Подранок

«Дамы и господа, наш корабль благополучно приземлился на Иммануиле Канте. Благодарим вас за то, что воспользовались услугами «Имперских космолиний». Всего хорошего».

Пассажиры первого класса неторопливо начали подниматься со своих мест, чтобы покинуть салон. Небольшая заминка возникла у выхода. В кресле, возле иллюминатора, сидел высокий, широкоплечий мужчина-инвалид с пронзительными глазами цвета стали. Он ловко собрал складную инвалидную коляску и теперь собирался перебраться в неё со своего места. Чиновники и бизнесмены, уткнувшись друг другу в затылок уже было приготовились к томительному ожиданию, но появившийся из-за их спин андроид-стюард вовремя пришёл на помощь заботливо склонившись над пассажиром.

– Я сам, – блеснув глазами, инвалид, в одно движение, используя покрытые внушительными мышцами руки, перебросил своё тело в коляску отъехав на ней в один из пустых рядов дабы пропустить спешащих к выходу.

Когда большая часть людей уже покинула салон, мужчина, снова оказавшись под своим местом приподнялся в коляске, чтобы дотянуться до военного рюкзака, помещавшегося на полке над головой. Ни с первой, ни со второй попытки у него это не вышло. Без гнева, плотно сжав губы он совершил ещё одну попытку. На это раз ему почти удалось коснуться лямок рюкзака.

– Давайте я. Мне не сложно, – золотоволосая, голубоглазая девчонка лет двадцати пяти с футляром из-под скрипки, сняла вещи инвалида с полки и протянула ему.

Мужчина уже было собираясь сказать девушке, что-то грубое, внимательно взглянув на «помощницу» передумал.

«Прямо как кукла, – подумал он. Длинные ресницы, глаза цвета земного неба, волосы цвета спелой пшеницы, тонкая талия, длинные ноги». Девушка было высокого роста и кажется немного комплексовала из-за этого. На ногах у неё были не туфли с каблуками, а какие-то тапочки с плоской подошвой. Одета она была в синюю юбку-плиссе длинной до колен (совсем недавно они вошли в моду у молодёжи) и такого же цвета приталенный пиджачок похожий на школьный.

Мужчина в белой футболке на груди которого была эмблема прославленного 22-го гренадёрского – лиса держащая в пасти мёртвую тушку орла, поудобнее установил свои ноги на коляске, кивнул короткостриженой головой и неловко улыбнулся. Так словно давно этого не делал.

– Благодарю.

Фух! – потешно вздохнула девушка, прижав к себе футляр из-под скрипки.

– Ну слава богу, а то я думала вы обидитесь! Мой дядя тоже… тоже был ранен на войне и терпеть не может когда посторонние ему помогают. Его это прямо БЕСИТ. А я на автомате, не специально. Честное слово.

Мужчина ещё раз улыбнулся и посмотрел на девушку с какой-то отеческой заботой.

– Да всё в порядке. Давайте уже выходить. Стюарды нас, наверное, уже заждались.

Девчонка всплеснула руками, чуть не выронив скрипку, и забыв обо всём быстро покатила коляску ветерана по проходу к выходу. Впрочем, тот против не был.

– Я во время полёта, когда мимо проходила, слышала, что у вас в наушниках играл Вивальди. Кажется, «Зима»? – протараторила она, буквально пролетев мимо стюардесс в форме «Имперских космолиний».

– Да верно «Зима», – произнёс мужчина.

– Я тоже Вивальди обожаю. Хотя «Зиму» считаю несколько тревожной и больше люблю «Весну» и «Осень», – слова вылетали из девушки как из штурмовой винтовки. – Ой, простите, меня Софья зовут. Софья Баумгартнер. Я скрипачка (хотя это вы уже и без меня поняли), исполнитель, немножко композитор и даже чуть-чуть певица. Закончила Музыкальную школу на Шостаковиче летаю с музыкальными номерами по Империи. Совмещаю полезное с приятным.

– Дмитрий Константинович Корсаков. Майор, ветеран, инвалид… – с некоторой горечью ответил мужчина, разглядывая зал ожидания космопорта в который они только что выехали.

* * *

После первого дня обследования в клинике доктора Верховцева, вечер, Дмитрий Корсаков решил скоротать в баре гостиницы «Ермак» – кстати, одной из самых лучших в столице. Негромкая музыка, мягкое освещение делали помещение уютным, а большей частью пустующие столики стали приятным дополнением.

Нет, он не пил. Ему ещё предстояло сдать десяток анализов, да и спать нужно было лечь пораньше. Перед Дмитрием на столике стоял стакан нетронутого апельсинового сока, а бар он выбрал просто потому что местный персонал во всём старался ему услужить. Думали если инвалид, так сам о себе позаботиться не может. Глупости, майор делал это уже много лет. Да и в поисках врача способного поставить его на ноги он самостоятельно облетел уже почти всю Империю. Клиника Верховцева, наверное, была его последним шансом. Шансом вернуть свою, нормальную жизнь.

В паре столиков впереди находился ещё один посетитель. В одиночку мужчина в форме полковника медицинской службы медленно пил свой бурбон. Уже дважды он оборачивался к Корсакову и вот сделал это снова:

– Дмитрий Константинович?! Простите, я вас сразу не узнал! – произнёс незнакомец, поднимаясь со своего места и останавливаясь напротив майора.

Рука Корсакова словно сама собой оказалась в крепкой, сухой ладони мужчины.

– А я вас и сейчас не узнал, – поднял глаза вверх Дмитрий, ловко развернув коляску в сторону полковника.

– Я Горелов. Вячеслав Горелов! С вашим братом Виталием Константиновичем вместе служили. Да и с вами мы кажется встречались несколько раз… большей частью мельком, – последние слова были словно были наполнены потаённым смыслом, которого Дмитрий не понял.

Корсаков и правда вспомнил военфельдшера легендарных «Корсаров». Даже его позывной – «Эскулап». Тот не то чтобы состарился, скорее заматерел. Лицо заострилось, виски запорошила седина, но мужчина был крепок и здоров телом.

– Теперь я вас вспомнил, полковник. Присаживайтесь, будьте добры. Давайте я вас угощу. Какими судьбами на Иммануиле Канте?

Сделав знак официантке, Горелов расстегнув форменный мундир занял место за столом.

– Спасибо. Приму приглашение, – на левой руке собеседника Дмитрий увидел кривой белый рубец бравший начало под мизинцем и прятавшийся под рукав рубашки. – Приехал инспектировать местный госпиталь. После недавнего мятежа здесь будет стоять наша военная часть. Командованием принято решение развернуть тут работу военного госпиталя, до Синдиката не то чтобы рукой подать, но недалеко.

О военном инциденте на Иммануле Канте Корсаков слышал. После присоединения Периферийных миров к Империи не все получая привилегии граждан желали нести необходимые обязанности, да и честно налоги платить не привыкли. Восстание местных силовиков было подавлено быстро, с минимальными жертвами среди гражданских, правда Комитету пришлось выковыривать попрятавшихся по норам неудачливых мятежников. «Отец даже отговаривал Дмитрия лететь сюда, пугал ростом преступности», – с лёгкой улыбкой вспомнил майор.

– Заодно договорился встретиться с сослуживцами по «Беннигсену», – продолжил Горелов, поблагодарив девушку официантку поставившую перед ними квадратную бутылку бурбона со странным русским названием «Максимофф» и два бокала. – Только вот они сегодня прилететь не смогли.

Последние слова заставили Дмитрия Константиновича уважительно поднять полный стакан сока отсалютовав Горелову. Все знали, что сделал для Империи «Беннигсен» и пусть его уже нет, ребята из ЧВК покрыли себя славой.

Поняв, что бурбон придётся пить самому Горелов взял бутылку в руки.

– А вы здесь какими судьбами?

– Прилетел в клинику доктора Верховцева, – пояснил Корсаков. – Говорят он творит чудеса.

– Да, майор, я о нём слышал.

Глаза доктора внимательно осмотрели широкие плечи собеседника, развитую мускулатуру груди, ноги, не выглядевшие тонкими палочками. Чтобы добиться этого сидевший перед ним инвалид каждый день проводил по шесть часов в спортивном зале.

– Можно просто, Дмитрий.

Раскрыв бутылку, полковник плеснул себе в бокал бурбона, но пить янтарного цвета жидкость не стал. Пальцы Горелова прошлись по стенкам бокала раз, другой, третий. Он словно решался на что-то.

– Дмитрий, – наконец нарушил тишину он. – А вы знали, что это я реанимировал вас после того «семейного ужина». Ваше сердце остановилось. Я никому не говорил об этом и в рапорте указал другое время, но вы были мертвы почти семь минут.

Корсаков вздрогнул и сок из его стакана пролился на стол. Вот только ни тот, ни другой офицер на это внимание не обратили. Долгим взглядом майор посмотрел на сидящего напротив него полковника. Будто видел впервые.