Теория отражения

Глава 1: Наследник

Дождь барабанил по крыше автомобиля, создавая монотонный, успокаивающий ритм. Андрей Савин сидел за рулем, наблюдая за струями воды, стекающими по лобовому стеклу. Парковка перед зданием "Осеннего сада" была почти пуста – в такую погоду мало кто решался навестить родственников в доме престарелых. Впрочем, теперь это было не просто заведение для пожилых людей, а полноценный гериатрический центр с медицинским обслуживанием высшего класса.

Савин посмотрел на часы – без пятнадцати три. Он приехал раньше назначенного времени, но знал, что Елена Петровна не будет возражать. За последние полгода их еженедельные встречи стали своеобразным ритуалом, островком стабильности в его изменившейся жизни.

Он вышел из машины, поднял воротник пальто и быстрым шагом направился к главному входу. Охранник, узнав его, приветливо кивнул:

– Добрый день, господин Савин. Елена Петровна в зимнем саду, ждет вас.

– Спасибо, Виктор, – Савин кивнул в ответ. Он до сих пор не привык к тому, как изменилось отношение к нему после того, как он стал официальным владельцем "Осеннего сада". Для него это было не бизнесом, а долгом перед семьей, о существовании которой он узнал всего полгода назад.

Зимний сад располагался в восточном крыле здания – просторное помещение с панорамными окнами и множеством растений. Несмотря на серый день за окном, внутри было светло и уютно. Елена Петровна сидела в своем любимом кресле у фонтана, читая книгу. Услышав шаги, она подняла голову и улыбнулась.

– Андрюша, ты рано, – она отложила книгу и протянула руки для объятия.

Савин наклонился и осторожно обнял хрупкую пожилую женщину. От нее пахло лавандой и чем-то неуловимо домашним, что каждый раз вызывало у него странное чувство – смесь тоски по чему-то, чего он никогда не знал, и тихой радости от обретения.

– Как вы себя чувствуете сегодня? – спросил он, присаживаясь в кресло напротив.

– Лучше, чем вчера, хуже, чем завтра, – улыбнулась она. – Доктор Ковалев говорит, что для моего возраста я в прекрасной форме. Особенно хвалит мою память. Говорит, что многие его пациенты вдвое моложе не могут вспомнить, что ели на завтрак, а я помню события семидесятилетней давности.

– Это ваш дар, – серьезно сказал Савин. – И мое счастье. Без вас я бы никогда не узнал историю своей семьи.

Елена Петровна внимательно посмотрела на него.

– Ты выглядишь усталым. Снова работал всю ночь?

Савин вздохнул. Его бабушка обладала удивительной способностью читать его как открытую книгу.

– Дело о пропавшей девочке. Пятнадцать лет, ушла из дома после ссоры с родителями. Третий день поисков.

– И ты нашел ее? – в голосе Елены Петровны звучала уверенность.

– Да, сегодня утром. Она пряталась у подруги в пригороде. Все закончилось хорошо.

Пожилая женщина кивнула с удовлетворением.

– Ты настоящий Орлов, Андрюша. Твой дед Сергей тоже никогда не бросал начатое дело.

Савин почувствовал, как теплеет в груди от этих слов. Каждый раз, когда Елена Петровна сравнивала его с кем-то из его предков, он испытывал странное чувство гордости, смешанное с легкой грустью от мысли о том, что никогда не встретит этих людей.

– Я принес вам кое-что, – сказал он, доставая из внутреннего кармана пальто небольшой сверток. – Нашел в архивах полиции, когда разбирал старые дела.

Елена Петровна с любопытством развернула бумагу. Внутри оказалась старая фотография – молодая пара на фоне Летнего сада.

– Боже мой, – прошептала она, и ее глаза наполнились слезами. – Это же Сережа и я. Наша первая встреча после его возвращения из Ленинграда в 1954 году. Где ты это нашел?

– В архиве дела о реабилитации вашего мужа. Фотография была приложена к вашему заявлению как доказательство вашего знакомства до его ареста.

Елена Петровна бережно провела пальцем по изображению.

– Мы были так молоды… И так счастливы в тот день. Сережа только вернулся из экспедиции, привез мне в подарок янтарную брошь. Я носила ее потом всю жизнь, даже когда его арестовали.

Савин молча слушал. За последние месяцы он узнал многое о своей семье – о деде Сергее Орлове, талантливом археологе, арестованном в 1957 году по ложному обвинению и реабилитированном посмертно; о бабушке Елене, которая ждала его все годы заключения; об их сыне Николае, отце его матери Елены-младшей.

– Я хочу сегодня рассказать тебе о коллекции, – сказала Елена Петровна, бережно убирая фотографию в карман. – О том, как она собиралась и что значила для нашей семьи.

Савин подался вперед. История семейной коллекции картин интересовала его особенно. Именно с кражи одной из этих картин – "Портрета незнакомки" Серова – началась цепь событий, перевернувшая его жизнь.

– Начало коллекции положил твой прапрадед, Александр Орлов, в конце XIX века, – начала Елена Петровна. – Он был не просто богатым промышленником, но и настоящим ценителем искусства. Многие художники того времени были его друзьями. Серов писал портрет его жены Софии не как заказ, а как подарок другу.

Она помолчала, собираясь с мыслями.

– После революции часть коллекции была национализирована, но многие картины Сергею удалось спасти. Он спрятал их в тайнике этого самого дома, – она обвела рукой пространство вокруг. – Тогда это был просто старый особняк Орловых, национализированный советской властью. Сережа знал все его секреты.

– И эти картины пролежали там до 1990-х, когда их нашел Соболев, – продолжил Савин.

– Да, – кивнула Елена Петровна. – Но не все. Самые ценные Сергей перепрятал перед арестом. Он предчувствовал беду и хотел сохранить хотя бы часть наследия для потомков.

Савин нахмурился.

– Вы никогда не говорили об этом раньше. Есть еще картины, которые не были найдены?

Елена Петровна загадочно улыбнулась.

– Возможно. Сережа оставил подсказки в своем дневнике. Но это история для другого дня, – она лукаво посмотрела на него. – Сегодня я хочу услышать о тебе. Как продвигается ремонт в твоей новой квартире

Савин улыбнулся, признавая поражение. Его бабушка умела менять тему разговора так искусно, что спорить было бесполезно.

– Медленно. Оказалось, что в старом доме на Фонтанке свои сложности. Каждый раз, когда рабочие снимают слой штукатурки, они находят что-то интересное – то старинную роспись, то замурованный камин.

– Это хороший дом, – кивнула Елена Петровна. – С историей. Такие стены хранят память поколений.

– Иногда мне кажется, что они хранят слишком много, – признался Савин. – Порой просыпаюсь среди ночи с ощущением, что в комнате кто-то есть.

Елена Петровна внимательно посмотрела на него.

– Это не дом, Андрюша. Это твоя собственная память пробуждается. Ты начинаешь чувствовать связь с прошлым, с теми, кто был до тебя.

Савин хотел возразить, но его прервал звонок телефона. Он извинился и ответил:

– Савин слушает.

– Андрей Викторович, это Климов, – голос майора звучал напряженно. – Мне нужно, чтобы ты приехал на Крестовский остров. У нас тут ситуация… необычная.

– Что случилось?

– Убийство. Молодая женщина. Но дело не в этом, а в том, как оно выглядит. Тебе нужно это увидеть.

Савин почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Буду через двадцать минут, – он отключился и посмотрел на Елену Петровну. – Мне нужно идти. Работа.

– Конечно, – она понимающе кивнула. – Долг прежде всего. Это тоже семейная черта.

Савин наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Я приеду в воскресенье. Мы продолжим наш разговор.

Выходя из "Осеннего сада", он столкнулся с Еленой Дементьевой, которая как раз парковала свою машину. Увидев его, она улыбнулась и помахала рукой.

– Андрей! Какое совпадение. Я как раз хотела тебе позвонить.

Савин невольно залюбовался ею. За прошедшие полгода их отношения развивались медленно, с осторожностью двух людей, слишком хорошо знающих цену потерям. Они встречались раз или два в неделю, ходили в кино, ужинали вместе, но оба словно держали дистанцию, не готовые к чему-то большему.

– Привет, – он улыбнулся в ответ. – Я как раз уезжаю. Вызов на место преступления.

– Что-то серьезное? – в ее глазах мелькнул профессиональный интерес криминального журналиста.

– Пока не знаю. Климов звучал встревоженно, – Савин помедлил. – Ты навещаешь бабушку?

– Да, – кивнула Елена. – Хочу взять у нее интервью для моей новой статьи о послевоенном Ленинграде. Она удивительный рассказчик.

– Это точно, – согласился Савин. – Послушай, может, поужинаем вечером? Если, конечно, я не застряну на месте преступления.

– С удовольствием, – улыбнулась Елена. – Позвони, когда освободишься.

Они обменялись быстрыми поцелуями, и Савин направился к своей машине. Уже садясь за руль, он заметил черный BMW, медленно проезжающий мимо ворот "Осеннего сада". За тонированными стеклами не было видно лица водителя, но Савин почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.

Он запомнил номер автомобиля и завел двигатель. Возможно, это паранойя, но после всего, что произошло полгода назад, он предпочитал быть осторожным. Особенно учитывая, что Аркадий Соболев все еще находился на свободе.

Глава 2: Первая жертва

Парк на Крестовском острове был оцеплен полицией. Савин припарковался у ограждения и, показав удостоверение дежурному офицеру, прошел под желтой лентой. Климов ждал его у небольшой рощицы, в стороне от основных дорожек парка.

– Что у нас? – спросил Савин, пожимая руку майору.

– Смотри сам, – Климов жестом пригласил его следовать за собой.

Они прошли через заросли кустарника к небольшой поляне. Там, на расстеленном пледе, лежало тело молодой женщины. Она была одета в легкое белое платье, неуместное для прохладного осеннего дня. Ее волосы были аккуратно расчесаны и украшены живыми цветами. Руки сложены на груди, глаза закрыты. Если бы не бледность кожи и темное пятно крови на груди, можно было бы подумать, что она просто спит.

Савин почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он знал эту композицию. Знал до мельчайших деталей.

– "Спящая девушка", – прошептал он. – Картина Борисова-Мусатова из коллекции Орловых.

Климов кивнул.

– Именно. Поэтому я и вызвал тебя. Это не просто убийство, Андрей. Кто-то воссоздал картину из вашей семейной коллекции. Картину, которая сейчас висит в Государственном музее изобразительных искусств.

Савин медленно обошел тело, стараясь не нарушить возможные улики. Сходство было поразительным – поза, цветы в волосах, даже выражение лица девушки, спокойное и безмятежное.

– Причина смерти? – спросил он, стараясь сохранять профессиональный тон.

– Предварительно – удар ножом в сердце, – ответил Климов. – Очень точный, с первого раза. Судмедэксперт говорит, что убийца знал, что делает.

– Время смерти?

– Между полуночью и тремя часами ночи. Тело обнаружил утренний бегун около шести утра.

Савин присел на корточки, внимательно изучая лицо жертвы. Молодая женщина, не старше двадцати пяти лет, с тонкими чертами лица и длинными темными волосами.

– Личность установили?

– Да, – Климов достал из папки фотографию. – Мария Линева, 24 года. Работала экскурсоводом в Русском музее. Жила одна, не замужем. Вчера вечером ушла с работы около восьми, сказала коллегам, что идет на свидание. С кем – не уточнила.

Савин поднялся на ноги, чувствуя, как внутри растет тревога.

– Это не случайное совпадение, Виктор. Кто-то намеренно воссоздал картину из коллекции Орловых. Кто-то, кто знает о моей связи с этой коллекцией.

– Я тоже так думаю, – кивнул Климов. – Поэтому и вызвал тебя. Это может быть связано с делом Соболева.

Савин задумчиво посмотрел на тело девушки. Шесть месяцев назад он раскрыл преступление, связанное с незаконным присвоением коллекции картин его семьи. Аркадий Соболев, влиятельный бизнесмен и коллекционер, избежал наказания из-за недостатка прямых улик, но его репутация была серьезно подорвана. Мог ли он решиться на месть?

– Нужно проверить, была ли связь между жертвой и Соболевым, – сказал Савин. – И еще – я хочу, чтобы усилили охрану "Осеннего сада". Если это действительно связано со мной, моя бабушка может быть в опасности.

– Уже распорядился, – кивнул Климов. – И еще кое-что, – он протянул Савину пластиковый пакет с вещественным доказательством. – Это нашли в кармане платья жертвы.

Внутри пакета лежал небольшой осколок зеркала, завернутый в лист бумаги. На бумаге было написано всего одно слово: "Наследник".

Савин почувствовал нарастающее волнение. Шесть месяцев назад точно такой же осколок зеркала он нашел на своей прикроватной тумбочке после смерти брата-близнеца.

– Это только начало, – тихо произнес он. – Кто бы это ни был, он только начинает свою игру.

Климов внимательно посмотрел на друга.

– Ты в порядке? Может, тебе стоит взять самоотвод от этого дела? Учитывая личную заинтересованность…

– Нет, – твердо ответил Савин. – Именно поэтому я должен быть в деле. Кто-то использует историю моей семьи для убийства. И я должен его остановить.

Он еще раз взглянул на тело девушки, так похожее на картину из коллекции его предков. Кто бы ни был этот убийца, он бросил вызов не просто детективу Савину, но и наследнику рода Орловых. И Андрей принял этот вызов.

***

Вечером того же дня Савин сидел в своей новой квартире на Фонтанке, разложив на столе фотографии с места преступления и репродукцию картины "Спящая девушка". Сходство было поразительным – убийца воссоздал композицию с точностью до мельчайших деталей.

Звонок в дверь прервал его размышления. На пороге стояла Елена с пакетами еды из китайского ресторана.

– Ты не позвонил, но я решила рискнуть, – сказала она с улыбкой. – Судя по новостям, у тебя был тяжелый день.

Савин впустил ее в квартиру, благодарный за заботу.

– Новости уже сообщили?

– Только факт убийства в парке, без подробностей, – Елена прошла на кухню и начала доставать контейнеры с едой. – Но я видела оцепление, когда ехала мимо. И твое лицо сейчас говорит о многом.

Савин помог ей накрыть на стол, размышляя, сколько может рассказать. Елена была не просто его девушкой, но и бывшим криминалистом, связавшим свою работу с журналистикой. Однако после событий полугодовой давности он знал, что может доверять ей.

– Это связано с коллекцией Орловых, – наконец сказал он, когда они сели за стол. – Убийца воссоздал одну из картин.

Елена замерла с палочками в руке.

– Ты уверен?

– Абсолютно, – Савин показал ей фотографию картины на своем телефоне. – "Спящая девушка" Борисова-Мусатова. Часть коллекции моего прадеда, которую я передал в музей.

Елена внимательно посмотрела на изображение, затем вернула телефон.

– Это… жутко. Ты думаешь, это связано с делом Соболева?

– Возможно, – Савин потер переносицу. – Но есть кое-что еще. В кармане жертвы нашли осколок зеркала с запиской. Всего одно слово: "Наследник".

– Как тогда, – тихо произнесла Елена. Она была одной из немногих, кто знал о странном осколке зеркала, найденном Савиным после смерти брата.

– Да, – кивнул он. – Кто-то знает о той истории. И использует ее, чтобы… что? Напугать меня? Отомстить?

– Или привлечь твое внимание, – предположила Елена. – Может быть, это какой-то извращенный способ коммуникации.

Савин задумался. Эта мысль не приходила ему в голову.

– Ты думаешь, убийца хочет мне что-то сказать?

– Возможно, – Лена отложила палочки. – Смотри, он выбрал не случайную жертву, а девушку, работавшую в музее. Воссоздал картину из твоей семейной коллекции. Оставил записку, обращенную лично к тебе. Это похоже на… приглашение к диалогу.

Савин нахмурился. Елена могла быть права. Это не просто убийство – это послание.

– Если так, то что он пытается сказать? И почему таким способом?

– Не знаю, – честно ответила Елена. – Но я могу помочь тебе выяснить. У меня есть доступ к архивам, контакты в мире искусства. Может быть, мы сможем найти какую-то связь между картиной и убийством.

Савин благодарно сжал ее руку.

– Спасибо. Но я не хочу подвергать тебя опасности. Если это действительно связано со мной, то любой, кто мне помогает, может стать мишенью.

– Я криминальный журналист, Андрей, – улыбнулась Елена. – Опасность – часть моей профессии. К тому же, мы уже прошли через это вместе, помнишь?

Савин помнил. Полгода назад Елена рисковала жизнью, помогая ему раскрыть правду о его происхождении и о преступлениях Соболева. Без нее он бы не справился.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Но будь осторожна. И держи меня в курсе всего, что найдешь.

Они продолжили ужин, обсуждая возможные версии и связи. Когда с едой было покончено, Савин предложил кофе. Елена согласилась, и они перешли в гостиную.

Квартира Савина все еще была в процессе ремонта – часть стен была очищена до кирпича, в углу стояли банки с краской и инструменты. Но даже в таком состоянии пространство выглядело впечатляюще – высокие потолки, большие окна с видом на Фонтанку, старинная лепнина, частично сохранившаяся на потолке.

– Мне нравится, что ты делаешь с этим местом, – сказала Елена, осматриваясь. – Сохраняешь историю, но добавляешь что-то свое.

– Я все еще привыкаю к мысли, что это мое, – признался Савин. – Иногда просыпаюсь среди ночи и не могу понять, где я.

– Это нормально, – Елена подошла к нему и положила руку на плечо. – Твоя жизнь изменилась слишком быстро. Нужно время, чтобы освоиться.

Савин обнял ее, благодарный за понимание. Они стояли так некоторое время, просто наслаждаясь близостью друг друга. Затем Елена мягко отстранилась.

– Мне пора, – сказала она с легким сожалением. – Завтра рано вставать, еду в Петергоф брать интервью у хранителя музея.

– Я провожу тебя, – Савин потянулся за ключами.

– Не нужно, – улыбнулась она. – У меня машина, и я вполне способна добраться до дома сама. К тому же, тебе нужно отдохнуть. Ты выглядишь измотанным.

Савин не стал спорить. Он проводил Лену до двери, поцеловал на прощание и пообещал позвонить завтра.

Оставшись один, Андрей вернулся к столу с фотографиями. Что-то в этом убийстве не давало ему покоя, какая-то деталь, которую он никак не мог уловить.

Он еще раз внимательно изучил снимки тела и репродукцию картины. Сходство было поразительным, но было и одно существенное отличие – на картине девушка держала в руке маленькое зеркальце. На месте преступления зеркала не было, только осколок в кармане жертвы.

Савин задумался. Зеркало было важным элементом в истории с его братом. Александр использовал осколок зеркала как символ разделенной идентичности, как напоминание о том, что они – две части одного целого.

Что, если убийца знал об этом? Что, если осколок зеркала был не просто деталью, а ключом к разгадке?

Он достал телефон и набрал номер Климова.

– Виктор, нужно проверить еще кое-что. Картина "Спящая девушка" – на ней девушка держит зеркальце. На месте преступления его не было. Возможно, убийца забрал его с собой. Или…

– Или оставил где-то еще, – закончил за него Климов. – Как часть головоломки.

– Именно, – кивнул Савин. – Нужно тщательно осмотреть место преступления и окрестности. Возможно, там есть еще что-то, что мы пропустили.

– Займусь этим с утра, – пообещал Климов. – А ты отдыхай. Завтра предстоит тяжелый день.

Савин попрощался и отключился. Он еще некоторое время сидел над фотографиями, затем собрал их в папку и убрал в ящик стола. Завтра он продолжит расследование, но сейчас Климов прав – ему нужно отдохнуть.

Он принял душ и лег в постель, но сон не шел. В голове крутились мысли об убийстве, о картине, о странном осколке зеркала. Что пытался сказать ему убийца? И почему выбрал именно эту картину из коллекции Орловых?

"Спящая девушка" была одной из самых ценных картин коллекции, но не самой известной. Были и другие работы, более значимые, более узнаваемые. Почему именно эта?

Савин повернулся на бок, глядя на дождь за окном. Капли стекали по стеклу, создавая причудливые узоры. В их монотонном шуме ему вдруг послышался шепот: "Наследник…"

Он резко сел в постели, сердце колотилось. Конечно, это была всего лишь игра воображения, усталость после тяжелого дня. Но слово застряло в его сознании, пульсируя как открытая рана.

Наследник. Шесть месяцев назад он узнал, что является наследником рода Орловых, древней аристократической семьи с богатой историей. Наследником состояния, коллекции картин, старинного особняка. Но что, если дело не только в материальных ценностях? Что, если он унаследовал что-то еще – чью-то ненависть, чью-то жажду мести?

Савин встал с кровати и подошел к окну. Дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Улица внизу опустела, только редкие машины проезжали по набережной, разбрызгивая воду.

Он вдруг вспомнил черный BMW, который видел сегодня у "Осеннего сада". Машина с тонированными стеклами, медленно проезжающая мимо ворот. Совпадение? Или кто-то следил за ним?

Савин достал телефон и набрал номер, записанный днем.

– Дежурная часть, лейтенант Морозов, – ответил сонный голос.

– Лейтенант, это Савин. Мне нужна информация по номеру автомобиля, – он продиктовал цифры и буквы, которые запомнил.

– Сейчас проверю, – послышался стук клавиш. – Так, BMW 750, 2020 года выпуска. Зарегистрирован на ООО "Меркурий Инвест".

– Кто владелец компании?

– Сейчас… – снова стук клавиш. – ООО "Меркурий Инвест" принадлежит холдингу "Соболев Групп".

Савин почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Соболев. Конечно, это должен был быть он. Кто еще мог затаить такую глубокую обиду? Кто еще знал историю коллекции Орловых так же хорошо, как сам Савин?

– Спасибо, лейтенант, – сказал он и отключился.

Сон окончательно пропал. Савин вернулся к столу и достал папку с материалами по делу Соболева, которую хранил дома. Он перечитал заключение следователя, показания свидетелей, свои собственные заметки.

Аркадий Соболев, 58 лет, влиятельный бизнесмен и коллекционер искусства. В 1990-х годах приобрел особняк Орловых и обнаружил в нем тайник с картинами. Вместо того, чтобы сообщить о находке властям или попытаться найти наследников, он присвоил коллекцию себе. Более того, узнав о существовании Елены Орловой-старшей, он поместил ее в "Осенний сад" – дом престарелых, который сам же и финансировал, чтобы контролировать единственную оставшуюся в живых представительницу рода.

Когда Савин начал расследование кражи "Портрета незнакомки", он и не подозревал, что это приведет его к раскрытию собственного происхождения и преступлений Соболева. Но доказать вину бизнесмена оказалось невозможно – слишком много времени прошло, прямых улик не осталось. Соболев избежал уголовного преследования, но его репутация была разрушена, а коллекция Орловых возвращена законным наследникам.

Мог ли он решиться на месть? Безусловно. У него были мотив, средства и возможности. Но было что-то еще, что не давало Савину покоя. Соболев был расчетливым бизнесменом, а не импульсивным убийцей. Если бы он хотел отомстить, он бы выбрал более прямой путь. К тому же, убийство девушки и инсценировка картины требовали знаний и навыков, которыми Соболев вряд ли обладал.

Нет, если Соболев и был причастен к этому делу, то не как исполнитель, а как заказчик. Или… как часть более сложной игры, правила которой Савину еще предстояло понять.

Он закрыл папку и вернулся в постель. Завтра ему предстоял тяжелый день, и нужно было хоть немного отдохнуть. Но даже засыпая, он продолжал видеть перед глазами образ спящей девушки на пледе и слышать шепот: "Наследник…"

***

Утро встретило Савина серым небом и моросящим дождем. Он проснулся с головной болью и ощущением, что не отдыхал вовсе. Сны были тревожными, полными смутных образов и неясных угроз.

После быстрого завтрака и двух чашек крепкого кофе он отправился в управление. Климов уже был там, изучая отчеты экспертов.

– Доброе утро, – поприветствовал он Савина. – Хотя, судя по твоему виду, оно не очень доброе.

– Не выспался, – признался Савин, садясь за свой стол. – Что у нас есть?

Климов придвинул к нему папку с отчетами.

– Результаты вскрытия подтверждают первоначальные выводы. Смерть наступила от удара ножом в сердце, между полуночью и тремя часами ночи. Никаких следов сексуального насилия или борьбы. Девушка, скорее всего, знала своего убийцу или, по крайней мере, не воспринимала его как угрозу.

– Что насчет зеркала?

– Мы осмотрели место преступления еще раз, но ничего не нашли, – Климов потер переносицу. – Если убийца и оставил где-то зеркало, то не там.

Савин задумался.

– Что мы знаем о жертве?

– Мария Линева, 24 года, – Климов открыл другую папку. – Родилась в Пскове, переехала в Петербург шесть лет назад для учебы в университете. Окончила исторический факультет, специализация – история искусства. Последние два года работала экскурсоводом в Русском музее. Жила одна в съемной квартире на Васильевском острове. Не замужем, постоянного партнера, по словам коллег, не было.

– Связи с Соболевым?

– Пока не обнаружили, – Климов покачал головой. – Но я запросил информацию о посетителях музея за последний месяц. Если Соболев или кто-то из его людей посещал экскурсии Линевой, мы это узнаем.

Савин кивнул.

– Хорошо. Что насчет ее личных вещей, телефона?

– Телефон при ней не нашли, – ответил Климов. – Возможно, убийца забрал его с собой. Мы запросили детализацию звонков у оператора, должны получить сегодня к вечеру. А сейчас едем в ее квартиру, нужно осмотреть личные вещи.

Они вышли из управления и сели в машину Климова. Дождь усилился, превратив улицы в серую мешанину из воды и асфальта. Савин смотрел в окно, размышляя о деле.

– Как думаешь, почему именно эта картина? – спросил он у Климова. – "Спящая девушка" не самая известная работа в коллекции Орловых.

– Может быть, дело в сюжете? – предположил Климов. – Спящая девушка легко превращается в мертвую девушку. Удобная композиция для инсценировки убийства.

– Возможно, – кивнул Савин. – Но я думаю, причина глубже. Эта картина имеет особое значение для коллекции Орловых. Она была первой, которую приобрел мой прадед Александр. С нее началась коллекция.

– Начало, – задумчиво произнес Климов. – Может быть, убийца тоже что-то начинает? Серию убийств, например?

Савин снова почувствовал, как холодок пробежал по спине. Если Климов прав, и это только начало, то следующего убийства долго ждать не придется.

– Нужно составить список всех картин из коллекции Орловых, – сказал он. – И проверить, есть ли среди них такие, которые могли бы стать "вдохновением" для следующего убийства.

– Уже работаем над этим, – кивнул Климов. – Я запросил каталог в музее. К вечеру должны прислать.

Они доехали до Васильевского острова и остановились у старого пятиэтажного дома на 7-й линии. Квартира Марии Линевой находилась на четвертом этаже. Дежурный офицер, охранявший место, отдал им ключи.

Квартира была маленькой, но уютной – одна комната, совмещенная с кухней, и небольшая ванная. Всюду книги – на полках, на столе, даже на подоконнике. В основном по искусству, истории, архитектуре.

Савин начал осмотр с рабочего стола. Ноутбук, стопка книг, блокнот с заметками. Он открыл блокнот – аккуратным почерком были записаны заметки для экскурсий, цитаты из книг, мысли о картинах.

– Смотри, – Климов указал на открытую страницу. – Она писала о коллекции Орловых.

Савин наклонился над блокнотом. Действительно, последние записи были посвящены истории коллекции его семьи. Имена, даты, названия картин. И среди них – "Спящая девушка" Борисова-Мусатова, подчеркнутая дважды.

– Она изучала коллекцию, – пробормотал Савин. – Но зачем?

– Может быть, готовила новую экскурсию? – предположил Климов. – После того как коллекция была передана музею, она стала доступна для широкой публики. Логично, что экскурсоводы изучают ее историю.

– Возможно, – согласился Савин, но что-то в этом объяснении его не удовлетворяло. Он продолжил осмотр и обнаружил на книжной полке альбом с репродукциями картин из коллекции Орловых – недавнее издание, выпущенное музеем после передачи коллекции. Альбом был открыт на странице с "Спящей девушкой".

– Она действительно интересовалась именно этой картиной, – сказал Савин, показывая находку Климову. – Но почему?

– Может быть, ответ в ее компьютере, – Климов кивнул на ноутбук. – Возьмем его с собой, пусть наши специалисты изучат.

Они продолжили осмотр квартиры. В ящике прикроватной тумбочки Савин нашел еще один блокнот, более личный – что-то вроде дневника. Он пролистал страницы, стараясь не вчитываться в личные записи молодой женщины, но одна запись привлекла его внимание.

"Встреча с А.С. сегодня в 19:00. Кажется, он знает больше, чем говорит. Нужно быть осторожнее."

Запись была датирована вчерашним числом.

– Виктор, смотри, – Савин показал запись Климову. – А.С. – Аркадий Соболев?

– Возможно, – Климов внимательно изучил запись. – Или кто-то другой с такими же инициалами. Нужно проверить ее контакты.

Они нашли адресную книгу в ящике стола, но там не было никого с инициалами А.С. Телефон жертвы по-прежнему не был найден, а без него сложно было установить, с кем она контактировала в последние дни.

– Будем ждать детализацию звонков, – сказал Климов, закрывая адресную книгу. – Может быть, там найдем зацепку.

Они закончили осмотр квартиры и вышли на улицу. Дождь прекратился, но небо оставалось серым и низким.

– Что дальше? – спросил Климов.

– Нужно поговорить с коллегами Линевой в музее, – ответил Савин. – Узнать, над чем она работала, с кем общалась. И еще – я хочу еще раз взглянуть на картину "Спящая девушка" в оригинале.

– Хорошо, – кивнул Климов. – Я займусь детализацией звонков и проверкой Соболева. Встретимся вечером в управлении.

Они разделились. Савин сел в свою машину и направился к Русскому музею. По дороге он позвонил Елене.

– Доброе утро, – голос журналистки звучал бодро. – Как спалось?

– Не очень, – признался Савин. – Слишком много мыслей о деле. Ты уже в Петергофе?

– Да, только что приехала. Встреча с хранителем через час. А что у тебя?

– Еду в Русский музей. Жертва работала там экскурсоводом, нужно поговорить с ее коллегами.

– Я могла бы помочь, – предложила Елена. – У меня есть контакты в музее, могу узнать что-нибудь неофициально.

Савин на мгновение задумался. С одной стороны, помощь Елены могла быть полезной – как журналист она умела добывать информацию. С другой – он не хотел подвергать ее опасности.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Но будь осторожна. И держи меня в курсе.

– Обязательно, – пообещала Елена. – Позвоню, как только что-то узнаю.

Они попрощались, и Савин сосредоточился на дороге. Через двадцать минут он уже парковался у Русского музея.

В музее его встретила заместитель директора по научной работе, Ирина Павловна Солодовникова, женщина лет пятидесяти с проницательным взглядом и строгой осанкой.

– Господин Савин? Мы вас ждали, – она протянула руку для пожатия. – Ужасная трагедия. Мария была одним из наших лучших сотрудников.

– Соболезную вашей потере, – искренне сказал Савин. – Мне нужно задать несколько вопросов о Марии. И еще я хотел бы увидеть картину "Спящая девушка" из коллекции Орловых.

– Конечно, – кивнула Солодовникова. – Пройдемте в мой кабинет, там нам никто не помешает. А затем я провожу вас в зал, где выставлена коллекция.

Они прошли через анфиладу залов, заполненных посетителями, и оказались в административной части здания. Кабинет Солодовниковой был небольшим, но уютным, с видом на внутренний двор музея.

– Что вы хотели узнать о Марии? – спросила она, когда они сели.

– Над чем она работала в последнее время? Были ли у нее какие-то особые проекты, исследования?

Солодовникова задумалась.

– Мария специализировалась на русской живописи конца XIX – начала XX века. Она вела регулярные экскурсии по этой тематике. Но в последнее время она действительно увлеклась историей коллекции Орловых. После того как коллекция была передана музею, Мария стала изучать ее происхождение, историю отдельных картин. Она даже планировала написать статью для нашего научного сборника.

– Почему именно коллекция Орловых? – спросил Савин. – Что ее так заинтересовало?

– Не могу сказать наверняка, – покачала головой Солодовникова. – Но коллекция действительно уникальная. История ее формирования, судьба во время революции и после – это настоящий детектив. К тому же, недавние события, связанные с возвращением коллекции наследникам, привлекли к ней дополнительное внимание.

Савин кивнул. Действительно, история с возвращением коллекции Орловых была широко освещена в прессе, хотя его собственное имя как наследника не разглашалось по его просьбе.

– С кем Мария общалась в последнее время? Были ли у нее какие-то необычные контакты, встречи?

Солодовникова нахмурилась.

– Знаете, теперь, когда вы спрашиваете… Около недели назад к ней подходил мужчина после экскурсии. Они довольно долго разговаривали, и Мария выглядела взволнованной. Я спросила ее об этом, но она сказала, что это просто заинтересованный посетитель с вопросами о коллекции.

– Вы можете описать этого мужчину?

– Высокий, хорошо одетый, лет сорока-пятидесяти. Седеющие волосы, очки в тонкой оправе. Выглядел как профессор или искусствовед.

Савин достал из кармана фотографию Соболева.

– Это был он?

Солодовникова внимательно посмотрела на фото и покачала головой.

– Нет, совсем не похож. Тот мужчина был моложе и выглядел… мягче, что ли. Более интеллигентно.

– Вы не знаете, встречалась ли с ним Мария после этого?

– Не могу сказать наверняка, но… – Солодовникова замялась. – Вчера она ушла с работы раньше обычного. Сказала, что у нее важная встреча, связанная с ее исследованием коллекции Орловых.

Савин почувствовал волнение. Вчерашняя встреча, после которой Мария не вернулась домой. Встреча с человеком, инициалы которого А.С.

– Спасибо за информацию, – сказал он. – Теперь я хотел бы увидеть картину "Спящая девушка".

Солодовникова кивнула и поднялась.

– Пойдемте, я провожу вас.

Они прошли через несколько залов и оказались в просторном помещении, где была выставлена коллекция Орловых. Андрей уже бывал здесь раньше, когда передавал картины музею, но сейчас смотрел на них другими глазами – глазами детектива, расследующего убийство.

"Спящая девушка" висела в центре экспозиции – небольшое полотно в простой раме. На картине была изображена молодая женщина в белом платье, спящая на зеленом лугу. В руке она держала маленькое зеркальце, в котором отражалось небо. Выражение ее лица было безмятежным, почти счастливым.

Савин долго стоял перед картиной, пытаясь понять, что в ней могло привлечь убийцу. Что-то в композиции, в атмосфере? Или дело было не в самой картине, а в ее истории, в ее связи с родом Орловых?

Он вдруг заметил небольшую табличку рядом с картиной: "В.Э. Борисов-Мусатов. "Спящая девушка". 1905 г. Первое приобретение в коллекцию Александра Орлова-старшего. Согласно семейной легенде, на картине изображена София Орлова, жена коллекционера."

Савин почувствовал, как сердце забилось чаще. София Орлова – его прапрабабушка. Женщина, чей портрет кисти Серова был украден из галереи Соболева полгода назад, с чего и началась вся история.

Он повернулся к Солодовниковой.

– Это правда? На картине изображена София Орлова?

– Это семейная легенда, – ответила она. – Документальных подтверждений нет. Но Мария интересовалась именно этим аспектом. Она искала информацию о Софии Орловой, изучала ее биографию.

– Зачем? – спросил Савин.

– Не знаю, – покачала головой Солодовникова. – Но она была очень увлечена этим исследованием. Говорила, что нашла какую-то связь между Софией и картиной, что-то важное, что могло бы изменить представление о коллекции Орловых.

Савин еще раз посмотрел на картину. Спящая девушка, так похожая на его прапрабабушку. Зеркало в ее руке, отражающее небо. И убийца, воссоздавший эту сцену с ужасающей точностью, но без зеркала.

Что пытался сказать ему убийца? Что связывало Марию Линеву, увлеченную исследовательницу истории его семьи, и таинственного человека с инициалами А.С.?

Ответов пока не было, но Савин чувствовал, что приблизился к разгадке. И что времени у него мало – если убийца действительно начал серию, то следующая жертва уже может быть выбрана.

Глава 3: Послание

Савин проснулся от звонка мобильного телефона. Часы показывали 5:37 утра. Три дня прошло с момента убийства Марии Линевой, а они всё ещё топтались на месте. Ни одной существенной зацепки, только вопросы, множащиеся с каждым часом расследования.

– Савин, – хрипло ответил он, пытаясь стряхнуть остатки сна.

– Андрей Викторович, это дежурный по управлению, Семенов. Извините за ранний звонок, но на ваше имя доставили пакет. Курьер настаивал, что это срочно и лично в руки.

Савин сел на кровати, окончательно проснувшись.

– Курьер? В такое время?

– Да, странно, согласен. Но он был очень настойчив. Оставил пакет и сразу ушёл. Мы проверили содержимое на безопасность – чисто. Какой-то конверт и старая книга.

– Я скоро буду, – Савин отключился и потёр лицо ладонями.

Предчувствие не обманывало его – это было связано с делом. Он быстро принял душ, оделся и через полчаса уже входил в здание управления.

Дежурный Семенов, молодой сержант с усталыми глазами, протянул ему небольшую коробку, обёрнутую в крафтовую бумагу.

– Вот, товарищ майор. Курьер был в форме службы экспресс-доставки, но когда мы попытались проверить – оказалось, что такой компании не существует.

– Камеры наблюдения?

– Уже отсматриваем записи. Результаты будут через час.

Савин кивнул и забрал посылку в свой кабинет. Осторожно развернув бумагу, он обнаружил внутри старинную книгу в кожаном переплёте и запечатанный конверт из плотной бумаги. Надпись на конверте гласила: "Андрею Савину – наследнику рода Орловых".

Он надел латексные перчатки, хотя и понимал, что если отправитель был достаточно умён, чтобы организовать доставку через фальшивого курьера, то наверняка позаботился и об отсутствии отпечатков. Осторожно вскрыв конверт, Савин извлёк сложенный лист бумаги.

Почерк был каллиграфическим, старомодным, будто писавший специально стилизовал его под прошлую эпоху:

"Уважаемый господин Савин,

Вы, несомненно, уже заинтересовались историей своей семьи и той ролью, которую сыграла коллекция Орловых в её судьбе. Но знаете ли Вы всю правду? Истинная ценность коллекции не в самих полотнах, а в том, что они скрывают.

Прилагаю к письму дневник Вашего предка, Александра Орлова-старшего. Обратите особое внимание на запись от 17 мая 1905 года. Возможно, это прольёт свет на недавние события.

Каждая картина – не просто изображение, но отражение души того, кто на ней запечатлён. София говорит, что зеркала хранят память о тех, кто в них смотрелся. Что же тогда хранят портреты? Я начинаю верить, что нечто большее, чем просто краски на холсте.

Первая картина – лишь начало пути. Следующая подскажет направление. Искусство требует жертв, не так ли?

Искренне Ваш,

А.С."

Савин перечитал письмо дважды, чувствуя, как холод пробегает по позвоночнику. А.С. – те же инициалы, что были в дневнике Марии Линевой. Совпадение? Вряд ли.

Он осторожно открыл дневник. Пожелтевшие от времени страницы исписаны тем же каллиграфическим почерком, что и письмо. Савин быстро нашёл запись от 17 мая 1905 года – она действительно содержала процитированный в письме отрывок, но была длиннее:

"17 мая 1905 года.

Сегодня Борисов-Мусатов закончил портрет Софии. Она выглядит на нём спящей, безмятежной, словно погружённой в сладкий сон. Художник настоял, чтобы в руке у неё было маленькое зеркальце – говорит, это символ души, отражающей мир. София смеялась и говорила, что это слишком претенциозно, но я вижу в этом глубокий смысл.

Каждая картина – не просто изображение, но отражение души того, кто на ней запечатлён. София говорит, что зеркала хранят память о тех, кто в них смотрелся. Что же тогда хранят портреты? Я начинаю верить, что нечто большее, чем просто краски на холсте.

После сеанса София была странно молчалива. Когда я спросил, что её тревожит, она лишь покачала головой и сказала: “Иногда мне кажется, что мы собираем не коллекцию картин, а коллекцию судеб”. Не понимаю, что она имела в виду, но её слова не дают мне покоя.

Завтра приезжает Серов. София будет позировать для ещё одного портрета. Надеюсь, этот сеанс не оставит такого гнетущего впечатления."

Савин отложил дневник и задумался. Упоминание зеркала не могло быть случайным – оно явно связывало убийство Марии Линевой с этой записью. Но что это значило? И кто такой А.С.?

Первая мысль была об Аркадии Соболеве, но стиль письма, глубокое знание истории семьи Орловых – всё это не вязалось с образом прагматичного бизнесмена. Скорее, это был кто-то, глубоко погружённый в историю искусства, одержимый коллекцией Орловых.

Савин достал телефон и набрал номер Климова.

– Виктор, это я. Мне нужно, чтобы ты проверил всех людей с инициалами А.С., связанных с миром искусства в Петербурге. Искусствоведы, коллекционеры, реставраторы – все, кто мог иметь доступ к информации о коллекции Орловых.

– Что случилось? – голос Климова звучал настороженно.

– Я получил письмо. От нашего убийцы, я уверен. И дневник моего предка, Александра Орлова-старшего. Подлинный, судя по всему.

– Чёрт возьми, – выдохнул Климов. – Еду к тебе. Никому больше не показывай письмо.

Через двадцать минут Климов уже был в кабинете Савина, изучая письмо и дневник.

– Это серьёзно, Андрей, – сказал он, закончив чтение. – Он явно играет с тобой. И знает о тебе больше, чем должен знать посторонний.

– Согласен, – кивнул Савин. – Но что он хочет этим сказать? "Первая картина – лишь начало пути. Следующая подскажет направление." Звучит как предупреждение о новом убийстве.

– Или как приглашение к игре, – мрачно добавил Климов. – Он хочет, чтобы ты следовал за ним, разгадывал его загадки.

– И я не вижу другого выбора, – Савин потёр переносицу. – Нужно опередить его, понять, какую картину он выберет следующей.

– Для этого нам нужно больше информации о коллекции Орловых, – сказал Климов. – О картинах, их истории, о людях на них изображённых.

Савин задумался. Кто мог знать больше о коллекции, чем его собственная бабушка?

– Я поеду в "Осенний сад", поговорю с Еленой Петровной. Она может знать что-то важное о дневнике и о картинах.

– Хорошо, – кивнул Климов. – А я займусь поиском людей с инициалами А.С. и организую экспертизу дневника и письма. Может, удастся найти какие-то следы.

Савин собрал документы, аккуратно упаковал дневник и вышел из управления. На улице моросил мелкий дождь, превращая город в размытую акварель. По дороге в "Осенний сад" он позвонил Елене.

– Доброе утро, – её голос звучал бодро, несмотря на ранний час. – Ты уже на работе?

– Да, и у меня новости, – Савин коротко рассказал о полученном письме и дневнике. – Еду к бабушке, может, она что-то знает об этих записях.

– Я могу приехать? – в голосе Елены звучало профессиональное любопытство. – Хотела бы взглянуть на дневник. Возможно, смогу помочь с историческим контекстом.

Савин на мгновение заколебался. С одной стороны, помощь Елены могла быть ценной – как журналист и историк она обладала навыками исследования, которых не хватало ему. С другой – он не хотел втягивать её глубже в это опасное дело.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Встретимся в "Осеннем саду" через час.

***

Елена Петровна Орлова сидела в своём любимом кресле у окна зимнего сада, когда Савин вошёл. Несмотря на ранний час, она была полностью одета и причёсана, словно ждала важных гостей.

– Андрюша, – она улыбнулась, протягивая руки для объятия. – Я знала, что ты придёшь сегодня.

– Как вы могли знать? – удивился Савин, наклоняясь, чтобы обнять хрупкую пожилую женщину.

– Видела сон, – просто ответила она. – София приходила ко мне во сне и сказала, что ты будешь искать ответы. Она всегда приходит, когда прошлое стучится в настоящее.

Савин привык к таким мистическим заявлениям своей бабушки. В её возрасте грань между реальностью и воспоминаниями часто становилась размытой. Но сейчас упоминание Софии, его прапрабабушки, заставило его насторожиться.

– Я действительно ищу ответы, – сказал он, присаживаясь рядом. – И мне нужна ваша помощь.

Он достал дневник и осторожно положил его на столик между ними.

– Вы когда-нибудь видели это раньше?

Елена Петровна замерла, глядя на книгу в кожаном переплёте. Её рука, морщинистая и покрытая старческими пятнами, дрогнула, когда она коснулась обложки.

– Дневник Александра, – прошептала она. – Откуда он у тебя?

– Мне прислали его сегодня утром. Вместе с письмом, – Савин внимательно наблюдал за реакцией бабушки. – Вы знали о его существовании?

– Конечно, – кивнула она. – Сергей рассказывал мне о нём. Дневник его деда, Александра Орлова-старшего, основателя коллекции. Сергей хранил его как величайшую ценность, даже когда пришлось продать почти всё, что у нас было, чтобы выжить после войны.

– И что случилось с дневником потом?

Елена Петровна нахмурилась, пытаясь вспомнить.

– После ареста Сергея в 1957 году многие наши вещи были конфискованы. Дневник должен был быть среди них. Я никогда больше его не видела.

– А могли его найти вместе с картинами в тайнике особняка? – спросил Савин, имея в виду находку Соболева в 1990-х.

– Нет, – уверенно покачала головой Елена Петровна. – Сергей хранил дневник отдельно от картин. Он говорил, что в нём содержатся секреты, которые должны оставаться в семье.

– Какие секреты?

Елена Петровна задумчиво посмотрела в окно, словно видя там что-то, недоступное глазам Савина.

– История коллекции сложнее, чем кажется, Андрюша. Александр Орлов был не просто богатым промышленником с любовью к искусству. Он был… одержим идеей сохранения памяти. Считал, что портреты хранят не только внешность, но и частицу души изображённого человека.

– В дневнике есть запись об этом, – кивнул Савин. – О том, что картины – это отражения душ.

– Да, это была его философия, – подтвердила Елена Петровна. – Но дело не только в этом. Александр верил, что создал не просто коллекцию картин, а нечто большее – своего рода хранилище семейной памяти, закодированное в полотнах.

– Закодированное? – переспросил Савин. – Что вы имеете в виду?

– Каждая картина в коллекции имела особое значение, связанное с историей семьи, – объяснила Елена Петровна. – Некоторые были портретами членов семьи, другие – аллегориями важных событий. А некоторые содержали… подсказки.

– Подсказки к чему?

Елена Петровна таинственно улыбнулась.

– К тому, что Александр считал истинным сокровищем семьи Орловых. Не деньги, не имущество, а нечто более ценное – знание, передававшееся из поколения в поколение.

Савин почувствовал, как необъяснимое волнение опять подступает. Это звучало как завязка готического романа, но учитывая недавнее убийство и странное письмо, он не мог просто отмахнуться от слов бабушки.

– И что это за знание?

– Я не знаю всей правды, – призналась Елена Петровна. – Сергей не успел рассказать мне всё перед арестом. Но он говорил, что ответ скрыт в картинах и в дневнике его деда. Что нужно смотреть не на то, что изображено, а на то, что отражено.

В этот момент в зимний сад вошла Елена Дементьева. Увидев Андрея, она улыбнулась и подошла к ним.

– Доброе утро, – она поцеловала Елену Петровну в щёку и кивнула Савину. – Извините за опоздание, пробки.

– Ничего, мы только начали, – Савин указал на свободное кресло. – Елена Петровна как раз рассказывает мне о философии Александра Орлова и его коллекции.

– О теории отражений? – заинтересованно спросила Лена. – Я читала об этом в архивных материалах. Довольно необычная концепция для коллекционера того времени.

– Ты знаешь об этом? – удивился Савин.

– Я журналист, специализирующийся на истории искусства, – напомнила Елена. – Когда готовила материал о возвращении коллекции Орловых, изучала всё, что могла найти о её создателе. Александр Орлов был известен своими эксцентричными взглядами на искусство. Он считал, что настоящий портрет – это не просто изображение человека, а своего рода магический артефакт, сохраняющий частицу его сущности.

– Именно так, – кивнула Елена Петровна с одобрением. – Вы хорошо осведомлены, молодая леди.

– Но это всё метафоры, верно? – Савин переводил взгляд с одной женщины на другую. – Философские рассуждения о природе искусства?

– Для большинства – да, – согласилась Елена. – Но для Александра Орлова это была реальность. Он действительно верил в то, что говорил. И, судя по его дневникам и письмам, проводил какие-то эксперименты, связанные с этой теорией.

– Эксперименты? – Савин нахмурился. – Какого рода?

– Никто точно не знает, – пожала плечами Елена. – Большинство его записей утеряно. Но ходили слухи, что он интересовался оккультизмом, спиритизмом – как многие образованные люди того времени.

– София тоже увлекалась этим, – неожиданно сказала Елена Петровна. – Сергей рассказывал, что его бабушка была медиумом. Проводила спиритические сеансы, на которых бывал весь цвет петербургского общества.

Савин почувствовал, как разговор уходит в сторону мистики и суеверий – область, в которую он, как рациональный человек и профессиональный детектив, не особенно верил. Но что-то подсказывало ему, что в этих историях могла скрываться важная информация.

– Вернёмся к дневнику, – сказал он, открывая книгу на заложенной странице. – Здесь есть запись о картине "Спящая девушка" Борисова-Мусатова. О том, что София держит в руке зеркальце как символ души, отражающей мир. И о том, что портреты хранят нечто большее, чем просто краски на холсте.

– Да, это была любимая мысль Александра, – кивнула Елена Петровна. – Он считал, что истинная ценность портрета – в том, что он отражает.

– А что, если убийца разделяет эту философию? – задумчиво произнесла Елена. – Что, если он воссоздаёт картины в реальности, пытаясь… я не знаю, высвободить то, что они "хранят"?

– Звучит как сюжет фильма ужасов, – поморщился Савин. – Но в письме действительно есть намёк на это. "Истинная ценность коллекции не в самих полотнах, а в том, что они скрывают."

– Покажите письмо, – попросила Елена Петровна.

Савин достал копию письма (оригинал остался в управлении для экспертизы) и протянул бабушке. Она долго читала, шевеля губами, затем подняла взгляд на внука.

– А.С., – произнесла она задумчиво. – Эти инициалы что-то значат для тебя?

– Возможно, это Аркадий Соболев, – ответил Савин. – Но стиль письма не похож на него. Слишком… образованно, я бы сказал.

– А что, если А.С. – это не современный человек? – неожиданно предположила Елена. – Что, если это отсылка к самому Александру Сергеевичу Орлову?

– Но он умер больше века назад, – возразил Савин.

– Я не говорю, что письмо от него, – пояснила Елена. – Я говорю, что убийца может отождествлять себя с ним. Или считать себя его наследником, продолжателем его дела.

– Это… интересная теория, – медленно произнёс Савин. – Но как это помогает нам предотвратить следующее убийство?

– Нужно понять логику выбора картин, – сказала Елена. – Почему "Спящая девушка"? Что в ней особенного, кроме того, что она была первой в коллекции?

– Зеркало, – тихо произнесла Елена Петровна. – Дело в зеркале, которое держит София.

– Но на месте преступления зеркала не было, – напомнил Савин. – Только осколок в кармане жертвы.

– Потому что отражение разбито, – Елена Петровна говорила так, словно это было очевидно. – Связь между прошлым и настоящим нарушена. Он пытается её восстановить.

Савин переглянулся с Еленой. Слова пожилой женщины звучали загадочно, но в них чувствовалась какая-то внутренняя логика.

– Какая следующая картина в коллекции? – спросил он. – По хронологии приобретения?

– Нужно проверить в каталоге, – ответила Елена. – Но если убийца следует какой-то внутренней логике, то хронология может не иметь значения. Важнее символическое значение картин.

– "Следующая подскажет направление", – процитировал Савин письмо. – Что это может значить?

– Направление… – задумалась Елена Петровна. – В коллекции есть картина, которая буквально указывает направление. "Указующий путь" Нестерова. На ней изображён старец, указывающий рукой на восходящее солнце.

– Вы помните все картины коллекции? – удивился Савин.

– Не все, но многие, – улыбнулась Елена Петровна. – Сергей часто рассказывал о них, показывал фотографии, которые чудом сохранились. Эта картина была особенной для него. Он говорил, что она указывает путь к истине.

Савин достал телефон и быстро нашёл изображение картины в интернете. "Указующий путь" Михаила Нестерова – на ней действительно был изображён седобородый старец в тёмной одежде, стоящий на холме и указывающий рукой на горизонт, где всходило солнце. У его ног сидел молодой человек, смотрящий в указанном направлении.

– Если это следующая цель убийцы… – начал Савин.

– То нам нужно найти оригинал и установить наблюдение, – закончила за него Елена. – Где сейчас находится эта картина?

– В основной экспозиции Русского музея, – ответила Елена Петровна. – Сергей передал её туда ещё до войны, когда понял, что не сможет сохранить всю коллекцию.

Савин немедленно набрал номер Климова.

– Виктор, мне нужно срочно организовать наблюдение за картиной "Указующий путь" Нестерова в Русском музее. Есть основания полагать, что она может быть связана со следующим убийством.

– Понял, – ответил Климов. – Уже работаю над списком людей с инициалами А.С. Пока нашёл троих, кто мог иметь доступ к информации о коллекции Орловых: Антон Северцев, искусствовед, специализирующийся на русской живописи начала XX века; Алексей Самойлов, реставратор, работавший с картинами из коллекции Орловых; и Анна Столярова, куратор выставки, посвящённой меценатам Серебряного века, где упоминался Александр Орлов.

– Проверь их всех, – распорядился Савин. – Особое внимание удели Северцеву – искусствовед с глубоким знанием предмета идеально подходит под профиль нашего убийцы.

– Уже запросил информацию, – сказал Климов. – Что-нибудь ещё?

– Да, проверь, не было ли в последнее время странных инцидентов в музее, особенно связанных с картиной Нестерова. И усиль охрану "Осеннего сада" – если убийца знает о моих визитах сюда, бабушка может быть в опасности.

Закончив разговор, Савин повернулся к женщинам.

– Мне нужно ехать в музей. Елена Петровна, пожалуйста, будьте осторожны. Не разговаривайте с незнакомцами и никуда не выходите без сопровождения.

– Не беспокойся обо мне, Андрюша, – улыбнулась пожилая женщина. – В моём возрасте мало что может напугать. Но ты будь осторожен. Тот, кто прислал тебе дневник, играет с тобой в опасную игру.

– Я поеду с тобой, – решительно сказала Елена. – Как журналист я могу получить доступ к информации, которая недоступна полиции. К тому же, я знакома с куратором отдела русской живописи.

Савин хотел возразить, но понял, что помощь Елены действительно может быть ценной. К тому же, рядом с ним ей будет безопаснее, чем одной.