Комплекс превосходства: Причина

Страница истории, сложенная в столе

3020 год

Island 0 (бывш. Вашингтон)

Лишь неестественный блеск где-то в небе напоминал людям о границах защитного купола, под коим находился их мегаполис. За куполом – губительная радиоактивная природа окрестностей бывшего Вашингтона. Наследие предков, допустивших катастрофу, о котором граждане купольного города предпочитали не вспоминать.

Когда-то люди дали искусственному интеллекту слишком много свободы. В том числе в сфере управления вооруженными силами, что было огромной ошибкой. Автономная программа дала сбой, из-за чего были запущены ядерные бомбы. Быть может, на самом деле процесс запуска начал обезумевший верховный правитель. Может, он дал неверную команду. А может, дело и правда было в самой программе.

Благодаря ученым прошлого века, успевшим укрыться в бункерах, человечество смогло не только выжить, но и не потерять технологии. Через несколько сотен лет после техногенной катастрофы люди наладили жизнь.

Человечество отгородилось от непогоды толстыми стенами, заперлось в прозрачной клетке, маячившей где-то рядом с облаками. И каждый потомок выживших людей сегодня имел в распоряжении уютную квартиру в технологичной высотке, новейшую технику и стабильную работу.

После катастрофы искусственный интеллект откатился в своем развитии назад, но часть людей была против любого развития ИИ. И пока одни граждане купольного города верили, что ИИ улучшит их жизнь, другие боялись, что он рано или поздно погубит остатки человечества. Люди видели, что ИИ развивался дальше несмотря на наложенные запреты, писали рассказы и снимали фильмы о восстании машин, а также устраивали демонстрации, призывая общество к полному отказу от создания ИИ.

Ученый по имени Чарльз Бестер был одним из противников развития интеллекта андроидов. Стоя у высокого окна светлого кабинета, этот сухой высокий мужчина смотрел на шумную толпу демонстрантов, окружившую здание его института Beaster Corporation. Он не слышал, что они выкрикивали, но видел лозунги на их плакатах.

«Не дайте нам лишиться работы!»

«ИИ приведет к новой войне! Его невозможно контролировать!»

«Умные куклы разобщат людей и подорвут демографию! Не дайте машинам заменить людей!»

Чарльз никогда не был частью подобных собраний, однако не скрывал своего страха перед андроидами. И эти люди знали его позицию. Они пришли сюда не случайно. Они – его группа поддержки на сегодняшнем докладе.

Впрочем, Чарльз не особо нуждался в этой толпе. Он точно знал, что сегодняшнее событие повернет науку в другое русло. Ведь глава Белого дома тоже скептически относился к внедрению андроидов в жизнь людей.

– Наш эксперимент можно считать успешным, это настоящее чудо генной инженерии, – восхищенно говорил Чарльз, сопровождая двоих гостей по коридору подземного комплекса. – Мутагены кошек, адаптировавшихся к жизни на пустошах, и правда отлично взаимодействуют с ДНК человека и передаются генетически. Наша корпорация вывела совершенно новых людей.

Четыре андроида-охранника, напоминавшие человеческие скелеты, сопровождали двух мужчин в строгих костюмах – статного пожилого министра обороны и белокурого президента Альянса Купольных Городов. Ему было чуть меньше сорока лет.

Группа прошла в затемненный зал с тонированными стеклами и длинным столом посередине. Стол был завален бумагами.

За стеклами то сидели, то метались тени.

Чтобы рассмотреть получше один из силуэтов, президент подошел ближе. Однако стоило ему присмотреться, как он тут же отскочил от удара о стекло. Глава Альянса испуганно наблюдал за обнаженным мужчиной с огромными клыками и бешенными, хищными глазами.

– Прошу прощения, – сказал Чарльз. – Это наш неудачный эксперимент с мутагеном манула. Мы уже изучили его, но не успели усыпить.

– Не думаете ли вы, – спокойно спросил министр ученого, – что людям не понравятся те методы, которые вы здесь используете?

Однако за Чарльза ответил президент.

– Ход экспериментов находится под грифом особой секретности, – он перевел внимание с мутанта за стеклом на министра. – Забирать подростков из приютов купольных городов и скрывать их дальнейшую судьбу не так уж сложно, – он прищурился. – Вы ведь не думаете саботировать?

– Ни в коем случае.

– Наша рукотворная раса уже скоро сможет поступить на службу купольным городам, – сообщил Чарльз. – Благо размножаются они быстрее, чем обычные люди. Перед вами уже второе поколение расы, которую мы назвали «серви». Себя будем называть рексами, чтобы как-то отгородиться от их расы. И, в отличие от умных машин, способных выхватить бразды правления, в случае непослушания представителей этой людской расы гораздо легче усмирить или убить. Контроль до примитивного легок. Пройдемте к другому окну.

За стеклами сидели люди разных возрастов в серых костюмах, их анатомия лишь наполовину походила на человеческую. Вместо обычных ушей – кошачьи. Позвоночники их продлевались, образуя хвосты разной длины и окраски.

У них были длинные стопы. Эта раса ходит на пальцах, и чтобы поставить этих ребят на две ноги, потребуется специальная обувь. Но все это позже.

– Они разумны? – спросил президент, наблюдая за рыжим юношей с полосатым хвостом, сидевшим у стены.

– Разумны. Зачем нам неразумные рабочие? Однако их разум соседствует с инстинктами.

– Разве такое возможно?

– Возможно. Их инстинкты работают почти как посттравматическое расстройство: подается сигнал извне, а за ним следует реакция. И именно поэтому ими легко управлять.

Чарльз подошел к маленькому терминалу возле стекла и нажал на клавишу. В кабинке раздался тревожный сигнал, от которого хвостатый подскочил и начал озираться. Он тихо зашипел.

– Он делает это неосознанно, – объяснил ученый. – Разум на некоторое время покидает этих существ, когда они слышат определенные звуки и чувствуют определенные запахи. Это значит, что нам достаточно вооружить граждан специальными пищалками, чтобы обезопасить их от нападения этих мутантов.

Министр шагнул к столу и вытащил скрепленные бумаги из-под других папок. На них – фотографии и письменные заметки. И то, что он увидел на фото, заставило его ужаснуться.

Умолкнув, Чарльз оглянулся на мужчину и приподнял брови. Подошел к столу и отобрал скрепленные бумаги.

На фотографиях были изображения генетических ошибок. Асимметричные лица людей с раскосыми глазами, разными ушами, кривыми зубами, ртами и носами.

– Вам не следует копаться в наших бумагах, – сказал Чарльз человеку, который возмущенно пялился на него. После он обратился к президенту. – Вы уже заметили самые броские отличия этой расы от нашей в виде ушей, хвостов и ног, так ведь? Тогда я проясню другие отличия, – он отшвырнул бумаги с неудачными экспериментами на стол и поднял другую папку, раскрыл ее. – Шерсть у мужчин прорастает на задней части шеи, руках, ногах и по контуру лица, реже – на спине. У женщин – только на ногах до колен. Выбивается шерсть и полностью прорастает после двадцати лет. Рост, форма ушей, длина хвоста, цвет шерсти и кожи, а также умения зависят от мутагена.

Чарльз посмотрел на мутанта за стеклом, к которому уже вернулся разум.

– Перед вами тигр, – объявил мужчина и уткнулся в бумаги. – Самый удачный эксперимент. Превосходный солдат. Тяжелый, покорный, устрашающий. Рост мужчин, как мы выяснили, в норме от ста восьмидесяти до ста девяносто пяти сантиметров, женщин – от ста семидесяти до ста восьмидесяти. Хвост крючкообразный, размер – примерно половина от длины тела, мускулистый, с поперечными полосами, шерсть на хвосте короткая и грубая, кончик хвоста черный. Уши у них небольшие, разрез глаз европейский, цвет их янтарный, клыки мощные и хорошо развитые. Обычно – брюнеты, но часто встречаются такие цвета волос, как рыжий, огненно-рыжий, каштановый. Чаще всего дают потомство мужского пола. Один образец с рыжими волосами перед вами. Для молодых особей свойственна в том числе сексуальная агрессия.

– Эта сексуальная агрессия, – подметил министр, – разве не опасна для общества?

– Для наших женщин она не представляет опасности, так как их запах не привлекает мутантов. Если же такой инцидент случится, у них при себе будут отпугивающие сигналы.

Чарльз прошел к другому окну, где метался из стороны в сторону худой человек с пятнистым хвостом.

– А это гепард, – сказал ученый. – У них есть скорость, из них выйдут отличные полицейские. Рост мужчин от ста шестидесяти до ста семидесяти сантиметров, женщин – от ста сорока до ста шестидесяти сантиметров. Хвост крючкообразный, половина от длины тела, окрас пятнистый, шерсть на хвосте короткая, ближе к концу средней длины. Уши средней величины. Разрез глаз азиатский, что дает им защиту от пыли в условиях скоростного передвижения. Цвет глаз исключительно светло-карий, клыки средние. Волосы либо светло-рыжие, либо темный блонд. Не умеют рычать. Далее…

Следующая камера была обледенелой. Внутри сидел монохромный человечек с пушистым хвостом.

– Ирбис, – сказал Чарльз. – Их устойчивость к морозу позволит им работать в условиях холода, в которых не работает техника. Мы создали их специально для зимнего биома. Ирбисы хорошо чувствуют себя только при минусовой температуре, для пребывания в теплой местности им нужна специальная одежда с конденсаторами для теплоотвода, которая сейчас находится в разработке. Эти куртки – дорогой проект, между прочим, штучное производство. Рост мужчин в норме от ста шестидесяти и доходит до ста семидесяти сантиметров, женщин – от ста пятидесяти до ста шестидесяти. Хвост крючкообразный, длиннее, чем у других пород серви, шерсть на хвосте длинная и густая, уши средней величины, разрез глаз европейский, цвет глаз исключительно серо-зеленый либо зеленый, клыки средние. Пепельный или белый цвет волос. Не умеют рычать. Далее по списку самый приятный образец.

В камере сидел крохотный человек с каштановыми волосами и тонким хвостом.

– Домашний, или, как мы их еще называем – обычный. У этих полуросликов очень развита эмпатия, они бесконфликтны, их область – работа с людьми, также они смогут заменить домашних андроидов. Исключительно доброжелательны и безобидны. Рост мужчин в норме от ста до ста десяти сантиметров, женщин – от восьмидесяти до ста. Хвост прямой, половина от длины тела, шерсть на хвосте средней длины, не густая, уши крупные, разрез глаз европейский, цвет глаз и окрас разнятся, клыки слабо выражены. Также это единственная порода, у которой нет мощных челюстей. Не умеют рычать.

– А это уже интереснее, – подметил президент. – Я бы взял пару-тройку таких милашек в качестве обслуги.

– Понимаю, – ухмыльнулся Чарльз, – вы будете первым человеком, у которого будут такие прислужники, когда мы пустим их в оборот. Передадим их вам в качестве благодарности за финансирование проекта, – он махнул рукой. – Пройдемте дальше.

Мутант, сидевший в следующей камере, сильно контрастировал с предыдущим. Это был огромный, плечистый блондин с косматой головой. Он озадаченно смотрел в сторону тонированного стекла. Казалось, ему мало места.

– Это лев. Львы самые высокие и сильные, их способности полезны в области строительства. Эти великаны могут работать в качестве грузчиков при поломке техники. Так же темпераментны, как тигры. Рост мужчин в норме от ста девяноста до двухсот сантиметров, женщин – от ста восьмидесяти до ста девяноста. Хвост прямой с «кисточкой» на конце, короче, чем у других мутантов, шерсть на хвосте короткая и грубая, уши небольшие, разрез глаз европейский, цвет глаз исключительно медовый, клыки длинные, четко выраженные. Густые, роскошные волосы, цвет – обычно блонд или светло-рыжий. У них повышенный тестостерон и такая же агрессия на сексуальной почве, как у тигров.

– Выглядит опасно.

– Уверяю вас, господин министр, он не представляет опасности для наших граждан. Вот манулы – да, а эти гиганты для нас с вами безобидны.

Следующий образец имел сильные ноги и толстый хвост. Его русые волосы заметно обросли. Наверное, он не любил стричься.

– Пума, – оповестил ученый. – У них есть мускулистые ноги. Очень выносливы. Рост мужчин в норме от ста семидесяти до ста восьмидесяти сантиметров, женщин – от ста шестидесяти до ста семидесяти. Хвост крючкообразный, мускулистый, две трети от длины тела, шерсть на хвосте короткая и грубая, но чуть длиннее чем у тигров, кончик хвоста темный. Уши средней величины, разрез глаз европейский, цвет глаз янтарный, клыки крупные. Все русые. Ну и, наконец, последний образец, тоже очень любопытный и, пожалуй, самый загадочный.

В последней камере сидел темнокожий подросток. Его карие глаза отливали зеленым, выделяясь на фоне черных волос.

– Это у нас ягуар-меланист. Красавец, не так ли? У них высокие умственные способности, но мы до сих пор не знаем, откуда они у них. Рост мужчин в норме от ста семидесяти до ста восьмидесяти сантиметров, женщин – от ста шестидесяти до ста семидесяти. Хвост крючкообразный, половина от длины тела, черный. Если приглядеться, то можно заметить едва заметные пятна. Шерсть на хвосте короткая и грубая, уши средней величины. Разрез глаз европейский, цвет глаз карий, может отдавать зеленым или голубым, клыки крупные. Темная кожа и черные волосы.

– Разве нам нужны умные среди их расы?

– Они ничего не смыслят в гуманитарных областях. Это механики, техники, оружейники. Словом, ремесленники, но не мыслители. Бунт с их стороны маловероятен.

– Выходит, они отберут работу у людей, – вздохнул министр.

– Если люди хотят составить им конкуренцию, то они будут развивать свои компетенции. Появление этих ребят должно подстегнуть мастеров, а не убрать их с рынка труда. В конце концов, это не андроиды с их безошибочностью и точностью, а тоже люди.

– В этом есть смысл, – согласился президент. – А что, если все эти виды смешиваться будут?

– Мы позаботились о закреплении внешних признаков. Если встретятся женщина и мужчина разных пород, то внешность их детей будет зависеть от того, чей ген сильнее. В этой борьбе чаще всего побеждают икс-хромосомы, и чем крупнее кошечка, тем больше вероятности, что она даст носителя ее мутации. Вероятность передачи породы мужчиной очень мала даже если он выберет представительницу низкорослых серви. Ну а любые отклонения от нормы нами считаются генетическим уродством.

– А там что находится? – глава Альянса кивнул в сторону следующей кабинки.

– Там довольно странная мутация.

Гости подошли к затемненной кабинке. В ней сидел полностью белый ребенок непонятной породы. Глаза его имели красноватый оттенок.

– Вы вывели альбиносов? – удивился президент.

– Это случайная мутация. К тому же бесполезная: из-за нее он слабее других. Он практически непригоден для работы из-за светобоязни.

Президент и министр молча стояли, разглядывая белого человечка. Он выглядел болезненно и оттого отвратительно. Он явно безобиден, но отчего-то вызывал жгучее желание как можно быстрее избавиться от него.

– Вы ведь усыпите эту тварь? – спросил глава.

– Сначала изучим, а после нам и правда ничего не остается, кроме как усыпить. У нас не так много лишних денег, чтобы исправлять его недочеты.

Уродец направил свой взгляд на окно. Он не догадывался, с какой ненавистью сейчас смотрели на него люди за стеклом. Он не догадывался и о том, что эти люди не дадут ему права на жизнь и уничтожат, как только получат нужные им результаты.

Файл0: Пролог

«Что так отталкивает нас во внешности альбиноса и делает его порой отвратительным – даже в глазах собственных родных и близких? Сама та белизна, которая облачает его и дарит ему имя. Альбинос сложен ничуть не хуже всякого – в нем не заметно никакого уродства – и тем не менее эта всепроникающая белизна делает его омерзительнее самого чудовищного выродка. Почему бы это?»

– Герман Мелвилл «Моби Дик, или Белый Кит»

3083 г.

Island 9

Девятый Остров не отмечен на новой карте мира, и никто не знает точно, где он находится. Предположительно – где-то в районе Австралии, а точнее – остатков этих земель. Этот Остров был одной большой каторгой, на которую ссылали преступников из числа низшей расы – серви.

Сила, молодость и выносливость были важны как в армии, так и в колонии, но если в армию брали только серви без судимости, то осужденным доставался выбор между смертью и добровольной работой в пределах Девятого Острова. Чаще всего серви соглашаются на каторгу, однако, попав на эти жаркие, неприветливые земли, они очень быстро начинают жалеть, что не выбрали смерть.

Здесь располагалась переработка токсичного мусора, который свозили сюда со всех купольных городов, а также порт для военных кораблей.

На этой унылой территории, тонувшей в производственном смоге и копоти, жили Блэк и Уайт – единственные дети среди немногих зачатых, которые смогли вырасти в здешних условиях, тогда как другие погибали еще в утробе. На планете мало таких, как они – белых, с красноватым оттенком глаз. Кто их отец – неизвестно. Известно лишь то, что он был надзирателем, который во время патрулирования изнасиловал одну из малочисленных жительниц колониального города.

Ее положение не было тайной, однако из-за преждевременных родов датчик контроля ошибочно отметил выкидыш. Так родились и чудом выжили двое близнецов, не получивших гражданство.

Каждый день перед их слабыми глазами мелькали люди в одинаково серой одежде с датчиками на ушах, изредка они видели людей в химзащите, проходивших под окнами. И чуть чаще они видели вооруженных роботов, наделенных примитивным интеллектом.

Мать медлила со сдачей их патрулям, хоть и понимала, что если дети будут переданы властям, то их немедленно увезут за пределы стен. Там они получили бы помощь и образование. Но она все равно не хотела расставаться с сыновьями, даже зная, что материнский инстинкт внутри их расы скоротечен, и когда они станут подростками, она уже не будет нуждаться в них точно так же, как и дети – в ней.

Большую часть времени они были предоставлены сами себе.

– Снова они, – заметил Уайт, прячась за углом здания. Его, девятилетнего мальчишку, было совсем не видно во мгле. Даже парившие над землей дроны шарообразной формы, следовавшие за синтетиками, были не в состоянии распознать ребенка.

– Не высовывайся, – буркнул Блэк, потянув его за воротник серой рубашки, оттаскивая вглубь тени, – помнишь, что нам мама сказала? Пойдем, спать пора, а туда нельзя.

– Хоть они и выглядят страшно, – Уайт повернулся к брату, почесал ухо, – но они еще никого не ели. Может, они не для этого уводят людей? Мне бы так хотелось в это верить.

– Если бы они их просто по головке гладили, наши бы так не сопротивлялись, – он поправил вечно съезжающие очки.

– И ведь правда. Вчера десятый номер ставил какие-то преграды. Видать, прятался в своей квартире от этих, как их… синтетиков. Такие крики были. Наверно, это очень больно, когда тебя едят.

– Угу, – кивнул Блэк. – Хватит гулять. Пойдем. Мне одному дома скучно.

Дети доверчивы, особенно к словам своих матерей. Веря своей матери, Блэк и Уайт боялись надзирателей и парящих камер слежения, даже не догадываясь, что, если дадут о себе знать, то получат свободу.

Зайдя в одну из квартир второго этажа, они залезли на кровать. Небольшое квадратное окно выходило на практически пустовавшую разбитую улицу. Лампа на одном из фонарных столбов, установленных по краям дороги, прерывисто мигала, грозясь потухнуть. Однако, несмотря на свои помехи, она продолжала тускло освещать местами потрескавшийся асфальт, так же, как и жители бедного городка, до последнего выполняя свою работу.

– С нами все будет в порядке, Уайт. Пока я рядом – точно.

Блэк почесывал голову прижавшегося к нему Уайта. Подобно любому другому серви, тот издавал урчание. Блэк был слабее Уайта, но, тем не менее, чувствовал себя ответственным за него. И его не волновало, чувствовал ли его брат нечто похожее.

Прошли несколько спокойных минут, прежде чем Блэк услышал шаги в прихожей, и вот нарушительница тишины появилась на пороге комнаты. Это была женщина двадцати пяти лет, внешне выглядевшая гораздо старше своего возраста: лицо ее уже покрывали первые морщины, неухоженная шерсть всклочилась и небрежно торчала из-под волос на задней части шеи.

Заметив двоих детей, которым она приходилась матерью, женщина породы тигров прокралась к ним.

– Уайт всегда так сладко спит, когда ты рядом с ним, – подметила она.

– А вот я – нет, – тихо ответил Блэк, подняв голову, когда вошедшая присела на край широкой кровати, еле слышно скрипнувшей под ее весом. – Интересно, как выглядел наш папа? Где он сейчас?

– Ему одному известно, как он выглядел. И я надеюсь, что он уже не в этом мире. Такой шум был, когда кто-то из патрульных бежал отсюда. Быть может, это был он, а может, и кто-то другой. Во всяком случае, его номер из списков тогда исчез.

– Костюм прямо как у тех, кто под окнами ходит?

– Он самый. Эти люди – настоящие негодяи, – она помолчала. Почесала щеку. – Знаешь, у меня есть кое-что от него. Не так давно один хороший человек отдал мне это, – она выудила из-под серых лохмотьев металлическую пластинку на цепочке. – Нашел где-то.

– Что это?

– Жетон патрульного. Номер вроде тот самый. Держи, – она протянула личный знак служащего ребенку. – Вот ты завел разговор, а я как раз хотела отдать эту безделушку вам двоим. Ну, или в плавильню закинуть – так, наверно, было бы даже лучше сделать. Зачем вспоминать такие вещи?

Взяв жетон, Блэк повертел его перед глазами. На одной стороне был указан номер – CP-243, а на другой имя – Харри Фултон. Был и какой-то графический код, но его расшифровать никто, кроме управленцев колонии, не мог.

– Теперь будет мое, – Блэк накинул цепочку на шею и запрятал жетон под великоватую ему одежду. – Не надо в плавильню.

***

Проснулся Блэк ранним утром из-за грохота откуда-то из другой квартиры. Встрепенувшись, он сел и начал озираться по сторонам. Уайт уже был на ногах и осторожно выглядывал из окна. За окном, как обычно, производственный дым не давал солнцу осветить улицы.

– Что там такое? – спросил Блэк, пристраивая на носу крупные для него очки.

– К нам идет так много синтетиков, целых трое, – протянул его брат. – Неужели снова кого-то заберут?

Внезапный шум прогремел совсем близко. Послышался знакомый мальчикам мужской голос. Темный серви рода ягуаров. Друг их матери. Он всегда оказывал им поддержку, он же смастерил когда-то очки Блэку из подручных средств.

– Эй, двое олухов, , вы здесь? – пройдя в комнату, он заметил детей. – Вот вы где. Вам нужно валить.

– Что случилось? – воскликнул Уайт.

– Ваша мать пришла в негодность, по ее номер пришли эти боты.

– Они пришли за мамой? – ужаснулся Уайт. – Где она? Что с ней? Она ведь еще вчера была здорова!

– На производстве отравилась, сейчас отдыхает этажом ниже. И не надейтесь, восстанавливать ее не будут. Ну, шевелитесь.

– Но ведь ее можно вылечить, – подал голос Блэк.

– Нет времени на болтовню, вам нужно уходить прямо сейчас, если хотите увидеть ее в последний раз. Я выиграю немного времени.

Братья были в полной растерянности.

Немного помедлив, Блэк соскочил со скрипучей кровати и двинулся за Уайтом, который уже топал вслед за заключенным.

Лестница вниз. Чем ниже спускались трое, тем отчетливее были слышны удары о двери. Железная доска, которая когда-то была скамьей в коридоре, перекрывала проход, не давая дверям открыться.

Вышедших из лестничного пролета детей сопровождали серые обшарпанные стены. Позади шел знакомый мужчина, изредка подталкивая детей вперед, когда кто-то из них мешкал.

Дверь через одну квартиру должна была стать конечной, но не успел мужчина довести ребят до нужного помещения, как послышался страшный скрежет позади. Не нужно было оглядываться назад, чтобы понять, что баррикада была взорвана и разбита вдребезги. Услышав монотонную речь синтетиков, переговаривающихся между собой, братья, повинуясь какому-то выработанному рефлексу, начали рыскать глазами в поисках укрытия, но, как назло, все двери были закрыты, кроме той, в которую лежал их путь, но до которой еще было слишком далеко.

– Черт возьми, – выругался их спутник. – Слишком поздно. Надеюсь, они хотя бы дадут вам…

Заметив двоих уходящих от них детей, механические солдаты подняли оружия. В них не было ни души, ни разума, а лишь какие-то вшитые в их железные головы команды.

– Серви без индивидуального номера. Оказано сопротивление. Обезвредить нарушителей.

Последнее, что услышал Блэк перед тем, как в его тело вонзилась игла со снотворным – знакомый мужской голос, который выкрикнул что-то, чего ребенок уже не смог разобрать.

Файл1: Роковое задание. День 1

1 июня 3100 г.

Island 3 (бывш. Лос-Анджелес)

Открыв глаза, Блэк тут же зажмурился и неразборчиво крякнул, бранясь. Даже сквозь веки яркий неоновый свет, казалось, выжигал глаза. Для альбиноса это было сродни пытке.

Одновременно разразился звоном будильник.

Повернувшись на бок, Блэк поерзал. Приподнялся на локте и раздраженно сощурился. Оглядел комнату с высоты своего второго яруса.

– Ну все, проснулся я, проснулся. Выруби чертов будильник!

Техника послушалась его. Тут же звон прекратился, а освещение стало тусклым.

Под Блэком, уткнувшись в подушку, лежал еще один человек. Из-за того, что лежал он в тени, световой будильник его не коснулся, а звон под вторым ярусом казался тише. Выгодное место для сна.

В отличие от длинных волос Блэка, доходивших до плеч, у дремавшего они были коротко подстрижены. Его тонкий ошейник имел подключение к системе «Panopticon» и подсвечивался зеленым. Такой же ошейник был и на шее Блэка.

Эта система следила за тем, где находится носитель ошейника. Она не была безгрешной, ее можно обмануть, так как за передвижениями носителей наблюдали призраки, а не безошибочная программа. Но, даже зная об этом, все понимают, что судьбу лучше не испытывать.

Призрак – разум умершего человека, мозг которого был сохранен, а сознание перемещено в виртуальную реальность. Подчиняется тому, в чьей власти находится мозг. Создан как замена ИИ, который было решено не развивать.

У обоих белая шерсть и глаза красного оттенка. Являясь близнецами, они, тем не менее, довольно-таки отличались друг от друга из-за того, что Блэк был крупнее своего брата.

Блэк лениво свесил ноги и спрыгнул с кровати.

– Эй, – позвал он, – пора просыпаться.

Комната, как и вся квартира, отдавала минимализмом: из скудного количества мебели – несколько полок по обе стороны от окна, высившегося напротив кровати, а из сложной техники – массивный инвентарный терминал у стены.

Бытовая техника начинала свою работу после будильника. Над терминалом высвечивалось полупрозрачное табло, на котором указывались текущие год, месяц, число, день недели, а также краткая сводка по здоровью хозяев квартиры. Третий год Блэк не обращал внимания на строку здоровья, так как она оставалась неизменной все то время, которое они здесь прожили: болезни обходят стороной обоих братьев.

Еще одна неприметная строка – стоимость их жизней, которая менялась раз в год. В стоимости учитывались раса, пол, здоровье, возраст, уровень образования, опыт работы. Блэк оценивался в три миллиона долларов, тогда как Уайт – всего в два.

Каждое утро вместо приветствия и пожелания доброго утра табло высвечивало памятку:

«Земля не выдержит еще одной войны. При возникновении негативных эмоций рекомендуется незамедлительно обратиться к врачу».

Люди из числа древней расы стремились не допустить новой ядерной войны, увидев ее однажды, а после повторив в 2902 году во время конфликта между куполами. После последней войны около четверти земного шара осталось покрытым вечными снегами. Поэтому эти слова были высечены повсюду как напоминание гражданам об истощении ресурсов планеты и об опасностях климата за границами купола, которые делают жизнь за пределами тяжкой для людей.

Блэк приложил палец к экрану терминала. Он выбрал серую водолазку и черные мешковатые штаны, сложенные в небольшой складской комнатке в их квартире. Одежда сама собой появилась на его теле, а на глазах оказались линзы.

Оба брата мучались от светобоязни, но у Блэка была еще одна беда с глазами – плохое зрение. И это вопреки тому, что у представителей его расы, как правило, зрение в молодом возрасте не портится. Ввиду этого его линзы не только защищали от ярких вспышек, но и позволяли ему видеть, что происходит перед глазами.

Вместе с одеждой появились берцы на специальной платформе. Такая обувь не давала упасть на четвереньки пальцеходящим людям.

На шее оказалась побрякушка, которой Блэк обзавелся незадолго до кончины матери.

Обычный жетон патрульного. Блэк оставил его себе на память и с тех пор привязался. Жетон удивительным образом справлялся с задачей оберега: с ним Блэк чувствовал себя увереннее. Если жетона с именем возможного отца не было при нем, им овладевало стойкое ощущение, будто что-то не на своем месте.

Посмотрев на брата, Блэк заворчал, собирая волосы в небрежный хвост:

– Нет-нет, так дальше дело не пойдет. Нам надо к ревизору идти отчитываться, сами себя бумажки не отдадут. Прямо сейчас, не то опоздаем на наше время.

– Еще пять минуточек… – простонал Уайт. – Никуда этот отчет не денется…

– Никаких пяти минут. Ты и так долго валяешься. Ну же, всего на минутку дело, туда и обратно.

– Сходил бы один. Сказал бы, что я заболел…

– Давай-ка не наглей.

Уайт даже не шевельнулся. Пожав плечами, Блэк вывел на экран карту сектора. Приблизил район с домашним адресом. Ближайшая станция была перечеркнута. Кликнув по маркеру, Блэк включил новостную ленту, чтобы узнать, что случилось.

«Протестующие серви устроили пикет у здания суда. Движение монорельса нарушено из-за большого скопления людей, выезжающего из жилого района, отведенного для серви».

Показали лица людей, на головах коих торчали пушистые уши.

«Мы требуем справедливого суда…»

«Этот рекс виновен в смерти двоих наших детей, почему его не казнят?..»

– Вот дрянь, – выругался Блэк. – Придется нам немного пройтись пешком. Уайт, мать твою, вставай!

Он подошел к кровати и схватил спящего за торчавший из-под одеяла хвост, от чего тот взвизгнул и выругался. Оглянувшись, Уайт недовольно уставился на Блэка.

– Хорошо, я уже встаю, – он обратил внимание на экран, на котором показывали бушующую толпу. – Страшно даже представить, что чувствуют родители, хороня своих детей.

– Все это лишь бесполезная трата сил и времени. Их ведь все равно разгонят. Зачем все это?

– Они просто хотят, чтобы власти обратили хоть какое-то внимание на их проблемы, – он утомленно вздохнул. – Смерть – это ужасно.

– Иронично слышать это от карателя, – съязвил Блэк. – Поднимайся.

***

Еще один ясный день в мегаполисе. Над городским сектором висел гигантский полупрозрачный купол, защищавший граждан от ветров пустоши. Однако он совсем не мешал солнцу проникать внутрь. Такие же купола висели над всеми Островами.

Острова – это поселения, отрезанные друг от друга пустошью и объединенные в единый Альянс. Во главе союза стоял Белый дом, расположенный на Нулевом Острове, закрытом для низшей расы. Быть жителем Нулевого означало быть близким к власти, а серви к власти не допускали.

По улицам купольного города сновали люди двух рас: рексы и серви. Высшая – древняя раса чистых людей, и низшая – ушасто-хвостатая, выведенная институтом Beaster Corporation в качестве рабочей силы. Ныне институт занимается разработкой и улучшением одежды и бытовой техники для серви.

Ввиду свойств мутагена среди низшей расы не встречалось гибридов, поэтому по их внешнему виду можно легко догадаться, кто к какой породе принадлежит, чем занимается и к каким территориям имеет допуск. Редких гибридов, которые имеют отклонения от стандарта, причисляют к генетическим уродам, но на условия их жизни это никак не влияет.

На развитие сложного ИИ был наложен запрет, простые роботы и станки освободили людей от рутинных задач, оставив незанятыми те рабочие места, в которых важна многозадачность. И в то время, когда серви работали на этих местах, чтобы не жить на катастрофически мелкий безусловный минимум, рексы вели беззаботную жизнь, будучи крупными корпоратами, членами интеллигенции или же простыми потребителями. Они могли позволить себе не работать из-за крупных пособий.

Широкие улицы первого яруса утопали в замысловатых теневых узорах, которые всегда появлялись в солнечную погоду. Почти весь первый ярус был выделен для пешеходов. В противовес верхним дорогам, на которых то и дело сновали электрокары и тихие монорельсы.

В этот ясный день Блэк и Уайт, имевшие довольно хорошую репутацию и слывшие одними из мастеров своего дела, должны были явиться в управление и отчитаться за прошедший месяц. Как и все каратели, они работали в паре.

– Шевелись, Уайт! – командовал Блэк. – Давай, давай, спортивной ходьбой…

– Да не опоздаем мы.

Братья спешно шли вдоль роскошных, взмывающих высоток, стены коих отражали блики солнца. На многих домах висели огромные экраны с рекламами продукции различных компаний.

Прохожие сторонились этих двоих из-за белой шерсти. Им ничего не оставалось, кроме как не обращать на альбиносов внимания и сочувствовать тем, кто живет рядом с ними. Однако порою Уайт ощущал на себе презрительные взгляды как рексов, так и серви. Становилось неудобно.

В трудовые обязанности многих серви породы тигров входила одна из самых грязных работ – ликвидация осужденных. Это были исполнители смертных приговоров и сыщики в одном лице, не входившие в состав полиции. Формально они составляли единую организацию – исполнительный отдел по особым делам (EDoSC – Executive Department of Special Cases) и работали на государство.

Здания департамента занимали пятачок чуть дальше центральной части города, представляя собой систему из четырех башен. Помимо офисов в этой системе находились детсад, начальная школа, склады и полигоны.

Привычный центральный вход. Холл с высокими потолками. Первого числа каждого месяца он всегда был оживленным: здесь сновали тигры. Мужчины, женщины. В основном мужчины. Плечистые, крепкие, а по утрам еще и озлобленные. И среди этой толпы всегда находились те, кто недовольно косился на Блэка и Уайта, замечая их белую шерсть.

Широкая лестница вела к площадке под большим экраном, по бокам площадки – лестницы на следующий этаж и входы в коридоры.

На экране мелькали новости. Звук был выключен, внизу шли субтитры. Возникло лицо молодого гепарда в форме. Его отряд совсем недавно разогнал демонстрацию у суда. Репортер спрашивал его, была ли у гепардов ненависть к тем серви, но тот уклонился, кратко ответив, что лишь исполнял приказ.

Две лестницы вели к детям, коих не пускали выше. Проходя мимо прозрачных стен детской, Уайт приостановился. За стеклами серого кабинета дрались и резвились пятилетние тигрята, забавляясь с игрушечными пистолетами, автоматами, винтовками и ножами, лезвия коих скользили внутрь рукояток.

Они едва научились стоять на ногах, а им уже дают в руки оружие. Пусть и игрушечное.

– Чего застыл?

Уайт отвлекся от тигрят и двинулся за Блэком. От созерцания детей своей породы ему становилось не по себе. В голову прокрадывалась мысль о том, какими были бы тигры, если бы их не воспитывали вот так, с такими игрушками в руках. Были бы они такими же бездушными? Правда ли, что война в их генах?

Снова Уайт остановился уже у стекол, ограждавших коридор от кабинета начального класса. В начале каждого месяца первым у школьников стояло занятие, проходящее в форме вопрос-ответ по всем интересующим их темам.

– …Еще пятьдесят лет назад, – говорил пожилой учитель их породы, – когда мы были мало изучены, нам запрещалось создавать семьи с кем-то не из породы тигров. Рексы закрепляли наши признаки. У нас мало девочек, и тогда каждой тигрице приходилось истощать себя, давая жизнь как можно большему количеству тигрят. Из-за этого они так рано умирали. Такие дела.

– Уайт! – окликнул Блэк. Подойдя, он посмотрел на тигрят за стеклами. – Чего ты там увидел?

Слушая собрание за стеклом, Уайт не обратил внимания на подошедшего Блэка.

– А сейчас нас ведь заставлять не будут? – спросила напуганная девочка из аудитории.

– Не будут. По крайней мере, не в таких количествах. Но, когда ты вырастешь, тебе нужно будет завести хотя бы двоих. Иначе оштрафуют. Да, нашей породе и правда нельзя делать аборты, но и заводить больше двоих никто не принуждает. Так что, как я и говорил – раньше было хуже.

– Хотела бы я быть мальчиком…

– А вот твои родители очень гордятся тем, что у них не мальчик. Ведь государство помогает твоим маме и папе только потому, что у них есть ты. И медицинское обслуживание у тебя бесплатное. Тебе стоит гордиться тем, что ты родилась девочкой. Твоя жизнь дороже, чем у любого мальчика.

– Столько привилегий, а она еще и возмущается, – послышался голос из класса.

– Сейчас тоже время не очень, – сказал еще кто-то из детей, – нам ведь до сих пор нельзя выбирать, кем быть.

– Но мечтать вам никто не запрещает. Мечтайте наздоровье. Однако вот увидите: когда вы повзрослеете, то поймете, какими глупыми были эти мечты. Вы должны понимать, что отсутствие выбора – это наше благо. Мы ведь, на самом деле, не знаем, кем хотим быть. А государство знает. Сейчас вам это может быть непонятно, но когда вырастете – обязательно поймете, насколько важен наш труд и насколько важно быть в нем первыми…

– Все то же, что и всегда, – ответил наконец Уайт. – И почему мне это не нравится?

– Тебе вечно все не нравится. Пойдем.

Лифт отвез их на верхние этажи, где среди офисов с выходом в виртуальное пространство был кабинет ревизора.

В начальственном кабинете роскошью не пахло: были лишь стеллажи с папками и электронными книгами, декоративные картины и длинный Т-образный стол. Стояли обычные кресла и одно массивное персональное во главе стола, дающее возможность войти в пространство Сети.

Напротив высилось окно, дающее обзор на высотки утреннего города. У окна стоял высокий шатен в черном деловом костюме, какие не носит никто, кроме ревизоров. Услышав свист двери, человек с полосатым хвостом повернулся к вошедшим.

– Как странно, – сказал ревизор, – у нас столько сотрудников заболело, а вам хоть бы хны. Хотя такие ошибки природы, как вы, казалось бы, должны заболевать в первую очередь.

– Наверное, мы просто везучие, – ответил Блэк. – Не наткнулись на больных.

– И как прошел у вас месяц?

Блэк кликнул по наручному компьютеру и выбрал нужные бумаги.

– Исполнили два приговора, – Блэк небрежно кинул кипу с делами на стол. – По документам все чисто. Не пора ли нас отпустить на законный отдых?

– Пора, но не так быстро. Еще одну работу выполните, и я вас отпущу.

– На каком основании? – ворчнул Блэк, хмурясь.

– На том, что кто-то впустил под купол вирус, и он подкосил часть исполнителей. Вам придется взять на себя работу коллег. Дело будет одно, но необычное, да с сильно ограниченным сроком исполнения. Два человека за двое суток.

– Это потому, что мы белые? – возмутился Блэк. – Избавиться от нас решили? Почему так мало времени?

– Не потому, что белые, а потому, что опытные. Предыдущие исполнители серьезно слегли, однако перед этим они попробовали выполнить работу и создали портрет жертв, а потому вам не нужно будет их описывать да просить кого-то из их знакомых дать маяк. Надо будет просто прийти и доделать. Я вышлю вам все на ваши наручники. Так как времени у вас мало, а жертва специфичная, то можете приобрести одно любое оружие для вашего арсенала. Расходы покроет отдел. После исполнения приговора вы эту пушку по всем правилам сдадите.

Наручниками называют наручные компьютеры (сокращение – НК).

– Что вы имеете в виду под специфичностью жертвы? – спросил Уайт.

– То, что один из них – ребенок.

Не веря ушам, Уайт пораженно округлил глаза.

– Но ведь мы не убиваем детей!

– Боюсь, что это тот случай, когда действует исключение. Увы, мне поступают судебные приказы без разъяснения принятых решений, так что мы можем только догадываться, зачем и почему.

Белый хотел возмутиться, но его перебил Блэк.

– А если мы не уложимся в срок, то ответственность какая будет?

– В полном объеме, как за обычное задание. Свободны.

Выйдя из кабинета, Блэк уперся руками в бока и грузно выдохнул.

– Двое суток вместо законных двух недель. Нет, этот тип и правда нас убрать хочет.

– Мы еще никогда не убивали детей, – ужаснулся Уайт. – Может, это какая-то ошибка?

– Тебя только это волнует? Меня вот волнует то, как мало времени нам дали.

Уайт расстроенно вздохнул. Ему и без того было тяжело на этой работе, но сейчас ноша казалась ему и вовсе неподъемной. Но что ему оставалось?

– Тогда идем к Слаю?

– Сначала заглянем в арсенал.

***

На складах организации хранилось довольно много оружия и экипировки, и у каждого работника в распоряжении был личный арсенал. У кого-то он был больше, у кого-то – меньше. Количество и качество оружия зависели от состоятельности карателя. Новичкам же полагались стандартная броня и небольшой выбор из пистолетов, винтовок и дробовиков низкого уровня.

Терминал Блэка и Уайта стоял в глухом просторном помещении для сотрудников категории В. Также здесь находился небольшой тир для проверки оружия.

Блэк был уверен, что их дуэт заслуживал присвоения категории А, но из-за их цвета им не давали продвинуться выше. А если и дадут, то это не останется без внимания сослуживцев. Начальству придется объясняться перед гневными взглядами исполнителей.

Экипировка близнецов состояла из эластичной брони среднего качества. Из доступного оружия Блэк выбрал пистолет высокого класса, и такой же выбрал Уайт.

– Сегодня возьмем премиум пушку, – сказал Блэк, закрывая голограмму экрана терминала. – Хватит с нас низкосортного оружия.

– Премиум? – удивился Уайт. – Нам разве можно?

– А почему нет? Все можно, были бы деньги. А в деньгах при покупке пушки мы на сей раз не ограничены.

Это заявление сделало Блэка немного счастливее. По пути к лифту он думал о том, что если все пройдет гладко, то в его распоряжении будет оружие высшего класса, которое не только позволит ему делать свою работу чуточку быстрее, но и выделит их дуэт на фоне других коллег из их категории. А если все пойдет не так гладко…

От мыслей его отвлек шедший навстречу темный тигр. На нем была темно-зеленая спецовка дежурного. Проходя мимо, он задел Блэка плечом, и явно намеренно. Белый отшатнулся, удивленно поднял ушки и вылупился на незнакомца. Тот недружелюбно рыкнул.

– Смотри, куда прешь, белый, – возмутился он.

– Совсем страх потерял? – заворчал Блэк, заметив категорию D на рукаве брюнета. – Не дорос еще, чтобы нарываться.

– Белых не спрашивают, белых по городу гоняют!

Понимая, чем может закончиться эта стычка, Уайт попятился назад и попытался успокоить брата:

– Не обращай внимания, у нас не так много времени.

Однако Блэк его, казалось, не услышал.

– Ты шел драить толчки? Ну вот и иди, пока не опустили!

– Пойдешь со мной. Твоя голова отлично сойдет за швабру…

Блэк утробно рыкнул, показывая крупные клыки. Молодой тигр напротив с хищной ухмылкой сузил глаза. Он увернулся от первого кулака, второго, но удар коленом со стороны Блэка нахал упустил. Он ухнул и согнулся. Тут же словил кулаком по голове. Не устояв, брюнет завалился на бок. Недовольно помычав, он приподнялся на локте.

– Куда уходишь, урод? – воскликнул он, заметив отдаляющуюся фигуру альбиноса.

– Не бойся, Уайт, – сказал Блэк, топая рядом со взволнованным братом, оборачивающимся назад, – он будет в порядке.

– Зачем ты полез в драку? Он просто провоцировал. Нас могут наказать.

– Не страшно, если так будет. Куда страшнее схавать и взорваться где-нибудь на работе, так что лучше оторваться сразу.

***

День был в разгаре, когда Уайт зашел в темную захламленную мастерскую. Первым, кто попался ему на глаза, был человек, который беззаботно дремал на металлическом стуле, сцепив руки на животе и закинув ноги на круглый стол, стоявший посреди комнаты. На стол падали лучи дневного солнца, освещая бумаги для чертежей, однако не мешая мраку царить в этом месте.

Это была мастерская одного из многих ягуаров, работающих на армию. Большинство этих мутантов отличаются от других своим интеллектом, что делает их лучшими мастерами в самых различных видах работ.

Этот был оружейником.

Черная майка, мешковатые черные джинсы. Грубая кожа графитового цвета со шрамами была признаком неуклюжести, из-за которой мастер то и дело резался о металлы. Из черных, как смоль, растрепанных волос торчали такие же черные уши.

– Подъем, Слай! – скомандовал Блэк, подойдя к гению.

Встрепенувшись, ягуар чуть не свалился со стула от такого громкого голоса. До смерти напуганный, он оглянулся на того, кто нарушил его покой. Заметив Блэка, он выдохнул и оскалился.

– Ты чего орешь? – прорычал он, таращась на гостя.

– А ты почему спишь посреди белого дня?

– Уже и поспать нельзя?

– Есть готовая снайперка премиум класса?

– Он еще спрашивает, – усмехнулся Слай, слезая со стула. – Сразу с экспансивкой?

– Сразу. У нас слишком мало времени.

Стоя у двери, Уайт наблюдал, как оружейник достает массивный чемодан с полки, почти не видимой обычному глазу в темноте. И вот он вышел из темноты с сейфом в руке. Слай подошел к столу, положил белый сейф на деревянную поверхность и открыл его. Приблизившись к брату, Уайт заметил винтовку с прицелом повышенной кратности.

Блэк взял снайперское оружие в руки и осмотрел его.

– Какая приятная тяжесть, – одобрительно сказал он.

– Ну так премиум же, – улыбнулся оружейник, – хорошо сбалансирована, один выстрел – один труп. Стреляет только теми патронами, которые прилагаются. Но это оружие для нужд армии, а потому цена немалая, даже по дружбе не уступлю.

– Сегодня не мы за банкет платим. Выстави счет отделу.

– Ох и раскошелится ваше начальство.

– Так ему и надо.

***

Смеркалось. Из-за светобоязни братья работали в темное время суток: Блэк был согласен работать только в незатемненных линзах. И каждый раз Блэк бранил власти за то, что он не мог позволить себе вставить импланты, так как его заработка на новые глаза постоянно не хватало.

Линия монорельса снижалась ближе к стенам купольного города. Эти глухие стены отделяли купольный город от теневого сектора. Когда монорельс подъезжал к воротам, они автоматически открывались, никогда не препятствуя тем, кто выезжал из города. У тех, кто въезжал, обязательно сканировались паспорта, чтобы не пропустить поддельные. Из-за этого возникала заминка.

С помощью монорельса каратели добрались до окраин бедного, вечно темного полиса, жизнь в котором стоила слишком дешево, чтобы ее спасать. Жившие в этой местности люди не учитывались системой купольных городов. Температура здесь была выше, чем в городском секторе, дышать порядочным горожанам с непривычки становилось труднее.

На эти земли бежали люди, не желавшие мириться с городскими порядками. Правительство не стало охотиться за ними, решив, что те погибнут сами. Но беглые серви и редкие рексы выжили и смогли обустроиться. Лишенные гражданства, они не имели права жить под куполом.

И даже когда гетто за пределами купола разрослось, Правительство не уничтожило его. Президент решил, что эта местность может послужить своеобразной тюрьмой, в которой преступники, оставаясь наедине друг с другом, сами же друг друга и убивают, живя по своим понятиям. Такие же городки, названные тюремными секторами, со временем образовались и на других Островах.

Несмотря на близость океана, эти трущобы были до удушения пыльными. Очевидно, власть пустошей, граничивших с сектором, была здесь решающей.

Местные высотки с неоновыми вывесками казались шаткими из-за хаотичной косой архитектуры. Часто основой для домов служили старые довоенные руины. Большинство этих зданий были возведены беспорядочно, а потому образовывали узкие переулки. Верхних магистралей не было, только линия монорельса. Проезжие части мешались с прохожими.

Слушая дерущуюся рядом свору подростков, Блэк включил свой НК и вывел на экран карту местности.

Площадь сектора – около 200 квадратных единиц, 60 из которых – центральный район.

Когда один из подростков, откинутый другим, чуть не врезался в Блэка, тот оттолкнул юнца.

– Чертовы маргиналы, – выругался Блэк.

На пути то и дело попадались скрытно одетые люди. С ними были и другие: почти все они, будь то парни или девушки, бледны и одеты в лохмотья, едва скрывавшие их тела. Некоторые носили цветные платки в задних карманах.

Иногда встречались рексы, которые явно были жителями городского сектора. Уж слишком чистой была их одежда. В отличие от серви, рексам сюда заходить не запрещалось, чем они охотно пользовались, когда хотели разнообразить свою повседневность чем-то, что пропитано духом запрещенности и азарта.

Нелегальный шок-контент и порнография, пленники виртуальных развлечений, незаконное оружие и оборудование, торговля поддельными паспортами, телом и наркотиками – все было доступно в секторе, граждане которого прочно связаны с глубинами виртуальной паутины – Теневой Сетью.

Миновав лифт, братья поднялись на крышу четырехэтажного здания. Расположившись у перегородки, Блэк начал готовить винтовку, в то время как Уайт опустился на колени у металлических прутьев.

Включив интерфейс НК, Уайт выбрал в инвентаре парящего дрона. Включил режим нексуса. До этого покоившиеся на его ушках датчики мигнули. Потянулись ровные металлические веточки, которые, смыкаясь перед глазами, быстро приобретали схожесть с очками.

Режим нексуса являлся целой программой, которая соединяла носителя с дроном и позволяла ему наблюдать за происходящим с высоты птичьего полета. Благодаря нексусу можно было отслеживать людей с воздуха и даже сканировать виртуальные паспорта тех, кто попадал в обзор.

Вскоре Блэк подсел ближе к Уайту и поставил оружие на металлическую сошку.

Прошло чуть меньше получаса, прежде чем Уайт уловил в толпе их цель: довольно высокий человек, одетый в мантию, шел вдоль улицы, держа за руку напуганного подростка в капюшоне, который то и дело что-то выкрикивал, пытаясь обратить на себя внимание взрослого.

Номер паспорта мужчины совпадал с данными, поступившими от ревизора, но он не выглядел так, будто нарушил закон. Самый обычный человек. А вот о ребенке было мало данных, прошлые исполнители выяснили только то, что ребенок приходился этому человеку сыном.

– Ц… цель на двенадцать часов. Серая мантия, две родинки под губой…

– Ага, вижу его, – доложил Блэк, высматривая мужчину через оптику оружия. – Подпущу ближе, можешь убирать дрон.

Уайт деактивировал нексус и опечаленно вздохнул. В голову лез образ того мальчишки. Он был совсем еще мелким. Беспомощный, дрожащий, жалкий на вид. Белый покосился на брата, готовящегося спустить курок.

Внезапно Уайт отодвинул винтовку, взявшись за дуло и при этом чуть не ударив Блэка прикладом. Ойкнув, Блэк непонимающе покосился на напарника.

– Уайт, черт тебя!..

– Мы не должны так поступать, мы ведь даже не знаем, что они такого натворили. Ты ведь тоже это понимаешь. Я же знаю, что понимаешь.

– Я – нет, – ворчнул Блэк. – Ты сделал свою долю работы, сиди тихо и не мешай.

– Ревизор же знает о моей проблеме. Неужели он специально дождался нас, чтобы лично дать такую задачу? Он пытается меня исправить?

– И правильно делает. Тебе пора учиться быть карателем, а не невесть кем.

Воцарилось молчание. Блэк исподлобья смотрел на Уайта. После он посмотрел в сторону цели. Не увидев мужчину с ребенком, Блэк вновь перевел внимание на брата. Сейчас у него было большое желание придушить его.

– Из-за тебя мы упустили их.

– Знаю. Но неужели тебе даже не интересно, за что мы их будем убивать?

Блэк тяжко вздохнул. Немного помолчал, и в этом молчании Уайт улавливал, как негодование брата постепенно уступало смирению.

– Ладно, идем домой, примешь успокоительное, – сказал-таки он. – Завтра попробуем еще раз. Не стоило вести тебя на такое дело без подготовки.