каких-нибудь пару сантиметров. Кисс отпрянул, но в его запястье стальной хваткой вцепились пальцы чешуйчатого. Сержант попытался провести болевой приём, но с таким же успехом он мог бы выкручивать бетонную балку. Мало того, чешуйчатый отпустил лестницу и попытался вцепиться в сержанта второй рукой. Кисс прекратил испытывать на прочность кости врага и отступил на два шага, волоча его за собой.

Ноги змеечеловека не слушались хозяина, и только благодаря этому Кисс всё ещё оставался жив – чешуйчатый волочился за ним, держась одной рукой, а второй непрерывно пытаясь ухватиться за сержанта. Кисс понимал, что если он позволит сделать это, то конец ему придёт очень быстро – хватка у змеечеловека мёртвая. Поэтому сержант непрерывно отступал, пятясь и таща за собой противника.

Лин в отчаянии огляделся – на глаза не попалось ничего тяжёлого, чем можно было бы оглушить врага. Да и можно ли его оглушить, если даже чудовищный карабин фермера его не прикончил? И тут Лин заметил, как змеечеловек судорожно дёрнулся, попав раной на спине на кочку. Вот оно.

– Держись, Кисс!

Лин метнулся к ближайшему дереву, подобрал с земли полуметровую сухую ветку и, на бегу обламывая сучки, бросился на помощь товарищу. Улучив момент, когда враг перевернулся на живот, Лин изо всех сил вонзил ветку в то место, где виднелась рана на спине. Деревяшка глубоко вошла в тело змеечеловека и, сухо треснув, обломилась. Чешуйчатый не издал ни звука, но мёртвая хватка его пальцев разжалась, и сержант оказался на свободе.

– У-у, нежить! – выругался Кисс, растирая запястье, где уже начинали синеть отпечатки.

– И как мы будем его допрашивать? Он ведь снова вцепится.

Единственным безопасным способом оказался вариант, предложенный Киссом: наехать гусеницей вездехода на ноги змеечеловека, после чего начинать допрос. Лина, честно говоря, замутило от подобной жестокости, но он понимал, что чешуйчатый убьёт его, если дотянется, а потому только и сказал:

– Как бы он от болевого шока не умер раньше времени.

– Не думаю. Это существо выносливее всех, с кем мне приходилось встречаться. Раненый, полупарализованный, дерётся, как чёрт, а не издал ни звука. Может, он вообще не умеет разговаривать?

– Умеет. Не хуже нас с тобой. Ну, давай приступим.

– Вы будете с нами или умрёте, – неожиданно сказал чешуйчатый.

– С кем это "с вами"? – немедленно спросил Лин.

– С туэлли. Вы тоже станете туэлли.

– Говори толком, что это такое! – рассердился Лин.

– Туэлли – существа иной расы. И независимо от тела, в котором мы находимся, мы едины перед Матерью.

– Что за мать?

– Присоединяйтесь. Больше я вам ничего не скажу.

– Тогда, извини, придётся пустить в ход тяжёлые вещи.

Лин залез в кабину вездехода и завёл двигатель, попутно отметив, что уровень топлива снова снизился. Вторая дверь открылась и Кисс сказал:

– Погоди, по-моему он того… помер.

Лин вылез и убедился, что сержант прав: изо рта змеечеловека вытекала струйка крови, а каждая чешуина на его теле встопорщилась.

– Жаль, ничего толком не узнали. Ладно, давай проверим пробоины во втором баке – уровень топлива снова упал.

Они заткнули две пробоины, из которых лилось вонючее, жирное топливо, сели в машину и уехали. На пригорке, изуродованном металлическими гусеницами, осталось лежать тело мёртвого змеечеловека. Когда вдали затих рокот двигателя вездехода, чешуйки, только что топорщившиеся в разные стороны, вдруг опустились. Воин-туэлли поднял голову и, усмехнувшись, прошептал:

– Глупцы, меня не так-то просто убить.

Воин оценил внутренние повреждения – полноценно передвигаться он сможет только через несколько суток. Тут воин вздрогнул – глаза его, скрытые плотными линзами, уловили, как в соседних кустах промелькнуло что-то желто-бурое. И ещё одно… и ещё. Память прежнего владельца тела подсказала воину, что это степные волки. Клыки у них острые, а нрав кровожадный. Эти хищники всегда охотились стаями особей по двадцать.

Полчаса спустя стая степных волков, сократившаяся в численности наполовину, рвала на части то, что ещё недавно было венцом творения матери туэлли – неуязвимым воином, закованным в чешуйчатую броню.

Одда. Грег Шумский. Петр Зорин. Серж Ван-Вейс.

Грег открыл глаза – всё вокруг кружилось и плыло. Он никак не мог сфокусировать взгляд и задержать его ни на одном предмете. Только бесформенные светлые и тёмные пятна. Он закрыл глаза и обратился к другим органам чувств. Слух не подсказал решительно ничего. Громкий шорох и скрежет. Такое впечатление, что он находится в полосе прибоя среди шуршащей гальки. Тактильные ощущения тоже не внесли ясности в обстановку – потому что Грег никак не мог понять, где его руки и как надо шевелить пальцами.

Единственное, что не отказало – это память. И память услужливо подсказала, что некогда он уже испытывал похожие ощущения, только во много раз слабее. Это было тогда, когда Комадо-сэнсэй впервые ввёл его в транс. Грег тогда точно так же не мог прийти в себя: беспомощно барахтался на камнях, подобно перевёрнутому жуку, путал звуки, зрение не работало. Значит…

Значит, он снова попал под влияние гипновнушения Комадо-сэнсэя. Это успокоило его – старик, хотя и был изрядно язвительным, никогда не покушался на целостность "Я" учеников. И тут Грег вспомнил, что Комадо-сэнсэй никак не может быть на Одде. То есть, гипновнушение не его мозга дело.

Эта мысль подхлестнула какие-то скрытые резервы организма, и Грег заорал "Помогите".

– Мне показалось, Шумский что-то просипел, – сказал чей-то знакомый голос.

– Может, он просто воздух испортил? – послышался другой голос, не менее знакомый.

То, что Грег распознал слова и даже почти узнал голоса, послужило точкой опоры, от которой он начал строить свою личность. Он по крупицам принялся вспоминать различные мелочи и складывать их вокруг себя, выстраивая логичную и завершённую композицию. Одним из важных штрихов стали слова "испортил воздух" – они задели какие-то струны в душе Грега, и он, даже не успев осознать их смысла, сказал:

– Сам ты вонючка, Серж.

И открыл глаза. Зрение, наконец, вернулось к нему. Грег, судя по всему, лежал, а над ним стояли Коваль и Ван-Вейс.

– О, он в сознании. Ты как себя чувствуешь?

– Настолько хреново, насколько это возможно, – Грег попытался принять сидячее положение, но это ему не удалось сделать без поддержки друзей. – Где мы?

Над головой у него нависло что-то нагло-оранжевое, сбоку темнел неровный треугольник.

– В аварийной палатке, где же ещё, – ответил Коваль.

Только теперь Грег осознал, что окружающее его оранжевое "нечто" было аварийной палаткой. А тёмный треугольник – это выход.

– Ночь? – получив положительный ответ, Грег долго пытался посчитать, сколько времени он провалялся без сознания с того момента, когда их с Петром флаер накрыло гипноволной. И всполошился: – Где Зорин?

– Да, успокойся ты. Вот он, рядом с тобой лежит.

Пётр напоминал собой гору – такой же огромный и неподвижный. Ван-Вейс, согнувшийся в три погибели у выхода из палатки, попятился и приглашающе помахал рукой.

– Вылезай на свет божий. То есть, на божью тьму.

Грег, всё ещё заторможенный, медленно выбрался вслед за Сержем. Над головой ослепительно сверкали звёзды чужого неба, ветер доносил крики ночных обитателей Одды. Воздух был напитан смесью чего-то слащавого и гнилостного, и это сочетание вызывало не очень приятные ассоциации. И только сейчас Грег понял, что скафандра на нём нет. Как, впрочем, и на товарищах.

– Вы с ума сошли? Это же заражённая планета.

– Ты предпочитаешь задохнуться, когда система регенерации откажет? – хладнокровно возразил Ван-Вейс. – Нам тут придётся торчать долго. К тому же, пока никаких симптомов заболевания не наблюдается.

– Будто тебе известны симптомы всех заболеваний, – не преминул заметить Грег и поморщился. – Воняет какой-то тухлятиной. Ты не мог выбрать другого места для стоянки?

– Вот же критикан. Мог. Но здесь оказалось самое ровное место. Я вас еле-еле посадил.

Ван-Вейс рассказал, как сумел установить контакт с их флаером и увести машину прямо из-под носа захватчиков. И как два штурмовика чуть не разбились, потому что на них начали нападать какие-то немаленькие птицы, обитавшие на границе болот.

– То есть, ты, сидя в бронированном флаере, птичек испугался? – уточнил Грег.

– Нет, испугался Коваль. А я отвлёкся на него и чуть не уронил вас. Кстати, птички эти, когда разбивались о кокпит, много-много портили бронестекло. Совсем треснутый стал.

– Чего? – удивился Грег и подошёл к штурмовику.

В неверном свете приборов он увидел "паутинки" от ударов на бронированном лобовом стекле. Теперь стало понятно, почему Коваль и Ван-Вейс слегка напряглись.

– Эти птички что, заправлены уралитовым топливом?

– Кто знает. Но было бы их чуть больше, и нас бы стало чуть меньше. Поэтому, как только мы от них оторвались, я сразу и пошёл на посадку – топлива в вашем флаере осталось меньше минимума.

– А в вашем?

– В нашем побольше. Я, видишь ли, управлять леталками не мастер, а мне ещё пришлось делать это через коммуникатор.

Второй штурмовик темнел неподалёку, и, если Грег правильно разобрал, он стоял, сильно накренившись на нос. Можно даже сказать, зарылся носом в мягкую землю и завалился на левое крыло.

– Носовой пушке конец, – уныло сказал Грег.

– Скажи спасибо, что вообще сумел вас посадить, – возмутился Серж.

– Спасибо, но пушку мог бы и поберечь.

– Вместо того чтобы обличать меня, лучше поинтересовался бы здоровьем Зорина, – попытался перевести разговор Ван-Вейс.

– А чего им интересоваться? После дозы гипновнушения он до завтра проваляется без движения. А потом в сознание придёт. Скажи лучше, откуда здесь на фермерской планете взялся столь мощный генератор пси-излучения?

– Причём, портативный, – заметил Серж. – Его перевезли на обычном флаере. Даже не представляю, как такое возможно. Но в то, что "Меченосец" уселся прямо на этот генератор излучения, поверить ещё сложнее.

– Сидас вёл себя странно, – сказал Грег, вспомнив лицо Анвара. – И Клин тоже. Наверняка сначала по ним прошлись этим гипноизлучением.

– Само собой. Сомневаюсь, чтобы Жора в противном случае разрешил кому бы то ни было разгуливать около "Меченосца". Тем более, какой-то странной штуке.

– Какой ещё штуке? – удивился Грег.

– Вас, наверное, как раз накрыло, когда она появилась на трапе. Выползла из главного шлюза. Такая тёмная, почти чёрная. Бесформенная, – Ван-Вейс нахмурился. – В высоту около полутора метров. Никогда ни о чём подобном не слышал.

– Сухопутный осьминог что ли?

– Скорее, огромная и объёмная амёба. Получается, она залезла в корабль в то время, когда мы снимали местность.

– Это местная зверюга?

– Нет. Я посмотрел инфу по Одде – таких беспозвоночных здесь не фиксировали.

– А позвоночных?

– Для позвоночного эта штука была слишком гибкой, – не понял сарказма Ван-Вейс. – Вывод напрашивается один: "амёба" явно не с этой планеты.

– А нам-то что с того? – не понял Грег, всё ещё заторможенный после ментального удара.

– Не исключено, что эта "амёба" и является пресловутым ментальным суперпередатчиком.

Грег поражённо уставился на Ван-Вейса.

– Ну, ты загнул.

Развить свою мысль он не успел. Коваль, уже забравшийся в кабину штурмовика, прокричал:

– Вижу приближающиеся объекты. Три, четыре… нет, шесть транспортов.

– Далеко? – Грег прогнал вялость, ещё сковывавшую его члены. – Тип машин?

– Два воздушных средства. Расстояние – пять с половиной километров. Два наземных на расстоянии восьми километров. Воздушные, скорее всего, вертолёты, движутся прямиком к нам. Будут здесь через минуту.

Последнее слово было почти заглушено рёвом двигателя штурмовика. Коваль, недолго думая, рванул в небо, а Грег и Серж остались на земле, глядя ему вслед. Грег опомнился первым и бросился в кабину оставшегося флаера.

– Крис, приём! – заорал он в коммуникатор. – Ты куда?

– Встречаю гостей, – донёсся до него бодрый голос Коваля.

– Слушай, может, они не собираются нас атаковать? – подал голос Ван-Вейс. – Ему бы…

Что следовало бы сделать Ковалю осталось неизвестным. Тёмное небо прорезали несколько лазерных выстрелов с приближающихся вертолётов. Штурмовик, броня которого позволяла выдерживать и не такой калибр, вспыхнул сполохами света, слегка сбился с курса, но остался неповреждённым. В свою очередь Коваль ответил двумя лазерными лучами, и длительность их была гораздо больше, чем у выпущенных вертолётами. Второй луч достиг цели: летательный аппарат неизвестного противника был разрезан и, вспыхнув ещё в воздухе, рухнул на землю.

Оставшийся в бою вертолёт сделал ракетный залп и открыл огонь из пушек. Впрочем, он недолго продержался против мощной и маневренной машины – вспыхнул и, разваливаясь на куски, упал. Из флаера забили лазерные лучи, уничтожая вражеские ракеты ещё на подлёте. Но вдруг световая оборона прекратилась, и оставшиеся ракеты беспрепятственно устремились к летающей машине. Несколько штук пробили активную броню флаера, и в небе расцвёл багровым цветком взрыв, от слепящего света которого Грега спас защитный колпак.

Серж Ван-Вейс оказался без подобной защиты. Во время вспышки он увидел каждую кочку и каждую травинку, после чего наступила чернота. А за ней пришла ударная волна страшной силы. Ван-Вейса швырнуло в кусты. Оранжевую палатку тоже снесло. Легче всех отделался Шумский, сидевший в кабине штурмовика – его вообще не задело.

– Крис, ты как? Крис, ответь! – орал в коммуникатор Грег, тщетно пытаясь обнаружить в небе габаритные огни штурмовика.

Но ни в тёмном небе, ни на обзорном экране он его не видел. Зато на экране чётко виднелись четыре зелёные точки, в комментариях к которым говорилось "пассажиро-транспортные наземные средства". И в этот момент Грег отчётливо понял, что трудное, но беззаботное обучение закончилось. И что сейчас сюда приближаются настоящие враги, а не виртуальный противник. И что он больше никогда не увидит Криса Коваля, только что превратившегося в дым.

Грег вдавил кнопку запуска двигателя и… ничего не произошло. Он, не веря себе, посмотрел на приборную доску: указатель топлива на минимуме, но оно есть – минут на десять полёта хватить должно. Зарядка аккумуляторов в порядке, генератор запуска – в порядке, генератор боевой энергии – в порядке. Но флаер запускаться не желал. Грег решил, что во время посадки что-то повредилось, но в этот момент увидел крохотную надпись в углу экрана "внешнее управление активно".

– Серж, я тебя сейчас прикончу! – в ярости заорал он. – Немедленно отключи свою хреновину и верни мне управление флаером. Скоро наземники будут здесь.

Ван-Вейс не отозвался. Грег поискал его глазами, но не нашёл. Ругаясь, он откинул колпак кабины и осмотрелся – Ван-Вейса на поляне не было, как не было и палатки. Оранжевое полотнище Грег приметил метрах в пяти в ближайших кустах, там же неподалёку он обнаружил и Ван-Вейса. Серж лежал без движения, и в свете ручного фонаря было хорошо видно, что волосы на левой стороне его головы окровавлены.

Грег прикинул, сколько времени остаётся до подхода машин противника – выходило что-то около десяти минут. За это время он должен привести Сержа в чувство. Он бросился в кабину флаера, нашёл малый аварийный медкомплект, побежал обратно к Ван-Вейсу и осторожно приложил анализатор к голове Сержа. Прибор тоненько загудел, и отобразил список препаратов.

– Что ты мне тут выдаёшь рецепты? – свирепо прошептал Грег, глядя на дисплей. – Лечи скорее.

Малый медкомплект послушно пискнул, впрыснул лекарство и покрыл раненую часть головы Ван-Вейса антибактериальной пеной. Спустя минуту прибор пшикнул какой-то вонючей субстанцией под нос пострадавшему, и Серж буквально подпрыгнул, отплёвываясь и кашляя. Он поморщился, схватившись за голову, после чего сморщился ещё сильнее.

– Ой, моя головушка, – простонал он.

– Некогда, Серж. Быстрее доставай свою умную машинку и убирай к чёрту удалённое управление с моего флаера. Я даже двигатель запустить не могу, а через несколько минут сюда прибудут вражеские наземники.

Похоже, Ван-Вейса слегка контузило, потому что он некоторое время тупо смотрел на Грега, словно пытаясь понять, что от него требуется. Наконец он осторожно кивнул и полез в планшет.

– Погоди минутку, я сейчас, – глухим голосом пробормотал он и вдруг заорал: – Вонючий дрэк!

Грегу не требовалось пояснений причин такого экспрессивного вопля. В свете фонаря он видел, что навороченный коммуникатор Ван-Вейса, которым информационщик так гордился, больше не жилец на этом свете: ударопрочный экран не просто разбит, а даже пробит – "паутина" трещин зияла в середине солидной дырой.

– Я так понимаю, что управлять флаером мне больше не удастся? – на всякий случай спросил Грег, уже заранее зная ответ.

Получив в ответ молчаливое покачивание головой, он вздохнул, оценивая обстановку. Четыре транспорта неизвестной степени вооружённости, везущие неизвестное количество пеших солдат против одного штурмовика, застрявшего носом в земле. Шансов на победу – ноль. Но ведь не сдаваться же без боя. Пусть флаер не может взлететь, но запаса энергии для оставшегося лазерного орудия хватает, ракетный боекомплект не истрачен, кинетические пушки тоже целы. Значит, врагам можно дать бой. Вот только сначала нужно перетащить друзей под защиту флаера.

Первым делом Грег проверил, не пострадал ли Зорин, напоминающий собой оранжевую мумию. Разрезав ткань палатки, Грег убедился, что Петр не ранен и спокойно дышит, хотя по-прежнему не пришёл в сознание. Ему пришлось тащить здоровяка к штурмовику одному – Серж на роль носильщика вообще не годился, хорошо, если без посторонней помощи сможет залезть в кабину.

– Ну, в тесноте, да не в обиде, – прокряхтел Грег, с великим трудом заталкивая Зорина в штурмовик. – Серж, тебе придётся сидеть у Петра на коленях.

Ван-Вейс, имитируя походку зомби, с трудом доковылял до флаера, и когда оказался внутри, Грег закрыл крышку кабины. На экране вражеские транспорты двигались прямо к месту импровизированной стоянки, и, судя по всему, их ничуть не устрашила гибель двух вертолётов воздушного прикрытия. Грег понял происходящее так, что они стопроцентно уверены в победе.

– Ну, это мы ещё посмотрим, – пробормотал он, разглядывая результаты сканирования рельефа. – Два холма и ложбина – кратчайший путь сюда, не правда ли?

Грег задал на карте район, и компьютер послушно рассчитал траектории стрельбы для ракетных комплексов. Ни уцелевшая лазерная пушка, ни пятидесятимиллиметровые кинетические орудия штурмовика никак не могли вести огонь по указанной ложбине: для стрельбы прямой наводкой мешала растительность и складки местности, а для расстояния в шесть сотен метров навесная бомбардировка – слишком близко.

Ракеты должны были накрыть группу в тот момент, когда транспорты будут максимально близко друг к другу в момент прохождения ложбины. Конечно, у них наверняка сработает воздушная защита, но пара-тройка ракет до цели достанет.

Вот, пожалуй, и всё, что он мог использовать. Хотя, нет. Ещё в боезапасе Грег обнаружил две кассеты с миниракетами. Обычно такие кассеты в полёте сбрасывались на землю и срабатывали при приближении предполагаемой цели. Проблема была в том, что Грег не мог взлететь для сброса кассет, зато мог просто положить их неподалёку от флаера. Что он и сделал, предварительно выставив параметры поражения цели.

Сделав всё, что сейчас было возможно, Грег вооружился "Ангелем", взятым из аварийного комплекта выживания, второй пистолет отдав Сержу. Тот, с головой наполовину заклеенной медицинской пеной, передёрнул затвор и поставил оружие на предохранитель.

– Живым им не дамся, – хмуро сказал он. – Последняя пуля – моя.

Грег хотел сострить по поводу геройских фраз, но вспомнил разговор о зомбировании и сказал совсем другое:

– Лучше я поставлю штурмовик на самоуничтожение. Это будет вернее.

Серж осторожно кивнул.

– Да. Им наверняка нужны наши "ястребки". Одного они уже лишились, поэтому постараются захватить второй.

– Мы не доставим им этого удовольствия. Я подарю им все УРСы , которые только имеются.

– Ты не забыл заблокировать боезапас левого крыла?

Грег глянул на левое крыло, тоже изрядно зарывшееся в мягкую землю, и кивнул.

– Само собой. А если бы кто-то посадил флаер аккуратнее, то прибывающих мы бы встретили в два раза гостеприимнее.

– Вижу, ты главный снаряд не выставлял, – оживился Серж. – Тогда и я приму участие в раздаче подарков.

Пальцы Ван-Вейса забегали по поверхности дисплея. Он назначил одну из ракет главным снарядом, траекторию которого остальные будут повторять.

– Готово, – возвестил он, когда на дисплее отобразился чёрный прямоугольник с красным кружком в середине.

А Грег неотрывно следил за зелёными точками на экране. До лощины им оставалось двигаться меньше минуты… сорок секунд… тридцать… пять. Ван-Вейс положил пальцы на точки управления на дисплее. Грег нажал гашетку на штурвале, и из-под правого крыла стартовали одна за другой восемь ракет "воздух-земля".

Чёрный прямоугольник на дисплее ожил, внутри замелькали какие-то непонятные силуэты, появились очертания сопок… во всяком случае, Шумскому так показалось. Ван-Вейс, в отличие от Грега, похоже, ясно понимал, что видит. Он довольно усмехнулся, и пальцами левой руки, не задействованной в управлении главным снарядом, переместил красный круг из центра немного в сторону. И только теперь Грег сообразил, что несколько расплывчатых точек, на глазах увеличивающихся, это и есть вражеские транспорты.

На чёрном поле замелькали расходящиеся полосы – это заработала противовоздушная система машины, идущей первой, но Ван-Вейс уже установил для всех ракет общую цель, легонько стукнув пальцем по красному кругу.

– Теперь даже если главный… – Ван-Вейс не успел договорить – изображение на прямоугольнике пропало.

А вслед за этим послышались взрывы, и оранжевый гриб вырос в полукилометре от флаера.

– Похоже, мы накрыли заправщика – вон как полыхнуло, – удовлетворённо сказал Серж. – Сомневаюсь, что кто-нибудь ещё выжил. В общем и целом, сработали мы неплохо. Теперь они…

– Теперь они пошлют за нами штурмбригаду, – закончил Грег. – Надо вызывать помощь с орбиты.

Слова у Грега не расходились с делом – он тут же принялся настраиваться на общую волну блок-эскадры. Сержу надоело сидеть на Зорине, который к тому времени пришёл в сознание и начал что-то неразборчиво ворчать. Он открыл колпак кабины, не спеша выбрался наружу и глубоко вдохнул воздух чужого мира. С наступлением ночи температура заметно снизилась, Ван-Вейс, поёжившись, полез обратно в кабину флаера и принялся рыться в спаскомплекте. Он нашёл оранжевую палатку – близняшку той, в которую до сих пор был замотан Зорин, и удалился устанавливать её.

Пять минут спустя палатка была развёрнута и гостеприимно распахнула входные клапаны. Грег к этому времени успел найти общую волну блок-эскадры и удостовериться, что её окончательно закрыли.

– Похоже, блок-эскадра решила полностью устраниться.

Шумский и Ван-Вейс обменялись встревоженными взглядами. Тотальное нежелание вступать в переговоры с местными означало только одно: дела на планете идут хуже некуда. И едва ли не самым вероятным исходом блокады станет зачистка с орбиты. Впрочем, долго раздумывать о судьбе планеты им не пришлось.

Вскоре на краю поляны, на которой стояли флаер и палатка, послышалось ритмичное шуршание, словно кто-то размашисто шёл по высокой траве. Грег и Серж едва повернули головы, как неясная человекообразная тень выскочила из темноты на освещённое место. Существо двигалось настолько быстро, что ни один из них не успел ни поднять оружие, ни принять боевую стойку.

Огромный прыжок, взмах руки, и Серж, едва не кувыркнувшись через голову, с громким стоном отлетел в сторону и замер. Грег, чувствуя себя кошмарно медленным, попытался встретить противника прямым пинком в колено, чтобы не позволить ему сократить дистанцию. Неизвестный легко обошёл его удар и коротко двинул локтём, встречая левый хук Грега. Грег, ощущая зверскую боль в руке, упал направо, в перекате уходя от свистящих ударов противника, сумел встать на ноги и ушёл в глухую оборону. Чтобы выхватить пистолет из кобуры у него не было даже мгновенья.

Долго бой в таком темпе продолжаться не мог. Грег не смог вовремя заметить и осознать слегка накренившегося туловища врага, и получил апперкот. В последнее мгновенье он успел повернуть голову, удар прошёл вскользь, и Грег сознания не потерял. Но из глаз его посыпались искры, земля почему-то оказалась сбоку и жёстко толкнула в бок. Оранжевая палатка и свет прожектора из флаера кружились, перемежаясь то тёмным небом, то странной физиономией напавшего на них существа. Грег, наконец, сумел сфокусировать взгляд и содрогнулся, сомневаясь в собственном рассудке – лицо противника оказалось пародией на человека и ящера адеррийца. Чешуйчатое, как у ящера, но с чертами лица человека. С глазами на передней части лица, а не по бокам головы, но закрытыми какой-то мутной плёнкой.

– Прекрасно, – послышался глухой голос существа. – Ты способный. После перевоплощения обязательно станешь воином.

Грег удивился, что неизвестная страхолюдина свободно разговаривает на едином имперском, и сначала не обратил внимания на слова. Потом спросил:

– Какого перевоплощения? Кто ты?

– Ты станешь одним из нас. Мы – туэлли.

Глаза чешуйчатого существа были затянуты сплошной плёнкой, куда оно смотрит, Грег разобрать не мог, но был уверен, что на него.

– Могу я сесть? – плаксивым тоном спросил Грег. – Зачем ты напал на нас? Мы же ничего не сделали.

Продолжая изображать из себя невинно обиженного, он начал менять положение тела, одновременно нащупав пальцами ребристый пластик рукояти пистолета. Но едва Грег начал поднимать руку с оружием, как чешуйчатый длинным, великолепным прыжком оказался около него и мгновенно выбил оружие. А долю секунды спустя другой рукой схватил его и издевательски помахал оружием перед лицом Грега.

– В следующий раз я тебе сломаю руки, ноги и позвоночник. Когда ты станешь воином – эти ранения заживут, но до тех пор тебе будет очень больно.

Чешуйчатый в подтверждение своих слов, коротко, без замаха нанёс удар, и Грег только спустя некоторое время понял, что во рту у него солёный вкус крови, а перед глазами тёмное небо. Он с горечью подумал, что сражаться наравне с таким быстрым противником мог бы только став берсеркером, но чешуйчатый, понятно, не даст ему для этого времени.

– Неплохое приобретение, – продолжал говорить туэлли. – Флаер и двое бойцов, один из которых умеет хорошо драться. А чем отличается второй?

Чешуйчатый наклонился к Сержу, лежащему без сознания, поднял его за ворот комбинезона одной рукой и встряхнул. Грег подивился очевидной силе чужака – Ван-Вейс, хотя и тощ, но всё-таки тяжелее пёрышка. А его трясут, как подушку с синтетическим наполнением.

Чужак стоял спиной к флаеру и не видел там движения. Зато его отчётливо видел Грег. И единственное, о чём он сейчас волновался – как бы враг не услышал подозрительных звуков, которые издавал ворочавшийся Зорин.

– Он очень умный, – сплёвывая кровь, прокричал Грег, отчаянно пытаясь заглушить возможный шорох ткани. – С любым компьютером "на ты". Ему помощь нужна. Где-то здесь лежит медкомплект. Если мне не доверяешь – найди его сам и подключи Сержа. Он, действительно, очень умный.

– Молчать! – рявкнул чешуйчатый, отпустил одежду Ван-Вейса, и Серж безвольно растянулся на земле, – Компьютеры, конечно, неплохо, но сейчас приоритет для воинов.

И чужак небрежно пнул неподвижное тело. В этот момент коротко взвыл поворотный сервомеханизм одного из орудий штурмовика, и воздух завибрировал, словно где-то рядом зажужжал огромный шмель. Реакция у чешуйчатого была превосходная – едва услышав звук работающего вспомогательного движка, он моментально подпрыгнул вверх. Но вверх подпрыгнуло существо, являвшееся образчиком здоровья, силы и ловкости, а на землю упало полтора центнера мёртвого мяса.

Грег, превозмогая боль в руке, подполз к пистолету, выпавшему из руки туэлли.

– Получи, тварь!

Звук выстрела отдался в голове Грега волной звонкой боли, но не поэтому он не стал стрелять второй раз. Пуля отскочила от чешуи туэлли и, свистнув, улетела куда-то ввысь. На груди мёртвого противника не осталось не то что дыры, но и просто следа от попадания.

– Бронежилет? – послышался из флаера голос Зорина.

– Хуже – это у него шкура такая бронированная.

– Оставь его – он стопроцентный труп. На акустическом деструкторе я выставил сердечную частоту.

– И из-за этого ты так долго возился?

– Соображал плохо после гипноудара, – пробурчал Пётр. – Скажи спасибо, что вообще сумел в эту мразь попасть, а тебя не задел. Лежал бы сейчас рядом с ним бездыханный.

– Спасибо, – машинально сказал Грег. – Давай поищем аптечку, а то "рабочий инструмент" Сержа окончательно выйдет из строя.

И только когда анализатор медкомплекта выдал длинный список используемых лекарств и принялся за лечение Ван-Вейса, Грегу пришёл в голову вопрос: где, собственно, Зорин научился управлять акустическим деструктором? Ведь в общевойсковой учебке этому не учат, а на его фермерском мире вряд ли кто-нибудь слышал про это страшное оружие. И вообще, откуда простой фермер может знать про гипноудар?

Одда. Лин Джонс. Эдди Кисс.

Два дня назад, когда топливо в вездеходе закончилось, Джонс и Кисс взяли из машины всё, что могло пригодиться для выживания на чужой планете, и отправились в дальнейший путь – то есть в никуда, пешком. Вскоре Кисс обессилел настолько, что сначала был вынужден бросить вибролопату и звуковой модулятор, используемый против мелких паразитов всех мастей, которые Джонс доверил сержанту нести. Лин навьючил на себя эти вещи, но ещё несколько часов спустя Кисс окончательно выдохся. Остатки алкоголя уже не помогали вернуть сержанту не то что относительно нормальное самочувствие, но и просто возможность двигаться – в конце концов, он упал на землю и хрипло сказал:

– Всё, Джонс, дальше иди сам. Найди людей, сообщи им о чужих. А я тут потихоньку помру. Всегда мечтал покоиться где-нибудь среди бескрайних полей, но эти заросли тоже неплохо подойдут.

Сержант закрыл глаза, явно собираясь привести в исполнение свой план. Лин, ругая себя за мягкотелость и бессмысленную трату сил, подошёл к Киссу и одним движением взвалил его на плечо.

– Эй, ты что делаешь? Оставь меня в покое, я всё равно сдохну.

– Молчи и не дёргайся, – проворчал Лин. – Мешаешь идти.

Кисс ещё немного посопротивлялся, но потом замер – похоже, потерял сознание. Неизвестно, сколько бы сумел Джонс пройти с таким грузом прежде, чем самому упасть без сил, но уже за следующим перелеском он увидел перед собой деревню аборигенов. Хатки с плетёными из прутьев стенами, с крышами из сухой, бурой травы смотрелись очень гармонично среди остролистых деревьев и кустов болотных растений – эдакие искусственные кочки, выросшие на границе леса и болот. Между домами неторопливо передвигались исконные хозяева планеты, похожие на прямоходящих лягушек-переростков.

Лин в нерешительности застыл – любое неверное движение может спровоцировать агрессию. Однако аборигены, кажется, их зовут фаланами, если он правильно запомнил название из краткого ознакомительного курса по Одде, увидев незнакомца, ни на секунду не прекратили заниматься своими делами. Джонс решился осторожно сгрузить бесчувственного сержанта на землю. За ним последовали небольшой рюкзак с консервами, вибролопата и модулятор. После недолгого колебания Лин присоединил к ним и аварийную ракетницу, найденную в вездеходе, и отправился к аборигенам.

Он дошёл до первого дома деревни и в недоумении остановился – фаланы по-прежнему не обращали на него никакого внимания. Чувствуя себя крайне глупо, Лин простоял так несколько минут, потом решился заговорить с ближайшим аборигеном. Приветственная фраза на Едином произвели на фалана не большее впечатление, чем сам человек – он безразлично посмотрел на Лина своими широко расставленными глазами, отвернулся и ушёл в хижину, шлёпая перепончатыми лапами.

Джонс не успел решить, что ему делать, если на него так никто и не обратит внимания, как фалан вернулся, держа в лапах какой-то чёрный прибор, смотревшийся несуразно и чужеродно среди невозмутимых аборигенов и их, сливавшихся с природой домов. Приглядевшись, Лин понял, что чёрный прибор – это ни что иное, как лингвотранслятор. Очевидно, кто-то из местных колонистов подарил.

Лин согнулся, чтобы глаза его находились на одном уровне с глазами фалана. Неизвестно, воспримет ли абориген это действие, как признак равенства, но поступать так людям-колонистам рекомендовалось правилами первого контакта. Фалан положил прибор на землю и отступил на шаг. Лин протянул руку и нажал кнопку включения. Динамик тихо загудел, засветилась зелёная шкала, отобразив индикатор проникновения, и Джонс понял, что поболтать по душам с местным населением ему не удастся – уровень трансляции стоял почти на нуле. Значит, переведённый словарный запас составляет едва ли два десятка слов.

Несмотря на это, Лину, как ему показалось, вполне удалось объясниться с фаланом. Он рассказал, что его товарищ болен, показав на Кисса, и попросил для него укрытия от ночного холода. Фалан, сохраняя непроницаемое выражение лягушачьего лица, присел, словно делая гимнастику, и зашёл в хатку. Лин ждал, чем всё закончится. Фалан вышел из хижины, снова присел и опять скрылся в доме. Лин понял происходящее так, что приседание является чем-то вроде приглашения, как у людей взмах руки.

Он поднял Кисса, внёс его в фаланский дом и положил на тонкую подстилку, сплетённую из травы. Фалан приложил лапу к лицу сержанта. Постояв так минуту, он молча удалился. Вскоре вернулся и привёл с собой ещё двоих. Отличить одного фалана от другого Лин не сумел бы даже под угрозой расстрела – все трое выглядели, как однояйцовые близнецы.

Троица "лягушек" окружила Кисса. Негромко бормоча и урча, каждый из них принялся трогать бессознательного человека. Лин устало наблюдал за этим необычным консилиумом, потом ему надоело стоять согнувшись, и он уселся у стены. Чем кончилось совещание, он так и не узнал, потому что внезапно навалившаяся усталость заставила его сомкнуть веки. Незаметно для себя Лин уснул.

Проснулся он, как выяснилось, лишь на следующий день. Джонс выглянул из хижины и присвистнул: судя по положению светила, спал он почти сутки. Кисс по-прежнему лежал с закрытыми глазами на травяной подстилке. Грудь сержанта еле заметно вздымалась и опадала – только по этому и можно было определить, что он ещё жив.

Джонс не был медиком-наркологом, но подозревал, что это последняя стадия затянувшейся агонии – после неё, скорее всего, наступит смерть.

– Эдди, – впервые он назвал Кисса по имени, и это словно стёрло все незримые различия между ними. Больше не было сержанта и рядового, как не было бывшего бойца спецроты "Вихрь" и лейтенанта службы безопасности с Коррина. Остались только два человека.

– Эдди, ты меня слышишь? – Лин осторожно тронул восковую щёку Кисса, заросшую недельной щетиной.

Сержант не отозвался. Джонс поднялся и, согнувшись в три погибели, покинул хатку. Метрах в десяти от себя он заметил аборигена, у ног которого лежал лингвотранслятор, и направился к нему. Подойдя к фалану, Лин сел на землю, поджав под себя ноги, и включил прибор.

– Спасибо за крышу над головой, – сказал он, впрочем, и, не надеясь, что транслятор правильно передаст слова.

Прибор издал задушенное чириканье, фалан одним глазом покосился на него и сказал что-то в ответ. Лингвотранслятор, как заика, с трудом выдавил из себя "спать".

Лин нахмурился. Возможно, слово спать фалан употребил по отношению к Киссу?

– Мой товарищ умирает. Конец жизни. Понимаешь?

– Спать. Пить. Жить.

Эти три слова Лин еле разобрал среди шуршания помех, и мысленно выругал разработчиков – могли бы отфильтровать ненужные шумы.

– Мой друг умереть – я уходить, – на ломаном едином сказал он, надеясь, что в таком искажённом виде транслятору будет легче донести до примитивного сознания информацию.

Абориген ушёл куда-то и вернулся с грубой деревянной миской, наполненной какой-то мутной жидкостью.

– Пить, – повторил он и вошёл в хижину.

Лин последовал за ним. Фалан запустил лапу в миску, достал со дня пригоршню серой кашицы и затолкал её в рот Киссу, после чего заставил его глотнуть мутной водички.

– Пить, жить, – и протянул миску Джонсу.

Лин не верил своим глазам – лицо Кисса порозовело, что было видно даже в неярком свете, падавшем сквозь дырявую травяную циновку, закрывавшую вход. Сержант задышал сильнее, открыл глаза, видимо, хотел что-то сказать, но закашлялся. Вскоре Кисса выворачивало от рвущего кашля, Лин беспомощно пытался похлопать его по спине, а фалан невозмутимо смотрел на людей. Постепенно сержант успокоился, обессилено растянулся на подстилке. Фалан протянул миску Джонсу и, закрыв перепончатой лапой луч солнца так, что на лицо Кисса упала тень, медленно сказал:

– Пить.

Потом он убрал лапу и повторил:

– Пить.

Лин понял, что должен поить Кисса минимум два раза в сутки: днём и ночью. Иначе как ещё можно было истолковать жесты фалана? Когда абориген ушёл, Джонс не удержался и сделал глоток из миски. Во рту тотчас появился ужасный привкус чего-то тухлого, а язык и нёбо начало жечь. Он с отвращением сплюнул и с сочувствием подумал, каково же пришлось сержанту.

Чем бы ни являлась эта жидкость, но она взбодрила Лина не хуже самого мощного энергетика. Пару минут спустя он почувствовал себя так, словно только что пришёл с восстановительного сеанса. Он с уважением поглядел в миску, и когда наступила ночь, повторил действия фалана: сначала скормил вязкую кашицу Киссу, а затем заставил его сделать глоток. На этот раз приступ кашля был не столь долгим и ужасным, зато сержант вспотел так, что его форменная куртка промокла насквозь.

Лин посветил минифонарём на блестевшее от пота лицо Кисса, вытер с его лба капельки, принюхался и поморщился – к вони мутной жидкости примешивался ещё один запах, вполне человеческий, хотя и столь же неприятный. Лин снова принюхался.

– Дрэк! Ну, за что мне это?

Он схватил Кисса под руки и поволок из хижины к ближайшей луже, что блестела в свете луны. Там он стянул с сержанта штаны и, ругаясь и морщась, начал отстирывать их от испражнений. Когда с этим занятием было покончено, Лин опять подхватил Кисса под руки и затащил прямо в лужу, где и ополоснул его.

На следующий день всё повторилось опять: после приёма туземного лекарства организм сержанта принялся освобождаться от разнообразных излишков всеми доступными путями. Лину опять пришлось исполнять роль санитарки и прачки. Ночью Кисс уже только сильно пропотел. А на третий день, после того, как Лин скормил больному остатки мутной субстанции, Кисс впервые надолго пришёл в сознание.

– Джонс… Лин, ты…

– Молчи, – грубовато сказал Лин. – Отдыхай.

– Чем это ты меня потчевал?

– Не знаю, что нам туземцы дали, но только ты до сих пор живой. Без ровэля и алкоголя. Штука эта воняет, как три года назад убитый буйвол, но вместе с тем придаёт силы. Ты как себя чувствуешь?

– Отлично, только слабость сильная. Меня не тянет к порции, хотя от выпивки я бы не отказался. И пожрать бы ещё.

– Обойдёшься. Ты теперь никогда больше есть не будешь. Знал бы ты, сколько в тебе дрэка.

– Я помню, как ты меня таскал к воде, – при этих словах глаза Кисса блеснули. – Лин, я этого никогда не забуду, пусть мне и осталось жить всего ничего.

– Да, ладно, – махнул рукой Джонс. – На том свете угольками рассчитаемся.

– Я серьёзно.

– Я тоже. Ведь ты сделал бы для меня то же самое?

Кисс молча кивнул.

– Ну, вот, тогда и говорить не о чем.

– Ладно. Но укусить чего-нибудь я бы не отказался. Помню, из вездехода мы взяли консервированное кабанье мясо – надеюсь, оно сделано здесь, на Одде, а не на химических заводах Вольшанца.

– Оно сделано на местном химическом заводе, – усмехнулся Джонс, разглядывая этикетку. – Погоди, я спрошу наших спасителей, можно ли тебе есть.

Десять минут спустя он вернулся и отрицательно покачал головой.

– Либо есть тебе пока нельзя, либо лингвотранслятор не может перевести слово "еда". Местный Гиппократ твердит, как заведённый "пить, спать, жить". Так что, Эдди, придётся тебе посидеть на диете. Сон заменяет еду.

– Не страшно, – буркнул Кисс. – Наверняка у местной кабанятины ужасный вкус.

Лин устало закрыл глаза и почти сразу провалился в сон. Но сквозь накатывающуюся дрёму он слышал воркотню сержанта, который разговаривал сам с собой:

– Может, у кабанятины вовсе и не такой уж плохой вкус? Эй-эй, надо остановиться – я становлюсь похожим на Ханька. Подумать только, ведь это я говорил курсантам "хватит жрать".

Трикс. База спецроты "Вихрь".

"Шилохвост" – кардинально перестроенный средний десантный корабль и по орудийной мощи, скорее, являющийся крейсером, приближался к планете Трикс. Майор Мюллер – он же Сергей Смирнов, командир спецроты "Вихрь", находился в весьма скверном расположении духа. Причиной тому был недавний разговор с командующим группой секторов, генерал-полковником Лагрианом. Старый хрыч, похвалив Смирнова за образцово выполненное задание и даже не поинтересовавшись потерями среди бойцов, как бы между делом обронил, что пересмотрел систему подготовки кадров для спецроты. А на вопрос "как именно", ответил, что специализированная учебная часть на Сольтане закрыта. И в других частях инструкторы, ранее отвечавшие за подготовку кандидатов для "Вихря", теперь займутся своими прямыми обязанностями.

Смирнов слушал Лагриана и всеми фибрами души чувствовал, что словами старого маразматика говорит чернокожий Оттама – умный, хищный и беспринципный. Калькулятор, а не человек. Бухгалтер, а не военный. Враг номер один в штабе округа. Сергей не стал возмущаться и пытаться вернуть к жизни учебную базу – и то, и другое очевидно бесполезно. Он только спросил, куда перевели инструкторов спецучебки, в частности, сержанта Маккормика. Лагриан заметно смутился и буркнул какую-то неразборчивую фразу, в середине которой Смирнов с трудом уловил слова "узнай у кадровиков". Завершился разговор начисленными тройными премиальными для бойцов "Вихря", после чего Лагриан с видимым облегчением на одутловатом лице оборвал сеанс связи.

Сергей рассказал об этом разговоре Алию Сенегалю, своему первому заму. Тот только криво усмехнулся, прекрасно понимая, откуда дует ветер неприятных перемен. Офицеры молча смотрели друг на друга, и каждый думал об одном и том же. Рота "Вихрь", созданная Смирновым одиннадцать лет назад, к нынешнему моменту стала не просто военной частью с независимым бюджетом и не просто собранием лучших бойцов всех рас. Трикс стал домом, а спецрота заменила семью более чем сотне человек, нескольким тиранцам, адеррийцам и инсектоидам. И сейчас этот дом находился под угрозой уничтожения.

– Я поговорю с ребятами, – сказал майор, – а ты начинай поиски Маккормика. Свяжись с кадровым управлением Сольтана. Если не поможет, будем искать на Краэтае. Алий, делай, что хочешь, но Роберта мы должны вернуть. Готов дать голову на отсечение, его засунули в такую дыру, что туда лететь надо не меньше нескольких месяцев на гоночном болиде.

Скверное настроение командира спецроты усилилось до размеров "никому не попадаться на глаза – убьёт", когда "Шилохвост" опустился в крошечном космопорте базы. К этому времени Смирнов уже успел связаться с центральным компьютером и выяснить, что новое (и, возможно, последнее) пополнение спецроты отбыло во главе с капитаном Клином на какой-то варварский мирок для спасения товарищей.

– Каких товарищей? – закипая, спросил майор у Хола.

– Спецроты "Вихрь" во главе с командиром Мюллером. Они попали в западню на Одде. Средств покинуть планету не имеют, – невозмутимо ответил компьютер, которого ничуть не смущало, что командир собственной персоной задаёт ему вопросы, находясь при этом на борту "Шилохвоста", как, впрочем, и вся рота.

Крики командира слышались далеко за пределами рубки управления. Взбешённый Сергей затребовал у Хола информацию, которую запрашивал капитан Клин, и удалился в свою каюту. Подробный разбор позволил Сергею восстановить картину исчезновения подчинённых. Когда капитан Сенегаль заглянул в каюту командира, тот уже прошёл стадию "взбешённости" и находился в состоянии "мрачно-задумчивом".

– Погляди, – он толчком отправил Сенегалю через стол планшет. – Они улетели на Одду.

– Одда – это?..

– Крайний, не столь давно открытый мирок. На ней нет решительно ничего, что могло бы привлечь наше потенциальное внимание. Какого чёрта Георг решил, что мы застряли там?

– Возможно, из-за карантина, – сказал Сенегаль, глядя в планшет. – Наше отбытие с Трикса плюс путь до Одды… да, как раз согласуются с началом карантина. Потому Клин и решил.

– И блокеры его стёрли в порошок ещё на подлёте, – мрачно сказал Смирнов. – Надо поговорить с Вячеславом. Уж он-то должен знать обо всём, что происходит на Одде.

Вячеслав Семак когда-то учился в одной группе вместе со Смирновым в высшем военном училище. Он удачно женился на дочке медиамагната, и в настоящее время был "дикорастущим" полковником при штабе округа – карьера его росла с дикой скоростью. Семак со дня на день готовился примерить генеральские погоны, однако старых друзей не забывал и при необходимости оказывал любую поддержку. Сенегаль кивнул и покинул командирскую каюту – нечего слушать чужие разговоры, а позже Сергей и сам сообщит результаты.

Результаты оказались не безнадёжными, как мрачно предполагал Смирнов: "Меченосец" не распылили на подходе к карантинной планете. Более того, кораблю даже позволили прорваться сквозь блокаду, за что лет-полковник Фирс получил выговор от вице-адмирала Виловера. Но взлетать до окончания карантина "Меченосцу" категорически запрещено. Кроме того, командиру группы капитану Клину придётся ответить сначала перед гражданским судом, в который уже поступил запрос от миграционной службы и службы санитарной безопасности, а затем и перед трибуналом.

– Трибунал – ерунда, – вздохнул Смирнов. – Ну, вчинят ему штраф, и получит он майора года на полтора позже. А вот от гражданских так просто не отделаться. Намеренное нарушение карантинной зоны, всё-таки.

– Это пахнет пожизненной каторгой. Прецеденты бывали не раз.

– Я им Жору не отдам, – Смирнов погрозил кулаком в неведомую даль. – Алий, что с Маккормиком?

– Он назначен на заставу и сейчас летит на Коокей. Ты был прав – это у чёрта на рогах. Между прочим, информация мне стоила двести двадцать кредиток – цена ужина на двоих в шикарном "Кордильеро", – поймав вопросительный взгляд командира, Сенегаль пояснил: – Это не для меня. Я оплатил со своей карточки счёт капитана Тюсло – замначальника секретчиков "Б-шесть".

– Жлоб этот Тюсло! – ругнулся Смирнов. – Деньги мы тебе восстановим, не переживай. Значит так, Алий: на базе ты занимаешься нашими лоботрясами, а также оплачиваешь счета в рестораны, сауны и ночные клубы всем, кто может вернуть нам Роберта. А я беру "Холифилд" и лечу на Краэтай, вышибать остатки мозгов из Лагриана. И если он не разрешит вытащить наших ребят с этой вонючей Одды до того, как в них вцепятся судейские, я, клянусь, прикончу его!

Одда. Грег Шумский. Петр Зорин. Серж Ван-Вейс.

Когда Ван-Вейс пришёл в себя после удара чешуйчатого и лечения медкомплекта, они отправились в путь, забрав с собой всё, что могло пригодиться для выживания на чужой планете. Чтобы штурмовик не достался врагам, которые, несомненно, придут сюда ещё раз, Грег активировал механизм самоуничтожения и ввёл условия срабатывания: открытие колпака кабины, открытие бомболюка, разрядка аккумулятора до десяти процентов. Теперь любой, кто решит залезть внутрь, взлетит на воздух вместе с штурмовиком. А, учитывая, что боезапас левого крыла остался абсолютно неизрасходованным, взрыв должен был получиться весьма впечатляющий.

За три дня они прошли всего около сотни километров вдоль заросшего края гигантского болота – Ван-Вейс чувствовал себя плохо, несмотря на ежедневную поддержку медкомплекта. На четвёртый день нужные препараты в медкомплекте кончились, о чём прибор красными буквами на дисплее и известил. Ван-Вейс сказал, что ему уже намного лучше, но привал пришлось делать задолго до наступления заката.

Пётр, несмотря на солидный груз, который он нёс за плечами, шёл первым, прокладывая дорогу среди зарослей запутанных лиан и тонких ветвей, растущих отовсюду и во всех направлениях. Вторым брёл Серж, с каждой пройденной сотней метров спотыкающийся всё сильнее. Грег замыкал небольшую группу, настороженный и готовый к стрельбе. Недавно он выпустил семь пуль из "Ангеля" в какое-то животное, напоминающее собой тонкое лохматое одеяло – оно попыталось атаковать Зорина с дерева. "Одеяло" превратилось в решето, и бурой тряпкой повисло на ветвях. Кроме этого, попыток местной фауны познакомиться поближе с людьми не было – к счастью, настоящие хищники трём легионерам ещё не встречались. И Грег, сжимая в руке "Ангель", искренне желал, чтобы и впредь не встретились.

Ван-Вейс в очередной раз споткнулся и полетел носом в землю. Грег поднял товарища и покачал головой – Серж выглядел откровенно плохо. Змеелицый приложил ему от души. Когда они остановились на недолгий привал, Грег ещё раз поднял эту тему:

– Серж, всё-таки, я считаю, тебе нужен отдых. Поэтому, как только доберёмся до первого жилья, оставим тебя там.

– А если хозяева будут против? – усмехнулся Ван-Вейс.

– Уговорим. Заплатим, в конце концов. У меня, между прочим, зарплатная карта с собой. За время обучения деньги тратить некуда было, так что хватит даже на номер люкс, не то, что на угол с кроватью на какой-нибудь ферме. Кроме того, ты, Серж, не забывай, что народ, живущий на природе, отличается от тех, кто живёт в городах. Фермеры – добрые и душевные люди. Пётр, подтверди?

– Само собой, – с набитым ртом сказал Зорин, выковыривая остатки концентрата. Из консервной банки с автоподогревом шёл аппетитный запах тёплой гречневой каши с мясом. – Вот я, например.

– Видишь, как наш бывший фермер душевно лопает кашу, совершенно забыв о своих голодных товарищах? – спросил Грег у Ван-Вейса, слегка улыбаясь.

Зорин смутился и принялся рыться в заплечном мешке.

– Извиняюсь, – сказал он, протягивая по банке каждому. – Но я подумал, что вы не хотите. А мне недостаток калорий надо возмещать. Вдруг я похудею и стану похожим на тебя, Грег? Или, прости уж, Серж, на тебя? Да меня девки засмеют.

– На вашей планете девушки любят таких… гм… больших? – полюбопытствовал Ван-Вейс.

– Ты бы популярностью не пользовался, – усмехнулся Пётр. – Я тебе больше скажу: таких тощаков, как Шумский, у нас не найти. А тебя сразу же в госпиталь отправили бы. На наращивание мускулатуры.

– У них два "жэ", – пояснил Грег Ван-Вейсу. – Поэтому наш Петя скачет здесь, как кузнечик легкокрылый.

– Кузнечики легкокрылыми не бывают. Только саранча. Уж я-то знаю, – заявил Зорин.

– Хорошо. Легкокрылая саранча, – согласился Грег. – Как временно старший группы предлагаю дать Зорину позывной "саранч".

– Постой, постой! – всполошился Пётр, который прекрасно знал, что стоит попасть на язык к этим двум завзятым острословам, и "позывной" вовек не забудут. – Кто это тебя назначил старшим группы, хоть и временно?

– Значит, по второму вопросу у тебя разногласий нет? – широко ухмыляясь, уточнил Грег. – Серж, так и запиши.

Пётр посмотрел на улыбающегося Ван-Вейса и понял, что ходить ему теперь "саранчем" по меньшей мере, неделю, если не дольше.

– Тьфу, на вас! Поднимайтесь, надо идти.

– Куда торопиться? – пожал плечами Грег. – Посиди, легкокрылый ты наш, пусть Серж отдохнёт.

Торопиться им, действительно, было некуда. По пути в город можно было узнать у местных подробности появления на планете чешуйчатых – не могли же такие сильные и агрессивные существа возникнуть из ниоткуда? К тому же, чешуйчатый разговаривал на едином имперском, как на родном, значит, кто-то его обучил.

Грег вспомнил про змеечеловека и передёрнулся. Страшный противник. Бронированный до неуязвимости, быстрый настолько, что глаз не успевает следить за его движениями, и ужасающе сильный. Если бы Пётр не догадался разрядить в него акустический деструктор, всем троим пришёл бы конец прямо там, на полянке около штурмовика. К счастью, направленные звуковые гармоники, несмотря на бронепокрытие существа, вошли в резонанс с сердцем чешуйчатого чудовища так же хорошо, как и с сердцем обычного человека. И враг послушно помер, несмотря на свою броню.

Грег несколько раз сжал и разжал пальцы, вспоминая, как его рука была покрыта красно-бурой кровью чешуйчатого и ещё какой-то слизью. Ему пришлось заняться вскрытием мертвеца, в то время как Зорин собирал в дорогу мешок со съестными припасами, лекарствами и оружием из флаера, а Серж спал после убийственной дозы снотворного. Правда, вскрыть чужака оказалось совсем не простой задачей. От того, что чужак был мёртв, он не стал менее бронирован, и острейший нож лишь бессильно скользил по прочной чешуе. Наконец Грег догадался вонзить нож под чешую.

Он чувствовал себя доморощенным патологоанатомом, когда взрезал чужака и рассматривал его внутренние органы, удивительно похожие на человеческие. Грег снимал вскрытие на камеру коммуникатора, чтобы потом те, кто понимает в ксенобиологии больше него, могли разобраться.

К действительности Грега вернула лёгкая перебранка друзей.

– … что тут непонятного? – кипятился Ван-Вейс. – С каждым днём становится всё холоднее, потому что у Одды не просто наклон оси в тридцать градусов к плоскости эклиптики, но здесь также имеют место полные прецессии – колебания планетарной оси.

Грег вспомнил, как утром увидел тонкий ледок на лужах.

– Ты не выпендривайся, а проще расскажи, – выпятив нижнюю челюсть, сказал Зорин.

Грег тоже не стал изображать из себя учёного и согласно кивнул. Серж усмехнулся и пояснил:

– Одда вращается вокруг своей оси – это смена времени суток. Год, то есть оборот вокруг светила, здесь составляет шестнадцать месяцев. Наклон оси Одды – тридцать градусов. Есть такая штука – прецессия, то есть колебания оси планеты. Знаете, это если раскрутить волчок, а потом ткнуть пальцем – его ось начнёт описывать круги. Так и здесь: полюс планеты описывает полный круг каждые четыре месяца. Поэтому за год на Одде сезоны меняются не четыре, а все шестнадцать раз. Учёные головы полагают, что такое поведение планеты могло быть вызвано, например, падением большого метеорита, сбившего её ось. По-моему, ерунда, я бы предположил, что это произошло из-за глубинных процессов под планетарной корой. Но я не космогеофизик.