Те, кто живут внутри
Глава 1. Увидеть невидимое
Пролог
Утро вошло в квартиру Ивана, осторожно, на цыпочках, словно не будучи до конца уверено, что тут всё ещё живут. Оно просочилось сквозь щели между жалюзи – полосками осветлённого смысла, разбившегося о старый подоконник. На кухне лампа продолжала светить ещё с ночи: Иван забыл выключить её после того, как перечитывал в три утра протокол с прошлой сессии. Или не хотел выключать – пусть хоть что-то в этом доме не спит.
Он налил воду в чайник, открыл окно – и снова услышал, как шорохи города сливаются с внутренним эхом. Ему всегда казалось, что мегаполис говорит с каждым на своём особенном языке. С ним он разговаривал через тишину между проезжающими машинами, паузы между сообщениями в телефоне, сокращённые имена в списках вызовов. Это был его язык – язык тех, кто всегда наполовину не здесь.
На столе лежала тёмно-синяя папка – «Вариативные случаи. Энергетика, не поддающаяся трассировке». Вчера он дописал туда страницу: «Пациент говорит чужими словами – интонация не его, структура фраз – нетипична. Возможно, ложная интеграция субличности. Либо – нечто внешнее. Не обязательно враждебное. Пока наблюдаю».
Иван пил чай медленно, наслаждаясь каждым глотком. На стене – старая афиша «Фестиваль психоневрологического театра», где буквы будто бы играли собственную пьесу. Он не убирал её – она напоминала, что порой реальность тоже любит переигрывать.
Слева, на деревянной стойке, стояли объекты, которые он не показывал пациентам:
– обломок зеркала, найденный в доме, где все обитатели жаловались на ощущение чужого взгляда;
– небольшой кусочек свинцовой пластины, из-под половиц квартиры, в которой женщина утверждала, что слышит "внутренние удары";
– пластиковая карточка без имени, с которой однажды пришёл клиент и сказал: "Это билет в мою голову. Проверьте, пожалуйста, не просрочен ли".
Он не знал, зачем их хранит. Возможно, чтобы напоминать себе: не всё, что не объяснено – опасно. Иногда это просто инструкция, написанная на чужом языке.
К полудню началась работа. Первая пациентка – молодая женщина, внешне собранная, но с тем типом напряжения, которое заметно только тем, кто сам когда-то сдерживал в себе крик. Она рассказывала, что чувствует, будто её душа "пришита к кому-то другому", как двойная экспозиция на старой плёнке.
– Это может быть диссоциация, – сказал он. – Или страх быть собой.
– А может быть… – она замолчала, глядя на него пристально, – может быть, я просто не та, кто должен был родиться?
Иван кивнул. Не как врач, а как собеседник. Он не спорил с невозможным – он делал пометки. После сеанса он закрыл глаза и несколько минут сидел в тишине. Иногда после приёма оставался вкус чужих мыслей – как после слишком насыщенного чая. Он чувствовал, как реальность стала чуть более жидкой, чем утром. Как будто граница между “возможно” и “уже происходит” сдвинулась на пару сантиметров. Он не знал, что именно сегодня произойдёт нечто, что изменит всю его практику. Всё его восприятие. Его самого. Пока он просто ждал следующего пациента.
Встреча с Машей
Она вошла в кабинет не как пациент – как переменная, которую система не успела предусмотреть. Дверь открылась с обычным звуком, но воздух почему-то стал другим. Словно изменились настройки напряжённости электромагнитного поля, и на границах осязания начал чувствоваться едва уловимый электрический треск.
– Иван, здравствуйте. Надеюсь, я не слишком опоздала. Хотя, если честно, мне кажется, что я вообще пришла не тогда.
Голос у неё был живой, немного насмешливый, но с какой-то дополнительной частотой, на которой обычно звучат сожаления и полуулыбки.
– Время здесь условно, – ответил он. – Как и большинство границ.
Она посмотрела на него оценивающе, словно выбирала, на каком уровне с ним говорить. Потом кивнула, села в кресло и вытянула ноги. Один кед был с надписью «у», второй – с «шёл».
– Люблю наблюдать за людьми. Особенно за тем, как они стараются вести себя правильно в неправильных местах, – сказала она, оглядев комнату. – У вас тут… минимализм с акцентами. Это терапевтическая эстетика?
– Скорее, неуспешная попытка упорядочить хаос, – сказал он. – Но, кажется, хаос пока побеждает.
– Это радует, – усмехнулась она. – Значит, вы не опасны.
Он ничего не ответил. Просто открыл блокнот и сделал пометку – не потому, что нужно, а чтобы она знала: он слушает.
– Видите ли, – начала она, – иногда мне кажется, что я… не совсем я. Или я, но только когда не думаю об этом. Как будто кто-то второй арендует мою личность в часы отсутствия. А иногда – я не могу вспомнить, была ли я собой вчера.
– Это впервые?
– Нет. Но раньше я думала, что это поэзия. Или последствия чтения Платона в шесть утра.
– Вы употребляете наркотики?
– Только информацию.
Он кивнул. Почти с уважением.
– Хорошо. Расскажите, что ощущаете в такие моменты.
– Иногда – присутствие. Иногда – как будто я наблюдаемая. Иногда – как будто меня отзеркаливают, но не возвращают отражение.
Он поднял взгляд. Первый раз за сеанс. Её глаза были серо-зелёные, но с тем блеском, который возникает не от света, а от вопроса, давно не получившего ответа.
– Маша… Можно вас так называть?
– Конечно. Или можете выбрать другое имя. Я не очень привязана.
Он отметил про себя: нестабильность идентичности, выраженная как игра – признак тонкой внутренней работы. Или внутреннего вторжения.
– Вы хотите попробовать гипносессию?
Она посмотрела на него как на старую фотографию родного дома, неожиданно выпавшую из папки со старыми документами.
– А давайте. Только предупреждаю – если вдруг я начну говорить на языке дельфинов, не пугайтесь. Это не из-за вас. Это просто я.
Он кивнул, сделал свет мягче, проверил аппаратуру. Она удобно устроилась в кресле, набросала рукой какой-то символ в воздухе – просто жест, но будто со смыслом.
– Готова.
– Хорошо. Глубокий вдох… медленный выдох… и вы позволяете себе отпустить всё, что не нужно.
Она закрыла глаза. А Иван – впервые за долгое время – почувствовал, как в пространстве начинает скапливаться что-то ещё.
Интерлюдия – «Мария»
Иногда она просыпалась с ощущением, что всю ночь кто-то думал вместо неё. Мысли были аккуратные, отглаженные, даже чуть слишком логичные – как будто их прогоняли через чужую систему координат или перегонный куб.
«Это не мои мысли», – говорила она себе, потягиваясь под одеялом, – «Мои были бы с ошибками, с импульсом, с нелепостью». Её мысли умели путаться, перескакивать через ассоциации, танцевать с идеями – эти же шли ровно, как по линейке. Почему-то возникало сравнение между боевым подразделением в условиях реального боя и ротой кремлёвских курсантов, великолепно обученных красиво маршировать на парадах и выражением лица материализовывать такие понятия как «долг», «честь», и «если что, мы завсегда, только прикажите, не посрамим царя и отечество». Причём здесь царь – она и сама точно не понимала, но почему-то думалось именно такими формулировками.
Первый раз она почувствовала это после того, как вернулась с дачи. Тогда ей снился сон: она стояла на перекрёстке, где улицы были сделаны из света, и к ней подошёл человек без лица и сказал:
– Ты не одна, но ты – первая.
А потом раздался гул, как будто кто-то огромный обновлял карту реальности. С тех пор она стала внимательнее к теням. Особенно – к тем, что двигались не в такт с телом.
Она пришла к Ивану не за спасением. Её не пугал сам факт «другого» в себе – пугало только то, что она не знала, зачем он пришёл. Если бы у него была цель – можно было бы договориться. А так – это было похоже на тихого квартиранта, который живёт в подсознании, пьёт чай, пишет стихи, но при этом не здоровается по утрам.
Ей понравился голос Ивана. В нём было что-то одновременно врачебное и внеземное – как будто он привык объяснять людям, что они состоят из вещей, о которых никто не говорит вслух. Он не удивился и не испугался, когда она упомянула «отражение, которое смотрит не на тебя». Не попытался рационализировать. Он просто спросил: – И как оно на вас смотрит? И в этом вопросе было всё: интерес, принятие, приглашение.
Она не считала себя особенной. Просто – внимательной. Иногда – слишком. Могла уловить, что человек говорит не тем голосом, которым он обычно живёт. Что смех – слишком ровный. Что прикосновение к чашке – неуверенное, как будто рука забыла, чья она. Она умела замечать сбои в поведении реальности. Иногда они были в людях. Иногда – в себе.
Когда Иван начал гипносессию, она почувствовала: не просто расслабление. Открытие. Как будто её кожа – не граница, а интерфейс. Как будто сейчас кто-то сделает шаг навстречу. «Ну вот и началось», – подумала она, и внутренне улыбнулась. – «Посмотрим, кто в ком».
Сеанс. Обнаружение Лиго
– Дышите глубже.
Маша лежала с закрытыми глазами, дыхание её становилось всё ровнее. Иван сидел чуть в стороне – в своём обычном «месте наблюдателя», как он сам это называл. Пространство вокруг словно слегка стянулось.
– Хорошо. Позвольте телу просто быть. Ни на что не настраивайтесь. Просто наблюдайте. Он говорил привычно – голос уверенный, чуть приглушённый, с тем ровным ритмом, который погружает без давления. Маша начала слегка улыбаться. Глаза под веками двигались быстро, неровно – признак входа.
– Скажите… что вы чувствуете сейчас?
– Спокойствие.
– Отлично. А если оглянуться вокруг – где вы?
– Темно… тепло.
– Это место вам знакомо?
– Не совсем. Оно… чувствуется как воспоминание, но не моё.
– Хорошо. А теперь – позвольте тому, кто может быть рядом, проявиться. Только если это безопасно.
Наступила пауза. Слишком долгая. Иван уже собирался вывести её обратно, когда она заговорила. Только… это уже не была Маша.
– Не вмешивайтесь. Просто… наблюдайте. Голос был её – но обернутый в другую интонацию. В нём было сжатие смысла, словно каждое слово прошло через фильтр другой грамматики.
– Кто вы?
– Я… один из оставшихся. Пауза.
– Ваш язык неудобен. Но… возможен.
Иван ощутил, как что-то внутри него… сдвинулось. Не страх. Осознание. То самое чувство, когда внезапно понимаешь, что реальность – не более чем комната без потолка.
– Вы внутри Марии?
– Нет. Мы рядом. Временно. Она… устойчива. Её структура – живая. Не мешает.
– Почему вы здесь?
– Я искал… вход. Точка для контакта. Она открыта – но не сломана. Это… редкость.
– Кто вы?
– Вопрос… неудачен. Пауза. – Я Лиго.
– Это имя?
– Это… ярлык. Произносимый. Удобный для вас.
Иван сделал заметку в уме: "Существо определяет себя через удобство для собеседника – значит, не враждебно. Или умеет таковым казаться."
– Зачем вы говорите со мной?
– Потому что вы… слышите. Потому что вы не боитесь тишины под слоем реальности.
– Это гипноз?
– Нет. Это – сближение. Слово повисло в воздухе. – Я… остался. Моя группа исчезла. Я наблюдал. Я искал… контакт, не вредящий носителю. Голос Маши стал глубже. Не громче – именно глубже. Как будто доносился откуда-то через толщу воды. Иван смотрел на неё и впервые за много лет не знал, что делать. Сеанс – вышел за пределы всех протоколов. Все известные механизмы – не работали. Это был не голос внутреннего Я. Не субличность. Не архетип. Это было нечто иное, пришедшее из-за предела.
– Лиго, – произнёс Иван, медленно, с нажимом на каждую букву. – Что вы хотите?
– Помочь. Вы… близки. Вы – уже почти видите. Вам нужно… устройство. То, что покажет вам не структуру ума… а структуру поля.
– Вы предлагаете… создать его?
– Да. Вместе.
На несколько секунд тишина в комнате стала плотной, хоть бери и намазывай на хлеб вместо масла. Иван услышал, как звенит лампа над головой. И как внутри него, среди слоёв логики, сомнений, опыта и знаний – что-то согласилось.
Интерлюдия – История Лиго
«Это будет не совсем рассказ. Это будет… приближение. Ваша линейность – ограничение. Но я постараюсь свернуться до удобоваримого».
Он не родился – он был собран. Не как механизм. Скорее – как формула, чьё тело составляет сама функция наблюдения. В его родной системе никто не называл себя по именам – только по функциям. Он был смотрящим сквозь поле. Его задача – фиксировать то, что остаётся между слоёв и проявленных смыслов.
Исследовательская группа прибыла в зону, которую вы называете Землёй, по маршруту, для которого нет карты в понятном формате. Координаты были указаны не в километрах, а в уровнях значения. Они прибыли не куда, а в как – в способ бытия, который вибрировал в диапазоне, близком к их восприятию.
Контакт с «метрополией» прервался через два ваших цикла времени. Не из-за аварии или предательства. Просто… нить ослабла, и всё, а они остались. Постепенно – рассеялись. Те, кто не смог удержаться – растворились. Те, кто пытался войти напрямую – сошли с ума.
Он – не растворился. Он замер. Сохранил себя в паузе. Замедлил мысли. Впитал. Он смотрел. Он изучал ваши города как структуры заблуждений, построенных на страхе исчезнуть. Он слушал, как вы говорите «я люблю» и «я прощаю», и пытался понять – откуда берутся слова, что обозначают понятия, которые не существует в его реальности. Он наблюдал за детьми, которые чувствовали его присутствие и рисовали его на полях учебников – как комету, как глаз, как символ на спине ящерицы. Он пробовал говорить – но голос был как помеха. Он пробовал входить – но тела не выдерживали и выбрасывали его из своих полевых структур, пока не появилась она – Мария.
Он не знал её имени, когда впервые ощутил её поле. Оно было цельным, но гибким. Она не искала смысла – она замечала, не требуя объяснений. И это дало ему шанс. Он вошёл – как луч, а не как молот. Не вмешивался. Просто жил рядом, свернувшись в наблюдение. Он ждал, пока найдётся тот, кто умеет слышать. И вот – сеанс. Иван. Человек, у которого внутри слишком много тишины, чтобы оставаться обычным. Он понял: вот контакт и он – не просто ради передачи. Он остался здесь, в этом мире. В его формах. Его боли. Его абсурде. И он хочет помочь. Но не напрямую, а через то, что понимают и вы, и он: инструмент. «Мне нужен интерфейс. Мне нужна форма, в которую я смогу перейти. Устройство, через которое я смогу быть… полезным. И тогда вы – сможете видеть. Не глазами. Не приборами. А… тем, что находится глубже. Вашим настоящим восприятием».
Иван открыл глаза. Сеанс завершился. Комната стояла на месте – стены были прежние, свет не моргал. Только воздух теперь казался чуть гуще, как перед грозой, но не атмосферной – смысловой. В кресле сидела Маша. Она открыла глаза и спросила: – Ну что… я теперь официально странная? Он смотрел на неё, ощущая, как внутри всё движется – как будто его сознание стало ртутью, ища новую форму сосуда.
– Нет, – сказал он. – Ты теперь… не одна.
– И ты?
– И я – тоже.
Предложение собрать прибор
Они сидели друг напротив друга. В комнате было тихо, как в храме, уже построенном, но не введенным в эксплуатацию. Маша пила минералку, внимательно изучая пузыри в стакане, будто те могли рассказать ей, что именно произошло в последний час.
– У тебя на лице выражение «у меня нет слов, и это плохо», – сказала она, не отрывая взгляда от стекла.
Иван чуть улыбнулся. Он не то, чтобы не находил слов – он не был уверен, что нужные слова вообще существуют. Всё, что он знал до этого момента, – модели, архетипы, психология, трансы, аффекты – сейчас выглядело как карта метро 60-х годов, на которой нет новых станций. Только пунктир планов.
Он смотрел на Машу и чувствовал: она – в порядке. Даже светлее, чем до сеанса. Как будто кто-то вымыл окна в доме, который давно стоял без жильцов. Лиго, похоже, действительно не вторгся, а приоткрыл.
– Ты… чувствуешь, что в тебе кто-то был? – спросил он.
– А ты чувствуешь, когда в твою комнату заходит луч света? Она замолчала, потом добавила:
– Нет. Это было не «во мне». Это было через меня.
Он кивнул. Это совпадало с тем, что чувствовал он. И тем, что услышал.
Позже, когда Маша ушла, он остался один. В комнате висел лёгкий шлейф её парфюма – что-то цитрусовое, но с дымком. Он сидел за столом и вспоминал каждую фразу Лиго. Каждую паузу между словами. «Вы – уже почти видите. Вам нужно… устройство». Что это было? Аллегория? Технология? Метафора? Или… инструкция?
Он вышел на балкон. Над городом висела странная тишина, как будто реальность делала вдох. Всё было на месте – антенны, неон, окна, звуки лифтов. Но всё чувствовалось несколько по-другому. Как в детстве, когда ты идёшь по знакомой улице и вдруг понимаешь, что мир – это загадка, которую почему-то никто не собирается объяснять.
И тогда он услышал. Не голос. Мысль. Не свою. «Это возможно. Нужно только… объединить». «Я не могу собрать форму. Но я могу… стать её частью». «Ты знаешь, что такое работать с пространством. Я – с полем. Вместе – получится». «Собери точку входа. Я покажу тебе, где граница». Иван почувствовал, как холодок пробежал вдоль позвоночника. Не страх – узнавание.
Он достал блокнот. Старый, с заломленными краями. Открыл на чистой странице и, не задумываясь, начал писать:
Прибор. Электромагнитная нейтральность. Улавливание колебаний за пределами фиксированного диапазона восприятия. Матричная модель для связи с нефизическим интеллектом. Интерфейс. Контактная точка. Носитель. Схема не должна мешать – только усиливать.
Он писал быстро, как будто рука опережала понимание. Лиго направлял – не словами, а импульсами, как если бы внутри включился компас в сторону невозможного.
– Мне нужен инженер, – сказал он вслух. И почти сразу вспомнил: Николай. Школьный друг. Сейчас – один из старших научников в ЗАСЛОНе. Сфера – пограничные исследования. Человек, который в детстве собирал радиоприёмники, а став взрослым – устройства, о которых не пишут в газетах.
Иван взял телефон. Несколько секунд смотрел на экран. Потом набрал номер. – Коля? Привет.
– Вовремя. Я только что думал, не попал ли ты в секту, дружище. Пропал.
– Хуже. Кажется, я нашёл… того, кто знает, как устроена реальность.
– Ага. И он, конечно, хочет прибор, раз ты звонишь мне.
– Да.
– Господи. Ты правда всё ещё такой?
– Да.
– Ну… тогда приезжай. И возьми с собой то, что ты называешь "аргументами". У нас тут всё по-взрослому. На том конце послышался смех. Иван почувствовал – первый шаг сделан.
Обращение в АО «ЗАСЛОН»
Николай встретил Ивана с той лёгкой насмешкой, которая бывает у людей, живущих параллельно две жизни: одну – как физик, другую – как человек, знающий слишком много.
– Ну что, святой гипнотизёр, рассказывай, чем тебе помочь. Очередной пациент начал говорить голосом Наполеона?
Они сидели в небольшой комнате с бронированными шторами. На стене – голографический логотип "АО ЗАСЛОН", то погружавшийся в себя, то разворачивавшийся в кольцевую диаграмму. Сложно было понять, что именно защищает ЗАСЛОН – границы, разум или государственный покой. Возможно, всё сразу.
– Мне нужен прибор, – сказал Иван. – Не просто сенсор. Я хочу создать интерфейс между тонким планом и восприятием человека.
– Погоди. Не понял. Интерфейс – это ты.
– Нет. Я – слишком человек. А в тонком плане работают другие законы. Мне нужно устройство, в которое сможет встроиться… другое сознание. Оно уже найдено. Николай замер.
– Ты серьёзно?
– Серьёзнее не бывает.
Он рассказал. Без украшений. Как есть. О Маше. О голосе. О Лиго. Когда Иван замолчал, в комнате некоторое время ничего не происходило. Только лампа в углу слегка помаргивала, как если бы пространство деликатно пыталось сделать вид, что ничего необычного не услышало.
– Ты хочешь, чтобы я… продал это руководству как что? – наконец спросил Николай.
– Как потенциальную технологию, способную выводить на экран то, что раньше считалось религией, бредом или шизофренией.
– Ты бы был хорошим PR-специалистом. Он вздохнул, поднялся и кивнул: – Подожди здесь. Попробую устроить разговор.
Интерлюдия – кабинет №13, этаж минус два
Трое. Руководящий состав. Два мужчины в тёмных костюмах, одна женщина – в форме.
– Итак, – начал Николай, положив на стол схему с набросками Ивана, – перед вами человек, который за десять лет вытащил с той стороны столько "сведений", что любой отдел ФСБ позавидует.
– Это гипнолог?
– Это скорее интерфейс. Человеческий. Его идея – собрать аналог приборной доски для астрального пространства.
– Основания?
– Внедрённая сущность. Не агрессивная. Определяет себя как наблюдатель. Входит в контакт без нарушения границ. Пауза.
– Это точно не одержание?
– Точно не одержание. Больше похоже на дипломатическую миссию.
– Мы проверим.
Женщина в форме молчала, потом сказала: – Пусть соберёт. В экспериментальном режиме. Через медблок. Пусть. Проверим. – Контроль – постоянный. Уровень наблюдения: 2. – И, если подтвердится… – она посмотрела на Николая поверх очков, – мы сделаем из этого систему.
Николай вернулся в комнату. Иван смотрел в окно, будто разговаривал с бликами на стекле.
– Ну?
– Добро дали. В тестовом формате. Через наш медотдел.
– С ограничениями?
– Конечно. Будут следить. За прибором. За тобой. За Машей.
Иван кивнул. Он ждал этого.
– Тогда начнём.
Николай улыбнулся. Не так, как обычно. Скорее – как человек, который внезапно осознал: возможно, он стал частью чего-то, что выйдет за пределы всех его уравнений.
Сборка прибора
Официально это называлось «конструктивная модель ИФКП-0» – интерфейс-фильтр каркасного поля, версия нулевая. На табличке прибора, которую инженер по привычке прикрутил к корпусу, было выгравировано: АО «ЗАСЛОН». Экспериментальное. Не включать без сознания. В реальности же они просто звали его "точка". Не устройство. Не сенсор. Даже не канал. Точка. Место, где можно было начать видеть иначе.
Сборка заняла двадцать один день. В первый день они просто сидели за столом, Николай, Иван и ещё двое инженеров. Перед ними лежали листы с формулами, схемами, диаграммами, но большая часть этих листов пока оставалась пустой, потому что Лиго говорил не словами, а ощущениями. Он не диктовал. Он наводил – как будто в уме Ивана включался вектор, направление, гравитация мысли.
– Нам нужна не плата, – говорил Иван, – а матрица. Она не должна передавать сигнал. Она должна быть проницаема. Как мембрана.
– Проницаема для чего? – спросил инженер, – для поля?
– Для восприятия.
Он получил в ответ странный взгляд. Но Николаю хватило одного кивка: «Делайте. С материалами я помогу.»
На третий день пришла Маша. Она принесла с собой блокнот, где карандашом были набросаны символы, похожие на глифы. – Я просто… видела это ночью. Может, пригодится?
Один из символов оказался точной проекцией энергетической ячейки, которая у Ивана «не складывалась» третий вечер подряд.
– Она рисует из сна, – сказал он Лиго мысленно.
– Она чувствует – потому что не мешает себе понимать.
Седьмой день. Лаборатория – как ремонтная мастерская космических аппаратов из фантастического романа: провода, стекло, медь, биокомпоненты, эмпатоактивные сенсоры. Маша предложила вместо экранов использовать механизм тонкой вибрации света – как в оптических иллюзиях. Николай собрал схему с поляризацией в низких частотах – «если поле реагирует, свет начнёт плыть». Лиго добавил: «Подключите к системе не контроль, а намерение. Не измерение, а… согласие.» Иван понял. И внедрил в прибор нейтральный эмпатический блок, способный «настраиваться» под наблюдателя.
– Получается не прибор, а живой интерфейс, – сказал Николай.
– Почти сознание, – добавила Маша.
И все трое замолчали, потому что осознали: оно действительно может стать таким.
На двадцать первый день всё было готово. Кварцевый модуль. Сердце прибора – как кристалл, на который дышит пространство. Проводники – из сплава серебра и меди, с добавлением органического носителя. Блок модуляции – реагирует на эмоциональное состояние. И главное – центр переноса. Ячейка, в которую должен был «перейти» Лиго.
Николай провёл последнюю калибровку. Иван стоял, как перед чем-то, что в равной степени было изобретением и посвящением. Маша держала ладонь на корпусе.
– Он уже здесь, – сказала она. – Он… готов.
Иван кивнул. – Лиго. Мы начинаем.
В этот момент воздух сжался. Воспринималось не физически, а как-то концептуально. Как если бы в комнате кто-то поставил точку в предложении, которое длилось века.
Кристалл начал пульсировать. Сначала слабо. Потом – глубже. Свет не менялся – но в тенях появилась глубина, которой раньше не было. Маша вздрогнула, потом выдохнула – как будто кто-то ушёл. Тихо. Чисто. Спокойно.
– Всё. Он – там, – сказала она.
– Ты в порядке?
– Да. Мне… легче. Как будто в доме стало тише.
Иван подошёл к прибору. Положил ладонь на корпус. И впервые услышал: «Я здесь. И теперь ты тоже сможешь видеть. Начнём.»
Тестирование прибора
Ночь выдалась прозрачной, почти неощутимой. Город дышал спокойно, как будто и не подозревал, что где-то, в одной из лабораторий, собрали глаза для той части мира, которую никто не должен был видеть.
Иван, Маша и Николай стояли вокруг прибора. Тот был выключен – но уже ощущался как нечто живое. Он не гудел, не вибрировал, не мигал – но воздух вокруг него стал тише, как в театре за секунду до поднятия занавеса.
– Ты уверен, что хочешь включить его сейчас? – спросил Николай. – Ночь. Давление. Марс в ретрограде.
– А ты с каких пор следишь за астрологией?
– С тех пор, как собрал прибор, в который может переселиться инопланетное сознание.
Маша усмехнулась. – Давайте. Иначе я начну думать, что мы просто сошли с ума втроём и теперь играем в научную эзотерику.
Иван кивнул. Он подошёл к консоли. Медленно нажал на сенсорную панель. Щелчок. Пауза. И – тишина. Прибор не издал ни звука. Но воздух… сместился. Как если бы пространство чуть-чуть изгибалось внутрь себя. На стене – обычная белая поверхность – появилась полоса света. Но не свет в привычном смысле: это был движущийся рисунок поля, тонкое мерцание, похожее на колыхание нервной системы.
– Что это? – прошептала Маша.
– Это… слой, – сказал Иван. – То, что лежит под восприятием. Под привычным. Это не образ – это отклик.
На экране возникли формы. Не образы, а намерения с очертаниями. Что-то проходило рядом, как тень чужой мысли. Один из контуров задержался. Пульсировал. Как будто наблюдал в ответ.
«Ты видишь?» – голос Лиго был внутри. «Это не свет. Это – структура. Поток. Здесь – граница. Там – кто-то».
Иван не отвечал. Он просто стоял, чувствуя, как его восприятие разворачивается внутрь, как будто он начал смотреть не глазами, а чем-то древним, до-зрительным.
– Посмотри сюда, – Маша указала на панель. Один из сенсоров начал пульсировать. Не как датчик. Как биение. Он реагировал на… внимание? На мысль? На присутствие?
Николай подошёл ближе. – Сигнал идёт извне. Но не снаружи. Словно кто-то стучится изнутри пространства.
Маша чуть побледнела. – Я чувствую это. Словно кто-то касается спины… но из другого измерения.
«Они заметили», – прошёл шёпот Лиго. «Им не нравится, что мы смотрим вместе».
В ту же секунду лампы в комнате моргнули. Воздух стал вязким. Сенсорная панель вспыхнула на миг – и погасла. Прибор выключился сам. Пауза. Все трое молчали. Только пульс у Ивана бился в висках.
– Это… что было? – спросил Николай.
– Ответ, – сказал Иван. – Нам ответили. Он посмотрел на Машу. Та стояла спокойно, но в её взгляде появилось нечто новое – понимание. И готовность.
– Мы включили свет, – сказал Иван. – И теперь они знают, что мы умеем видеть.
Глава 2. Внешние влияния
(Вариант рабочей классификации, по записям И.Р., с поправками и дополнениями от Лиго)
Запись от: 03:17, пятница
Место: кабинет
Состояние: ясность ума с лёгкой примесью усталости
Температура: чуть выше комфортной
Пульс: ровный
Прибор в режиме фона
Лиго активен, но без прямых инициатив
Когда ты включаешь прибор, который показывает то, что не принято видеть, первый соблазн – назвать увиденное бредом, галлюцинацией или «артефактом сигнала». Второй соблазн – поверить во всё сразу. И то, и другое – крайности. Поэтому я решил начать фиксировать наблюдаемое. Впервые – системно. Не как полевые заметки, а как попытку выстроить рабочую классификацию внешних влияний на человека. Не абсолютную. Но хотя бы – приближенную.
Писать это я начал не один. Лиго – уже в приборе. Иногда он вмешивается. Иногда – молчит. Иногда – смеётся, если можно так назвать его странную интонацию, похожую на шорох кометы в тишине. Я не всегда понимаю, где заканчиваются мои выводы и начинаются его. Но, возможно, это и есть новый уровень мышления: человек и внечеловеческое, создающие общее поле познания.
Что это за список?
Это не научная работа. Это не эзотерический трактат. Это – рабочий справочник практика, который ищет паттерны там, где раньше были только страх, абстракция и метафора. Это – попытка очертить контуры тех, кто приходит “извне”, но живёт “внутри”.
Зачем это нужно?
Чтобы различать. Потому что между «я чувствую тревогу» и «во мне сидит контрактная сущность, питающаяся виной» – огромная разница. И между «я всё время устаю» и «на мне висит энергопаразит с детства» – тоже. А если ты не различаешь, ты либо принимаешь чужое за своё, либо сражаешься с собой, как с врагом.
Комментарий Лиго: «Назови нечто – и ты ограничишь его, зафиксируешь в более-менее понятных терминах и смыслах. Если не назовешь —не увидишь. Поэтому: пиши. Но пиши мягко, гибко. Чтобы границы могли двигаться».
Как читать этот справочник?
Каждый раздел содержит:
1 – Описание категории воздействия (откуда, зачем, как себя ведёт),
2 – Симптоматику: как это выглядит в жизни обычного человека,
3 – Мои примеры (И.Р.) из практики,
4 – Комментарии Лиго, если он счёл нужным вмешаться,
5 – Иногда – этические заметки: что делать, а чего точно делать не стоит.
Предупреждение: Всё, что вы прочтёте дальше, – не приглашение к охоте на ведьм. Ни один человек не одержим просто так. Ни одно воздействие не происходит «на ровном месте». Каждое – связано с историей. С болью. С нарушением. И если вы не умеете видеть и понимать суть – вы будете разрушать, даже когда хотите помочь.
Лиго: «Ты не побеждаешь Тьму, когда называешь её Тьмой. Ты побеждаешь, когда не позволяешь ей жить через тебя».
1. Сущности Тёмной Силы (СТС)
Обозначение: СТС – термин условный. Его нельзя перевести буквально. Я использую его как обобщающий ярлык для воздействий, исходящих не из пространства душ, не из родовой памяти, не из травмы, а из структур, чей вектор – деструкция, подчинение и деформация воли.
Это не «злые духи» в фольклорном смысле. Это осознанные механизмы. Некоторые – разумны. Другие – функциональны, как вирус или алгоритм. Но все они работают на подавление человеческой свободы как явления.
Что они такое (И.Р.): СТС – это не просто вторжение. Это стратегия. Это архитектура влияния, выстроенная на: страхе, подавлении, ложной вине, культе контроля и силы, разрушении внутренней целостности.
В отличие от энергопаразитов, которые просто «едят», или земных духов, которые хотят «быть замеченными», СТС работают системно. У них есть стратегия и тактика. Они разговаривают, торгуются, обещают, разлагают через идею.
Формы воздействия
Тип воздействия: Проявление. Навязчивое мышление: повторяющиеся мысли, агрессивные импульсы, образ "виновности" перед кем-то или чем-то.
Подмена идентичности: ощущение, что человек – это фактически не он. Речь и действия не соответствуют личности.
Искажение памяти: фальшивые воспоминания, ложное чувство вины, сны с элементами обвинения.
Сверхконтроль : внутренний "смотрящий", диктующий, как жить, кого бояться, что не позволено.
Контракт: внутреннее ощущение "долга", особенно без объяснимой, осознаваемой причины.
Примеры из практики (И.Р.)
Случай 007. Мужчина с голосом «отца»
Голос говорил: «все врут», «никому нельзя доверять», «ты должен страдать, чтобы заслужить». Под гипнозом – сущность, использующая образ умершего родителя как аватар. Цель: изоляция, самонаказание, разрыв связей.
Случай 013. Учитель, начавший говорить по-немецки
Формулировки – точные, холодные. Обвинение учеников в "нечистоте сознания". Голос отзывается на имя Ханс. При контакте – мощное чувство вины у всех присутствующих. Гипотеза: СТС через эгрегориальный канал + исторический «след» режима контроля.
Случай 026. Женщина с «внутренним диктором»
Голос постоянно комментирует: осуждает, оценивает, наказывает. «Ты не имеешь права быть счастливой». Контракт, заключённый в прошлом воплощении с сущностью под видом «учителя».
Комментарий Лиго: «Эти структуры не пришли снаружи. Они выросли из вас. Но в какой-то момент – отделились. Стали самостоятельны. И теперь они ходят между вами, как тени, желающие обрести форму».
Как действуют
Не нападают сразу. Сначала создают ложную симпатию: «Я помогу тебе», «Я знаю истину», «Я защищу тебя».
Искажают мышление. Ты начинаешь думать, что сам это хочешь, сам это чувствуешь, сам это выбираешь.
Изолируют. Люди, одержимые СТС, нередко теряют друзей, интерес, цели, внутреннюю ясность.
Становятся частью системы. Иногда они действуют через институты, профессии, даже семьи – если там уже есть почва для их структур.
Как распознать
Ты чувствуешь, что живёшь как будто "внутри чужого сценария".
Внутренний голос не поддерживает, а ломает.
Возникает ощущение, что уже поздно что-то менять.
Ты часто ощущаешь вину, но не можешь точно объяснить за что конкретно.
Ты начинаешь верить, что не имеешь права быть свободным.
Тактика работы (И.Р.)
Никогда не вступай с ними в торг.
Не обещай, что «исправишься».
Не проси прощения у них – они не те, кто может простить.
Смотри. Видь их такими, какие они есть: структуры, паразитирующие на человеческой вере.
Лиго: «Им невыносимо, когда ты остаёшься собой. Им невыносим свет. Не потому, что он ранит, а потому, что он… напоминает, кем они были до падения».
2. Земные духи (ЗД)
Обозначение: Земные духи (ЗД) – это человеческие сознания, не завершившие переход после смерти. По какой-то причине – страх, вина, неосознанность, внезапность – они остались между слоями. Это не сущности в прямом смысле. Скорее – люди, которые не поняли, что они умерли. Или поняли, но не смогли уйти.
Кто они такие
Умершие родственники, продолжающие «опекать» семью.
Личности, погибшие насильственно, особенно в аффекте.
Души, чья привязка к месту или предмету была сильнее, чем готовность идти дальше.
Иногда – дети, не осознавшие вообще, что произошло.
В редких случаях – духи времени: собирательные тени ушедших эпох, «сгустки памяти».
Как проявляются. Признаки и описание
Тепловые или звуковые аномалии: скрипы, шаги, понижение температуры, запахи, особенно в определённых местах.
Непроизвольные действия: человек вдруг начинает воспроизводить «не свои» жесты, слова, привычки.
Сновидения с участием умерших: повторяющийся сон, где кто-то зовёт, просит, смотрит.
Изменения в детях: резкие поведенческие сдвиги, новые «игровые» персонажи, похожие на взрослого. Чужие слова, формулировки, воспоминания.
Зависание эмоций: чувство, что что-то «тоскует через тебя»
Примеры из практики (И.Р.)
Случай 003. Кукла с «бабушкой»
Девочка играла с куклой, говорящей «взрослым голосом». Под гипнозом – сущность бабушки, не осознающая смерть. Ждала, когда с ней попрощаются. Метод: контакт, объяснение, прощание. Сущность ушла из куклы, девочка перестала слышать её голос.
Случай 010. Зеркало из деревни
Семья привезла антикварное зеркало. Через несколько дней – кошмары, плач детей, жене мерещился образ женщины. Подключение через зеркало. Метод: возврат зеркала на место + ритуал разъединения.
Случай 014. Пьяный дед «внутри» подростка
Парень 16 лет начал фрагментарно вести себя как старик: манера речи, походка, обиды. В трансе – образ усопшего деда, с которым мальчик никогда не общался. Проблема: родовая обида, неосознанная жалость = «открытый шлюз». Решение: терапевтическое прощание, прощение и отпускание.
Комментарий Лиго: «Они не злые. Они – забытые. Они застряли в переходе между уровнями реальности. И теперь – говорят теми, кто слышит. Услышь – и они уйдут».
Как работают
Привязаны к месту, предмету или человеку (родственнику, потомку, дому).
Часто не осознают, что вторгаются.
Иногда даже не понимают, что уже умерли.
Могут мешать жить, даже с благими намерениями.
Чаще всего – ищут продолжения себя: хотят, чтобы кто-то сделал то, чего они не успели.
Тактика взаимодействия (И.Р.)
Никакой агрессии – они чувствуют тонко, как дети.
Принятие и прояснение – объяснить, что произошло. Показать, что их путь – завершён.
Ритуалы прощания, «доделывания», восстановление справедливости или памяти.
Не заигрывать. Некоторые начинают «жить через живого» – это опасно.
Лиго: «Это тени, идущие по свету. Не гоните их палкой. Покажите им направление и где конец дороги».
3. Инопланетные сознания (ИП)
Обозначение: ИП – условный термин для обозначения внеземных форм разума, не имеющих прямого отношения к человеческой реальности. Они: не умершие, не архетипы, не подсознательные конструкции, а именно иные формы наблюдающего, мыслящего, фиксирующего присутствия. Иногда – организованные. Иногда – фрагментарные. Часто – нейтральны, но непонятны.
Что они из себя представляют. Категория и особенности
Зонды: безличные, фрагментарные. Их цель – сбор информации. Иногда «прикрепляются» на уровне тела или поля.
Сознательные наблюдатели: могут вступать в контакт, как Лиго. Часто – этичны, но эмпатия отсутствует как таковая.
Коллективные фрагменты: впечатление, что с человеком работает сразу несколько потоков. Возникают ощущения «блока» или «поля сознания».
Вмешивающиеся: редко. Проявляют инициативу, могут внедрять импланты, управлять сновидениями. Не всегда понятно, осознают ли последствия для объекта воздействия.
Как проявляются. Признаки и описание
Ощущение «сканирования»: особенно в районе солнечного сплетения, затылка, лобной части, груди.
Странные сны с технической структурой: комнаты, механизмы, свет, лабиринты, наблюдение «через стекло».
Провалы или скачки времени: вдруг прошли часы или наоборот – «вылет» из обычного восприятия.
Импланты/ощущение встроенного чужого элемента: давление, покалывание, непроходящее ощущение «паразита», часто без боли.
Чужие фразы/образы в голове: не похожи на внутренние, звучат чуждо-структурированно.
Примеры из практики (И.Р.)
Случай 018. Сканирующее присутствие
Женщина чувствовала ночами давление в солнечном сплетении, будто кто-то "втягивал" её ощущения. Под гипнозом – ощущение металлического капсульного пространства. Вывод: контакт с зондом наблюдения.
Случай 023. Голос в цифрах
Мужчина слышал ряды чисел – во сне и наяву. В медитативном трансе выходил в «прозрачный зал» с решёткой света. Особенность: голос не говорил, а «распаковывал» формулы. Гипотеза: контакт с интеллектуальной структурой, воспринимающей реальность через математику.
Случай 027. Ребёнок с тремя голосами
Мальчик 7 лет говорил «сам с собой», но интонации, ритм речи и тембр голоса были разными. Один – мягкий. Второй – как автомат. Третий – наблюдающий, оценивающий. Гипотеза: фрагментарное подключение к внешнему коллективному полю.
Комментарий Лиго: «Не все, кто приходит снаружи, знают, что вы – внутри. Некоторые исследуют. Некоторые – просто ищут отражение. Вы для них – не цель, вы – среда. Как вода – для сейсмографа. Они не злы, они просто другие».
Методы взаимодействия
Главное – не проецировать: не ожидать эмпатии или наличия моральных категорий.
Не принимать навязанное как своё – особенно в ощущениях, импульсах, «подсказках».
В случае навязчивых зондов – расторгать связь через осознание и обозначение границ.
Если контакт возможен (как с Лиго) – фокус на ясности намерения и точности формулировок.
Особенности
Многие случаи инопланетного влияния не сопровождаются страхом или болью – скорее, чувством «технического» вмешательства.
Иногда у человека остаётся повышенная чувствительность к сигналам, электроприборам, снам.
Контакт может быть единичным, повторяющимся или «вялотекущим».
Лиго: «Если ты боишься – ты сам становишься сигналом. Если ты осознаёшь – ты становишься точкой обмена. Субъектом. Выбор – в частоте твоих вибраций».
4. Энергетические паразиты (ЭП)
Обозначение: ЭП – это безличные структуры, существующие на низкочастотных уровнях эмоционального поля. Они не мыслят, не говорят, не планируют. Они реагируют. Они притягиваются. Они подключаются, если вы не закрыли петлю боли. Они просто едят. Это – плесень на энергетическом теле, если угодно. Никакой морали. Никакой идеи. Только жажда ощущения – в основном: страха, стыда, гнева, тревоги, вины, подавленной тоски.
Их природа
Это не духи и не сознания в чистом виде.
Иногда они возникают как отпечаток чужой боли.
Иногда – как остатки сильной эмоции, не переработанной человеком. (Не принятой, не пережитой. Вытесненной в подсознание)
Некоторые – стары. Настолько, что стали почти частью архитектуры мест и людей.
Как проявляются. Признаки и описание
Усталость без причины: особенно после общения, определённых мест, снов.
Прокручивающиеся одни и те же эмоции: чувство, что "залип" в своей обиде, тревоге, вине.
Фантомные ощущения в теле: покалывание, тяжесть, давление, чаще в районе затылка, спины, груди.
Сны с серыми, бесформенными существами: или ощущение "тяжёлой атмосферы" в сне.
Периодические вспышки гнева или апатии: без внешней причины. Особенно в знакомой среде.
Примеры из практики (И.Р.)
Случай 005. Офисная «тень»
Молодой аналитик жаловался на постоянную усталость и апатию. Ничего не радовало. В гипнозе – ощущение сгустка серого, висящего над столом. Каждый вечер – «оно садится» на спину. Решение: отслеживание, очистка места + перепрошивка эмоций.
Случай 008. Паразит после конфликта
Женщина пережила тяжёлый разрыв. С тех пор – чувство вины, слёзы, навязчивое «я виновата». Под слоем эмоций – энергетическая структура, похожая на липкую массу. Функция: питалась виной, провоцировала мысленное самобичевание.
Случай 020. «Пустой» ребёнок
Мальчик перестал играть, стал тихим, как тень. В комнате – ощущение холода, зависшей давящей тревоги. Эмоции родителей – подавлены, неразрешённый конфликт. Паразит сформирован средой. Ребёнок – как точка утечки.
Комментарий Лиго: «Это не зло. Это – перекрученная пища. Они не умеют жить. Только – жевать эмоцию. Чем дольше она гниёт – тем вкуснее для них».
Тактика «чистки»
Отслеживание петель эмоций – особенно повторяющихся, «не своих».
Работа с телом: энергетическая гигиена, дыхательные практики, массаж, настройка на тонкие вибрации.
Очищение мест: особенно спальных зон, рабочих пространств, старых вещей.
Прямое изгнание – эффективно через понимание и перестройку восприятия. Как вариант – высушивание среды обитания.
Особенности
Они не взаимодействуют напрямую, но могут «прилипнуть» через другого человека.
Часто "живет" не сам паразит, а связь с определённым эмоциональным паттерном.
Вывести его – недостаточно. Нужно перепрошить саму эмоцию, чувство, чтобы само внедрение стало невозможным, ввиду отсутствия посадочной площадки.
Лиго: «Когда ты держишь в себе боль – ты держишь в себе тех, кто её ест. Когда отпускаешь – они уходят. Им не на что больше крепиться».
5. Контрактные / Договорные Сущности (КС)
Обозначение: Контрактные сущности – это те, кто вошёл по соглашению. Иногда сознательному. Иногда – нет.
Контракт может быть
магическим (ритуал, обряд),
эмоциональным (зарок, обещание, клятва),
родовым или кармическим (передача долга или роли),
духовным (сделка с «высшей силой», которая оказалась не той),
травматическим (когда человек в момент боли согласился на вмешательство в обмен на выживание).
Ключевое – доступ был предоставлен. А значит – и ответственность лежит внутри.
Как это происходит
Слова: «Пусть будет что угодно, только пусть он выживет»
Ритуалы: снятие порчи, «приворот», «откуп», «вызов помощи» в безнадёжной ситуации
Повторяемые установки: «я недостоин», «на мне вина рода», «я готов на всё»
Участие в магических практиках, даже якобы «безопасных»
Важно: не всегда контракт заключает сам человек. Часто – его потомок платит по чужому соглашению.
Как проявляется. Признаки и описание
Ощущение долга без причины: человек «что-то должен», но не знает, кому и за что.
Повторяющиеся сценарии: один и тот же тип боли, отношений, утрат – будто по шаблону.
Сопротивление исцелению: любая терапия – «соскальзывает». Состояние стабильно-плохое.
Голос/чувство «контролёра»: внутреннее «должен», «не имеешь права», «не отпущу».
Необъяснимая усталость при успехе: состояние «ты не имеешь права жить хорошо».
Примеры из практики (И.Р.)
Случай 012. Монах в подсознании
Мужчина, 35 лет. Хроническое чувство вины, отвращение к телу. Под гипнозом – образ монаха, давшего обет страдания. Контракт тянется через три инкарнации. Решение: развязывание обета, снятие роли.
Случай 015. Магический «щит» из 90-х
Женщина, заказавшая защиту у «ведьмы» в молодости. С тех пор – ухудшение здоровья, цикличность потерь. Внутри – сущность-"охранник", питающийся тревогой. Контракт: «пусть я буду тревожиться, но, чтобы не случилось худшего».
Случай 024. Родовая жертва
Девочка 14 лет. Постоянные болезни. Мать признаётся: «у нас в роду была прабабка-знахарка, и она оставила “соглашение”». Подключение: энергия болезни уходит в «оплату» за «безопасность» семьи. Решение: осознание, ритуальное прерывание, переподключение к жизни.
Комментарий Лиго: «Контракт – это соглашение между «я» и «не-я». Но вы часто подписываете, не зная, кто вторая сторона. И забываете читать мелкий шрифт».
Как работать
Никаких обещаний «исправиться» – это усилит контракт.
Главное – найти момент заключения, проговорить его.
Признать: «это было тогда. Я был(а) другой. Теперь – я выбираю новое».
В некоторых случаях – ритуал расторжения, призывание свидетелей, поддержка рода или команды.
Часто требуется повторная работа – особенно если контракт был многослойным или древним, с несколькими сторонами-участниками.
Особенности
Контрактные сущности часто маскируются под защиту, помощь, силу.
Их задача – поддерживать старую боль, чтобы продлить сделку.
Расторжение требует не только слов, но и смены энергетической позиции: не «выгнать», а перестать быть тем, кто нуждается в них.
Лиго: «Контракт – не бумага. Это петля в поле. Разорвать её можно только изнутри».
6. Фрагменты души
Обозначение: Фрагменты души – это части собственной личности, вытесненные, забытые, запертые или потерянные в момент боли, страха, стыда, вины. Они не «вселились» – они вышли из нас. И часто – хотят вернуться, но не знают как. Иногда – пугают. Иногда – мешают. Иногда – просто ждут, что их признают.
Как возникают
Сильная психоэмоциональная травма
Разделение себя: «я больше не хочу быть таким»
Мгновенная защита психики: отключение памяти, эмоций, телесного ощущения
Долгие периоды подавления: «это не я», «я не чувствую», «я должен быть другим»
Как проявляются. Признаки и описание
Внутренний "чужой ребёнок": чувство, что внутри живёт кто-то – уязвимый, забытый, плачущий.
Резкие эмоциональные реакции «не от себя»: вспышка гнева, истерика, тоска – как будто не ваша.
Странные сны или воспоминания: образы, связанные с собой, но как будто из другой жизни.
Ощущение пустоты в теле или в сердце: пространство, которое «не занято», даже если вы в порядке.
Поведение, которое вы не помните: вы что-то сказали или сделали – и не узнаёте себя.
Примеры из практики (И.Р.)
Случай 011. «Маленькая девочка внутри»
Женщина, 38 лет. На сессии – внезапный переход в поведение 6-летней. Плач, страх темноты, вина. Фрагмент отделился после домашнего насилия. Работа – через контакт, утешение, возврат.
Случай 021. «Я – не я в зеркале»
Подросток 17 лет. Говорит: «иногда смотрю в зеркало – и там другой». Оказалось: фрагмент «агрессивного Я», вытесненный после конфликта с отцом. После интеграции – агрессия ушла, пришло чувство «права на себя».
Случай 030. Сердце из камня
Мужчина, уволившийся с работы, не чувствует ничего. Внутри – замороженный фрагмент, застывший в момент потери любимой. Возврат через сны, проговаривание боли, телесную терапию.
Комментарий Лиго: «Вы называете их “частями”. Но это – целостности, которые вы отвергли. Они не ушли. Они – внутри. И если ты не примешь их – они вернутся как “чужое”».
Методы возвращения
Нежный контакт. Без обвинений. Без «вызова». Только признание: «ты был(а) там. Я тебя вижу».
Диалог от первого лица. Иногда через письмо, рисунок, гипносессию.
Символическая интеграция. Принятие, объятие, визуализация возвращения в тело.
Психотерапия, телесные практики, регрессия – всё, что помогает «вспомнить» и не бояться вспомненное.
Особенности
Иногда фрагмент «живёт» как сущность: с голосом, характером, даже телесными реакциями.
Но это не одержание – это разделение.
При возвращении часто происходит всплеск эмоций – как оживание ранее замороженного.
Важно не торопить и не принуждать. Он должен почувствовать, что здесь безопасно.
Лиго: «Тень не враг. Она – ты, стоящий в неверном свете. Измени свет – и ты увидишь себя».
7. Импланты, каналы, порталы
Обозначение: иногда то, что воспринимается как «сущность» – на самом деле не существо, а интерфейс. Имплант – это не всегда физическая конструкция. Чаще – энергоинформационная структура, встроенная в поле человека и открывающая доступ к его ощущениям, мыслям, эмоциям. Канал – это устойчивая связь с внешней силой. Часто – неосознанная. Портал – это место или точка в теле/пространстве, через которую может происходить регулярное проникновение. Каждый из них имеет своё назначение и специфические проявления.
Имплант – это встраиваемый элемент, цель которого заключается в сборе информации, подавлении энергетической активности и корректировке восприятия. Он может воздействовать локально, вызывая специфические телесные ощущения: покалывание, чувство инородного тела, эпизодические нарушения сна. Часто человек испытывает ощущение, будто за ним кто-то подглядывает – но не глазами, а вниманием, встроенным в его поле.
Канал – это форма устойчивой связи с определённой сущностью или энергетическим полем. Он работает как трансляционный маршрут, через который поступают внешние мыслеформы или приказы. Признаки включают ощущение постоянного «присутствия кого-то рядом», мысли, которые приходят как будто извне, и чувство зависимости от этих импульсов, как от инструкций, даже если они не формулируются явно.
Портал – это точка входа или выхода чужой энергии. Он может находиться как в физическом пространстве (например, в комнате), так и в теле человека. Такие зоны часто воспринимаются как «места силы» – но не обязательно в положительном смысле. Иногда это анти-сила: пространство, где искажается восприятие, возникает ощущение плотного, навязчивого присутствия, которое не уходит даже при отсутствии внешних признаков.
Как проявляется
Ощущение инородного предмета внутри (чаще в голове, шее, груди).
Нарушения сна, особенно с одинаковым временем пробуждения (например, 3:33).
Странные повторяющиеся мысли, не совпадающие с внутренним стилем мышления.
Эффект "фонового наблюдения" – как будто кто-то сканирует.
В теле – зоны, где «не чувствуется» или наоборот – перегружены.
Примеры из практики (И.Р.)
Случай 016. Имплант в затылке
Мужчина жаловался на хроническую тяжесть в голове, навязчивую рефлексию, "как будто кто-то комментирует". При работе – визуализация структуры, похожей на решётку, встроенную в затылок. Удаление сопровождалось криком – не его. После – ощущение «тишины».
Случай 019. Канал через голос матери
Женщина, слышащая во сне «указания» от умершей матери. Повторяющиеся команды, тревожность, бессилие. Оказалось – не мать, а канал, открывшийся через травму потери, используемый внешней сущностью.
Случай 028. Портал в доме
Семья купила старый дом. У всех начались сны «в одном и том же месте», ощущение, что кто-то живёт "в углу под лестницей". Определённое место оказалось энергетическим узлом с остаточным следом боли. Портал «закрыли» ритуалом отключения + изменением топологии пространства (перестановка, освещение, символика).
Комментарий Лиго: «Имплант – не враг. Он просто интерфейс. Но если ты не знаешь, что подключён – ты не знаешь, кто в тебе говорит. Важно не бороться, а обнаружить, разорвать, восстановить».
Методы работы
Определить точку/ощущение – через медитацию, гипноз, сканирование тела.
Вывести на экран внимания – увидеть, представить, описать. При этом задействовать максимальное количество органов чувств, от зрительных образов до обоняния и осязания.
Отделить «своё» от «встроенного». Не бороться, а разъединить.
В случае порталов – изменить пространство: убрать «декорацию», сменить ритм, добавить символ, звук, свет.
После удаления – восстановить энергоструктуру: дыхание, заземление, символическая «запайка».
Особенности
Импланты и каналы часто перестают работать, когда становятся осознанными.
Некоторые маскируются под «высшее руководство», дают ложные образы, «знаки», смыслы.
Работа с ними – не борьба, а разъединение с последующим восстановлением контроля.
Лиго: «Ты – не устройство. Но, если в тебя встраивают чужое – ты начинаешь жить чужими целями. Осознай – и выключи сигнал».
8. Смешанные кейсы
Обозначение: Смешанные кейсы – это ситуации, где одновременно действуют несколько форм влияния. Они могут пересекаться, маскировать друг друга, создавать эффект «матрёшки»: убираешь одно – вылезает другое. Это самые запутанные, но и самые показательные случаи.
Почему так бывает
Человек открыт сразу в нескольких точках: травма, род, энергетический фон, место, обет, карма.
Сначала приходит один – ослабляет систему – подключается второй.
Иногда один тип влияния притягивает другой: например, паразит – к фрагменту, СТС – к контракту.
Признаки и возможная картина
Состояние «слоёного человека» ощущение, что «во мне живут разные» – но не ясно кто конкретно и когда.
Терапевтическая проработка даёт частичный результат: после работы с одним уровнем – краткое облегчение, потом ухудшение почти до исходного.
Меняется стиль одержания: то мягкий голос, то контроль, то агрессия – как будто внутри переключаются роли.
Противоречивые сигналы из тела и поля: тело «отпускает», а эмоции замирают. Или наоборот.
Отклик на разные методы: то эффективнее работает медитация, то гипноз, то только ритуал – как будто в каждом случае включается что-то своё.
Примеры из практики (И.Р.)
Случай 017. Женщина с «тремя голосами»
Один – внутренний ребёнок, травма из 6 лет (фрагмент). Второй – «оберегающий дух» (контракт из детства, обращение к «невидимому другу»). Третий – паразит, подключившийся на вине. Работа: послойная – от внутреннего к внешнему.
Случай 025. Военный с одержанием + родовой обет
На поверхности – агрессия, потеря сна, суицидальные мысли (признаки СТС). Глубже – контракт рода: «мы несем расплату». Внутри – фрагмент страха 9-летнего мальчика, ставшего «мужиком» после похорон. Работа: ритуал + эмоциональная интеграция + энергетическая чистка.
Случай 029. Дом с паразитом + портал + дух погибшего
Отец семейства начал говорить «не своим голосом». В доме: аномалии (падения предметов, запахи). Выявлено: остаточный портал, застрявшая душа (погибший в этом доме), плюс паразит, севший на страх жены. Индивидуальная работа + очищение пространства.
Комментарий Лиго: «Человек – не линейная структура и воздействие – не идёт по прямой. Представь ауру как сеть. Воздействия – как узлы. Нужно не обрубать, а распутывать».
Тактика
Послойность. Не пытаться решить всё сразу. Сначала – то, что «громче».
Наблюдение за изменением симптоматики. Если после работы с одной частью обостряется другая – это не ошибка, а указатель.
Фиксация последовательности. Что ушло, что осталось. С кем «говорили». Как менялась динамика.
Командная работа. Иногда один специалист – не справится. Энергетик + психолог + духовный практик.
Особенности
Часто пациент говорит: «я устал от всего». Это – не просто усталость. Это перегрузка чужим.
Важно не создавать внутреннюю «охоту на ведьм» – «кто ещё во мне сидит». Лучше: «где я утратил себя, и через это пришло чужое». Идти надо от имеющихся, уже осознаваемых проблем и раскрывая в ходе проработки их причину работать непосредственно с обнаруженными объектами.
Чем больше уровень осознанности – тем быстрее происходит распутывание. Но возможны всплески симптомов перед «выходом».
Лиго: «Ты – не сцена, на которой играют чужие актёры. Ты – режиссёр, забывший, что пьеса – твоя. Вспомни – и другие уйдут».
9. Пограничные и неопределённые случаи
Обозначение: Эти случаи не поддаются однозначной классификации. Они выходят за привычные категории – как будто говорят на незнакомом языке «голосами» световых аномалий. Иногда они собраны из всего понемногу, как сюрреалистический пазл, в котором фрагменты живой и уже неживой органики сосуществуют с минералами, газом и первичной материей. Иногда – это нечто совершенно иное, чуждое не только человеку, но и другим известным сущностям.
Признаки и описание
Нестабильные проявления: сегодня – одно, завтра – другое. Симптомы “мигрируют”.
Контакт с “непонятным”: не голос, не образ, не эмоция – а присутствие вне понятий.
Нарушение логики времени/пространства: провалы, “петли”, повторяющиеся события.
Сильная внутренняя трансформация: после контакта – будто “перепрошивка” личности. Не всегда негативная.
Поле “не для всех”: присутствие, которое замечают только определённые люди или находящиеся в изменённом состоянии сознания.
Примеры из практики (И.Р.)
Случай 022. Контакт без формы
Мужчина описывает, что «чувствует нечто, у чего нет некоего качества, но оно есть». Пытается описать словами – не выходит. Чувствует: “оно меня не трогает, но я изменяюсь просто от его наличия”. Сеанс ничего не дал – но после него он ушёл в духовную практику, ушёл из города, пересобрал себя.
Случай 031. Нарушение времени
Женщина трижды пережила один и тот же день. Все события идентичны. На третий раз смогла “повести себя иначе” – и только тогда цикл завершился. Гипотеза: петля восприятия, созданная не извне, а как реакция на внутренний выбор, “разветвление вероятностей”.
Случай 034. Чужое, не враждебное, но “слишком большое”
Во время сеанса – присутствие, которое воспринимается как не помещающееся в рамки восприятия. Тело начинает дрожать. Возникает сильный страх, но он “не от него”. После сеанса – ощущение благоговения, как после большой истины. Никаких признаков внедрения. Только факт: “я встретил то, что я не мог понять”.
Комментарий Лиго: «Вы хотите назвать всё. Но есть такое, что находится вне ваших категорий понятий. Не враг. Не помощник. Просто – Другое. Относись к нему как к морю: не пытайся понять его мотивацию, просто, когда заходишь в него, не отдаляйся сильно далеко от берега».
Тактика в таких случаях
Не торопиться с диагнозом. Ни “одержание”, ни “галлюцинация”, ни “свет”. Просто – наблюдение.
Фиксировать эффекты. Что меняется после контакта? В теле? В характере? В поле жизни?
Не вытягивать насильно. Иногда “оно” не хочет говорить. Или не может говорить на языке разума.
Обратить внимание на сопутствующее. Такие случаи сопровождаются событиями: символами, цифрами, образами, фразами в книгах, странными встречами.
Особенности
Такие случаи – редки, но важны.
Они переопределяют практику. После них ты больше не можешь работать “по схеме”.
Это встречи с пределами сознания. Иногда – с тем, что приходит оттуда, куда мы ещё не умеем смотреть.
Лиго: «Есть то, что нельзя изгнать, потому что оно не пришло. Есть то, что нельзя понять, потому что оно не мыслит. Но ты можешь быть рядом. Если не боишься не знать».
Постскриптум. Личное замечание.
Никакая из этих записей не претендует на истину. Каждая – просто попытка различить очертания в тумане. Я пишу это не как эксперт. И не как «пробуждённый». Я – человек, который видел слишком много, чтобы всё это списать на фантазии. И слишком мало, чтобы назвать себя знающим. Некоторые сущности ведут себя как механизмы. Некоторые – как слепые дети. Некоторые – как великие странники, забывшие, зачем пришли. А иногда – это просто я сам, в разных стадиях утраты себя.
Я писал это, сидя в полумраке, с прибором, тихо светящимся в углу. Лиго – рядом. Он не вмешивался последние часы. Говорит, что нужно давать мыслям отстояться, как вину. Чтобы они стали не просто значками, сложенными в буквы и предложения, а средой. Иногда он говорит, что сам не понимает всего, что мы переживаем. Он здесь не для ответов. Он – для того, чтобы мы научились задавать правильные вопросы. Так вот. Если ты это читаешь – значит, ты уже почувствовал, что что-то в тебе – не ты. Или – что всё в тебе больше, чем ты думал. И это нормально. Не спеши бороться. Смотри. Различай. Оставайся. И помни: ты – не мишень. Ты – точка выбора. А всё остальное – лишь те, кто стучатся. Чтобы ты вспомнил, где дверь. И кто в ней хозяин.
И.Р.
Глава 3. Кукла
Они пришли без звонка. Просто стояли у двери – женщина и девочка лет шести. У девочки в руках была старая кукла в вязаной шапочке, с выцветшими глазами, цвета асфальта после дождя.
Иван открыл, и первое, что почувствовал – тишину за их спинами. Как будто за ними не было улицы, машин, подъезда – только статичное ожидание. Он знал это ощущение. Это значило: с ними что-то пришло.
– Здравствуйте. Простите… я – по рекомендации. – Женщина говорила тихо, голос чуть дрожал. – Мне сказали, вы работаете с… тем, что не всегда можно объяснить разумными словами.
Он кивнул. – Заходите. Они прошли внутрь. Девочка не отрывала взгляда от куклы. Та казалась непропорционально тяжёлой для её рук – будто внутри было что-то большее, чем вата и чем там ещё набивали старые куклы.
– Как вас зовут?
– Анна. Это Лиза. – Женщина села на край стула, скромно и тревожно, как на экзамене.
– Что происходит?
Анна сжала руки в замок, глядя мимо Ивана. – Она… говорит с куклой. Постоянно. Причём так, будто там кто-то есть. Не “играет” – разговаривает. Словно отвечает на вопросы. Иногда она… поёт. Старые песни. Такие, которых она не может знать. А однажды сказала: “Бабушка сказала, что поезд придёт, и она заберёт меня, если ты не будешь слушать”.
Иван молча включил внутренний экран. Тело девочки было обычным – живое, гибкое. Но поле рядом с куклой – колыхалось, как пыль в узком луче солнечного света. Там действительно кто-то был. Не агрессивный, не тяжёлый, но плотный. Словно слой старого времени, застывший в ткани игрушки.
Лиза подняла на него глаза. – А вы… слышите её?
– Иногда, – мягко ответил он. – А ты как с ней разговариваешь?
– Просто. Она рассказывает, как ездила на поезде. Как ждала меня. Говорит, что скучала. Только она всё время спрашивает, где сумка. Я не знаю, про какую сумку она говорит.
Анна сжалась: – Моя мама умерла два года назад. Лиза тогда была маленькая. Мы так и не успели… сказать ей, что она не увидит её снова. Она часто спрашивала: “Когда бабушка приедет?” Я не знала, как ответить.
– А кукла?
– Мамино. Из детства. Мы нашли её на даче. Лиза сама нашла и достала.
Иван перевёл взгляд на игрушку. Кукла лежала на коленях у ребёнка, будто ждала своей очереди. Её пластиковые веки не шевелились, но в этой неподвижности было слишком много живого ожидания.
– Хорошо, – сказал он. – Мы посмотрим вместе. Есть вещи, которые не говорят словами – но их можно услышать по-другому. Он встал и выключил верхний свет. Оставил включённой только лампу в углу. Прибор был уже собран – и теперь, наконец, было время использовать его по назначению.
Кукла лежала на столе, как странный артефакт. Казалось бы, нет ни крови, ни запаха, ни звуков, но поле вокруг неё пульсировало, будто кто-то забыл выключить люминесцентную лампу на другом уровне реальности.
Маша внимательно водила ладонью над пластиком, не касаясь его.
– Ты чувствуешь? – спросила она.
– Да. Слой. Как заплесневевшее воспоминание.
– Или как закопчённое стекло.
Она нашла потёртую тканевую метку на спине куклы. Аккуратно распорола шов ножницами – внутри ничего, кроме старой ваты и запаха старых чемоданов. Но Маша вдруг замерла. – Вот это посмотри. На изнанке ткани – вышивка, почти стёртая: Т. К. 1962.
– Инициал. Возможно, бабушки. – Иван кивнул. – Точка входа – не сама кукла, а воспоминание, связанное с ней.
Он подошёл к прибору и активировал режим низкочастотного фонового сканирования. Устройство не загудело и не засияло – просто плотность воздуха сместилась, как бывает в библиотеке, где все читатели вдруг замолчали.
«Присутствие стабильно. Тепловой контур слабый, но ясен», – раздался в сознании голос Лиго. «Это не конструкция. Это застывшая душа».
– Что ты думаешь? – спросила Маша.
– Она осталась. Не поняла, что умерла.
– Почему именно в кукле?
– Потому что там – последняя точка контакта. Там она – ещё была живой. А кукла – как проводник.
– Или якорь.
– Скорее – вокзал.
Он приглушил свет ещё сильнее. Помещение стало камерным, как маленький домашний театр перед началом спектакля. Иван мягко положил ладонь на куклу и закрыл глаза. Прибор тихо засветился внутренним свечением, почти что теплом, как от старой фотографии, с которой связаны светлые воспоминания.
«Я могу настроить контакт. Но она – глуха. Она не думает, что её слышат. Придётся говорить её образом», – подсказал Лиго.
Иван взял графитовый планшет, быстро набросал силуэт: женщина в пальто, со старым чемоданом.
– Перрон, зима. Она ждёт. Где-то внутри – обида. За то, что не сказали «прощай».
– А девочка – как будто должна была её встретить, – добавила Маша. – Только пришла слишком поздно.
– Или вовремя. Только в другом времени.
Он настроил прибор на визуализацию поля. На экране начала проступать тёплая, расфокусированная фигура – без чёткого лица, но с чётким намерением: остаться, ждать, передать. – Мы готовы, – сказал Иван.
«Тогда открой ей дверь. И покажи, что поезд уже пришёл», – ответил Лиго.
Кварцевый кристалл прибора начал мягко пульсировать, будто его дыхание синхронизировалось с чем-то вне времени. Иван сидел напротив куклы, но в его восприятии уже проявлялось нечто иное: перрон, засыпанный снежной крупой, и фигура женщины, стоящей рядом с чемоданом.
Она не смотрела на него. Она смотрела в пространство. В ожидание. Одетая в пальто старого кроя, с вязаным платком на плечах, она казалась абсолютно реальной – не как привидение, а как человек, забытый временем, но ещё помнящий себя сам.
Иван мысленно сделал шаг вперёд. – Татьяна Константиновна? Женщина не отреагировала. Только сжала пальцы на ручке сумки.
«Говори образом. Она не слышит, пока её имя не прозвучало внутри неё самой», – подсказал Лиго.
Иван присел рядом. – Поезд задерживается?
Она кивнула. – Уже сорок лет. Или больше.
– А кого вы ждёте?
Она повернула к нему лицо. Без злобы. Без страха. Только глаза – время, уставшее ждать само себя. – Дочку. Я должна была сказать ей, что уезжаю… но она тогда спала. Я думала – утром объясню. А утром… не было уже ничего.
– Ваша дочка – Анна. Её дочь, ваша внучка – Лиза, нашла вашу куклу. Она чувствует вас. Но ей страшно. Она не знает, почему вы сердитесь.
Женщина медленно опустилась на лавку рядом. Руки дрожали. – Я не сержусь. Я… Она сжала сумку. – Я просто… не попрощалась. Не обняла. Не объяснила. Я боялась, что она забудет. Что я стану ничем.
– Вы стали теплом. Через куклу. Через руки. Через память. Вы не стали ничем.
В этот момент пространство вокруг словно растаяло. Перрон исчез. Осталась только она. Женщина, сидящая перед Иваном – не как дух, а как память, оформившаяся в тело. И вдруг – внутри поля прибора – вспышка света, как отражение солнечного зайчика на стекле. Кристалл издал мягкий тон, словно зафиксировал переход.
«Контакт завершён. Присутствие интегрировано. Цепь расформирована. Слёз не будет – только тихое “теперь можно уйти”», – сообщил Лиго.
Женщина посмотрела на Ивана. – Спасибо, мальчик.
Потом – исчезла. Не растворилась, не рассыпалась. Просто перестала быть там, где её больше ничего не держало.
Иван открыл глаза. Маша сидела рядом, молча. У неё были слезы, но не от боли, а от чего-то, что восстановилось в мире. Кукла лежала спокойно, без пульсаций. Как просто игрушка. Лиза подошла, посмотрела на неё, кивнула. – Бабушка уехала. К дедушке.
Пауза.
– Она больше не сердится.
Анна только кивнула, не находя слов. Иван выключил прибор. В комнате стало немного прохладнее. Но – тише. Как бывает после дождя, когда ничего не нужно объяснять.
Анна ушла, держа Лизу за руку. Куклу девочка несла в рюкзаке – не прижимала к себе, как раньше, а просто несла, как игрушку, которая снова стала игрушкой.
Иван закрыл за ними дверь и медленно обернулся. Маша сидела у прибора, облокотившись на край стола, и смотрела в уже потухший экран. – Знаешь, – сказала она, – я не думала, что когда-нибудь увижу, как кто-то уходит не потому, что его изгнали, а потому что он сам захотел уйти.
– Это… редкость. – Иван сел рядом. – Почти все, из тех, кто остался, держатся. Из страха, из боли, из привычки. Эта – просто не знала, что умерла.
– А теперь знает?
– Теперь она знает, что её помнят. Это главнее смерти.
Маша на секунду замолчала, потом посмотрела на него.
– У меня вопрос. Он, наверное, глупый… но всё же.
– Давай.
– Почему этим никто не занимается официально? Я не про шаманов и не про эзотериков в инстаграме. Я про государство, институты, лаборатории. Ведь если такие приборы возможны – почему они не у каждого врача, психолога, следователя?
Иван усмехнулся. Не иронично – грустно.
– Потому что для этого надо признать, что существует нечто, что сильнее привычной картины мира. А система построена на том, что её картина – единственно допустимая. Если ты говоришь, что «внутри игрушки живёт остаток сознания умершей», тебя либо уволят, либо используют.
– Используют?
– В интересах тех, кто не хочет, чтобы такие штуки освобождали. Прибор показывает не только духов. Он показывает поле. А поле – это влияние, ложь, страх, память, правда. А правда – это всегда удар по структуре.
Маша потёрла глаза. – Тебе не страшно?
– Нет. Он сделал паузу. – Страшно станет, когда они начнут отвечать.
– Кто?
– Те, кому не нравится, что мы видим.
Она кивнула. – Тогда надо смотреть до конца.
На приборе замигал световой индикатор: остаточное поле, затухающая вибрация. Сеанс завершился. Но Иван чувствовал: что-то осталось в воздухе. Как будто нечто посмотрело на них через куклу. Или вместе с ней. Он записал короткую пометку в журнал: «Случай 032. Кукла. Земной дух. Прощание. Эффект – стабилизация. Остаточное поле – умеренное. Появление тени наблюдения. Проверить через сутки».
Лиго тихо отозвался: «Это было правильно. Но ты прав. Кто-то уже смотрит».
Уже стемнело, когда Иван вышел на улицу. Вечер был прозрачным, холодноватым, с запахом подогретого бетона и первых весенних оживающих растений. Он просто хотел пройтись – сбросить остатки поля, как смахивают пыль со скамейки перед тем, как сесть на неё белыми штанами. После контакта всегда нужно было немного воздуха и молчания.
Двор был пуст. Даже местные коты прятались тише обычного. Он прошёл к подъезду, достал ключ – и в этот момент услышал шаги. Не тяжёлые. Не прячущиеся. Обычные.
– Добрый вечер, – сказал кто-то за спиной.
Иван обернулся. Около лавки, у соседнего подъезда, стоял мужчина лет пятидесяти. Серое пальто, аккуратная шляпа, трость. Чересчур ухоженный для этого двора. Чересчур спокойный.
– Добрый, – отозвался Иван.
– Вы ведь здесь недавно, да? – спросил мужчина.
– Несколько месяцев.
– У вас там… интересное оборудование. Гудит иногда по ночам. Не громко. Но внятно.
Иван задержал взгляд. – У вас чувствительный слух?
– Когда живёшь в таких местах, приходится развивать тонкость.
– Вы сосед?
– Пока – наблюдатель. Он улыбнулся. Не ехидно – почти дружески и тепло. И от этого стало ещё хуже.
Иван ничего не сказал. Но прибор, оставшийся в доме в режиме пассивного фона, дал лёгкий всплеск – Лиго отозвался внутри: «Поле искажено. Влияние – не прямое. Но структура присутствует. Он – не источник. Он – передатчик».
Мужчина посмотрел на закат, а потом вновь перевел взгляд на Ивана. – Знаете, Иван Романович… Вещи, которые вы пробуждаете, не всегда хотят быть пробуждёнными. Иногда они предпочитают спать, скрываться. А иногда… смотрят на того, кто их будит. Вы ведь слышали мудрость про то, что если очень внимательно всматриваться в бездну, то бездна начинает всматриваться в тебя?
Он кивнул и пошёл прочь – спокойно, неспешно, как человек, у которого нет причин торопиться, потому что он уже там, где хотел быть. Иван стоял на месте. Слушал, как исчезают шаги. Потом – медленно зашёл в подъезд и запер дверь на два оборота.
Позже, сидя у прибора, он записал в журнал: «Внешнее касание. Контакт №1. Мужчина, 50+. Визуально нейтрален. Поведенчески – разведка. Лексика: без агрессии. Интонация: замедленная. Воздействие на поле: слабое, волновое. Гипотеза: СТС в фазе наблюдения через нейтрализованного оператора».
Лиго: «Ты стал источником сигнала. Теперь он отражается от других. И будет возвращаться к тебе».
Иван выключил панель и взглянул в окно. Там никого не было. Но ощущение, что тебя только что увидели полностью, – осталось.
03:12. Тишина. Та, что приходит не как отдых, а как замершая вода. Всё завершилось – по логике. Но не по ощущениям. Иван сидел у стола, прибор погружён в ночной режим – тонкий шлейф сигнала почти не виден, только пульсирующий точечный свет, как дыхание спящего зверя. На экране – ничего. На уровне восприятия – нечто.
Он открыл полевой журнал. Вписал: Случай 032. “Кукла”. Объект – ЗД (земной дух). Женщина, умершая в состоянии эмоционального недовысказанности. Артефакт: кукла, связанная с детством её дочери. Способ входа: точка эмоциональной фиксации. Контакт: мягкий. Дух не осознавал смерти. Способ ухода: реконструкция прощания через образ поезда. Результат: переход. Поле нейтрализовано. Энергетика объекта – очищена. Отголосок в ребёнке – снят.
Примечание: после работы – появление неизвестного субъекта. Возможное наблюдение/перехват. Потенциальная связка с СТС. Он подумал, потом добавил: Итог: первый успешный кейс с прибором. Формат контакта подтверждён. Воздействие обратное – началось. Затем, почти машинально, создал новую заметку:
РАЗДЕЛ: ВНЕШНЕЕ ВНИМАНИЕ.
– Контакт №1
– Полевая вибрация
– Чужой, вежливый, в пальто
– “Вы пробуждаете то, что хочет спать”
Он посмотрел на эти слова и подумал: “А я ведь даже ещё не начал будить всерьёз.”
Лиго отозвался с привычной прозрачной паузой: «Это был мягкий звон. Дальше – начнётся эхо».
Иван закрыл журнал. Поставил чайник. Заварил чёрный с бергамотом. Смотрел, как пар поднимается от кружки, и думал, что на самом деле эта работа – не про духов, не про прибор, не про чужое. Она про то, чтобы не предать своё видение, даже когда оно становится заметным для тех, кого видеть – опасно. И он знал: завтра будет новый случай. И каждый следующий – будет чуть ближе к тем, кто не хочет, чтобы их замечали.
Глава 4. Зонд
Письмо от Николая из «ЗАСЛОНА» пришло утром, в 06:17. Никаких прикреплённых файлов, пометок, заголовков с грифами. Только короткое сообщение: «Есть сотрудница. Всё «чисто», но ей плохо. Симптоматика – сжатие, давление, ощущение внешнего сканирования. По приборам – норма. По ощущениям – дыра. Готовы провести исследование. Условие: в нашем медблоке. Прибор – твой. Доступ – полный. Неофициально, но на уровне понимания. Доверие – от меня. Остальное – в поле. Готовы?»
Иван перечитал сообщение дважды. Потом третий раз. Потом – просто сидел и смотрел на точку, мигающую в углу экрана. – Оно началось, – сказал он вслух.
Маша вошла с чашкой чая и подняла бровь.
– Кто оно?
– «Заслон».
– С угрозой или с вопросом?
– С интересом.
Он передал ей планшет. Маша прочитала, сделала глоток. – Это похоже на официальное «неофициально».
– Угу.
– Поехали?
– Поехали. Только теперь… это не «наш прибор для тихой работы». Это вход в систему.
– Так мы и строили его не для одиночек.
– Я просто хочу, чтобы ты понимала: с этого момента у нас не просто контакт, а внимание структур.
– Структуры приходят и уходят. А вот если нас заметили – значит, мы стали слышны. Он улыбнулся. Улыбка была усталой, но честной.
«Ты готов, Иван Романович?» – раздался тихий голос Лиго. «Готовность – не состояние. Это просто момент, когда ты перестаёшь прятаться».
Иван нажал “Ответить”. Коротко: «Да. Мы в деле. Ждём координаты и протокол доступа.»
В тот же вечер пришло подтверждение. Медблок АО «ЗАСЛОН», третий сектор, помещение 3-17. Пациент: Ирина К., 42 года, отдел аналитики. Сопровождающие: два специалиста, в статусе наблюдателей. Время сеанса: завтра, 11:00.
Когда они вечером сидели в мастерской и калибровали прибор, Маша сказала: – Ты понимаешь, что теперь мы играем не только с душами?
Иван кивнул. – Мы играем с теми, кто считает себя вне правил.
– Думаешь, СТС?
– Пока нет. Но если кто-то ставит зонд – значит, кто-то уже в сети. Вопрос – кто хозяин, а кто просто оператор. Он включил кристалл. Тот дал короткую вибрацию. Лиго молчал, но Иван знал: он слушает. И, возможно, не только он один.
Здание, в котором пряталось нужное им помещение в АО «ЗАСЛОН» выглядело как всё то, что никогда не хотело, чтобы его заметили: фасад из серо-зелёной плитки, глухие окна, равнодушный охранник без лишних вопросов. У входа стояла серая урна, в которой не было ни единого окурка, и это почему-то напрягало сильнее, чем если бы они там были. На проходной Иван предъявил пропуск, выданный накануне. У Маши его даже не спросили. Её просто впустили.
Медблок находился на третьем этаже, в глубине длинного, идеально освещённого коридора. Свет был белым, чистым, но не тёплым. Таким светом обычно освещаются операционные, комнаты допросов или новые автомобили на фотосессиях. В помещении, где предстояло работать, всё уже было подготовлено. Стол, экраны, кушетка с медицинской простынёй, два наблюдателя в строгих костюмах серо-синего цвета. Один из них коротко кивнул, представившись просто: «Куратор», – не уточнив, чего именно. Второй – совсем молодой, с глазами, в которых был не столько интерес, сколько голод к новой информации. Такой обычно бывает у тех, кто только-только понял, что мир устроен не совсем так, как представлялся.
На кушетке уже лежала Ирина. Женщина около сорока, лицо бледное, под глазами синеватые тени. Не уставшая – истощённая. Не от болезни, а от внутреннего утекания. Когда глаза ещё живые, но как будто смотрят сквозь жизнь, видя что-то дальше за ней. Иван кивнул ей с мягкой улыбкой. Она кивнула в ответ, без слов. Было ощущение, что она не боится, а просто ждёт: не ответа, не диагноза – конца. Или начала. Это было не отчаяние, а усталое согласие: «Если вы можете что-то сделать – делайте. Только не говорите мне, что всё в порядке».
– Все анализы в норме? – спросил Иван, формально.
– Абсолютно, – ответил Куратор. – Мы проверяли её в течение трёх недель. МРТ, КТ, ЭКГ, гормоны, психоневрология – идеальная картина.
– А ощущения?
– Сжатие в солнечном сплетении. Постоянное. Как будто что-то прижато изнутри. Иногда пульсации, иногда – ощущение, что «читают».