О чем собаки говорят

Часть 1. Там, где буря затихает

Зло – невежество добра.

Глеб Клинов

Пролог

Первое, что я вижу, открыв глаза – свою двуногую. Она улыбается, хоть по лицу её и текут слезы. Я лежу на высоком столе, голова кружится. Вижу правую лапу, пытаюсь ею пошевелить. Получается плохо, к лапе примотан какой-то шнур.

Рядом стоит мужчина в белом халате. Он замечает, что я не сплю,

старается говорить мягко, называет меня по имени и гладит. Я же в ответ напрягаюсь. Как бы человек в белом не старался прикинуться добрым – он злодей. Белый халат и запах лекарств, что щекочет нос – диагноз для человека в глазах собаки.

Кстати, я же не представился! Меня зовут Патрик. У меня

есть еще полное имя – Патричка ОченьХорошаяСобачка. Почти как у породистых, с документами!

Как вы уже поняли, я – собака. Самая обычная, таких можно встретить в каждом дворе. Разве что чуть более гениальная и красивая, нежели остальные. А ещё очень самостоятельная и скромная.

Самостоятельность-то и привела меня в больницу с переломами. Вы, конечно, сгораете от любопытства и желания узнать, как это случилось? Потерпите, я все расскажу в подробностях! Только сначала объясню, как так произошло, что собака написала для вас эту историю.

Пока же вернемся в больницу. Когда самочувствие моё улучшилось, меня перевел в палату, где держат других животных. Тут-то впервые я и подумал, что все произошедшее со мной – хороший сюжет для книги.

Написать я хотел её очень давно. С тех пор, как услышал историю Белки и Стрелки – первых собак-космонавтов. Моя двуногая ведёт блог в интернете, где пишет про животных в мировой истории. Особенно ей удаются тексты о питомцах великих людей.

Но, представляете, нигде нет историй, которые рассказывали бы о людях великих животных! И это так несправедливо! Ведь именно вы, двуногие, помогли этим животным достигнуть величия! Конечно, я захотел это исправить. Но первой собакой в космосе я стать уже не смог, поэтому решил податься в писатели. А почему нет? Белка и Стрелка тоже были из простых, однако ж прославились похлеще дворян! Свою семью я, конечно же, не помню, но черты хвоста у меня самые что ни на есть аристократические. Поэтому я не помесь носорога с таксой, как говорит один из моих недоброжелателей (завидует, небось!), а чистокровная комбинация овчарки, гончей и терьера.

Как только я оказался дома после лечения, то сразу же начал писать. Техническая сторона вопроса проблем не вызывала. Конечно, сам я печатать не могу: у меня, как это модно сейчас говорить, лапки. Поэтому пришлось надиктовывать текст соседской девчонке – Машке. Риска никакого, сами понимаете: кто поверит шестилетке, что она пишет книгу в компании с собакой? К тому же у нас бартерная договоренность: она печатает, а я ей приношу конфеты. Благодаря мне Машка год радовалась шоколаду, а врачи примерно столько же времени гадали о причинах её диатеза.

Мне, конечно, с Машкой очень повезло. Её семья недавно переехала в нашу деревню. Детей тут мало, и заняться девочке особо нечем. Вот она и прикипела к тому, кто мог общаться на её языке, то есть ко мне. Влюбилась моментально! Дежурила под забором, звала с ней пообщаться. И так достала, что однажды я не выдержал и отругал её на человеческом языке. Машка в шок не впала, даже наоборот – обрадовалась. А я подумал и решил использовать этот зачаток человека в корыстных целях.

Быть писателем – это очень непросто, столько волнений! Иногда колкие шутки все того же недоброжелателя в адрес рукописи мучают мое невротическое эго, но я держусь. Ведь у меня благая цель – хочу в своих мемуарах отразить то, как мы, собаки, живём. Что для нас важно, что мы любим, а что нам не нравится.

Вы, двуногие, мало знаете о нашем мире. Я расскажу вам свою историю, и тогда вы наверняка сможете понять, о чем собаки думают и говорят. С самого начала всё расскажу, без утайки. Приготовьтесь, жизнь моя была не самая радостная – но зато счастья в ней теперь намного больше, чем грусти!

Глава 1. Не самая радостная история

Детство своё я помню плохо. Да и помнить-то особо нечего. Все время было холодно. Нас трое у тощей и вечно голодной матери. Я всё время тёрся о её ребра, чтобы согреться.

Молока у мамки было мало. Иногда мы прикусывали ей живот до крови, так сильно хотелось есть. Ну и до дня, когда нас привезли в приют, брат не дожил. Мать вскоре тоже пропала. Мы с сестрой, почти лысые и покрытые шубой из блох, остались одни в канавке, которая служила нам домом. Помню, как огромный сапог раздвинул траву, и я впервые услышал голос человека:

– Михалыч, тут ещё двое. Но, похоже, эти тоже подохнут.

Нас забрали и отвезли туда, где пахло кровью, мочой и страхом. Там было много других животных. Нам делали какие-то болезненные уколы. Помню, что меня все время тошнило, есть я почти ничего не мог.

Однажды ночью мне приснились брат и мама. Мы вместе бегали по лугу возле незнакомого деревенского дома. Мама была другая: упитанная, счастливая. А потом стало так больно, что я завизжал и проснулся. И увидел, что рядом стоит женщина в маске и белом халате, со шприцем в руках. Рядом тихонько скулила сестра. Женщина погладила меня по голове и сказала:

– Вот так, дружок. В мою смену еще никто не умирал.

Через несколько дней нас перевели в другое помещение, где было много клеток и много других собак. Здесь я забыл, что такое тишина. Они голосили все время: ночью, днем, но особенно во время кормежки. Пару раз собака из соседнего вольера так лаяла на нас, что мы боялись подойти к миске с едой. Жались друг к другу в углу клетки, а эта гадина безнаказанно тянула лапу, подтаскивала к себе нашу миску и все съедала сама. Однажды сестра не выдержала и укусила её. Больше собака нас не трогала.

Иногда приходили люди, чаще женщины, они-то и приносили еду. Эти ведра с кашей, этот запах сладковатой тухлятины я буду вспоминать всю жизнь в моменты ностальгии. Бывали тут и мужчины – ужасные существа, поверьте мне! Они смеху ради били палками по прутьям клеток и гоготали, если попадали по лапам или по морде кому-то из собак. А ещё чистили полы с помощью огромного шеста с железной штукой на конце, который они называли лопатой. Однажды я не успел отбежать, и какой-то мужик заехал мне этой дрянью по носу. Даже кровь полилась! Сестра с тех пор всегда рычала и кидалась на них, стоило им только подойти к нашей клетке.

А однажды пришла рыжая девушка. Она была очень веселой, много играла с нами, но больше с сестрой, конечно. Со мной никто особо не общался, уж больно я трусил от вида всех этих гостей. Вскоре рыжая девица забрала с собой сестру, и я остался один. Так и жил в нашей старой обители. Мне там даже нравилось поначалу, пока можно было вставать на лапы, чтобы спиной в прутья не тыкаться. Я научился спать в одном углу, а ходить в туалет в другом. Так было намного теплее в зимние вечера, когда от мороза замерзала вся жидкость, и шансы не проснуться в собственной луже увеличивались.

Так прошло несколько лет. Большую часть своей жизни я проводил в клетке. Иногда нас выпускали побегать, и именно на прогулках я сколотил себе репутацию в нашей безумной стае. Меня побаивались даже другие кобели. Но сильно я не лютовал, наоборот, старался решать все конфликты дипломатически.

А вот дамы меня любили. Ещё бы: длинные лапы, как у овчарки, торчащая шерсть, делавшая меня еще выше, темные глаза. Одним словом – красавец безграничный! В общем, жизнь была вполне сносная. Лучше-то я и не знал. А когда было совсем туго, я вспоминал о сестре. О том, как она умела бороться и верить в лучшую жизнь. Конечно, я скучал по ней.

Но со временем жить в клетке стало очень тяжело. Сменились люди, что ухаживали за нами, и кормить стали гораздо хуже. Да еще и морозы ударили сильнейшие, а воду наливать нам порой забывали. Приходилось вылизывать холодные прутья и ловить снег, который наметало в клетку. Я замёрз и приболел, аж шерсть стала сыпаться.

Тогда-то и появилась она. Высокая, прямо как я. Храбрая, прямо как я. Красивая, прямо как я! Ее звали Ольгой. Иногда она приходила с детьми, но чаще сама или с другими женщинами. Она-то и стала меня вытаскивать на улицу, называя это «прогулкой, где приучали к поводку». Смешные люди! Чего там приучать-то, застегнули верёвку вокруг шеи, а ты иди с ними, куда хочешь. Нет, иногда тяжело было тянуть так, чтобы человек следом шёл, власть твою признавая. Но чаще я справлялся.

Вскоре меня начали лучше кормить: в каше стало попадаться мясо. А потом случилось чудо – благодаря Ольге из клетки меня перевели в будку. Я такое счастье видел в своей жизни впервые! Сами посудите: у меня появилось место, где можно лежать и вытягивать лапы, прислушиваться к происходящему вокруг, а ещё – вдыхать разные запахи. Вы должны понимать, что запах для собаки – важнейшая штука. Именно он позволяет нам узнавать мир вокруг, общаться, ощущать, что мы живём по-настоящему.

Теперь мы могли болтать с соседями хоть целыми днями, нас ничто не разделяло. У меня появились друзья: рыжий большой пес с одним глазом по имени Дружок и маленькая белая псинка. Её вообще все боялись, она даже по меркам собак была чокнутая.

Однажды на прогулке белая поссорилась с лохматым здоровяком, который держал в страхе всех наших соседей, живущих в вольерах. Пёс рыкнул на нее, когда белая выпрашивала на выгуле лакомства. Та терпеть оскорбление не стала – вцепилась гаду прямо в жирную филейную часть. Чуть не порешила бедолагу, аж жалко его стало!

С тех пор белая и мы, её друзья, стали королями приюта. В этот-то момент всё и рухнуло. Однажды ко мне подошла Ольга, сердечно обняла, поправила ошейник и повела на прогулку.

– Сегодня к тебе придет знакомиться одна хорошая девушка, будь славным мальчиком, – сказала Ольга и почесала меня за ухом. – Тебе очень нужно ей понравиться.

Какая девушка? Зачем? Я не хочу! Не собираюсь никому нравиться! Не теперь, когда я уже перестал об этом думать, когда моя жизнь полностью наладилась. Да, о человеке, который однажды придёт и заберёт тебя домой, мечтают все жильцы приюта. И я об этом мечтал с момента, как забрали сестру. Ещё и все вокруг были уверены, что я непременно «усыновлюсь» следом. Но время шло, а ко мне никто не приходил. И я однажды устал слушать от всех: «Эх, что-то задержался ты здесь, дружок». Будто я сам виноват, что никому не нравлюсь!

Помню, как горько было каждый раз, когда кого-то из соседей забирали. Часто за ними приходили молодые пары, и я запоминал их радостные лица. Иногда с ними были дети, которые брали в руку поводок и вели собаку в новую жизнь, излучая гордость и счастье. А как менялись сами собаки в этот миг? Даже взгляд их становился другим: радостным, наполненным смыслом и надеждой!

Я страстно желал войти в их число. Но ни разу мне такого шанса не выпало. И теперь, когда я уже привык к приюту и нашёл своё место, надо всё менять? Да не хочу я! Может, новый дом мне и не понравится вовсе! Поэтому, когда пришла девушка, я постарался – показал себя с самой худшей стороны.

Гостья оказалась неказистой – невысокая, пухленькая. Сразу видно, мясом и кашей она не обделена. Жрёт за двоих, так сказать. Волосы у неё были тёмными, напоминали увядшую осеннюю траву. Люди называли таких брюнетками. Пахла тоже странно: хлебом, летними яблоками, мёдом и какой-то горечью. Только глаза красивые – большие и очень похожие на мои. Было в ней что-то ещё, неуловимо схожее со мной. Тоска и стойкость, что ли?..

Как я понял из их разговора с Ольгой, раньше собак у девицы не было. И подумал злорадно: «И не будет». Хотя, надо признать, поводок она держала уверенно. Однако смотрела на меня очень настороженно и явно была не в восторге от нашего знакомства, когда уходила.

Я сначала обрадовался: значит, точно останусь в своей будочке! Потом стало грустно, ведь за два года ко мне никто не приходил. Люди, в основном, выбирали щенков. А мой лысый хвост, как говорили другие, не способствовал возникновению симпатии.

В этот вечер еще и холодрыга стояла – просто жуть! Дождь колотил по будке, крыша которой вдобавок начала протекать, поэтому соломенная подстилка внутри промокла. Настроение у меня было очень печальное. Получается, я должен оставаться таким же одиноким ещё долгие годы. Много-много лет…

Глава 2. Коты – самые подлые существа в мире

Следующие дни были тихими, спокойными. Мы гуляли, кушали, много болтали с белой и Дружком – в общем, текла обычная жизнь. Но в один из дней вдруг неожиданно пришла Ольга. И я сразу понял: что-то не так. Уж очень она была суетливой и радостной.

Ольга о чем-то быстро переговорила с нашим смотрителем и начала собирать мои вещи. Все собаки вокруг засуетились. Начали перешептываться: «Тощего забирают. Тощий едет домой».

А потом явилась девица, что приезжала со мной гулять. Она чуть с опаской смотрела на меня, держа в руках какой-то пакетик. В нём оказались лакомства, которых я до этого ни разу не пробовал. В приюте лакомствами считались синюшные куриные лапы.

На меня нацепили ошейник, к которому пристегнули поводок, и Ольга повела меня к выходу. Я едва успел оглянуться, замечая печальный взгляд белой, а затем услышал лай Дружка. Больше я никогда их не увижу. Один из смотрителей приюта обнял меня и прошептал на ухо: «Удачи тебе, малыш! Теперь всё у тебя будет хорошо».

Потом девица засунула меня, перепуганного и сопротивляющегося, в огромный стальной короб, который люди называют машиной. Ольга за меня даже не заступилась! Наоборот, уселась впереди, будто так и надо, и мы куда-то поехали.

Последующие события походили на ночной кошмар. Сначала была длинная скользкая лестница, на которой мои лапы со страху разъезжались. Но коварные женщины просто толкали меня под зад, и пришлось подчиниться. Затем все вместе зашли в жуткую дребезжащую комнатёнку и поехали наверх. Как же она шумела и тряслась! Потом я узнал, что эта пыточная называется «лифт».

После был тёмный длинный коридор с дверью в конце. Девица сказала, что это квартира. Здесь с меня сняли ошейник и потащили в ещё одну крохотную комнатушку, половину которой занимало белое корыто, такое огромное, что в нём бы поместилась куча собак. Меня приподняли и поставили внутрь, и тут сверху зашипело. Но не успел я испугаться, как что-то восхитительно тёплое потекло по моей спине.

Так я впервые в жизни я познакомился с шампунем и теплой водой. Ольга и девица без устали мыли меня, и от их прикосновений я даже немного разомлел. А какой дивный аромат доносился из бутылки! Больше я не вонял так, что самому становилось противно. Наоборот, пах чем-то восхитительно сладким. Потом меня отвели в комнату и мягко подтолкнули к стене, где уже была разложена пухлая тёплая подстилка, невероятно мягкая и сухая. Я в ней едва не утонул! Так и не запомнил, как уснул – от усталости и переживаний.

И проснулся, когда уже стемнело. Ольга ушла, а девица сидела рядом. Она поставила передо мной полную миску каши и мяса! Я никогда столько мяса в своей порции не видел. Потом девица улыбнулась, погладила меня, да так ласково, что я даже вздрогнул от неожиданности. А она, кивнув на миску, сказала: «Кушай, дружище», – и вышла из комнаты.

Я быстро поел и вернулся на подстилку, размышляя: «Неужели это и есть дом?». Но снова спать не стал, вместо этого начал озираться по сторонам. Какие-то большие коробки и шкафы около светлых стен… наверное, я буду жить в одном из них.

Но тут в комнату вошел ОН. Господи, эта минута останется в памяти до конца моих дней! Ко мне подошло существо с запахом кота, но будто выбравшееся из кратера атомной бомбы. Помесь курицы и человека, вылезшая из стиральной машины. Полностью лысый, вы представляете?! Жирные кожаные складки выпадали из кофты, очень похожей на человеческую, только маленького размера. Кот смотрел на меня немигающим и очень наглым взглядом. И пах странно: свежим хлебом и наполнителем для лотка с ромашкой.

Признаюсь, потом я частенько его жалел, принимал со снисхождением все его выходки. Каждому же понятно: все зло в нём от убогости и зависти к моей густой шерсти.

Тогда же странное существо, смотрящее на меня огромными зелеными глазами, вдруг заговорило.

– Ты тут не нужен, – кот говорил очень медленно, буквально по слогам. Словно сомневался, что такое создание, как собака, способно понимать обращённую к нему речь.

– Ты это мне? – тихо спросил я.

– Ты тут не нужен, – повторил кот и поспешил скрыться, оставив меня отходить от ужасного знакомства.

Следующие пару дней я лысого чудика не видел – в мою комнату он не совался. Вместо него часто заходила девица. Я узнал, что ее зовут Ася. Она оказалась приятным существом: тёплой и мягкой, и от нее всё время пахло чем-то вкусным. Она приносила еду, гладила меня, разминала лапы и водила на прогулки. Была очень терпеливой, ведь лифтов и лестниц я все еще дико боялся.

Ах, да, мне тоже дали имя! Теперь я Патрик. А лысого звали Маркус. Тоже мне, имечко, язык сломаешь!

В один из вечеров я долго не мог уснуть. Лежал и думал: «А что же находится за пределами моей комнаты, там, где бо́льшую часть времени обитает двуногая и дьявольский кот?» Не поймите неправильно, взаперти меня никто не держал. Я мог свободно перемещаться по дому. Но не решался – вдруг за порогом комнаты подстерегают опасности и ужасы?

С этими мыслями я встретил ночь. Когда совсем стемнело и вокруг воцарилась тишина (в доме никого, кроме двуногой и кота не было, я это чувствовал, но точно слышал множество других человеческих голосов, и меня это изрядно удивляло), я впервые вышел из комнаты.

Не сразу, конечно. Сначала я подполз к дверному проёму. Принюхался, прислушался – никого. Тогда я поднялся и на цыпочках вышел в коридор. Он был залит светом, льющимся из комнаты, где жила двуногая. Я прокрался мимо ванной, где меня мыли в первый день, но не стал задерживаться, решив, что лучше изучить остальные комнаты.

Дальше я пересек порог спальни, явно больше той, в которой я обитал. Сбоку стоял большой черный ящик, а в середине на огромной лежанке спала Ася.

Я подошел ближе – убедиться, что она жива. Обрадовался, что кота нигде не видно. Видимо, он спал в той пристройке к комнате, откуда шла прохлада и свет. Наклонившись над двуногой, я внимательно осмотрел её. Морда круглая, шерсти мало, ручонки короткие. Вздохнул: моя новая хозяйка тоже была убогой, прямо как кот. Зато от нее приятно пахло: лесом, жареной курицей и чем-то сладким. Помню, тогда я впервые подумал, что так пахнет дом. Внутри вдруг разлилось тепло, я наклонился и лизнул ее свисающую с подстилки руку.

И услышал из-за спины:

– Порешу!

Как я узнал потом, большая коробка в ванной, где меня мыли, предназначалась для справления нужд лысого паразита Маркуса. Видите ли, коты, в отличии от собак, к выгулам не приспособлены. И ночью этому дитю ада приспичило посетить горшок, в котором он и сидел, наблюдая, как я пробираюсь к Асе.

Я так перепугался, что громко взвыл, метнулся к черному ящику и врезался в него. Сверху посыпались какие-то коробки, тряпки, другие предметы… Спотыкаясь и громко плача, я рванул в коридор. Куда дальше бежать? От ужаса я и забыл, что направление было только одно – вперёд, то есть назад. Как домчался – не помню, ещё и врезался в миску с водой и остатками каши. Царивший вокруг грохот перемежался с кошачьим хохотом кота и взволнованными криками Аси:

– Патрик, ты там живой?

Нужно срочно замести следы! Я отлично знал: что не найдено, то не своровано! Поэтому остатки каши и воду я размазал по полу, миски припрятал под лежанку. А затем с облегчением выдохнул и завалился спать.

То, что я умело спрятал следы произошедшего, я понял, когда утром двуногая оглядела комнату и улыбнулась. Она почесала мне бочок и сказала:

– М-да, тут без швабры не обойдешься.

Я подумал, что «швабра» – это новый вид какого-то лакомства, и блаженно задремал дальше.

***

На второй неделе нашего совместного проживания в комнату заглянул Маркус, важный, как крыса, укравшая мясо во время кормежки. У нас такое в приюте часто было.

– Надо поговорить.

Я сглотнул, глядя, как кот расправляет лапами краешек моей подстилки и садится. Жирные складки его растеклись в стороны.

– Смотри, какой расклад, псина. Хозяйка моя, Ася, девушка с придурью. Ничем иным я твоё появление объяснить не могу. Она питает слабость к таким, как ты, прокажённым.

Я не знал слова «прокажённый», но хотел показать, что умом и знаниями коту ничем не уступаю. Поэтому сразу кивнул.

– Так вот, я не отличаюсь той же терпимостью, – кот заметно выпятил грудь. – Поэтому всё равно от тебя избавлюсь. Методы в моём арсенале различные, но все эффективные, ты уж поверь. Так что, дружок, выбирай сам – вернешься в приют, откуда тебя приволокли, или станешь гордым обитателем улиц? Правда, для этого тебе придется сбежать…

– Не буду я никуда бежать, – зло рыкнул я. – Мне и тут хорошо.

– Ну-у-у, это пока я тебе стиральный порошок в еду не подсыпал, – протянул кот. – Или иголок. Это уж как пойдет.

С того дня моя жизнь превратилась в сущий ад. Каждый день лысый дьявол творил безумные пакости, умудряясь выставить меня виновным. В ход шло всё: разбитая посуда, обгаженная обувь хозяйки, моя шерсть в её кровати и вещах. В один из дней я застал его за тем, что он грыз хозяйкину сумку, а заметив меня, гадко ухмылялся.

Что он задумал, я понял потом, когда пришла двуногая. Увидев сумку, она выкрикнула мое имя, а затем забежала на кухню:

– Патрик, блин! Она стоит двадцать тысяч!

Ася весь вечер смотрела на меня с обидой. Но перед сном всё равно подошла, осторожно погладила между ушами и сказала:

– Это я виновата, дружок. Оставила её на стуле, а тебе, наверное, было скучно. Прости меня.

Влетело мне от двуногой только однажды. Опять же, по милости этой лысой скотины.

В один из вечеров кот вызвал меня в их с Асей комнату. Когда я подошел, он растянулся на диване и несчастным голосом простонал, выставив свою филейную часть:

– Помоги, пожалуйста, у меня где-то заноза застряла.

Когда я сдуру наклонился разглядеть ту занозу поближе, кот развернулся, вцепился лапами мне в морду и истошно заорал на весь дом:

– Убииииииваюююют!

Двуногая вылетела из кухни моментально. Она подскочила к нам, подхватила кота на руки и закричала.

– Патрик, ты что, это же твой брат! Уйди немедленно!

Весь остаток вечера я провел на лежанке, совсем один. Из своего укрытия я слышал, как двуногая жалеет кота:

– Бедненький, испугался. Но ничего, я уверена, он не хотел, он не специально.

Горькая обида разрывала мне сердце, когда я засыпал. Ночью я подскочил от мерзких звуков: этот лысый демон пил воду из моей миски. Заметив, что я на него смотрю, он усмехнулся.

– А что? Она тебе всё равно скоро будет не нужна.

– Почему ты меня так ненавидишь? – не выдержав, спросил я. – Что я тебе сделал?

– Дело не в тебе, – шевельнул ушами кот. – Просто у людей так заведено, когда появляется в семье кто-то новый, старого питомца отдают или выбрасывают.

Маркус сглотнул, нервно дёрнул хвостом и вдруг сказал.

– Уже плавали, знаем. У моих прежних двуногих родился ребенок, и они меня отдали каким-то людям. Но там тоже были дети, мелкие пакостники. Помню, как мальчишка таскал меня по полу за шкирку, будто я игрушка. Там-то меня Ася и увидела, забрала домой. И мне, знаешь ли, с ней вполне хорошо, так что я уходить никуда не собираюсь.

Так я начал понимать, что мое возвращение в приют неизбежно. Но возвращаться я, конечно же, не хотел. Оставался один путь – попробовать вольную жизнь уличной собаки. Но для этого нужно было как-то сбежать. Я знал, что в приюте организовать побег практически невозможно, поэтому надо попытаться, пока ещё живу тут.

Справедливости ради. бежать никуда не хотелось. Ася мне нравилась. Она оказалась доброй и ласковой хозяйкой, всегда чесала меня за ушком. Но я знал, что кот устроит настоящий ад и в моей, и в её жизни, если я останусь.

Случай представился через неделю. Когда мы собирались на прогулку, я позаботился, чтобы ошейник был застегнут достаточно свободно. Выходя из квартиры, огляделся, простился с лежанкой, вкусным кормом и теплой комнатой.

Когда мы дошли до леса, что рос неподалёку от Асиного дома, я взглянул на неё в последний раз. Она улыбнулась мне и подбодрила: «Пойдем, там весело! Может, с собаками наконец-то познакомимся».

Собаки-то мне в итоге и помешали.

Когда мы вышли на опушку, из-за угла выехал велосипед. Хозяйка испугалась, попыталась притянуть меня к себе. Я воспользовался моментом, вынырнул из ошейника и бросился бежать. Через пару минут остановился: двуногая мчалась за мной и орала на всю улицу. Она была в ужасе!

Признаться, завидев ее реакцию, даже я испугался и ещё шибче припустил вперёд. Петлял между деревьями, словно заяц, почуявший запах морковного поля – и пороха от фермера, что прятался за сараем. Я не видел ничего, кроме мелькающих со всех сторон кустов, пеньков и травы. Но голос хозяйки так и звенел в ушах. И я уж начал думать, не мерещится ли мне?

Но тут к воплям Аси прибавилась еще пара женских голосов.

– Держи его! – прорычала первая дамочка, большая и белая, в голубом ошейнике.

– Стой, полудурошный! – крикнула вторая, низенькая ушастая собачка, бегущая следом.

– Отстаньте, чего вам надо?! – взвизгнул я испуганно.

– Тебя хозяйка зовёт, ты не слышишь, что ли? – верещала низенькая, которая как раз меня догнала и теперь не давала ступить и шагу, кидаясь под ноги.

– Я как раз от неё и сбегаю!

– С ума сошёл? – от возмущения дама в голубом ошейнике остановилась так резко, что едва не влетела в дерево. – От своего человека сбегать запрещено!

Пока я тормозил, ведя вдруг навалившуюся светскую беседу, Ася нагнала меня, схватила, повалила на землю и нацепила ошейник. Сопротивляться было бесполезно. Громко ругаясь и почему-то плача, двуногая повела меня домой под мерзкие хихиканья самодовольных сук, что не дали мне удрать.

Следующие несколько дней были тихими и спокойными. Двуногая вела себя как обычно, только на прогулках шарахалась от каждого звука, сразу же притягивая меня к себе. Неужто думала, что я сбежал, испугавшись велосипеда? Забавная девочка.

В один из вечеров, когда двуногая отправилась спать, ко мне подошел кот. И я вдруг вспомнил, что не видел его уже давно. Да и дни последние прошли без пакостей…

Кот сел рядом со мной, откашлялся и процедил:

– Обстоятельства изменились. Ты можешь остаться.

– Это с чего вдруг? – недоверчиво спросил я.

Кот не спешил с ответом. Он сначала рассматривал когти на левой лапе, а потом медленно проговорил.

– Похоже, – хоть я в этом и не уверен! – хозяйка тебя любит. Вчера, пока ты отсыпался после побега, она плакала весь вечер, а потом написала в личном дневнике, как ей плохо из-за того, что она чуть тебя не потеряла. Да, разумеется, я читаю ее дневник! – усмехнулся кот, глядя на мое изумление.

– Даже если и так. Для тебя-то что вдруг изменилось?

– А то, глупая псина! – рявкнул было кот, но тут же взял себя в лапы. – Я не сделаю ничего, что могло бы её расстроить. И тебе этого сделать не позволю.

Я помолчал, начиная догадываться, что лысый не настолько уж конченое животное.

– А если она тебя отдаст?

– Ага, конечно, – усмехнулся кот. – Если она вшивую собаку отдать не готова, что уж говорить обо мне? Чтобы ты понимал, утешить её вчера смог только я. Она так и сказала: «Милый Маркусенька, только ты меня понимаешь и поддерживаешь».

Вскоре кот ушел, и я заснул с приятными мыслями: как же хорошо иметь дом, где тебя любят и никуда не отдадут! И ради этого я даже готов был терпеть общество противного кота.

Глава 3. Домовой

Собаки понимают, что лето прошло, когда однажды утром, выходя на прогулку, больше не слышат сладкого шелеста травы. Теперь их сознание наполняет забавный «шурх-шурх», издаваемый желтыми корявыми листиками. Редкая собака устоит перед желанием забраться в охапку листвы, которую до этого дворник сгрёб в кучу, и всласть изваляться в ней, цепляя на шерсть запахи, репейники и голубиные перья.

Эта редкая собака – я. Не понимаю, зачем пачкать шерсть и приближать ежемесячную помывку? Признаюсь, в первый раз я испытал удовольствие от этой процедуры. Но потом я понял, что запах шампуня будет сходить с тела ещё неделю.

Я считаю, всё это от лукавого, то есть, от лысого кота. Его-то купают каждую неделю, вытирают глаза и промывают уши. А любая нормальная собака должна пахнуть собой. Ну, может быть, ещё рыбными шкурками, если удастся их найти.

С приходом осени наша с котом жизнь изменилась. Хозяйка больше не проводила с нами целый день. Теперь она уходила куда-то рано утром и возвращалась только к вечерней прогулке. Кот объяснил, что люди называют это явление «найти работу».

В её отсутствие мы, по обыкновению, спали. Хозяйка переместила мою лежанку в комнату, и теперь мы с Маркусом почти всё время находились в поле зрения друг друга. Не знаю, что по этому поводу думал кот, но протестных акций он вроде бы не объявлял.

В один из дней, когда я после прогулки успел позавтракать и выпроводить хозяйку за дверь, кот вдруг заявил:

– К тебе есть дело, дружок.

– Чего надо? – удивился я.

– Пора бы нам поделить дань.

– Какую дань?

Кот вздохнул и принялся медленно выговаривать каждое слово:

– Дань, налог на проживание, как хочешь, так и называй.

– Не буду я тебе ничего платить, – нахмурился я, ожидая очередной пакости.

– Ах, как жаль, – театрально вздохнул кот и продолжил. – Мне от тебя, шерстяной, не надо ничего. Но есть тут и другие обитатели.

– Я не понимаю…

– Домовому на харч скидываться надо! – раздраженно пояснил кот. – Так понятнее?! Или ты домового тоже не знаешь? Вижу по взгляду твоему глупому, что не знаешь! Ладно-ладно… Филиппыч!

– Ты чего орёшь, как оглашенный?

Из кухни вдруг высунулся низенький бородатый мужичок в разноцветных носках, надетых на неестественно пушистые лапы (или ноги – со стороны трудно было разобрать). Он смотрел на нас большими глазищами, с чёрными и вытянутыми, как у кошки, зрачками. Нос имел круглый, человеческий. Но сам всё же на человека не сильно походил. Скорее, на картофелину-переростка.

– О, Патрик, – улыбнулся он, заметив меня. – Ты уж прости, что не сразу познакомиться вышел. Пугать не хотел, думал, надо дать время к дому новому привыкнуть. Я ж понимаю, ты с нашим народом-то раньше не встречался. Спасибо Маркусу, он мне поведал про тебя…

Человечек был прав. Ни о каких домовых я и знать не знал. Да и откуда? В приюте? Не поймите неправильно, животные, конечно же, слышали о существовании тех, кого вы, люди, называете духами и привидениями. Для нас они – самая обыденная реальность. И если ваш кот или собака вдруг уставились в одну точку на потолке – да, там точно кто-то есть. Но это не значит, что этот кто-то опасен. Хотя, иногда и значит…

В общем, я и предположить не мог, что эдакое диво обитает в каждом доме!

– Вы, собственно, кто? – перебил я мужичка, оскалившись.

– Дык известно кто! – улыбнулся он. – Домовой ваш, Филиппыч. Живу за печкой, за вытяжкой кухонной в здешнем случае. Стерегу дом от кикимор, морока да ведьм с колдовками. Слежу, чтобы собак да кошек лесные духи не воровали. В общем, за порядком приглядываю.

– А люди вас не видят?

– Сложно сказать, – задумался домовой. – Обычные – не видят. Некоторые могут замечать краем глаза постороннее движение, чёрные или белые тени и тому подобное. Как правило, это не просто люди, а дети светлячков… Ну, особенные, кто живёт в своем замкнутом мире и видит больше, чем остальные, чувствует глубже…

Филиппыч глянул на мою удивленную морду и добавил.

– Вот ваша хозяйка, пожалуй, видит такое.

– Ну она всегда была немного «одарённой», – с ехидством заметил кот, явно намекая на некоторую полоумность Аси.

– Да, – подтвердил старик, явно не поняв издёвки. – Хорошая девочка.

– И чтобы у нас и у этой хорошей девочки всё было замечательно, я каждый месяц жертвую часть своего харча Филиппычу, – пояснил кот. – И раз у нас ещё один рот появился, то Филиппычу и сил на защиту от зла больше надо тратить. А значит, и дань увеличиваться будет.

– Ну не дань уж, – рассмеялся домовой. – Подношения во славу дедушке. Чтобы я ловчее от всякой мерзости вас туточки защищал. Давеча было такое, что в тридцать третьей квартире люди совсем про домового забыли, вот он и ушёл, а точнее, совсем растаял, исчез. А у них после этого сначала кошка умерла, – кот за его спиной зачем-то провел пальцем по горлу, закатил глаза и высунул язык. – А потом и хозяйка в больницу с инсультом отъехала. Да-да, именно что отъехала… Неудивительно, ежели мары всякие в дом с улицы полезли! А год назад в соседнем подъезде мальчика током убило… Нехорошее место, ой, не хорошее! Построили дом на болотине, лесных да водных духов всполошили, вот они и морочат тех, кто послабее, да помладше…

Я встряхнул головой, останавливая его поток мысли.

– От меня-то чего надо?

– Часть твоего корма раз в месяц будем отдавать Филиппычу на пропитание. Грамм двадцать, – пояснил кот. – Больше уж не возьмём, ты и так ещё не отъелся, ну чисто скелет с костями!

– Берите, что хотите, – устало зевнул я, направляясь к своей лежанке. – Главное, защищайте мой сон.

А затем лёг и закрыл глаза. Спать хотелось зверски – очень уж утомительной оказалась вся эта мистическая история.

***

С той поры Филиппыч заглядывал к нам часто. Маркус рассказал: пока они тут жили вдвоём с хозяйкой, домовой особо в её отсутствии и не прятался. Заходил к коту регулярно, травы вместе пожевать. Ещё и валерьянки ему халявной приносил.

– Старикашка он неплохой, даже добрый. Если надо, может и за ушком почесать. Или, к примеру, сплетни из других квартир поведать.

Вскоре и мы с Филиппычем подружились. Окончательной симпатией к нему я проникся после защиты нас с Асей от призрака, что вечно прятался в лифте.

А дни тем временем бежали, как мыши, что скреблись по крыше будки. Погода становилась все холоднее. На улице лапы уже не хрустели по жёлтой листве, а увязали в грязной мокрой почве. Это была первая осень, когда я не мёрз от холода. Потому и настроение неизменно оставалось прекрасным. Теперь моим любимым занятием стало ежевечернее валяние на диване с Асей под шум черного ящика, который кот называл телевизором. Он тоже пристраивался с нами. Обычно Ася садилась в центре дивана, укладывала плед на колени и звала нас. Кот забирался к ней на руки, как привилегированное создание. Я же располагался рядом. Она укрывала нас обоих, гладила меня по боку, и я засыпал.

С работы она теперь приходила, когда на улице царила тьма. Кстати, о времени – вас, наверное, интересует, как собаки его ощущают? Так вот – мы прекрасно ориентируемся в человечьем времени, во всех этих часах и минутах. Но большую часть измерений предпочитаем проводить по собственному циклу, что состоит из двадцати четырёх часов-попыток выклянчить еду.

Поэтому, когда наступало, положенное время, мы с котом из балконного окна высматривали, как наша двуногая идёт домой. Я поначалу туда выходить боялся, а вот коту, кажется, море было по колено. Поэтому он садился на подоконнике и наблюдал. И когда Ася показывалась в поле зрения, сразу же сообщал об этом. Я мчался к двери и ждал её, делая вид, что весь день не покидал коврик у входа.

Ася очень радовалась мне, чесала за ушами, а потом мы шли гулять. Вернувшись домой, она первым делом выдавала нам с котом по порции еды, потом ужинала сама. Затем надолго уходила в ванную, а уже после мы втроём располагались на диване.

Признаюсь, нас тревожили её поздние приходы. Да, кот говорил, что у неё есть телефон, по которому она обязательно попросит помощи, если та понадобится. Однако же ритуал выслеживания Аси из окна проводил ежедневно и добросовестно.

Как-то вечером, когда Ася уснула, я поделился своими опасениями с Филиппычем.

– Ей давно пора хахаля себе найти, – вынес вердикт домовой. – У всех хозяйки, как хозяйки, при муже, а наша – тьфу! Ни друзей, ни пары.

– Какого еще хахаля? – вскинулся кот быстрее меня. – Не надо нам тут никаких мужиков! Иди отсюда с такими советами!

В этом вопросе кот и Филиппыч так и не сумели договориться, поэтому больше его не поднимали.

Я же решил спросить совета у друзей, которые у меня появились. Помните двух собак, что задержали меня во время попытки убежать? После того случая мы встретились с ними совсем скоро.

Мы с двуногой вернулись в парк, когда осенняя листва уже почти опала с деревьев. Я вел себя хорошо, упорно тянул Асю в нужном направлении. Признаюсь, справлялся я с этим не ахти. Если в начале пути она просто немного вздыхала, то к концу прогулки неизменно держалась за бок и дышала, как делал бы я, если бы час бегал по полю. Я прикладывал всё больше усилий, тянул каждый раз еще яростнее, но это никак не помогало.

Тогда-то мы и встретили в лесу их. Ушастая низенькая собачонка шла хвост к хвосту с высокой статной блондинкой. Они были совсем не похожи. Блондинка казалось очень шерстистой, упитанной, грациозной. Ушастая же обладала пухлым задом, короткими ногами и пятнистой шерстью.

Обе сразу же заметили меня.

– Ирма, смотри! – радостно взвизгнула блондинка. – Это же тот придурошный, который от своего человека сбегал!

– Да вижу, Бафф, не кричи, – урезонила ее ушастая. Она же первая подошла ко мне.

Обе шли в сопровождении мужчины и женщины. Я на всякий случай отошел подальше: мало ли, чего от них можно ожидать. Заметив мой страх, ушастая сказала.

– Не трусь, он у меня смирный, – она покосилась на полноватого мужичка, сопровождавшего её, и блаженно улыбнулась.

Пока двуногие обменивались репликами, мы заново познакомились. Собачий ритуал знакомства очень важен! Мы демонстрируем друг другу информационные метки, которые хранятся у псовых в самом важном месте – под хвостом.

Ушастая представилась первой. Девочка, два года, детей не имеет, из вредных привычек – пожирание пластиковых мячей. Ест сухой корм, популярная в узких кругах представительница собачьих.

– Меня Ирма КоМнеЗайка зовут.

– Очень приятно, – заметил я. – Я Патрик ОченьХорошаяСобачка.

– А я Баффи, Баффи – истребительница вампиров, – восторженно запрыгала на месте блондинка. По запаху я понял, что она ещё совсем молоденькая, почти щенок. И находится под покровительством у Ирмы.

– Круто! А кто такие вампиры? – спросил я.

– Не знаю, – замялась Баффи и вдруг просияла. – Но хозяйка говорила, что это мыши. Поэтому я их везде истребляю!

И она показала на вспаханное поле за спиной.

– Особенно люблю гонять их по нашим грядкам на даче. Хозяйку это очень радует, она всегда играет со мной в догонялки с веником в руках.

Мы с обеими дамами быстро подружились, и теперь почти каждое утро начиналось с совместной прогулки в парке. Именно Ирма подсказала мне, как справиться с постоянной одышкой Аси. А дело было так: мы взбирались на горку в парке, ушастая остановилась на склоне и придирчиво оглядела мою запыхавшуюся хозяйку.

– А она у тебя всегда так дышит?

– Угу, – грустно кивнул я. – Уже и не знаю, что делать. Тяну её со всех сил, уже чувствую, что поводок рвётся. А она еле идёт.

– Дубина, – насмешливо пролаяла ушастая. – Не тянуть нужно, а идти так, чтобы поводок провисал. Тогда ей легче будет. Я уж смотрю, она у тебя вся синяя.

– А я всё думаю, зачем она останавливается и ждет, пока поводок провиснет! – я был шокирован открытием. – Нас в приюте такому не учили.

– Да ладно, – Ирма кивнула на женщину, которая, тяжело ковыляя позади, вела Баффи. – Эта вон тоже всё никак не сообразит, что тянуть хозяина не надо.

Именно поэтому к Ирме, как к эксперту в вопросах двуногих, я и пошёл.

Я встретил их в парке. Бафф выкапывала из земли очередного «вампира», а Ирма тихо догрызала свой мячик. Когда обе закончили свои дела, я рассказал о наших с котом переживаниях и попросил дать совет.

– Ничего страшного в поздних возвращениях домой нет, – пожала плечами Ирма, когда мы вместе обнюхивали один из кустов у оврага. – Сейчас на улицах не так опасно. Есть общественный транспорт, есть телефонные аппараты, компьютеры, Интернет. Плюс у вашей Аси явно имеются люди, которые о ней заботятся.

Я слушал внимательно и кивал, делая вид, что всё понимаю. На самом деле я не мог вспомнить значений и половины этих слов. Но Ирма говорила уверенно и спокойно. И это убедило меня, что она, наверное, права, и нашей двуногой ничего не угрожает.

Дома я поведал обо всём коту. Он усмехнулся: разве доводы какой-то собаки могут быть убедительны? Но всё же с облегчением выдохнул. И на какое-то время об этой проблеме мы забыли.

Прошло несколько недель, и я заметил, что погода значительно испортилась. А следом испортилось и настроение Аси. В один из вечеров я увидел, что она легла спать намного раньше обычного. Но по звуку я понял, что она не спит, слишком уж громко сопела. Я подкрался к ней ближе, присмотрелся…

Наша двуногая лежала на спине и смотрела в потолок, а по её щекам текли слезы. Я чувствовал, как бьется в её груди сердце, и понимал, что Асе отчего-то больно. Я ткнулся мордой в её щеку, но Ася лишь отвернулась.

Я не спал до самого утра. Когда двуногая ушла на работу, мы с котом вызвали домового, и я рассказал о произошедшем. Кот сразу же заволновался. Непонятно, что больше его напрягло: увиденное мною или осознание, что с хозяйкой стряслась какая-то беда?

Домовой сложил лапки, будто думая, стоит ли вообще разговаривать на данную тему.

– Людям тяжело всю свою нежность и любовь вкладывать только в собак и кошек. Ей нужен человек, который мог бы ее понять. Думаю, дело в этом, наконец, вынес он вердикт.

– Опять ты за старое, – начал заводиться кот.

– Вы спросили, я ответил, – вздохнул Филиппыч. – Так уж у них заведено. Родством душ это называется.

Посидев немного с нами, домовой заявил, что ему пора по своим делам, и с тихим хлопком исчез. Мы с котом весь оставшийся день думали, что же делать.

Ответ нашелся сам собой. Когда Ася пришла домой, мы с котом сразу поняли, что она снова грустит. После всех вечерних ритуалов она пошла в душ, а затем улеглась на кровать, выключила свет и собралась засыпать. И я решил, что надо действовать. Метнулся к лежанке и притащил в комнату большой желтый мяч.

– Иди сюда, – позвал я Маркуса и толкнул мяч в его сторону.

– Ты чё делаешь, псина! – зло прошипел кот, когда мяч попал ему по лапе.

– Гони мяч ко мне, – приказал я. – Быстро!

– Я с тебя шкуру спущу, придурок!.

Мы начали перекидывать мяч друг другу. Ася услышала шум и повернулась, а затем села и начала с улыбкой наблюдать за нашей игрой. Потом сама взяла мяч и стала по очереди кидать его то ко мне, то к коту.

Мы старались, чтобы она засмеялась, чтобы ей стало хорошо. В итоге мы так и заснули втроём на большой человеческой лежанке. А понял, что домовой был не прав. Иногда людям хорошо и без других людей, если рядом есть пушистые верные души.

Глава 4. Щенки и грибная настойка лешего

Осень пролетела незаметно. Заметно было только то, что кот разожрался к зиме капитально. Он говорил, что всегда так готовится к холодам. Я смеялся. Что этот изнеженный обитатель квартиры мог знать про холода?

Я видел, как однажды его возили к ветеринару. Хозяйка напялила на него теплую кофту, шапку с пчелиными усами и завернула в плед, не обращая внимания на громкие вопли – кот обвинял её в измене, жестоком обращении и котоциде. До сих пор помню, как мы с домовым ржали при виде этой чудесной шапки. Но кот в ответ пригрозил.

– Если не замолчишь, псина сутулая, накормлю тебя стиральным порошком и своими какашками!

Я подумал, что лучше не связываться, и замолчал.

Теперь же кот ежедневно раскладывал по дивану свои жировые складки для мытья и любовался появившейся шерстью. Удивительно, но он действительно оброс каким-то непонятным полупрозрачным пухом. И каждый раз, когда я ему про это говорил, тихонько улыбался. Бедолага! Пусть хоть на миг почувствует себя нормальным.

Я тоже поднабрал вес, тут надо отдать должное заботе двуногой. Теперь, когда я валялся на её лежанках (я все еще называю кровать и диван лежанкой), Ася радовалась, поглаживая меня: ребра больше не выпирали из-под шерсти.

Зато наша хозяйка значительно потеряла в весе. Ее пухленькие щеки втянулись, а тело потеряло объем. Она значительно похорошела. Нет, не подумайте неправильно, наша двуногая и раньше в глазах людей считалась красивой. По меркам собак она, конечно, до идеалов не дотягивала. Подводили короткие ножки и отсутствие шерсти. А помогли ей преобразиться наши частые прогулки по паркам. Ей даже пришлось купить себе новую одежду. Кот назвал это «обновить гардеборд» (вроде бы так). Кроме того, двуногая и мне купила какую-то очень странную собачью накидку.

Это случилось в то утро, когда, проснувшись, я подошел к окну и увидел, что всё вокруг было укрыто плотным слоем снега. От радости я залаял. Ася вышла из кухни, где готовила завтрак.

– Да-да, – улыбнулась она. – Сейчас пойдем, только приоденем тебя.

Она достала из шкафа непонятный свёрток и развернула его. Затем, не реагируя на то, как я брыкаюсь, нацепила на меня серый балахон. Как же я был возмущён!

На мои крики из кухни вышел кот, как раз успевший дожевать свой завтрак.

– Чё орешь?

– Ты посмотри, что она на меня напялила! – возмущался я.

– Свитер, – кивнул кот, оглядев меня. – Он удобный и тёплый.

Надо признать, утеплённая серая ткань и правда помогала согреться моему ещё не до конца обросшему шерстью телу. Но выйти в парк к Ирме и Баффи в таком виде значило бы покрыть себя позором до конца собачьих дней. Я сказал об этом коту, но тот лишь пожал плечами.

– Там холодно, – кивнул он, глядя на окно. – Домовой говорит, на днях вообще будет минус тридцать градусов. Так что скажи спасибо Асе – не отморозишь себе почки.

Когда мы вышли на улицу, я понял, что кот оказался прав. Было очень ветрено, промозгло и даже лапы прилипали к снегу, так что подарок пришёлся кстати. Вскоре мы вышли к парку, наслаждаясь видом сосен с посеребрёнными верхушками, и ароматом печных труб, что доносился из ближайшей деревни. Мы бродили примерно полчаса, но никого из знакомых так и не встретили. Когда мы возвращались домой, я и увидел её…

Крошечная рыженькая псинка выскочила к нам из-за поворота. Я сначала даже испугался. Всё же подобные малявки не часто гуляли по парку. Но я сразу понял, что стряслось неладное: щенок был без человека. Я потянул Асю за собой, и мы быстро пошли следом. Но девочка была очень юркой, а потому быстро петляла между деревьями и складками снега, и мы едва за ней угнались.

В итоге я обнаружил её в небольшой канаве под трубами, проходящими в парке. И она была не одна.

Из канавы нас облаяла рыжая собачонка, старавшаяся прикрыть тщедушным тельцем еще два крохотных комочка: рыжую дочь и черного сына. От увиденного я сглотнул, с ужасом вспомнив слова кота о заморозках. Поговорить с собачонкой в тот день не удалось, Ася быстро увела меня домой. Но перед этим она сняла теплую куртку и положила в убежище собаки.

Мы познакомились на следующий день, когда моя двуногая принесла им еду. История Майи (так звали собаку-мать) оказалась простой. Жила у любимой хозяйки, особо заботой её не баловали, но хоть кормили регулярно. А однажды хозяйка выпустила её возле деревни, что была за этим парком, и больше они не виделись. Пару месяцев Майя жила в стае. Познакомилась с местным заводилой, Трефом. Но его, как и почти всех из стаи, пару недель назад выловили и куда-то отвезли. Треф успел предупредить о беде подругу, но сам не спасся. А тут роды! Идти Майе было некуда, пришлось прятаться под теплыми трубами.

С того дня я перестал спокойно спать. Все мои мысли были там – в холодном парке. Даже собственная тёплая лежанка перестала радовать. Я слишком хорошо знал, что такое холод, страх и одиночество. По ночам мне снова начала сниться семья. Только теперь вместо брата и сестры я видел мордочки щенков, что оставались под трубой.

В какой-то из дней Маркусу надоело моё уныние:

– Слушай, если так переживаешь, попроси Филиппыча помочь.

– А что он сделает-то? – грустно спросил я.

– Ну не знаю, – кот задумался. – Но у нас как-то были проблемы с обнаглевшими чайками, которые орали перед окнами. И он договорился с лешим, их приструнили. Может, и тут посодействует.

Я дождался ночи. Когда хозяйка уснула, мы с котом пробрались на кухню, сели возле плиты и позвали домового. Он появился не сразу – заявил, что был занят домашними делами и проверял запасы к новому году. Судя по тому, что весь его передник был засыпан мукой, не соврал.

Я рассказал про собаку, про парк, про холода и голодных щенков. Филиппыч почесал бороду, затем поскрёб макушку и задумчиво пробормотал:

– Можно договориться с лешим, чтобы их от людей прикрыли. И заодно какую-нибудь бабульку в деревне подыскать, пусть заберёт их к себе.

– Правда? – обрадовался я. – Здорово!

– Ты радоваться-то погоди, – осадил меня домовой. – Для этого затраты немалые понадобятся. Это ж мне надо из дома выйти, до леса добраться, а до этого защиту на квартире оставить, чтобы сюда мары всякие не пролезли. С лешим поговорить, ему ж подкуп потребуется…

– Сколько? – деловито поинтересовался кот, даже не скрывая явные еврейские нотки в своей речи.

– Мисок десять, не меньше, – проговорил домовой осторожно.

– Ты офонарел, старый? – возмутился кот.

– Не знаю, лысый, – рассердился домовой. – А только я даже себе никакой платы не беру за это дело.

– Какая плата со своей семьи?!

– Так они-то не семья, – упрямо пожал плечами Филиппыч. – Так, баловство ваше.

– Ладно, – перебил я обоих. – Можешь каждый день моей корм забирать утром, как Ася на работу уйдет, и вечером, как все заснут. А я, если что-то останется, доем.

– Ты что? – ужаснулся кот, для которого подобный перерыв в питании был равен самоубийству. – Голодать будешь? В больницу захотел?

– Ничего, – усмехнулся я. – Мне не привыкать.

На том и порешили.

Следующие несколько дней действительно выдались голодными. Домовой опустошал миску регулярно, стоило хозяйке покинуть квартиру. Его отсутствие в доме мы почувствовать не успели. Но кот клялся, что видел, как в окно смотрела призрачная фигура мары. Врал, наверное, запугивал смеха ради.

Филиппыч вернулся через пару ночей. Притащил подарки от лешего: ветки, шишки, беличьи какашки (сказал, для растопки печи, хотя печи у нас никакой в доме не водилось, а была электрическая плита) и всё сложил себе в запасы. А затем рассказал, что леший давно уже прознал про собаку и щенков. И готов помочь: окружит их логово защитным куполом, приставит ворон в качестве стражи, чтобы лихие люди даже близко туда подойти не смогли. А сам с духами деревни переговорит и решит, кто из местных к себе собаку заберет. Но для этого ему тоже дары-подношения понадобятся.

Я уходил спать счастливым, пусть и голодным.

После этого в моей миске всё же стал появляться корм. Кот тихонько, думая, что я не замечаю, по ночам пересыпал часть своей еды мне. Наверное, думал, что собаки глупые и вкусы не различают. После этого я и полюбил его всем сердцем, хоть и готов был периодически придушить за мерзкий характер и шуточки.

Зима набирала обороты. Теперь на вечерней прогулке мы часто видели, как человеческие дома одеваются красивыми разноцветными огоньками. Вскоре Ася вытащила из шкафа огромную коробку, внутри которой было странное пластиковое дерево, похожее на те сосны и ели, что растут в парке. Она нацепила на эту штуку разномастные фигурки и такие же огоньки, которые назвала гирляндами. Кот ходил довольный – начиналось его любимое время. Каждый вечер он садился под ёлкой и наблюдал за мерцанием огоньков, как завороженный

Теперь у нас дома часто играла весёлая музыка. Пахло медом, молоком и свежим хлебом. Ася говорила, что скоро Новый год и Рождество, и это, мол, очень большие праздники. Даже Филиппыч к ним готовился! Он считал, что смена года – важное время для всех хранителей домов, лесов и рек. И людские сердца, сколько бы злобы в них ни было, хоть ненадолго открывались для света, доброты и любви.

Другие собаки тоже радовались празднику. Ирма и Баффи на прогулке постоянно размышляли, какие же подарки им достанутся. Мое настроение тоже улучшилось, да и корм в миске прибавлялся. Но Майя со щенками все еще оставались в парке, и это разрывало мне сердце.

Но в один из вечеров к нам неожиданно явился запыхавшейся домовой.

– Нашли, – прохрипел он, пытаясь отдышаться. – Я только что из парка. Сам видел, как две женщины приходили. Говорят, завтра перевозить будут.

– Ура, – я завопил от радости и принялся облизывать вопящего кота. – Нашли, родненькие, нашли!

Домовой принялся хихикать, глядя на нас, и икать. От этого икания с полок посыпались кастрюли. Мы с котом посмотрели на домового повнимательнее… да он же пьян!

– Ты чё, нарезался? – обомлел кот.

– Отстань, – отмахнулся дух. – Так, выпили с лешим по чарочке грибной настойки.

– Убирай это все, – зашипел кот, указывая на беспорядок. – Сейчас хозяйка с работы придёт!

Дальнейшие их пререкания я не слушал. Подумаешь, ругань и беспорядок! Главное, что скоро собачье семейство окажется в безопасности. Я с нетерпением ждал новостей. На следующий день домовой вернулся с довольной улыбкой на лице.

– Забрали! Могу вас поздравить.

Я выдохнул и тоже улыбнулся.

– Леший нам на радостях подарил настойки своей, – просиял домовой, доставая из-за пазухи увесистую бутылку с коричневой жидкостью.

– Я за миской, – тут же поднялся алкокот Маркус.

Наше празднование было тихим. Мы молча попивали настойку, обменивались идеями о том, как проведём Новый год и Рождество. Ася занималась в комнате своими делами, а мы расположились на кухне.

Двуногая с кем-то болтала по телефону. Обычно я не слушаю её разговоры, но тут краем уха зацепил слова, что меня заинтересовали:

– А как там рыженькая, которую я тебе привезла? Отлично. А щенки? Уже нашли для мальчика семью? Офигеть! Очень круто! А девочку? Здорово! Только мать надо обязательно стерилизовать. Помочь с доктором? Может, я тогда и оплачу операцию?

– Что значит «я тебе привезла»? – спросил кот, повернувшись к домовому. Тот в свою очередь крякнул, раздулся и принялся торопливо допивать содержимое кружки. Потом не выдержал и сердито заявил:

– Ну и что? Какая разница, как её пристроили? Я задачу выполнил? Выполнил! А сколько сил потратил, уговаривая лешего, чтобы он их от людей защищал!

– Ты чё, паскуда потусторонняя, – начал звереть кот, – обворовывал нас с псом? Обжирал, чтобы наша же хозяйка твою работу сделала? Наш харч на настойку свою выменивал?!

– Тебе же нравилась настойка-то! – завопил домовой, уворачиваясь от кошачьих когтей.

Я ретировался, предоставив коту возможность самому разбираться с Филиппычем. В одном домовой был прав – Майя с детьми в тепле и безопасности. А уж какой ценой – не важно. Я улёгся на лежанку, всматриваясь в окно, в тихо падавший снег, слушал яростные вопли кота, что гонялся за домовым, и думал: «Какая же все-таки у меня замечательная семья».

Глава 5. Явление Хахаля

Все началось со странного запаха, который частенько сопровождал двуногую, когда та возвращалась с работы. Кот с первого раза определил источник: «Духи, – протянул он, разглядывая хозяйкино пальто. – Мужицкие».

Я сразу заподозрил, что лысый прав, но соглашаться с его версией не желал.

Вскоре двуногая стала часто опаздывать к вечерней прогулке. А одним поздним вечером, к нашему всеобщему ужасу, она накормила нас всех, укрыла кота перед сном и ушла. Вернулась рано утром, погуляла со мной и отправилась на работу. И все это время её сопровождал тот же запах.

Филиппыч на наши переживания лишь пожимал плечами – он считал, что приход мужчины в семью был неминуем. Я сказал, что это невозможно и обратился за поддержкой к Маркусу – тот как раз задумчиво ковырялся в лотке. Кот проговорил со вздохом: «Ой, не знаю. Я был в этом уверен, пока она не притащила в дом блохастого пса. После этого от неё можно ожидать чего угодно».

«Чего угодно» случилось примерно через месяц. Если судить по человеческому календарю, то на дворе стоял январь. Если по-нашему – холодрыгень. В этот день я пришёл с прогулки, очень радуясь подаренному мне тёплому свитеру – морозы стояли лютые. Позавтракав, я лёг на подстилку к батарее отогревать замерзшие лапки. И тут раздался звонок. Естественно, я отправился в коридор, чтобы почтить приветственным оскалом курьера или кого-то из редких подруг хозяйки.

Но когда наша Ася открыла дверь, на пороге стоял улыбающийся двуногий с букетом вонючих палок, которые люди называли цветами. Он не понравился мне сразу же, ещё до того, как переступил порог квартиры! Огромный, макушкой потолок подпирает. Глаза были тоже огромными, еще и чёрными, будто дыра в опустевшей банке из-под корма. Когда двуногий снял куртку, я было решил, что он в свитере. А потом пригляделся и понял, что это руки его покрыты густой тёмной шерстью. Кот, стоявший рядом, едва не упал в обморок от зависти.

Я смотрел на гостя и думал: до какой же стадии отчаяния дошла наша Ася, чтобы привести в дом вот это? Сразу же про себя прозвал его Хахалем – иного прозвища этот куст зарослей не заслуживал.

Судя по взгляду Хахаля, мы ему тоже не понравились. Он явно не был поклонником животных и не ожидал, что у Аси уже имеемся мы.

Но в тот раз мы с котом, опешившие от неожиданности, молча смотрели, как Хахаль проходит в кухню. Они с Асей пообедали и осели в комнате перед телевизором.

Хахаль пробыл у нас до самого вечера. Когда он ушёл, двуногая выгуляла меня и вскоре отправилась спать. А мы с котом и домовым устроились на кухне, допивая грибную настойку лешего.

– Припёрся, даже подарок дому не принёс, и мне никакого подношения, – возмущался Филиппыч. – Коврик входной испачкал своими лапищами, тьфу!

Кот пребывал в ужасе, то и дело повторяя:

– Матушка святая курица, это ж сколько на нем шерсти? Это ж сколько он жрёт?

– Главное, чтобы не бил нас, – вздохнул я, вспоминая, что творилось в приюте. Об этом кот с Филиппычем не знали – не хотелось пугать их еще больше.

– Да ну, – отмахнулся кот. – Ася нас в обиду точно не даст.

– Бить-то она вас не даст, – заметил домовой, – Да только жизнь всё равно изменится. Я посмотрел на этого мужика, пообщался с соседями, может, знает его кто. Он, похоже, серьезно с нашей Асей жить собрался. А значит, либо с нами поселится, либо мы к нему переедем. А это, знаете ли, совсем другая история.

– Я лично ничего в своей жизни менять не намерен, – заверил всех кот. – И никому этого сделать не позволю!

Домовой тихо вздохнул.

Опасения его подтвердились через пару дней, когда Хахаль снова вернулся. Кстати, на человеческом языке его звали Мишей, но мы продолжали величать его Хахалем, ибо захватчик он и злодей, так ему и надо.

И заявился этот прохиндей с вещами! Когда Ася радостно объявила, что у нас будут первые семейные выходные, мы с котом сделали вид, что нас тошнит. Двуногая этого не заметила, а вот Хахаль, кажется, обратил внимание. И потом всё косился с подозрением в нашу сторону.

Впрочем, первый день совместного проживания выдался спокойным. Хахаль с двуногой смотрели какие-то фильмы, мы же всё время сидели рядом или возились с игрушками. За обедом нам с котом даже перепало немного лакомств. Хахаль, однако, выдал их с неохотой и явно чтобы произвести хорошее впечатление на Асю.

И я почти уверен, что дальнейшие события развивались бы не столь драматично, если бы Асе не приспичило обсудить с Хахалем планы на жизнь.

Уже и не вспомню, с чего начался их диалог, но в какой-то момент мы с котом отчётливо услышали от двуногого следующую мысль:

– Мне кажется, собака должна спать в коридоре, а кошка не в нашей кровати, а на лежанке.

– Ну нет, – возмутилась Ася. – Патрик в коридоре точно спать не будет. Ему там не нравится, беспокойно.

– А кот? – не унимался Хахаль. – Может, мы его хотя бы в кресло переложим? Пусть там поспит?

– Нууу… в кресло можно, – неуверенно протянула хозяйка. – Там мягко и тепло.

Я услышал сдавленное шипение за спиной и краем глаза увидел, как домовой зажимает ладонью пасть коту и утаскивает его на кухню. В тот же вечер я нашел Маркуса за внимательным изучением состава стирального порошка и средства для мытья пола. А потом Хахаль всё утро после завтрака провел в туалете. Кстати, после конфликтов с котом он вообще частенько становился обитателем этой комнаты. Я же начал задумываться, до каких действий в желании отомстить может докатиться мой лысый сосед.

После регулярных туалетных приключений настроение Хахаля начало ухудшаться, вдобавок он стал очень подозрительным. Вечером в воскресенье он собирал сумку, приговаривая: «Утром же на работу». Кот же пребывал в прекрасном настроении, поэтому носился по дому за игрушечной мышкой. В момент, когда Хахаль тащил вещи в коридор, кот врезался в него, и сумка упала мне на лапу. От неожиданности я заорал, как резаный, подскочил, ударился об Хахаля, и мы втроем оказались на полу.

Из кухни прибежала Ася, начала нас разнимать и успокаивать. Но напрасно – если до этого Хахаль лишь чуял неладное, то сейчас окончательно убедился: кто-то в этом доме пытается его убить. Поэтому весь вечер он обходил нас стороной. Нам же затаенная злоба, обида и ушибленные конечности не давали спать до утра.

К двум часам ночи кот выманил меня в коридор и поставил перед носом кроссовки Хахаля.

– На. Гадь.

– Не буду, – возмутился я. – Я тебе что, щенок глупый?

– Для дела надо! – махнул кот лапой. – Я слышал, как за ужином он рассказывал Асе, что эти его нашлёпки на ноги стоят целых двадцать тысяч.

– А это много? – поинтересовался я.

– Примерно десять мешков твоего корма, – шевельнул последним усом кот. У меня отвисла челюсть. – Вот-вот. Если их испортить, представляешь, как он расстроится? И сразу же свалит отсюда навсегда.

– Да я не хочу в туалет, – замялся я. – Честное слово, не хочу!

– Ты мне это брось! – строго заявил кот. – Я бы сам сделал, но меня точно спалят, а тебе простатит с недержанием лечили, помнишь? Ты ж писался везде первый месяц.

Напоминание об этом постыдном факте моей домашней биографии решимости не прибавило. Но кот продолжал напирать.

– Если поймают тебя, подумают, что случайно вышло, просто болезнь обострилась. И ничего плохого не будет.

Он долго уговаривал, и мне пришлось сдаться.

Утром нас разбудил громкий вопль Хахаля. Затем он залетел в комнату, держа в руке желтую кроссовку, которая еще вечером радовала глаз своей белизной.

– Ты что сделал, поганец?! – заревел он и замахнулся на меня.

– Миша! – Ася вскочила на ноги.

И Хахаль отошел, хоть был и очень зол. Вдобавок в комнату ворвался кот и загородил меня собой.

– Иди сюда, чучело, я тебе морду отрихтую! – вопил он. – Только слабых обижать и можешь!

– У Патрика уже были подобные проблемы, он перенервничал или просто чего-то испугался, – вторила коту хозяйка. – Он не хотел! Это болезнь!

– Протестую! – взвился кот. – Еще как хотел!

– Да он специально нагадил туда! – гнул свое Хахаль. – Они слышали, как я вчера говорил тебе, что кроссовки двадцатку стоят! Ему кот рассказал, и они специально это сделали!

– Конечно, слышали, – поддержал кот. – Я ж не глухой.

– Глупости не болтай, – начала сердиться Ася. – Это кот и пёс, что и кому они могли рассказать?

– Да, – продолжал верещать кот. – Выкуси!

– Это не кот! – вопил Хахаль. – Они на пару с собакой просто два исчадия ада!

Крики Хахаля и хозяйки продолжались еще какое-то время, затем Хахаль ушел. Ася грустила весь день, гуляла со мной, повесив нос, и мне было очень стыдно. Кот же называл меня героем, спасшим семью от ужасной трагедии.

Но он ошибся. Хахаль вернулся вечером и снова притащил вонючие цветы. Ася ему очень обрадовалась. Мы с котом вышли в коридор, чтобы посмотреть на эту наглую рожу как раз в момент, когда Хахаль говорил о нас.

– Да ладно. Подумаешь, кроссовки, сущие пустяки. А это твои любимые звери.

Он обнял Асю, прижал к себе. А сам, пока она не видела, оттопырил средний палец и показал нам, демонстрируя, что принял брошенный ему вызов.

– Гадёныш, – тихо сказал кот и ушел в комнату.

Ужинали все вместе. Хозяйка была рада, а это всегда поднимало мне настроение. Я уплетал свою порцию, сидя рядом с котом. Ася как раз накладывала угощение себе и Хахалю. Поставив тарелку на стол, она поцеловала этого паразита в щеку и улыбнулась.

– Вам обязательно надо подружиться. Это же теперь и твои дети.

Кот поперхнулся, Хахаль, кажется, тоже. Мы втроем переглянулись, и я понял, что сейчас все думают об одном – НИ ЗА ЧТО.

Так началась наша война.

Глава 6. Проблемы с головой

Утро началось с воплей Маркуса. Оказалось, после того, как двуногие ушли на работу, кот решил позавтракать в третий раз. А добравшись до миски, обнаружил, что она пустая.

Стали разбираться. Сначала этот лысый гад гнал на меня. Я и не отрицал, что частенько подворовывал его корм. Иногда мне действительно нравится вкус его еды, а иногда я поглощал её просто шутки ради. Уж очень мне нравилось смотреть на недовольную кошачью морду.

Но к сегодняшнему безобразию я точно никакого отношения не имел. Это подтвердили свидетельские показания домового, который видел, как всё утро я бессовестно дрых на черных штанах Хахаля, выполняя поручение, которое мне и выдал сам кот.

Затем мы установили, что двуногая перед отправкой на работу дала Хахалю задание – наполнить миску Маркуса. Хахаль же на него благополучно забил. Домовой предполагал, что сделал это Хахаль случайно, так как торопился. Мы же с котом склонялись к версии намеренной попытки убийства. И вообще, показания домового не могли быть приняты во внимание в полной мере. Ведь пару дней назад Хахаль притащил в дом огромный красный плед. А до этого – завёз в кухню несколько новых стульев. Мы начали задумываться о возможной продажности нашего потустороннего друга. И о некоем двоешкурие. Уж больно снисходителен он стал к Хахалю после этих покупок.

В пользу нашей с котом версии был и недавний разговор, который я бессовестно подслушал. В разговоре с двуногой Хахаль заявлял, что коту, по его мнению, нужно сбросить вес. И если он один раз в сутки не поест, ничего страшного не случится. Кот настаивал на том, что нужно сбросить кирпич на голову Хахаля. Дабы таких мыслей в ней больше не заводилось.

Наши отношения с Хахалем за прошедшие недели лучше не становились. Он теперь почти все время жил с нами, что лишь способствовало накалу обстановки. Открытых выпадов в нашу сторону он больше не делал, а вот мелкие стычки случались. Он пару раз пытался ускорить мой спуск по лестнице во время прогулки, гонял кота с его законного места на обеденном столе, где он всегда мыл свою филейную часть. Ещё Хахаля очень веселило подбрасывание мне в качестве лакомств хлеба, который я не ел.