Нереварин. Раннее

Глава 1. Прибытие

Темный эльф средних лет, роста и комплекции, с обросшими, слипшимися от грязи, черными как смоль волосами, местами затронутыми сединой, в ветхой, рваной одежде из мешковины, выдаваемой заключенным, очнулся, открыв свой единственный левый глаз. Этот глаз светился ярко-красным, как и у большинства из расы данмеров, правый же навсегда потух – всю правую половину лица от широкого лба до колючего подбородка пересекал крупный шрам.

Темный эльф услышал чей-то голос. Легкий удар о борт раскачивающегося на волнах судна окончательно прогнал остатки нахлынувшего сна. Данмеру снова снились боги, твердящие что-то о предназначении свыше. О его предназначении.

"Да уж, – подумал темный эльф. На суровом лице на мгновение появилось подобие то ли насмешливой, то ли печальной улыбки. – Сейчас такие сны точно не к месту".

Данмер лежал на полу, на жестких деревянных досках, в трюме сиродиильского корабля, по распоряжению властей перевозившего преступников из тюрьмы, расположенной в сердце Империи, в провинцию Морровинд, что находилась на многие мили восточнее высоких каменных стен, где эльф провел в заточении целых десять лет.

На время путешествия данмеру не выдали даже облезлого тюфяка, потому, приподнявшись на локте, он невольно сощурился от боли, которую причиняли многочисленные ушибы, полученные за время сна.

Темный эльф оглянулся по сторонам: теперь он все вспомнил. Тусклый полумрак, излучаемый светом факелов, грузовой отсек, куда два рослых надзирателя, ничего не объяснив, швырнули его, ящики, набитые мешками с крупой, – все восстановило в памяти картину недавно прошедших дней и сопутствующих им событий.

– Ну, ты и соня.. Да тебя даже вчерашний шторм не разбудил! Как тебя зовут? – вдруг еще раз раздался уже знакомый данмеру голос – тот, который только что заставил его проснуться.

Темный эльф поднял голову и увидел склонившегося над ним сородича – тоже данмера. Данмеры, или темные эльфы, были названы "темными" из-за их серовато-зеленого оттенка кожи, черных волос и глаз, горящих красным цветом. В целом же их внешность имела сходство с эльфийской.

– Адан, – устало протянул темный эльф своему сородичу низким хриплым голосом и попробовал подняться, но попытка не увенчалась успехом: изнеможенные ноги отказались слушаться, и он оступился.

Новый знакомый подхватил Адана и усадил на один из ящиков.

Лицо данмера, не давшего упасть Адану, выглядело вороватым, голова была лысой; с острых ушей свисали серьги, по две на каждое ухо: на одном две снизу, на другом одна внизу, а вторая наверху, как принято у темных эльфов.

– А я Джиуб. Говорят, мы уже приплыли в Морровинд, – произнес парень, положив руку Адану на плечо. – Нас выпустят, это точно.

Не успел Адан ответить, как послышался звук приближающихся шагов.

– Тихо, стражник идет, – шикнул Джиуб.

Через секунду перед ними действительно возник вооруженный стражник. Он повелительно взглянул на Адана:

– Мы прибыли туда, где вас выпустят. Следуйте за мной.

Адан пристально посмотрел на охранника. Выпустят? Что это значит? Нет, этого не может быть. Ведь ему дали пожизненное, которого он еще и близко не отбыл.

Внезапно смысл слова "выпустить" начал проясняться в сознании. "Похоже, меня все-таки привезли сюда, чтобы повесить", – мелькнула у него мысль.

– Живее! – крикнул стражник.

– А я? – в недоумении спросил Джиуб.

– Вы пока подождите.

Аданом овладело желание нанести надсмотрщику удар и бежать. Однако, медленно поднявшись с пола, темный эльф ощутил такую слабость в теле, что понял: ему не одолеть вооруженного охранника, а даже если и одолеет, все равно не справится со сворой стражи наверху, которая молниеносно сбежится на шум.

– Лучше сделать, как говорят, – посоветовал Джиуб, заволновавшись за сжавшего кулаки Адана.

– За мной, заключенный, – надзиратель резко повернулся на каблуках и зашагал к выходу из трюма.

Адан посмотрел на Джиуба напоследок – ему не хотелось расставаться с новым другом поневоле, – но делать было нечего, и он поплелся следом за стражником.

Они пересекли грузовой отсек, поднялись на уровень выше, прошли мимо линии матросских гамаков и обеденных столов, затем еще выше – и наконец приблизились к лестнице, ведущей к люку на палубу.

– Давай, вылезай и постарайся вести себя прилично.

Адан взошел по ступеням, распахнул деревянный люк, и в лицо ему ударил порыв свежего морского ветра. Темный эльф взобрался на палубу – от раскинувшегося вида у него захватило дух: по правую руку простирался бескрайний океан, поверхность которого отливала золотом в свете закатного солнца; по левую раскинулся пышущий зеленью берег района Аскадианских островов. Корабль находился в маленьком порту, примыкавшем к поселению Сейда-Нин. Его башни и дома, выстроенные в имперском стиле – прямоугольные, облицованные белым камнем, с красными черепичными крышами – ютились среди деревьев, раскинувших свои громадные кроны высоко в поднебесье. Но больше всего Адана поразило небо: оно показалось ему прекраснее всего, что он когда-либо видел. Причудливые белые облака медленно, царственно плыли по ярко-голубой дали, растворяясь за горизонтом и вызывая у эльфа чувство необычайного умиротворения.

"Как хорошо, что перед смертью боги дали мне увидеть такую красоту. Да и умереть на исторической родине. Да, умереть – вот и конец", – думал Адан, подняв голову.

Но его размышления были внезапно прерваны:

– Вот нужное место. Направляйтесь в док – там укажут, как пройти в Канцелярию.

Адан повернул голову в ту сторону, откуда донесся голос. Прямо перед ним стоял охранник – темнокожий южанин с волосами, заплетенными во множество мелких косичек. Темный эльф только сейчас заметил, что никакой своры стражников на палубе не было – лишь один человек.

– Неужто не обманули?.. – ахнул Адан.

– Да не собирался никто тебя обманывать, – южанин начал терять терпение от нерасторопности заключенного. – Не задерживайся, шевели костями!

На помосте, ведущем в док, стоял еще один стражник – человек с какими-то бумагами. Адан растерянно шагнул к нему. Тот поднял на него глаза.

– Наконец-то вы прибыли. Но.. в наших записях не указано, откуда.

– С Си.. Сиродиила, – запинаясь, ответил Адан.

Сиродиил являлся главным государством империи Тамриэль – и одновременно родиной людей. Там Адан, несмотря на то что был темным эльфом, родился, вырос и провел тридцать семь лет своей жизни.

Теперь же он находился в Морровинде – на родной земле своих предков, данмеров. А конкретно, на юго-западе огромного острова, омываемого Внутреннем морем с юга, запада и востока, а с севера – ледяными водами моря Призраков.

– Так-с, – охранник торопливо вписал. – А вы сами, смотрю, данмер? Без сомнения, здесь для вас самое место. Следуйте за мной в Канцелярию, чтобы закончить формальности с вашим освобождением.

Нетрезвой походкой Адан поплелся за стражником по построенному на мелководье деревянному помосту, какие длятся до тех пор, пока не дойдут до определенной глубины, позволяющей вместить судно. Они ступили на берег и подошли к двухэтажному зданию Канцелярии, смежному с еще одним строением посредством навесного перехода.

– Проходите, – молвил стражник.

С замиранием сердца Адан распахнул массивную деревянную дверь и оказался в просторном уютном помещении. Растопленный в комнате камин и свечи в канделябрах излучали приятный мягкий свет, на стенах висели гобелены; карнизы были украшены витиеватой резьбой, а полы устланы коврами. В углу наблюдал за порядком стражник, облаченный в стальную броню Имперского Легиона: в блестящий шлем без забрала, тяжелые стальные сапоги, кожаные перчатки с щитками, черные наплечники, похожие на маленькие крылья с серебристой окантовкой, и главный отличительный знак легионеров – черную кирасу с изображением на груди двух вставших на дыбы коней. Посередине комнаты располагался дубовый стол, за ним сидел человек в возрасте – работник Канцелярии. Редкие седые волосы окружали лысину на его голове.

Адан подошел к нему, и тот произнес скрипучим старческим голосом:

– Ах да.. Мы ожидали вас. Что ж, закончим с формальностями. Вам нужно зарегистрироваться, прежде чем вас официально освободят.

Служащий Канцелярии подвинул к себе чернильницу и пергамент. Адан смотрел на него, все еще не веря своим глазам.

– Ваше имя, темный эльф?

– Адан Дугни Бор.

– Так.. – старик записал. – Год рождения?

– III эпоха, 390-й год.

– Месторождение?

– Сиродиил, окрестность Анвила.

– Ага, – перо скрипело под холеной рукой клерка. – Ваша деятельность? Кем были до ареста? Чем промышляли?

Адан нахмурился.

– Я был..

В голове темного эльфа, не раз разбитой сокамерниками, смутно промелькнула давняя, но еще жившая в омуте памяти история, повергшая его встать на преступный путь.

Адан происходил из нищей семьи, члены которой были зверски убиты в связи с непогашенными долгами. Его отец, лесоруб, работая, получил травму и некоторое время не мог продолжать обеспечивать семью. Денег матери не хватало, потому она была вынуждена занять в долг у своего работодателя. Однако отец не поправлялся, ему становилось лишь хуже. Мать в одиночку едва сводила концы с концами: прокормить троих маленьких детей и мужчину, работая прислугой и получая гроши, было крайне трудно. Вполне естественно, что расплачиваться в назначенный срок оказалось нечем.

Для того человека эти деньги были копейками, но он не имел ни жалости, ни сострадания – и решил поступить так в назидание другим подчиненным. Прихвостни расправились с женщиной, калекой и двумя детьми, не пощадив никого. Перерубили всех в их собственном доме – маленькой ветхой хижине. Дети забились в угол и ревели, когда мечи рубили тело беспомощного отца, превращая лачугу в кровавое месиво; затем зарезали и мать, до последнего бесплодно, но отчаянно защищавшую их – своих маленьких дочерей, пятилетнюю и шестилетнюю.

А после и детский крик умолк.

Действительно ли на все существует промысел судьбы или мы куем ее из вереницы собственных решений и поступков? Так или иначе, за несколько минут до того, как убийцы ворвались в дом, мать сказала семилетнему Адану: «Сынок, поди, набери хворосту, побольше да поскорей! Печь топить нечем». Он послушался и отправился в лес – таким образом, наемники не застали его и даже не заметили, как он подошел к дому. Перепуганный, с выступившими на глазах слезами, мальчик выронил охапку хворосту и спрятался за дерево, откуда наблюдал самую страшную сцену в жизни – смерть близких людей. Вскоре трое мордоворотов вышли из хижины, подожгли ее, вскочили на лошадей и ускакали прочь.

Адан разрыдался и, не видя перед собой ничего, понесся куда глаза глядят. Он продолжал бежать все дальше и дальше – до тех пор, пока совсем не лишился сил и не повалился плашмя от изнеможения.

Маленький данмер проспал на сырой лесной земле всю ночь. Дождь смыл с лица остатки слез, но его мучили страшные сны и совсем не детские мысли. Как только обескровленный мальчишка очнулся и осознал произошедшее, он поклялся отомстить за убийство близких – во что бы то ни стало.

– Я был.. грабителем, убийцей, – медленно произнес Адан.

Старик внимательно посмотрел на темного эльфа.

– Интересно, – наконец едва слышно пробормотал он. После чего как ни в чем не бывало поставил внизу большую красную печать и расписался.

Адан не сводил взгляда с документа. Привыкший к аскетической жизни, темный эльф не любил бумажной бюрократии: считал ее ненужной и непомерно раздутой. Он думал, что с целью создания видимости работы служащих намеренно заваливают документацией вместо того, чтобы занять их действительно важным делом.

– Когда выйдете отсюда, покажите вашу бумагу капитану, Селлусу Гравиусу, чтобы получить пособие, – клерк подвинул лист поближе к данмеру. На пергаменте значилось: "Справка об освобождении из-под стражи, эдиктом Императора Уэриэля Септима VII, округ Вварденфелл провинции Морровинд».

– Какое еще пособие? – Адан недоуменно уставился на старика.

Но тот ничего не ответил, сделав вид, что не расслышал.

Адан, в свою очередь, молча взял документ – решив, что все это, наверное, очередные ночные грезы, выражавшие несбыточные мечты о свободе, которой так жаждет душа каждого узника.

В углу, где караулил стражник, находилась еще одна дверь.

– Проходите, – напутствовал охранник. – Как спуститесь по лестнице, поверните направо. Затем выходите во двор – оттуда попадете к капитану.

Адан открыл дверь и оказался в коридоре. Вниз вела небольшая лестница, состоящая всего из нескольких ступеней, далее действительно следовал поворот. Данмер спустился и очутился в небольшой комнате.

Его внимание привлек накрытый стол. Судя по всему, помещение служило обеденной работникам Канцелярии и служащие собирались в скором времени трапезничать. Но что еще больше пригляделось Адану на столе, так это пригвожденная кинжалом записка, в которой просили наточить этот нож.

Адан бесцеремонно скомкал лист и швырнул за шкаф с посудой. Затем вытащил кинжал, сжал рукоятку в мозолистой руке и пальцем попробовал оружие на остроту. Лезвие, местами покрытое ржавчиной, и впрямь было притуплено, но данмеру нож все равно понравился. Вернее, понадобился.

"Не обеднеют", – с этой мыслью темный эльф заткнул кинжал за бечевку, подвязывающую штаны, и прикрыл лоскутами рубахи так, чтобы было не видно.

Вот только этим Адан решил не ограничиваться, оставшись наконец без присмотра стражи, наедине с самим собой. При виде еды данмер почувствовал приступ неистового голода – его не кормили ничем кроме скудной баланды уже столько дней, столько лет. Темный эльф схватил буханку хлеба и откусил, а затем, невзирая на стражу в соседней комнате, принялся за все подряд, что видел перед собой. Склонившись над столом, он ел прямо руками, плохо пережевывая и запивая вином из горла. Правда, много Адан вместить в себя так и не смог: вскоре к горлу начала подкатывать тошнота – обыкновенная реакция на переизбыток приема пищи после длительного голодания. С трудом сдержав рвотный позыв, данмер распахнул дверь, выскочил на улицу и глубоко вдохнул, набрав полные легкие воздуха.

В ожидании, пока перестанет мутить, темный эльф стоял с закрытыми глазами и медленно вдыхал свежий аромат разнообразной зелени, растущей во внутреннем дворе Имперской Канцелярии – совсем крохотном, округлом и обнесенном каменной стеной высотой в два человеческих роста. Как только неприятные ощущения прекратились, Адан оглянулся по сторонам и увидел впереди другой вход.

Он собирался уже было открыть следующую дверь, как вдруг заметил в траве блестящий предмет. Темный эльф наклонился, чтобы рассмотреть повнимательнее, и понял, что это серебряное кольцо.

"Странно, что оно так бесхозно валяется здесь. Наверное, кто-то обронил. Ну, можно продать", – с этой мыслью он подобрал кольцо и надел на палец.

Данмер прошел в кабинет капитана стражи. Селлус Гравиус, стоявший у шкафа с книгами, сиял блеском изысканных золотых доспехов – отличительной чертой высокого ранга, до которого дослужился в Имперском Легионе.

Мужчина взглянул на Адана.

– Меня зовут Селлус Гравиус. Моя биография не имеет значения. До меня только вчера дошли слухи о вашем прибытии. Для начала предъявите удостоверение.

Темный эльф молча протянул выданную бумагу.

– Благодарю, – капитан взял в руки документ и внимательно изучил. – Все в порядке. Добро пожаловать в Морровинд.

– Капитан.. Но почему я здесь? – Адан решился задать мучивший его вопрос.

– Признаться, я и сам не могу вам ответить. Я не могу сказать вам, почему вас выпустили из тюрьмы и привезли именно сюда. Постановление пришло напрямую от Императора Уэриэля Септима VII – больше мне ничего знать не нужно. Как выйдете на улицу, станете свободным человеком. Но прежде, чем уйдете, – Селлус Гравиус помедлил, – позвольте сообщить вам кое-что о ваших обязанностях.

– О каких еще обязанностях? – нахмурился Адан.

– Этот сверток прибыл вместе с известием о вашем приезде. Вы должны передать его Каю Косадесу, проживающему в Балморе, – с этими словами капитан протянул Адану запечатанный, плотно набитый пакет.

– Я.. я должен..

– Да-да. Как прибудете в Балмору, ступайте в трактир "Южная стена" – там вам скажут, где найти Косадеса. Служите ему как самому Императору, Адан. Кстати да, вот направление и семьдесят дрейков. На дорогу и прочие нужды – это также пришло на ваше имя, – имперец вложил в руку эльфа кожаный мешочек и конверт.

– И это мне? – тот растерялся.

– Адан, это весьма важное дело – вы обязаны с ним справиться. Повторюсь, насколько мне известно, ваше освобождение и прибытие сюда санкционировал сам Уэриэль Септим.

– Император?.. – прошептал Адан, крепко сжав в руке пакет.

– Да, он все еще император.

– Странно. С чего бы ко мне такое внимание?

– Действительно, все это очень загадочно. Но так уж действует Империя: молча и тайно. Левая рука не должна знать о том, что делает правая.

Они помолчали.

– Есть у вас еще какие-то вопросы ко мне? – наконец спросил капитан.

– Да нет, наверное.

– Что ж, удачи вам тогда.

Глава 2. Сейда-Нин

Попрощавшись с Селлусом Гравиусом, Адан вышел на улицу. В голове все окончательно смешалось: все события сегодняшнего вечера представляли собой череду немыслимых поворотов, в которые трудно было поверить, тяжело осознать, что все это происходит наяву, а не во сне. На мгновение Адан застыл в оцепенении, а затем рухнул на каменный бордюр у здания Канцелярии.

Данмер оперся спиной о прохладную стену, взглянул на темнеющее небо и принялся размышлять обо всем, что с ним произошло. Пакет с бумагами для некоего Кая Косадеса, конверт и мешочек с золотыми он положил на землю, чуть поодаль.

"Неужели я все-таки не сплю и действительно свободен? Неужели? – думал темный эльф. – Впрочем, нет, не совсем чтобы. Ведь теперь я завербован теми, кто когда-то меня арестовал. Именно за это они и дали мне свободу. Конечно, как же, услуга за услугу. Но ничего! В любом случае даже так несравненно лучше, чем гнить в камере Имперской тюрьмы. Теперь у меня есть оно – это небо над головой. И как будто не нужно большего".

Адан блаженно наполнил легкие свежестью вечернего морского воздуха, находясь в состоянии, как он осознал, близком к эйфорическому. Так резок был контраст между десятью годами, проведенными в сырости подземелья, где темный эльф мучился от промозглости, потасовок с сокамерниками, надменной стражи, паршивого питания, вечно голода и холодного сна на жестком тюфяке, – так сильна была разница между всем этим и тем чудным теплым вечером, которым он сейчас наслаждался без чьего-либо права помешать, что Адан понимал: да, он действительно счастлив.

Ему открывался вид на главную улицу поселения Сейда-Нин. Она, в общем-то, являлась одновременно и единственной в деревне. Там неторопливо прогуливались местные, большинство которых хмуро поглядывало на Адана: грязный одноглазый данмер в лохмотьях полулежа смотрел в небеса, всем своим видом напоминая то ли юродивого, то ли очередного нищего, забредшего в деревню с целью попрошайничества, то ли и вовсе сбежавшего каторжника. Прохожие перешептывались, косясь на него, но он не обращал на них никакого внимания.

По краям улицы располагались аккуратные одноэтажные домики – в них и жили местные. Совсем неподалеку виднелось море, доносившее до обоняния запах соли и йода, слышался шум прибоя. А в противоположной стороне вырисовывались очертания долин, болот, лесов и холмов, поднимающихся все выше и уходящих куда-то вдаль; постепенно они перерастали в манящую неизведанной высью гористую местность. Единственный, но зоркий глаз темного эльфа созерцал эту красоту, бесповоротно вселявшую в сердце чувство простора и свободы.

Уже совсем стемнело. На небе появились мерцающие огоньки звезд. Адан снова глубоко вдохнул, в очередной раз подивившись непривычной, до боли приятной свежести воздуха – настолько она отличалась от затхлости подземелья, – и забылся в самом сладком и крепком сне за последние десять лет.

Проснулся данмер лишь поздним утром. Сощурившись от непривычно яркого палящего солнца, он заслонил глаз ладонью. Место, где Адан уснул, оказалось уже теплым, прогретым светилом, да еще и устланным мягкой пушистой травой.

– Я что, уже в раю? – пробормотал себе под нос Адан.

– Вряд ли. Вы всего лишь в Сейда-Нин, – послышалось неподалеку.

Адан обернулся и увидел рядом с собой обладателя пискливого голоса – босмера, то есть лесного эльфа. Как правило, лесные эльфы отличались невысоким ростом и высокой проворностью.

– Так называется это место?

– Да-да! Вы в деревне Сейда-Нин. Будем знакомы, я Фаргот.

– Адан, – темный эльф поднялся на ноги, к своему удивлению обнаружив, что он полон сил, чуть ли ни как в былые годы – еще до заключения.

– Кто вы? Откуда? Как сюда попали? Что здесь делаете? – затараторил Фаргот.

Любопытный молодой босмер был ростом по грудь Адану. У него были светлые волосы, такого же цвета едва пробившаяся борода и любопытные, на выкате, карие глаза. Одет он был просто – как, в общем-то, и все местные.

Не успел Адан ответить и на один из заданных вопросов, как вдруг Фаргот уже принялся излагать собственные мысли:

– Знаете, Адан, среди стражи столько непристойных людей!

– Знаю, – согласился Адан, пройдя через годы заключения.

– Они отняли мое кольцо! Мое кольцо! Мое колечко! – тон Фаргота стал перерастать в истеричный.

– Что еще за кольцо?

– Да такое.. серебряное, с гравировкой. Ничем больше не отличается с виду. Фамильная драгоценность. Оно было у меня до еженедельного ритуала "потрясти Фаргота". Вот и изъять изволили. Наверное, глупо спрашивать, но все же.. оно случайно нигде не попадалось вам на глаза? А? – лесной эльф пытливо взглянул на Адана.

Темный эльф припомнил, что давеча нашел во дворе Имперской Канцелярии какое-то кольцо.

"Показать или смолчать?" – промелькнуло в голове.

Адан заколебался, искоса взглянул на Фаргота и невзначай убрал руку за спину.

"Этот жалостливый эльфик и без того беден, его обирают. Но я-то еще беднее – только что из тюрьмы. Хотя мне пособие капитан выдал. Ну, выдал, а за что только выдал – не ясно еще. Не ясно, что им от меня потребуется за эти семьдесят дрейков. Впрочем, Нюктюрнал с ним», – рассудив так, темный эльф снял с пальца кольцо и протянул Фарготу.

– Часом не оно?

– Да, это.. это оно! – вскричал босмер. – Откуда?

– Нашел вчера в Канцелярии. Видать, стражник обронил.

– Ах, спасибо вам огромное! Вы вернули мне мое кольцо! Мою единственную драгоценность! Спасибо! – Фаргот прослезился от счастья.

– Не позволяй впредь отбирать то, что принадлежит тебе. И не считай единственной драгоценностью кольцо. В конце концов, это всего лишь кусок металла, – проговорил Адан, задумчиво поглядев на Фаргота.

– Адан! Я расскажу о вас своему другу Ариилу, что держит здесь трактир. Он сделает вам скидку.

– Это ни к чему.

– Нет-нет, вы были так добры! Я непременно замолвлю за вас слово.

– Ну, что ж, и тебе на том спасибо.

Разговорить таинственно великодушного темного эльфа не получилось. Посему, еще раз поблагодарив Адана за возвращение кольца, Фаргот отправился по делам. Данмер же, отделавшись от лишнего внимания, решил прогуляться к морю.

Прохладная вода плескала Адана по щиколоткам, ступни проваливались в зыбкий песок, слипшиеся черные волосы развевал бьющий в лицо морской ветер.

Эльф скинул с себя рваные грязные лохмотья рубахи, завернул в тряпье пакет с кошельком, бросил на песок и, сделав несколько шагов, окунулся с головой в соленую воду Внутреннего моря. Адан проплыл немного вперед, а затем повернул обратно: он еще давно слышал о том, что в этих водах нельзя заплывать далеко. Глубь кишела опасными дикими существами, готовыми в любой момент броситься на свою жертву и растерзать ее.

Сполна освежившись, темный эльф вылез на берег и улегся на горячий песок – обсохнуть. Немытое, липкое тело давно не видело бани, и теперь данмер смог вздохнуть не только легкими, но и кожей.

"Молитвы все же услышаны, – думал Адан, – сны обращаются правдой".

Положение солнца на небе свидетельствовало о том, что время перевалило за полдень. Темный эльф почувствовал, что снова голоден.

"Было бы неплохо подкрепиться. Кажется, Фаргот говорил о том, что в деревне есть какой-то трактир", – с этой мыслью Адан поднялся и, высушенный южным полуденным солнцем, стряхнул с себя остатки песка.

Темный эльф еще раз обратил взгляд к морю – на пристань. Того корабля, что привез его сюда, уже не было: видимо, успел отплыть.

Адан сдвинул черные брови, отчего глубокая морщина посредине лба стала еще заметнее. Он вспомнил о Джиубе – разбудившем его арестанте. Вспомнил, что и близко не отбыл назначенного срока, как его освободили (ведь ему предстояло сидеть до конца дней). Вспомнил о требовании капитана отвезти пакет. Он вспомнил обо всем этом только сейчас, ибо до сего момента был так беззаботно счастлив наконец обретенной свободе, что напрочь позабыл о обо всем на свете, и о нестыковках в том числе.

"Что же это за бессмыслица? Вот что может быть в этом пакете? – подумал данмер, бросив пристальный взгляд на сверток. – И почему этот пакет с какими-то, судя по всему, важными бумагами должен передать именно я, какой-то заключенный? Почему именно я должен служить им? Нет, это все подозрительно", – Адан в негодовании взмахнул рукой и принялся расхаживать по берегу.

"Допустим, я удовлетворил их условиям отбора. Вся эта анкета, вопросы.. Но что они теперь сделают с остальными – с теми, кто не вписался в рамки? В лучшем случае отвезут в Сиродиил, обратно в Имперку, а в худшем.. Нет, – У Адана менялось настроение: ощущение того, что он в раю, стремительно покидало его. Он неизбежно возвращался в жестокую реальность. – Хотя, почему бы и не взглянуть, что там? Какие же бумаги могут быть настолько важны, что их поручает доставить сам Император?"

Адан подошел к оставленному на песке свертку, развернул его и уже было собирался достать кинжал, чтобы вскрыть пакет и изучить содержимое. Как вдруг увидел конверт и вспомнил, что так до сих пор и не прочел письмо, которое капитан вручил ему вместе с деньгами. Данмер распечатал его и опустил взгляд на исписанный каллиграфическим почерком лист.

Адан Дугни Бор!

Вы получили указания и пакет с документами. Никому его не показывайте. Не пытайтесь прочесть документы. Пакет запечатан, и все ваши попытки вскрыть его будут обнаружены и наказаны.

Отправляйтесь в город Балмора в районе Вварденфелл и свяжитесь с человеком по имени Кай Косадес. Вы должны выполнять все его приказы. Нам не известно, где он проживает, поэтому вы выясните это сами. Когда встретитесь с Косадесом, передайте пакет с документами и ждите дальнейших распоряжений.

Помните, вы обязаны Императору своей жизнью и свободой. Будете верно Ему служить – вас наградят. Обманете – постигнет судьба всех предателей.

Мне выпала честь подготовить это письмо по указу Его Верховного Величества Императора Уэриэля Септима VII.

Глабрио Белльенус,

Личный Секретарь Императора

Адан сел на песок. Голову припекало, мысли путались все больше. Ему дали ясно понять, что если не послушается – либо лишится жизни, либо проведет остаток дней за решеткой. Но ни то ни другое было ему не по душе. Особенно теперь, когда он оказался на воле. Словом, за счет подаренной свободы его взяли на привязь.

"Похоже, у меня не остается выбора, – рассуждал темный эльф, подперев подбородок. – Лучше и вправду не трогать пакет. Придется съездить к этому.. как его там.. Косадесу».

В конце концов Адан решил, что первым делом так или иначе необходимо подкрепить силы. Он связал из рубахи некое подобие путевого рюкзака, у которого лямками стали рукава, закинул туда свои немногочисленные пожитки и, покинув побережье, отправился на поиски сейда-нинской таверны.

Достигнув главной улицы, темный эльф бегло осмотрелся по сторонам в поисках вывески, свидетельствующей о том, что здание является трактиром. Долго искать не пришлось: буквально через мгновение Адан заметил на одном из домов, возвышавшемся над остальными в два этажа, деревянную табличку с красующейся надписью "Трактир Ариила". Адан взошел по ступеням и распахнул массивную дверь. Над крыльцом висели два фонаря, уютно освещавшие вход по наступлению темноты.

Сидевшие за столиками посетители, преимущественно темные эльфы, сперва озадаченно уставились на Адана – одноглазого заросшего данмера с всклоченными волосами, одетого в рваные штаны из грубой мешковины, с какой-то драной котомкой за спиной. Несколько секунд они с любопытством разглядывали вошедшего, после чего продолжили заниматься своими делами – то бишь есть, пить и беседовать – ведь в общем-то подобные оборванцы в Морровинде встречались нередко.

– Добро пожаловать в "Трактир Ариила"! Я Ариил, хозяин заведения. А вы случайно не Адан? – раздался голос с легкой долей надменности, свойственной альтмерам.

Альтмеры, или высокие эльфы, отличались как самая интеллектуально одаренная раса, вследствие чего из них получались великолепные маги и ученые. Умные, талантливые, красивые, к тому же стройные и высокие (ростом на голову выше среднего человеческого), альтмеры знали себе цену, отчего отпечаток высокомерия был запечатлен в выражении их лиц, голосе, повадках – отпечаток этот сквозил у высших эльфов буквально во всем.

– И вам доброго дня. Да, это я. Фаргот уже успел доложить?

– Конечно, успел. Он прибежал ко мне сразу после того, как вы вернули ему его драгоценное кольцо. Еще бы, ох уж эти лесные эльфы, – усмехнулся Ариил. – Адан, Фаргот мой друг, потому я так же, как и он, признателен вам. Для вас мои цены ниже обычных.

– Благодарствую.

– Не стоит. Итак, чего бы вы хотели? Выбирайте, у нас широкий ассортимент блюд, продукты только первой свежести. А может, вам нужна койка на ночь? Всего десять дрейков. Как вижу, вы не отсюда.

– Да, пожалуй. Я переночую здесь сегодня.

– И только?

– Не могу задерживаться, держу срочный путь в Балмору. Не подскажете, где это и как туда добраться?

– О, этот город находится далеко на север отсюда. Вы можете попасть туда двумя способами: отправиться пешком по дороге, следуя указателям, либо поехать на силт-страйдере.

– На чем?

– Вернее, на ком. Это огромное насекомое, перевозящее путников в определенных направлениях. Находится у выхода из деревни – перейдете мост и увидите его справа.

– А лошади не найдется?

– Дорогой мой Адан, в Морровинде не ездят на лошадях! – рассмеялся Ариил.

– Да? Интересно. У нас в Сиродииле лошади повсюду. Я впервые здесь.. Вырос неподалеку от Анвила.

– Я слышу по вашему акценту, что вы чужеземец, и понимаю, что оттого не знаете здешних обычаев. Запомните, это вам не Сиродиил – это родина темных эльфов.

– Данмеров, – поправил Адан.

– Прошу прощения, если оскорбил. Да, вы сами данмер, но выросли-то на родине имперцев. А вернее, вовсе не имперцев – это все заблуждения. Сиродиил – родина древних айлейдов, предков моего народа. Разумеется, это культурная земля, хотя имперцы и испортили многое. Но в любом случае по сравнению с этими дикими краями – Сиродиил весьма культурен. Потому нет, не надейтесь найти здесь лошади.. Увы, земля дикарей. Многое здесь может быть вам непривычно после тех краев.

– Мне пришлось претерпеть на вашей "культурной земле" столько, сколько вряд ли вы вытерпели здесь – в благоустроенной деревне среди темных эльфов, – раздражился Адан.

– Я говорил всего лишь о местных традициях и вовсе не подразумевал личных оскорблений. Впрочем, чему я удивляюсь? Вы ведь тоже темный эльф – конечно, вы не способны отличить беседы об обычаях от дискриминации, – хозяин трактира снисходительно поглядел на оборванного собеседника. Но тот снова ему возразил.

– Я считаю, все расы равны.

Ариил изменился в лице.

– Вы явно ошибаетесь. Какое невежественное заблуждение. Всем известно, что альтмеры – высшая из рас, – возмущенно ответил он.

Адан, в свою очередь, презрительно взглянул на Ариила.

– Нет, это вы ошибаетесь. Альтмеры – не высшая из рас, потому что каждая имеет свое преимущество, и тем уникальна. Да, вы априори одарены интеллектуально, но лучшими среди воинов все равно будут норды, а лучшими ворами – лесные проныры, как ваш дружок.

Ариил был явно оскорблен таким заявлением.

– Мы – лучшие маги. Мы можем с легкостью одолеть вас всех сверхсилой, – выдал он новый аргумент.

– Да какая разница. Лучшим магом можно сделать себя и самому, стоит только сильно захотеть. Двери Гильдии Магов открыты для всех.

Альтмер не отступал:

– У высоких эльфов гораздо большая врожденная склонность к занятиям магией, бо́льшие способности, нежели у прочих.

– Да, но, несмотря на это, великим магом ни один из вас не рождается. Им надо стать.

– Как и великим воином, разве нет?

Повисла молчаливая пауза. Адан и Ариил не мигая смотрели друг другу в глаза. Даже привыкшие к перепалкам завсегдатаи притихли, слушая спор темного и высокого эльфов. Время от времени они кивали и одаряли Адана одобрительными комментариями за заступничество: всем им хотелось как-нибудь поставить высокомерного Ариила на место, ведь на самом деле это он был чужаком на их земле, но при этом позволял себе надменность.

Наконец, Адан, решив, что слишком измучен для бестолковых споров, положил на стойку пятнадцать дрейков с просьбой принести чего-нибудь посытнее и покрепче и первый отошел – к самому дальнему столику в углу. Ариил проводил его высокомерным взглядом (очевидно, признавая за данмером поражение в полемике), после чего, выполнив долг хозяина заведения, отправил слугу в погреб за припасами.

Темный эльф сидел ссутулившись. Его спина согнулась под тяжестью прожитого времени и перенесенных бед, руки и плечи были худы, но все еще жилисты, при свете свечей в волосах поблескивали вкрапления седины. Когда мальчишка, прислуживающий у Ариила, поставил на стол ужин, Адан отхлебнул шейна – местного вина из комуники – и снова подумал о несправедливости деления рас на высшие и низшие, развитые и дикие, продвинутые и отсталые – ведь среди каждой встречались герои и злодеи, выдающиеся личности и серая масса.

Глядя на серьги в ушах одного из темных эльфов, Адан снова вспомнил о Джиубе.

– Ариил! – крикнул данмер через все помещение. – Трактирщики ведают слухами и сплетнями лучше всех. Не видали ли здесь данмера по имени Джиуб?

Ариил задумался, припоминая все, что видел и слышал за последние дни.

– Да, был один такой, – мгновение погодя ответил альтмер. – Он покинул деревню еще вчера. Нашумел здесь. Не так, как вы, конечно, но..

Завсегдатаи трактира закивали в знак согласия.

– Заявил, что собирается загладить свою вину, избавив Морровинд от всех скальных наездников! – объяснил один из данмеров.

Раздался дружный смех посетителей.

Адан вздохнул с облегчением.

Поднявшись в выделенную комнату – такого размера, что в ней умещалась одна только кровать, – данмер рухнул на приготовленную постель. Вдохнул запах чистого белья, завернулся в одеяло, уткнулся головой в мягкую подушку и забылся. Как-никак этого чувства он не ощущал целых десять лет.

На рассвете разразился ливень. Адан вышел с трактира, направившись туда, где, по указанию Ариила, располагался силт-страйдер. На улице было еще пустынно, лишь кое-где полусонно следили за порядком легионеры на постах. Эльф пересек перекинутый через речку мостик, условно служивший выходом из деревни, и, повернув голову, метрах в пятидесяти от себя увидел то, чего ему не доводилось видеть еще ни разу в жизни: над зеленой местностью возвышалось исполинских размеров насекомое, имевшее четыре пары конечностей, три из которых являлись опорными. Это и был ездовой силт-страйдер. Управление этим насекомым осуществлялось посредством находящихся в районе головы уязвимых мягких тканей.

Взобравшись по холму к панцирю членистоногого, прямо в котором были выдолблены сидения, Адан глянул вниз – в отвесную пропасть, откуда возвышалось стометровое насекомое. У темного эльфа перехватило дух от раскинувшегося вида на деревню – вроде бы стилизованную под имперскую, но все же какую-то другую.

– Куда хотите отправиться? – спросила перевозчица-данмер. Она пряталась от дождя под деревянным настилом, и, казалось, голос возник из ниоткуда.

– В Балмору, – глухо ответил Адан.

– Двенадцать дрейков.

Протянув женщине горсть золотых, Адан взобрался по ступеням и напоследок еще раз взглянул на Сейда-Нин. Окинув взором деревню, данмер перевел взгляд на море и застыл: под небом, затянутым облаками, вода блестела серо-голубым цветом..

Глава 3. Лорен

Наполненные грустью и болью глаза девушки, прислонившейся к окну, блестели серо-голубым цветом от подкатывающих слез.

– Лорен! – негромко окликнул женский голос.

Девушка обернулась и посмотрела на мать глубоким печальным взглядом.

Лорен была одета в белое платье; ее волосы по пояс, заплетенные в косу, отливали золотом. Она отличалась стройностью, прямой гордой осанкой, белой кожей и тонкими руками – словом чертами, говорившими о знатном происхождении. Ее большие серо-голубые глаза напоминали море в сумеречное время дня или под небом, затянутым облаками. Все в ней было прекрасным, даже каким-то неземным. Лишь взгляд оставался мрачен и выражал немую скорбь.

– Лорен, позволь войти к тебе, я намерена с тобой серьезно поговорить, – мягким, но в то же время непререкаемым тоном сказала мать.

– Да, маменька, – едва слышно ответила девушка.

В комнату вошла худосочная, одетая в изящное шелковое платье женщина лет сорока – графиня Анвила Патриция Ангардиос. У нее были темно-каштановые волосы и сероватые глаза, непрестанно бегающие с одного предмета на другой. Черты лица еще хранили отпечаток былой красоты, но вместе с тем выглядели заостренно, чем навевали ощущение чего-то колкого, неприятного.

– Лорен, как бы эта новость ни была тяжела, я все же считаю необходимым сообщить тебе. Получены достоверные сведения о том, что судно с заключенными потерпело крушение и этот преступник мертв, как и все, кто был на борту, – мать многозначительно взглянула на дочь и поспешно отвела взгляд.

Слезы в глазах Лорен проступили сильнее. Она снова отвернулась к окну.

– Лорен.. Поверь, все, что ни делается, к лучшему. Больше нет никаких факторов, препятствующих тому, чтобы наконец начать новую жизнь. Полноценную, счастливую.

Девушка закрыла глаза, моля небеса о том, чтобы мать поскорее закончила и вышла, оставив ее одну.

Но та продолжала:

– Ты уже слышала? К тебе посватался граф Лейавина.

– И что с того, – безучастно отозвалась Лорен.

– Как же что? – возмутилась графиня. – Лорен, мы терпели твое упорное нежелание выходить замуж уже десять лет. А этот человек умен и рассудителен, обладает огромным состоянием, подвластными угодьями графства Лейавин, да и собой недурен. Молод, красив, галантен. Великолепная партия. Мы не смеем отказаться.

Лорен пропустила слова матери мимо ушей.

– Я сказала, что не пойду ни за кого, кроме..

– Того, кого уже и в живых нет? – графиня усмехнулась. – Ни за кого, кроме безродного темного эльфа, быть вместе с которым тебе не позволяло приличие? Несовместимость рас и статусов? К тому же он был даже не крестьянином, а грязным, гнусным преступником, пытавшимся тебя убить. Или совершить другие непотребства. Быть с ним и даже думать о нем тебе воспретила сама судьба, Лорен.

– Да что вы все знаете о судьбе! – больше не в силах сдерживаться, закричала девушка.

– Лорен! Прекрати это глупое девчачье поведение. В конце концов, тебе идет уже двадцать пятый год. Я не хочу больше ничего слышать об этом.. мерзком темном эльфе. Вопрос решен, – отрезала графиня. – Мы с отцом даем его превосходительству согласие, больше времени терять, увы, никак нельзя. Успокойся, милая, и мысли здраво: тебе самой так будет лучше. Я понимаю, сейчас ты расстроена, но позже – обязательно поймешь, насколько я была права, и будешь всем сердцем благодарна мне.

Мать вышла, прикрыв за собой дверь. Лорен больше не смогла стоять на ногах: кинувшись к кровати с резного красного дерева, она уткнулась лицом в подушку и разразилась слезами. И ни статус дочери графа Анвила, ни множество подчиненных слуг, готовых выполнить любую ее прихоть, ни роскошный замок, в котором она жила, ни дорогие наряды, ни светские развлечения, ни вкуснейшая кухня, ни завидный жених – не могли в эту минуту, даже удесятеренные, унять ее горя и сделать счастливой.

Нет, она не могла поверить в то, что Адан мертв, – для нее он был жив. Даже если бы ей сейчас показали его мертвого, она бы все равно не поверила. Каждый вечер Лорен представляла, как они с Аданом, преодолев все перипетии судьбы, уедут куда-то далеко и будут вместе; каждый вечер она грезила его внезапным освобождением путем побега или амнистии – и возвращением к ней.

Но все казалось тщетным. Десять лет ожидания, десять лет страдания и безумия. Лорен не видела перед собой ничего, не могла принять никого другого: сердце ее еще в четырнадцать лет было навсегда украдено этим грабителем.

Вцепившись в мокрую подушку, Лорен забылась сном.

Проснулась она лишь к вечеру. Поднявшись с тяжелой головой, девушка подошла к окну и взглянула на освещенные закатным солнцем рыжие крыши Анвила: в вечерний час этот прибрежный романтический город был неописуемо красив. Казалось, все это принадлежит ей: дома и особняки, площадь с огромным дубом, порт, корабли, маяк, башни, стража, люди на улицах.. Но нет, ничего из этого на самом деле было не нужно Лорен. Ни богатство, ни власть не приносили ей радости. С детства зачитываясь книгами, она мечтала о другом. И хоть порой девушка удивлялась, отчего она не такая, как все графские дети, ее никогда не посещала мысль о том, что она могла заблуждаться. Нет, она была достаточно умна для того, чтобы быть уверенной в своей правоте.

В дверь снова постучали. Лорен обернулась, но слез в ее глазах больше не было – они высохли.

– Да, войдите!

На пороге показалась служанка.

– Леди Лорен, графиня изволила изъявить беспокойство по поводу того, что вы не явились к ужину.

– Будьте так добры передать ей, что я сейчас спущусь, – ровным голосом ответила девушка.

Она подошла к зеркалу в вычурной золотой раме, поправила прическу и пристально вгляделась в свое отражение: лицо выглядело измученным, болезненно-бледным, но в серо-голубых глазах теперь ясно отражалась решимость, рожденная твердой волей. Девушка сделала выбор.

Она развернулась, быстро пересекла свою роскошно обустроенную спальню, прошла по устланным коврами коридорам, кивнула многочисленным слугам и страже, приветствующим ее фразой "Добрый вечер, леди Лорен!", спустилась по широкой лестнице, свернула в громадный тронный зал и на мгновение замерла, окинув его взглядом. Лорен сделала это вовсе не потому, что зал поражал великолепием, а оттого, что его размеры радовали ее простором, которого ей так не хватало.

Девушка прошла в парадную столовую. За длинным столом, в самой его голове, восседал пятидесятипятилетний граф Анвила Ольфред Ангардиос.

Волосы графа – густые, уложенные, отливавшие медью, – сохранили всю яркость цвета и еще ни капли не поседели; фигура была довольно-таки крупной, плечи – размашистыми; черты лица – правильными, а ледяной взгляд светло-голубых глаз – пронзительным и властным. Граф Ольфред был одет в баснословно дорогой наряд, расшитый золотыми нитями и драгоценными камнями.

Человек этот слыл жестоким и беспринципным. В двадцатилетнем возрасте Ангардиос унаследовал от скоропостижно скончавшегося отца графство и, тотчас же познав всю сладость власти, стал вкушать плоды жизни управителя – как правило, вовсе не считаясь с интересами тех, кто оказывался в подчинении.

По правую руку от графа Ольфреда сидела графиня Патриция, успевшая сменить к ужину платье на более изысканное. В этой женщине также многое выдавало жажду власти, любовь к роскоши и интригам.

Лорен уселась напротив матери и с деланным аппетитом принялась за ужин, который полностью соответствовал той атмосфере, в коей ютились чопорные управители Анвила. Стол ломился от всевозможных яств. Среди них присутствовало немало деликатесов, которые, однако, никогда не съедались и, более того, к которым зачастую даже не притрагивались. В то время как жители окрестностей глодали черствый хлеб.

– Лорен, – осторожно начал граф. Несмотря на жестокость нрава, дочь оставалась для него, как он сам иногда себе признавался, самым дорогим сокровищем. Его он стерег, словно дракон, и безумно боялся потерять. Страх потери ли служил в действительности причиной или властолюбие, однако не было такого случая, чтобы граф Ольфред не попытался всецело контролировать Лорен. – Скажи на милость, чем ты занималась все то время, пока мы тебя ждали и не могли ввиду сего ожидания приступить к ужину?

Девушка чуть было не ответила на вопрос отца грубостью, но сдержалась, подумав: "Я должна. Все это в последний раз". Она взглянула прямо в глаза графу Ольфреду: на такое решались немногие из тех людей, которым доводилось общаться с ним. Они просто не осиливали вынести его взгляда – настолько им становилось боязно, находясь под прицелом этих хищных глаз.

– Я очень устала, потому решила немного вздремнуть, отец, – голос Лорен был полон невинности.

– Что ж, и как самочувствие-с?

– Спасибо, уже в полном порядке.

– Прекрасно, – обнажив ряд белых, как жемчуг, зубов, улыбнулся, или скорее оскалился, граф, – тогда, полагаю, мы можем приступить к тому важному разговору, который требует состояния полного здравия.

Лорен вопросительно взглянула на графа, как бы недоумевая, о чем может пойти речь. Глаза графини перебегали с отца на дочь и обратно; было заметно, что вся она напряжена и сидит будто на иголках.

– Итак, Лорен, полагаю, ты уже осведомлена о том, что в скором времени должна получить титул графини Лейавина, став женой графа Чейнестера? Мы только что известили его о согласии. Прекрасная партия, да и достойнейший человек-с, потому искренне надеюсь, что нам не придется снова наблюдать с твоей стороны разного рода, гм, спектакли, из-за которых очередной жених будет вынужден взять свое слово обратно. Иначе же.. – граф Ольфред замолчал. Он еще сам не знал, что бы предпринял в ином случае. С одной стороны, будучи человеком жестоким, он должен был бы усмирить свою строптивую, непокорную дочь раз и навсегда. С другой, порой даже в самых бессердечных просыпается не то что привязанность, а любовь. Отец любил свою дочь, и это служило ему проклятием и наказанием. Применить по отношению к ней слишком суровые меры в силу своей любви он не мог.

– Отец, я все обдумала, – внезапно перебила его размышления девушка.

Супруги нахмурились в предвкушении того, что сейчас Лорен начнет кричать, разразится слезами в истерике, швырнет чем-нибудь и убежит к себе. Однако, несмотря на то что такой сюжет развития событий был более всего предсказуем, Лорен, к немалому удивлению супругов, продолжила уравновешенным уверенным тоном:

– Отец, маменька! Да, я серьезно все обдумала и поняла: вы правы. Я согласна с вами. Полагаю, это будет куда вернее того вздора, о котором я помышляла ранее. Я была так глупа. Мое поведение было, пожалуй, нелепым. Но я должна была через это пройти, чтобы все осознать.

– Лорен.. – растрогалась мать, чуть не плача, – Милая Лорен, ну наконец-то! Наконец-то боги услышали мои молитвы! Ты одумалась и поняла все.. Сколько лет я ждала этого часа. Как ломала себе руки по ночам, до смерти тревожась за твое будущее! Наконец ты заживешь жизнью, достойной графской дочери, и осознаешь в полной мере, как я, твоя мать, страдала все это время.

– Простите меня, маменька, за то, что причиняла вам такую боль своей глупостью. Мне так жаль, – тихо произнесла девушка и виновато опустила глаза.

– Ах, Лорен, не вини себя, полноте! Главное, что ты осознала свою ошибку, и теперь все исправится, – прослезилась мать.

– Подать нам немедленно самого лучшего вина! – вскричал граф.

Когда с ужином и многочисленными репликами одобрения было покончено, девушка, попросив позволения удалиться почивать, отправилась в свои покои. На протяжении того времени, пока Лорен находилась с родителями, ни один из них предусмотрительно не упомянул имени Адана и не спросил дочь, было ли вызвано его смертью внезапное решение расстаться с прошлым.

– Несомненно, это так, – с уверенностью заключил граф. – Я знал, только это одно сможет заставить ее опомниться.

– Вы, как всегда, столь прозорливы, граф, – улыбнулась Патриция и сделала глоток вина. – Однако не откроется ли ей наше вранье? – чуть погодя, задумалась она.

– Помилуйте, Патриция, какое же это вранье? Мы действовали по совести, ставя целью выход нашей дочери в свет. Как говорится, ложь во спасение.

– Да, разумеется. Но все же.. мы ведь вовсе не получали о корабле совершенно никаких сведений, и тем более о гибели этого данмера. Вдруг до Лорен донесется весть о том, что он жив, и она вновь задурит?

– Патриция, вы, право, слишком суетитесь сегодня. Успокойтесь, моя дорогая. Даже если и донесется, что с того? Коли это случится, наша дочь будет к тому моменту уже замужем. Как только она заживет новой жизнью, ее окончательно оставят вздорные мысли.

– Пожалуй, вы правы, граф. Разве что.. Я опасаюсь того, что темный эльф попытается сбежать и вернуться. Темницы Эбенгарда, конечно, охраняются как полагается, но Эбенгард – проимперская территория. А вдруг его решат содержать в каком-нибудь другом районе Морровинда?

– Не думаю, – усомнился граф Ольфред. – Насколько мне известно, заключенных там держат лишь в Эбенгарде.

Они помолчали и выпили еще.

– Граф, – наконец обратилась к графу Ольфреду Патриция, метнув на него взгляд и тотчас же переведя на высокий каменный свод, – вы и вправду полагаете, что осложнений не возникнет и преступник не поручит никому передать Лорен послание?

– Ручаюсь за это, графиня. Я задействую все свое влияние, чтобы ни одна записка не прокралась у нас под носом. В имении графа Чейнестера я непременно приставлю к Лорен своих людей, которые будут предварительно просматривать каждое известие, что она получит.

– Вот это другое дело. Тогда грязному эльфу – одна дорога.. – ядовито улыбнулась Патриция, – сгнить в подвалах Эбенгарда.

– А нашей Лорен – обрести счастье, – добавил граф Ольфред и залпом осушил бокал красного, как кровь, вина.

Возвращаясь наверх, в свою спальню, Лорен всецело была поглощена лишь одной мыслью: бежать. Она еще не имела понятия, как и куда, но точно знала, что совершить побег необходимо немедленно, пока родители верят ее притворству и оттого их бдительность временно усыплена.

"У меня есть только эта ночь, – думала она. – Скрывать своих истинных чувств долго я не смогу, и, если о них узнают, все будет кончено".

Не желая медлить ни единого мгновения, за ужином отец оповестил девушку о том, что завтра же она отправляется в Лейавин, чтобы по прибытии венчаться с графом Чейнестером. Согласно плану, девушка не выказывала сопротивления, чтобы не вынудить родителей принять дополнительные меры, и даже поблагодарила графа за его веление, заявив, что ей самой хочется как можно скорее увидеться со своим будущим мужем.

Лорен вошла в спальню и села на кровать.

"Наверняка, они наврали мне, – рассудила девушка, – ведь это, безусловно, так выгодно им и так на них похоже. Нет, я правильно поступила, не поверив родителям. Определенно нужно убедиться во всем самой и только тогда уже делать выводы. Да, я должна убедиться.. Но как? Как же бежать отсюда?"

Лорен оглянулась по сторонам, осмотрев свою комнату как бы в поисках ответа на вопрос, и глубоко вздохнула, не найдя вокруг ничего, что могло бы помочь ей.

Старинный замок Анвила располагался в отдалении от города – в самом конце полуострова, где он был выстроен несколько столетий назад. Этот полуостров изгибался под косым углом параллельно побережью. С трех сторон замок окружало море – волны разбивались о скалистый берег, не подпуская никого к убежищу графа. Одной из этих трех стен как раз принадлежала спальня Лорен; из ее окна открывался лучший вид – одновременно и на город, и на море. Выход из замка располагался с четвертой стороны, на суше полуострова, но его стерегли громадные врата и массивная крепостная стена, на которой, сменяя друг друга, сутками караулили десятки стражников. На полуострове, от въезда (к слову, укрепленного еще одними воротами и стеной) и до самого замка была выложена широкая мощеная дорога, вдоль которой, несмотря на удвоенный уровень защиты, также располагались сторожевые посты. Нéчего, наверное, уже и говорить о том, какой была охрана в самом замке: все коридоры, переходы и залы буквально кишели стражей – вооруженной, облаченной в доспехи с гербом Анвила на кирасах и щитах; у входа в каждую комнату неизменно караулил пост, состоявший из пары солдат. Таким образом, замок напоминал собой, с одной стороны, скорее форт, нежели графские покои; впрочем, с другой, вычурность внутреннего обустройства, подчас даже чрезмерная, давала замку полное право называться жилищем жирующего управителя. Подобный контраст был неудивителен, ведь граф Ольфред Ангардиос, толком не делая ничего для жителей подвластных владений, при этом обложив их непомерными налогами, которые, собственно, и шли на роскошь и защиту, понимал, что рано или поздно найдутся недовольные такой политикой, а потому и обезопасил свою личность неприступными стенами и несчетным числом стражи. Особенно после одного инцидента с вторжением он и вовсе усилил меры безопасности.

Лорен знала, что путь через главные ворота отрезан; о тайных ходах она не ведала и искать их местоположение не имела возможности. Ей нужно было покинуть замок – сейчас же, этой ночью. После, вероятно, случая уже не представилось бы, поскольку она не выдержала бы длительного притворства и чем-нибудь да вызвала бы подозрение, за которым последовало бы немедленное усиление надзора. К тому же девушка точно решила, что замуж за графа Чейнестера не пойдет во что бы то ни стало, будь он хоть трижды умницей и красавцем.

"Что же делать? Что делать? – терзалась Лорен от чувства осознания собственного бессилия. – Неужели выхода и вправду нет? Нет, я не верю этому, такого не может быть. Боги не могут оказаться столь жестоки со мной. Разве я мало терпела? Мало перенесла? Двадцать четыре года провела здесь, как в заключении. В этой роскошной, украшенной золотом клетке. Разве такая жизнь не походит на заточение? Сколько можно метаться по комнате, страдать от собственных мыслей, томиться в ожидании чуда и, так и не дождавшись его, лить слезы? До конца дней? Нет! Нет! Нет!"

В отчаянии Лорен вскочила с кровати и бросилась к окну – больше всего ее успокаивал в часы грусти и печали вид неба, моря, раскинувшегося на берегу города, тянущихся за ним просторов и вздымавшихся гор. От этого вида ее мысли и чувства как будто вырывались из замкнутого пространства и, набирая силу, летели вдаль. Вздохнув, девушка уставилась в ночную тьму, затем облокотилась о раму и уперлась лбом в холодное стекло. Как только она это сделала, ее посетила одна простая мысль, которая прежде не приходила ей в голову.

"Но это же безумие.." – прошептала Лорен.

Она отступила от окна и задумалась. Затем снова прильнула к нему и поглядела вниз – на волны, с шумом бьющиеся о скалы. Замок, расположенный на самом обрыве, возвышался на утесе. До воды, считая расстояние от спальни Лорен с учетом высоты вздымавшегося над водой полуострова, было примерно ярдов пятьдесят.

В голове девушки промелькнуло воспоминание. В книгах она читала о том, как заключенные плели себе канаты из постельного белья и благополучно спускались по ним. Она взглянула на свою кровать и нервно усмехнулась: пары простыней для такой высоты явно не хватало. Конечно, если бы у нее в запасе было больше времени, она могла бы задействовать свой гардероб, стащить где-то грязное белье и действительно связать добротную веревку, но беспрепятственно осуществить это в одну ночь не представлялось возможным.

Лорен потушила свет, якобы легла спать, и выждала полчаса, показавшиеся ей целой вечностью. Затем сняла туфли, чтобы не топать. Подошла к комоду, достала из шкатулки серебряное кольцо с гранатом – подарок Адана, – поцеловала и надела.

В последний раз окинув спальню взглядом, Лорен заметила, что ее переполняют смешанные чувства. С одной стороны, горько было расставаться с местом, в котором она выросла, о стольком передумала и столькое перенесла; с другой, эта комната служила девушке клеткой, она всегда мечтала покинуть ее и потому была несказанно рада тому, что эта мечта близка к осуществлению.

Лорен снова повернулась туда, откуда через оконный проем виднелась ночная даль. Несмотря на всю радость приближающегося освобождения, панический ужас сковал сердце девушки: она поняла, что, вполне возможно, это были не только последние минуты ее пребывания в замке, но и последний миг ее жизни. Медленно, с безумными, расширенными от страха неминуемого глазами, Лорен двинулась к окну и дрожащими руками распахнула его. В лицо ударила морская свежесть, и комната взорвалась шумом прибоя.

Девушка залезла на подоконник и, ухватившись за раму, бросила дикий взгляд вниз – на черную воду, с которой торчали острые выступы скал. Темные гребни волн с шумом рассекались о них, затем сливались воедино и снова рассекались.

Несколько минут Лорен простояла в оцепенении, не в силах о чем-либо думать, но вскоре мысли, запертые за завесой испуга, прорвались и стремглав понеслись наружу. Девушка принялась говорить сама с собой:

"Неужто я не заслуживаю счастья? Неужто, не сделавши никогда никому ничего дурного, судьба моя – исчахнуть и умереть? Почему я должна жить так, как они требуют, а не так, как велит сердце? Для того ли я была рождена, чтобы вечно влачить такое существование? – подняв лицо к небу, вопрошала Лорен. – Нет, не могу больше, решительно не могу переносить этого. Пусть я лучше умру, нежели продолжу жить подобной жизнью, в которой всем заправляет выгода да общественное положение. Жизнь среди людей, почитающих такие принципы и заставляющих меня придерживаться их, – не по мне!"

По щекам девушки покатились слезы горечи и обиды.

"Да, если вы хотите от меня того, боги, убейте! Коли он и вправду мертв, пускай я тоже погибну, разбившись о воду или эти скалы. Если же выживу, значит, вы оставите мне жизнь не просто так. Тогда, клянусь, я отправлюсь его искать и узнаю всю правду. И должно быть.. должно быть, я найду его живым, ведь вы не сохраните мне жизнь зазря: без него я все равно умру. Существование – вовсе не есть жизнь. Я достаточно просуществовала. Десять лет ждать, мучиться и верить, чтобы в конце концов потерять.. Это слишком жестоко, – Лорен тяжело дышала, сердце бешено колотилось в груди, ветер развивал светлые волосы. – Все, довольно! Что-то одно сейчас послужит справедливостью: смерть как избавление или свобода как новая жизнь. Вы правы, отец: сегодня я покончу с прошлым раз и навсегда".

Девушка еще раз посмотрела на поверхность воды, которая, казалось, находилась теперь гораздо дальше, чем прежде, и из груди ее невольно вырвался стон. Закусив губу, Лорен подавила охватывающий ужас, напряглась всем телом и как можно крепче вцепилась в раму.

Через мгновение она изо всех сил оттолкнулась и прыгнула.

Глава 4. Балмора

Путешествие длиной в день прошло благополучно. Адан наслаждался видами, открывавшимися с высоты панциря силт-страйдера, и дивился новым ощущениям, которые довелось испытать, прокатившись на огромном членистоногом. Темный эльф не боялся высоты – напротив, она вызывала в нем чувство свободного полета, – потому с первого же раза он всем сердцем полюбил поездки между морровиндскими городами. Силт-страйдер переставлял свои громадные ноги, несясь с огромной скоростью и покачиваясь из стороны в сторону так, что дух захватывало, в то время как мимо мелькали болота, леса и холмы. В дороге Адан думал о Лорен; он решил, что разберется с данным поручением и немедленно отправится обратно в Сиродиил.

Как только силт-страйдер остановился в пункте назначения, Адан выпрыгнул из панциря и очутился на каменной лестнице. Перед ним раскинулась Балмора – один из самых богатых и красивых городов Вварденфелла.

Основанная на заре колонизации, Балмора быстро заняла доминирующее положение в регионе. Причиной этому служило две предпосылки: во-первых, город был основан Великим Домом Хлаалу, считавшимся самым могущественным и богатым Домом Морровинда, а во-вторых, удачное расположение позволило стать связующим звеном между северными и южными районами Вварденфелла.

Город был выстроен в стиле дома Хлаалу. К слову, о Великих Домах. На момент описываемых событий управление Морровиндом условно делилось между тремя политическими фракциями – Домами Хлаалу, Редоран и Телванни. Каждый дом отличали собственные, уникальные принципы, обычаи и культура.

Дом Хлаалу составляли в основном дипломаты, дельцы и торговцы, отчего эта фракция достигла наибольшего коммерческого успеха и заключила несколько договоров с Империей; однако при этом нельзя не отметить, что именно среди Хлаалу было больше всего коррупционеров и воров, зачастую не пренебрегавших ударами в спину – причем как в переносном, так и в буквальном смысле слова.

Дом Редоран боролся за наступление справедливости и чтил древние традиции Морровинда; его приверженцы в большинстве своем являлись воинами чести и не сильно заботились о материальном благополучии – их задачей, напротив, была помощь нуждающимся и обездоленным.

Дом Телванни являлся самой изолированной фракцией, его члены крайне резко и критично относились к прочим Домам и предпочитали жить обособленно. Занимались телваннийцы преимущественно магией и недаром считались одними из лучших чародеев.

Соответственно, ввиду столь явных различий между тремя группировками существенно различалась и архитектура городов, на которые распространялось влияние Домов.

Балмора представляла собой скопление строений, целиком выстроенных из камня и облицованных глиняной штукатуркой песочного цвета. Город пересекали многочисленные арки и лестницы; не считая множества уличных переходов, каждое жилище помимо двери также имело арочный проход и за ним ступени, ведущие на крышу. Она у всех зданий была плоской – что при желании можно было перемещаться по городу исключительно по крышам. Балмору делила пополам река Одай; вдоль берегов были выложены тротуары – снова песочного цвета, который доминировал во внешнем убранстве этого города. Перебирались жители из левой части Балморы в правую и наоборот по каменным мостам, в нескольких местах пересекавшим широкий поток.

Горожане представляли собой пеструю помесь рас – от аргониан до орков. Конечно, здесь, как и почти во всех населенных пунктах Морровинда, преобладали данмеры, коренные жители, но в целом в Балморе можно было встретить далеко не только их. На улицах стоял гомон различных наречий: там и тут не смолкая разговаривали, спорили, что-то выкрикивали.

Осведомившись у местного данмера, где находится "Южная Стена", Адан сразу направился к трактиру за информацией. Там ему сообщили, что Косадес проживает в северо-восточной части города, в крайнем глинобитном домишке. Поблагодарив хозяина, но при этом, к немалому его сожалению, даже не заказав мацта, Адан поспешил по указанному адресу.

Перед темным эльфом располагался действительно небольшой домик – типичное балморское сооружение, в каких проживало самое бедное сословие. Не сказать, чтобы нищенское – ведь главный город Дома Хлаалу не держал нищих, – но по крайней мере это было сословие, сильно уступавшее владельцам особняков.

Адан с недоверием взглянул на дверь и подумал о том, не ошибся ли он или не дезинформировали ли его: послание императора следовало передать какому-то бедняку из спальных кварталов? Данмер решил, что есть лишь один способ узнать, где правда. Он постучал в дверь.

– Войдите, открыто, – раздался мужской голос.

Адан вошел. Весь дом представлял собой одну единственную комнату. В одном углу стояла узкая кровать, в другом – круглый дубовый стол с бутылкой дешевого вина, у входа – скамья, у стены – большой деревянный сундук заместо шкафа, а на стене – полка с немногочисленной глиняной посудой. Внутри царил полумрак, источником света служили лишь пара свечей на столе да синий фонарь на прикроватной тумбе. Посреди комнаты, то есть дома, стоял седой имперец лет шестидесяти. Он был без рубашки – и торс выдавал человека либо много работавшего, либо много тренировавшегося. Взгляд голубых глаз казался глубоким и проницательным – в нем отражалось, что старику многое довелось пережить на своем веку. Его лицо имело правильные благородные черты. Хоть кожу уже затронули морщины, а беловолосая голова начала лысеть, складывалось впечатление, что время едва способно преломить этого имперца.

– Вы Кай Косадес? – спросил Адан после нескольких секунд молчания.

– Так точно. К вашим услугам, – спокойно ответил мужчина. Голос его звучал уверенно, но не твердо и не мягко. – А теперь и вам, в свою очередь, следовало бы представиться и рассказать, зачем пожаловали.

– Адан, – растерялся данмер. – Адан Дугни Бор.

– Смутно знакомое имя..

– Это не важно, просто Адан, – перебил данмер, не желая объясняться насчет своих разбоев. – Мне велели доложить вам. Я принес посылку. От Императора.

– Гм, да? – Кай Косадес изучающе осмотрел Адана – босого, обросшего, в рваных и грязных штанах, с мешком, связанным из лохмотьев. – Значит, вы посланник Императора? С вами что-то приключилось в дороге?

– Не совсем так. Просто.. понимаете, – замялся Адан, – я заключенный. Вернее, бывший заключенный. Недавно с корабля, с тюремного трюма. Но меня освободили – чтобы я передал вам пакет.

– Как интересно, – невозмутимо произнес имперец. – Может быть, дадите мне взглянуть на него?

Адан протянул ему папку.

Кай Косадес сел за стол и поднес запечатанный пакет поближе к свету. Взвесил на ладони, повертел в руках, после чего аккуратно вскрыл.

Склонив голову над бумагами, имперец молча изучал послание. Адан все это время стоял у двери, не отрывая от мужчины взгляда. Данмера был напряжен – он чувствовал, что в эти минуты решается его судьба.

Мрачные мысли одна за другой понеслись в его голове. Адану стало казаться, что это всего лишь ловкий ход со стороны властей – приказать доставить что-то важное тому, кто так или иначе обречен. Ведь у заключенных нет выбора. Дать им вновь почувствовать вкус свободы, их главной мечты, и угрожать после этого возобновлением срока с более жестким тюремным режимом – лучший метод заставить подчиниться и пойти на что угодно. Беспомощная пешка в руках Легиона – вот, кто он теперь. Оставался лишь один вопрос – окончена ли его игра или только начинается.

Адан покосился на дверь, находившуюся совсем близко, и подумал о том, не попробовать ли ему просто удрать. Исчезнуть, раствориться. Морровинд огромен – кто узнает его среди тысяч темных эльфов? Однако Косадес может немедленно донести, и его тут же схватят стражники – не успеет он даже покинуть Балморы. Может, тогда лучше напасть на этого Косадеса? Прямо здесь и сейчас. Кинжал с собой, старик обнажен по пояс. Ведь он, Адан, бывший главарь разбойников, никогда не сможет жить под чьей-то командой – и тем более быть пешкой в руках тех, кого клялся изничтожить. И почему он не подумал обо всем этом чуть раньше?

Убить.. Но сколько уже отнятых жизней за спиной, сколько преступлений? Только освободился – и снова убивать? Адан вспомнил все свои мысли, к которым пришел за годы, проведенные в темнице, вспомнил часы раскаяния и слова Лорен о важности милосердия. Желания его вновь разрывались на части.

– Да, интересно, и правда очень интересно, – пробормотал Кай Косадес.

Адан замер, так еще и не решив точно, что же именно предпринять. Но руку на всякий случай положил на рукоятку подточенного в пути кинжала.

– Так, Адан, – произнес наконец имперец, – тут сказано, что император хочет, чтобы вас приняли в Орден.

Адан медленно двинулся к столу.

– В Орден? – переспросил он.

– В Орден Клинков. Да присядьте же, потолкуем, – Кай Косадес гостеприимно придвинул к столу второй стул. Он либо не замечал, что рука Адана угрожающе сжимает рукоятку ножа, либо просто почему-то не обращал на это внимания. Имперец излучал абсолютное спокойствие.

Адан тяжело вздохнул и сел, положив руки на стол. Ладно, так и быть, орден – не тюрьма. По крайней мере, выслушать можно.

– Что еще за Клинки?

– Тайная специальная служба Императора. Разведка, иными словами. Мы – глаза и уши Императора в провинции.

Адан промолчал. Косадес продолжил:

– Все это означает следующее. Император желает, чтобы вы подчинялись мне, выполняли мои приказы. Готовы ли вы выполнять мои приказы, Адан?

– Значит, так? – огрызнулся данмер. – Теперь схема ясна. Кто может быть лучшим шпионом, чем тот, кого только что вытащили из-за решетки? Кого загнали в угол, прижали к стенке. У кого просто не остается другого выхода, кроме как согласиться! Ведь в ином случае ему пообещали "судьбу всех предателей".

– Я не могу прокомментировать ваши слова, – осадил его Косадес. – Не стоит говорить о чем-то, не подумав прежде, потому что, быть может, вы ошибаетесь. Поверьте, у императора достаточно людей для таких целей.

– Ну, так зачем.. зачем вы тогда вербуете меня? – в голосе Адана звучала едва сдерживаемая злость.

– Я уже сказал, что не могу вам ответить. По крайней мере пока не могу. Так что вы думаете?

– Какую из двух клеток выбрать?

– Неужто клетка со стальными прутьями в сыром подвале вам больше по душе? – осторожно поинтересовался имперец. – И я повторяю: думайте, прежде чем называть что-то каким-то именем. Вы действительно считаете, что клеток и вправду две?

– Что ж, – Адан понурил голову. – У меня снова не остается другого выхода, ведь так?

– Выход есть всегда. Адан, подумайте хорошенько, так ли вы хотите отказаться от предложения Императора. Что было у вас в жизни до тюрьмы? Я осведомлен о вас, и без того слышал о вас. Чем вы жили? Разбоями, грабежами, убийствами тех, у кого туже набита мошна? Вечным желанием отомстить? Неужто годы заключения не пошли вам на пользу и вы не одумались? Хотите снова так же прозябать? Вам выпал шанс все исправить – исправить прошлое. У меня есть работа для вас – вы можете начать новую жизнь и заниматься действительно важными вещами.

– Поймите же, – прохрипел Адан. – Я как раз наоборот не хочу повторять прошлого! Я провел годы в раскаянии и сожалении о своих поступках. Я понял, что месть не имеет смысла. Все, чего я хочу – это спокойной жизни. Я хочу спокойно, мирно дожить свой век, и все. Может, в земледельцы податься, а может, гуаров пасти, жить в юрте в глуши. К тому же у меня есть любимая, была по крайней мере. А то, что вы мне предлагаете – это служба Императору, секретная деятельность. Она всегда омыта кровью и исключает покой. Это будет как раз таки продолжением моей старой жизни. Только тогда было вне закона, а теперь будет то же самое – но "законно". Вы выбрали меня, потому что мне был дан талант убийцы, если можно так выразиться. Я понимаю, Императору нужны такие наемники. Но я не хочу этого. Не хочу этого больше. Вот именно, что я хочу новой жизни – другой жизни.

– Адан! Почему вы думаете, что вас непременно заставят убивать или делать что-то подобное? Почему вы так поспешно делаете выводы о том, что ваша будущая деятельность в Ордене обязательно будет связана с грязью?

– Потому что власть всегда такова. У всех у вас свои интересы. Из таких же интересов.. расправились с моей семьей, – данмер опустил голову. Разговор давался ему с трудом.

Косадес по-отечески положил руку ему на плечо.

– Оставьте былые обиды, они не дадут вам ничего. В прошлое заколочена дверь – его не вернуть, каким бы оно ни было. Оно научило вас многому и прошло. Прошло – ключевое слово. Не стоит пытаться обратить настоящее под стать прошлому. Вы пытались это сделать – и сели в тюрьму. Адан, вашу семью приказал убить вовсе не Император, а совсем другой человек. И работать вам предлагают не на убивца вашей семьи, а на Императора, покровителя всего Тамриэля.

– Где же был ваш Император, когда тот другой местный император велел поджечь мой дом? Когда резали моих сестер? Где, где был ваш Император? – Адан схватил Косадеса за плечи, готовый растерзать его, будто того самого виновного.

– Адан, – молвил имперец, сочувственно поглядев на темного эльфа и почему-то не став сопротивляться. – Император не может проследить за всем злом, что расползается по Тамриэлю. Он всего лишь человек – пусть по легенде в его жилах и течет драконья кровь. Хоть Септим сильный человек, но всего лишь человек. Для этого ему и нужны верные служащие. Поверьте, та деятельность, которой я предлагаю вам заниматься, не то, что вам представляется. Напротив, Адан, вероятно, у вас даже будет шанс совершить добро, большое доброе – и искупить свои прошлые ошибки. Вы можете помочь нам предотвратить беды. Над Морровиндом нависает серьезная угроза, и она сулит далеко не одну расправу над ни в чем не повинными людьми. И кто сказал вам, что после того, как вы поможете нам, вы не сможете начать той новой, спокойной жизни, о которой мечтаете? Вы еще молоды для темного эльфа, у вас впереди длинная жизнь и еще будет семья – новая, своя. Вас освободили и не собираются вновь арестовывать.

Адан сам убрал руки с плеч Косадеса. Единственный его красный глаз горел огнем, черные волосы были взъерошены, на лбу проступил пот.

– Хорошо. Допустим, я поверю вам и соглашусь. Ну, и какое вы собираетесь дать мне задание?

– Нет, – улыбнулся Косадес. – "Допустим" здесь не пойдет. Это Орден Клинков – секретная служба. Либо вы соглашаетесь, либо нет. Третьего не дано.

– Ладно, – нахмурился Адан. – Согласен я, согласен. Больше все равно ничего не остается. Что теперь?

– Отлично, – щелкнул пальцами Косадес, как при выигрыше. – Теперь? Прежде всего, Адан, вот что теперь.. – он встал из-за стола и принялся рыться в сундуке. – Ловите!

Через комнату полетел небольшой, но тяжелый сверток. Адан моментально среагировал, и тот оказался у него в руках.

– Деньги? – спросил темный эльф, услышав характерный звон.

– Само собой. Возьмите эти двести дрейков и приведите себя в порядок, – Косадес неодобрительно взглянул на внешний вид данмера. – Загляните к цирюльнику, купите одежду, нормальное оружие, пару свитков и зелий. Словом, вы должны хоть как-то подготовиться. Это во-первых. А во-вторых, вам нужна какая-нибудь шпионская легенда. Согласитесь, что недавно появившийся, слоняющийся без дела чужак непременно вызовет подозрения?

– И какая же легенда?

– Да какая хотите. В городе и за его пределами действуют гильдии – можете заключить контракт с любой из них и приступить к работе. Гильдия Бойцов, гильдия Магов, Имперский Легион, Имперский Культ и так далее – что больше по душе. Это неважно, вам просто нужно прикрытие. Заодно быстрее приведете себя в форму. Впрочем, если постоянство не по нраву, можете поискать какую-нибудь разовую наемную работу. В общем, действуйте в этом вопросе по своему усмотрению.

– Я вас понял. Это мне уже больше нравится.

– Да, и обязательно тренируйтесь. Теперь вы новобранец Ордена Клинков. Но за годы заключения раскисли, потому прежде всего необходимо наверстать былое, – внезапно Косадес сделал выпад в сторону Адана, толкнул его, и тот слетел со стула.

– Вы что делаете? – рявкнул данмер.

– Хочу показать вам, как вы ослабли, мальчик. Дабы вы не были столь самоуверенны. Взгляните на свое тело – вы исхудали и бессильны теперь. А в нашей работе, между прочим, подстерегают опасности.

– Я не бессилен! – возмутился Адан и вскочил, бросившись на Косадеса врукопашную. Но тот вмиг блокировал его удар, схватил за руку и перевернул через себя.

Распластавшись на спине, Адан произнес:

– Теперь ясно, почему вы с таким равнодушием смотрели на мой кинжал.

– Между прочим, я мастер рукопашного боя. И кстати, могу дать пару уроков. Никогда нельзя знать наверняка, что поджидает за углом, и окажется ли в эту минуту с вами ваш меч, – Косадес протянул Адану руку, чтобы помочь подняться. – Вообще, среди Клинков достаточно учителей – рекомендую не пренебрегать их услугами. Все же с преподавателем развитие идет быстрее.

– Посмотрим, – проворчал Адан, поморщившись от ушиба. – Это все, что вы хотели мне сказать?

– Пожалуй, да.

– А жить мне пока где лучше – в гостинице или помещениях гильдий?

– Гм. Где хотите. Хотя, знаете, пока что можете жить и здесь, в моем доме. Я постелю вам на лавке. Только не трогайте ничего из личных вещей без моего ведома.

– Хорошо, начальник, – иронично поддакнул Адан. – Ну, могу идти?

– Идите, Адан. Вот перечень имен учителей. Возвращайтесь, как придете в форму, тогда поговорим о поручениях.

Адан вышел из дома Косадеса и побрел в торговый район. Вокруг пестрели вывески лавок с самыми разнообразными товарами – от модной одежды до алхимических принадлежностей.

Данмер обошел несколько магазинов. Старые тюремные лохмотья он сменил на темно-бурый плащ, кожаные брюки и добротные сапоги; ржавый клинок – на стальной палаш; мешок из рваной рубахи – на крепкую дорожную сумку с ремнем через плечо. Также темный эльф посетил цирюльника. Тот остриг его обросшие волосы – не слишком коротко и не слишком длинно – и сбрил бороду (так как данмеры являлись северным видом эльфов, борода у них, в отличие от прочих, все же росла, хоть и небольшая в сравнении с бородами имперцев или нордов). Одним словом, внешне Адан сильно переменился: трудно было вообразить, что это тот же самый темный эльф, который совсем недавно спал, как бездомный, у стены сейда-нинской Канцелярии. Даже более того, вряд ли те же самые жители Сейда-Нин узнали бы его теперь, пройдись он по их главной улице. Скорее всего, приняли бы за совершенно другого данмера.

Приобретя все необходимое, Адан отправился погулять вдоль набережной. По пути эльф размышлял, какой бы работой "для прикрытия" заняться. Один из торговцев пожаловался на то, что в городе кощунствует воровская гильдия, приносящая немало убытков. В первое мгновение данмер загорелся идеей разыскать ее, чтобы продолжить мстить власть имущим, но вскоре понял, что он и вправду вовсе не желает больше находиться вне закона. Тогда Адан вспомнил, что когда-то давно, еще до ареста, слышал о Мораг Тонг – клане Морровиндских наемных убийц, которым законом было дано право отнимать жизнь – даже соответствующие документы прилагались.

Темный эльф встряхнул головой, словно отгоняя от себя что-то неприемлемое. "Нет, с прошлым покончено. Понятное дело, многие отсидевшие срываются, возвращаясь на прежнюю дорогу. Но со мной этого не случится", – твердо внушил он сам себе и принялся перебирать организации, не имеющие отношения к преступной деятельности.