Пленники Орсы

Переезд

1908 год. На окраине Санкт – Петербурга, по дороге движется свадебный кортеж, состоящий из десяти пролеток. В первой сидят: поручик Аверьянов со своей невестой – Ольгой и его шафер – Струве, с подружкой невесты – Верой. Во – второй: дядя Ольги – Свешников Алексей Петрович, преподаватель Офицерской артиллеристской школы подполковник Гобято и товарищ Аверьянова, по учебе, поручик Василевский… На остальных: друзья, подруги, родственники новобрачных, а на двух последних – поющие цыгане… При подъезде к переезду, перед картежом, закрывается шлагбаум.

– Что случилось? – кричит с третьей пролетки брат Ольги – Олег.

– Переезд закрыли… – отвечает ему веселый Аверьянов. – Можете шампанским скрасить время… У вас еще есть?

– Уйма… – удовольствовался ответом Олег и сразу, среди его окружения, послышался смех.

– Скажите, милейший! – обращается к Свешникову Гобято, – Кому это в голову пришла такая мысль – венчаться в этой церкви святой Екатерины? Поверьте, довольно странно и далеко?

– Каприз невесты… – отвечает Свешников. – Ее матушка с моим братом здесь венчались!

– А-а-а… – удовлетворился ответом Гобято. – Тогда все ясно! Я даже больше скажу – благородно!

Из-за поворота показывается медленно движущийся железнодорожный состав, посередине которого, резко выделяется арестантский вагон с конвоиром на площадке. Из него, сквозь зарешеченное окно, на кортеж смотрит давно небритый человек. Увидев его, Ольга выхватывает из рук Веры букет, соскакивает с пролетки, и подхватив одной рукой фату, подныривает под шлагбаум…

– Барышня! Барышня! – кричит с площадки конвоир. – Сюда нельзя… Отойди от вагона… Отойди, прошу тебя! Стрелять буду…

Ольга, не слушая его причитаний, подбегает к вагону и бросает в окно свой букет. Арестант, высунув руку из окна, подхватывает его и машет им свадебному кортежу. На его лице расплывается белоснежная улыбка, и он кричит:

– Счастья тебе, невеста!

Струве хлопает в ладоши. Поезд, медленно, скрывается за поворотом… Удовлетворенная Ольга, провожает его взглядом, а затем не спеша возвращается обратно… Соскочивший вслед за ней Аверьянов, обнимает ее и помогает подняться в пролетку.

– Что на тебя нашло? – спрашивает он. – Зачем ты этому несчастному подарила букет?

– Хочу, чтобы сегодня кто-то еще был счастлив! – весело и задорно отвечает Ольга.

– А вы, Петруша, оказывается – социалист! – Восхищается Струве Вера. – Вы так усердно хлопали этому несчастному…

– Упаси Бог, Верочка! Если бы социалисты обращали свое внимание не на нашу грешную землю, а на звезды и небо – тогда бы я был с ними! Моя партия – звезды! Я звездоман!

– Зачем же вы тогда, Петр Бернгардович, махали этому несчастному и хлопали в ладоши? – улыбается Аверьянов.

– Миша! – заступается за Струве Ольга. – Оставь Петрушу в покое… В нем сильно развито чувство сострадания…Кстати, Петя, а что о нашем браке говорят звезды? Что нас ждет с Мишей?

– Олечка! Вам сказочно повезло… Вчера, у нас в Пулково, произошло неординарное событие… Все сотрудники обсерватории в очередь стояли к главному телескопу… На небе появилось небесное тело, движущееся к Земле! Разве это не предзнаменование? Это знак! Он сулит вам счастье!

– Петруша! – просит его Вера. – Расскажите нам об этой звезде?

– Верочка, я сам о ней ничего не знаю… Может это вовсе и не звезда… А может быть комета или простой метеорит? Мы наблюдали за ней около часа, а затем погода испортилась и она исчезла…

– Слушай, Петр! Я никак не могу тебя понять: учишься в Техноложке, а целыми днями пропадаешь в Пулково? – улыбнулся Аверьянов. – Кого нам ждать в будущем? Астронома или геолога?

– Эх, Миша! Я и сам это чувствую: раздваиваюсь на глазах! Хочется и того попробовать и этого… Ну, а если сотрудники обсерватории потакают мне, разрешают – абсолютно все…Не могу же я им платить черной неблагодарностью?

– Они тебя, Петруша, поощряют в честь твоего прапрадеда – Василия!

– Ну да… Это я понимаю… Для них он "миф" , "легенда"… Им, вероятно, лестно общаться со мной? А я пользуюсь моментом и кое-что узнаю…

– Так вот, Петруха! Слушай меня, пока не поздно… Бросай ты эту канитель: и астрономию, и геологию – будущее за инженерами! Это сейчас самые денежные места! Как уже, женатому человеку, мне можешь верить! Я врать не буду!

– Ты еще добавь: как "отцу" огромного семейства! – расхохоталась Вера.

Железнодорожный шлагбаум поднимается.

– Ладно, решай сам… – Аверьянов толкает кучера в плечо. – Трогай, милый! Если верить Петруше – мы едем навстречу своему счастью!

Звездолет

Чир удобно расположился в кресле релаксации и с удовольствием рассматривал в видеохронографе личные капсулы эридян, расположенные на склоне горы Мирид. Он пристально всматривался в кадры видеофильма, пытаясь найти, среди тысяч маленьких домиков, единственный – их семейный, откуда он выехал в последний раз на космодром… "Там сейчас, наверное, отдыхают папа с мамой…"

Раздался зуммер связи. Чир снял релаксационные очки и включил блокатор.

– Чир! Срочно зайди ко мне. – Раздался голос командира корабля Хора и связь вновь отключилась. Чир встал с кресла, выключил блокатор и вышел в коридор звездолета. "Странно, он нас уже не тревожил месяца три… Что случилось?" Когда он достиг носовой части звездолета, то не удержался и поприветствовал, стоящего у двери робота:

– Привет, Леб! Что случилось? Зачем я понадобился, Кому!

– Не знаю, исследователь! – гортанным голосом ответил робот и нажал кнопку на двери.

Дверь съехала в сторону и Чир вошел в каюту Хора. Тот сидел за командирским пультом звездолета и пристально всматривался в огромный иллюминатор.

– Привет, Хор! – поздоровался Чир.

Хор, не поворачивая головы, кивнул на кресло, стоящее рядом. Чир сел. Хор указал на маленькую звездочку, виднеющуюся у нижнего края иллюминатора:

– Это Орса! Нам осталось месяц пути. Вы готовы?

– Да, Ком! Мы с Неей изучили все видеоматериалы, багаж упакован, ждем высадки.

– Хорошо! С Эриды пришла светограмма. Она адресована тебе.

Хор включил видеоэкран, находящийся с левой стороны каюты и на нем сразу высветилось лицо Председателя Высшего Совета Эриды – Бора.

– Чир, сынок! – обратился он к Чиру. – Я, Высший Совет и вся Эрида очень сожалеем о неполадках на 777… Не падайте духом, все поправимо… Ты знаешь, как мне дорога Нея… Береги её. Это она, из-за тебя, попросилась в вашу экспедицию и сколько я ее не уговаривал, все бесполезно… Теперь ответственность за ее будущее ложится на твои плечи! Совет постановил: разрешить тебе вступить с ней в законный брак и иметь трех детей! Таблетки возьмешь у Хора. Надеюсь еще увидеть вас и своих внуков… Будьте счастливы! Остальное тебе разъяснит Хор. До встречи.

Экран погас.

– Я не понял… О каких неполадках идет речь? – спросил Чир.

– У вас не будет орбитальной станции! – хмуро бросил Хор.

– Почему? – Чир удивленно уставился на него.

– Звездолет ждет гибель… – безучастно констатировал Хор. – Корабль неисправен! Что с ним, я не знаю… Какой-то сбой в программе… Я неоднократно пытался войти в его Мозг, но он отказался мне повиноваться… Его защита безупречна! Я связывался с Эридой, посылал нейтринограммой все данные о работе двигателей, все данные о его параметрах и настройках, но ответ неутешителен – изменить программу, пока не выполнена предыдущая, невозможно!

– Что будет с нами?

– Совет уже позаботился о вас, он выслал корабль – точную копию нашего…Он прибудет к Орсе через пятьдесят лет! Для вас это будет продолжением командировки…

Хор замолчал и снова уткнулся взглядом в маленькую звездочку сияющую у края иллюминатора. Чир молча переваривал услышанное, а затем спросил:

– У нас появятся новые обязанности? Есть новые рекомендации?

Хор развернулся к Чиру и спокойно пояснил:

– Нет, все должно идти по предыдущему плану… Вы будете выполнять намеченную программу, только в более расширенном варианте…Когда мы достигнем пределов Орсы, мы более детально обсудим эти вопросы, а сейчас – пойди и обрадуй Нею новостью о разрешении на брак…Я думаю, она будет рада… И еще… Ей ни слова о том, что ждет корабль…Потом, как-нибудь, я сам постараюсь ей объяснить эту ситуацию… Ты прости меня, сынок, мне нужно побыть одному… На сегодня все… Иди, обрадуй Нею!

Хор отвернулся и снова уставился в звездное небо. Чир понял – аудиенция окончена! Он встал и вышел из каюты.

Чир прекрасно понимал, какой опасности они будут подвергаться с Неей, в виду сложившихся обстоятельств, но у них оставалась перспектива остаться в живых… А у Хора? Ничего! Ни страха, ни сожаления, даже малейшей досады на лице Хора Чир не заметил… Он вспомнил кодекс астронавта, заученный им еще в Центре подготовки и успокоился – по другому Хор поступить не мог! Его имя будет занесено на скалу Героев Ериды! Случись такая же ситуация с ним, он бы тоже, не сомневаясь ни секунды, поступил также…А вот другое известие – разрешение на брак с Неей, его сильно обрадовало… Теперь, вместе с ней, ему не страшна эта неведомая Орса, со всеми ее чудовищами и тайнами…

Нею он застал, за экраном видеохронографа. Она с интересом всматривалась в лица жителей Орсы. Увидев Чира, Нея соскочила с кресла и прильнула к нему.

– Можешь меня поздравить, – заворковала она, – орсияне любят устраивать праздники по случаю бракосочетания! И еще – они любят изготовливать разные штуки, из которых раздаются всякие звуки…А затем голосом пытаются подражать им…Все это называется – музыкой и пением!

– Молодец! – похвалил ее Чир. – Я тоже это видел. Они еще парами прыгают под эту музыку…

– Да. Это красиво у них получается…А вот, представь себе, что мы с тобой так прыгаем на Эриде?

– Не могу – смешно получится… – рассмеялся Чир.

– Может быть… Ну и что? Зато мы привезем на Эриду новый туземный обряд, который, может понравиться нашему народу!

– Я не против, но учиться времени не будет! Ты не огорчайся, есть более приятная новость…

– Какая? – Нея оторвалась от Чира и с любопытством уставилась на него. – Я уже отвыкла от хороших новостей?

– Я говорил с твоим отцом – Совет дал разрешение на наш брак!

Нея мгновенно повисла у Чира на шее.

– Какое счастье… – выдохнула она. – Сколько разрешили детей?

– Троих! – улыбнулся Чир.

– Здорово… Высший предел Эриды! А ты будешь хорошим отцом?

– Самым лучшим! – пообещал Чир.

– Хорошо – я тебе верю! – улыбнулась довольная Нея. – Как выглядел отец?

– Ничуть не изменился… Как был бодрым, таким и остался…

– А почему Хор меня не пригласил?

– Не знаю… Разговор шел о Орсе… Через месяц мы достигнем ее пределов и Хор попросил нас быть наготове! В светограмме он показал часть, касающуюся нас… А когда я услышал, что дали разрешение, то сразу забыл обо всем и к тебе…

– Чир! Милый мой! – Нея еще сильнее прижалась к нему. – Я знала, я верила, что так и будет! Как я могла бы жить без тебя, родной мой? Я чувствовала – Орса подарит нам счастье! Мне, кажется, там пройдут лучшие дни нашей жизни! Ты веришь?

– Я верю в одно, что с тобой, я буду счастлив везде! – прошептал Чир, нежно целуя Нею.

Прощание

Каюта Кома. Хор обращается к Чиру:

– Чир, мальчик мой! Я хочу обратиться к тебе, как к мужчине – береги Нею! Запомни это раз и навсегда! Все, что говорят о женщинах: сильная, умная, могущая существовать самостоятельно – это полная ерунда! Ее подводит эмоциональный фон… Она самка по своей природе и этим все сказано – ей всегда рядом будет нужен мужчина! Нея не исключение… Если бы в Центре знали, что здесь приключиться, то она никогда бы не была включена в состав экспедиции! Ранее запланированный год, ей показался бы прогулкой по планете, но пятьдесят никакая, даже "супер-женщина" не выдержит… Для Неи, ты оказался самым счастливым подарком в ее жизни! Я думаю, что ты и сам понимаешь этот расклад… Вам будет нелегко, но я верю в вас, в вашу любовь и знаю наперед, что вы с честью справитесь с этой задачей… У вас нет путей назад и поэтому слушай меня внимательно – ты должен выжить и обязательно помочь это сделать Нее! Одна надежда на двоих! Но это еще не все – на тебя с надеждой смотрит вся Эрида, справедливо полагая, что она предоставила вам все, чтобы ваша миссия удалась! Зачем это нужно Совету Эриды, никто не знает, кроме самих членов! Вы будете, уже пятой экспедицией, побывавшей на Орсе! Предыдущие были признаны успешными! Орса – планета будущего! Она еще не до конца оформилась, как планета, и на ней живут разноплеменные народы, которые бесконечно враждуют между собой… За двести с лишним лет, от предыдущей экспедиции, я думаю, на ней мало что изменилось… Скоро у вас высадка! Поэтому мне сейчас нужно дать вам соответствующие инструкции по поводу дальнейшей жизни на этой планете… Слушай меня внимательно… Никто и никогда не должен знать о вашем существовании! Вы – исследователи! Поступать вам нужно только согласно инструкции! Ясно?

Чир согласно кивнул головой.

– Теперь о безопасности…Ваша безопасность, это – Лаки! – продолжил Хор. – С ним ваш дископлан будет невидимым для орсиян; вам не страшна будет их агрессивность; вам будет понятен их любой язык; вы можете узнать их прошлое и настоящее; а также можете стереть память у любого из них… С ним вы всегда будете знать о намерениях, находящегося рядом с вами…В общем все, о чем вы только подумаете – он воспримет, как команду к действию! Главное, никогда и нигде с ним не расставайтесь! Вы изучали его устройство в Центре подготовки?

– Да, Ком! – подтвердил Чир.

– Не обижайся, если я повторюсь – лишний раз не помешает! Их у вас будет пять: на вас с Неей и на ваших будущих детей…Таблетки для продолжения рода лежат в дископлане… Теперь о оснастке дископлана…В виду того, что у вас не будет орбитальной станции, роботы заменили ваш дроболет на более мощный, с звездолета…Теперь вы сами можете добывать любой металл и чеканить любую монету Орсы для своих нужд… Запомни, Чир! Дископлан обладает огромной и страшной силой – не применяй ее против жителей Орсы! И еще…Тебе придется решить еще один вопрос… На Орсе находится эридянин!

– Что? – не понял Чир.

– Да, да, мальчик мой! Ты не ослышался… Ему сейчас, где-то, около четырехсот пятидесяти лет… Самый зрелый возраст для эридянина! В предыдущей экспедиции исследователями были Шар и Цыр. Это был их первый полет, как и у вас с Неей… Комом – был я! Когда исследования были закончены и мы готовились к отлету домой, Шар ночью открыл шлюзовые камеры и на дископлане покинул звездолет! Меня разбудил Цыр, но было поздно… Без дископлана мы не смогли его настичь… Высший Совет оправдал меня, но ослушник должен быть наказан. Это сделаешь ты!

Хор взял с пульта небольшую деревянную коробочку и открыл ее… В ней лежала двенадцатиконечная звезда. Два ее конца были увеличены наростами: черным и белым…

– Это – Габи! Специальная разработка. Все очень просто… Нажимаешь на черный конец, направленный на врага и его Лаки не работает! На белый, он снова в действии… Держи его в дископлане и если он засветится изнутри, то эридянин рядом, а светящийся конец звезды укажет его местонахождение… Это пробная серия, его радиус действия еще небольшой, но у нас пока другого нет…

– Если я найду его, что с ним делать?

– Ты отберешь у него Лаки и временно очистишь память… Он будет послушным, как робот! Потом заберёте с собой – его судьбу будет решать Совет! Признаюсь тебе – Шар был очень хорошим исследователем… Что на него нашло, не знаю… Еще одно… На Орсе вам придется перейти на белковую пищу! Это не опасно – предыдущие исследователи уже пользовались ею и остались довольными, а наши ученые из Совета отметили, что эта еда им пошла даже на пользу… Когда вернетесь на Эриду, передашь моим детям, что их отец выполнил свой долг до конца! Кстати, ты Нее ничего не говорил?

– Нет. Ты – же обещал, что сам ей все расскажешь?

– Не смог, Чир! Не люблю слез – они, плохая примета для начала какого-нибудь дела! В – последствии, когда вы будете уже на орбите, расскажешь ей о моих душевных колебаниях…

– Хорошо, Хор! Я постараюсь ее успокоить! Но я не пойму одного – а почему бы тебе не отправиться на Орсу вместе с нами? С твоими познаниями и опытом ты там будешь нам просто необходим! Там всем работы хватит?

– Нет, Чир! Я не могу нарушить инструкцию! Ты, лучше, подумай, как использовать Шара… Ты присмотрись к нему – он очень талантлив! У него за это время, вероятно, скопился немалый груз материалов о планете! Я думаю, держать его пятьдесят лет на привязи, нецелесообразно… В общем, поступай, как сердце тебе подскажет! А сейчас, можешь быть свободным! Через пару часов, встретимся в шлюзовых камерах… Я дополнительно, вас извещу!

Шлюзовые камеры звездолета. Возле трапа дископлана, в скафандрах стоят Чир и Нея. Хор внимательно осматривает каждого, а затем интересуется:

– У вас все в порядке?

– Да, Ком! – отвечает Чир. – Несколько раз все перепроверено.

– Ну, что ж… Время не ждет, давайте прощаться…

Нея, первой, сделала свой шаг к Хору и обняла его:

– Хор, дорогой! Не грусти – год пройдет быстро! А за нас не беспокойся, мы сделаем все, что от нас зависит!

– Девочка моя! – отвечает растроганный Хор. Я знаю, я верю в вас… Вы будете лучшими! Пусть удача сопутствует вам во всем! Чир! Береги ее – Орса непредсказуемая планета! Ну все, не заставляйте старика плакать…

Хор отвернулся и пошел к выходу из шлюзового отсека. Как только он перешагнул порог отсека, шлюзовые ворота за ним закрылись. Чир с Неей поднялись по трапу и скрылись в дископлане.

Катастрофа

Чир и Нея прильнули к иллюминатору, с интересом рассматривая приближающуюся планету.

– Какая она голубая! – восхищенно произносит Нея и тут – же замечает с левой стороны падающую звезду, – Чир, посмотри! Что происходит? Это же 777-й… Он не остался на орбите? Он следует параллельным курсом…

Чир смотрит в сторону падающего звездолета и пытается успокоить Нею.

– Не беспокойся, Нея – Хор опытный Ком! Вероятно, он выбирает оптимальную орбиту…

– Какая орбита? Он уже в зоне притяжения… 777-й входит в атмосферу Орсы…

Нея зарыдала и уткнулась в грудь Чира.

– Все хорошо. Все обойдется, – начал успокаивать ее Чир. – Хор посадит корабль, и мы придем ему на помощь…

– Как обойдется? – Нея оторвалась от его плеча. – Его скорость не меняется! Он даже не воспользовался защитой торможения… Это катастрофа!

Они, в полном оцепенении смотрят на точку, несущуюся к своей гибели… На их глазах она превращается в огромный огненный шар…

– Корабль был неисправен, – тихо признаётся Чир. – Хор решил взорвать его перед атмосферой Орсы, чтобы не причинить вреда его жителям.

– Так ты знал? Ты знал… Как ты мог промолчать? Я бы все поняла и в последний раз попрощалась с ним совсем иначе…

– Это было условие Хора – он не может переносить женских слез! Я должен был беречь тебя.

– Беречь? Я исследователь! Такой – же как ты…У меня хватило бы не меньше мужества так умереть… Но почему он пошел на это? Ведь он мог остаться с нами?

– Замолчи! – не выдержал Чир. – Ты плачешь над Хором, как над каким-то недоноском с планеты Си… Хор – герой! Что ему была его жалкая жизнь? Ну продлись она еще лет на двести, а потом все равно – Центр распада! Он своей гибелью спас многие тысячи существ этой маленькой планеты… Теперь, командир экспедиции – я! Я обязан сделать все, что предписано Высшим Советом! И клянусь – мы живыми и невредимыми вернемся на Эриду! Ты слышишь меня, Нея?

– Да! Слышу… – Нея вытерла слезы. – Я поняла одно – с этой поры мы становимся пленниками Орсы!

На большом утесе, среди вековой тайги, стоит дископлан. Моросящий дождик скатывается по лицам Чира и Неи. Они, прильнув к друг другу, молча смотрят вниз на мокрые, поверженные стволы мертвого леса, скрывшие тайну гибели Хора…

– Все, Нея! Теперь Хор, в наших сердцах, навсегда! Мы назовем это место – Гаванью Великого Кома! Мы будем навещать тебя, Хор! Пойдем, Нея! Мы еще вернемся…

Они возвращаются к дископлану, поднимаются по трапу и скрываются в люке. Дископлан поднимается над утесом и быстро исчезает в облаках.

– Куда теперь? – спрашивает Нея.

– Вперед, на восток, – поясняет Чир. – Смотри внимательно…Нам нужно такое место, чтобы было красиво, тихо и далеко от обитания местных жителей.

– Не беспокойся, Чир! Видишь, облака кончаются… По-моему, идеальное место для посадки!

Чир посмотрел в просвет и увидел за материковой сушей, безбрежную водную гладь, над которой ярко светило солнце.

– Я вижу, Нея! Согласен – место неплохое! Побережье моря… Поселений не видать… Делаем посадку на этом хребте…

Дископлан зависает над горным хребтом, а затем садится на выбранное плато. Из дископлана выходят Чир и Нея.

– Какой воздух… – восхищается Нея. – Как на Эриде… Здесь должны рождаться наши дети!

– Я согласен, – одобрительно кивнул головой Чир. – Здесь и оборудуем нашу стоянку.

Нея, щурясь от яркого солнца, благодарно прижимается к плечу Чира.

Квартира Аверьяновых

Струве, Вера и Ольга рассматривают новую квартиру Аверьяновых.

– Неплохо, Олечка, неплохо… – говорит Струве, открывая окно… – А вид какой…Есть прелесть в каналах! Вам бы мебели добавить не помешало бы, Олечка!

– Вы знаете, Петруша, я и сама Мише все время об этом напоминаю, но он вечно занят в своей академии, а как я без него? Спасибо дяде, что самое главное поставил…

– Повезло тебе, Олечка, с дядей… – говорит Вера. – А почему он до сих пор не женат?

– Не знаю…Вероятно, хранит верность моей маме… Когда папа погиб в японскую, он окружил маму теплом и заботой и она это ценила… А когда мамы не стало – несчастнее его не было человека на свете!

– Они были близки?

– Да. Но осуждать такое – ни у кого рука не подымется! Брат погибшего взял на себя заботы о его семье! Разве это, не благородно? Меня он считает дочерью и я ему отвечаю такою же любовью… На этом свете мы с ним остались одни, а теперь к нам присоединился и Миша… Мне грешно жаловаться на судьбу – мы все счастливы!

– А как же, Олег?

– Он помешан на своих миноносцах… Миша говорит, что с ним все ясно – отрезанный ломоть!

– А почему дядя не живет с вами?

– Понимаешь, Веруня, у него три доходных дома… Один на Невском, ты знаешь – мы там жили… Второй – этот, а третий на Сенной… Он нам предлагал любой на выбор – мы с Мишей выбрали этот, на канале… Здесь тихо и уютно, и все в шаговой доступности… А сам он решил остаться на старом месте, на Невском… У него там, очень много друзей! Ему там комфортнее и легче принимать их…

– Я его понимаю… Там воспоминания, работа, друзья… – поддержал решение дяди Струве. – Но здесь, довольно, мило… И это все теперь ваше?

– Да. Это его подарок на свадьбу.

– Молодец, Алексей Петрович! – похвалил дядю Струве. – А насчет мебели, вы, Оля, не волнуйтесь – можете на меня рассчитывать! Да и Верочка, надеюсь, не откажется? Правда, Верочка?

– Я всегда, с большой радостью…Располагайте мной… Тем более если Петруша поможет? – смущенно произнесла Вера, а затем сразу перевела разговор: – Олечка, вы слышали о взрыве в Сибири? Нет? Тогда вам пусть Петруша расскажет, я так красочно не смогу…

– Вы ничего не слышали, Олечка? Удивительно… – Струве сел на стул и поинтересовался: – У вас курить можно?

– Да, да…Я сейчас. – Ольга нашла на серванте бронзовую пепельницу и поставила ее на подоконник. – Курите, Петруша!

Струве достал из кармана портсигар, вынул из него папиросу и прикурил.

– Понимаете, Олечка! В Сибири произошел огромаднейший взрыв…Все метеорологические станции мира зафиксировали его взрывную волну, а сам взрыв был слышен за тысячи километров от его эпицентра…Представляете, Олечка? Вы не заметили, что наше небо стало светлее? Это все – последствия падения огромного метеорита! Помните, я вам говорил о таинственном небесном теле, движущемся к Земле? Это оно! Все сбывается. Это предзнаменование! Я не ошибся – это знак к вашей свадьбе!

– Какой знак? Что вы говорите, Петруша? Разве могут быть взрывы хорошим предзнаменованием?

– Могут, Олечка! Еще как могут…Вся история космоса связана с бесконечными взрывами! Рождение планет, их функциональная деятельность и их гибель – без взрывов не обходится!

– Дорогой, Петруша! – ласково обратилась к нему Ольга. – Вы, вероятно, забыли причину нашего сбора? Ничего не хочу слышать о взрывах… Будем праздновать новоселье! У меня есть шустовский коньяк, бутылка шампанского и эклеры от "Вольфа и Беранже…“ Вы согласны это отведать?

– С превеликим удовольствием! – улыбнулся Струве.

– Тогда, Верочка, – обратилась Ольга к Вере, – помоги мне накрыть на стол… А Петруша пусть нам еще что-нибудь расскажет интересное… К стати, Петя! Миша просил меня узнать, как у вас дела с учебой? Вы определились со своим будущим?

– Да, Оленька! Можете ему передать, что у меня все сложилось прекрасно… Я встретил человека, который полностью перевернул мое сознание и теперь я, кроме инженерии электрических сетей, ни о чем и слышать не хочу… Он обещал походатайствовать перед компанией "Сименс и Штуккарт ", чтобы меня приняли к ним на работу. Если все сложится нормально, то, вероятно, в начале декабря я уеду на стажировку в Англию!

– Вы молодец, Петенька! Где вы встретили такого волшебника?

– В техноложке, на встрече с студентами… Он раньше тоже у нас учился…

– А кто он? Чем занимается?

– Зовут его – Красин Леонид Борисович! Он представитель этой компании у нас России.

– Я рада за вас… Но если вы уедете, как же Верочка?

– С ней уже все согласовано… – улыбнулся Струве, подходя к Вере и обнимая ее за талию. – Правда, Верусик?

Верочка развернулась и счастливыми глазами посмотрела на своего избранника, а он взял ее голову в руки и крепко поцеловал в губы… Ольга с теплотой взглянула на них и улыбаясь произнесла:

– А вот за это, как раз и нужно выпить! А ну-ка к столу, дети мои! Как я рада за вас! Не беспокойтесь, я верю – все у нас будет хорошо!

Расстрел

1922 год. Гражданская война. Дальний Восток. По краю обрыва реки Урми, шагает комиссар Отдельного дальневосточного батальона "Смерть контрреволюции" Сергей Щербаков. За ним следом бредет связанный полковник Аверьянов и пять красноармейцев. Выйдя на поляну, Щербаков, поднятием руки, останавливает отряд. Проходит к обрыву, осматривая спуск к реке, затем подходит к пленному:

– Ну вот и пришли, ваше благородие!

Аверьянов равнодушным взглядом окинул место казни.

– Не нравится? – продолжил Щербаков. – Мне и самому не нравится, но ради старого знакомства, решил оказать личную услугу… Неужто ты меня не узнаешь? А я тебя сразу признал… Много лет прошло, а признал… Помнишь свою свадьбу? Железнодорожный переезд? Арестантский вагон? А в нем я – едущий в свою первую ссылку?

Аверьянов выпрямился и пристально уставился на Щербакова:

– Так это были вы? А мы вам тогда посочувствовали…

– Я тоже вам сочувствую, но от этого мы друзьями не станем… Слишком много горя вы принесли России!

– Мы? – Аверьянова прорвало, и он громко выдохнул: – Это вы горе России! Задурили народу головы… Наобещали с три короба… Хлеба, землю, волю… Помните французскую революцию? Все кончили на гильотине! И вас это ждет – придет диктатор, чтобы держать вашу свору в узде!

– А он уже есть, – невозмутимо ответил Щербаков, – только не он, а она – диктатура пролетариата! И это не мы, это она вас судит… Не за то, что сделали, а за то, что еще можете сделать! Так что, не обессудь, ваше благородие – нам с тобой не пути! Попрошу сюда…

Щербаков взял под руку Аверьянова и подвел его к обрыву.

– О чем думаешь в последнюю минуту? – спросил он пленного.

– О жене… – холодно ответил Аверьянов.

– Да, такую трудно забыть… Хорошая она у тебя, добрая… Не беспокойся, благородие…Если встречу где-то – помогу!

Красноармеец Малеев смеется:

– Мы усе поможем…Всем взводом подмогнем… Подмогнем, робята?

Щербаков развернулся и со всего размаха ударил его кулаком в лицо:

– Замолчи, скотина! Ты даже пальца ее не стоишь…Я из-за нее, может быть, духом укрепился…Может быть из-за нее революция началась? Ты что ему в последнюю минуту в душу плюешь?

– Так, контра" же… Чево с ним валандаться? В расход и все… – потирая лицо, начал оправдыватся обиженный Малеев.

– В расход, это дело решенное… Но мы, кто? Революционный суд! Значит, справедливый суд! Мы судим по совести, но не издеваемся… Понял?

– Понял. – Глядя со злостью на Аверьянова, ответил Малеев.

Щербаков подошел к Аверьянову:

– Да ладно… Она это заслуживает! А вот ты, извини, если что не так… Стань – ка вот здесь… – И сразу голос Щербакова набрал высоту, зазвучал твердо, чеканя каждую фразу: – Бойцы, стройся! Согласно постановлению Революционного трибунала, полковник Аверьянов, за антинародную контрреволюционную деятельность приговаривается к расстрелу…

Но Аверьянов его уже не слушал… Он, мысленно. попрощался с Ольгой, с сыном и почему – то ему вдруг вспомнились стихи Андрея Белого:

Он гордо поднял голову и уставился в небо… Над ним плыло что-то огромное, серебристого цвета, похожее на тарелку… Оно нависло над ним, и стало медленно опускаться вниз. Солнце, отражаясь от его гладкой поверхности, стало слепить глаза… Ноги у Аверьянова подкосились и последнее, что промелькнуло в его сознании: "Вот как, оказывается, Господь забирает нас к себе!"

Пробуждение

Щербаков открыл глаза, отмахнулся от назойливых комаров, облепивших его со всех сторон и приподнялся на локтях… Первое, что он увидел – своих бойцов, безмятежно спавших в каких – то неестественных позах. Рядом с ними валялось их оружие, а сами они не чувствовали даже мошкару, вольготно расположившуюся на их телах…

Щербаков резко вскинулся, встал на ноги, а затем стал будить своих товарищей. Несмотря на крепкий сон, они быстро пришли в себя, но как-то вяло воспринимали происходящее, а их мутные глаза искали, поддержки друг у друга… Умывание в реке освежило их головы и внесло некоторую ясность в мысли…

Первым, исчезновение Аверьянова, заметил Кузоватов.

– А где белый? – поинтересовался он.

– Да! Где? – загалдели остальные, осматриваясь по сторонам.

Поиски пленного не увенчались успехом и тогда Золовкин предположил:

– А можа он уплыл?

– Со связанными руками? – Щербаков достал из кобуры маузер и пересчитал патроны… В обойме двоих не хватало.

– А ну-ка, проверьте патроны… – приказал он красноармейцам.

Все взялись за оружие, и у каждого оказалась нехватка двух патронов. Щербаков еще туго соображал, но факты, вещь упрямая – каждый произвел по два выстрела! Стреляли в Аверьянова, это ясно, как божий день, но где же труп? Он многозначительно посмотрел на своих товарищей:

– Ну что? Кокнули дворянчика?

– Выходит, что так… – подтвердили они, – Тольки, куды он делся?

– Куды, куды? Уплыл, – передразнил их Щербаков. И вдруг до него дошло… Труп, точно, свалился в воду, а течение его унесло… Правда, течение слабовато, но кто знает – сколько они пролежали?

Он еще раз подошел к обрыву и осмотрелся… "Странно… Никаких следов от падения… Трава не примята и песок не потревожен… Что сказать бойцам?"

– Ну что, мужики? – обратился он к своим товарищам. – С белой сволочью все ясно, а что случилось с нами?

Бойцы задумались, а Кузоватов выдвинул свою версию:

– Это серный газ! Он идет из под земли и валит мужиков до смерти…

– Да, где же он? – загалдели остальные.

– Ветром надувает… – пояснил Кузоватов. – Как подует, он сразу все и заполняет… Это урочище поэтому и называется – Чертова падь!

Все стали опасливо коситься по сторонам и тогда Щербаков решил действовать:

– Смирна-а-а… Слушай мою команду… Бегом отсюда, пока живы остались…

Бойцы не заставили себя долго упрашивать и понеслись как зайцы, изредка оглядываясь, и стреляя глазами по сторонам… Щербаков бежал за ними, мало веря в эту версию, но чем черт не шутит…

По прибытию в поселок, Щербаков доложил командиру об исполнении приговора и отправился отдыхать в свою избу, где он остановился на постой. Моложавая хозяйка угостила его отварной картошкой с капустой, и поднесла стакан самогонки… Он залпом выпил ее, а затем наскоро закусив, завалился спать, даже не поблагодарив молодайку. Сон сразу подсунул ему разных чудовищ с лицом расстрелянного, пока он сам не оказался лежащим на знакомой поляне, а рядом на корточках, над ним склонился какой-то мужчина, расстегивающий его гимнастерку… Потом его сознание помутилось и он рухнул в темноту…

Его бойцы, посовещавшись, решили никому не рассказывать о своем приключении, ведь еще неизвестно чем может обернуться этот случай… Каждый из них понимал, что дело не в газе, а в чем-то таинственном, неподдающемся объяснению явлению… Выяснилось, что все видели что-то летящее под облаками… Неужели это был перст божий? А если это проделки сатаны? Тогда еще хуже… Свят, свят! Крестились мужики и старались забыть об этом, как о кошмарном сне…

Эридянин

Стоянка. В избе, на кровати крепко спит Аверянов. Входят Чир и Нея.

Они очень долго смотрят на спящего, а затем Нея спрашивает у Чира:

– Зачем тебе нужен этот орсиянин? Ты нарушаешь все наши инструкции? Я смирилась с Лю Фаном, но это уже чересчур…

Чир, хитро улыбаясь, поясняет:

– Я все помню, но это для тебя сюрприз… Кто он, как ты думаешь? Ты пристальнее всмотрись в него, он никого тебе не напоминает?

– Никого… Таких, как он, половина на планете! Нет, совсем незнакомый орсиянин…

– Тогда верь мне на слово: у этого орсиянина – гены Эриды!

Нея ошеломленно посмотрела на Чира:

– Что? Ты с ума сошел… Какие гены? Этого быть не может! – Нея уставилась на лежащего Аверьянова.

– "Габи" не врет! – заверил ее Чир. – Когда он засветился и указал на него, я подумал, что это Шар… И только в дископлане понял, что ошибся…

– Невероятно, – не спуская своего взгляда с Аверянова, удивилась Нея. – На чужой планете встретить единокровца! Ты думаешь, он родственник Шара?

– Других контактов с орсиянами быть не могло!

Нея задумалась, переваривая услышанное, а затем спросила:

– А как же это у него получилось, без таблеток?

– Не знаю… – признался Чир. – Наверное, гены эридянок слабее, поэтому им и нужна подпитка в виде таблеток? А может это перестраховка с нашей стороны?

– Интересно… На чужой планете узнать кое-что новое о своих слабостях… Ты считывал его мозг? Кто он Шару?

– Скорее всего – правнук, правнук и еще правнук…

– Его умственный потенциал?

– На уровне простого эридянина…

– Думаю, для Орсы это уже немало… Меня волнует другое: кто была эта женщина, с которой Шар решил завести детей?

– Это не прочитывается, я не знаю, Нея! Главное, что этим проступком он нарушил кодекс Эриды!

– Но он был отлучен от влияния Эриды на много лет… – посочувствовала Шару Нея. – Как бы ты поступил на его месте?

– У меня такой ситуации не могло быть… У меня с самого начала была ты!

– Значит, он сильнее тебя! Ему она была важнее всяких инструкций, да и, вообще, он их игнорировал, если решил таким образом обрести свободу… Неужели он остался из-за женщины? Если, да… То, это поступок!

– А для меня – проступок! Может нам уже пора заняться Шаром?

– Зачем? Нам он не мешает, да и ты же обещал: дать ему волю? Не трогай его пока… Да и я не хочу выглядеть охранником в юбке… Не женское это дело!

– Хорошо. Тогда и тебе придется потратить немного времени на этого орсиянина…

– Что ты хочешь? Говори, я жду…

– Мне нужен полный расклад его здоровья… Я должен точно знать – на сколько его хватит? Ты поможешь мне?

– С удовольствием… Сколько ему сейчас лет?

– Тридцать шесть…

– Совсем мальчик, – добродушно заметила Нея.

– Для Орсы, это половина прожитой жизни.

– Кто он?

– Полковник царской армии… Женат. Родился в Санкт – Петербурге… Там же проживает его семья – жена и сын! В последнее время служил у Колчака… Если бы не «Габи», его бы уже не было на свете…

– Ладно, Чир! – перебила его Нея. – Пойдем к детям… Мне, кажется, он болен… Сильно кашляет…После обеда проверю его на катализаторе здоровья, а сейчас пусть спит… Это ему не повредит! Ему, наверное, сильно досталось?

– Его хотели убить!

– Эти орсияне совсем с ума посходили… Ни себя не жалеют, ни других! Пойдем, дорогой!

– Спасибо, Нея! Вылечи его пожалуйста… Мне он нужен здоровым!

– Ты все таки решил – он будет жить с нами? – удивилась Нея. – Но это не по правилам! Нас ждет наказание от Совета!

– А когда Совет давал нам эти инструкции, он знал, что мы вместо года, будем здесь находиться пятьдесят? Поэтому, я пошлю его по – орсиянски, в задницу… Если у нас образовалось столько времени, то почему я не могу провести эксперимент – стать ему близким другом? Пожить настоящими орсиянскими чувствами? Сможем ли мы контактировать с ними в будущем? Это же очень интересная тема?

– Интересная… – согласилась Нея. – Но мы же не можем рассказать ему все: откуда мы, и кто такие…

– Конечно! Мы представимся его земляками… Я думаю, у него не возникнет подозрений! А если – что, я в любой момент смогу стереть его память… И еще, нам придется помочь ему воссоединится с семьей… Его жена – музыкант!

– Вот это, новость! Спасибо тебе, Чир! – Нея с воодушевлением обняла Чира и поцеловала его. – Я согласна! Я давно мечтала встретить настоящего музыканта. Идем скорее – мне это нужно обсудить с Маей!

Чир и Нея уходят.

Знакомство

Аверьянов открыл глаза, перевернулся на спину и стал осматриваться…По всем признакам, он находился в избе… Слева, на расстоянии вытянутой руки, виднелись очертания окна, а напротив, прямо на бревнах, висел странный ящик, с матовой поверхностью… Рядом, на подставке, стоял какой-то пучок острых игл, напоминающий веер… В правом углу, сразу возле двери, вращалась подзорная труба… Аверьянов привстал и выглянул в окно. За ним, совсем рядом, стояли лиственницы…,Чертовщина какая-то! Где же я нахожусь?" Он снова откинулся назад и сосредоточил свое внимание на двери, за которой послышались шаги…Ручка повернулась, дверь открылась, и в избу вошел высокий человек. Светлые волосы и приятные черты лица располагающе подействовали на Аверьянова. Его косоворотка, бриджи и английские ботинки с крагами, добавили уверенности, что этот человек пришел с мирными помыслами… А большие, черные зрачки, делали его немного похожим на жителя Кавказа…

– Здравствуйте, Михаил Юрьевич! – Поздоровался незнакомец, – Как ваше самочувствие?

– Как вам сказать? В общем-то, неплохое… – насторожился Аверьянов, подозрительно глядя на незнакомца, – Мы знакомы?

– Лично нет, но вы помните последние обстоятельства, из-за которых вы попали сюда?

– Помню, смутно… Как там все закончилось и почему я жив – загадка! Позвольте объясниться, сударь! Что все это значит? Где я? И как попал сюда? И кто вы?

– Не спешите, не все сразу…Хотя, все просто… Я – ученый! Занимаюсь разработкой новых летательных аппаратов. Зовут меня – Чирин Виталий Андреевич! Во – время испытания своего дископлана, я заметил людей творящих беззаконие и вмешался… Результат налицо: вы живы и находитесь в нашем лагере… Вы, удовлетворены?

– Не совсем…А как вы избавились от тех, которые хотели меня расстрелять? Вы убили их?

– Я не убийца, Михаил Юрьевич! Я напустил на них усыпляющий газ и они уснули… За них не беспокойтесь, они уже проснулись и ломают голову – куда вы подевались?

– Ловко, вы их… Благодарю вас! А как вы узнали мое имя и отчество?

– На приговоре прочитал, да и их командир, сквозь свое полубессознательное состояние признался в старой дружбе с вами…

– В дружбе? Мерзавец! – Вспылил Аверьянов. – Мы когда-то проявили сочувствие к его судьбе, а он и глазом не моргнул, когда повел меня на расстрел!

– Я понимаю – черная неблагодарность! Но вы и сами о себе, многое во сне наговорили… А о других: и по-матушке, и по-батюшке… И все открытым текстом… Весело было!

– Во сне? – улыбнулся Аверьянов. – Надеюсь, о вас ничего обидного?

– Да, нет… Мне, повезло. А вот другим досталось без выбора выражений…

– Извините, если что… Вы русский?

– Конечно. А что вас смущает?

– Не знаю… Вы вроде и блондин, а глаза, как у восточного человека – зрачки сильно темные!

– Это вы правильно подметили… Мне многие об этом говорили, но против природы не попрешь! Вы еще больше удивитесь, когда увидите их у моих детей и жены! Но вам я открою тайну, они, при определенных обстоятельствах, могут меняться цветом: от темного до серо-голубого!

– Интересно… – удивился Аверьянов, а затем поинтересовался, – А где мы находимся?

– Далеко… На Джугдурском хребте, возле Охотского побережья.

– Подождите, подождите… – Аверьянов стал подсчитывать в уме. – Неужели аэроплан мог осилить такое расстояние?

– Михаил Юрьевич! Эра аэропланов прошла, мы летели на дископлане.

– Вы уж не обессудьте, Виталий Андреевич, за мое невежество, но позвольте вас спросить, что такое – дископлан?

– Новый летательный аппарат – самый быстрый в мире! Его еще немногие видели… Мне остается только гордиться, что его создал я…

– У вас здесь завод?

– Нет. Здесь стоянка… Я занимаюсь разработкой, а постройкой занимаются другие, но сейчас и там все разбежались – война! Скоро вы все узнаете, а сейчас отдыхайте – вам нужно набираться сил…

– Но я не хочу спать, – заупрямился Аверьянов.

– Это вам только кажется, – добродушно заявил Чирин, – Отдохнуть надо – для вас это просто необходимо… Для разговоров время еще будет…

Веки Аверьянова заморгали, а затем плотно закрылись… Чирин, удовлетворенно, посмотрел на него и вышел из избы. Там его поджидала Нея:

– Ну, как он там?

– Все воспринял нормально, и представь себе уже не кашляет!

– Еще бы… Я ему целую таблетку дала Дриады… Представляешь, первые признаки туберкулеза! Простуда запредельная, но ничего – завтра будет здоров!

– Вот и хорошо… Завтра и пригласим его на обед… Там его и познакомим со всеми… Ты детям сказала. что с нами будет жить орсиянин?

– Да. Они восприняли это, как должное… А Мая обрадовалась, что у нас будет жить музыкантша!

– Молодцы! Пойдем пройдемся, подумаем об устройстве его семьи… Мне, кажется, Нея, что за его женой в Петроград, придется лететь тебе. Ты не против?

– Стареешь, Чир? – Нея с улыбкой взглянула на мужа. – Шучу… Разве я когда-нибудь отказывалась? Не беспокойся… Если я не рядом, то это не значит, что я далеко! Все сделаем на высшем уровне!

Предложение

Проснувшись во второй раз, Аверьянов снова увидел перед собой этого загадочного незнакомца. "Как его звать, величать?", – постарался он вспомнить.

– Чирин – я! Виталий Андреевич! – подсказал ему незнакомец.

"Он что, мысли мои читает?", – подумал Аверьянов.

– Не считайте меня всемогущим, я просто догадался, что вы еще не привыкли к моим инициалам… – пояснил Чирин. – Выспались?

– Да. Но чувство неудовлетворенности осталось…Признайтесь: все что вы наговорили здесь до этого – вранье?

– Нет. Чистая правда. Кое-что я не смогу вам сейчас рассказать, а то, что уже сказал – правдивее не бывает!

– Тогда скажите, откуда взялся этот ваш дископлан, который так быстро летает?

– Я уже вам говорил… Перед самой войной, по распоряжению государя императора, была создана секретная лаборатория по разработке новых летательных аппаратов, которой до сих пор руковожу я…Дископлан, пока имеется в единственном экземпляре. Что вас еще волнует?

– Что за чушь? Я сам, некоторое время, служил при Генеральном штабе и ни разу не слышал о чем-нибудь подобном… Вы представляете, какие нужны капиталовложения для разработки такого грандиозного проекта? У России таких денег не было!

– Успокойтесь, Михаил Юрьевич! Деньги были и еще остались… Наши щедрые друзья по Антанте спонсировали этот проект…А по поводу таинственности экспериментов, здесь должное нужно отдать нашим органам охраны секретных разработок… Вы же сами сталкивались с контразведкой, когда работали у профессора Гобято?

Аверьянова, как будто, что – то толкнуло… Он вскочил с постели и сел. Этого не мог знать никто… Еще во – время учебы в Офицерской артиллерийской школе, он сблизился с Гобято… И тот на почве мечты: создать для российской армии легкий, надежный и простой миномет, после окончания учебы, пригласил Аверьянова поработать с ним в Академии… И если бы не это нелепое ранение Леонида Николаевича под Перемышлем, кто знает, как бы сложились их судьбы и мечты…

– Вы и это знаете? – Оправившись от шока, спросил Аверьянов.

– И не только это… И то, как вы с группой офицеров, хотели освободить государя императора; и как служили при Брусилове, и Колчаке; как попали в плен… И даже о вашей супруге – Ольге Владимировне, проживающей на Екатерининском канале в Петрограде…

– Как вы все это узнали? – вскричал, пораженный Аверьянов. – Вы, прорицатель, ясновидящий?

– Я – простой человек! Я уже вам объяснял – все это вы рассказали мне во сне! Я спрашивал – вы отвечали!

– Вы воспользовались моим беспомощным состоянием? По – моему, это нечестно?

– А что прикажете делать? Вы появились, и мне необходимо было узнать – кого я спас? Сами понимаете – время такое!

– Странно… – мысленно соглашаясь с Чириным, сказал Аверьянов, – Раньше за мной такого не наблюдалось.

– Ладно, оставим в покое наши способности… Скажите, Михаил Юрьевич, как вы собираетесь жить дальше? Есть планы, желания?

– Не знаю, – чистосердечно признался Аверьянов, – надо все обдумать…Россия погибла… С новой властью контакта у меня не получилось… Семья далеко… Да и там, если я вернусь, тотчас же буду арестован…Я еще не определился, Виталий Андреевич!

– А если я предложу вам работу, Михаил Юрьевич! На дальнюю перспективу? Гарантирую полную безопасность?

– Спасибо, конечно, Виталий Андреевич, но у меня еще теплится надежда – встретиться с семьей, а там уже, как Бог пошлет…Ведь у меня обязательства – я женат!

– Это я понимаю, но даю голову на отсечение, что если вы сами будете добиваться своих целей, то не позднее шестимесячного срока вы погибнете… А я хочу решить и эту вашу проблему…

– Какую? – не понял Аверьянов.

– Соединить вашу семью… Если Ольга Владимировна с сыном появятся здесь, вы согласны будете принять мои условия?

– Вы маг? – Аверьянов, недоверчиво, уставился на Чирина. – Вы и это можете? Я четыре года мучился этой проблемой, а вы заявляете, что для вас это пустяки? Да я заранее готов пойти на любые ваши кабальные условия, лишь бы они были рядом… Я согласен, согласен на все… Говорите, что нужно делать?

– Хорошо, Михаил Юрьевич! Многие хотели возродить Россию, но их смела новая сила… И пока в стране идет междоусобица, нужно выживать и работать на благо будущей России! Цель, по моему, благородная? Ваша работа будет состоять из сбора материалов по всему миру и в дальнейшей их обработке… Вам многому придется учиться заново, но я верю, что вы это быстро освоите… А пока ничему не удивляйтесь… То, что вы увидите здесь, еще в мире нигде нет и вы будете одним из избранных, посвященных в эту тайну… Поэтому, я и хочу, чтобы первым моим подарком для вас было, появление здесь вашей семьи… Это произойдет через несколько дней… Вы верите мне?

– Да, – глядя на Чирина с надеждой, выдохнул Аверьянов, – я верю вам и согласен на все… Если вы сможете меня сделать счастливым, то вам сторицей воздастся, а я могу поклясться только одним, что более прилежного работника вы не найдете нигде!

– Тогда будем считать – вопрос решенным! Я предлагаю вам совершить прогулку по нашей усадьбе. Посмотрите, как мы живем… Там, – Чирин кивнул в сторону табурета, – лежит ваша одежда. Все постирано, отглажено… Потом отблагодарите за это Лю Фана, он живет с вами через стенку… Вы одевайтесь, а я пойду распоряжусь насчет обеда – небось, проголодались, сильно?

Чирин вышел, а у Аверьянова, при предвкушении еды, моментально свело желудок… Он переждал, когда станет полегче, и стал быстро одеваться…

Усадьба

Аверьянов спустился со ступеней избы и сразу зажмурился от яркого солнца, бьющего ему прямо в глаза, а когда снова открыл их, то сквозь прищур увидел фантастическое зрелище…

На горном выступе, среди манящих вдали сопок, сплошь покрытых лиственницами, лежала ровная утрамбованная площадка, похожая на аэродром. Слева от его избы, в метрах пятидесяти, стоял огромный двухэтажный дом, похожий на помещичий особняк, а справа находился еще один дом, точная копия того, из которого вышел он. А за самым особняком виднелись еще две постройки, похожие на длинные казармы… Но самым главным объектом, поразившим его, от которого он не мог оторвать глаз, был огромный, сверкающий на солнце диск, стоящий на стальных опорах, посередине площадки…

– Впечатляет? – раздался рядом голос Чирина.

Аверьянов обернулся. Он не слышал шагов, подошедшего Чирина и был очень удивлен его присутствием рядом… Встретившись с ним взглядом, он тихо спросил:

– Что это?

– Дископлан, о котором я вам рассказывал.

– И он летает?

– Да.

– Можно подойти поближе?

– Пожалуйста…

Подойдя поближе, Аверьянов и не предполагал, что истинные размеры дископлана, окажутся такими внушительными…От вершины, которая была выше трехэтажного дома и похожая на идеальный круг, отходил меньший, суживающийся к низу… В нем виднелись круглые окна, а снизу, под опорами, были начертаны полосы, образующие прямоугольник… "Люк, – догадался Аверьянов. – Какая же сила может поднять эту громадину?"

– Когда-нибудь, вы и это узнаете… – подсказал Чирин.

"Он определенно читает мои мысли…" – снова пронеслось в голове у Аверьянова.

– Не думайте ничего лишнего, – продолжил Чирин, – любой на вашем месте задал бы такой вопрос… А сейчас нам пора пообедать… Прошу вас, Михаил Юрьевич!

И в туже минуту дископлан исчез.

– Он что, невидимый? – вырвалось у Аверьянова.

– Да, Михаил Юрьевич! Это нормальное его состояние. Он виден только в полете… Я специально для вас снял с него защиту, чтобы вы смогли увидеть его истинные размеры…

– А если человек, не видя дископлана, наткнется на него?

– Этого никогда не случится! Повинуясь мощному излучению, человек всегда обойдет его стороной… Потом, как-нибудь, я объясню вам все более подробно, а сейчас пойдемте – нас уже ждут!

В большой комнате, стоял огромный стол, накрытый белой скатертью, с приставленными по бокам, простыми стульями… "Двенадцать, – насчитал Аверьянов. – Неужели здесь столько народа?" В комнату вошла молодая женщина и трое детей, разного возраста. Женщина была молода, одета, как настоящая курсистка, а белые, длинные волосы красиво оттеняли ее смуглую кожу. "Красивая. Ей, вероятно, лет – тридцать! – одобрил он выбор Чирина. – А глаза темные и у всех одинаковые…"

– Позвольте, Михаил Юрьевич, представить вам мою супругу и наследников! – провозгласил Чирин.

– Надежда Осиповна! – мило улыбаясь, представилась жена Чирина, а затем выставила на передний план детей: – Это наша старшенькая – Мая; это – Виктор; а это самый младшенький – Мишутка!

– Аверьянов Михаил Юрьевич! – расшаркался перед всеми Аверьянов.

– Ну, что ж, приступим, господа? Или быть может, товарищи? – пошутил Чирин. Он уселся во главе стола и жестом пригласил Аверьянова сесть рядом… Надежда Осиповна с сыновьями села по правую руку от мужа, а Мая подсела к Аверьянову. "Мае наверное лет двенадцать, Виктору – лет десять, а Мише – лет пять, как и моему Юрке…" – думал Аверьянов, разглядывая детей.

– А вот и Лю! – прервав его размышления, воскликнул Чирин.

В зал с подносом вошел китаец. Он ловко поставил его на стоящий у окна столик, снял с него большую супницу и поставил ее посредине стола.

– Познакомься, Лю! – представил китайцу Аверьянова Чирин. – Это твой новый сосед – Аверьянов Михаил Юрьевич!

– Лю Фан! – поклонился китаец и протянул Аверьянову свою руку.

Аверьянов с интересом взглянул на него и пожал протянутую руку.

– С выздоровлением, офицера! – расплылся в белоснежной улыбке Лю – Фан.

– Не зови его так… – вмешалась Надежда Осиповна.

– А как? Можно я его буду звать – капитана или Юриц?

– Можно, – расщедрился, довольный Чирин.

– Вот и хоросьо… – снова разулыбался Лю и и сдвинув поднос, стал доставать из столика посуду.

Аверьянов с интересом уставился на него, а затем спросил:

– Он давно у вас?

– Давно. – охотно пояснил Чирин. – На десятилетие, после заключения с японцами Портсмутского мира, Порт-Артур и Дальний перешли к ним? Тогда японцы, на радостях, устроили показательные соревнования по борьбе джиу-джитсу… Молодой еще Лю-Фан тогда победил их чемпиона, а они вместо награды захотели его казнить! Пришлось вмешаться…

– Азиаты… – вырвалось у Аверьянова, с уважением поглядывающего на китайца.

– Они не знают джиу – джитсу… – согласился Лю, ставя перед каждым тарелки.

– Это самый добрый, самый честный и самый преданный человек… – подчеркнула Надежда Осиповна. – Вы уж, батюшка, поласковее с ним… Он и вас полюбит!

– Постараюсь, – пообещал Аверьянов.

– Да, кстати, Михаил Юрьевич, а как вы насчет водочки? – поинтересовался Чирин.

– Не откажусь, Виталий Андреевич! После того, что было – сам Бог велел! – согласился удивленный Аверьянов.

– Вот и славно… Лю! Голубчик, – позвал китайца Чирин, – принеси нам, пока суть да дело, водочки и закусить чего-нибудь…

– Сицяс! – кивнул китаец и вышел из комнаты.

Обед удался на славу… Все блюда, приготовленные Лю, оказались очень вкусными и аппетитными, не хуже, чем у петербургских рестораторов довоенного времени…Когда Аверьянова под конец трапезы разморило, Чирин спросил:

– Вы курите, Михаил Юрьевич?

– Когда-то курил… Но в данных обстоятельствах… Это огромный дефицит!

– Позвольте… – Чирин встал, подошел к шкафу, открыл его и перед изумленным взглядом Аверьянова, предстала настоящая коробка гаванских сигар.

– Вы чародей! – только и смог он произнести.

Они закурили и стали молча наблюдать за приборкой посуды, которой занялась Надежда Осиповна, вместе с Лю. Когда все было убрано, Надежда Осиповна обратилась к ним:

– Вам больше ничего не нужно?

– Спасибо, Нея! Разве что, по чашечке кофе? Как вы, Михаил Юрьевич?

– Я поражен вашему изобилию, – ответил Аверьянов, – но от чашечки не откажусь… Таких подарков от жизни, я давно не получал.

– Вот и договорились… Две чашечки кофе! Пусть приготовит Лю, а ты, если тебя не затруднит, принеси бумагу и чернила?

Надежда Осиповна, согласно кивнула головой и вышла из столовой. Аверьянов спросил у Чирина:

– Вы как-то странно назвали свою жену – Неей? У нее двойное имя?

– Это у нас ласкательное… – пояснил Чирин. – Между собой. Она тоже изредка называет меня сокращенно – Чир!

Вскоре вернулась Надежда Осиповна. Чирин взял из ее рук бумагу, чернильницу с ручкой и все это поставил перед Аверьяновым:

– Чтобы ваша жена нам поверила, напишите ей письмо, – пояснил он, – что-нибудь хорошее…

– Что-нибудь нежное… – добавила Надежда Осиповна.

Аверьянов сосредоточился, а затем, взял ручку и стал быстро-быстро что-то чиркать по бумаге…

Нежданная гостья

Ольга молча глядела на спящего Юрку, а разные неутешительные мысли прочно засели в голове, не давая ей и минуты для расслабления… Уже четыре года не было вестей от Михаила, а она так отчетливо помнила и их последний день, и последующую за ним пустоту, и полную неизвестность… Тогда, поздно вечером, к ним зашел полковник Арцыбашев и они, вместе с Мишей ушли в дождь…Она знала, куда они ушли… В последнюю ночь Миша признался ей, что группа офицеров собирается на Урал с благородной целью – освободить царя, а затем вместе с ним возглавить движение за освобождение страны от большевизма… В последствии пронесся слух, что царь и вся его семья расстреляны в Екатеринбурге… Потом ее несколько раз приглашали на Гороховую, выпытывали – где Михаил? Потом еще раз, после убийства Урицкого… Потом расстрелы, расстрелы… Даже Гумилева не пожалели… Потом в ее квартиру подселили работника ВЧКа Семена Зотова с семьей… После их подселения, Ольге осталась одна большая комната, но она на судьбу не жаловалась – была работа, которая позволяла ей кое-как выкручиваться… Сперва она работала секретарем-машинисткой в Смольном, а затем старый товарищ дяди пригласил ее поработать у него в магазине и она согласилась… Теперь они с Юркой, по крайней мере, куском хлеба были обеспечены… Днем она работала, а вечерами давала уроки музыки дочерям Зотова: Даше и Маше… За это, супруга Семена, Ефросинья изредка потчевала ее с Юрой своими выпечками… Вообще – то, Зотовы, как соседи – люди были неплохие и Ольга спокойно чувствовала себя за их спиной… А совсем недавно, случилась еще одна неприятность – ее лучшая подруга Верочка Струве забеременела, но что-то пошло не так и она попала в больницу… Это была уже беда… Ольга могла вытерпеть все: лишения, унижения, все катаклизмы мира не могли бы поколебать ее волю, но отсутствие дорогого человека, с которым можно было, поделится самым сокровенным, последним – выбивало ее из колеи… Сегодня нужно было съездить к ней, в Мариинский родовспомогательный дом имени Шредера, куда ее поместили… Директора дома Личкуса, она знала еще с тех времен, когда рожала Юрку и думала, что с его помощью, она чем-то поможет Вере…

В коридоре раздался звонок. Потом послышались шаги Ефросиньи и звук открываемой щеколды. Ольга подошла к двери и прислушалась.

– Здесь проживает Ольга Владимировна Аверьянова? – спросил женский голос.

– Да… Вот сюда… Первая дверь направо. – ответила Ефросинья.

Ольга распахнула дверь, навстречу незнакомой гостье, и сразу встретилась глазами с соседкой.

– К тебе… – буркнула Ефросинья, и гордо подняв голову, демонстративно прошла в свои комнаты…

А перед Ольгой предстала приветливо улыбающаяся молодая блондинка, с интересом рассматривающая ее…

– Проходите, пожалуйста! – посторонилась Ольга, пропуская гостью в комнату. Затем пододвинула к столу стул:

– Присаживайтесь… – и села напротив, – Я вас слушаю?

Незнакомка плотно прикрыла за собой дверь, проверила ее плотность, и затем села на предложенный Ольгой стул.

– Ольга Владимировна! – начала незнакомка, – Вы сильно любите своего мужа?

– Что за вопрос? – встревожилась Ольга, – Где он? Что вы о нем знаете? Он убит?

– Нет, нет… Успокойтесь, он жив и здоров! Передает вам привет.

– Где же он?

– Далеко. Он просит вас приехать к нему. Вы готовы?

– Так сразу… А кто вы? Почему я должна вам верить?

– Мне можете не верить, а вот этому, возможно…

Незнакомка достала из сумочки, сложенный вчетверо листок бумаги, и протянула Ольге. Та взяла листок, развернула его и увидев буквы, написанные рукой Михаила, разрыдалась…

– Тише, тише… – взволновалась незнакомка, – вас могут услышать…

Ольга, сдерживая рыдания, достала из кофты носовой платок и вытерла слезы:

– Простите, нервы…

– Ничего, ничего… С каждым бывает… Вы прочитайте…

Ольга распрямила скомканное письмо и уткнулась в него… "Милая Оленька! – писал Михаил, – Все разрушено, старое уже не вернешь… Я встретил людей, которые нам могут помочь в этой непростой ситуации и сделать в будущем нашу жизнь счастливой! Верь им! Они хотят нам добра и надеюсь, что так и будет… Целую тебя и Юрку крепко, крепко… Твой Михаил!"

Ольга, прочитав письмо, медленно подняла глаза на незнакомку:

– А кто это – они?

– Я и мой супруг! Извините, я не представилась… Чирина Надежда Осиповна!

– Да, конечно… Ну, а меня вы знаете… Что я должна делать?

– Собираться. Возьмите самое необходимое… Подготовьте сына, а соседям можете сказать, что приезжала родственница из Тулы от дяди… Мол, он приглашает вас к себе и вы решили уехать… Ровно в шесть я за вами заеду – будьте готовы! Записку уничтожьте… Меня не провожайте…

Чирина резко встала и вышла из комнаты. В коридоре звякнула щеколда замка и хлопнула дверь. В комнату сразу вошла Ефросинья.

– Оль, кто это у тебя был? – спросила она.

– Племянница из Тулы… – как можно спокойнее, ответила Ольга.

– А чё плакала?

– Дядя весточку прислал… Вспомнила юность, ну и всплакнула… Приглашает к себе – он дело открыл! Ему нужны свои люди.

– Ну, а ты?

– А что мне делать, Фрося? Надо как-то жизнь устраивать… А здесь, что? Ни мужа, ни семьи, а Юрке родные души нужны! Уеду я, Фрося! Сегодня же и уеду! Вот племянница вечером заедет и в дорогу…

– Так сразу? Ты бы подумала еще… Хотя, родные везде родные…

– Фрося! – обратилась к соседке Ольга, – Я сейчас сбегаю к Николаю Матвеевичу, рассчитаюсь… А ты не могла бы за Юркой присмотреть – проснется, возьми его к себе?

– Не беспокойся, Олечка! Пойду, на дорожку тебе оладушек напеку. – Ефросинья вышла. Ольга взяла со стола записку Михаила, сунула ее в карман кофты и вышла за ней следом. На кухне Ефросиньи не оказалось. "Наверное, прошла к девчонкам… – подумала она." Спички она нашла на полке, зажгла одну и подожгла записку над раковиной. Когда огонь достиг ее пальцев, она бросила догоравшие остатки записки под кран и включила воду.

– Ты че тут делаешь? – спросила, вошедшая на кухню Ефросинья, – Палишь че?

– Бумажки разные, ненужные… – пояснила Ольга и вернулась к себе. Ефросинья подошла к раковине и увидела, у самого отверстия, маленький кусочек несмытого пепла… Она задумалась, а затем вернулась к себе. Прикрыв плотно дверь, она подошла к висящему на стенке телефону и сильно крутанула ручку:

– Алле… – попросила Ефросинья, когда ответила телефонистка, – Девушка, мне дежурного на Гороховой… ВЧК…

Сразу же ответили:

– Дежурный Агапов слушает!

– Слушай, Мишка! Это Ефросинья, жена Зотова… Срочно позови моего… Скажи, срочно… Понял?

Ефросинья вцепилась в трубку и ждала, пока в ней не раздался знакомый голос Семена:

– Ну что там еще? Чего звонишь, Ефросинья?

– Сема, слушай меня внимательно… К нашей Ольге приехала племянница, говорит из Тулы… Резкая такая…Да, не перебивай ты меня… После нее, Ольга сразу решила уехать к дяде в Тулу…А когда племянница ушла, она плакала и что-то жгла на кухне… Чует мое сердце, она получила письмо от Михаила! Можа, он где – то здесь? Племянница обещалась вечером зайти за ней…

– Молодец, что позвонила – разберемся! О звонке ко мне – молчок, а я как только освобожусь, приду… Жди.

Услышав гудки, Ефросинья повесила трубку.

Ольга вернулась к полдню… Кутасов, конечно, опечалился, но вошел в ее положение и подарил на дорогу кусок сахара… Еще попросил передать дяде привет и пожелал счастливой дороги… Хороший человек! В больнице ей сказали, что Личкуса сегодня не будет, а Верочка лежит в реанимации и без разрешения главного к ней никого не пустят… Что ж, придется придти еще и завтра…

Дома ее уже ожидала Ефросинья, как будто заранее знавшая, ее время появления… Она сразу же предупредила:

– Юрка у нас… Не трожь его – пусть с девчонками поиграет! Я подумала, дорога дальняя, неизвестная – тебе отдохнуть не помешало бы… Переспи часок, другой… А я тут присмотрю… Ты как?

– Даже не знаю, Фрося! Собираться надо…

– А что тебе собирать? Одного чемодана хватит… Поедешь, осмотришься, а уж потом приедешь за остальным. Здесь, сама знаешь, ничего не пропадет. Твоя племянница, когда заявится?

– Обещалась к шести.

– Ну вот… Еще уйма времени – отдохни!

– Хорошо. Спасибо тебе за заботу, – поблагодарила Ольга соседку.

Проснулась она, когда ходики показывали двадцать минут шестого. Ольга потянулась на диване и прислушалась… В средней комнате у Зотовых слышался приглушенный говор, затем раздался чей-то смех… "Гости, – догадалась она, – пора вставать." Она быстро встала, прошла на кухню, сполоснула лицо и вернулась обратно. Наскоро обтершись полотенцем, она причесалась у старого трюмо и направилась к Зотовым.

У них в комнате, возле самовара, сидели: муж Ефросиньи – Семен; его напарник по работе и Ефросинья.

– О-о-о… Ольга Владимировна! – поприветствовал ее Семен, – Проходи, соседушка! Присоединяйся к нам – чаи погоняем! Мы с другом забежали на минутку, а Ефросинья, вишь, пирогов напекла…

– Здравствуйте, Семен Андреевич! И вам, Миша, здравствуйте! – поздоровалась Ольга. – Я на минутку… Хочу Юру у вас забрать.

– Я сейчас… – встряла Ефросинья и вышла из комнаты.

– Я тоже пойду… Нужно Юру собирать, – попыталась выйти и Ольга.

– Куда ваш сын денется, Ольга Владимировна? – Семен схватил ее за руку и с силой усадил на место Ефросиньи. – Ему с девчонками интереснее… Присаживайтесь, нам есть о чем с вами потолковать…

– Извините, Семен Андреевич! Нам нужно с Юрой собираться, скоро в дорогу…

– Слышал, слышал… – улыбнулся Семен, – значит, к дяде в Тулу?

– Да, к нему. – подтвердила Ольга.

– А как зовут вашего дядю? – поинтересовался снова Семен.

– Свешников Алексей Петрович.

– Правильно, Ольга Владимировна! Только маленькая неувязочка получается – никакого дяди у вас в Туле нет!

– Как это нет? Есть! – решительно заявила Ольга. – И не смотрите на меня так, будто я вам гадость какую-то сделала…

– Хуже… Вы врете, гражданка Аверьянова, сотруднику ВЧК, а это уже не соседские дела, а помощь контрреволюции… Ваш дядя – Свешников Алексей Петрович, в двадцатом бежал с белыми из Крыма, а сейчас, по нашим сведениям, проживает в Болгарии…

В коридоре послышался дверной звонок.

– А вот и племянница… – насмешливо прокомментировал Зотов. – Ефросинья, иди к детям! А ты, Агапов, встречай гостью!

Агапов вышел из комнаты, но вскоре вернулся, конвоируя впереди себя Чирину.

– Значит, племянница? – самодовольно улыбнулся ей Зотов. – Присаживайтесь, гражданка! У вас документы есть?

– Да. – Чирина села на стул, положив сумочку себе на колени. Зотов вырвал ее у нее из рук, раскрыл и достал оттуда документы.

– Так… Чирина Надежда Осиповна, проживающая в городе Хабаровске… – раскрыв паспорт, удивился Зотов. – Как же вы, гражданочка, очутились здесь? А говорили – из Тулы?

И тут Ольга увидела, как у Чириной изменился взгляд… Цвет ее зрачков, со спокойно-темного, вдруг превратился в холодно-серый… Чирина уставилась на Зотова и тот, моментально обмяк… Документы выпали из его рук, а сам он повалился на пол… Чирина развернулась и также пристально посмотрела на Агапова. Тот, выронив наган, упал у входной двери…

– Где сын? – спросила Чирина, поднимая сумочку и документы.

– В той комнате… – еле проговорила Ольга, потрясенная происходящим.

– Пойдемте быстрее… Нам надо спешить – извозчик уже у подъезда!

Они вместе зашли в соседнюю комнату. Юрка, увидев мать, бросился к ней…

– Пойдем, Юрочка! Девочки, сейчас мы соберемся, а потом попрощаемся… Мы сейчас, Ефросинья… – сбивчиво говорила взволнованная Ольга, пятясь к выходу.

Ефросинья настороженно, ничего не понимая, взглянула на оставшуюся в комнате Чирину, и внезапно, вместе с детьми, упала у дивана.

Из подъезда вышли две женщины. Одна несла чемодан, а другая вела за руку мальчика, лет пяти. Они сели в пролетку, поджидавшую их у дома.

– На Елагин… – сказала блондинка и экипаж быстро помчался вперед.

Переполох на Гороховой

Семен мутными глазами уставился на свисающий с потолка абажур и пытался понять, что происходит? Он беспомощно переводил свой взор с одного угла комнаты на другой и вдруг его осенило: "Контра? Где – же она?" От этой мысли, как-будто сразу в голове просветлело… Семен вскочил на ноги и сразу увидел распростертого на полу Агапова. Из-зо всей силы, он ударил его сапогом в бок:

– Вставай, сволочь! Где эта, сука?

Агапов, по привычке, моментально вскочил и уставился бессмысленным взглядом на Зотова.

– Где, я спрашиваю, эта сука? – повторил Зотов.

– Ах, эта… – Мишка рассеяно водил глазами по комнате. Потом подобрал с пола наган, снова сел на пол и пополз к столу.

– Совсем сбрендил… Ага, ждет она тебя под столом… – махнул на него Зотов и позвал: – Ефросинья! Ефросинья!

Никто ему не ответил. Он забежал в другую комнату и увидел лежащих на полу своих девчонок, а рядом распростертую Ефросинью. Зотов, первым делом, растормошил детей, которые, придя в себя, увидели лежащую мать и сразу же заревели…

– Цыть… – прикрикнул на них Зотов, видя, что Ефросинья заморгала глазами. – Жива ваша мать… Ефросинья? Где они, эти бабы?

– Ой, Семенушка! Не знаю, ничего не помню…

– Ладно, никуда они не денутся… Запомнят, стервы, Семена Зотова… – он громко крикнул: – Мишка!

На пороге моментально появился Агапов.

– Срочно в ЧК, – распорядился Зотов.

В ЧК среагировали мгновенно. Вся оперативная часть была поднята на ноги; вокзалы и выезды из города оказались под присмотром сотрудников; особое внимание обратили на артели извозчиков и посетителей парка. И усилия чекистов увенчались успехом – к утру, камеры для задержанных были переполнены. Зотов, не спавший всю ночь, поочередно допрашивал задержанных…

– Что вы делали на Елагином острове? – спрашивал он, доставленного из парка, странного типа.

– Понимаете, я поэт! – отвечал тип. – Я люблю читать стихи вслух. Поэтому, приезжаю в парк, когда народа очень мало и в свое удовольствие кричу тексты сочиненных мною стихов… Тогда сразу выясняются недостатки моих произведений…

– Послушай ты, поэт недорезанный! – перебил его Зотов. – Кричать ты будешь, когда я займусь тобой всерьез… А сейчас отвечай: что ты видел там около семи часов вечера?

– Сияние… – мечтательно произнес поэт, – У меня даже родились строки… Послушайте…Гул судьбы и божья колесница, вопреки ветрищам в высь стремится…

– Что ты плетешь? Какая колесница? – взорвался Зотов. – Говори по существу или я брошу тебя в камеру, а гул твоей судьбы будет решать революционный трибунал!

– Извините, господин комиссар! – пошел на попятную поэт. – Это я образно… Я видел только, как из чащи поднялась какая-то штуковина, похожая на большую тарелку…

– И улетела в сторону востока? – съязвил Зотов.

– Да. Примерно в ту сторону… Вы тоже видели?

– Ни хрена я не видел… – снова взорвался Зотов. – Агапов, ко мне!

В дверь вскочил Агапов.

– Что случилось, Семен Васильевич?

– Уведи этого придурка… И запомни: всех, кто будет утверждать, что видел чашку, миску или тарелку – ко мне на допрос не пускать! Это уже пятый сумасшедший, который говорит об этом… Кто там еще?

– Нашли извозчика, который их подвозил.

– Тащи его сюда.

Агапов вывел поэта и впустил в кабинет извозчика.

– Ты, дурья башка, хочешь под расстрел пойти? – закричал на него сразу Зотов. – Решил контре помогать? Возишь их по Питеру?

Перепуганный извозчик заклялся и забожился, что он и предположить не мог, что эти женщины могли оказаться контрреволюционерами, да еще с мальчиком…

– Куда ты их отвез, сволочь? – добивался Зотов.

– До Елагинского моста… – робко пролепетал извозчик. – А дальше они сами… Перешли мост и по тропинке пошли в чащу…

Зотов понял, что с этого извозчика больше выжать ничего не удастся, позвал Агапова:

– Мишка! Этого в камеру – завтра разберемся! Сегодня уже сил нет… Пойду домой – отоспаться надо… Ты тоже не задерживайся…Завтра продолжим.

Дело, начатое вчера, в виду своей бесперспективности, было закрыто… Последним актом этой эпопеи была телефонограмма, посланная во все губернские и уездные ЧК. Там говорилось, что разыскивается некая Чирина Надежда Осиповна, проживающая в Хабаровске, имеющая особые приметы: блондинка, 30 – лет, правильные черты лица, глаза с темными зрачками… При обнаружении – задержать!

Вечером, того же дня, Зотов срочно был вызван к старшему следователю Петроградской ЧК Токаревой. Ее он знал еще по службе в 6-ой армии, где она была следователем военного трибунала и поэтому, в любом вопросе, возникающем в процессе работы, мог рассчитывать на ее поддержку…

Токарева была в кабинете одна. Увидев, входящего Зотова, она махнула на стоящий перед столом стул, продолжая что-то писать… Зотов сел. Токарева дописала какую-то бумагу и отложила ее в сторону. Затем достала из верхнего ящика стола папиросу и обратилась к Зотову:

– Зотов, у тебя спички есть?

– Да, конечно, Александра Николаевна! – Зотов достал из куртки коробок и положил его на стол. – Вот, возьмите… Можете себе оставить, у меня в отделе еще есть…

– Спасибо… – и она затянулась крепким дымом папиросы. – Ну, рассказывай, что там у тебя?

– Вы о происшествии в моей квартире? Я уже и сам не знаю, что там было?.. Сотрудники посмеиваются, а мне не до смеха…

– Наслышана… Теперь ты понимаешь, на какие уловки идет враг, чтоб выставить нас в невыгодном свете? Вы с Агаповым чай пили?

– Да, Александра Николаевна!

– Ну, вот…Подсыпала она вам что-то… А вы сразу: непонятка? Всему есть объяснение! Ты, помнишь, когда я работала в трибунале?

– Конечно, Александра Николаевна! Я же там рядом был…

– Так вот… Приходит к нам один дед и жалуется… Мол "нечистая сила" все его зерно из амбара вынесла… А мы тогда издали приказ о реквизиции зерна у населения для нужд армии… И вот, представь себе, этот махровый кулачище, просит защиты у Советской власти от Советской власти? Как тебе?

– Да, дела… – не понимая, к чему клонит Токарева, промычал Зотов и на всякий случай спросил: – А что сталось с дедом?

– Как, что? – удивилась Токарева. – Расстреляли, как «контру», клеветавшую на Советскую власть и бросающую тень на славных бойцов нашей Армии… Такая же кара должна настигнуть твою "сучку"…

– Да я, не против, но где ее теперь найти?

– Есть шанс… – подмигнула, улыбаясь Токарева. – Я сразу о тебе подумала… Как у тебя с семьей?

– Слава Богу, все живы и здоровы.

– Ты что же, товарищ Зотов, в Бога веруешь?

– Что вы, Александра Николаевна! Присказка такая…

– Ладно. Я верю тебе, Семен! И очень ценю, как преданного бойца революции… Слушай меня…Здесь, можно сказать, открытое противостояние контрреволюции уже закончено… Но, есть еще места, где наши головы и руки, ох, как нужны… Помнишь, что говорил Владимир Ильич на 8-ом съезде Советов? "Кто забудет о постоянно грозящей нам опасности, которая не прекратится, пока существует мировой империализм, – кто забудет об этом, тот забудет о нашей трудовой республике…" А опасность, Зотов, существует! Ты помнишь, Николаева?

– Матвея Андреевича? С Пороховых…

– Да. Ты знаешь, где он сейчас находится? На Дальнем Востоке. Он, начальник особого отдела 5- ой армии, у Блюхера. На днях прислал телефонограмму – просит помощь, в виде толковых чекистов… Решением президиума Петроградского ЧК выбор пал на тебя! Мандат получишь в особом отделе; свои дела сдашь Агапову; а семью пока придется оставить здесь, а там может быть и найдешь свою Чирину… Тогда и поквитаешься… В общем, удачи тебе Зотов! Николаеву привет!

Токарева встала из-за стола и протянула Зотову руку. Он пожал ее и вышел из кабинета.

Снова вместе

Ольга до последней минуты не верила и не надеялась, что после всего пережитого, ей вновь улыбнется счастье – увидеть Михаила…Когда, после извозчика, Чирина увлекла ее в чащу, у нее иссякли силы и она остановилась, чтобы передохнуть… Тогда Надежда Осиповна, подхватив ее чемодан, пошла вперед, пока они не вышли на свободную поляну… Там, они сели с Юрой на чемодан и вдруг, прямо перед ними появилось что-то круглое и большое, светящееся изнутри… Последнее, что она увидела – страх в огромных Юркиных глазах… Ольга машинально прижала его к себе и потеряла сознание…

Проснулась она уже в какой-то комнате, похожей на избу… Из окна был виден клочок неба и ветви каких-то деревьев, а вокруг пахло почему-то свежим бельем… "Не похоже на чекистские застенки!" – с удовлетворением отметила она и повернулась на скрип открываемой двери. На пороге стояла Надежда Осиповна.

– О, Олечка! – улыбнулась ей она, – Вы уже молодцом? Как себя чувствуете?

– Прекрасно… – потянулась Ольга. – Вы простите меня, Надежда Осиповна, мою киссейность… Я в порядке – сон делает чудеса!

– Оля! – обратилась к ней Надежда Осиповна, – У меня есть предложение: давайте перейдем на «ты»… Вы не против? Мне, кажется, мы очень близки по возрасту?

– Я согласна! Ето будет очень приятно… Я готова, Надюша! Где мой Юрка?

– Юра еще спит. А вам, Олечка, придется вставать…

– Да-да… Я понимаю – нас ищут чекисты! – Ольга встала, нашла на стуле свою одежду и, не стесняясь Надежды, оделась… А потом спросила, – А мы сейчас далеко находимся от нашего дома?

– От дома? Да, далеко! Ты уже соскучилась по нему? Не бойся, никакие чекисты, нам теперь не страшны! Что-то тебя волнует?

– Надюша! Я только сейчас вспомнила – я обманула человека! Я обещала своей подруге сегодня ее навестить и забыла, когда ты сказала о Мише… Мне стыдно, Надя! Что теперь делать, ума не приложу? Ты живешь в Хабаровске, а здесь что?

– А здесь, Олечка, Джугджур! Почти 8000 км от Петербурга по прямой! Не кори себя… Если, из-за меня были нарушены твои планы, то мне их и придется исправлять… Не беспокойся, я помогу тебе! Только мне придется сперва здесь свои дела поправить, а дня через два, я вся к твоим услугам… Надеюсь, с твоей подругой, за это время ничего не случится? А сейчас будь наготове, нужно встретить Михаила!

– Мишу? – вздрогнула Ольга и уставилась на Нею. – А где он?

Нея кивнула в сторону двери, где на пороге появился Аверьянов. Ольга, повернула голову и увидела приближающегося своего мужа… Она замерла, пытаясь что-то сказать, но ни одного слова не вылетело наружу… Она просто потянулась к нему и, не выдержав, напряжения – упала в обморок!

Аверьянов успел подхватить ее и бережно уложил на кровать.

– Как вы вовремя, Михаил Юрьевич! – сказала Чирина. – Может у вас получится объяснить ей, как она сюда попала? Надеюсь обморок у нее не долгий? Теперь вы вместе, и все у вас будет хорошо! Счастья вам!

Чирина развернулась и, довольная собой, вышла из комнаты.

Ольга и Михаил, прижавшись к друг другу, лежат на кровати.

– Мишенька, милый! Если бы ты только знал, как я счастлива! – шепчет Ольга на ухо Михаилу. – Будто родилась заново… А вокруг, куда ни коснись, только радость, радость и радость… И прошлое, уже не кажется таким страшным… Эх, была бы возможность – всю жизнь бы валялась с тобой в постели…

– Валяйся, я разрешаю… От тебя так вкусно пахнет, что съел бы не задумываясь…

– Ешь! – рассмеялась Ольга. – Мне уже не так страшно, как время прошедшее без тебя… Признаюсь, временами жить не хотелось, но посмотрю на Юрку, прижмусь к нему, заплачу и сразу наступает ясность… Есть человек, ради которого стоит жить! Ты уже его видел?

– Видел, спит как сурок! – улыбнулся Михаил. – Видно, полеты на дископлане ему идут на пользу! Может к нему судьба будет благосклоннее? Как же все испортили большевики!

– Бог с ними, Мишенька! Всем воздастся по заслугам ихним! Лишь бы они нас не трогали. А мы с тобой везучие – у нас ангелы хорошие!

– Кстати, – вспомнил Михаил, – а где брат твой?

– Олежку расстреляли, свои же матросики… Прямо на палубе… Мне об этом поведал Николай Матвеевич… А дядя мой, чекисты говорили, уже в Болгарии…

– Повезло. Он всегда был расторопным… А что с Петрухой и с Верой?

Ольга, вспомнив о подруге, моментально освободилась из объятий мужа, вскочила, села на краешек кровати и заплакала:

– Ой, Мишенька! Что я наделала… Когда Надюша показала письмо от тебя, и я его прочла – сразу все забыла на свете! Верочка лежит в больнице! Я сегодня должна была ее навестить, а взамен помчалась к тебе, забыв о ее существовании…

– Милая моя! Успокойся… Я поговорю с Чиром, он что-нибудь придумает… Мне, кажется, он всемогущ!

– А мне Надя обещала помочь…

– Надя? – удивился Михаил. – Тогда не стоит волноваться, эти люди, насколько я их знаю, держат слово! Именно в эту минуту они, вероятно, решают судьбу нашей Веры… И так, Вера лежит в больнице, а где сам Петр?

– А Петр в Москве… Он сейчас у новой власти в почете – решает вопросы продовольствия для страны! Он, помнишь, еще до революции, связался с Красиным? С той поры они и неразлучны… А Красин далеко пошел…Сейчас он уже комиссар! Петр специально отправил Веру рожать в Питер, чтобы самому быть посвободнее… В Петрограде у нее все-таки – тетя, всегда за ней присмотрит… Так он считает… Да и Ольга Степановна племяннице всегда очень рада…

– Понятно…Продался значит большевикам, Петруха? Все, Оленька! Скурвилась Россея… Родины нет, друзей нет и только ты, родная, с Юркой у меня самые близкие люди на этой планете! Да, повезло нам с тобой… А сколько народу было погублено, не сосчитать! И я мог оказаться в их числе, но спасибо Чирину! Вот кто, мой ангел – хранитель! Мне кажется порой, что он всемогущий! Ты представь себе, я только подумаю, а он уже выдает ответ… Может он обладает сильным гипнозом? А его аппарат? Сказка!

– Не знаю, Миша! Все может быть. У меня к Надежде такое же чувство… Мы, вроде, с ней и одногодки, а кажется, что она лет на сто, меня старше! Я только за Юру рада – ему здесь не будет скучно!

– Учиться ему надо! А где достать книжки? Может, попросить Чирина? Надо его образовывать: ты одно, я другое…

В дверь постучали. Ольга сразу юркнула обратно, под бочок мужу и натянула на себя одеяло, а Михаил откликнулся на стук:

– Входите.

В комнату зашел Чирин и успокоил лежащих:

– Добрый день, друзья! Извините за беспокойство…Я на секундочку… Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно, Виталий Андреевич! Мы благодарны вам за все, но нас уже начинает мучить совесть – когда же и мы сможем отплатить вам той же монетой?

– Сможете, Михаил Юрьевич! Вы сколько не виделись? – поинтересовался Чирин.

– Почти четыре года… – просчитал Аверьянов.

– Это большой срок… Поэтому, отдыхайте и отдыхайте, друзья! Медовый месяц должен медовым! Но и отдыхая, на досуге, продумайте свою новую жизнь, которую вам придется прожить заново…Какой бы вы хотели ее видеть? И, конечно, каким бы вы хотели видеть вашего сына? Я знаю, только общие постулаты – ребенок должен вырасти умным и здоровым! Кстати, если ему нужны какие-то книжки – я постараюсь достать!

Аверьяновы переглянулись между собой.

– Поэтому, – продолжил Чирин, – я предлагаю вам обсудить, возникшие вопросы за обеденным столом! Жена мне рассказала о незавершенных делах Ольги Владимировны в Петрограде, и мы решили, после обеда, помочь ей, слетать туда еще один раз… Ждем вас через полчаса в нашей столовой… Сына не будите – ему, по установке, спать еще шесть часов!

Чирин подмигнул Аверьяновым и улыбаясь про себя, вышел из комнаты.

В столовой все, уже с нетерпением, ждали появления Аверьяновых… Когда они появились, обитатели стоянки, не сговариваясь, встали и захлопали в ладоши. К ним обратился Чирин:

– Не удивляйтесь, дорогие мои! Мы где-то прочитали, что так приветствуют, только дорогих гостей! Есть и другая причина такого поступка… На нашей стоянке за многие годы, кроме моей Надежды, не было ни одной женщины! Теперь все изменилось и мы очень рады, что у нашего товарища снова возродилась полноценная семья, которая будет жить с нами! Присаживайтесь, гости дорогие!

Надежда кивнула Ольге, указывая взглядом на два пустующих стула, между ей и Чириным. Аверьяновы уселись и тут же, снова поднялся Чирин.

– Знакомиться будем позже, – пояснил он сидевшим, – а сейчас предлагаю тост за наших новых друзей, которым, я обещаю, быть вечным товарищем при любых жизненных обстоятельствах!

Ольга с удовольствием выпила находившееся в бокале шампанское и с теплотой посмотрела на сидевших за столом… Она поочередно встречалась с каждым взглядом и видела в их глазах очередную порцию доброты, излучаемую лично для нее… "Какие милые люди! "-отметила она про себя и сразу почувствовала, как избавляется от оков напряжения и переходит в легкую феерическую форму всеобщей любви…

– Я вас всех очень люблю! – во всеуслышание громко заявила она. – Когда-нибудь здесь появится клавесин или рояль, и тогда, я гарантирую – мы все спляшем и споем за наше счастье! Я благодарю вас за прием и такую радостную встречу!

Ольга встала и три раза всем поклонилась…

– Славная девушка! – заметила Нея, после обеда, оставшись наедине с Чиром. – Ты понял ее намек?

– Да! – согласился Чир. – Не беспокойся, завтра смотаюсь в Париж, а затем вплотную займусь инструментом. Главное, что преподаватель есть!

– Преподаватель скоро понадобится тебе… – укоризненно произнесла Нея. – Ну что это за слово: "смотаюсь"? Тебе что, орсианский язык ближе?

– Исправлюсь! – пообещал Чир, притягивая жену к себе и шепча ей на ухо: – Пойдем спать?

Больница им. Шредера

Через два дня, после обеда, все собрались у дископлана, чтобы проводить Нею с Ольгой. Михаил ободряюще смотрел на жену и нежно поглаживал ее руку…Даже для жителей стоянки, которые привыкли к полетам Чира, это было незаурядное событие – Нея летала редко! Все, даже Лю Фан, сочувствовали далекой больной, у которой есть такая подруга, как Ольга… Китаец подошел к Чиру:

– Хозяин! Можно я соберу немного фруктов для больной, которые ты вчера привез? Больной человек покушает немножко и выздоровеет!

– Конечно, Лю Фан! Как я сам не догадался… Положи к апельсинам еще парочку ананасов…

– Хорошо, хозяин!

Довольный Лю Фан пошел на кухню, а Чир обратился к Нее:

– Лаки взяла?

– Да. А почему ты спросил?

– Потому что за Ольгой ты летала без него… Это опасная привычка, Нея! Если бы людей было побольше, то одной твоей энергии не хватило бы на всех… И чем бы это все закончилось, трудно предсказать…

– Не сердись, Чир! – ласково ответила Нея, а затем тихо добавила: – Ты же сам знаешь – моя грудь для тебя!

– Не льсти… Меня этим не возьмешь… Давай договоримся так, меня нет, твою грудь украшает – лаки! Еще одна оплошность и я тебя отстраню от полетов на дископлане!

– Все, все… Слушаю и повинуюсь, как говорят орсиянки! Лучше подскажи, когда вылетать?

– Вылетать лучше сейчас… У нас разница с Петроградом семь часов…Вы будете там вечером, как раз к отбою… Нормально! Сколько таблеток Дриады хочешь ей дать?

– Ей и одной хватит – к утру будет здорова!

– Но ты же не знаешь, что у нее?

– А зачем? Дриада лечит все органы, заставляя их работать на сотни лет вперед. Ей крупно повезет – вылечить все и сразу, и навсегда! Пока нас не будет, займи чем-нибудь Аверьянова, он уже переживает… Смотри, как он Ольгу за ручку держит? А когда его черти, четыре года чорти где носили, он так не переживал? Правду орсиянки говорят: "Мужики без нас, ничто!" Все, Чир! Нам пора…

Нея отступила на первую ступеньку трапа и кивнула Ольге. Та со всех ног бросилась к ней, но ее перехватил Лю Фан и вручил сумку фруктов:

– Здесь апельсины и ананас… Больной покушает, здоровым станет!

– Спасибо! – поблагодарила она китайца и стала рядом с Неей. Затем: махнув провожающим рукой, они скрылись в люке; трап закрылся; и дископлан беззвучно взмыл вверх.

В дископлане Ольга села в кресло и моментально заснула… Проснулась она от тишины и сразу увидела перед собой Надю.

– Что случилось? – спросила она ее.

– Все нормально… Приехали! Пойдем поскорее – время уже позднее!

– Пойдем! – согласилась Ольга. – А где мы?

– В каком-то сквере, а блок поиска показывает, что мы уже около больницы.

– Шредера?

– Ну да… Шредера!

Ольга была поражена… Она никому не говорила, что Вера лежит в больнице Шредера; и что эта больница специализирована; и адрес она никому не называла? А Надежда неплохо знает город… Откуда? Она же ведь сама говорила, что из Хабаровска? Она решила смолчать, чтобы разобраться потом, на досуге… Сейчас главное – Вера!

Ольга осмотрелась… Все правильно: этот обшарпанный дом; далее особняк с палисадом; ну, а следующий, угловой, уже – Малый проспект… Она пошла вперед, и на углу указала Наде, на стоящее на той стороне здание:

– Больница!

Надежда кивнула головой, перешла на другую сторону проспекта и подойдя к главному входу, нажала на кнопку звонка. Никто, никак не отреагировал…

– А он у них не работает! Там электричества нет… – догадалась Ольга, указывая на неосвещенные окна больницы. – Стучать надо!

Надя из-за всех сил заколотила по двери. Сперва было тихо, а затем послышались чьи то шаги, остановившиеся у двери.

– Кто? Что надо? – раздался женский голос из-за двери.

– Да, открывай… – ответила Надежда. – Совсем разболтались, своих уже не узнают!

– Это ты, Лизавета? Что-то голос мне сперва показался незнакомым… – говорила за дверью женщина, дергая на себя щеколду… Наконец-то дверь открылась и полная женщина в белом халате и со свечой в руках, предстала перед посетителями…Надя, с вызовом, крутнулась перед ней:

– Ну чё, узнала? – спросила она дежурную.

– Теперь узнала, а до того на меня что-то нашло…Тут свет выключили… – щурясь продолжала жаловаться дежурная, – а без него, глаза совсем не желают смотреть! Вот и голос твой сначала мне показался незнакомым, слишком уж каким-то нежным…

– Это я простыла… Голос и смягчился… Сама удивляюсь, может почаще его спиртиком смазывать?

– Если помогает, почему бы и нет? А это, кто с тобой? – кивая на Ольгу, спросила дежурная.

– Моя соседка! Знакомьтесь… – представила их Надежда.

– Зоя Антоновна! – первой отреагировала дежурная.

– Оля! – приветствуя Зою Антоновну, склонилась в поклоне Ольга.

– Ну что, Антоновна, чай готов? – спросила Надежда.

– А ты, что чай заказывала?

– Вот опять… А как же, мы договаривались? Я приношу лимон, а ты готовишь чай?

– Сейчас все исправим, девки! – решила Зоя Антоновна, закрывая дверь и обращаясь к Ольге. – Ты кто будешь, Лизавете? Подружка?

– Да нет, – поправила ее Надежда. – Я же тебе уже говорила – соседка! Я ее, к тебе, тоже на чай пригласила!

– Совсем голова не соображает… Ты права, Лизавета! Нужно чая попить! Здесь бабы, с самого утра, все жилы вытянут, а потом, к вечеру башка совсем уже ничего не соображает!

– Не прибедняйся, Антоновна! Если б к тебе сейчас, какой-нибудь матросик заглянул, голова сразу бы на место стала? – засмеялась Надя.

– Замолчи, охальница! В мои годы уже поздно думать о плотских утехах! Я богу уже дала обет воздержания и наш батюшка меня благословил!

– Ну тогда ладно – будем чаи гонять! – улыбнулась Надежда.

Зоя Антоновна провела своих знакомых, через приемный покой, в большой кабинет, наполовину забитый стеллажами с карточками больных. За ними стоял огромный стол, со скамьями по бокам.

– Вот здесь мы гоняем чаи… – Зоя Антоновна поставила свечу в маленькую стеклянную банку, потом взяла с окна фонарь, летучая мышь", зажгла его и посоветовала гостьям, – Вы посидите здесь, а я пойду, там за стенкой, на керосинке чайник поставлю…

– Прихвати тарелку и нож… – попросила Надежда.

– Хорошо! – буркнула Зоя Антоновна и скрылась за стеллажами.

– Ну как? – сразу спросила Надежда Ольгу: – Похожа я на Лизавету?

– Бесподобно! – одобрила Ольга. – А она, что не догадывается, что ты не Лизавета?

– Откуда? Ты же знаешь, что я обладаю гипнозом! Сейчас узнаем, все о Вере… Ты никуда не влезай, я сама разберусь… Понятно?

– Да! – кивнула головой Ольга. – Ты настоящая актриса! Как это у тебя получается?

– Ничего сложного… Я ставлю себя на ее место, а остальное уже само собой приходит!

Возвратилась Зоя Антоновна. Она поставила на стол тарелку с ножом и спросила:

– А вы чё принесли? Лимон?

– Нет, дорогая! Мы принесли, кое-что получше… Апельсин с ананасом! Давно пробовала, или ты их не любишь?

– Не может быть… Покажите?

Надежда взяла с окна разделочную доску, пододвинула к себе тарелку и вынув из сумки два апельсина с ананасом, стала разрезать их на дольки и складывать на тарелку. Сразу весь кабинет наполнился неповторимым запахом цитросовых…

– Боже! Когда я еще попробую такой деликатес? – запричитала Зоя Антоновна. – Где вы достали это чудо? Какой неповторимый запах?

И вдруг из полумрака приемного покоя вышла какая-то женщина, с огромным животом впереди…

– Что это у вас здесь происходит? – поинтересовалась она.

– Кто это? – спросила Зоя Антоновна. – Эт ты, Варвара Ильинична?

– Конечно я… А ты кого еще здесь ожидала увидеть? Все больные, в другом флигеле…

– Да знаю я… А вот тебя ни с кем не спутаешь… Тебе же через два дня рожать, а ты никак не угомонишься?

– А что я могу поделать, когда от вас такие запахи исходят? Где вы эти цитрусы достали? Неужели в порт пришел корабль с подарками от пролетариев других стран? Или привезли кому?

– Привезли… – с досадой подтвердила Надежда. – Одной больной…

– Это кому же? – не отставала Варвара Ильинична.

– Верочке Струве! – подсказала Ольга.

– А этой, синюшной? Так ей уже никакой ананас не поможет! Ее еще вчера перевели в отдельную палату, а из нее, всем известно, одна дорога – на кладбище! Поэтому попрошу вас, не жадничайте – выделите мне хотя бы две дольки апельсина и кусочек ананаса? Хотите, я вам заплачу?

– Не верю! – Вся красная, Ольга встала из-за стола. – Боженька не может так поступить с сиротой!

– Замолчите все! – приказала Надежда, вставая рядом с Ольгой. – Зоя Антоновна! Прошу вас проводите меня к этой больной, а остальным остаться и ждать нашего вердикта! Мы сами, в последствии, решим – кому эти фрукты нужнее!

Под напором Надежды все притихли, а Зоя Антоновна, безропотно, взяв спички и свечу, стала ждать от нее дальнейших приказаний…

– Пошли! – кивнула та ей. – Куда? Где она лежит?

Зоя Антоновна кивнула куда-то в сторону, затем молча зажгла свечу, вышла в вестибюль и повернула направо. Надежда поспешила за ней.

– Кто это? – спросила она, кивнув в сторону кабинета.

– О-о-о… Это большая шишка… – пояснила Зоя Антоновна. – Ее муж, заместитель председателя Петросовета!

– Это большая должность?

– Ты что, Лизавета? С дуба рухнула? Не знать, кто такой Шеер? Его каждая собака в городе знает и боится! И представь себе – не боится его только его жена! Она из него, веревки вьет! А сейчас, когда она надумала рожать, ему, вообще, хана! С радостью достанет все, что бы ей угодить!

– Понятно, тактичный молодец… – похвалила будущего отца Надежда.

– Пришли, – сказала Зоя Антоновна, останавливаясь у последней двери, в конце коридора. – Этот бокс у нас, для самых ненадежных! Здесь замка нет – только щеколда! Да и она не нужна – отсюда еще никто не убегал!

Она распахнула дверь и подняла вверх свечу:

– Вишь, мается бедолага!

Надежда посмотрела через ее плечо и увидела, в дальнем углу, две кровати. На одной из них, на спине лежала женщина…

– И давно ее сюда поселили? – спросила Надежда.

– Вчера вечером… Посчитали, что если она бесперспективна, то ее место здесь… Что бы не травмировала, своим видом, других рожениц!

– Постой-ка здесь, Зоя Антоновна! – попросила дежурную Надежда. – Я сама проверю ее здоровье!

Надежда зашла в палату и подошла к кровати, на которой лежала больная.

Женщина была в беспамятстве и тяжело дышала… Надежда, отвернувшись от двери, нагнулась над ней и впихнула в полуоткрытый рот, заранее приготовленную таблетку… Затем нажала ей на кадык и женщина невольно сделала глоток воздуха, отчего таблетка мгновенно исчезла в ее гортани…

– Состояние у нее неплохое… До утра дотянет! – выходя из палаты, продиагнозировала состояние больной Надежда. – Пойдемте, Зоя Антоновна! Теперь чаи можно гонять до самого утра!

Когда Варвара Ильинична осталась наедине с Ольгой, она, решила выяснить до конца – откуда взялись эти фрукты?

– И кому они все – таки предназначались?

– Я же вам уже говорила – Верочке Струве! Курьер так и заявил, посылка из Москвы! – оправдывалась Ольга.

– А кто муж этой Верочки? – не унималась Варвара Ильинична.

– Инженер. Работает в министерстве у Красина…

– Во-о-о-т… всплеснула руками Варвара Ильинична. – Я знаю, это же министерство торговли и промышленности… Там все имеется! Я сейчас мужу позвоню, пусть разберется…

Она подошла к единственному телефону, находящемуся здесь в больнице, стоящему на столе и набрала номер:

– Здравствуй, Василий! Ты как? Нормально? А почему бы тебе не сходить в магазин и не купить своей Варечке что-нибудь вкусненькое? Что я хочу? Апельсинов и ананасов! Где я их видела? Я бы тебе сказала, если бы была дома! Представь себе, здесь – у моей соседки! Я дура, ложусь на сохранение, чтобы выносить тебе здорового наследника! А ты не можешь мне достать маленького апельсинчика? Мне плевать, что ты занимаешь такой пост! Люди, рангом пониже тебя, для своих жен могут горы свернуть и достать любой дефицит, а ты жалеешь для меня небольшого кусочка ананаса? Ладно, я вытерплю все твои оскорбления и как-нибудь обойдусь без твоих заморских фруктов, но знай, с этой минуты моя чаша терпения кончилась! Я к тебе уже не вернусь! Пусть моим подругам, по несчастью, повезло больше и их мужья могут легко достать эти фрукты, но я, взамен, наконец-то, смогу снова обрести долгожданную свободу, и снова почувствую себя полноценной женщиной, достойной мужской ласки и внимания! Все! – крикнула она напоследок в трубку и положила ее на рычаг.

– Варвара Ильинична! Ты зачем так? – попробовала ее пристыдить вернувшаяся Зоя Антоновна. – Ты что не знаешь, своего Лукича? Сейчас такой шум поднимет…

– Не поднимет – знает, какая я в гневе! Правда, своих ублюдков с Гороховой, подослать может… Но ничего, если сунутся – я сама с ними поговорю! Пусть тогда пеняют на себя…

– Я тоже могу с ними поговорить… – предложила Надежда.

– Не стоит… – отвергла ее кандидатуру Варвара Ильинична. – Вы для них – никто! Они вас в бараний рог свернут, а меня не посмеют! Я за руку с самым Лениным здороваюсь, а товарищ Дзержинский – коллега по борьбе с беспризорностью! Вы лучше расскажите, как чувствует себя Верочка?

– Отлично! Спит, как херувимчик… Все признаки выздоровления налицо: ровное дыхание; здоровый цвет лица и блаженная улыбка! – пояснила Надежда и, улыбнувшись. добавила: – Но, вы не беспокойтесь – свой апельсин и кусочек ананаса, вы получите!

– Не обижайтесь на меня… – смягчила свою позицию жена Шеера, – я не такая уж самонадеянная дура, чтобы не понять своих наглых притязаний… Понимаете, ничего не могу с собой поделать, хоть убей – хочу фруктов и все…

– Не переживайте, Варвара Ильинична! – пожалела ее Зоя Антоновна. – Такое бывает, сплошь и рядом… Особенно у женщин перед родами! Давай-ка, лучше попей с нами чайку?

– Спасибо! У меня там есть настоящий индийский… Сейчас принесу и можно заварить? Вы не против? – спросила она.

– Да нет… Тащи скорее… – согласилась Зоя Антоновна, обводя всех глазами: – Когда мы еще сможем так посидеть – честной женской компанией?

– Да… – в один голос вскричали Ольга с Надеждой.

Чаепитие продолжалось уже больше часа… Уже был съеден один ананас и два апельсина, а сам чайник был заварен раза три… Было весело от откровенных рассказов Варвары Ильиничны:

– А был еще один случай… – продолжала она дальше, – это уже с моим нынешним… Он тогда еще в анархистах ходил, а стояли мы на постое в одном хуторе, за два перехода до Крыма… И замечаю я, что Лукич сам не свой – ну не может он глаз отвести от моей задницы! А боится – Фрунзе самолично издал приказ, что если кто на меня посягать будет, сам расстреляет на месте!

– А у вас и с Фрунзе что-то было? – наивно спросила Ольга.

– Да нет… Фрунзе – человек серьезный! Он таким образом меня оберегал… Говорил: сама дашь – твое дело; а в армии – бардака не допущу! А мне, девки, эта война уже вот где… – Варвара Ильинична показала на горло. – А перед этим в штабе, прослышала я, что Шеера хотят направить в Москву, по мобилизационным делам… Вот, думаю, мой шанс и тогда я, как говорится, стала перед ним вертеть задом… То так подставлю; то дорогу перейду или разлягусь в интересном положении, а он тюфяк, реагирует на все, но решится на что-то боится… И тогда я начинаю ему капать на мозги… Говорю: мол я уже созрела для семейной жизни, но в мире так мало надежных товарищей, с которыми бы я могла жить счастливо, мужа любить и деточек растить… А он – а я?

По входной двери больницы кто-то забарабанил…

– Я слышала шум подъехавшей машины… – сказала Зоя Антоновна.

– Значит, по мою душу… – отреагировала Варвара Ильинична. – Вы сидите, а я выйду и сама с ними поговорю… Она вышла из кабинета, прошла вестибюль и прильнув к входной двери, спросила:

– Эй, кто там? Отзовись…

– Открывайте, немедленно… – потребовал глухой женский голос. – ВЧКа!

– Что-то голос больно знакомый… – засмеялась Варвара Ильинична, откидывая щеколду. – О, боже! Никак ты, Александра Николаевна? Что тебя сюда принесло, на ночь глядя? Никак, мой нажаловался?

– Нет, попросил выяснить! – ответила Токарева, входя в предбанник больницы. За ней сразу, протиснулись два чекиста, стоящих сзади. – Кто там еще? Что вы здесь устроили?

– Ничего. С медперсоналом решили чайку попить… А скажи-ка ты лучше, любезная, что, конкретно, решил выяснить товарищ Шеер с твоей помощью? – Варвара Ильинична решительно перегородила собой вход в вестибюль.

– А нужно нам узнать, уважаемая Варвара Ильинична, – немного помешкав, заявила Токарева, – откуда вы взяли, что в город завезли апельсины и ананасы? Это ваш бред или досужие контрреволюционные сплетни? Нам нужно решить, как с вами поступить в дальнейшем: арестовать или отпустить из-за отсутствия преступления?

– Меня арестовать? – мгновенно передернуло Варвару Ильиничну и она взорвалась… – Ах, ты подстилка царской охранки! Я тебя, сучку, из Крестов вызволяла, а ты меня – потомственную пролетарку, арестовывать собираешься? А не хочешь ли сама туда отправиться? Распустились, сволочи, после отъезда правительства в Москву! Сегодня – же дозвонюсь до Феликса Эдмундовича – пусть он вам мозги вправит!

– Ну зачем ты так, Варвара Ильинична! – пошла на попятную Токарева. – Мы просто хотели выяснить, откуда пошли такие слухи? Ты же сама понимаешь – таких фруктов в Петрограде нет! Империалисты нам объявили полную блокаду, а у наших соседей, нигде ананасы не растут? Что же это тогда? Слухи? А кто их распускает и с какой целью? И насчет "ареста" извини… Я просто не задумываясь, ляпнула по форме… Ты только скажи, что это за история? Откуда она взялась?

– Ладно… – смилостивилась Варвара Ильинична. – В общем-то никакой истории и нет… Пришли две посетительницы навестить свою подругу, а на ту уже и рукой махнули – не жилец! И принесли они ей передачу – сплошные апельсины и ананасы! Я как почуяла аромат и все… Появилось такое желание их попробовать, что мочи нет… Я прошу их – продайте, а они в никакую… Ну вот тогда я и позвонила Василию Лукичу, ну и, конечно, наговорила ему всяких глупостей… Сейчас, конечно, жалею…Они все таки меня угостили: и тем, и другим!

– А откуда они приехал? – поинтересовалась Токарева.

– Как я поняла, они здешние… А посылку им передал курьер из Москвы, от мужа… Он там работает у Красина…

– Интересно. А он им здесь передал передачу или ее уже принесли подруги?

– Откуда я знаю? Я лично курьера не видела… Мне, просто, одна из подруг сказала, что это от курьера… Что муж помнит ее и передает передачу…

– Получается, что курьера никто не видел… Что бы сказал по этому поводу товарищ Горький? А был ли, мальчик? Может, никакого курьера и не было? Тогда вопрос, Варвара Ильинична! Где же все таки, могли отоварится, эти барышни? Не сами же они по плантациям бегали? А фрукты, все равно появились? Где они сейчас?

– В приемной, чай пьют… – сбитая логикой Токаревой, призналась Варвара Ильинична.

– Веди… Агапов и Кузьмин за мной… – Токарева решительно отстранила Шеер от двери и ринулась вперед… Чекисты быстро достигли кабинета и встали у дверей, пропустив Токареву вперед. Та, интуитивно, сразу опознала, по рассказу Шеер, и бывшего коллеги Зотова, разыскиваемых ВЧКа подруг…

– Гражданки! Позвольте полюбопытствовать – откуда вы здесь появились? – невинно обратилась она к ним.

К ней подошел Агапов и что-то нашептал начальнице на ушко… Токарева, сразу выпрямилась и многозначительно посмотрела на этих женщин…

Надежда погладила Ольгу по руке и приказала:

– Сиди! Им ни слова!

Токарева, смакуя, предполагаемый эффект, выжидательно продлевала паузу, но ее перебила Надежда, обращаясь к Зое Антоновне:

– У вас есть свободная палата?

– Да. – ответила та… – Рядом с больной Струве…Она не закрыта…

– Тогда проводите нас туда, вместе с гражданкой Токаревой… У нас с ней возникли серьезные разногласия – надо кое-что выяснить! Правда, Александра Николаевна? – спросила Надежда, обращаясь к Токаревой.

Токарева удивилась, что эта незнакомка знает ее инициалы, но возмутиться не пожелала, а лишь кивнула головой в знак согласия… Так они все: Зоя Антоновна; Надежда с Токаревой и чекисты прошли к свободной палате…Дежурная открыла палату, зашла в нее и встала со свечой в углу… Надежда пригласила чекистов и Токареву последовать ее примеру… И тогда она обратилась к ним:

– Товарищи! Я не согласна с вашими действиями! У меня абсолютно другие планы! Вот вы, – Надежда обратилась к Агапову, – уже встречались со мной, но видно урок вам не пошел на пользу… Вместо того, чтобы промолчать, вы стали на меня кляузничать своей начальнице и что в результате? Приходится выяснять отношения… А я так это не люблю! Вы, наверное, устали и хотите отдохнуть? Что ж, воля ваша! Располагайтесь поудобнее…

Чекисты прошли вперед и завалились на не застеленные кровати, а Токарева легла прямо на пол, у кровати Агапова. Через секунду они захрапели…

– Как же так, – заволновалась Зоя Антоновна, – все-таки начальница… Может ей какой-нибудь матрасик принести?

– Не надо… – отсоветовала ей Надежда. – Ей так удобно… Она еще со времен, службы в трибунале, привыкла из ничего, делать людям неприятности, и никого не жалеть… Неудобства-это нормальное ее состояние!

Когда Надежда с Зоей Антоновной вернулись в кабинет, то отсутствием чекистов, в грубой форме, поинтересовалась только Варвара Ильинична:

– А куда это подевался наш надзор?

– Спать захотели, там в палате и улеглись… – пояснила Зоя Антоновна. – Теперь до утра не заявяться… Можно еще раз поставить чайник! Кто еще будет? Поднимите руки? Ясно – все, за’’! Придется опять заваривать! Там заварка еще осталась?

– Осталась! – обнадежила Варвара Ильинична.

– Тогда я сейчас! – Зоя Антоновна взяла чайник и вышла на кухню.

Через несколько минут, уже все, снова сидели за столом и вспоминали нежданных гостей:

– И чего они приперлись? – недоумевала Варвара Ильинична. – Начали с меня, а сами завалились спать? Я всегда их считала идиотами, а они и на самом деле, оказались такими! Плевать я хотела на них…

И вдруг она замолкла, устремив свой взгляд на застекленную перегородку, выходившую в коридор.

– Там кто-то есть? – прошептала она.

Послышался скрип открываемой двери и в кабинете, из-за стеллажей появилась растрепанная, в одной нижней рубашке, женская фигура. Она пошла вперед к столу:

– Здравствуйте, девочки! – тихо поздоровалась женщина, а затем удивленно уставилась на Ольгу. – Олечка?

Ольга выскочила из-за стола и повисла на ней, приговаривая:

– Верочка, милая! Я здесь, все будет хорошо! Как ты, милая?

Вера обняла свою подругу и расплакалась:

– У меня все хорошо! А там я была одна и никому не нужная… Олечка, а я могу у тебя попросить?

– Что, родная? Проси, что хочешь!

– Олечка! А у тебя не найдется кусочка хлеба?

Ольга от такой просьбы разрыдалась, а Надежда удовлетворенно хмыкнула, понимая, что теперь у Веры все будет нормально…

Лавка Свенсона

1922 год. Охотск. Лавка Свенсона. Есаул Яныгин, его брат – вахмистр Яныгин, есаул Сентяпов и казаки: Тимка Козлов, Степан Крошин и Веремей Бусыгин сидят за длинным столом. Они уже изрядно выпили.

– Фарт не каждому дается… – рассуждает Бусыгин, – Без ума в этом деле не подфартит… Одному мужику самородки сами под ноги валятся, а другой пройдет мимо, ни одного не заметит…

– Лучший самородок – у соседа жена! – смеется Крошин, – Такая, как у Сеньки Левады… Помните?

– Тебе Степка все хиханьки… – встревает Козлов, – А люди зависят от Бога: хочет даст, хочет отнимет… Люди бывает годами состояние сколачивают, а Бог их раз и наказал, и все прахом пошло… Помните, Митяй Барабаш богачом слыл, лучше его никто не мог жилу заприметить, да видно Бог, из-за ентова золота, у него рассудок и отнял… С красными связался…

– Больше не сколотит… – замечает Яныгин, – Я этому гаду на Аллах-Юньской башку снес… Сука! Ваньку Козина подстрелил.

Яныгин – младший спрашивает у брата:

– Я понимаю, скоты они порядочные, но скажи, братан, честно: есть среди них хорошие люди?

– Нет, Сема! Нет среди краснопузых людей…Я эту сволочь бил и буду бить, пока Россию не возродим…

– Эк, тебя занесло, братишка? Что возрождать будем? Мы и так уже на самом краю России…Куда далее?

– Замолчи, гаденыш! Хоть ты мне и братан, а лучше помолчи…

– Будя, будя, казаки! – примиряет их Сентяпов, – Нашли из – за чего ерепениться? Никуда ваша Россия не денется, а вот мы… Тикать надо, а куда? Без золота пропадем…

– Да, золотишко нам бы не помешало… – соглашается Бусыгин, – Где б такую жилу найти? Тогда бы и Свенсон нас в Америку увез…

– А ты у Блаунта спроси… – подсказывает ему Козлов. – Ему все золото несут.

– Дик! – кричит Бусыгин.

К нему подбегает Дик Блаунт – приказчик Свенсона.

– Еще водки?

– Погодь! Ответь нам, казакам, кто из старателей самый удачливый?

– Гришка – Хохол! – не задумываясь отвечает Блаунт. – Артель столько не добывает, а он один…

– Хохол? Эт чё, фамилия такая?

– Не-е… Кличка.

– Откуда он такой взялся?

– Пришлый. Когда-то, говорят, с Сахалина пришел… Живет где-то на Ульбее… Бабу взял из эвенков. Здоровый такой… А где жилу нашел, не знает никто… Он одиночка.

– И много приносит?

– Много. Большие деньги от нас получал…

– А на что тратил? Зачем ему деньги?

– На разное… Продукты, чай, водка… Оружия всякого… Он еще пушниной занимается.

– Понятно…Ну и хрен с ним… Мы тоже будем большие деньги иметь. Правда, казаки?

– Ага-а-а… – смеются казаки, – Вошь на аркане, да шиш на кукане…Сапоги и шашка – вот наша рубашка!

В лавке появляется казак Глухов. Он подходит к Яныгину и что-то шепчет ему на ухо. Яныгин разворачивается и в упор смотрит на него недобрым взглядом.

– С каких пор, мой казак стал прислуживать Бочкареву?

– Упаси Бог, Иван Степанович! Встретил он меня на дороге и попросил…

– То-то… – Яныгин встает и кивает Сентяпову. – Выйдем. Бочкарев гутарить хочет.

Бочкарева, ожидающего на улице, Яныгин встретил в штыки:

– Ты чё, Григорий Потапович, брезгуешь? С казаками не посидишь?

– Не до посиделок мне, Вань! Пепеляев со своей дружиной готовят поход на Якутск. Вы как?

– А никак… Еж ли ему охота, пущай готовит. Нам и здеся хорошо…

– А вы думаете, господа есаулы, что краснопузые ждать будут? Мы одни на побережье! Ежели не вместе – раздавят нас, как клопов! – Взорвался Бочкарев. – Надо друг дружки держаться…

– А Пепеляева с его офицерским сбродом, не раздавят? С самой Сибири гонят, а ему нейметься? Якутска ему захотелось? Да, там регулярные войска! Пятак так начистят, что и шкур не соберете… Нам с ними не по пути, Григорий Потапович! – отрезал Яныгин.

Бочкарев обращается к Сентяпову:

– А ты как?

– Я с Иваном Степановичем… – решает Сентяпов.

– Эх, вы… – презрительно сплюнул себе под ноги Бочкарев. – Себе шею свернете и с нас перья полетят…Поодиночке нас же, как куропаток перещелкают… Думаете здесь отсидитесь? Учат вас дураков, учат… А все одно дурачье, дурачьем… Калмыков поумнее вас был, а как кончил?

– Да пошел ты… – не выдержал Яныгин, – Тоже мне командир выискался… Ты есаул, я есаул и Григорий есаул… Ты нам не указ! Да и Калмыковым неча нас попрекать… Мы знаем, как Иван Павлович кончил…Неча было Хабаровский банк грабить, да китайцев обижать, можа и остался бы жив… А нас не агитируй, мы уже ученые… Когда надо подмогнём, а так, ни за понюшку табака умирать, накось выкуси…Мы сейчас при деле – Меркуловскую контору охраняем! Хоть какую-то, но копеечку он платит! А с вами, на какие шиши жить будем? Не баламуть!

Яныгин взял Сентяпова под руку, и они вместе пошли в лавку Свенсона. Бочкарев хмуро посмотрел им вслед, сломал пальцами потухшую самокрутку и со злостью бросил ее себе под ноги… "Из – за таких сволочей и своя голова целой не останется!"

Казаки

По тайге движется отряд казаков. Впереди есаул Яныгин с братом – вахмистром Яныгиным.

– Слышь, братан! Далеко еще? – спрашивает Семен.

– Верст пятнадцать, а можа, двадцать… Кто их считал?

– И там никого не было в этом году?

– Не было… Бочкарев в Охотске, Сентяпов на Арке… Мы одни на всем побережье! Вся пушнина наша! – Иван оборачивается и кричит казакам:

– Запевай, робята!

запевает Глухов.

подхватывают казаки.

– А бабы как?.. Какие они? – интересуется Семен.

– Молодые, еще ничего… – со знанием дела, отвечает Иван, – А как перевалило за двадцать – уже старухи… Ты, главное, не суетись… Напьются, сами полезут… Слабаки…

– А где там с ними? Место есть?

– Ну ты даешь, братан! Лес большой, места всем хватит! Чё уже не втерпеж?

– Дык давно с ими не баловался…

– Еще набалуешься… Они на передок падкие… Так что, Семка, конец помочишь! А почто в Охотске к Аньке-кривой не сходил или Баранихе? Девки молодые, и берут недорого?

– Брезгую я, Ваня! Не люблю, когда до меня целый взвод кобелей побывал и там свою нужду справил…

Оба рассмеялись. К ним подъехал Степка Крошин.

– Иван Степанович! Погутарить надо?

– Гутарь… О чем нужда?

– Мы, то… – начал Крошин, – то есть: Тимка, Веремей и я отлучиться желаем… Завернуть на Ульбею охота?

– На Ульбею? – усмехнулся Яныгин, – Думаешь, не знаю, зачем она вам? Блаунта наслушались?

– Так мы, Иван Степанович, и не скрываем… Зачем какому-то сиволапому хохлу столько золота? С тобой поделимся… Неужто обманем?

– Дурачье вы… Блаунт с ним хочет счеты свести – перестал Гришка им золото сдавать! Японцы больше дают! А где ён живет? Не знаете… И дорога туда неведома? Заплутаете и вернетесь ни с чем…

– А мы поспрошаем…

– У кого? У лешего? Здеся до самой Арки живой души не сыщешь… Вот что, казаки! Придем в стойбище, сведаем у чумазых про Гришку и тогда, скатертью дорога… Дён пять хватит?

– Хватит.

– Ну тады молчок… Тольки иноверцам не проговоритесь… У него жёнка из ихних… Потихоньку… Так, мол и так… Вразумел?

– Вразумел, – и Степка Крошин отъехал к своим.

Стойбище

Стойбище Годы. Посредине стойбища, приехавших казаков, встречают эвенки – старшина Карамзин и шаман Суринай.

– Здравствуйте, господа казаки! Здравствуй, Иван Степанович! – кланяются эвенки.

– Здравствуй, Василий Егорович! Здравствуй, Суринай! – приветствует их Яныгин.

– Как доехали? Кто дорогу перебегал? – спрашивает Карамзин.

– Слава Богу, все было тихо и мирно, – отвечает Яныгин.

– Тогда, однако, в мой чум пошли… Считаться будем…

– Погодь, Василий Егорович! Сруб пустует?

– Пустует. Там чиста, чиста… Целый зима там никого не был…

– Направь туда своих баб… Пусть помоют, приберут…

– Хорошо, однако… – согласился старик Карамзин и пошел отдавать приказание.

Казаки, получив есаульское одобрение, стали расседлывать лошадей, поглядывая на местных женщин, стоящих в стороне.

– Чудно как-то… Иноверцы, а имена русские!

– Они крещенные… – поясняет казак Глухов, уже бывавший здесь, – У них и фамилии русские… Батюшка, как раньше крестил? Рубаху выдаст, покрестит и рюмку водки подает… Так они, после первой, второй раз становились в очередь…

Казаки смеются:

– Мы и сами так можем…

– Батюшка им имена дает, – продолжал Глухов, – а они еще и фамилию требуют… Батюшка, с пьяных глаз, им свою фамилию называет, а они думают, что это он им фамилию присваивает… Так все под одной фамилией и ходят… А в другом стойбище другой батюшка… Вот так и получилось: здесь Карамзины, там Слепцовы…

– Вот бестолочь… – хохочут казаки.

Есаул с братом, Карамзин и Суринай, в чуме ведут подсчет ясака.

– Итак, Василий Егорович, вы должны за год сорок соболей, сто белок, восемьдесят лисиц, двести оленей. Правильно?

– Однако, правильно, Иван Степанович!

– Они есть?

– Лисицы мало… Мало ходил лисица в тайге… Возьми белкой, немножко соболь?

– Ладно. Только я сам определю: сколько за сколько? Олешек заберем осенью? Согласен?

– Определяй, Иван Степанович! Ты, шибко, умный… Однако выпить бы надо…