История магов. Книга 1. Как я продал свою душу

Вместо предисловия

Место действия: мир, похожий на наш до степени смешения, и четвёртый мир.

Время действия: во время нашествия лиан мёртвых.

Действующие лица: большей частью маги. Только маги четвёртого мира – не люди с волшебными палочками. Это следующий виток эволюции человека. Похожи… но насколько? Магия здесь – нечто на стыке искусства, науки и владения собой. Ей учатся около пятисот лет (и то лишь базовый курс).

Главный герой – Семён-Симулос, не маг, а человек.

Приятного прочтения.

Глава 1.

Нежданная эвакуация

Вот кто меня дёрнул продать свою душу? Я, конечно, понимаю: обстоятельства, но… Где мне теперь разыскивать этот долбаный камень, без которого меня умертвят в самое ближайшее время? И ещё Лотти… Вот я тупой дорри, ввязался в игры магов!

Кто я такой? Я – простой студент иняза, который не то что звёзд с неба не хватал, а просто чудом перешёл этим летом на второй курс института. Так уж получилось, что я – идеальный двоечник. Как в своё время мои родители ни старались ещё в школе записывать меня во всевозможные кружки, пытаясь выявить хоть какой-то талант, но в итоге у меня выявился всего один талант – невероятная бесталанность, за исключением борьбы на всех видах предметов: от палки до… не буду рассказывать тут про парабеллум, подросткам такое иметь, конечно же, не положено. Наука мне в голову не лезла, в искусстве… руки росли не из того места, рисовал упорно не то, что хотелось родителям (что можно продать), а выставлял бесплатно в интернете. А уж о моём музыкальном слухе и о том, что за песни мы зажигали с ребятами, предкам вообще знать не положено. Одно хорошо: хоть внешне я был, на мой взгляд, вполне себе ничего – довольно высокий, чёрные длинные волосы, глаза (говорят, классные), одеваюсь стильно. В общем, девушкам нравился. Но неплохая внешность с лихвой компенсировалась потрясающей нефотогеничностью: кого ни попрошу меня сфотать, всё не то, хотя в зеркале нормально, да и окружающим нравился. В общем, сплошное ходячее недоразумение, как мне тогда казалось. Точнее, предкам казалось… Ещё бы… Денег я в институте ещё не зарабатывал, а у них степень самодостаточности измерялась в денежном эквиваленте. Когда из озера какую-то девушку-блондинку вытаскивал, которая плавать не умела, а зачем-то туда полезла, то для неё был хорош. Но кому какое дело? Я ж денег за спасение не попросил, просто вытащил и ушёл.

Но обо всём по порядку.

В тот день, когда всё это началось, я не сетовал на судьбу, а просто проживал очередной вполне нормальный день. А потом…

– Лови, Сень! – Ленка, смеясь, положила мне дольку шоколада прямо в рот.

Ухмыльнувшись, я перехватил её руку и поцеловал, не отрывая глаз от девушки. Изящное личико в форме сердечка, стройное тело, весело поблёскивающие карие глазки, копна огненно-рыжих волос. Словом, отличная девчонка! Мне нравилось дурачиться с ней, и вообще всё было легко и просто. Нам вообще с ней всегда было очень здорово вместе, недаром мы встречались уже безумно много времени, целых две недели!

– Внимание! Всем, кто слышит это сообщение: пожалуйста, соберите всё минимально необходимое и подходите к ближайшей городской площади. Там следуйте указаниям людей с горящим белым огнём глазами, – эти слова словно появились у меня в голове, одновременно представляя собой и какой-то неживой, бесцветный голос, и изображение листа бумаги с написанными на нём словами. Написано было по-русски. Говорили тоже по-русски.

Э-э-э… Что это было? Что ещё за голос у меня в голове? Когда это я успел рехнуться, даже сам того не заметив?

Опасливо посмотрев на свою спутницу, с которой мы гуляли в парке, я про себя отметил, что лицо у неё также выражало в лучшем случае крайнее удивление, в худшем – испуг. Спросить у неё, не слышала ли она сейчас что-то у себя в голове? А вдруг подумает, что не то, и бросит меня? Нет, пусть лучше первая скажет, если она тоже что-то слышала. Она не парень, ей можно.

– Симулос, – осторожно произнесла тем временем девушка. – Я что-то нехорошо себя чувствую. Давай, наверно, разойдёмся по домам, а?

Ага, значит, она тоже слышала этот голос… Или нет? Совпадение?

– Да, конечно, котик, – тут же отозвался я. – Я провожу тебя.

– Н-нет, не надо, – неопределённо пожав плечами, ответила Лена. – Я доберусь сама, а ты… Позвони мне на мобильный вечером, хорошо?

– Идёт, – я согласно кивнул головой. – Но ты уверена, что доедешь сама?

– Ага, – рассеянно тряхнула головой она. – Давай, до завтра.

– До завтра!

Поцеловавшись на прощание, мы двинули каждый в сторону своего дома. И только пройдя изрядное расстояние, доковыляв до нужной мне автобусной остановки, я снова услышал то же самое сообщение у себя в голове.

Что за чертовщина?

– Внимание! Ради вашей же безопасности: все, кто слышит это сообщение…

Ну и так далее. Что это ещё за голос? Инопланетяне таки добрались до Земли и собирают для себя рабов? Или нет, что я там ещё слышал про инопланетян?.. А, они ещё людей выращивают ради пищи… Бр-р, что, правда? И они нас сейчас будут есть? Зачем тогда собирать «минимально необходимое»? Собрать с собой приправ к человечьему мясу? Я вообще-то один или не один это слышу?

Осторожно принялся следить за окружающими людьми. Люди как люди, идут себе по своим делам, частью расположились у автобусной остановки. Всё как обычно. Стояла ранняя осень, но вокруг было по-летнему тепло. Воздух, в запах которого вплетался навязчивый аромат зонтичных белых цветов, прямо дышал покоем. Светлые льняные костюмы, летнее умиротворение, загорелые лица. Не похоже, чтобы люди вокруг слышали какие-то голоса, как я. С другой стороны, я-то тоже активно делаю вид, будто ничего не слышу… Пойти, что ли, к ближайшей площади? А может, и правда, нас там инопланетяне будут кушать? Бр-р, нет, это уже совсем фантастика. А голос у меня в голове не фантастика?

Гм, нет, голос у меня в голове – это дружеское приглашение в ближайшую больницу… Поеду-ка я тоже домой, как Ленка.

– Внимание! Это не учебная тревога. Пожалуйста, ради вашей же безопасности…

Да, да, да, это я уже слышал, приходите добровольно, и там вас милосердно усыпят, чтобы потом вами питаться. Нет, мне определённо надо посетить ближайшего врача! Ага, сейчас, а если про это узнает Ленка? Что она вообще подумает про парня с какими-то голосами в голове?

И тут мы их увидели. Так уж получилось, что автобусная остановка, близ которой я обретался, находилась у края перекрёстка двух довольно широких дорог. И похоже, это тоже считалось за площадь. Началось всё с того, что машины, мирно следовавшие до того по своим делам, вдруг синхронно затормозили и бесшумно отъехали в стороны, освобождая пространство в центре перекрёстка. А в этом самом центре появились прямо из воздуха четверо мужчин в серых балахонах и с такими отрешёнными лицами, словно это не люди, а роботы. А может, так оно и есть? Вдруг это и впрямь инопланетяне? Где тогда горящие глаза?

– Прошу прощения, поправка принята, – тут же отозвалось нечто у меня в голове.

Глаза у всех четырёх зажглись белым пламенем.

Я нервно надавил пальцами по нагревшейся от солнца стене автобусной остановки. Почему-то не помогло. Да что, чёрт возьми, происходит? Это что, всё происходит на самом деле? Не в кино, а вживую?

– Внимание! Это происходит на самом деле, поэтому ради вашей же безопасности, пожалуйста, проследуйте к ближайшей площади…

Народ вокруг словно замер в недоверчивом оцепенении. Машины уже выстроились в изрядную пробку, однако выходить из автомобилей никто не торопился. Будто машина способна защитить от тех, кто способен передавать мысли на расстоянии на чистейшем русском языке.

– Вы… Вы это слышите? – робко спросила вся в веснушках девчушка лет двенадцати, держащая за руку стоявшую с ней рядом женщину. По всей видимости, её мать.

– А что ты слышишь, детка? – осторожно поинтересовался пожилой мужчина в очках.

– Я слышу, как кто-то говорит, что надо идти к ближайшей площади, – обстоятельно ответила она и кивнула головой к четвёрке, стоящей на перекрёстке дорог. – Это нам к ним надо теперь идти?

– Нет! – тут же резко отозвался сидящий рядом на скамейке высокий парень, дыхнув перегаром. – Нет, это нам надо всем прятаться, а то они нас тут сразу поработят и заставят всё делать за них. С-спасайте женщин и детей!

Смачно икнув, он откинулся на стену, разметав по ней давно не мытые пепельно-русые волосы.

– Внимание! Мы не преследуем никакой иной цели, кроме обеспечения вашей безопасности, пожалуйста, проследуйте…

Да, да, мы это уже слышали. Значит, это точно инопланетяне… Или пришельцы из параллельного мира. В общем, чужие и иные в одном флаконе, которые хотят нас частью поработить, частью съесть и ещё надругаться при этом над нашими идеалами!

– Внимание! В данный момент производится эвакуация всех земель, близлежащих к зоне заражения лианами мёртвых. Пожалуйста, проследуйте к ближайшей площади. В ином случае с высокой долей вероятности вы будете заражены, и никто уже не сможет вам помочь, поскольку данный мир располагается в нейтральных землях, не находящихся под управлением каких-либо магов.

Магов? Каких ещё таких магов? Это такие, которые ходят с волшебными палочками, машут ими, произносят кучу заклинаний на латыни а-ля «трахтум-тибидохтум» – и всё сразу начинает делаться? Но это же сказки! Магии не существует! И что ещё за лианы мёртвых?

– Внимание! В данный момент производится эвакуация…

Как же меня достал этот голос! Что самое интересное, к стоявшей в центре четвёрке никто так и не подошёл. Зато, наоборот, водители ближайших к ней автомобилей по-тихому, осторожно выходили из машин и двигались подальше от этих странных людей с горящими глазами.

А потом рядом с ними появился вполне себе нормально выглядящий рыжеволосый мужчина в простой серой рубашке со шнуровкой у ворота, чёрных брюках, напоминающих обычные джинсы, и обычных на вид сапогах. Ну, нормально выглядящий, если, конечно, не считать горящие алым пламенем глаза – словно у демона из дешёвого сериала. Он сжал что-то на шее, и мои ноги сами двинулись вперёд – к ним. Мне это категорически не понравилось! Что со мной, …, куда я иду?!

Люди, шагая чётко в ногу, принялись выстраиваться в идеально ровные шеренги и двигаться по направлению к перекрёстку. Приблизившись, я увидел вытатуированные на лбу у серых треугольники. Так-так-так. Рабы? И нас тоже хотят превратить в такое? Так и знал, что рано или поздно что-нибудь в таком роде случится. Интересно, а глаза у нас так же будут гореть или это чисто инопланетянский спецэффект?

Тем временем как-то так получилось, что я оказался ближайшим к пятёрке инопланетян, и мне это тоже конкретно и категорически не нравилось! Ну почему именно я?

– А почему, интересно, именно я должен ради вас тут выкладываться? – раздражённо ответил мне хриплым голосом инопланетянин с пылающими алым пламенем глазами.

Близкое соседство с ним мне также категорически не нравилось.

– Зато ты, можно подумать, такой прекрасный, что всем сразу нравишься, – огрызнулся он вполне себе по-человечески.

Не знаю почему, но мне как-то стало полегче от осознания того, что на той стороне инопланетные существа тоже способны раздражаться и огрызаться, совсем как мы сами.

– Ребята, а вы кто вообще? Вы люди? – осторожно поинтересовался я у них.

– Хочется верить, что нет, – буркнул рыжеволосый, окидывая взглядом живой ковёр из человеческих тел, стекающийся волнами к перекрёстку. – Думается, что даже такой близорукий идиот, как ты, мог заметить лёгкую разницу между нами.

И он выразительно указал на свои полыхающие пламенем глаза.

Глаза глазами, но мне то, что меня назвали идиотом, почему-то как-то тоже не понравилось. Может, у меня какие-то детские комплексы?

– А мы тут не соприкосновением магий занимаемся, чтобы всё нравилось, – раздражённо ответил он. – В вашем мире все такие же ограниченные, как ты, или это просто некая зона для слабоумных?

Что ты, …, сказал?!

– Ясно. Отдельная зона для слабоумных, – подытожил рыжеволосый. – Плохо. Эвакуировать всех в этом случае не получится. Ладно. До кого наша магия дотянется, те будут эвакуированы принудительно, а остальные сами виноваты: маги же их предупреждали, что всё серьёзно.

– Мам, а ты говорила, что магии не существует, – сосредоточенно поковыряв в носу, протянула та самая девчушка, стоявшая вместе со своей матерью неподалёку.

– Да, детка, магии не существует, это просто дядя так шутит, милая, – тут же отозвалась женщина, на чьём лице отчётливо читался чистый ужас.

По всей видимости, отнюдь не я один двигался не по своей воле. Рыжеволосый тем временем ничего не ответил, только покачал головой и продолжил оглядывать окрестности, видимо всё ещё собирая народ. Надеюсь, Ленка окажется достаточно далеко и ей не придётся лететь на космическом корабле этих упырей, чтобы стать там домашним скотом, который едят…

– Это ты мне сейчас выедаешь весь мозг, дорри! – тут же отозвался рыжеволосый. – Вы можете успокоиться, уборгие? Ничего с вами не собираются делать, и уж тем более поедать или превращать в рабов.

– Тогда зачем вы нас собираете? – дрожащим голосом поинтересовалась женщина с девочкой.

Рыжеволосый закатил глаза.

– Внимание! В данный момент производится эвакуация… – снова зарядил бесцветный голос у меня в голове.

– Так это правда – насчёт эвакуации? – поинтересовался я.

– Нет, – огрызнулся рыжеволосый. – Это мы так шутим. Путешествуем по разным мирам, собираем народ на площадях и дружно говорим: «Сюрприз!»

Девчушка прыснула в кулак, и даже её мама стала выглядеть как-то поспокойней.

Ага, я понял: теперь чужие и иные усыпляют нашу бдительность, чтобы потом… А чтобы что, собственно, потом? Кстати…

– Кстати, а откуда вы знаете русский язык? – задал я вопрос.

– Понятия не имею, что значит «русский язык», – пожал плечами он. – Лично я разговариваю на всеобщем магх-языке объединённых магических земель, а как вы – не знаю.

– Но мы же понимаем друг друга! – возразил я.

– Да как бы это сказать-то попроще, чтобы даже вы, люди, поняли, – усмехнулся он. – Не знаю, заметили ли вы или нет, но я – маг, чьё сердце с рождения связано с магх-сферой, которая есть средоточие всех человеческих чувств и мыслей, включая все возможные языковые конструкции и смыслы. Так что на каком бы языке вы ни говорили, мы всё равно будем понимать друг друга. А на территории объединённых магических земель и даже на несколько десятков звёздных амерунов за их пределами и вовсе действует межъязыковое заклинание, которое позволяет и людям…

– Это всё, конечно, очень интересно, – оборвал его пожилой мужчина в очках. – Но кто же вы?

Рыжеволосый снова закатил глаза, сжал что-то одной рукой на шее, а второй достал прямо из воздуха лист бумаги и пламенем выжег на нём надпись: «Я – маг!» В раздражении швырнул бумажку в руки мужчины в очках. Кстати, мне немного поднадоело называть мага про себя рыжеволосым.

– Слушай, а как тебя, то есть вас, зовут? – поинтересовался я.

– А как тебя зовут? – тут же ответил он с ноткой интереса в голосе.

– Симулос, – представился я.

– Андрей, – представился он. – Так вот кто, значит, перенял моё имя при двойной маджексматической сцепке, чтоб и до вашего мира добраться, – от Андрея до Семёна, и далее – после адаптации под наш мир – Симулос. Что ж, могло быть и хуже. Андрей – не худшее из имён.

– Что значит «перенял имя»? – не понял я. – Моё имя с детства – Симулос, обычное русское имя, не понимаю, о чём ты. То есть вы.

Пожилой мужчина в очках негромко поперхнулся.

– Вы что-то путаете, молодой человек, – обратился ко мне он. – Это Андрей или Семён – нормальные русские имена, а вот Симулос – такое имя лично я слышу впервые.

– Успокойтесь, – поморщился рыжеволосый. – Чтобы попасть в ваш мир, пришлось организовывать двойную маджексматическую сцепку (даже не спрашивайте, что это: объяснять долго). А сцепка эта и заключается в том числе в обратимом обмене именами с наиболее податливым экземпляром. И так уж получилось, что таковой в вашем мире – он.

Я мрачно проследил за тем, как он указал на меня пальцем.

– Между прочим, показывать пальцем некультурно, – хмыкнул я.

Неужели это правда и раньше меня звали не Симулос? Ничего не понимаю!

– Слава магии, вам ничего понимать и не надо, – в очередной раз огрызнулся Андрей. – Просто следуйте инструкциям и позвольте нам произвести эвакуацию ради ваших же драгоценных жизней. А культурными нюансами вы сможете заняться потом на досуге друг с другом. – Он бросил довольно выразительный взгляд в мою сторону и добавил: – Без меня.

– Внимание! До эвакуации осталось не больше одного дорта. Пожалуйста, поторопитесь, потому что в противном случае мы ничем не сможем вам помочь, когда данную область заполонят лианы мёртвых и превратят вас в живых зомби. Спасибо за ваше сотрудничество, – снова раздалось у меня в голове.

А один дорт – это сколько?

– О каких лианах мёртвых вы говорите? – дрожащим голосом спросила женщина с девочкой. – Что это такое?

– Если бы мы сами знали, что это такое, скорее всего, эвакуировать вас бы и не пришлось, – вздохнул Андрей, который к тому времени всё продолжал вглядываться в человеческую толпу. – Предположительно, это плод союза магии жизни и смерти. В результате получилось примитивное, но чрезвычайно живучее растение, называемое лианами мёртвых или грибными лозами айэуаска. При проникновении их в кровеносную систему происходит… не знаю, что, но люди перестают быть людьми и становятся похожи на живых зомби. Маги тоже. И как с этим бороться, мы пока и сами толком не знаем. Так что пока большинство магов ищут способ с ними справиться, мы стараемся эвакуировать мирное население и одновременно отмечаем рекрутов, которые могут помочь нам сдерживать натиск врага. Вот тут, я смотрю, один молодой человек, который любит, чтобы всё было культурно, прекрасно подходит для этой цели.

– Эй-эй, для какой ещё цели? – всполошился я. – Я не подписывался быть там каким-то рекрутом в каком бы то ни было сражении!

– Уверен? – вскинул брови Андрей.

– Уверен, – буркнул я, тут же почувствовав, как оцепенение, не дающее мне двигаться, исчезло.

– Свободен, – резко бросил рыжеволосый, потеряв ко мне интерес. – Отойди подальше и войди в любое здание, чтобы волна магии перемещения тебя не коснулась. Эвакуировать тебя я более не намерен, лучше твоё место займёт кто-нибудь ещё.

Я осторожно вышел из шеренги, двинувшись подальше от перекрёстка. Оставшиеся там люди продолжили о чём-то говорить.

– А вы не могли бы освободить и нас тоже? – осторожно поинтересовалась женщина с девочкой.

– Нет, – жёстко ответил Андрей. – Поверьте мне, когда до этого мира доберутся лианы мёртвых, пронзающие человеческие тела почём зря и использующие их, как питательный раствор, то вы очень пожалеете, что не отправились с нами. Однако тогда мы уже вам ничем помочь не сможем.

Я резко остановился.

– Что, уже раздумал оставаться? – язвительно осведомился Андрей.

– Не знаю, – покачал головой я. – А у меня точно есть выбор?

– Выбор, культурный ты наш, есть всегда, – назидательным тоном произнёс он и ухмыльнулся. – Вот видишь: вон там, чуть подальше от нас, есть стена?

– Да.

– Убейся об неё – вот и будет твой свободный выбор, – ещё шире ухмыльнулся он. – Всех остальных мы всё же просим оказать нам такую любезность и соизволить остаться в живых.

Неужели это – правда? Неужели нам и правда грозит опасность? А как же Ленка? И мои родители? И друзья?

По всей видимости, похожие мысли пришли в голову многим из тех, кто слышал данный разговор, потому что люди начали доставать мобильные телефоны. Следуя им, я тоже начал обзвон тех, кто был мне дорог.

Ленка сказала, что я козёл и зря пугаю её и эти уроды, что собирают нас на площадях, тоже козлы, потому что стращают нормальных людей.

Родители сказали, чтобы я ни в коем случае не летел ни на каком космическом корабле и крайне настойчиво советовали спрятаться в ближайшем подвале, как они.

Ленка сказала, что я козлиный козёл и бросила трубку.

Из друзей только один Сашка согласился попробовать подойти к ближайшей к нему площади, а все остальные опять же хором принялись уговаривать меня не верить этим инопланетянам, аргументируя это тем, что всё-таки они – чужие. То есть иные.

– То есть маги, – закончил за меня Андрей. – Потерпите. Нам осталось четверть дорта до эвакуации. – И добавил: – Дорт сейчас – это примерно полтора часа по-вашему. Когда вас перенесут в зону эвакуации, следуйте инструкциям серых послушников. Таких, как эти.

И он кивнул в сторону четвёрки в серых балахонах.

– Те, кто способен держать в руках оружие, – вам придётся воевать на нашей стороне, – продолжал рыжеволосый. – Однако поверьте, проигрыш в этой войне будет страшнее, чем вы можете себе представить. Потому что вы в своих сказках всегда имеете прекрасный выход из самой сложной ситуации под названием «смерть», а тут вы и этого будете лишены. Поверьте мне, лучше уж сражаться.

– Ух ты! – пьяным голосом произнёс покачивающийся рядом высокий парень. – А чем мы будем сражаться: бластерами или гар… грав-тационной пушкой-йами?

– Думаю, преимущественно мечами, – мрачно ответствовал ему Андрей с такой неприязнью в голосе, что у меня мурашки пробежали по спине. – И не джедайскими, как кто-то тут только что сказал в задних рядах, а обычными такими мечами. Из псевдостали. Возможно, будут луки и арбалеты, посмотрим. А все ваши бластеры, пистолеты, ружья – и что там ещё вы теноптрийного придумаете сотворить – не будут работать в нашем мире. По крайней мере, так утверждают маги солнечного света, а им у нас как-то принято верить. Хотя маги тени утверждают обратное и вполне…

– Андре-е-й, мне-е нужен человек! – вмешался резкий женский голос, безбожно тянущий гласные.

Рядом с магом появилась самая потрясающая девушка из всех, что я видел. Во-первых, потрясали её волосы – длинные вьющиеся волосы до плеч, все словно полыхающие пламенем, – такой у них был движущийся, словно живой цвет. Во-вторых, это было невероятно красивое женственное лицо с полными, чувственными губами и миндалевидными карими глазами с густыми ресницами. Про выдающиеся женские формы я вообще молчу, только слюну нервно сглотнул, словно школьник малолетний. Одета незнакомка была в шикарное платье зрелой вампирши. Пахло от неё чем-то свежим и одновременно пряным – никогда раньше не встречал такого аромата, и он просто сводил с ума. На плече девушки вяло приоткрывала зубастую пасть какая-то красно-белая большая ящерица с множеством наростов, флегматично оглядывающая пространство взглядом мутных подслеповатых глазок.

– Патриция го-о-лодна, мне нужен человек! – продолжала тем временем «вампирша», почёсывая ящерице шею. – Отец зол на меня из-за Антеда и не даё-ё-т мне наших людей.

Патриция – это, надо понимать, ящерица, которая голодна, и теперь нужен человек, чтобы им её накормить. Те люди, что только что звонили близким, чтобы те присоединились к магам, тут же резко переменили свою точку зрения и что-то забубнили в трубки. Честно говоря, я тоже принялся названивать Сашке, чтобы он ни в коем случае…

– Фламина, ты со своей любовью к некроманту последние мозги растеряла? – презрительно скривился Андрей. – Это же нейтральные земли! Солнечные с нас три шкуры снимут, если тут хоть у одного местного человека волос с головы упадёт. Накорми лучше свою тварь варёными листьями нарухи, всё веселее будет, чем человечье мясо.

Я перестал названивать Сашке. Другие люди тоже растерянно замерли. Кто-то нас защищает? Какие-то Солнечные?

– Издеваешься, да-а? – тоже скривилась Фламина. – Сдалось тебе шутить с человечьим мясом, Патриция вообще-е всеядна. А мне нужно накормить не её желудок, а её мозг. Правда, моя хорошая?

Воркующие нотки в голосе были немного не к месту при таком вампирском наряде, но кто я такой, чтобы решать, к месту тут что-либо или не к месту? Всего лишь скромный ящеричный обед в собственном соку. Прошу любить и жаловать, госпожа вампирша.

– Послушай меня, человек, – мрачно, с угрозой в голосе произнёс Андрей, бросив в мою сторону неприязненный взгляд. – Только попробуй ещё что-нибудь этакое подумать о моей сестре – и точно станешь кормом для её огненной ящерицы.

– Да, будь добр, подумай обо мне ещё что-нибудь этакое, Патриция голодна-а, – ледяным тоном произнесла девушка, тряхнув огненными волосами.

– Ну уж нет, – тут же заявил я. – Я с большим уважением отношусь ко всем сёстрам, братьям, дядям, тётям и прочим членам семьи Андрея до двадцатого колена и даже далее. Чесслово.

Фламина неопределённо хмыкнула, обведя неожиданно тяжёлым взглядом нас, стоящих в первых рядах людей.

– Может, де-е-вочку? – неуверенно протянула она, повернув изящный профиль к магу. – Она останется в живых, а на мага лечение я да-а-же денег дам, чтобы Солнечные ничего не заподозрили. Память можно будет легко подправить.

– Оч-ч-ень интересно, – протянул Андрей. – И откуда, хотелось бы мне знать, у тебя личные деньги в таком количестве?

– Антед дал, – буркнула она, неожиданно съёжившись. – Не говори отцу, а то я расскажу ему, что это ты надоумил Ивина…

– Хватит-хватит, попридержи свой длинный язык! – резко оборвал её Андрей. – Мы квиты, разве только теперь отец наш, Бахраманд, да правит он вечно, сам не прочитает наши мысли.

– Не волнуйся, не прочита-а-ет, – отмахнулась она. – Это слишком долго и муторно, а отец наш с тобой – не большой любитель долгих и муторных дел. Так как насчёт девочки?

– Нет, – твёрдо ответил Андрей, достал из-за пазухи какой-то амулет и сжал. – Вот тебе куст нарухи, корми его эмоциями свою ящерицу и проваливай давай.

Рядом с Фламиной появился незнакомый мне куст сантиметров пятьдесят высотой с множеством толстых мясистых листьев вокруг пухлого прямого ствола. На самой верхушке ствола вытягивались длинные тонкие стебли с чем-то напоминающим гибрид росянки и мелкой, но весьма хищной акулы. Почуяв мясо, стебли потянулись к Фламине, щёлкая челюстями, и вскрикнув от неожиданности, она едва успела отпрыгнуть в сторону. Андрей во весь голос заржал, а она резко провела по воздуху ребром ладони, и все стебли со ствола были сожжены, безвольно осыпавшись пеплом на землю.

– Никогда, слышишь? Никогда не шути с Огненными! – прошипела Фламина, повернувшись лицом к нему и выставив перед собой руки ладонями вперёд. Её лицо приобрело крайне сосредоточенное выражение.

Андрей сначала покачнулся, но потом выпрямился, и в его глазах вместо красного полыхнуло самое настоящее (или выглядящее таковым) пламя.

– Ещё одна попытка, сестра, и я отправлю тебя к Бахраманду, да правит он вечно, на перевоспитание, – также прошипел он. – Нет у меня сейчас ни сил, ни времени с тобой возиться, мне целый мир эвакуировать надо, а не заниматься твоими капризами, словно ты – глупая кранайгла.

– Значит, не дашь? – ещё раз уточнила Фламина, опуская руки. – Даже девочку?

– Особенно девочку, – отозвался Андрей. – Последний магический род, который позволял себе делать нечто этакое с детьми, уже вымер, полностью. Им даже смена ведущей амеруны не помогла, потому что было слишком поздно. И не тешь себя иллюзией, что эти два факта никак друг с другом не связаны.

Вот оно, значит, как. Раз маги, плохо обращающиеся с детьми, вымирают – это хорошо. Хоть одна хорошая новость за сегодня, умереть не встать.

– А е-е-сли?.. – начала Фламина.

– Всё, хватит разговоров, у меня уже время эвакуации приближается, – резко оборвал её Андрей. – И не вздумай брать себе людей отсюда, а то отец выдаст тебя замуж за кого-нибудь из магов тени. Станешь Фламина Айкромен, будут с тобой в их замке поняла что делать? Точно поняла? Ими детей не зря пугают, поверь на слово.

Вместо ответа в глазах Фламины также полыхнул огонь, она сжала что-то на груди и исчезла.

– Все слышали этот диалог? – громко спросил Андрей. – Ничего вам не грозит, уборгие. Солнечные следят за этим. Всё. Приготовились, отправляемся.

Рядом с нами появился улыбающийся молодой парень с вытянутым лицом и совсем светлыми волосами, который вскинул обе руки ладонями к небу, и у меня потемнело в глазах. И нет бы мне запомнить, что магами тени, Айкроменами, пугают детей…

Глава 2.

Объединённые магические земли

– Это казармы?! – я был не удивлён, я был ошарашен, глядя на мрачное каменное здание.

– Да, это казармы, – безликим голосом подтвердил один из серых послушников с вытатуированным косым перекрестьем на лбу.

– А ничего, что верх этих казарм достигает облаков?

– Да, это казармы, – повторил он.

– И ничего, что один из краёв этого сооружения сливается с горизонтом?

– Да, это казармы.

Да уж, не самые приятные собеседники. Народа здесь было столько, сколько я в жизни своей не видел. Казармы непоколебимым монолитом возвышались над землёй и были сплошь набиты такими, как я. Немудрено было даже, что Сашку я, к сожалению, даже не нашёл, как ни старался, а просить серых о чём-то было бесполезно – они только развели нас всех по койкам, и всё. Интересно, что различались они только татуировкой на лбу, а во всём остальном были совершенно одинаковы, словно клоны весьма неприятного молодого мужчины со зверски застывшим лицом.

Пустым взглядом оглядев помещение, куда меня привели, всё заполненное людьми, я со вздохом опустился на свою койку из чего-то вроде парусины и мрачно подумал: «Что-то будет дальше?» Было очень жарко. Судя по всему, тут стояла середина лета, и я обливался потом: кондиционеров тут явно не наблюдалось. Сходить бы куда-нибудь попить, только куда? Я как раз сосредоточенно облизывал пересохшие губы и оглядывал ещё раз внушительных размеров полутёмный зал, когда ко мне подошёл один из серых послушников.

– Симулос из мира магх-один-Оуэнн-под-солнцем? – равнодушным тоном произнёс он, читая в руках свиток бумаги.

– То, что Симулос – это определённо, – согласился я. – А насчёт мира не знаю. Мы то место, где обитаем, называем Землёй.

– Поправка принята, спасибо, – сказал он. – Новое официальное название мира магх-один-Оуэнн-под-солнцем – Земля. Новая информация для вас: ваша группа назначается под командование Арскра из армии Пастра. Проследуйте, пожалуйста, за мной.

Спустя двадцать минут мне пришлось также расстаться со своей скромной одеждой: футболкой, синими джинсами и кедами. Взамен я получил одеяние по местной моде: рубашка со шнуровкой у ворота, обычные брюки и кожаные полуботинки. На военную форму было не очень похоже, но я не то чтобы был поборником военных форм в принципе.

А затем группу людей, вместе с которой я получал одежду, выстроили шеренгой и каждому выдали по стеклянному шарику, внутри которого горело коричневое пламя. И велели разбить где-нибудь вблизи себя. Отлично, мы попали не просто к инопланетянам, но к инопланетянам, которые тренируют рекрутов путём уничтожения государственной собственности.

Но разбить шарик я всё-таки разбил – о стену рядом.

О-ля-ля.

Во-первых, стекло спустя секунд десять исчезло.

Во-вторых, я почувствовал себя сразу как-то странно. Более живым, что ли? Словно я долгое время дышал вполовину меньше и медленно задыхался, а сейчас только смог вздохнуть полной грудью.

– А что вы нам выдали такое? – не удержался я, спрашивая выдавшего нам всё это серого послушника и вдыхая воздух, который вдруг показался мне неимоверно вкусным.

– Шарик из амерунного стекла с магией лечения, – ответил он. – Здоровье рекрутов – забота магов.

Вот оно как… А я никогда больным себя раньше не чувствовал. Наоборот: считал себя здоровым и спортивным. Вот уж не знал…

Ой, больно же!

Послушник, равнодушно кольнувший меня в руку, аккуратно положил капельку моей крови в крохотный сосуд.

– А это ещё зачем? – возмущённо произнёс я, зажимая крохотную ранку пальцем.

– Маги лечения собирают информацию о здоровье рекрутов, – ответил он. – Теперь извольте проследовать на занятия.

– На-ле-во! – зычным голосом скомандовал крепкий мужчина с иссиня-чёрными усами, наш драгоценный учитель фехтования, вместо приветствия.

Вот те на. Ни тебе «здрасьте», ни «привет», а сразу налево. Чудный человек. Душевный даже, можно сказать.

– Каждый мужчина имеет право на лево… – не удержался я, хотя и очень тихо.

– Р-р-азговорчики! – рявкнул на меня он, всё же услышав, что я сказал. – Вот и наш первый доброволец для чистки картошки. Кто пожелает быть вторым?

Желающих заняться сим благородным делом почему-то не нашлось. Странно, да? Душевный человек, наш учитель, оглядел разномастную толпу новобранцев тяжёлым взглядом и ткнул пальцем в мужчину лет тридцати пяти – сорока, заявив, что у него «рожа, почти как у этого, болтливого».

И вовсе я не болтливый. Я просто общительный.

Надо признать, мы с этим бедолагой были не особо и похожи. Хотя у него глаза тоже чёрные, и волосы длинные, как у меня. И он тоже брюнет. Но нос у него горбатый, орлиный. У меня кожа загорелая, а у него бледная. И ещё у него вдоль шеи, начиная с подбородка, шёл страшенный шрам, о происхождении которого я мог только догадываться. Я же прекрасно обходился без подобного украшения (и слава богу). И вообще, я выше ростом. На целых два пальца!

Странно. То ли это местный воздух так на меня подействовал, то ли это была магия лечения из стеклянного шарика, но я целый день неуклюже отмахал тяжёлым мечом и, конечно, устал, но голова не кружилась, мышцы не сильно саднили, и точки перед глазами не мелькали. Словно и не устал серьёзно. И пусть всё тело ломило, я словно ощущал распахнутые крылья за своей спиной.

А я-то, когда услышал про мечи и луки, думал, в Средневековье попал. Средневековье, называется! Да с такой медициной этих инопланетян впору в далёкое будущее записывать!

Вечером картошку долгое время чистили молча. Бледное лицо моего напарника было такое отрешённо-бесстрастное, как будто он не ужин готовил, а проводил какой-то важный ритуал в жутко помпезной секте. Тонкие губы были брезгливо сжаты. Мне почему-то подумалось, что он был когда-то слишком важной шишкой, чтобы вот так вот стоять и чистить такую банальную штуку, как картофель.

Кстати, забавно. Магия магией, а картошка была вполне себе картофельная – как я её ни крутил, ничем крамольным от неё и не пахло. А я-то, наивный, рассчитывал на неземную пищу богов. Ну или на просто неземную пищу.

Украдкой я огляделся. В кухнях было шумно и тесно. Висели многочисленные вкусно пахнущие пучки трав, стояли пышущие паром многочисленные кастрюли, одна другой больше, весело шипело масло на сковородках, около которых орудовали кухонными изделиями номер два наши коллеги по отбывке кухонных забот. Все были заняты, и на нас никто не обращал внимания, благо мы стояли в закутке у края кухонь.

– Я – Симулос, – представился, наконец, я, ополаскивая очищенную картошку в одной кастрюле и кладя её во вторую. – А как тебя зовут?

– Северин, – буркнул он, едва не порезав себе палец, дёрнувшись от неожиданности. – И на «вы», пожалуйста. Я старше тебя.

– Не настолько, – закочевряжился я. – Ты знаешь, в моём мире совсем нет магии. Ты не мог бы рассказать мне про неё?

– Нет, – кратко отозвался он, поморщившись и бросив очищенную картошку в кастрюлю.

– Тебе это сложно? – осведомился я.

– Нет.

– Тогда почему ты не можешь рассказать мне про магию?

Нет ответа. А может… А может, я не один такой и он не больше моего знает об объединённых землях?

– А как бы так повести разговор, чтобы ты разговорился?

– Никак, – прокомментировал Северин.

– Значит, ты ведь тоже не местный, верно? – я решил пойти ва-банк.

Молчание. Молчание у нас, как говорится, знак согласия. Значит, этот малый определённо не местный.

– Ты боишься, что я кому-нибудь расскажу? – самодовольно улыбнувшись, спросил я. – Уверяю тебя, тут столько народа, что не имеет значения, откуда ты родом.

– Тебе только так кажется, – отреагировал Северин и повёл плечами, выпрямляясь и откидывая назад волосы. – Везде и во все времена значительную роль играют родословная, деньги и связи. И здесь не лучше.

Ну ничего себе разнервничался. Похоже, его в своё время конкретно достал некто с родословной, деньгами и связями. По себе знаю, что нет ничего неприятнее, чем осознание собственной ничтожности в сравнении со всеимущими. Куда там мне, скромному студенту-двоечнику, которого в жизни ждала в лучшем случае карьера охранника в казино. Ладно, об этом мы деликатно не думаем.

– Итак, ты всё-таки не отсюда, – подытожил я.

– Я этого не говорил.

– А я этого и не спрашивал, – я ухмыльнулся.

Северин поджал губы и на дальнейшие расспросы не реагировал вообще никак. И что я такого сказал? Всего-то хотел наладить контакт с местным контингентом, так сказать.

И всё же не по себе мне было в незнакомом месте, определённо. В ту ночь я плохо спал. Невероятная огромность казарм, обилие народа, странные, непривычные запахи и чуждость всего окружения всё же выбивали меня из колеи. Во что мы ввязались? Что за война такая – с растениями? Разве это возможно?

– Добрый вечер, – послышался протяжный, тягучий голос.

Из тьмы выступила фигура, закутанная во всё чёрное так, что разглядеть лицо или фигуру говорившего было невозможно. Я приподнялся с койки на локтях и огляделся. Остальные спали. С соседней койки раздавался молодецкий храп, и я поневоле поморщился, услышав его. В общем, на появление таинственного незнакомца в чёрном никто не отреагировал.

– Я пришёл предложить тебе сделку, – вкрадчиво произнёс таинственный незнакомец, слегка приблизившись. – Ты знаешь, сколько всего можно накупить даже на один алмазный амерун? А я могу тебе предложить их не одну горсть.

И он начал рисовать мне дворцы с прекрасными девицами, мощные летающие автомобили, стремительные яхты, милые островки у тёплого моря… Честно признаться, я заслушался. Но, наконец, даже я утомился слушать. Слишком уж хорошо всё это было, чтобы быть правдой. Да и ясное дело, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Хотя, чёрт возьми, заманчиво. Мне-то столько денег заработать не светило бы и за тридцать три жизни.

– И что же мне нужно сделать, чтобы получить всё это? – оборвал своего собеседника я.

– О, совершеннейшую мелочь, – небрежно махнул рукой мой собеседник. – Тебе всего лишь надо продать мне свою душу.

От абсурдности сего предложения я нервно рассмеялся. Ну и шуточки у местных.

– А коня тебе в шоколаде не надо? – усмехнулся я. – Или фонтан с лебедями?

– Нет, в получении данных вещей я не заинтересован, – важно ответствовал незнакомец. – Так как насчёт твоей души? Моё предложение абсолютно серьёзно.

У меня голова пошла кругом. Вот вам, наверно, не каждый день предлагают продать душу, нет? Вот и мне тоже. Что ж, всё когда-то происходит в первый раз. Нет, не то чтобы я совсем ни во что не верил, но существование такой абстрактной вещи, как душа, всё-таки ставил под сомнение. И абсолютно не понимал, как её кому-то можно продать в реальной жизни. Нет, в литературе, конечно, можно, я читал про всякие сделки с господином дьяволом. Может, я вижу перед собой именно его?

– Ты дьявол? – уточнил я.

– Нет, ну что ты, – рассмеялся ночной гость. – Я всего лишь скромный старший маг тени, Тарком Айкромен. А ты – Симулос. В мире объединённых магических земель простые люди крайне редко называются по фамилии, хотя их и имеют. Но называться по фамилии – это привилегия магов.

– И тут баре-бояре, фамилией, видите ли, называться только они могут, – сказал я, заложив руки за голову. – Слушай, приятель, а ты уверен, что душа существует?

Вообще, я ещё был готов поверить в существование магии, особенно когда один маг сначала залезает со своим голосом к тебе в голову, после вынуждает подойти к себе огромнейшую толпу людей и потом другой маг, не моргнув глазом, мгновенно перемещает её к гигантскому замку. Там нас как следует перетасовали и отсортировали, после чего опять же мгновенно отфутболили к казармам. Ну ладно, назовём это не магией, а паранормальными инопланетными способностями – телепатией и телепортацией. А вот душа – это нечто… нечто…

– Душа… не очень понимаю, что это. Продавать то, что не понимаю, стрёмно.

– Это всего лишь ментальная энергия, которой обладает каждый живой человек или маг, – равнодушно произнёс маг тени. – И я не понимаю, почему люди так за неё цепляются. После смерти сознанием она не обладает, а просто рассеивается в пространстве, частично переходя в тепловую энергию, частично – в варканумную.

– В вашем мире объединённых магических земель даже знают, что бывает после смерти? – саркастически спросил я.

– Ну разумеется, – ухмыльнулся Тарком так, что в темноте блеснули его белые зубы. – Маги тени всё знают, потому что работают с умершими. Поверь мне, твоя душа, то есть, по сути, просто энергия, после смерти тебе не понадобится. Она ведь просто рассеется, бесхозная, в пространстве. Такой бессмысленный расход энергии, ты не находишь? Поэтому я предлагаю тебе выгодную сделку. Ты продаёшь мне свою душу, разумеется, после смерти, а пока живёшь в своё удовольствие сколько тебе угодно. Айкромены так великодушны, что даже не будут торопить твою смерть. Это совершенно лишнее.

И он ещё раз белозубо улыбнулся. Ага, выявлен главный секрет магов тени – плащи у них чёрные, а зубки-то белые. Наверно, регулярно чистят их местной зубной пастой, похожей на травяное желе. Кстати, ещё один нюанс, не укладывающийся в средневековый облик местного окружения. Пусть у меня по истории была нетвёрдая тройка с двумя минусами, но я почему-то был уверен, что никому из средневековых рыцарей не выдавали по палочке с щетинками, подозрительно напоминающими наши зубные щётки. Интересно, а была ли у легендарного короля Артура зубная щётка? Ну и чушь временами занимает моё сознание. Бритвы тут тоже были особые. Такая мягкая губка, которой протираешь лицо – и щетина уходила. Главное было голову ей не протереть, а то рисковал бы остаться лысым.

– Задумчивость – признак тугоумия, – мрачно произнёс маг, и его улыбка мгновенно погасла. – Так что насчёт моего предложения? Оно крайне выгодно, ты не находишь? Мы даём тебе кучу денег, которой хватит на две жизни, а ты нам – свою душу, которая после смерти тебе всё равно не понадобится.

В моём недоверчивом сознании пронеслись все те истории, которые я прочитал до этого момента касательно души, – ни в одной из них её продажа ничем хорошим не заканчивалась. Так я и сказал.

– О, это всего лишь глупые человеческие сказки, – небрежно отмахнулся Тарком. – Вы, люди, не понимаете, что после смерти сознания как такового нет, а значит, никто вас после смерти порабощать, мучить или угнетать не собирается. Вы просто умираете – и всё на этом. Энергия рассеивается, ваша личность исчезает навсегда. Так устроен мир.

– Кстати, напомни мне, драгоценный друг, а почему я должен тебе верить? – хмыкнул я, понемногу проникаясь ситуацией. – Ты-то сам уже умирал, чтобы с такой лёгкостью утверждать, что происходит после смерти?

– О, разумеется, – елейным голосом произнёс он очень быстро. – Я умирал два или три раза, и моя душа хранилась в специальном магическом камне. Поверь, в это время я ничего не осознавал, потом меня просто оживляли маги жизни – и всё. Словно это был сон без сновидений, я даже не чувствовал, что энергию моей души кто-то использует.

– Охренеть можно! В мире объединённых земель умеют воскрешать мёртвых? – прибалдел я.

– Ну конечно, хотя это требует значительных затрат магической энергии, – уверенным тоном отозвался Тарком. – Тело прекрасно сохраняется благодаря магии некромантии, а душу храним в магическом камне мы, Айкромены, или, как нас называют, маги тени. В этом случае воскреснуть ничего не стоит, надо только получить одобрение и помощь из рук магов жизни. Надо признать, что этого непросто добиться, они ведь все такие снобы.

– Как же они позволили воскреснуть тебе? Да ещё два или три раза? – уточнил я, помотав головой и отогнав наваждение своей бедной души, бредущей в кандалах по тюремному двору.

Вообще-то я всё ещё не доверял этому типу. Мне на ум пришёл анекдот про пронырливого дельца, продающего приезжим в Москву храм Василия Блаженного по сдельной цене.

– О, я был очень важен для своего магического рода, – заюлил маг, отступая ещё дальше в тень. – Поэтому мне выписали особое разрешение. Но довольно обо мне. Так что ты скажешь? Как насчёт огромной кучи денег взамен за безделицу?

– Нет, спасибо, – отрезал я. – Я всё-таки придержу свою душу при себе.

Не знаю, как насчёт абстрактно-эфирных понятий, вроде души, но вот знание основ торгово-рыночных отношений мне смутно подсказывало, что просто так, за безделицу, никто огромных денег платить не будет. И вряд ли всякие там объединённые земли в этом плане сильно от нас отличаются. Маг тени ещё поуламывал меня с полчаса, но лишь убедился, что я непоколебим.

– Мы ещё вернёмся к этому разговору, когда придёт время, – наконец пообещал мне Тарком, поднёс руку к груди и исчез, даже не попрощавшись.

Вот хам! Всё-таки маг Андрей прав: я того-этого, культурный, хочу, чтобы всё было по-вежливому.

Вот так я и попал в мир объединённых магических земель, где с головой погрузился в атмосферу инопланетного цивилизованного «Средневековья». Впрочем, за эпоху головой бы я не поручился, всё-таки, как я уже упоминал, по истории у меня в школе была нетвёрдая тройка с не менее нетвёрдыми минусами. Но, кажется, каменный замок, лошади, мечи и арбалеты, простая грубая пища – из этой оперы. Впрочем, из общей картины несколько выбивался вполне рабочий душ без труб, включать который надо было, поведя в воздухе перекрещенными указательным и средним пальцами (называлось «знак “Айк”»), а потом регулировать температуру тремя сжатыми пальцами: указательным, средним и безымянным (называлось «знак “Агн”»). И мыла тут не было, просто мягкая, чуть зеленоватая вода сама счищала грязь и пот, едва пощипывая кожу и струясь по телу под невероятными углами, составляя некую узорчатую водяную скульптуру вокруг меня. Помимо душа, меня ещё особенно умилило растущее в уборной деревце с широкими мягкими листьями. Если сорвать один лист, другой вырастал почти сразу же. Обалдеть, до чего современная магия дошла! Впрочем, простой туалетной бумаги мне всё равно почему-то не хватало. Ностальгия по дому, знаете ли. И ещё тут было нечто похожее на лифтовые комнаты, которые перемещали нас между разными уровнями казарм. Кажется, это называлось «магия перемещения», а я это называл инопланетянскими телепортационными лифтами.

Зато пылающие факелы по стенам полностью соответствовали моему представлению о Средневековье. Правда, они совсем не чадили, и их можно было выключать, поднеся к ним знак «Айк». Огонь при этом послушно включался и выключался, как старая добрая электрическая лампочка. Но подобные мелочи всё равно нисколько не умаляли средневекового очарования, которое захватывало меня со страшной силой.

Особенно захватывал меня душевный человек, наш учитель фехтования, заставляющий нас на занятиях едва ли не повеситься на своих собственных мечах. Уж на что я радовался ощущению богатырского здоровья, да и меня проняло, уж слишком высокими были нагрузки. Вдобавок тут никто и слыхом не слыхивал про восьмичасовой рабочий день и профсоюзы. За редкими исключениями нас заставляли махать оружием с рассвета до заката! Я едва успевал вечером сходить в душ, поесть – и тут же валился спать на грубую ткань навесной койки. Даже на разговоры с местными сил не хватало, а я никогда не жаловался на замкнутость и необщительность! Нет, определённо, надо было поднимать восстание, объяснять этим бедолагам их права и свободы, потрясти на баррикадах красным флагом с золотым серпом или, скажем, другим флагом, белым в зелёный горошек (тоже неплохо, на мой взгляд).

А что? Почему бы и нет? Народу тут – да я за всю жизнь столько не видел! И это только в нашем здании казарм, а чуть дальше располагались ещё здания… Наверно, тут было больше народу, чем во всём Китае вместе взятом. Так что будь эти инопланетяне-маги каннибалами, я бы за их пропитание тут точно не волновался.

Кстати, о еде. Я был несправедлив к магам. Помимо вполне картофельной картошки, коровьей говядины и гречневой каши, а также многих других знакомых мне блюд, всё же появилось и множество совсем незнакомых. Взять хотя бы зеленоватый рниссовый хлеб, который тут был в большем почёте, чем белый или ржаной. Или светло-синие шишки листень-дерева, с которых нужно было счищать чешуйки и жёлтую мякоть которых нужно было варить или жарить, отчего та становилась красной и необычайно вкусной. Был ещё бодрящий коричнево-жёлтый напиток из листьев користрела – крепче и ядрёней самого крепкого кофе, самое оно по утрам. И всё это лишь вершина айсберга. В общем, я едва успевал при четырнадцатичасовом рабочем дне запоминать новые названия и дегустировать новые вкусы, вдыхая новые ароматы.

В многочасовых занятиях же меня радовало лишь одно: в век цивилизованного Средневековья обычные стальные мечи были не в моде, вместо них выдавали иллюзорные. По весу они, заразы, правда, были такие же, но вот если тебя им даже протыкали насквозь, то на теле просто появлялось вполне себе милое красное пятно, а иллюзорный мечишко при этом торчал из спины как ни в чём не бывало. Это было очень кстати, потому что в мои планы получать в ближайшее время колюще-режущие ранения никак не входило.

Я, конечно, в силу характера хорохорился, но… но время от времени моё сердце в груди больно сжималось, думая, как же поживают там, в моём мире, оставшиеся люди. Живы ли они ещё? Добрались ли до них эти загадочные лианы мёртвых? И существуют ли они на самом деле или нам просто дурят головы инопланетяне? И что ждёт нас, это несчитанное количество людей, которых собрали в этих казармах и обучают сражаться?

Чтобы как-то отвлечься от подобных мыслей, я прилежно учился ругаться по-местному. Полезный навык, знаете ли, для того, кто вынужден жить в мужском обществе. Ругательства были «магические», во многих участвовали фамилии магов, которые среди людей успели стать притчей во языцех. Забавно, что выражения были мне интуитивно знакомы, например: «тень побери» я для себя переводил, как «чёрт побери», «иди ко всем айкроменам» – «иди ко всем чертям», «пошёл ты на нокх» – как посыл по известному адресу на три буквы, а милое выражение «обратить твою магию» выходило вообще как жёсткий мат – «…твою мать». А вот что предлагалось тому, кому желали «обрат твою налево в пятый проход» или «через пятый проход», мне даже представить было страшно. Вообще, слово «оборотный», «оборотнутый» – это тоже был местный мат, что-то вроде нашего «долбанутый» на букву «ё». Кстати, не все черти означали айкроменов, иногда это были оуэнны (например, «пошёл ты ко всем оуэннам»), а в выражении «борг его знает» упоминались Борги, маги разума, которые якобы знали не меньше, чем наш Бог. Ещё я узнал, что шкарпи тут обзывали тех, кого в моём мире называли собачкой женского рода, кранайглой – даму лёгкого поведения в грубой форме, а дорри – дураков. В общем, целая наука, впору словарь-разговорник имени себя любимого писать. Вот чему на самом деле стоит учиться у высокоразвитых существ их менее развитым братьям по разуму. Это тебе не ерунда какая-нибудь, вроде вечного двигателя или секрета вечной молодости.

И, кстати, насчёт Северина. Забавный оказался мужик. Казалось бы, как можно настроить против себя людей, которые вечером почти падают от усталости? Но у этого типа, видимо, был талант, который чуть не привёл к тому, что случается с мужчиной, который, так сказать, отрывается от коллектива. Однако едва ребята собрались как следует научить Северина вежливости, все участники действа (я всё же не участвовал) вдруг застыли, как восковые фигуры. Через пару минут или, как тут говорят, через несколько биений сердца нас навестила «бригада» из пяти серых послушников с вытатуированными колёсами на лбах, возглавляемая высоким светловолосым молодым человеком с неправдоподобно яркими голубыми глазами. Одет он по-местному. Похоже, это был маг, раз управлял этими живыми роботами в серых балахонах.

– Итак, что-о у нас тут за собрание? – важно растягивая гласные, поинтересовался маг. – Нарушаем беспорядки?

Он заранее улыбнулся, откровенно наслаждаясь своим чувством юмора и совершенно не тушуясь при общении с застывшими людьми.

Экий, оказывается, шутник. Нам, простым смертным, ещё учиться и учиться.

– Так вот, – продолжил он, обведя группу активистов надменным взглядом. – Надеюсь, никому не надо объяснять, что бывает с теми, кто мешает магам спасать ваши же собственные… – он манерно скривил губы, – пятые точки. Не надо? Отлично. Теперь выстраиваемся в линию и по одному подходим вот к этой группе в серых балахонах. Подходим, не стесняемся.

Он сжал амулет на шее, и парни сами выстроились в колонну. В итоге каждому из них выжгли клеймо на лбу в виде полумесяца, один из рогов которого был повёрнут в другую сторону.

– Внимание, запомните: если вы ещё хоть раз будете замечены в беспорядках, то попадёте лет на десять к магам лунного света. Сейчас их очередь набирать себе людей, – пояснил равнодушно наблюдающий за происходящим маг. – И учтите, что вам ещё сильно повезёт, если они не надумают перепродать вас потом кому-нибудь, вроде магов тени или шкарпи. К сведению: Шкарпи – это маги превращения, – с любезной улыбкой сказал маг. – И уверяю вас: то, что Шкарпи чаще всего превращаются в хищников, например в волков, вам крайне – то есть совсем крайне – не понравится. Так что ведите себя впредь хорошо, не балуйте.

И он шутливо погрозил тонким пальцем, откровенно наслаждаясь моментом. Я для уверенности вцепился пальцами в шероховатую матерчатую поверхность своей койки. Хорошо, что я отказался в этом участвовать. И насчёт баррикад под белыми флагами в зелёный горошек я, пожалуй, ещё подумаю.

– Теперь что касается тебя, – маг подошёл к Северину, который стоял сейчас спиной к стене, куда его припёрли эти молодцы. – Значит, говорят, магом раньше был в своём мире. Странно, странно для нейтральных земель, да ещё таких отдалённых. Ну-ка, посмотрим…

Не знаю, что он там смотрел, но со стороны выглядело, как будто он решил съесть Северина целиком и решал, с какой стороны это сподручнее сделать. Наконец, он презрительно фыркнул.

– Очень интересно. И кому же из магов ты так досадил? – отечески покачал головой маг. – У тебя на сердце стоит нечто похожее на блокирующую печать магов смирения, Вериговичей. С такими обычно маги отбывают в монастыри, отказываясь от собственной магии. Подожди-ка. Да, похоже на печать… Так-так-так. Кто там у нас сегодня был клеймённый? Радуйтесь, что вас уже отметили знаком магии лунного света! А то учтите: за попытку причинить вред магу полагается гораздо более серьёзное наказание, чем простая смена места жительства. С магами надо вести себя предельно вежливо, люди.

Северин приосанился, ему-то, ясное дело, все эти речи понравились. А потом светловолосый маг подошёл к нему, и они оба исчезли. Серые послушники, однако, остались и долго ещё патрулировали весь наш казарменный уровень, приглядываясь к происходящему. Ну и лица у них! Я почему-то опять подумал, что это биороботы. У людей просто не может быть таких каменных лиц и таких пустых глаз, будто видеокамер.

А в остальном жизнь продолжалась. Я даже уже привык к листьям в уборной и почти не скучал по туалетной бумаге. Впрочем, мысли о флагах и баррикадах иногда посещали мою голову на закате, но в тот момент, когда я почти решился заговорить о симпатичном небольшом бунтике, как наш учитель погиб где-то в бою, и нас расформировали.

Меня перевели в другое место в других казармах, выдали кучу металлолома, которую назвали доспехами, велели надеть их и… представили нам молодую дамочку в качестве учителя, которая тоже была магнессой (вот, оказывается, как мага женского пола следует называть). И не просто кем-нибудь! А Шогни Огненной – младшей сестричкой Фламины и Андрея, которые были на Земле. Как мило. Кажется, я стал для магов огня семейным бизнесом. По виду такая фитюлька. Бледная, с чёрными волосами и худющая. И это учитель? Я не сдержался и начал её задирать. А она как-то быстро разоружила меня голыми руками без магии!

– Итак, у вас в ножнах находится меч. Кто знает, за какую его сторону хвататься, чтобы не порезаться? – с этой фразы она начала свой первый урок.

Дальше были занятия. Я всё ещё задирал эту фитюльку, но, надо признать, фехтовала она так, что наш бывший учитель ей в подмётки не годился. А потом…

Глава 3.

Шарлотта

Я шёл с занятий и задумался о какой-то ерунде. И налетел на кого-то мягкого. Этот кто-то нёс большую корзину незнакомых мне синих ягод. Ягоды, естественно, того… Все попадали на землю.

Этот кто-то оказался изумительно красивой девушкой. Девушка застыла, глядя на синюю груду у себя под ногами. Я застыл, глядя на неё прямо передо мной, забыв обо всём на свете. Казалось бы, что особенного? Светло-рыжие волосы, незабудкового цвета глаза, трогательно-недоумённое выражение лица… Только я стоял, как болван, и смотрел на неё. Сердце стучало, как ненормальное, и по жилам разливалось нечто горячее и бурлящее, поднимающееся к самому горлу так, что сложно было даже дышать.

Чёрт возьми, то есть тень побери, кажется, я влюбился!

– Простите, – произнёс я, пытаясь вложить в голос всю силу своего сожаления. – Давайте я помогу вам всё собрать.

– А? – отозвалась она, словно в трансе. – А, да, я была бы очень вам благодарна за помощь.

Мы принялись осторожно ссыпать ягоды назад в корзину. Я довольно быстро понял, почему девушке и впрямь нужна была помощь: эти ягоды были чрезвычайно мягкими. Такими, что если слегка зазеваться и совсем чуть-чуть сжать пальцами, те сразу давали сок, который бодро вытекал из них, похожий на липкие синие слёзы. Тайком от неё я обернулся и облизал синие от въедающегося в кожу сока пальцы. М-м-м… Слаще сахара!

– Осторожно, – развернувшись, улыбнулась мне девушка, и я прямо растаял от её улыбки. – К ягодам баари можно привыкнуть так, что вся остальная пища будет казаться пресной и безвкусной.

Как она заметила? Она же стояла ко мне почти спиной, кладя ягоды назад в корзину!

– Спасибо, запомню, – тоже улыбнувшись в ответ, сказал я, принявшись осторожней подбирать ягоды с земли. – Я – Симулос. А как вас зовут?

– Шарлотта… Можно Лотти и на «ты», – потупив на мгновение взгляд, ответила она. – Вы прибыли с эвакуируемого мира?

– Да, – ответил я, добавив: – Через меня осуществляли эту… Как её? Сцепку. Из-за этого моё имя досталось кому-то ещё. Но я не жалуюсь. А… ты? Ты здесь жила и раньше?

– Да, – кивнула головой она. – У меня вся семья живёт близ замка Совета. Это тот замок, у которого мы сейчас находимся. Он в объединённых землях самый главный.

Так бы слушал и слушал её голос. Что-то в нём было такое, чарующе мягкое, завораживающее… И ещё я не мог насмотреться в её глаза и наслушаться её голоса. Она посмотрела на меня украдкой и улыбнулась. Тень побери, какая чудесная улыбка! Интересно, у неё есть кто-нибудь? Кольца на пальце у неё не было, хотя кто их знает, инопланетян этих: может, у них кольца и не приняты вовсе? А может, принято носить кольцо в носу или ошейник на шее?

– Спасибо за помощь, – вежливо поблагодарила меня девушка, хотя чуть ли не треть этих ягод во время сбора пролилась ко всем оуэннам сладким соком на землю.

– Тебе ничего не будет за то, что столько ягод пропало зря? – чувствуя подрагивающие нотки в своём голосе, сказал я. – Ты, если что, говори, что это я виноват.

– Хорошо, скажу, – улыбнулась она, изящно откинув волосы назад.

Чудесные волосы: пышная копна рыжевато-осенних волос, которые на солнце поблёскивали так, словно были сделаны из золота. Эге, да я, оказывается, романтик. Впрочем, несмотря на романтический настрой, взгляд предательски метнулся вниз и тут же вернулся назад. Формы более чем выдающиеся, что только подчёркивалось тугим лиловым корсетом поверх белой блузки с пышными рукавами. Тень побери, кажется, она заметила мой взгляд. Это нечестно, что девушки замечают такие вещи! Я же не с этой самой целью, я просто посмотрел. Ну… скажем так, посмотрел с некоторым интересом.

Перед кем я оправдываюсь?

Как бы теперь мне не упустить Лотти навсегда? Был бы я в родном мире – попросил бы номер мобильного. Или любого из всех прочих средств связи, которые нам предлагает интернет: вроде вайбера, телеграма или вацапа. А сейчас мне что спросить? Номер комнаты? Она, поудобнее подхватив корзину, уже поворачивалась ко мне спиной. Айкромен её дери, неужели я ей совсем не понравился? Она же сейчас просто уйдёт!

– Ты знаешь, я тут совсем новичок, – начал я с первого, что пришло в голову. – Ты… Ты не могла бы мне помочь?

Она снова откинула длинную чёлку назад и недоумённо повернулась в мою сторону.

– Помочь в чём?

Если честно, то помочь придумать, что бы сейчас ответить… Жаль, что так не принято говорить, когда знакомишься.

– Я… Совсем тут ни о чём не знаю, – принялся на ходу импровизировать я. – Понимаешь, там, откуда я родом, вообще нет магии.

Шарлотта приглушённо охнула и чуть не уронила корзину на землю. Слава магии, я успел среагировать и подхватить её вовремя. А то второго сбора этих айкроменовых ягод я бы не пережил.

– Что, совсем-совсем нет? – почти не обратив на это внимания, переспросила она. – А как же вы тогда живёте? В пещерах? Вам, наверно, ужасно живётся: дикие звери, с которыми не справиться, непереносимые зимние холода, постоянные поиски еды…

Гм, это ты совсем перегнула палку, детка! Послушав ещё пару минут полный бред, я мягко и ненавязчиво постарался объяснить ей, что, живя без магии, совсем необязательно прозябать при этом на уровне палеолита, когда люди жили в пещерах и, кажется, даже не знали, как добыть огонь. Или знали? Мой бывший учитель истории, наверно, сейчас заплакал бы крокодиловыми слезами, услышь он меня сейчас.

В общем, когда я начал рассказывать о нас Шарлотте, она сначала слушала меня вполне благосклонно, и я даже понемногу расслабился. Однако стоило мне только упомянуть про автомобили, на которых люди ездят в моём мире, у неё неожиданно задрожала нижняя губа, словно от обиды.

Обратить твою магию, что я не так сказал, а?

– Ты мог бы сразу сказать, что ты из земель тёмных магов, необязательно было придумывать про мир без магии, – всхлипнув, обиженным тоном произнесла она. – Подобный полностью магический транспорт разрешён только у них, это я знаю абсолютно точно. Кажется, только ещё у магов воды, но в этом я не очень уверена.

Потом я битый час пытался ей втолковать, что для того, чтобы сделать автомобиль и управлять им, не нужно никакой магии. Но всё без толку: честно говоря, я сам толком не знал, как устроен двигатель внутреннего сгорания, чтобы попытаться доказать это на пальцах. А уж когда с её слов выяснилось, что даже огонь горит лишь силой магии огня, то я и вовсе оставил свои попытки её образумить. Магия, видите ли, повсюду!

– Ну хорошо, – сдался я. – В нашем мире есть магия, но зато совсем нет магов. В вашем понимании этого слова.

К тому времени я уже узнал, к своему бескрайнему удивлению, что местные старшие и верховные маги обладали такой огромной силой, что она была сопоставима со взрывом водородной бомбы. Младшие, конечно, были послабее, но тоже могли снести с лица земли парочку деревень. И самое удивительное – возраст. Жили эти маги тысячелетиями (хорошо устроились, гады, а?), причём пропорционально силе своей магии, то есть чем её больше, тем дольше живёт маг! Можно отрицать всё что угодно, но то, что в нашем мире таких долгожителей не было, было непоколебимым фактом.

Кажется, хотя бы в это Шарлотта поверила.

К тому времени вокруг уже начало темнеть. Интересно, я-то наверняка был после занятий, а она? Её не хватились ещё там, куда она несла свою корзину? Надеюсь, что нет, потому что расставаться с этой девушкой не хотелось. Вот не хотелось – и всё тут. Слово за слово у нас завязался разговор обо всём понемногу. Шарлотта просвятила меня насчёт местной экономики. В действительности, как то ни странно, их мир очень походил на наш с той лишь разницей, что у нас всё работало на явлениях и ресурсах природы, вроде нефти и газа. Здесь же всё базировалось на магической энергии, которая двигала буквально всем посредством магов и серых послушников. Про последних Шарлотта почти ничего не могла сказать, кроме того, что их, имеющих способности к серой магии, забирают из человеческих семей повсюду, платя, правда, при этом семьям неплохие деньги, а потом обучают магии. Больше она ничего не знала и сама, особенно то, что с этими послушниками такое делают, что они напоминают ходячих роботов. Критериев, по которым отбирали в послушники, она тоже не знала. Я ещё посочувствовал беднягам: не хотел бы я сам попасть на такое «обучение». Разговор плавно перешёл на обычную человеческую жизнь. Вот так, неторопливо беседуя, мы набрели на стоящую под навесом скамейку, где и уселись поболтать. Вверху мечтательно светили звёзды, почти полная луна по-хозяйски висела над головами… В общем, обстановка была самая романтическая.

Кажется, наступал подходящий момент…

– Ты был когда-нибудь влюблён? – задумчиво спросила Шарлотта, отведя взгляд на лежащие рядом стопки досок.

Моё сердце ёкнуло. Неужели ей тоже было так же хорошо со мной, как и мне с ней? Может, она тоже… хоть немножко влюблена?

– Было пару раз, – осторожно ответил я, скостив себе при этом пару-тройку десятков девиц, в которых я в своей жизни влюблялся. – Но ничего серьёзного, так, увлечения.

– А я вот влюблена серьёзно в одного молодого мага, – трагическим голосом разорвала Шарлотта в клочья все мои надежды. – Знаешь, в кого?

Да обрат твою налево в пятый проход (что бы ни значило это загадочное выражение)! Плевать я хотел! Прямо так чуть и не ответил. Уж очень больно было падать с небес на землю. Внутри меня прямо всё перевернулось. Так нечестно!

– В кого? – старательно выговаривая каждый слог, спросил я, пытаясь унять дрожь негодования на судьбу в своём голосе.

– В Трэвиса Солнечного, – ответила она мечтательным голосом. – Знаешь, он маг, второй сын нынешнего главы магов солнечного света, Дженткиандторри. Правда, сейчас он стал магом природы, но для меня всё равно он – Солнечный. И он всё равно такой… необыкновенный… Знаешь, я когда его вижу, у меня внутри будто что-то переворачивается, и я стою, как полная дорри, не могу выговорить ни слова. А он всё равно замечательный. В него ещё моя мама и бабушка были влюблены…

Тут я чуть со скамейки не упал.

– Твои мать и бабушка? – переспросил я.

– Да, они же тоже были когда-то молодыми, как я, – благодушно подтвердила Шарлотта с мечтательным блеском в глазах. – Причём, кажется, прабабушка была тоже в него влюблена, но в этом я не уверена. Ему же около тысячи лет.

Психованный мир. Семейная влюблённость в одного и того же мага, передающаяся по наследству, – это что-то!

– Но… ты же понимаешь, что не можешь быть вместе с ним? – осторожно принялся я подготавливать почву для своего собственного признания.

– Да, конечно, – с сожалением вздохнула она. – Даже мама говорит, что мне надо найти себе хорошего молодого человека ради семьи. А любить его при этом необязательно.

А любить необязательно. Вот спасибо. Честно и откровенно. Тьфу ты, с кем я вообще связался?

– И что, ты так сильно его любишь? – убитым голосом уточнил я.

– Очень! – Шарлотта вскинула голову, посмотрев мне прямо в глаза.

В её глазах появился лихорадочный блеск.

– Ты только не думай, что это простое увлечение и я собираюсь жить с кем-то там ещё, любя при этом Трэвиса, – поспешно добавила она. – Я хочу всю свою жизнь хранить ему верность в надежде, что когда-нибудь он сможет обратить на меня внимание. Так и намерена, понимаешь?

И она умиротворённо сложила руки на коленях. Прелестная картина, ничего не скажешь.

– А он когда-нибудь обращал? – мрачно уточнил я. – Я имею в виду внимание.

– Конечно, – радостно оживилась Шарлотта. – Он здоровается со мной каждый раз, когда встречает в замке, где я убираюсь. И ещё, кажется, знает меня по имени, хотя в этом я не уверена. Правда, здорово?

Здорово! Да любить тысячелетнего мага аморально, противно и нехорошо. Я так считаю.

И мне-то что делать? Вызывать мага на дуэль? Так он меня разделает под орех с этой своей магией, которая там континенты, по слухам, двигать может. Впрочем, мысль насчёт белого флага в зелёный горошек и баррикад всё же снова посетила мою злополучную голову.

– Знаешь, – продолжала при этом Шарлотта. – Я когда на него смотрю, то просто таю от счастья.

Тут я совсем разозлился. Тень побери, может, хватит меня мучить? Неужели непонятно, что если какой-то парень сидит, разговаривает ночью вот так вот, под навесом, с девушкой, то это не просто так? И рассказывать так подробно про свою любовь к кому-то ещё просто невежливо! Тьфу ты, опять я какой-то культурный выхожу. Вежливо, не вежливо…

Но унывать или долго злиться я не привык, поэтому в моей лохматой голове возник коварный план.

– Лотти, а ты не пробовала признаваться ему в любви? – вкрадчиво спросил я. – Просто чтобы он знал о том, что ты в него влюблена. А то вдруг он тебя тоже любит, но того… боится признаться?

Может, после явного отказа она выбросит из головы этого оборотного?

– Нет, не пробовала, – потупила она свой кроткий взор. – Но я уверена, что он знает. Тут в него много кто из нас, человеческих девушек, влюблён. И в него, и в его брата, ещё в наследника Огненных. Кое-кто без ума от магов любви или лунного света, даже была тут пара дорри, влюблённых в магов тени, но они уехали в их земли вместе с ними, и больше вестей от них не было.

Я с усилием провёл ладонью по лицу, закатив глаза.

Сколько же таких молоденьких глупых дорри обитает в этом замке? Неужели непонятно, что для магов, живущих тысячелетия, человеческие девушки всё равно что для нас хомячки или домашние крыски? Даже, наверно, хуже. Наверно, из-за продолжительности жизни мы для них вроде комаров. Или тут я уже перегибаю палку?

– С чего ты решила, что он об этом знает? – продолжал гнуть свою линию я. – Может, он понятия не имеет, что ты влюблена именно в него, а не в мага любви, к примеру?

Надеюсь, она не подумает о том, что маги умеют читать мысли. Некоторые. У меня пока один Андрей читал, но ладно… Может, остальные притворялись просто. Или нет? Путаные они все, маги.

– А знаешь, ты прав, – медленно проговорила она и так резко встала, что стоящая рядом корзина с остатками ягод благополучно почти упала на землю.

«Хоть для чего-то я гожусь», – подумалось мне, когда снова её подхватил.

– Я пойду поговорю с ним прямо сейчас! – Шарлотта захлопала в ладоши от радости. – Может… может, он действительно тоже в меня влюблён, но боится признаться?

Мне почему-то стало стыдно. Объяснить ей, что это глупости, или не надо?

Пока я колебался, она уже почти вошла в замок, и я трусливо решил переложить тяжёлый разговор на плечи этого Трэвиса Солнечного. Искренне надеюсь, что про хомячков, крысок и комаров я оказался прав. По крайней мере, я бы не рискнул заводить роман с девушкой, которая жила бы недели две, старясь каждый день стремительнее и стремительнее… Или рискнул бы? Зато никакой ответственности. Тень побери, а вдруг она ему тоже нравится? Что-то я не подумал об этом…

– Что, Симми, не повезло тебе с местными дамами? – насмешливо кривя губы, произнёс неведомо откуда подошедший Оскар.

Мне не нравился этот русоволосый хлыщ с хищным оскалом вместо нормальной улыбки и узенькими карими глазками, с которым я познакомился ещё в группе душевного человека Арскра. Оскар был из местных богатеев, поэтому вёл себя с нами в равной степени снисходительно и презрительно. Его недолюбливал не один я, но связываться с ним было себе дороже. Никто не хотел загреметь за драку в лапы тёмных магов, так что малый оставался безнаказанным.

– Что тебе нужно? – холодно спросил я.

– Да так, ничего, разве что рассеять парочку твоих иллюзий, – ухмыльнулся он. – Исключительно ради твоей же пользы. А то ты сейчас размечтаешься, будто это прелестное создание обратит на тебя какое-то внимание.

– Это моё дело, – огрызнулся я.

– Как знать, как знать, – вальяжно растягивая гласные, ответил Оскар. – А то, может, тебе и отвечать за свои мечты о моей девушке придётся?

– А Шарлотта знает о том, что она – твоя девушка? – ехидно уточнил я.

– Пока нет, но скоро узнает, – ещё раз ухмыльнулся он, принявшись картинно разминать пальцы. – Как раз когда она сюда вернётся и обнаружит, что ты, даже не попрощавшись, свалил, а я, такой сочувствующий и всё понимающий, – здесь. Так что послушайся-ка сейчас моего совета: если не хочешь неприятностей, вали-ка отсюда быстро, пока в рожу не получил. Ты всё понял, оборотный?

Вместо ответа я вскочил на ноги и чуть не заехал ему – в его нагло усмехающуюся морду. Однако он вовремя уклонился, сумев двинуть мне прямо в правый глаз. В голове зазвенело, но я выстоял. Увернувшись от очередного моего удара, он попал в солнечное сплетение, заставив согнуться от боли пополам, однако и я успел двинуть ему при этом запрещённым приёмом. Взвыв от боли, Оскар тоже согнулся, и я опустил обе руки резко ему на плечи, отчего он потерял равновесие и упал. Стоя над ним, я с трудом переводил дыхание.

– Давай поднимайся, герой, – процедил я. – Мы ещё не договорили.

С хрипом он принялся медленно подниматься, попытавшись при этом тоже двинуть мне запрещённым приёмом, но я с лёгкостью увернулся, случайно двинув ему коленом по подбородку. У того аж зубы щёлкнули, и в ярости он со всего маху заехал мне в нос. Боль гулко отдалась в голове, и из носа обильно потекла кровь. Шкарпин сын, твою магию! Сделав обманное движение, я заехал ему сначала в бок, а потом прямо в челюсть. Кажется, там что-то хрустнуло, и Оскар взвыл от боли. Я приготовился драться ещё, но тут он поднял вверх ладони.

– Хорош, хорош, – сплёвывая кровь с зубов, процедил он. – Занимайся сам чем хочешь со своей кранайглой, всё равно рассчитывать тебе не на что. На эту цыпочку тут многие целились, да всё без толку. Хранит верность своему распрекрасному возлюбленному магу.

Чуть покачиваясь в ту сторону, в которую я заехал ему, Оскар двинулся отсюда. Что ж, тем лучше. Я осторожно пощупал нос. Кажется, не сломан… Или только кажется? Рентген бы сюда… Впрочем, сомневаюсь, что здесь существует подобная штука, каким бы просвещённым ни было местное Средневековье.

Шарлотта вернулась, когда на тёмно-синем небе уже начали появляться первые признаки рассвета. Вернулась опечаленная, что меня несколько взбодрило. Кровь на носу к тому времени уже успела спечься, и я потихоньку подчистил её, чтобы не пугать предмет моего воздыхания.

– Он женат и меня не любит, – едва дойдя до нашей скамейки, она тяжело села на неё и разрыдалась.

Другие миры, магия, инопланетяне… А посмотреть-то на них: ну всё как у нас, в принципе. Сколько раз и в нашем мире девушки произносили эту вечную фразу? Чувствуя, как в груди сердце радостно ёкает, я постарался, как мог, утешить это прелестное создание природы. Первые лучи утреннего солнца, запутавшиеся у неё в волосах, кажется, направили её мысли по нужному пути. Зачем молодой человеческой девушке древний тысячелетний маг, если есть влюблённый в неё по уши вполне себе симпатичный молодой человек? Как же приятно просто находиться рядом с ней, слушать её голос, смотреть на неё… Впрочем, мои ощущения изрядно испортил тот факт, что она словно находилась в трансе и, похоже, плохо понимала происходящее. Надо бы пообщаться с ней завтра.

– Ты не хотела бы завтра с утра прогуляться, поговорить? Далеко не пойдём, только тут, около стен… – сказал я.

А дальше… Нас подкараулили какие-то заросшие люди в зелёных костюмах. Шарлотту отпустили позвать моего учителя. А меня пытали, хотя, слава магии, я словно наблюдал за этим со стороны. У меня был шок. А потом пришла Шогни Огненная и спасла меня. Мы с ней долго разговаривали. Оказывается, далеко не все маги – это нечто обитающее в дворцах и замках и живущее в своё удовольствие. Шогни рассказала мне о своём родном замке Огненных. Так, самую малость, чтобы я мог содрогнуться от ужаса и сочувствия, послушав подробности из жизни магов в землях Огненных. Тёмные запутанные коридоры-кишки с узкими бойницами вместо окон. Крохотные каменные комнаты, напоминающие пещеры, двери, которые ещё надо было заслужить у их главы рода, Бахраманда, при упоминании которого Шогни автоматически добавляла: «Да правит он вечно». Неплохо их там, в их замке, выдрессировали, а? Постоянный страх перед старшими магами, регулярные чистки замка от паразитов и, как выразилась Шогни, совсем слабых Огненных… В общем, бр-р! Магия упаси от такого «отчего дома».

Далее опять пошли изнуряющие занятия. А в один далеко не прекрасный день в ушах сама заиграла боевая мелодия, и я оказался в гомонящей толпе, заворожённо смотрящей на вздымающуюся зелёную завесу внутри стен замка.

Те самые лианы мёртвых!

Дальнейшее напоминало плохо поставленный ужастик, который я запомнил так, словно был неким чуждым существом в своём собственном теле. Плохо помню. Помню только ужас, который охватывает, когда сражаешься с человеком, у которого из глаз, ушей, носа – отовсюду свисают тонкие зелёные нити. Помню, как руку, держащую меч, сводит судорога. Помню, как противно, когда эта пакость проникает внутрь…

В сражении я потерял здоровое сердце, в которое в первую же битву проникло заражение. Выжечь его из меня после сражения всё-таки выжгли, но после такого вмешательства огня в самое сердце теперь ни о каких серьёзных физических нагрузках не могло быть и речи: иначе смерть. Да ещё и хромал я слегка, потому что когда из меня выжигали эту гадость, она понеслась внутри меня к земле через ногу, но это пустяки. Заживёт.

Получив помощь из рук магов лечения, я похромал к казармам.

Вот тебе и бывший здоровый парень. А, ладно. Всё меркло в сравнении с тем, как Шарлотта после моего ранения обо мне заботилась! Должен отметить, что в ней явно пропала прирождённая сиделка. А поскольку меня выперли из казарм по инвалидности, она даже разрешила мне поселиться в её комнатке в пристройке при замке Совета. Спали мы, правда, на разных кроватях, и надеяться на большее я и не смел, хотя ночами мечтал… Впрочем, это наивное существо женского пола даже в мыслях не имело, что ночующий в её комнате малознакомый мужчина может причинить ей какой-либо вред! Интересно, это только мне так повезло или девушки тут, в объединённых землях, все такие? Как бы это назвать… непуганые?

В общем, несмотря на боли в сердце, я продолжал в любовном угаре самоотверженно ухаживать за Шарлоттой. Она мило принимала мои ухаживания и даже робко улыбалась мне время от времени, так, что я таял от восторга. Вот я и не терял надежды. Воспоминания о сражении с лианами мёртвых не без её помощи успели довольно быстро подёрнуться дымкой нереальности. Я выбыл из строя, а значит, теперь это была не моя война. Маги прекрасно обойдутся и без меня со своей магией. А я – всего лишь мелкая, ничего не значащая сошка в этом мире, и я, пардон, жить хочу. Причём долго и счастливо.

– Как ты думаешь, что такое звёзды? – как-то спросила меня Шарлотта, когда мы в очередной раз сидели на той самой скамейке, наблюдая за ночным небом.

– Звёзды – это скопления раскалённого газа, – напрягши память, вспомнил я школьный курс астрономии.

– А нас учили, что звёзды – это верховные магини прошлого, ставшие звёздами после смерти, – задумчиво произнесла девушка. – Окружающие звёзды земли сотканы из верховных магов, поклявшихся оберегать своих возлюбленных вечно, даже после смерти… Как романтично, правда?

– Правда, – улыбнулся я. – Только магини – это кто?

– Магини – это маги женского пола, считай, магнессы, только замужем за магами, – ответила Шарлотта.

– Ясно, – хмыкнул я. – Только звёзды – это всё-таки просто раскалённый газ, а не кто-то там после смерти.

– А может, после смерти верховные магини и впрямь становятся раскалённым газом? Мало ли что там магия с ними делает! – упрямо мотнула чёлкой Шарлотта.

– Может быть, может быть, – рассеянно произнёс я, засмотревшись на звёзды.

Верховные магини прошлого, значит. Всё-таки я явно попал в Средневековье. Сейчас она ещё заявит, что земля плоская.

– А земля, по-твоему, плоская? – вкрадчиво спросил я, приготовившись к долгому спору.

– Нет, это только прямая и оборотная карты, по которым мы ходим, плоские, – уверенно ответила Шарлотта. – А сами земли похожи на слегка сплющенные шары, но мы этого не ощущаем, потому что шары очень большие.

– И как же мы не падаем с этих шаров? – офигел я с её познаний.

– Работает магия притяжения к центру шаров, что же ещё? Неужели ты не знаешь даже этого?

– Расскажи лучше про карты, – попросил я. – Почему мы ходим по плоским картам, а не по шарам?

– Мы ходим и там, и там одновременно, – пустилась в объяснения Шарлотта. – Великая Зоростерия Дженткиандторри давным-давно объединила все магические земли в единую карту, связав их множеством магий так, чтобы люди, маги и послушники могли перемещаться между ними пешком, верхом или на кораблях, если по всемирному океану. При этом главное – чтобы у границы двух карт человек знал об этой развилке и чётко себе представлял, куда он хочет попасть: на оборотную сторону карты своей земли или в соседние земли. А все остальные, например животные, которых никто из разумных не сопровождает, будут оставаться на своей планете. Я, наверно, непонятно объясняю?

– Да нет, кажется, я понял, – задумчиво произнёс я. – А что лианы мёртвых? Почему они переползают между землями?

– Говорят, ими управляет какой-то маг, поэтому, – вздохнула Шарлотта. – И давай не будем о них, мне страшно. Хочешь, я тебя вместо этого супом из копчёной бринины с рниссовым хлебом угощу? Пойдём домой, холодно уже на улице, я озябла.

И, не дожидаясь согласия, встала и двинулась к нашей пристройке. За неимением лучшего плана я двинулся следом.

В уютной крохотной кухоньке, когда я вошёл, уже приветливо светил яркий магический светильник в форме многогранника. Пока я пялился, у небольшой печи уже хозяйничала Шарлотта, а вот рядом с ней… Я вздрогнул. Прямо в воздухе висел здоровенный коричневый волосатый шар с круглыми синими глазами. И всё. Ни рук, ни ног, ни рта или носа. Только шар и глаза. Я замер, глядя на это чудо. Чудо внимательно осмотрело меня с ног до головы и приветливо моргнуло своими большими глазами, после чего перекувырнулось через самого себя. Я невольно поднёс руки к глазам и потёр их. Из волосатого шара тут же вытянулись две похожие на человеческие тонкие ручки и тоже потёрли глаза. Мне почему-то подумалось, что существо улыбнулось.

– Э-э-э… Лотти? – неуверенно позвал её я. – Ты видишь то, что вижу я? Сзади тебя нечто круглое и волосатое, ты знаешь об этом?

Девушка на мгновение оглянулась, окинула существо взглядом и снова отвернулась к печи.

– Да это же опум, – пожала плечами она. – Ничего особенного, вполне себе обычный экземпляр. Их тут раньше было полным-полно, а сейчас что-то почти нет. Наверно, они двинулись на север, подальше от лиан мёртвых.

– А что они вообще такое?

– Это магические паразиты, – ответила Шарлотта. – Питаются магической энергией, которую излучают в пространство маги так же, как мы, простые люди, излучаем тепло. Но вообще-то они безвредные, болезней не переносят, много не едят и никогда не размножаются больше, чем можно. Многие считают, что они в каком-то смысле разумны, поэтому сами ограничивают свою численность, чтобы маги не объявили на них настоящую охоту. Держи.

И поставила на столик в центре кухни тарелку с прозрачным бульоном, в котором плавали аппетитные куски мяса и большие молочные зёрна ах-ха. Нарезанный рниссовый хлеб характерного зеленоватого цвета уже лежал рядом на деревянной подставке.

– Расскажи мне про бринину, – попросил я, зачерпнув ложкой кусок мяса с зёрнами. – Сколько её ем, всё никак не спрошу, что же я ем.

– Брины – это такие большие мохнатые морские свинки, – охотно пустилась в объяснения Шарлотта, тоже поставив перед собой тарелку с супом и усевшись рядом. – Вернее, они на них похожи, хотя по строению ближе всего к коровам. Живут преимущественно в северных краях разных земель. Разумеется, больше всего стад бринов у Фризов, магов холода. Бринина – это один из основных их видов экспорта.

– И откуда ты всё знаешь? – восхитился я.

– Приходится, – улыбнулась Шарлотта, беря кусок хлеба и надкусывая его своими белыми зубками. – Чтобы прислуживать в замке Совета, нужно очень много знать, иначе рискуешь ненароком оскорбить обычаи какого-нибудь магического рода – и привет. Вообще нам сильно приплачивают за риск, но маги очень редко срываются на слуг замка Совета. Всё-таки нас защищают сами Дженткиандторри.

При упоминании о Солнечных она горько вздохнула и уткнулась в тарелку, сделав вид, будто сильно хочет есть. А я сделал вид, будто в это верю. Тень побери, да она всё ещё сохла по этому своему древнему магу из Дженткиандторри! Как я сердился – словами не описать! Вроде всё уже было хорошо, отношения налаживались, так славно сидели на кухне – и вдруг раз, снова-здорово.

В общем, я был настолько зол на весь мир, который казался мне тогда одной сплошной несправедливостью, что я совершил самую большую глупость в своей жизни. Я решил поднять себе настроение – подшутить над моей бывшей преподавательницей фехтования, Шогни Огненной. И всего-то малость задумал: протянуть верёвочку у порога её комнаты. У неё же реакция лучше, чем у дикой кошки, манула, она и не упала совсем…

Однако я совсем забыл про то, что она не просто преподавательница, а магнесса, причём не какая-нибудь магнесса, а магнесса огня, Огненная. В общем, про мою шутку прознал старший брат Шогни – Рид. А это оказался принц, не принц, а сам наследник Оуэннов, Огненных. С неестественно прямой спиной, с пылающими алым пламенем жёсткими короткими волосами и глазами, он казался одним страшным факелом. Одетый во всё белое, он походил на огненного врача из Преисподней, чёрным был только квадратный камень в его перстне. Холодное красивое лицо этого мага было, похоже, полно презрения ко всем существующим, помимо него самого, а чувством юмора он, оказалось, не обладал вовсе. Так что тот посчитал мою шутку оскорблением всего их магического рода.

Зря я решил подшутить над Огненной.

Когда вам целенаправленно выжигают глаза – это совсем не смешно… Но у меня опять начался шок, скрадывающий боль так, что я почти ничего не почувствовал. Но окружившая меня непроглядная тьма была сама по себе страшным наказанием.

Кажется, я больше ни над кем не смогу шутить.

Кажется, я теперь и сам буду вдалбливать своим детям (если они у меня будут) известную в местных землях поговорку: «Никогда не шути с Огненными». И ведь я её слышал не один раз! Почему мне, дураку, дорри, всё равно пришло в голову пошутить над ней?

И ещё вся эта магия… Может, всего этого не происходит? Может, я всё-таки просто сплю на космическом корабле инопланетян и буду спать, пока не придёт моя очередь стать отбивной?

Тень побери, да что за фантазии у меня? Насмотрелся фантастики по телевизору… Боже мой, как же это тяжело – ничего не видеть, спотыкаться о ступеньки, быть поддерживаемым рукой Шарлотты. Она меня в тот день ещё не бросила, но я был почему-то уверен, что это вопрос времени. Кому нужен слепой калека, если можно спокойно продолжать сохнуть по своему распрекрасному магу?

Глава 4.

Четыре горсти амерунов

– Добрый вечер, – произнёс в ту же ночь тягучий голос, когда Шарлотта давно спала. – Я смотрю, ты решил на себе проверить, что происходит с тем, кто шутит с Огненными.

И хотя видеть ничего вокруг я теперь не мог, этот голос был уже мне знаком.

– Тарком Айкромен? – произнёс я шёпотом, чтобы не разбудить девушку.

– Да. Не бойся, я наложил на неё простенькое заклинание разума, так что она не проснётся, пока мы будем говорить, – серьёзно произнёс маг.

– Что, я так запал тебе в душу, что уже соскучился по мне? – ехидно произнёс я.

– О, я думаю, что тебе прекрасно известно, что мне запало в душу, – протянул Тарком. – Ты знаешь, что маги лечения могли бы вылечить и твои глаза, и твоё сердце?

Серьёзно? Я могу не оставаться слепым калекой, а снова стать здоровым, нормальным человеком? Даже приподнялся на локтях, ощущая неожиданно вспотевшими ладонями ночную прохладу простыней.

– Серьёзно, – сказал он. – Но… ты понимаешь. Всё стоит денег. Операция, о которой я говорю, довольно дорогостоящая, однако если ты согласишься продать душу, то ты сможешь себе её позволить. Я даже готов предложить сверх того всё те же четыре горсти алмазных амерунов. Вам с твоей очаровательной подружкой хватит этого до конца жизни. Можно будет не работать, купите себе домик, будете жить вместе… Кстати, ты знаешь, что если тебе не купить новую родословную, то по правилам, когда всё закончится, тебя вернут назад, в твой родной мир? А твоя любовь останется здесь. Да даже если бы тебя не отправляли назад, что ты, ослепший, больной, можешь предложить любимой девушке?

Он продолжал меня уговаривать, и в моей душе что-то дрогнуло. Всё бы ничего, но вот Шарлотта… Даже если меня не отправят домой, то сколько она готова будет жить со мной в таком виде? Зачем ей нищий, слепой я с больным сердцем? Честное слово, если бы не Лотти, я бы не согласился! Моё сердце переполнял такой восторг от одного осознания, что она рядом, что я не представлял себе, как буду жить без неё.

Маг тени протянул мне прохладный на ощупь тяжёлый контракт, который надо было подписывать кровью… Слова на контракте были выпуклыми, и я, как мог, с помощью Айкромена прочитал его на ощупь, все сто сорок девять пунктов, объявленные Таркомом, плюс поспрашивал его ещё на предмет подробностей. Вроде ничего страшного. Носить на груди магический камень, который поглотит мою душу, когда я умру, и тратить деньги в своё удовольствие. Глубоко вздохнув, я вытерпел момент, когда Тарком проколол мне палец, и расписался своей кровью.

Всё. Кончено. Прости, душа моя, но ты теперь не моя собственность.

Не откладывая дела в долгий ящик, Тарком прямо после подписания контракта переправил меня куда-то, где слегка пахло свежестью и лавандой. Видимо, к магам лечения… Там я тупо простоял на своих двоих где-то часа два, а потом вдруг почувствовал, что снова чувствую свои веки и…

– Слава магии, это не сон! – я с шумом выдохнул, заморгав при этом так отчаянно, что свежеприобретённые глаза тут же заслезились.

Я снова мог видеть! Вот уж и правда: слава магии! Наша медицина никогда бы не сумела превратить спёкшиеся куски палёной плоти назад в человеческие глаза. Правда, надо признать, что и цены такой у нас никто не требует… Тень побери, надеюсь, что никто из моих знакомых никогда не узнает, что мне пришлось продать в обмен на восстановленное зрение, здоровое сердце и четыре горсти алмазных амерунов. Деньги более чем приличные, а дальше… Что ж, там уж что будет, то будет.

И всё равно: когда ты можешь видеть – это так здорово! Даже несмотря на то, что слепым я был не так уж и долго, мне этого хватило на всю оставшуюся жизнь. Никогда не шути с Огненными. Надо запомнить. Записать. Оставить зарубки на дереве. Высечь в камне. Кстати, и сердце больше не болело. Я снова был здоров!

Восстановивший мне глаза маг лечения, пожилой седовласый мужчина коренастого телосложения, мягко улыбнулся, глядя на моё восторженное состояние. Кажется, теперь можно жить дальше… Я огляделся. Мы с ним находились в простом дощатом сооружении, где стоял обычный деревянный стол с длинными скамьями по обеим его сторонам. На столе красовалось несколько букетов лаванды, это их запах я учуял, оказавшись здесь, и один букет был из мелких ромашек. За окнами в простых рамах давно темнела ночь, и комнату освещали только неяркие магические светильники. Таркома видно не было. Я ощупал на груди холодящий кожу магический амулет, висевший на длинной цепочке, и приподнял его на ладони – на вид это был оправленный в серебряные когти чёрный круглый камень. Так вот где найдёт приют моя душа после моей смерти. Надеюсь, ей там будет тепло и уютно, а не то я пожалуюсь в профсоюз проданных душ.

– Продал свою душу, парень? – поправляя на себе коричневый балахон, будничным тоном осведомился маг лечения.

– Да, – хмыкнул я. – А как вы догадались?

– Сами по себе маги тени к нам никого доставлять не будут. И всё же продавать свою душу… – покачал головой маг. – Никто ведь не знает, что нас ждёт после смерти.

– Разве маги жизни не умеют воскрешать мёртвых? – вздрогнул я. – Тарком говорил, что…

– Айкромен там не рассказывал про розовых амерунов и радугу? Ты что, поверил магу тени? – брови моего собеседника поползли вверх. – Маги жизни много чего умеют, но воскрешать мёртвых они не в состоянии. На это никто не способен, кроме разве что легендарного Архимага, давшего начало всему, что есть, включая и магию в том числе.

– Вы имеете в виду Бога? – осторожно поинтересовался я, досадуя на самого себя.

Ведь чувствовал же, что во всём этом заключается какой-то подвох!

– Я не знаю, кого ты подразумеваешь под словом «Бог», – серьёзно сказал маг лечения. – Но думаю, что мы с тобой всё равно поняли друг друга. Маги не умеют воскрешать мёртвых. Точка. Прости, если я огорчил тебя, парень, но когда ты очутился здесь, контракт с магом тени уже был заключён, и я ничем не мог тебе помочь. Я перенесу тебя назад, в замок Совета. Айкромен передал мне, где ты живёшь. И… мне, правда, так жаль.

Последние слова он произнёс особенно обеспокоенным тоном.

На следующий день Шарлотта безумно обрадовалась моему выздоровлению. Внимательно глядя ей прямо в наивные глаза и стараясь не сильно краснеть, я аккуратно наврал ей про своего скоропостижно скончавшегося дядю, оставившего мне целое состояние. И она, святая простота, мне поверила, хотя я в своё время рассказывал ей, что я не местный. И всё же в руках у меня был увесистый мешочек с алмазными амерунами, который оттягивал руки и умолял поскорее себя потратить. Это были прозрачные гранёные монеты, слабо светящиеся в темноте и тёплые на ощупь, и на вид они, родимые, и впрямь походили на алмазы. Посоветовавшись, мы с Шарлоттой в итоге пошли на задний двор, в конюшни. Хотели съездить в ближайший город, узнать, где можно прикупить хороший домик вдали от военных действий. Воевать мне категорически расхотелось. Маги разберутся в своей войне и без меня.

Какой я непатриотичный пофигист, самому совестно. Но у меня была уважительная причина: проданная душа, а это что-то вроде плоскостопия – в глаза не бросается, а в армию не берут.

По дороге нам встретились Оскар с толстячком Эмилем, идущие, по всей видимости, на занятия. Мы с Оскаром привычно оскалились друг другу.

– Что, Симми, пошёл записываться в ближайший приют для увечных? – бодрым тоном поприветствовал меня он. – Давно пора, нечего такой красивой девушке, – он изящно поклонился Шарлотте, – тратить на тебя своё время… Эй, постой, а что у тебя с глазами? Ещё вчера мои уши согрела новость, что ты решил преподнести их в жареном виде в ближайший трактир.

По его голосу можно было подумать, будто я отнял у него его любимую лопатку в песочнице. Что ж, тем лучше. Обожаю отнимать лопатки у таких вот неприятных парней и хлопать ими их по тупым макушкам. Всё-таки добрый я человек, ничего не скажешь.

– У него вчера умер дядя, это так печально, – вздохнула Шарлотта прежде, чем я успел придумать что-нибудь ещё. – Но он оставил ему денег, и Симулос теперь вылечился.

– Дядя? У оборванца из нейтральных земель? – фыркнул Оскар. – Не мели чушь, милая. Этот малый дурит тебе голову.

– Симулос никогда не лжёт! – упрямо топнула ножкой Шарлотта.

Я почувствовал, что краснею, и поспешно опустил голову.

– Да ну! Никогда не лгут, дорогая, только покойники, и то только пока их не поднимут некроманты, – важно ответил мой соперник.

– Нехорошо говорить гадости, – тоном воспитательницы детского сада произнесла Шарлотта. – Даже слушать не хочу. Пойдём дальше, Симулос?

– Конечно, милая, ведь тут никто не верит в мою кристальную честность, – высокомерно задрав подбородок, заявил я. – А это самое настоящее оскорбление, я обижен, унижен и посему гордо удаляюсь.

Уже пройдя мимо, я не удержался и, слегка обернувшись, показал своему неудачливому сопернику язык. Оскар погрозил кулаком и что-то угрожающе проворчал вслед, но мне было всё равно. Меня охватила безудержная вера в самого себя, какую может вселить только безоговорочно верящая в тебя девушка. Даже стыдно такую обманывать, но не пугать же её рассказами о зловещих магах тени и проданной ради неё душе.

В общем, пришли мы в конюшни, которые я по незнанию сначала принял за большой деревянный сарай, и там я впервые в жизни увидел лошадь. А лошадь впервые в жизни увидела меня. Кажется, мы друг другу не очень понравились. Это было коричневое создание с тонкими ногами и подтянутым крупом, похожее, на мой взгляд, скорее на самое настоящее инопланетное создание, чем на творение природы. Короткая жёсткая грива светло-соломенного цвета украшала её голову, а сзади, как я уверенно догадался, располагался такого же цвета пышный хвост. Глаза у лошади были карие, живые и очень внимательные. Какое-то время мы с этим сокровищем пристально смотрели друг на друга. Лошадь переступила длинными ногами и громко и презрительно фыркнула.

– Нам надо будет на этом ехать в город? – осторожно уточнил я. – А ты умеешь?

– Конечно, – изящно пожала плечами Шарлотта. – Все умеют.

– Но я-то – не все, я – особенный, – выпендрился я. – Мне… э-э-э… положение не позволяло ездить на лошадях.

– Но пешком мы будем довольно долго добираться, – расстроенным голосом произнесла Шарлотта. – Может, ты всё-таки ненадолго забудешь про своё положение и прокатишься вместе со мной?

Я снова посмотрел на лошадь. Лошадь снова посмотрела на меня. Лошадь фыркнула. Я не остался в долгу и фыркнул тоже. Животина удивлённо примолкла, и я немного надулся от гордости. Главное – показать, кто тут хозяин!

Шарлотта тем временем занялась какими-то прозаическими вещами: притащила откуда-то два седла, ещё какие-то тряпки и принялась деловито седлать одну из ездовых животин. Привыкнув к полутьме, я благополучно обнаружил, что лошадей тут гораздо больше, чем одна, но моя спутница невозмутимо занималась именно той, на которую вначале упал мой взгляд. Мы с лошадью снова обменялись парочкой пристальных взглядов. И, кажется, снова друг другу здорово не понравились. Ладно. Ничего. В своё время я сдал на водительские права, так что уж с лошадью-то как-нибудь управлюсь!

Итак, начали. Сначала я, вставив одну ногу в стремя, всё никак не мог закинуть вторую на круп животного, длины ноги не хватало, а когда мне наконец-то это удалось, то я с удивлением обнаружил, что голова лошади куда-то подевалась. Там, где ей полагалось находиться, было лишь унылое пустое пространство, сквозь которое на меня внимательно глядели другие лошади. Неужели я, садясь, свернул несчастному животному шею? Ей-богу, я не хотел!

– А где голова? – озадаченно спросил я.

Вместо ответа где-то сзади и очень рядом раздалось насмешливое лошадиное фырканье.

– Симулос, ты сел спиной к голове, – серьёзно ответила Шарлотта, обойдя кругом и становясь прямо передо мной. – Попробуй залезть ещё раз.

Густо покраснев, я кое-как сполз вниз и внимательно посмотрел лошади прямо в глаза. Так, лошадь, я тут главный. Сейчас мы немного прокатимся, и ты меня будешь слушаться, и… и я – человек, так что я тут важная персона! Словно прочитав мои мысли, лошадь снова громко фыркнула. Ничего, это не автомобиль, тут много ума не надо. Взбодрившись, я вставил одну ногу в стремя и принялся прикидывать, как перекинуть ногу через круп. Лошадь посмотрела на меня и пошла вперёд, и я был вынужден подпрыгивать за ней на одной ноге. Как назло, другая нога благополучно увязла в стремени.

– А ну, стоять! – скомандовал я лошади, отдуваясь. – Ты, лошадь, стой, кому говорю.

– Её зовут Незабудка, – очень кстати сказала Шарлотта.

– Да хоть пион орхидеистый, – выпалил я. – Скажи ей, чтобы она остановилась!

– Незабудочка, стой, родная, – ласково произнесла девушка.

Лошадь тут же остановилась и, повернув голову, победоносно посмотрела в мою сторону. Я мрачно выдернул ногу из стремени.

– Я на ней не поеду, – заявил я, вытирая пот со лба. – Есть что-нибудь менее… глазастое?

Девушка какое-то время недоумённо смотрела в мою сторону, потом пожала плечами и привела вторую осёдланную лошадь. Она была чуть повыше первой и полностью белого цвета. Вот это мне подходит! Принц на белом коне – что может быть лучше!

– Это Бивер, – представила лошадь Шарлотта. – Но он поноровистее Незабудки. Честно говоря, Незабудочка – самая покладистая лошадка, поэтому я и предложила её сначала. Но если ты хочешь взять кого-то другого…

Мы с Незабудкой перекинулись ещё парочкой многозначительных взглядов.

– Да, я очень хочу взять кого-то другого, – подтвердил я и улыбнулся недоумевающей девушке. – Прямо горю желанием взять – и взять кого-то другого.

Бивер оказался вполне меланхоличным животным, который стоял и даже не обернулся, когда я, вставив одну ногу в стремя, пытался закинуть на него вторую. Вспотев от напряжения, я строго сказал себе, что если я сейчас что-то не придумаю, то сгорю со стыда прямо на месте, а Шарлотта чрезвычайно расстроится, увидев вместо меня лишь хлопья пепла. Ей же потом их из конюшни убирать придётся, время тратить.

Эта нелепая мысль придала мне сил, и я всё-таки закинул свою грешную ногу на не менее (а может, более) грешный круп Бивера. Сжав в руках шероховатые и чуть тёплые на ощупь поводья, я гордо выпрямился. Всё же у меня были все основания, чтобы гордиться собой. Какой я молодец! А главное, скромный до невозможности.

Шарлотта тем временем боком села на Незабудку (вот уж точно такую не забудешь!) и начала объяснять мне про управление лошадью корпусом, шенкелями и поводьями. В какой-то момент я даже посочувствовал бессловесным тварям, вынужденным терпеть все эти издевательства, но очередной короткий обмен многозначительными взглядами с Незабудкой подавил приступ сочувствия в зародыше. Со вздохом я осенил себя знаком Поднебесных, магов жизни, – это когда три пальца (указательный, средний и безымянный) подносишь к центру лба – и сжал бока Бивера ногами. Он на удивление смирно пошёл вперёд, и я немного пошатнулся, обнаружив под собой колышущуюся лошадиную биомассу. Но дело пошло! Бивер двигался, я сидел и даже не падал. Поначалу, правда, меня раздражало, что я подскакивал в седле каждый лошадиный шаг, но потом какой-то инстинкт пробудился, и стало полегче. Так мы подъехали к северным воротам, где нас остановил закованный в доспехи стражник с узким лицом.

– Куда направляетесь? – густым басом спросил он.

– В ближайший город, в Орават, – ответила Шарлотта. – Мы быстро, только купим кое-что – и назад. Можно?

– Вообще-то не положено, – хмуро возразил стражник, окидывая нас обоих внимательным взором.

Тогда Шарлотта привела совершенно неопровержимый аргумент.

– Ну пожалуйста!

– Вообще-то это может быть опасно, – крепился стражник.

– Ну мы очень просим, правда, Сим? – заканючила девушка.

– Нужно разрешение мага, – сменил пластинку он.

– Ну сами подумайте, зачем беспокоить какого-нибудь господина мага из-за таких пустяков, как поездка на соседний рынок? – обезоруживающе улыбнулась Шарлотта.

Потом она спешилась и лёгкой походкой подошла к стражнику, уверенно поцеловав его в щёку. Я ревниво вытянул шею.

– Ну пожалуйста, – снова произнесла Шарлотта.

– Ладно уж, – смилостивился стражник. – Вечно вы, девчонки, из меня верёвки вьёте. Проезжайте. Но чтоб ненадолго, слышите?

– Конечно, – беззаботно отозвалась она, влезая на свою лошадь и трогаясь с места.

Так что мы всё-таки выехали за ворота на широкую, хорошо утоптанную дорогу. Сначала я ехал неуверенно, боясь, что от каждого лишнего движения лошадь понесёт, но потом как-то поуспокоился. И уже спустя минут пятнадцать я пустил лошадь рысью и вскоре вовсю наслаждался поездкой, стараясь, правда, не акцентировать внимание на некоторые ощущения в области пятой точки. Наверно, у местных на заднице образуется одна большая мозоль, и поэтому ездить они могут сколько угодно.

Мимо нас проплывали высокие, незнакомые мне деревья с широкими разлапистыми листьями и стройными красно-коричневыми стволами. Где-то в отдалении пела какая-то птаха. Я вздохнул полной грудью. Пахло свежестью, зеленью и цветами. Сквозь зелёные кроны пробивался весёлый солнечный свет раннего утра, опускаясь на землю дрожащими золотистыми бликами. А у дороги распускались колокольчики и ещё какие-то мелкие белые цветы. В общем, несмотря ни на что, жизнь была прекрасна.

Где-то спустя ещё час дорога вильнула в сторону, и нашим взорам открылись обширные, засеянные пшеницей и овсом поля. Вдалеке замаячил силуэт какого-то города.

– Давай кто быстрее? – лукаво спросила Шарлотта.

– Не вопрос. Конечно, я, – самонадеянно заявил я.

Мы пустили лошадей в галоп, и ветер засвистел у меня в ушах. Я раньше и не подозревал, что лошади могут так быстро бегать! По крайней мере, по телевизору они сильно уступали по скорости автомобилю, а тут… Прижавшись к крупу коня, я нёсся вместе с ним вперёд, глотая вкусный воздух и наслаждаясь скоростью, забыв про то, что я сел на лошадь сегодня впервые в жизни и вполне мог упасть. Поля оставались позади одно за другим, и город впереди принялся в радужных всполохах, поднявшихся вокруг нас, вырастать прямо на глазах. Он оказался огромным, существенно больше города, в котором вырос я сам. Так же, как и замок Совета, он был обнесён каменной стеной, но не очень высокой, в два человеческих роста. Так что я всё равно мог издалека полюбоваться на самое дивное сочетание архитектурных стилей в моей жизни. Тут были и купола, и плоские крыши, и башни, и шпили, и ещё много такого, чего я в жизни не видел. Каменные и деревянные дома тоже были самые разные: и высокие, и низкие, с прямыми стенами и пузатые, как белые грибы на полянке, с простыми окнами и с круглыми, с расписными ставнями и без. Каких только не было, в общем!

К высоким узорчатым воротам я гордо подъехал первым, но справедливости ради надо сказать, что Шарлотта отстала от меня не больше, чем на десяток шагов (надеюсь, она не поддавалась). Прямо перед нами ворота распахнулись, и по дороге поехала карета, запряжённая четвёркой лошадей. Мы хотели было проскочить внутрь, но ворота закрылись просто на удивление шустро.

– Кто такие и откуда? – долго, со вкусом зевнув, поинтересовался низенький толстячок у ворот, одетый в щеголеватую фиолетовую форму с блестящими медными пуговицами. – Зачем пожаловали?

Он даже не смотрел в нашу сторону, зато внимательно приглядывался к лошадям.

– Я Шарлотта из замка Совета, а это Симулос из нейтральных земель, – представила нас Лотти. – Мы хотели бы прикупить себе где-нибудь домик и едем искать продавца.

Толстячок, зевнув ещё раз, принялся осматривать уши, а затем зубы наших лошадей, после чего задумчиво провёл рукой против шерсти и потёр после этого пальцы друг о друга. Я с любопытством следил за его действиями.

– Я бы сказал, примесь амерунной крови – не более одной восьмой, но сойдёт. Проезжайте, – махнул рукой толстячок.

Ворота снова раскрылись, впустив нас внутрь, и лошади ступили на мощённую на удивление ровными и гладкими камнями мостовую. Шарлотта двинула свою лошадь тихим шагом. По обочинам дороги шли люди, одетые по местной моде, то есть так же, как и мы с Шарлоттой. Навстречу нам ехала целая кавалькада людей верхом, направляющаяся к воротам, и я направил свою лошадь в сторону, чтобы не столкнуться с ними.

– Что за примесь амерунной крови? – поинтересовался я.

– А? – рассеянно обернулась Шарлотта. – Амеруны – это магические скакуны. Чистокровных лошадей сейчас практически не осталось, потому что даже небольшая примесь амерунной крови делает обычных лошадей значительно более быстрыми, выносливыми и сообразительными. Кстати, чистокровный амерун – тоже большая редкость. Они очень дороги, поэтому на них, как правило, ездят только маги, люди в лучшем случае могут рассчитывать на полукровок.

Опять маги. Я уже начинал чувствовать себя жертвой дискриминации. Подумав, я решил, что, как только обзаведусь домом, обязательно прикуплю себе амеруна. А лучше двух – для себя и для Шарлотты. Будем кататься и натягивать нос снобам-магам.

– К тому же такие лошади не пачкают улицы, – закончила она. – Я имею в виду навоз.

– Что же они, его при себе носят, в платочке? – ехидно поинтересовался я.

– Да нет, для этого в городе тут и там расставлены конюшни, – пожала плечами Шарлотта.

А я восхитился: какие удобные тут лошади! А всего-то и надо: скрестить такую лошадь с каким-то инопланетным амеруном… Кстати, местные явно не отличались избытком фантазии. Деньги за душу мне предлагали – амеруны, лошади такие специальные существовали – амеруны, расстояние тоже амерунами измеряли. Наверняка и ещё что-нибудь тоже амеруном окажется. Впрочем, в какой-то степени это было удобно. Куда ни ткни пальцем – это амерун, даже думать не надо.

Впрочем, я довольно быстро перестал об этом думать, заглядевшись по сторонам. Посмотреть было на что. Сколько мы ни ехали, не встретили ни одного совершенно похожего здания, все чем-то да различались. То это был пузатый четырёхэтажный крепыш с причудливой крышей в виде каменных листьев и круглыми окнами. То двадцатиэтажный гигант, весь усыпанный лепниной в виде звёзд и стрел так густо, что походил на причудливого ежа. Потом было изогнутое многоярусное здание с узкими окнами, напоминающими бойницы, выкрашенное в приятный светло-малиновый цвет двух чередующихся по ярусам оттенков. А рядом стояла почти пряничная деревянная двухэтажная избушка, украшенная причудливой резьбой, с белыми ставнями и небольшим балкончиком на втором этаже. На следующем, почти круглом здании висела широкая вывеска: «Зачарованные шарики: магия воды, солнечного света и огня». Но витрина была абсолютно пустая. И дверь, как я успел заметить, была заколочена досками. А жаль. Деньги жали мне карман, так что я бы не отказался от парочки таких шариков. Не знаю, правда, на фига они мне, но я оказался в магических землях и хотел наконец-то магии!

Впрочем, сколько мы ни ехали по городу, все лавки и магазинчики, в которых продавалось хоть что-то более-менее магическое, были также заколочены. Я выразил своё негодование по этому поводу.

– Почти все магические предметы были изъяты по приказу магов, – вздохнула Шарлотта. – Им нужна магическая энергия для борьбы с лианами мёртвых. Скорее бы уж всё это закончилось. Как я устала от этой жёсткой экономии, ты бы знал! В самом замке Совета почти нет явной магии, чтобы не раздражать магов разных родов, но в городе её всегда было полным-полно. Он был такой красивый раньше!

– Да он и сейчас впечатляет, – вполне искренне отозвался я.

– Да, наверно, – грустно отозвалась Шарлотта. – Ладно, мы приехали. Тут лавка купца, который мог бы нам помочь.

Лавкой оказалось приземистое трёхэтажное здание с покатой крышей, крытой широкой синей черепицей. Мы оставили лошадей в ближайшей конюшне, и я первым толкнул тяжёлую дверь, ведущую в наше будущее.

Мы попали в просторное помещение с высокими узкими окнами, сквозь которые вовсю лился солнечный свет. Внутри было практически пусто, только в центре, на возвышении, располагался письменный стол, за которым восседал неопределённого возраста седовласый дядька с пышными усами и мясистым носом. Около стола, тоже на возвышении, стояло три мягких кресла, а над столом, рядом с сидящим, вращалось в воздухе нечто овальное, целиком состоящее из струй прозрачной воды. Вращалось это нечто без видимой опоры, так что это была первая прикладная магия, которую я видел в этом мире. Внизу, под водяным чудом, располагался симпатичный полупрозрачный камушек синего цвета.

– О, господа дорогие, добро пожаловать в лавку Зонди! – радушно приветствовал нас дядька, привставая со своего места. – Прошу вас, присаживайтесь.

И он гостеприимно развёл руками, указывая на кресла. Мы уселись, и я тут же почувствовал себя как на Земле. Там тоже были такие столы и такие кресла. И такие радушные дядьки, готовые продать тебе всё что угодно, лишь бы им платили побольше.

– Что хотите приобрести? Дом, особняк, небольшой замок? – продолжал он. – В чьих землях, в каком городе или, может, в деревне? Учтите, в связи с последними событиями цены на жильё в северных землях, подальше от лиан мёртвых, возросли многократно и продолжают расти как бешеные.

– Почём будет стоить замок в северных землях? – важно протянул я.

Дядька кивнул, запустил лапу прямо в воду и на какое-то время так и застыл в этом положении.

– Свободных замков в северных землях, к сожалению, уже не осталось, – покачал головой он. – Особняков тоже. Осталось некоторое количество обычных домов, примерно по семь – десять горстей алмазных амерунов. Будете брать?

Я застыл. Семь – десять горстей! А маг тени уверял меня, что на четыре горсти можно безбедно и красиво прожить всю жизнь! Вот я остолоп последний: нашёл кому верить!

– Я вижу, что дороговато, – кивнул головой продавец. – Понимаю, цены совсем нечеловеческие. Могу предложить кое-что попроще…

В конце концов мы с дядькой рассчитали, что если мы с Шарлоттой будем жить только на четыре горсти алмазных амерунов, то их хватит на жильё только в почти самых южных землях – землях магов воды, да и то на самой окраине в небольшом домике. Зато действительно можно будет всю жизнь не работать, что меня, мало что сведущего в местных способах заработка денег, вполне устраивало. В стоимость жилья мы также включили мою новую родословную – будто бы я был родом из городка Квинстеля, где прикупил себе дом. Так что мы довольно быстро получили нужные магические кристаллы – плоские зелёные камни, которые тут оказались в ходу вместо документов, и стали счастливыми обладателями собственного жилья. Правда, эти земли были давным-давно захвачены лианами мёртвых, но я легкомысленно думал, что маги уж с растениями-то как-нибудь да справятся. Должен же быть и от этих снобов какой-то прок, верно? Я аккуратно ссыпал оставшиеся амеруны назад в мешочек, и мы с Шарлоттой, вполне довольные, вышли в город.

От сделки у меня осталась куча мелочи, местных денег: риттов, доктов и кайпит. Так что по дороге мы заглянули в уютный трактирчик, где со вкусом пообедали. Мы заказали грибное суфле и половинку тушки небольшого кабанчика, прожаренную с баклажанами и с ещё каким-то местным овощем под названием «тирако», чей вкус не поддавался описанию. Всё это было щедро приправлено незнакомыми пахучими травами и полито пикантным соусом. А на сладкое была клубника с зелёной пастой хасси – непривычно, но невероятно вкусно. Отметив удачное приобретение дома терпким вином, мы принялись обсуждать, что будем делать дальше. У Шарлотты был свободный от работы день, и у нас ещё оставалась его целая половина.

– Сейчас почти всё самое интересное позакрывали из-за недостатка магии, – расстроенным тоном произнесла Шарлотта. – Хотя… давай двинемся к центру города, там находится основное культурное достояние Оравата – картинная галерея имени Рольфа Лерминтова. На неё у магов хотя бы хватило ума не позариться.

– Картинная галерея, – разочарованно протянул я.

Нет, я, конечно, не против искусства вообще, но большим любителем древних полотен меня, пожалуй, не назовёшь.

– Пойдём, вот увидишь, тебе понравится, – многозначительным тоном произнесла Шарлотта.

Нам понадобилось ещё минут сорок, чтобы, пустив лошадей в галоп, добраться до центра города. По мере приближения к нему всё вокруг менее напоминало мешанину архитектурных стилей, сменившись классическими четырёх-пятиэтажными зданиями с обильной лепниной, изображающей по большей части абстрактные узоры. Крыши зданий были покатые, крытые фигурной черепицей тёплых оттенков, а окна – прямоугольные. Кстати, как я раньше не обратил внимания! Во всех окнах было стекло, а не какой-нибудь там бычий пузырь. Местное продвинутое Средневековье опять оказалось гораздо более цивилизованным, чем мне думалось в самом начале.

Наконец, последний поворот улицы, и мы выехали на просторную площадь, вымощенную разноцветными камнями. Наверно, в обычный день тут должно было быть полно народу, но сейчас на всей обширной территории виднелись всего две фигурки у противоположного конца площади. Я оторвал взгляд от них и обратил его на располагающуюся в самом центре внушительную скульптурную композицию из белого камня. Заинтересовавшись, подъехал поближе. Это был памятник группе людей (или магов), где в центре на круглом постаменте стояли три самые большие фигуры, а по периметру постамента располагались фигуры поменьше. Я всмотрелся в центральную троицу. Во-первых, это был одетый по местной моде относительно молодой человек с развевающимися, словно на ветру, длинными волнистыми волосами. У него было слегка недовольное лицо, прямой нос с раздувающимися явно от гнева ноздрями и упрямые тонкие губы. На лбу у него красовался широкий обруч с выбитым на нём треугольником. Потом был старик с идеально прямой спиной, одетый в длинную мантию. Он обладал узким лицом с крючковатым носом и густыми бровями. Мне почему-то подумалось, что при жизни у него наверняка была смуглая кожа. На его обруче был выбит крест с треугольником в центре. Третья фигура принадлежала мускулистому мужчине средних лет с короткими прямыми волосами и широким лицом. У него у единственного обруча не было.

Шарлотта заметила мой интерес.

– Это Совет верховных магов, принявший соглашение о невмешательстве, – сказала она. – Его собрали в глубокой древности, около семидесяти пяти тысяч лет назад. Соглашение гласит, что маги разных родов не вмешиваются в дела друг друга с одним лишь условием: люди вольны сами выбирать себе земли тех магов, где они хотели бы жить. Это соглашение самое важное из всех когда-либо заключённых, потому что оно остановило долгие кровопролитные войны магов тогда, когда всё уже предвещало наступление полного хаоса. Трое в центре – это те, благодаря которым считается, что это соглашение устроило все стороны, там вообще-то довольно много пунктов, я тебе рассказала только про самое важное. Старик – это Поднебесный, кстати, первый Поднебесный из всех. Тот маг, что постарше, – маг времени, а молодой – Огненный.

– Древний Огненный явно с ума сошёл, – ухмыльнулся я. – Раз в перерывах между сжиганием всего живого решил заниматься глупостями, вроде всяких разных соглашений.

– Ну не знаю, так говорят, – пожала плечами Шарлотта. – Это ж было так давно!

Вдоволь налюбовавшись на скульптуру и разглядев остальные фигуры, мы отправились к роскошному зданию у края площади. Внушительное шестиэтажное здание пастельного жёлтого цвета, всё такое с пухленькими уютными колоннами и витыми барельефами, производило вполне дружелюбное впечатление. Я привычно ожидал, что нас попросят заплатить за вход, но шикарные узорчатые двери привели нас сразу в шикарный зал, по которому ходили люди. Не так много, но всё-таки. Сам зал был выполнен из белого мрамора с мелкими светло-зелёными прожилками, и наверх вела широкая мраморная лестница с перилами в форме деревьев. С центра расписного потолка спускалась здоровенная люстра, состоящая из множества свечей. Впрочем, сейчас был день, и она была потушена, солнечного света из высоких окон вполне хватало и так. Я повертел головой в поисках контролёров. Или кто там ещё продаёт билеты?

– А плата за вход? – рассеянно спросил я.

– Какая плата? – удивилась Шарлотта. – Это же культурное достояние объединённых магических земель. Каждый может прийти и любоваться картинами столько, сколько хочет. За всё платят маги.

Надо же, а местные маги не совсем плохи. Хоть какая-то польза от них, сердешных!

– Ну, идём, – потянула меня за собой Шарлотта. – Начнём, пожалуй, вон с того коридора, я обычно всегда начинаю с него.

Я морально приготовился к долгому и скучному созерцанию крашеной бумаги. Уж кем-кем, а тонким ценителем искусства меня сложно было назвать. Но первый же зал заставил меня резко поменять своё мнение по этому поводу. Первое, что сразу бросилось мне в глаза, – это огромное полотно во всю стену, изображающее горный водопад.

Картина казалась живой. Водопад на самом деле низвергался вниз огромными потоками воды, и я слышал приглушённый шум падающей воды. У меня на глазах двигались лёгкие облачка по кусочку неба, видневшемуся на картине. Жёсткая трава между камнями слегка покачивалась от неощутимого ветра. Казалось, это было просто окно, а не картина.

– Ты потрогай, – с лукавой улыбкой сказала Шарлотта, поднося руки ковшиком к водопаду.

– А можно? – неуверенно уточнил я.

– Конечно. Почему нет? – пожала плечами она. – Смотри!

У неё в ладошках блестела прозрачная лужица воды, которая, впрочем, довольно быстро принялась испаряться.

– Жаль, что это нарисованная вода, поэтому толку от неё немного, но зато это так интересно, – засмеялась Шарлотта. – Да попробуй сам!

Я подошёл ближе к картине – настолько близко, что стал различать мазки кисти на поверхности полотна. Однако эти мазки двигались и, казалось, жили какой-то своей загадочной жизнью. Я недоверчиво провёл рукой по ближайшему островку травы на серых камнях. Руки ощутили прикосновение к прохладной, мокрой траве, а потом – к холодному камню. Со стороны казалось, будто я засовываю руки по запястья внутрь, и, честно говоря, я засунул бы их ещё дальше, но это был предел. Опасаясь напора воды огромного водопада, я опасливо подставил руки под его струи и действительно ощутил напор, но не такой сильный, как могло бы быть. Потом ухмыльнулся, подставил руки ковшиком и, пока меня не успела остановить Шарлотта, выпил. Тут меня подстерегало разочарование: ни губы, ни рот не почувствовали ровным счётом ничего.

– Ну ты дорри, – ласково засмеялась Шарлотта. – Это же нарисованная вода, разве её можно пить? Ладно, пошли дальше.

Лукаво посмотрев в её сторону, я быстро зачерпнул ещё воды и со всей дури брызнул в её сторону так, что она едва успела заслонить лицо рукой.

– Ах так? – с притворным возмущением произнесла она и тут же проделала то же самое.

Моё лицо моментально стало мокрым, потому что заслониться я не успел. Но вода почти сразу же испарилась, так что я быстренько зачерпнул ещё воды и… В общем, какое-то время мы честно посвятили такому глубокомысленному и философскому занятию, как дурашливое брызганье водой друг в друга. Наконец, нам всё же это надоело, и мы повернулись к следующей стене. Там было несколько пейзажей размером поменьше. Один из них изображал необыкновенно яркую радугу в темнеющем вечернем небе, на фоне которого лениво колыхались чёрные силуэты деревьев. Подойдя ближе, я даже расслышал шелест листьев и стрекотанье каких-то ночных насекомых. У меня на глазах Шарлотта опять поднесла руки к самой радуге и окунула в неё свои пальцы. Когда она их вытащила, обе её ладошки светились всеми цветами от налипшей на них искрящейся пыльцы. Придя в полный восторг от мысли, что можно потрогать даже радугу, я тут же с энтузиазмом проделал то же самое. На ощупь радуга была такой, как будто я засунул руки в плотные клубы липкой пыли. Не удержавшись, я лизнул искрящиеся разноцветные руки, но опробовать радугу на вкус всё же не удалось. Шарлотта покачала головой и провела руками по пышным облакам, изображённым на соседней картине. Они чинно плыли по предрассветному нежно-синему небу, образуя причудливые фигуры. Не желая отставать от своей девушки (да, да, моей!), я сунул свои лапы в соседнее облако, похожее на разросшийся гриб мухомор. На ощупь оно было пухлым, тёплым и мягким – совсем как вата.

А вот это уже был вымысел. Не знаю уж, как там радуга, но облака – это же как туман, то есть просто распылённая в воздухе вода, о чём я с самым авторитетным видом заявил Шарлотте.

– Знаю я, – отмахнулась она. – Я же тоже училась в школе, можешь себе представить. Но ведь это искусство. Кто сказал, что оно должно быть обязательно похоже на реальность? Вот мы дальше пройдём, к более современным полотнам, – у тебя вообще ум за разум зайдёт.

Мы ещё какое-то время забавлялись, проходя залы, заполненные всевозможными пейзажами, в основном вполне реалистичными, хотя я встретил и порядочное число незнакомых мне видов растительности. Я успел потрогать небо и даже зачерпнуть себе его кусочек, похожий на дрожащее голубое желе, потом прошёлся пальцами по дрожащим верхушкам высоких сосен, омочил руки последовательно в речке, море и даже в болоте. Насчёт болота я, пожалуй, погорячился, мерзкое было ощущение, но меня так радовала возможность ткнуть пальцем в любую область пространства, что я не стеснялся. Зарылся пальцами в горячий золотистый песок, здорово обжёгся о жаркое солнце и даже сорвал с одной милой полянки вполне живую ромашку, которая, впрочем, довольно быстро исчезла из моих рук. Ещё я, к своему стыду, отломил кусочек крыши от настоящего пряничного домика и тут же ужаснулся, что испортил чьё-то бессмертное творение. Но Шарлотта сказала, чтобы я не переживал, потому что нарисованное, как оказалось, возвращалось к исходному состоянию довольно быстро.

У картины, изображающей печальное жёлтое небо с багрово-оранжевым солнцем и пустынный песчаный берег, мы встретили других посетителей – светловолосую полненькую маму с сыном лет семи-восьми. Мальчик самозабвенно рисовал пальцем на песке, и мамаша со снисходительным видом стояла рядом. На нас они не обратили никакого внимания, и это были первые и единственные посетители, кого мы встретили внутри галереи за всё это время. Но я отмахнулся от этой мысли, так и не додумав её до конца.

На следующей картине я погладил пушистую шкурку нарисованного бурого медвежонка, который тут же весело закувыркался и побежал вслед за мной, словно я был не в картинной галерее, а в зоопарке. Впрочем, его мамаша так мне дала по кисти здоровенной лапой, что на моей любопытной руке появились глубокие порезы. Радовало только, что порезы тоже были нарисованные и довольно быстро исчезли. Однако в картины, изображающие важно разгуливающих по саванне львов или притаившегося на охоте шикарного тигра, я всё же лезть не решился. Были тут и незнакомые животные, например двухголовые, покрытые шипами шакалы, которые рычали так грозно, что я не был уверен, что у них в глотках не было спрятано по звукоусилителю. Или пушистые сиреневые шарики на длинных ножках с глазами-бусинками, похожие скорее на игрушки. Они весело прыгали, когда их гладили, и верещали высокими, похожими на птичьи голосами. Ещё меня впечатлили шестилапые серо-синие кошки размером с хороший танк, которые у нас на глазах разрывали печальных коричневых антилоп. Было несколько видов сказочных драконов, куда я тоже благоразумно не стал совать руки. Зато в картину с явно травоядным, мирно дремлющим зелёным драконом я полез с поистине щенячьим восторгом, посвятив некоторое время на то, чтобы гладить его морщинистую голову. Было такое ощущение, будто я трогаю черепаху, особенно когда уменьшенный в силу нарисованности дракон лениво повернул голову и попробовал пожевать мой палец. Вреда он мне особого не причинил, но намёк я понял и оторвался от этого увлекательного занятия.

– Но это, конечно, фантастические, то есть ненастоящие существа? – рассеянно уточнил я, указывая на пройденный нами ряд удивительных животных.

– Почему? – искренне изумилась Шарлотта. – Драконы когда-то жили. Их просто истребили во время древних войн. Остальные, насколько я знаю, живут и сейчас. Раз они расположены в этом зале, то, значит, где-то обитают, но, должна признаться, не в наших местах. Просто объединённые земли весьма обширны, и на их просторах можно встретить ещё и не такое. Вот, смотри: подписи.

Я обернулся к последней картине с зелёным драконом, только сейчас обратив внимание, что к каждой картине прилагалась аккуратная позолоченная табличка с витиеватой надписью.

Автор: Малоххо Лерминтов

Леомар на отдыхе

Примечание. Леомары – травоядные, но плотоядные драконы-амеруны, чья длина может достигать тридцати шагов, а вес – тридцати двух тысяч каменных амерунов. В естественном виде до нас сохранился лишь один оригинал картины такого подлинного амеруна. Превращённые сородичи леомаров обитают в землях Шкарпи, в знаменитом парке драконов

– То есть эта картина леомара – последняя? – уточнил у Шарлотты я. – А что случилось с другими картинами? Вымерли?

– Она нарисована с натуры, с последнего леомара, – вздохнула она. – Драконы обладали своей магией, которую художник отразил в своём творении.

Тут у меня на глазах травоядный, но плотоядный зелёный дракон вышел под мой выпученный взгляд прямо из картины. Повезло, что зал тут был огромный, а то бы тут последний леомар не поместился. Леомар поводил откуда-то взявшимися крыльями и посмотрел мне в глаза. Чуть успокоившись после выпученности, мои глаза тоже посмотрели прямо в его ставшие совсем человечьими иссиня-чёрные глаза.

– Привет, леомар, – осторожно сказал я. – Мне жаль, что ты был последним. Но всё ещё будет, не переживай. Маги только тут повыводят всякие сорняки с окрестных земель, а потом нарисуют тебе леомару. Идёт?

Когда леомар кивнул головой, а потом степенно полез назад в картину, я медленно выпадал в осадок. Выпадал, выпадал, закончил выпадать.

– Чё это только что было?

– Леомару там было скучно одному, а ты ему понравился, он вылез пообщаться, – рассмеялась Шарлотта. – Глава Шкарпи из ящериц вывел подобие драконов, в том числе леомаров. Но они совсем не обладают магией.

– Шкарпи – это маги превращения? – уточнил я.

– Да, причём весьма неприятные маги, – поморщилась Шарлотта. – Поговаривают, что, превратившись в хищников, в волков или, например, краугов, они питаются человечьим мясом, хотя никто из моих знакомых не рисковал сунуться в их земли, чтобы убедиться в этом на практике. Бр-р!

– Да уж, – передёрнулся я. – А кто такие крауги?

– Мы же только что их видели, – пожала плечами Шарлотта. – Ты ещё долго простоял у их полотна. Такие шестилапые серо-синего цвета, похожие на больших кошек. Живут, если мне не изменяет память, на окраинах земель Лерминтовых и Ольтов. Может, где-то ещё, уже не помню.

– А кто такие Лерминтовы и Ольты? – спросил я, вспоминая, что люди в этом мире тотальной дискриминации не имеют фамилий. То есть имеют, но не афишируют. Как-то так.

– Ольты – маги молний, – охотно ответила девушка. – А Лерминтовы – маги цвета, это всё – их картины. Люди, конечно, тоже могут такое нарисовать зачарованными красками, но их картины представлены не здесь, а в галереях попроще, две такие есть здесь, в Оравате, ещё несколько – в ближайшем Лайталалле, а дальше я не забиралась.

Во мне продолжало крепнуть раздражение. В галереях попроще! Значит, картины, нарисованные людьми, – это картины второго сорта? Нет, с этим определённо пора что-то делать. Кажется, я нашёл своё призвание, которое с таким трудом пытались найти мне мои родители: я был прирождённый революционер. Осталось только понять как…

– Чего ты так нахмурился? – протянула Шарлотта. – Давай я отведу тебя в галерею портретов, там ещё интереснее. Правда, обычные портреты мне не очень нравятся – они только моргают, улыбаются или уворачиваются, если их попробовать потянуть за нос.

Тут я ухмыльнулся. А мне определённо всё больше и больше нравилась эта девушка. Я бы не догадался потянуть кого-то из нарисованных за нос.

– Вот, а сложные портреты намного интереснее, – с энтузиазмом продолжала она. – При их создании использовалась не только магия цвета, но и магия разума, поэтому с ними можно даже поговорить. Правда, много с ними не наговоришь – не более того, что в них заложили соавторы Лерминтовых, маги разума, но всё равно это жутко интересно. Иногда мне даже кажется, что они живые. Впрочем, попробуй спросить у них какую-нибудь не заложенную в них чепуху, например, как какают умры, и поймёшь, что я имею в виду.

Я со сдержанным смешком кивнул. А эти средневековые маги не так просты, как кажутся. Ведь, если мне не изменяет смекалка, Шарлотта только что описала вполне себе реальный искусственный интеллект, созданный при помощи магии. Я видел такие у себя дома, в компьютере, и они действительно начинали нести чепуху, если спросить у них нечто, что не было заложено в их программу.

– Кстати, а кто такие умры? – уточнил я.

– Ой, это такие умильные животные, похожие на раскормленных котов с ластами на лапах, живут по берегам рек и озёр в одной из провинций земель Кранайгл, – ответила Шарлотта. – Умры мне очень нравятся, они так смешно плюхают по земле, когда ходят. Я их видела в Большом зоопарке Лайталалла. Он подальше от замка Совета, чем Орават, и поэтому зоопарк расположили там, так как некоторые виды магии плохо влияют на животных, особенно магия Шкарпи.

– Кранайглы – это кто? – деловито уточнил я. – До сих пор я был убеждён, что это просто такое ругательство.

– Да это и есть ругательство, – поморщилась девушка. – Кранайглы – маги любви, и, говорят, у них такие нравы… В общем, я бы не хотела, чтобы ты меня когда-либо назвал кранайглой, уж ты мне поверь.

Кранайглы, чья фамилия стала ругательством… Ещё один камень в огород магов. Что-то мне они нравились всё меньше и меньше. Конечно, всякие забавные картины – это здорово, но и мы, люди, тоже не лыком шиты. На компьютере можно изобразить всё не хуже! Правда, потрогать пока в компьютере ничего нельзя, но прогресс, как говорится, не стоит на месте. Кажется, даже на этом поприще тоже уже что-то сделано, просто я не в курсе.

На этой вдохновляющей ноте мы перешли к галерее портретов. Мимо первых трёх залов Шарлотта протащила меня, особо не останавливаясь. Люди (или маги), изображённые на них, провожали нас взглядами, махали нам рукой, некоторые сердито отворачивались. А один остряк даже встал на руки и весело заболтал ногами. Одеты они были самым причудливым образом, многие отнюдь не по современной местной моде, но разглядеть подробности мне не удавалось, потому что Шарлотта тащила меня вперёд, как неплохой бульдозер женского пола.

Наконец мы попали в зал, где висело всего четыре портрета: три – на одной стене, и один – на противоположной. Мы сначала отправились к одинокому портрету, который изображал седую пожилую женщину с суровым, изрезанным морщинами лицом, хищным носом и таким пронзительным взглядом светло-золотистых глаз, что я поёжился. На голове у неё красовался широкий, похоже, золотой обруч, на котором был выбит глаз в круге, а на плечах красовался ворот куртки золотистого цвета. Я пригляделся к табличке внизу.

Авторы: Михаил Лерминтов, Евгений Борг,

Кристиан Борг, Эбрам Борг, Самир Борг

Портрет Зоростерии Дженткиандторри

Время жизни: 241–834 оборот от з. с. о н.

– Что такое «от з. с. о н.»? – первым делом спросил я.

– «От заключения соглашения о невмешательстве», – охотно пояснила моя спутница.

– А оборот? Это год?

– Нет, это оборот магх-сферы. Величина переменная, зависит от числа происходящих исторических событий. Маги их как-то чувствуют, а люди редко ими пользуются и обычно меряют всё в годах, отсчитывая их от дня рождения верховного мага их земель.

– Ясно. Ещё один вопрос: кто эта Зоростерия вообще такая и почему её портрет поместили сюда? – поинтересовался я следом.

– Ну ты спросил! – выдохнула Шарлотта. – Я же тебе рассказывала уже. Ведь это она и объединила магические земли! И эта магнесса совершила ещё много всего, в библиотеке про её дела написано целых два толстенных тома, почитаешь потом. Это самый известный исторический персонаж, если не считать, конечно, первого Совета.

– А я думал, что главные маги тут – мужчины, – чуть обиженным тоном произнёс я. – И женщины, то есть магини и магнессы, тут особенно ничем не заправляют.

– Ну, в принципе, да, мужская магия обычно намного сильнее женской, – неохотно подтвердила Шарлотта и тут же горделиво добавила: – Но бывают исключения, и какие! Про знаменитую Зоростерию не слышал тут и не видел её портрета разве что тот, у кого нет ни глаз, ни ушей.

Я почти безразлично пожал плечами. В конце концов, и у нас была, например, Екатерина Великая, про которую тоже не слышал только ленивый. Надо отдать женщинам должное, они тоже порой бывают не промах.

– Добрый день, – тем временем вежливо поздоровалась Шарлотта с портретом.

Магнесса не удостоила её ответом, только высокомерно смерила девушку презрительным взглядом.

– Попробуй ты, меня она уже знает, – пихнув меня локтем в бок, прошептала Шарлотта. – Только не говори, что ты человек, а то она и разговаривать с тобой не будет.

– Э-э-э, здравствуйте, уважаемая Зоростерия, – произнёс я.

Она внимательно оглядела меня с ног до головы.

– Ты маг или человек? – наконец произнесла она.

– Я человек, – гордо заявил я, несмотря на предупреждение Шарлотты. – И горжусь этим! Я понимаю, что у вас тут маги людей за людей не считают, но в моём мире…

Магнесса молча повернулась ко мне спиной, хотя я какое-то время расписывал основные, на мой взгляд, достижения научно-технического прогресса своей родины. Бесполезно. Меня слышала только одетая в куртку спина и распущенные седые волосы. Обидевшись, я весьма невежливо ткнул спину пальцем, но та лишь раздражённо передёрнула плечами, и портрет залило серой краской так, что на нём ничего нельзя было разглядеть.

– Маги поставили защиту на портреты на случай, если посетители совсем заиграются, я забыла тебе сказать, – виновато протянула Шарлотта. – Теперь уж мы точно от неё ничего не добьёмся, пойдём дальше.

Мы направились к противоположной стене, где располагались уже вполне мне знакомые маги – те трое, кого я видел в центре скульптуры на площади. Теперь я мог рассмотреть их в цвете. Огненный оказался с переливающимися всеми оттенками пламени, словно горящими волосами, загорелой кожей и красно-карими глазами, отчего вид у него был весьма жуткий. Его обруч был окрашен багровым и золотистым цветами. Маг времени был светловолос, со светлой кожей, усыпанной мелкими коричневыми точками веснушек, и задумчивыми серо-сине-зелёными глазами. Зато Поднебесный действительно оказался смуглым, с чёрными глазами и седыми волосами, его обруч был, похоже, серебряный. Ближайший к нам оказался Огненный, так что решили начать с него. Первым делом я прочитал табличку внизу.

Авторы: Кемал Лерминтов, Фандас Борг,

Джозеф Борг, Отто Борг, Иоддо Борг

Портрет Джодока Оуэнна

Время жизни: 116 оборот до з. с. о н. – 183 оборот от з. с. о н.

– Кстати, а почему так много Боргов? – шёпотом спросил я у Шарлотты.

– Потому что зачаровать портрет так, чтобы он вёл себя, как живой, очень сложно, нужно много магов разума, – так же шёпотом ответила она. – Попробуй поговорить с ним, только, умоляю, скажи, что ты маг, а то мы опять получим от ворот поворот.

– Ладно, – скрепя сердце согласился я и добавил уже громче, обращаясь к портрету: – Здрасьте, Джодок. Я маг. Э-э-э… маг огня. Хотел бы поговорить с вами, если вы не против.

– Говоришь, маг огня? – насмешливо ответил молодой маг с портрета и потянулся. – Ну, посмотрим. Ответь-ка мне тогда, маг, сколько всего существует видов пламени?

Ничего себе, и тут экзамены, мало мне института!

– М-м-м, ну, во-первых, обычное пламя – жёлтенькое такое, – сказал я, собравшись с мыслями.

– Так, – кивнул Джодок.

– Ещё… ещё есть такой голубой огонь, когда горит газ, – нашёлся я, вспомнив газовые конфорки, которые были в плите у бабушки.

– Далее, – властно сказал он.

– Ну и… – я замялся, – ещё есть огни всех цветов радуги, но их я ещё не успел изучить. Я, видите ли, очень молодой маг, ещё не обученный. Куда уж мне знать всякие там виды пламени-шмамени.

И я обезоруживающе улыбнулся. Маг огня резко нахмурился, его глаза полыхнули пламенем, на молодом лице пролегли глубокие складки, а ноздри гневно раздулись.

– Как смеешь ты, человек, так пренебрежительно относиться к огню! – резко произнёс он. – Пшёл вон отсюда!

И портрет заволокло языками пламени. Я обменялся взглядами с Шарлоттой, понимая, что аудиенция закончена. Что ж, мы двинулись дальше. Там нас ждал светловолосый маг времени, задумчиво смотрящий на нас. Итак, я уже понял, что представиться надо каким-нибудь другим магом, чтобы не влипнуть в очередной экзамен. Я быстро пробежал глазами по табличке под портретом.

Авторы: Йоханес Лерминтов, Фандас Борг, Джозеф Борг, Талиб Борг

Портрет Асилерма Хромена

Время жизни: неизвестно

Гм, начнём наш диалог. Я тщательно прокашлялся.

– Здравствуйте, Асилерм, – вежливо начал я. – Я… я маг цвета, рисую портреты, вроде вашего. Хотел бы с вами поговорить.

– Добрый день, – вежливо кивнул мне Асилерм. – Боюсь, что мало чем могу помочь тебе, маг цвета, я не очень сведущ в художественных делах.

– Ну, я хотел расспросить вас о вашей магии, – поспешно сказал я. – Вы вроде маг времени, так? То есть вы можете перемещаться во времени туда-сюда?

Асилерм криво усмехнулся.

– Туда-сюда, говоришь? – посмеялся он. – А ты шутник! В любом случае, маг цвета, я не могу удовлетворить твоё любопытство. Тайны моей магии должны оставаться тайнами для всех людей и магов, так будет лучше для всех.

– Но… – начал было я.

– И не проси, – отрезал Асилерм.

Его портрет подёрнулся разноцветными пятнами. Я мрачно посмотрел на Шарлотту. Пришли поболтать, называется! Лотти пожала плечами и указала на последний портрет, где был старик Поднебесный.

– С ним должно всё получиться, с ним даже мне удалось поговорить, – шепнула мне она. – Давай.

Я со вздохом подошёл к портрету, у которого, кстати, на полу стояло несколько корзин с живыми цветами. Я задумчиво посмотрел на табличку внизу.

Авторы: Кемал Лерминтов, Фандас Борг, Джозеф Борг,

Генрих Борг, Морган Борг

Портрет Диомидия Поднебесного

Время жизни: 374 оборот до з. с. о н. – 23 оборот от з. с. о н.

Мне надоело представляться магом, всё равно это бесполезно.

– Здравствуйте, Диомидий, я человек, и если после этого вы не захотите говорить со мной, то так вам и надо, – заявил я.

– А я и так вижу, что ты человек, – негромко рассмеялся Поднебесный. – Но ты молодец, что признался сам, я не люблю врунов, которые представляются магами. Это глупо – желать иной доли, кроме той, которую определил нам всемогущий Архимаг. У каждого свой путь, и человеческий путь ничем не хуже пути мага.

А что, мне уже начал нравиться этот старичок. Я был готов даже простить ему за это его фамильярность.

– Вот именно, – поддакнул я. – Люди ничем не хуже магов, они ещё и не на такие чудеса способны и без этой вашей магии.

– Совершенно с тобой согласен, – кивнул Диомидий. – Самые главные чудеса нашего мира отнюдь не магия, а любовь, вдохновение, милосердие, воображение и смирение, а к ним люди гораздо более способны, чем многие и многие маги. Кроме разве что воображения, оно обычно как раз у магов зашкаливает.

Вообще-то я не совсем то имел в виду. От речей Поднебесного сильно тянуло чем-то религиозным. Я решил проверить свою догадку.

– А этот ваш Архимаг – он всемогущ и всемилостив, это он создал небо и землю, людей и магов и вообще всё? – уточнил я. – И у него есть заповеди, которые нельзя нарушать, а нарушителей ждут весьма неприятные приключения после смерти?

– Не совсем те слова, но в целом верно, – подтвердил маг и тепло улыбнулся. – Ты читал Леррию, основную книгу Поднебесных?

– Ну, не то чтобы её саму, но нечто очень похожее – точно, – пожал плечами я. – А ещё там есть история, что у Архимага был смертный сын, которого потом распяли на кресте, после чего он воскрес?

– Нет, – покачал головой Диомидий. – Но когда я пытался донести то, что явилось мне в откровении, до прочих, у меня тоже был очень нехороший момент, хотя и не такой суровый. Тогда я ещё не был магом, а простым человеком, как и ты, поэтому был уязвим…

– Вы были человеком? – вылупил глаза я. – А я думал, что магом надо родиться.

– Вовсе не обязательно, ведь если ты живёшь с верой в душе, то рано или поздно сможешь творить самые настоящие чудеса, – улыбнулся Поднебесный. – Мне пришлось легче, чем тому, о ком ты рассказываешь. Меня просто привязали к столбу, а потом подожгли стог веток у моих ног – иными словами, меня сожгли на костре. Но через семь дней, когда меня уже собрались хоронить, я очнулся. Тело моё на глазах принялось восстанавливаться, и, почувствовав в себе некую силу, я взлетел в воздух, зависнув над моими мучителями, и всё это было сочтено за чудо. Так началось продвижение учения Поднебесных. Когда был написан этот портрет, у меня уже было около двух миллиардов последователей, и среди них четыре сотни человек так прониклись поднебесным учением, что тоже стали магами.

– Это правда, – важно подтвердила Шарлотта. – Поднебесная магия – единственная из всех, с которой необязательно рождаться, она может прийти к каждому: к человеку или к магу другого вида. На это, кстати, надеются многие люди, когда читают книги Поднебесных, рассчитывая разжиться дармовой магической силой. Но у таких ничего обычно не получается.

– И не получится, – важно кивнул Диомидий. – Учение Поднебесных – не для тех, кто гонится за магией в жажде богатств или славы. Вообще для нашего учения совсем необязательно быть магом. Достаточно сделать хотя бы одно доброе дело, и это уже будет чудо, и тогда человек тоже становится немного Поднебесным. Чем больше добрых дел будет случаться в этом мире, тем более чудесным и волшебным он будет вне зависимости от того, сколько магии или магов в нём будет к тому времени. Магия не должна быть целью, это всего лишь средство для того, чтобы творить добро, смиренно нести любовь и милосердие, передавать вдохновение от сердца к сердцу, развивать воображение и человеколюбие. Ведь для этого мы и появляемся на этом свете. Иначе зачем ещё жить?

И он ещё раз мягко улыбнулся нам обоим. А он действительно мне нравился, этот старик, хотя его слова отдавали изрядной долей пафоса. Но что-то в них, пожалуй, было. Во всяком случае, местным магам, сжигающим людям глаза почём зря, точно не мешало бы его послушать!

Тут я подумал, что неплохо бы расспросить этого любезного мага и об интересующих меня вопросах.

– А что вы знаете о магах тени? – вежливо спросил я. – У них есть какие-нибудь слабые стороны?

– К сожалению, я не обладаю информацией по этому вопросу, – ещё сильнее выпрямившись, произнёс Диомидий спокойным тоном.

– А вы не знаете, как какают умры? – хихикнула Шарлотта.

– К сожалению, я не обладаю информацией по этому вопросу, – повторился Поднебесный.

Я вздохнул. Всё ясно, мы начали спрашивать что-то сверх программы. А я уже почти был готов поверить, что разговариваю с живым магом! Как жаль, что единственный маг, который мне понравился, оказался давным-давно мёртв. Кто знает, может, с ним бы мы и поладили.

– Кстати, а как вы определили, что я человек? – напоследок спросил я.

– А ты просто сутулишься, – рассмеялся он. – Я бы посоветовал тебе стоять прямо и гордо, как и подобает каждому человеку. Не одним же магам возвышаться над нами, верно?

Диомидий мне лукаво подмигнул, и я моментально выпрямился.

– Так-то лучше, – одобрительно кивнул он. – Ты молодец.

– Спасибо, вы просто суперски клёвый маг, – на прощание сказал я, позабыв, что местные могут и не знать сленга моего мира.

– К сожалению, я не обладаю информацией по этому вопросу, – произнёс Поднебесный.

На этом наш разговор завершился. Мы с Шарлоттой ещё побродили по залам, болтая с разными людьми и магами, изображёнными на портретах. Я не утерпел и одного из них, средних лет лысеющего мужчину в пышном камзоле, тоже потянул за нос. Мужчина тут же пополнил мою коллекцию местных ругательств на целую дюжину выражений, после чего закрылся серой краской. А потом мы перешли в залы современного искусства, где плавали какие-то круги и квадраты, танцевали всевозможные геометрические фигуры, искажались и стилизовывались лица и пейзажи, рисовались откровенно фантастические картины… В общем, к вечеру у меня от всего этого уже голова шла кругом, и на верхние этажи, где выставлялись скульптуры, мы так и не попали. Зато благополучно добрались назад в замок, где Шарлотту ещё ждала вечерняя работа, а меня – объяснения с краснолицым худым верзилой самого зверского вида.

– На вас поступила жалоба, что вы уклоняетесь от службы в армии, – вместо приветствия заявил он, стоило мне подойти к домику прислуги, где ночевали мы с Шарлоттой.

– Я был ранен в сердце во время сражения с лианами мёртвых, – хмуро ответил я, прекрасно понимая, от кого поступила жалоба. – Это должно было остаться в каких-то ваших бумагах.

– Да, такая запись имеется, – хмыкнул он. – Но в жалобе сказано, что вы от этого ранения вылечились и вполне годны к строевой службе. К сожалению, возникла заминка: осмотреть вас могли бы только маги лечения, а они сейчас все заняты. Может, вы сами признаете, что готовы служить?

– Не-а, – помотал головой я. – Не годен я, не годен, милый. Сердце больное. Знаешь, как болит? Вот прямо сейчас так и ноет, так и ноет.

Конечно, я переигрывал, но скорая смерть с перспективой потерять проданную душу слишком неприятно холодила моё сознание. Да и вообще! Из-за этой войны я и впрямь потерял здоровое сердце! А никто из магов не собирался мне его лечить за одни боевые заслуги, мне пришлось продать для этого собственную душу. Так что как вы к нам, так и мы к вам.

Верзила потоптался ещё какое-то время около меня, но потом плюнул и ушёл.

Той ночью мне опять не спалось. На соседней постели тихо сопела Лотти. Меня же до сих пор переполняли ощущения от покупки своего дома. Я уже в мечтах представлял себе, как мы будем там с Шарлоттой жить. Она будет выращивать цветы, а я выучусь курить трубку и буду важно читать газету по утрам. Интересно, здесь есть газеты? Я пока не видел ни одной. Ладно, пусть будут книги, уж книги-то точно должны быть.

Ещё я думал о разговоре с Поднебесным. Как странно, что наши миры, такие разные, дошли до одного и того же разными путями… И ещё мне немного тоже хотелось стать магом, хотя я понимал, что, наверно, в Поднебесные я всё-таки не гожусь. Список моих добрых дел, конечно, зашкаливал (а самое моё главное достоинство – скромность), но пока чудес совершать что-то не приходилось. Дуру, попавшую в пруд, спас. Ещё однажды полез отбивать одну зарёванную девчонку от местных хулиганов. Мы были тогда ещё детьми, так что я отделался всего лишь кучей синяков и ссадин, а девчонка просто убежала, пока я дрался. Наверно, для чудес нужно что-то поболее. Да и продажа души, я думаю, тоже не входит в список поднебесных добродетелей…

Глава 5.

Украли!

Я и сам не заметил, как наступила ночь. Из окошка почти под самым потолком комнатки внутрь проглядывал осторожный лунный луч.

– Доброй ночи! – прямо посреди комнаты появился серебристый ореол девушки с белыми волосами и глазами. – Моё имя – Лестрия, и мне нужна твоя помощь.

Гм, я точно популярен. Что-то магам определённо понравилось шляться в мою комнату по ночам. К чему бы это? Может, к дождю? Я скосил глаза на Шарлотту – она безмятежно спала, так что все приключения обещали достаться мне одному.

– Прошу тебя, у меня совсем мало времени, – произнесла Лестрия. – Пожалуйста, возьми эту книгу и постарайся не потерять.

В её руках появилась средних размеров книга в белой кожаной обложке и с большой золотистой буквой «А» в центре.

– Храни это у себя и никому не говори о ней, – рассеянно оглядываясь по сторонам, произнесла она. – Когда придёт время, ты поймёшь, что это, но до тех пор книгу не открывай, слышишь? Это очень важно, потому что вообще людям такие книги читать запрещено. Это всё, что я могу сейчас сказать. Прощай.

Она сжала что-то на шее и исчезла. У меня в руках осталась книга.

И что теперь?

Станцевать с книгой джигу?

Осторожно, так, чтобы не разбудить Шарлотту, я встал с постели и, зайдя в смежную комнату, предназначенную для умывания и тому подобного, включил там магический светильник, поднеся к нему знак «Айк». При близком рассмотрении книга оказалась заперта на изящный серебряный замочек. На обложке же, помимо буквы А, также внизу мелким шрифтом было написано:

Амерунный букварь

(проходить только в присутствии старших или верховных магов)

Автор: Жан-Селирь Локк

Как мило. Ко мне ночью заявляется прекрасная беловолосая незнакомка, чтобы подарить детскую книжку и тонко намекнуть, что эта книжка ух какая важная. Да я просто везунчик.

Ладно, всё завтра. Выброшу этот хлам завтра.

К тому времени я был уже такой сонный, что заснул прямо в обнимку с букварём.

– Что?! – возглас сам вырвался у меня из горла, когда я узнал, что произошло. – Что ты сказала?!

– Я не подумала, что в такое время кто-то примется воровать вещи, – пролепетала Шарлотта таким тоном, будто я только что торжественно сообщил ей, что сейчас я её буду убивать.

Наверно, выглядел я и впрямь соответствующе. Но, тень побери, это не просто плохо, это катастрофа! Когда я продавал свою душу и спрашивал кое-какие пояснения насчёт контракта, Тарком в общих чертах объяснил мне, как производится захват душ. Я, конечно, никаких подробностей не понял в россыпи незнакомых терминов, кроме одного: амулет с большим чёрным камнем, который был мне тогда передан, должен находиться в непосредственной ко мне близости во время смерти. Шарлотте я просто сказал, что это обычное украшение, оставшееся в наследство от моего якобы почившего дяди. Но вот теперь кто-то, видимо, польстившись дороговизной камня, украл его, и… и что теперь будет?

– Ты точно не видела, кто бы мог это сделать? – ещё раз в слабой надежде переспросил я.

– Нет, Сим, я спала, так же как и ты, – терпеливо ещё раз ответила она. – А потом просто почувствовала, будто кто-то рядом, проснулась и вижу, что этот кто-то выходит за дверь. А я даже спину толком разглядеть не успела. Прости, пожалуйста, я ведь понимаю, что это твоя единственная память о дяде…

Опустив глаза, она неловко затеребила широкий рукав своей белой ночной рубашки.

– М-да, – только и выдохнул я в ответ, схватившись руками за голову и застыв в такой позе.

Нервный озноб прошёл по всему телу, отчего ладони показались слишком горячими. Что там говорил маг тени? Что будет, если я потеряю камень? Айкромены ведь тоже не полные дорри, камешек-то ведь явно не из дешёвых. Поэтому мне с ним по договору надо отмечаться каждые полгода… Но камень утрачен. Что эти маги могут потребовать взамен украденного камня? Мой взгляд упал на расстроенное лицо Шарлотты, и мне стало плохо от мысли о том… Так, надо успокоиться. И вспомнить, что и как всё было, чтобы понять, кто же мог стащить камень. Ведь, кроме камня, как мы уже выяснили, ничего не пропало, даже мешочек с амерунами. Значит, кто-то охотился непосредственно за этим сокровищем. Так. Кто видел меня с ним?

Для метода дедукции (индукции, хрендукции?) я, видимо, не вышел своим двоечным мозгом.

Так, сосредоточиться. Кто же знал про камень? Во-первых, Тарком и тот маг лечения. Ещё Шарлотта, но она вне подозрений. Потом стукач Оскар и его спутник Эмиль, ещё стражник с узким лицом у ворот стены замка и низенький толстячок у городских ворот. Конечно, сам Зонди, тот самый седовласый дядька-продавец с пышными усами и мясистым носом. Ну и краснолицый худой верзила зверского вида, который чуть не забрал меня в армию. Ещё, конечно, были простые горожане и та мама с мальчиком в галерее, которые могли видеть камень, но для начала достаточно подозреваемых.

Айкромен меня дери, и что мне теперь делать? Ведь я не детектив, чтобы искать всякие такие пропавшие вещи!

От отчаяния я попытался найти хоть какие-нибудь улики, но не нашёл ничего, кроме моего же собственного чёрного волоса на каменном полу, почему-то загнутого с одного края, который я машинально сунул в карман. Или это волос Северина? Он черноволосый. В уме снова промелькнули образы запомнившихся мне людей, кто видел меня с камнем… Северина среди них не было. Хотя маги могут читать мысли людей. Андрей вот читал. Крадут ли маги при этом камни Айкроменов? Настолько ли они дороги?

– Нам надо попросить о помощи кого-нибудь из магов, – предложила Шарлотта и, помедлив, добавила: – Может, попросишь Северина?

Хм… А ведь она права, Северин – лучший выход из положения, и, возможно, он действительно мне поможет по старой памяти: всё-таки мы учились вместе. Однако надежды рухнули, почти не взлетев: встретиться с ним, с магом, для простого человека было не так-то просто. В замке Совета его не было, и я даже не смог добиться от местной стражи, где он квартирует.

Так что надо было обходиться своими силами.

Ладно, начнём со знакомых: с Оскара и Эмиля. Значит, во-первых, надо найти, где в казармах они обитают. Во-вторых, обыскать их вещи: возможно, амулет там. В-третьих, найти способ обыскать их самих: может, амулет у кого-то из них на груди. И, наконец, узнать, не разбогател ли кто из них неожиданно в последние дни. Они ведь могли уже успеть продать мой амулет кому-нибудь…

План развалился сразу на «во-первых». В казармы меня не пустили.

– Вас нет в списках, – равнодушным голосом заявил мне биоробот, здесь по недоразумению называвшийся серым послушником.

– Я там свои вещи забыл, я только заберу и вернусь, – попытался выкрутиться я.

– Вас нет в списках.

Да, программу явно заело, определённо, и тут поработали эти, как их там, Борги. А может, эти послушники тоже нарисованы? Я ещё подождал с полчаса: вдруг этот страж порядка отвернётся или отвлечётся на что-либо, но мои надежды так и не оправдались. Страж порядка твёрдо был намерен этот самый порядок сторожить.

Так, что же делать?

Ладно, попробуем с другого бока. Я довольно быстро нашёл узколицего стражника, который невозмутимо стоял на том же самом месте. Вот бы придумать способ, чтобы заставить его снять доспехи, и посмотреть, не носит ли он амулет на груди.

Ага, ещё и раздеться, потому что амулет вполне может оказаться под рубашкой. Ничего лучше я и выдумать не мог! Постояв какое-то время рядом, я отправился к Шарлотте – узнавать, где живёт местная стража. Оказалось, что в средних размеров угловатой пристройке у самой стены. Я снова воспрял духом и отправился на поиски.

На этот раз мне повезло: дверь была заперта, но я, воровато оглядевшись по сторонам, ухитрился влезть в окно. Внутри царил полный бардак: раскиданные по кроватям вещи, открытые дверцы шкафов, несколько перевёрнутых стульев, пустые бутылки. На моё счастье никого из стражников внутри не было, а то я бы огрёб. Чувствуя себя как минимум воришкой, я принялся искать амулет с айкроменовым камнем, споткнувшись по дороге о ножку стула и чуть не упав.

Ну поискал я…

Стоило ли удивляться, что я так ничего и не нашёл? Везёт мне нынче, как утопленнику. Определённо. Итак, осталось только убедиться, что стражник не носит амулет на груди. Как бы это сделать?

– Ты что здесь забыл, парень? – грубовато спросил меня русоволосый пацан в доспехах.

Он зашёл в комнату, когда я уже надумал из неё выбираться и лез в окно. Так, что бы придумать?

– Я в стражники решил податься, хотел проверить, как они живут, – нашёлся я. – Должен признаться, мне не понравилось. Бедно у вас тут.

– Ты мог бы попросить кого-то, чтобы тебя впустили – настороженно произнёс молодой стражник. – Зачем было лезть без спроса?

– Чтобы вы не обиделись, если мне тут не понравится, – выпалил я. – Не веришь – обыщи меня. Будь я вором, я бы что-нибудь спёр, а так – я чист.

Неопределённо хмыкнув, тот наскоро похлопал меня по одежде, ничего предосудительного не найдя. А потом, прежде чем я успел хоть что-нибудь сделать, выхватил меч и поднёс его к моему горлу!

– А теперь давай начистоту, – прошипел он. – Что ты тут делал? Не ври, а то я перережу тебе глотку, не задумываясь.

Почувствовав холодную сталь на шее, я почему-то сразу расхотел врать и кратко рассказал про то, как продал душу и потерял свой айкроменов камень, то бишь амулет с камнем. Под конец истории парень убрал-таки меч обратно в ножны и спросил:

– Меня Кайл зовут. А тебя?

– Симулос, – представился я.

– Сочувствую тебе, Сим, – вздохнул он. – Тяжело это – душу продать. Что касается Уолли, уверяю тебя, не трогал он твой камень. Это честнейший человек из всех, кого я знаю. А относительно всех остальных – устройся-ка в прислуги при казармах. Так и проверишь вещи твоих приятелей – Оскара и Эмиля. И больше никогда не пытайся влезть в помещения стражников, ясно?

В общем, мы вполне мирно распрощались, и я последовал его совету, устроившись в подметальщики при казармах. Однако в вещах Оскара и Эмиля тоже амулета не оказалось. Да и о внезапном их богатстве даже речи не шло. Я поспрашивал ребят из своей группы по этому поводу. Они же по моей просьбе приглядели за Оскаром и Эмилем в общем душе. Амулета на них не было, и они ничего не снимали вроде него. В общем, пустая догадка. Кто там следующий подозреваемый?

А что, не такой уж я и плохой детектив. Неудачливый и неумелый, но не плохой, а хороший: белый и пушистый.

Тьфу ты, я иногда сам офигеваю от своих мыслей.

Радостно распрощавшись с казарменной метлой и прикрываясь тем, что мне якобы нужна работа (уломать Уолли было совсем несложно), я выехал на Бивере из ворот, направляясь к Оравату. Моей целью были Зонди и тот толстячок у ворот. Оба тоже видели меня с камнем. Вот я всё-таки дорри: бродить с такой ценной вещью на шее, выставив её на всеобщее обозрение! Ладно, чего уж сейчас корить себя, поздно уже.

С толстячком (чьи волосы были каштановыми) всё оказалось совсем просто. Он стоял в расстёгнутой рубашке у ворот, и на его груди красовался всего лишь амулет в виде солнца. Тень побери, такими темпами у меня все подозреваемые кончатся! Но кто-то же должен быть из них виновен!