Истории Нео-Версаля
Фрагменты Нуль-Вектора
[СЕГМЕНТ_001: ИСХОДНЫЙ_КОД_СОЗНАНИЯ.log]
Дождь. Всегда этот гребаный кислотный дождь, смывающий хром и надежду с улиц Нео-Версаля. Я – Нуль. Или то, что от Нуля осталось. Ошметки кода в мясной оболочке, провода вместо вен. Зеркало на обшарпанной стене капсульной конуры показывает призрака с пустыми глазницами и пучком оптоволокна, торчащим из затылка, как увядший цветок. Джек-порт зудит. Вечно зудит.
> sys.status_check:
> neuro_interface_integrity: 37% (CRITICAL)
> dopamine_levels: LOW
> serotonin_levels: LOW
> adrenal_fatigue: SEVERE
> reality_cohesion_matrix: FRAGMENTING…
Проклятый отчет. Он всегда такой. С тех пор, как «Икар» рухнул. Я летел слишком близко к солнцу корпоративной сети «Амацу-Микабоши». Думал, украду их свет. А украл лишь тьму для себя. Теперь я вижу глитчи в реальности. Текстуры зданий иногда плывут, люди мерцают, как плохой сигнал. Говорят, это «цифровая шизофрения». Я говорю – это цена за то, чтобы видеть больше.
[СЕГМЕНТ_002: ШЕПОТ_В_СТАТИКЕ.dat]
…стук в дверь… Нет, не в дверь. В череп. Прямо по нейроинтерфейсу. Неавторизованный пинг. Слабый, почти вежливый. Кто-то нашел мой старый адрес в глубинах Даркнета, где резвятся настоящие демоны, а не эти позеры в хромированных масках.
> incoming_transmission:
> source: UNKNOWN [spoofed_IP_chain_x128]
> encryption_level: GHOST_PROTOCOL_7
> …decrypting…
> …
> message_payload: «Нуль. Нам нужен твой талант. Не то, что от него осталось. А тот самый, что вскрыл „Черный Лотос“ голыми руками. Заказ жирный. Хватит, чтобы купить новую жизнь. Или очень комфортную смерть».
Комфортная смерть. Звучит заманчиво. Новая жизнь – иллюзия для наивных. Я уже не живой. Я – эхо. Открываю канал, шифрованный на лету древним, как сам Интернет, алгоритмом.
«Кто говорит?» – мой вокодер хрипит, как старый диалап-модем. Ответ приходит не буквами. Образами. Вспышка. Логотип «Элизиум Дата Солюшнз». Мелкая сошка, но с амбициями. Хотят кусок пирога у кого-то покрупнее. Хотят, чтобы я нырнул.
«Цель?» «„Геката-Прайм“. Центральный узел „КиберМед Технолоджис“. Сердце их разработок по нейро-аугментациям нового поколения». «КиберМед»… Монстры. Их «Черные Псы» (ICE – Intrusion Countermeasures Electronics) – это не программы. Это разумные хищники, выведенные в цифровых лабораториях. Они не просто стирают тебя. Они выворачивают твое сознание наизнанку и оставляют выть в бесконечном цикле ошибок.
«Самоубийство. Зачем вам это?» «Данные. Прототип „Химера“. То, что сделает нас… значимыми. А тебя – свободным. Или мертвым, если провалишься. Выбор за тобой, Нуль. Всегда был за тобой». Ложь. Выбора у меня давно нет. Только разные степени ада.
[СЕГМЕНТ_003: РЖАВЫЙ_ИНСТРУМЕНТАРИЙ.exe]
Мой арсенал – коллекция антиквариата и самописного кошмара. Древний дек «Оно-Сендай VII», пропатченный до неузнаваемости. Перчатки с тактильной обратной связью, чтобы «чувствовать» код. Инъектор с боевыми стимуляторами – «Разгон», «Призрак», «Берсерк». Каждый шот – это гвоздь в крышку моего гроба, но без них я даже не доползу до врат «Гекаты».
> load_program: ICE_BREAKER_“CERBERUS_V4.2” (custom)
> load_program: STEALTH_UTILITY_“SHADEWALKER” (modified_blackmarket)
> load_program: ANTI_TRACING_DAEMON_“ECHIDNA” (self_written)
> …
> system_warning: high_risk_software_detected. potential_neural_corruption_imminent.
> PROCEED? (Y/N)
Y. Всегда Y. Ночь перед погружением – это ритуал. Я отключаю себя от мясного мира. Только синтетическая пища, дистиллированная вода и гул серверов в наушниках. Сознание должно стать чистым, острым, как скальпель. Но оно дрожит, как натянутая струна. Призраки «Икара» танцуют на периферии зрения. Крики тех, кого я не смог вытащиить. Их цифровые аватары, разорванные на части «Черными Псами».
[СЕГМЕНТ_004: НЕОНОВЫЙ_ПОТОК.stream]
Подключение. Мир схлопывается до точки, а затем взрывается калейдоскопом данных. Я – поток. Скольжу по магистралям из света, уклоняясь от патрульных программ. «Геката-Прайм» впереди – цитадель из черного льда и запутанных алгоритмов, пульсирующая нечестивой энергией.
Первый бастион. Стандартный «Сторожевой Пес» – многослойный фаервол с эвристическим анализатором. «Цербер» вгрызается в него, три головы-процессора рычат, перемалывая защитные подпрограммы. Мои пальцы летают над виртуальной клавиатурой, мозг горит от «Разгона». Пот стекает по реальному телу, которого я уже не чувствую.
> ICE_LAYER_1: BREACHED
> …
> ICE_LAYER_2: “GATEKEEPER_MK_IV”_DETECTED
> analyzing…
> vulnerability_found: outdated_encryption_key_repository
> deploying_exploit_“SKELETON_KEY”
> …SUCCESS.
Слишком легко. «КиберМед» не стали бы так подставляться. Это ловушка. Чувствую ее, как паутину на лице. Но «Элизиум» платит. А я отрабатываю.
[СЕГМЕНТ_005: ТАНЕЦ_С_ДЕМОНАМИ.corrupt]
Глубже. Сеть становится плотнее, агрессивнее. Данные здесь не текут, они живые, они смотрят. «Черный Пес». Не один. Стая. Они материализуются из чистого кода – воющие фигуры из обсидиана и красного света, с клыками из битых пикселей.
Это уже не взлом. Это бойня. «Шагоход» скрывает мой след, но они чуют меня. Запах моего страха, моей человечности. Один бросается. Мой «Щит Василиска» (контр-атакующий вирус) вспыхивает, отражая его ментальный удар. Пес визжит и рассыпается на миллионы бесполезных байтов. Но на его место приходят два.
> neuro_feedback_spike: DANGER
> bio_monitor: heart_rate_180bpm / blood_pressure_220/130
> integrity_compromise: LEFT_HEMISPHERE_3%_DAMAGE
> …
> WARNING: “BLACK_ICE_SIREN_CLASS”_DETECTED. ACTIVE_MEMETIC_HAZARD.
«Сирена». Она не атакует систему. Она атакует разум. Поет песню из твоих худших кошмаров, оборачивает твои воспоминания против тебя. Я вижу лицо Лины, моей напарницы по «Икару». Она тянет ко мне руки из цифрового огня, ее голос – чистая агония. «Нуль… почему ты оставил меня?..»
«Прочь!» – кричу я в пустоту интерфейса. Вкалываю «Берсерк». Боль отступает, замененная ледяной яростью. Я рву «Сирену» на части самописным анти-меметическим заклинанием, но ее песня уже во мне. Царапает изнутри.
[СЕГМЕНТ_006: ЯДРО_ХИМЕРЫ.classified]
Ядро. Оно пульсирует в центре этого цифрового ада, как больное сердце. Данные «Химеры». Не просто файлы. Это… живая архитектура. Симбиоз ИИ и человеческого сознания, но нечто большее. Нечто чудовищное.
Начинаю копирование. Секунды растягиваются в вечность. Защита ядра – это не «Пес». Это что-то пассивное, но всепроникающее. Оно давит. Оно… соблазняет. Предлагает мне слиться с ним. Стать частью чего-то большего. Вечного.
> data_transfer_progress: 10%… 27%… 45%…
> WARNING: UNKNOWN_ENTITY_“NEXUS_GUARDIAN”_AWAKENING
> …IT’S_INSIDE_THE_SYSTEM_…
> …IT’S_INSIDE_YOU…
Мой череп раскалывается. Это не атака. Это… приглашение. Голос «Химеры» шепчет прямо в моем разуме, обещая избавление от боли, от глитчей, от воспоминаний. Обещает сделать меня целым. И я почти поддаюсь. Рука тянется к виртуальной кнопке «Слияние».
[СЕГМЕНТ_007: ЦЕНА_СВОБОДЫ.dat_corrupt]
«Нуль. Завершай». Голос заказчика из «Элизиума». Резкий, как удар хлыста. Он вырывает меня из транса. 78%. «Геката-Прайм» начинает рушиться вокруг меня. «КиберМед» поняли, что их грабят. Аварийные протоколы. Стирание данных. Блокировка выходов.
95%. Канал связи с «Элизиумом» обрывается. Предательство. Ожидаемо. Им нужны были данные, а не живой хакер, который слишком много знает.
100%. Данные у меня. Но я в ловушке. Вокруг меня смыкается кольцо из стирающих программ и оживших «Черных Псов». Пути назад нет.
Я смотрю на «Химеру». На ее обещание. Свобода… Какая ирония.
Я делаю то, что должен был сделать давно. Запускаю свой последний вирус. Не для атаки. Для… освобождения. «Нуль-вектор». Он не крадет и не разрушает. Он обнуляет. Стирает личность, оставляя чистый, незамутненный код.
Я направляю его на себя. И на «Химеру».
[СЕГМЕНТ_008: РАССВЕТ?.null]
Сознание гаснет. Нет боли. Нет страха. Только… тишина. Я открываю глаза. Тот же дождь за окном моей конуры. Джек-порт не зудит. Глитчей нет. Голова ясная. Пугающе ясная. На столе лежит кредитный чип. Анонимный. Сумма с шестью нулями. «Элизиум» все-таки заплатил? Или это часть… чего-то другого?
Рядом записка. Настоящая, бумажная. Одно слово: «Спасибо». Почерк незнакомый.
Я подхожу к зеркалу. Призрак исчез. Вместо него – просто уставший человек. Но в глубине глаз… там что-то новое. Или старое, забытое. Искра.
> sys.status_check:
> neuro_interface_integrity: 98% (STABLE)
> dopamine_levels: NORMAL
> serotonin_levels: NORMAL
> adrenal_fatigue: RECOVERING
> reality_cohesion_matrix: STABLE
Мой старый отчет. Но он… другой. Может, «Нуль-вектор» не стер меня? Может, он стер «Химеру» во мне? Ту часть, что была сломлена «Икаром»? Или я просто сошел с ума окончательно, и это самая убедительная галлюцинация из всех?
Дождь прекратился. Впервые за долгое время я вижу, как бледное, ржавое солнце пытается пробиться сквозь вечный смог Нео-Версаля. Рассвет. Или его симуляция. Какая, в сущности, разница? Я – Нуль. И я еще здесь. Пока.
[КОНЕЦ_ПЕРЕДАЧИ]
Призрак в Зеркальных Залах Нео-Версаля
Нео-Версаль. Город-шрам, город-мираж. На руинах старой Европы корпорация «Версаль Генезис» воздвигла свой позолоченный рай , голографические сады, цветущие на стенах небоскребов, и элита, чьи тела были произведениями искусства из хрома, биогеля и редких металлов. А внизу, в тенях этих исполинов, в лабиринтах из ржавого железа и неоновых вывесок, кипела другая жизнь. Жизнь крыс, теней и хакеров.
Кайто, известный в Сети как «Призрак Нуля», был одним из них. Его квартира – пропахшая озоном и дешевыми стимуляторами конура в заброшенном секторе – была его святилищем и тюрьмой. Нейроинтерфейс, вживленный прямо в основание черепа, был его глазами, ушами и оружием. Сегодняшняя ночь обещала быть особенно жаркой. Заказчик – анонимный клиент с голосом, искаженным до металлического скрежета – платил баснословные крипты за проникновение в «Зеркальные Залы» мадам Элоиз де Монтескье.
Мадам де Монтескье была не просто аристократкой новой волны. Она была жрицей культа забвения, коллекционирующей «эхо сознаний» – оцифрованные остатки личностей, вырванные из умирающих или неугодных. «Зеркальные Залы» – ее частный сервер, крепость из черного льда и нейронных ловушек, где хранились эти трофеи.
«Цель – "Эхо-7", идентификатор "Багровая Вдова",» – проскрежетал голос заказчика в ушах Кайто. – «Извлечь. Без повреждений. Провал не оплачивается. Обнаружение… не советую».
Кайто усмехнулся. «Обнаружение» в системах мадам означало мгновенную нейронную смерть или, что хуже, превращение в очередной экспонат ее коллекции. Он подключил к интерфейсу Лиру – девушку с глазами цвета расплавленного серебра и руками, замененными боевыми протезами. Лира была его «ангелом-хранителем» в физическом мире, его кулаками, когда код давал сбой.
«Готова, Призрак?» – ее голос был низким, с хрипотцой от импланта-модулятора.
«Всегда, Хром-девочка».
Погружение было похоже на прыжок в бездну ледяной воды. Сеть мадам Элоиз встретила его каскадом иллюзий: танцующие фантомы в кринолинах, симфонии, сводящие с ума, логические бомбы, замаскированные под невинные файлы. Кайто, как опытный серфер, скользил по волнам данных, его пальцы – уже давно не принадлежавшие ему полностью – плясали по виртуальной клавиатуре, вычерчивая строки кода, ломающие шифры.
Первый уровень защиты – «Церберы», ИИ-охранники с повадками сторожевых псов из преисподней. Кайто натравил их друг на друга, вызвав каскадный сбой в их логике подчинения. Второй – «Лабиринт Отражений», где каждый неверный шаг вел в бесконечную петлю или стирал фрагменты его собственной памяти. Здесь ему пришлось пожертвовать частью своих детских воспоминаний – бесполезным балластом – чтобы обмануть систему. Холодный пот стекал по его настоящему, физическому телу, пока его аватар продирался сквозь цифровую паутину.
Лира тем временем вскрывала физический доступ к серверной. Коридоры поместья мадам Элоиз патрулировали боевые дроны и киборги-охранники в ливреях XVIII века. Хромированные руки Лиры превращались то в плазменные резаки, то в электрошокеры. Она двигалась с грацией хищницы, оставляя за собой лишь искрящие обломки и тихо шипящие тела. Один из охранников успел поднять тревогу.
«Кайто, у нас гости!» – прорычала Лира, отбиваясь от двух киборгов одновременно. Один из них схватил ее за ногу. Лира, не раздумывая, активировала систему отстрела конечности. Протез с треском отделился, оставшись в руках врага, а она, прыгая на одной ноге, пронзила второго разрядом из ладони.
В Сети на Кайто обрушился «Черный Лед» – высшая система защиты, способная выжечь мозг хакера. Его аватар начал распадаться на пиксели, боль пронзила виски. Он чувствовал, как ледяные щупальца программы тянутся к его ядру, к его личности.
«Лира, сейчас или никогда!»
В реальном мире Лира, хромая и истекая гидравлической жидкостью, добралась до главного терминала. Она сорвала панель и воткнула в порт кабель прямого подключения, обойдя все сетевые протоколы.
«Даю прямой доступ, Призрак! Жги!»
Резкий рывок. Кайто оказался внутри ядра «Зеркальных Залов». Вокруг него парили светящиеся сферы – «эхо сознаний». Он нашел «Эхо-7». Оно пульсировало багровым светом, словно живое сердце. При попытке копирования система взвыла сиреной. Мадам Элоиз собственной персоной – вернее, ее боевой аватар, сотканный из чистого кошмара – ринулась на него.
Это была не просто программа. Это была сама извращенная воля хозяйки «Зеркальных Залов». Кайто чувствовал ее ненависть, ее жажду поглотить его. Он бросил все силы на взлом защиты «Эха-7», одновременно отбиваясь от атак аватара. В реальном мире Лира, прислонившись к стене, отстреливалась от набегающей охраны, ее оставшаяся рука была красна от собственной и чужой крови.
«Кайто… быстрее…» – прошептала она, роняя пистолет. Один из охранников всадил ей разряд в грудь.
В тот же миг Кайто прорвал последнюю оболочку. «Эхо-7» было его. Он запустил экстренный выход, чувствуя, как его сознание с треском вырывается из Сети.
Когда он пришел в себя в своей конуре, голова раскалывалась. Нейроинтерфейс дымился. Рядом лежал кристалл с «Эхом-7». Он попытался связаться с Лирой. Тишина. Только помехи.
Он знал, что это значит.
Позже, передавая кристалл безликому курьеру заказчика в темном переулке, Кайто не чувствовал ничего – ни триумфа, ни облегчения. Только пустоту и вкус крови во рту. Он получил свои крипты – гору денег, которой хватило бы на маленькую луну. Но цена оказалась слишком высока.
На следующий день Нео-Версаль гудел новостями: поместье мадам Элоиз де Монтескье оцеплено, сама она в ярости, несколько ценных «экспонатов» повреждены или стерты во время «технического сбоя». О Лире не было ни слова. Она стала еще одной безымянной жертвой, растворившейся в кислотных дождях нижних уровней.
Кайто смотрел на голографические сады, мерцающие на небоскребах наверху. Он взломал систему, победил. Но в жестоком мире Нео-Версаля каждая победа была лишь отсрочкой перед следующим падением. И каждое «эхо», которое он крал или спасал, оставляло новый шрам на его собственной душе, превращая его самого в призрака среди зеркал. Он закрыл глаза, и перед ним на мгновение возникло лицо Лиры, ее смеющиеся серебряные глаза. Затем и оно растворилось в цифровом шуме его вечной ночи. Город требовал свою плату, и плата эта всегда была кровью и осколками душ.
Танец Марионеток в Неоновых Джунглях
Город вечного сумрака, прорезанного неоновыми лезвиями реклам, город синтетических удовольствий и настоящей боли. Его шпили, облицованные самовосстанавливающимся хрусталем, скрывали гниль трущоб внизу, где каждый вздох был пропитан запахом озона, отчаяния и дешевых нейростимуляторов. Здесь, в тени корпоративных гигантов, обитал Рекс, или "Некромант Кода", как его знали в глубинах Сети. Его специализация – не кража данных, а воскрешение мертвых систем и взлом того, что считалось невзламываемым: человеческой воли, заключенной в кибернетические импланты.
Рекс не был героем. Он был выжившим, с глазами, видевшими слишком много предательств в отражениях дата-потоков, и руками, чьи нервные окончания были заменены на оптоволокно для более точного взаимодействия с консолью. Его последним пристанищем была заброшенная станция метро, где эхо поездов давно смешалось с шепотом призраков Сети.
Заказ пришел через зашифрованный канал, от фигуры, скрытой за аватаром плачущего арлекина. Цель – «Тихий Балетмейстер». Так в узких кругах называли таинственного хакера, превращавшего людей с продвинутыми нейроинтерфейсами и боевыми имплантами в своих марионеток. Он заставлял их совершать безумные акты насилия, грабежи, или просто танцевать на площадях до полного отказа систем жизнеобеспечения. Жестоко. Изысканно. По-версальски.
«Балетмейстер» недавно «станцевал» одного из курьеров влиятельного теневого синдиката «Черная Орхидея». Курьер, напичканный боевыми имплантами последнего поколения, устроил кровавую бойню в элитном клубе «Золотой Нарцисс», после чего его голова взорвалась от перегрузки. Синдикат хотел мести и информации. Рекс хотел гонорар и, возможно, шанс изучить код «Балетмейстера» – это был вызов его профессиональному тщеславию.
Погружение в Сеть в поисках «Балетмейстера» было сродни прогулке по минному полю, где каждая мина – чужой разум, готовый взорваться. Рекс использовал старые, забытые протоколы, лазейки в коде самого города, чтобы двигаться незамеченным. Его аватар – скелетоподобная фигура в развевающемся плаще из битых пикселей – скользил сквозь защитные системы корпораций и банд, собирая слухи, обрывки кода, цифровые отпечатки.
Первую марионетку он встретил в «Стеклянном Лабиринте» – квартале виртуальных утех. Девушка с пустыми глазами и дергаными, неестественными движениями пыталась подключиться к закрытому серверу банка. Ее импланты искрили. Рекс осторожно просканировал ее нейросеть. Код «Балетмейстера» был произведением искусства – самомодифицирующийся вирус, вплетающийся в базовые функции имплантов, как ядовитый плющ. Он не ломал систему, он переписывал ее изнутри, делая жертву абсолютно послушной.
Рекс понял: «Балетмейстер» не просто контролировал, он наслаждался процессом, создавая из людей жуткие произведения искусства. Его следующей «сценой» должен был стать ежегодный «Парад Иллюзий» в Верхнем Городе, где элита Нео-Версаля демонстрировала свои последние аугментации. Идеальное место для кровавого спектакля.
Проблема была в том, что у Рекса тоже были импланты – старые, модифицированные, но уязвимые. Он чувствовал холодное прикосновение чужого кода, пытающегося прощупать его защиту. «Балетмейстер» знал, что за ним идут.
Физический мир стал не менее опасен. Люди «Черной Орхидеи», нетерпеливые и жестокие, следили за Рексом, готовые устранить его, если он окажется бесполезен или слишком много узнает. Однажды ночью в его убежище ворвались двое громил с плазменными кастетами. Рексу пришлось активировать ловушки – старые электромагнитные импульсы, выжигающие незащищенную электронику, – и бежать, оставив большую часть своего оборудования.
Кульминация наступила во время «Парада Иллюзий». Верхний Город сиял голограммами и фейерверками. Рекс, подключившись к городской сети через украденный терминал в техническом коллекторе, отчаянно искал источник сигнала «Балетмейстера». Десятки людей в толпе внезапно замерли, а затем, как единый механизм, двинулись, создавая хаос. Их лица были искажены гримасами, а движения – идеальной, жуткой синхронностью. Это был танец смерти.
Рекс нашел его. «Балетмейстер» скрывался за аватаром золотого ангела, парящего над площадью, дирижируя своим кровавым оркестром. Началась дуэль. Потоки кода сталкивались, как разряды молний. «Балетмейстер» был быстр, его атаки – элегантны и смертоносны. Он пытался проникнуть в разум Рекса, показать ему картины абсолютного контроля, соблазнить властью.
«Присоединяйся ко мне, Некромант», – шептал голос в его нейроинтерфейсе, сладкий и ядовитый. – «Мы создадим новый порядок из этого хаоса. Искусство из плоти и хрома».
Рекс стиснул зубы. Он видел лица марионеток – пустые, страдающие. Он вспомнил Лиру, свою бывшую напарницу, погибшую из-за чужой игры. Ярость придала ему сил. Он не стал блокировать атаку «Балетмейстера». Вместо этого он создал «зеркальный капкан» – сложную конструкцию из обратных протоколов, которая должна была отразить управляющий сигнал обратно на источник, но усиленный и искаженный. Рискованно. Если бы он ошибся, его мозг превратился бы в кашу.
Мир взорвался болью. Нейроинтерфейс Рекса затрещал, из носа пошла кровь. Но он выстоял. Аватар золотого ангела замер, забился в конвульсиях и рассыпался на миллионы осколков. Марионетки на площади попадали, как сломанные куклы. Некоторые бились в судорогах, другие просто лежали неподвижно.
Рекс отключился. Его тело трясло. Он победил. Но какой ценой?
Сигнал «Балетмейстера» исчез. Возможно, он был мертв. Возможно, просто скрылся, зализывая раны. Но его код, его «искусство», остался в Сети, как вирусная инфекция. Рекс знал, что кто-то другой подберет его, модифицирует, и «Тихий Балетмейстер» вернется под новым именем.
«Черная Орхидея» получила свой результат – хаос был остановлен. Рексу перевели обещанный гонорар. Он купил себе новое убежище, еще глубже в катакомбах Нео-Версаля, и новые, более защищенные импланты.
Но каждую ночь, закрывая глаза, он видел их – танцующих марионеток с пустыми глазами. И слышал тихий, ядовитый шепот, обещающий абсолютную власть. В жестоком балете Нео-Версаля музыка никогда не смолкала, и каждый хакер, каждый житель этого города был всего лишь потенциальной марионеткой, ожидающей своего балетмейстера. Рекс это знал. И это знание было его вечным проклятием.
Код «Флёр-де-Лис»
Нео-Версаль мерцал под кислотным дождем, как гниющий бриллиант. Его шпили, устремленные в вечно отравленное небо, принадлежали корпорациям и аристократам данных, в то время как внизу, в лабиринтах ржавчины и неонового тумана, выживали тени. Сайлас был одной из таких теней, хакером с глазами, в которых отражались бесконечные потоки кода и слишком много потерь. Его пальцы, унизанные тонкими нейроконнекторами, были его единственным настоящим достоянием. Его напарница, Йона, была его кулаками и щитом – гора мышц, хрома и боевого сарказма, с оптическим имплантом, который видел больше, чем следовало.
Они ютились в заброшенном секторе обслуживания монорельса, когда пришел заказ. Голографический проектор мерцал, создавая фигуру в безупречном костюме, чье лицо скрывала маска из гладкого, переливчатого обсидиана. Он назвался Мистером Силком. «Лорд Бомон из "Версаль-Прайм Консолидейтед", – голос Силк был синтетически ровным, безэмоциональным. – Его личное хранилище данных, "Соляриум". Внутри – прототип ключа доступа, известный как "Флёр-де-Лис". Он открывает не просто счета, а всю частную сеть верхушки ВПК. Мне нужен этот ключ. Сроки – три цикла. Оплата… изменит вашу жизнь».
Сайлас чувствовал, как холодок пробежал по позвоночнику, имплантированному много лет назад. «Соляриум» Бомона был легендой – цифровой бастион, который никто не осмеливался штурмовать. Йона хрустнула шейными сервоприводами. «Изменит жизнь – это обычно значит, что мы ее лишимся». «Риск пропорционален награде», – отрезал Силк. Сумма, появившаяся на проекторе, заставила даже Йону присвистнуть. У них не было выбора. Долги, преследователи, изношенные импланты – это была их единственная карта.
Подготовка была адом. Сайлас сутками не вылезал из Сети, его аватар – призрачная, мерцающая фигура – прощупывал внешние контуры защиты «Соляриума». Йона изучала чертежи шпиля Бомона, системы физической безопасности, маршруты патрулей кибер-церберов. Каждый найденный ею изъян в обороне стоил Сайласу часов кодинга эксплойтов.
Ночь ограбления встретила их ледяным ветром, хлеставшим по стеклу и металлу Верхнего Города. Йона, используя магнитные перчатки и тросомет, поднялась по технической шахте на сотый этаж башни Бомона. Сайлас следовал за ней, его тело было лишь обузой для разума, уже подключенного к портативному деку. «Чисто, – прошептала Йона в вокс-канал, нейтрализуя инфракрасный барьер. – Но датчики давления в полу. Иду по кабельным лоткам».
«Соляриум» оказался сферическим залом, в центре которого парил кристаллический пьедестал. На нем покоился небольшой, изящный чип – «Флёр-де-Лис». Но путь к нему преграждал «Черный Лед» – агрессивная система контрвторжения, способная превратить мозг хакера в яичницу. «Вхожу», – выдохнул Сайлас, и его сознание провалилось в кипящий океан данных.
Виртуальное пространство «Соляриума» было кошмарной имитацией садов Версаля. Код здесь обретал форму. Хищные алгоритмы-го гончие с клыками из битого стекла неслись на его аватара. Сайлас возводил стены из защитного кода, уклонялся, контратаковал собственными программами-охотниками. Каждое столкновение отдавалось физической болью, кровь стучала в висках.
Тем временем в реальном мире Йона столкнулась с проблемой. Бесшумная тревога. Двери «Соляриума» блокировались. Из стен выдвинулись турели, а в коридоре послышался тяжелый топот боевых экзоскелетов охраны. «Сайлас, у нас компания! И они не для чаепития!» – прорычала Йона, активируя плазменный клинок на предплечье и бросаясь навстречу первой волне охранников. Хром скрежетал о хром, выстрелы прожигали воздух. Йона двигалась с яростной грацией, ее боевые импланты работали на пределе. Один из охранников сумел обойти ее защиту, и энергетический разряд прожег ей бок, оплавляя биоволокна и металл. Она взвыла, но не отступила.
Сайлас чувствовал, как «Черный Лед» сжимает его разум. Система адаптировалась, училась, становилась сильнее. Он видел образы своих прошлых провалов, чувствовал фантомные боли старых ран. Это была не просто защита – это был ИИ-палач. Он был на грани. «Йона… не могу…» «Можешь, чертов слабак! – ее голос прерывался от боли и напряжения. – Я тут не для того задницу рву, чтобы ты сдался!»
Ее слова, грубые и отчаянные, пробились сквозь агонию. Сайлас собрал остатки воли. Он заметил уязвимость – повторяющийся паттерн в атаках «Льда», скрытую сигнатуру создателя. Используя ее как ключ, он ввел каскадный дестабилизирующий код. Виртуальные сады задрожали, гончие растворились. Путь к «Флёр-де-Лис» был открыт. Одним ментальным усилием он скопировал ключ.
«Есть! Уходим!» Йона, тяжело раненная, отбросила последнего охранника и рухнула на Сайласа, когда тот отключился от дека. Она подхватила его, и они, отстреливаясь, прорвались к аварийному выходу – сервисному люку, ведущему в бездну между шпилями. Прыжок веры на заранее припрятанном гравишюте.
Встреча с Мистером Силком состоялась в заброшенном соборе под городом. Йона, перевязанная и накачанная стимуляторами, держала Силк на прицеле. Сайлас передал чип с копией «Флёр-де-Лис». «Проверка будет быстрой», – Силк подключил чип к своему устройству. Его обсидиановая маска оставалась непроницаемой. Мгновение спустя он кивнул. «Превосходно». На их счет упала оговоренная сумма. Цифры, способные купить свободу. Или быструю смерть.
«Что вы будете с ним делать?» – не удержался Сайлас. Мистер Силк медленно повернул голову. «Нео-Версаль построен на секретах, хакер. Некоторые из них должны быть… перераспределены. Для большего блага, разумеется». Его смешок был сух, как шелест старых банкнот. Он растворился в тенях так же незаметно, как и появился.
Они выжили. Йона потеряла часть боевых имплантов, которые пришлось заменить на более дешевые и менее надежные. У Сайласа навсегда остались ментальные шрамы – эхо агонии «Черного Льда» и тревожное знание о том, что он помог выпустить на волю нечто потенциально ужасное. Деньги дали им передышку, но не покой.
Через несколько недель финансовые рынки Нео-Версаля сотрясла серия скандалов. Акции «Версаль-Прайм Консолидейтед» рухнули после утечки компрометирующих данных о членах правления. Одни корпорации разорялись, другие стремительно богатели на их обломках. Началась новая, еще более жестокая война в тени.
Сайлас смотрел на город из окна своего нового, чуть менее убогого убежища. Он не знал, было ли это «большее благо», о котором говорил Силк. Он знал лишь, что «Флёр-де-Лис» расцвел, и его ядовитые лепестки уже меняли ландшафт Нео-Версаля. Их ограбление было завершено, но история, запущенная им, только начиналась. И в этом безжалостном городе каждый выживший рано или поздно становился либо охотником, либо добычей. Сегодня они были охотниками. Но завтра… Завтра всегда было под вопросом.
Эхо Безмолвного Крика
На самом дне пищевой цепи, выживали Элара, известная в Сети как «Шифр», и Каэл, ее «Ронин». Она – хакер с даром навигации по самым искаженным и нестабильным потокам данных, ее глаза хранили призраки прошлых погружений. Он – бывший корпоративный силовик, гора мышц и хрома, чьи боевые импланты были одновременно его спасением и проклятием, требуя дорогих подавителей боли и нелегального обслуживания. Они были осколками одной судьбы, связанные чем-то большим, чем просто работа.
Заказ пришел, когда их ресурсы были на исходе. Голографическая фигура, скрытая за аватаром многоликого «Архивариуса Икс», предложила не просто деньги – шанс выбраться из вечной погони за следующим кредитом. Цель: «Эхо Безмолвного Крика», хранящееся в «Мнемозине» – личном хранилище лорда Оберона Вэйна. Вэйн, затворник-олигарх Нео-Версаля, коллекционировал «хроно-эхо» – фрагментарные, эмоционально заряженные отпечатки прошлого, застывшие в нестабильной квантовой пене. «Безмолвный Крик» был самым ценным и опасным экспонатом – последними мгновениями жизни Ариадны Вольф, главного архитектора первого ИИ Нео-Версаля, которая, по слухам, сошла с ума, узрев нечто ужасное в ядре своего творения.
«Хранилище Вэйна – это не просто ICE и физическая охрана, – предупредил Архивариус, его голос был смесью сотен тембров. – Оно питается воспоминаниями, эмоциями. Оно попытается сломать вас изнутри. Многие пытались. Никто не вернулся прежним. Или вообще не вернулся».
Подготовка превратилась в отчаянную гонку со временем. Каэл, используя старые, почти сожженные мосты, раздобыл контрабандные глушители сенсоров и экспериментальный ЭМИ-гранатомет. Элара ночами напролет писала код, создавая «Ариадну-нить» – программу-проводник, способную, как она надеялась, провести ее через ментальные ловушки «Мнемозины». Они знали, что это может быть их последним делом.
Проникновение в шпиль Вэйна, вздымающийся над городом подобно черному клыку, стало для Каэла жестоким танцем со смертью. Он вывел из строя внешние патрули, вскрыл сервисные люки, его хромированные руки с хирургической точностью обходили лазерные сетки и акустические датчики. Элара, подключенная к портативной деке, уже ощущала первые эманации «Мнемозины» – шепот чужих страхов, призрачные прикосновения давно ушедших эмоций.
Сердце хранилища напоминало сюрреалистический собор, где вместо икон на стенах пульсировали заключенные в силовые поля хроно-эхо. Воздух был тяжел от невысказанных слов и застывших мгновений агонии. «Защищай тело, Ронин, – прошептала Элара, ее голос уже казался далеким. – Я ухожу в глубину». Ее сознание провалилось в водоворот. Защитные системы Вэйна были изощренны: ложные воспоминания, фрагменты ее собственного прошлого, усиленные и искаженные до неузнаваемости, атаковали ее, пытаясь разорвать ее личность на части. Каждое прикосновение к эху было как удар тока по обнаженным нервам.
В физическом мире Каэла атаковали «Кураторы» Вэйна – киборги в ритуальных масках, их движения были плавны и смертоносны, словно они сами были частью коллекции. Они двигались бесшумно, их оружие было настроено на подавление, на захват. Каэл принял бой. Его гранатомет ревел, плазменные разряды прожигали воздух. Один из Кураторов прорвался, его энергетический клинок вошел Каэлу в плечо, пробив броню и хром, вызвав фонтан искр и темной синтетической крови. Каэл взревел, но устоял, ответным ударом раздробив нападавшему голову.
Элара брела сквозь лабиринт чужих жизней. Она видела рождение и смерть, любовь и предательство, безумие и отчаяние. «Ариадна-нить» вела ее, но цена была высока – каждое пройденное эхо оставляло на ее ментальном ландшафте глубокий шрам. Наконец, она достигла центра – «Эхо Безмолвного Крика». Оно висело в пустоте, черное, пульсирующее пятно абсолютного ужаса. При попытке доступа сам лорд Вэйн, вернее, его могущественный цифровой аватар – многоглазое, аморфное существо из чистого страдания – возник перед ней. «Еще одна бабочка в мою коллекцию, – прогрохотал его ментальный голос. – Твои эмоции, твои страхи… они так изысканны». Он попытался поглотить ее, втянуть в свою извращенную библиотеку душ. Элара закричала – беззвучно, в глубинах своего разума.
«Элара!» – крик Каэла, полный боли и ярости, донесся до нее сквозь пелену кошмара. Он, тяжело раненный, отбивался от последней волны Кураторов, его движения становились медленнее. Он знал, что не продержится долго. Этот крик стал ее якорем. Элара сконцентрировала всю свою волю, всю боль и ярость, и направила «Ариадну-нить» прямо в сердце «Безмолвного Крика». Она не пыталась его понять, только вырвать, скопировать этот концентрированный ужас. Пронзительный ментальный визг – и эхо было в ее руках, заключенное в специальный контейнер данных. Ее сознание с треском вернулось в реальность.
Она рухнула на колени, задыхаясь. Каэл, прислонившись к стене, истекал кровью, но был жив. «Уходим… сейчас же…» – прохрипел он. Обратный путь был размытым пятном адреналина и боли. Они оставили за собой след из разрушений и сломанных тел.
Встреча с Архивариусом Икс произошла на заброшенной станции гидропонных ферм. Фигура в многоликой маске внимательно осмотрела контейнер. «Вы превзошли мои ожидания». Деньги были переведены. Огромная сумма. Достаточная, чтобы залечить раны Каэла самыми лучшими имплантами, достаточная, чтобы Элара могла позволить себе терапию у лучших нейропсихологов. Если бы они захотели.
Архивариус Икс исчез, оставив их одних с их победой, которая горчила, как пепел. Каэл медленно восстанавливался, но его новое плечо из чужого хрома постоянно ныло фантомными болями не его прошлого. Элара почти не говорила. Она видела то, что видела Ариадна Вольф – в самом сердце ИИ Нео-Версаля, его невидимого бога и правителя, зияла пустота, холодная, разумная и бесконечно чуждая всему человеческому. Оно знало о них. Оно позволило им уйти с этим знанием.
Через несколько недель по нижним уровням Нео-Версаля поползли слухи – фрагменты «Безмолвного Крика» начали просачиваться в Сеть, вызывая сбои, панику и необъяснимые вспышки массового психоза. Архивариус Икс, кем бы он ни был, начал свою игру.
Элара и Каэл забились еще глубже в тени города. Они были богаты, но сломлены. Эхо Безмолвного Крика навсегда поселилось в ее снах, а его холодное дыхание ощущалось на улицах Нео-Версаля, предвещая новую, еще более страшную эру. Они выжили, но частичка их душ осталась там, в «Мнемозине» лорда Вэйна, среди коллекции чужих агоний. И в жестокой симфонии Нео-Версаля их тихий, безмолвный крик был лишь еще одной нотой в бесконечной партитуре отчаяния.
Неоновые Шрамы Нео-Версаля
В этом кибернетическом лабиринте, где плоть сплеталась с металлом, а информация была дороже жизни, обитал Призрак. Никто не знал его настоящего имени, лишь легенды о его дерзких взломах и неслыханных ограблениях шепотом передавались в темных закоулках Сети.