Юнион

Больше столетия прошло с той поры, когда Земля перешла на новое топливо, в корне изменившее не только жизнь землян, но и ландшафт планеты. Там, где раньше зияли кратеры угольных разрезов, появились живописные озёра; газовые и нефтяные месторождения были законсервированы и более не грозили разливами нефти и гигантскими пожарами; там, где дымили трубы тепловых электростанций и заводов, расцвели сады и парки, гидроэлектростанции более не затопляли пойменные луга, не мешали миграции рыб, и даже великую русскую реку Волгу экологи осторожно и мудро возвращали в прежнее русло.

Новое топливо, получившее заслуженное название «нановигур»[1], заменило все прежние источники энергии, его свойства были поистине уникальными. Кубического миллиметра нановигура, помещённого в специальную капсулу, хватало на то, чтобы легковой автомобиль бесперебойно работал более полугода, не требуя дозаправки – с помощью микроскопической управляемой термоядерной реакции. Капсулы изготовлялись из сверхпрочной керамики, не пропускали радиацию и имели небольшой клапан, присоединяемый одним движением к специальным приспособлениям в двигателе, и поменять капсулу было легче, чем заменить колесо. Воистину это был безопасный и «мирный атом», о котором мечтали в далёком XX веке.

Аналогично работали двигатели всех видов транспорта, а также станки, оборудование заводов, электростанций и иных предприятий. После распада нановигур не представлял радиоактивной опасности, и пустые капсулы дети радостно сдавали во вторсырьё, получая за это забавные старинные пугачи или шарики.

Это было внеземное вещество, на Землю его перевозили грузовыми космическими аппаратами с далёкой планеты Юнион, находящейся в галактике с романтическим названием Туманность Андромеды. Целых два миллиона световых лет отделяют Землю от Юниона, но уже давно земные корабли стали передвигаться по космическому пространству с куда большей скоростью, чем скорость света. Всего двух недель космическим «грузовикам» хватало на то, чтобы добраться от Земли до Юниона и вернуться обратно. И хотя только две великие державы, США и Россия, могли позволить себе такие путешествия, энергии землянам хватало. Каждая страна покупала новый энергоноситель в зависимости от политических пристрастий и коммерческой выгоды, и за рынки сбыта между Россией и США шла серьёзная борьба. По договору и американцы, и русские отправляли свои корабли на Юнион поочерёдно: сначала американский грузовик, а через месяц после его возвращения – русский, и такое положение вещей сохранялось до описываемых событий.

– В рейс американцы отправились ещё пятого февраля, а сегодня, если не ошибаюсь, третье марта… Вот уже две недели как должны были вернуться… – Главный инженер Центра управления полётами Алексей Юрьевич Пушкарёв озабоченно покачал головой. – Что могло стрястись? Через две недели наша очередь лететь… Не нравится мне это, – ворчал Алексей Юрьевич, сидя в своём кабинете и делясь опасениями со своим первым заместителем Дмитрием Михайловичем Смиренным.

Действительно, американский корабль «Поль Робсон», отправившись с Земли пятого февраля 2334 года, должен был вернуться обратно девятнадцатого февраля… Специалисты НАСА не находили себе места, ведь связи с их кораблем не было, да и не могло: скорость корабля в тысячи раз превышала скорость радиоволны, и сообщение с рейса пришло бы на Землю через два миллиона лет… Оставалось или ждать возвращения космолёта, или посылать ему на выручку ещё один корабль… Дни шли, космолёт не возвращался, и американцы обратились к руководству России с просьбой в связи с чрезвычайными обстоятельствами послать вне очереди американский корабль на Юнион, чтобы постараться найти пропавший и заодно привезти на Землю очередную «порцию» ценного энергетического груза, четверть которого обещали передать российской государственной компании «Вигур» в виде компенсации за свою дополнительную прибыль.

…Весь мир с тревогой ожидал шести часов утра третьего апреля – время запланированного приземления «Теодора Драйзера». Начался ажиотаж. Объявлялись конкурсы на то, кто первым узнает о возвращении космолёта, заключались пари на тот или иной день и час приземления грузовика. Накануне – второго апреля – истерия достигла апогея, интернет и телевидение пестрели самыми последними «новостями», повергая обывателя в шок прямо противоположными «фактами». Газеты выходили с броскими заголовками: «НАСА обещает: «Встречаем героев космоса завтра в 9.00 по Гринвичу!», «Корабль потерял управление, попал на орбиту неизвестной доселе звезды и не вернётся на Землю!», «Теодор Драйзер» приземлился на Манежной площади в Москве!», «Американский корабль оказался в чёрной дыре и погиб!»…

Наступило утро третьего апреля. Подогретые истерией средств массовой информации, люди говорили только об одном: прилетит – не прилетит, вернётся – не вернётся. Даже специалистам передалось всеобщее настроение, и они в состоянии, близком к паническому, нервно переводили взгляды то на приборы, то на мониторы, то на небо.

Утро плавно перешло в день, день в вечер, но никаких признаков возвращения корабля не было. Тревога возрастала, родственники членов экипажа требовали от руководства НАСА объяснений, но там отделывались общими словами и заверениями о том, что всё идёт в штатном режиме и надо немного подождать. Но вот наступила ночь, потом утро, потом день, опять ночь, но небо оставалось чистым, а радары ничего «не видели». Обезумевшие родственники обоих пропавших экипажей буквально оккупировали космодром, и только жёсткие действия охраны остановили погром штаба военно-воздушных сил и центрального офиса НАСА.

…И вот уже в мире стали отмечаться первые случаи нехватки энергии. Останавливались автомобили, получившие название «наномобилей»; автосервисы, где приобретались капсулы, резко взвинчивали цены, и далеко не каждый земной обитатель мог позволить себе роскошь купить заветную капсулу. Ещё работали электростанции, летали самолёты, но во многих странах уже вводили режимы экономии, в городах стала исчезать световая реклама, кое-где на ночь отключали электричество; быстроходные монорельсовые поезда, сменившие в своё время традиционные железнодорожные составы, стали ходить реже, нанобусные маршруты укорачивались и отменялись, хотя граждане всё активнее выбирали именно общественный транспорт: у кого-то машины заглохли окончательно, а кто-то не хотел использовать личный транспорт «по пустякам», оставляя энергию капсулы на крайний случай.

В странах, где власть была более авторитарной, удавалось соблюдать относительный порядок. Там быстро вводили чрезвычайное положение, в результате чего государства устанавливали цены на электроэнергию, запрещали продажу частным лицам и фирмам нановигура, централизованно вводили политику жёсткой экономии. В этих странах, в число которых входила Россия и её союзники, стали применять смертную казнь за спекуляцию нановигуром, и каждый его миллиграмм использовался строго на народные нужды.

Там же, где было «больше демократии», начинался хаос. Верные поговорке «кому война, а кому – мать родна» вооружённые банды захватывали заправочные станции и продавали богачам капсулы с нановигуром за баснословные деньги – в десятки, сотни и тысячи раз дороже, чем капсула стоила до загадочной истории с пропавшими космолётами. Останавливался общественный транспорт; тепло, вода и электричество подавались с перебоями, сильные мира сего, правдами и неправдами достававшие капсулы, спешно строили бункеры, запасались провизией, одеждой и медикаментами и под охраной прятались, спасаясь от обезумевшего мира. Народ осаждал заправочные станции, сметал с полок магазинов всё, что можно было купить: одежду, еду, оружие. Кто мог, спешно покидали замерзающие города в надежде переждать надвигающуюся катастрофу в сельской местности, кто-то находил в интернете старинные способы обогрева и неуклюже складывал из подручного материала некое подобие старинных печей, которые нещадно дымили и давали такое ничтожное количество тепла, что кидать дрова в печь приходилось каждые три-четыре часа. Примириться с этим ужасом цивилизованному человеку было так же тяжело, как жителю XXI века уйти жить зимой из тёплой квартиры в неотапливаемый железный гараж.

Согласно договору между Россией и США, подписанному ещё девяносто лет назад, русский космолёт должен был отправляться на Юнион через месяц после возвращения американского, но американский корабль не вернулся, и у США появился формальный повод возражать против полёта российского корабля.

Борьба за обладание новым топливом

«НАСА-Юнион-компани» – частная компания, образованная сто лет назад, – быстро стала богатейшей компанией мира. Продажа нановигура приносила гигантские прибыли. Те, кто хотел покупать нановигур по приемлемым ценам или вообще получить шанс его покупать, а не пользоваться старыми источниками энергии, должны были устанавливать выгодные США политические режимы и ставить угодных политических лидеров. Сопротивляться такому положению могла только Россия, имевшая значительные запасы традиционных видов энергоносителей, развитую космическую промышленность, политическую волю и серьёзное желание жить не в однополярном мире. Русские космолёты уже давно стали летать быстрее скорости света, уже давно научились преодолевать огромные расстояния, и именно русским, а не американским исследователям принадлежала честь находки нановигуровых залежей на Юнионе, пусть и с помощью человека из погибшей цивилизации.

«Приземлившись» на Юнионе, забрав пробы нановигура, российские учёные поразились уникальным свойствам этого вещества, довольно быстро придумали ему применение в народном хозяйстве, но традиционная российская нерасторопность, разгильдяйство и бюрократизм позволили более предприимчивым американцам наладить регулярные рейсы на Юнион, перестроить промышленность под новое топливо и начать сбыт нановигура в другие страны. Терпеть конкурентов США не хотели, и российскому правительству пришлось войти в жёсткое противостояние со своим главным геополитическим противником. За короткое время Россия смогла наладить строительство новых грузовых космолётов и вслед за американцами перестроить экономику под нановигур. США мириться с таким положением вещей не желали и попытались даже сбивать первые российские корабли, отправлявшиеся на Юнион за топливом… А после того, как российский грузовик, наполненный нановигуром, после атаки американцев лишь чудом совершил аварийную посадку на Байконуре, оставшись без рулевого управления, Россия ответила не только нотой протеста, но и решением посылать сопровождение в виде военного звездолёта русским грузовикам, отправляющимся на Юнион. Мера подействовала, и Россия завоевала право стать вторым мировым поставщиком нового топлива, который так быстро изменил уклад земной жизни.

На грани войны

И вот прошли годы, и мир вновь оказался на грани нового вооружённого конфликта. «НАСА-Юнион-компани» в предвкушении немыслимых доселе прибылей через лоббистов в конгрессе и сенате категорически настаивала на формальном решении вопроса: «Русский корабль имеет право стартовать на Юнион строго через месяц после возвращения американского космолёта, и нигде, ни в одном документе не сказано, что в договоре есть какие-то исключения из этого правила»… А посему весь мир должен ждать возвращения хотя бы одного американского корабля, а потом – через месяц – пусть русские летят, куда им заблагорассудится.

«Мы же знаем, – говорили американские воротилы бизнеса между собой, – что у русских запасов нановигура значительно меньше, так как они взялись за мобилизацию экономики и модернизацию производства, союзники русских последовали их примеру, следовательно, без нановигура они выдохнутся намного раньше нас и не только попадут под наше экономическое влияние, но и под политическое… Мы начнём менять не только правительства стран, но и их политический курс, и это наш реальный шанс вновь сделать мир демократическим, а США – как раньше – единственным хранителем общечеловеческих ценностей».

В результате давления со стороны могущественной «НАСА-Юнион-компани», по сути превратившей правительство США в свой филиал, государственный секретарь обратился к президенту России с предупреждением не допускать внеочередных космических полётов на Юнион.

Россия готовится к старту

России надо было срочно искать выход из положения, и после долгих дебатов было принято решение: без внеочередного полёта не обойтись. А чтобы свести к минимуму возможность военного вмешательства со стороны противника, необходимо удвоить средства ПВО вокруг Байконура, а на космодроме «Восточный» тайно подготовить подземную стартовую площадку для запуска грузовиков.

Министр обороны Дмитрий Андреевич Витальев, помня пример Советского Союза, предложил «под величайшим секретом» построить в республике Коми макеты военных заводов, пусковых установок и космических ракет на случай, если страны НАТО всё же рискнут пойти на вооружённый конфликт: ложные мишени примут на себя значительное число ракет противника.

Уже на следующий день работа закипела. В северных болотах делали вид, что усиленными темпами воздвигают «заводы» и «пусковые шахты»: вокруг Байконура размещали новейшие системы ПВО «С–1500», но главные работы шли на космодроме «Восточный», а точнее – под ним. Зная о том, что спутники-разведчики НАТО ведут съёмки каждого уголка России, строители решили возводить подземный космодром, прорыв тоннели от городов Шимановска и Свободного, в которых уже давно был построен метрополитен, и именно его линии решили срочно продлевать до «Восточного», куда везли крепёжные материалы, сверхпрочный цемент, керамические плиты, другие строительные материалы, а также оборудование для пуска ракет; в обратном направлении шли бесконечные вагоны с грунтом. Вся деятельность, кроме строительства макетов в республике Коми, проходила в режиме «совершенно секретно».

Мир погружается в хаос

Хуан Карлос Перейра проснулся в шесть утра и, как обычно, сорвал листок отрывного календаря: 31 мая, последний день осени. Завтра, в первый день зимы, Хуан станет безработным. Его кран, похожий на гигантского богомола, надолго застынет над океанским берегом. Порт, получивший в двадцать первом веке название «Пуэрто Мадеро», два месяца назад стал сокращать сотрудников, и вот настала очередь Хуана Карлоса, отца троих детей и вдовца. Его жена – Мария Констансия – умерла четыре года назад, и Хуан один воспитывал двух дочерей и сына.

Как жить дальше, чем платить за квартиру, за два часа спасительного тепла, которое поступает с часу до трёх ночи, а также за электрокамин, который приходится включать хотя бы на один час, иначе квартира станет совсем сырой и холодной, Хуан ответить не мог.

После того, как американские корабли улетели и не привезли нановигур, отопление стало дорожать каждую неделю, сейчас за два часа тепла в батареях и за час тепла из электрокамина приходится платить больше, чем за одежду и еду.

Хуан Карлос оделся, ополоснул лицо и заглянул в детскую. Дети спали. За окошком в пакете висел их обед: включать холодильник и тратить на него драгоценное электричество было уже не по карману.

Хуан не стал разогревать кофе, выпил его холодным, заваренным ещё за ужином, без аппетита закусил кофе пиццей, вышел, запер квартиру, перекрестил дверь и отправился на остановку самоуправляемого нанобуса. Свой наномобиль он давно поставил в гараж.

Нанобус пришёл с опозданием в 20 минут. Такого в квартале Вилья Солдати, бывшим в стародавние времена окраиной Буэнос-Айреса, а со временем ставшим почти центром города, ни разу не бывало. Хуан Карлос втиснулся в салон, вставил карточку в «нанокондуктор», посмотрел на датчик карты. Со вчерашнего дня проезд подорожал на 36 сантимов.

Наномобильные пробки ушли в прошлое, личных машин, нанобусов, такси стало совсем немного, так что из Вилья Солдати Хуан домчался до Пуэрто Мадеро за рекордные девять минут и пришёл на работу раньше обычного. Ещё два месяца назад путь Хуана Карлоса до порта мог достигать и часа – настолько плотным было движение, или «стояние», как грустно шутили аргентинцы.

Порт, а точнее, его терминал – Флювьял де Буэн – встретил его неприветливо. Дул пронизывающий ветер; ноль градусов в Буэнос-Айресе даже в последний день осени был температурой нетипичной, но судьба как будто изгалялась над горожанами: в год, когда небывалый кризис потряс мир, осень в Аргентине выдалась ужасно холодной.

«У нас ещё ладно, – успокаивал себя Хуан Карлос, – Серхио живёт на юге, в Пуэрто Десеадо, – вспомнил Хуан недавний звонок брата, – вот там ударил прямо-таки сибирский мороз!

А электростанция, где он работает директором, уже три недели не получает нановигура! На улице двенадцать градусов ниже нуля, океан вдоль берега затянулся льдом – небывалое дело! Что же говорить о несчастных людях, когда в их дома тепло вообще перестали подавать, и батареи в домах лопались как снаряды! Люди замерзают и на улицах, и в домах… Кто может, бежит на север, надеясь, что северные провинции если и не дадут работу, то хотя бы спасут от ледяной смерти. У нас-то в столице потеплее… Жить пока можно».

На скоростном лифте он поднялся наверх, открыл кабину и приготовился к работе, надеясь хотя бы в последний день сделать что-либо полезное, ведь уже шесть дней ни один океанский лайнер не подходил к крану под разгрузку. Ожидания Хуана были напрасными: никакие сигналы диспетчера к началу работы не высвечивались на мониторе. Да он прекрасно видел всё и сам: океан уже несколько дней оставался пустынным.

Слева простирался Буэнос-Айрес. Почти под краном виднелся Мост Женщины, но он никогда не нравился Хуану, далее в городе высилась старинная башня – Торре Монументаль, Дворец национального конгресса, Свято-Троицкая православная церковь, куда ходила его покойная жена, имевшая русские корни… весь город как на ладони… Уж насколько привычным стал этот пейзаж, а всё равно каждый раз опытного докера завораживал вид родного города. Хуан Карлос любил старину и несказанно радовался решению городских властей о том, что строить высотные дома в радиусе 15 километров от центра категорически запрещалось.

Справа… Безжалостный, бесконечный, угрюмый Атлантический океан, точнее, «его собственность» – залив Рио-де-ла-Плата… Сейчас с юга океан несёт холодную слякоть, а иногда и ледяную смерть «в подарок» теплолюбивым потомкам испанцев от самой Антарктиды…

Через три часа после начала смены автоматически открылся бар. Хуан медленно достал первое: тарелка холодного супа «гаспачо», который он очень любил, сейчас воспринималась как издевательство. К счастью, за холодным супом снизу были посланы солидный кусок дышащей жаром традиционной тушёной говядины с жареной картошкой, а на третье повара отослали Хуану две чашки матэ и эмпанады по-патагонски – горячие как огонь пирожки: два с бараниной и два с зайчатиной.

…Хуан нажал кнопку «Оборот», чтобы в последний раз насладиться видами Буэнос-Айреса, и кабина медленно стала вращаться вокруг своей оси. Потом нажал кнопку «Стоп», и как раз в этот момент монитор подал звуковой сигнал и высветил надпись:

«Государственная портовая компания «Докер-Мадеро» уведомляет вас о том, что с 1 июня 2334 года вы считаетесь уволенным из компании. Ваш баланс, включая двухнедельную компенсацию за увольнение, составляет 4868 универсов и 79 сантимов. Компания «Докер-Мадеро» приносит вам свои извинения и желает всего наилучшего».

Так закончились двадцать восемь лет безупречной службы Хуана Карлоса в «Пуэрто-Мадеро»…

Прошло две недели. На редкость суровая зима не унималась, посылая всё новые испытания. Тех, кто не мог платить за тепло, отключали от снабжения, и судьба несчастных никого не волновала. В стране начиналась неразбериха и «война всех против всех».

В квартале Вилья Солдати ещё на один час урезали подачу тепла. Семья Хуана Карлоса вынуждена была закрыть две комнаты, завесить двери одеялами и переселиться в детскую.

Когда становилось совсем холодно, Хуан невольно вспоминал, как Мария Констансия возила его к своим русским родственникам – потомкам эмигрантов – в горы. О, этот их варварский обычай заходить в тесную избушку из брёвен с таким горячим паром, что приходилось даже снимать серебряный крест, так сильно он нагревался и буквально жёг тело… Но русским жар был нипочём, из специальных ковшиков они плескали воду на расакаленные камни над печью! Пар становился жарче кипятка! Но и этого русским было мало! Они забирались на специальные скамейки под самый потолок, в самое пекло! И начинали лупить друг друга вениками из эвкалипта и ворчали, что берёзовые и дубовые были-то получше! Хуан едва смог выдержать в этой комнате минуту и выскочил оттуда как пробка. Русские же весело били друг друга вениками, как будто не замечая ужасного жара! Потом они выбегали наружу, ныряли в стремительную горную речку, вода которой была так холодна, что сводила ноги, спокойно стояли в ледяной воде, фыркали как морские котики, а от их разгоряченных тел шёл пар как из чайника… Потом они снова бежали в избушку и снова лупили себя вениками! А после пили Иван-чай, наливая в чашки кипяток из совершенно дикого агрегата, который работал не на нановигуре, а на щепках и шишках! К тому же он пыхтел как доисторический паровоз и был похож на большой узорчатый футбольный мяч с краником… Но надо отдать должное агрегату: он был не только искусно выполнен, но и чай заваривал превосходно! Куда там электрическим чайникам!

…Вскоре заболела Бенита – младшая дочка, светленькая, как мать Мария Констансия. Сухой кашель, озноб, красное горло, температура… Всё это легко лечилось три месяца назад одной таблеткой, теплом и уходом. Сейчас все окрестные аптеки закрыты, работающей осталась одна – в Паласио Бароло, некогда самом высоком здании в Южной Америке.

Хуан оделся, вышел на улицу и удивился, что народу возле остановки нет. Он потоптался на месте, табло не светилось, но зато прямо на нём было приклеено объявление, написанное от руки: «Нанобусные рейсы отменены в связи с нехваткой топлива».

Хуан поёжился. Дорога была привычной, до кризиса он ездил по ней и на своей машине, и нанобусом… Теперь предстояло идти пешком. Далековато. И этот ледяной ветер с океана!

Минут через сорок Хуан вышел на проспект Авенида де Майо, в конце которого высился Паласио Бароло – цель его путешествия. На противоположной стороне проспекта стояла группа парней, которая сразу не понравилась старому докеру. Его тоже заметили и не спеша направились к нему прямо через проезжую часть. Хуан всё понял, но убегать было не в его правилах… Пожилой человек, уважаемый на работе и дома, отец семейства… Хуан всего лишь несколько прибавил шагу, но стая юнцов догнала его и пошла следом.

– Не желает ли господин угостить нас сигаретами?

– Нет, мистер, наверное, предпочитает гаванские сигары и жаждет с нами поделиться!

– Или сэр курит трубку, наполняя её отборным английским табаком? Сэр, дайте хотя бы разок затянуться!

Не останавливаясь, Хуан ответил:

– Я не курю.

– Синьоры, господин не хочет с нами табаком поделиться, какой жадный…

– Молодые люди… Мне не до шуток. У меня болеет дочь. Я иду за лекарствами. Она простужена, замерзает…

– Замерзает? Так веди её сюда! Мы твою крошку согреем по очереди! Она быстро пойдёт на поправку!

Раздался хохот.

Старый докер не был ни боксёром, ни каратистом. Но что такое испанская честь, он знал хорошо. Всю силу вложил он в один точный удар! Глумливый негодяй рухнул и завыл от боли и злости. Хуан отскочил к стене и приготовился отражать атаки остальных. Он с надеждой посмотрел на видеокамеры, прикреплённые к рекламным щитам вдоль проспекта. В полиции ситуацию увидели ещё раньше.

– Господин майор, – связался дежурный полицейский с начальником участка, – на проспекте Авенида де Майо начинается драка, шпана пристаёт к пожилому мужчине!

На мониторе начальника отобразилась картина происходящего.

Пожилой наотмашь бьёт хулигана, отскакивает к стене, на него набрасываются шестеро молодых подонков, один из них падает от встречного удара, двое захватывают руки пожилого, остальные начинают избиение, бьют куда попало, видно, что кровь залила лицо пожилого, он упал на колени, получил ещё несколько ударов в лицо, по телу, по ногам, куда ни попадя.

– Господин майор, высылаем наряд?!

– Некого высылать, лейтенант, ты, что ли, бросишь пост? Да и мобиль нам никто не даст для такой чепухи! Подумаешь, мужика бьют, эка невидаль! Нам правительство приказало охранять себя от народа, а не народ от бандитов!

В это время пожилой потерял сознание, упал и получил ещё несколько ударов – по инерции.

– Неужели отпустим, господин майор?!

– Не трави душу, лейтенант! Видишь, кроме нас вообще никого на участке! Смотри, вон твари что-то вытащили у него из кармана! Вызови хоть скорую, лейтенант!

– Вызову, только приедет ли?

Майор выругался. Он знал, что на подобный вызов никакая скорая выезжать и не подумает.

– Да знаю я! Но ты хотя бы отсканируй эти рожи и отправь в базу данных! Пусть останутся до лучших времён!

Лейтенант принялся переносить «портреты» молодых негодяев в разных ракурсах в видеотеку, а также внёс туда всю картину нападения.

…Тело ломило, голова кружилась, саднили разбитые губы. Хуан сунул руку во внутренний карман. Так и есть! Карточка исчезла. Это означало полный крах! Нечем платить за тепло, лекарство, еду… Заблокировать карточку ещё можно, но вот получить новую при нынешней разрухе никаких шансов…

Хуан попытался встать на ноги, упал, снова приподнялся, с трудом дополз до фонарного столба и, опираясь на него, наконец оказался на ногах и, спотыкаясь, побрёл к дому.

– Господин майор! Слава Богу, пожилой синьор поднялся!

Лейтенант чувствовал свою вину перед ним и облегченно вздохнул: синьор жив, а значит, и совесть полицейского не запятналась очередным оставленным в беде гражданином.

…Старшая дочь Анхелина и сын Диего Игнасио смывали кровь с лица Хуана. Отцу помогли раздеться, намазали бальзамом избитое тело и уложили в кровать. Рядом лежала Бенита, грудь которой раздирал сухой кашель.

Карточка Анхелины подала звуковой сигнал, на ней появилось изображение её дяди Серхио из Пуэрто Десеадо.

– Здравствуй, милая, звоню твоему отцу, а он не отвечает! У меня ужасные новости! Десеадо вымирает, кругом мародёрство, электростанцию разграбили до винтика! Полиция сбежала! Холод минус тринадцать! Океан взбесился, ветер такой, что волны ломают лёд и выбрасывают его на берег! Мы укрылись в фазенде, топим печь – как древние люди! На фазенду уже нападали, пришлось стрелять! Но бандитов становится больше, и нам долго не продержаться! А где твой отец, что с ним?

– Папу избили и отняли карту. Он только что пришёл, мы его уложили вместе с Бенитой, которая сильно болеет. У нас тоже холодно, мой колледж закрыт из-за мороза, Диего не ходит в школу, мы живём все вместе в детской, что делать дальше, не знаю! Приезжайте, дядя Серхио, всей семьёй приезжайте, надо что-то придумывать.

– Подумаю! Когда отец сможет говорить, пусть позвонит.

Часом позже Хуан Карлос позвонил Серхио по карточке Анхелины и тоже попросил его приехать, чтобы вместе защититься от холода, голода и банд разбойников, орудующих по всей Аргентине. Они решили пробираться на северо-восток к городку Сан-Антонио-де-Ареко, в сорока километрах от которого у Хуана Карлоса имелся небольшой кирпичный домик. Домик старый, без спутниковой связи, там нет даже беспроводного интернета! Но постараться выжить с помощью первобытного труда в саду и огороде можно было попытаться.

Через два дня Серхио Карлос Перейра, его жена Камила Луиса, дочь Марта и сын Алонсо, преодолев путь от ледяного южного города Пуэрто Десеадо до столичного квартала Вилья Солдати, встретились с семьёй Хуана. Положить приезжих на ночь решили в соседней комнате, но когда гости вошли туда, поняли, что лучше им ночевать в тёплой машине, чем в ледяной квартире.

– Да как же я сам не догадался об этом же?! – с испанским темпераментом вскричал Хуан Карлос. – Ведь у меня же ещё есть не до конца использованная капсула! Мы заведём движок, разложим сидения и положим туда Бениту, ей совсем плохо!

Через пятнадцать минут обе семьи уже грелись в своих машинах, а Бенита жадно пила отвар из целебных трав, привезённых с юга её дядей. Впервые за долгое время она заснула, не задыхаясь от кашля и не замерзая от холода. Сиденья в машинах трансформировались одним нажатием кнопки в удобные диваны, двигатели монотонно урчали, и разморенные теплом и уютом измученные хозяева и их гости спокойно проспали до десяти утра.

Наскоро собравшись, беженцы сели в наномобили, миновали центр Буэнос-Айреса, двинулись на трассу номер восемь и увидели, что с соседней улицы на шоссе выехали тяжёлые армейские грузовики и встали поперёк трассы. Сзади послышались лязг и грохот. Оглянувшись, путники заметили, что на шоссе выползают танки, бронемашины и какая-то мудрёная военная техника.

– Что могло случиться? – Хуан Карлос делился догадками с братом по карте Анхелины. – Уругвайская армия перешла границу или начинаются беспорядки в самой Аргентине?

…Серхио ехал, повернув водительское кресло назад: он вставил свою карту в картоприёмник наномобиля, поставил ему задачу и безмятежно беседовал с родными: умная машина легко обходилась без водителя. Хуан вёл машину сам: карту у него украла шпана, а карточки детей не подходили: детям ещё не исполнилось восемнадцати лет и самостоятельно пользоваться наномобилем они не имели права.

Дорога вильнула влево, и сразу за поворотом наномобиль Серхио затормозил так резко, что Хуан только чудом сумел нажать на тормоз, чтобы не врезаться сзади в машину брата. Сам Серхио ударился спиной о панель и с испугом повернулся вперёд: что могло случиться?!

– Куда тебя несёт?! Драпаешь из столицы?!

– А может, он полицай?! Ищейка?!

Машину окружила толпа, явно направлявшаяся в Буэнос-Айрес. Среди толпы мелькали люди, вооруженные охотничьими ружьями и даже бесшумными автоматами российского концерна «Калашников». Но такие автоматы стояли только на вооружении армии и полиции… Много народу сидело в остановившихся на обочине нанобусах, в кузовах грузовиков и легковых наномобилях…

– Что происходит?! – озабоченно спросил Серхио, выскочив из машины, – никакие мы не ищейки, я приехал из Пуэрто Десеадо, город замерзает, многие погибли, кто смог – уехали… во второй машине брат с семьей, у него больная дочь… Мы едем в его дом под Сан-Антонио, это наш единственный шанс спастись!

– Сейчас каждый мужчина должен не свою шкуру спасать, а Родину! Неужели не видишь, что президент продался Вашингтону и решил уморить свой народ?!

– Всё равно вы в одиночку не сможете спастись, поэтому разворачивай-ка машину и поехали с нами, тем более я вижу, что у тебя пистолет торчит из-под пиджака, а любое оружие для нас на вес золота!

– Кто у вас старший? – спросил Серхио.

– Эй, Пабло, Даниэль! Отведите его к Дамиану Горацио Чуй-монте!

Однако голос самого Дамиана Горацио раздался совсем близко:

– Не надо никуда ходить, я тут. В чём дело, что это за машины, что за люди?

Серхио вкратце обрисовал ситуацию и добавил:

– Даю слово аргентинского патриота: я присоединюсь к вам, но сперва должен устроить моего брата, которого недавно избила и ограбила столичная шпана. У него заболела дочь. Свою семью я тоже должен как-то устроить.

Дамиан Горацио махнул рукой:

– Путь едет! Мы не регулярная армия, по повестке никого не призываем. Если есть у него совесть, приедет, если нет – Бог ему судья.

– Совесть у меня есть, поэтому скажу, что прямо перед городом вас ждут солдаты, полиция и танки.

– Этого следовало ожидать… Хорошо, примите мою благодарность, – ответил Чуймонте. – И езжайте с миром… А вы… – обратился он к народу, – пришлите ваших командиров, нам надо посоветоваться.

Обе машины медленно тронулись, как бы разрезая огромную толпу надвое. Карточка Анхелины насчитала более пятидесяти тысяч человек.

Проехали километров пятнадцать.

– Стойте!!! – Срывающийся голос Марты пронзил мобиль Серхио.

Машины резко остановились, мужчины вышли. То там, то здесь на шоссе виднелись лужи крови. На обочине в ряд лежали тела, пробитые пулями. Мужчины, женщины, подростки… Их было человек пятнадцать, не меньше! Какая же трагедия разыгралась здесь, в этом заповедном туристическом раю, где нет ни крупных предприятий, ни крупных городов…

Несколько человек занимались тем, что стаскивали убитых в одно место.

– Что тут случилось?! – спросил Серхио у «похоронной команды».

– Здесь недавно установили полицейский пост, – ответила заплаканная пожилая женщина. – А по шоссе ехали в Буэнос-Айрес протестующие… Их остановили. Люди просили пропустить их в столицу, договориться по-хорошему, они же не нарушали законов, просто ехали. Но им запретили, сказали, что откроют огонь, если кто-то попробует проехать.

Женщина разревелась.

– …Дочка директора местного музея Хуанита сказала, что они не имеют права задерживать граждан в свободной стране. Сказала, что сейчас сядет в машину и поедет, и никто её задержать не посмеет. Она села в машину… Гордая такая, смелая… И поехала мимо полицейских. Медленно так… Один молодой отошёл, другие тоже… а главный скомандовал стрелять. Но полицейские стрелять не стали. Они стояли и смотрели, как девочка объезжает пост… даже улыбались такой красавице. Тогда главный крикнул: «Стой! Буду стрелять!» А Хуанита рассмеялась. И из машины ему рукой помахала. И тогда он выстрелил. Какой-то патрон у него был… Машина загорелась, взорвалась, вон что осталось от неё… Вот её фото, смотрите.

С карточки на путников смотрела задорная черноглазая красотка. Невозможно было поверить в то, что от этой цветущей девушки осталась лишь горстка чёрной золы.

– Люди набросились на полицейских, не разбирая правых и виноватых. Поднялась стрельба, многих убили, от полицейского поста ничего не осталось… Старшие среди манифестантов еле отбили рядовых полицейских от гнева толпы, а того, кто убил Хуаниту, спасать даже не пытались. Растерзали его на части… Остальных полицейских отпустили, только оружие забрали. А мы вот хороним погибших…

Чуткий слух Антонио уловил тихий стон. Юноша сделал несколько шагов. Под огромной араукарией лежала смуглая женщина лет тридцати. Обрывками одежды она зажимала рану на ноге. Она потеряла много крови, и жизнь её постепенно угасала. Слегка раскосые глаза, чёрные волосы, стройная фигура выдавали в ней местную уроженку, предки которой – индейцы – в древние времена обитали на месте нынешней Аргентины.

– Папа, дядя Хуан, скорее сюда! И зовите Анхелину, она ведь почти сестра милосердия!

Анхелина склонилась над раненой, дотронулась карточкой до её тела и тут же получила результат: вторая группа, резус-фактор положительный.

– Ей нужно срочное переливание крови! У кого вторая группа?

– Ты же знаешь, что у меня! – отозвался Хуан Карлос, – только как же тут кровь можно перелить?

– Сможем!

Наномобиль Хуана превратился в мини-лазарет, окружающие собрались вокруг машины – как практиканты в медицинском институте. Первым делом Анхелина обработала и перевязала ногу раненой, ввела ей хлористый натрий, потом вставила в вену отца шприц, закрепила его пластырем, а Камила Луиса, ужасно боясь, ибо делала это первый раз в жизни, вобрала в шприц кровь и, не вынимая из вены иглы, передала шприц Анхелине. Взяла новый шприц и повторила операцию. Анхелина в это время осторожно вводила отцовскую кровь раненой. Восьми шприцев по пятьдесят «кубиков» вполне хватило, лицо раненой слегка порозовело, женщина даже попыталась улыбнуться и с благодарностью посмотрела на Хуана, который, напротив, лежал бледный и обессиленный.

– А вы знаете эту индейскую красотку? – спросил Серхио.

– Конечно! Это Алонда Марита, дочь местного охотника!

– И куда же её везти?

– В Парада Роблес они живут с отцом, улица Лас-Акадиас, последний дом, прямо у леса. Но отца сейчас нет. Он раньше чем через неделю не появится.

– Её надо забрать с собой! – Анхелина заговорила так, словно была врачом скорой помощи и её вердикт сомнению не подлежал, – это я вам как медик заявляю.

Попрощавшись с местными жителями, путешественники продолжили путь в пригород Сан-Антонио-де-Ареко.

Аргентинские патриоты

Дамиан Горацио Чуймонте, профессиональный разведчик, отправленный на пенсию раньше срока за то, что в частном разговоре усомнился в верности политического курса правительства Аргентины, собрал старших по отрядам. Человек двадцать отошли от дороги и уединились в лесу.

– Положение серьёзное. Нас заметили, за нами следят, как говорится, в режиме реального времени. После инцидента с полицейским постом включили все камеры, они сейчас видят практически всё, уверен, что видят и то, как мы отошли в сторону от восставших… Ясно, что мы не можем рассчитывать на военную победу, сражаясь против регулярной армии, нас встретят, предъявят ультиматум и заставят сдаться. Поэтому жду ваших предложений. Что скажете?

– Пощады нам не будет после того, как мы разбили полицейский пост!

– Да… из мирных демонстрантов мы превратились в террористов, и никому не докажешь, что полицейский первым открыл огонь!

– Есть девушка, которая сумела заснять побоище на карточку. Если суметь пробиться на телецентр, показать заснятый материал на всю страну…

– Пожалуй, это единственный шанс. Основными силами надо отвлечь внимание армии и полиции, а человек сто должны правдами и неправдами прорваться на телецентр и постараться захватить его.

– Не надо ста человек! У меня в отряде чемпион Латинской Америки по смешанным единоборствам…

– Неужели он?! То-то мне показалось знакомым лицо…

– Он, он. Скромный, уважительный, исполнительный боец. Не кичится своим чемпионством наш знаменитый Алесандро Несси.

– Отлично, что он с нами, но чем он может помочь? Не полезешь ведь с кулаками на танки. Что он сделает голыми руками?

– Против танков и пуль ничего не сделает. Но он может пойти в телецентр в сопровождении той дамы, которая сняла на карточку побоище.

– Но этот материал никогда не покажут по ТВ! Их даже на порог телецентра не пустят.

– Пустят! И ещё умолять будут продать материал именно их каналу, ещё и денег дадут за интервью с «очевидцами кровавых событий»!

– Но ведь у них и так должен быть этот материал, со спутников наверняка всё засняли!

– Со спутника картинка не та – ничего не увидишь, только вид сверху, кроме специалистов никто не разберёт, что случилось. А камеры на тот момент были отключены – не могут же они все километры всех трасс отслеживать – специалистов не хватит.

– Рассказывай, что задумал! – потребовал Дамиан Горацио.

– Давайте так… Чтобы не сглазить. Срочно ищите девушку, которая сняла побоище, а я найду Алесандро. И… доверьтесь нам! А вам с народом надо бы углубиться в лес, стать лагерем и внимательно смотреть Первый политический канал. Атаковать лагерь в лесу армия побоится – это тебе не людей расстреливать на пустой дороге, в лесу техника не особенный помощник. А солдат у них не так и много… Побоятся нападать!

– Но в лесу нас могут накрыть залповым огнём!

– Нет, пока не посмеют. Да и настроения в армии такие, что военные скорее накроют огнём дворец президента, – ответил Чуй-монте на опасение одного из соратников.

Быстро нашлась Августа, та самая, что сняла сражение, к ней присоединился Алесандро Несси; их обоих срочно отозвал старший группы и импульсивно начал что-то объяснять. Лица слушающих становились то серьёзными и сосредоточенными, то вдруг хитринка озаряла их красивые лица.

Пятидесятитысячная толпа протестующих уходила вглубь леса, оставляя нанобусы и наномобили на обочине дороги. Когда толпа зашла далеко, на трассе номер восемь появилась странная чета: чемпион Латинской Америки Алесандро Несси и «его новая пассия» Августа. Их туристические костюмы были разорваны, лица поцарапаны, а движения – суетливыми и нервными. Алесандро пытался кому-то дозвониться по карточке, а его подружка размазывала слёзы и громко всхлипывала.

– Смотрите, – крикнул армейский наблюдатель, следивший за трассой номер восемь, – похоже, наш Алесандро Несси с девчонкой попал в историю!

– Что его туда понесло? Он явно не из мятежников… А девка его прямо белугой воет! Надо бы начальству доложить, не каждый день видишь чемпиона в таком виде!

– Господин полковник! Трасса номер восемь, лейтенант…

– Докладывай! – полковник не стал дожидаться, пока лейтенант представится.

– На шестьдесят втором километре трассы номер восемь стоит чемпион Латинской Америки Александро Несси с девчонкой. Одежда порвана, лицо разбито, оба потрёпанные, в грязи, без пальто! Похоже, их били или он попал в аварию. Звонит куда-то по карточке, а девчонка стоит рядом, плачет!

– Выяснить сейчас же, куда он звонит!

– Есть!

– Господин полковник, Несси вызывает такси! Наивный!

– Действительно, чудак! Наверное, у нас давно не был, какое такси сейчас? Ты вот что. Армейский наномобиль пошли за ними. Мне нравится этот парень, хорошо дерётся! Сначала его ко мне отвезите, а потом уж по своим делам пусть отправляется.

– Разрешите выполнять?

– Давай!

Дежурный отключился от карточки полковника и подключился к карточке Алесандро.

– Это такси?! – услышал он встревоженный голос. – Мне срочно нужно такси, это шестьдесят второй километр трассы номер восемь!

– Это не такси. Это армейская видеоразведка. Полковник Карло Меласкес приказал послать за вами мобиль и отвести туда, куда вам надо. Но он – большой поклонник вашего таланта и просит, чтобы вы ответили на ряд его вопросов.

– Да мы ответим хоть на сто вопросов, нам нужно отсюда срочно вырваться, тут такое происходит! Звери какие-то восстали, что они творят! Нам в телецентр надо, мы материал отсняли о том, как они полицейский пост разгромили. Это настоящие мятежники, они чуть нас на куски не разорвали!

– Вызываю мобиль. Цвет хаки, номер 14–88СС, долетит до вас за десять минут.

Мобиль не опоздал ни на минуту. Двери автоматически раскрылись, и улыбчивый офицер пригласил знаменитого борца и его заплаканную даму в салон. А ещё через 15 минут полковник Карло Меласкес беседовал с одной из главных аргентинских знаменитостей.

– Несмотря на мороз, мы с моей подругой решили пройтись по знаменитому туристическому маршруту, отдохнуть вдвоём, проведя отпуск на Родине. Я ведь здесь недалеко родился, потянуло в родные места, надоели фешенебельные курорты… Мы взяли палатку со встроенным обогревом, с двухнедельным запасом еды, воды, одежды… Местный проводник всё это дотащил, поставил палатку в километре от трассы, и мы стали наслаждаться уединением, тишиной и прогулками. В безмятежном счастье мы прожили всего четыре дня, а сегодня утром немного заплутали и вышли на трассу. И увидели ужасное: нанобусы, грузовики, наномобили везут массу людей, те выкрикивают антиправительственные лозунги и двигаются к столице. Прячась за деревьями, мы пошли вслед за ними и увидели полицейский кордон. Неожиданно толпа громил набросилась на полицейских, отобрала оружие, а старшего просто растерзала на месте! Полицейские стояли спокойно и никого не трогали. Но толпа озверела! Августа, – он показал на свою подругу, – сумела заснять зверское нападение, покажи, Августа, карточку!

Августа протянула карточку, Карло Меласкес вставил её в разъём и на большом экране увидел, как разъяренная толпа уничтожает пост. Полицейские пытаются отстреливаться, многие нападавшие падают, оставшиеся в живых свирепеют ещё больше и избивают стражей порядка. За две с небольшим минуты всё было кончено. Растерзанное тело старшего полицейского валялось в луже крови, стонали раненые террористы, и на этом видео заканчивалось.

Августа и Алесандро незаметно и понимающе переглянулись, улыбнувшись друг другу одними глазами.

– Что с вами случилось дальше?

– Кто-то заметил, что Августа снимала на карточку жуткое побоище! Доложили старшему, нас окружили, но перед этим я успел незаметно передать свою карточку Августе. Они потребовали, чтобы Августа отдала им свою карточку или при них сожгла её! Поначалу мы как бы не соглашались, но на нас накинулись, даже я ничего не смог сделать против десятков дикарей! Они облепили меня со всех сторон, валяли в грязи, били, какие-то истерички исцарапали мне лицо, наконец Августа крикнула, что сожжёт карточку прямо при них. Взяла мою и сожгла, поднеся к ней зажигалку. Карточка дымилась, плохо поддавалась огню, но всё-таки, издавая неприятный запах, скукожилась и оплавилась. Только после этого нас, грязно оскорбив, отпустили, ведь они ужасно боялись, что материал о побоище попадёт в руки полиции и на телевидение.

Полковник сжал кулаки.

– А я ещё сочувствовал им! Я сделаю всё, чтобы ни один не ушёл от ответственности!

Полковник отдал карточку Августе, достал свою и нажал несколько «кнопок».

– Первый политический? Мне гендиректора!

– У телефона, – на старинный манер ответил гендиректор.

– Говорит полковник Карло Меласкес. У меня в гостях Алесандро Несси и его подруга. Они смогли заснять момент нападения экстремистов на пост полиции, этот важнейший для страны материал должен быть показан как можно раньше!

– О! Это же просто сенсация! Сколько они хотят за интервью? Что?! Ничего не хотят? Какие благородные люди! («Идиоты, но мне же лучше!») Немедленно высылаю наномобиль!

– Да подождите! Им же надо переодеться, их одежда в грязи и разорвана в клочья!

– Нет, нет, не вздумайте их переодевать! Вы только испортите вкусную картинку!

…Не прошло и двадцати минут, как в главной студии Первого политического канала начались последние приготовления для сенсационной передачи. Суетились операторы и помощники режиссёра, слащавого ведущего припудривали гримёры, режиссёр давал последние наставления Августе и Алесандро – чтобы те не сказали ничего лишнего.

Несколько раз по ТВ прокручивали коротенькую рекламу: Алесандро Несси с плачущей Августой на трассе, военная машина, два-три неясных кадра погрома полицейского поста со спутника, – просто находка для агитпропа президента и правительства. Рейтинг передачи, несмотря на её внезапность, просто зашкаливал: количество включённых на Первый политический карточек и домашних экранов значительно превосходило показатели спортивных каналов!

В центр студии вывели главных героев. Ведущий открыл прямой эфир:

– Дорогие соотечественники! Прежде чем мы поговорим с нашим знаменитым чемпионом и его очаровательной спутницей, давайте сначала оценим тот подвиг, который они совершили, и посмотрим видео, снятое Августой… И пусть вас не смущают их лица и их вид! Только что они вырвались из рук бандитов, не просто вырвались, но и смогли принести нам – гражданам прекрасной Аргентины – яркое свидетельство того, кто на самом деле борется с президентом и правительством, которые в тяжелейшее для страны время ведут аргентинский корабль в единственно верном демократическом направлении.

Сейчас мы воочию увидим, как наша доблестная полиция защищает нас с вами, отдаёт свои молодые жизни за наше с вами спокойствие и счастье. Прошу всех, кто сейчас смотрит свои персональные карточки или расположился дома у экрана… Уберите детей… Если у кого слабые нервы и больное сердце, отойдите от телеэкрана, выключите свои карточки… Это зрелище не для слабонервных!

Хитрый ведущий знал: после подобных фраз количество зрителей их канала только прибавится!

– Итак… уважаемая Августа, передайте вашу карточку мне в руки…

Августа вытащила из кармана замызганной туристической куртки карточку, передала ведущему, который торжественно вставил её в порт.

– Смотрите, господа, и решайте сами – кто есть друг Аргентины, а кто её враг! – пафосно закончил он своё выступление, но, спохватившись, добавил: – А пока – всего лишь минута рекламы, а после неё – самое интересное! И не вздумайте переключиться на иные каналы!

На экране показалось вдохновенное и мужественное лицо скалолаза. С огромным рюкзаком за спиной, напрягая мышцы, он подтягивается на одном уступе, затем на другом, ноги его скользят по льду, он готов вот-вот сорваться в пропасть! Именно в эту секунду мужчина-скалолаз вдруг понимает, что главная проблема заключается в том, что от него дурно пахнет потом! И ужас: у него нет с собой одеколона «Техасская Лаванда»! Что же делать? Как без лаванды ползти дальше? Ведь волновать скалолаза в момент подтягивания с одного ледяного уступа на другой может только отсутствие одеколона и запах пота! Положение безвыходное! И тут приходит неожиданное спасение: на вершине горы он видит девушку в белоснежной одежде, которая протягивает руку с вожделенным одеколоном! Девушка кидает ему что-то, скалолаз это «что-то» ловит, раскрывает ладонь на виду у телезрителей, и люди видят заветный пузырёк в эффектной упаковке! Какое счастье! Скалолаз, роняя скупую мужскую слезу в глубокое ущелье, свободной рукой обрызгивает себя одеколоном с ног до головы, убеждается, что пахнет как парфюмерный магазин, и после этого пулей взбирается наверх. Вершина покорена!

– Кто ты? – восторженно восклицает альпинист.

– Я – Техасская Лаванда, – отвечает девушка, – я пришла к тебе на помощь, потому что люблю тебя, покупатель!

– Я тоже люблю тебя, Техасская Лаванда!

Обнявшись, влюблённые поют оду «Техасской Лаванде», заканчивая её словами: «Если ты с Техасской Лавандой, ты знаешь, что можешь!»

Пока шла реклама, никто в студии не обратил внимания на то, как Августа незаметно нажала на кнопку миниатюрного дистанционного пульта, лежавшего у неё в кармашке…

Драма в Совете безопасности ООН

– Перед лицом надвигающейся катастрофы, – начал Яков