Хроники Затерянных Станций. Часть 1. Дом
Знакомство с персонажами
Имя: Кудряш.
Пол: муж.
Возраст: 20 лет.
Отличительные черты: брюнет, длинные кудрявые волосы; голубо-синие глаза; черная кожаная куртка.
Место обитания: Мир Катастрофы.
Название Станции: без названия.
Должность на Станции: Главарь.
Характер: решительный, жесткий, ответственный, прямолинейный, честный.
Дополнительные способности: мастер на все руки, лекарь, оратор.
Недостатки: дотошный, с трудом идет на уступки.
Страхи: боится потерять авторитет.
Нравится: клубника, кофе, внедорожники.
Имя: Синица.
Пол: жен.
Возраст: 19 лет.
Отличительные черты: желтые тона в одежде; длинные волосы каштанового цвета; выделяющиеся изумрудно-циановые глаза.
Место обитания: Мир Катастрофы.
Название Станции: без названия.
Должность на Станции: Подслушивающая.
Характер: отзывчивая, осторожная, незаметная.
Дополнительные способности: хороший слух и память.
Недостатки: доверчивая.
Страхи: боится навредить другим.
Нравится: милые фотографии и открытки.
Имя: Длинный.
Пол: муж.
Возраст: 20 лет.
Отличительные черты: блондин, короткие волосы; зеленые глаза; шрам на плече.
Место обитания: Мир Катастрофы.
Название Станции: без названия.
Должность на Станции: Зам главаря.
Характер: добрый, веселый, находчивый.
Дополнительные способности: может выбраться из любой ситуации, удачливый.
Недостатки: движется по течению.
Страхи: боится брать на себя много ответственности.
Нравится: шутки, веселить людей, настольные игры.
Имя: Лисица.
Пол: жен.
Возраст: 18 лет.
Отличительные черты: рыжие вьющиеся волосы; веснушки по всему лицу и телу.
Место обитания: Мир Катастрофы.
Название Станции: без названия.
Должность на Станции: Стряпуха.
Характер: резкая, прямолинейная, дружелюбная, доброжелательная.
Дополнительные способности: исключительный вкус.
Недостатки: ранимая.
Страхи: боится быть отвергнутой коллективом.
Нравится: писать стихи.
Имя: Воробей.
Пол: жен.
Возраст: 19 лет.
Отличительные черты: яркая улыбка; светло-русые волосы средней длинны, вьющиеся; брови домиком.
Место обитания: Мир Катастрофы.
Должность на Станции: Охотница. Единственная девушка, что ездит с парнями в опасные вылазки.
Название Станции: без названия.
Характер: энергичная, вспыльчивая, языкастая.
Дополнительные способности: острое зрение, хорошая меткость.
Недостатки: без тормозов; говорит, а потом думает.
Страхи: боится лягушек, высоты.
Нравится: шоколад.
Имя: Молчун.
Пол: муж.
Возраст: 18 лет.
Отличительные черты: тучный, много весит; брюки-комбинезон.
Место обитания: Мир Катастрофы.
Название Станции: без названия.
Должность на Станции: Подручный.
Характер: нерасторопный, рассеянный, холерик, нахальный, раздражительный.
Дополнительные способности: ломает все, к чему бы ни прикоснулся (не специально).
Недостатки: неуемный, никого не слушает.
Страхи: боится смерти (умереть во сне).
Нравится: сладости (и другая еда).
Имя: Беда.
Пол: жен.
Возраст: 18 лет.
Отличительные черты: грузинская национальность.
Место обитания: Мир Катастрофы.
Название Станции: без названия.
Должность на Станции: Портниха.
Характер: усидчивая, аккуратная, тихая.
Дополнительные способности: амбидекстр, хороший глазомер – может определять расстояние с точностью до миллиметра.
Недостатки: замкнутая, ведомая.
Страхи: боится утонуть, пауков.
Любит: рукоделие.
Имя: Мозгля́к.
Пол: муж.
Возраст: 18 лет.
Отличительные черты: лопоухий, носит очки.
Место обитания: Мир Катастрофы.
Название Станции: без названия.
Должность на Станции: Мозг.
Характер: начитанный, умный, дотошный.
Дополнительные способности: голова-компьютер, теоретик – 100%, практик – 0%. Может рассказать, как устроен любой прибор, но собрать его не сможет.
Недостатки: помешанный на фактах и науке.
Страхи: боится не добиться желаемых достижений в области науки; порабощение его собственного разума роботами (машинами).
Нравится: технологии, читать.
Имя: Змей.
Пол: муж.
Возраст: 19 лет.
Отличительные черты: худощавое лицо; черные короткие волосы; озлобленные угольные глаза; улыбка-оскал как у ротвейлера.
Место обитания: Мир Катастрофы.
Название Станции: без названия.
Должность на Станции: Механик.
Характер: вредный, язвительный, саркастичный.
Дополнительные способности: на "ты" с машинами и техникой в целом, рукастый, ловкий.
Недостатки: драчливость.
Страхи: боится осуждения; боится раскрывать то, какой он на самом деле.
Любит: все, что связано с машинами; карточные игры.
Имя: Ли́ха.
Пол: жен.
Возраст: 16 лет.
Отличительные черты: бурятская национальность; слепая на левый глаз; носит шапку .
Место обитания: Мир Катастрофы.
Название Станции: без названия.
Должность на Станции: Стиральщица.
Характер: инфантильная, впечатлительная.
Дополнительные способности: вечный ребенок, всегда видит только хорошее, легко обдурить.
Недостатки: ревность, дефекты речи, полное отсутствие серьезности.
Страхи: остаться одной.
Любит: рукоделие.
Имя: Шептунья.
Пол: жен.
Возраст: 18 лет.
Отличительные черты: самая красивая на Станции, надменное выражение лица; хитрый взгляд.
Место обитания: Мир Катастрофы.
Название Станции: без названия.
Должность на Станции: Уборщица.
Характер: неугомонная, болтливая, стервозная, подлая.
Дополнительные способности: знает несколько языков (по-видимому, чтобы на них сплетничать).
Недостатки: завистливая; не видит ни в ком себе соперника; не признает вины и не умеет извиняться.
Страхи: боится стать ненужной, боится одинокой старости.
Любит: быть в центре внимания, сплетничать, роскошную жизнь.
Имя: Кащей.
Пол: муж.
Возраст: 19 лет.
Отличительные черты: худощавый; короткие белые дреды.
Место обитания: Мир Катастрофы.
Название Станции: без названия.
Должность на Станции: Барахольщик.
Характер: бережливый, экономный, расчетливый.
Дополнительные способности: знает цену каждой вещи; весьма хорош в торгах.
Недостатки: жадный.
Страхи: боится потерять то, что имеет.
Любит: ювелирное дело, столярное мастерство.
Имя: Травница.
Пол: жен.
Возраст: 18 лет.
Отличительные черты: белые волосы; частичный альбинизм;
Место обитания: Мир Катастрофы.
Название Станции: без названия.
Должность на Станции: Лекарь.
Характер: отзывчивая, спокойная, эрудированная, старательная, вежливая.
Дополнительные способности: знает много о травах и способах их применения. Главная советница Кудряша, когда дело касается врачевания.
Недостатки: нерешительная.
Страхи: боится огня.
Любит: все, что связано с растениями.
Глава 1. Станция.
…Высоковольтные грохочут провода, впиваясь нитями во вспыльчивое небо. Полуразрушены слепые города, где ты когда либо бывал, иль может не был. На нашей Станции царит полный покой, вещает шёпотом последний телевизор. Кто-то играет в карты опытной рукой, а кто-то спит на старой койке снизу. Главарь, Кудряш, балу́ется с огнём: то зажжёт, а то погасит зажигалку. Воробей и Длинный спорят о своём, вовлечь пытаясь того в свою перепалку. И мерно капает водица с потолка, просочившись чрез зияющие дыры. Гроза ушла, придя сюда издалека, быть может, даже из земель старого мира. Веет среди сырости ухой: Лисица и Молчун готовят ужин. Вечер намечался неплохой, и для скитальцев он сейчас вполне заслужен.
– Потише, – вновь зажёг огонь Кудряш. – За спором вашим мне не слышно передачу. За стены Станции ваш ажиотаж несите вместе с руганью в придачу!
Главарь скитальцев как всегда суров – нахмурившись, поднялся тихо с кресла. Длинный же пожал плечами вновь, и Воробья поуспокоил, чтоб не лезла. Казалось, в этот миг проснулись все: Шептунья фыркнула, а Змей зло бросил карты, показав свой вздорный нрав во всей красе: гнев отразился в сокращении стенок миокарда. Мозгляк очки поправил, и глянул на Беду – девчонке все по барабану, в две ноздри сопела. Травница ж близко принимала всю белиберду, а вот Ли́хе и Кащею нет до упрёков дела.
– Опять ты всех поставил по струне! – крикнула Лисица прямо с кухни. – Коли заняться нечем – ты поможешь мне. Ступай сюда и с лестницы не рухни!
В тот же миг глухо закрылась дверь.
–Да чтоб тебя! – разгневалась Лисица.
–Ему нужно прогуляться, уж поверь! – сказал Длинный. – Чтобы пробеси́ться.
Недовольно застучал кухонный нож. Второй этаж их развалюхи содрогнулся.
–Молчун, ответь, ты жив?! – затишье. – Что ж… Хоть бы в бала́нде ты не подвернулся!
Вся База заходила ходуном: из всех щелей сочился чистый смех. Да, Длинный был средь всех говоруно́м и в шутках знал немыслимый успех.
А на улице горел огнём закат, и вот Луна уж кры́сится средь туч, да звёзд ночных спокойный тихий взгляд оставляет на макушке ясный луч. Масляни́стый запах чует нос: то аромат поджаренного хлеба, что ветер-озорник с собой принес, внушая в души побродяжек вечный трепет.
Кудряш достал сигару из кармана потертой кожанки и тихо закурил, а после выдохнул чрез рот кольцо дурмана, и вновь манёвр этот повторил. Взгляд же его уперся в поезд старый: к рельсам пригвождённый был состав. И чутко слышит ухо глас усталый – главарь шагнул в вагон, его узнав. Когда-то вместо Базы был ангар, сейчас же "Станция" его родное имя. От пережитка прошлого остался зал, что домом стал для путников поныне. И до сих пор стоят здесь «поезда», стучат по рельсам призраки-колёса. Укрыла крыши ранняя листва, и ржавчина пожрала сталь без спроса.
Играет радио в заглохшей электричке: кажется, песня, на забытой всем волне.
– Входить без стука у тебя вошло в привычку, Кудряш? – девичий смех раздался в стороне.
–Ужин готов. Ты как? Идешь? Синица, – напротив в кресло плюхнулся главарь.
–Я не привыкла от кормёжки сторониться. Это ты у нас известнейший бунтарь!
Чрез калейдоскоп разбитых стёкол потянулся вплоть до неба едкий дым и, растворившись в вышине, как прыткий сокол, стал точь-в-точь, как облако, седым. Пересеклись два взгляда, как дороги, и вновь, как лодки в море, разошлись. Кудряш стряхнул пепел себе под ноги и вновь одно кольцо отправил ввысь. Улыбка тронула полоску бледных губ:
–Сыграй со мной, Синица, в города!
–Брянская область, город Стародуб.
–Благовещенск.
–Кострома. Тебе на «А».
Играя на краю павшего мира, бросая кубик, помни лишь одно: выживает в Катастрофе лишь проныра, вовремя спрятавшись от глаз под полотно.
Глава 2. Купание Молчуна.
Ровно два дня на Станции банный день. Признаться честно, это та ещё морока: дежурный каждый раз ловит мигрень, когда его черёд пришёл следить в два ока за каждой каплей, что течёт по трубам вниз. Тринадцать душ живёт – придется экономить. Ни для кого, наверно, это не сюрприз, что и на всех них надобно готовить.
– Молчун, сегодня ты – глава уборной. Надеюсь, помнишь наш «сухой» закон? – спросил Кудряш с гримасой беспокойной, ведь многое сейчас ставил на кон. Как главарь, как вождь, как самый старший он за вся и всех на Базе брал ответ. И расчёт вел самый настоящий, чтобы каждый был накормлен и одет.
Для жизни всех бродяг нужна вода, на Станции же с ней была проблема. Кудряш был бдителен и злился иногда, когда ломалась вдруг гидросистема.
– Следить за шлангом, проверять напор, краны крутить и главное, не спать, – сказал Молчун, смотря вяло в упор на главаря и стал сладко зевать. Кудряш придирчиво окинул его вид: заспанный взгляд, вместо волос – метёлка, комбинезон потрёпанный, грязный карман зашит, пятна от масла, мятая футболка.
–Все правильно, но помни, шланг один, и то уже изношенный, дырявый. И для душа, и для кухни он един.
–Я знаю это, вредина кудрявый.
Главарь привычно закатил свои глаза: толстяк охотник был до диспутов и споров, и пока они ругались полчаса, за дверью лился шёпот разговоров. Усталый телик в этот раз был глух и нем, зато трещало всё машинное крыло. То – сердце Станции – большой насос-тотем всё плёл своё стальное волокно и гнал по трубам обжигающую кровь. Вот над землёй поднялся белый пар: дыханье Станция своё рождает вновь, высвобождая из ноздрей палящий жар.
Молчун закинул на плечо длиннющий шланг, и через весь этаж побрёл себе на звук, шепча ругательства под нос, чеканя шаг, он обогнул, не глядя вниз, открытый люк. И, зайдя спиной вперед в скромный отсек, по часовой начал крутить на трубах краны. Молчун был очень суетливый человек: в груди пожар, а в голове туманы. Он шланг трясущейся рукою прикрутил, проверил наспех всей ладонью герметичность, и, на рычаг нажав, заплатку повредил, став символом для слова "ироничность".
Зевнув в кулак, он плюхнулся на стул и, поелозив пятой точкой, скрестил руки. Вытянув ноги, толстячок-тю́ха уснул, а затем… разда́лись эти звуки: шипение, бульканье – дырявый шланг воскрес, и превратился в серого питона. Молчун храпящий возбудил злой интерес у ожившего бескрылого дракона: шланг, громко булькнув, учинил в крыле потоп, и зеркалом вдруг стал бетонный пол. А Длинный в этот миг орал взахлёб, играя с Змеем на столе в мини-футбол:
– Да бей же, ну! Чего еле ползёшь?! Какой ты все-таки, дружок, в игре неловкий!
– Ухо режет твой ликующий скулёж. Ты поддаёшься?! – Змей решился на уловки.
– Не страшен мне болтливый твой язык,– Длинный забил в ворота ловко белый мяч. – Чего оскалился? А взгляд твой что поник? Ну, дава-а-ай, как девочка заплачь!
Тем временем волна девиц струилась в душ, с полотенцами в руках, в цветастых сланцах, не замечая череду огромных луж, затопивших весь этаж их малой Станции.
–Доболта́ешься, – вспылила Воробей, обращаясь к победителю турнира.
– О, пощади меня, пернатая! Не бей, – Длинный сложил руки в молитве. Вот проныра!
Воробей, довольно хмыкнув, быстро скрылась.
–От её взгляда по спине такой мороз, – Длинный встряхнулся. – Вот же причипи́лась!
Он ее колкости не принимал всерьёз.
–Вы посмотрите, ну какое выражение обрело его противное лицо! Оно испортило мне за минуту настроение, – Змей выплюнул на свет ещё словцо, и оно, растаяв, словно снег, растворилось в сдержанном бетоне. А вода свершала свой побег, найдя прореху в нерушимом бастионе.
– А мне испортит день большая взбучка… Эй, Змей, взгляни, откуда здесь вода? – и на носочках, точно леди, белоручка, Длинный сновал по этажу туда-сюда. И вдруг в сей светлый ум пришла догадка, и Длинный выдал тихое:
– Молчун!
Они переглянулись с Змеем кратко.
–Кудряша я очень огорчу…Он, кстати, где?
–Я видел силуэт, что удалялся дальше от ангара, – холоднокровный поступил ответ. И началась вечерняя запара.
Молчун купался, лежа на полу, сжимая рваный шланг в своих объятиях. Длинный и Змей носились по крылу, бранясь и рявкая различные проклятья, и под звучный и ритмичный, шумный храп, парни таскали в тот отсек кастрюли, тряпки. Кран перекрыли – это первый был этап, иначе б сразу огребли по глупой шапке.
– А ну, вставай, злой отпрыск Посейдона! Причина всех вселенских катастроф! – воскликнул Длинный выше на полтона, и Молчун откликнулся на зов. Он только рот открыл, как тут же нахлебался.
– А я-то думал, ты – амфибия! Ну, что ж. Надеюсь, друг мой, по питью изголодался! Быть может, тогда ты тут всё протрешь?! – Змей кинул в Молчуна ведро и швабру. Тот виновато на товарищей взглянул:
–Признаю́сь, не доглядел, – ответил храбро.
–Еще б чуть-чуть и ты б здесь утонул! – Длинный сердился. Да, сейчас он страшный.
–Поверь, ещё представится момент, когда Кудряш в водонапорной башне будет решать топить его, иль нет! – зло цыкнул Змей. Синица шла из душа, и уловила аромат новых проблем. Ей Воробей кричит: «Иди за мной, копуша!» Ну, а она не ведает зачем. Остановившись рядом с лужей, вниз взглянула и, нахмурившись, поправила халат. А после строгий взгляд на всех метнула:
–Поступок ваш опасностью чреват.
Переглянувшись вместе с Длинным, Змей заткнулся. И восемь глаз уставились на вход: слышны шаги – Кудряш назад вернулся, и что-то тихое под нос себе поёт. И эта песня вся наполнена тоскою, но льется жизнь в его измученных очах.
–Синица, он пойдет лишь за тобою! – Длинный сложив ладони на плечах, аккуратно подтолкнул её ко входу. Она ж неловко улыбнулась, сделав шаг, и на троих мальчишек оглянулась, решив спасти от зверя бедолаг.
–Кудряш, привет! Ну, как тебе погодка?
–Привет, Синица… Да все льёт как из ведра, – капля дождя скатилась с подбородка. – Поистине весенняя хандра.
–И, правда, весь промок. Идём же греться!– Синица под руку его ловко взяла, чтобы лидер не успел здесь осмотреться, пока ребята не закончили дела. Кудряш, казалось, на мгновение смутился, от приглашения невольно выгнул бровь и, точно лампочка, от счастья засветился.
–Я не…
–Идем, главарь. Не прекословь.
–Мне льстит твоё внимание, Синица. Ах, если б ты не прикрывала чей-то хвост…
–Я думала, что может получиться…
Он улыбнулся:
–Я не так-то прост. Скажи, что натворили эти трое?
–Главарь, прости… – вдруг опустился её взор.
–Тогда из всех я сделаю жаркое, – вот это взгляд. Ах, ну какой напор! Кудряш сдвинулся с места, точно смерч. Молчун присел и стал бледнее мела:
–Что-то мне дурно… Надо бы прилечь. Его Синица успокоить не сумела…
Но главарь увидел всё без слов, и понял, что Хранилище в упадке:
–Ругаться с вами я пока что… не готов. Убирайте… эти беспорядки.
Водохранилище стояло на востоке: большая башня издали видна. Над пустырём торчала одиноко, как ввысь стремящаяся острая стрела. И от неё под недрами земными тянулись трубы через крайне длинный ход, снабжая Станцию запасами скупыми. И так из века в век, из года в год. Когда ж скитальцы в вечер побродяжный, таскаясь по́ миру, устроили привал, Кудряш по праву главаря взял власть над башней и всю систему вновь формировал. И вот сейчас, чрез сильный дождь он брёл, не глядя к Хранилищу в зловещей синеве. А непогода вновь в свои лохмотья рядит всю живность, что таится в глубине.
Кудряш по лестнице взбирался торопливо: скрипела ржавых прутьев череда. Он был в десятке метрах от обрыва и норовил все шлёпнуться туда. И был момент, когда он оступился: над бездною повис, держась за прут. Но очень быстро он обратно воротился, и продолжил свой отчаянный маршрут.
Синица в тот момент за ним следила, не отрывая взгляд и не смыкая глаз. И пару вздохов точно пропустила, застыв, как истукан, не в первый раз. Тем временем Кудряш дополз до цели и скрылся там за дверью в вышине. Средь серых туч лучи вдруг заблестели: желтая клякса на небесном полотне. На четверть часа их главарь пропал из виду, но после вылез и уселся на карниз, став подобным гробовому монолиту, он тяжелый взор отправил вниз. И закурил. Так нервно, так уныло. Своей подавленностью Станцию пьяня. На месте речки полз ручей неторопливый. Больше не будет для бродяг банного дня.
Глава 3. День рождения Кудряша. Часть 1.
Утро ступило на землю сладким весенним туманом, конец мая гонит по небу белых пушистых овец. Главарь безмятежно сопит на старом зелёном диване: утомился за месяц тяжёлый этот кудрявый птенец. А день-то какой замечательный! Удивительно яркий и светлый, всё щекочет голые пятки тёплым желтым лучом! И каждый цветок на деревьях так ласков, радушен, приветлив. Сквозь сон напряжённый Кудряш вдруг дернул крепким плечом.
– Эй, соня, вставай! Кудряш, ты проспал свой будильник! Понимаю, ты выжат, дружок, но работа на Базе не ждёт! – громко выкрикнул Длинный, рукой опуская рубильник.
– Выключи свет.
– Э, нет, так, главарь, не пойдёт! Ты нам обещал, между прочим, показать еще в прошлую среду ту карту, что чудом отда́л барыга-старый Толкач!
– Ладно, болтливый. Не зли. Я приду к вам примерно к обеду. Проследи за порядком на Станции и над душой не маячь, – нехотя выдал Кудряш, одеяло стянув, потянувшись, заспанный взгляд устремился на стол, ну и затем на часы. Стрелки бежали вперед, и главарь, о провод споткнувшись, чуть не ударился носом о половник вошедшей Лисы.
– Длинный, ну я же просил! – Кудряш закипел, точно чайник.
– А не надо свой праведный гнев срывать, вожак, на меня. Я, конечно, всё понимаю, ты здесь босс и начальник, но и я далеко не последняя в этом кругу шестерня! Одевайся, давай. И на завтрак, – сердито вздохнула Лисица. -Тебя ждет подгоревшая греча. Спасибо скажи Молчуну.
–Лиса, дай минуту покоя. Тишиной хочу насладиться, – Кудряш с недовольною миной отвернулся быстрее к окну. И чрез лабиринт занавесок, он увидел небес океан, как лазурь с чарующих фресок: могучий незлой великан. Он в своей бороде приютил тройку птиц: стрижей и грача. Лисий «цык» Кудряш проглотил, недовольно под нос фырча, а после взял с комода зеркала осколок. Взглянул. Себя в оцепеневшей глади встретил. После скривился.
– Мой покой был так недолог. Ну что ж, тебя, Кудряш, с двадцатилетием!
Достав из шкафа, он надел парадный свой костюм: белая кофта с воротом и брюки цвета хаки. Затем, выйдя из комнаты, направился на шум и чуть не стал свидетелем уже привычной драки. Парни играли в покер – Змеёныш мухлевал, и Длинный уловил сей жест орлиным взором.
–Ты думаешь, что я не видел, ЧТО ты доставал?!
–Да просто ты боишься уйти ни с чем. С позором! За тобой же наблюдает столько милых дам. Что там за проигрыш ты должен? Стать на день собакой? Полай же в голос «гав-гав-гав», как принято щенкам. У меня «каре». Готов давать мне лапу?
Длинный был кране зол, его пылали щёки, обескураженный Кудряш глядел на игроков. Змей, как всегда, оскалился, плывя в своем потоке.
– Я никогда не видела столь ярых дураков! – в толпе девиц раздался звонкий смешок Лисицы. Молчун довольно фыркнул:
– Я б не сказал точней.
–Не удивительно, Молчун, – сказала озорница. – Наверняка, ты выдал бы что-то поглупей.
Молчун вздохнул. По Станции вновь заструился смех. Спустя мгновение мальчишки возобновили споры. Молчун плюхнулся в кресло подальше ото всех: он не хотел быть частью этой собачьей своры. Кудряш пытливым взглядом всю банду оглядел, неловко прядь пригладил, как будто ждал чего-то. Но никто желания его не разглядел: у всех свои дела, у всех свои заботы.
«Конечно. Все забыли…» – в разум ворвалась мысль – навязчивая птица и с веточки вспорхнула, а после устремилась в голубую высь, и в этом тихом море, как камень, утонула. Обида затаилась в лазуревых глазах: не вырваться ей, бедной, из кле́ти ресниц. Станция хранить её будет в стенах, как книга хранит буквы на бархате страниц.
Первый этаж, к несчастию, не замечал тоски. Шум в зале не смолкал, копился, точно ком, и ожиданиям кудрявого парнишки вопреки, бойко вспорхнул наверх, застыв под потолком. Молчун, усевшись в кресле, сухариком хрустел и бросал на Длинного озлобленные взгляды. Найдя ж батончик злаковый, вмиг повеселел, и уже готов был стать частью отряда. Лидер огорчённо сел рядом на стул – его никто на Станции, увы, не замечал. Закрыв глаза, наш именинник коротко вздохнул, а в желудке синий кит протяжно заурчал.
–Кудряш, ты б прогулялся, – внес свою лепту Змей. – А то какой-то бледный. Не одухотворенный.
–Ты думаешь, от воздуха я стану посвежей? – спросил его главарь, заботой изумленный.
Змей, взглянув с хитринкою, склонил голову вбок.
– Кудряш, не видишь что ли этот искусный блеф? – в Длинном пробудился в тот же миг пророк. – Пока ты с ним мусолишься, он прячет даму треф!
Змей, тихо рассмеявшись, кинул карты на стол: несчастный вид соперника отчасти забавлял. Змеёныш тут же на вещдок указал перстом:
– Как будто её, бедную, кто-то охранял!
Кудряш вышел на улицу с наикислейшей миной, в округе Станции тоскливо пели соловьи. В воздухе же веяло палённою резиной.
–Вот же ж поздравления от дорогой семьи! – главарь шагал вперёд, носком пиная камень. Тем временем на Базе все собрались в круг.
– Он ушёл?
– Ушёл.
– Нетерпеливый парень. Небось, на нас обидится за этот хитрый трюк.
– А нечего полы топтать! Я думал, он не свалит, – тут же ответил Змей. – Я сделал всё, что смог.
– Когда-нибудь в поэме тебя Лиса восхвалит, – Длинный ухмыльнулся. – За твой тонкий намёк.
–Отправить главаря гулять, это так беспечно, – замолкший ранее Молчун ворвался в разговор.
– Да, согласен, – хмыкнул Змей. – Мой план не безупречен. Это повод встать на шухер. Мчи, как метеор!
Молчун кивнул и вышел: в кругу зиял разрыв, но обсуждения не гасли, как пышный костёр – кто-то был точен в своих мыслях, кто-то тороплив, а Змей же, как обычно, бестактен и хитер. На правах зам-лидера Длинный давал команды – никто из этой шайки не ушёл без дел. А две маленьких «птички», Лисьей поев баланды, с утра ушли в дорогу, пока Кудряш храпел.
– Куда они рванули в столь сонливый час? – Лисица вместе с Длинным отправились на склад.
– На Ферму был направлен строго их компа́с.
– Когда ж они вернуться должны были назад?
– Лиса, не спрашивай. Не знаю. И сам уже волнуюсь. Не стоила диковинка таких огромных жертв.
– Ну что ж… Не только я пред главным покрасуюсь, ведь мой подарок – книга!
–А какой сюжет?
Лиса зарделась:
–Мрачный. Немного скучноватый. Все монографии ученых нудны на первый взгляд. Для людей искусства даже пресноваты, но… Главарь наш – медик.
–Да, так говорят.
–Ему, я думаю, понравится этот толстенный сборник, – Лисица хмыкнула тихонько, довольная собой.
–Вижу я, практичных ты вещей сторонник. Мой же подарок будет не такой простой, – Длинный зажег лампу, осветив каморку. Под пыльным одеялом была видна запчасть.
–Здесь надо бы устроить глобальную уборку.
–У тебя к порядку невиданная страсть.
А что, Лиса права – в каморке беспорядок. Все вещи кувырком, не на своих местах. Под стеллажом виднеются обертки шоколадок – их Молчун пытался спрятать впопыхах. В ящиках же кроются болты и инструменты, в угол пыльного склада заброшены мешки. Подкова на гвозде висит, а крысьи экскременты Лисицу ввели в ужас. Длинный сдержал смешки.
–Ты ж знаешь, что Кудряш имеет внедорожник? Не помню уж откуда он его пригнал… Но было так эффектно! Главарь наш выпендрёжник. Спустя полгода злой Молчун машину доломал. Ну, как всегда, нечаянно, ведь он у нас растяпа.
–Неудивительно. Так что же это за деталь?
–В одной из вылазок мы нажились с Кудряшом неслабо. Это обвес. Для внедорожника. Материал же – сталь. Так сказать, абгрейдим мы его малышку! Змей же в этом плане большой словил джекпот: настоящий двигатель и новые покрышки!
–Что ж, я поняла. Кудряшу везёт. Я в машинных терминах, увы, не разбираюсь.
– Зато в кулинарии ты мастер и эксперт.
– Длинный, не смешно!
– А я не издеваюсь, – парнишка поднял руки.
– Каков интеллигент.
–А Воробка, знаешь, в той вылазке отличилась. Из-под носа торгашей гречку увела. Так потом бахвалилась, так потом носилась…Горжусь этой девчонкой! Такие вот дела.
Они за полчаса отры́ли упаковку – пара больших коробок и старый пыльный бант.
– Лиса, неси сюда ту серую веревку. Будем скреплять конструкцию.
– Да у тебя талант! Как аккуратно и изысканно. Ты, Длинный, педантичен, – подарок был рассмотрен ей со всех сторон. Длинный в глазах Лисы был мигом возвеличен.
–Мне приятно, – вдруг разлился мягкий баритон. Лисица улыбнулась, заправив прядь волос. Длинный поднял коробку и двинулся на свет. К сожалению, в этом мире так уж повелось, подарки не дарили очень много лет. А поздравляли на словах – душевно, по-простому, у огня сидели, пили алкоголь. Путники не знали, как это «по-другому», но одна птица взять решила праздник под контроль…
Месяцем ранее Синица к Длинному явилась – в тот день на небе синем лучился желтый сыр, и туча серым облаком над Базою клубилась, и вместе с россыпью алмазов искрился Альтаир. Пустой глазницей Станция за той звездой следила, пока её не съел большой небесный пёс. Девчонка прежде к Длинному, увы, не заходила – тот изумленно по́днял узкий с горбинкой нос:
–Мне кажется, Синица, ты ошиблась дверью. Не Кудряшу ли предназначен поздний твой визит?
– Нет, я к тебе, – струился голос звонкою капелью. – И я надеюсь, что ты тот, кто тайну сохранит.
–Какую тайну? – с интересом вдруг включился Длинный. Он встал и предложил ей свой высокий стул. Она присела осторожно. – Что за взгляд ехидный?
– У меня к тебе офе́рта! Ты правильно смекнул. Ты же помнишь, что скоро лидеру стукнет двадцать? Не хочешь ли ты мне помочь ему устроить сюрприз?
– Ну, конечно… вот я дурак, а мог бы и догадаться! И каков же, скажи, будет твой, Синица, ярчайший каприз?
– Я хочу, чтобы каждый ему приготовил особый подарок. И у меня есть, конечно, для этого целая масса идей: пара очень банальных, вроде носков и сигарок, но задумка кроется в мыслях моих гораздо мощней. Она не дает мне уснуть уже вторую неделю. Ты что-нибудь слышал о Ферме?
–Знаешь, не больше, чем ты… Чтоб выбраться к ней, пройти надо сколько-то там по тоннелю в десяти километрах отсюда, ну, а затем полверсты по полю, где сеяли раньше рожь и златую пшеницу, затем где-то вдали появится старенький дом. Пугало в шляпе дежурит аккурат рядом с границей, и страшные мегане́вры режут пространство крылом. Там, среди этих воскресших палеозойских мутантов, собачья стая счастли́во пригрелась и дрыхнет клубком. В бывшем считалось, что Ферма – это обитель сектантов. Посещенье её так опасно.
–Этот посыл мне знаком… Кудряш же всем твердит назидательно: «Ребята, с Базы ни шагу!». Отчасти он прав, но мне нужно, Длинный, сбежать позарез…
–Зачем? Ты же знаешь, главарь наш союзник всеобщего блага. Он бы в шалости этой тебе отказал наотрез!
–Но ты же не он! Не Кудряш! Прошу же, прикрой меня, Длинный. На Ферме забытой, по слухам, одна диковинка есть!
–И почему я должен подбадривать этот риск беспричинный?! Вне ведома главного, птица, не смей! Не смей туда лезть!
–Ну, пожалуйста, Длинный, пойми, – вдруг взмолилась девчонка. – Кудряш наш устал от забот и этой мирской суеты. А подарочек маленький с Фермы обрадует даже ребёнка!
– В опасные игры играть должна явно не ты… – Длинный смерил позднюю гостью крайне задумчивым взором. Он знал наперёд, чем ему сиё «дозволенье» грозит. Но Синица давила на рёбра горячим и сильным напором, несмотря на свой внешне обманчивый миленький, скромненький вид. – Хорошо… Я ему не скажу, но, в обмен, ты мне поклянёшься, что ни шагу. Слышишь, ни шагу! К опасности не ступишь одна, а только угрозу почувствуешь – молниеносно вмиг развернешься. Ну и вернуться, конечно же, ты должна допоздна.
На том они порешили. Синица ушла восвояси, а Длинный стал думать, чему бы был искренне рад его друг. Рассвет в день торжественный был очаровательно красен, и две птицы, собрав рюкзаки, отправились утром на юг.
Глава 3. День рождения Кудряша. Часть 2.
Заброшенный вагон укрыт сенью деревьев, сквозь нежные листочки протиснулись лучи. И веет поздний май дыханием сирени, и текут неистово синие ручьи. Кудряш застыл на улице в трепетном предвкушении: встречи с Синицей это словно внутренний мятеж – парнишка ждал нетерпеливо каждого общения, не решаясь сделать шага за чужой рубеж.
–Синица, я вхожу, – поднялся на ступеньку, вспомнив мигом прошлый девичий упрёк.
Познакомились они с крылатою давненько. Это было лето. Вечер. Солнцепёк. Оба тогда, детскому поддавшись наважденью, забрались в парк аттракционов на другом краю. Уголок заброшенный – рай для размышленья и ностальгии по семье, иному бытию.
Гуляли там они сперва поодиночке – парк огромен был, заплутать – не грех. И встретились случайно в одной заветной точке – у «Колеса Черто́вого», что на слуху у всех.
-Салют, – приветствуя, Кудряш приподнял руку. Девчонка в тот же миг отпрыгнула назад, испугавшись, как зверёк, волнительного звука. – Я, может быть, что-то не так или не то сказал?
– Ты здесь один..? – она спросила осторожно с огромным недоверием в таких светлых очах.
Парень вздохнул:
– Один. Чего ты так тревожна?
– Знаешь ли, опасности таятся в мелочах, – сказала та, парень кивнул с смятеньем и согласием. – Сейчас, увы, рассвет настал преступных банд, и каждая, по слухам, пестрит многообразием. Но, я гляжу, ты – свой. Отнюдь не диверсант!
Кудряш от удивления припо́днял обе брови: девчонка вызывала тотальный интерес. Она, шагнув вперед, встала с парнишкой вровень:
-Будем знакомы, я – Синица, – и красочный процесс знакомства начался с их рукопожатья: девчонка вытянула белую, мягкую ладонь. И между ними огоньком мелькнула вдруг симпатия.
– Кудряш.
Она хихикнула:
-Прозвище – огонь! – неожиданно для парня одобрила Синица. В этом мире бессмысленно наличие имён, ведь быстро канут в небытье́ и мрак чужие лица. Исход каждого, увы, предопределён.
-Не хочешь вверх залезть? Вместе изучим местность, – парнишка пальцем указал на чёртово колесо.
-Пойдёт! Меня всегда манила неизвестность, небо, высота и изумруд лесов.
Они забрались в ту кабинку, что повыше, и стали сверху вниз на мир глядеть. Густая ночь раскинулась на крышах, ну а пара продолжала там сидеть. Они болтали о себе, о своем детстве, об учебе, о семье, об обещаньях – обо всём, что им оставило в наследство прошлое, хихикнув на прощанье.
-Мой отец – прославленный хирург, а мать работала всю жизнь в педиатрии. После развод. А новый матери супруг лет двадцать посвятил психиатрии. Мой дед прошел великую войну, и он там был военным санитаром. Ну и бабулю я упомяну. Она работала в селе ветеринаром.
-И ты, конечно же, пошел по их стопам, – губы Синицы тронула улыбка.
-Дело семьи ни разу не предам, а если и предам – моя ошибка. Сейчас мир Катастрофы ограничен, но верю я, лет эдак через восемь, всё верну я на круги своя.
-Отлично! Пусть твоя цель не разобьётся оземь!
-А тебя какие мысли вдохновляют? Откуда ты, Синица, здесь взялась? Твои друзья тебя не потеряют?
– А я на севере отсюда родилась. Мой дом в краях, где ледяное море, где раскинулись озёра и леса, где ветру дикому эхо в ущельях вторит, где о горы рвутся небеса. И там растет янтарная морошка: крохотная ягодка, а терпка́ на вкус!
-Скучаешь?
-Да, Кудряш, я грущу немножко.
-Будешь «шипучку»? Вкусная!
-Да! Не откажусь.
Парень достал и протянул девушке конфету: зеленый гладкий фантик, красная внутри. А после ловко вытащил из пачки сигарету.
-Синица, я выкурю, можно? – спросил.
-Конечно, кури.
И воцарилось долгое молчание, и в нём каждого печалило своё: неудивительно, что над миром отчаяния кружило чёрное, как дёготь, вороньё. Табачный дым лишь заглушал пустоты, но не сшивал неровные края. Язык прошедшего имеет низкие частоты, погибель для носителя тая.
Кабинка дрогнула и заскрипела удрученно: путникам давно пора идти. Застыл весь парк, разлукой огорченный, став яркой вспышкой на их жизненном пути. Тяжелые ворота застонали, на прощанье свой оставив всхлип, и после долго-долго горевали, остолбенев под кроной пышных лип.
– Синица…тебе есть куда вернуться? – спросил в кромешной тьме её Кудряш. Лишь две звезды на небе всё смеются, создают необходимый антураж. – Пойдешь со мной?
В воздух вопрос взметнулся. Парень со страхом ждал её ответ. Упорный взгляд на миг её коснулся. Она отозвалась:
-А почему б и нет?
Одиночество всегда ломает стержни, одиночество сжирает гибкий ум. Безумные всегда спокойны внешне, а внутри иссохли, как изюм. Поэтому они вцепились сильно в душеспасительный и крепкий этот плот, и вот так искренне и каплю меркантильно Кудряш с Синицею дружат уж третий год.
А давайте-ка вернемся мы в реальность. Парень зашёл в вагон, но птицу не застал.
–Мне не присуща лишняя эмоциональность, но этот день меня до чёртиков достал. – Все ожидания Кудряша разбились в прах и покатились вниз с высокой горки. Но вот на место злости вышел страх: а где ж она одна порхает столько? На Станции царит сущий бедлам, но не видать среди него росчерка перьев. Бессмысленно метаться по углам в наивном поиске крошечных этих звеньев. – Я с детства не люблю водящим быть в этой игре дурацкой под названьем «Прятки»: всегда мне было трудно находить…
Кудряш пришел на Базу.
–Эй, ребятки! – воскликнул он, но зазвенела тишина: холл опустел. Один Молчун валялся в кресле: торчала темная волос его копна, как швабра – ей расческа бесполезна. Главарь окинул взором весь этаж. – Попрятались, как мыши, в свои норы…Молчун!
–Ну и чего тебе, Кудряш? Ты ж уходил разглядывать просторы наших необъятнейших равнин, – парнишка оглянулся осторожно. – Иль заблудился меж развалин и руин? Понимаю. Это ведь не сложно.
Кудряш спокойненько присел на подлокотник и локоть положил на спинку кресла. Молчун весь сжался.
–Не бои́сь меня, «подводник», твоя помощь мне сейчас будет полезна. Не видел ли средь общего бедлама ты наших маленьких, и все же бойких птиц? Учти, я не приветствую обмана.
– Да, я видел этих озорниц. Ушли тайком, на великах умчались.
–И куда же?
–Ах, главарь, почем мне знать? Они с Лисицей кратко попрощались. В такую рань я предпочел бы спать!
Брови кудрявого, как хищные орлы, недоумение рисуя, вверх взметнулись. А очи синие, точно озёра мглы, как врата в бездну мигом распахнулись. Одни лишь губы выжидающе молчат: мозг переваривал услышанное долго. Ну, а вам приятен был бы этот факт, что овца решает без ведома волка?
–Что ж, Молчун, премного благодарен, – отрывисто промолвили уста. Для Станции мятеж был уникален – но чья же совесть осталась нечиста?
Кудряш с огромным недовольством вошёл в кухню, с раздражением свершая променад. Лиса ж обнюхивала пищу:
–Рыба стухла, – девушка бросила крайне печальный взгляд. – Пропали все мои труды…А где приправа? Вот блин, Молчун! Опять припрятал у себя?
–И без неё его стряпня – одна отрава, – сказал Кудряш. – Но он в отличие от тебя докладывает лидеру об изменениях. С каких же пор ты метишь в главари? Моя кандидатура под сомненьем, аккурат с сегодняшней зари?
Вся мебель охнула, вздохнула вся посуда: вопрос нежданный рыжую застал врасплох. Стол убежать хотел, ведь знал, что будет худо, жаль только он потрескался и капельку рассох. Да и главарь в него уперся пятой точкой, наблюдая за смятением Лисы. Так началась одна длиннющая цепочка последствий. Кто же встанет на весы?
Лисица вспыхнула, но гневу не подда́лась:
–Мне лидерство ни капли не сдало́сь. Быть может, тебе что-то показалось? С чего вдруг наваждение взялось?
–Быть может, с нарушения общих правил? – главарь вальяжно плюхнулся на стул. – Лиса, кто птиц за Станцию направил, а тебе хранить всё в тайне намекнул?
Лиса зали́лась краской и тут же отвернулась. Один вопрос витал над ней: «Как же он узнал»?
–Это не я! – в мгновение ока она переобулась.
–Знаешь, я б тебя допрашивать не стал, если б в нашем мире не было опасно. Здесь я храню ваш быт и сладкий сон. Лисица, понимаешь?
–Да, прекрасно.
–Кто виновен? Змей?
–Э.. нет, это не он!
–Кащей? Мозгляг? Беда? Лиха? Или Шептунья? Будем играть в загадки? Мне всех перечислять?
–Никто из них.
Кудряш вздохнул и тихо выдал:
–Лгунья. Дважды я тебе не стану повторять.
–Вот и не надо! – в ту секунду Лисица огрызнулась. – Лучше присмотрись, Кудряш, к своей «правой руке»! Дружок твой, Длинный, отпустил их! – девчонка ухмыльнулась. -Не ожидал, что вдруг окажешься в словесном тупике?!
Главарь глаза сощурил, но в ней искрилась правда опаляющим и жарким, рыжим лисьим огнём.
–Поверь, Кудряш, сама я этому не рада… Но, по крайней мере, они ушли вдвоем, – Лисица ободряюще сжала его ладонь, и скромная улыбка озарила губы. Отмахнувшись, юноша сказал:
– На кухне – вонь. Убери. И извини, за то, что был чуть грубым, – с ржавого гвоздя́ упал на пол половник, когда хлопнула так громко в кухню входная дверь. Лиса схватила полотенце, где выткан был шиповник, и принялась черпак тереть:
– Какой он злой теперь… – девчонка глянула вслед юноше и тут же вся скривилась. Вечно он её труда не замечал. Они последними со Змеем к Станции прибились, но главарь как будто её не привечал. Всегда так осторожен, всегда так прагматичен, а взгляд тяжелый в спину не даст Лисе вздохнуть. Главарь до тошноты был правилен и ритмичен, но в этом ли скрывается его тайная суть?
Своего зама кучерявый заметил во дворе, после того как обогнул всю Станцию по кругу: с азартом Длинный ковырялся в жестяном ведре, и эхом разносился звон на всю округу. А за спиной парнишки высился гараж, на петля́х замученная дверка заскрипела, из-за неё рука мелькнула.
–Ты ключ мне передашь?! – Змей высунулся следом и стал белее мела: Кудряш стоял в двух метрах, топая ногой, и тень его так яростно и весело мелькала. Длинный не видел перемены:
–Ты чего такой? Ищу я, Змей, ищу! – и тут ладонь упала на его плечо, сжав крепко, как капкан.
–Помочь? – раздался за спиной леденящий бас, и Длинный понял: спящий некогда вулкан пробудился от спячки прямо сейчас. Аккуратно, но всё же не без интереса парнишка перевёл на лидера глаза, чем раззадорил, на свою беду, чудовищного беса. – Ты знаешь, друг, какие творятся чудеса: еще вчера я до тринадцати прекрасно умел считать, а тут, к несчастью, за секунду как будто разучился. Может, ты поможешь, дружочек, мне понять, как этот казус мог со мной вдруг приключиться?
Кудрявый резко по́днял парнишку за рукав, затем толкнул порядочно со всей глава́рской злости. Длинный ведро перевернул, чуть наземь не упав, и рассыпал по земле болты, гайки и гвозди. Заветный ключ, скрывавшийся на дне, отлетел, ребром сверкнув, прямо к ботинкам Змея. Он по́днял его быстро и скрылся в тишине, пока Кудряш лишь распалялся, от ярости зверея.
–Длинный, расскажи-ка! Мне девятый пункт нашего обычного бродяжьего устава, – хлестнул голос главаря, как будто жесткий кнут. – Станцию кто покидать, – плюнул, – имеет право? Да как ты мог вообще молчать про их побег?! Ты что не знаешь, что творится за стенами, и, как, порой, бывает хрупок человек, и как опасно небо, что висит над нами?! Ну и куда они, безумные, ушли? Скажи мне прямо, не трепли мои хрупкие нервы.
– Они вырваться из нашей клетки предпочли…– ответил Длинный удрученно.
…А на Дикой Ферме, тем временем, царили тишь, покой, да гладь. Чучело склонилось и ждет добрых гостей. А воздух такой свежий – так легко дышать! Но идиллии мешает треск тру́бчатых костей. Звериные. Обглоданные. Рядом обрывки плоти, как будто волки меж собою дичь не поделили. И мухи сверху восседают, как пчёлы на мёде. И что только крылатые в этих краях забыли?
А все ради диковинки – алой, сладкой клубники, которую так любит их главарь – Кудряш. На длинную тропинку солнце бросает блики.
– Ну что ж, мы начинаем наш прямой репортаж с опасной и ужасной, очень кошмарной Фермы, – хмыкнула Воробей, бросив велосипед. – Длинный сказал, что здесь летают меганевры?!
– Будь тише, тараторка, мой тебе совет, – Синица оглянулась. Пока и вправду тихо, но кости под ногами лежат не без причин. Кто осмелится будить спящее в поле лихо, рискует стать золой, в недрах земных пучин… И тут раздался громкий над их главами шелест: проснулись меганевры, хотят размять хребты в сухой утренний час. И как рыбы на нерест летят искать добычу. И ею будешь ты.
Птахи в тот же миг в высокий куст нырнули и скрылись от фасеточных, но очень зорких глаз. Две длинных тени в небе быстро промелькнули, выставив свои хвосты точно напоказ. Воробей раздвинула руками пару веток и увидела стрекоз меж молодых листов: они умчались вдаль, хихикнув напоследок. А птицы между тем не проронили слов. Синица жестом указала на дом из красных досок, мол, посмотри, Воробка, это наша цель: потрепанный от времени, точно сарай, небросок, стоял он тихо в поле, пела ветра свирель.
Девчонки вышли из укрытия, скрылись в густой траве, и очень тихо, словно мыши, ползли на тихий свист – крутился флюгер, добавляя звуков тишине. Но путь их оказался чуть более тернист. Где-то среди колосьев, среди густой осоки лежала меганевра, скрипя большим крылом. Она проспала все свои намеченные сроки, храпя, как рык мотора, причмокивая ртом. И хвост так дергался забавно, как у большой собаки, лежащей на спине, когда чешут брюшко́. Ой, вон сопит вторая! Устали, бедолаги: охотиться на ящериц было нелегко. А может, не на ящериц… Кто в их приоритете? Сладкая человечинка, надо полагать?
–Лучше отползти подальше, чтоб нас не заметили, – шепнула Воробей, не бросив наблюдать. Грызущий аппарат стрекоз не внушал доверия, и их долгая дружба со стаей диких псов. Да, может быть, конечно, всё это суеверия, но проверять их на себе… не каждый был готов.
Девушки продвигались, вдали виднелся куст, и, как на ёлке, красной россыпью, шары висят – клубника. И вновь под пятками раздался этот жуткий хруст – так расцветала из остатков плоти костяника. Сколько ж здесь невинных заковано в земле? Плотоядные стрекозы не ведут учёта. Капля пота прокатилась по белой скуле – Воробей от страха засуетилась что-то. Синица тоже забоялась, сжав лямку рюкзака:
–Идем скорей, – дрожащим голосом выдала девчонка, но её остановила белая рука.
–Смотри, – шепнула Воробей. – Вот это собачонка!
Пред ними показался очень здоровый пёс. Да-да, нет-нет на волка он смахивал немало. В зубах своих он мышку полуживую нес, ну а за ним след в след шла целая орава: собачья стая кралась, брызгая слюной, ну а глаза краснющие, точно, как огни.
– Синица, встань сейчас же за моей спиной, пока не умудрились напасть на нас они.
Но было слишком поздно – зуб скалит злая свора. Синица тут же с плеч стянула свой рюкзак, не спуская с ша́вок испуганного взора, но зная, что огня боится грозный враг. Она рукой нащупала средь складок зажигалку, а после – вспышка: загорелся алый огонек. Собаки вмиг поту́пились: жечь шкуру очень жалко. Пусть нехотя, но всё же, был понят сей намек, особенно, когда в руке колосья полыхнули, как самоцветный камень в недрах рудников. Собаки на охапку трав с опа́скою взглянули и отпрянули назад. Их выбор был таков. Они минули девушек, клыком ярко сверкая, ну а Синица Воробья потянула в дом.
–Да у тебя не сумка – просто кладовая! Что еще там прячешь? Может, темный ром? – Воробей хихикнула. Синица ж усмехнулась. Они вдвоем открыли дверь в старенький амбар.
–А ты хочешь напиться?
Воробка вмиг надулась.
–У меня походный ранец, но точно не бар, – Синица вновь зажгла огонь. – Тут раньше жили люди. И знаешь, что в их закромах осталось здесь досель?
– Ну не тяни кота за хвост! Не надо мне прелюдий.
– Какао, зёрна кофе, густая карамель! – Синица указала перстом на дверь подвала. – Раньше здесь дни коротала фермера жена. Я знаю это, потому как… когда-то тут бывала.
–А ты, Синица, вправду загадками полна… Ну, и Слава Богу, что пёрлися не зазря. Тут штук всяких полно, а обратное было б досадно!
–Возьми кофе с собой, Воробка, какао беру на себя, – сказала Синица подруге, та буркнула под нос:
–Ну ладно.
Нагрузившись банками, птицы вышли в широкое поле.
–Ну, а теперь по клубнике, – сказала, смеясь, Воробей. Крошечный кустик клубники не смог бы взрасти так в неволе. А ягоды какие вкуснющие! Верно, заката красней!
Пернатые быстрехонько полный пакет набрали, а небосклон, тем временем, начал пунцоветь.
На Станции за них очень переживали, главарь же ждать не смог:
–Не стану я терпеть, – порывшись в старых джинсах, парень достал сигару, не бросив своё дело: нотации читать. – Я от тебя такого не ждал репертуара…Да где же зажигалка?!
–Может, спичек дать?
Кудряш взглянул на Длинного и впрямь звериным взглядом. Весь вид высокого блондина его начал бесить: зам-лидера молчал и просто тёрся рядом.
–Давай! – парень смягчился, иначе б не стал просить. Кудряш гневно курил, сжирая сигарету, и через ноздри выдыхал вместе со злостью пар. Он обратил лицо к пылающему свету, пока весь небосвод не поглотил нуар. – За ними я пойду: солнце ещё не село. Никого не выпускать. Длинный, ты усёк?
Юноша кивнул главой, ответил:
–Да, всецело.
–Что ж, тогда отлично усвоил ты урок, – главарь хотел было последний велик с собой забрать, но Змей, оскалившись довольно, открыл двери в гараж:
–Я вашей ссоре искренне так не хотел мешать, но… принимай работу, юбиляр Кудряш, – внедорожник за спиной его мигал последней фарой, двигатель тарахтел, но, в целом, он не глох. – Километров пятьсот проедет со скоростью ягуара! Ну что? Не зря устроили мы этот переполох?
Главарь от неожиданности выронил сигарету, и очень долго молчал.
– Скажи хоть что-нибудь, – Длинный призывал главного к ответу.
– Я очень… очень счастлив! – смог он лишь шепнуть, а после широко и ярко улыбнулся, но в тот же миг поник. – Синица с Воробьем! Запрыгивайте, живо! – лидер чертыхнулся. – Змеёныш, пристегнись. Мы их подберем!
И тройка полетела, точно большая птица. Лисица вместе с Молчуном смотрели из окна. Мелькали в дисках внедорожника, как снег, стальные спицы – они обязаны успеть найти их допоздна. Но и девчонки, на их счастье, отнюдь не лыком шиты. На пути обратном боролись с стрекозой. У Воробья и так все руки шрамами покрыты, не зря ж её родные дома звали «грозой». Бой был великолепным, но… протекал лениво, мерцал в заре вечерней складной армейский нож.
– Сестрица подарила, – промолвила игриво Воробей. – Взгляни! Он на меня похож! Каждому воину под стать его верный клинок. И формой и душою, и правдой, и улыбкой. Когда идешь с «товарищем», то ты не одинок, когда идёшь с клинком – страшишься ты не шибко!
Повержена стрекозка её ловкой рукой.
–Как думаешь, Лиса её сможет приготовить? Смотри какое брюхо, и аромат какой!
–Смердит, – мягкой Синице пришлось попрекословить. – Идём к туннелю, Воробей. Смеркается. Нас ищут.
– Да, ты права, мы обещали вернуться ещё днём, но жаль, что меганевра не подходит в пищу. Пусть остаётся здесь. Ну, что, птица, идём?– и Воробей так радостно и быстро развернулась, и взор поймал машину прямо у входа в туннель: кудрявый – на капоте, зам – рядом. Та ругнулась:
–Кажись, сейчас отхватим от главаря люлей.
– И не говори, – шепнула ей Синица, поравнявшись, и бросая виноватый взгляд.
–Какие же знакомые перед нами лица, – выдавил Кудряш. – Отчаянный отряд, который рвется в бой, не согласуя со старшим. В машину, бунтовщицы, хватит вам гулять!
– Какой грозный! Интересно, что ты скажешь дальше? – вспыхнула Воробей. – Мне запретишь летать?
Пока не стало поздно, Синица ей рот зажала и тихо молвила в ответ:
– Мы поняли, главарь, – и в этот миг улыбку легкую поймала: кудрявый усмехнулся, а после выдал:
–Жаль. Никто не хочет слушать грозные тирады, но, боюсь, сегодня отхватят все сполна.
– Может, не стоит? – Синица вздохнула от досады.
–Не бойся, птица, ты-то точно будешь прощена, – хихикнул Змей, наполовину высунувшись из окошка. – Мы едем или как? Свора собак не спит! И если дамам повезло их отвлечь немножко, совсем не факт, что нам фортуна также благоволит!
Он очень прав. Как говорят, по ко́ням? Мотор гудел – он пародировал своим рычаньем льва. Воробка задремала – утомилась, соня. За окном шуршала высокая трава. По приезде, лидер отчитал всех громко – девичья часть примолкла, веря его словам. Ну, а дальше… поздравления! О, как было неловко, а после все устроили радость животам.
Кудряш с детской наивностью открывал подарки: от Лисицы – книга, от Беды – костюм. Кащей ворвался в главный зал с упаковкой яркой: от сердца отрывал портсигар, парфюм с такой приятнейшей и легкой конъячно-древестной ноткой. Шептунья подарила новые носки, а Лиха втюхала браслет из кожи, бусин ловко – она сама его плела очень мастерски. И вот две птицы, наконец, пакет большой открыли – и из него повеяло сладко и свежо. Они сердце вожака мгновенно растопили, он своим видом показал, как ему хорошо. Какао с кофе ж стали приятным дополнением:
–Лисица, неси турку. Будет мастер-класс, – Кудряш решил блеснуть ещё одним умением. Рыжая ухмыльнулась:
–Хорошо, сейчас.
После на Станции все пили очень вкусный кофе, клубники ж с Дикой Фермы тоже хватило на всех. Какой опасной не казалась б пропасть Катастрофы, жители Станции дружбой выковали доспех.
Время за полночь, бродяги все сидят, пируют, болтают ни о чем, палки кидают в камин. Змей и Беда в сторонке миленько воркуют. У всех сейчас по венам гуляет дофамин. Кудряш в один момент присел рядом с Синицей.
–Я бы хотел тебя за все отблагодарить, и раз тебе на месте, птица, не сидится… Я завтра научу тебя, крылатая, водить.
Глава 4. Обучение Синицы.
Над землею раннее утро. Солнце вскочило с кровати – горизонт, как перина пуховая, в самый раз для хорошего сна, но светилу пора за работу. Каждый лучик лимонный размять и помчаться по длинной дороге, раскаляясь, как печь, докрасна. Солнцу же надо будить своим очень нежным касанием всю траву, все деревья, ручьи, каменья, лес и поля. Каждый куст расцветает в заботе, объятый добром и вниманием; вместе с ним и златые цветы, вместе с ним, конечно же, я.
Синица проснулась с рассветом: ночь с приёмником, глаз не сомкнув. В июнь вступило жаркое лето, своей косматой главою тряхнув. Ну, а птица всё крутит переключатель: в сети ловит желанную радиоволну. Её роль на Станции лишь наблюдатель, но без неё их «корабль» пошёл бы ко дну. Подслушивающая. Так её называют. Тихая, словно мышь, а держит ухо востро́. Запоминает, о чём Базы меж собою болтают, и с уверенностью ставит всё на зеро.
…А началось всё три года назад, когда бродяги в новом месте основались: бойкий малочисленный отряд. Ребята в крове так неистово нуждались, и вот попался на глаза старый ангар, перестроенный под сносное жилище. Достаточно хороший экземпляр: вместительное, крупное домище! И лишь вагончик проржавевший во дворе, говорил о том, что здесь было депо. Молчун жить не хотел в сей конуре, но лидер взял пуза́на на «слабо». Ну, где они еще найдут такое место? Два этажа, огромный стол, диван, пара кроватей, старый телик Vestel, походная плита Tourist Buran. И, главное, приемник, генератор, подаренные волею судьбы. А побродяжки всегда тащат, что им надо, а тут достался клад и без борьбы!
Осталось только решить, кто из ребят за радио сядет и будет выслушивать трели других враждующих Станций. Очевидно, что там конфликтуют и хотят друг другу «нагадить», и было бы здорово знать все исходы таких ситуаций. И Кудряш поделился этой мыслью с Синицей, что готовила на плитке.
-Мне интересно, что у них там происходит. И поможет ли это как-то нам? Не придётся ли немедля убегать, хватая все свои несчастные пожитки? Быть может, каждый второй у них ищейки… и нас выследят ловко по следам.
-Нет, немногие Станции конта́чат… – птица обмолвилась тут же с главарём. – Да, союзы хитры: многих дурачат. Но не нас, пока держимся мы при своём. Наша База стоит аккурат на отшибе, здесь роскоши нет: просто нечего красть. Разве кто-то помчит за треской на безрыбье? Только зря разевать беззубую пасть.
-Ты права. Два в одном: и удача, и горе – чем дальше от города, тем сложней выживать, – кудрявый вздохнул. – А теперь о приборе. Ты не хочешь моим информатором стать? Радио-то есть, но нужны ещё уши, а у тебя, как я помню, прекраснейший слух. Перед общей опасностью плохо быть безоружным.
Синица опешила, но молвила вслух:
-Хорошо, положись на меня, капитан. В море радиоволн нам опасен лишь штиль! – и с тех пор она возится с ним тут и там, с приемником, пока тлеет свечки фитиль. И бывает, порой, до жути забавно: внимать сплетням и слухам, валять дурака, фантазировать как на тех Станциях славно, каждый раз вместе с ними дразнить новичка. Иногда слушать тихие старые песни, ведь зачем-то их крутят на той стороне. Их попытки делиться добром безвозмездны, и это приятно для птицы вдвойне. Только вот не всегда бывает затишье. Очень часто Синица вставала в ночи, передачу сигналов по радио слыша: так планом обменивались ловкачи. Причем на морзянке, очень долго, упорно, но как запомнить систему из точек-тире? Синица ж работала плодотворно, не давая власть мимолетной хандре: вместе с Мозгляком они учили знаки. Три кратких звука – «Эс», три длинных – это «О». На них смотрели с интересом поздние зеваки – из них Молчун на месте топал, будто бы назло. Мозгляк с огромным недовольством под нос себе фыркнул, Синица губы вмиг надула, метнув опасный взгляд. Длинный среагировал – по уху парня чиркнул и бросил:
– Занимайтесь. Молчун!
– Да, виноват.
Так проходили эти сложные и долгие недели, и вот девчонка вполне сносно освоила язык. Синица стала понимать, о чем Базы гудели, и ужаснулась от коварства, крови и интриг…
А в птичьем доме много натыкано картинок: рисуночки, открытки приклеены на скотч, висит пара бумажных маленьких снежинок, и постер большого формата с названием «Звёздная ночь» – шедевр небезызвестного художника Ван Гога. На стенке рядом примостился квадратный «ловец снов». Сразу видно, что вагончик – девичья берлога, несмотря на то, что мало розовых тонов.
Рядом с плакатом композиция из виниловых дисков – потрепанных, где-то надкусанных, добытых из «Лавки старья». На одном написано «Queen», а также длинный песенный список, на другом же целый альбом с блеклой подписью «Жаль, нет ружья». И классика, вечная классика – Бетховен, Моцарт и Бах! Застыли близ пластинки «Twisted Sister» с неодобрением взирая сверху вниз. А справа притаилась группа Beatles – у коллекции большой такой размах! Здесь и фолк, и блюз, и даже кантри! Ты просто тщательней к пластинкам приглядись.
А на креслах этой старой электрички лоскутные лежали покрывала: на квадратах белых, розовых, зелёных распустились и́рисы и мак. Зевая, Синица присела и вылезла из одеяла. Потянулась, размяла кисти-плечи, передвигаясь по вагону кое-как. А солнце, знай себе, светит, да так ярко и оптимистично.
–Чую нутром в этот день меня приключения ждут, – молвила птица с улыбкой чуть более энергично, а потом в окно посмотрела. – Надо ж, главарь тут как тут!
Встав на носочки на старое кресло, птица в форточку высунулась с головой и воздух свежий вдохнула. Чудесно! Разлился над ней небосвод голубой, как тихий безмолвный ручей или море. В высоте плывут киты-облака, и в этом подвижном жемчужном фарфоре каждая линия так легка.
– Лидер, ты чего в такую рань? Отчего тебе, Кудряш, в жару не спится?
– Слезь, дуреха, – фыркнул тот. – Не хулигань. Коль упадешь, ловить кто будет, а? Синица?
–Птицы не падают, птицы стремятся ввысь, – ответила девчонка, вздернув нос, и руки развела, мол, приглядись – вот мои крылья!
–Ты настроена всерьёз, – главарь с иронией на девушку взглянул, бровь приподняв и растянув губы в усмешке, а после прядь волос со лба смахнул. – Я всё же попрошу: давай без спешки. Вся Станция загнётся в один миг, если ты таки решишься упорхнуть, взмахнув крылами, в сине небо напрямик. Тебе ж осталось только пальцы протянуть!
–Ну, ты шутник, – деви́ца улыбнулась, под подбородок руку подложив. – Ты знаешь, мне тут капельку взгрустнулось… Ночью «шакалы» всё ж устроили подрыв. Склад «коршунов» сгорел, как будто спичка, вместе с оружием и всем их барахлом: для них теперь страшна любая стычка. Нам остается лишь гадать – а что потом? С каждым месяцем «шакалы» тянут когти, отгрызая себе часть чужих земель, пока бедняги в тупике кусают локти. Как бы и нам в пучине битв не сесть на мель…
Взгляд Синицы, полный смуты, мчался вдаль, зацепляясь за макушку их ангара: над Станцией взошла её печаль – огрызок солнца без мерцания, без жара. И тихая тревога в глубине скитается по тротуарам птичьих мыслей, давя на девушку, как и внутри, так и извне. Страх неизвестности на вкус немного кислый.
В городе, что был всех ближе к их хибаре, всего насчитывалось две самых крупных Базы: первая – «Глаз Коршуна», их склад сгорел в пожаре, а вторая – «Смех Шакала», но так было не сразу. По началу, и те, и другие были в одном тандеме, но, по классике жанра, их разделило желание власти. Кто-то хотел союзников, а кто-то главенствовать всеми, и с тех пор могучая База была разбита на части. В «шакалах» больше преступников, выродков и отбросов. Здесь всё решает нажива, жажда выгоды, алчность, корысть. Они живут среди «те́ни», желают оставить всех с носом. А противников их идеалов проще на месте загрызть.
В «коршунах» же прорва рукастых, добросовестных и терпеливых. Очень много из них молодежи, но заправляют всем мужики из касты ученых, военных, очень добрых, но каплю сварливых. Только вот, как в мире бывает, недолго живут добряки… Не смотря на мирный договор с вышеназванным бесчестным «псовым» Смехом, «шакалы» был и есть подлый народец, зачем условия союза соблюдать? Они первыми нарушили запреты, творя бесчинства лишь ради утехи. Вот и пришлось нырнуть в «родное» русло «коршунам» и снова воевать.
Синица продолжала пропускать через себя чужие разговоры, что слышала этой безумной ночью, лежа на полке, не смыкая глаз. Пока кто-то совсем рядышком воюет, разрывая всех врагов в мелкие клочья, им остается выгребать из бочки порох, чтоб вместе с ними она вмиг не взорвалась.
–Ну, эй! Отставить трепет, выше клюв! – голос Кудряша вселял надежду. – Коль надо будет – наваляем, не моргнув. Заставим выучить мы каждого невежду, что с нами лучше в кошки-мышки не играть – они в свои же попадутся мышеловки. Не надо без причин переживать – всех защитить смогу. Хватит сноровки.
Главарь не кичился, он правду говорил – под Станцией ходы для отступления. Нет, конечно, он не сам лопатой рыл. Они с Длинным лишь воздвигли укрепленья, и очень удивлялись, мол, откуда лазы потаенные взялись. Блондин подвел итог: «Да это просто… чудо» и парнишки на мизинцах поклялись ходы использовать лишь в чёрный день, ввели инструкции, объяснили, как открыть их и закрыть. Чтобы в миг чрезвычайный стен коснуться, люк открыть, сбежать, а тупить.
–Я знаю, ты не трудишься зазря, и в этом все твое очарование! – слова Синицы поразили главаря. – Помощь другим – это твоё призвание.
–Неожиданно, – Кудряш потупил взор, но загорелое лицо вмиг просияло. – Ты помнишь наш полночный договор?
– Ну, разумеется, – девчонка закивала.
– Прокатимся?
– Как смею отказать? – хихикнула она ему в ответ. – Я соберусь.
– Отлично, буду ждать! – такой вот побродя́жный этикет.
В своём гнезде Синица суетилась: наспех расчесывала гриву, пытаясь влезть в носок, после у зеркала настольного пару минут крутилась, поправляя пальцами желтый свитерок. Кожаный старый пояс звякнул железной пряжкой, пока орел тисненный царапал ремень крылом. Собравшись, девушка спустилась.
–Ты очень быстро, пташка. В каком настрое? – хмыкнул лидер.
–Конечно, боевом!
И пара двинулась размеренно по узенькой тропинке, что некогда топтали сотни чьих-то ног. Над Станцией витали тополя пушинки, засыпая, точно снегом, близкий уголок. Обогнув кругом ангар, они вышли к машине: квадратный внедорожник линейки Bronco Ford. Он стоял не в гараже, а прямо посредине небольшой площадки. Кудряш ругнулся:
–Чёрт. Забыл вчера загнать в гараж, благо Молчун не шлялся с своими цепкими ручонками в праздничной ночи.
–А что такое?
–Видишь ли, он как-то облажался, и теперь всё норовит стащить мои ключи. От гаража, от внедорожника, всё тянет свои лапы. Мало, видимо, однажды досталось по рукам. Я, конечно, понимаю, что он у нас растяпа, но трогать мою ласточку я ему не дам. Хватило мне убитого движка и на капоте пары царапин.
– Кудряш, скажи мне, как ты не боишься меня за руль своей крошки пускать?
– Синица, не дури, – он рассмеялся. – Ты же знаешь, путь знаний – поэтапен. А путь разрухи… очень-очень лёгок: громить, крушить, калечить и ломать, – Кудряш открыл девушке дверь, и жестом позвал её садиться. Девчонка приняла его заботу, с таким весёлым блеском в очах. – Усаживайся поудобней. Пристегнись! Мы отчаливаем с Базы, Синица. Твоя жизнь – это хрустальный груз на моих «хрупких» «атлетических» плечах!
Безопасность и главарь – слова с единым корнем, Синица же привыкла к причудам Кудряша, ведь зачастую этот юноша был прав, и прав бесспорно. Ребята тронулись. Ах, до чего ж погода хороша! Спустя пару минут База пропала с глаз – в зеркалах не отражался даже её кусочек. Кудряш свернул на трассу и прибавил газ – в машине заскакал подвесной брелочек.
–Куда мы едем? – девушка разглядывала виды: за окном сменялись рощи, плыли облака.
–Побуду для тебя, Синица, я сегодня гидом, – с указующим перстом взметнулась его рука. – Мы держим путь на юг. Там дальше будет речка.
–Ты решил открыть первым пляжный сезон?
–Все может быть. Кроме того, я знаю там местечко: белейший берег, а к нему зелёный бархатный склон.
Мотор гудел, машина мчалась за ясным солнцем вслед, тянулись ввысь деревья и пели соловьи. Наверно, так и выглядит в счастье один билет, который был по-честному разделен на двоих. Синица бросила на парня очень задорный взгляд: в её очах крутился мир, как Чёртово колесо. И не было излишних слов, как нет пути назад, как нет у их наземной яхты белых парусов.
Со скоростью под девяносто они ехали час, Синица что-то под нос тихо напевала. Парнишка вслушивался в песню, что манила в пляс. Заметив это, птица резко замолчала. Кудряш открыл окошки, чтоб ушла жара, девчонка тут же на свободу высунула нос.
– Ты готова к обучению?
– А что, уже пора?
– Пора, – затормозил.
– Отлично, не вопрос! – дождавшись полной остановки, девушка отстегнулась. Кудряш тем временем легонько ключик повернул – двигатель затих: машина вмиг надулась. Лидер мгновенно вылез и кресло отряхнул, мол, говоря: «Ну-ну, радость моя, не куксись!». Кудряш любил свой внедорожник, как свое дитя. Не вру я вам ни капли! Вы только прищурьтесь: он столько сил в него вложил, и день, и ночь пыхтя. Пригнать, заправить, починить, сменить в машине масло, помыть, детали обновить, достать новые шины. Он точно белка в колесе, в поиске части пазла, который был не собран даже наполовину.
Синица заняла место друга с восторгом. Пока тот огибал машину, нажала на гудок – Кудряш подпрыгнул высоко.
– Струхну́л?
– Ай, фантазёрка! – юноша сел в кресло. – Давай начнем урок. Под твоими сту́пнями ровно три педали: слева лежит сцепление, дальше тормоз, газ. И чтобы впредь заты́ки у нас не возникали, запомни их порядок, как «дважды два», на раз. Под твоей ладонью – рукоятка КПП. Всегда следи, чтобы она была в нейтральном положении. В первую очередь заботься о самой себе. Ты же не хочешь неожиданно начать своё движение?
Синица отрицательно качнула головой: съехать в какой-нибудь овраг, знаете ль, не хотелось. Все отразилось на лице.
– Не бойся, я с тобой, – после этих слов в пернатой зажглась смелость. – Дальше ручник. Смотри, чуть ниже рукоятки. Сейчас он поднят вверх: фиксирует колёса, и это значит лишь одно – у нас все ши́то гладко. Машина не решится двинуться без спроса.
Кудряш, придвинувшись поближе, основы объяснял, и каждый шаг сопровождал бурной жестикуляцией. На все вопросы девушки он чётко отвечал, поражая своей выдержкой и полной концентрацией. Главарь ей рассказал про каждое из зеркал, про то, зачем спидометр, коробка передач. Заумных слов парнишка нарочно избегал, чтоб не ставить пред Синицей слишком трудных задач. После он растолковал, как сдвинуть машину с места, девчонка тронулась тихонько, трясясь, как тонкий лист. Но это лишь начало опаснейшего квеста. Их путь полон загадок. Их путь весьма тернист, пусть и лежит, по большей части, на прямой дороге. Не стоит забывать о целой куче ям. Девушка старалась не дать контроль тревоге, нелепо подражая извечным бунтарям.
– Ты молодец, Синица! – слова ласкали слух. Девчонка улыбнулась, но все ещё зажато.
–Мне немного страшно, – она молвила вслух. – И в этом, думаю, моя пугливость виновата.
–Ты считаешь, что я сам родился с рулем в руке?
–Зная тебя, Кудряш, это вполне возможно, – подколы прямо-таки читались в каждом её кивке, и вдруг машина прыгнула на камне.
–Осторожно, – юноша схватился за её запястье: девчонка дернулась -«баранку» влево повело. Птица вдавила тормоз с испугу – вот несчастье! Но Кудряш, в который раз, позвал её тепло:
–Синичка, эй, Синичка! Открой глаза, не жмурься, – он ласково похлопал девчонку по плечу.
–Все, Кудряш, давай меняться. Садись за руль, сдаюсь я!
–Вот оно как… А я, может, меняться не хочу! – главарь откинул кресло, ловко вытянул ноги, всем видом дав понять: не встанет, хоть ты тресни. Синице не понравились эти его намёки. Она воскликнула сурово:
–Кудряш, это не честно!
–Нечестно – это сдаться при первом же падении, – парировал с ухмылочкой этот наглец-главарь. – Кто мне распинался о своём стремлении в голубого небосвода безудержную даль?
Птица вся скуксилась, а юноша в голос рассмеялся. Синица, скрестив руки, уставилась в окно. С ёе смурного вида лидер умилялся. Птица вдруг ответила кратко:
–Не смешно.
Новый взрыв эмоций захлестнул парнишку: она забавно злилась, не передать словами. Птица решила проучить жестоко болтунишку – и, в порыве гнева, нажала на педали. Машина дёрнулась, Кудряш резко рванул вперёд, благо ремень ему не дал стукнуться больно носом. Девчонка вцепилась в руль, чуть вправо поворот, и вот они вновь едут. Молча. Без курьёзов.
Кудряш какие-то минуты тихо за ней следил, изредка внося какие-то поправки. Он очень сдержанно и мягко птицей руководил, не повышая голос. Не грубил. Не рявкал.
–Давай прибавим скорости, поедем на «второй».
–Как это сделать?
–Для начала снова вдави сцепление, – Кудряш накрыл кисть девушки своей теплой рукой. – Дальше сдвигаем рукоятку в нейтральное положение.
Парень буквально прочертил рычагом зигзаг, сжимая вместе с девушкой на рукоятке пальцы. Птица тотча́с подметила, как нежен был вожак для того, кто называл себя главарём скитальцев.
–И лишь потом включаем вторую передачу. Запомнила порядок? Прибавляем газ, – ухо Синицы уловило новую задачу, и птица её выполнила, с силами соберя́сь. Она подняла скорость ровно до сорока, на кожаном руле белели её костяшки. Ноша водителя была, отнюдь, не так легка, особенно для маленькой и неприметной пташки. Синица со лба сдула прядь буйных волос, следя, как зоркий сокол, за гибкою дорогой. Не привыкла девушка спускать всё на авось, как говорят: «Сам не плошай, коль ждёшь помощь от Бога».
Девчонка вывернула руль, препятствие минуя – упавший ствол осины остался позади. Очередную похвалу от главаря смакуя, Синица ощутила сердца трепет в груди. А по ту сторону машины лес мелькал в лучах, на землю опустилась сладостная нега, отражаясь, точно в зеркале, в девичьих очах, как огонь мерцает ярко в мелких крупицах снега.
–Не представляю, как вы ездите в вылазки с парнями. И не на день, на два – на целую неделю.
– Весьма энергозатратно, – Кудряш повел бровями. – День-ночь мы на природе, еду и воду делим. По очереди спим, следим за окружением, сливаем с иномарок в канистры весь бензин. Снимаем с машин детали с великим наслаждением – от поршня до компрессора, от гаек до пружин. Все города, обычно, обчищены до нас, но не зря же существует в народе поговорка: «Кто ищет, тот найдёт!». Не подведет компас. В остальных же случаях – то просто отговорка. А ты, Синица?
–Я?
–Каковы́ прогнозы? Что новенького мне расскажешь о войнах среди Баз?
–Для нас пока что, лидер, никакой угрозы. Дай подумать…– и Синица начала рассказ. –На данный момент интерес для «шакалов» представляют «кобры». Своевольный союзник «коршунов» может очень многое дать. Вот они и мнутся тихонько, когтем лезут под хрупкие рёбра, шепча на ухо сладкие речи, продолжая в голос хохотать.
Сообщников у «Глаза» было мало, но назывались все, как на подбор: «Крыло Орла», «Язык Пустынной Кобры» и «Коготь Перламутровой Лисы». Они с «коршунами» были чем-то целым, пока «шакалы» не расторгли договор. С тех пор три Базы ловко отщепились, автономию свою провозгласив. Они хотели одного лишь – жить спокойно, быть уверенными в каждом новом дне, и в том, что не придут ночью «шакалы», чтобы шею спящему свернуть. Но как же быть, когда бьется союзник? Помочь или остаться в стороне? Или вовсе занять иную сторону и к Станции врага тотчас прильнуть?
–А «Коршуны», знаешь, в смятении. Ожидают удара под дых. Поручили «орлам» присматривать за Станцией извилистых «змей». Зря это они, конечно, лидер… Недоверье не пройдет без пулевых! А «орлы»…
–Им тоже будет худо. Оказаться между двух огней…
–Лето – время вылазок, – сказала вдруг Синица. – Разведчики обшаривают деревни, города… Живыми возвращаются оттуда единицы, и губит чьи-то жизни не только лишь вражда. Помимо человека наш злейший враг – природа. Как думаешь, что сделалось с привычной нам землёй? Не только меганевры летают на свободе. Есть те, кого нам стоит минуть стороной, – девчонка в руль вцепилась, объезжая ветку. – Кстати, «коршуны» в разведке нашли большие бочки.
– В хозяйстве пригодятся, возьму мысль на заметку.
– Кудряш, только не вздумай ехать в одиночку.
– Но почему? Волнуешься? Я ведь взрослый мальчик, – хмыкнул лидер, руку подложив под щёку. В машине тут же стало тихо – зря он это начал.
– Волнуюсь, ведь мы все едины перед роком, – кудрявый пытли́во взглянул на суровую девичью мину и вжался стремительно в кресло, руки сложив на груди. Они свернули с дороги, на залитую солнцем равнину, и главарь увидел синий хвост тихой речки где-то впереди.
Тишь, да гладь. Травы зелёный бархат, исполосованный шинами колес. Воздух пахнет вишнёвым сладким тортом с горчичной ноткой спелого миндаля. В воде стоячей к берегу ближе начал цвести коричневым рого́з, а в небе таким быстрым серым облаком промелькнула тень журавля.
–Мы приехали, – выдал Кудряш, и птица нажала на тормоз. За окном простиралась река, лазурью затмив небосвод. А где-то в зелёных кустах проползал коричневый полоз, устремившись к себе восвояси – в изумрудную зелень болот.
Заворожённая Синица отстегнулась, и выпорхнула с легкостью наружу. Главарь вместо неё ключ провернул, и заглушил бурчащий в нос движок, затем поставил машину на ручник, вылез следом и залез ботинком в лужу. И спустя всего одно мгновение, парень почувствовал, что носок промок. Лидер не стал бурчать, и поспешил разуться, бросив на землю ботинки, встав на траву босиком. А после увидел неладное – шнурки очень скоро порвутся. Но неважную житейскую проблему он решил сдвинуть на потом.
–Кто последний, тот обратно поведёт машину! – крикнул лидер, и помчался к речке со всех ног.
–Вожак, это не честно! – птица кричала в спину, но сама была весьма запа́льчивый игрок. Она сорва́лась с места, за лидером устремившись. «В кроссовках бежать удобней и все ж на секунду быстрей!» – и за эту внезапную мысль, как за спасительный круг ухватившись, девчонка решила ускориться. – Победа будет моей!
–Ну-ну! – парень только лишь фыркнул, но птица села лидеру на хвост, и дышала напряженно ему в спину, норовя парнишку обогнать. И буквально через парочку мгновений птице все же это удалось. Кудряш заметил её гриву краем глаза, вытянул руку, и не успел поймать. Синица оглянулась на секунду, обезоруживающе парню улыбаясь, и лидер в тот же миг чуть снизил скорость, чтоб позволить птице победить.
–Да ты, Кудряш, еле бежишь. Ты что, сдаешься?!
–Конечно, нет, Синица, я стараюсь! – крикнул главарь, не отставать пытаясь и девушку желая убедить. – Ты просто очень лихо разогна́лась! Синица, ты достойный конкурент! – парочка бежала вниз по склону, в раскрасневшиеся лица ветер дул. Река так быстро к паре приближалась, а это значит, главный претендент на победу все ж была Синица. Она крикнула:
–Лидер, ты продул! – её смех разлился над рекой: к воде девчонка прибежала из них первой и, упёршись ладонями в колени, сделала самый глубокий вдох. Но как только к ней приблизился Кудряш, триумф Синицы был очень грубо прерван одной репликой:
–Ну, что ж, пора купаться! – юноша застал её врасплох. Не успела птица испугать, как её ноги быстро взмыли в воздух – Кудряш подня́л её крайне беспардонно, девчушка тут же перешла на громкий визг, болтаясь, как котомка на плече. Ну, а главарь настроен был серьёзно: еще минута и девчонка полетит в холодную пучину синих брызг. Зайдя в джинсах цвета хаки прямо в воду, вожак с ухмылочкой ехидной осмотрелся. Куда бы резвую деви́цу нынче сбросить, да так чтоб пяткой по лбу не дала? Река была на удивление прохладной, но за забег главарь успел согреться, да и птица, что всё трепыхалась, отдавала Кудряшу волну тепла.
–Кудряш, живо верни меня на берег! – голос Синицы был весьма настойчив. – Мы так не договаривались, слышишь?! Поставь меня, вожак, я не шучу!
–У тебя безумно милые угрозы. Ну, хорошо, я сделаю, как хочешь. Хотя… в любом, пожалуй, варианте от тебя я троекратно отхвачу, – вожак зашел по пояс и, ослабил хватку. Девчонка в воду полетела, вскрикнув:
–Ты болван!
–Ну и зачем же так сердиться? У всех есть недостатки! Неужто будешь попрекать меня за каждый мой изъян? – послышался громкий всплеск, и лидер довольно ухмыльнулся, и мысль в двух висках вдруг зачесалась, мол, кто там намекал ему про пляж, а теперь, в силу стеченья обстоятельств, и сам прямо с макушкой окунулся?
Девчонка вынырнула, ртом хватая воздух:
–Я прибью тебя сейчас, дурной Кудряш! – с волос птицы текло, также с носа и подбородка, но это не мешало ей сердито брызгать водой в главаря. – Да чтобы я… еще поехала с тобой?! Да ни в жизни! Вот идиотка! – Синица толкнула лидера, глазищами злобно искря. – Да ты… Ты! – распиналась. – Ты просто невозможен! – девчонка ладонью ударила прямиком по глади воды. И какой невиданный гнев в этот удар был заложен! И Кудряшу в тот момент показалось, что ему не минуть беды. Но птица от холода съежилась – река еще плохо прогрелась, несмотря на то, что термометр отметку за двадцать держал.
–Там в багажнике одежда, – выдал лидер, и топить его девчонке расхотелось. Она в лицо его брызнула водой, и это был своеобразный сигнал: еще сердится, но уже не полыхает, а значит можно спокойно выдыхать. Кудряш умыл лицо речной водою – прохлада организм всегда бодрит. Он побрел за недовольной птицей, пытаясь поскорей ее догнать, совсем не замечая, что за ними кто-то нагло и бессовестно следит.
Синица встала, словно изваяние, у багажника, себя схватив за плечи, а после неожиданно чихнула. Ей очень не хотелось заболеть.
–Будь здорова, – сказал вожак с улыбкой. – Садись в машину, ну а я включу нам печку.
–Это все, конечно, замечательно, но одежду бы хотелось заиметь, – сиплым голосом девчонка намекнула, и лидер тут же поспешил достать футболку. Птица поверх кудрей его взглянула, и вдруг спросила кратко. – А тебе?
–Я закалённый, – покачал тот головой, и девушка примолкла ненадолго. Всегда одна и та же ахине́я: лидер попросту не думал о себе.
Птица парня бедром оттолкнула и по-хозяйски стала рыться в разных шмотках. Кудряш успел лишь удивленно вскинуть брови и отпавшую челюсть подобрать. Вдруг мимо юноши промчался серый джемпер с воротом, но рукавом коротким. Лидер почесал пальцем макушку, продолжая за девчонкой наблюдать. А она все у машины суетилась, хлюпая промокшими кроссовками, тонкие пальцы весело мелькали средь горок из различного тряпья. Движениями четкими, уверенными, быстрыми, умелыми, и ловкими птица прибралась в чужом багажнике, сделав порядок из хлама и рунья.
Прошла пара минут, а вся одежда лежала аккуратненько по стопкам. Птица вырыла себе теплые брюки с пятном от масла и кляксами от краски, и, взглянув на поражённого парнишку, она выдала:
–Вожак, мне так неловко. Не мог бы ты…
–Что сделать?
–Отвернуться, – она не удержалась от подсказки. Ляпнув под нос что-то неразборчивое, главарь забрался с ногами на капот, сосредоточенно оглядывая землю. По-видимому, в поиске червей. От смущения его алели уши, и вдруг так громко заурчал его живот, что Синица звонко рассмеялась.
–Ты что, проголодался, прохиндей?– птица подошла к парнишке сбоку в нестандартном новом одеянии: черной футболке с серебряным черепом, и размалеванных серых штанах.
Главарь окинул её нежным взглядом:
–Да ты, Синичка, само очарование.
–А ты – незабываемый оболтус! – она выдала с черти́нками в глазах.
–Польщен.
–Иди, переоденься. Холодно мне на тебя смотреть, – парень послушно спустился с капота, на секунду нависнув над птицей. Он взглянул на мокрые локоны. – Тебе б на волосы что-то навертеть. Не хватало еще, как назло, в такую жару простудиться.
Синица вскинула брови, мол, и чья в этом, по-твоему, вина?! Но кудрявый многозначно ухмыльнулся:
–Я взял нам гречки, чтоб перекусить. Она в контейнерах под пассажирским сидением, – и для птицы цель стала ясна: надо вытащить из машины упаковку, чтобы их вкусным обедом накормить.
Пока птица искала их пищу, она углядела полароид. Такой квадратный и громоздкий старый фо́тик с изящным черным гладким ремешком. Птица взяла камеру в руки. Сокровище! А сколько оно стоит… И, верите, девчонке захотелось заняться новым совершенно ремеслом! Погладив фотик по серенькому корпусу, девушка открыла объектив и, поглядев, одним глазком в видоискатель, она прицелилась сквозь окна в Кудряша – он как раз рукой зачесывал кудряшки, высокий лоб при этом оголив, и вдруг, прищурившись, окинул Синицу:
– Это что ты, хитрая, нашла? – главарь о дверь открытую облокотился и заметил фотоаппарат.
–Кудряш, откуда у тебя такое чудо? Очередная вылазка?
–Нет. Это мамин любимый полароид, – кинул юноша на фотик мягкий взгляд. – В нём с того времени, осталась пара, тройка, может, пять цветных кассет.
–Извини, – птица легонько опустила камеру, вернув её на место.
–Я давеча её сам приготовил. Хочешь, сделаем пару картинок для тебя? Но… для начала давай все же поедим, ведь обед на природе божественен!
– Это неплохое продолжение весьма насыщенного казусами дня.
Пара залезла с гречкой всё на тот же поцарапанный капот, и птица вдруг тихо спросила:
–А у тебя есть фото семьи?
–Есть и не одно.
–Ты покажешь?
–Что ж, Синица…Идёт, но с тебя тогда тоже причитается, так сказать, секретик взаймы, – лидер спустился на землю, оставив контейнер с Синицей, а затем залез в свою машину и достал из бардачка белый конверт. Вытащив наружу пару фоток, он увидел вновь родные лица, и, проведя кончиком пальца по кассете, он тихо выдавил несчастное: «Привет!». Поглядев еще с минуту чуть согнувшись на временем потрепанные снимки, парнишка дверью хлопнул и вернулся к птице, подавив внутри себя тупую боль. Для кого-то это были просто фото, забытые историей картинки, но для лидера они частичка памяти.
–Ну, что? Будем знакомиться? Позволь представить: мама, папа, дедушка и братец, бабуля, дядя, тетя и сестра. А вот и я. В пеленке. Улыбаюсь! На фоне дом и песья конура, – он всё тыкал в фотографию пальцем, а девчонка внимательно следила, не забывая о своем обеде – ложку за ложкой отправляла в рот. «Очень улыбчивые, радостнее люди!» – спустя мгновение девица заключила. – «И Кудряш в такой смешной шапчонке! От родни совсем не отстаёт!»
–Пса звали Джек, он тот еще пройдоха – то в луже искупнется, то со стола всё съест. Вот, кстати, он, – палец взметнулся.
–Что за кроха!
–Он может слопать кабана в один присест, – констатировал главарь, чуть ухмыляясь: щенок ретривера погрыз им даже стол и, между прочим, это даже не стараясь! Потом он повзрослел и перешёл на более полезное питание. Кудряш ещё фото достал:
–А здесь мне три. Уже в квартире – новом месте обитания, – на снимке красным выделялися ковры. Малыш-Кудряш сидел у мамы на коленях. А рядом с ними серьезный отец: он будто счет вел всем своим проблемам. Пред ними стол, на нём был холодец, оливье, селёдка, курица, картошка. Наверно, праздник. Может, Новый Год? От фото веет мандаринами немножко.
–А тут мы в садике водим хоровод.
На всех оставшихся кассетах все смурные, даже Кудряш-пройдоха больше не смеялся.
–Здесь мне десять, – а глаза пустые. Парнишка больше во весь рот не улыбался: на новом снимке были он и мать… и появился новенький мужчина. В костюме глаженом, синий лоснится галстук. Причесаны и пышные усы. «Неприятный тип…» – подумала Синица. – «Наверное, отчим. Он похож на армянина! Или на букашку в сюртуке… А вот Кудряш..!» Мальчишка был красив. Глаза синющие, волосы густые, но все же чуть короче, чем сейчас. В синем свитере с белыми оленями, но без той лучезарной улыбки.
Дальше птица сама снимки смотрела – настрой кудрявого чуточку угас: он ел кашу без особой охоты, хотя она была и с сахарной посыпкой. Разница просто колоссальная между первой и последней кассетой. Видно, как менялись эти люди. Как угасали и разгорались вновь. Кудрявый бросил контейнер на капот и потянулся в карман за сигаретой.
–Кудряш, можно мне тебя сфотографировать? – спросила птица, и лидер выгнул бровь.
–Боюсь, что я не очень фотогеничен, – парень из пальцев чуть не выронил махорку, и, смотря в деви́чьи крупные глаза, выдавил. – Ну, если очень хочешь…
Синица крайне радостно взвизгнула. А восторгу то, в её очах, восторгу! Пернатая захлопала в ладоши, ну, а вожак стал весьма сосредоточен. Он очень давно не позировал, да и, в принципе этого не умел.
–Но я ведь не модель, ты понимаешь? – вожак стал на «тормоз» давить.
–Достаточно просто улыбнуться!
–Ладно… – он проскрипел и натянул неловкую гримасу, будто собрался кого-то отравить. Синица вытащила старый полароид, пока главарь пытался сделать «позу»: рука в кармане, а в зубах – махорка. Не хватает куртки на плече! Заметив это, птица кожанку схватила, повинуясь незримому запросу, а после вожаку ее вручила:
–Изящество просит мелочей! – птица прицелилась в видоискатель и сделала первый снимок. Да, у них было мало попыток, но хотелось истратить их все. Из камеры вылезло фото, с собой вытянув пару пылинок. Главарь взглянул поверх девчоночьей макушки:
–Это лучшая из всех моих кассет, – легкий прищур, невесомая улыбка, густые кудри цвета кофейной гущи. Ультрамарин в очах и кожаная куртка добавляют снимку глубины. Лидер губами держит сигарету, и вьется вверх дымок такой пьянющий, а позади – его любимый внедорожник и омут бесконечной тишины.
–Давай теперь тебя, – парень взял фотик за лямку. – Может, на фоне речки? Нет, лучше садись за руль, – птица с радостью прыгнула прямиком за черную баранку.
–Так нормально? – спросила Синица, и кудрявый довольно кивнул.
Она сидела вполоборота, на губах застыла смешинка, в глазах мерцали тихие волны, руки уверенно держались за «штурвал». Вожак решительно нажал на затвор, а потом уже вылезла картинка.
–Ну как? Фото получилось? – спросила птица, но лидер молчал. Она, нахмурившись, встала и потянулась пальцами к картинке, но главарь с ухмылкой снимок поднял очень высоко над головой. В уголках его синих очей мелькнули незаметные морщинки:
–Я хочу еще одно фото.
–Какое?
–Совместное с тобой, – Кудряш отдал Синице фотографию, и прижал к груди полароид. – Возможно, у нас последняя попытка. Есть идеи, как не оплошать? – Кудряш надеялся, что смелая Синица им хороший кадр построит. – Я полностью тебе доверяю, и только тебе решать.
Птица недолго думала: она осмотрела местность, и поняла, что выигрышным фоном для них будет река, устремившаяся этим летним днем в далекую неизвестность. А вместе с ней, но по небу плыли огромные седые облака.
– Пожалуй, не будем изощряться, – его пернатая потянула на берег. – Обычное сэлфи у речки, ты согласен, главарь?
–Да, пойдет, – парнишка кивнул, ведь он был в этой идее уверен. Он приобнял Синицу за плечико. – Начинай обратный отсчет.
–Три, – она усмехнулась, и обвила юношу руками.
–Два, – Кудряш приготовился, держа на весу фотоаппарат.
–Один, – девчонка взглянула в объектив крупными глазами, и затвор на полароде тут же был кудрявым нажат. Уже привычно вылезла картинка из окошка для выхода снимков. Кудряш схватил ее двумя пальцами и хорошенько потряс. И тут то, наконец, показался шпионящий и подлый невидимка – он был запечатлен на фотографии, на берегу соседнем разместясь: рыжие патлы, как огонь от свечки, в руках бинокль, на плече висит двустволка. Рядом с ним еще какой-то парень, но лицо скрывает капюшон. Если первый не хотел в ребят стрелять, то второй уже прицеливался ловко и выжидал какого-то движения, стараясь не идти на рожон.
Кудряш поспешно оглянулся и заметил, как рыжий машет парочке руками, но второй его толкает в бок, что-то следом объясняя на пальцах.
–Синица, живо в машину. Мы срочно домой уезжаем.
–Почему..?
–Я сказал тебе живо! – не стал докладывать лидер скитальцев, и подтолкнул легонько птицу в спину, так сказать, для пущей убедительности. Фотокарточку быстрым движением он убрал в свой бездонный карман, а затем он зашагал за девчонкой, на сей раз, не теряя бдительности, а в груди сердце алое билось так яростно, точно барабан.
Они дошли до машины очень быстро, будто бежали по минному полю. Главарь сгреб в охапку манатки и бросил птице кратко:
–Заводись, – он кинул девушке ключ, шепча под нос «Все под контролем!», затем убрал вещички в багажник. – Синица, будь добра, поторопись.
Внедорожник заурчал, потом зафыркал, после зарычал как старый пёс.
–Двигайся, – и птица перелезла, а лидер, сев за руль, сказал. – Ремень.
–Ты почему вдруг стал таким всклокоченным?
–За нами слежка, – парень произнес. Синица испуганно охнула. – И как ты понимаешь, мы – мишень.
Кудряш снял внедорожник с ручника и вдавил левой ногой сцепление, пальцы привычно легли на «баранку». Он приказал девице: «Держись!». Они поехали, и вдруг раздался выстрел. Синица вскрикнула.
–Это предупреждение, – лидер взял ее за запястье и успокаивающе выдал. – Не бои́сь. Они не поедут за нами.
–Откуда такая уверенность?!
–Просто знаю, – вымолвил лидер. – Я просто знаю и всё.
И Синица тут же замолкла, проявив величайшую сдержанность, а главарь тем временем гнался по шоссе без тормозов.
Они приехали ближе к вечеру замученные и очень уставшие. Их встретили взволнованные Длинный, Змей и непоседа Воробей, но парочка весь день простого сна так искренне и яростно желавшая, пропустила мимо ушек все нотации, под лозунгом, известным всем, «забей». Пусть они и выглядели так, как будто козы и коровы их жевали, ребята были всё же взбудоражены – поездка была очень хороша. Если б только под конец этой прогулки им внезапно так не помешали, они б не вспоминали ее с ужасом, таким что в пятки уходила душа.
–Возьми себе, – лидер сунул Синице их сегодняшние фотографии. – Ты вроде такое собираешь. Может, повесишь…
–Спасибо, Кудряш… за твое время, за эмоции, за искренность и…увлекательный урок географии!
–Не за что, – он почесал висок, смущенно взгляд отвел и поспешил в гараж. Синица же вернулась в вагончик, включила радио – по расписанью песни, и стала вешать фотографии на стенку, но вдруг мелодию кто-то зло прервал. Раздался голос, и девчонка поняла, что говорил юнец – её ровесник, который неведомым образом подчинил себе «муз. канал».
–Приём! Это Рыжий, как слышно? Погода сегодня просто блеск! Запад чист, на востоке всё спокойно, на севере купались ДВА «моржа»! – Синица тут же напряженно обернулась. Это что за неожиданный бурлеск? Крайне несмешная вышла шутка, но голос юноши вновь задребезжал. – Приём! На юге ждут гостей. На столе не будет морепродуктов!
–Он опять на что-то намекает..? – птица вытащила маленький блокнот. – Ты так хочешь сказать: «Мы не съедим»? – по частичкам собирался весь конструктор.
–Лис будет с нетерпением ожидать ластоногих у дальних ворот. Он глуховат. Надо звенеть в звоночек. Ровно девяносто восемь раз! Повторяю. Девяносто восемь. Точка. У Лиса ровно четыре пары глаз!
Парень нес сплошную околесицу, Синица даже захотела переключиться, но вдруг в открытом блокнотике наткнулась на произнесенную парнем частоту. Рыжий – связист Станции «Коготь» – нельзя в этом было усомниться! Он ждет от них ответного шага, отправляя запросы в пустоту.
–Конец связи! – голос затих, и музыка вновь хлынула потоком, но мозг девчонки заняла эта загадка. Она усердно думала о ней.
–Надо как-то с ним заговорить, но вот каким воспользоваться слогом? – птица на Станцию коротко взглянула. – На складе есть передатчик, а? Кащей.
Глава 5. Исповедь Змея.
По серой улице гулял уютный летний вечер, ветер-скрипач баюкал гнёзда, как мама – колыбель. Солнце платком из облаков укрывало плечи, в крохотный домик возвращался работяга-шмель. Цветы, закрыв бутоны, готовились ко сну, укутываясь в брошенную тенью ангара шаль. С крыши видать червонец – желтую Луну, что хранит в своих чертогах светлую печаль.
На Станции затерянной каждый друг другу брат, а, как мы знаем, между братьями частенько брызжут ссоры. Решать, порой, бессмысленно кто прав, кто виноват, ведь растут, как на дрожжах, семейные раздоры. Улаживать, обычно, конфликт идёт главарь: коль слово не поможет – поможет подзатыльник. Сам иногда отхватит от бунтарей «фонарь», и тогда уж закипает, точно кипятильник.
И этот дивный день, не минул без проблем, и как всегда инициатором скандала стал Молчун. У них со Змеем за два года возник «дружный» тандем по выведению друг друга и дракам. Не шучу. У Молчуна, по-видимому, было такое хобби: от собственной бездарности срывать свой гнев на всех. Непрошибаемый дурак, упрямец твердолобый, не знающий, похоже, других мирских утех. Напарница его в громких словах – Шептунья. Подначивает мальчика и любит поболтать. Отпетая клеветница, завистница и лгунья, но, не смотря, на это, мастер убирать!
И вот чертова дюжина, собравшись в общем зале, в игру сыграть решили, припёрли самогон, который парни выкрали в вылазке на базаре. Невиданная редкость: один на миллион. А игра «Я никогда не» каждому знакома, и правило такое: если делал – пьёшь. Проигравшего моментом забирает дрёма. Начинает лидер. Кудряш воскликнул:
–Что ж. Я никогда не сожалел о выбранной карьере, – все стопки на столе, по-прежнему, полны.
–Я никогда не выпивала, тем более чрезмерно, – сказала следом Лиха, и трое уж пьяны: у Кудряша и Длинного запунцовели щеки. Видно крепок был ворованный домашний алкоголь. Змей тоже пил, но на нетрезвость – ни одного намёка! В этом туре побеждает лишь один король.
–Я никогда за свою жизнь не ломала кости, – сказала Воробей.
–Себе или кому? – хихикнул Длинный.
–Мой кулак давно не ездил в гости. Ты хочешь отхватить?
–Мне это ни к чему, – парень схватил её ладонь, легко чмокнул запястье, и девушка опешила.
–Длинный, ты дурак! – и как прославленный стрелок, что в своем деле мастер, деви́ца кинула подушку. – Целуй её, остряк!
–Я никогда не получал от девушек отказов, – фыркнул Длинный, и Мозгляк отпил один глоток. Воробей нахохлилась:
– Вот ведь какой зараза!
– От Воробья получишь, эка пустячок! Ребят, ну что за скука, давайте посерьёзней. Мы всё ж не мелкие детишки, двоим уж двадцать есть, – промолвила Шептунья – зачинщица курьёзов. – Я предлагаю вам поглубже в прошлое залезть. Ведь о друг друге ничего, по сути, мы не знаем. Интересней же вскрывать тайны и грехи!
–Ты молодец, Шептунья, я тоже так считаю! – опять вредный Молчун внёс свои штрихи.
Весь зал раздумывал, считая на пальцах «за» и «против». Кто-то пожал плечами, кому-то всё равно. Кто-то купился на промолвленное слово «Отдохнёте!», а кто-то выведать хотел секреты заодно. Но никто быть первым, к несчастью, не решался: знаете ль неловко рыться в чужом белье. Зато внутри от нетерпения каждый сокрушался, ёрзая на стульях, кресле и скамье. Лампа одинокая в нетерпеже мерцала, придавая атмосфере слегка зловещий флёр.
–Пожалуй, я начну! Всё ж я вам предлагала слегка расширить наш привычный бродяжий кругозор. Я не встречалась никогда с кем-то старше себя, имеется в виду, чуть больше, чем лет на десять, – хихикнула Шептунья.
–Ну, кобра, за тебя! – Змей стопку осушил, желая девке врезать. За столом тотчас раздались смешки – какова оказия! Ну что, не ожидали? И тут же друг за другом посыпались грешки. Столько ребята точно за век не выпивали. Кудряш и Длинный, в частности, пили по пятой стопке: в прошлом каждый из них был матерым разгильдяем. Перед девочками, правда, было крайне неловко, но те хихикали тихонько – все всё понимали. На спор в речку голышом? На раздевание в карты? Они испробовали все дурацкие забавы. Играли на оценки с физруками в нарды, слали в одно место школьные уставы. Лишь Синица и Лиса тре́звы, как стекло, даже Лиха в свои шестнадцать выпила стаканчик – компания дурная, и как-то увлекло: воровала, хоть и с виду – божий одуванчик.
Но, в основном, во всей команде страдал бедняга-Змей – жизнь у него насыщенней самой ядрёной краски. И новые вопросы давили всё больней, всё подбиралось к пику этой свистопляски.
Узналось, что у парня был бурный роман с моделью, что на лет пятнадцать была парнишки старше. Узналось то, что Змей – лютый игроман, отсюда и мухлёж, долги, контроль строжайший. Цифры на банковском счету его имели шесть нулей, а карту для безнала ему вручили в восемь. Всё своё детство Змей ходил в дорогой лицей, на ужин ел, периодически, суп-пюре с лососем. Во взгляде Молчуна читалась просто зависть, которую от зорких глаз ничем, увы, не скрыть. Парень считал, что это счастливая случайность, которую такой говню́к не мог бы заслужить.
А Змей все пил и пил, но без большо́й охоты: после третьего вопроса в нём угас азарт. Всплывали все его скрытые нечистоты, которые он разглашать был, отнюдь, не рад. Змей уж подумывал начать приукрашать реальность, а если по-простому, то, очевидно, лгать. Но сплетница распознавала любую аморальность, и продолжала по своим же правилам играть.
–Я никогда не ездила на новеньком Ферари, – Шептунья прям-таки кидала на Змея жгучий взор. – Как и на Бэнтли, так и на бордовеньком спорткаре! Чего сидишь? Опустошай. Папенькин мажор.
Сказала с шуткой, но парнишка переменился вмиг. Он дернулся, как мотылёк, чьи опалили крылья. Назло ему хихикал барышень цветник. А у Шептуньи враз раскрылась улыбка крокодилья. Синица с каждым словом всё больше мрачнела – она-то понимала, куда игра ведёт. Птица взглянула на Беду – кожа белее мела, угрюма, словно туча. Раз и упадёт.
–Я никогда не издевался над бо́танами в классе, никогда не выбрасывал их рюкзак за дверь, – точно на корриде Молчун парнишку дразнит, и от этого всё больше пышет злостью Змей.
– Мне не нравится, куда эта игра заходит, – выпалила птица, прервав Шептуньи смех.
–Ну, так улетай, – сплетница чушь городит. – Ты не имеешь права выбор делать за всех! К тому же твой стакан так и не сдвинут с места: к чему растрачивать на скучных ценнейший самогон?
Птица спокойно поднялась, не выдержав наезда, и плавно удалилась обратно в свой вагон. На минуту в зале повисла тишина: Станция пребывала в капитальном шоке. Кудряш Синичью стопку опустошил до дна с посылом, мол, вы все здесь от нее далёки. И встал, не проронив ни одну гадость вслед таким бессмысленным и, все же, обидным изреченьем.
–Ну, ты чего, кудрявенький? Я не птицеед! Она сама отвергла дружное общенье, – Шептунья любит ругань – это её страсть, а сплетни разносить – то целая работа! Дня не прошло, чтобы девчонка не наболталась всласть: ей каждую минуту шушукаться охота. И каждая стена их одинокой Станции хранит в себе, как минимум, по пять десятков сплетен. И разносит эти слухи на дальние дистанции, пособничек Шептуньи – безрассудный ветер.
Главарь ушёл вслед за Синицей, злой, как дикий лев.
–Пускай идёт. Теперь-то точно мы сможем разгуляться! – довольная Шептунья сказала нараспев.
–Я пас, – чеканил Змей. – Найду, чем мне заняться.
–Увы, на этой Станции первоклашек нет. Некого макать головой в уборной, – Молчун родил свой фирменный, высококлассный бред.
–Что за вздор? Могу тебя, водолаз позорный! – Змей вскочил, Молчун не дернулся: их разделяет стол. Не станет же Змееныш лезть, сметая стопки. Бежать вокруг – бессмысленно, остается пол. – Я утоплю тебя, Молчун, в следующей похлёбке!
Змей оскалился и взял со стола стакан.
–Ты не кинешь…
–О, Молчун, я б не был так уверен! – Змей замахнулся, а Молчун застыл, как истукан: для него струсивший вид был крайне характерен. Секунда и стакан разбился на куски, пролетев в двух сантиметрах над покрасневшим ухом: Молчун залез под стол, сжимая кулаки, дрожа, как банный лист, пол протирая брюхом. – Вылазь, червяк! Не вынуждай меня за тобою лезть! Коль если доберусь – на части разберу! Не спасет тебя ни лидер, ни зам его, ни лесть! Ты слышишь, пёс блохастый? Шкуру с тебя сдеру!
Змей таки сел на корточки: в крови пылает спирт, и жажда приукрасить рожу парня финга́лом. Молчун взаправду плакал, мол, смерть ему грозит, и уползал подальше, брюшным качая салом. Змеёныш цыкнул, беспрепятственно пополз за толстяком, дырявя на коленках вельветовые брюки. Под гнётом своей ярости он думал об одном: поскорей бы навалять бессовестной подлю́ке!
–Из-за таких как ты страдал я десять лет! – кричал дурной Молчун, размазывая сопли.
–И прострадаешь столько же! – поступил ответ. – Мне по боку твои слова, твои мольбы и вопли!
Змей за лодыжку ухватил гадкого Молчуна и тут же пяткой получил по своей щеке. Брызнула наружу вместе с кровью слюна – теперь судьба пузатого висела на волоске. Но благо Змея вытащили, не дав устроить суд – он кидался, бился и порывался драться. Длинный успокаивал его двадцать минут, пока тот истерил и чуть ли не кусался.
–Пойдем, подышишь, охладишься, – сказал Змею блондин. – Поймёшь, что с идиотами бесполезен спор.
Змей нехотя кивнул, топая впереди, с разбитою губой, красный, как помидор:
–А знаешь что, Молчун, я тут внезапно понял?! Сколько бы не было наигранной решимости в словах, ты просто трус вонючий! Страх – твой коронный номер! Ты компенсируешь отсутствие достоинства в штанах!
Дамы залились краской, а парни поперхнулись, и каждый с выражением взглянул на пухляша́. Мямля Молчун воскликнул:
–Вы что, совсем рехнулись?! – плевался он словами, от гнева чуть дыша. Но всем уж всё равно: вся Станция смеялась, и стены содрогались от голосов ребят. А тени Змея и блондина к поезду направлялись – в вагоне светит лампа. Длинный сказал:
–Не спят.
–Эй, ребятки, подождите! – воскликнула Беда. Она пошла за ними неприметной тенью. Вместе с ней маячила Лиса туда-сюда, рыжим хвостом виляя без капельки стеснения.
Ребята подняли́сь тихонько по ступенькам, но их невнятный шорох услышали внутри. Длинный приложился о поручень хорошенько, Змей на него ругнулся:
–Перед собой смотри!
–Стучаться не учили? – рявкнул во тьме Кудряш.
–Да кто бы говорил, – хихикнула Синица. – Ну, что? Добро пожаловать в мой птичий шалаш.
Девушка жестом указала, где можно садиться. Змей грузно завалился в самый дальний угол, и лишь глаза сверкали во мгле, как фианит. Парень шептал ругательства подряд: «Кобра!», «Гадюка!». Был по-змеиному опасен его сердитый вид. Девчонки сели рядом с треснутым окном, а блондин пристроился подле главаря. На столе горела лампа ярко желтым огнём, напоминая своим светом брызги янтаря.
–Что, довели-таки? – сердито кудрявый затянулся: он никогда не выходил гулять без сигарет.
–Пухляш наш как обычно, – Длинный заикнулся.
–Змей, расскажи о своем детстве, если не секрет, – лидер выдохнул дым. -Тебя здесь не осудят. Ты можешь говорить открыто, без опаски. В этом кругу сидят такие же запя́тнанные люди: они чужие тайны не предадут огласке.
Змей на него уставился, точно дикий пёс, но лидер внушал доверие, с ним не хотелось спорить. Если главарь и говорил, то говорил всерьёз. Он не хотел его задеть и как-то опозорить. Строгость и справедливость – вот главные черты уже двадцатилетнего кудрявого парнишки. Его намерения всегда были, как горный снег, чисты, но вот возвышенные чувства… точно у ледышки.
–Начну с того, – выдохнул Змей. – Кто же мой отец. Я думаю, понятен факт, что он – мужик богатый. Рост – сто восемьдесят пять, гороскоп – телец, одет всегда с иголочки, характер – трудноватый. Фабрики, яхты, акции – всё это про него, немало средств вложил в недвижимость, активы. Но с некоторых пор мне крайне все равно – буржуи все эгоистичны и властолюбивы… – Змей погрузился в прошлое, точно сделав клик: вся его жизнь промчалась, словно в перемотке. Он еще больше огрубел, да и, в целом, поник. Словам протиснуться мешал да́вящий ком в глотке. Но все же Змей собрался и продолжил рассказ, рассказ с привкусом горечи и запахом полыни.
…Змей родился в августе, ночью, ровно в час, и сразу его на руки отец довольный принял. «Нефтяной» ребе́нок с самого первого вздоха обеспечил для папаши годовой доход: ставки, точно в спорте, учредил пройдоха, поставив на пол ребёнка свой «Порш» и Металл-завод. Так забавлялись в своих кругах товарищи-плутократы. «Лимоном» больше, «лимоном» меньше – легко ушло, легко и придёт. Такие люди чаще всего сквозь пальцы глядят на затраты, капитал спустив на веселье, прожигая дни напролёт. Предупреждая любые вопросы, УЗИ не гарант достоверности: стаж работы врача очень важен; большой или маленький срок. Но папа Змея – удачливый парень, не лишённый, увы, лицемерности – он свой выигрыш захапал в ладошку и сжал посильней кулачок.
А дальше – лучшие няни, гувернантки, престижный лицей: сын – лишь проект для вложений, радость и гордость отца. Кругом пацана окружали десятки и сотни друзей, правда, шедших за ним лишь из выгоды, с фальшивой улыбкой лица. Ну а что? Рядом капают деньги! Подставляй ведерко и жди! За такую глобальную щедрость и характер можно простить. Притворяйся товарищем славным и сильно «вождя» не серди, и тогда он сможет тебя монеткой златой угостить! А вне школы – карьера модели, популярность в свете софит: с пяти лет ноги Змея топтали подиумы модных столиц! Благодаря бизнесмену-папаше, для мальчика мир был открыт – Змей учил его крайне небрежно из-под полу-прикрытых ресниц…
–Ты знаешь, всё, что хотел, мне падало прямо в лапы: вечеринки, приставка, водитель, свой пляж и скалодром, – Змей вздохнул, – но я не понимаю, почему… Почему с моим папой мы виделись только по средам и то лишь за общим столом? – Змей опустил гнетущий черный взгляд, вдохнув табак в лёгкие поглубже: парень неловко стрельнул у главаря пару сигарет. После закашлялся, выдохнул и стер след от слёз неуклюже – он открыл перед близкими душу, сорвав бронежилет. – И то туши каба́ньи, что он возил с охоты, перекрывали, точно стенка, мой скромный обзор. Мы перекидывались парой слов, он мне вручал банкноты за успехи в школе – и кончен разговор. Друзья завидовали: крупный дом, алкоголь, тусовки, но никогда им не понять, что он был пуст внутри. И пусть на мне всегда белели новые кроссовки, меня жрала обида с заката до зари. Я был никем, я был ничем, но с кошельком в кармане. Прославленный задира с черной дырой в душе, но я не понимал того. Мне б джинсы от «Армани», да парфюм «Acqua Di Gio», чтоб быть на кураже. Девчонки бегали за мной, как за тобой пол-Базы, – Змей кинул, усмехнувшись, на блондина взгляд. – Но я заканчивал любые шуры-муры сразу, такие «отношения», отнюдь, не мой формат.
Длинный уныло улыбнулся и ткнул лидера в бок, а после вытянул ладонь, клянча сигарету. Тот покосился на него, издав глухой смешок, и «фигу» показал, что означала «Нету!». Блондинчик выпятил губу, надулся, как индюк, чем изрядно позабавил всех сидящих рядом. Даже Змей издал свой фирменный чуть довольный хрюк, ведь Длинный вел себя, поистине, немного глуповато.
Топая кроссами, с тарелкой ввалилась Воробей, и тут же на неё переключились взгляды. Она в ответ игриво взглянула на парней, и, Длинного подвинув, спикировала рядом:
–Я много пропустила?
–Это тебе не цирк! Слоны на мячиках не ездят, гимнасты не летают, – Змееныш выдавил из глотки свой пьяноватый рык. Ах, как глаза его во мраке дьявольски сверкают!