Элитное общество: Секрет Хиллкреста
Прошлое
«Элитного общества»
«Хиллкрест» – не просто университет. Это витрина. Шоурум для будущих правителей мира, где даже воздух будто отфильтрован через Dior Sauvage.
Кампус утопает в зелени, стриженной под линейку – садовники в белых перчатках подрезают кусты так же точно, как стилисты убирают лишние складки на кутюрных показах. Здания – смесь готики и чистого гламура: фасады с коваными балконами, внутренние дворики, где пахнет лавандовым лосьоном Byredo и кофе, сваренным на зерне, привезенном из Кении по личной рекомендации профессора экологии.
Здесь нет обычных студентов. Здесь носят униформу от Thom Browne, завтрак подают с миндальным круассаном, а для пробежек используют беговые дорожки в спортивном комплексе с панорамными окнами – потому что пыльная аллея кампуса может испортить кроссовки.
Каждую весну «Хиллкрест» превращается в бешеную карусель: зачеты, вечеринки, светские сплетни и маниакальная подготовка к главному событию сезона – весеннему балу. Хотя кто вообще называет его балом? В программке фигурирует другое название: «Вечер в честь памяти Донателлы Гилсон».
Два года назад, Донателла Гилсон – наследница нефтяного холдинга, чья фотография в серебристом платье с последнего бала до сих пор висела в столовой на третьем этаже – просто исчезла. Без следа. Без визга. Без камеры, которая бы зафиксировала ее последний шаг.
И только недавно – спустя два года скандалов, мемориальных балов, новостей и слухов – ее нашли. Скелет. Под кроватью ничем не примечательной четверокурсницы по имени Мэдиисон Брук, позже известной как – Кэтрин Фирс. В обычной, ничем не примечательной комнате в общежитии.
С тех пор бал – не просто гламурное прощание с учебой. Это скорее… испытание. Для одних – повод выгулять новое платье от Elie Saab, для других – возможность исчезнуть, как когда-то исчезла она.
Но сейчас, в выпускной год, все пошло не так.
«Элитное общество» – те, чьи фото украшали первые полосы газет, чья дружба обсуждалась больше, чем экономические кризисы, – больше не ведут игру. Они в ней застряли.
Им не до вечеров в домах на озере и завтраков в Soho House. Вместо шелковых простыней у них – стальные капканы. Вместо селфи с видом на Альпы – секретные переписки, где каждое сообщение может стать последним.
Они хотели решить, куда поедут после диплома: Падуа, Сингапур или снова Нью-Йорк?
А вместо этого – решают, кому из них можно доверять.
И чтобы понять, как все скатилось в пучину страха и недоверия, нужно вернуться назад.
Когда все еще было безупречно.
Когда они были королями и королевами кампуса.
Когда каждое появление в столовой в новом пиджаке от Balenciaga вызывало всплеск зависти, а их имена звучали в светских колонках – а не в полицейских отчетах.
Они были безжалостны.
Они были иконами.
И теперь – они будут первыми, кого заставят заплатить за собственные тайны.
Нью-Йорк. «Хиллкрест». 2020 год.
В тот день осеннее солнце еще дарило последние теплые лучи. Друзья, беззаботные и самодовольные, расположились на террасе университетского кафетерия. Здесь было уютно, свежий воздух смешивался с ароматами кофе и выпечки.
– Как же я ненавижу снова корпеть над книжками, – простонала Лайза, сидя на столе, запрокинув одну ногу. Ее золотистая кожа светилась на солнце. Она зажмурилась от удовольствия. – Хотела бы я продлить лето хоть еще на немного.
– Тебе бы только отдыхать, – фыркнула Джини, ловко запустив в нее чернику. На ее лице играла хитрая улыбка.
Лайза без труда поймала ягодку и проглотила ее, довольная, как кошка.
– А я рада вернуться к учебе, – заметила Пасифика, аккуратно закрывая книгу и кладя ее на стол. – Новые предметы, новые учителя…
– Ну конечно, – протянула Лайза, сдвигая очки на нос и внимательно разглядывая подругу. – Ты вообще домой-то ездила?
Пасифика смущенно убрала прядь черных волос за ухо.
– Приезжала пару раз… но большую часть лета провела здесь, в общежитии.
– И чем же ты занималась? – поинтересовался Джордж, доставая из сумки-почтальона бутылку газировки.
– Читала, изучала новые темы, смотрела список дополнительных занятий, – Пасифика взяла ягодку черники и положила ее в рот. – Мне очень нравится кружок искусства.
– Ты когда-нибудь лопнешь от всех этих знаний, – Лайза рассмеялась. – Тебе нужно расслабляться.
Пасифика только робко улыбнулась.
По каменной дорожке в сторону террасы двигалась Донателла Гилсон, волоча за собой массивную кожаную сумку от Aspinal of London, явно перегруженную учебниками, которые она так и не успела сдать перед вторым курсом. Ее шаги отдавались глухим эхом – острые каблуки стучали по плитке, и каждый шаг выглядел мучительно тяжелым. Один из серых гольфов соскользнул чуть ниже колена, нарушая аккуратность ее образа.
– Черт, только не оборачивайтесь. Донателла смотрит на нас, – прошипела Лайза, с ленивым превосходством наблюдая, как та упрямо пробирается в их сторону.
Джини мгновенно закрыла глаза рукой.
– Она идет к нам? – Инди широко распахнула глаза и тут же рассмеялась.
– Боже, она же… поправилась? – Лайза приподняла солнцезащитные очки и скривила губы в насмешливом выражении. – Она вообще видит себя в зеркале?
– А зачем мы ее вообще обижаем? – неуверенно спросила Пасифика, нервно теребя рукав своего кашемирового кардигана.
– Просто ради забавы, – небрежно пожала плечами Лайза, окончательно сняв очки и перебросив светлые локоны через плечо, заставляя длинную серьгу Anita Ko блеснуть в лучах осеннего солнца.
Донателла все-таки дошла до них, опустив сумку на плитку. Она с привычной добродушностью улыбнулась и поправила кофту в ромбик, совершенно не обращая внимания на их взгляды.
– Привет, – сказала она, заставляя всех переглянуться.
Лайза медленно скрестила руки на груди.
– Ну, привет.
Донателла осмотрела всех, ее взгляд на мгновение задержался на Пасифике.
– Пасифика, я хотела поговорить с тобой о книжном клубе, – заговорила она, порывшись в сумке и достав аккуратно сложенную брошюру. – Я хочу записаться, но идти одной как-то не хочется… может, пойдем вместе? Я часто видела тебя с книгами.
Пасифика потянулась за брошюрой, но Лайза мгновенно выхватила ее из ее рук, сжала пальцы на тонкой бумаге и медленно, с преувеличенным вниманием изучила текст.
– Оу, Донателла, это все так… мило, – протянула она голосом, в котором зазвенела едва скрываемая насмешка. – Как трогательно, что ты такая… наблюдательная. Следишь за нами, подмечаешь детали… Но увы. Пасифике нравятся мальчики.
Донателла моргнула, ее взгляд помутнел от недоумения.
– Что?..
Джини фыркнула, подавляя смешок.
– Ой, ничего, – отмахнулась Лайза, зевнув. – Просто забавно.
Донателла сжала плечи, явно не понимая, над чем именно они смеются. Она молча подняла свою сумку, кивнула и, помахав рукой, поспешила прочь, озираясь по сторонам, словно ожидала, что кто-то еще подхватит насмешку.
– Какая же она жалкая, – Лайза закатила глаза, бросив брошюру на стол. – Идиотка, все еще надеется с нами дружить.
Пасифика провела взглядом удаляющуюся Донателлу.
– Что ты имела в виду, когда сказала, что мне нравятся мальчики? – спросила она тихо, не отрывая взгляда от фигуры Донателлы.
Лайза вздохнула и хлопнула ее по плечу.
– Ты что, не заметила? Она по уши в тебя влюблена!
– Да ну, брось, – Пасифика отвела взгляд, ее щеки вспыхнули.
– А ты хоть раз видела ее с парнем? – вмешалась Джини, ухмыляясь. – Она постоянно в одиночку бродит по кампусу, а если и тусуется с кем-то, то исключительно с девушками.
– Подождите… а разве она не спит с директором? – задумчиво протянула Инди, лениво разламывая круассан.
На лице Лайзы мелькнуло выражение, напоминающее вспышку любопытства.
– Черт, точно… – ее губы медленно растянулись в коварной улыбке. – Она еще та грязная тайна «Хиллкреста».
– Скоро звонок, пора двигаться, – сказала Линда, закидывая на плечо сумку из гладкой кожи. – У нас новый препод. Питер Блайт.
Пасифика резко закашлялась.
Лайза хмыкнула, хватая свою миниатюрную сумочку Alaïa.
Инди последней подхватила свою чашку с остатками латте и одним движением отправила в рот последний кусок круассана.
Они двинулись вперед, проходя сквозь коридор, выложенный полированной художественной плиткой. Их группа шла неторопливо, с ленивой уверенностью хищников, точно зная, что мир обязан подстраиваться под них. И он подстраивался. Но даже в этой привилегированной реальности случались неприятности.
Какой-то студент с растрепанными волосами и в очках, слишком скромно одетый, задел Линду плечом.
– Осторожнее, – бросила она, даже не изменив выражения лица.
Парень, явно не из их круга, замер.
– Прости… – пробормотал он, взглянув на Линду снизу вверх.
На нем был кашемировый свитер в оттенке овсяного молока, под ним – классическая белая рубашка. Он выглядел так, будто только что выпал из ботанического клуба, или из BSA1, и не понимал, что только что подписал себе приговор.
– Прости? – Лайза остановилась перед ним, скрестив руки. Ее волосы качнулись, когда она склонила голову на бок. – Может, на коленях попросишь прощения?
Парень замялся. Вокруг них уже начала образовываться аудитория – люди останавливали разговоры, ловя момент, когда очередная жертва Лайзы окажется в ее когтях.
– Лайза… – начал он, сглотнув.
– Ого, ты знаешь мое имя, – протянула она, скользнув взглядом по нему, будто осматривая дешевую подделку.
Пасифика неловко переступила с ноги на ногу11.
– Я… я Н-н-нейт, мы ходим вместе на живопись, – парень старался выглядеть уверенно, но не получилось.
– О, Н-н-нейт, – передразнила его Лайза, скривив губы. – Какой милашка. Ну, так что? Колени готовы?
Нейт покраснел, оглянулся на толпу. Те, кто еще секунду назад переговаривались между собой, теперь молчали, наблюдая за сценой с восхищением или страхом.
– Может, оставим его? – Пасифика наконец выдохнула, но голос прозвучал слишком тихо.
– Лайза, давай не будем тратить время, – Линда взглянула на часы Cartier на запястье.
– Эх, ну ладно, – Лайза драматично закатила глаза. – Исчезни.
Парень замешкался, словно не веря, что его отпустили, а затем практически выбежал прочь.
Инди хмыкнула.
– Ты развлекаешься, Лайза, а потом удивляешься, что люди нас боятся.
– О, да ладно тебе. Он был просто жалким, – отмахнулась Лайза. – Если бы он не задел Линду, ничего бы не случилось.
В этом и заключалась настоящая магия «Элитного общества» – они не просто жили по своим правилам. Они были правилами. Их капризы становились традициями, их взгляды – истиной в последней инстанции. Никто не спорил с ними. Никто не осмеливался.
Они привыкли, что мир крутится по их велению – от выбора вина на вечеринке до увольнения неудобного профессора.
Но именно эта беспредельная свобода и стала началом их конца.
Теперь вместо аплодисментов – шепоты за спиной. Вместо восхищенных лайков – анонимные угрозы в директе.
И винить было некого. Ни кураторов, ни прессу, ни «систему».
Они сами вырыли себе яму.
Глава 1
Живые среди руин
Пасифика очнулась от неприятного привкуса во рту и глухой ноющей боли в спине. Мир вокруг словно плыл, все казалось зыбким, неосязаемым, пока сознание медленно возвращалось. Она моргнула несколько раз, заставляя себя сосредоточиться, и, сделав попытку приподняться на локтях, тут же снова упала. Боль пронзила тело, будто ее сбросили с высоты.
Она тяжело выдохнула, сжав зубы. К горлу подступила волна тошноты.
Все вокруг пахло гарью и пылью, воздух был сухим, тяжелым, он неприятно жег легкие. Когда глаза наконец привыкли к темноте, Пасифика разглядела вверху колеблющееся оранжевое зарево. Она замерла, прислушиваясь к треску дерева и далеким металлическим звукам.
Медленно, преодолевая протест тела, она приподнялась и огляделась.
От комнаты, в которой они находились, почти ничего не осталось – только обломки стен, клочья розового шелка, некогда покрывавшего все вокруг, и части потолка, свисавшие под углом, словно могли рухнуть в любой момент.
И вдруг что-то пронзило сознание обжигающим осознанием.
Джини.
Пасифика резко обернулась, но не увидела ее среди обломков. На поверхности не было ни следа Вирджинии. Это означало только одно – она под завалами.
Где-то глубоко внутри у Пасифики все сжалось.
– Джини! – позвала она, но тут же замерла.
Стоило ее голосу нарушить гнетущую тишину, как сверху посыпались куски штукатурки, провода искрили, и что-то тяжелое скрежетнуло в глубине разрушенной комнаты. Стены были слишком хрупкими.
Она напряглась, заставляя себя дышать ровнее.
Нужно было двигаться осторожно.
Пасифика с трудом поднялась на ноги, ощущая, как кровь липнет к коже в местах порезов. Ее черное платье было разорвано по подолу, руки в пыли и ссадинах, а волосы спутались и пахли гарью. На ногах – глубокие царапины, по которым стекали тонкие дорожки крови.
Каждый шаг отдавался болью в теле, но она медленно пошла вперед, раздвигая верхний слой завалов. Отодвинула кусок гипсокартона, затем лоскут шелка, но под ними было только больше обломков.
– Где же ты… – пробормотала она себе под нос, вглядываясь в руины.
Треск.
Металлический, протяжный, он отдавался вибрацией в полу.
Пасифика замерла, вслушиваясь.
И тогда заметила.
Среди хаоса битого стекла и разрушенных конструкций – Худая, аккуратная рука, с тонкими пальцами и бледными ногтями. Она бросилась вперед, пальцы дрожали, когда она начала разгребать обломки, осторожно, но быстро убирая куски камня и гипсокартона.
Когда наконец перед ней показалось лицо Джини, сердце гулко ударило о ребра. Джини застряла в небольшом кармане между двумя обвалившимися стенами. Пространства было едва достаточно, чтобы защитить ее от падающих обломков, но это сработало. На ней не было ни единой царапины. Только слой пыли, покрывавший кожу и одежду.
Пасифика опустилась рядом, приподняла ее голову и осторожно положила к себе на колени.
– Приди в себя, пожалуйста… – прошептала она, поглаживая ее по щеке.
Секунды тянулись бесконечно.
Потом Джини резко вдохнула, ее тело вздрогнуло, и она закашлялась, втягивая в легкие пропитанный пылью воздух.
Пасифика почувствовала, как ее плечи расслабились от облегчения.
Джини открыла глаза, растерянно моргая, а потом сфокусировала взгляд на ней.
– Я… что, умерла? – ее голос прозвучал хрипло, почти сорвано. Она попыталась облизнуть пересохшие губы, но это не помогло.
Над ней склонилась Пасифика, лицо которой подсвечивалось отблесками пламени. Она улыбнулась – слабо, почти по-детски наивно.
– Нет, ты жива.
Джини моргнула, всматриваясь в знакомые черты.
– Но… ты мертва. – Она приподнялась на локтях. – Ты галлюцинация? Я сплю?
– Джини, я тоже жива, и если мы не хотим сгореть заживо, нам лучше выбираться прямо сейчас. – Пасифика кивнула наверх, туда, где огонь жадно пожирал деревянные балки. На ее плечо упал кусок обугленного шелка.
Джини медленно села, дрожа от чего-то, что было смесью страха и истощения.
– Но как? Мы были на твоих похоронах… Мы видели твой труп.
– Я знаю. – Пасифика отвернулась, быстро осматривая помещение. – Но давай я расскажу об этом позже.
Она встала, игнорируя ноющую боль в теле.
Комната, в которой они находились, была тупиком. Дверь – единственный привычный выход – оказалась заблокирована бетонными плитами и перекрыта металлическими балками. Окна не существовало.
Но Пасифика знала эти коридоры. Она прожила здесь полгода. Знала механизмы, камеры, каждый тайный проход.
Вот только эта комната была другой.
Изолятор.
Здесь ее держали первые три месяца, прежде чем начали выпускать за пределы. Здесь не было пути наружу – если только…
Она медленно повернулась, скользя взглядом по стенам.
– О, черт… – пробормотала Джини, щипая себя за кожу.
Пасифика удивленно приподняла бровь.
– Что ты делаешь?
– Проверяю, это реальность или нет. – Джини поморщилась от боли и ущипнула себя еще сильнее.
Пасифика проигнорировала ее странное поведение. Она уже заметила дыру в стене – небольшое отверстие, расположенное слишком высоко, чтобы просто до него дотянуться.
Но это был их единственный шанс.
– Ты… реально живая. – Джини вдруг выдохнула, как будто осознание только что настигло ее.
Глаза загорелись, губы дрогнули в улыбке.
– Ты жива!
Она вдруг захлопала в ладоши, как ребенок, которому пообещали подарок. Пасифика почувствовала, как внутри что-то сдавило грудь. Она почти забыла, каково это – видеть искреннюю радость.
А потом Джини резко подскочила, бросилась вперед и обняла ее так крепко, что у Пасифики потемнело в глазах от боли.
– Боже, Пасифика!
Секунда – и она уже сжимает ее в ответ, забывая обо всем.
Но долго этим наслаждаться было нельзя.
Пасифика первой отстранилась.
– Нам надо наверх. – Она указала на дыру в стене. – Есть идеи, как туда забраться?
Джини еще раз моргнула, будто приходя в себя.
– Вообще-то нет. – Она не сводила с Пасифики взгляда. – Я слишком в шоке, чтобы думать.
– Если мы сейчас же не выберемся, то следующая новость о моей смерти будет уже не фальшивой. И о твоей тоже.
Где-то сверху раздался тревожный металлический скрежет.
И еще кусок потолка рухнул вниз.
Жар обжигал кожу, а воздух был таким густым от дыма, что казалось, он разъедает горло изнутри. Джини закашлялась и прищурилась, осматривая потолок. Единственная возможность выбраться – это зацепиться за балку, которая дотянулась бы прямо к отверстию наверху. Дерево было ребристым, с выступами, за которые можно ухватиться.
– Это наш шанс, – хрипло сказала она, указывая на балку.
Пасифика кивнула, схватила ее и с силой поставила под отверстие. Дерево было тяжелым, но держалось крепко.
– Я полезу первой.
Ее руки крепко сжали балку, ноги заскользили по выступам, но она быстро восстановила равновесие. Легкая и гибкая, она взобралась наверх, зацепившись за край проема. Сделала глубокий вдох и оглянулась вниз.
Джини стояла внизу в полной растерянности.
– Лезь! – Пасифика протянула руку, но в этот момент что-то с грохотом обрушилось позади.
Огонь охватил помещение – массивная балка рухнула на пол, разрывая электрические провода, и комната озарилась зловещими вспышками. Искры осыпались, как огненный дождь, а пламя жадно рванулось к выходу.
Джини вздрогнула, ее глаза расширились. Больше нельзя было терять время.
Она схватилась за балку и, стиснув зубы, начала карабкаться вверх. Каждая мышца ее тела протестовала, но она не могла позволить себе упасть. В последний момент Пасифика схватила ее за руку и резко подтянула к себе.
Они тяжело дышали, сидя на твердом бетонном полу.
– Ты в порядке? – Пасифика смотрела на Джини, но та лишь кивнула, переводя дыхание.
– Да…
Как только они выбрались наверх, пришлось прыгать вниз. Благо, высота была не такой критичной. Пол оказался завален обломками, но они упали удачно – под нужным углом, не загораживая выход.
– Теперь к лестнице, – Пасифика указала вперед, в темный коридор.
Там царила абсолютная чернота. Свет от пламени остался позади, и теперь перед ними простирался лабиринт из разрушенных стен.
– Теперь ты мне расскажешь, что с тобой происходило? – голос Джини звучал ровно, но в нем читалась напряженность. Она шла вперед, время от времени спотыкаясь о мусор под ногами.
Пасифика сделала глубокий вдох, собирая мысли в кучу.
– Перед выставкой я сильно поссорилась с Джорджем, – начала она, чувствуя, как внутри все снова сжимается. – Все переросло в… в драку. Он толкнул меня, и я ударилась головой. Очнулась уже здесь. В той же комнате, где держали тебя.
Джини резко обернулась, ее глаза расширились.
– И он не сказал нам… – прошипела она.
– Мы все что-то скрывали. И в итоге эти секреты привели нас сюда, – мрачно ответила Пасифика. – Сначала я паниковала, но потом привыкла. В день похорон меня выпустили. Только с одним условием: если я расскажу кому-то, что жива, вас убьют.
Джини замерла.
– Ты все видела?
– Да. Я видела, как рухнул крест. Это было предупреждение. Не вам. Мне.
– Ты знаешь, кто нас мучил? – спросила Джини. – Ты видела что-то?
Пасифика кивнула.
– Донателла Гилсон.
Джини отпрянула, словно ее ударили.
– Что?!
– Она жива.
– Черт… – прошипела Джини, и в следующий момент гнев захлестнул ее целиком. – Нам нужно выбраться отсюда. Я прикончу эту тварь своими руками!
Она резко развернулась и пошла дальше.
– Куда теперь? Как выбраться?
Пасифика осмотрелась. Коридор покрывали трещины, обломки завалили часть пути, но если пройти прямо и свернуть направо, они попадут к лестнице, ведущей в главную часть кукольного домика.
Глава 2
Логово убийцы
Приглушенный писк раздавался где-то в глубине комнаты, заполняя тишину странным механическим эхом. Лайза медленно открыла глаза, ее сознание еще не до конца пришло в себя. В горле першило, голова гудела, а мышцы ныли от усталости. Воздух был затхлым, с едва уловимым запахом чего-то металлического и едкого.
Она с трудом поднялась, цепляясь за край холодного металлического стола, и осмотрелась. Единственный источник света исходил от ряда мониторов, расположенных вдоль стены. Экранные помехи создавали неприятное мерцание, и только один монитор показывал что-то различимое – заснеженную улицу. Лайза вгляделась, силясь понять, где именно находится это место, и вдруг заметила движение. Трое человек выбрались из вентиляции, тяжело падая в снег. За ними сразу появился высокий мужчина. Его лицо было размытым, камера давала нечеткую картинку, но Лайза видела, как он подал руку Линде и что-то быстро сказал Джорджу.
Она моргнула, пытаясь сфокусироваться. Джордж, Линда… но кто была эта третья фигура? Длинные светлые волосы, знакомая осанка… Блондинка? Лайза прищурилась, но не могла разобрать ее лицо. Запись повторялась снова и снова, как зацикленный видеоролик. Вентиляция, падение, незнакомец. Лайза глухо выдохнула. Они выбрались. А она? Она все еще здесь.
Трясущимися пальцами она ощупала стену в поисках выключателя. Секунда – и комната осветилась. Лайза пожалела, что включила свет.
Пространство оказалось еще более зловещим, чем в тусклом мерцании мониторов. Комната была средней площади, с низким потолком, стены выкрашены в грязно-бежевый цвет. В центре стоял широкий металлический стол, холодный и идеально чистый, словно операционный. Под ногами лежал мягкий ковер пыльно-розового оттенка, единственное, что нарушало стерильность этой комнаты.
Самое жуткое пряталось в углу.
– Джордж?! – ее голос взвизгнул так, будто кто-то нажал на кнопку паники. – Инди?! О боже, вы здесь?!
Сердце застучало, как будто вот-вот пробьет грудную клетку. Она рванула вперед, едва не споткнувшись о ковер, но остановилась, когда до нее дошло.
Они не двигались.
Вообще.
Не мигают. Не вздрагивают. Просто сидят.
Она замерла и уставилась.
Они были слишком похожи. Инди в рваных черных джинсах, растянутом свитере и с кольцами на пальцах – теми самыми, с которыми она даже в душе не расставалась. А Джордж – с идеальной укладкой и привычной надменной полуулыбкой.
Но их кожа… Она блестела неестественно. Как воск. И глаза – стеклянные. Без тени жизни. Без узнавания.
Лайза сделала шаг назад. Страх, перемешанный с тошнотой, подкатывал к горлу.
– Вы издеваетесь… – прошептала она, медленно оседая на корточки. – Это что, новый уровень безумия?
Это были манекены. Не просто пластмассовые болваны из витрины. Это были точные, пугающе реалистичные копии.
– Отлично. Прекрасно. Может, ты еще и копию меня сюда поставишь? И устроим милую чаепитие из восковых зомби, а?
Она повертелась по сторонам, в поисках камеры или динамика, хоть чего-нибудь, но заметила только то, что стены были увешаны фотографиями. Лайза не сразу это увидела, но стоило взгляду упасть на изображения, как дыхание перехватило. Сотни снимков – хаотично, внахлест, беспорядочно. Ее лицо. Джини. Джордж. Линда. Пасифика. Инди. Моменты из повседневной жизни, сделанные явно без их ведома. На одной из стен висел коллаж, но одна часть оставалась почти пустой. На ней висели всего шесть фотографий, аккуратно выровненных в ряд. Ее собственное лицо, Джини, Джорджа, Инди, Линды и Пасифики. Снимки выглядели как из университетского ежегодника. Но что-то в них было не так.
Лайза сделала шаг ближе и похолодела. На каждом лице была отметка. Красные кресты перечеркивали лица Пасифики и Инди. Она невольно сжала кулаки.
Лайза чувствовала, как по спине пробегает ледяной холод. Она хотела выбраться отсюда как можно быстрее. Сердце колотилось, пока она осматривала помещение, ее мысли метались. Снова игра? Но что-то было не так. Голос Анонима молчал. Если Линда и Джордж выбрались, значит, правила изменились. Или же они никогда не были такими, какими казались?
Она шагнула к двери, с силой дернула ручку. Дверь поддалась на пару сантиметров, скрипнула, но тут же застопорилась. Лайза прильнула к щели, вглядываясь в коридор, тот самый, который она видела бесконечное количество раз, но теперь его словно поглотила разруха. Пыль висела в воздухе серым туманом, по полу были разбросаны обломки, а стены казались исписанными невидимыми трещинами. Тусклые лампы едва тлели, изредка мигая, будто умирая на ее глазах.
– Эй! – крикнула она в пустоту.
Ответом было только ее собственное эхо. Глухое. Бесконечно далекое.
Она снова толкнула дверь, на этот раз всем телом. Бесполезно. Паника поднималась, но Лайза стиснула зубы. Она развернулась, подбежала к столу с мониторами, вглядываясь в пульты управления. Слишком много кнопок. Слишком много возможностей все испортить. Может, здесь есть та, что откроет дверь? Или хотя бы намекнет, как выбраться?
Перелистывая взглядом панели, она запомнила положение тумблеров и начала хаотично нажимать на кнопки. Мониторы замигали, один из них сменил изображение на коридор. Но теперь камера показывала нечто еще более тревожное: кто-то двигался в темноте.
Лайза рванулась обратно к двери, вцепилась в край, снова пытаясь ее открыть.
– Кто там?! – ее голос дрожал. – Помогите!
Шаги за дверью ускорились. Хруст стекла под ногами, дыхание, прерывистые голоса. Кто-то… нет, несколько человек. Она слышала, как их обувь скользит по пыльному полу.
– Помогите! – голос ее дрожал, перескакивая на истеричные нотки. – Я застряла!
Пауза. И потом – голос.
– Лайза?
Она замерла.
– Джини? – голос сорвался.
– Да, – голос звучал странно, хрипло. – И… Пасифика.
Мир на мгновение потерял четкость.
– Что? – только и смогла выдавить она.
– Лайза, держись. Здесь завал, мы не можем открыть дверь, – это уже был голос Пасифики. – Но мы что-нибудь придумаем.
Лайза крепче вцепилась в край двери. Ее пальцы побелели.
– Пасифика… это реально ты?
Пауза. Затем тихий, почти ледяной ответ:
– А ты точно Лайза?
Ее пробрало до мурашек.
– В смысле? Конечно, я это я!
– Тогда докажи, – голос Пасифики был слишком спокойным. – Какие сапоги ты хотела у меня украсть на втором курсе?
Лайза моргнула. Да уж, этот вопрос могла задать только Пасифика.
– Maison Margiela Tabi. Винтаж, лимитка, бежевый телячий мех, кашемировая подкладка. Единственная пара, которую я видела за всю свою жизнь. Ты их спрятала, потому что знала, что я готова была их украсть.
За дверью повисла тишина. Затем выдох.
– Окей. Это точно ты.
Послышался скрежет – девочки начали разбирать завал.
Через пятнадцать минут Лайза наконец оказалась на свободе. Она моргнула, пытаясь осознать, что перед ней стоят две живые, настоящие подруги – Пасифика и Джини. Настоящие. Не манекены, не записи с мониторов, не кошмары, а живые люди.
– Это… вы?.. – прошептала Лайза и тут же расплакалась. – Боже, я думала, вы умерли. Я думала, я… я потеряла вас.
Она бросилась вперед, обняла их обеих. Неуклюже. Сильно.
Тела соприкасались, дыхание сбивалось, ладони дрожали. Это был не сон. Не иллюзия.
– Ты плачешь? – хмыкнула Джини, но голос у нее тоже срывался. – Офигеть, Лайза Трейсон плачет. Надо это записать.
– Заткнись, – пробормотала Лайза, уткнувшись в плечо Пасифики.
– Если ты здесь… – Пасифика аккуратно высвободилась и шагнула к монитору, на котором продолжало проигрываться то же самое видео с побегом Лайзы, Джорджа и… блондинки. – Значит…
– Значит что? – Джини нахмурилась.
– Значит, я выпустила Донателлу вместе с остальными, – ровным голосом сказала Пасифика.
Лайза застыла. В каком смысле? Она ведь была мертва! В глазах слегка помутнело от осознания того, что она сейчас услышала. Может ей послышалось?
– Донателлу? – шокировано выпалила она. – Ты серьезно?!
Пасифика обернулась и посмотрела прямо в глаза Лайзе.
– Сейчас вам лучше сесть, – Пасифика сглотнула, подбирая слова. – Донателла жива, да, она изменила внешность. Полностью. Она… Она сделала себя твоей копией, Лайза. Лицо, волосы, тело – все. Она хотела стать тобой. Скорее всего, она уже играет твою роль, пока все думают, что мы мертвы.
Мозг Лайзы отказывался это переваривать. Ее пальцы сжались в кулаки.
– Эта сумасшедшая сделала что?! – Она резко развернулась, сжимая виски. – Клянусь, я ее убью.
– В очередь, – добавила Джини. – Мне не нравится мысль, что наши друзья рядом с ней.
– Так это она все устроила? – Лайза с трудом перевела дыхание. – Кукольный дом, анонимные сообщения… Твою «смерть», Пасифика…
– Все это ее рук дело, – подтвердила та.
– Но тогда… кто был в твоем гробу? – медленно спросила Джини.
Пасифика отвела взгляд.
– Я не знаю. Но Донателла всегда увлекалась манекенами, могла создавать их с пугающей детализацией. Она изучила нас всех досконально.
– Черт, она психопатка! – выдохнула Лайза, в ужасе прикрывая рот ладонью.
– У нас есть преимущество, – Пасифика оглядела подруг. – Если Донателла уверена, что мы мертвы, значит, мы можем быть в тени. Подготовить план. И уничтожить ее.
– Нам нужно спрятаться, – добавила Джини. – Какие идеи?
– В Беверли, у меня, – предложила Лайза. – Это достаточно далеко.
– Было бы шикарно, – Джини лениво накрутила прядь волос на палец.
– Для начала надо просто выбраться отсюда, – Пасифика посмотрела на заваленный выход. – Я попробую провести вас тем же путем, каким ушли Линда, Джордж и… Донателла. Если там не завалило проход.
Лайза кивнула, разглядывая пыльный, наполовину разрушенный коридор. Ее кожа покрылась мурашками. Манекены в углу комнаты казались слишком реалистичными.
– Давайте поскорее. Меня чертовски пугают эти куклы.
Они втроем вышли из этой комнаты, и Пасифика их повела по длинному коридору, обходя все, что осталось от кукольного домика.
Глава 3
Возвращение из гроба
Втроем они осторожно двигались по тусклому коридору, стараясь не нарушать тишину. Тяжелый воздух, запах сырости и пыли давили на грудь.
Джини вдруг резко остановилась, нахмурившись.
– Если выбрались Линда, Джордж и Донателла… – медленно начала она, будто сама боялась продолжить мысль. – Значит, Инди где-то здесь?
Тишина после ее слов повисла вязкой, как сироп.
Пасифика застыла, как подкошенная. Даже не подняла взгляда. Ее руки дрожали, но она пыталась спрятать это. Лайза уже знала, что она скажет.
Нет. Не так. Она чувствовала. Внутри, где-то под ребрами, все уже обрушилось.
– Инди… она… – голос Пасифики сорвался, будто надломился изнутри.
И все.
Как будто весь воздух вышел из коридора. Лайза резко вдохнула, хватаясь за локти, ногти впивались в кожу сквозь ткань. Ее колени стали ватными.
– Она мертва, – прошептала Пасифика. Так тихо, будто боялась, что само слово окончательно убьет ту, кто его произнесет.
– Нет… – Лайза едва слышно выдохнула, но с каждой секундой голос становился все громче. – Нет… нет!
Она зажала рот рукой, чтобы не закричать. Слезы резко хлынули и жгли глаза, но она моргала, словно в надежде, что это сон, что стоит только открыть глаза – и все исчезнет. Все вернется. Инди будет рядом.
С распущенными волосами, с колким сарказмом и вечным беспорядком в сумке.
Но ее не было.
Джини закрыла лицо рукой, нос предательски зашмыгнул. Губы дрожали. Она резко сжала кулаки, будто могла удержать в них реальность, которая рассыпалась прямо на глазах.
– Как это произошло? – ее голос был хриплым, будто от слишком долгого молчания или от сдерживаемых рыданий.
Пасифика сглотнула, прежде чем ответить.
– У нее был выбор: спасти Джессику… или дозу героина. И она выбрала героин. – сказала она. – Ты не была в той комнате?
Лайза покачала головой, чувствуя, как по спине пробежал озноб.
– Нет… – Она сглотнула, пытаясь выдавить из себя хоть слово. – Последнее, что я помню – это… как разрезали Анжелу. А потом… потом была боль… в голове. Тьма. Я очнулась в какой-то другой комнате, и только сегодня оказалась там, где вы меня нашли.
– Донателла подменила тебя почти месяц назад, – пробормотала Пасифика, будто только что осознав этот факт.
– Сколько?! – вскрикнула Джини.
– Вы провели здесь почти два месяца, – сказала Пасифика, устало проведя рукой по лицу. – Вас накачивали снотворным, наркотиками. Вы спали по несколько дней подряд. Время здесь потеряло всякий смысл.
– Значит… Анжела тоже мертва? – Джини отвела взгляд.
Лайза просто кивнула.
Джини всхлипнула и быстро смахнула слезу, но в глазах у нее все равно плескалась боль.
– Что с вами здесь происходило? – ее голос звучал тише, чем раньше.
Лайза выдохнула, потерла виски, будто пыталась стереть воспоминания.
– Игры. Вопросы. Выбор, который всегда означал смерть. Выбирали, кто будет есть, а кто нет. Если отказывались – били током, включали сирену, такую громкую, что хотелось умереть, лишь бы это закончилось… – она зажала пальцами переносицу, заставляя себя не разрыдаться. – У тебя такого не было?
– Нет… – Джини покачала головой. – Господи, мне так жаль…
Пасифика открыла дверь, и перед ними открылся узкий проход, ведущий дальше.
– Нам нужно идти, – тихо сказала она.
Дверь открылась со скрежетом. Ее покореженный металл был покрыт слоем ржавчины, а деревянные части потрескались и разбухли от влаги. От удара ледяного ветра в воздухе взметнулась пыль, в нос ударил запах сырости и старого камня.
Перед ними показалась высокая вертикальная лестница.
– Она целая, – Вирджиния подняла голову, вглядываясь в темноту. – Я первая?
Лайза и Пасифика переглянулись. Обе кивнули, словно передавая ей право быть первопроходцем. Джини схватилась за поручень. Металл оказался ледяным, влажным, неприятно липким. Лестница вела вверх, куда-то к проблескам света, просачивающимся сквозь разрушенные балки. Вода, скопившаяся в трещинах потолка, медленно стекала вниз, ритмично ударяясь об ступеньки.
Следом за Джини полезла Пасифика. Ее движения были осторожными, почти неуверенными. За ней – Лайза.
– Пасифика, а где Джессика? – спросила Лайза, чуть запоздав с вопросом. В ее голосе не было паники, но отчетливый оттенок тревоги проскользнул.
– Я не знаю, честно, – ответила Пасифика, даже не оборачиваясь. – Я ее ни разу не видела.
Лайза вздохнула, продолжая карабкаться.
– Надеюсь, она жива…
Наверху открылось пространство. Вирджиния выбралась первой, упав на твердый каменный пол. Вокруг зияли обшарпанные стены, на которых висели обрывки когда-то богатых, но ныне истлевших гобеленов. Кирпичи местами осыпались, открывая прорехи в конструкции.
Над головой растянулось бледно-голубое небо. Солнечный свет падал сквозь проломленную крышу, отбрасывая длинные тени. Джини медленно поднялась на ноги и подошла ближе к вентиляционной шахте. Стенки были покрыты ржавчиной, но конструкция выглядела достаточно прочной.
– Думаю, нам туда, – сказала она, указывая на проход.
Пасифика приблизилась, наклонив голову, вглядываясь внутрь.
– Скорее всего, да.
Она первой полезла в узкий лаз. Джини последовала за ней, ощущая, как холодный металл царапает локти. Узкий туннель быстро вывел их наружу.
Холод ударил в лицо. Джини вывалилась в снег, тяжело дыша. Ее грудь болезненно сжималась, сердце колотилось, но воздух был чистым, свежим, пахнущим хвойными иголками и влажной землей. Снег под ее ладонями был рыхлым, подтаявшим. С еловых веток капали крупные капли, стекая по ее волосам.
Лес тянулся во все стороны. Высокие деревья с черными стволами поднимались к небу, окутанные тонким туманом. Где-то вдалеке слышался крик хищной птицы.
– Свобода… – протянула Лайза, выбравшись следом.
Пасифика замерла, прижимая руки к груди. Она смотрела на окружающий ее мир, словно в первый раз.
– Я так давно не выходила на улицу без маски… – тихо сказала она.
Джини, не раздумывая, подошла ближе и осторожно обняла ее за плечи.
– Теперь тебе не нужно прятаться, – она слегка сжала ее. – Мы тебя защитим.
Пасифика вздрогнула от боли. Раны на ее теле уже не кровоточили, но все еще болели.
– Прости… – Джини отступила на шаг.
– Все в порядке… – Пасифика облизнула пересохшие губы.
Лайза уже осматривала местность. Спустя мгновение она резко остановилась, ее взгляд впился в здание, возвышающееся неподалеку.
– Это… – начала Джини, моргая, не веря своим глазам.
Перед ними раскинулось огромное строение из красного кирпича. Его крыша частично провалилась, оставляя дыры, похожие на рваные раны. Мох облепил стены, окна были выбиты или закрыты деревянными панелями.
– «Хиллкрест», – закончила за нее Лайза.
Джини перевела взгляд на подруг, осознавая, в каком они состоянии. Грязь въелась в кожу, волосы спутались, а тонкие пижамы и домашняя одежда, в которых они прошли весь этот ад, теперь выглядели нелепо и жалко.
– Предлагаю заехать в «Флойдс», взять что-то нормальное и исчезнуть, – наконец сказала она, скрещивая руки на груди.
Лайза посмотрела на себя. Ее шелковая пижама была в разводах грязи и пыли, тапочки из мягкой овчины насквозь промокли. Джини выглядела не лучше: короткий пеньюар розового цвета теперь больше напоминал лохмотья, а когда она переступала с ноги на ногу, на светлых тапочках с невысокой танкеткой оставались мокрые следы.
– Ты права, – выдохнула Лайза, поежившись.
– Вопрос, на чем мы туда доберемся, – пробормотала Пасифика, потирая затылок.
Ее голос звучал хрипло. Наверное, от обезвоживания. Или от всего, что они пережили.
– Мы недалеко от «Хиллкреста», сами понимаете, машины здесь просто так не ездят, – продолжила она.
– А в университете нам появляться нельзя… – добавила Джини, нахмурившись. – Черт.
Она обвела взглядом окружающий их пейзаж. Сосновый лес, тяжелые ветви которого сгибались под весом тающего снега, уходил в бесконечность. Капли срывались с хвои, падая на ледяную землю, где смешивались с прелыми листьями и серой грязью. Под ногами похрустывал наст, и каждый шаг отдавался глухим эхом среди деревьев.
– Пошли к шоссе, может, повезет, – наконец сказала она.
– Давайте бегом, я замерзаю, – пробормотала Лайза, ежась от очередного порыва ветра.
Пасифика шагнула первой, уверенно двигаясь вдоль деревьев. Они поспешили за ней.
Спустя какое-то время лес начал редеть, а впереди замаячило шоссе, тянущееся между массивных скал. Дорога была пустынной, но вдали показались фары машины.
Джини не стала ждать. Сорвавшись с места, она побежала вперед, лавируя между камнями, пока не оказалась прямо посреди дороги. Выставила руку, заставляя машину остановиться.
Когда автомобиль затормозил, и она увидела, кто сидит за рулем, в груди что-то дернулось.
Питер Блайт.
Он вышел из машины, и на мгновение показалось, что время застыло. Лицо, обычно собранное и непроницаемое, сейчас было бледным, шокированным. Глаза – глубокие, синие, – метались от одной девушки к другой.
– Питер… – прошептала Пасифика.
Она сорвалась с места и бросилась к нему, запуская руки в его пальто. Он не колебался ни секунды – обнял ее, сжал крепче, вцепившись так, будто боялся, что она снова исчезнет. Потом наклонился и жадно впился в ее губы, словно хотел убедиться, что она настоящая.
Джини и Лайза переглянулись, смущенно улыбаясь, но не вмешиваясь.
– Я не верю… – выдохнул Питер, наконец отстраняясь и обводя их взглядом. Он явно пытался осознать, что перед ним стоят не призраки, а настоящие, изможденные, но живые девушки.
Он быстро снял свое пальто – массивное, темное, пахнущее дорогим парфюмом и кожей – и накинул его на Джини, которая была одета меньше всех.
– Садитесь в машину. Сейчас же. Вы замерзли.
Они не стали спорить. Дверцы автомобиля с глухим звуком захлопнулись, и Питер развернул руль, топя на газ.
Он бросил быстрый взгляд в зеркало, затем, не отрывая глаз от дороги, спросил:
– Элизабет? Как ты тут оказалась?
Лайза чуть помедлила, а потом только усмехнулась.
– Вы видели не меня. Донателла… она подменила меня собой.
– Но…Разве вы ее не убили? – он посмотрел на Лайзу через зеркало заднего вида.
Лайза лишь пожала плечами, и откинулась назад. Она уже успела позабыть о том, что Пасифика рассказала ему о причастности к пропаже Донателлы.
– Профессор Блайт, – голос Джини прозвучал более уверенно, чем она себя чувствовала. – Можете отвезти нас в «Флойдс»? На Медисон-авеню.
Питер бросил на нее оценивающий взгляд, затем перевел его на остальных. Лайза выглядела так, словно готова была рухнуть прямо на заднем сиденье, Пасифика, укутавшись в его пальто, сжимала холодные пальцы. Они были не просто измучены – истощены до предела.
– Вам не в бутик, а в больницу, – сказал он наконец. – Или хотя бы в полицию.
– Нет! – Пасифика резко повернулась к нему, ее глаза вспыхнули. – Донателла думает, что мы все умерли. Если она узнает правду сейчас…
Питер задумался, его губы приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но Лайза опередила его:
– Это ведь вы вытащили Линду и Джорджа? Откуда вы вообще знали?
– Мне пришло письмо. Я решил ему довериться, – Питер перевел взгляд на Пасифику. – Это было от тебя, верно?
Пасифика не отвела глаз.
– Да. Я написала тебе его. Анонимно. Месяцами я искала способ выбраться, изучала систему, искала уязвимости. И знала, что ты – единственный, кто сможет помочь.
В салоне повисла оглушающая тишина. Лайза медленно выпрямилась, в ее глазах читалось изумление.
– Ты все это организовала? – Джини нахмурилась, словно пытаясь осознать услышанное.
– Да, – тихо произнесла Пасифика. – Я не могла оставить вас там.
– Охренеть… – Лайза откинулась на спинку сиденья, прикрыв глаза. – А я думала, ты просто тихая девочка-художница.
***
Полтора часа спустя вдали появились очертания Манхэттена. Высотки, словно огненные башни, возвышались над горизонтом, отражая в стеклах последние лучи заходящего солнца. Город жил своей обычной жизнью – шум, пробки, неоновый свет вывесок.
Питер лавировал между машинами, свернул на Парк-авеню, проехал мимо роскошных витрин бутиков – Hermès, Ralph Lauren, Brunello Cucinelli. Джини поймала свое отражение в стекле одного из магазинов и едва сдержала кривую улыбку. Шелковый пеньюар, измятые тапочки… Прекрасно вписывалась в богемный стиль – если бы была безумной эксцентричной миллионершей.
Еще один поворот – и вот он, «Флойдс». Светлые фасады, массивные двери, подсвеченные элегантной золотистой вывеской. Дейзи отлично справлялась с управлением. Магазин выглядел безупречно.
Питер аккуратно припарковался у обочины.
– Вас подождать? – спросил он.
– Нет, – Джини покачала головой. – Спасибо, профессор Блайт.
Прежде чем выйти, Пасифика задержалась на секунду, посмотрела на него и вдруг тихо сказала:
– Питер, не говори никому, что видел нас. Пожалуйста.
Питер пристально посмотрел на нее, словно пытаясь разгадать, чего она боится больше всего, но затем кивнул.
– Будьте осторожны, – только и сказал он.
Пасифика быстро чмокнула его в щеку и выскользнула из машины вслед за Джини.
– Вы мило смотритесь вместе, – заметила Джини, не удержавшись от улыбки.
Пасифика ничего не ответила, но уголки ее губ дрогнули.
Лайза шла позади, кутаясь в рукава своей рваной кофты, словно это могло скрыть тот факт, что она выглядела так, будто пережила апокалипсис. Пронзительный взгляд женщины в ярко-желтом пальто заставил ее натянуть плечи.
– Плохой день, – пробормотала Лайза, проходя мимо.
Джини сделала шаг внутрь, позволяя теплу окутать ее.
– Дом, милый дом, – пробормотала Джини, едва переступив порог бутика. Она провела пальцами по стеклянному прилавку, словно проверяя, настоящая ли это реальность. – Можете брать все, что хотите!
Воздух внутри был напоен терпким ароматом парфюма – тяжелый мускус, ваниль и легкая нотка шафрана. Здесь ничего не изменилось: идеальная чистота, мягкий свет из встроенных ламп, безупречно расставленные манекены, облаченные в коллекцию зимнего сезона от «Флойдс». Плотные кашемировые пальто в глубоких оттенках, атласные костюмы с иголочки, ботильоны из гладкой эко-кожи.
Дейзи появилась в проходе, держа в руках фарфоровую кружку с дымящимся чаем. На ней был безупречно сидящий брючный костюм цвета жженого кирпича, а молочно-белые бархатные туфли мягко скользили по дорогому мраморному полу. Когда взгляд Дейзи упал на девушек, кружка выпала из ее рук и разбилась на куски.
– Офигеть… – выдохнула она, широко раскрыв глаза.
Джини метнулась вперед, схватив Дейзи за плечи. Ее пальцы дрожали.
– Вирджиния, с тобой все в порядке?! – Дейзи смотрела на нее так, будто видела призрака. – В новостях сказали, что ты умерла! Твои родители вернулись в Нью-Йорк, чтобы организовать похороны!
Джини резко обернулась к Пасифике, лицо которой оставалось безмятежным.
– Так вот что значит быть мертвой, – пробормотала она.
Пасифика лишь кивнула.
Дейзи нервно сглотнула, переводя взгляд с одной на другую.
– А ты… ты та самая девушка, художница, которая погибла в «Хиллкресте» полгода назад. Я сейчас в сериале «Говорящая с призраками»2?
– Дейзи, я расскажу тебе все позже, – перебила Джини. – Сейчас нам нужны вещи. И нам нужно уйти отсюда незамеченными.
Дейзи обвела их взглядом, явно пытаясь осмыслить ситуацию.
– Может, вам кофе? – предложила она.
– А водки нет? – отозвалась Лайза, пробегая пальцами по атласному платью цвета графита, висящему на стойке.
– Нет, – Дейзи сдвинула золотую прядь за ухо. – Только кофе и чай.
– Тогда мне кофе, – вздохнула Лайза, с сожалением отпуская подол платья.
Дейзи скрылась в подсобке, а девушки принялись быстро собирать вещи. Джини схватила черную кожаную сумку и запихнула туда пару кофт и рубашек. Пасифика выбрала темно-синие джинсы и объемный шерстяной свитер с высоким воротом. Лайза все еще держала в руках вечернее платье, задумчиво оглаживая ткань.
– Положи на место, – сказала Джини, кидая на нее предупреждающий взгляд. – В бегах тебе не понадобится вечернее платье.
– Ты же сказала берите что хотите. Мне никто еще бесплатный шопинг не предлагал, – Лайза печально повесила платье обратно.
Пасифика, сидя на низком пуфе, расстегнула сумку, проверяя, все ли у нее на месте.
– Если мы хотим спрятаться, нужно место поближе, чем Беверли-Хиллз, – заметила она. – Какие варианты?
– Можем затаиться прямо здесь, в «Флойдс», – предложила Джини, садясь напротив.
Дейзи вернулась с подносом, на котором стояли четыре кружки, из которых поднимался аромат густого, насыщенного кофе.
– Я случайно подслушала ваш разговор, – начала она, ставя поднос на прилавок. – У меня есть один вариант. Старый дом в пригороде. Бабушка умерла несколько лет назад, но дом остался.
– Отлично, – Пасифика подалась вперед. – Сколько до него ехать?
– Около часа от Нью-Йорка.
Лайза выгнула бровь.
– А бабушка умерла в доме?
– Лайза! – резко оборвала ее Джини.
– Прости… – пробормотала Лайза, отворачиваясь.
Дейзи промолчала.
– Если все готовы, выдвигаемся, – сказала Пасифика, подхватывая свою сумку.
Они молча направились к выходу, тщательно оглядываясь по сторонам. Когда двери бутика захлопнулись за ними, все, что осталось в помещении, – это запах дорогого парфюма, остывающий кофе и ваза с белыми лилиями, которые вдруг показались слишком траурными.
Глава 4
Секрет, интрига и пропажа
Сон не приходил. Каждый раз, когда Линда смыкала веки, в сознании вспыхивали картины заточения: глухие стены кукольного домика, зацикленное видео за окном, ледяная вода, стекающая с потолка, и этот голос – насмешливый, проникающий в самые темные уголки разума. Она резко открыла глаза, глядя в темноту комнаты. Дыхание сбилось.
Она привстала и сразу же взвизгнула. В глубине комнаты сидел Нейт Ньюман, наблюдая за Линдой из темного угла. Свет луны отражался на его лице, выделяя напряженные скулы и глаза, которые казались слишком темными.
– Нейт! – тяжело дыша, прошептала Линда. – Что ты тут делаешь?
– Извини, – его голос был хриплым, будто он не спал уже несколько суток. Он поднялся с кресла и подошел ближе. – Мне нужно с тобой поговорить.
Линда села, поджав ноги под себя, и включила настольную лампу. Желтый свет сделал его лицо еще более уставшим, с тенями под глазами и жестким выражением. Она похлопала по краю кровати, приглашая его сесть.
– Линда, этот разговор будет очень серьезным, – он замолчал, словно собираясь с мыслями.
Линде в нос ударил ужасный аромат перегара. Виски. Дорогой, насыщенный, явно не из ближайшего супермаркета. Что-то в его взгляде заставило ее напрячься.
– Нейт, ты меня пугаешь… – она потерла колени через одеяло, стараясь сохранить спокойствие.
– Я знаю про игру. Про ту, в которую вас втянули, – он говорил медленно, осмысленно. – Знаю про убийство Донателлы и про то, что вы к этому причастны. Потому что… я участвовал в этой игре.
Линда сглотнула. Услышать такое было неожиданно, особенно от Нейта, который всегда казался ей просто милым, забавным парнем, который бы и мухи не обидел. Но сейчас перед ней сидел человек с потемневшими от злости глазами и голосом, в котором звучала горечь.
– Но… – начала Линда, но он не дал ей договорить.
– Знаешь, почему я согласился играть? – Нейт горько усмехнулся. – Потому что вы были ужасными. Ты, Лайза, Вирджиния… Все эти игры, ваши маленькие жестокие забавы… Вы топили людей, как будто это было чем-то нормальным. Я видел, как вы доводили девчонок до слез, как смеялись над теми, кто слабее. Вам казалось, что мир принадлежит вам.
Он вздохнул, опустив взгляд на руки, которые сжал в кулаки.
– Я смотрел, как вы унижали людей, как разрушали их жизни. Вы сделали мою сестру изгоем. Ты даже не вспомнишь ее имени, правда?
Линда моргнула. Она пыталась вспомнить, но в голове было пусто.
– Конечно. Для вас это была просто шутка, а для нее – конец нормальной жизни. Она уехала в другой город, потому что не могла больше появляться в Нью-Йорке, не то что в «Хиллкресте». А вы даже не заметили.
– Нейт… – Линда качнула головой. Внутри что-то холодело, но она не могла подобрать слов.
– Я не сразу стал частью игры. Но когда мне предложили – я согласился. Потому что хотел, чтобы вы почувствовали хоть часть того, что чувствовали другие. Хотел, чтобы вас преследовали, чтобы вам было страшно.
– Но ты… – Линда чувствовала, как сжимается горло. – Ты же не тот, кто убивал…
– Нет, – он перебил ее резко. – Я не убивал Пасифику. Я не убивал Инди. Я вышел из игры задолго до этого, когда понял, что все зашло слишком далеко. Я никогда не собирался заходить так далеко, но кто-то продолжил игру…
Линда крепко сжала одеяло в руках, голова кружилась.
– Кто стоит за этим всем? – выдохнула она.
Нейт поднял на нее глаза.
– Донателла.
Линде показалось, что воздух в комнате сгустился. Это было невозможно. Донателла мертва. Она видела ее тело. Она…
– Нет, ты врешь, – прошептала Линда.
– Донателла заставила меня продолжить игру. Но я играл на своих условиях, – Нейт отвел взгляд. – Я не убиваю никого – она молчит. Я похитил Инди и Джорджа. После этого я снова отказался от игры… и тогда похитили меня.
Линда вскочила с кровати.
– Мы должны рассказать обо всем Лайзе! – Ее сердце колотилось так сильно, что заглушало все звуки.
– Линда, стой…
Но она уже не слышала его. Она вылетела из комнаты, крикнув напоследок:
– Оставайся здесь! Никуда не уходи!
Дойдя до комнаты Лайзы, Линда постучала, затем нажала на ручку. Дверь подалась, и она заглянула внутрь. В комнате горел свет, но сама Лайза отсутствовала. Просторное помещение утопало в полумраке, мебель отбрасывала размытые силуэты на стены. Постель оставалась нетронутой, плед от Hermès был небрежно сброшен на бок, словно Лайза даже не собиралась ложиться.
– Лайза? – голос Линды был приглушенным.
Она прошла внутрь, глаза быстро скользнули по дорогим деталям интерьера: стеклянный столик с разбросанными журналами, бокал, на дне которого оставались капли красного вина, и золотистый флакон духов Yves Saint Laurent на трюмо. Подойдя к двери в ванную, Линда постучала. Тишина. Ни шума воды, ни шороха шагов.
Развернувшись, она случайно задела плечом шкаф. Раздался глухой звук, дверца чуть приоткрылась, и оттуда с мягким стуком выпал чемодан. Линда замерла, затем осторожно опустилась на колени, поправляя сползшие на лицо рыжие пряди. Чемодан был массивным, из черной кожи, с блестящими металлическими уголками. Она медленно расстегнула его.
Внутри вещи Лайзы лежали хаотично: россыпь шелковых топов, кожаные брюки, джинсы от Alexander Wang, несколько пар очков, коробка с туфлями на шпильке. Все выглядело так, словно она собиралась уехать в спешке.
– Ого, ты настоящая Нэнси Дрю3, – раздался голос за спиной.
Линда вздрогнула и резко обернулась. Лайза стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на нее с легкой ухмылкой. Она не выглядела так, будто только что собиралась лечь спать. Напротив – ее образ кричал о ночи, полной событий. Короткие кожаные шорты, белая майка с выцветшим логотипом The Rolling Stones, из-под которой виднелся черный кружевной топ. Высокие сапоги на шнуровке подчеркивали длину ее ног. Светлые волосы были небрежно зачесаны набок, одна прядь скрывала золотую серьгу в форме пера.
– Лайза, ты куда-то уезжаешь? – Линда сжала пальцы на краю чемодана.
Лайза закатила глаза, проходя в комнату.
– Я не думаю, что тебе нужно это знать, – ее голос был сухим, отстраненным. Она села на кровать, запрокинув голову назад, словно пыталась унять головную боль.
Линда сделала шаг вперед.
– У меня хорошие новости. Я знаю, кто стоит за всем этим. Кто мучает нас. Это Донателла.
Лайза медленно выпрямилась. Теперь ее глаза были прикованы к Линде.
– Откуда ты это знаешь? – спросила она.
– Нейт рассказал мне, – Линда облизнула пересохшие губы. – Он был частью игры.
В воздухе повисла пауза, напряженная, как натянутая струна.
– И ты ему поверила? – Лайза внезапно вскочила. В ее глазах плескался гнев. – Ты вообще слышишь, что говоришь? Ты сходишь с ума. Донателла мертва, Линда! Мертва!
Линда сглотнула. Она чувствовала, как пульс отбивает где-то в горле.
– Он не лжет. Он знал слишком много, – прошептала она. – Он сказал, что вышел из игры, но…
– Может, он и есть аноним? – Лайза подняла руки. – Линда, открой глаза! Ты готова поверить в сказку про воскрешение мертвой девочки, но не в то, что нас предал кто-то из наших? Это бред! Я не хочу об этом слышать.
Она схватила Линду за локоть и потянула к двери.
– Оставь меня одну.
Линда не успела ничего сказать. Дверь хлопнула прямо перед ее лицом.
Она осталась в коридоре, пытаясь осмыслить происходящее. Лайза вела себя так, будто знала что-то большее… или просто не хотела слышать правду?
Зазвонил телефон. Лайза ответила почти мгновенно. Голос ее стал жестким, как лезвие ножа.
– Она все знает, – прошипела она в трубку. – Нейт рассказал все. Срочно забери меня.
Линда прижала ладонь к губам, пытаясь не выдать себя. Сердце забилось быстрее.
– Нужно убрать его с дороги, – добавила Лайза. – Не знаю, как. Просто сделай это. Ты здесь?
Линда почувствовала, как внутри все похолодело. Отступая назад, она случайно наступила на скрипучую половицу. Звук выдал ее с головой.
– Подожди… – донесся приглушенный шепот Лайзы.
За дверью послышались шаги. Они были медленными, выверенными, как у хищника, подкрадывающегося к добыче. Линда затаила дыхание, ее сердце грохотало в груди. Она не могла позволить себе остаться здесь.
Развернувшись, она бросилась к лифту, но, поняв, что ожидание будет слишком долгим, резко, она нырнула за угол коридора, прижавшись спиной к холодной стене.
Дверь в конце коридора распахнулась. Линда не видела, что делала Лайза, но услышала, как та что-то пробормотала себе под нос, а затем с грохотом захлопнула дверь. Ее затрясло. Это было слишком опасно. Нужно было срочно предупредить Нейта.
Линда рванула дальше, почти не разбирая дороги. Лестничные пролеты сменялись один за другим, коридоры казались бесконечными. Наконец, добежав до своей комнаты, она распахнула дверь, но Нейта там не оказалось. Комната была пуста, только свет лампы отбрасывал длинные тени на стены.
На столе лежала записка. Черными чернилами, неровными, поспешными буквами было выведено:
«Линда, я очень рискнул, рассказав тебе о том, что произошло. Скорее всего, меня уже нет.
– Нейт.»
Линда почувствовала, как ее ноги подкашиваются. В горле встал ком. Она перечитывала записку, надеясь, что ей показалось, что поняла не так. Но смысл оставался прежним. Нейта, возможно, уже нет.
– Господи… Нейт… – ее голос был едва слышен.
Она отбросила записку и снова побежала. Сердце стучало в висках. Она должна была найти его. Сейчас же.
Добежав до нужного этажа, Линда свернула в левое крыло общежития, где находилась комната Нейта. Дверь была приоткрыта.
Она замерла на секунду, затем осторожно толкнула дверь. Петли скрипнули, словно предупреждая ее не входить. Линда сделала шаг внутрь.
На темном деревянном столе стояла допитая бутылка виски. Рядом валялась перевернутая рюмка, капли янтарной жидкости растекались по поверхности.
– Нейт! – выкрикнула она, но в ответ лишь тишина.
Занавески у окна слабо трепетали на ветру. Линда перевела взгляд на открытое окно. Снаружи было темно, улица утопала в тенях. Холодный весенний воздух врывался внутрь, заставляя ее поежиться.
Что, если он ушел? Что, если его забрали? Или…
Она подошла ближе, заглянула вниз. Под окном была асфальтированная дорожка, ведущая к пожарной лестнице. Но внизу никого не было.
– Нет… – прошептала она, отступая назад.
Нейт исчез.
Глава 5
Сувенир на удачу
Машина Дейзи мчалась по извилистой проселочной дороге, рассекая вечерний туман, клубившийся над холмами. Лайза молча смотрела в окно, где за пыльным стеклом мелькали золотистые поля, выжженные солнцем, и старинные дома, утопающие в тени вековых дубов. Некоторые особняки, с облупившимися колоннами и фасадами, украшенными лепниной, явно принадлежали некогда богатым семьям. Другие, в классическом колониальном стиле, выглядели более ухоженными, словно сохраняли в себе призрак ушедшей эпохи.
– Здесь нас точно никто искать не будет, – протянула Вирджиния, лениво расчесывая пальцами спутанные волосы.
– Сейчас бы в душ, – согласилась Пасифика, вытягивая затекшие ноги.
Дейзи свернула на узкую грунтовку, ведущую к небольшому двухэтажному дому. Он не поражал роскошью, но явно вписывался в атмосферу старой Америки. Фасад был выполнен из темного дерева, окна с резными ставнями, а на крыше крутился медный флюгер в виде петуха, предсказывающий смену ветра.
– Ну, хоть что-то, – Лайза устало поправила пальто из темного кашемира, которое успела прихватить из бутика перед их поспешным бегством.
– Скромно, – пожала плечами Дейзи, выходя из машины. – Но это все, что я могу вам предложить.
– Нам подходит, – улыбнулась Джини, приобняв ее за плечи. – В доме есть аптечка?
– Думаю, да, но не уверена, что там что-то свежее, – ответила Дейзи, поднимая багажник, откуда вытащила несколько пакетов с продуктами.
– Пасифике нужно обработать раны, – Вирджиния кивнула в сторону девушки, которая, хоть и молчала, явно страдала от боли.
Разгрузив сумки, они направились к крыльцу. Дейзи нащупала ключ под керамическим горшком с засохшими цветами и вставила его в замочную скважину. Дверь поддалась, и в нос ударил стойкий запах пыли, старого дерева и чуть сладковатого благовония.
Внутри оказалось уютно, но все выглядело слегка забытым временем. Гостиная была оформлена в стиле прованс: мягкие пледы с вышивкой, множество подушек на широком диване, антикварные комоды с фарфоровыми статуэтками и позолоченными рамками. У стены стояло старинное пианино, на крышке которого лежала открытая книга с пожелтевшими страницами. В углу виднелся камин, на полке над ним – фотографии в потемневших серебряных рамках.
– Миленько, – Лайза медленно провела пальцами по статуэтке фарфоровой кошки, застывшей в грациозной позе, с выгнутой спиной и вытянутой лапой.
Дейзи поставила сумки с продуктами на круглый деревянный стол, слегка шатающийся из-за неровных ножек. В доме было тихо, слышался лишь слабый скрип пола под их шагами.
– Девочки, если вам что-то нужно, говорите, – сказала она, бросив взгляд на остальных. – Я буду рада помочь.
– Дейзи, ты уже сделала больше, чем могла, – Вирджиния подошла ближе. – Спасибо.
Лайза направилась к выключателю у входа и провела рукой вверх-вниз. Тьма оставалась неизменной.
– Что со светом? – спросила она, недовольно нахмурившись.
– Ах, точно. Надо завести генератор, – Дейзи взглянула на узкую дверь под лестницей. – Он в подвале.
– Тебе помочь? – предложила Джини.
– Да, если не боишься пауков, – усмехнулась Дейзи.
Они скрылись за дверью, оставив Лайзу и Пасифику в мягком свете уличных фонарей, который попадал сквозь окно. Лайза плюхнулась на винтажный диван с высокой спинкой и глубоко вдохнула запах старой древесины и лаванды.
Она перевела взгляд на Пасифику, разглядывая ее бледное лицо, усталые тени под глазами, тонкие пальцы, сжимающие край шерстяного пледа.
– Каково это было? – внезапно спросила Лайза, глядя на нее исподлобья. – Жить, зная, что все думают, будто ты мертва?
Пасифика подняла на нее взгляд. В ее глазах плескалась усталость и что-то еще – что-то, что Лайза не могла сразу разгадать.
– Ужасно, – ответила она после паузы, ее голос звучал приглушенно. – Видеть, как люди страдают, как мои родители стояли у гроба, как моя мать не могла вымолвить ни слова… А я просто сидела и слушала. Я хотела броситься к ним, но…
Ее голос оборвался, и она отвела взгляд, словно стыдилась собственных воспоминаний.
Лайза стиснула зубы. Она пыталась представить, что чувствовала бы сама, окажись в такой ситуации, но воображение отказывалось рисовать эту картину.
– Ты дольше всех просидела в этом кукольном домике, – произнесла она, наклонившись вперед. – Как ты не сошла с ума?
Пасифика немного помолчала, прежде чем ответить:
– Донателла… Сначала она относилась ко мне как к игрушке, но потом что-то изменилось. Она приносила мне краски, давала холсты. Иногда мы разговаривали. Ей нравилось чувствовать власть, но порой ей просто было скучно. Она стала воспринимать меня как свою… подругу.
Лайза нахмурилась.
– Подругу?
Пасифика кивнула.
– В один из дней она появилась в моей комнате… и похвасталась новым лицом. А потом я увидела ее – тебя. – Голос Пасифики дрогнул. – Она стала тобой. Абсолютно. Я подумала, что схожу с ума. И тогда я поняла, зачем она меня держала там. Она не просто хотела стать тобой. Она изучала тебя. Хотела знать, как ты двигаешься, как говоришь, как ведешь себя с друзьями…
Лайза медленно покачала головой, чувствуя, как холод растекается по ее спине.
– Это ты бежала в лесу? – вдруг спросила она.
Пасифика нахмурилась.
– Когда?
– Новогодний бал Анжелы. Мы увидели кого-то в маске, кто сбежал в лес. Мы гнались за ней.
Пасифика замерла, а затем отрицательно покачала головой.
– Нет… Это была не я. Но я знаю, кто похитил Джорджа.
Лайза напряглась.
– Кто?
Пасифика глубоко вдохнула перед тем, как ответить:
– Нейт.
Слова прозвучали как удар грома. Лайза почувствовала, как внутри все переворачивается.
– Нейт?! Ньюман?
Пасифика медленно кивнула.
– Он помогал Донателле. Они встречались летом перед вторым курсом. Она рассказывала мне об этом.
Лайза откинулась на спинку дивана, чувствуя, как ее сердце бешено колотится. Перед глазами вспыхивали сцены из прошлого: Нейт, болтающий с ней в клубе, Нейт, смеющийся над шутками, Нейт, подмигивающий ей, когда они планировали новую выходку. Он никогда не казался ей кем-то, способным на такое. Но ведь и Донателла тоже не казалась…
Внезапно в доме вспыхнул свет. Лайза резко подняла голову.
– Горячая вода должна быть, – объявила Дейзи, выходя из подвала, стряхивая с ладоней пыль. – Телевизор старенький, но работает.
Джини, все это время молчавшая, вдруг шагнула вперед и обняла Дейзи.
– Спасибо тебе. Правда.
Дейзи улыбнулась, но почти сразу ее лицо стало серьезным.
– Я поеду в Нью-Йорк, займусь делами с Габриэлем. – Она посмотрела на Джини. – Я вышлю тебе концепцию. Не стала говорить раньше – тебе было не до этого. Отвечай, когда будешь готова.
Дейзи покопалась в своей сумке, и достала телефон Джини.
– Я нашла его на парковке.
Джини просияла. Наконец-то она вернется в 21 век!
– Хорошо. И еще раз – спасибо.
Лайза все еще не могла прийти в себя от услышанного.
***
Лайза провела рукой по холодной простыне, ощущая, как напряжение не дает ее телу расслабиться. Снова этот шум в голове – сигнализация, отрывистые крики, лязг металла. Она зажмурилась, но картинки не исчезали. Стоило ей закрыть глаза, как перед ней снова появлялась Анжела, привязанная к жуткой конструкции и ее лицо искажено болью.
Сон не приходил, и Лайза с раздражением отбросила одеяло. Пол был ледяным, но она проигнорировала дрожь, пробежавшую по телу, и подошла к окну. За стеклом расстилалась заснеженная улица, фонари то вспыхивали, то медленно мерцали, освещая пустую дорогу. Ветра почти не было, но кусты у дома едва заметно шевелились, словно кто-то спрятался в тени. Лайза задержала дыхание, пытаясь рассмотреть, нет ли там кого-то. Но ничего – только густая тьма.
Она тихо вышла из комнаты, пробираясь вниз по скрипучей лестнице. В гостиной горела настольная лампа, а из телевизора доносился ровный голос ведущей новостей:
– «Хиллкрест» скорбит по своим умершим студентам…
Лайза замерла, прежде чем заглянуть в комнату. Пасифика сидела на диване, сгорбившись и сжимая рукава халата. В уголках ее глаз застоялись слезы, и она невольно шмыгнула носом, пытаясь стереть их незаметно.
– Пасифика? – прошептала Лайза.
Девушка обернулась, ее темные глаза блестели в полумраке. Лайза подошла ближе, бросив взгляд на экран. Телевизор был старый, громоздкий, иногда вспыхивали помехи. На экране – молодая ведущая в строгом коричневом костюме, держащая папку.
– Жертвы ужасного похищения: Вирджиния Флойд, Инди Гранд, Анжела Стивенс, Джессика Спаркл… – диктор делала короткие паузы, явно подчеркивая значимость каждого имени. – Похититель не был найден. Также, состояние Джорджа Харингтона остается неизвестным. Молодой человек все еще находится в коме.
Лайза широко раскрыла глаза, вскинув ладонь ко рту.
– Джордж в больнице? – ее голос дрогнул.
– Он пытался покончить с собой, думая, что убил меня, – тихо сказала Пасифика.
Лайза резко опустилась на диван, вцепившись в подушку.
– Меня не назвали умершей… значит, Донателла уже играет мою роль, – пробормотала она.
Джини появилась в дверном проеме, ее каштановые волосы растрепались, а глаза были тяжелыми от недосыпа.
– Почему вы не спите? – пробормотала она.
– Не хочется, – тихо ответила Пасифика.
Лайза устало вздохнула:
– Сейчас бы сигаретку.
Вирджиния закуталась в старый плед, забросив ноги на кресло. Она глубоко задумалась, прежде чем заговорить:
– Нам нужно обратиться в полицию, пока Донателла не поняла, что мы живы. Иначе она сбежит.
Лайза лениво обмотала локон вокруг пальца:
– Можно было бы обратиться к Хантеру… он прикрыл бы нас.
Внезапно снаружи послышался скрип. Девушки замерли.
– Дом старый, наверное, проседает, – предположила Лайза, но звук повторился. На этот раз отчетливо, будто кто-то ступил на крыльцо.
– Кажется, нет, – тихо сказала Пасифика, медленно вставая с дивана. Она быстро схватила вазу со стола и направилась к окну.
Лайза затаила дыхание, наблюдая, как Пасифика осторожно выглянула наружу. Ее темные волосы падали на лицо, но она аккуратно убрала пряди назад, чтобы лучше видеть. Густые кусты у дома снова шевельнулись. Лайза почувствовала, как по спине пробежал холод.
– Видишь кого-нибудь? – едва слышно спросила Вирджиния.
– Нет… но там точно что-то есть, – шепотом ответила Пасифика.
Она развернулась, сделала глубокий вдох и, не раздумывая, подошла к двери. Ваза в ее руке казалась совершенно бесполезной, но напряжение заставляло ее сжимать ее крепче. Лайза и Джини приблизились.
– Насчет трех? – предложила Лайза.
Раз… Два… Три.
Дверь резко распахнулась, но крыльцо оказалось пустым. Только на деревянном полу стояла коробка без каких-либо отметок. Лайза сделала шаг вперед, оглядываясь по сторонам. Все было тихо, слишком тихо.
Она медленно наклонилась, касаясь коробки.
– В ней что-то есть… – пробормотала Лайза.
– Открывай, – подалась вперед Джини.
Скотч легко поддался под ее пальцами, и вдруг в воздухе разнесся гнилостный, приторно-ужасный запах. Лайза резко отшатнулась, закрывая нос рукавом.
– Черт! – выкрикнула она.
Пасифика заглянула внутрь и тут же побледнела. На дне коробки лежали три отрубленных пальца. Маленькие, изящные, со следами темного лака.
– Это Джессики… – прошептала Пасифика.
Она трясущимися руками схватила сложенный лист бумаги, спрятанный между пальцами. Лайза встала поближе, когда девушка развернула его и начала читать вслух…
«Начнете болтать обо мне, в коробке будет уже ее голова»
Бумага дрожала в руках Пасифики. В комнате воцарилась тяжелая тишина, нарушаемая лишь застывшим в воздухе эхом ее голоса. Лайза судорожно сглотнула, чувствуя, как пальцы холодеют от ужаса.
– Джесс жива, – ее голос сорвался на полушепот, но в нем звучало больше надежды, чем страха.
Вирджиния резко развернулась.
– Нам нужно срочно вернуться в «Хиллкрест». Завтра же.
– Но… – Пасифика подалась вперед, но Джини не дала ей договорить.
– Если мы вернемся и расскажем полиции все, Донателла не отвертится. Она уже по уши в крови, но если Джессика все еще жива, она поплатится еще и за это. Чем дольше мы прячемся, тем больше времени теряем.
Пасифика провела ладонью по лицу, пытаясь справиться с нахлынувшим ужасом. Лайза опустилась в кресло, судорожно вцепившись в подлокотник.
– Ты права. – Пасифика медленно кивнула, сжимая записку в ладони. – Завтра же возвращаемся в университет.
Эти слова прозвучали тише, почти на выдохе. Завтра они снова окажутся там, где все началось
Глава 6
Это еще не конец
Солнце взошло над горами, окрасив заснеженные вершины в медово-оранжевые оттенки. Воздух был морозным, пронзительно чистым, а небо—ослепительно голубым, будто вымытым после долгой зимы. Сосны и клены лениво покачивались на ветру, их ветви мерцали инеем.
Такси остановилось у массивных кованых ворот «Хиллкреста».
Дверца открылась, первой из машины вышла Лайза, сбросив с плеч меховую накидку и поправив идеально уложенные волосы. Затем Вирджиния – ее губы сжались в тонкую линию, взгляд скользнул по территории университета, оценивая все вокруг с прищуром, словно в первый раз. Последней, глубоко вдохнув, шагнула Пасифика.
Ее пальцы нервно скользнули по воротнику пальто. Все это было странно. Слишком реально. Запах хвои, тонкий привкус талого снега на губах, тишина гор, нарушаемая лишь удаленным гулом студентов.
Полгода назад она «умерла». Теперь стояла здесь, у ворот, и чувствовала, как мир снова вонзается в нее, будто раскаленные иглы.
За забором клубились люди. Журналисты. По меньшей мере три телестанции развернули камеры прямо перед главным корпусом. Красные индикаторы записи горели, объективы уже были направлены внутрь кампуса. Ожидание. Охота.
– Где-то здесь должен быть Хантер, – раздался за спиной голос Лайзы, и ее рука легко скользнула по плечу Пасифики.
Пасифика не ответила. Внутри что-то неприятно сжалось. Она достала телефон – новенький, без единой царапины. Лайза и она купили новые утром. Старые остались у Донателлы. И если они еще существовали, то, вероятно, покоились под тоннами бетона и обломков.
– Господи, у меня ладони вспотели, – пробормотала Джини, вытирая руки о пальто. – У нас вообще есть план?
– Да, – коротко сказала Лайза. – Ведем себя так, будто все в порядке.
– Все в порядке? – Джини усмехнулась, но в ее голосе сквозил страх. – Это, если я правильно помню, называется чудом. Или адской ошибкой.
– Ошибкой будет, если мы начнем паниковать, – отрезала Лайза и скинула взглядом репортеров.
Но Джини не успела ничего ответить.
– Хантер! – вдруг выкрикнула Лайза, и Пасифика вздрогнула от неожиданности.
Лайза рванула вперед, размахивая руками, будто только что увидела своего кумира. Полицейский, высокий, с напряженными чертами лица, обернулся. Его глаза расширились.
Он выглядел так, будто увидел призрака.
Пасифика и Джини замедлили шаг, не сводя с него глаз.
Хантер не двигался, пока Лайза не оказалась в опасной близости. Тогда он инстинктивно раскрыл руки, принимая ее объятия.
– Ты в порядке? – глухо спросил он, но глаза его были устремлены не на нее.
Они смотрели прямо на Пасифику.
Именно в этот момент пространство вокруг них взорвалось.
Вспышки камер ослепили, голоса журналистов накрыли лавиной.
– Пасифика Шерон?!
– Как вам удалось спастись?!
– Где вы были последние полгода?
Пасифика замерла.
Толпа студентов на территории кампуса сгущалась, телефоны поднимались в воздух, камера за камерой ловили кадры их лиц.
– Вирджиния, скажите что-нибудь! – крикнул мужчина с микрофоном, едва не ударив им Джини в плечо. – Вы были официально признаны погибшей, как вы объясните свое возвращение?!
– Это был заговор?!
Джини моргнула. Ее пальцы судорожно сжались на рукаве пальто.
– Мы… Мы не можем говорить, – выдохнула она, но репортеры только взбудоражились сильнее.
– Где вы прятались?
– Вы дадите интервью?!
Пасифика чувствовала, как колени становятся ватными. Это был кошмар. Настоящий кошмар.
Телеэкраны на площадке кампуса вспыхнули красными заставками с логотипами ведущих новостных каналов: CNN, Fox News, NBC. Они держали микрофоны с эмблемами своих компаний, а объективы камер жадно ловили каждое движение.
Лайза, стоявшая в центре внимания, резко подняла руку, требуя тишины. Ее пальцы слегка дрожали, но взгляд был уверенным. Репортеры замерли, натренированные на нюх сенсации.
– У меня есть информация! – ее голос разрезал вечерний воздух. – Все вы знаете о пропавшей Донателле Гилсон. Ее нашли под кроватью Кэтрин Фирс, а позже нас объявили виновными в убийстве Пасифики и Донателлы.
Тишина повисла в воздухе, даже камеры, казалось, ждали следующего слова.
– Так вот! Эта сука жива! – выкрикнула Лайза прямо в объектив ближайшей камеры NBC. – Она подстроила все! Свою смерть, смерть Пасифики, наш арест! Это она устроила наше похищение! Это она убила Инди, Анжелу и Джессику! Она жива!