Светоносный

Глава 1.1 Кристина

– Что помешало тебе пасть ниц, когда Я приказал тебе?

– Я лучше него. Ты сотворил меня из огня, а его – из глины.

Коран, Сура аль-Араф 7:12

В Аду было темно. Вдоль отвесной скалы тянулась лестница, небрежно вырубленная в камне. Кристина шла по ней вниз, слушая занимательные истории, которые решил поведать ее «экскурсовод». Изредка повествование прерывалось взрывами воплей грешников, но это давно не шокировало ее.

Стены скалы влажно блестели, отражая дрожащие отблески пламени, объявшего факелы. Словно в насмешку над божественным, держателем для каждого факела служила изощренная скульптура ангела. Изваяния из белого мрамора, с плавными контурами и смиренными лицами выглядели чужеродно на фоне грубо обтесанных стен.

Как объяснял ей «экскурсовод», эти ангелы вопреки всему продолжали нести свет даже в глубинах преисподней. Кристина считала это сыновьим протестом перед строгим отцом. Да и что это было, если не протест? Ведь сама суть ее провожатого – протест и мятеж.

«Экскурсовод» распахнул массивную деревянную дверь. Кольца-молотки на ней пошатнулись, с тяжелым звоном ударившись о железные заплатки.

– Князь, – огромный демон с рылом, похожим на оскал летучей мыши, и рогами-лирой почтительно склонился перед ними.

Кристина испуганно отшатнулась, затаив дыхание, но названный Князем пригладил ее длинные светлые волосы, умиротворяюще промолвив:

– Тебе нечего бояться, пока ты со мной. Здесь никто не посмеет причинить тебе вред.

Эти слова напомнили Кристине, кто она и почему находится здесь. Взяв Князя под любезно предложенный локоть, она гордо выпрямилась, улыбнулась и шагнула в каменный зал.

Она уже и не помнила, когда и как все это началось. Ее с детства влекло все необычное и сакральное, мистическое, порой ужасающее. Родные увещевали, что потустороннего мира и злых сил не существует. Но Кристина Приорова всегда в глубине души знала, что они лгут. Какое-то внутреннее чутье ей подсказывало, что сверхъестественное совсем рядом. Может, не так, как это показывали в фильмах, но оно точно есть.

С годами интерес к необъяснимому не прошел. Подгоняемый неоднозначными событиями он лишь укреплялся и рос в геометрической прогрессии. Это доставляло Приоровой массу хлопот, но она продолжала настойчиво верить в свою правоту.

Сверстники отказывались с ней общаться, называли ведьмой, требовали продемонстрировать свои способности и подтвердить тем самым существование магии. В общем, играли роль маленьких инквизиторов, борющихся за справедливость. Это послужило причиной, по которой она предпочла затворничество и перестала общаться с компаниями детей по вине суеверий, как собственных, так и общественных.

Однажды, гуляя среди соседских детей, большинство из которых было старше нее едва ли не в два раза, Кристина наивно похвасталась, что у нее есть заговоренное на удачу кольцо, над которым колдовала местная знахарка. Это была ее последняя отчаянная попытка доказать друзьям, что магия существует.

Заслышав о том, что это кольцо никто, кроме обладательницы, не должен надевать, иначе заклинание потеряет свою силу, старшие девочки, обуреваемые азартом, задались целью стащить с нее это кольцо и примерить хоть на мизинец. Труда им это не составило, несмотря на все воззвания и протесты Кристины.

Позже, когда Приорова вспоминала эту историю, спустя много лет, насыщенных событиями, она не переставала удивляться той беспечности, с которой люди относились к магическим ритуалам. Неужели они не понимали, что насмешками и нарушением правил можно навлечь беду? Впрочем, у нее было много возможностей убедиться, что они действительно не понимали. Во всех случаях, которые ей приходилось наблюдать, за бравадой показной смелости скрывалась обычная человеческая глупость и недальновидность.

В мистические истории, происходящие с Кристиной, никто не верил. Однако это ничуть не умаляло их правдивости. В детстве она сталкивалась с вещами, которые никто из взрослых не мог ей объяснить. Вместо объяснений каждый заявлял, что все это выдумка, рассчитанная на привлечение внимания. Однако внимание ей было совсем не нужно.

Будучи маленькой девочкой, она часто проводила время у своей тети, заменявшей ей подруг и друзей. Многие пугающие события происходили с ней именно в том доме.

Поздним весенним вечером, когда Кристине было примерно четыре года, она сидела на подлокотнике большого мягкого кресла, прижавшись к тетиному плечу, и листала сборник народных сказок. Книжка не прекращала радовать яркими иллюстрациями на потертых страницах, тем более интересными, ибо содержали в себе изображения чертей. Кристина не могла налюбоваться. Картинки пугали и завораживали одновременно, притягивая детское внимание магнитом суеверий, формировавшихся веками.

И вот, когда она наконец-то смогла уговорить тетю, чтобы та прочла ей историю про мужика, которому черти выкололи глаза за то, что он пытался их обмануть, в дальней комнате раздался жуткий грохот. Обе замерли, настороженно обернувшись на звук. С кресла невозможно было увидеть вход в комнату, для этого требовалось выйти в коридор. Но выходить никто не торопился.

– Это барабашки! – то ли желая припугнуть племянницу для лучшего послушания, то ли и вправду так считая, прошептала тетя. Хоть Кристина и не знала, кто такие барабашки, но это слово мгновенно нагнало на нее жути, вызывая в голове образы танцующих вокруг костра чертенят с картинки. Они держались за руки, водя хоровод и отстукивая копытцами известный только им ритм, пока пламя своими всполохами подсвечивало их жесткую, черную шерсть, теперь казавшуюся красной.

Идти на поиски источника шума было страшно. Но совсем не так, как от иллюстраций. Грохот не вызвал в Кристине прилива любопытства, лишь немой ужас и ощущение, как в груди что-то ухнуло вниз, запуская сердце на полную скорость.

Набравшись смелости, они прошли через темный коридор в дальнюю комнату, чтобы проверить, не пробрался ли кто-то в дом. Кристина сидела у тети на руках, крепко обнимая ее за шею. Она с трепетом ожидала, что вот-вот включится свет, а танцующие барабашки шустро разбегутся по углам и шкафам. Только бы успеть их разглядеть!

Но барабашек там не оказалось. Только упавшие со шкафа книги, своим весом сломавшие ручку пылесоса. На первый взгляд ничего сверхъестественного. Однако Кристина до сих пор не могла ответить на возникший тогда вопрос: почему стопки книг, много лет лежавшие на шкафу, и никогда прежде не падавшие, внезапно рухнули вниз?

Вскоре после этого, ее ждало еще одно недоразумение. Тетя доготавливала ужин на летней кухне, пока Кристина играла с черной кошкой у порога. Оттуда хорошо был виден вход в дом, поэтому она могла поклясться, что внутрь никто не заходил, а когда оттуда несколько минут назад вышла тетя, свет во всех комнатах был погашен.

Теперь тетя помешивала картошку на сковороде, разговаривая с племянницей. Приорова не помнила, какую тему они обсуждали, когда кошка вздыбила шерсть и обернулась на дом, а затем, ловко выкрутившись из детских рук, убежала прочь. В следующую секунду входная дверь характерно щелкнула, заставив их с тетей повернуть головы на звук. Внутри все снова гулко ухнуло от ощущения суеверного ужаса.

Дверь дома не могла распахнуться сама, ведь для этого требовалось повернуть ручку. И, несмотря на малый возраст, Кристина это прекрасно понимала. Однако, нарушая все законы логики, створка на ее глазах медленно, будто с издевкой, открывалась, постепенно предъявляя взору темный коридор, ведущий внутрь дома.

В тот момент она готова была поверить в любые оправдания и развенчивания мифов: сквозняк, неплотно закрытая дверь, порыв ветра, плохо защелкнувшийся замок, расшатанные петли… И тут в одной из комнат зажегся свет.

Когда тетя проверила каждую комнату в доме, он оказался пуст. Они никогда больше не обсуждали эту тему.

Однако, то была не единственная необъяснимая история с включением света. Вторая приключилась, когда Кристина стала старше и уже посещала школу. Поздним вечером она делала уроки. Рядом стоял светильник, который много лет назад сконструировал дедушка. Плафон у него был металлический и от желтого свечения лампочки быстро накалялся. При долгом использовании жар передавался рычажку переключателя, находящемуся на плафоне. Поэтому, если Приорова позволяла себе замечтаться, выполняя домашнее задание, светильник потом приходилось выключать, оборачивая пальцы тканью в несколько слоёв, дабы не обжечься.

Обычно обходилось без приключений. Но в тот раз лампа раскалилась так сильно, что взяться за рычажок не представлялось возможным даже через плотную материю. Переключался он туго, что добавляло пикантности этому испытанию.

С пятой попытки, превозмогая жжение в пальцах, Кристина резким движением все-таки смогла выключить свет и направилась в другую комнату, чтобы выключить работающий телевизор и пойти к родителям. Но стоило ей потянуться к кнопке на пульте, как рычаг на лампе щелкнул, и соседняя комната вновь озарилась светом. Приорова не стала разбираться в первопричинах, вместо этого сразу с места побежала на кухню и рассказала родителям о проделках домового.

Отец убедил ее, что так могло случиться не из-за домового, а из-за того, что она не до конца опустила рычаг, и он из-за нагрева вернулся в прежнее положение. Но Кристина знала наверняка, что полностью опускала накалившийся рычажок. Как знала и то, что подобное не случалось с этой лампой ни до, ни после.

Глава 1.2 Кристина

Несколько раз она сталкивалась с чертями не только на картинках, но и лично. Долгое время это удавалось объяснять игрой света и тени, обманом зрения, иллюзиями и прочими утешениями простых смертных.

В реальности черти оказались маленькими – чуть больше котенка, вставшего на задние лапы. Это сразу вызвало диссонанс со сказками Пушкина, повестями Гоголя, а также народным творчеством, где рассказывалось о том, как черти возили людей на себе. Ну, куда им, малявкам? Надорвутся ведь!

Черти мелькали в подвале, в гараже и в доме. То испарялись, стоило Кристине шагнуть ближе, то прятались под ванну. Порой она слышала их тихие смешки, похожие на голос гиены. Поначалу это пугало, особенно, когда жуткое хихиканье раздавалось за спиной посреди темного коридора. Но с годами выработалась привычка не реагировать.

Оправдывать происходящее галлюцинациями Приорова перестала ближе к совершеннолетию, когда случайно стукнула одного из чертей дверью. Он – крупный по сравнению со своими собратьями, и поразительно шустрый – не исчез при виде нее, как это обычно бывало, а вознамерился проскочить в угол. Но Кристина в тот момент была чем-то раздражена и открыла дверь слишком резко, запоздало заметив черную тень, несущуюся на нее. В момент соприкосновения двери с тенью она вздрогнула от неожиданного стука и удара, сильным толчком и вибрацией отдавшегося в руку. Это бесспорно и неутешительно подтверждало, что чёрт не являлся чем-то эфемерным. Он был физически ощутимым, а значит, реальным.

Но тогда она уже совершенно не испугалась. Самое страшное произошло с ней гораздо раньше и окончательно убедило в том, что потустороннее с легкостью проникает в мир людей. В подростковом возрасте ее до истерики напугали шаги в коридоре. Кристина тогда осталась дома одна, в полумраке смотрела телевизор, ожидая, когда придет тетя. Та была на улице, разговаривала с кем-то из соседей, их голоса приглушенно доносились через закрытые окна зала. Кристина прибавила звук телевизора.

– От капитал-шоу «Поле Чудес»! От Пер-р-рвого канала! Подар-р-рки! В студию! – рокотал Якубович с экрана.

Приоровой не терпелось дождаться тетю. Они как раз обсуждали очередную страшилку, когда сосед постучал в калитку, окликая хозяев, и тетя ушла на улицу. О чем можно было так долго говорить с ним?

Услышав, как хлопнула входная дверь, она нетерпеливо крикнула «ну, наконец-то!», ожидая, что тетя ей ответит. Но ответа не было. Лишь шаги по направлению к комнате, в которой давным-давно барабашки уронили книги.

Возмущенная тем, что ее игнорируют, Кристина окликнула тетю по имени и спросила, почему она так долго. Ответом ей послужили шаги в обратном направлении и щелчок дверной ручки. Недовольно рыкнув, она закатила глаза и продолжила смотреть телевизор. Постепенно на задворках сознания забрезжило понимание, что все это время тётин голос на улице не стихал. Чувствуя, как внутри начинает зарождаться настороженность, отодвигающая эгоистичное возмущение на задний план, Приорова привстала с кресла, выглянула в окно и ожидаемо узрела макушку тети за забором.

Решив, что шум ей почудился, Кристина отогнала тревожные мысли и попыталась сосредоточиться на передаче. Дверь хлопнула снова, на этот раз громче. Теперь это нельзя было охарактеризовать как «показалось». Звук был отчетливым. Дверь открылась. Два шага. Стук и щелчок замка. Несколько шагов по направлению к комнате. Снова стук дверной створки.

Кристина выключила звук на телевизоре, прислушалась, убедившись, что в коридоре действительно кто-то есть, и вновь окликнула тетю, спросив, что она там делает. Все мгновенно стихло. В доме воцарилась оглушающая тишина.

Решив, что тетя ее разыгрывает, Приорова резко встала и пошла в сторону коридора с целью поругаться, но застыла с так и не раздавшимся криком на губах, когда увидела, что коридор пуст. Дверь снова хлопнула, и в сторону Кристины устремились тяжелые шаги. Кто-то невидимый шел ей навстречу мимо той комнаты, куда до этого сворачивал. Ближе и ближе.

Он подошел почти вплотную, когда Кристина нашла в себе силы сдвинуться с места. Побежав обратно в зал, она вскарабкалась на спинку кресла, забившись в угол, и прибавила громкость на телевизоре, чтобы заглушить топот. Но, вопреки ожиданиям, он нарастал, преодолевая звук телевизора и приближаясь с каждым шагом, будто идущий точно знал, где она находится. Будто видел ее, имея особое преимущество. Она вжалась в стену и принялась кричать во все горло, зовя тетю.

Разумеется, ей никто не поверил. Тетя решила, что нетерпеливая племянница просто заскучала и не хотела сидеть в одиночестве.

Может быть, эти мистические события возымели действие, влияя на дальнейшие поступки Кристины. А может, она рано или поздно все равно пришла бы к такому итогу под воздействием неведомой силы, предопределившей ее судьбу.

Как бы то ни было, в четырнадцать лет она пожаловалась матери, что слышит голоса, когда засыпает. Ее кто-то звал по имени или произносил фразы, которые впоследствии сбывались. Голоса всегда были разными. Печальный женский, добрый мужской, злой детский. Они никогда не призывали ее к чему-то, лишь окликали или предупреждали о грядущих событиях.

Мать объяснила, что такое может случаться из-за посторонних шумов, которые засыпающее сознание трансформирует в голос. Дабы преодолеть суеверный страх, она посоветовала дочери молиться.

Стоит отметить, что, несмотря на взаимный интерес к нечистой силе, Кристина была очень религиозным ребенком. Перед сном и сразу после пробуждения она молилась и целовала свой нательный крест. Было сложно вспомнить, когда она перестала это делать. Сразу, как только поняла, что крест не спасает ее от видений? После того, как в школе потеряла его? А голоса начала она слышать до или после потери? Вспомнить не удавалось.

Сколько бы она ни сменила крестов после исчезнувшего, ни с одним из них она не могла спокойно спать. Ее мучили кошмары, душила цепочка, края креста больно впивались в кожу, оставляя царапины. В конце концов, Кристина сдалась и оставила попытки надевать распятие.

Между прочим, потере креста предшествовало еще одно неоднозначное событие. В тринадцать лет она решила погадать на суженого. Вычитав гадание в одной из книг о магии, Приорова с нетерпением ждала наступления Святок. Ночью с замиранием сердца и приятным волнением она положила расческу под подушку и прошептала заклинание, потом забралась под одеяло и вознамерилась крепко уснуть. Но сон поначалу не приходил.

Она долго ворочалась с боку на бок, упрямо не открывая глаза, и старалась выровнять дыхание, считая до ста, как учил отец. И вот, когда сон начал поглощать ее в свою темную пучину забытья, Кристина почувствовала, как что-то легонько касается ее платиновых волос, разглаживая пряди. Разомлевшая от заботливого расчесывания она почти уснула и, кажется, даже начала видеть смутные образы, когда над ухом раздался мужской шепот: «Моей будешь».

Испуганно распахнув глаза, она намереваясь разглядеть пришедшего жениха. Комната оказалась пуста. Расческа валялась на полу рядом с кроватью.

Кристина успокоила себя тем, что могла уронить ее, пока переворачивалась во сне или когда резко встала. К тому возрасту она уже научилась рационально объяснять подобные явления и не окутывала их пеленой мистики.

В ночь Святок ей так ничего и не приснилось, но с тех пор из головы не выходил лукавый голос суженого.

Гла