Жемчужина боярского рода. Часть 2
Глава 1
– Что. Здесь. Происходит?! – Голос был тихий, но словно вибрирующий от сдержанной ярости. Ярости такой силы, что, кажется, цветы на стойке у алтаря затрепетали подвядшими лепестками.
Я моргнула, сбрасывая леденящее наваждение, и только после этого поняла, чей же это такой страшный голос…
Мила вошла в часовню, бесцеремонно оттолкнув тех, кто стоял на ее пути. В шаге от нас с Олегом она остановилась, улыбнулась нам обоим так ласково, что в груди защемило, потом развернулась к зрителям и тем же самым дрожащим от ярости голосом спросила:
– Что вы все здесь забыли, господа? По какому праву явились и смеете предъявлять какие-то претензии?!
– А вы кто такая, сударыня? – Будто мало нам было заинтересованных зрителей, порог часовни переступила Вьюга. И с ходу принялась наезжать, хотя была не в форме и жетон службы СБГ не предъявила – то есть выступала как частное лицо.
– Тебе, Настя, чувствую, надо представиться персонально, – предельно ядовито ответила подруга. Я даже представить не могла, что она так умеет!
– Мила? – Вьюга вдруг так резко побледнела, будто увидела привидение. Хотя почему «будто»? Ведь для всех старых знакомых Людмила Оленская все равно что умерла. И встретить ее здесь, сейчас, да еще в таком виде – все равно что призрака увидеть.
– Мила?! – точно таким же полным ужаса голосом ахнула вторая девица, та, что вещала неприятным тоном.
Я с запозданием узнала и ее – это же сестра моей подруги! Та самая, из-за которой Мила пожертвовала собой! Или стоп, не та? Та старшая была, а эта вроде средняя? Да черт с ней, какая разница.
– Как приятно, что ты еще помнишь мое имя, – с сарказмом ответила девушка. – Я думала, обо мне уже все забыли.
– Мила… – пробормотала Светлана Оленская, имя которой я с трудом, но вспомнила. – Но… но я… но они… этот боярыч всю душу нам вынул, пытаясь тебя найти и обвиняя нас неизвестно в чем! А сам обнимается с какой-то девкой в часовне влюбленных!
– Это не твое дело, – резко и сухо оборвала сестру Мила. – С кем хочет, с тем и обнимается. Тебя сюда не звали. И не смей называть единственного человека, который меня не бросил, девкой!
Подруга даже сделала еще один шаг назад, чтобы оказаться совсем рядом со мной и с Олегом. Не глядя, нашарила наши руки и сжала их. Пальцы у нее были ледяные.
– Мила, но я же тебя не бросала! – снова подала голос Вьюга. – Ты просто исчезла, пропала без следа, я даже использовала служебное положение, чтобы тебя отыскать, и не смогла!
– Настя, тебя я ни в чем не обвиняю, – чуть мягче посмотрела на Анастасию Людмила. – Ты в этой истории ни при чем. Но и помочь мне не могла. И не можешь. А в данный момент отчего-то нападаешь на моих друзей, следовательно, и на меня.
– Я не нападаю! – Вьюга торопливо выставила перед собой открытые ладони в жесте отрицания. – Я просто… просто… очень рада тебя видеть и очень прошу: не гони меня, не сбегай сама!
– Чего ей надо-то? – Я не выдержала и подвинулась поближе к уже вполне оклемавшемуся Лису. Прошипела ему свой вопрос в самое ухо.
– Мила исчезла три года назад, а ты уехала на два года раньше, – так же тихо пояснил Олег.
Он прямо на глазах снова стал собой – уверенным в себе, невозмутимым, негромким, но надежным. Один взгляд на любимую – и истерику как рукой сняло.
– Они с Настей подружились, Мила ей в свое время очень помогла в одном деликатном деле. Но перед тем как исчезнуть, из-за чего-то крупно поссорилась. Из-за чего – не знаю, она мне тогда не сказала, а Вьюга и вовсе молчит до сих пор.
Пока Лис просвещал меня в тонкостях взаимоотношений столичных аристократов, Мила продолжала строить набежавших в часовню товарищей, как старшина новобранцев:
– А вы, молодые господа? Что вам всем нужно? – Поскольку хрупкая седая женщина воинственно подступила первым делом к моему бывшему жениху и смело вытянулась перед ним, изображая мышь перед травой, Снежинский даже попятился на полшажочка. Он не ожидал такого наезда от храброго воробушка.
– Сударыня, вы не так поняли мои намерения, – начал было боярыч.
Но подруга его воинственно перебила:
– Что именно я не так поняла в ваших действиях, сударь? То, что вы продолжаете преследовать Ольгу против ее воли? То, что явно собираетесь снять свой откат за ее счет?
Последние слова заставили вздрогнуть, кажется, всех присутствующих. Игорь так и вовсе изменился в лице, будто его ударили.
– Сударыня, я не давал повода обвинить меня в столь низком поведении! – попытался отбиться он, добавив льда в голос.
Но на Милу это не подействовало, она ни капли не смутилась и не сбавила напора:
– В таком случае что это за представление вы все затеяли? Для чего заявились сюда такой толпой и пытаетесь загнать мою подругу в угол, словно охотники – дичь? Вы все ведете себя или недостойно, или странно! – Последние слова были адресованы явно огорошенному такими претензиями Вьюжину, а также присутствующим девушкам.
Кстати, где Алиса? Она же прискакала в первых рядах, а теперь я ее не видела, в часовне остались только Анастасия Вьюжина и сестра Людмилы, Светлана. Что, кузина испугалась нашу маленькую защитницу и поэтому сбежала? Вполне возможно…
Но отчего-то у меня в груди возникло неприятное чувство пустоты. Будто отсутствие Алисы предвещало что-то опасное. Что бы это могло быть?
Я дернула Лисовского за рукав и глазами указала на то место, где еще пару минут назад стояла кузина. Олег глянул и тоже напрягся. Так, значит, мое предчувствие не пустая выдумка!
И тут меня осенило, куда могла деться дорогая родственница. Да етить твою мать, вот же я дура!
– Мила! – Я вышла из-за подставки с цветами, подцепила подругу под локоть и, не обращая внимания на всех остальных, настойчиво потянула ее к выходу. – Потом их отругаешь, хоть три раза, а теперь нам пора!
– Куда? – на долю секунды растерялась наша воинственная мышка. И этой доли хватило Лисовскому, чтобы подхватить ее под руку с другой стороны и настойчиво потащить в нужном направлении. При этом Олег так выразительно глянул на своих друзей, что уже открывшие рты для возражений Орловский и Снежинский так ничего и не сказали.
Один Вьюжин сощурился как-то уж больно недобро и явно хотел пойти за нами следом, но Игорь вовремя заступил ему дорогу. Уф, с паршивых баранов хоть шерсти клок, перефразируя старую поговорку. Пока они между собой бодаются, у нас есть время унести ноги!
Мы почти успели…
Глава 2
– Бежим-бежим-бежим, – бормотала я, волоча друзей за собой. Часовня осталась позади, толстые наглые голуби порскнули из-под ног стаей сизых крысок, но дальше площадки перед храмом ускакать мы не успели.
– Ольга Барятинская! – прогремел полузабытый мужской голос. – Как ты смеешь…
Меня морозом по коже прошибло, все чувства и страхи прошлой Ольги взметнулись со дна души, словно их безжалостно взболтали, как в бутылке со старым квасом.
Батюшка Павел Платонович, чтоб ему пусто было!
Поскольку старшего Барятинского я до сих пор не видела, хотя и оглядывалась, старательно крутя головой, надежда скрыться еще оставалась. Ведь и он, получается, меня не видел, просто шел по наводке Алисы.
Лисовский тоже это понял, потому что вдруг выдернул свой локоть и подтолкнул нас с Милой куда-то в сторону центрального храма:
– Туда. Я задержу! Встретимся…
– Сама тебя найду, – торопливо прошептала Мила, глядя на парня благодарными и влюбленными глазами.
Лис только кивнул и снова подтолкнул нас обеих. Но скрыться за часовней мы не успели, потому что нас перехватил Вьюжин. Что удивительно, он был не один – за ним спешила Настя.
– Сюда идите, у меня машина! – торопливо зашептала она, отталкивая брата. Но Алексей не дал себя отпихнуть и с ходу подхватил меня под локоть, велев сестре:
– Забирай Милу и отвези, куда она скажет. Я помогу Ольге, лучше временно разделиться. Вдруг Алиса успела кинуть на кого-то из вас следилку!
Мне очень не хотелось отпускать Милу, я уже переволновалась, пока ждала ее в часовне. Но если Лис даже после своей непроизвольной истерики, вызванной страхом снова ее потерять, сам нас отпустил, то и мне стоило взять себя в руки. Насчет следилки Вьюжин был прав. К тому же Мила, выговаривая набежавшим туда, куда их не звали, боярычам, стояла почти вплотную к кузине, та запросто могла одним щелчком пальцев нацепить на нее паутинку.
Оставался другой вопрос: стоит ли доверять Алексею? С одной стороны, он молодой боярыч с неясными мотивами, боярышне в моем положении надо быть с такими осторожной. С другой – назло Игорю поможет мне без лишних раздумий. И вообще, он еще ни разу не сделал ничего, что бы мне навредило…
– Быстрее же! – Вьюжин мои сомнения пресек просто: подхватил на руки, не обращая внимания на мой потрясенный вскрик, и галопом помчался в боковые заросли возле часовни.
Одна клумба, другая, через несколько живых изгородей он просто перепрыгнул, да так легко, словно на руках у него не увесистая Оленька, а пушинка. И вот меня уже усадили верхом на магоцикл, на голову надели шлем, велели:
– Держись крепко! – И магоцикл сорвался с места, сразу набрав головокружительную скорость.
Я и держалась. А пока мы мчались по ярко освещенным дорогам, ловко петляя среди экипажей, все думала: зачем я бегу? Все равно с папенькой придется встретиться рано или поздно. Даже скорее рано. Так чего не сейчас?
Вьюжин заложил очередной крутой вираж, я вцепилась в него еще крепче и решила: нет, все правильно. Встречаться с родней надо в удобный момент, на своих условиях. А не тогда, когда Алиса меня «поймала».
Приехали мы, что удивительно, куда-то в знакомое место. Я отлепилась от вьюжинской спины, огляделась и тихо охнула: да это же тот перекресток, неподалеку от которого мы с Милой сняли квартиру утром!
– Следилку Снежинского с хвоста я временно заблокировал, – не оборачиваясь, поведал Алексей. – Так что сюда она его не приведет. Отъеду подальше и отпущу ее, пусть бегает за мной, если ему не лень!
– Спасибо. – Я с трудом разжала руки и отлипла от его теплой спины, обтянутой кожаной курткой. Сползла с седла и в нерешительности остановилась, отойдя на пару шагов. Обернулась: – Позволь задать вопрос…
– Все потом, – не оборачиваясь, тряхнул шлемом Вьюжин. – Отвечу на любой. Но сейчас мне нельзя задерживаться, если долго глушить следилку, это вызовет подозрения. Я тебя найду завтра или на днях! И запомни: мне от тебя ничего не нужно, кроме тебя самой… берегинюшка.
Я только рот открыла ему вслед, когда он газанул с места. Как он меня назвал?! Еще один догадливый?!
– Оля! – Голос Милы вырвал меня из раздумий. – Цела? С тобой все в порядке?
Я живо обернулась и обняла с разбегу налетевшую на меня подружку.
– Со мной-то что случится, – пробормотала, уткнувшись носом прямо в ее слегка растрепавшуюся полуседую косу. – А ты? У тебя все хорошо? Где Настя? Где Лис? Что это вообще было?!
– Ох… – Мила наконец оторвалась от меня и потянула за руку. – Пошли скорее домой, там и поговорим, незачем стоять на улице у всех на виду.
Я согласно кивнула, и уже через пять минут мы вдвоем возились на маленькой уютной кухоньке, ставили чайник на магическую плиту, потрошили пачку «подарочных» печенек, оставленных нам пожилой хозяйкой, старой Милиной знакомой.
– Ну? – Уже сев за стол и поправив самовязаную кружевную скатерть из льняных ниток, я отхлебнула горячего чаю и вдруг почувствовала, как от его тепла внутри будто разжимается пружина.
– Настя чувствует себя передо мной виноватой, – вздохнув, начала рассказ Мила. – Когда ты уехала в затвор, я очень горевала. Ведь даже написать письмо тебе было нельзя, твоя родня не давала никому адрес. И так вышло, что мы с Анастасией разговорились на одном из скучных светских раутов.
Я понимающе кивнула, вспомнив, чем раут отличается от бала: это мероприятие, куда приглашают кучу гостей, но танцев не устраивают, и молодежь кисло слоняется от колонны к колонне, пытаясь не помереть со скуки в окружении взрослых, солидных гостей, занятых своими взрослыми, солидными разговорами. Тут от тоски с кем угодно разговоришься.
– Она показалась мне очень хорошей, такой понимающей, – поведала между тем подруга и поежилась, оглянувшись на приоткрытое окно – оттуда дуло.
Я снова кивнула, встала, закрыла форточку и накинула Миле на плечи свою шаль. Она улыбнулась в ответ и продолжила:
– Мы подружились. Довольно близко. Не как с тобой, но… А потом я попросила ее о помощи. Она уже работала в СБГ… ты же знаешь, эта служба имеет вес даже в Храме. Теперь-то я понимаю, что Настя не смогла бы мне тогда помочь, все, что случилось, не зависело от воли людей, даже от воли храмовниц. Но я была так обижена, испугана и так отчаялась, что написала Насте напоследок очень горькое письмо. Я его не отправила, порвала и выкинула в корзинку для мусора, но… Светлана нашла, склеила и отдала Вьюжиной. Оставив ее с очень тяжелым чувством вины. Я не знала… иначе нашла бы ее раньше и поговорила.
– М-да… и что теперь?
– Теперь мы можем рассчитывать, что Анастасия Вьюжина как минимум не будет нам мешать.
Глава 3
Следующим утром мы все же дошли до платяной лавки у рынка и обновили свой гардероб под чутким руководством Анфисы Степановны, дородной, медлительной и по-здоровому округлой хозяйки лавки. Как и где они с Людмилой познакомились, рассказывать не пожелала ни одна ни другая. Но знакомство явно оказалось весьма близкое: Анфиса Степановна приняла наши чаяния как свои собственные. При том, что в деньгах купчиха себя не обидела, с нас она ни копейки лишней не содрала. Все платья, туфли, платки, шали, перчатки, чулки, ботинки и шляпки стоили своих денег. Особенно если знать, куда смотреть, чтобы увидеть перспективу.
Мне разом вспомнилась приятельница из моего прежнего мира, бесподобно умевшая ходить по секонд-хендам. Она почти не глядя протягивала руку к куче разнокалиберного барахла, выдергивала из него жеваную тряпку и через день щеголяла в оригинальном шикарном костюмчике от каких-нибудь дольчей или габанов. Отстирала, отпарила, расправила, подогнала по размеру – и в результате оказывалось, что тряпка мегаактуальна в этом сезоне, хотя выпущена пару лет назад. При том, что куплена из мешка «все по пятьсот рублей», выглядит на пятьсот тысяч.
Вот и теперь наш гардероб требовал, конечно, основательной доработки, но, когда мы с Милой приведем его в порядок, будет не стыдно появиться хоть в присутственном месте, хоть на светском рауте, хоть на боярском балу.
С каким же наслаждением мы обе отбросили на время все мысли о сложностях нашего положения, о проклятии, о жертве, о противной родне и будущих сложностях с выкупом из рода и занялись чисто женскими делами!
Поскольку Анфиса Степановна позволила нам не только выбрать себе одежду под ее же чутким руководством, но и воспользоваться пошивочной мастерской в том же здании, работа закипела не отходя, так сказать, от кассы.
– Мила, вот тут вышьешь еще один листочек к узору, и будет казаться, что этой дырочки не было! – Как же здорово было представлять себя умной и хитрой кудесницей, умеющей из ничего сделать роскошь! – Кто там станет считать количество лепестков на эксклюзивной вышивке дома Пархомовых!
– Угу, а вот, смотри… – Кажется, Мила не меньше моего радовалась такой возможности. – Если эти казачки правильно подбить, да не железом, а специальными набойками, разница в высоте сношенных каблуков вообще будет незаметна! Я знаю одного будочника в Кошкином Дворе, он умеет так покрасить кожу, что обувь выглядит новее новенькой!
– Девчата, сюда гляньте! – время от времени перебивала наш щебет Анфиса Степановна, гулкая и низкая, словно пароходный гудок в тумане. Ее вкусный своеобразный говорок отлично вписывался в музыку этого утра. – Вот, Людка, чулки с брачком, непарные, но вся разница в мыске, а кто его внутри туфли-то разглядит? Целая партия вчерась пришла, полсотни пар! Хотела девкам из трактира на Палецкой предложить, но коль вы первые пришли – забирайте все. Шелковые чулки, да от Пауковых, – это вам не синтетика поганая! И кстати, вот, пОльты с капюшонами берите! Конец сезона, но холода запросто еще могут вернуться. А к осени я цену-то подниму, даже для своих. Глянь, шерсть какая – чистое облачко! В горсть сожмешь, выкрутишь, а отпусти – гладко! Дальневосточные козы, не что попало! А пятно с подола мы выведем, или еще лучше – отбеливателем по всему краю пройдемся, будет модный переход цвета, еще и обзавидуются такому шику-то!
Короче говоря, в снятую на двоих квартирку мы вернулись только к ужину, обвешанные свертками и пакетами, как новогодние елки. И то все не унесли, самые объемные и увесистые покупки должен был доставить помощник Анфисы Степановны на тележке с педалями, похожей на транспорт велорикши из моего прежнего мира.
И даже не удивились, найдя под дверью Лиса.
Олег выглядел откровенно хреново. Бледный, словно бы пыльный какой-то, с отчетливыми кругами вокруг голубых глаз, он был похож не на рыжего хитреца, а на крайне замученную панду.
Мила от такого зрелища едва не разроняла все покупки, кинувшись к своему ненаглядному. Повезло, что Лис, несмотря на потрепанный вид, не растерял проворства. Он подхватил и подружку, и пакеты. И далеко не сразу выпустил это богатство из объятий. Воспользовался моментом, так сказать. И я его понимала.
Поэтому и стояла молча пять минут, пока они, забыв обо всем, обнимались. Только свои пакеты тихонько пристроила к перилам у двери. Наша квартирка удачно располагалась на последнем этаже, из соседей – только голуби под самой крышей. Из-за этого, кстати, и цена меньше – лифта в старом доме не было, а пешочком на четвертый этаж по крутым и узким ступенькам те, кто побогаче, лезть ленились.
– Ох! – первой спохватилась Мила, когда они с Олегом все же не удержали какой-то из пакетов и он шумно шлепнулся на пол. – Извини, Оля!
Подружка принялась смущенно и активно отпихивать от себя Лиса, тот тоже вроде бы слегка порозовел, но я отчего-то была уверена на все сто: вовсе не от смущения. И взгляды, которые он на меня бросал, были поровну полны как благодарности, так и сожаления, что тут вообще есть кто-то лишний.
– Чаю поставлю, – решила я, поняв, что путь к двери свободен. – А вы покупки соберите и приходите. Можете не торопиться, пока еще вода согреется!
Они и не торопились. Чайник давно просвистел сигнальную песенку кипящей воды, травы в заварочнике отдали свой вкус и запах, сушеная малина расправила скукоженные шарики ягод. А я распаковала купленные в ближайшей булочной лепешки с медом. Брали на двоих, но в последний момент вдруг решили, что не наедимся, и попросили еще парочку. Как чуяли!
Наконец, мои пропащие друзья, наобнимавшись и разложив в комнате покупки – раскладывал Лис, Мила только командовала, ей не позволили даже пальцем пошевелить, – смущенно просочились в кухню. И уселись за стол, старательно не глядя друг на друга.
– Вы как маленькие, – поддразнила я обоих. – Можно подумать, кто-то запрещает вам обниматься и даже целоваться.
Одно удовольствие наблюдать, как эти двое еще больше покраснели! Даже жаль возвращаться с небес взаимной симпатии к делам нашим скорбным.
– Ладно. Олег, тебе удалось поговорить с папенькой? Что ему от меня нужно? Действительно ли его привела к Синей часовне Алиса? И что именно пообещали Снежинские Павлу Платонычу, раз он так забегал? – Я вывалила на парня целый ворох вопросов, но одновременно разлила по чашкам настоявшийся чаек и подвинула тарелку с нарезанными лепешками поближе к рассказчику.
– Денег они ему пообещали, – вздохнул Лисовский и взял кусок лепешки. – Очень много денег. Что же еще. Да, ты угадала, Алиса выступила в роли ищейки. Но увы, не она одна.
Глава 4
– И так понятно, что меня ищут все, кому не лень. – Я пожала плечами.
Лис остро взглянул на меня поверх чашки и спросил:
– Точно понятно? Потому что твои слова слишком правдивы, а вовсе не иносказательны. Тебя ищут все. Не только Барятинские, Снежинские и Вьюжины.
– Э… – Вот это было неожиданно. – Остальным что от меня нужно?!
– Тобой слишком заинтересовались Снежинские. Плюс некто пустил среди боярских родов слух, что твое выгорание – фальшивка. И тебя спрятали совсем по другой причине.
– Что?! – Я едва не уронила чайник. – Только этого не хватало! Кто мог пустить такой слух? И зачем?!
– Оленские ищут Милу, ну и тебя заодно. – Олег бросил быстрый виноватый взгляд на свою зазнобу. Та в ответ недовольно поджала губы, показывая свое отношение к инициативе родственников.
– Зачем? – после паузы спросила она. – Ты знаешь, что им от нас нужно?
– Нет, – вздохнул Лис. – Но насчет твоей семьи во мне теплится надежда, что они хотят если не исправить нанесенное зло, то хотя бы позаботиться о тебе.
– Пф! – Кажется, три года жизни храмовой нищенки научили Милу многому из того, что ей раньше и в голову бы не пришло. В частности, моя подруга никогда не смотрела на людей с таким едким, циничным сарказмом. – Позаботиться об убогой они и с самого начала не отказывались. Но мне не нужны их подачки!
– Почему? – Олег, я уверена, и сам понимал Людмилины мотивы, но хотел услышать, как она произнесет вслух то, что на сердце.
– Потому что я сама решила идти этой дорогой, – твердо ответила моя солнечная девочка-старушка. – Потому что принять их помощь после того, как они решили мной пожертвовать, унизительно. Как подачка старой собаке: отслужила свое – доживай в теплой будке, так уж и быть, пару корочек хлеба мы тебе выделим. Для собаки это благо, а для меня – увольте.
Мила явно рассердилась, раскраснелась, и снова сквозь сеточку морщин проступила молодая девушка. Все еще чистая, искренняя, порывистая и храбрая. Но уже поумневшая, всякого повидавшая в жизни, сильная.
– Мила, ты такая красивая! – вырвалось у меня, я потянулась через стол и взяла подругу за руку. – Знаешь… для Оленских это, может, и была жертва. А для тебя – ступенька вверх. Мы вернем тебе твою жизнь, не сомневайся!
– Я и не сомневаюсь. – Вот и вернулась прежняя Мила, смущенная, порозовевшая, ласковая и домашняя. Она подвинулась ко мне ближе вместе со стулом и порывисто обняла. Искоса лукаво глянула на Лиса.
Я засмеялась и поддержала ее лукавство:
– Что, завидно?
– Очень. – Олег тоже улыбнулся нам обеим, но больше своей ненаглядной. Он как-то расслабился, на время стряхнул с плеч тяжесть забот.
Следующие пятнадцать минут мы пили чай с печеньем и не обсуждали дела. Болтали о чем-то легком, глупом и неважном. Это было так прекрасно, что, даже когда чай кончился и пришло время вернуться к неприятным разговорам, мы не очень-то огорчились. Словно зарядились друг от друга и от этого тепла уверенностью: мы справимся, все будет хорошо.
– Я успела заглянуть к матушке-храмовнице, – начала Мила. – Чтобы узнать, как теперь действовать. Раз уж Оля вернулась и нашелся тот, кто видит меня без маски проклятия. – Тут подруга глянула на меня и вдруг виновато затараторила: – Ты только не подумай, что я о себе да о себе! Просто если я стану прежней, я смогу гораздо быстрее тебе помочь!
– Мила, прекрати, – строго шикнула я. – Ты все сделала правильно. Раз твоя проблема решается быстрее и легче – с нее и начнем.
– Эм… – еще больше смутилась наша девушка-старушка. – Насчет быстрее можно подумать, но легче… Это не так. Чтобы снять проклятие с жертвы, нужно пройти лабиринт в полуночном храме. Вы помните, чтобы на это хоть кто-то решился? А тем более вышел оттуда со светом лунного жемчуга в руках? Это очень трудно. И я, если честно, думаю, что не нужно. – Она вздохнула, противореча сама себе. Светилась ведь от одной мысли вернуть себе молодость, возможность любить, магию…
Нет, понятно, Олег будет любить ее всякую. Он не видит проблемы. Только Мила не позволит ему губить свою жизнь возле нее. Он наследник рода. Ему нужны дети, долгая жизнь, признание в свете – не потому, что Лис этого хочет, а потому, что должен. Родовитость и богатство тоже не достаются просто так. За них часто приходится платить свободой выбора.
– Насколько я знаю, – задумчиво сказал Олег, – лабиринт требует большой магической силы смешанного направления. До того, как во время помолвки случился конфликт родовых сил Снежинских и Барятинских, Оля, как и вся ее родня, владела огнем. А что теперь? Чем тебя одарила жемчужина?
– Я правильно поняла, что не знает об этом подарке только ленивый? – уточнила я, мрачно прикинув, сколько еще проблем будет у нас у всех в связи с популярностью моих последних приключений.
– Знаем мы трое, то есть Игорь, Виктор и я, – принялся перечислять Лис. – Знает Вьюжин. Настя не знает – он ей не сказал ничего, я проверил.
– Как?! – хором поразились мы с Милой.
– Есть способы, – уклончиво ответил Олег. – Барятинские не знают, иначе по городу уже ходили бы патрули наемников в количестве нескольких тысяч – Павел Платоныч заложил бы последнюю рубашку. Остальные бояре заинтересовались тем, что ты стала нужна Снежинским, и ищут на всякий случай, вдруг что-то интересное, а люди не в курсе.
– Ну, выжить можно, – резюмировала я после долгой паузы. – Мила, не волнуйся. У меня действительно есть сила, которая поможет пройти лабиринт. Более того, я подозреваю, это будет даже полезно. Потому что абсолютно непонятно, что мне с этой силой делать и как ей управлять. Где еще искать ответы, как не в храме той, чьей волей в этом мире существует магия? А еще, вспомни, лабиринт – это же одновременно хранилище знаний, библиотека, тренировочный полигон и место познания высшей истины. Что-нибудь из этого списка мне обязательно пригодится!
Подруга не выдержала и улыбнулась. А Лис покачал головой:
– Восхищаюсь вашей великолепной наглостью, госпожа. Но не думайте, что мы отпустим вас в лабиринт без подготовки.
– Это само собой. – Раз уж главный вопрос решился, я немного расслабилась. – Только бы наши дорогие боярычи не путались под ногами. Ты можешь их нейтрализовать?
Лис задумался. А Мила поспешила ему на помощь:
– Настя может. Если я попрошу, она займет всех троих плюс всю твою родню на несколько дней. Мне она не откажет!
– Не очень правильно вмешивать в наше дело СБГ. – Олег поморщился. Ему явно не нравилась дружба Милы и Анастасии Вьюжиной. – Но если не найдется другого пути…
Глава 5
На встречу с Анастасией Вьюжиной мы пошли следующим же утром. Мила не договаривалась с бывшей подругой заранее, но знала, где ту можно найти, чтобы попросить помощи. Капитан Службы Безопасности Государя вставала рано и до работы любила позавтракать в малюсеньком семейном ресторанчике недалеко от порта. Туда мы и направились.
– Мила! – Настя вскочила из-за столика в углу, едва мы оказались на пороге. В мягкой полутьме после яркого утреннего солнца пришлось моргать и вертеть головой, разыскивая нужного человека, но Вьюга сама обозначила свое присутствие.
– Мила, я так рада тебя видеть! – Судя по голосу, Анастасия действительно испытывала по отношению к моей подруге глубокое чувство вины. И вместе с тем ужасно радовалась, когда видела ее.
Я даже не удивилась, что эта девушка так привязалась к Людмиле. Та обладала удивительной способностью светить и греть тому человеку, к которому чувствовала симпатию. Но поскольку редко кто мог по-настоящему заинтересовать девушку, об этом не знали в свете.
Ведь даже в собственной семье Мила далеко не для всех являлась солнышком. Скорее, ее мягкостью и безотказностью пользовались. А она все это прекрасно понимала. Не хотела конфликтов, но и близости к тем же сестрам не чувствовала.
Мать семейства больше любила свою первую доченьку, яркую, шумную и страшно популярную в среде боярской молодежи Лику. Тетки и бабка баловали среднюю, веселую, хорошенькую, как ангелочек, и хитренькую Светланку. А беспроблемная, но тихая и скромная Мила потерялась на фоне остальных.
Чтобы понять всю прелесть ее дружбы, надо было подойти очень близко и приглядеться. Ольга в свое время сумела это сделать. А сейчас я сама новой душой и новой памятью понимаю, насколько ценно то, что у нас есть.
Видимо, Настя в свое время тоже это поняла. И теперь бросала на меня странные взгляды. Я даже не сразу догадалась: да она же ревнует!
– Я тоже рада тебя видеть. – Мила улыбнулась, садясь за столик. – Но ты же понимаешь, что мы пришли не просто так? Нам нужна твоя помощь. Снова. Надеюсь, на этот раз ты не откажешь?
Настя даже чуть-чуть побледнела от этого вопроса. Но быстро взяла себя в руки и посмотрела не на Милу, а на меня.
– Вам? – только и спросила она.
– Нам, – подтвердила подруга. – Так ты поможешь?
– Всем, чем сумею, – быстро ответила Вьюжина, что-то решив про себя. – Если это, конечно, не угрожает безопасности государства.
Мы понимающе покивали. Нормальная оговорка для госслужащего, к тому же показывает Настю в хорошем свете – она понимает, что такое долг.
В следующие пять минут нам принесли какао с плюшками, и Мила деловито принялась излагать, что именно нам нужно от представителя СБГ.
– Зачем? – коротко переспросила Вьюжина, выслушав просьбу. И остро взглянула на меня. – Я не отказываюсь помочь. Но мне нужно знать причину, по которой придется прибегнуть к превышению должностных полномочий.
Мила едва заметно поджала губы, но я положила руку ей на локоть и ответила Насте:
– Мне нужна свобода маневра, чтобы сделать два шага: войти в лабиринт храма великой матери и выйти из рода Барятинских, основав собственный.
Глаза Вьюжиной расширились. Из моих слов она сделала сразу несколько выводов. К сожалению, наверняка правильных, потому что она почти сразу спросила:
– Жемчужина?
– Но я не была магом. – В моем положении оставалось цепляться за малейшие возможности не открывать сразу все карты. – Поэтому не смогу послужить царю и государству как оружие. Придется ждать еще сто лет.
Настя криво усмехнулась, но кивнула. И тут же уточнила:
– Но в лабиринт ты собираешься идти с надеждой добраться до его сердца, верно? А совсем без магии там делать нечего.
– Вот когда я пройду лабиринт и верну Миле ее жизнь, я буду готова поговорить о магии. – Мой голос стал еще тверже, я смотрела на собеседницу не отрываясь. – Не раньше.
– Хорошо, – после очень долгой паузы ответила та. – Я сделаю так, чтобы никто не помешал тебе в ближайшие несколько дней. Ты спокойно дойдешь до храма и попадешь в лабиринт. И если… если сумеешь его преодолеть, снять проклятие жертвы с Милы и вернуться, я буду тебе должна. И сделаю все, чтобы помочь с основанием собственного рода.
– Договорились! – Я протянула руку через стол. И когда Настя ее пожала, впервые за весь разговор улыбнулась.
Я повернулась к Миле и пихнула ее локтем:
– Хватит хмуриться! У тебя такое лицо, будто меня вынудили сделать что-то против моей воли. Но это не так, и ты это знаешь. Я сама решила идти в храм и в лабиринт.
– Я надеюсь, что ты сдержишь слово, Настя, – вздохнула подруга. – А еще мне хотелось бы, чтобы вы узнали друг друга лучше и… Вам понравится, обещаю! – И Мила состроила такие просяще-жалобные глаза, что мы с Вьюжиной дружно вздрогнули, ощутив потребность сделать все, что бы эта хитрюга ни попросила. – Было бы здорово иметь двух подруг. И вообще, втроем легче…
– Мы попробуем, но не так быстро, – проморгавшись, предложила я. И Анастасия тут же согласно закивала, причем с заметным облегчением.
Не знаю, какие именно действия предприняла Настя, но, когда на следующий день к нам пришел Лис, он выглядел одновременно усталым и довольным.
– Ну вы и заварили кашу, девчонки, – сообщил он, после того как захлопотавшая вокруг него Мила разлила чай и заботливо подвинула поближе к парню вазочку с печеньем. – Не знаю, что такого придумала Настя, но Барятинских в полном составе вызвали в канцелярию его величества, и на выходе все они имели бледный вид. И младшие, и старшие. А Павел Платоныч вообще уронил трость, так у него руки тряслись.
– Так им и надо! – сердито заявила Мила. – Всю жизнь над Олей только издевались. Вряд ли им грозит что-то серьезное, но наверняка неприятное!
– В любом случае они вернулись домой и больше никуда не выходили. Работники детективного агентства, нанятого для розыска молодой боярышни Барятинской, тоже не проявляют активности. Или им дали отбой, или просто не заплатили.
Глава 6
– А Снежинский? – живо переспросила я, давя в душе зачатки злорадства по поводу дорогих родственничков. Незачем испытывать это чувство, оно как сладкий яд. Не будут мешать Барятинские – и хорошо, и хватит.
– Неделя плотного тестирования после феноменально высокого скачка уровня сил, – хмыкнул Лис. – В загородной лабораториии СБГ, с проживанием. На самом деле парням это на пользу. Сложно приспособиться к новым силам, не зная их особенностей, а лабиринт не только поднимает мощь, но и меняет структуру дара. На выходе данные будут засекречены и в последующем известны только офицерам СБГ с необходимым уровнем допуска. Так что достаточная конфиденциальность соблюдена.
– А тебя туда не загребли?
– Я не ходил так далеко вглубь лабиринта, – улыбнулся Лис. – Целителям это не нужно. Наш дар требует тонкой настройки, большой сосредоточенности, внимания и умения оперировать микроскопическими порциями силы. Немного добавить мощи полезно, конечно. Но очень в меру. Как только в лабиринте я почувствовал, что мне хватит, – остановился. Поэтому и на выходе с приживанием и контролем не возникло проблем. А у СБГ нет ко мне вопросов.
– Подозреваю, что зря. Вы, лекари, сильно себе на уме товарищи, – проворчала я в чашку чая. И убедилась в собственной правоте, когда Олег тонко улыбнулся в ответ.
– Ладно, ближе к делу, – решил он, когда печеньки кончились. – Когда мы идем в храм?
– Мы? – Я вовремя поймала Милу за локоть, не давая сразу вскочить и начать прибирать со стола.
– Мы! – Лис чуть нахмурился. – Мила должна быть поблизости, когда ты войдешь в лабиринт, а я не собираюсь никуда отпускать вас одних. Даже несмотря на то, что все, кому ты так нужна, оказались обезврежены.
Мы с подругой переглянулись и одновременно пожали плечами. Ладно, все равно не переупрямить. И вообще, дай Лис волю своим чувствам и желаниям, он прилип бы к Миле намертво, не отпуская девушку от себя ни на шаг. Но сам понимал, что это слишком, и героически сдерживал свои нервные порывы.
Вот так и вышло, что на следующий день у бокового крыльца центрального храма матери-богини мы стояли втроем. По правилам мне, перед тем как войти в лабиринт, нельзя было даже готовиться, задавать какие-то вопросы и искать информацию у тех, кто уже пытался пройти испытание ранее.
Зато Мила и Олег могли спрашивать у служительниц храма все что угодно. Жаль, что отвечать те были вовсе не обязаны.
Но хотя бы стало понятно, с чего начать. Войти в храм и спуститься в подземелье. Где я должна буду провести первые сутки в абсолютно пустой темной пещере без еды и воды, чтобы очиститься перед ритуалом лабиринта.
– Оль, может, не надо? – Услышав это, Мила сильно занервничала. – Не нравится мне…
– Все будет хорошо, глубокая медитация перед испытанием даже полезна! – с глубокой убежденностью ответила я. Такой глубокой, что сама почти поверила. – Лис, позаботься о моей подруге. Надеюсь, вы будете ждать меня, когда я выйду!
– Как ты можешь сомневаться?! – Возмущение отвлекло Милу от страха и беспокойства, значит, я все правильно сказала. Оставалось только улыбнуться друзьям, набрать побольше воздуха в грудь, как перед прыжком в воду, и шагнуть в темноту.
Оказавшись в каменном мешке, пустом, тесном и совсем без света, я даже удивилась тому, что не чувствую страха или еще какого-то дискомфорта. Наоборот, чуть ли не впервые за все время с того момента, как я попала в этот мир, появилось чувство покоя и полной защищенности. Здесь меня не достанут ни проблемы выживания, ни магия боярских родов, ни волнение и беспокойство.
Можно сесть и подумать. А еще лучше – лечь и поспать! Точно! Сто лет не высыпалась! Даже в квартире с Милой я чутко дремала, ожидая, что вот-вот заявится кто-нибудь из тех, кому я опять нужна.
На голом каменном полу лежать, конечно, не слишком удобно, но я как чувствовала – надела в утреннюю прохладу то самое пальто, подол которого мы обесцвечивали при покупке. Мягкое, шерстяное, длинное и расклешенное. С большим капюшоном, в который можно было положить свернутый шарф. Получилась отличная подушка. И в целом, подобрав ноги, в этом пальто можно было устроиться не хуже, чем в спальном мешке. Что я и сделала, отчалив в страну сладких снов максимум через полчаса после того, как началась моя суточная подготовка к дороге в лабиринт.
И почти сразу почувствовала, что рядом кто-то есть. Я четко знала, что сплю, поэтому не испугалась. К тому же неизвестный во тьме пыхтел неопасно, даже знакомо. Это пыхтение отозвалось неожиданной болью в душе, там, где, казалось, все зажило за пять лет.
– Алеша! – наугад позвала я, вытягивая руку и чувствуя, как слезы потекли по щекам.
И в следующую секунду разрыдалась в голос, потому что ощутила под пальцами такую знакомую жесткую шерсть, в лицо мне горячо дохнули, а потом с едва слышным поскуливанием принялись слизывать с него слезы.
Я обняла своего пса за шею и дала себе вволю нареветься. Как же я скучала! Мой самый верный друг, самый умный, понимающий, самоотверженный… Ни один мужик на такое не способен! И еще удивляются, чего я от них шарахаюсь да бегаю…
Когда лавина снесла нас обоих с горного склона, он до последнего пытался прикрыть меня собственным телом. Теряя сознание, я чувствовала, как под моими руками, обнимающими друга, затихают удары верного сердца. Мне даже казалось, что я умираю от боли именно из-за этого, а не потому, что проклятая лавина переломала нас в хлам.
– Алеша, хороший мой… – Слезы, наконец, почти высохли, я пришла в себя и гладила друга, обнимала под радостный скулеж, никак не могла отпустить. – Ты меня нашел, умничка, храбрый мальчик… ты ведь больше не уйдешь, правда?
В ответ Алеша ткнул меня носом в подбородок и снова облизал, так знакомо и слюняво, что я рассмеялась. Что бы ни случилось дальше, спасибо храму и каменному мешку за эту встречу. Даже если ненадолго, даже если только попрощаться. Мне это было нужно.
– Аха-у… – Пес зевнул и боднул башкой в плечо, а потом потянул за рукав куда-то вниз.
– Лечь? Ты предлагаешь лечь и выспаться? – Было странно спать во сне, но такое со мной уже случалось. – И правда, что-то устала… но ты же не уйдешь?
В ответ друг снова пихнул меня в плечо, и я послушно улеглась, прижавшись к его теплому боку. Алеша положил мне голову на плечо, как когда-то в прежней жизни на ночевке в палатке, и я почти сразу уснула.
– Боярышня! – Чей-то голос настойчиво ввинчивался в теплый уют, руша его одним звучанием. – Боярышня! Да божечки, что вы удумали-то? Такого еще не было…
Глава 7
– Еще никто не спал в чистилище! – Пожилая женщина в глухом платке не знала, возмущаться ей или восхищаться моей наглостью.
А мне было все равно – Алеша остался там, в пространстве сна. Наяву его рядом не было. Поэтому я хмурилась и смотрела на храмовую служительницу неласково. Ходят тут, спать мешают!
– Идите-ка, боярышня, отсюда, – вздохнула храмовая служительница, поймав мой взгляд. – И так больше положенного просидели… Обычно-то задолго до конца срока люди в дверь начинают стучать. Ломятся, просят выпустить. А вы все проспали! Ну надо же…
– Куда идти? – со вздохом и легкой опаской уточнила я. Неужели за сон на медитационном месте меня сейчас выставят из храма, не дав пройти испытание?!
– В лабиринт, куда ж еще, – проворчала женщина в ответ и легонько подтолкнула меня в спину. – И как только умудрились… здесь и пять минут сложно продержаться.
– Да нормально было, даже удобно, – ляпнула я, послушно топая к выходу из каменного узилища. И зажала себе рот ладошкой, когда моя проводница подавилась воздухом в ответ на такое заявление.
– Ненормальная, – женщина пробормотала это вполголоса себе под нос, но я все равно услышала. И отчего-то улыбнулась. Встреча с моим самым верным другом вернула мне уверенность в себе и внушила еще одну уверенность – в победе. Все получится!
– И куда тут дальше? – Из темного каменного мешка через узкую кишку коридора мы прошли не в тот зал, откуда началось испытание, а совсем в другое помещение. Небольшое, совершенно круглое и состоящее из одних дверей. То есть стен вообще не было видно – двери стояли косяк к косяку, словно воины, сомкнувшие щиты в строю.
– А это сама уже решай, – сказали мне в спину каким-то совсем другим голосом, непохожим на тот, каким ворчала храмовница. – Только от тебя зависит выбранный путь!
Ой…
Так это уже лабиринт? Надо самой выбрать дверь? Хм… они совершенно одинаковые. К тому же запертые. Я же с ходу подергала за ручку первую попавшуюся – ту, через которую сюда попала. Она за моей спиной сразу закрылась и словно поплыла в сторону.
Сначала я растерялась. А потом пожала плечами и просто пошла по кругу, дергая за каждую дверную ручку по очереди. И все они были заперты. По ощущениям, я уже пару кругов сделала по комнате. Но сдаваться не собиралась.
И вдруг за одной из дверей мне послышался очень знакомый звук – как будто некто шкрябнул когтями по филенке. Не сильно, даже деликатно. Как всегда делал Алеша, если хотел попасть в комнату, где я нечаянно закрылась…
Уже не сомневаясь, дернула за ручку, и дверь, отчетливо хрустнув, поддалась. Она открывалась тяжело, словно весила целую тонну. Сопротивлялась еще – стоило ослабить напор, и паршивая створка дергалась в обратную сторону, как живая.
– А фиг тебе! – мрачно уведомила я вредную деревяшку и рванула изо всех сил. В тот же момент кто-то навалился на нее изнутри, и гадина наконец-то сдалась. Распахнулась во всю ширь, растеряв свой многотонный вес.
За дверью была еще одна комната. Пустая. Но на внутренней поверхности филенки отчетливо виднелся след когтей. И в противоположном конце узкого помещения хлопнула еще одна дверь. Мне даже почудился мелькнувший в проеме собачий хвост.
Ага. Понятно. Вперед!
Таким макаром удалось пролететь еще несколько пустых комнат насквозь. Скача резвым сайгаком за мелькающим вдалеке хвостом, я поймала себя на странном ощущении бега по кругу, как в карусели. И голова кружилась похоже: весело и легко. Только небо, только ветер и все такое прочее. Главное – догнать мохнатого!
Вот так на полной скорости я и влетела в звездное небо. Натуральное! Очередная дверь – и под ногами вдруг черная пустота, мимо летит комета, где-то слева плывет планета, кольцами похожая на Сатурн, солнце едва виднеется вдали, и россыпь звезд по всей сфере обзора…
Я по инерции проскакала еще пару десятков метров, споткнулась о какой-то астероид и озадаченно застыла. Э…
– Гав! – сердито сказала комета и вильнула хвостом.
– Алешка? – неуверенно позвала я. – Это что за космические гонки? Не, прикольно, конечно…
– Гав! – Комета сердилась все больше и звала бежать дальше.
А я и не собиралась спорить. Подумаешь, космос, что я, фантастических фильмов не смотрела? Или в 3D-планетарии не была? Это для местных, наверное, тут необычно и даже страшно. А у меня еще и проводник есть!
Короче говоря, пару галактик мы пробежали галопом и сами не заметили, как космос кончился. Снова начался лабиринт, только стеклянный – похожий на китайские мосты над пропастью. Стекло лопалось под ногами и осыпалось где-то за спиной, но если бежать достаточно быстро и не оглядываться, то почти не страшно.
Кончилось все тем, что мы добежали. И остановились.
Понять бы только, где… и зачем вся эта гонка.
– Зачем ты пришла, дитя? – Ну приехали… из пустоты космоса по стеклянному мосту в белую пустоту, которая не гавкает по-собачьи, зато разговаривает человеческим голосом… Уф-ф. Соберись, Оля!
– Чтобы вернуть жизнь Людмилы Оленской! – Коротко и ясно.
– Точно? – вдруг уточнил голос. Теперь я поняла, что он женский. Но неясно, молодой или старый.
– Точно!
– А я было подумала, что ты попросишь вернуть тебе твоего хвостатого друга. – В голосе мне послышалась легкая насмешка. Вот же! Так нечестно!
Конечно, вслух я этого не сказала. Но сердце замерло и заболело. Как можно выбирать между одним другом и другим? Как?!
Наверное, молчание длилось не дольше минуты, но мне казалось, что время остановилось и все это длится целую вечность. Перед глазами калейдоскопом мелькали картинки прежней жизни, моей и Олиной. Мила, Алешка, Мила, опять Алешка…
Но я обещала помочь. Да, мне будет очень больно потерять моего самого верного друга второй раз. Невыносимо! Но я пришла сюда, чтобы помочь подруге. Она ждет и верит. Алешка меня поймет.
– Прости, родной, – одними губами произнесла я и почувствовала, как прохладный мокрый нос ткнулся в руку, словно подбадривая.
Я откашлялась и громко сказала:
– Помогите Миле. Верните ей ее жизнь!
– Да будет так! – Голос пустоты набрал силу, зазвенел колоколом, и все вокруг закрутилось, перемешалось, вспыхнуло… и меня отбросило неизвестно куда.
А пока я летела, тот же голос, но уже совсем другим тоном, добрым и мягким, сказал прямо в ухо:
– Молодец, девочка. Правильный выбор. Все будет хорошо. Отдохни пока.
И снова стало темно.
Глава 8
Я сплю, что ли? Опять в том самом каменном мешке без света и звука? Но меня разбудили и вывели, я помню… Тем не менее под рукой жесткая шерсть на холке друга, мокрый нос тычется в шею холодом, а не менее мокрый язык, наоборот, горячо лизнул ухо.
– Алешка, фу! – машинально отмахнулась я и села. Точно, каменный мешок. И сна ни в одном глазу. Только вот…
– Алешка?!
– Р-р-р-рав!
И сразу зажегся свет. Неяркий, мягкий, но я все равно зажмурилась от неожиданности, закрылась рукой. И, только проморгавшись, смогла рассмотреть, что происходит вокруг.
– Алешка?! Погоди… ты чего так подрос? И оброс…
Да, я была в этой камере предварительного медитирования не одна. Вместе со здоровенным псом. То есть… волком?! Да еще и полярным, похоже. Или вовсе древним: я смотрела документальный фильм про волков ледникового периода – они были раза в два крупнее наших серых. Вот сейчас один передо мной и сидел, радостно вывалив язык и скосив такие знакомые янтарные глаза к носу.
– Э…
– Р-р-рау! – Алешка, больше у меня сомнений не осталось, подскочил, вильнул пушистым хвостом и мотнул башкой в сторону двери. Приоткрытой.
– Погоди. – Радость и недоумение смешались в голове, а потом сменились тревогой: – Но я же выбрала Милу…
– Р-р-рау! – настойчиво позвал друг и потянул меня за капюшон, призывая встать.
– Да, хорошо, – машинально отозвалась я и вскочила. – Ты прав. Бежим! Мне надо проверить!
Увы, далеко убежать нам не дали. Во-первых, из каменного мешка я выскочила через ту же дверь, через которую вошла, но вовсе не в то помещение, с которого началось мое посещение храма великой богини-матери. Во-вторых, три дежурившие там храмовницы отчего-то принялись ахать, охать, падать в обморок и верещать что-то про нового покровителя рода. И на меня таращились, будто я не из их же затвора выбралась, а минимум с того света.
Но мне некогда было с ними объясняться, я хотела как можно быстрее найти Милу и понять, получилось ли у меня ей помочь. А вдруг богиня сама все перерешала за меня и выдала мне Алешку взамен потерянной подругиной молодости?!
Нет, я, конечно, вцепилась в теплую шерсть обеими руками и уже не была так уверена, что преодолею искушение еще раз. Но Мила… Мила должна быть спасена! И если это не так – мне все равно, я вернусь в храм, в лабиринт, в космос, куда угодно! И добьюсь этого!
Отмахнувшись от храмовниц, явно чего-то хотевших, мы с Алешкой развернулись и отправились на поиски выхода. Как теперь попасть к тому боковому крыльцу, где я оставила друзей? Да тут не просто лабиринт в храме, тут сам храм так сделан, что впору вспомнить гостя с юга, попавшего в Институт чародейства и волшебства.
«Кто так строит, э?! Ну кто так строит?!»
Удивительно, что, пока мы с псом блуждали внутри огромного здания, к нам никто не приставал и даже не подошел. Храмовницы куда-то сами делись, а мы шли, ориентируясь по солнцу в больших витражных окнах. Мила и Лис должны ждать у северного крыльца, стало быть, нам направо… О! Знакомый холл!
Но радовалась я рано. В холле никого не было, дверь наружу не открывалась, а когда я выглянула сквозь маленькое оконце в этой самой двери, площадка перед ступеньками была пуста.
Куда они делись?! Ох, а сколько времени вообще прошло? Мне-то до сей секунды казалось, будто не больше часа. А на самом деле… сколько я спала? Бегала по лабиринту, разговаривала с богиней. День, неделю? А может, месяц? Год?! Или…
Тревога и непонимание вылились в то, что я рванула несчастную запертую дверь так, что она сдалась. Только заскрежетала зверским скрипом, будто сто лет не смазывали. Меня с макушки до пят прошило страхом – это ж сколько времени прошло, если, когда я в нее входила, никакого скрипа в помине не было?!
– Вот нетерпеливая девица, не угонишься, – пропыхтели вдруг у меня за спиной. – Да погоди ты, не торопись. Нет там сейчас твоих друзей. В другом они месте.
– Где?! – Я живо обернулась, схватившись за волчий загривок, чтобы не упасть.
Пожилая женщина в белом платье и белом платке улыбнулась мне удивительно знакомой улыбкой. Я ее не знала, но и узнала одновременно. И голос узнала – именно с ней был тот разговор в пустоте, когда меня заставили выбирать между Милой и Алешкой.
– Твою просьбу я выполню, деточка, – сказала женщина. – Ты не беспокойся. У твоей сердечной подруги появился шанс снова стать молодой. Но для этого ей самой надо кое-что сделать, кое-чему научиться и кое-кого проверить.
– Лиса? – догадалась я.
– И его тоже. Но прежде – так называемых родственниц. Пусть сама решит, вернется ли она в их семью, войдет ли в род мужчины, захочет ли стать Волковой… – тут воплощение богини посмотрело на моего мохнатого спутника и снова улыбнулось, – или решит основать свой собственный.
– А я теперь что, Волкова? – Я даже растерялась как-то. – Не Барятинская? – И, дождавшись подтверждающего кивка, продолжила расспросы: – А прочему Волкова, а не Волковская? Роды без магии? Но я же…
– Ты, как пришедшая из-за грани, можешь и не знать, – коротко улыбнулась собеседница. – Да не вскидывайся, твой секрет из храма не выйдет, незачем это. Не просто так ты сюда попала и стала Ольгой. Ее душа ушла, но заступничество свое и память тебе оставила. А за подруженьку свою ближайшую и вовсе благодарна навечно. Вот и Алешу твоего попросила, чтобы именно он стал покровителем нового рода. Для того пришлось корни его будить, человеком не поковерканные, вглубь истории далеконько забраться, пока истинный облик предка найден был. И теперь ты не просто девчонка с пограничья, потерявшая магию выгоревшая боярышня, наследница не последней в свете семьи. Теперь тебе сила дана, чтобы новый род основать. Изначальный.
Я ее внимательно слушала, то ужасаясь осведомленности, то наматывая сведения на ус. Как про настоящую Ольгу услышала – морозом по спине прошибло, но быстро прошло. За что она меня благодарит? Мила и мне друг, разве можно было ее бросить?
– А в изначальном роду нет надобности боярскими суффиксами мериться, – закончила меж тем женщина. – Сейчас мало кто об этом помнит, навертели дуростей вокруг фамилий, какая знатнее да длинее. Но кому надо – те правду ведают. И помалкивают, позволяя дурням надуваться спесью, а простых людей величать изначальными именами.
– То есть Вьюжины… – тут же догадалась я.
– Больше других помнят, – кивнуло воплощение богини. – Они тоже ослабели с течением лет, но заветы предков чтут, и линия старших сыновей у них не прерывалась, как у тех же Снежинских. Ты почто спрашиваешь? Или выбрала уже между этими двумя петухами?
Глава 9
– Не дай богиня! – испугалась я, даже отступила на шаг и попыталась спрятаться за Алешей.
– Ну как знаешь, – усмехнулась женщина. – Только имей в виду. Без тебя один из них жить не сможет, а другой не захочет.
– В смысле?! – уже всерьез забеспокоилась я. – Что значит «не сможет»?! А еще того лучше – «не захочет»?! Да они меня знать толком не знают, а…
– Сказку про девочку – проводника с кордона ты будешь другим рассказывать, а эти глазастые попались. И умные, – добило меня воплощение богини. – Повезло еще, что про жемчужину они толком так ничего и не поняли. Но воля твоя, как решишь с ними, так и будет. Ты ничего не должна, мальчишка сам решил свою жизнь за чужую вину отдать.
– В смысле?! – взвыла я, окончательно запутавшись.
Но коварная богиня больше ничего не стала объяснять. Повернулась и пропала. Ушла в незнакомую дверь, которой секунду назад не было. Только на пороге оглянулась и поманила за собой.
А что мне оставалось делать? Я пошла за ней. И вышла в центральный зал храма, в котором было полно народу. Я увидела в толпе сразу и Снежинского, и Вьюжина, и своих дорогих родственников, будь они неладны.
Но ближе всех ко мне оказался пожилой господин высокого роста с гвардейской выправкой и таким властным взглядом, что, наткнувшись на него, как на стену, я притормозила. И с трудом подавила желание спрятаться за спину собственного пса.
– Госпожа Волкова! – объявило воплощение богини. Точнее, теперь божественного в женщине уже ничего не было, будто за время короткого пути оно испарилось. Просто женщина в храмовых одеждах. Богатых и строгих. Ой, это же мать настоятельница, мне Мила ее в красках описывала!
– Вот как, – задумчиво произнес среди всеобщей тишины тот самый господин с властным взглядом. – Стало быть, Ольга Барятинская окончательно умерла?
– Ваше величество… – сунулся было ему под руку какой-то пронырливый тип в богато изукрашенном мундире.
Ага. Это царь, что ли? А чего он тут делает? Уже до царя добрались?
Местному правителю понадобился всего один косой взгляд, чтобы непонятный дядька так же шустро канул обратно в толпу, не пытаясь больше влезть поперек батьки в пекло.
А я в это время пыталась понять: где Мила? Нет, я понимаю, что его величество не пустое место, остановилась и почтительно поклонилась. Но сама продолжала шарить глазами по залу в поисках подруги.
– Ваше величество!
А вот и папенька Ольгин появился. За прошедшие годы я почти забыла его внешний облик. А он за это время еще больше поистрепался. Это ж как надо было кутить, чтобы, владея магией и имея гораздо большую продолжительность жизни, чем у простого человека, так поистаскаться к полтиннику?!
– Ваше величество, прошу, не обращайте внимания на ветреные выходки вздорной девчонки! После того прискорбного случая моя дочь больна, и…
– Да уж лет-то вашей дочери многовато, чтобы быть вздорной девчонкой, – шевельнул бровью государь, рассматривая меня с ног до головы очень внимательно. А потом посмотрел на Алешу, тоже пристально так. Добился прямого волчьего взгляда в ответ и как-то слишком довольно усмехнулся в густые пшеничные усы.
А я вдруг вспомнила, что царская фамилия в этом мире вовсе не какие-то Романовы. Волковы они… Волковы. Великие князья, что им родня, но чином ниже, – Волковские. Ой, мама моя! А меня как храмовница назвала?!
В голове лихорадочно крутилось устройство здешних боярских фамилий. Они всегда шли от трех источников: либо от зверя – покровителя рода, либо от стихии, с которой данной семье легче всего работать, либо от земли, с которой этот род вышел и где их родовой источник расположен по сей день.
Последнее – это как раз про Барятинских. И привязанный к земле источник считается одновременно и сильнее, и неудобнее всех других.
Но эти мысли про мироустройство мелькнули и пропали, когда Алешка вдруг выскользнул из-под руки, подошел к царю и бесцеремонно его обнюхал. Вдумчиво так, долго исследовал, а мы всем залом стояли в ступоре и боялись дышать.
Я все же опомнилась первой и сердито зашипела на пса, добравшегося в своих исследованиях до царских ботинок:
– Алешка, фу! Нельзя!
– Ну отчего же, милая боярышня? – совершенно спокойно возразил мне государь. – Ему просто интересно познакомиться с родственником. Не вижу в этом ничего предосудительного.
А-а-а! Он это сказал! Вслух! Все же родственник! Только этого мне не хватало для полного счастья.
– Государь, я прошу простить. – Папеньке все неймется, как я погляжу. Плохо, что за его спиной маячит знакомая физиономия какого-то сурового мужчины. От этой знакомости мороз пробирает вдоль позвоночника. Ба! Это же старший Снежинский! Даже не отец Игоря – дед! – Но сменить имя, стать свободной от родовых обязательств и основать новый род – это не просто появиться в храме в сопровождении зверя и объявить об этом во всеуслышание! Это…
– Вы правы, сударь. – Его величество едва повернул голову в сторону выступающего Павла Барятинского. – Думаю, мы все с большим интересом станем следить за тем, как юная боярышня пройдет все стадии этого сложного процесса. И поздравим ее, в случае если все получится.
– А если нет? – это сам старший Снежинский спросил, глядя на меня в упор. Что деду-то нужно?!
– А если нет – все будет по-прежнему, дочь останется под опекой отца. Разве что сыновья и дочери славной боярышни смогут попытаться еще раз, буде покровитель рода проявит к ним благосклонность, – пожал плечами государь. – Перед законом родовой магии все равны, как вы знаете. Даже если это кому-то не нравится.
Я коротко вдохнула и выдохнула, старательно утихомиривая бурю в душе. То есть мне сейчас разрешили подать заявку на основание собственного рода. Уже хорошо. Но сначала велели отбиться от прежнего – самостоятельно. Это хуже.
– Ваше величество, пока Ольга не заявила о желании основать новый род и не получила официальную бумагу о том, что она свободна от всех обязательств по отношению к семье, девушке следует вернуться под кров отчего дома.
Тьфу! Уже даже папенька заткнулся, переваривая царские слова, а Снежинскому-деду все неймется. Какого лешего он ко мне прицепился? Зачем я им всем так понадобилась?! Даже если Игорь проболтался о том, что девчонка-проводник и выгоревшая боярышня – одно и то же лицо, даже если они узнали про фирму на паях с Петровичем и Марфой, все равно это ничего не объясняет. Про жемчужину они не могут знать!
И если выдернуть этот фактор из уравнения, то вдвойне непонятно, зачем Снежинские так упорствуют. И даже не сам бывший жених, а глава рода. Свет клином на мне сошелся? Вряд ли. Что-то тут нечисто, и именно поэтому я намерена отбрыкиваться до последнего!
Глава 10
– Ваше величество! – Пока государь в приказном порядке не отправил меня домой, надо было успеть высказать просьбу и при этом не тараторить как девчонка. Аргументы правильные опять же подобрать. Уф, всегда знала, что чем дальше от начальства, тем спокойнее! – Я пять лет провела в затворе, без содержания и заботы со стороны родственников. Поневоле научилась справляться сама и отвыкла от многих вещей. Позвольте мне до начала переговоров о выходе из рода пожить самостоятельно. Все равно никуда бежать из столицы я не собираюсь.
Государь пару секунд помедлил, явно обдумывая и слова Снежинского, и мою просьбу. За это время я успела обвести глазами зал и заметить, как кисло кривится Алиса, стоя по левую руку от тети Серафимы Павловны, как хмурится Игорь, стоя еще дальше в толпе, как где-то у самых дверей мелькает бледное лицо Алексея Вьюжина. Как заинтересованно блестят глаза всей остальной «боярской тусовки».
Но ни Лиса, ни Милы по-прежнему видно не было. Мое беспокойство сразу возросло в несколько раз. И я поспешила добавить пару слов, видя, что его величество все никак не может принять окончательное решение:
– Кроме того, ваше величество, я ведь пришла в храм не ради обретения новой фамилии и покровителя, – на этих словах пальцы сами зарылись в густую Алешкину шерсть. Я не могла попросить прощения, но старалась хоть жестом передать, как тяжело мне это дается. – А ради Людмилы Оленской. Чтобы попросить у богини снисхождения к моей подруге. И ее голос обещал исполнить мою просьбу, раз уж я прошла до конца лабиринта.
В зале тихо охнули. Тихо, но хором, так что эхо пошло гулять под высокий купол. Я этому не удивилась – за те дни, что мы готовились к походу в храм, успела наслушаться разных сказок про ужасы, скрывающиеся в подземелье. Сама себе удивлялась – чем больше пугали, тем крепче становилась моя уверенность в том, что надо идти. И что у меня все получится!
А вот остальные, видимо, больше верили в страшные сказки, чем в себя. Поэтому народ продолжал активно перешептываться, и у меня буквально чесалось все тело от множества пристальных взглядов.
– Кхм, – высказался наконец государь. – Что ж… полагаю, вы правы, юная боярышня. Даю вам месяц самостоятельной жизни, за это время вы должны решить все дела с прежним родом и доказать право основать новый. Если не успеете… – Он выразительно развел руками.
Но тут же чуть нахмурился и строго посмотрел на папеньку.
– А вы, Павел Платонович, поступите по чести и по закону. То есть выдел из рода по общим правилам станете требовать, а не как предок на душу положит, с непомерными ценами и условиями. Вы поняли меня?
– Понял, ваше величество, – смиренно отозвался глава рода Барятинских. И голову склонил. Но из этого поклона так на меня зыркнул, что сразу стало ясно: легко мне не отделаться.
Но и фиг с ним, с козлом. Главное, сию минуту отцепился и никто за шиворот не потащит меня в родовое поместье, а оттуда замуж за Снежинского. Или чего они там коллективно от меня хотели?
– Все могут быть свободны, – объявил меж тем государь.
Толпа зашевелилась, разговоры стали громче. Я раскланялась с царем, а заодно и со старшим Снежинским, который все еще стоял на возвышении поблизости от его величества. И рванула в толпу на всех парах, пока еще кто-нибудь не задержал.
Толпа раздалась передо мной, словно стая пеших голубей перед велосипедистом. А, это они от Алешки шарахнулись. Ну и правильно, ну и хорошо. Еще одна радость от моего друга – никто не лезет с глупыми вопросами в тот момент, когда все мои мысли заняты одним: где Мила? И где ее Лис?
А на заднем плане интересный такой вопрос зависает: с какого перепуга вся эта толпа вообще набилась в храм? Чего они ждали во главе с царем? Меня? Да ладно!
Так, нужно перестать дергаться и начать думать логически. Раз удалось благодаря Алеше выбраться из центрального храмового зала, то умнее всего бегом бежать к тому самому боковому проходу и снова нырнуть внутрь, чтобы застать кого-нибудь из служительниц. Кто-нибудь да скажет, куда подевалась Мила!
Я почти добежала, когда со спины кто-то налетел с явным намерением схватить поперек туловища и получить за это локтем под дых. Но Алеша среагировал первый, его разворот на скаку и предупреждающе-вопросительный взрык моментально расставили все по своим местам.
– Уф-ф-ф… – сказал Вьюжин, смирно складывая загребущие лапы за спину. – Как быстро ты бегаешь, берегинюшка моя.
– Тебя заело? – Я всерьез разозлилась. С Милой полные непонятки, и вообще, а тут какие-то глупые мальчишки со странными фантазиями! – Какая я тебе «твоя» берегинюшка?
– Не сердись, Оль, – сразу пошел на попятную Вьюжин. Склонил голову так, чтобы светлая челка упала на лоб, и посмотрел на меня синющими глазами из-под длинных ресниц чуть жалобно и виновато. Ах ты ж паразит такой! Ну точно щеночек, которого пнули ни за что ни про что! И знает ведь, как этот его взгляд действует. Я злилась, а все равно аж дух перехватило! И замелькали мыслишки, что можно с мальчиком как-то помягче.
Манипулятор белобрысый!
– Не буду, если скажешь, где сейчас Лис! – сориентировалась я довольно быстро, как только пришла в себя от этого «удара милотой». Сильно в этом помог мой собственный Алеша, вовремя подсунувший под ладонь мокрый нос и бархатные уши. Уф… с ним ни один Вьюжин в мимимишности не сравнится!
– Лис? – удивился Алексей.
– Да, Олег Лисовский. – Я нетерпеливо притопнула. – Я ищу Милу. И уверена, что, где бы она ни была, этот ушлый Лис наверняка будет поблизости!
– Тоже верно, – озадаченно почесал в затылке Вьюжин. – Только вот не видел я сегодня Лисовского. Да всю неделю с тех пор, как ты ушла в лабиринт под храмом, я его не видел.
– Неделю?! – поразилась я.
– Ну да. – Алексей нахмурился. Потом быстро оглянулся на шум, послышавшийся от главного входа в храм. – Знаешь что, ты беги куда бежала, я в любом случае сумею тебя найти. Но сначала поищу для тебя Лисовского, договорились?
– Э… – только и успела пискнуть я, когда этот хмырь развернулся и со всех ног кинулся на шум.
Уф-ф… Ненормальный какой-то. Найдет он меня в любом случае, смотри ты. Не иначе с помощью того самого браслетика, который я не могла снять, как ни старалась. Ну и пусть! У меня свои поиски на повестке дня!
Глава 11
– Ты зачем опять пришла?! – неласково встретила меня смутно знакомая храмовница. Дверь бокового входа она открыла, но впускать меня не торопилась.
– За Милой, – терпеливо напомнила я. – Голос богини обещал мне, что выполнит желание и вернет Людмиле Оленской ее жертву!
– И? – Храмовница скептически выгнула бровь и явно собиралась турнуть меня без всяких церемоний. Но тут вмешался мой мохнатый друг. Высунул из-за меня морду и вопросительно зевнул:
– Рау?
– Ох… – впечатлилась храмовница. – Ну что ж вы такие упрямые все, беспокойные! Головой-то подумать надо! Плата не один день взималась, и обратно ее отдать – тоже время надо.
– Ой! – об этом я как-то не подумала.
– Вот тебе и ой. Я уж и так пустила этого упертого мальчишку в крипте посидеть. Нечего туда еще кому-то соваться!
– А когда Мила выйдет? – Я вдруг почувствовала себя дошкольницей, выпрашивающей подружку погулять. Но это чувство не было неприятным, скорее будоражащим, с отчетливым привкусом надежды.
– Да кто ж ее, богиню, знает, – вздохнула храмовница. – Может, через час, может, через день. Или через неделю, через месяц… но все будет хорошо. Иди-ка ты домой, девонька. Что толку тут торчать? Вон по твою душу уже и желающие нашлись!
Я резко обернулась. Ну конечно! Игорь Снежинский собственной персоной. Хорошо, что без оркестра, в смысле без старших родичей или Алисы!
– Что вам угодно, сударь? – Бежать все равно было поздно. И некуда: коварная храмовница, воспользовавшись тем, что я отвлеклась, захлопнула дверь и, судя по звукам, задвинула засов. У-у-у! Мымра!
– Может, хватит бегать, Оль? – как-то устало спросил Игорь, подходя почти вплотную и протягивая мне руку, чтобы помочь спуститься с храмового крыльца. – У нас не так много времени осталось, чтобы решить все вопросы с твоим будущим.
– Каким будущим? – насторожилась я, но руку подала, было бы слишком по-детски брыкаться в такой момент.
– Твоим, – спокойно повторил Снежинский, глядя на меня сверху вниз внимательными синими глазами. – Мое уже не имеет значения.
– Стоп! – Я резко остановилась возле какой-то лавочки, мимо которой Игорь целенаправленно вел меня куда-то в сторону от храма. – Знаешь что! Давай раз и навсегда объяснимся.
– Давай, – перебил парень, сердито насупившись. – Хотя я предпочел бы сделать это в более уединенном и безопасном месте!
– Нет уж. – Я тоже запыхтела, как сердитая ежиха. Хотела даже руку у него вырвать, но опять-таки вспомнила про то, что взрослая девочка.
И вообще, у меня Алеша есть. Где он, кстати?! Почему еще не откусил Снежинскому ничего выступающего? Даже не рыкнул грозно?
Хотя да, без команды хорошая служебная собака на людей не кидается и даже не рычит. Но в случае опасности, угрожающей хозяину, вполне способна действовать самостоятельно.
Но Алеша, паразит такой, плавно слился в тень кустов так, что, кажется, Снежинский его даже не заметил. И это означало только одно: парень не несет угрозы. Вообще никакой. В этом плане чутью обученного пса можно доверять.
– Хорошо, давайте сядем здесь, – смирился с моим упрямством Снежинский, делая какой-то знак рукой в направлении дальних кустов. Если я не ошиблась, там должны быть его люди, и им поручено сдерживать всех, кто решит помешать нашей беседе. – Право, вы не зря взяли себе это колючее имя. Еж и есть еж!
Я прикусила язык, чтобы не выругаться. Одно дело – слышать намеки от разных там храмовниц и от Лиса, другое – самой убедиться, что все мои хитрости с маскировкой пошли коту под хвост. Ведь я даже придумала, как скрыть шрам Ежа в образе Ольги! Всего-то кисель из одной забавной травки, при нанесении на кожу действующий как волшебная маска, скрывающая любую неровность… эх.
– Что ты хотел мне сказать? – Поскольку отвлекаться на лирику было чревато, я решила поступить как невоспитанный проводник, а не как барышня из хорошей семьи. Это в высшем свете принято минимум час болтать о погоде и прочих пустяках, прежде чем перейти к делу. У меня не было столько времени.
– Я умру через три месяца. – Игорь, кажется, решил поддержать меня в этой прямоте. Но вот то, что он мне высказал… – За это время мы должны успеть пожениться. И ты должна забеременеть.
– С чего вдруг?! – просипела я после того, как долго кашляла и наконец отдышалась. – С какой радости?!
– Ты же умная девушка. – Снежинский, вопреки своим словам, смотрел на меня как на упрямую малолетнюю дуру. – Неужели сама не понимаешь? Для того, чтобы Барятинские окончательно оставили тебя в покое, более того, чтобы ты могла жить в столице, в нормальных условиях, была защищена и обеспечена, тебе надо стать матерью будущего наследника Снежинских!
– Аху… Ах… и ох, – проглотила я первое слово, так и рвавшееся в ответ на озвученные перспективы. – А тебе не приходило в голову сначала у меня поинтересоваться, хочу ли я жить в столице под защитой твоей родни и быть матерью наследника?!
– Оль… – Игорь как-то слишком устало откинулся на спинку скамейки. – Ну подумай сама. Это единственное, что я могу для тебя сделать. Теперь, когда исчез запрет главы рода, у нас есть короткий срок, чтобы хоть как-то попытаться все исправить, и…
– Слушай, – я подумала и тоже откинулась на скамейке рядом с парнем, – я тебе одну очень важную вещь скажу. Ольга Барятинская умерла. Я не знаю, была ли любовь между вами настоящей. Чем дальше, тем больше мне кажется, что эта детская привязанность исчезла тогда же, когда и магия из этого тела. Для меня ты чужой человек, который ничего мне не должен. Мне не нужна защита рода Снежинских, я не собираюсь рожать ребенка, чтобы потом растить его без отца или еще хуже – отдать твоему роду, чтобы его воспитали без меня. Если я могу как-то помочь тебе выжить без этих танцев с брачными узами – скажи, я попробую в память о нашем общем детстве и той дружбе, что была. Так понятно?
Игорь с минуту молчал, то ли переваривал мой спич, то ли что-то там для себя обдумывал. То ли просто в шок впал. Потом шевельнулся, разворачиваясь ко мне, и переспросил:
– У тебя совсем не осталось чувств ко мне?
– Совсем. – Тут я, признаться, немного покривила душой. Что-то Ольгино в глубине души еще шевелилось. Именно поэтому я искренне пообещала помочь, если смогу.
– Так, может, надо просто начать все сначала? – вдруг сделал парадоксальный вывод этот… упертый ишак. – Я вижу, ты очень изменилась. Стала другим человеком. Но и я не остался прежним, и…
Глава 12
– Пять лет, Игорь, – напомнила я, отодвигаясь подальше. – Это слишком долгий срок для мечтательной боярышни. За это время я успела привыкнуть к самостоятельности. Мне никто не нужен. И ты в том числе. Еще раз говорю: я согласна помочь тебе и ничего не просить взамен, если это не заберет у меня жизнь и свободу.
– Ты не понимаешь… – Снежинский забыл про усталость и начал злиться.
Но я не дала ему далеко зайти по этой дороге, тем более что явно видела, как в конце аллеи, ведущей к центральному входу в храм, начинается какая-то буза. Похоже, люди Игоря не справлялись со своей задачей и уже не могли сдержать напор желающих нарушить наш тет-а-тет.
– Сам ты ничего не понимаешь. – Я вот как раз доперла, что рассусоливать с дурнем без толку. Надо договариваться с тем, кто реально имеет власть разрешить проблему. – Ладно, не будем терять времени.
Встала, увернулась от попытки схватить за руку и галопом помчалась навстречу деду Игоря. Он как раз волей главы рода разогнал охрану и решительно шагал в нашу сторону.
Я едва на него не налетела с разбегу, затормозила в последний момент. Отдышалась и выпалила:
– Вы хоть сами знаете, как с этого придурка откат снять, или об этом тоже надо спросить у богини?!
– Ольга! – Снежинский вовремя тормозить не умел никогда, и я в этом сейчас убедилась. Налетел со спины, едва не грохнулся оземь у ног старшего родственника, и пару секунд мы вдвоем балансировали. А я так еще и сдавленно ругалась, причем вспомнив богатый лексикон прикордонных проводников и вовсе не выбирая выражений.
– Кхм, боярышня, – разродился наконец дед. Хотя какой он, к чертям, дед, если выглядит как роскошный интересный мужик едва за сорок? Другое дело, что для здешних долгоживущих магов такой внешний вид реально говорит о солидном возрасте. – Я правильно понял, что с моим внуком… придурком вы не договорились?
– Ему приспичило жениться, сделать мне ребенка и трусливо сдохнуть через три месяца, оставив нам все проблемы! – без зазрения совести наябедничала я и двинула все еще хватающемуся за меня граблями Снежинскому-младшему локтем под дых.
– Что?! – Вот теперь и главу рода проняло, да настолько, что мужчина пошатнулся. Но через мгновение пришел в себя, зашипел злым котом и привычным молниеносным движением поймал своего чересчур бодрого внучка за ухо. – Что она сказала?! Это правда?!
– Предательница! – простонал Игорь, прекратив попытки сопротивления. – Всегда была ябеда, даже в детстве!
– Молчи, неслух! – Кажется, старший Снежинский обозлился не на шутку, раз выкрутил внуку ухо с такой силой, что тот аж выгнулся. Но промолчал, кося на меня сверкающими гневом синими глазищами. – Ты свое право говорить потерял, когда утаил от родни, что откат усилился и у нас так мало времени!
– Я хотел дать роду шанс продолжиться и защитить девушку, которую бросил по вашему приказу! – сквозь зубы процедил Игорь, все еще не пытаясь вырваться из рук деда.
– Только девушку спросить забыл, – пробухтела я, внутренне подозревая, что данный аргумент деда как раз не впечатлит. Оригинальную Ольгу вообще ни о чем не спрашивали, ей просто повезло, раз влюбилась в нареченного.
– Раз мой внук договориться с вами, боярышня, не смог, значит, это сделаю я, – решил старший Снежинский и оттолкнул наконец Игоря. И строго приказал: – Иди к отцу!
Мой несостоявшийся жених с трудом сдержал инстинктивное желание схватиться за пострадавшее ухо, выпрямился, отчетливо скрипнул зубами и коротко поклонился мне:
– Еще увидимся, сударыня!
Развернулся и с гордо выпрямленной спиной потопал в сторону центрального входа в храм.
А я вдруг сообразила, что осталась наедине с гораздо более опасным товарищем. От которого, в случае чего, так просто не убежать…
– Сядем, девочка, и поговорим. – Мужчина показал на ту самую лавочку, с которой всего минуту назад я стартовала ему навстречу. – Стар я стал, стоя разговоры разговаривать.
– Не прибедняйтесь, вам ли на возраст жаловаться, выглядите привлекательнее внука, – ляпнула я раньше, чем сообразила прикусить язык. Вот ду-ура! Кто ж тут так со старшими разговаривает?! Сейчас этот «дед» как даст мне подзатыльник, и будет прав!