Дом злых ведьм с холма. Том II

Глава I «Мужчины имеют скверную привычку рано умирать».

Каждый день я был вынужден притворяться

человеком в этом странном мире,

куда меня забросило по воле богов.

Я старательно изображал из себя кого-то,

играл роли, менял маски и навешивал ярлыки,

но демон во мне по-прежнему хохочет.

И он вырвется когда-нибудь наружу,

дабы прекратить весь этот фарс.

Ведь я самозванец.

– Как ты посмела, красотка, держать меня в подвале все это время? – произнес Холодный принц, и его мерзкий голос с толикой безумия прокатился по столовой в преддождевой тиши.

Не успел я охнуть и прийти в себя, как Филиция мгновенно среагировав, запустила в незваного гостя стулом и прошептала вслед какое-то заклятие. Затем она тут же перекрыла меня собой, загородив, словно я являлся для нее чем-то ценным.

Стул в полете разлетелся в щепки и они, словно маленькие острые шипы полетели, дабы вонзиться в бледную и хрупкую кожу Холодного принца. Однако несчастный правитель тут же испарился, оказавшись в другом конце комнаты, как самый ловкий и быстрый вампир. Изумление так и застыло на моем и без того изумленном лице – я не знал, не ведал и никогда не слышал, чтобы Холодный принц имел завидную способность к чрезмерно быстрому перемещению.

– Как ты это проделал, Кай? – гробовым, не терпящим ни малейших возражений, голосом спросила Филиция, при этом водя в воздухе запястьем, и стул, что только что рассыпался на крохотные кусочки, собрался воедино, будто ничего не произошло. Рот мой распахнулся сам собой.

А что так можно было?

А в тот раз, когда тетушка разгромила пол гостиной со столовой, изувечив мебель и разбив фарфор, нельзя ли было после все восстановить, а не выкидывать?!

– Так быстро раскусила? – залился смехом Холодный принц – истошные смешки, что вырывались из его задыхающейся груди, явно выглядели нездорово. – А я-то надеялся подольше поиграть с тобой!

– Может твоему жалкому крошечному мозгу и кажется, будто твои планы гениальны, а решения изумительны, но поверь мне, дорогой, что со стороны они выглядят до ужаса пошло и безвкусно, – усмехнулась Филиция. Я ощущал, что тетушка чувствует собственное превосходство над противником, ни капли не сомневаясь в победе.

– Н-да, так-то может быть и так, – приложив палец к губам, демонстративно прошагал вдоль дальней стены Холодный принц, – но как-то же я это провернул… у твоего барьера есть изъян, вот незадача! Брешь было несложно отыскать, и ты даже не догадываешься, не имеешь и малейшего понятия, где эта маленькая прореха. Так что быстро искоренить проблему не получиться, и я уже тут! – он перевел дыхание и его ледяные глаза сделались совсем одержимыми, – и здесь где-то в окрестностях твой маленький внучок бегает… лакомый кусочек, просто-таки шарик ванильного мороженного, за который я отдал бы последнюю часть своей истерзанной души! Один незначительный глоточек и нету твоего внучка! И что, что спрашивается, меня остановит, позволь узнать?!

В потухших и сосредоточенных глазах Филиции мелькнул едва уловимый страх, но она совершенно не показала, будто боится – лицо ее наоборот оставалось непроницаемым, выражая нечеловеческую выдержку и непоколебимость.

Я же, окончательно убедившись, что перед нами гримасничает вовсе не истинный Холодный принц, а по каким-то неведомым причинам Кай Мор, тихо спросил:

– Я так понимаю, это не ваш бывший муж, тетя?

– Да, поганец Кай Мор захватил его тело. Что за предательница-ведьма на него работает, – гневно сквозь зубы процедила Филиция, все еще загораживая меня собой. Она не сводила пристального взгляда с незваного гостя.

– А кого это ты там прячешь? Я все слышу, ведь я все еще вампир, – сладко проговорил Кай – он все ломался и корчил рожи, как плохой шут, каких обычно при дворе отправляли на виселицу после неудачной остроты. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что у этого господина не все дома.

Однако по каким-то причинам он не нападал, так же и тетушка медлила. Но она была явно настороже, выжидая ответных действий от врага. Наверное, она привыкла и ждала от Кая чего угодно.

– Ты – вампир? – ехидно расплылась в улыбке Филиция, – ах, Кай, ты уже очень давно являешь собой иную нечисть. Ты самый редкий артефакт среди прочих, что когда-либо сотворил Холодный принц.

Кай Мор тут же помрачнел, задетый за живое – его глаза сделались, словно стеклянными, а уголок рта подрагивал.

– Да, ты права, – не своим голосом заговорил он, – я охотник на ведьм, один из тринадцати, и останусь им навсегда. Меня нельзя убить, только тот, в ком течет кровь Холодного принца, – на имени своего некогда покровителя Кая передернуло, – может прикончить меня, но, увы, его детишки – дохлики. Едва им хватит силенок и жизни на что-либо.

Филиция молчала, ее тяжелое и тревожное дыхание сеяло во мне крохи страха, что нарастал с каждым ее вдохом и выдохом. Тетушка была наготове, она ни на секунду не расслаблялась и не упускала из внимания каждое движение врага. Она знала, что он может болтать, чтобы мы отвлеклись и попались в его цепкие лапы.

– Эй, красотка, ведь это ты меня сделала таким… – в глазах Кая заблестели слезы истинного безумия граничащего с помешательством, – и я могу лишь одним прикосновением лишить тебя и твоих дочерей всех сил на долгий и мучительный срок… – он стал потихоньку приближаться к нам, – что ты тогда будешь делать? Ты ведь без своей ведьминской личины никто… верно?

Филиция не стала дожидаться удара и решила напасть сама – резким движением она точно из воздуха вытащила все свои силы и метнула их в Кая Мора.

Беспощадно.

Черная, словно расползающаяся тьма, дымка ударила по противнику, отбрасывая его к стене, и в этот момент за окном сильно забарабанил дождь, яростно блуждая одичавшим ветром по холму. Окна, что были открыты, захлопали, занавеси беспомощно развивались и сильные порывы воздуха врывались гневом в дом, развеивая невыносимую духоту, что еще пару минут назад окутывала нас, словно помутнение рассудка.

Кай Мор врезался спиной прямо в стену и посчитал позвонками шкафчик с посудой, что был так дорог сердцу нашей Алессандры. Но это ничуть не смутило безумца – он истерично засмеялся, глаза его зверели, и хотя он находился в это время в обличии Холодного принца, как ни странно, он все более становился похож на себя настоящего.

Пока он так сладко и отчаянно упивался собственным помешательством, продолжая истошно смеяться, Филиция вытащила из кармана платья крохотный белый мел и всунула мне его в руки.

– Рисуй пентаграмму, – прошипела она сквозь зубы со всей решительностью, на которую только была способна.

Я глупо заметался, обремененный ответственностью поручения и стал судорожно соображать, как выглядит пентаграмма.

Обычная или перевернутая?

С символами знаков стихий или с рунами?

Что, что я должен нарисовать?!

Пока я безуспешно осквернял пол нашей бесценной столовой, Кай Мор уже оказался на ногах, вероятно покончив со своей истерикой. Гром свирепо гремел, ливень нещадно таранил окна, словно силясь смыть все на этой бренной земле. И вот, воспользовавшись моментом, наш противник со злорадной ухмылкой заморозил половину комнаты!

Холод прозрачным льдом окутал стулья и половину обеденного стола, забираясь морозным узором на окна, стены и потолок. Столовая зловеще заблестела, а Кай Мор пораженно проговорил:

– Выходит верно ходили слухи – паршивец не родился со своей силой, а заполучил ее обманом, раз сила привязана к телу, а не к душе! – это открытие явно приободрило его. Он с безумным видом некого осознания уставился на свои ладони.

Затем он взмахнул рукой, и град изо льда со снегом обрушился на нас, как в самую неприветливую зиму. Однако Филиция вмиг обратила его неумелые попытки против него же.

– Этой силой, какая бы она ни была, еще нужно уметь управлять, но ты на это явно не способен, – улыбнулась она, и от ее магического тепла лед в столовой беспомощно таял, опадая и стекая талой водой по портьерам.

Филиция тут же напала – заискрился ярко-фиолетовый свет, в котором чуть проглядывалось лазурное сопротивление. Я бросился дорисовывать многострадальную пентаграмму, искренне молясь про себя всем богиням на свете, чтобы Кай Мор не оказался наверху слишком близко к моему беззащитному племяннику.

Но не успел я окончить рисунок, как злополучный охотник на ведьм налетел на меня и впился острыми клыками в мою руку.

Только не правая кисть!

Совести у этой нечисти совершенно нет!

Я, недолго рассуждая, бросился прочь спасаться бегством в гостиную, однако сделать это было крайне затруднительно, ведь мерзкий Кай Мор мертвой хваткой впился зубами мне в руку и имел намерения не отступать. Наконец мне удалось сбросить «хвост» посредством сильных подергиваний. Увидев дротики от дартс разбросанные Франческой в гостиной, я незамедлительно схватился за них, как за спасательную соломинку в этом море хаоса, и начал метать ими во врага, что остался в холле.

Один из дротиков метко попал ему прямо в глаз, отчего я и сам удивился. Кай недовольно распрямился, вытаскивая дротик из глаза, и хотел было что-то мне высказать, как Филиция не дожидаясь, сбила его с ног своими ведьминскими уловками. И к моему счастью внимание Кая переключилось на объект своей ненависти.

– Что это еще за ничтожество разбрасывается дротиками, а, красотка? – произнес Кай Мор все еще сидя на полу и взирая на госпожу Альдофин снизу вверх. Глаз его кровоточил, жутко растекаясь черной кровью по белоснежной коже. – Этот малец ведь жалкий человечишка, не так ли? Не боишься, что я его пополам перекушу? Он выглядит, как дохляк.

На этих словах злодей вперился в меня обжигающе проникновенным взглядом, который так и говорил о том, что мне конец.

Я нервно сглотнул, сжимая кусочек мела в ладони.

– Этот дохляк, к твоему сведению, разоблачил твою верную шавку Оли Тихого, – гордо проговорила Филиция, хватая Кая Мора за его ныне белоснежные волосы.

Вообще-то могла и возразить насчет дохляка.

Погодите… тетушка что, была все это время в курсе дел относительно господина Тихого?!

– Неужели? – прохрипел Кай, вожделенно глядя на Филицию, – а мне наплевать на этого Тихого! Другого выдрессирую!

Он быстрым движением руки попытался ухватить госпожу Альдофин за горло, но она ловко перехватила его загребущую руку.

– Не играй со мной, Кай, все равно не переиграешь, – ухмыльнулась Филиция.

– Я не играю, просто очень хочу потрогать, – зрачки его расширились, а голос дрожал, – желаю забрать твою силу, попробовать ее на вкус…

Его голос лился жутким эхом, вторя рассерженному грому и капризному дождю за окном. Филиция страшно улыбнувшись, к моему ужасу, провела его рукой по своей груди, ускользая к манящей шее.

Кай оторопел, губы его пересохли, а дыхание сбилось, но вмиг растерянность его испарилась, и верная гримаса жуткой ухмылки вновь озарила его лицо.

– Ты глупышка…такая самонадеянная глупышка… – хихикал он, забавляясь и не веря собственной победе. – Теперь ты в моей власти, без своих сил ты…

– Это ты глупец, – надменно вздернула бровями Филиция, ее глаза почернели, волосы заколыхались на невидимом ветру и зловещие тени заиграли на ее решительном и прекрасном лице.

Вмиг Кая Мора отбросило на нарисованную мной пентаграмму, поля рисунка засветились. Стоило Филиции лишь наступить на край пентаграммы, как тело Холодного принца задрожало, искажаясь сильными судорогами, и со страшным нечеловеческим воплем дух незваного гостя испарился под грохот упрямого дождя.

Безвольное тело Холодного принца упало на пол столовой.

И настала странная неуютная тишина – я слышал лишь собственное сбивчивое дыхание и грохот дождевых капель о карниз.

– Как он пробрался сюда и смог вселиться… а? – выдавил я охрипшим голосом, путаясь в собственных словах.

Филиция медленно поднялась и со вздохом ответила:

– У этого паршивца имеется в союзниках способная ведьма. Ах, кто-то предал наше сестринство.

– У вас имеются основания кого-то конкретно подозревать?

Филиция провела рукой, и тело Холодного принца поднялось в воздух и медленно поплыло в сторону подвала.

– Прибери тут, девочки не должны узнать, что произошло. Я пока что уложу своего мужа в кроватку, – даже не удостоив меня взглядом, проигнорировала мой вопрос тетушка. – Ох уж эти мужья, с ними столько возни, особенно, когда их несколько.

Я огляделся с совершенно ошарашенным видом и вновь спросил:

– А разве кузины не могли слышать все, что тут происходило? Не хочу показаться занудой, но мне кажется, даже без утонченного вампирского слуха вполне можно было услышать весь тот беспорядок, что учинил Кай Мор, да что там! – распинался я на грани истерики, – глухой пропойца и умалишенный услышал бы сей грохот и бардак!

Филиция обернулась, продолжая ведьминской силой удерживать тело своего бывшего мужа в воздухе.

– Как только я увидела Кая Мора, я незамедлительно возвела барьер на первом этаже, чтобы девочки ничего не смогли услышать, – спокойно объяснила тетушка, – прекрати истереть и прибери тут, раз ты у нас джентльмен, то должен оберегать покой дам. Незачем им понапрасну волноваться, встревоженные нервы портят красоту. Тебе все понятно?

Волноваться понапрасну?!

– Да, тетушка, – промямлил я и уныло побрел за тряпкой, дабы смыть следы мела. А госпожа Альдофин прибывая в полном спокойствии, удалилась в глубины подвала, что прочно скрывал семейную тайну, частью которой теперь являлся и я.

Из моей головы помимо прочего беспредела не выходила одна занятная деталь – Холодный принц и впрямь обманом заполучил свою знаменитую силу, она ему вовсе не досталась при рождении как полагают многие. Это было поразительное и страшное открытие – я знал, что лезть в это не стоит, но мое выскочившее из ниоткуда любопытство брало верх.

Впоследствии я отказался от каких-либо вечерних чаепитий и ужина. Не думаю, что кто-нибудь захотел бы трапезничать после такого, полного потрясений и шокирующих событий, дня.

Весь остаток вечера и даже ночи я лишь и мог, что зарываться в мысли о Руслане, о том, какая смертельная опасность ему грозит и что теперь даже наш дом не послужит ему надежным убежищем. С другой стороны Кай Мор во время своего визита мог с легкостью очутиться воле племянника и прервать его хрупкую жизнь, и мы с тетушкой, как это ни прискорбно, не смогли бы воспрепятствовать этому. Однако он медлил, намеренно тянул время, играл и с упоением наслаждался собственной игрой.

Может это и на руку, что для него процесс войны с госпожой Альдофин намного важнее результата, и он оттягивает конечную точку всего действа, дабы растянуть игру?

Но он же коснулся ее, разве нет? По идее Филиция должна была вмиг лишиться ведьминских сил, ибо ведьмы может и хитрые создания, но против охотника на ведьм у них очень мало шансов. И все же, она ничего не потеряла… как же так?

Ох, богини, чувствую, мы еще все поплатимся за проделки госпожи Филиции и горько будем плакать!

Наутро все также хлестал дождь. Я нехотя разлепил глаза, ощутив себя невероятно разбитым и размазанным о край собственной постели, словно подавленный джем, намазанный на бутерброд с маслом.

Темно-серые тучи заволокли небо плотной пеленой, лишая света, и обрекая все живое впитывать в себя холодный и унылый дождь. В комнате было до ужаса темно, и я готов был поклясться, что наш особняк в такую погоду выглядел весьма зловеще, поглядывая с холма на пресловутый пригород.

За завтраком я предпочел не вникать в разговор и держаться от своего чудесного семейства в стороне. Даже ласковые и озорные взгляды Рири не заставили меня сделать исключение и обуздать свое скверное настроение. Джем из одуванчиков зловеще поблескивал на свежем тосте, что был сделан из летнего хлеба, ведь очень скоро должно быть Лита.

Богини, время убегает от меня и сдавливает в тиски.

Дождик пожалел нас и неожиданно прекратился. Запахло прохладой и свежестью сырой земли, отчего мои неугомонные кузины вместе с тетушкой вышли в сад. Руслану строго-настрого было запрещено показываться на свежем воздухе без плаща от ветра, так что племянник помчался в комнату приодеться к прогулке.

– Что-то вы совсем невеселы, господин Милон, – раздался деликатный тон Алессандры, она спешно убирала со стола, – если позволите сию вольность – на вас просто-таки лица нет.

– Все прекрасно, госпожа, уверяю вас, – вымученно признался я с кислым видом, – вероятно погода так действует.

– Ничего, глядите – дождь прошел, может к обеду и распогодиться, – неунывающим голосом продолжила Алессандра. Ее руки машинально собирали тарелки и чашки, хотя она даже не глядела на них, – пошли бы к кузинам, кажется, они затеяли какую-то очередную забаву.

От этих слов у меня внутри все содрогнулось. И сделав над собой неимоверное усилие, я все же выдавил:

– В подобный день мне меньше всего хочется вникать в затеи моих дорогих кузин, госпожа, – я постарался улыбнуться, но вышло у меня это не ахти как, – так что я просто возьму вот эту газету вчерашней свежести и постараюсь не глядеть в окно, ибо не хочу даже знать, что там происходит.

Я демонстративно распахнул сверток и безуспешно уставился на страницу.

– У вас не задался вчерашний день? – сдержанно поинтересовалась Алессандра.

Я мрачно покосился поверх газеты и вот ужас – этим сам себе напомнил тетушку.

– У меня не выдались последние недели, если быть точнее, – вновь натужно улыбнулся я, – мне чрезмерно прельстила мысль стать богатым и знатным наследником особняка, но ничего не бывает так гладко в жизни, как известно – и я сполна поплатился за собственную жадность, гордыню и тщеславие. За последний месяц, что я пробыл в этом дивном месте, я успел отзавтракать с демонами, выпить с одним из их представителей в баре, сразиться с вампирами, побывать на похоронах одного из них на заднем дворе собственного дома! Казалось бы, зачем еще нужен задний двор?! Я также вступил послушно в Совет, члены которого дохнут, как мухи, сразился с нечистью в лесу под видом безобидной охоты, сделал вылазку в одно из поместий многоуважаемых особ, поучаствовал в шабаше, воочию узрел Холодного принца, а вчера, вчера… – я поспешно прикусил язык, ибо вспомнил о наказе тетушки не распространяться о случившемся. – Что ж и я полагаю, бесконечная череда этих дивных событий не имеет склонности заканчиваться.

– Сходите, проветритесь, – любезно посоветовала Алессандра, не изменяя доброжелательному тону светской беседы, – вам это пойдет на пользу. Негоже жаловаться, вы ведь Альдофин. Ничего ужасного и смертельного не произошло – вы ведь живы, а это уже большое достижение в вашем случае.

Ну, большое спасибо, что ж.

На этом драматичном моменте мимо нас проскользнул Руслан, ловко минуя холл и поторапливаясь на улицу.

– Согласен, вы правы, любезная Алессандра, не помер и уже хорошо, что это я, в самом деле! – смиренно приободрился я, – пойду, провожу племянника, пока его матушка занята.

Погода оставалась весьма угрюма и мрачна – зловещее небо изредка ворчало, словно было недовольно всем и сразу. Впрочем, я его не осуждал, а даже был в какой-то степени солидарен. Однако ветра не наблюдалось и даже с океана не поддувало, что было редкостью для здешних природных настроений.

Веяло прохладой и приятной, бодрящей свежестью. Мы прошлись с племянником вдоль дубов, обсудив с ним нашу предстоящую тренировку, которую мы оба ждали с большим нетерпением, и которая должна была состояться, как только на улице станет сухо.

Кузины резвились на поле для гольфа, на которое выходили окна столовой, тетушка флегматично читала газету в соломенном кресле под навесом из красных роз, изредка окидывая дочерей равнодушным взглядом.

Ничто не предвещало беды (как впрочем, и всегда – читать очевидные намеки богинь это явно не мое преимущество перед неминуемыми обстоятельствами), как Рири слишком сильно замахнулась клюшкой для гольфа и то, что они использовали, как мячик для гольфа, прилетело мне в руки. Я не сразу осознал, что это такое, но сразу почувствовал на уровне инстинктов, что отвечают за брезгливость, что это нечто – мерзкое. Аж волосы зашевелились на моем затылке – я нелепо начал перебрасывать «мячик для гольфа» в руках, словно кусочек раскаленного угля, постепенно приходя в осознание, что это некогда была голова демона. Истинный ужас, что отражался на застывшем, на веки вечные, лице теперь отобразился и на моем лице тоже. Я не сразу услышал, что при всем этом действии визжу, словно маленькая девчонка, что узрела на себе паука, а племянник при этом, замерев на месте, глядит на меня испуганно во все глаза.

Наконец жуткий «мяч» был выкинут в сторону, и мигом неописуемая брезгливость охватила судорогой все мое тело.

– Ой, прости, Милон, – невинно извинялась Ребекка, – это всего лишь голова демона, которого мы убили однажды – ему не посчастливилось вступить в наши владения.

– Как мило, – вымученно рявкнул я.

– Подкинь нам мяч, пожалуйста, если не сложно! – весело помахала она рукой, – мы хотим закончить партию пока вновь не пошел дождь!

– Неужели? Какие мы вежливые, надеже, – пробубнил я сам себе недовольно, и, превозмогая отвращение вперемешку с ужасом, пнул голову демона со всей силы в сторону кузин, чья непринужденность действовала мне не нервы. – Кто-то заслуживает хорошей порки.

Бледность и недовольство моего лица потревожили восприимчивую детскую психику Руслана, и он робко спросил:

– Что с вами, дядя? Вам нехорошо?

– Меня что-то тошнит, – признался я.

– Но вы же сами учили меня не брезговать трупами нечисти, а также их оторванными конечностями, – возразил Руслан все также беспокойно, словно силился разобраться в важной головоломке, – вы говорили, что это проявление слабости.

– Видишь ли, – через силу проговорил я, – в последнее время я наблюдаю это слишком уж часто, так что мой организм решил устроить бунт. Но я стараюсь себя побороть.

– О, – удивился племянник и, поджав губы, серьезно задумался над моими словами.

Просвета не было видно, и я решил вернуться в свою комнату. Едва я пересек порог, тут же обреченно рухнул на кровать, безнадежно уткнувшись лицом в подушку.

Голова демона! Что дальше?! Зубы вампира?! Внутренности пернатого?

Ведьма-воровка прокралась вслед за мной. Она бесшумно вошла в мои покои, босыми ногами чуть касаясь прохладного пола и лишь вздохнув, она с легкостью зажгла свечи.

– Что-то ты прямо размяк, дорогой, – без стеснения она стала забираться на меня, прилегая манящей грудью к моей спине и обвивая руками мое тело, словно ядовитый плющ.

– Я устал, – пробубнил я недовольно в подушку, совершенно не планируя оказывать какое-либо сопротивление.

Растерзайте меня, я на все готов.

– Ох, что же это такое, бедненький, – водила она своими шаловливыми ручками по моим плечам и талии, а я беспомощно ощущал тепло ее притягательного тела, и сладкие мысли, что были в этом случае неподвластны мне, закрадывались в мое сознание.

Неистовый голод вновь охватил меня.

– Жалей меня, жалей, – решил разныться я, через жалобный голосок, силясь передать свое плачевное состояние.

– Мой сладкий братец, сколько ты настрадался, сколько натерпелся! – ласково продолжила она, поглаживая меня своей нежной рукой по голове.

– Да, я глубоко несчастен, – поспешно согласился я гробовым голосом, будто случилась некая трагедия в моей и без того трагичной жизни.

– Тебя, кстати, матушка зачем-то искала, – тут же все испортила Рири.

– О, нет, только не это, – даже и, не пытаясь более играть приличного джентльмена, выпалил я, – все это не к добру, ясно как день.

– Но день сегодня, очень ненастный, – таинственно зашептала Рири мне на ухо, и приятные мурашки пробежались трепетной волной по моему телу. – Поспеши, не заставляй госпожу Альдофин ждать.

Через десять минут я стоял все в той же гостиной мрачного вида с лицом измученным и явно не расположенным к каким-либо светским беседам. Передо мною стояла госпожа Альдофин. В ее руках была лейка, и она колдовала над цветами, что были расставлены здесь повсюду, словно в каком-то палисаднике.

– Прошу прощения? – переспросил я в изумлении, – то есть вы хотите, дорогая тетушка, чтобы вместо того, чтобы заниматься репетицией пьесы, которую к слову затеял по вашей же милости, я взял и поехал на чаепитие?

– Да, все верно, это светское мероприятие клуба «Почтенные наперсницы», которая организовывает Вивиан Русакова, – спокойно ответила Филиция, поливая ядовитые суккуленты с раздражающе безмятежным видом. – Мы в кой-то веки приглашены, так что имей уважение.

– Еще раз прошу прощения, но разве сие, как вы выразились, мероприятие не подразумевает под собой присутствие на нем исключительно дам? – вновь выразил я опасения, искренне надеясь отвязаться от сомнительного выхода в свет.

– Да, так и есть, – с обезоруживающей невозмутимостью согласилась тетушка. С этой блестящей лейкой в руках она выводила меня из себя еще больше, чем с газетой.

За что же?!

О, богини!

– Почему бы вам в таком случае не взять с собой одну из ваших прекрасных дочерей? – не сдавался я, захлебываясь от собственной язвительности, – тем более выбор крайне разнообразен.

– Не язви и ступай примерить свой лучший парадный костюм, – холодно отрезала госпожа Альдофин, недоброжелательно сверкнув глазами, – сегодня ты будешь на редкость паинькой и душечкой. В общем, все как ты умеешь.

Она одарила меня хитрой улыбкой, за которой крылась некая угроза, что мне очень и очень не нравилась.

– Как вам будет угодно, – процедил я сквозь зубы, про себя проклиная тошнотворную покорность, что была привита мне с детства.

Кажется мои домашние во что бы то ни стало решили добиться моего сердечного приступа к обеду, ведь как известно, к завтраку джентльмен являет себя в любом случае.

Через полчаса мы уже тряслись в заказной карете, вызванной прямиком из пригорода по такому важному случаю. Филиция отстранено глядела в окно, и по ее лицу было совершенно невозможно понять, о чем же она думает. Я же в свою очередь все не мог вразумить, чего я собственно забыл в пути на старушкинское чаепитие. Для чего-то я опять ей был нужен, и лишь одним богиням известно, какую очередную горсть неприятностей принесет мне эта сомнительная затея.

Также ко всему прочему я не особо горел желанием видеть господина Фелеса Русакова, учитывая минувшие события и тайны, что теперь нас накрепко связывают. Не представляю, как заявлюсь к нему домой на чашку чая, и буду старательно не подавать виду. При одной мысли об этом аж мурашки по коже.

Мы выехали в прекрасные цветущие розовые сады, которые опоясывали серебряные остроконечные ворота. Алессандра как и всегда была права – к обеду совсем распогодилось и теплое солнышко заиграло на цветах, что блестели на свету, все еще мокрые от дождя. Здесь приятно пахло и тени от солнца танцевали вокруг, словно маленькие озорные огоньки.

Карета неспешно следовала вдоль вишневой аллеи. Вдали показалось старинное поместье, оплетенное виноградом и суетливым вьюном. Тут царила такая чистая, нетронутая нечистью, атмосфера, что мне казалось, будто мы очутились в волшебном замке, в котором по всем правилам живет принцесса. Или на худой конец капризный принц-вельможа, личность которого нам всем известна.

Внутри дом полностью соответствовал внешнему обличию – здесь было полно светлых и просторных комнат, украшенных столиками с белоснежными скатертями и изысканным сервизом, вазами со свежими цветами, что вероятно вот-вот были срезаны с клумбы. В довершении всей обстановки покои скрашивали невероятно легкие и невесомые портьеры из полупрозрачной ткани. Все дышало светлостью и легкостью, напоминая о благородстве и чинности.

Я сидел в кругу дам, что само по себе было странно, хотя я и жил под крышей с восемью женщинами. Однако в данной ситуации какой-либо привилегии мне это не давало – я ощущал себя мрачным сорняком, что нагло посмел вырасти посреди чудесной клумбы чарующих роз.

Чаепитие проходило в благоухающей оранжерее, прозрачные стены и потолок которой заливал солнечный свет. Вокруг все дышало зеленью, а на десерт были поданы лимонные пироги, кексы, клубничный торт, рассыпчатое печенье и лавандовый чай с розмарином.

Напротив меня гневно и угрожающе возвышалась мрачная фигура госпожи Клаудии Генриховны Пай, которая, кажется, не особо была довольна моим внезапным вторжением в их женское общество. Рядом с ней сидела Элисса Эсмальт, как и всегда излучая из себя невероятную красоту и роскошь. Она была сегодня молчалива, но слушала все, что говорят. Она изредка обращала взгляд в сторону тетушки, и в эти моменты казалось, что обе леди задумали нечто нехорошее. О, это всегда видно – как две женщины объединили силы в воплощении хитроумного замысла в жизнь, их связывала особая незримая нить, еле осязаемая. При этом не обязательно чтобы они являли собой закадычных подруг.

В противоположной стороне нашего милого новообразованного кружка чинно и невинно пила чай Банни Иваницкая, изредка причмокивая в тот момент, когда кто-нибудь выдавал сплетню, что ни на есть, пикантного содержания. Подле нее восседала ее невестка, мать Иэна – Клеменси Иваницкая, которая рассуждала о чем-либо с невыносимо светским видом. Ее чай оставался почти что нетронутым, словно заменял женщине реквизит.

И, конечно же, всю эту церемонию возглавляла хозяйка собрания – Вивиан Русакова, по вине которой мы и оказались сегодня здесь, вынужденные проехать несколько километров через грязь и размытую недавним ливнем дорогу.

Вивиан касалась различных нудных тем, что обычно с незавидным жаром и интересом обсуждают приличные дамы. Филиция всячески вторила ей, да и вообще казалась сегодня на редкость добродетельной и услужливой, что в свою очередь все более подпитывало подозрения госпожи Пай.

И мои.

Что за корзинка со змеями.

Я, судорожно вздыхая, пил свой чай, чашка за чашкой, ведь чувствовал я себя здесь крайне инородно. Я был лишним и чужим, очевидно, но что более меня удручало, что госпожа Альдофин ведь не просто так затеяла сей фарс. И мы не просто сюда посплетничать пришли.

Надеюсь.

– Время вышивать! – радостно провозгласила Вивиан, ставя чашку на столик.

Гостьи последовали ее примеру.

– Я как раз хотела закончить работу, что начала в прошлый раз, приподняла бровь Клаудия и с неким неодобрением покосилась в мою сторону.

Я в свою очередь покосился на тетушку и тихо процедил сквозь зубы:

– Прошу прощения, это новая разновидность пыток над моей особой?

– Что ты, милый, – шепнула Филиция в ответ, улыбка доброжелательности не сходила с ее уст, отчего мне было совсем не по себе.

– Что прикажете делать, я совсем не умею вышивать! – нетерпеливо и яростно прошептал я, воспользовавшись приходом служанок, что закопошились, убирая чашки и десерты со столиков.

– Учись, – было отдано короткое и содержательное распоряжение и я умолк.

Столовое серебро, фарфор и угощения были убраны, и на замену им принесли различные приспособления для вышивания, в кои я надеялся никогда в совей жизни не вникать.

Как же я ошибался.

Сначала я долго провозился, пока вставлял чертову нить в ушко иглы, будто намеренно созданное таким малюсеньким, дабы вывести меня из себя. В то время пока я усердно слюнявил палец и нить, дамы, кажется, обсуждали какие-то увеселительные гуляния на предстоящую Литу. Затем меня поставило в тупик полотно, что было любезно подано одной из служанок, и я покорно вставил полотно в пяльцы (это мне далось не менее тяжко, чем преодолеть ушко иглы!). Еще долго я глядел на нетронутую рабочую поверхность. Что, спрашивается, я должен был делать с этим девственно чистым кусочком ткани? Мне бы сейчас не помешала помощь Роберты.

Все такое мелкое и хрупкое, а мои несчастные пальцы были явно не созданы для таких изящных дел. После, когда речь зашла о свадьбе Берти (куда ж без этого), я успешно сделал пару неровных стежков, предварительно подсматривая технику вышивания у тетушки, как капризная нитка отчего-то порвалась, стоило ее лишь натянуть. Я еще долго крутил головой в поисках иглы, что куда-то отлетела. Прекрасно! Придется начинать все с начала!

– Так что вскоре мы отпразднуем помолвку Берти с Изабель, и это будет, несомненно, грандиозный светский прием, – продолжила беседу Клаудия, пока я страдал над полотном, – а что же вы, господин Милон? Что вы вообще забыли на нашем чаепитии?

Могу поспорить, она с самых первых секунд поджидала, дабы задать этот вопрос.

– Клаудия! – гневно шикнула Вивиан, – я пригласила госпожу Альдофин, а она на свое усмотрение взяла одного из членов своей семьи для сопровождения!

– Я здесь, дорогая Клаудия Генриховна, – запыхавшись, отвечал я, будто вовсе не занимался рукоделием, что по идее должно успокаивать нервы, а таскал тюки, – потому что я обожаю вышивать гладью.

Богини, что за позор…

В этот самый миг нитка предательски завязалась в чертов узел у самого полотна с изнаночной стороны работы. И чем больше я дергал, стараясь делать это как можно незаметнее с совершенно непринужденным видом, тем больше я усугублял положение.

Моя улыбка имела волшебно-чарующие свойства, однако госпожа Пай была не так проста, чтобы повестить на нее. Тем более она не раз становилась свидетельницей, когда я упрятывал свою привлекательную сторону джентльмена, взамен обнажая личину дьявола. Но я, правда, старался.

Старался из всех сил.

– Тем не менее, мне все равно крайне интересно, когда господин Альдофин представит пригороду свою невесту, ведь прошло уже столько времени. Я так поняла, вы планируете надолго обосноваться в пригороде, а такие задержки, как минимум неприличны, – выдала столь поучительное и красноречивое наставление Клаудия.

Она немного успокоилась, но все равно продолжала глядеть на меня, выжидая ответа.

Не успел ни я, ни тетушка что-либо противопоставить в собственное оправдание, как Банни Иваницкая робко подала голосок:

– А разве, господин Милон, вы все еще помолвлены? Иэн на днях говорил мне, что ваш несостоявшийся брак был прихотью ваших родителей, поэтому ваша невеста имела намерение разорвать помолвку. Это правда?

Что?

Вот хитрый вредоносный сплетник!

Стоило мне это ляпнуть, когда я использовал эту уловку, как очередной метод манипуляции, так он уже растрепал эти глупые сплетни на всю округу!

Я открыл рот еще до того, как придумал чем оправдаться. Но удивительно, моя тетушка, уже видимо придумав, что сказать, незамедлительно взяла инициативу на себя. Я поражаюсь, как у них это удается – чем в большем обществе женщин ты находишься, тем меньше у тебя шансов вставить хоть какое-нибудь слово. И все твои мысли, планы и даже теории будут любезно додуманы за тебя представительницами прекрасного пола.

– Это правда, Мариэль разорвала помолвку, и теперь наш Милон завидный жених, – выпалила Филиция, совершенно изумив меня данным выпадом, – так что невесты пригорода могут вставать в очередь.

Прошу прощения?!

Что происходит?!

– Жених? – медленно я переспросил у тетушки, глядя на нее как можно более осуждающе. Но о чем это я – разве с ней подобное сработает?

– Да, конечно, – мило похлопала она меня по плечу, – ты уже в таком возрасте, пора позаботиться о будущем клана.

Я уже о нем позаботился!

Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться правилам неизвестной мне игры, в которую я вновь играл против собственной воли. Я не имел ни малейшего понятия, как после выкручиваться из пут лжи, в которые я был обернут со всех сторон, словно треклятый йольский подарок.

– Как это здорово! Просто замечательная новость для здешних незамужних девиц! – весело воскликнула Вивиан.

Да, особенно для одной. С рыжими волосами и бесстыжими глазами.

– Благодарю за лестные слова, Вивиан, – тепло улыбнулась Филиция, а я каждой клеточкой ощущал, насколько Клаудия не верит ее притворству. – Милон просто умница, он имеет хорошее наследство, оставленное нашим кланом, а также его доброй матушкой.

А вот это уже было слишком.

– Кроме того он так славно ладит с моими девочками, защитил малышку Скарлетт от Дезмонда Беднама на пикнике, – продолжила воспевать мне дифирамбы Филиция, и по известным причинам все это мне начинало не нравится.

К чему она клонит?

Что она на этот раз задумала?

А?!

– Ох, да, это было восхитительно с Дезмондом Беднамом, правда, Клаудия? – неожиданно Вивиан обратилась к подруге, словно истинный подтекст слов был известен лишь им двоим.

– Да, не дурно, – сухо согласилась госпожа Пай.

Я сейчас не ослышался – она меня похвалила, хоть и с пренебрежительным снисхождением в тоне?

– Соглашусь, – подала голос Элисса, которая неспроста тут стреляла глазками моей тетушке, – Дезмонд Беднам публично поплатился за собственное самодовольство и злоупотребление властью.

Кто бы говорил.

– Он мне никогда не нравился, – сделала неуместное признание Клеменси Иваницкая, при этом так проворно и быстро работая иглой, что меня взяла зависть.

– А я его боюсь! – тихо выпалила Банни, словно опасалась собственных слов.

Славно. Кажется, я начинаю понимать.

– Он отвратительный человек, лишенный всякого благородства, – резко выразилась Клаудия, – который считает, что может играть чужими судьбами.

– Все Беднамы так делают, это их семейное кредо, просто-таки девиз по жизни, – подметила Вивиан с невозмутимым видом, отмеряя нужный отрезок нити.

– Вам он частенько досаждает, госпожа Пай? – пошла на отчаянные меры Элисса Эсмальт. Она оторвала взгляд от пялец и выжидающе уставилась на Клаудию.

Несчастная госпожа Пай впала в замешательство, не находясь, что ответить. К счастью, ее подруга Вивиан любезно пришла ей на помощь. Как известно госпожа Русакова не придерживалась столь строгих правил в светской беседе:

– Он шантажирует ее!

– Вивиан! – покраснела госпожа Пай, подскакивая от негодования на месте. Даже вышивание чуть было не выпало из ее рук.

– Ну, что? – рьяно выпалила госпожа Русакова, – это и так все знают! Что скрывать, тебе нечего стыдиться! Это ему должно быть стыдно!

– Какой ужас! – наигранно распахнула невинные глазки Элисса.

– Кошмар! – подпевала Филиция с весьма деланным видом.

– Вот подлец! – с жаром выпалил я, решив подыграть, дабы не выглядеть подозрительно.

– И в чем именно это проявляется? – со знанием дела поинтересовалась Клеменси, жирно намекая присутствующим, что ее, несомненно, интересуют самые тончайшие детали дела.

– Он угрожает моему внуку Берти, он настоятельно советует сложить полномочия, как главы клана и выйти из альянса двадцати лордов, – спокойно поведала Клаудия, хотя было видно, что для нее жаловаться на кого-то означало пасть ниже некуда.

– Мерзавец! – покачивая головой, прошептала госпожа Эсмальт.

– И как же вы даете ему отпор? – вновь спросила Клеменси, в голосе ее чувствовалось давление женщины, которая решила во что бы то ни стало помочь, даже против воли того, кто попал в беду.

– Она никак не дает ему отпор! – выпалила Вивиан так возбужденно, что аж пяльцы выскользнули из ее рук. Видимо у женщины давно наболело.

– А как, по-твоему, я могу давать ему отпор? Сам Кай Мор стоит за их кланом, они заняли слишком влиятельные позиции и в вампирской и в человеческой элите! – огрызнулась госпожа Пай, забывая о всяких приличиях, что были ей так дороги.

– Ну, можно было бы сделать так, чтобы он больше не смог причинять беспокойств, – спокойно предложила Элисса, вышивая лилию, – все равно Дориан, его наследник, слишком глуп и добр для того, чтобы причинить вред кому-либо.

Все замерли и оторопели. Тишина повисла в комнате, наполненной светом и запахами цветов. Как-то даже неловко было в такой атмосфере обсуждать чье-либо убийство.

Однако данная реакция вовсе не смутила госпожу Эсмальт, она, кажется, вполне была готова к подобному, ведь за этим, как я понимаю, она и явилась на чаепитие.

– На что это вы намекаете, госпожа Эсмальт? – строго спросила Клаудия, – клан Пай таким не занимается!

– Когда-нибудь все равно пришлось бы, – равнодушно пожала плечами Элисса.

– Не смею не согласиться с госпожой Эсмальт, – неожиданно произнесла Клеменси, – я со своей стороны предлагаю помощь, вы знаете, что мой покойный муж состоял в тайном обществе наемных убийц и у меня еще остались оттуда связи. Дезмонд часто обижает госпожу Банни, мне это совершенно не нравится!

– Да что вы такое говорите, еще и прилюдно! Постыдились бы! – гневно порицала женщин Клаудия, еще пуще краснея.

В этот миг я заметил, как Филиция поглядела на меня, и в ее синих глазах я уловил зловещий дьявольский блеск, что никогда не сулил ничего хорошего. Она повела бровью, намекая мне, нет, точнее приказывая вступить в разговор.

Ах да, зачем же еще я здесь.

– Прошу вас, дамы, дать слово мне, как единственному присутствующему здесь мужчине, – я важно поднялся, выбрасывая проклятые пяльцы с застрявшей в полотне нитью, куда подальше, – думаю, госпожа Пай, вы опрометчиво впадаете в возмущение, ведь госпожа Эсмальт не предлагает ничего постыдного. Госпожа Элисса лишь подала вам идею, как защитить ваш клан, а главное своего внука от несправедливых нападок со стороны господина Беднама. Ведь будущее Берти в большой опасности, подумайте об этом. Поймите, – я радушно улыбнулся, наклонившись к плечу госпожи Пай, – некоторые люди порой прямо-таки напрашиваются на неприятности. – Я выпрямился, продолжая прохаживаться, – сколько бед вам сделал этот гнусный человек! А сколько еще сделает! А что если он возьмет и испортит свадьбу Берти с Изабель? Что тогда?

– Да, точно! – с жаром подхватила Вивиан, – он такой негодяй – наверняка что-то да выкинет на свадьбе! А там же будут присутствовать господа из самой столицы! Клаудия!

– В прошлом году Иэн пытался войти в элиту столицы, – с брезгливостью в тоне, вновь вступила в разговор Клеменси, пока Клаудия тяжело дыша, лишь внимала зловещим советам, – так Дезмонд публично унизил его, указав его место, чтобы сын никогда более даже не помышлял о возвышении нашего клана. Спрашивается, какое Дезмонду дело? Ведь мы не представляем для него ни конкуренции, ни угрозы.

– Да, Иэн тогда сильно опечалился, хоть не подавал виду, – в задумчивости проговорила Банни.

Глаза Клаудии заблестели в страхе и сомнении.

– А меня он вообще замучил указаниями, за кого я должна выдать свою дочь замуж! Будто без него мне не разобраться! – возмутилась Элисса, – жужжит и жужжит, как надоедливое насекомое!

– Ага! – подхватила госпожа Русакова, – я вот никогда не забуду тот момент, когда в молодости я осталась сиротой и единственной наследницей рода! Так его мамаша с папашей, Луиза с Вильгельмом, стали мне в колеса палки вставлять, дабы лишить меня титула и уничтожить клан Русаковых! Но не тут-то было – такой орешек им не по зубам оказался!

Пока шли горячие и раскаленные споры, а жизнь Дезмонда Беднама все больше оказывалась на краю пропасти, я заметил, что госпожа Альдофин намеренно молчала, решив не вмешиваться в беседу, предпочитая со стороны наблюдать плоды своих трудов. Все шло как по маслу, как она хотела и задумывала. Я не переставал удивляться, как этой коварной женщине с легкостью даже не прилагая при этом усилий, удается все сделать так, как ей будет угодно. Честно, я не предполагал, что Дезмонд Беднам, которого она с такой тщательностью натравливала на госпожу Пай, сам окажется в ее ловушке. Интересно, ей и, правда, хотелось уничтожить Клаудию и это вопрос времени, или же это был такой хитроумный план, по смене наследника в клане Беднам?

И все вновь и вновь пляшут под дудку госпожи Альдофин.

– Я не желаю кровопролитий! – дала, наконец, отпор Клаудия Генриховна.

– Зачем же? – пожал я плечами, – для таких случаев специально изобрели яды, госпожа Пай, – я сел рядом, делая вид, будто являю собой ее наперсника, – подумайте о Берти. Что вам стоит, тем более каждый из нас искренне готов оказать вам содействие.

– Да, Клаудия! Надо решить эту проблему! – продолжила уговоры Вивиан, – дальше бежать некуда!

Клаудия Генриховна оглядела нас мрачным взором орлиных глаз и наконец, нехотя выдавила из себя:

– Ладно, будь, как будет. Сделаем это.

Вивиан возликовала, Банни невинно захлопала в ладоши, будто аплодировала внукам на домашнем концерте, а не решению убить главу влиятельного клана. Клеменси закивала, Элисса ухмыльнулась, и лишь тетушка оставалась спокойна. Ведь она уже давно знала исход этого дела.

Ох, богини!

– Ой! Чуть не забыла! – спохватилась Вивиан, – Фелес! Поди сюда, Фелес! – крикнула она, – кто-нибудь позовите мне моего внука!

Через минуту в оранжерею вошел Фелес в привычно дурном расположении духа. Однако завидев меня, он покрылся пунцовой краской, глаза его в страхе расширились, а воображение заиграло непрошенными картинками.

– Вы звали меня, бабушка? – промямлил он, сделав усилие над собой.

– Да, Фелес, дружок, пока Элисса тут. В общем, мы решили, что ты вскоре женишься, – сообщила она с видом, будто это было решение повседневной важности.

– Что? – опешил Фелес, ожидая чего угодно, но явно не этого.

– Да, видишь ли, ты женишься на Консетте Эсмальт и очень скоро, мы так решили с Элиссой.

Фелес в ужасе перевел взгляд с госпожи Русаковой на госпожу Эсмальт, и та ему улыбнулась.

– Но… – терял слова Фелес, как и всякую надежду, – но вы же всегда враждовали с кланом Эсмальт, бабушка…

– Ах, так это было из-за Уолли, Элисса же другое дело! – воскликнула Вивиан, будто ведала нечто очевидное, что не нуждалось в объяснениях. – Ну, ступай.

– Как пожелаете, – промямлил Фелес и шокированный, бледный, словно белоснежная скатерть, побрел прочь.

На данной ноте наше прелестное чаепитие завершилось. Все обернулось очень забавно – бедный господин Русаков! Вот уж над кем без сомнения потешаются богини.

Погода следующим утром вновь испортилась – мрачность и тьма раннего часа заполнили мои покои, пока одинокие и грустные капельки дождя изредка стекали по ту сторону окна.

Я вышел к завтраку в раздраженном расположении духа, ведь благодаря любезной тетушке Филиции мне теперь придется изрядно выкручиваться, когда прибудет моя невеста Мариэль! Потому что из-за длинного языка госпожи Альдофин теперь все в пригороде узнают о моем якобы статусе свободного жениха, а это в свою очередь помимо прочего грозит моим безопасности и спокойствию!

Мало того, что мне придется оправдываться перед Мариэль и перед всем честным народом, так еще меня ждет атака всех местных незамужних девиц, ибо, как только они узнают о моем новом статусе, я тут же сделаюсь для них главной мишенью!

Мне же мало, мало проблем!

Пока Алессандра накрывала на стол, я отправился в конюшню проведать Оскара. Ослик стоял в своем загоне и уныло пожевывал солому, взирая на меня глазами-бусинами, что блестели в тени.

– Эх, Оскар, как так нас угораздило вляпаться? – потрепал я его за ухо, а он в ответ лишь профырчал что-то с весьма флегматичным видом.

– Во что вы вляпались, дядя? – раздался тихий детский голосок.

Я обернулся и увидел в дверях конюшни Руслана, он робко выглядывал из-за двери, словно опасался потревожить мой покой.

– А ты знаешь, Руслан, что негоже подкрадываться к взрослым и подслушивать за ними? – по-доброму усмехнулся я.

– Но я же подошел столь бесшумно, что вы и не заметили, хотя на дворе такие лужи, – объяснил племянник, ничуть не смутившись, – я полагал, вы похвалите меня за это.

И, правда – он ведь подкрался ко мне совершенно незаметно. Всего пара тренировок и он уже на многое способен. Кажется, мой племянник, в самом деле, являл собой на редкость смышленого ребенка, который быстро ухватывает на лету, да и к тому же может применить полученные знания в жизни. И эта едва заметная уверенность, что еще лишь намекала о своем присутствии, промелькивала во взгляде и проскальзывала в тоне мальчика. И это несказанно радовало меня.

– Знаешь… ты прав, – согласился я, – ты действительно умница.

Глаза Руслана засветились, а радость так и искрилась на маленьком, светлом, лице.

– Честно?

– Зачем мне врать? – улыбнулся я, – что ж, пойдем скорее к столу, вероятно, завтрак уже подан, а мне до смерти хочется выпить чашечку горячего кофе.

– В самом деле, где же ваша невеста, господин Милон? – спросила за завтраком Роберта, деловито подняв фужер с кровью, – вы упоминали, что будущая госпожа Альдофин должна приехать спустя три недели вашего пребывания здесь, но они давно миновали, а вышеупомянутой леди все нет. Надеюсь, ничего не стряслось?

Напускная светская тревога отразилась в глазах Роберты – и хотя она задала сей вопрос, ее мало волновал ответ.

– Видите ли, – улыбнулся я натужно, с ужасом вспоминая последнее письмо, – ее отец приболел. Ничего серьезного, – поспешил заверить я, видя, как прискорбное сожаление появляется на лицах кузин, – но ее присутствие, как дочери, просто необходимо. Вы понимаете.

– Отчасти, – согласилась Роберта, кивая, – но нам отцовская любовь чужда, как вам известно.

– Да, – улыбнулась Франческа, – если бы Редьярд валялся дохлый в богами забытой канаве, едва ли это кого-нибудь из нас расстроило. К тому же мужчинам свойственно рано умирать.

– Потому что слабаки, – тут же подхватила Скарлетт.

– Франи! – внезапно одернула дочь Филиция, положив газету на стол, – как ты выражаешься, просто кошмар! Не «валялся дохлый в канаве», а «лежал мертвый»! Ты же знаешь, если часто будешь браниться дома, то непристойности будут выскакивать сами по себе при выходе в свет!

– Прости, матушка, – невинно пролепетала Франческа, – но с каких пор вам есть дело до того, что мы говорим на людях?

– Мне нет никакого дела, но лишние кривотолки нам ни к чему, – рассудительно заявила Филиция, – особенно сейчас.

Тихий нервный смешок вырвался из моей груди, но так как я живу с ведьмами, по совместительству вампиршами, сея непристойность не могла остаться незамеченной.

– Что смешного, дорогой племянник? – осведомилась тетушка ласковым голоском, в котором так и доминировали нотки угрозы.

– Да ничего, ничего, – запричитал я возмущенно, – если не учитывать того прекрасного нюанса, что вы вчера на чаепитии сообщили главным сплетницам этого города, будто моя помолвка с Мариэль расторгнута и я теперь свободен, словно ветер. Что вы так глядите на меня, дорогая тетушка? – я уловил ее жуткий и грозный взгляд, от которого сердце уходило в пятки, но виду я не подал. – Пусть ваши дражайшие дочери, которые берут во всем с вас пример, знают, в какие игры вы со мной играете.

– А что вас не устраивает, господин Альдофин? – беспечно поинтересовалась Филиция, обращаясь ко мне свысока.

– О, – так вы теперь свободны! – удивилась Мэри, – как чудесно.

– Да нет же, нет же Мэри! – пуще прежнего заворчал я, – вы вообще слушаете меня? И нет, тетушка, конечно же, ничего такого. Просто, как, по-вашему, я должен буду объясняться со всеми, когда Мариэль прибудет сюда? Я не гость в этом доме, и собираюсь поселиться здесь навечно, и вести спокойную и тихую жизнь!

Франческа, не удержавшись, подхихикнула, Филиппа в знак нашей друг к другу солидарности недовольно одернула сестру за край юбки.

– Это уже не моя проблема, – высказала небывалое равнодушие Филиция, – скоро Лита, уж в этот понедельник. Мне нужно готовиться, так что прошу не докучать своими незначительными проблемами.

Она грозно сверкнула глазами в мою сторону и, демонстративно взяв газету, удалилась в свои покои.

Превосходно.

Прекрасно.

У меня нет слов.

– Не волнуйся, братец, – наконец-то подала голос Рири, которая все это время молча стреляла глазками полными коварства, – положись на меня, я возьму Мариэль на себя. Уж поверь мне – я справлюсь.

– Этого-то я и опасаюсь, – с кислым видом признался я.

– Ой, Милон! – воскликнула Мэри, будто только что вспомнила нечто важное, – после завтрака я собираюсь на прогулку, как раз дождик перестал лить слезы. Не мог ты меня сопроводить, кузен?

Дождик еще изредка подкапывал, словно решил досадить нам своим испорченным настроением, гром недовольно ворчал на сером небе, а с зеленой листвы стекала струйками прозрачная вода.

Мэри вышла в своем строгом черном платье, что облегало ее точенную фигурку, подчеркивая изящную талию. Ее нежные руки вновь были спрятаны под черными кружевными перчатками, ими она важно держала свой зонтик. И все в ней было столь хрупкое, столь нежное, что казалось она и, правда, сахарная фарфоровая куколка, хотя в глазах ее отчетливо виднелось горе, что делало кузину взрослой, умудренной опытом, женщиной.

Следом за ней семенил Руслан, явно взволнованный предстоящей прогулкой. На нем прилежно сидел его прогулочный костюмчик, в котором он в тайне ото всех сопровождал меня в центр пригорода, когда мы купили несчастного Оскара. В руках племянник держал уродливого на вид, плюшевого зайца, который был сшит до безобразия криво, что местами было не ясно – лапа это у него или ухо.

– Вам нравится мой зайчик, дядя? – спросил довольный племянник, – его зовут Каштан.

– Так выходит это заяц, – проговорил я вполголоса, – очень мило.

– Мне его мама сшила, – заявил Руслан с довольным видом и тут же поскакал по лужам.

– Боги, сынок! – засуетилась Мэри, – не бегай по лужам, не то простудишься!

– Все в порядке, Мэри, тут не так много луж, как может показаться. Это же холм, все стекло в пригород, – заверил я ее, улыбаясь.

– Ты такой забавный, кузен! – засмеялась девушка звонким неподдельным смехом, и ее белоснежные локоны красиво заколыхались на ее плечах. – Знаешь, подобная погода всегда напоминает мне об осени. Я сразу ощущаю ее незримое присутствие, будто ее дух всегда обитает где-то рядом, поджидает за углом и приносит дождик. Такой грустный и такой печальный. Видишь ли, я люблю осень.

– Почему, если не секрет? – спросил я, пока мы неспешно шли, оставляя особняк позади.

– Ммм… – в задумчивости промурлыкала она, – все из-за мужа. Я его полюбила осенью, осенью родился Руслан.

– Да, прекрасное время года, – согласился я, – в эту пору происходят порой чудеса.

– Честно признаться, я очень благодарна тебе за то, что ты так заботишься о Русланчике… ему этого очень не хватает, понимаешь? – она проникновенно поглядела на меня своими чистыми, словно голубое ясное небо, глазами. – Я знаю, что могу казаться окружающим чересчур наивной и плаксивой, где-то меланхоличной, а местами даже безумной. Но я все замечаю, поверь мне, и я не против твоих прогулок с Русланом. Я считаю, ему это пойдет на пользу, – она, хитро прищурившись, незаметно улыбнулась, и я вмиг понял, что Мэри известно о наших с Русланом тайных занятиях. – К сожалению, я чрезмерно опекаю его, хотя знаю, что лучше бы дать ему немного самостоятельности… ведь ему будет непросто выжить в этом мире, он должен учиться постоять за себя, защититься и быть сильным. Но, – она протяжно и тяжко вздохнула, – ничего я не могу с собою поделать, так волнуюсь за него и переживаю! Франческа считает, что это, потому что я рано и неожиданно потеряла мужа, вот теперь и трясусь над Русланом. Но погляди на него! Ведь он такой крошечный и маленький! Его так легко обидеть!

Мэри указала на Руслана, который вдалеке с искренним любопытством что-то разглядывал в луже.

– Я понимаю твои чувства, Мэри, ведь ты его мать и это нормально, – вздохнул я задумчиво, – но мне он не кажется таким маленьким и крошечным, как тебе. Я вижу в нем невероятную силу духа, и эта сила станет его главным оружием против этого мира, что решил не принимать его уже заранее.

Мэри поглядела внимательно на сына, словно пыталась разглядеть в нем то, что смог увидеть я.

– Может ты и прав, – проговорила она растерянно.

– Конечно, прав, – самоуверенно утверждал я, – в кого бы ему быть хилым? Его окружают родные, силе духа которых можно лишь позавидовать. А что касается слабого тела – его всегда можно натренировать.

– Ты и правда так думаешь? – с робкой и невинной надеждой поглядела на меня Мэри.

– Да, правда, так думаю, – ответил я без единого сомнения в голосе.

– Я так счастлива, кузен, что ты появился в нашей жизни, – призналась Мэри, задрав голову и мечтательно зажмурившись, она обратила свое лицо редким каплям дождя, – о нас никто и никогда еще так не заботился, как ты. Может иногда лишь дядя Гил, который приезжает навестить матушку, но он вечно в разъездах и мы привыкли редко его видеть.

– Я лишь желаю, чтобы мои кузины были счастливы, ведь признаться я раньше ни о ком не заботился, а забота это… это так занятно, – растрогавшись выпалил я, совершенно не подумав.

– Раньше ни о ком не заботился? – округлила глаза Мэри, – а как же твоя невеста?

– Ах, да, Мариэль, – помрачнел я, – кстати, я тоже люблю осень, Мэри, – неловко перевел я тему разговора, – только более мрачную ее пору. Она мне навязчиво напоминает о детстве.

– У тебя было безрадостное девство?

– Как сказать, – пожал я плечами, – это очень сложный вопрос… давай лучше поговорим о Руслане?

– Да! – вдруг взбодрилась Мэри, и глаза ее заблестели озорным огоньком, – и пойдем воровать яблоки с фермы Тигровых? Будет так весело!

– Что? – опешил я, смеясь. От этой девушки можно было ожидать чего угодно.

– Ах, я так люблю это делать – старый фермер так браниться! Меня это очень забавляет, всегда можно почерпнуть новые словечки для словарного запаса! – смеясь, поведала Мэри, и кажется, на ее щеках даже проступил легкий румянец.

– Ну, хорошо, – согласился я, меня невероятно умилял тот запал и восторг, который завладел Мэри, – вот значит, как ты проводишь досуг.

Она звонко рассмеялась и побежала по траве, словно ребенок, и я помчался следом, маленький Русланчик не отставал от нас. Мы воровали яблоки, и хотя старый фермер и впрямь бранился, угрожал и даже хватался за ружье, это одно из моих самых счастливых воспоминаний до сих пор. Милое, озаренное весельем, лицо Мэри, хихикающий Русланчик, сладость красных спелых яблок, мокрая от дождя трава, серое небо и уютное чувство в груди, какое я ощущал впервые – все это навсегда отложилось в моей памяти, оставляя явный отпечаток на душе.

Мы смеялись, ели яблоки, болтали обо всем. Мэри мне рассказала все про своего ненаглядного сыночка, включая его группу крови и его питание, видимо намеренно стараясь ввести меня в курс дела, таким образом, поощряя наши тренировки. А пока мы говорили о племяннике, мальчик бродил по полю и с интересом разглядывал все живое вокруг – будь то птица, пролетающая мимо, или будь то муравей, спешивший по своим делам.

И я ощутил некую легкость и целостность, некую связь с моим новым семейством.

Неужели это и значит быть частью семьи? Иметь свою семью?

Кто бы мог подумать.

И вот настала Лита – зловещая середина теплой половины года, с этого дня день станет убавляться, все более приближаясь к ночи, устремляясь прямиком в распахнутые врата Самайна.

Все эти дни мы усердно готовились к празднованию, и даже погода, словно заметив наши старания, сжалилась и выпустила ласковые лучи из дождливых туч. Алессандра с Рири и Франческой наготовили разных угощений и вкусностей к столу. На кухню мне входить было недозволенно, но я все же мельком уловил запахи летнего хлеба, что отдавал мягкостью, молоком и апельсином, булочек с земляничным джемом и сливками, фруктовой галеты, что отдавала медовым персиковым ароматом. И не совладав с собой, при этом теряя последние крохи собственного достоинства, я пошел на зов чудесных запахов и уткнулся носом прямо в дверь, дабы различить ароматы остальных блюд. Я учуял лавандовый и розмариновый лимонад, пироги с ревенем, суп из крапивы, домашний сыр, мороженное с клубникой и базиликом. От этого всего у меня закружилась голова – я ощущал невероятный голод, он расползался неприятным чувством по пищеводу, парализуя организм и ослабляя тело. Я не мог и не смел думать ни о чем другом, становясь рабом собственных низменных потребностей. До чего же я голоден!

Пока я нещадно страдал, остальные мои домочадцы проводили время в лесу и на поляне с самого раннего часа. Скарлетт тщательным образом собирала травы, аккуратно укладывая их в свою корзину. Филиппа исчезла в мрачных глубинах нашего леса, словно становясь частью его. Роберта собрала на рассвете росу, и теперь убежала к себе в комнату, вероятно для того, чтобы проделать очередной ритуал. Мэри с Русланом же прибирались во дворе, девушка самозабвенно наводила порядок, а ее маленький помощник усердно помогал ей. Филиция затаилась в саду из роз, и что-то нашептывала, обходя свои владения.

После обеда все девушки и вовсе вели себя чрезвычайно странно. Они бегали, пели, водили хороводы, что-то шептали и сжигали, бросали камушки в ручей. Рири не выпускала из рук книгу черного цвета, больно напоминающую гримуар. По краям она отливала серебром, и при взгляде на эту вещицу меня отчего-то мигом бросало в дрожь.

К вечеру мы собрались на местные гуляния в честь празднования Литы. Помимо этого весь пригород с нетерпением ждал прибытия братьев Астраль, о приезде которых мне поведал Софиан, прислав полное тревоги письмо. Он также упомянул, что до сих пор ничего не отыскал про Марка Ярузалевского, и его это прямо-таки сбивало с толку. Ах, бедняжка Софиан – он даже не догадывается, что любые его попытки что-либо разузнать об этом загадочном господине, просто ничтожны и тщетны.

Среди прочих новостей с большей тщательностью обговаривалась весть о помолвке господина Фелеса Русакова с госпожой Консеттой Эсмальт. Местные сплетницы и сплетники не уставали подсчитывать приданное невесты, при этом диву дивясь, как это два враждующих клана заключили такой выгодный союз в пользу жениха. Ведь все состояние, фамильные драгоценности и земли клана Эсмальт отойдут в полное распоряжение клану Русаковых, в то время, как сам клан Эсмальт вскоре закончит свое существование.

В основном я и слышал только разговоры об этих двух волнующих местных новостях, когда прибыл на гуляния. Особенно громче всех было слышно демона Зиги, который поставил на данный союз у глухого Сэма и выиграл немалые деньги, ведь тогда все обсмеяли его ставку, не поверив в возможность подобного развития событий. Но этот странный демон всем утер нос, неспроста он был информатором господина Романова.

Вокруг горели адским жаром костры, языки пламени силились достать мрачное ночное небо. Вокруг бегали юноши с девушками, все веселились, водили хороводы, играли в игры, ели и пили, ни в чем себе не отказывая. Я огляделся – позади виднелись угрюмые заросли темного леса. А ведь в этих местах и был беспощадно растерзан Фонси Эсмальт, и мы вновь собрались тут, чтобы разделить веселье со смертью, что вечно балансируют на грани друг друга. Все же люди странные существа – считают себя святыми, а у самих ничего святого.

Как только мы вступили на поляну, Филиция тут же обменялась взглядами с Элиссой Эсмальт, которая принимала поздравления в честь помолвки единственной дочери. Все больше меня настораживала связь этих двоих, подобная сговору. Преданность Элиссы моей тетушке заставляла меня все более впадать в отчаянные подозрения, что пожирали меня с каждым днем все явнее. К слову то, что мы сейчас находимся на месте преступления, где был лишен жизни единственный сын госпожи Эсмальт, никоим образом ее не касалось – она все так же цвела и улыбалась. Значит тот рассказ, который Алессандра услышала в клубе дворецких и экономок, был правдой.

Кузины тем временем, не замечая ничего, побежали каждая по своим делам. Скарлетт бросила в огонь какие-то травы и спешно отправилась искать хозяина леса. Об этом она поведала нам еще за завтраком, хотя посвящать в свои ведьминские планы лично меня не стоило. Как-нибудь обошелся бы без этой информации. Рири с Франческой радостно присоединились к хороводу, что оплетал самый большой костер, Филиппа в задумчивости наблюдала со стороны, сев на траву под могучим дубом. Мэри, как всегда, с кем-то общалась, а Роберта… что ж, у кузины были сегодня наиболее важные дела, чем ведьминские шалости – ей необходимо было убежать от самого хитрого и пронырливого плута на свете, дабы не попасться в его капкан под названием брак. Но я был уверен, что если бы Роберта захотела по-настоящему убежать от господина Натаниэля – ей, с ее способностями, не составило бы это большого труда.

Все плыло и дышало жаром – огонь сливался с тьмой, крики и смех, прыжки через костер, все это более походило на ведьмин шабаш, нежели на безобидные гуляния местных. Ах, ведьмы – часть наших заблудших душ, они прокрались и поселились в них, подобно воровкам, и ничто их не сможет изгнать оттуда.

Никогда.

Меня охватило любопытство, мне жутко захотелось скрыться в этих недобрых зарослях молчаливого и мрачного леса, дабы отыскать место преступления. Натаниэль рассказывал мне, где именно это произошло – найти будет не так уж и сложно, ведь в любом лесу я ориентируюсь не хуже зверя. Удостоверившись, что никто на меня не глядит, я юркнул в ближайшие заросли, предварительно захватив с собой одну из масляных ламп с поляны.

Не сделав и пары шагов, я услышал до боли знакомый гнусавый шепот. Я оглянулся – в нескольких метрах от меня стояла Иви, ее встревоженное лицо проглядывало бледными тенями в свете костра, что был разведен меж деревьев. Рядом с ней стояла Айрис, в руках у нее были сухие травы. Ее взгляд казался неистовым и каким-то обезумившим – такой бывает лишь у женщин, что впали в неописуемое отчаяние и решились прибегнуть к нехорошему колдовству.

Они намеренно спрятались за зарослями черной малины, чтобы оставаться незамеченными для остальных участников празднества. Но на меня, счастливчика и баловня судьбы, эта сомнительная маскировка не подействовала.

– Давай уйдем глубже в лес, – прошептала Айрис хриплым, отчаявшимся голосом, – иначе нас непременно заметят.

– Нет, я боюсь! – умоляюще зашептала Иви, трясясь, словно осиновый лист, – поговаривают там сегодня полно злых духов! Высшие силы им дали волю в эту ночь, это опасно!

– Ты хочешь заключить сделку с демоном или нет? – резко схватила сестру за руку Айрис, – сегодня я лишилась кавалера благодаря глупости госпожи Русаковой и госпожи Эсмальт! И я не хочу потерять второго, так что давай совершим обряд, раз я так удачно умыкнула гримуар у этой противной рыжей ведьмы!

Я прищурился и в приглушенном свете от костра заметил гримуар Рири, с которым она сегодня носилась вокруг особняка – серебряное обрамление блестело в свете костра. Кто тут еще воровка. Хотя признаться меня взяло сомнение, что Айрис так легко и просто смогла что-то выкрасть у Рири, тем более гримуар, вещь такую опасную и ценную.

То есть эти дамочки собираются призвать демона с помощью гримуара ведьмы?

Смешно.

Но и забавно, ведь в этом и правда что-то есть.

Обе девушки, потушив костер, помчались в самую чащу леса, которая выглядела крайне неприветливо и одиноко. Погасив масляную лампу (я не сомневался, что еще пожалею об этом), я, словно собственная тень, побрел следом, ступая осторожно, дабы не вызвать лишнего шума. Уверен, что раньше по местным укромным уголкам шушукалось немало парочек в эту дивную короткую ночь. Но, увы, история Фонси Эсмальта, убитого недалеко от здешних мест, навсегда отпугнуло даже самых несуеверных молодых людей и девушек.

К счастью, Айрис с Иви тоже не решились уходить далеко от гуляний, и девушки остановились возле огромного старого дуба, дабы воплотить свой мерзкий план в жизнь.

В кромешной тьме они развели костер, бросили в него кучку трав, капнули пару капель крови и с неистовым видом зашептали:

– Явись, Черный демон, мы взываем к тебе, – томным голосом проговаривала Айрис, с ее серьезного лица мне вдруг стало невероятно смешно.

Иви же была до смерти перепугана, а я все гадал – это же какой надо быть тупицей, чтобы думать, что данный обряд сработает? То есть любому человеку, который захочет поболтать с Черным демоном, достаточно будет проделать данные примитивные действия и сам повелитель всех демонов тут же явит себя? Это как минимум унизительно. Тем более разве не имея ведьминского дара, могут они хоть кого-то призвать? Сомневаюсь.

Меня настолько умиляли и забавляли их невинные потуги к магии, что я решил им подыграть.

Я затаился в тени, и, изменив голос, прогрохотал, чуть ли не на весь лес:

– Черный демон явился по ваши души, – прохрипел я, – отчего вы тревожите меня в столь занятую ночь?

Обе девушки содрогнулись от ужаса, охватившего их. Иви умоляюще поглядела на сестру, но Айрис отступать не собиралась:

– Где ты, Черный демон, покажись! – приказным тоном велела она.

– Ишь, какая хитренькая, – так же не намеревался отступать я, – Черный демон свой лик кому попало не показывает. Я здесь и я повсюду. Так, что же вам нужно?

– Я хочу, чтобы Фелес Русаков вновь стал моим!

На этих словах Айрис пихнула Иви в бок, и та подхватила:

– А я хочу замуж за богатого аристократа!

– Хм, интересно… – протянул я ласково жутким голоском, – а вы знаете, что за каждое желание полагается плата?

– А что тебе нужно? – нахмурилась Айрис, – денег хочешь?

– К чему демону деньги? – возразил я, – он голоден и он ест, ему нужен облик – он его крадет. А деньги…бесполезная валюта – лихорадка, что распространяет свои умертвляющие чары лишь на людей.

– Может, ты хочешь, чтобы мы принесли жертву? – робко спросила Иви, – я имею в виду…человеческую жертву.

Я едва сдержался от смеха. Любопытно, кого именно они планировали принести в жертву?

– Вы готовы кого-то убить? Ваше желание настолько велико?

– Даже представить не можешь, как я сильно хочу, чтобы Фелес вновь стал моим! – с капризностью на грани истерики заверещала Айрис. В ее поведении прослеживалось безотказность со стороны окружающих – она привыкла получать все, чего только захочет.

– Жертва это прекрасно, но по вкусу лишь богам, – сладко промолвил я, упиваясь собственной игрой, – что мне до мертвого тела? Без души…

– Души? – недовольно нахмурилась Айрис, – чья душа тебе подойдет?

– Твоя и подойдет, – мягко отозвался я из тьмы.

– А чья-нибудь взамен? – все искала лазейки девушка, явно не желавшая расставаться со своей черной душой.

– Чья-нибудь взамен? – тихо засмеялся я, сдерживаться уже не было сил, – как же ты собираешься мне ее отдать? Глупышка, – вздохнул я, – в твоем распоряжении лишь твоя душа, ты не можешь решать за других.

– Но я хочу, чтобы Фелес вновь вернулся ко мне! – в нетерпении хлопнула рукой по земле Айрис.

– В самом деле? Как я могу тебе его вновь вернуть, если, он тебе никогда не принадлежал? – решил я подлить масла в огонь.

– Что ты такое говоришь? – гневно прошипела Айрис, ее бледная кожа вмиг покраснела.

– Хм, – делано призадумался я, – по моим данным Фелес никогда не любил тебя, а ухаживал лишь для того, чтобы соревноваться с господином Иваницким. Тут сыграл роль их конфликт соперничества, что берет свои корни с самого детства.

– Ты врешь мне! – прокричала Айрис в бессилии, нарушая покой и тишину леса. Видимо где-то в глубине души, очень глубоко, она знала, что оба кавалера никогда не питали к ней истинных чувств. А что самое забавное – она ведь тоже. – Не может этого быть! Я не верю ни единому твоему слову!

– Очень даже зря, ты и сама прекрасно знаешь это, вот только признаться не хочешь… – прошептал я манящим голосом, что пробирал до мурашек, – впрочем, ты мне, Айрис, совсем неинтересна. Ты печешься о своей душе, вот только имеется ли она у тебя? Ты пуста, как стеклянная шкатулка. Стоишь дорого, но вот только отлита из дешевого стекла.

– Как ты смеешь?! – кипела от нешуточного гнева девушка, не ведая, что на это возразить. Она глупо оглядывалась, не зная, в какую именно сторону выплеснуть все свое негодование.

– А вот ты, Иви, это уже более интересная история… – решил я идти на крайние меры. Остановить меня в тот момент не смогла бы даже угроза быть растерзанным Филицией Альдофин.

– Почему? – оживилась девушка, отталкивая сестру.

– Ну как же? Выйти замуж… ах замужество, одно желание погубило стольких женщин… Ты же так боишься остаться незамужней одинокой старой девой, не так ли? – я с удовольствием наблюдал, как лицо Иви становится бледным и испуганным. Я задел за живое, как замечательно, – это же самое ужасное, что может произойти… ведь другие девушки явно будут хвастать своим статусом чьей-то жены, и тут не суть важно чьей, бросать тебе в лицо свое деланное счастье. У тебя явно не хватит сил, чтобы пережить это…

– Что ты хочешь взамен? Мою душу?! – взмолилась девушка, бросившись вперед.

Айрис хотела что-то возразить, но Иви толкнула ее, не желая сейчас слушать капризы и недовольства сестры.

– Плата всегда одна – твоя душа. Но что душа по сравнению с удачным и выгодным браком? – все поддавал я пылающего жару, – так, мелочи.

– Я не знаю… а кого ты мне предложишь в мужья? – полюбопытствовала девушка.

– Иви, ты сдурела?! – пискнула Айрис, но сестра не обращала на нее никакого внимания.

– А кого ты хочешь?

– Мне бы хотелось Натаниэля Романова, но его будет сложно заполучить… – Иви замотала головой, – я не знаю, я подумаю…

– Твое право, – зашептал я, – как надумаешь, просто скажи «Черный демон, я желаю заключить контракт» и я обязательно приду, где бы ты не находилась.

– Ничего она тебе отдавать не будет! – тут же вмешалась Айрис, – пойдем отсюда, Иви, зря мы это затеяли!

И схватив одной рукой гримуар, а другой Иви, Айрис помчалась в сторону гуляний, поскорее прочь.

Но я прекрасно видел, как крохи сомнения зародились в душе Иви. А раз они там посеяны, то обязательно взрастут, так уж устроена человеческая душа.

Костер погас, я проводил их взглядом полного бесстрастия и хладнокровия. Я еще долго блуждал в кромешной тьме мрачного леса, силясь отыскать место преступления, но все мои попытки оказались тщетны. Я в конец заплутал, и решил вернуться на поляну – благо тропа, что вела обратно, отличалась от остальных своей шириной, и это не составляло никакого труда.

Возвратившись, я обнаружил, что никто не заметил моего отсутствия, поэтому я мгновенно сделал вид, будто все это время был здесь. Все по-прежнему пылало весельем жаркой ночи Литы – ярые языки пламени от кострищ вздымали в ночное небо, силясь достать его.

Не успел я перевести дух, как сразу же заметил братьев Астраль. Глаза их были, как один, бирюзового цвета, каждый из них выглядел намного старше Розмари.

Невысокого роста с раздражающей улыбкой на устах, в модном черном костюме, возвышался, как я узнал позже, Филиппиан Астраль – самый младший из братьев. И хотя ему уже стукнуло сорок три года, он никогда не имел привычки жениться и обзаводиться детьми. Насколько мне удалось выведать у Софиана – Филиппиан вел распутный образ жизни, меняя любовниц с завидной периодичностью. Выглядел он молодо и свежо, так как по слухам пил вампирскую кровь, которую так любезно впихивала всем аристократам Мелоди Донникова, как средство вечной молодости. Но самой главной страстью Филиппиана оставался семейный бизнес и верховая езда.

Второй, средний брат, Аристарх Астраль обладал язвительной наружностью и крайне усталым взглядом. Он имел привычку делать продолжительные паузы, задумываясь и затем излагая собственные мысли с невероятно умным видом. Известно, что в столице он жил в собственном небольшом поместье вместе с женой и двумя сыновьями. Два его отпрыска закончили Высшую академию права и дипломатии и вступали в тот возраст, когда приличным юношам стоит задуматься о блестящей партии. Аристарх очень гордился своими детьми и безумно любил свою жену, и был крайне приличным семьянином, чего нельзя было сказать о старшем брате Астраль – Валете Астраль.

Валет Астраль был хитер и спокоен, безупречно уверен в собственных действиях и словах. У него был статный величественный вид аристократа, что происходит из старинной семьи. Его жена Лидия была жуткой модницей и любительницей балов, и по слухам муж всячески потакал ее капризам и прихотям. Под стать себе супруга воспитала обеих дочерей, которые только и делали, что тянули из отца деньги на разные наряды и украшения. И Валет, лишь бы отделаться от женской половины семейства, что, к сожалению, преобладала, всегда откупался от них деньгами.

Валет был уже в том возрасте, когда человек умный и богатый всего добился, и ему уже не нужно было ничего доказывать ни другим, ни себе. Его бизнес с братьями процветал, дочери и жена блистали умом и красотою в обществе, он ловко управлял поместьем. И во всей его безупречности крылся лишь один изъян – у него отсутствовал прямой наследник. И хотя дети Аристарха готовились в случае чего вступить в права владения бизнесом и позаботиться о семье Валета, это все же ущемляло его мужское достоинство.

Братья в равной степени управляли делами, и может быть они бы и стали делить бизнес, если бы у них не появился общий враг в лице их младшей сестренки Розмари, которой родители официально завещали семейное дело. Кстати произошло это благодаря моей чудесной тетушке – надеюсь, ни один из братьев не знает об этом.

Валет заметил мой взгляд и кивнул в знак приветствия, хотя вероятно смутно представлял кто я такой.

Пока что.

Вскоре мы познакомимся очень близко, господин Астраль.

Я поспешно кивнул в ответ.

– Боги, Милон! – неожиданно подлетел ко мне Натаниэль. Весь взъерошенный он торопился, суетился и старался не поддаваться панике, но у него это выходило из рук вон плохо. – Ты не видел Роберту?! Весь вечер не спускал с нее глаз, но плутовка все рано смогла улизнуть от меня! Нигде не могу ее найти!

– Э… – не понял я, – зачем она тебе?

– Я ее должен поймать, понимаешь?! – с безумным видом вцепился мне в плечи Романов, – сегодня или никогда!

– Нет… признаться, не совсем понимаю, – затруднялся я с ответом.

– Ай, ничего ты не понимаешь! – возмущенно воскликнул полицейский и убежал в неизвестном направлении.

– Но… – попытался уже в одиночестве возразить я, – я так и сказал…

– Что ж, господин Альдофин, – поравнялся со мной Иэн Иваницкий, при этом тяжко вздохнув. Он с тревогой глядел на братьев Астраль, – пойдемте, представлю вас чертям Астраль. Не терпится поглядеть, как вы будете договариваться с ними о Розмари.

– Как это радушно и по-джентельменски с вашей стороны, – съязвил я, совершенно не разделяя страхов своего собеседника, – пойдемте, раз вам не терпится.

Мы решительно направились к вышеупомянутым персонам. Чувствую, намечается невиданное здесь раньше веселье.

Занятно.

– Господа, прошу прощения, – вступил в разговор Иэн с весьма услужливым видом, что было ему вовсе не свойственно, – позвольте представить вам моего друга, нового члена Совета пригорода – господина Милона Альдофин.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что новые знакомые смотрят на меня крайне оценивающе, стараясь не упустить из виду ни одну деталь.

– Валет Астраль, глава клана Астраль, вероятно вы слышали обо мне, – надменно протянул мне руку Валет.

Какое тщеславие.

– Наслышан, – с улыбкой ответил я, пожимая ему руку.

– Это мои братья – Аристарх и Филиппиан, о которых вы тоже слышали, – представил мне свою группу поддержки Валет. Им я тоже пожал руки, – кажется вы тот самый господин Альдофин, что перевернул пригород с ног на голову своей пьесой?

– Да, каюсь, – улыбнулся я, – как раз на этой неделе состоится премьера спектакля, и я очень надеюсь, что вы сочтете за честь посетить наш скромный театр. Тем более ваша сестра, госпожа Розмари, играет главную роль.

– Неужели? – удивился Валет довольно поверхностно и по-светски, – вот маленькая шалунишка, она нам ничего не говорила.

– Ах, Розмари! – воскликнул Филиппиан, – у нашей крошки дар божий – она поет словно ангел! А вы, господин Альдофин, умеете разглядеть талант.

– Конечно, это моя работа – углядеть то, чего другие не замечают, – невинно улыбнулся я, – или утаивают. Я же писатель.

Скрытая угроза исходила от этих троих.

– Хм, обожаю театр, – вдруг высказался Аристарх с глубокомысленным видом и, приложив палец к губам, выдал следующее, – театр – это, словно дар богов, эйфория и феерия, который проносятся мимо тебя, оставляя неизгладимый след, навсегда изменив твою душу.

– Какие верные слова! – в восхищении воскликнул я, про себя недоумевая, – я забронирую для вас лучшие места, господа. Надеюсь, наше скромное представление придется вам по вкусу.

– А кто же, позвольте узнать, сыграет главную мужскую роль? – осведомился Валет как бы между делом. На самом деле, он с самого начала выжидал, чтобы задать этот вопрос.

– Боюсь, что это я, – скромно подал голос Иэн.

Я едва узнавал его – он растерял весь свой характер перед этими троими и выглядел совершенно непохожим на себя прежнего.

Неужели все настолько плачевно?

Может они ждут, что я тоже буду перед ними растекаться и млеть?

Как бы не так.

– Правда? – вздернул бровями Валет, при этом лицо его так и осталось невозмутимым, а в глазах так и читалась смесь из угрозы и неодобрения.

Отлично, выходит он ощущает опасность, что исходит от Иэна и не одобряет их отношения с Розмари.

– Ты, Иэн, прямо не отлипаешь от сестры! – деланно засмеявшись, выдал Филиппиан.

– Я надеюсь, ты присматриваешь за нашей Розмари? – осведомился елейным голосом Валет, в котором звучало некое предостережение, – вы так привязаны друг к другу.

– Да, я ее защищаю, – серьезно проговорил Иэн, – она мне дорога, словно сестра.

Ну что ж ты такое несешь!

– Что ж, господа, – решил я поспешно вмешаться, пока господин Иваницкий еще чего-нибудь тут эдакого не наговорил, – мы, к сожалению, вынуждены откланяться. Не будем вам мешать праздновать.

– Конечно, конечно, – согласился Валет, будто видя меня насквозь, – был рад знакомству.

– Взаимно, – улыбнулся я, и мы с Иэном поспешили удалиться.

– Да уж, – проговорил я, как только мы отошли на приличное расстояние, – принцессу и правда охраняет трехглавый дракон.

– А я что говорил, – буркнул Иэн, – у меня от них мурашки по коже. Нам с ними ни за что не справится, господин Альдофин!

– Еще посмотрим, – ухмыльнулся я, – будет интереснее, чем я предполагал.

В этот момент мимо нас с безумным видом пронесся господин Романов. Вот он – глава графства во всей своей красе.

Иэн окликнул его, на что в ответ получил:

– Мне некогда!

И с этими словами господин Натаниэль скрылся из виду.

Он еще долго плутал меж развернувшихся гуляний – глаза его ослепляли палящие костры, и сбивал с толку шепот и смех людей, которые веселились, словно в последний раз.

Натаниэль закрыл глаза и выдохнул. Это еще не конец.

Ночь еще в самом разгаре и у него полно времени.

Роберта ловко обманула его, но еще посмотрим кто кого.

Внезапно сердце его забилось чаще – он будто почувствовал ее присутствие, открыл глаза и побежал в нужную сторону, которая манила и приманивала скрытым зовом.

Знает ли она, что он ее поймает?

Убегает ли она намеренно или просто играет с ним?

Вокруг было очень много людей – все они танцевали, пели и держались за руки, тем самым затрудняя поиски. Меж светлых платьев он углядел край ее платья, тоже светлого, но спутать его с кем-то было для Натаниэля просто немыслимо. Он сегодня очень хорошо запомнил, во что она была одета.

Знал ли он, что вся затея, основанная на умысле и примитивной симпатии, выльется в нечто большее? Минул месяц, и он уже сам не заметил, как обворожен прелестной красотой, умом и благородством навеки.

Роберта зигзагами уходила от него, пробираясь сквозь толпу, то растворяясь в ней, то появляясь вновь. Она словно порхала над землей – полы ее платья трепыхались в воздухе. Голову ее украшал венок из полевых цветов. Не прилагая усилий, она ускользала от него, как тогда, в тот роковой день, когда он узнал, что девушка теперь не ведьма вовсе, а вампир, и сердце ее для него навсегда остановилось.

Натаниэль ускорил шаг и стал проворнее пробираться сквозь празднества, с ловкостью минуя встречных людей. Он удивлялся про себя – как это она не использует ни одну ведьминскую уловку, не прибегнет ни к одному из своих фокусов?

Это настораживало, однако он решил затаиться, дабы она потеряла его из виду. И правда – девушка лишь обернулась и не смогла отыскать парня. Глаза ее забегали в растерянности и тревоге – неужели он сдался?

В это время Натаниэль ловко оказался подле нее – мгновение и он схватил ее, так быстро и так крепко, будто планировал не выпускать из рук никогда в этой жизни.

Они упали на траву, оставляя гуляния позади себя. Натаниэль склонился над Робертой и с улыбкой, глядя в ее улыбающиеся в ответ глаза, произнес:

– Вот ты и попалась, сладкая.

– Кто бы мог подумать, что вы поймаете меня, господин Натаниэль, ведь я так старательно убегала от вас, – почти что смеясь, проговорила Роберта.

– Что теперь скажешь – ты моя невеста. Будешь моей женой? – хитро улыбнувшись, спросил Натаниэль.

– Да, безусловно, да, – еще обворожительней улыбнулась Роберта и, обняв своего жениха, она с чувством поцеловала его в губы.

Пригород был охвачен новым событием, которое распространялось подобно пожару – как же! Сам наследник графства Натаниэль Романов вознамерился жениться, и не на ком-то, а на самой Роберте Альфдоин – первой красавице пригорода и дочери Редьярда Больфис!

Слухи, словно чума распространялись по пригороду с невероятной скоростью – новость обсуждалась в каждой лавке, на площади, в каждом клубе и доме. Не было такого человека, который бы не вставил свое замечание по этому поводу и не выразил бы своих мыслей. Некоторые считали, что это блестящий союз и красивая пара, другие же твердили, что господин Натаниэль поступает весьма опрометчиво и глупо. Эта помолвка разбила не одно девичье сердце и своей значимостью даже затмила собой помолвку господина Русакова с госпожой Консеттой.

В любом случае, помолвка состоялась, свадьба была назначена на вторую половину июля и все мои домочадцы, как несложно догадаться, с восторгом и трепетом ожидали данное событие.

На следующее утро Натаниэль лично явился к госпоже Филиции, чтобы попросить руки ее дочери. Когда же госпожа Альдофин с лукавым видом задала вопрос, что же господин Романов не спросил благословения у отца невесты, на что Натаниэль хитро прищурившись, заверил, что разногласия с господином Больфис уже давно улажены и беспокоится тут не о чем.

Франческа пуще остальных кузин радовалась предстоящим переменам в семействе. Она хлопала в ладоши, что-то напевая, и кружилась, не забывая при этом пререкаться с Робертой. Словом, ее счастью не было предела.

Алессандра с озабоченным видом начала немедленно составлять меню праздника и подсчитывать запасы, Рири помогала ей, предлагая различные блюда, которые кажется, выдумывала на ходу от прилива вдохновения, которое охватило нас всех. У Скарлетт тут же возникли свои дела – она спешно пролистывала свой гримуар о чем-то серьезно задумавшись. Ей нужно было договориться с духами и домовыми, ибо по ее мнению отпускать сестру без какого-либо сопровождения в новый дом было просто немыслимо.

Филиппа помогала Роберте советами насчет подвенечного платья, которое надобно было уже начинать шить, чтобы поспеть к назначенной дате. Они раскидали огромное количество тканей по гостиной, достав все из своих закромов, и с крайне задумчивым видом расхаживали вокруг них, словно на базаре, щупая каждую и прикидывая, какую же все же лучше выбрать.

Мэри же вызвалась заняться украшением дома, и уже через минуту она притащила из своих покоев какую-то коробку, полную всяких лент, картин, вазочек и прочего. Руслан с интересом начал заглядывать в коробку – для племянника вообще подобная атмосфера предстоящей торжественности была в новинку, и он был несколько растерян. Он не понимал, почему все так счастливы, ведь Роберта, часть нашей семьи, переезжает от нас, оставляя родной дом навсегда. «Чему же здесь радоваться?» – недоумевал он.

Я же глядел на Роберту с некой заботой, сам того не ведая, и ощущал себя не менее счастливым, чем она. Я с гордостью воображал, как она станет первой леди пригорода и искренне считал, что она именно та девушка, которая достойна этого статуса. Кузины галдели и суетились и были настолько заразительно возбуждены, что я невольно начинал разделять их восторг, хотя находился здесь не так давно. Я не узнавал сам себя, это ранее незнакомое теплое чувство, что я испытывал в последнее время все чаще, словно растопило во мне что-то и теперь я в нем отчаянно нуждался, желая испытывать его снова и снова.

Под вечер того же дня до Франчески, наконец дошло, что после замужества Роберта тут же съедет и станет полноправной хозяйкой Кастонского поместья. Данное открытие несказанно поразило Франческу, и она стала реветь навзрыд, словно малое дитя, чем не на шутку перепугала маленького Руслана. Он тут же бросился к тете и стал ее обнимать, но она, поглядев на него, только еще сильнее зарыдала, прижимая мальчика к себе.

Роберта стала утешать сестру, обнимая ее и гладя по голове, но это отнюдь не помогало. Следом и у остальных кузин заскользили слезы по щекам: Мэри шмыгала прикрывшись платочком, у Филиппы был до боли трогательно-печальный вид и глаза ее блестели, как сапфиры под водой, Рири бесшумно заплакала, закрыв лицо руками, и даже Скарлетт, что обычно не демонстрировала своих истинных чувств, отвернулась к окну, словно что-то ее там заинтересовало – но я прекрасно видел, что щеки ее мокрые от слез.

В бессилии я старался утешить каждую из сестер, то поднося бокал воды, то протягивая платок. Я никогда не был в подобном эпицентре плача, и мне казалось, что посреди смерча находиться не так страшно, как тут.

– Неужели ты более не будешь здесь жить? – все повторяла, всхлипывая Франческа, утирая слезы ладонью, – оставишь свою спальню и не будешь более строчить на своей машинке в гостиной, перебирать ленты и кружева?

– Тихо, тихо, Франческа, я часто буду навещать вас, дабы не давать тебе расслабиться, – нашептывала Роберта пытаясь утешить сестру, что ревела громче всех.

Вечером, когда солнце почти спряталось за горизонт, а серость сумерек еще не окончательно растворилась в темноте, я вышел на балкон подышать свежим воздухом. Прохлада летнего вечера приятно освежала мысли, вокруг особняка кругами носились птицы, тревожно перекрикиваясь друг с другом. Внизу Мэри с Русланом совершали короткую прогулку перед сном. Она суетливо поправляла ему курточку, которая расстегнулась, а это, по мнению кузины, грозило чем-то смертельным.

Неожиданно на балкон ко мне вышла составить компанию Роберта. Она была столь цветущая, что я невольно залюбовался ею.

– Я счастлив за тебя, Роберта, – произнес я, наконец, пока ее румянец таял в последних сумерках.

– А раньше хотели избавиться от нас с сестрами, да поскорее, – усмехнулась Роберта, в задумчивости глядя вдаль.

– Да, каюсь, – не стал отрицать я, – но все признаться резко изменилось.

– Ах, Милон, мы так с вами похожи, – она облокотилась локтями о балконный парапет и заискивающе заглянула в мои глаза.

– Правда? Ты так думаешь? – чуть улыбнулся я, и грусть отразилась на моем лице. Кажется, я понимал, о чем она толкует.

– Да, – грустно сказала она, – вы страдаете из-за своей невинной внешности, – я хотел было возразить, но она мне не дала, – не отрицайте, я знаю. – Роберта тяжело вздохнула, устремив взгляд на серовато-синее небо, – мне тоже приходиться несладко. В это сложно поверить, но красота обычно не приносит ничего хорошего ее обладательнице. Женщины глядят на тебя с завистью – кто-то этого не скрывает и считает, что тебе в жизни все достается легко лишь за красивые глазки, кто-то ненавидит глубоко в душе, не признаваясь в этой ненависти даже самой себе. Мужчины же… – она горько усмехнулась, – некоторых мужчин привлекает моя очаровательная внешность до тех пор, пока они не столкнуться с моим нравом и не поймут, что я вовсе не глупышка, какой бы им хотелось меня видеть. Иные же боятся нас, как огня, безвольно ощущая собственную слабость. Они считают, что раз боги не обделили меня красотой, то, стало быть, я ветреная и легкомысленная и разобью их несчастные сердца, не успеют они еще со мной заговорить. Вот и приходиться мне существовать, словно экспонат на ярмарке, на которой все лишь смотрят в восторге и трепете, но вот прикоснуться никто не желает.

Роберта окончила говорить в ночной тиши. Птицы завершили свой каждодневный обряд, спрятавшись по гнездам – их сменили сверчки со своим звонким стрекотом. Тьма сгущалась над холмом и даже Мэри с Русланом отправились в свои покои.

Глаза Роберты блестели тревожным блеском, а боль, что так нещадно терзала ее на протяжении всей юности, наконец, выплеснулась наружу. Я сразу вспомнил наш первый визит в Тихий дворец, где она стояла такая одинокая самая красивая и прекрасная девушка в зале без надежды на танец хотя бы с одним кавалером. Не репутации сестер Альдофин тогда боялись мужчины, а саму Роберту, ее дьявольскую красоту, что порой и правда играет совершенно не на руку своей обладательнице.

– Роберта, – мягко начал я, положив руку на ее хрупкое запястье, – разве не нашелся тот храбрец, что отвоевал право жениться на тебе?

– Да, но у него есть на то причины, – грустно прошептала Роберта.

Сердце мое содрогнулось.

– Нет, нет, я уверен он очень любит тебя, кузина, может, поначалу это и было баловством, но сейчас все иначе, – постарался я заверить ее, и эта была не ложь, ведь я сем верил в свои слова твердо и искренне.

– Я знаю, – спокойно ответила Роберта, – ведь у меня тоже имеются свои причины. И если бы я не разгадала мотивы своего будущего мужа, я никогда не дала бы ему своего согласия стать его женой. Так что я знаю, что делаю, кузен, не беспокойся.

– Как пожелаешь, в таком случае я доверюсь тебе, – настороженно и тревожно согласился я, – мне очень хочется, чтобы ты была счастлива – за себя и за свою матушку, от которой тебе досталось столь тяжелое бремя.

Я крепко сжал ее руки и поглядел в глаза.

– Благодарю, – она чуть не обронила слезу.

И кротко чмокнув меня в щеку, Роберта выбежала с балкона.

А я остался наедине с темнотой, что всю жизнь поглощала меня, но теперь словно коснувшись рассвета, она начинала немного рассеиваться.

Премьера моего спектакля была назначена на четверг в день полнолуния. Она прошла с невероятным восторгом и грандиозностью в бальной зале Тихого дворца и произвела невероятный фурор на местную публику.

С утра пораньше вся театральная труппа готовилась к долгожданному событию – Роберта тщательно проверяла костюмы, Филиппа подлатывала декорации, Берти настраивал инструменты, актеры повторяли слова. Франческа, обладая звонким и пронзительным голосом, то и дело подгоняла всех в округе, тем самым наводя еще большую суету. Скарлетт прибирала в зале, ровно расставляя стулья, чтобы гостям было комфортно и уютно.

Консетта проводила последние репетиции танцев. И хотя Фелес старался всячески избегать свою новоиспеченную невесту, это не мешало девушке гонять его в танцевальных номерах пуще прежнего.

В воздухе царило непривычное волнение и трепет. Я же сходил с ума – сколько всего лежало на моих плечах! Но слава богиням я отлично наладил процессы в своей труппе, и они работали слажено, как отточенный механизм. И хотя репетиции и приготовления проходили в Тихом дворце, никто так и не вспомнил о его хозяине, который уехал с неделю назад в столицу и застрял там. Меня мало волновала судьба господина Тихого, так что я не особо переживал насчет его отсутствия. Мы прекрасно поняли друг друга, и господин Тихий любезно решился не мешаться мне под ногами.

Что действительно показалось мне странным – это Дориан, что ходил все утро угрюмый и мрачный, совершенно не радуясь ничему и никому.

– Я поругался с дядей, – с кислым видом поведал он мне, – он намерен женить меня на старшей дочери господина Валета Астраль, на Анне-Мари. А сам намеревается жениться на Мелоди Донниковой, таким образом, получив влияние сразу в двух кланах.

Вот оно что.

– А как же Даниэль с Габриэлем? – поинтересовался я.

– О них он не упоминал, – поджал губы Дориан, и его лицо стало точь-в-точь как у обиженного ребенка. – Я все пытался объяснить ему насчет меня и Миланы, но дядя даже слушать не стал…

– Сочувствую тебе, Дориан, – вздохнул я. Этого и следовало ожидать.

Чарующий зал потихоньку стал заполняться гостями, лунный свет и мерцающие звезды томились в тиши на небосводе, поглядывая на нас сквозь прозрачные стекла больших окон. Ветерок суетливо забегал в открытые прозрачные двери, словно в неком любопытстве стремился разузнать, что здесь за волшебство твориться. Франческа с Рири в нетерпении подглядывали через щелку между кулис, о чем-то перешептываясь и подхихикивая. Сюда сегодня пожаловали все знаменитые кланы и важные персоны пригорода. Не почтила нас своим визитом лишь госпожа Пай с внучками, что было на руку нашему Берти. Он хоть и держался бесстрашно, давая понять всем, что не боится порицания и гнева бабушки, все же попадаться с поличным он не желал.

Инструменты были настроены, реквизит подготовлен, актеры готовы к выходу на сцену. Я убедился, что братья Астраль явились на представление, заняв отведенные им места. Выступив с коротенькой воодушевляющей речью перед своей труппой и распалив в их душах искорки азарта и вдохновения, я отправил своих актеров в бой. Пора начинать!

Что ж, настало время шоу!

Розмари блистала на сцене, полностью погрузившись в роль, так что иногда я забывал, что это она, а не ее персонаж. Она в полной мере продемонстрировала свой вокальный талант, не щадя голосовых связок. Все это выглядело еще более завораживающе на фоне арки, которую оплетали живые красные розы. Из Иэна тоже вышел довольно симпатичный главный герой, а Натаниэль, как и задумывалось, веселил публику своими остротами и шутками. И даже Франческа смотрелась прилично, невзирая на ее переигрывания.

Рири кокетничала и наслаждалась ролью, Мэри и господин Хитрый сделались любимицами публики, а господин Русаков весьма умело и ловко справлялся со всеми танцевальными номерами, затмевая собой Айрис с Иви.

Мы выходили на несколько поклонов, а взволнованная публика все не хотела нас отпускать. Аплодисменты хором сыпались на нас параллельно с цветами – восторг, трепет и единение господствовали в бальной зале Тихого дворца. После спектакля я еще долго не мог поспешить за кулисы – я принимал и принимал поздравления и благодарности, комплементы и признания в любви. А так как теперь, моя персона получила в пригороде статус холостяка, то к моей особе было повышенное внимание со стороны юных леди из различных кланов и семей.

Я подумал, что это так легко сотворить из себя подобие бога перед толпою – в этом, наверное, и крылась тайна величия Холодного принца. Людям просто необходимо кого-то-то обожать, возвышая его над собой.

Когда с комплиментами было покончено и довольная и счастливая публика начала разъезжаться по домам – я поблагодарил всех моих замечательных актеров и работников труппы, без которых я, очевидно, не справился бы. Они были очень счастливы, охваченные моментом всеобщей любви и возвышенности. Наши гримерные комнаты были заполнены цветами, отчего здесь стоял невероятный аромат. Лампы усердно горели, пока мы прибирались и приводили себя в порядок.

– Не то чтобы она мне не нравилась, – с важным видом рассуждал Фелес, снимая сценическую рубашку, пока мы переодевались в мужской гримерной, – просто у меня от нее мороз по коже.

– Такое чувство и должна вызывать жена, – усмехнулся Луи с важным видом, будто ему это было известно. Он поправлял галстук, глядя на себя в зеркало, – вот отец мой говорил – раз боишься, значит, жена у тебя, что надо.

– Прекрасное наставление сыну, – язвительно ответил Русаков, собирая волосы в хвост.

– Да ладно тебе! – отмахнулся Даниэль, выказывая присущую ему беспечность в подобных делах, – Консетта как-никак не такой уж плохой вариант! Тем более ты уже ее опробовал в деле, – более тихо добавил он, подойдя к другу.

– Вообще-то я не был намерен жениться! – вспылил Фелес. Он явно не знал, куда ему выплеснуть всю ту злость, что накопилась в этой безвыходной ситуации.

– Забавно, – тут же среагировал Иэн, начищая туфли (ведь на людях они продолжали ломать комедию, изображая из себя соперников), – где это видано, чтобы аристократ в самом расцвете сил женился на аристократке!

– А я вот рад своей женитьбе! – не к месту вставил Натаниэль, накидывая жилетку, и вмиг был удостоен укоризненным взглядом Фелеса, – наконец Кастонское поместье, что осиротело много лет назад, обзаведется хозяйкой! Хоть домой будет приятно возвращаться. Кстати, – вспомнил он и поглядел на меня, – Милон, мне жаль, что твоя помолвка с Мариэль расстроилась.

– Да, кто бы мог ожидать, – подхватил Даниэль.

Да уж, кто бы посмел.

– Ничего, я уже смирился, – заверил я их с вымученным видом, про себя проклиная тетушку.

– Много вы понимаете! У меня трагедия! Вся жизнь разрушена, а вы танцуете на ее руинах! – в отчаянии выпалил Фелес, будто все еще не вышел из роли.

– Фелес, ты будто только на днях узнал, что тебе – хочешь, не хочешь, придется остепениться! – повел бровью Даниэль.

– Я это знал! Но! – выпалил в отчаянии Русаков, проглатывая от возмущения слова, – не думал, что на Консетте!

– А на ком бы ты мечтал жениться? – нахмурился Натаниэль, – на Айрис? Извини, но это… как бы помягче сказать…

– Не драматизируй, Фелес, – закатил глаза Иэн, – и прекрати избегать Консетту! Ты ставишь девушку в неловкое положение! К тому же она тоже не виновата, что Элисса так решила.

– А мне почему-то кажется, что это все один большой заговор! – вздохнул Фелес чересчур театрально и, всплеснув руками, бросился на подушку.

– Не преувеличивайте, – ехидно подметил Луи, надевая шляпу, – не весь мир вертится вокруг вашей особы.

– Фелес, – серьезно продолжил свою мысль Иваницкий, – тебе следует вести себя с Консеттой прилично, и не смей обижать ее. Потому что она славная девушка, и я не потерплю подобного поведения с твоей стороны в ее адрес. Заботься о ней и относись с уважением, раз так сложилось, что вы станете семьей. Она твоя будущая жена и мать твоих будущих детей, так что в кои-то веки будь джентльменом. Ты меня понял?

Данная речь подействовала на Русакова магическим образом – он, внимая каждому слову, смиренно и покорно слушал. Что уж говорить – даже мы оторвались от своего занятия и уставились на Иэна.

– Ладно, я постараюсь, обещаю, – ответил Фелес будто его подменили. Может он и впрямь решил стать Консетте хорошим мужем?

Внезапно наша идиллия была нарушена появлением Дориана – он ворвался в гримерную комнату весь раскрасневшийся, лицо у него было обиженным и раздосадованным. Вслед за ним стремительно вошел Дезмонд Беднам.

– Мы не договорили, Дориан! – рявкнул он. Затем он поглядел на нас и, посчитав не нужным объясняться перед такими низменными существами, продолжил, обращаясь к племяннику, – Дориан, ты обязан исполнить мою волю!

– Твоя воля жестока и несправедлива! – выпалил Дориан в отчаянии. Он наспех собрал свои вещи, видимо собираясь уйти.

– Успокойся, пожалуйста, нам сегодня еще идти на игру с братьями Астраль, – пытался утихомирить его пыл дядя, говоря с ним довольно ласково, что Дезмонд, несомненно, редко позволял себе с кем-то другим.

– Можешь отправляться туда без меня! У меня к твоему сведению сегодня планы! – с вызовом ответил Дориан, и, забрав свои вещи, ушел прочь с высоко поднятой головой.

Эмоции настолько овладели им, что он даже не попрощался с нами, хотя обычно я не знал, как от него поскорее отделаться.

На лице Дезмонда же отразилась небывалая растерянность – он и впрямь не ведал, что ему делать. Ведь излюбленные методы воздействия, к каким он привык прибегать всякий раз, когда два младших племянника его не слушали, не могли быть применены к старшему.

– Даниэль, – очнулся Дезмонд.

– Да, дядя? – не скрывая насмешки, улыбаясь, отозвался Даниэль.

– Ты сегодня пойдешь со мной в отель Пай, мы будем играть с братьями Астраль, – распорядился Дезмонд голосом, не терпящим возражений.

– Непременно, – покачал головой Даниэль, подавляя дьявольскую ухмылку, – прихвачу с собой Габриэля – он тут где-то ошивается. Если вы не против.

– Прихвати, – одобрил Дезмонд и, устремив взгляд на меня, неожиданно произнес, – вы, господин Альдофин, тоже можете пойти, если желаете.

– О, благодарю, – растерялся я, судорожно прикидывая про себя, что задумал этот черт.

Он кивнул и вышел из комнаты.

– Я тоже иду туда, друг, – радостно сообщил мне Натаниэль, положив руку на плечо, – там почти весь Совет будет!

– Ах, как это все некстати! – выпалил Фелес недовольно, – я смертельно устал! Что это за необходимость устраивать игру сразу после премьеры?

– Прекрати ныть, – одернул его Иен, – братья Астраль важные особы, мы должны выполнить их прихоть.

– Кто еще там будет? – настороженно спросил я. Неожиданное приглашение, сделанное наспех, не сулило ничего хорошего.

Ах, эти игры.

Суета и детский лепет, пока ставки не возрастут.

– Хм, – призадумался Натанэль, – не знаю. Как карта ляжет.

– Я вас сопровожу, босс, – вызвался Луи, – и подожду в соседней комнате.

– Хорошо, Хитрый, – отвлекся на него Натаниэль и вмиг позабыл обо мне.

И мы выдвинулись в путь – в отель Пай, прошлый мой визит в который имел преступный характер. Дорога была недолгой, ночь давно опускалась на пригород, заполняя все вокруг непроглядной тьмой. Круглая луна холодно и одиноко светила на небосводе, словно следила за мной, вызывая при этом в душе уйму неприятных и нехороших предчувствий.

Я неприкрыто зевал от усталости, душой и телом желая оказаться в мягкой и теплой постели своей крохотной комнатки в особняке. Фелес тоже был недоволен поздней вылазкой, тем более после такого насыщенного и тяжелого дня. Мы ехали в одном экипаже, и Фелес уснул, уткнувшись щекой в дверцу кареты. Рядом со мной сидел Иэн – и хотя внешне господин Иваницкий выражал прежнюю уверенность в себе и непоколебимое спокойствие, внутри он очень нервничал и я это хорошо чувствовал. Напротив сидел Натаниэль – у него был крайне равнодушный вид, видимо его мысли были заняты предстоящей свадьбой, а до очередного визита ему было мало дела.

Помимо Луи с нами вызывался ехать Софиан, чему я был несказанно рад. Его присутствие пусть и в соседней комнате будет мне мысленно придать уверенность в собственных силах.

Наконец экипаж остановился, и мы смогли войти в отель.

– Тут так красиво! – обнял меня за плечо Натаниэль с невероятно счастливым и от этого раздражающим видом, – ты, наверное, впервые здесь, а? Милон?

Да, если говорить о внешнем присутствии, ведь посещал я это дивное место в прошлый раз, будучи невидимым. И все благодаря Филиппе.

– Что тут красивого? – бурчал сонный Фелес себе под нос, – отель, как отель.

С этими словами мы вошли в лифт и отправились на встречу с достопочтенными братьями Астраль.

Нас любезно провели в одну из шикарных комнат, обставленную по последним веяньям моды. Посередине расположился огромный круглый стол, застеленный бархатной скатертью для игр. Вокруг стояли стулья с витиеватыми спинками, позади виднелся камин, возле которого находились мягкие кресла. В окна навязчиво пробиралась бледная полоска лунного света.

Я невольно задавался вопросом, почему мы играем в отеле Пай, когда у братьев Астраль имеется в пригороде собственная резиденция, в которой собственно и проживает Розмари. Насколько мне известно, поместье не было обделено масштабами, так что вполне возможно было бы провести игру там, при этом, не тревожа покой госпожи Розмари.

Всюду горели лампы и подсвечники. Возле камина с бокалом виски возвышался Валет Астраль, Аристарх сидел в креслах вместе с Филиппианом и курил. Господа Беднам прибыли раньше нас в отдельном экипаже, и поэтому уже расположились в комнате. Дезмонд с бокалом коньяка стоял чуть поодаль хозяина вечера, Даниэль сидел возле окна и наблюдал за Габриэлем, который маялся от безделья возле книжных полок.

Неприятным сюрпризом стало присутствие на встрече господина Марка Ярузалевского, о котором еще недавно все позабыли, но уже сегодня каждый прекрасно помнил этого джентльмена, что ускользал из твоей памяти и возвращался по прихоти. Он расположился в самом мрачном углу возле блестящего рояля и взирал на окружающих с ужасным видом.

– Доброй ночи, господа, – поприветствовал нас Валет добродушно, и я сразу понял, что ничего хорошего не стоит ожидать от данного вечера.

– Господин Альдофин, – тут же зацепился за меня Марк Ярузалевский, выглядя, словно ожившая статуя, – должен признаться, что присутствовал на вашем театральном представлении, и это было любопытно.

– Любопытно, – повторил я утвердительно, – я рад, господин Ярузалевский, что вы заглянули на наш скромный спектакль. Надеюсь, вы не пожалели о потраченном времени.

Ведь время так важно для вас.

– Отнюдь, уверяю вас, – расплылся он в довольно странной улыбке, но это не произвело на меня никакого впечатления.

– Я очень рад, – вновь повторил я, не зная, что ему еще ответить.

– Где же Дориан? – осведомился Валет, пока мы неспешно выпивали возле камина.

Я знаю, что вся эта, скромная на первый взгляд, прелюдия на самом деле преддверие чего-то по-настоящему вопиющего, и казалось, братья Астраль специально выжидают, дабы раскалить наши нервы до предела.

– Видите ли, он, к сожалению, занемог, – объяснялся Дезмонд, пока Даниэль ухмылялся во весь рот позади него.

– Что ж, тогда сыграем без господина Дориана, – решил Астраль старший и, указав в сторону стола, предложил нам занять подготовленные места.

– Во что же мы будем играть? – в нетерпении спросил я.

А главное на что.

– О, это очень увлекательная и простая игра, – заверил меня Аристарх, покачивая головой. В ту минуту я понял, что он из тех людей, кто любит выражаться образно, избегая конкретики.

– Мы сыграем в чет-нечет, слышали о такой игре? – спокойно ответил за брата Валет.

– Полагаю, то, что слышал я, отличается от того, что имеете в виду вы, господин Астраль, – усмехнулся я, напрягаясь каждой клеточкой тела.

– Правила до скучного просты, – беспристрастно поведал Валет, выкладывая на стол револьвер, заряженный одним патроном. Я ощутил, как у рядом стоящего со мной Иэна сердце упало в пятки, – каждый игрок за столом по очереди бросает кости, перед тем как бросить, загадывая вслух, что, по его мнению, выпадет – чет или нечет. – На этих словах он выбросил на стол два симпатичных кубика кровавого цвета с блестящими гранями, что горели искорками в свете ламп и свечей. – Если игрок угадал и выпадает именно то сочетание, что он загадывал, то он передает право загадывать следующему игроку по часовой стрелке. Если же так случилось, и он не угадал, – легкая ухмылка коснулась губ Валета, – то он крутит барабан револьвера, заряженного одним патроном, и стреляет себе в голову.

– Действительно, очень незамысловатые правила, – не дрогнув, согласился я.

– Вы в деле? – спросил Дезмонд с надменным и коварным видом.

Интересно, они в это всегда играют или только сегодня удостоили Совет такой чести? Глаза Дезмонда черные, словно угольки в угасающем камине, прожигали меня нечеловеческой злобой. Он устроил мне проверку на прочность, дабы в дальнейшем понять как вести со мной войну, которую я к слову начал первый, защитив Скарлетт на пикнике. Это была искусная ловушка, подготовленная из рук вон плохо, ибо Дезмонд надеялся застать меня врасплох, заманив на эту смертельную игру. Однако мне было на руку сегодняшнее мероприятие, ведь моей целью было подобраться к братьям Астраль. Дезмонд точит на меня зуб, хотя лучше бы он беспокоился о собственной безопасности, ведь стая кровожадных старух сплотившихся в клубе под невинным названием «Почтенные наперсницы» уже готовиться сожрать главу клана Беднам заживо. А он даже и подумать об этом не может – бедняга.

– О чем речь, конечно в деле, – бодро согласился я, будто ввязывался не в игру, которая грозила мне скоропостижной смертью, а в какую-то очередную забаву. – Вы знаете, ведь я особо никогда не держался за свою жизнь.

– Как и я, играем! – выпалил радостно Габриэль, плюхаясь на стул возле Дезмонда.

– Нет, ты играть не будешь, – с презрением бросил племяннику Беднам старший.

– Осторожней со словами, господин Альдофин, – обратился ко мне Ярузалевский, – со смертью шутки плохи. У нее отсутствует чувство юмора.

– Хм, если я встречу смерть, то я рассмеюсь ей в лицо, господин Ярузалевский, и отвечу перед ней за все свои слова. – Я спокойно занял место напротив Дезмонда и Валета.

– Весьма дерзко с вашей стороны, – сдержанно ответил Марк, опускаясь по правую руку от меня.

– Дядя, – подал голос Даниэль, – почему вы запрещаете Габриэлю играть? Неужели решили его поберечь? Для чего?

– Да? – поддакнул Габриэль, развязано развалившись на стуле.

– Поберечь? Еще чего! Если так уж хочет, то пусть играет! – рявкнул Дезмонд, – только его мозги я потом оттирать от пола не собираюсь. Ты-то играть будешь?

– Благодарю, но тем, кому есть, что сохранить в черепной коробке, рисковать этим не станут, – усмехнулся Даниэль, усевшись с сигаретой в руках в кресло, откуда открывался отличный обзор на весь стол.

– Как знаешь, – не стал наставить Беднам старший.

– Габриэль, – обратился к брату Даниэль, – не убейся, а то мне будет тебя не хватать.

– Заметано, братец, – подмигнул Габриэль, не испытывая ни капли страха. В этот момент я окончательно убедился, что какие-либо инстинкты у Беднама младшего напрочь отсутствуют.

Пока все отвлеклись на семейные разборки клана Беднам, Иэн тихонько потянул меня за рукав, наклонился и прошептал:

– Я не хочу рисковать жизнью, ради того, чтобы выслужиться перед ее братьями! В конце концов, я единственный наследник своего клана и отвечаю за мать, бабушку и сестер!

– Подумайте о Розмари, – прошипел я, как можно беззвучнее, – играть придется.

– Как ей помогут мои вышибленные мозги на ковре гостиничного номера? – процедил сквозь зубы Иэн.

– Не смейте отказываться, – яростно проговорил я.

– Господин Романов? – тем временем продолжал выяснять Валет, какой же самоубийца из присутствующих отважится играть насмерть?

– Нет, спасибо, я нынче слишком счастливый жених и очень долго добивался своей дамы, чтобы сегодня так просто сдаться в объятия смерти, – усмехнулся Натаниэль, – она мне не простит.

– Господин Русаков?

– Знаете, я бы тоже мог прикрыться свадьбой и все в этом роде, – равнодушно проговорил Фелес, полулежа в кресле, – но мне все равно никто не поверит, поэтому я просто скажу, что слишком труслив для подобных игр. А еще у меня слишком остро развиты инстинкты самосохранения.

Затем Валет, даже ничего не ответив, перевел свой тяжелый взгляд на Иэна, ведь он оставался единственным, кто так и не озвучил свою позицию относительно игры. Глаза Астраль старшего глядели насквозь, казалось под таким взглядом можно начать тлеть.

– Безусловно, я в деле, – произнес Иэн уверенным и непоколебимым тоном, усаживаясь по левую руку от меня.

Я поспешно выдохнул про себя – для господина Иваницкого не все потеряно на этом поле боя.

– Отлично, – удовлетворительно кивнул Валет.

– А вы знаете, господа, что это незаконно? – встрял Натаниэль, видимо вспомнив, что он все еще представитель и защитник закона.

– Заткнись, Натаниэль, – грубо ответил Валет и его глаза загорелись азартом, – я сегодня и есть закон.

– А на что собственно играем? – спросил я веселым, совершенно неподходящим для ситуации, голосом, – ставки при таких играх должны быть очень высоки.

– Я хочу сыграть на Скарлетт Альдофин, – мерзко ухмыляясь, оскалился Габриэль, обнажая клыки.

Мне очень захотелось протащить его по комнате лицом по полу и выкинуть в окно, но ответил я следующее:

– Я не смею играть на кузин, да и в целом не советую играть на женщин, – сдержано проговорил я, – из этого может не выйти ничего хорошего.

– Ну не знаю, – протянул Габриэль, – Даниэль пару раз играл на меня, пока ничего страшного не произошло.

– Заткнись, – одернул его Дезмонд.

– А на что вы хотите играть, господин Альдофин? – осведомился Валет, пристально поглядев на меня, – мне кажется, деньги ставить неуместно, когда играешь со смертью.

– Да, – согласился Филиппиан, – чтобы выиграть, придется убить всех остальных.

– Я как-нибудь пережил бы это, – улыбаясь, ответил я, ввергая всех присутствующих своими словами в шок. Особенно членов Совета – даже Фелес проснулся, а у Натаниэля глаза полезли на лоб.

Что ж поделать, как известно отчаянные времена требуют отчаянных мер.

– Неплохой настрой, господин Альдофин, – усмехнулся Валет, особо не выказывая никаких эмоций по этому поводу, – играем до ста очков в общей сумме. Итак, кто начнет?

– Я начну, – решительно заявил Иэн, и я порадовался, что господин Иваницкий проявляет себя с той стороны, с которой мне нужно. Хотя эта сторона и не соответствует действительности.

О, богини, надеюсь, он не вышибет себе мозги с первой же попытки – в противном случае Филиция вышибет их мне.

Тяжело дыша, Иэн протянул руку за кубиками – я слышал, как бьется его беспокойное сердце и ходуном ходит пульс. Тщетно старался он скрыть свое истинное состояние, даже Фелес напрягся в своем кресле – всю его дрему как рукой сняло.

– Ваша ставка, – спокойно произнес Валет, однако глаза его пылали неистовым нечеловеческим азартом.

Я слышал, что их родители были главными затейниками различных игр при Холодном принце. Видимо у них это в крови.

– Чет, – произнес Иэн, белый как накрахмаленная скатерть. Его губы пересохли, дыхание потяжелело и он ни живой, ни мертвый взмахнул рукой и выбросил кости на стол.

Кубики дрогнули и с глухим стуком упали на столешницу, предательски показывая шесть и три.

– Нечет, – удовлетворенно произнес Валет, в глазах его по-прежнему блестел дьявольский огонек, что разгорался с большей силой. Этот человек явно получает удовольствие от страданий господина Иэна – кажется он еще тот маньяк. – Стреляйте, господин Иваницкий.

Всеобщее внимание тут же захватил Иэн. В глазах Фелеса застыл немой страх, Натаниэль напрягся, даже Даниэль перестал ухмыляться и только господа Астраль в нетерпении уставились на несчастного игрока. Им было бы на руку, чтобы патрон оказался в нужной обойме. Дезмонд выказывал равнодушие, Марк оставался спокоен, Габриэль с интересом выжидал исхода дела, и только я про себя судорожно молился всем богиням, которых знал, чтобы выстрел оказался холостым.

Иэн взял револьвер, дрожащими руками прокрутил барабан, резко остановил его и, бесстрастно глядя в глаза Валету, поднес дуло к виску. В полнейшей тишине он возвел курок – одно нажатие, щелчок и, о богини, Иваницкий остался жив!

Все с облегчением выдохнули.

На лице Аристарха проступило явное разочарование, Филиппиан же в открытую заскучал.

Какие же они оказывается мерзавцы, как здорово будет с ними играть!

Все принимает более крутые обороты, чем я ожидал.

– Я следующий! – восторженно воскликнул Габриэль, хватая револьвер.

У этого паренька отсутствовал мозг как таковой, вероятно Дезмонд вышиб его своими кулаками.

– Ваша ставка? – деловито осведомился Валет, записывая предыдущий счет.

– Нечет, – выпалил Габриэль не особо думая. Он быстрым движением выкинул кубики.

Шесть и четыре.

– Черт тебя дери! – выругался Беднам младший, – хотел же сказать «чет»! Да, плевать!

И с этими словами, не крутя барабана, он быстрым движением прижал дуло револьвера к виску и выстрелил, никто и опомниться не успел.

Спусковой крючок был спущен, выстрела не последовало.

– Ха, всего-то, – пожал плечами Габриэль, кладя револьвер обратно на стол. Видимо он не испытал того азартного чувства, которое предвкушал, – ваша очередь, дядя.

Настал черед Дезмонда – может зря старухи корпят над планом его убийства, ведь сегодня вполне есть шанс, что глава клана справится без них. Но, увы, он поставил на нечет, и ему выпало три и четыре. Что скажешь – паршивцам всегда везет.

После нервная, натянутая словно гитарная струна, обстановка пошла на спад, ведь братьям Астраль, как по волшебству выпадало то, что они загадывали. Валет загадал «нечет» и ему выпало три и четыре. Он был спокоен, как старый вожак, что уже много раз это делал. У него не вызывала эта игра страха и от этого подозрения закрались в мою беспокойную душу.

Не могли три брата так легко и просто угадать.

Что-то тут нечисто – никто в своем уме не предложит подобную игру, если только не знает, как обойти правила стороной.

Аристарх с нехорошей ухмылкой коротко произнес «чет» и выкинул единицу и тройку.

– Ах, не судьба, – посмеивался он, но мне все больше казалось, что он знал, как нужно кинуть кубики, чтобы выпало то, что ему требовалось.

Филиппиан подобно братьям угадал – нечет и шестерка с единицей.

Наконец дошла очередь да Марка Ярузалевского, хотя я прекрасно осознавал, что для этого господина любая попытка выстрелить себе в голову будет ровняться разве что дуновению ветерка.

– Нечет, – произнес он величественным тоном, и его костлявые пальцы потянулись за кубиками. Взмах и выпало пять на пять.

– Вам не везет, – улыбнулся я, стараясь его поддеть.

Полагаю, что сегодня я покажу свое истинное лицо, так что у Совета возникнет немало вопросов. Но другого выхода у меня нет.

– Может, кто-нибудь украл мою удачу? – мягко спросил Марк, беря револьвер в руки и аккуратно прокручивая барабан, – ведьма-воровка, например?

Все вновь напряглись. Атмосфера не из приятных сгущалась в комнате, испепеляя кислород – становилось душно, стены начинали давить.

– Ведьм-воровок всех истребили, – возразил Валет с нерушимой уверенностью.

– Как знать, как знать, – расплывчато пробормотал Марк, возводя курок и поднося револьвер к виску.

Он делал все с такой тщательностью, что это начинало раздражать. Издатель словно просчитал хозяев вечера и решил намеренно их позлить своей нерасторопностью.

Спусковой крючок щелкнул и снова в холостую.

– Что ж, ваша очередь, – поглядел на меня Ярузалевский.

– Говорят, господин Альдофин, – подал голос Валет, – если револьвер четыре раза не выстрелил, то в пятый обязательно попадет точно в цель.

Я усмехнулся, повертев в руках оружие.

– Вы, господин Астраль, желаете мне смерти? – поглядел я на него с вызовом.

– Нет, что вы, господин Альдофин, – пристально глядя, ответил он, – это я так – предостерегаю. Не хочу, чтобы единственный наследник клана Альдофин, гордость самой госпожи Филиции, вдруг погиб на глупой игре, да и еще по нашей вине.

Ох, тетушка, видно он ее недолюбливает, мягко говоря…

Его слова меня озадачили.

– Не волнуйтесь, – заверил я его с крайней беспечностью, – я вернусь домой к моим кузинам целым и невредимым. А в особенности к тетушке.

– Ваша ставка, господин Альдофин, – гробовым голосом вопросил Валет.

– Нечет, – улыбнулся я, – всегда буду ставить на нечет.

– Весьма глупое решение, – холодно заметил Астраль старший.

– Вам виднее, – отозвался я, бросая коварные и капризные кости. Кубики пролетели над столом и со стуком упали на столешницу.

– Шесть и три, – пристально наблюдая за моими действиями – огласил Валет, – что ж, вам везет, господин Альдофин. Пока что.

– Да вот странно – такой я человек, могу терпеть малые неудачи на протяжении всего дня, но в нужный решающий для меня момент – мне везет, – ухмыльнулся я, невинно разводя руками.

Валет смерил меня ледяным взглядом, но ничего не ответил. Я же надеялся, что завладел его любопытством и вниманием хотя бы на самую малость.

– Первый круг завершен – счет шестьдесят три, – огласил Валет, – играем дальше. Может кто-то желает покинуть стол?

Он устремил вопрошающий взгляд на Иэна, но тот не глядя, потянулся за костями.

– Чет, – произнес он решительно и выкинул кубики, – три и один, – выдохнул он.

Я слышал каждый удар его сердца – оно отстукивало мучительные секунды, проведенные за данным столом.

– Теперь я! – с невероятным энтузиазмом подхватил Габриэль кости.

Я смерил Беднама младшего усталым взглядом – может он умрет первым?

– Нечет, – провозгласил парень, входя в кураж. На столе выпало один и четыре, – есть! – завопил он яростно, подскакивая на месте.

Дезмонд тут же одернул его, и Габриэль плюхнулся обратно на стул, все еще прибывая в невероятном волнении, что он сумел угадать.

А вот Дезмонду пришлось стрелять – он загадал «нечет» и выкинул четверку с двойкой. Сохранив хладнокровие, он, внутри трясясь от неистового страха, прокрутил барабан, вздернул курок и поднес револьвер к виску.

Лицо Даниэля застыло в жутком предвкушении, Габриэль в трепете выжидал. Я готов поклясться, что эти двое уповали на трагический исход событий. Однако выстрел оказался холостым.

Что ж, далее играли братья Астраль, и все как один, они угадали. Вот так совпадение, правда? Ах, они еще пожалеют, что все это затеяли, как глупо и самонадеянно.

– Вновь моя очередь, что ж, – мягко, с милой улыбкой произнес Марк, словно делал неуверенный карточный ход в игре, которая была ему в новинку, – нечет.

Кости были брошены, и выпало, увы – три и один.

– Ах, жаль, – проговорил Ярузалевский, привлекая тревожное внимание каждого в комнате.

Он покрутил барабан и возвел курок. Поднеся дуло к виску, он немного помедлил, мешкая, но затем все же решился спустить крючок.

Все в нервном ожидании глядели на него – капельки пота стекали по его лбу. Прогремел выстрел, и кровь вперемешку с мозгами забрызгала стол, кости, а также попала на всех участников игры, впитываясь бурыми пятнами в нашу одежду.

Фелес подпрыгнул на месте, хватаясь в безмолвном ужасе за голову, Дезмонд, бледнея, вытаращил глаза, Натаниэль вскочил и, споткнувшись о ковер, тут же упал на пол, Иэн брезгливо шарахнулся в сторону, Габриэля начало тошнить под стол.

И лишь я, Валет, Аристарх и Филиппиан не двинулись с места, сохранив дьявольскую невозмутимость. Мертвый Марк с грохотом шлепнулся на стол, разбрызгав еще больше собственной крови вокруг.

Вся моя рубашка, галстук, лицо и даже волосы окрасились в кровавый оттенок. Смахнув с ресниц правого глаза остатки, я спокойно достал револьвер из мертвой сжатой руки Марка и как ни в чем не бывало продолжил игру.

– Нечет, как вы помните, – произнес я непоколебимым тоном, словно ничего не произошло. Все, кроме братьев Астраль в ужасе уставились на меня, пока я нерасторопно заряжал револьвер новым патроном.

– Ставки повышаются, господин Альдофин, – мерзко ухмыльнулся Валет, – вам разве не жаль беднягу?

– У меня с издателями особые отношения, – пожал я плечами чересчур равнодушно.

Мое хладнокровие и жестокость, кажется, произвели несказанное впечатление на всех членов Совета. Да, старички, вам это не ослабленных голодом демонов ловить.

Кости были брошены – два и два.

Удовлетворенная улыбка медленно расползлась по лицу Валета.

– Как же так, вам не повезло, выходит удача не всегда играет на вашей стороне? – злорадствовал он, видимо надеясь, что я последую вслед за издателем.

– Она мне и не нужна – я сам себе удача, – произнес я самоуверенно. Все по-прежнему замерли на своих местах, не находя в себе силы пошевелиться. Я возвел курок и поднес револьвер к горлу, задрав голову, – допустим, я выстрелю, и пуля размозжит мне мозг подобно господину Ярузалевскому, господин Астраль.

– Так вполне может произойти, – ответил он, не сводя с меня глаз – бирюзовые, холодные, как леденящее неизведанное дно океана, – или не может. Нам этого не узнать, пока не будет нажат спусковой крючок.

– Я сдохну, и мне-то будет уже все равно, но что вы тогда скажите моей тетушке, госпоже Альдофин? – дьявольски ухмыльнулся я, – ведь она души во мне не чает. Не опасаетесь ее гнева?

– Ничуть, – улыбнулся Валет, – у меня к женщинам особый подход.

– Интересно было бы поглядеть, – проговорил я, и вмиг сделавшись серьезным, выстрелил, и ничего не произошло, – удача все еще при мне, господин Астраль. Револьвер не стреляет дважды.

– Что ж, – проговорил Валет в неком разочаровании, – второй круг завершен, но счет 98, увы, господин Иваницкий, вам придется продолжить игру.

Валет уставился на Иэна, и тот мертвецки побледнев, на ватных ногах опустился обратно на стул.

– Ваша ставка? – спросил Астраль старший тоном, который так и говорил, что он не намерен делать поблажек.

– Нечет, – дрожащим, не своим голосом произнес Иэн и, взяв окровавленные кости, кинул их.

И – один на один.

О, черт…

Иваницкий в неописуемом страхе уставился на выпавшее число. Затем он поглядел на меня, словно ища во мне спасения. Его глаза горели огоньком отчаяния.

Прости, Иэн, я не в силах тебе помочь, ты должен играть, ведь в любом деле нужно сохранять лицо. Враги повсюду и они смотрят, выжидают, что ты ошибешься или оступишься. И ты всегда должен делать вид, что все идет по плану, как задумано, пусть это и далеко не так.

Сохрани лицо.

Назло всем.

Иваницкий в ужасе прокрутил баран, возвел курок, и, обливаясь потом, поднес револьвер к виску.

Все глядят на него – его дыхание тяжелеет, глаза мутнеют…

Тишина и вот…

– Господин Дориан мертв! – с истошным криком ворвался в комнату Луи Хитрый, тем самым поднимая невероятную панику.

– Что?! – подорвался Дезмонд.

– Он там! Там! – кричал Луи, и все тут же засуетились, позабыв об игре.

Паника охватила господ, они выбежали в коридор, а Иэн дрожа, опустил револьвер – в обойме, из которой должен был совершен выстрел, притаился патрон.

Глава II «Но злодеи никогда не умирают».

Он безвольно лежал посреди огромной кровати, заваленный бархатными подушками, рядом покоилось смятое покрывало. Его тело приобрело мертвецки бледный цвет, глаза закатились, лицо и вовсе сделалось серым – в нем едва ли можно было узнать прежнего веселого и цветущего Дориана Беднама.

Вокруг беспокойно горели свечи, тая и оплывая на глазах, окна были распахнуты настежь, но ни дуновения ветерка, ни малейшего сквозняка не ощущалось, словно природа благоговела перед силой и величием неминуемой смерти, что недавно побывала здесь.

Вокруг кровати с убитым топтались и суетились люди: члены Совета, что казались серьезней и задумчивей обычного, коридорные и горничные, что работали в отеле, и сегодня им не посчастливилось выйти на смену, а также братья Астраль, Луи с Софианом и Дезмонд Беднам, который, чуть завидев мертвое тело любимого племянника, впал в неистовство граничащее с истерикой. Он, то хватался за голову, то за сигареты, беспрестанно расхаживая по комнате большими шагами, и кажется, он совершенно не мог поверить в происходящее.

И паника совместно с хаосом уже приготовились поглотить каждого из присутствующих, как Натаниэль повелительно и громко приказал всем покинуть помещение до приезда полиции. Номер опустел, остались лишь Натаниэль, Дезмонд, Даниэль, Софиан и я. Луи убежал добывать важные сведения для нового расследования.

– Ох, черт, – выдохнул Романов, оглядывая Дориана. Парень был обнажен по пояс, отчего на его теле можно было отчетливо разглядеть следы от укусов. – Опять вампир постарался… и вокруг ведь ни капельки крови.

– Бессмыслица, – прошептал я в ответ тревожным голосом, – разве был он членом Совета?

– Нет, – печально пожал плечами Натаниэль.

– В таком случае выходит, что нападают не только на Совет? – сделал я очевидный вывод.

Романов хотел на это что-то ответить, но нас прервал господин Беднам старший, который был не в силах справиться с внезапным горем.

– Этого не может быть! Это какая-то злая провокация! Какая-то насмешка над нашим кланом! – запричитал Дезмонд все громче, глаза его были стеклянными и пустыми. Затем он схватил за воротник Натаниэля и с безумным видом зашептал, – ты же понимаешь, что этого не может быть? Скажи мне, Дориан и, правда, мертв?

Какая-то невообразимая надежда вперемешку с отчаянием заблестела в его пустых глазах. Он выглядел настолько жалким и слабым, что я невольно поморщился от отвращения.

– Боюсь, господин Беднам, ваш племянник и, правда мертв, – тихо и осторожно проговорил Романов, опасаясь, как бы чего не выкинул потрясенный глава клана. – Я прошу вас с Даниэлем покинуть место преступления.

Дезмонд сильно сжал плечо Романова, злость и гнев овладели им, но не успел он дать им волю, как с темной стороны комнаты раздался смешок.

Все обернулись и увидели Даниэля – он облокотился спиной об шкаф и ухмылялся, потешаясь сам с собою.

– Дядя, ты что не видишь, что Дориан и, правда, мертв? – Даниэль всем своим видом выказывал невероятное равнодушие к происходящему, он достал сигарету и, с наслаждением чиркнув спичкой, закурил. – Что толку злиться на Ната, если Дориана могла запросто съесть его же подружка? Пораскинь мозгами, зачем еще ему ночевать в этом отеле? Ответ прост – чтобы встретиться с Миланой.

Дезмонд вмиг выпустил Натаниэля, его глаза налились кровью, и он с остервенением набросился на Даниэля, теперь мертвой хваткой вцепившись в племянника.

– Ты что ж такое вякнул, мелкий поганец?! – закричал глава клана вне себя от ярости, – как ты смеешь ухмыляться?! Твой старший брат лежит здесь мертвый!

Софиан бросился оттаскивать и успокаивать Беднама старшего, но попытки его были тщетны – мужчина, когда зверел, становился и впрямь подобен зверю. С его недюжинной силой было трудно тягаться, а уж тем более пытаться усмирить ее.

– Если бы вы, дядя, не задавали глупых вопросов, я бы в свою очередь и не ухмылялся, – не изменяя спокойствию, произнес Даниэль, – уж так вы нас воспитали, ничего не поделаешь. Если вы так сильно любили Дориана, это не значит, что его любили все остальные. Нужно было выбирать подружку, которая в случае чего не смогла бы прикончить тебя за пару секунд.

– Заткнись! Закрой рот! Или я тебя прибью на этом самом месте! – чуть ли не с пеной у рта заорал вне себя Дезмонд.

Натаниэль поспешил на помощь своему преданному слуге, и они, наконец, смогли оттащить господина Беднама от племянника. Я же решил спокойно понаблюдать за разыгравшейся драмой со стороны, даже не помышляя о том, чтобы вмешаться, упасите богини.

– Не прибьете, дядя, – ухмыльнулся Даниэль, наблюдая, как его опекуна оттаскивают от него, – иначе вашим наследником станет Габриэль. Вы же не хотите этого? Так что вам следует беречь меня, как вашу последнюю надежду.

Дезмонд застыл – в глазах его промелькнуло неприятное осознание. Открытие, которое так любезно поведал для него Даниэль, оказало на Беднама старшего успокаивающий эффект, он вмиг присмирел и опустошенный и тихий молча удалился из номера.

Натаниэль и Софиан удивленно поглядели ему вслед.

Даниэль же подошел к кровати и, глядя на мертвого брата, с горечью произнес:

– Отец говорил, что мы, Беднамы, способны на многое, но, увы, всех нас ждет один конец – найдется какая-нибудь хорошенькая девица, что уничтожит каждого из нас.

И с этими словами, никого не удостоив взглядом, он удалился с тихо тлеющей сигаретой в устах.

В этот же момент в номер вбежал запыхавшийся Хитрый, который что есть сил перебирал своими короткими ножками.

– Босс! – задыхаясь, выпалил он, – консьерж подтвердил, что господин Дориан снял номер на ночь, они прибыли вместе с леди, которая представилась как Миланья Клойс. Очевидно, что это Милана, да!

– Да, – вздохнул Натаниэль, – гробовщик уже в пути, только он сможет нам сообщить что-нибудь полезное. Хотя тут и так понятно – это сделал вампир.

– Я бы не был столь уверен, – возразил я, еще раз оглядев укусы.

– Почему? – удивился Романов.

– Укусы более походят на русалочьи, нежели на вампирские, – всматриваясь хорошенько, объяснил я. – Видите ли, я отлично в этом разбираюсь – нам ни раз доводилось определять русалочьи укусы в академии.

– В самом деле? – прищурился Натаниль.

То ли недоверие к моим словам, то ли сомнение в целом промелькнули в его глазах.

– Но русалок всех до единой истребили в этих краях, – обдав меня скептическим взглядом, возразил Луи, – откуда же она могла взяться?

– Почем я знаю? – пожал я плечами, – приехала из Эльфляндии… но это дело зубов именно русалки. Я уверен.

– Хорошо, господин Альдофин, – внезапно холодно заговорил господин Романов, – я попрошу вас, как и всех свидетелей, проехать в полицейский участок для дачи показаний. Боги! – тут же спохватился он, – нам ведь еще разбираться с господином Ярузалевским!

– А что, издатель проиграл в ваших играх? – поморщился Хитрый, предчувствуя неладное.

– Боюсь, что да, – вздохнул Натаниэль обреченно – на его лице было написано, как ему это все надоело.

Мы вчетвером прошли вниз. Софиан сохранял вежливое молчание, которое соответствовало его статусу, Натаниэль был угрюм, а Хитрому, кажется, было лень разбираться во всем этом.

Ступая по одному из коридоров отеля, мы встретили Габриэля Беднама, что неспешно и непринужденно шел с привычной гаденькой улыбкой на лице.

– Габриэль, – обратился к нему Романов, – может, ты не знаешь, но там твоего брата Дориана убили.

– Знаю, – беспечно отозвался Беднам младший, – но мне абсолютно некогда, чего я там не видел!

Он помахал нам рукой и продолжил свой путь в противоположную сторону коридора.

– Мда, – буркнул Натаниэль, – семейка.

Мы вырвались на свежий ночной воздух, который дышал приятной и манящей прохладой. Я остановился возле парадного входа отеля, дабы вдохнуть поглубже и очистить свои мысли, что уже давно пылали жаром. Эта странная ночь, казалось, не кончиться никогда. Сегодня было полнолуние – навязчивый круг бледной луны глядел на меня, словно большой всевидящий глаз.

Я поежился.

Наконец подъехала мрачного вида карета с уставшими лошадьми, и мы отправились в полицейский участок. Настроение господина Романова совершенно мне не нравилось – он казался угрюмым и не к добру сосредоточенным. Чем им с Луи не угодило мое замечание относительно русалок, тем более это была чистейшая правда? Зачем мне врать?

Очевидно, они покрывают преступника, иначе, зачем же еще Натаниэль предостерег меня не влезать в расследование в тот день, когда я увидел комнату Совета в его поместье? Может, им было на руку истребление некоторых членов Совета, но сегодня все изменилось – убили Дориана, который не имел никакого отношения ни к пригороду, ни к Совету. К тому же замять это дельце не получиться – Беднам старший с него живого не слезет, да и ко всему прочему это теперь касается клана Пай, ведь убийство произошло в их образцовом отеле, в который нечисти запрещен вход. Скандал обеспечен.

Мы благополучно добрались до площади, на которой располагался полицейский участок. Фасад участка на пару с камешками, которыми были вымощены улочки, зловеще поблескивали в бледном свете луны. В моей душе зарождались нехорошие предчувствия – нервный ком подкатил к горлу, а руки от пальцев до локтей покрылись мурашками. Видите ли, я не жалую допросы и ощущаю себя на них весьма уязвимо. А настроение господина полицейского и вовсе не успокаивало меня, а наоборот вводило в еще большую тревогу.

– Итак, – властно начал Натаниэль, едва я уселся за стол в маленькой и тесной допросной, что более походила на чью-то посмертную обитель. – Вы с господином Дорианом Беднамом находились в дружеских отношениях, господин Альдофин?

– Скорее в приятельских, – растерялся я от подобного тона.

– Но вы часто общались, это могут подтвердить многие, – Натаниэль уселся на стул, поставив его спинкой вперед, с крайне самоуверенным и высокомерным видом, взгляд его был острее ножа, а лицо выражало подозрение.

– Да, – согласился я все же довольно-таки нехотя, – Дориан, признаю, привязался ко мне по неизвестным мне причинам. Я же не поощрял его никоим образом, но он упорно искал моего общества и старался уличить момент, чтобы излить душу.

– О чем он обычно говорил?

– Чаще о сплетнях, а еще чаще о своей любви к Милане, подруге Кая Мора. Он был уверен, что они с Миланой поженятся.

– Вот как? – вздернул бровями Романов, тем самым еще больше раздражая меня своим неуместно надменным поведением.

Какого черта?! Он же тоже там был, когда Дориан ссорился с Дезмондом из-за Миланы?! Он издевается надо мной что ли?!

– Да, все так, – процедил я сквозь зубы, теряя остатки терпения, – Дориан был весьма любвеобильным и крайне наивным человеком – а в нынешнем мире это весьма опасная смесь. Он будто жил в своем мечтательном мирке, и вот сегодня он споткнулся о собственные мечты и размазался об асфальт.

– Интересное замечание, – протянул Натаниэль, что-то записывая в листок с равнодушным видом, – вы все подмечаете, господин Альдофин.

– Уж таков я, – пожал я плечами, не понимая, к чему он клонит, – ведь это моя профессия разбираться в людях – я же писатель.

– Это я помню, – прищурился он, хитро улыбаясь. Его глаза блестели странным огоньком, что отличался от обычного. – Но меня, как представителя закона, начинает все больше интересовать ваша особа.

– Моя особа? – опешил я, – почему же, если не секрет? Я вроде ничего противозаконного не совершал.

– Верно, оттого и вызываете еще больше подозрений, – облизнулся Натаниэль, – вот например, сегодня вы сказали, господин Альдофин, что господина Дориана могла убить русалка, ведь вам хорошо известно, как выглядят их укусы. На наши вопросы, откуда вам это известно, вы вновь прикрылись учебой в эльфлянской академии, в которой якобы обучались.

– Но… – обескураженный попытался возразить я.

– Не перебивайте, – мягко, но строго попросил он, – если бы вы, господин Альдофин, обучались в академии в Эльфляндии, то знали бы, что там уже очень давно отлавливают русалок и помещают в отдельные озера, которые отгорожены от простого населения и строго охраняются. Потому что русалки в Эльфляндии по закону признаны особо опасной нечистью. К ним не то, что студентов – к ним ученых не подпускают, ведь любая русалка за пару секунд может приманить человека и жестоко убить его. И вот из этого возникает вопрос, откуда вы могли узнать об укусах русалок, а главное где вам удалось их увидеть?

Взгляд мой посуровел – я откинулся на спинку стула и с вызовом глядел на полицейского.

– Что, уже не такие невинные? – усмехнулся Романов, – я, конечно, может и имею репутацию легкомысленного балагура, но я все еще детектив, господин Альдофин, и к вашему сожалению не хуже вас подмечаю все детали.

– И что же вы хотите от меня, господин Романов? – холодно осведомился я, – я не убивал ни Дориана, ни членов Совета, вы и сами видели, что я находился все это время с вами на игре. В остальных случаях я еще даже не прибыл в пригород и ничего не знал о происшествиях.

– Я хочу понять, кто вы, черт возьми, такой, господин Альдофин? – пристально глядя мне в глаза, тихо проговорил полицейский, – я ясно вижу перед собой милого юношу недотепу, который боится всего на свете и миг! Он уже справляется со стаей голодных демонов в лесу, не прилагая усилий, выбрасывает одного из самых сильных вампиров с балкона, и на игре, на которой человек рядом с ним пускает по воле случая пулю себе в лоб, да так, что все мозги оказались у него на лице, он улыбается лишь, как ни в чем не бывало продолжая игру, собираясь стрелять себе в висок из того же револьвера!

– Хм, любопытно, – усмехнулся я, скрестив руки у себя на груди, – но почему я должен вам что-либо объяснять, когда мне самому не до конца понятно, кто вы такой, господин Романов? Вы изображаете здесь из себя обвинителя, этакого борца за правду и справедливость в то время, когда сами мне постоянно лжете. – Я наклонился вперед, – ничего, что я знаю, что вы ищете клинок Холодного принца и прочие магические артефакты не для того, чтобы улучшить свое якобы плачевное финансовое состояние, а для кого-то, кто вам покровительствует и защищает вас, в том числе от Редьярда Больфис?

Глаза Натаниэля широко распахнулись – он никак не ожидал, что ситуация обернется не в его пользу.

– Ты шпионил за мной? – прищурился он, вмиг совладав с собой.

– Отчасти, – признался я, – что-то слышал, о чем-то и сам догадался. Вам ведь жизненно необходим этот чертов клинок Холодного принца, верно? Иначе ваш покровитель расправится с вами? – злорадство против воли проступило на моем лице, – но вы его вряд ли получите, господин Натаниэль. Так что позаботьтесь лучше о собственной безопасности, нежели искать скрытый смысл в моих мотивах.

– Ты знаешь, где он, – прошептал Натаниэль – осознание постепенно приходило к нему. – Ах ты, паршивец, я так и думал.

Я лишь усмехнулся в ответ.

– Точнее не где он, а у кого он, – я с наслаждением добавил, – вы не получите его, даже не стоит метать.

Я откинулся на спинку стула с торжествующим видом.

– Ладно, – протянул Натаниэль, будь по-твоему, – он достал из ящика стола какую-то черную папку и манерным движением раскрыл ее, – а что ты скажешь на то, что из столицы до меня дошли слухи об одном очень интересном деле. И дело это об обедневшем наследнике именитого клана – об Оскаре Альдофин.

Я напрягся.

– И? какое еще дело? Мой отец помер от бесконечных попоек и пирушек.

– Не совсем так, – с напускной значимостью проговорил Натаниэль и стал зачитывать с листа из папки, – Оскар Альдофин, сорок лет отроду, родился в пригороде Кастонии графства Ром-Анов. Умер от остановки сердца во время круиза по южной части Эльфляндии в городе Ризуасуо. – Полицейский оторвался от листка и поглядел на меня, – все указывает на невинную остановку сердца. Ваш отец действительно часто пил и кутил в борделях, поэтому при подобном образе жизни отказ сердца в таком возрасте не вызывает подозрений. Однако вскрытие показало, что в крови его обнаружили русалочью кровь. Как известно, она смертельна опасна. – Он перевел дух и продолжил, пока я сидел чернее тучи, – но что более любопытно, помимо того, что русалочья кровь запрещена во всех странах мира, да и еще достать ее практически невозможно, это то, почему ваш отец, который не пропускал ни одного повода, чтобы посетить бордель или снять девицу легкого поведения, остановился в городе-базаре Ризуасуо, когда в Эльфляндии полно городов с борделями – тот же Сатан или Йантэм? Я проследил его путь передвижений и выяснил, что он остановился там даже не в гостинице, а снял комнату у одних фермеров-исмексов, что торговали на базаре. Зачем ему это было нужно?

– Я не знаю, – гробовым голосом отрезал я, – мой отец не общался ни со мной, ни с матушкой. Я видел его урывками и то в детстве! Мать любила его и всегда от этого страдала, хотя и старалась не показывать этого мне! О его путешествиях мне ничего неизвестно, мне сообщили уже после, как и то, что он куда-то разбазарил все деньги и фамильные драгоценности нашего клана!

– Ваш отец жил именно в этом городе, – продолжил Натаниэль, не обращая внимания на мои слова, – потому что он от кого-то скрывался. Все указывает на это и самая веская улика – он жил под другим именем.

– Ну и что? – воскликнул я, подпрыгивая на месте, – мне все равно был убит он или умер сам! Мне нет до него никакого дела. Я еще раз повторюсь – я с ним не общался.

Романов внимательно всмотрелся в мое лицо, анализируя и изучая мою реакцию. Но тут и лгать не пришлось – я и, правда не жаловал своего отца и не хотел иметь с ним никаких дел, даже посмертно. Его поведение и образ жизни вызывали лишь стыд, и ни одному достойному джентльмену не захотелось бы упоминать такого родителя в приличном обществе. Тут нечем хвалиться.

– Ну, хорошо, господин Альдофин, – сдался Натаниэль, – что-нибудь еще вы можете сообщить о Дориане Беднаме?

– Нет, я все сказал, – отрезал я, прибывая в крайне растерянном состоянии от столь резкой перемены в поведении полицейского.

– Тогда вы можете быть свободны.

– Благодарю.

Я вышел из участка со скверным чувством на душе. Я до сих пор не мог поверить, что господин Романов объявил мне войну и на этот раз в открытую. А мы ведь с ним уже не просто друзья – мы почти что родственники!

Ну что ж. Это он зря.

Злость и ярость наперебой бушевали в моей опаленной груди, словно в самый сокрушительный шторм, словно в самую ненастную бурю.

Черт! Черт! Черт!!! Как же так внезапно все обернулось? Как так вышло, что в один короткий миг я стал столь уязвим и благодаря кому – моему отцу! Он и тут умудрился мне все испортить и теперь не видать мне штиля, ведь господин Романов ни за что не оставит своих гнусных подозрений!

А я? Что я могу? Очевидно, что мне конец.

Конец никогда не настигает тебя внезапно, нет. Даже если, кажется, что крах произошел неожиданно, если вглядеться в предшествующую череду событий, можно понять некую закономерность и прийти к выводу, что у конца всегда есть начало.

И вот личина моего.

Карета доставила меня домой – ночь неминуемо приближалась к рассвету и мгла потихоньку таяла. Серая дымка и прохлада летнего утра немного взбодрили меня, когда я вылез из душного транспортного средства. Я порядком утомился в дороге – кости ныли от тряски на кочках, а голова гудела от насыщенности событий последних суток.

К завтраку я спустился, никак не показывая, что не спал всю ночь. Остаток утра я вообще проторчал в своей комнате, беспрестанно расхаживая из угла в угол.

За завтраком я молчал, а кузины на редкость трапезничали чинно и благородно, не вступая друг с другом в привычные перепалки. Алессандра разливала кофе.

– Как ваша вчерашняя игра? – ласково осведомилась Филиция. Ее глаза были хваткими и хитрыми, что говорило об одном – тетушке все известно.

– Все прошло чудесно, – отозвался я не без доли сарказма, который служил мне в этом доме незаменимым оружием, – за исключением того, что господин Марк Ярузалевский пустил себе пулю в лоб.

– Фу, – протянула Франческа, скорчив невероятную гримасу отвращения на своем лице.

Роберта осуждающе подняла брови, Скарлетт закатила глаза, а Мэри поглядела на меня своим фирменным скорбным взглядом сочувствия. Лишь Филиппа осталась невозмутима, а Рири и вовсе было все равно. Рыжая чертовка уплетала блинчики с корицей и яблочным джемом, лукаво поглядывая в мою сторону.

– Ох, боги! – воскликнула Алессандра – она вмиг приняла трагичное выражение лица, как подобает случаю, – как это невежливо со стороны хозяев устраивать подобные игры! Гости вчера должно быть так расстроились!

– И не говорите, – язвительно продолжил я, – господин Иваницкий был такого же мнения, что и вы! Однако гости расстроиться не успели, ведь Дориана Беднама нашли мертвым в номере по соседству. А после я чудесно провел время на допросе в полицейском участке, – я поглядел многозначительно на Роберту и, обратившись к ней, сказал, – с вашим будущим супругом, дорогая.

– Это не удивительно, – спокойно отозвалась Роберта, – ведь он полицейский.

Ух, их невозмутимость порой выводит меня из себя!

– Да, прискорбно, мы читали в газетах с утра про Дориана, – пробормотала Алессандра, меланхолично обнявшись с кувшином молока, – бедный мальчик! Но с его недалеким умом может это и к лучшему.

Я проводил Алессандру растерянным взглядом, теряя дар речи.

– Он был такой прилипала! – пожаловалась Франческа.

– Зато он был красавчиком, да еще и богачом! – хмыкнула со знанием дела Рири, ухмылка играла на ее губах, – таким всегда все сходит с рук и к ним относятся снисходительно.

– Но то, что он был глуп, не уходило от внимания окружающих, – заметила Филиппа.

– И что? – возразила Рири, лукаво улыбаясь, – все делали вид, будто не замечают его недостатков.

– С мужчинами часто такое происходит, особенно с красавцами, – изрекла Скарлетт с мрачным видом.

– Что происходит? Убийства? – спросила Франческа.

– Нет, снисходительность к их изъянам и порокам, – усмехнулась Скарлетт.

– Надеюсь, его похоронят рядом с его несчастной матерью, – с сострадательным видом озвучила свои мысли вслух Мэри.

– Что вы скажите на это, тетушка? – поспешил я пресечь всю эту бессмысленную болтовню.

– Что тут скажешь, скорее это Милана забавлялась с ним и не рассчитала силу, – равнодушно пожала плечами Филиция, – обычное дело. Вряд ли это тот, кто нападал на Совет.

– В самом деле? – усмехнулся я, откинувшись на спинку стула, – вы, госпожа Альдофин, вампир уже много лет, как и Милана, и вам должно быть хорошо известно, что опытный вампир просто не может не рассчитать силу и случайно испить больше крови, чем требовалось для того, чтобы не прикончить жертву. Не так ли?

– Кто ее знает? Милана чокнутая, – лениво вздернула бровями Филиция, – может она изначально планировала расправиться с Дорианом подобным образом? Тем более убийце Келя и прочих не зачем убивать Дориана – он не состоял в Совете.

О, богини… ей известно намного больше об этом…

– Расправиться с Дорианом? С правнуком ее ненаглядного Кая Мора? – усмехнулся я, не сразу осознав собственную ошибку.

Вмиг кузины метнули на меня удивленные взгляды, тетушка же спросила, источая из себя невероятное подозрение:

– Откуда тебе это известно?

– Эм… – замямлил я.

Вот черт! За всю жизнь я еще ни разу так часто не оступался!

– Ну, – засмеялся я, – мне известны многие вещи, – я то тут, то там слышу разное…

Но мой расплывчатый ответ нисколько их не удовлетворил.

– Вы храните в себе столько загадок, господин Альдофин, – растягивая слова, тем самым придавая им все больше упрека, проговорила Скарлетт, – смотрите, как бы ваши загадки, не стали для вас тяжким бременем.

– Все это весьма, весьма подозрительно! – не церемонясь, выпалила Франческа.

– Что ж, Милон, – наконец подала голос Филиция, не переставая буравить меня взглядом, – это лестно, что вы так интересуетесь нашими врагами, тем более, что вскоре благодаря стараниям госпожи Русаковой и госпожи Пай в клане Беднам произойдут изменения.

– Ах, да – запланированное убийство, – засмеялся я, чуть ли не истерически, – ну и как продвигается подготовка к этому чудесному мероприятию? А то я вчера за игрой больно опасался, как бы господин Беднам старший не пристрелил себя ненароком, тем самым испортив вам, дорогая тетушка, все планы. Но благо все обошлось, и он падет от ваших рук.

Я театрально сложил руки в молитве, теряя последние крохи страха перед госпожой Альдофин, находясь в таком плачевном состоянии, что даже не боялся более ее гнева.

– Моих рук? – наигранно изумилась Филиция, – боги упаси, ты что-то путаешь, дорогой племянник. Это все замыслы старых ворчливых старух, это им чем-то не угодил бедняга Дезмонд. Если припомнить чаепитие, я в беседе даже словом не обмолвилась, и никак их не поддерживала!

– Да, к вам прямо-таки и не подкопаешься, – выдавил я из себя, прикусывая язык.

Ох, как она умела всеми вертеть и абсолютно любые обстоятельства оборачивать в собственную пользу!

– Сегодня столь славный денек! Несмотря на всякие кровавые убийства, – вмешалась Алессандра, как бы размышляя вслух, возвращаясь из кухни, – почему бы вам всем семейством не посетить вечернюю ярмарку? Говорят, там много интересного!

– Вы тоже можете сходить, – подала голос Мэри, – я останусь с Русланом, мне совершенно не хочется оставлять его одного. Вы же нам купите чего-нибудь вкусненького? Вроде там продают разные кровавые коктейли от марки Донниковых.

– Вы уверены, дорогая Мэри, что вам не хочется прогуляться? Вы же так любите ярмарки, – выразила сомнение Алессандра.

– Да, уверена, – деловито ответила Мэри, – у меня много домашних идей и планов! Например, я хотела сшить новые игрушки для Руслана, ведь старые должно быть ему надоели. Еще я хотела освоить новый рецепт этого странного супа из цветов… мы почитаем книгу, поиграем в прятки и вообще очень весело проведем время.

– Как пожелаете, – радостно согласилась Алессандра и с упоением продолжила, – ох в этот раз ярмарка очень насыщена на события и на развлечения! Будут различные ярмарочные забавы, гадания, игры, лавки с украшениями, книгами, косметикой, а также циркачи-демоны! Но меня конечно больше всего интересуют гончарные, свечные мастера, что привезут товар, а также нужно закупиться овощами, фруктами, мясом и молочными продуктами у фермеров из ближайших деревень!

– Книги? – оживился я, – вы сказали, там будут книги?

– Ну конечно! Куда же без книг?

– Ох, ярмарочные забавы! – выпалила Франческа, не дав мне продолжить расспросы, – было бы так здорово что-нибудь выиграть!

– Франческа, такие забавы обычно чистое мошенничество и ничего более, – строго произнесла Роберта.

– Господин Милон! – не обращая внимания на предостережение сестры, оживилась Франческа, – вы обязаны что-нибудь выиграть для нас, ведь вы единственный взрослый мужчина в семье!

– Да, это было бы весьма романтично, – игриво стреляя глазками, поддержала Рири.

– Я постараюсь что-нибудь добыть для вас, – неуверенно улыбнулся я.

– Тогда решено – идем, – объявила Филиция.

– Я непременно принесу тебе как можно больше коктейлей, – тихо пообещала Филиппа Мэри.

Та нежно улыбнулась ей в ответ.

И вот так был определен исход этого дня.

Ярмарка издалека манила нас яркими огнями, что приветливо искрились в тихой ночи, дурманящим запахом свежей выпечки, сладостей, мороженного, украшенного ягодами и фруктами, ароматами красочных цветов и трав. Как это чудесно ступать по тропе жизни – еще вчера я был на волосок от смерти, танцевал с ней играючи на краю могилы, был свидетелем несчастного случая и своими глазами видел остывший труп своего недавнего приятеля, а сегодня я очарован и преисполнен энергией, брожу средь рядов фермеров и мастеров, наслаждаясь неспешностью бытия, ища спасения и успокоения в повседневных приятных мелочах.

По прибытию мои кузины разбежались по своим девичьим делам. Еще из кареты каждая из них углядела меж лавок то, что было необходимо именно ей, и как только экипаж остановился, они выбежали, словно вольный ветер. Я тоже вышел, подал руку тетушке и Алессандре и огляделся. Все бушевало и горело огнями и яркими красками, отчего ночное небо не казалось сегодня таким поглощающее черным.

Алессандра со знанием дела удалилась в сторону съестных продуктов, а Филиция, словно моя родственная душа, решила внезапно остаться в моем обществе.

– Ах, ярмарка, сколько циркачей приехало сегодня, – вздохнула она с ностальгическими нотками в голосе, – интересно, надолго ли они в этот раз задержаться в пригороде?

– Этот цирк демонов, – с опаской покосился я в сторону пестрого шатра, который было видно из всех концов ярмарки, – часто наведывается сюда?

– Бывает, что и заглядывают в пригород – их очень любят детишки, – ответила Филиция, миролюбиво беря меня под руку, и мы направились вдоль рядов со свечами к шатру, – не подумай, эти демоны весьма приличные, никого не едят.

– Это успокаивает, – выдавливая улыбку, процедил я, – как только Микаэла допускает подобное?

Госпожа Альдофин хитро поглядела на меня.

– Кто знает, – таинственно проговорила она, – разве ты не слишком сильно интересуешься демонами и их судьбой?

– Мне просто любопытно.

– Любопытство – самая лучшая отговорка, но и у нее есть своя подоплека, – усмехнулась Филиция.

Я ничего не ответил, лишь задержал на госпоже Альдофин многозначительный взгляд.

Тем временем мы подошли к цирковому шатру, который был неуклюже раскинут под деревьями и не надежно приколот колышками к земле. Расцветка шатра была сочная и красочная – фиолетовые и розовые полосы сменяли друг друга, что у меня аж начало рябить в глазах.

Возле входа в шатер стоял молодой демон низкого росточка с фиолетовыми длинными волосами до пят, заплетенными в две косы. На его голову была нахлобучена шляпа, напоминающая те, что носили Диего с Антонио. Он был одет в темные штаны, белую рубашку с коротким рукавом, поверх нее был накинут длинный жилет, руки облачали вязанные нарукавники безобразного вида, а на ногах блестели узкие сапоги покрывающие собой колени. Он был обвешан ремнями, словно йольская ель, а на шее у него болтался неряшливо завязанный галстук.

Демон опасливо покосился в нашу сторону и поспешил скрыться в тени своего убежища, то есть шатра.

Хм, демоны все же странные существа.

Мы же тем временем поспешили вернуться в бесконечные ряды свечей, которые нынче возвели в культ, не хуже вампиров. Из чего их только не делали! Их варили из пчелиного воска с травами, которые приятно благоухали, давая тем самым не только желанные свет, но и ароматизацию помещения. Их плавили из парафина, что частенько в минуты сосредоточенного писательства оплавлялся и предательски растекался по моему многострадальному столу. Но самым модным веянием были свечи из соевого воска с различными запахами аромамасел.

Здесь, меж рядов, стоял роскошный букет ароматов, что переплелись друг с другом, заставляя тебя усомниться какой именно запах ты почувствовал. В воздухе танцевали травяные, цветочные, цитрусовые, хвойные и пряные запахи, порхая и заигрывая с покупателями – то приманивая легким чуть звучным вкусом, то обрушиваясь, словно лавина. Они наперебой соревновались, дабы перетянуть внимание на себя гостей ярмарки.

И тут в этом дышащем ароматами пространстве и находилась наша Роберта. С присущей ей скрупулезностью она внимательно изучала предоставленный ассортимент. Все расступались перед ней и, несомненно, благоговели, ведь она уже была не девица Альдофин, а будущая госпожа Романова.

Роберту интересовали цветочные ароматы, такие же легкие и утонченные, как она сама. Ее нежные пальчики перебирали маленькие баночки свечей, глаза горели, и выглядела она в этот момент, словно лесная дева, которая обитала в самой чаще волшебного и неприступного леса.

– Что вы думаете о замужестве Роберты, госпожа Альдофин? – спросил я, все еще глядя на девушку, словно завороженный ею.

– Натаниэль прекрасная партия, – спокойно ответила Филиция, – я его знаю с детства, он очень предан нашей семье.

Я внимательно следил за ее реакцией, стараясь уловить что-нибудь познавательное для себя, но госпожа Альдофин по обыкновению была неприступна, как крепость Лунсанна. Конечно, ее отношение к браку в целом я уже хорошо усвоил, но все же дело касалось ее дочери. А Натаниэль с недавних пор вызывал во мне особый интерес.

– Как вы считаете, почему он решился жениться на Роберте именно сейчас? Почему именно на ней? Насколько мне известно, ранее он к ней не проявлял особой симпатии.

– Ох, осторожнее, милый, твое любопытство перерастает в неприкрытый допрос, – усмехнулась Филиция, – уж не знаю, что у него на уме, но уверена какие бы намерения не были у господина Романова относительно Роберты – они все лишь положительного характера.

Ох, черт!

Я уныло с нескрываемой скукой обратил взор на ряды, которые неспешно проплывали мимо нас. Вечно от тетушки ничего не добьешься! Ей что, самой не любопытно, почему Натаниэль вдруг внезапно заинтересовался нашей Роби в качестве жены?

Наконец мы вышли на большую площадь, на которой рассыпалось во все стороны веселье, словно яркие искры от пылающего огня. Тут царил шум и нескончаемый гомон – люди с горящими глазами и невероятной увлеченностью толпились возле навесов с мороженным и эльфлянскими сладостями, стараясь как можно быстрее откусить лакомый кусочек. Вокруг них выступали уличные артисты, демонстрируя свои исключительные таланты. Здесь также ошивались глашатаи, зазывающие гостей ярмарки поучаствовать в различных диковинных забавах, в тех самых, в которых по желанию Франчески предстояло участвовать и мне. Меж людей встречались и циркачи-демоны чудно одетые, и фокусники, глотатели и метатели ножей, любители поболтать и прочие и прочие. В довершении картины на фоне освещенного весельем неба вспыхивали яркие огни фейерверка, который запускали каждый час.

Ароматы свежеиспеченных булочек с корицей и апельсином, щедро политых соусом из сливок, а также блеск конфет и леденцов в руках детишек, ослепляли даже простого неискушенного в подобных вопросах взрослого. Взор туманили мягкие ириски, сливочные помадки, хрустящее печенье, пряники, зефирки на палочке, карамельные яблочки, кислые карамельки, конфетки в шоколаде в виде забавных зверюшек, орешки и фрукты в шоколаде, засахаренные цветы и апельсины. Глядя на довольные мордашки малышей, которые жалобно выпрашивали у родителей сладости, я невольно ощутил грусть от того, что Руслан не смог пойти на столь дивный праздник.

Вдруг мне захотелось купить ему все конфеты, что приглянуться моему взору, однако меня отвлек господин Валет Астраль, что вышел из одного темного навеса, расположенного чуть поодаль площади. Глаза мужчины горели черным огнем, на губах играла ликующая усмешка. Но тут он заметил нас с Филицией и глаза его сделались вновь спокойными и надменными. Он спешно направился к нам.

Что это за шатер такой – не вывески, ничего? Что его так раззадорило, что аж глаза его сделались темнее обычного?

– Госпожа Альдофин! – воскликнул он слегка фальшиво, – как я рад видеть вас. Господин Милон, и вы здесь.

Он галантно наклонился поцеловать тетушке руку, глядя ей при этом пристально в глаза. Госпожа Альдофин же выглядела так, словно снисходила до господина Астраль – такой надменности и холодности я ни разу не видел в ней при общении с другими мужчинами.

– Давно я не видела вас в наших краях, мой дорогой, – ласково заговорила Филиция.

Забавно.

– Ах, все работа, не могу же я ее бросить! – в сердцах воскликнул Валет. Я впервые видел его таким непосредственным и свободным от правил приличия и этикета.

– Жаль, что мы встретились после столь скорбных событий! На праздновании Литы нам совсем не выдалась минутка пообщаться, – тетушка вмиг приняла жалостливое выражение лица, напоминая о Дориане. Хотя если быть откровенным никого особо не заботила его трагическая и внезапная кончина – все уже и позабыли о ней! – ваша игра омрачилась неприятными событиями.

– А, господин Ярузалевский! – вспомнил Валет, словно о какой-то мелочи, которая не имела особого значения, – да, это было весьма не вовремя с его стороны. Но, несмотря на это, игра все равно вышла занятной – господин Альдофин не даст соврать.

– Ага, – вымученно согласился я, не особо желавший участвовать в данном разговоре. Мысленно я уже покупал конфеты племяннику.

– Безусловно, рада слышать, что вы ничуть не расстроены, – мягко произнесла Филиция, –но я имела в виду бедняжку Дориана.

Она блистала, играя свою роль – роль жены Холодного принца. И хотя поле игры давно изменилось – правила остались теми же.

– Да, бедняга Дориан! Глупый мальчишка, – сочувственно вздохнул Валет, – связался по дурости с Миланой, она видимо не рассчитала силу.

Он скорбно покачал головой, будто и правда сожалеет. Возможно, это было и так.

– Позвольте, – вмешался я, – но ведь укус был оставлен русалкой.

– Русалкой? – удивилась Филиция.

– Да? – растерялся Валет, – а я и не знал. Впрочем, что рассуждать – пусть полиция этим занимается. Кстати! – резко переменил он тему, – завтра я устраиваю ужин в сугубо мужской компании, так что, господин Милон, жду вас в пять часов.

Я вгляделся в его лицо, которое так и дышало добродушием. Славно господин Валет заинтересовался мной, проглотил мою приманку. Мои игры на смерть были не напрасны.

– О, благодарю, – мое лицо просветлело, обличая невероятную ангельскую невинность, – позволите ли вы взять с собой друга?

– Как пожелаете, – отмахнулся он, выказывая чрезмерное легкомыслие. Когда он увидит, кого я приведу, он горько пожалеет о своих словах. – Что ж, госпожа Альдофин, господин Альдофин, вынужден покинуть вас.

Он распрощался с нами, не упуская возможности поцеловать Филиции руку, и отправился обратно в шатер, из которого недавно вышел к нам.

– Что это за шатер такой? – поинтересовался я.

– В нем проводят аукцион нечисти, – пояснила Филиция.

– Нечисти? – изумлению моему не было предела.

– Да, ты что же, прежде никогда не слышал об этом?

– Нет… и кого же там покупают? – я уже заранее знал, что ответ мне не понравится.

– Демонов, вампиров, бывает и пернатых, – она понизила голос и прошептала, – иногда даже русалок завозят. Может одна из них сбежала и убила нашего славного Дориана?

Слова ее прозвучали столь невинно – браво, я почти поверил.

– Я не думал, что подобное может быть законно…

– Законно, почему бы нет? У господина Иваницкого вампиры прислуживают в поместье, думаешь, откуда он их взял? С аукциона. – Филиция хитро прищурилась и спросила, – хочешь, зайдем?

– В другой раз, – улыбнулся я.

В голове моей зародился план.

Затем Филиция удалилась вместе с Рири рассматривать какие-то шелка кокетливого вида, а я, наконец, направился к конфетам, которые так желал купить, пока маленькие здешние обжоры их окончательно не уничтожили.

Набрав всевозможных сладостей для Руслана, увешанный кульками, я зацепился взглядом за Скарлетт, которая стояла в стороне ото всех – младший Беднам пытался заговорить с ней, но кузина упрямо сторонилась его. Беспокойство вмиг охватило меня, и я ринулся на помощь, стараясь подойти, как можно незаметнее, чтобы не спугнуть девушку.

Я спрятался за соседним стендом и с тревогою в душе начал прислушиваться к каждому слову. Ведь если действия Беднама младшего не перейдут черту и кузина справится с ним сама – я вмешиваться не стану.

– Я лишь хотел поблагодарить вас, госпожа Скарлетт, что помогли мне в тот раз залечить раны, и сохранили обещание ничего не сообщать моей семье, – оправдывался Габриэль, непохожий сам на себя. Голос его был столь искренен, что это заставило меня изумиться и еще более насторожиться.

– Не зачем благодарить меня, я лишь исполнила свой ведьминский долг, – резко ответила Скарлетт, стараясь как можно скорее покинуть общество собеседника.

– Всего лишь долг? – нотки злости и обиды затанцевали в голосе парня, – разве вам не было жаль меня? Хотя бы немного?

– Отчего мне жалеть вас? Раз вы оказались в подобном положении, значит, сами нарвались! – гробовым голосом отрезала Скарлетт.

– Что?! – рассвирепел Габриэль, – как ты смеешь так говорить, когда ничего не знаешь?! Я что, не заслуживаю хотя бы капли человеческого сочувствия?!

– Ха, человеческого? – усмехнулась Скарлетт – ее трясло от гнева. Я выглянул из укрытия подсмотреть одним глазком, – вы не человек, чтобы заслуживать сочувствие! Вы монстр! Чудовище, которое не заслуживает жить на этой земле, и я бы оставила вас подыхать в нашем саду, но не мне решать, кто должен жить, а кто нет! – в ее глазах заблестели слезы. – Вы очень сочувствовали мне, когда опозорили меня и мою семью на весь пригород, подвергая меня самой грязной и унизительной клевете, какая только может быть для юной девушки? – она приблизилась к нему – лицо ее было бледное и злое, темные глаза глядели с презрением, – меня тошнит от одного вашего вида.

Глаза Габриэля вспыхнули огнем, отчаяние и страх мелькнули на его лице, и он, вцепившись в девушку, поцеловал ее страстно в губы. Она тут же оттолкнула его и с яростью влепила ему пощечину.

– Не прикасайся ко мне и не смей ко мне приближаться! – прошептала она, вытирая губы с такой брезгливостью, будто только что поцеловала червяка, – иначе я пожалуюсь кузену Милону, и он задаст тебе хорошую взбучку, несмотря на траур в вашей семейке!

И с этими словами Скарлетт ушла, гордо задрав голову, оставляя Габриэля в самых расстроенных чувствах, что переполняли его через край. Его глаза заблестели, чувство позора и боли охватили его, и он убежал скорее прочь в сторону дороги, видимо решив покинуть веселье, чтобы скрыться где-нибудь.

Может быть, ему было еще неведомо, что скрыться от боли невозможно, ведь она неотступно последует за тобой, куда бы ты не сбегал.

Не успел я поразмышлять об этом, предаваясь меланхолии, как меня заметила Франческа и с возгласами «вот вы где, кузен!» потащила меня на аттракцион. Ее абсолютно не смутило ни то, что я стоял в задумчивости возле пустующего стенда, ни то, что я весь обвешан кульками со сластями. Ее вообще мало волновали детали, и я любил ее за это.

Мы подбежали (именно подбежали, я едва успевал и беспокоился уронить конфеты) к стендам с ярмарочными забавами. Все они были одинаковы по своей сути – чаще всего, чтобы получить приз, нужно было сбить все мишени. Франческа подвела меня к одному из стендов, где предлагалось попасть во все мишени в виде дощечек, на которых были нарисованы пляшущие демонята. Если ты попадаешь с первой попытки во всех «демонят», то получишь приз – огромного криво сшитого медведя, напоминавшего те игрушки, что обычно шила Мэри. Увидев его, я уж было подумал – не кузина ли создала сие творение?

Хозяин данного развлечения имел весьма нагловатое неприятное лицо, которое отображало полную уверенность в том, что никому не удастся сбить все дощечки за одну попытку, да еще и с такого приличного расстояния.

Франческа затаила дыхание, замерев возле меня – глаза ее горели, словно у ребенка. Я, отдав монеты за попытку, спросил у кузины:

– Ты, правда, так хочешь этого уродливого медведя, дорогая?

– Да! Конечно, хочу! – с жаром ответила девушка, – не важно, что он не красавец! Я буду любить его, потому что ты для меня его выиграл! Как то платье! Понимаешь? Для меня никто ничего не выигрывал!

Я вздохнул, посмотрев на мяч и поглядев на неприятную физиономию торговца, решил, что делать нечего – придется выигрывать.

Он, конечно, такого не ожидал – даже покупатели и просто зеваки, что находились рядом, заинтересованно приблизились ко мне поглядеть, как я ловко одна за другой сбиваю дощечки без должных усилий.

Когда были повержены вторая и третья мишень, торговец еще сохранял свою мерзкую ухмылку, но он не знал, что мне доставляет удовольствие разрушать самоуверенность людей ради забавы. На пятой он заметно напрягся – его морщинистый лоб нахмурился. На седьмой он уже с нескрываемым беспокойством наблюдал за падением его уверенности.

Двенадцатая дощечка была последней, и я ее сшиб без малейших промедлений, получив аплодисменты и свист одобрения от толпы, которая собралась возле нас с кузиной.

– Ура! – закричала счастливая Франческа, – спасибо, спасибо, спасибо, тебе, мой любимый кузен! Ты лучший! – она бросилась ко мне в объятья, и я отчего-то ощутил некое тепло на душе, разделяя радостное мгновение.

Она тут же подбежала к разочарованному торговцу и вырвала из его рук своего медведя без каких-либо церемоний. Радости кузины не было предела – она смеялась и пищала, бесконечно умиляясь своему подарку, и я улыбался и смеялся вместе с ней, размышляя о том, что еще два месяца назад я едва ли представлял себя в подобной ситуации.

Мы еще долго гуляли вдоль рядов, к нам присоединились остальные кузины и Франческа с упоением поведала им о моем триумфе. Я ловил на себе взгляды кокетливой Рири и сестрицы наперебой рвали меня на части, что-то показывая, рассказывая, а главное безобидно вымогая у меня деньги на украшения, шляпки, ленты, туфли, ткани, косметику, всякие уютные, но бесполезные вещицы для дома и так далее (этому списку не было конца). Я пришел к выводу, что женщинам все время что-то нужно то одна вещь, то другая, и когда ты удовлетворяешь все их потребности откуда ни возьмись возникают новые. Поэтому нет ничего удивительного, что имея столько дочерей, любой бы захотел поскорее выдать каждую замуж, а то так можно и разориться.

Франческа купила много безделушек и украшений, Роберта приобрела корзинки для вышивания, свечки, косметику, ленты для волос и ткань для подвенечного платья. Филиппа запаслась коктейлями для Мэри, и несколькими кинжалами в вампирском стиле, Рири привлекали иглы для шитья, эльфлянская губная помада кровавого цвета, кружева и колечки, а Скарлетт все глядела на гребни и красивые, но дорогие баночки для трав. И я купил им все, чего желала их душа. Чем дольше мы шли, тем меньше денег у меня оставалось, но я ничего не мог с собою поделать! Как только я видел эти умоляющие глаза и горящие щечки, я отдавал последние монеты из своих закромов.

Также я заметил шепотки вокруг и любопытные взгляды в мою сторону, ведь теперь моя персона благодаря тетушке была целью номер один для незамужних девиц. Вместе со слухами о том, что я нынче холост, поползли сплетни о моем невероятном богатстве и статусе.

Мы прекрасно провели время, в конце вечера еще раз остановившись, чтобы насладиться фейерверком. Затем я дотащил все бесчисленные кульки до экипажа. Тут подоспела и Алессандра, что запаслась теми съестными припасами, что в пригороде было почти не достать. Последней подошла госпожа Альдофин со свертками намного скоромнее по количеству, нежели у ее дочерей, и мы все отправились домой, где нас ждали Мэри с Русланом.

По приезду мы всем семейством сидели в гостиной у камина – Франческа рассказывала в красках Мэри о том, как я выиграл для нее медведя, а каждая из кузин поделилась с сестрой покупками. Русланчик в невероятном восторге перебирал свое сладкое богатство, которое я ему преподнес и с вниманием слушал рассказ о наших приключениях, стараясь не упустить ни одного словечка. Роберта рассматривала ткань для подвенечного платья вместе с Рири, а Скарлетт торжественно разложила гребни на диване и разглядывала их с завороженным видом.

Мы уютно болтали, пока ночь окончательно не окутала холм и не настала пора отправляться в уютную постель. Я все более утопал в чувстве семейного очага, теряясь перед ним и не в силах сопротивляться.

Никогда я не бывал в ее комнате прежде, и вот сам того не ожидая оказался возле ее дверей – меня лишь мучил один вопрос. Я бы посмел даже сказать – терзал.

Три стука и я вхожу.

Комната Рири представляла собой небольшую малую комнату с уютной кроватью, над которой возвышался бархатный полог темного цвета, шкафом с одеждой, туалетным столиком, комодом, столиком для писем и креслом. Окна прикрывала легкая тюль в компании с массивными портьерами того же цвета, что и полог кровати. Ее убежище походило то ли на ведьминское, то ли на демоническое – с потолка свисали загадочные амулеты, всюду были разложены кристаллы и камни, на комоде гордо и устрашающе стояли карты таро, свечи, плетенные фигурки из соломы и слепленные артефакты из глины. Стену возле комода украшали куклы вуду – все их конечности были проткнуты иглами, что зловеще поблескивали в тени.

Одну из таких симпатичных куколок и держала в руках хозяйка комнаты. Она лежала на животе на кровати, беззаботно мотая ногами и с интересом взирая на меня, ожидая видимо, когда я ей объясню свое столь внезапное появление. Ее волосы были растрепаны и игриво спадали на плечи, чего нельзя было не заметить.

– Что такое, братец? Ты что-то потерял? – мило улыбнулась она, не выпуская куклу из рук.

– У меня к тебе вопрос, дорогая, – начал я издалека, не ведая, как подступиться, – позволишь присесть?

– Располагайся, ты столь аккуратен и вежлив, будто мы чужие люди, – она стрельнула глазами и спросила, – какой именно вопрос привел тебя ко мне?

– Видишь ли, я стал свидетелем того, что Айрис Бетси держала в своих руках тот самый гримуар, что ранее я видел у тебя, – я пристально поглядел на кузину, – скажи, она что, украла его у тебя, или, что более вероятно, ты ей позволила его украсть?

Рири покраснела и кокетливо рассмеялась, будто то, что я ее уличил, доставило ей несказанное удовольствие:

– Ах, гримуар Холодного принца, и в руках этой пустышки, забавно, не правда ли?

– Как ты можешь быть столь беспечной? – нахмурился я, – кто знает, какие беды принесут другим неосторожное использование подобной вещицы, напичканной черной магией, да и еще в руках такой глупой девицы, как Айрис Бетси? Эта игра становится опасной, ты неосторожна, я уже предупреждал тебя.

– Не осторожна? – глаза Рири вспыхнули алым пламенем, подобно ее огненным волосам, – это мне говоришь ты?! А разве ты осторожен, Милон? – она приблизилась ко мне, вскочив на колени, – тот, кто играет с огнем сидит здесь, у меня в гостях, и не ему учить, как поступать с мерзавкой, что отравляла моей семье жизнь, распуская грязные слухи и сплетни, что подобно плющу обвили весь пригород!

Неистовое, опаляющее пламя горело в ней пожаром, бушующий ураган, сметающий все на своем пути, стихия охватывала ее нутро, грозясь когда-нибудь вырваться наружу. Как пленительна, как пьяняща казалась она мне в тот момент, туманя мой разум, уничтожая рассудок, подчиняя своей воле, оплетая своими ядовитыми путами и крадя реальность. Я сходил с ума и позволял слетать себе с катушек ежечасно и ежесекундно, пока был рядом с ней.

Вдруг я отчетливо осознал – мне никогда не выбраться из ее плена. Я всегда принимал свою участь добровольно, но теперь мне придется… ах нет, что же будет!

– Рири, – тихо, но настойчиво прошептал я, силясь ее вразумить, – забери гримуар. Ты не поняла меня – мне совершенно плевать, какой вред эта девчонка может причинить себе или окружающим, я лишь опасаюсь, что из-за этого поступка могут разоблачить тебя и твоих сестер. Меня волнуете исключительно вы.

– Неужели? – кротко прошептала она, словно уличая меня в чем-то, – я все знаю о тебе, Милон, и тебе это давно известно. Не нужно лукавить и таить. Я безумно хочу стать демоницей, стремлюсь к этому, и никто меня не остановит. Я схожу с ума, – она закрыла глаза, погружаясь в собственное вожделенное помешательство, – он зовет меня, мой Черный демон, я желаю только его, стать его демоницей, и всегда, всегда следовать его стороне. Я знаю, ты поймешь меня.

– Отчего ты так уверена, дорогая, – зло усмехнулся я, – что Черный демон ждет, не дождется с распростертыми объятьями тебя? Почему ты решила за него?

Она как-то странно и понимающе улыбнулась, поглядев на меня.

– Я знаю, поверь мне. А что касается Айрис – не волнуйся. У меня все схвачено, все под контролем, гляди, – она повертела передо мной той куклой вуду со светлыми волосами, что держала в руках, – что ты думаешь? Разве Айрис может теперь сделать что-то без моего ведома? Ведь ты же знаешь, что это за вещь?

– Кукла вуду, – лишь ответил я.

– Точно, ты отлично разбираешься во всем, что связанно с ведьмами. Кстати, что насчет тебя? Разве не ты валял дурака в лесу в ночь Литы, изображая из себя Черного демона? Что ты хочешь сделать с Иви?

– Это уже тебя не касается, – надменно усмехнулся я, у тебя своя месть, у меня своя. Глупец тот, кто считает, что грамотно преподнесенная месть не принесет долгожданного удовлетворения. Кто испытывал запоздалое разочарование от мести, вслед за мимолетным опьяняющим чувством победы, тот просто-напросто не знает с чем эту месть подавать.

– Ты хитрец, Милон, но мы с тобою повязаны, и ты обязан посвящать меня в свои дела, – глаза ее прищурились, тьма затаилась в них – такая опасная и такая притягательная.

– Будь по-твоему, но у нас должно быть все поровну – ты тоже в таком случае не смеешь скрывать от меня что-либо. – Непоколебимым тоном произнес я.

– По рукам, – она протянула ладошку, так изящно, словно маленькая дьяволица заманивала меня на лесную тропу, с которой уже не свернуть.

Я обжег ее вожделенным взглядом и, прижав крепко к себе, впился в манящие пухлые губы.

Через полчаса я уже стоял непрошенным гостем в одной из чудесных гостиных господина Иваницкого. Он нервно глядел на меня, былая уверенность его и надменность, которыми он любил щеголять передо мной, беспомощно таяли на глазах.

– Разве вы не получили мое письмо? – приподнял я брови в легком недоумении.

– Получал, – тяжело вздохнув, ответил Иэн. Он закурил, нервно перебирая пальцами сигарету, – но я вовсе не собираюсь идти на этот ужин в логово братьев Астраль!

– Почему? – удивленно спросил я.

– Почему?! – наигранно переспросил Иваницкий, – даже не знаю! Прошлая наша встреча началась с того, что господин Валет пожелал играючи убить нас, а окончилась несчастным случаем! Я понимаю, здесь, в пригороде смерть Ярузалевского, как и Дориана Беднама, едва ли кого-то волнуют, ведь они довольно мало проводили время в местном обществе, но когда ты лично видишь их смерть воочию, да еще и принимаешь в этом непосредственное участие, это надо полагать оставляет на тебе неизгладимый след.

– Прекратите истерику, она вас не красит, – брезгливо поморщился я, не очень обрадованный тому, что мой единомышленник по общему делу решил вдруг дать слабину, – к тому же я не набивался к вам в приятели, господин Иваницкий, и не имею ни малейшего желания выслушивать ваши терзания. Будьте добры собраться и выйти к карете через четверть часа. Я буду ждать вас на улице.

Иэн возмущенно выпучил глаза и наклонился вперед:

– Вы оглохли, господин Альдофин? Я вам сказал, что более в этом ужасе не участвую.

– Я вас прекрасно слышал, но, во-первых, вы дали свое согласие, а в приличном обществе не принято так легко бросать слова на ветер. Во-вторых, вы же не хотите, чтобы общественность узнала о вашей связи с господином Русаковым? Этот позор однозначно лишит вас титула, господин Иваницкий. К тому же, – беспечно добавил я, – подумаешь, ну застрелился господин Ярузалевский! С кем не бывает? Неужели вы настолько впечатлительны – под вашим носом прикончили троих членов Совета – что-то я не заметил, чтобы вы шибко убивались по ним.

Иваницкий помрачнел, взгляд его потяжелел, а затем он, охваченный отчаянием и безысходным возмущением, выпалил:

– Прекрасно! Так вперед – растрезвоньте всем о том, как мы славно кувыркались с Фелесом! Только едва ли вам кто-то поверит! Моя прислуга под пытками не выдаст меня – их преданности нет границ!

Иэн распаленный и возбужденный подошел к каминной полке налить себе выпить, я проследовал за ним и спокойно ответил:

– Послушайте, господин Иваницкий, не нужно глупить. Вы прекрасно осведомлены, на что я способен. Думаете, я не отыщу способа доказать всем вашу связь?

Я поглядел на него равнодушно и холодно. Он же, весь изнемогая от нервного напряжения, молча страдал.

– Черт вас дери, господин Альдофин! Чем я вам не угодил?! Чего вы прицепились ко мне?! – умоляюще воскликнул он.

– Бросьте, ничего личного – так сложились обстоятельства. Ничего не имеет значения – такова ваша судьба и роль в этой игре. Не задавайте себе слишком много вопросов – вы едва ли отыщите ответы. Так что, ступайте к карете, я вас жду.

И с этими словами, которые не предполагали отказа, я вышел вон и направился на свежий воздух, ожидать появления моего многострадального союзника.

В карете нас поглотило тягостное молчание. Иэн то и дело поглядывал в мою сторону и как-то не по-доброму прищуривался, словно что-то замышляя. Я же ощущал безмятежное спокойствие, мне совершенно не было страшно – предвкушения нисколько не сковывали меня, может лишь толика любопытства руководила мной, и мне не терпелось взглянуть на местную резиденцию клана Астраль изнутри.

Уже вскоре перед нами выросла та непреступная башня, в которой трехглавый дракон заточил прекрасную принцессу, вынужденную ожидать рокового момента, когда ее спасет принц. Однако сам принц энтузиазма по спасению принцессы ничуть не проявлял. Это беспокоило меня, ведь я в последнее время все чаще замечал, что Иэн слишком охвачен страхом и ему совершенно не хочется переступать через этот страх, даже ради спасения Розмари. Да, иногда любовь играет на руку и может преодолеть даже самые трудные препятствия, но это был не тот случай, увы. Единственное за что можно было зацепиться – это взыграть на чувстве долга и обязательств, которыми господин Иваницкий в силу характера и воспитания не смел пренебрегать.

Само поместье изнутри и снаружи выглядело величественно и достойно, не выпячивая богатство и помпезность, как это было принято в домах подобного статуса. Слуги вели себя сдержанно, убранство прихожей и комнат, которые я успел заметить краем глаза, обладали аурой тонкости и скрытности подобно своему хозяину.

Нас провели в роскошную столовую, освещенную теплым светом свечей и камина. Стол был накрыт, как подобает – сервиз из хрусталя блестел застенчивыми искорками в тени, как бы зазывая нас и заигрывая с нами. Я незамедлительно подсчитал, на сколько персон накрыт стол и убедился, что кроме нас с Иэном господа Астраль более к ужину никого не ждали. Дворецкий предложил присесть на диван и деловито поинтересовался у нас, что мы будем пить, и стал наполнять бокалы возле бара с видом, будто он не человек вовсе, а местная мебель. Так обычно всегда выглядела прислуга в подобных домах – она сливалась с обстановкой, их личность стерлась, и они не смели ничего слышать и видеть.

Когда дворецкий любезно подал нам выпить и удалился, Иэн тут же бросил на меня презрительный взгляд:

– Я вам это обязательно припомню, – процедил он с невероятно воинственным видом.

– Я тоже обещаюсь вам это припомнить, когда почту за честь быть гостем на вашей с Розмари свадьбе, – ответил я ехидно, попивая коньяк.

Иэн надулся, как дитя, которого затащили на нежеланный светский прием и теперь ему придется тут маяться. В глазах его мелькал страх – он, верно, опасался и мучительно выжидал, когда уже хозяева явят себя гостям.

В столовую, наконец, вошел господин Валет Астраль – двери распахнулись и он проследовал к нам уверенной поступью взрослого и опытного человека, которого уже ничем нельзя удивить в этой жизни и что самое главное – к нему никак не подступиться. Его костюм был подобран, как всегда со вкусом и идеально сидел на его обладателе. Вид у него был такой же спокойный, как за прошлой игрой. От него веяло мрачной аурой, отчего Иэн невольно поежился – и я уверен это не ускользнуло от внимания Валета Астраль.

– Господин Альдофин, господин Иваницкий, – важно кивнул он, – я рад, что вы пришли.

Он был абсолютно не удивлен, что я взял на ужин Иэна, хотя я рассчитывал на противоположную реакцию.

– Мои братья задерживаются, это не делает им чести, – небрежно проговорил он, усаживаясь на диван, что стоял напротив нас, – поэтому придется их подождать, я уже позвал слугу за ними.

– В любом случае находиться в вашей уютной столовой просто одно наслаждение, – любезно улыбнулся я, – так что мы с удовольствием подождем господ.

– Разве более никто не приглашен на ужин? – настороженно спросил Иэн.

– Нет, – хитро усмехнувшись, ответил Валет, – мне хотелось видеть лишь вас.

– Нас? – растерялся Иэн, – разве вам, господин Астраль, было известно, что именно я приду сегодня?

– Не нужно обладать особой смекалкой, что господин Альдофин предпочтет взять с собой именно вас, господин Иваницкий.

Иэн умолк, решив дальше не развивать волнующую его тему и тем самым не усугублять и без того хрупкое положение.

– Может, сыграем во что-нибудь, пока коротаем время в ожидании? – невинно улыбаясь, предложил я, почувствовав, как Иэн весь похолодел от моих слов.

Валет засмеялся, видимо моя особа несказанно интересовала и забавляла его. Ах, старики, такие сентиментальные.

– Вы весьма дерзки, господин Альдофин, мне это нравится – вы этим мне особенно напоминаете свою тетушку, госпожу Филицию Альдофин.

– Да, – протянул я, не снимая улыбки со своего лица, – она и сама мне это частенько говорит. А что, – решил я не сбавлять позиций, – вы были очень близки с госпожой Альдофин?

Моя провокация не сработала – все же мудрость и опыт жизненных лет давали о себе знать, и Валет никоим образом не показал истинное отношение к тетушке, как и прежде сохраняя невозмутимость и раздражающее безразличие.

– Да, конечно, ведь нам случалось часто сталкиваться при дворе покойного Холодного принца. Ей приходилось трудно – сами понимаете, там был ни один клубок змей, который так и норовил ее ужалить. Я же был на ее стороне.

Ага, и поэтому-то она и хочет отобрать у тебя бизнес в пользу Розмари и Иэна.

– Вы сказали «покойного Холодного принца»? – не смог я не зацепиться за слова, которые так сильно порезали слух, – вы полагаете, что Холодный принц мертв?

Валет обдал меня ледяным взглядом и сдержанно процедил:

– Полагаю, господин Альдофин. В противном случае он бы уже давно дал о себе знать.

– Вы правы, – подавляя нервный смех, согласился я, ведь перед моими глазами так и маячил подвал нашего особняка и хрустальный гроб с его содержимым.

Наша беседа была нарушена появлением двух младших братьев Астраль – Аристарха и Филиппиана. Мы поприветствовали друг друга должным образом, и каждый из нас занял отведенное ему место за столом. Иэн и я сидели рядом, напротив меня Валет, напротив Иэна – Филиппиан, а Аристарх решил занять место поодаль. Лакеи засуетились возле нас, подавая жаркое и тушеные овощи с травами, а также грибной и сливочный соусы. Бокалы наполнились вином, тарелки переполнялись закусками.

– Как вы справляетесь со смертью господина Ярузалевского? Газетчики не докучают вам? – решил я завести беседу, продолжая играть непринужденность в логове врага.

– Благо инцидент произошел в отеле «Леди Пай», поэтому газетчики, должно быть, докучают Клаудии Генриховне, – усмехнулся Валет.

Вот оно что – поэтому-то мы и играли в отеле, а не в поместье Астраль.

– Это очень умно с вашей стороны, – восхитился я, многозначно поглядев на Валета.

– Я уже привык к такому солидному возрасту совершать обдуманные шаги, если бы было иначе, вряд ли бы наш клан сохранил свой кусочек власти после падения Холодного принца, – рассудительно заметил Астраль старший.

– Ах, да! – продолжал я играть роль пустоголового и беспечного баловня судьбы, – Холодный принц… а теперь Редьярд Больфис у власти… забавно, что оба правителя являются мужьями моей тетушки, не так ли? Этакое совпадение!

– Не думаю, что это совпадение, – странным тоном произнес Аристарх, – вы видно еще плохо знаете свою тетушку, любезный.

Любезный?! Прошу прощения?!

Ну да, ее-то я знаю слишком уж хорошо.

– Вы считаете? – я задержал взгляд на среднем брате.

– А разве это не так? – встрял Валет.

– Да, это так, – просто ответил я, повеселев, дабы не накалять атмосферу, – я еще не разобрался в своей ново-обретенной семье. Вы, кажется, знаете ее больше, нежели я, однако про вас госпожа Альдофин мне тоже кое-что рассказывала.

– Что же? – холодно осведомился Валет.

– Да ничего особенного, – отмахнулся я, – уже то, что все знают. Например, то, что Розмари поздний ребенок и именно поэтому она стала «золотой» девочкой заполучив все наследство, включая бизнес. Не подумайте, я считаю, что это вопиющая несправедливость, ведь вопрос с наследством всегда тема щепетильная и неуловимая.

Филиппиан усмехнулся, Иэн побелел, словно накрахмаленная скатерть, Аристарх глянул на старшего брата, а Валет все глядел на меня стальным невозмутимым взглядом.

– У вас тоже имеются проблемы с наследством? – заинтересованно спросил Филиппиан, ничуть не смутившись.

– Да, и еще какие! – скорчил я гримасу, – мой папаша разбазарил все наши фамильные драгоценности и накопления! Все что у меня есть, досталось от матушки, только благодаря ей я нынче завидный жених пригорода. Поэтому я вас прекрасно понимаю!

Наверное, сто потов сошло с Иваницкого, пока я говорил столь глупую и бестактную речь. Бедняжка Иэн не мог шелохнуться от страха, видимо про себя проклиная меня и мой неуместный энтузиазм.

– Но в вашем случае все решается довольно просто, – продолжал рассуждать я, раз мне любезно предоставили такую возможность.

– Неужели? – с сарказмом произнес Валет.

– Конечно, – усмехнулся я, – нужно лишь Розмари выдать замуж за того, кто не станет претендовать на ваш бизнес, вот и все. Или же, – я покосился в сторону Иэна, и он тут же напрягся еще больше, – можно подыскать своего человека. Это будет куда разумнее.

– Кого вы имеете в виду под «своим человеком», господин Альдофин? – вздернул бровями Валет. Он говорил со мной, как будто я являл собой глупого подростка. Что ж, я играл роль и мне это удавалось.

– Хм, тут нужно подумать и выбирать с умом, – напускно призадумался я, – жаль, конечно, Розмари! Она красавица и очень умна, а какой талант! А придется ей выйти, скорее всего, за какого-нибудь тирана или старика, и она будет несчастна до конца своих дней! Извини, Иэн, – повернулся я к нему, – я знаю, как больно тебе это слышать, ведь Розмари для тебя, словно сестра.

Все взоры обратились на господина Иваницкого. Иэн же поглядел на меня неистовым взглядом, в котором так и читался молчаливый укор.

– Ладно, – вдруг стал серьезнее Валет, – не трудитесь, господин Альдофин. Я прекрасно знаю, куда вы клоните, и главное к чему пытаетесь склонить нас.

– Что? – не ожидал я подобной реакции.

– Вы пытаетесь подобраться к теме, которая собственно и заставляет вас кружиться возле нас – это женитьба на Розмари, – спокойно продолжал Валет без капли волнения, – но при всем уважении к вам, господин Альдофин, и к госпоже Альдофин, это исключено.

А?

Что?

– Я эээ…вовсе не это имел в виду, – растерялся я окончательно. Мои уловки обернулись против меня самого.

Мы с Иэном поглядели друг на друга в совершенном изумлении.

– А что вы имели в виду? – повел бровью Валет, – до меня дошли слухи о вашем восхищении Розмари, как актрисой и ее певческими талантами, поэтому я сразу понял, отчего вы все время силитесь подобраться к нам с братьями.

Еще раз – что?

Аристарх и Филиппиан молча наблюдали за разыгравшейся драмой.

– Простите, господин Астраль, – неожиданно подал голос Иэн, – но боюсь, господин Альдофин никогда не имел намерений жениться на Розмари. Это я, я хотел на ней жениться, но остерегаюсь вас до чертиков, вот Милон по доброте душевной и помогает мне.

Филиппиан не выдержав, рассмеялся в голос, я же поседел до кончиков волос – да что он, черт возьми, такое несет?!

Повисло неловкое молчание, сам Валет, впервые потеряв самообладание, опешил и не знал, как быть дальше.

– Ты? – изумленно выдавил он из себя, глядя на Иваницкого.

– Да, я, – набрав воздуху в легкие для храбрости, выдохнул Иэн, видимо решивший разделить участь прочих самоубийц, что сватались к здешней принцессе.

– Но разве, ты не обещал лично мне пару лет назад присматривать за Розмари, чтобы она не сбежала с каким-нибудь ухажером по глупости? – выдал Валет, отчего у меня чуть челюсть не отвисла. – Не ты ли поклялся мне, что не допустишь ни одного наглеца к ней, а теперь выясняется, что сам решил стать этим наглецом?!

Я медленно повернулся к Иэну, ошарашенный новым открытием и с упреком уставился на него. Он старался не глядеть в мою сторону, пряча глаза и игнорируя меня. Что за произвол! Я тут из кожи вон лезу, а он мне не сказал таких важных вещей?!

– Да, решил! – тяжело дыша, с вызовом, заявил Иэн. – Мне нужна Розмари, я страстно влюблен и хочу ее в жены!

Что же ты делаешь?! Что творишь!!!

– Отклонено, – холодно отрезал Валет.

– Не может быть и речи, – все еще смеясь, сказал Филиппиан.

– На что ты рассчитывал? – недоумевал Аристарх.

– Мне не нужны никакие деньги и бизнес, я хочу забрать Розмари! Я не допущу, чтобы вы ее выдали замуж за кого попало! – продолжал топить нас Иэн.

Но это уже не входит ни в какие рамки!

– Так, погодите, давайте успокоимся, – незамедлительно встрял я, как только услышал необдуманные слова о деньгах и бизнесе. Вряд ли Филиция наказала мне поженить Иэна с Розмари ради их собственного блага.

– Ничего тут обсуждать, Розмари вообще никогда не выйдет замуж. Бизнес унаследуют сыновья Аристарха, это дело давно решенное.

Сказав это, Валет подозвал лакея и попросил подавать десерт.

– Так вы хотите насильно оставить ее одинокой несчастной старой девой?! – спросил потрясенный Иэн, – хотите лишить ее права иметь семью и детей?! Быть любимой и любить?!

– Не расходись, – попытался усмирить его Валет, – женщин рождается больше, чем мужчин, и кому-то из них не суждено в своей жизни услышать свадебный марш. Никакой трагедии в этом нет.

– Может этим женщинам вовсе не хочется замуж, но я знаю Розмари – она мечтает о семье! – продолжал негодовать Иваницкий.

Богини, его будто подменили. Разве не он ли несколько часов назад не хотел идти на этот ужин даже ради Розмари, а теперь так разошелся и самолично топит нас, делая пробоины в корабле! Да что с ним не так?!

– Не наглей, Иваницкий, – огрызнулся Филиппиан.

– Я тебе все сказал, – гробовым голосом неумолимо продолжал Астраль старший, даже не дрогнув, – Розмари тебе никогда не достанется, даже не мечтай. Чтобы я этого больше не слышал.

Я отдавал себе отчет в том, что Валет хоть внешне и отображает невероятную выдержку и спокойствие, однако в душе, скорее всего, его гнев бушует пожаром, который может вот-вот вырваться наружу, если Иэн и дальше будет продолжать капать ему на нервы.

– Господин Иваницкий, не стоит унижаться, – влез я решительно, – нам отказали в сватовстве, и не стоит быть навязчивыми. Давайте закончим ужин и, как подобает благовоспитанным джентльменам, откланяемся и поедем домой, дабы смириться с поражением.

Иэн не сводил с меня глаз, он тяжело дышал, как только что вскипевший чайник, казалось, из его ушей сейчас повалит пар. Щеки его раскраснелись, глаза метали искры. Неужели он взаправду так любит Розмари? Отчего же он так страшился ехать, а сейчас готов был броситься в самое полымя?

– Прошу простить нас, господа, за столь дерзкую настойчивость, – с искренним раскаяньем поглядел я им в лица, – но вам не менее должно быть известно, что за бури бушуют в молодом и влюбленном сердце.

– Мы все понимаем, господин Альдофин, – спокойно ответил Валет, – тем более, что не впервой сталкиваемся с отчаявшимися кавалерами нашей сестры. Давайте продолжим ужин и забудем об этом инциденте.

Весь оставшийся вечер Иэн источал из себя ледяное молчание, и мне приходилось отдуваться за двоих. Я был обескуражен и уязвлен неудачей, какую потерпел на этом проклятом приеме. Признаться, не этого я ожидал и не это планировал. Бой проигран, но победа в войне будет за мной. Раз лояльные методы, какими любят пользоваться в высшем свете все эти аристократы и щеголи, не сработал, придется переходить к более жестоким способам. Полагаю, тетушка не будет против.

На обратном пути в карете мы какое-то время ехали молча. Убывающая луна таяла на небосводе, освещая бледным светом хмурое лицо господина Иваницкого.

– Какого черта вы влезли и отказались от идеи сватовства прямо во время нашего боя? – с ненавистью в голосе процедил он. Его глазки в темноте казались черными и колючими.

– А какого черта вы начали действовать напролом без моего разрешения? – с таким же недовольством набросился я на него в ответ, – каким надо быть тупицей, чтобы полагать, якобы метод «выложить все карты на стол» сработает?! Вы что же, и, правда, думали уговорить Валета Астраль просто так отдать вам Розмари?! Что за безрассудство!

– Я планировал убедить его, используя единственный козырь – отдать мне Розмари без претензий на права владения бизнесом и прочим наследством! И мы бы договорились! Я бы подписал бумаги, и все было бы решено!

Я, не выдержав, расхохотался, не веря в только что услышанные слова. Господин Иваницкий их только что сказал? Он так считает?!

– Вы что, считали мне нужно женить вас на Розмари без прав на бизнес?! В самом деле? – я не мог остановиться смеяться, – вы, что же решили, будто я тут и впрямь благотворительностью занимаюсь и женю вас ради блага и любви?! Ох, вы меня право насмешили сейчас!

Иваницкий ничего не ответил, еще больше надувшись, он взирал на меня оскорблено и уязвлено.

– Что мы будем теперь делать? Ведь вы не оставите эту затею? – спросил он после молчания.

– А вы? Вы, правда, хотите Розмари в жены или вся ваша запальчивая речь за ужином лишь пустые слова?

– Как вам сказать, – тяжело вздохнул Иэн, – у меня особые чувства к Розмари. Но я давно смирился с ее плачевным положением, прекрасно понимая, что тут ничем не поможешь, как ни старайся. Я надеялся, она выйдет замуж за какого-нибудь приближенного Валета, и смириться со своей участью, как большинство женщин. Но сегодня я услышал, что они и вовсе не намерены устраивать ее жизнь и мне от этого стало невыносимо. Когда вы пришли ко мне и сказали, что все устроите, я не поверил вам… честно и сейчас я не представляю, как мы обернем все в свою пользу?

– Доверьтесь мне, господин Иваницкий, только в этот раз делаете все так, как я вам скажу, – тихо ответил я.

– Хорошо, будь, по-вашему, – согласился Иэн, внимательно поглядев на меня.

Ночь окутывала нас, даруя некое успокоение. Дымка рассвета начала подниматься на горизонте, природа потихоньку оживала ото сна. Иэн приободрился, некая уверенность проступила на его изможденном лице. А я обдумывал жестокий план. Ну что же – мне больше ничего не остается.

Только бы не попасться господину Романову, а то уже точно будет не отвертеться.

Косые и осуждающие взгляды касались Дезмонда Беднама со стороны Клаудии Генриховны, Вивиан Русаковой и Банни Иваницкой. На протяжении всего приема, убитый внезапным горем глава клана терпеливо принимал соболезнования, не вправе отказаться от посещения мероприятия, а три старухи, словно ведьмы-ведуньи, перешептывались и решали, как им быть дальше. Они маялись, возбужденные от последних событий, которые не только нанесли отелю «Леди Пай» урон по репутации, но еще и ставили под угрозу их план по устранению нынешнего главы клана Беднам.

Бедняжка Клаудия Генриховна терпела нападки мерзких газетчиков, стала жертвой всевозможных сплетников и подверглась порицанию и осуждению со стороны высшего света – ведь, боги! В ее отель проник вампир! Никого особо не волновало то, что был убит Дориан Беднам (что крайне возмущало и оскорбляло Дезмонда), главным скандалом было то, что в место, которое уверяло своих постояльцев о неприкасаемости всякой нечисти, внезапно с легкостью забрался вампир, да и еще убил человека! Репутации клана Пай грозил крах, и госпоже Пай ничего не оставалось, как организовать благотворительный прием в честь Дориана Беднама, деньги от которого пошли бы на поддержку клана Беднам, а также на укрепление защиты и охраны отеля.

Господин Дезмонд вынужденно согласился участвовать в этом вечере, хотя по его изможденному лицу было видно, что все его надежды на что-либо рухнули и продолжать борьбу, как главе клана, дальше у него нет никакого желания. Он беспрестанно бродил по залу весь вечер с отстраненным видом, который так и кричал каждому, как ему неприятно это все.

Я же, глядя на данное действо, задавался единственным вопросом – почему тетушка решила вдруг избавиться от Дезмонда, ведь он служил ей верной пешкой? Зачем так радикально избавляться от союзников, которые помогают тебе, пусть это не всегда у них выходит?

Я спокойно размышлял об этом, как взгляд мой наткнулся на Натаниэля – он держался со мною по-прежнему непринужденно и по-дружески, словно ничего и не произошло после той злосчастной игры и убийства. Я решил подыграть ему, дабы облегчить себе жизнь, а также во многом ради Роберты, но я хорошо помнил о данном самому себе обещании и вознамеривался его сдержать во что бы то ни стало. Теперь я назло детективу Романову разузнаю, что он так ловко прячет и скрывает от меня, выведаю все тайны и раскрою секреты, хоть в отличие от господина Романова и не являю собой сыщика.

Сегодня мы, наконец, посетили поместье клана Пай, которое до этого я видел лишь издалека, когда Клаудия Генриховна устраивала пикник. Атмосфера здесь царила величественная под стать хозяевам дома – каждая вещь и мебель соответствовали единому стилю, не допуская ничего лишнего. Все тут так и дышало строгостью и неуместной чопорностью, отчего я невольно ощущал себя инородно в такой чванливой обстановке.

Бальная зала сегодня была не похожа на те залы, какие мы привыкли видеть на балах – музыка не лилась из инструментов развеселых музыкантов, кокетливые дамы не кружились в танцах со своими кавалерами. Лишь скромный ужин в виде фуршета, тихие разговоры и бесчисленные пожертвования, а главное раскаяние самой госпожи Пай сопровождали этот вечер.

Она была умна так же, как и стара, и никто не смел сомневаться в этом. Клаудия казалась скупа на эмоции и чересчур сдержана, однако эти качества не мешали ей делать то, что принято в любом цивилизованном обществе – лицемерить на публику. И получалось у нее это весьма органично. Она скорбела и сочувствовала Дезмонду до глубины души, искренне раскаиваясь и сокрушаясь, что несчастного Дориана настиг вампир в ее отеле, который должен был наоборот защитить любого от мерзких кровососов. И хотя Дезмонд нисколько не винил госпожу Пай в произошедшем, прекрасно понимая, что Дориана могли лишить жизни где угодно, раз некто преследовал такую цель, Клаудия все равно вздыхала и тупила взор, позволив себе даже пару раз похлопать господина Беднама по плечу. Эта хитрая старушенция знала, что когда их план будет осуществлен, все вспомнят, как она по доброте душевной устроила ужин в честь Дезмонда, помогла ему, и подозрение от нее будет отведено.

Госпожа Пай, как ни странно, пригласила нашу семью в полном составе, разрешив тетушке и ее дочерям переступить порог ее священного дома. Насколько мне известно, до сих пор такого не было, и быть не могло, но видимо последнее чаепитие и волнующий план убийства ненавистного врага смягчил сердце мерзкой старухи, и она сжалилась в отношении Филиции Альдофин. Но я знал, был уверен, что это зря, ведь тетушка таким образом подбиралась зачем-то к госпоже Пай. Зачем – мне еще пока было неизвестно. Но я догадывался, что вся эта манипуляция не закончится благополучно для главы клана Пай.

Пока я скучающе проводил время в зале, моя кузина Филиппа юркнула незаметной тенью в сад. Сумерки медленно расползались по пригороду, и погода становился прохладнее. Она вышла подышать свежим воздухом и немного успокоиться – от яркого света у нее всегда кружилась голова. Я это давно понял – Филиппа предпочитала сумрачное уединение шумному веселью. Как я уже упоминал ранее, она была намного больше вампир, чем ее сестры.

Филиппа не сразу заметила Берти, что скромно, словно он здесь и вовсе не хозяин, сидел на краешке качелей, арка которых была обвита благоухающими розами темных цветов.

– Госпожа Альдофин? – подал он голос, дабы обличить собственное присутствие.

– Ах, господин Пай! – растерянно воскликнула Филиппа, вырванная из собственных мыслей, – я почувствовала, что тут кто-то есть, но не думала, что это вы.

– Не желаете разделить со мной эту скромную прогулку? – робко предложил он, опасаясь показаться слишком навязчивым, – с этих качелей приятно любоваться на звезды.

Филиппа поглядела на него с предельным вниманием, словно развеивая взглядом окутавшую их темноту. Она молча опустилась рядом, с придыханием прислушиваясь к каждому волнующему стуку сердца своего собеседника.

– Примите мои искренние поздравления относительно помолвки вашей сестры с господином Романовым, – спохватился он, не ведая, как завязать беседу, – я очень рад за Роберту, ведь господин Романов надежный человек. Когда же назначено торжество?

– А ваше? – тут же спросила Филиппа.

– А? – опешил он, – вы имеете в виду мою свадьбу?

– Да, я так и сказала, – печальная улыбка тронула лицо девушки.

Господин Пай вмиг стал мрачнее тучи – мысли о предстоящей свадьбе отнюдь не радовали его, и сердце его пуще прежнего заколотилось в его груди. Внезапно он поглядел на Филиппу горящими, полными отчаяния глазами, и вымолвил вполголоса:

– Укуси меня, Филиппа, прошу.

Девушка подняла на него удивленные глаза:

– Впервые слышу, чтобы кто-то просил меня об этом.

– Пожалуйста, прошу… я это не в силах объяснить, – он заволновался, беспокойно сминая в руках собственные перчатки. Его речь начинала спотыкаться, – мне непрестанно хочется, чтобы вампир укусил меня. Я не знаю, что за наваждение охватывает меня, но порой я думаю о вампирах, мне представляется, как их острые клыки впиваются в мою кожу, и мне отчего-то очень хочется ощутить это вживую… знаю, звучит, как помешательство, но иной раз, когда человека посещает мысль, она уже его не отпускает, забираясь в подкорку мозга и накрывает каждый раз все с новой силой. Возможно, мне недолго осталось, если бы не мое больное сердце, едва ли я бы решился на столь постыдную просьбу…

– Не давите на жалость, господин Пай, – прошептала Филиппа с придыханием, – я не могу позволить себе укусить вас. Вдруг вам сделается дурно?

– Мне все равно, мне и так сделается дурно, мне все тяжелее со временем, – проговорил он тихо, словно боялся, что его болезнь где-то рядом и может его услышать, – я будто ношу в груди тяжелый камень, что с каждым днем растет, сдавливая мои легкие и мне все труднее дышать. Я люблю вас сердечно! И всегда любил! – выпалил он запальчиво, вскакивая с качелей, – простите, что обременяю вас своими чувствами, ведь я ничего не могу дать вам взамен! Я могу с готовностью взять на себя всю ответственность и расторгнуть помолвку, но госпожа Пай тот час выгонит меня из дому, лишив всего! И боюсь я стану беспросветно беден и не смогу вам ничего предложить! Единственное на что я смогу рассчитывать – это место где-нибудь в палате правительства пригорода и маленькое жалование с одной гнусной комнаткой на чердаке в самой захудалом доме!

На этих словах он в отчаянии плюхнулся обратно на качели, руками схватившись за голову. Филиппа глядела на него с молчаливым пониманием, выжидая, когда он изольет ей душу. Она не выразила ни удивления, ни волнения – будто бы давно обо всем знала, будто их мысли шли одним и тем же путем рука об руку.

– Не нужно, – мягко прошептала она, убирая руки Берти с его головы, – не надо беспокойств, иначе это плохо скажется на вашем сердце.

Филиппа нежно обвила его шею руками и прижала к себе. Волнующая дрожь пробежала по ее нутру – близость самой сладкой крови на свете дурманила ее разум.

– Укуси… – прошептал Берти, не ведая, что говорит.

И Филиппа, поддавшись соблазнительному искушению, обнажила острые клыки и впилась в пульсирующую жилу, раздирая бледную кожу. Вкус алой ароматной жидкости наполнил ее горло, осознание вмиг отрезвило ее, и она отпряла от своей манящей жертвы, опасаясь испить лишнего. Девушка мигом залечила рану проверенным способом.

Берти закрыл глаза, взаправду испытывая наслаждение от этого интимного ритуала и таинства. Он почувствовал себя кем-то другим, и это чувство делало его на долю секунды свободным.

Парень открыл глаза и, вглядевшись в милое лицо Филиппы, что было для него прелестней всех на свете, поцеловал ее нежные и пухлые губы.

Ох, никто в его семье не знал, как же он любил Филиппу Альдофин.

Я же, оставленный всеми, по-прежнему сидел в скучной бальной зале, заняв позицию наблюдателя. Кузины мои разбрелись кто куда, а тетушка вообще пропала из поля зрения довольно давно, что несколько настораживало. Уж сон окутал меня, и я чуть было не сдался в его сладостные объятья, как ко мне подошел Софиан и вырвал меня из дремы, возвращая в реальность.

– Господин Беднам старший держится весьма сдержанно, – высказался Софиан, в размышлении глядя на Дезмонда, – страшно представить, что он переживает в душе.

– Да, но полагаю в его положении и статусе всегда нужно помнить, что жизнь хрупка, – пожал я плечами, спеша сменить тему, – подскажи, Софиан, хорошо ли ты знаешь братьев Астраль?

– Могу рассказать вам о них, – тут же с готовностью отозвался он, – что конкретно вас интересует?

– Ты прекрасно знаешь, что именно меня может интересовать, а главное для чего, – ухмыльнулся я.

Софиан понимающе кивнул.

– Насколько мне известно, Карл и Алесса Астраль, родители братьев и Розмари, не особо следили за детьми. Не поймите не правильно – они любили своих детей, и души в них не чаяли, особенно крошка Розмари была их отрадой, просто-напросто они были слишком беспечными и легкомысленными, вели праздный образ жизни, предпочитая проводить время за играми. В их клане всегда все решалось с помощью игры – сколько они знали игр и различных забав! Госпожа Алесса куда бы не пошла, всегда носила при себе коробочку с какой-нибудь игрой.

– Даже при выходе в свет? – недоверчиво протянул я.

– Особенно при выходе в свет, – прошептал Софиан, – во времена правления Холодного принца все были помешаны на играх. Люди могли толком друг друга не знать, но играть вместе за столом много и много раз! Это, видите ли, бывает очень удобно для людей, которым тяжело наладить общение друг с другом в виду разных интересов.

– Забавно, – усмехнулся я, – вот было раздолье тем, кто мог замыслить что-нибудь недоброе.

– Время было тяжелое, как ни крути, – повел плечами Софиан, говоря об этом так, будто лично присутствовал при правлении Холодного принца, – сами понимаете, что такой странный образ жизни повлиял на воспитание детей Астраль и на их психику.

– Охотно верю.

– Господин Филиппиан любил играть, – продолжил Софиан, – особенно ему нравилось с помощью игр решать, кто будет больше наказан из братьев за всякие проделки и шалости, ведь Аристарх из-за собственной нервозности и неуверенности всегда проигрывал и принимал наказание за обоих братьев.

– А Валет? Говорят, он азартен – часто играет на аукционах на нечисть.

– И всегда выигрывает, – улыбнулся Софиан, – он самый азартный. Филиппиан как-то больше скачками сейчас увлечен, Аристарх играет только за компанию по старой дурной привычке, а вот Валет… да, его сложно обыграть, он прямо-таки дуреет.

– Интересно, с чем это связано? – в задумчивости проговорил я.

– Точно не могу сказать, – заговорщицки прошептал Софиан, – но он всегда хотел обыграть отца, Карла Астраль, но никогда не мог и злился, а отец над ним подшучивал.

– Да, и самая забавная его шутка была та, в которой он решил оставить бизнес не ему, а его сестренке Розмари, – язвительно ухмыльнулся я.

Софиан понимающе посмеялся.

– Ты сказал, тогда все играли, значит, иного выхода не было? Моя тетушка Филиция тоже играла?

– Конечно, ей приходилась, – закивал Софиан, – она не жаловала такое времяпровождение, но деваться ей было некуда. Сами понимаете.

– Понимаю, – в оцепенении произнес я, – какие у нее были отношения с братьями Астраль? Валет ведь ей ровесник.

– К сожалению, это мне неизвестно, господин.

– О каких слабостях господ Астраль ты мне можешь поведать, друг мой? – спросил я, оглядывая бальную залу, которая, кажется, постепенно погружался в дрему. – Только слабости разума и души, не тела.

Софиан пристально поглядел на меня, полуулыбка не сходила с его уст.

– Я знаю, что вам нужно, господин, как никто другой, – смиренно сказал Софиан и продолжил, – Аристарх семейный человек, любит свой дом, сад, книги. Я знаю, он состоит в местном книжном клубе и посещает его по пятницам. Что касается слабостей… вполне логично, что игры в детстве нанесли ему не одну травму, особенно если твой дом это бесконечная настольная игра, а ты в ней подцепил способность всегда проигрывать.

– Согласен, – кивнул я, – запиши мне адрес этого книжного клуба.

– Непременно, господин Альдофин, – кивнул Софиан в ответ, – если брать во внимание Филиппиана и его слабости – в основном это женщины, алкоголь и, конечно же, унижения других. Видимо и тут не обошлось без детских травм – Филиппиан любит создавать опасные ситуации, в которых ему доставляет удовольствие обвинять другого. Как вы и сами догадались – ему до сих пор все сходило с рук.

– Любопытно. Что насчет Валета?

– Ах, господин Валет, что тут у нас? Невоплощенное желание, подпитанное азартом, выиграть у отца, которое теперь никогда не воплотить в жизнь. Отсутствие наследника, наскучившая жена с капризными и избалованными дочерьми, отобранный бизнес, ненавистная сестренка, словно балласт тянущая его на дно. Вам мало?

– Достаточно для быстрого дельца. Что ж, благодарю, друг мой, я вынужден откланяться, – я пожал ему руку, и мы сердечно распрощались.

Софиан, как мой преданный соратник, пожелал мне уничтожить тех, кого мне нужно было уничтожить и от этого чуть слезы не полились из моих глаз – заслуживаю ли я его?

Я решил, что мне следует осмотреться в поместье Пай, раз я захотел разобраться в делах Совета. И хоть Берти Пай и не присутствовал в пригороде последние года, все же он состоял в Совете и стены его дома могут что-нибудь поведать мне. Тем более, вряд ли меня часто сюда станут приглашать, так что следует воспользоваться случаем.

Прокравшись в холл, я неспешно и аккуратно ступал по мрачным и темным коридорам величественного поместья клана Пай, которое было пропитано горестями и счастьем не одного поколения. Здесь всюду стояли уродливые вазы из Эльфляндии, которые будто специально понатыкали на каждом углу, чтобы я непременно наткнулся на одну из них и разбил. В один момент я и, правда, чуть было не врезался в продолговатую вазу серого цвета, но вовремя успел подхватить ее. Сердце у меня ушло в пятки, я аккуратно поставил ее на место и решил перевести дух, как услышал голоса, что доносились с веранды, которая располагалась в паре шагов от меня.

Я прислушался – голос Филиции.

Кто бы сомневался.

Меня магнитом притягивает к двум вещам – к неприятностям и к тетушке.

– Как ты подросла, дорогая Мелоди, – насмехаясь, поговорила госпожа Альдофин.

Голос ее казался чрезвычайно враждебным. Я словно пристыженный ребенок на цыпочках скрылся за портьерой, судорожно нащупывая амулет под рубашкой.

– Чего тебе нужно? – с презрением фыркнула Мелоди Донникова, – все не успокоишься?

– Нет, мне было наплевать на тебя и на твой жалкий клан, – спокойно ответила Филиция, – однако ты имела наглость покуситься на мое.

– Ты имеешь в виду Дезмонда? – усмехнулась Мелоди, – да, он ухаживает за мной, не все же ему таскаться за такой старой рухлядью, как ты!

– Дезмонд? А я слышала у тебя роман с Даниэлем? Хотя я не особо желала обсуждать, с кем ты развлекаешься, – продолжила Филиция, выражая невозмутимую уверенность и непоколебимость, – ты разрушила барьер возле моего особняка, чтобы Кай Мор смог беспрепятственно войти в дом.

– С чего ты взяла, что это сделала я, а не одна их твоих ведьм, что бегают за тобой, как собачонки? К тому же, с чего бы мне помогать Каю Мору?

– Это-то я и хотела выяснить, – вздохнула Филиция, явно утомленная данным разговором, – мои ведьмы не могли этого сделать, ведь каждый ковен связан заклятием-меткой. Так что мы бы вмиг прознали про предателя.

– Но есть еще множество ведьм, о существовании которых ты можешь даже не догадываться! – раздраженно выпалила госпожа Донникова, – я давно не занимаюсь ведьминством! Ты знаешь, как мне это претит!

Погодите… Мелоди Донникова ведьма?!

Что?!

– Знай, – тихо и угрожающе заговорила Филиция, – что в этот раз тебе все с рук не сойдет. Ты уже не ребенок, так что я вполне могу поквитаться с тобой и ответственность в этот раз не получиться переложить на других. Не боишься адского пламени кострища, которое вмиг разведут местные, узнав, что среди них притаилась ведьма? Холодный принц более не защитит тебя, ведь он пропал.

– Я знаю, что это твоих рук дело, – с неистовой ненавистью прошептала Мелоди.

– Тихо, – вдруг прервала ее Филиция, – я чувствую постороннего. Какой-то юноша нас подслушивает.

Холодный пот заструился по моей коже, меня обдало ледяной обжигающей волной страха. Я слишком часто в последнее время подслушивал, полагаясь на свой амулет, и даже помыслить не мог, что меня внезапно обнаружат. Но это же Филиция Альдофин, что есть такого, что могло бы ускользнуть от ее острого взора?