Бункер

Экспедиция в город.

Они собирались в спешке, стараясь не шуметь. Не хотелось, чтобы их застукали. Степаныч быстро сложил в потрепанный рюкзак запас еды на день, воды пару литров, взял армейскую фляжку со спиртом и к поясу пристегнул, чтобы не потерялась. Немного посидели на дорожку.

– Ну, с Богом, – сказал полушепотом Степаныч.

– Крысы бегут с корабля, – раздалось им в спину. Пришлось повернуться.

– Мы не крысы и не бежим, – ответил Степаныч

– А что вы делаете? Бежите. Покидаете тонущее судно, как крысы.

Макс стоял, сложив руки на груди. Слова специально подбирал обидные, рассчитывая, что мужики психанут и кинутся в драку. Вот тогда он им выскажет все. Но на провокацию никто не поддался.

– Какой тонущий корабль? Что ты несешь? – возмутился Степаныч. – Мы же вчера все обсудили. Нужно пополнить запасы еды и лекарств.

– Мы вчера решили, что утром обговорим, кто пойдет. А вы втихушку решили слинять, – настаивает на своей версии Макс.

– Тебе что надо? Что ты на пустом месте скандал устраиваешь? – уже не выдержал Серега.

– А тебя вообще никто не спрашивает. Присосался тут на халяву.

– Ты прекрасно понимаешь, что идти нужно нам троим. Я здесь все входы и выходы знаю, Серый – врач и лекарства подберет, – оправдывался Степаныч.

– А Слон? Он вам зачем?

– Затем. Если что случится он нас домой доставит, – прошипел Серега.

– А понадобится, так и защитит, – продолжил добивать аргументами Степаныч.

Слон, а в обычной жизни Слонов Андрей выразил свое согласие кивком. Говорить красиво он не умел. Зато умел махать кулаками и метко стрелять. Был он под два метра ростом, плотного телосложения. Накачанный и румяный. И внешне действительно напоминал доброго слона, только без хобота. Нос у Дюши был прямой и красивый. Не хобот, одним словом.

Макс и сам понимал, что так лучше. Но оставаться с женщинами он не хотел. Прошлого раза было достаточно. Достали своим нытьем…

– В следующий раз я пойду. С бабами больше сидеть не буду. Не заставите.

– Хорошо. В следующий раз пойдешь ты, – смирился Степаныч.

Он бы с чем угодно согласился, лишь бы сейчас выдвинуться без задержек. Иначе солнце встанет, и никто никуда не пойдет. Рисковать жизнями он не хотел.

– То-то же, – довольно хмыкнул Макс, развернулся и пошел в бункер.

Розовый рассвет окрасил небо. Степаныч засеменил в город, следом за ним как утята за мамкой потянулись Серега и Слон. Главное, дойти до броневика без приключений. Доедут до магазинов, загрузятся провиантом, медикаментами и бегом назад.

– Вот скажи, Степаныч, на фига мы его терпим? Вечно всем недоволен, нарывается. Зачем он нам? – спросил Сергей.

– Ага, – согласился с ним Слон.

– Затем. Сосед он мой. Я его бате обещал позаботиться о нем, случись что. Вот и случилось… Да и за бункером кто-то приглядеть должен, пока нас нет. Женщин одних не оставишь. И вообще… Адреса он нарыл. Схемы тоже. Пользы от Макса много. А что скандалит… Так устал взаперти сидеть. Любой озвереет.

– Ага, – согласился с ним Слон.

– Так-то да, – сдался под давлением фактов Серый.

Дальше они шли молча. Каждый думал о своем. Но надеялись они на одно и то же, что эта вылазка будет удачной. Главное дойти до машины. А там уж как повезет…

Макс.

Макс зашел в бункер, не спеша закрыл вручную гермодверь. Сигнализация включалась автоматически при закрытии двери. Как только контур замыкался, сразу начинали работать все системы. Умели же раньше делать.

Он прошел в кухню, налил кружку кофе, щедро насыпал сахара. Долил молока и, захватив разогретую в микроволновке пиццу, направился в свою комнату, стараясь не расплескать кофе. Сел за стол, откусил кусок пиццы, запил, громко швыркая. Кофе был вкусным, но горячим. Потом Макс убрал паузу и растворился в игре. Он был геймером. И этим гордился.

Жить в бункере на самом деле Максу понравилось. Если бы еще к нему никто не лез – было бы замечательно. А ведь полгода назад в магазине Макс должен был умереть. Степаныч спас – рубанул топориком озверевшего шизоида. Убить не убил, но время выиграл. Они вместе смогли убежать. Еще и женщин спасли. Не то, чтоб героизм проявили. Просто себя спасали, ну и людей попутно. Если бы он знал, как будет ненавидеть этих баб… Если бы знал… Полгода уже в бункере живут. Как же надоело все. Прятаться надоело. Трястись за свою жизнь надоело… Осточертело все…

– Макс, ты в кухне? Кофейку не нальешь? – прокричала ненавистная особа.

Пришлось оторваться от игры. Как они заколебали! И ведь не откажешь…

– Пять сек. Вам с сахаром?

– Как обычно.

Пришлось опять на кухню шкандыбать. Ведь знала, что он себе кофе делал. Почему сразу не попросила? Край оторвать от дела нужно. Вредная тетка.

Сделал кофе и принес в соседний отсек. Там тетя Таня с Веркой теперь живут. Тетке под полтинник – неинтересный экземпляр пенсионного возраста. А Верка – молодая деревенская деваха. Кровь с молоком. Плотная, звонкоголосая, с розовым румянцем во всю щеку. Глуповата, доверчива, плаксива. Все прЫнца ждет на белом коне. А прЫнцы нынче коней своих в овраге доедают. Им не до баб-с! Какие принцы, если весь мир сошел с ума? Смешно за ними наблюдать. Такие большие и до сих пор в сказки верят. Что старая, что молодуха. Над сериалами эти две клуши в два ручья рыдают! Молодуха могла бы и поухаживать за соседкой. Но им интересней его на кухню гонять. Слуга он им, что ли? Что за привычка у женщин понукать мужиками? Холопов себе нашли…

А ведь не так давно жизнь была прекрасна и удивительна. Только люди этого не понимали и не ценили. Думали, так будет всегда. Сейчас бы время на полгода назад отмотать. Или лучше на год. Зная, что будет, он бы подготовился к этому всемирному апокалипсису…

Эпидемия. Начало.

Эпидемия началась не сразу. Сперва в американских городах были разовые случаи непонятной агрессии среди людей. Буйные граждане, словно дикие хищники, нападали на других, кусали их, и даже ели. Создавалось впечатление, что это новый вид шизофрении, которая распространяется при личном контакте с зараженным. Именно за психически больных сначала принимали этих людей. Их удавалось изолировать в больницах.

Однажды города накрыл пахучий липкий серый туман, неизвестно откуда появившийся. Он медленно прополз по всем улицам, оставляя склизкий вонючий налет на всем, чего касался. После этого сумасшествие стало массовым. Полиция не справлялась, медики тоже. Пока люди опомнились, зараза перекинулась на азиатские страны, потом на западные, в конце концов добралась и до российских просторов. Весь мир разом накрыла жуткая загадочная пандемия. Было решено объявить всемирную самоизоляцию.

Но дуракам закон не писан… Находились те, кому надоело дома сидеть и захотелось приключений. Жертв становилось все больше, агрессивных шизиков уже не отлавливали. Их некуда было девать. В больницах уже не было мест, а в клетку их не запрешь – это же не звери, а больные люди. Нельзя, мол, их в клетку. Гуманизм. Права человека надо соблюдать. Это сначала так говорили. А потом просто стали отстреливать, как бешеных и опасных хищников при первых же агрессивных действиях. Ученые мужи ломали головы, проводили исследования, спорили до хрипоты. Но так и не нашли ответ на вопрос, что же это такое. Что за напасть? Из-за чего все началось? И как это лечить?

Ученые сошлись только в одном мнении: эти люди – не зомби. И нынешняя пандемия – никакой не зомби-апокалипсис. Это живые хищные люди, которым не свойственны понятия гуманизма и милосердия. Они живут инстинктами, а не понятиями человеколюбия. Доброта и сострадание для них были чужды. Схема их действий проста: нашел еду (человека) – ест, нашел любую самку – пользует. Возраст самки больше не волновал. Родственные связи тоже не имели значения. Первичные инстинкты сожрали понятия чести и совести. Все ели всех. И все самцы насиловали женщин. В народе эпидемию назвали шизо-апокалипсис. Так и прикрепилось название…

Степаныч.

Он уже забыл, каково это – спокойно ходить по городу, не опасаясь, что кто-то нападет. Как быстро летит время. А ведь прошло всего полгода, как началась эта жуткая эпидемия. Всего полгода, а будто еще один срок отмотал. Только уже не за колючкой на зоне, а в бункере. Как резко изменилась жизнь…

Алексея Степановича Правдина жизнь баловала с момента появления на свет. Родился он в семье фанатично преданного своей стране чекиста. Считай, с золотой ложкой во рту. Надеялся, что закончит институт и папаня пристроит куда-нибудь на сытое место штаны протирать. Чтобы поменьше работать, но с хорошей зарплатой, разумеется. На его беду грянула непонятная перестройка, потом началась перестрелка. В жизнь ворвались новые ценности и понятия. Не устоял Алексей перед красивой жизнью, полной соблазнов и приключений. Наплевал на отцовские унылые нравоучения и уговоры. Закрутила его карусель жизни, завертела. Опомниться не успел, как оказался на нарах. Отец сразу слег и внезапно сдулся. Внешний лоск с него сошел за один день. Был начальник и весь вышел. Он был честным, денег не воровал и истово верил в светлое будущее. Хоть и чекист, но в чем-то наивный. Впрочем, как многие советские граждане. В общем, спустя месяц, как осудили Леху, умер отец – не вынес позора.

– Это ты отца убил! – заявила мать Лехе на свиданке.

– Почему я? – поинтересовался он.

– У него сердце было больное. Не выдержал позора. Ты убил! Ты нам всю жизнь исковеркал. Лучше бы я от тебя избавилась.

От такой откровенности он слегка ошалел.

– Да ты сама ему нервы почище моего трепала, мама, – тихо пробубнил. Она услышала и зашлась в истерике. Поклялась, что ноги ее не будет на суде. Выкрикнула, что ненавидит и видеть его больше не хочет. Еще долго плакала, демонстрируя свою вечную негасимую любовь к умершему отцу. Потом ушла, громко чеканя шаг, и гордо вздернув свой аристократический нос в потолок.

И месяца не прошло, как мать выскочила замуж за закадычного друга отца и укатила в старушку Европу, забыв про непутевого сына. Там и осталась жить. Правда, мужа вскоре опять поменяла. Уже на баварца: толстого рыжеватого бюргера – владельца пивоварни.

Время шло. Жизнь проходила мимо. Алексей и сам не заметил, как стал Степанычем. Вроде недавно бегал в шортиках и ездил в Артек. А вот уже дедом на улице пацаны называют. Он дед и есть. Хотя внуков не нажил, семью не создал. Но по возрасту он – дед, как ни крути.

После зоны вышел Леха, а страна конкретно изменилась. Радикально. Все другое и люди другие. Хорошо, что мать их квартиру не продала – ему с барского плеча оставила. Он ей за это был благодарен. Было где жить. Крыша над головой есть – уже хорошо. Но не было с кем жить и для чего. Семьи у него нет, детей нет, друзей и тех нет. Кто на зоне чалится, а кто и в земле сырой лежит. Время тогда лихое было, лютое, жестокое беспощадное. Слабые умирали. Выживали самые сильные и хитрые. Как и сейчас…

Что началась эпидемия, Алексей Степаныч узнал, когда ехал с работы домой. На зоне приобрел он знакомства, отточил навыки, и устроился в контору к другу по отсидке. Больше его никуда не брали. Судимость – это вам не баран начихал. Занимался коммуникациями. И за несколько лет изучил всю подземку города. Работенка непыльная, деньги платят хорошие.

И что особенно радовало – нет народа. Не любил Степаныч людей, хоть ты тресни. А тут красотища – один как перст весь день. Только он и бесконечные лабиринты подземелья. Впрочем, не совсем один. Двое. Он, да напарник его – молодой раздолбай Илья. Парень глуповатый, но старательный, молчаливый и добрый. Слова из него лишнего не вытянешь, что особенно радовало. Илюха чем-то напоминал Степанычу его самого до зоны.

В машине бубнило радио. Степаныч радио не любил и не включал никогда. А тут черт дернул врубить. И не зря. В стране официально объявили эпидемию и карантин. Ведущие просили граждан не выходить на улицу без надобности. Степаныч хмыкнул, подумал, что снова мутят власть имущие.

– Опять новую эпидемию придумали, чтобы народ по домам разогнать. Как при ковиде этом чертовом, – фыркнул Степаныч.

Привык он сам с собой разговаривать. Бирюком стал. Волк-одиночка…

При въезде во двор ему под колеса кинулся сосед. Кровавый рот в бешеном оскале, глаза сумасшедшие, дикие, безумные. Ведь спокойный и тихий мужичок был – подкаблучник, зашуганный горластой женой. Степаныч хотел было выйти и спросить, что случилось. Но нервный сосед с диким рычанием вцепился зубами в железо, стал грызть, ломая зубы.

Честно говоря, Алексей испугался выходить. Разного он на зоне навидался, но такого… Сдали, видать, у мужичка нервы. Допекла его стерва-жена. Довела до исступления. И вон что творит бывший робкий тихоня – на машины кидается. Струхнул немного Степаныч. Оторопь взяла. Сидит в машине ни жив ни мертв. Потом сосед заметил мужика возле подъезда и кинулся к нему. Алексей своими глазами видел, как этот затюканный тихоня бесстрашно набросился на верзилу и стал его грызть. Разбираться кто прав, кто виноват и что происходит, он не стал. Просто помчался в свой подъезд, пока сбрендивший сосед доедал жертву. Мужику уже помощь не нужна была, а Алексей еще жить хотел.

Вечером, не включая свет в квартире, он наблюдал за той вакханалией, что творилась на улице. Люди кусали друг друга, нападали без страха на ментов, те отстреливались. Мимо стайками пробегали бабы. На них тоже нападали, но уже с другой целью. Их насиловали прямо на улице, не стесняясь. У Степаныча было ощущение, что психов разом выпустили из дурки. А из тюрем выпустили воров, убийц и насильников. На работу Степаныч не пошел – впервые в жизни испытал настоящий ужас. Во дворе валялись мертвые. Кто целиком, а кто разодранный взбесившимися психами.