Ань Жань 6: Порт

1.Корейский бизнесмен

В слегка притихшей комнате отдыха компании Линхай Гао Лин сидела одна, тихо. Она вернулась из Мюнхена, Германия, два месяца назад. Эти два месяца тянулись медленно, словно под заклинанием замедления, каждый момент тяжело давил на ее сердце, наполненный горечью и беспомощностью.

Ее невестка Цзя Хуй все еще восстанавливалась в Мюнхене, Германия, а ее маленький племянник, сын Цзя Хуй, уже достиг полугода. При мысли о сияющей, как маленькое солнышко, улыбке племянника, уголки губ Гао Лин невольно приподнялись, словно рассеивая часть мрака в ее сердце. Но в следующее мгновение эту улыбку сменила тоска, и взгляд ее потускнел. По поручению генерального директора компании Линхай и секретаря Торговой палаты Цзя Хуй она взяла на себя тяжелую ответственность по совместному управлению компанией Линхай с вице-президентом Чжан Пином. Именно из-за этого она вынужденно пропустила такой важный полугодовой день рождения племянника, и ее сердце было полно вины и печали, словно невидимая рука крепко сжимала его.

"Эх, если бы я могла быть рядом с малышом", – тихо прошептала Гао Лин, в ее голосе звучала глубокая потеря, а глаза слегка покраснели. Два месяца назад Чжан Пин назначил ее директором по закупкам компании Линхай, и с тех пор она полностью погрузилась в работу, целыми днями общаясь с различными поставщиками, сосредоточившись только на экономии средств для компании.

"Гао Лин, компания сейчас находится в трудном положении, закупки полностью зависят от тебя. Ты внимательна в работе, я тебе доверяю". В ее голове звучали слова Чжан Пина, сказанные тогда, в его тоне было полно доверия, что согревало Гао Лин и в то же время заставляло чувствовать огромную ответственность. Она тихо стиснула зубы, поклявшись сделать эту работу на высшем уровне и ни в коем случае не подвести это доверие.

В этот момент, в этой тихой, немного давящей комнате отдыха, вся притворная стойкость словно мгновенно испарилась. Она опустила голову, пальцы бессознательно скользили по экрану телефона, на котором были фотографии роста племянника, присланные в семейный чат каждый месяц. Гао Лин подумала, что, возможно, сегодня малыша нарядят как маленького принца, с маленькой короной на голове. В телефоне Гао Лин его пухленькая ручка крепко держала погремушку, он улыбался, его глаза сияли, словно в них были звезды.

"Я такая некомпетентная тетя…" В голосе Гао Лин прозвучал легкий всхлип, и слезы наконец хлынули из глаз, падая на экран телефона и размывая эту теплую, немного слепящую картину.

Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоить волнение в душе, но эта горечь никак не уходила. Гао Лин знала, что компания сейчас находится в шатком положении, и каждое решение, каждая минута времени касаются жизни и смерти. Как директор по закупкам, если она хоть немного расслабится, это может вызвать цепную реакцию, которая сведет на нет все усилия.

Утреннее солнце проникало сквозь стеклянные стены здания компании Линхай, падая на гладкий пол первого этажа и создавая мягкий ореол. Чжан Пин вошел в компанию уверенным, немного по-военному четким шагом, и не успел перевести дух, как его окружила группа сотрудников, которые начали жаловаться наперебой.

"Господин Чжан, посмотрите, с тех пор как мы сменили поставщика, хотя расходы компании действительно снизились, работать стало почти невозможно!" Один из сотрудников нахмурился, с полным беспомощности лицом указывая в сторону кухни: "Холодильник и трансформатор компании сломаны, утром хотел разогреть еду, а микроволновка тоже не работает, что теперь делать?"

Чжан Пин посмотрел в сторону, куда указывал сотрудник, его взгляд скользнул по сломанным приборам, и он слегка нахмурился. Он подошел на несколько шагов, присел и внимательно осмотрел их, обнаружив, что все эти приборы неизвестных марок, и его сердце невольно "ёкнуло".

"Хорошо, я понял, вы идите занимайтесь своими делами, я разберусь", – Чжан Пин встал, его голос был спокойным и сильным, успокаивая эмоции сотрудников. Сотрудники постепенно разошлись, Чжан Пин, идя в офис, про себя размышлял: похоже, с закупками серьезные проблемы, нужно хорошо разобраться в ситуации с финансовым отделом.

Вскоре руководитель финансового отдела поспешно прибежал в офис Чжан Пина. Не успел Чжан Пин открыть рот, как руководитель нетерпеливо доложил: "Господин Чжан, с тех пор как Гао Лин отвечает за закупки, результаты просто потрясающие. Возьмем, например, ручки и офисные расходные материалы, расходы сократились на семьдесят процентов! А новая партия приборов, заменившая старые, была куплена за десятую часть рыночной цены, это сэкономило компании огромную сумму, Гао Лин действительно очень помогла!" Говоря об этом, на лице руководителя было полно восхищения, а в глазах – уважение к Гао Лин.

Чжан Пин слушал доклад руководителя финансового отдела, слегка постукивая пальцами по столу, задумчиво. Долгое время он молчал, затем заговорил с некоторой беспомощностью в голосе: "Дешево – это дешево, но качество действительно вызывает головную боль. Посмотрите, эти новые приборы, им еще нет и двух месяцев, а они уже так сломались, куда это годится?" Говоря об этом, Чжан Пин невольно вспомнил свои дни в армии, тогда оборудование в армии, хотя и не было роскошным, но все было высокого качества, выдерживало испытания, совсем не то, что эти нынешние "показушные" вещи.

Руководитель финансового отдела слегка опешил, на его лице промелькнуло смущение, он только хотел начать объяснять, как вдруг свет в офисе без предупреждения несколько раз мигнул, а затем с грохотом взорвалась лампочка в конференц-зале, и вся комната мгновенно погрузилась во мрак, остался только естественный свет из окна, который едва поддерживал некоторое освещение.

Чжан Пин беспомощно вздохнул, поднял руку и потер виски, нажал кнопку вызова и сказал в домофон: "Пусть директор по закупкам Гао Лин зайдет ко мне в офис". Сказав это, он встал, подошел к окну и, глядя на оживленный городской пейзаж за окном, в душе испытывал сильное беспокойство о текущем состоянии компании.

Чжан Пин подумал: эта Гао Лин, она всегда кажется серьезной и ответственной в работе, тем более что она доктор математики из Беларуси, хорошо умеет считать. Вероятно, проблема с закупками возникла из-за желания сэкономить больше средств для компании, но контроль качества действительно был упущен. Но она только недавно взялась за закупки, и недостаток опыта вполне объясним, нужно хорошо с ней поговорить и посмотреть, как решить эту сложную проблему.

Через несколько минут конференц-зал компании Линхай был пуст, Гао Лин поспешно прибежала, полная недоумения. Она огляделась, слегка нахмурившись, и подумала: "Куда делись все на запланированной встрече? Чжан Пин всегда пунктуален, что сегодня случилось?" Повернувшись, она увидела помощника Чжан Пина, стоящего рядом, и быстро подошла к нему, чтобы спросить: "Извините, где вице-президент Чжан Пин? Разве встреча не должна была начаться сейчас?"

Помощник сдерживал смех, уголки его губ слегка приподнялись, в глазах промелькнуло некоторое озорство, и он ответил: "Директор Гао Лин, вы не знаете, лампочка в конференц-зале внезапно взорвалась, в темноте ничего не видно. Сейчас президент Чжан Пин ждет вас в туалете, там светлая лампа, удобно разговаривать".

Гао Лин, услышав это, на ее лице промелькнуло странное выражение, и она про себя подумала: "Обсуждать дела в туалете? Этот Чжан Пин действительно оригинален, наверное, его довели до отчаяния эти последовательные проблемы". Но вслух она ответила "Спасибо" и направилась в сторону туалета.

Открыв дверь туалета, ее обдало запахом чистящего средства, смешанным с некоторой неловкостью. Чжан Пин стоял перед раковиной, скрестив руки на груди, увидев входящую Гао Лин, на его губах появилась едва заметная улыбка, и он саркастически сказал: "О, мой директор по закупкам пришла, я так долго ждал".

Гао Лин слегка опешила, на ее лице появилась угодливая улыбка, но в душе она недоумевала: "Этот Чжан Пин сегодня что-то не то съел? Почему он так странно говорит?" Вслух она поспешно ответила: "Господин Чжан, извините, я опоздала. Я не ожидала, что в конференц-зале возникнут проблемы. У вас что-то срочное?"

Чжан Пин поднял бровь, прямо глядя на Гао Лин, и продолжил спрашивать: "Гао Лин, ты в последние дни ходила по компании, заметила что-нибудь необычное?" Гао Лин моргнула, с растерянным видом, подсознательно покачала головой: "Не заметила ничего особенного, все работают с энтузиазмом, дела идут по плану, мне кажется, все хорошо".

Чжан Пин холодно фыркнул, улыбка на его лице немного померкла, и он подумал: "Эта девчонка действительно медлительная. Компанию почти перевернули эти некачественные электроприборы, а она даже не подозревает об этом". Он указал наружу и повысил голос: "Я говорю об этих электроприборах! Те сокровища, которые ты закупила, не преподнесли тебе никаких 'сюрпризов'?"

Гао Лин, услышав это, мгновенно просияла, на ее лице расцвела довольная улыбка. Она подумала, что Чжан Пин собирается похвалить ее за успешную экономию средств, и без умолку заговорила: "Господин Чжан, вы говорите об этих электроприборах! Я вам скажу, на этот раз я действительно нашла сокровище. Все это импортировано из Кореи, соотношение цены и качества очень высокое, хорошее качество по низкой цене. Возьмем, например, партию офисных расходных материалов, цена намного ниже, чем у предыдущего поставщика, а качество ничуть не хуже, и если есть проблемы, их можно вернуть. Не говоря уже об электроприборах, бесплатная гарантия и обслуживание, послепродажное обслуживание абсолютно гарантировано, это сэкономило компании много денег!"

Чжан Пин, слушая слова Гао Лин, так разозлился, что у него задергались виски. Он широко раскрыл глаза, на его лице было полное недоверие: "Гао Лин, ты действительно думаешь, что хорошо справилась? Открой глаза и посмотри внимательно, все эти так называемые корейские импортные товары – это подделки! Холодильник, микроволновка, трансформатор компании, какой из них не вышел из строя через несколько дней использования? Сотрудники сейчас даже горячей еды не могут поесть, работа задерживается, ты знаешь об этом?"

Улыбка на лице Гао Лин мгновенно застыла, она широко раскрыла глаза, застыла на месте, и в ее сердце что-то "щелкнуло": "Не может быть, я сама выбирала, как это может быть…" Она немного растерянно начала объяснять: "Господин Чжан, когда я выбирала, я смотрела образцы, проверяла информацию, и действительно думала, что проблем нет. Документы, подтверждающие квалификацию, которые они предоставили, тоже выглядели очень официально, и ценовое преимущество было слишком очевидным, я просто подумала, что смогу помочь компании сэкономить больше…"

Чжан Пин нетерпеливо прервал ее: "Мне все равно, что ты тогда думала, сейчас факты налицо. Гао Лин, ты сейчас же свяжись с этой корейской компанией, любым способом, немедленно почини эти вещи. Ты полностью отвечаешь за это дело".

Лицо Гао Лин побледнело, она опустила голову, крепко сжала губы, ее сердце было полно сожаления и самообвинения: "Все из-за меня, слишком хотела сэкономить, почему я не была более осторожной. Теперь вот, натворила такую большую беду". Она подняла голову, решительно посмотрела на Чжан Пина: "Господин Чжан, я знаю, что ошиблась, не волнуйтесь, я обязательно решу это как можно скорее. Я сейчас же свяжусь с ними, и если они посмеют отнестись халатно, я их не прощу".

В офисном зале компании Линхай атмосфера была несколько угнетающей. Сотрудники собрались вместе, жалуясь друг другу на страдания, причиненные некачественными электроприборами и офисными расходными материалами в последние дни.

Чжан Пин вошел в зал уверенным шагом, он сразу же увидел недовольство и усталость на лицах сотрудников, его сердце было полно вины, он чувствовал, что это он, как вице-президент, не проконтролировал должным образом, и поэтому все пострадали. Он прочистил горло, повысил голос и сказал: "Все, успокойтесь, я знаю, что в последние дни из-за проблем с электроприборами и всякой ерунды с офисными расходными материалами у всех не ладится работа. Но я сейчас полностью передал это дело директору по закупкам Гао Лин, я верю, что она работает серьезно и ответственно, и обязательно предложит нам удовлетворительное решение".

Один прямолинейный сотрудник не удержался и пробормотал: "Господин Чжан, это нужно поторопиться, я утром разогревал хлеб, микроволновка дважды зашипела и задымилась, а потом замолчала, чуть не подожгла нашу маленькую кухню в компании, это было ужасно страшно".

Чжан Пин горько улыбнулся и кивнул: "Я понимаю, я знаю все ваши трудности, это дело не будет затягиваться. Наша компания как большая семья, как мы можем позволить членам семьи постоянно страдать?"

Сменив тему, Чжан Пин снова начал жаловаться, на его лице было некоторое раздражение: "Вы говорите, что это за дела, когда Гао Лин выбирала эти корейские товары, она просто хотела получить хорошее качество по низкой цене, кто знал, что они, как и те корейцы, выглядят блестяще снаружи, а на самом деле, эх, им нельзя доверять".

Пока он говорил, взгляд Чжан Пина внезапно привлек проходящий мимо сотрудник. У этого молодого человека были модные кудрявые волосы, окрашенные в светло-желтый цвет, а в сочетании с его одеждой в корейском стиле он выглядел как оппа, вышедший прямо из корейской дорамы. Чжан Пин, охваченный внезапным порывом, быстро подошел, остановил сотрудника и с полуулыбкой на лице пошутил: "Эй, я говорю тебе, ты так по-корейски одет, ты что, корейский шпион? Тайно проник в нашу компанию, получил откат и обманываешь нашу компанию?"

Сотрудник мгновенно остолбенел, широко раскрыл глаза, а когда пришел в себя, поспешно замахал руками и объяснил: "Господин Чжан, пожалуйста, не шутите, я настоящий китаец! Из-за этой прически и одежды многие говорят, что я похож на корейца, и я даже думал, что это довольно интересно, но я действительно не ожидал, что сегодня вы меня так поймете, я действительно невиновен". Сказав это, он намеренно достал свой паспорт и помахал им перед Чжан Пином, с выражением лица, которое было одновременно смешным и грустным.

Окружающие сотрудники, услышав шум, тоже собрались вокруг, глядя на эту сцену, некоторые не могли удержаться от смеха, и изначально унылая атмосфера мгновенно стала легкой и юмористической.

Чжан Пин сам не мог удержаться от смеха, он протянул руку, тяжело похлопал сотрудника по плечу, его тон был мягким и извиняющимся: "Ой, парень, извини, я просто пошутил, чтобы разрядить обстановку. Не принимай это близко к сердцу, у всех в последнее время большой стресс, а твоя прическа как будто добавила нашей компании особый колорит".

Сотрудник почесал голову и тоже засмеялся: "Господин Чжан, ничего страшного, я знаю, что вы просто веселите всех. На самом деле, я тоже надеюсь, что компания поскорее решит эти проблемы, чтобы мы могли спокойно работать".

Чжан Пин огляделся, глядя на снова появившиеся улыбки на лицах сотрудников, и немного успокоился, тихо думая: "Эта компания, не страшно столкнуться с трудностями, пока сердца всех вместе, пока есть взаимопонимание и поддержка, нет препятствий, которые нельзя преодолеть". Он снова заговорил, его голос был твердым и сильным: "Не волнуйтесь, Гао Лин уже активно занимается этим, и скоро мы сможем пользоваться хорошими электроприборами и качественными офисными расходными материалами. В это время, если возникнут какие-либо проблемы, обращайтесь ко мне в любое время, и мы вместе сделаем компанию лучше!"

Как только он закончил говорить, раздался громкий хлопок, и вся компания мгновенно погрузилась в полную темноту, сработало автоматическое отключение электричества. Чжан Пин испугался внезапного происшествия, подсознательно крикнул: "Что случилось? Что это?" Сотрудники тоже запаниковали, начали переговариваться. В этот момент один из сотрудников громко сказал: "Господин Чжан, кажется, сгорела партия корейских удлинителей, которые только что купила Гао Лин, только что был запах гари".

Чжан Пин, услышав это, сначала остолбенел, а затем беспомощно улыбнулся, тихо ругая себя: "Гао Лин, Гао Лин, твоя эффективность закупок экономит государственные средства, но качество слишком 'страшное'". Он прочистил горло и притворно серьезно сказал: "Похоже, наш отдел закупок надеется сэкономить государственные средства компании за счет собственных средств. Этот удлинитель, в критический момент, может выдать такое, это тоже своего рода 'особенность'. Ладно, дело с этим удлинителем я решу за свой счет. Считайте, что я заплатил за нашу 'особенную закупку', надеюсь, в следующий раз вы не будете мне устраивать такие 'сюрпризы'".

Сотрудники сначала опешили, а затем разразились дружным смехом. Напряженная атмосфера сразу же значительно разрядилась.

Сотрудники дружно закивали, разошлись и вернулись на свои рабочие места.

В одном из уголков Инчхона, Южная Корея, стоит немного обветшалый дом – это дом Мун Чхоль Мина. В этот момент в тесной гостиной витает аромат лапши быстрого приготовления. Мун Чхоль Мин, только что окончивший университет, сидит, свернувшись калачиком на немного потрепанном диване, и жадно ест лапшу быстрого приготовления. По телевизору идет напряженный футбольный матч – противостояние команды "Республика Корея" и сборной Китая.

Мун Чхоль Мин лениво сидит на диване, перед ним на журнальном столике гора пакетов от закусок и миска с еще дымящейся лапшой быстрого приготовления. Он запихивает лапшу в рот, его щеки раздуваются, как у жадного хомяка, а глаза прикованы к экрану. Время от времени на его лице появляется легкая самодовольная усмешка. На экране телевизора идет прямая трансляция очень ожидаемого китайско-корейского футбольного матча. На зеленом поле игроки обеих команд яростно борются, обмениваясь атаками, атмосфера напряжена, как натянутая тетива лука.

Увидев, как игрок китайской команды совершает ошибку при передаче, он "пфф" выплевывает лапшу изо рта, смеется до упаду и громко насмехается: "Ой, посмотрите на эту китайскую команду, они даже этот мяч не могут передать, техника просто ужасная! Еще хотят играть с нашей командой Республики Корея, просто переоценивают свои силы!" Говоря это, он хлопает рукой по подлокотнику дивана, выглядя так, будто сам является героем, одержавшим победу на поле.

Камера переключается на крупный план на поле. Видно, как один из игроков корейской команды, когда игрок китайской команды контролирует мяч, пользуясь слепой зоной судьи, резко бьет ногой по задней части голени игрока китайской команды. Игрок китайской команды с болью падает на землю, хватаясь за ногу и катаясь, на его лице выражение боли. А тот корейский игрок притворяется невинным, разводит руками, показывая судье, что он не нарушал правил.

Увидев эту сцену, Мун Чхоль Мин не только не испытывает ни малейшего недовольства, но, наоборот, его глаза загораются, и он смеется еще счастливее. Он про себя думает: "Хе-хе, это же стратегия на поле, если можно выиграть, почему бы немного не схитрить? Наш спортивный дух Республики Корея – это добиваться победы любыми средствами". В его голове невольно всплывают различные нечестные поступки корейского спорта в прошлом, например, на соревнованиях по шорт-треку корейские спортсмены неоднократно толкали и блокировали спортсменов из других стран, даже не стесняясь нарушать правила, пересекая дорожку, чтобы помешать соперникам; а также на соревнованиях по гимнастике корейские спортсмены необоснованно подавали апелляции во время выставления оценок, пытаясь повысить свои баллы с помощью хитрости. По его мнению, это не позорные вещи, а, наоборот, ради национальной чести, достойные похвалы.

На самом деле, Мун Чхоль Мин в обычное время – обычный корейский юноша, только что окончивший школу, еще не полностью избавившийся от юношеской незрелости и наивности, но в душе у него почему-то есть чувство превосходства над соседними странами, особенно над Китаем, полным стереотипов. Он считает, что Республика Корея – лучшая страна в мире. По его мнению, Китай кажется повсюду отсталым и грубым, поэтому он немного презирает его в глубине души.

Проглотив последний кусочек лапши быстрого приготовления, Мун Чхоль Мин удовлетворенно рыгнул, взял со стола бухгалтерскую книгу, и в его глазах мелькнула хитрость. Он открыл бухгалтерскую книгу, посмотрел на записанные там сделки, уголки его рта непроизвольно поднялись, и он начал бормотать про себя: "Все-таки у меня есть голова, эти бракованные товары корейских брендов, выброшенные на свалку, купленные по низкой цене, немного упаковать и перепродать в Китай можно заработать большие деньги, это действительно очень выгодный бизнес".

Как только он подумал об этом, в его голове возник образ Гао Лин, директора по закупкам китайской компании Линхай, и улыбка на его лице стала еще более самодовольной: "Эта китаянка Гао Лин просто глупа до крайности, каждый раз закупает у меня в больших количествах, еще думает, что нашла сокровище, а на самом деле это все выброшенные вещи. Она, наверное, еще довольна, думая, что сэкономила компании большие деньги, просто смешно".

Мун Чхоль Мин замолчал, самодовольство на его лице стало еще сильнее, и он продолжил разглагольствовать про себя: "Хм, она действительно смелая, осмелилась сделать заказ, основываясь только на фотографиях в интернете и небольшом количестве образцов. Эти гарантийные документы я явно подделал, а она даже не проверила и заказала для своей компании большую партию электроники. Самое смешное, что она заплатила, так ни разу со мной не поговорив, так легковерна, действительно слишком молода и слишком легко обманываема. Посмотрите на наших людей из Республики Корея, какие они умные, какие у них есть средства, совсем не похожи на китаянок, у них очень простой ум, они нам совсем не соперники". Чем больше он думал, тем больше считал себя невероятно умным, будто уже стоял на вершине мира, даже встал и размахивал руками в гостиной, будто объявляя всему миру о своих "великих достижениях".

Но на самом деле, Мун Чхоль Мин по сути не плохой человек, просто с детства ему внушали слишком много односторонних взглядов на Китай, и он был молод и горяч, стремился доказать себя, поэтому и пошел по этому пути спекуляции. Если бы он успокоился и хорошенько подумал, он бы тоже понял, что такой подход не совсем честный, но каждый раз, когда он видел постоянно увеличивающиеся цифры на счету, это небольшое чувство вины улетучивалось.

Матч по телевизору продолжался, корейская команда забила еще один гол, Мун Чхоль Мин возбужденно закричал, подбежал к телевизору, размахивая бухгалтерской книгой, и крикнул: "Видите, это сила Республики Корея! Как и мой бизнес, всегда побеждаю!" Его голос эхом разнесся по маленькой комнате, заставляя несколько старых плакатов на стене слегка дрожать.

Однако, когда он погрузился в самолюбование, вдруг зазвонил телефон, резкий звонок заставил его резко вздрогнуть. Он нетерпеливо взял телефон, посмотрел на определитель номера, звонил партнер из Китая, и в его сердце "ёкнуло", предчувствие чего-то нехорошего нахлынуло. Он немного поколебался, но все же нажал кнопку ответа, притворяясь спокойным, сказал: "Алло, что случилось?"

В немного захламленном доме Мун Чхоль Мина в Инчхоне, Южная Корея, он только что вздрогнул от звонка телефона, нетерпеливо нажал кнопку ответа и услышал, как Гао Лин громко говорит на ломаном английском: "Господин Мун! С электроникой, которую вы нам продали, серьезные проблемы! Она постоянно ломается, наши сотрудники не могут нормально работать! Вы должны немедленно решить эту проблему!"

Мун Чхоль Мин нахмурился, на его лице мелькнуло недовольство, и он про себя пробормотал: "Эта китаянка, так плохо говорит по-английски и еще смеет предъявлять претензии". Он скривил губы, выругался по-корейски, а затем ответил по телефону на ломаном английском с примесью корейского: "Асиба, я не понимаю английский! Не беспокойте меня!" Сказав это, он грубо повесил трубку, бросил телефон на диван, на его лице было полное нетерпение.

Гао Лин в офисе топала ногами от злости, глядя на сброшенный звонок, ее щеки слегка покраснелись от гнева. "Что это за человек! Сделал ошибку и еще так нагло себя ведет". Она стиснула зубы, злобно думая про себя. Но она также знала, что нельзя просто так оставить это, убытки компании должны быть возмещены. Поэтому она поспешно открыла на телефоне корейский переводчик, тщательно подбирая каждое слово, и отправила Мун Чхоль Мину сообщение на корейском: "Господин Мун, с проданной вами электроникой есть проблемы, ее необходимо заменить или отремонтировать, иначе вы понесете ответственность".

Отправив сообщение, Гао Лин крепко сжала телефон, не отрывая глаз от экрана, ожидая ответа от Мун Чхоль Мина, но время шло минута за минутой, а экран телефона так и не загорелся уведомлением о новом сообщении.

Гао Лин не сдавалась, подождала еще немного, но все было тихо. В отчаянии она снова набрала номер Мун Чхоль Мина, но обнаружила, что он ее заблокировал. "Это слишком!" – гневно воскликнула Гао Лин, сжав кулаки и сильно ударив по офисному столу, отчего документы на столе разлетелись.

В этот момент Чжан Пин стремительно вошел в кабинет Гао Лин и сразу увидел беспорядок в комнате и Гао Лин, стоящую у стола с гневным выражением лица. Он слегка опешил, и прежде чем успел спросить, услышал, как Гао Лин со слезами в голосе сказала: "Чжан Пин, этот корейский поставщик Мун Чхоль Мин такой негодяй! Я ему пожаловалась на проблемы с электроприборами, он сначала притворился, что не понимает английский, еще и обругал меня, а теперь я ему отправила сообщение на корейском, он просто не отвечает, еще и заблокировал меня, что же делать?"

Услышав это, мышцы на лице Чжан Пина слегка дернулись, в глазах вспыхнул гнев, он тяжело вздохнул и начал жаловаться: "Я же говорил, эти корейцы, ни одного хорошего! Вы, девушки, любите смотреть эти корейские дорамы, представляете корейцев как главных героев из дорам, нежных, красивых и надежных, а в реальности? Хм!"

Гао Лин, услышав это, и так была в ярости, а теперь и вовсе почувствовала себя обиженной, она уставилась на Чжан Пина и громко возразила: "Господин Чжан, не обвиняйте меня, я никогда не смотрю корейские дорамы, не навязывайте мне свои стереотипы. Сейчас главное – решить проблему, а не обсуждать, хорошие ли корейские дорамы."

Чжан Пин, получив такой отпор от Гао Лин, на мгновение смутился, он слегка кашлянул, почесал голову и сказал: "Кхм-кхм, это я сгоряча сказал. Ладно, не будем думать о бесполезном, скажи, что ты собираешься делать дальше?"

Тем временем Мун Чхоль Мин в Корее вел себя так, будто ничего не произошло, он медленно встал с дивана, сладко потянулся, совершенно не беспокоясь о хаосе в компании Линхай. Он подошел к зеркалу, внимательно осмотрел себя, на его губах появилась довольная улыбка, он протянул руку, взял изящные очки в золотой оправе, надел их, поправил угол перед зеркалом и что-то напевал себе под нос.

"Сегодня у меня назначена косметологическая процедура, нельзя опаздывать." – пробормотал Мун Чхоль Мин, совершенно не думая о делах компании Линхай. Он думал: Китай так далеко от Кореи, неужели они смогут приехать сюда, чтобы поймать меня? Даже если будут небольшие проблемы, можно просто сменить компанию и продолжать продавать товар, все равно китайский рынок такой большой, не составит труда найти простаков.

Он неторопливо переоделся, взял телефон и кошелек и приготовился выйти. Перед выходом он не забыл оглянуться на разбросанные по гостиной миски из-под лапши быстрого приготовления и бухгалтерские книги, равнодушно пожал плечами, как будто предстоящие проблемы его совершенно не касались.

В Мюнхене, Германия, свет мягко падал сквозь легкий туман на стены элегантной виллы председателя Торгово-промышленной палаты Ван Цяо, окутывая все здание золотистой вуалью. Внутри виллы Ван Цяо стоял в просторной гардеробной, его длинные пальцы скользили по ряду идеально выглаженных рубашек, но брови были слегка нахмурены, полные забот.

Рядом его жена Лиза, словно элегантная богиня, сосредоточенно выбирала среди множества галстуков, пытаясь подобрать идеальный образ для мужа. Время от времени она брала галстук, прикладывала его к груди Ван Цяо и бормотала: "Этот королевский синий подходит к твоему цвету лица, а этот с темным узором больше подходит для сегодняшнего случая…"

Ван Цяо не обращал на это внимания, он раздраженно вздохнул, нарушив тишину в комнате: "Дорогая, посмотри на сегодняшние новости по телевизору, оценка меня и Торгово-промышленной палаты становится все ниже, все из-за этого надоедливого председателя Банка Красной Горы Чжао Лэя, который меня клевещет. Что он вообще хочет? Целыми днями цепляется, конкуренция в бизнесе, зачем использовать такие низкие методы." В голосе Ван Цяо звучали гнев и беспомощность, в глазах – обида от недопонимания.

Лиза остановила свои действия, тихо подошла к мужу, нежно положила руки ему на плечи и тихо успокоила: "Хорошо, не думай об этих неприятностях. Сегодня мы идем на полугодовой день рождения сына Цзя Хуй, просто будь счастлив и забудь обо всех этих неприятных вещах." В ее глазах было полно заботы, она пыталась теплом развеять мрачные мысли мужа.

Ван Цяо холодно хмыкнул, на его губах появилась насмешливая улыбка: "Хм, интересно, как там дела у моего старого товарища Чжан Пина в последнее время в стране. Передал ему и Гао Лин компанию Линхай, не знаю, смогут ли они выдержать это давление." Сказав это, он надел рубашку, выбранную Лизой, небрежно накинул галстук на шею и направился к двери.

Снаружи виллы тихо ждал блестящий черный автомобиль, в котором можно было увидеть отражение людей. Линии кузова были плавными, словно у готовой к прыжку черной пантеры, стекла окон изолировали от внешнего шума, а отделка салона была роскошной до крайности. Мягкие кожаные сиденья обволакивали тело, словно облака, каждая деталь говорила о высочайшем мастерстве – изысканная отделка из орехового дерева излучала легкий блеск, в автомобильном холодильнике стояли редкие напитки со всего мира, а топовая аудиосистема позволяла идеально воспроизвести даже самые тонкие ноты.

Ван Цяо и Лиза сели в машину, дверь тихо закрылась, издав глухой, но успокаивающий звук. Машина медленно тронулась, плавно двигаясь по улицам Мюнхена, направляясь в центр города.

Вскоре автомобиль остановился у многоквартирного дома в центре города. Ван Цяо и Лиза вышли из машины и вошли в вестибюль. Мраморный пол был настолько блестящим, что в нем можно было увидеть отражение, хрустальная люстра излучала яркий свет, освещая их фигуры. Они вошли в лифт, и взгляд Лизы внезапно упал на кожаные туфли Ван Цяо, она слегка нахмурилась и пожаловалась: "Дорогой, посмотри на свои кожаные туфли, перед выходом даже не почистил, такие грязные, как это влияет на имидж."

Ван Цяо опустил голову, взглянул и равнодушно улыбнулся: "С нашими отношениями с Цзя Хуй, зачем эти формальности? Мы свои люди, она не обратит внимания на такие мелочи."

Лифт быстро достиг этажа, где жила Цзя Хуй, Ван Цяо нажал на звонок. Дверь со скрипом открылась, и на пороге стояла генеральный директор компании Линхай Цзя Хуй, с сияющей улыбкой на лице и радостью в глазах от встречи со старыми друзьями: "Ван Цяо, Лиза, вы пришли, скорее заходите!"

Ван Цяо и Лиза с улыбкой вошли в дом и обменялись приветствиями с Цзя Хуй. Через несколько минут все трое направились в гостиную, чтобы посмотреть на полугодовалого сына Цзя Хуй, похожего на маленького ангела, в коляске. Малыш махал ручками, что-то лепетал, а его пухлые щечки так и хотелось ущипнуть.

Цзя Хуй с благодарностью посмотрела на Ван Цяо и Лизу: "Большое вам спасибо за то, что купили мне эту квартиру в Мюнхене, чтобы у меня и ребенка был безопасный дом. Если бы не ваша помощь в это время, я бы не знала, что делать."

Ван Цяо с улыбкой махнул рукой: "Цзя Хуй, это то, что нужно делать. Какая у нас дружба, не стесняйся меня. Я все еще думаю, что надеюсь, что этот ребенок сможет постоянно жить в Мюнхене до того, как пойдет в начальную школу, чтобы мы могли заботиться друг о друге. Кроме того, ремонт в этой квартире без формальдегида, с точки зрения безопасности абсолютно никаких проблем, можешь спокойно жить."

Цзя Хуй слегка кивнула, но в ее глазах промелькнула забота о отечественной компании: "Я также надеюсь, что Чжан Пин и Гао Лин смогут хорошо справиться с делами отечественной компании. Я уже два месяца не занималась делами компании Линхай. Документы, которые они присылают мне на электронную почту, я подписываю напрямую, практически не читая, я им доверяю."

Уголки рта Ван Цяо приподнялись, и он поддразнил: "Сейчас Чжан Пин – фактический руководитель компании Линхай. С Чжан Пином, работающим там, Гао Лин также может больше тренироваться без помощи тебя, ее невестки. Почему бы и нет? Просто спокойно воспитывай ребенка здесь."

Цзя Хуй беспомощно улыбнулась: "Гао Лин звонит мне в основном только по бытовым вопросам, редко по работе, я не знаю, как обстоят дела на самом деле."

Ван Цяо и Лиза переглянулись и с облегчением сказали: "Возможно, в отечественной компании Линхай все идет гладко. Чжан Пин и Гао Лин – надежные люди, так что не будем зря волноваться."

В этот момент снова раздался звонок в дверь. Оказалось, что прибыла команда по планированию дня рождения, которую Цзя Хуй забронировала заранее. Группа сотрудников в одинаковой униформе вошла один за другим и быстро и упорядоченно начала украшать комнату.

В центре гостиной на огромном обеденном столе из массива дерева лежала белоснежная скатерть, а на изящных серебряных подсвечниках горели свечи, излучающие теплый свет. Сотрудники осторожно поставили в центр стола изысканный торт высотой в три яруса. На торте свежим кремом были нарисованы милые мультяшные узоры, а также надпись "С полугодием" из цветного шоколада, сияющая в свете свечей. Вокруг на стол постепенно ставились блюда, аппетитные на вид и вкус: нежные и сочные стейки на гриле, соблазнительный сашими из лосося, ароматная паста, а также различные свежие фрукты и изысканные десерты, от которых текли слюнки.

В углу гостиной тихо расположился небольшой оркестр. Скрипач тихо настраивал струны, пальцы пианиста легко порхали по клавишам, наигрывая веселые мелодии. С началом музыки атмосфера в комнате мгновенно оживилась, наполнившись радостью и теплом.

Ван Цяо, Лиза и Цзя Хуй сидели за обеденным столом. Цзя Хуй осторожно взяла сына на руки. Глаза малыша сразу же загорелись, и он с любопытством смотрел на все вокруг. Все вместе спели малышу песню на день рождения. Песня была мелодичной и приятной, она разносилась по комнате: "С днем рождения тебя, с днем рождения тебя…"

После песни Цзя Хуй нежно взяла маленькую ручку сына и вместе задула свечи. В комнате раздались бурные аплодисменты. Затем все начали наслаждаться едой, не переставая смеяться и разговаривать.

Ван Цяо взял кусок торта и протянул его Цзя Хуй: "На, Цзя Хуй, сегодня ты главная, ешь побольше. Этот торт специально выбран, попробуй, какой он на вкус."

Цзя Хуй с улыбкой взяла его: "Спасибо, Ван Цяо, выглядит вкусно."

Лиза же играла с малышом, держа перед ним маленький погремушку: "Смотри, что это? Малыш, тебе нравится?" Малыш протянул ручку, чтобы схватить, чем вызвал у всех громкий смех.

Во время еды оркестр играл спокойные и веселые мелодии, добавляя романтическую атмосферу всему празднику. Ван Цяо и Лиза вспоминали забавные истории из прошлого, вспоминая дни, когда они вместе боролись, и их глаза невольно увлажнились.

"Помнишь, когда мы только начинали свой бизнес? Условия были такими тяжелыми, каждый день мы были так заняты, что голова шла кругом, но теперь посмотри, все становится все лучше и лучше", – с чувством сказал Ван Цяо.

Лиза играла с сыном Цзя Хуй. Малыш махал ручками, хихикал, такой милый. Лиза с любовью смотрела на него и не могла не сказать Ван Цяо: "Ты опять говоришь о работе! Дорогой, посмотри, сын Цзя Хуй такой милый, я тоже хочу нашего собственного ребенка."

Услышав это, Ван Цяо поднял голову, посмотрел на жену, нежно улыбнулся и ответил: "Я постараюсь."

Лиза, услышав это, притворилась сердитой и ткнула его в грудь, жалуясь: "Ты трудоголик, даже сейчас, работая из дома, ты практически каждый день после работы сразу ложишься спать. Когда у тебя есть время на меня, о каком ребенке ты говоришь?"

Цзя Хуй, слушая рядом, не могла не рассмеяться. Ван Цяо смущенно почесал голову и поспешно признал свою ошибку: "Я виноват, Лиза, я обязательно буду больше заботиться о тебе в будущем. Как бы я ни был занят на работе, я не должен забывать о тебе. Мы вместе постараемся, чтобы наш малыш появился поскорее."

Лиза, услышав это, удовлетворенно улыбнулась и с надеждой сказала: "В будущем мы будем вместе наблюдать, как растет ребенок Цзя Хуй, и как он создает свою собственную прекрасную жизнь."

В офисе отечественной компании Линхай Гао Лин, как пойманный зверек, тревожно расхаживала перед рабочим столом. Она крепко сжимала телефон, снова и снова набирая номер Мун Чхоль Мина, но в ответ слышала только холодный сигнал занято. На экране компьютера были страницы с поиском поставщиков, резкий свет которых особенно четко освещал ее усталое и встревоженное лицо.

"Куда же спрятался этот проклятый Мун Чхоль Мин!" Гао Лин прикусила нижнюю губу, глаза покраснели, в душе смешались сожаление и гнев. Компанию сейчас трясет из-за этой партии некачественной электроники, сотрудники жалуются, ход дел сильно замедлился, а виновник всего этого исчез без следа. Как она могла не волноваться?

В этот момент лампочка в офисе без предупреждения "хлопнула", стеклянные осколки посыпались вниз, и комната мгновенно погрузилась во мрак, остался только холодный свет от экрана компьютера. Гао Лин отшатнулась на несколько шагов, полная беспомощности и обиды: "Как даже эта лампочка может создавать проблемы!" Она постояла в темноте некоторое время, пока глаза не привыкли, затем нащупала дорогу к туалету.

В туалете тусклый свет мерцал. Гао Лин прислонилась к стене, медленно присела, обхватив голову руками. В этот момент она была одна, ее мысли путались. Долгое время, как будто приняв решение, она достала телефон и набрала номер своей невестки Цзя Хуй, которая находилась далеко в Мюнхене.

Телефон был подключен, и с той стороны раздался веселый и теплый голос Цзя Хуй, сопровождаемый детским смехом: "Гао Лин, почему ты звонишь сейчас? Я как раз отмечаю полгода малышу, очень весело, жаль, что тебя здесь нет!"

У Гао Лин перехватило горло, и она со слезами в голосе сказала: "Невестка, я… У меня проблемы. Ты знаешь, что два месяца назад я участвовала в замене электрооборудования компании Линхай?"

Цзя Хуй сказала: "Конечно, я знаю. Два месяца назад Чжан Пин и я подписали разрешение на то, чтобы ты отвечала за модернизацию электрооборудования нашей компании Линхай. Что случилось?"

Гао Лин грустно спросила: "Невестка, ты можешь мне помочь?" Она выложила все о том, что Мун Чхоль Мин поставил некачественный товар и теперь пропал без вести.

Смех Цзя Хуй на том конце оборвался. После минутного молчания она вздохнула: "Эх, ты, дитя, как же ты так неосторожна. Закупки – это большое дело, это касается жизни компании, как ты могла ослепнуть от низкой цены."

Гао Лин всхлипнула: "Сестра, я знаю, что ошиблась, я хотела сэкономить компании, кто знал, что так получится. Если бы не было совсем безвыходно, я бы ни за что не стала беспокоить тебя, такого занятого человека, в это время. Ты ведь генеральный директор компании Линхай, и еще празднуешь день рождения племянника…"

Цзя Хуй прервала ее: "Ладно, не говори об этом. Мы семья, трудности преодолеваем вместе. Дай мне номер телефона Мун Чхоль Мина, я хочу посмотреть, куда он сможет спрятаться."

Гао Лин поспешно отправила номер телефона, ее сердце было полно благодарности.

Цзя Хуй вышла из комнаты с телефоном и вошла в гостиную, где Ван Цяо и Лиза играли с ребенком. Ван Цяо дразнил ребенка, тряся маленьким погремушкой, малыш протягивал ручки, чтобы схватить ее, и заливался смехом. Лиза смотрела на них, ее лицо было полно нежности.

Цзя Хуй подошла, с серьезным выражением лица рассказала о случившемся. Ван Цяо поднял брови, на его губах появилась легкая насмешливая улыбка: "Эта Гао Лин, все еще слишком молода, неопытна, жадничает до мелочей, и вот, пожалуйста, натворила дел."

Лиза тоже кивнула: "Да, в бизнесе нельзя быть таким неосторожным, учись на ошибках."

Цзя Хуй посмотрела на них: "Вы двое, перестаньте тут язвить, Гао Лин тоже хотела как лучше, а получилось плохо, теперь нужно помочь ей решить проблему." Сказав это, она посмотрела на Ван Цяо и Лизу: "Я пойду разберусь с этим делом, оставлю ребенка на вас на некоторое время."

Ван Цяо с улыбкой взял ребенка: "Не волнуйся, мы здесь, иди занимайся своими делами. Мы продолжим играть с маленьким именинником."

Лиза взяла маленький кусочек торта и дразнила ребенка: "Малыш, посмотри на этот красивый торт, вкусно?" Малыш лепетал, размахивал ручками, размазывая торт по всему лицу, все дружно рассмеялись.

Цзя Хуй вернулась в комнату, села за компьютер, ее взгляд мгновенно стал острым, как у орла. Ее пальцы быстро стучали по клавиатуре, код тек по экрану, как вода. Цзя Хуй по номеру телефона Мун Чхоль Мина нашла его аккаунт на сайте знакомств. Вскоре она определила местоположение Мун Чхоль Мина, уголки ее губ слегка приподнялись: "Хм, нашла."

Затем Цзя Хуй применила хакерские навыки и легко взломала телефон Мун Чхоль Мина. Просматривая фотоальбом, она расширила глаза от удивления, там были обнаженные фотографии Мун Чхоль Мина, сделанные для онлайн-знакомств, масштаб которых был поразительным. Цзя Хуй скривила губы, ее лицо было полно отвращения: "Этот кореец, настоящий извращенец и бабник, что за штука!"

Цзя Хуй взглянула на обнаженные фотографии Мун Чхоль Мина, затем насмешливо сказала: "Кореец, не только тело маленькое, но и этот ключевой пенис невелик, судя по всему, максимум размером с мой Bluetooth-наушник." Сказав это, она "фыркнула", ее лицо было полно презрительного вздоха, как будто она увидела самую смешную картину в мире.

По ее мнению, Мун Чхоль Мин был просто презренным.

Глядя на то, как телефонное позиционирование показывает, что Мун Чхоль Мин движется по дороге в городе, останавливаясь и снова двигаясь, в сочетании с анализом координат, она определила, что человек, скорее всего, находится в автобусе. В глазах Цзя Хуй мелькнула хитрость: "Смеешь обманывать мою компанию, я заставлю тебя узнать, что такое сила." Сказав это, она снова принялась за дело, с помощью своего мастерства взломала систему сетевого телевидения и систему видеонаблюдения автобуса. Глядя на интерфейс, отображаемый на компьютере, Цзя Хуй усмехнулась: "Пол года не занималась этим, а техника все еще на высоте, неплохо."

В это время в автобусе в Инчхоне солнечный свет падал на пассажиров через окна, все либо слушали музыку в наушниках, либо смотрели на уличные пейзажи за окном и болтали, в салоне царила атмосфера расслабленности.

Мун Чхоль Мин сидел на заднем сиденье, в солнцезащитных очках, одетый в модную одежду, пытаясь подчеркнуть свою индивидуальность. Он направлялся на процедуру эстетической медицины, на его губах играла самодовольная улыбка, в голове постоянно прокручивались сладкие слова, сказанные прошлой ночью с онлайн-знакомой, время от времени он доставал телефон, смотрел на присланные ею двусмысленные фотографии, улыбка на его лице становилась все шире, он погрузился в иллюзию любовной сети, которую сам сплел.

Сидя на сиденье, мысли Мун Чхоль Мина уносились все дальше, он даже невольно заговорил сам с собой: "Ах, да, кажется, в другой день тоже нужно сделать операцию по увеличению пениса, но…"

Мун Чхоль Мин слегка приподнял подбородок, на его лице появилось крайне уверенное выражение: "Я уверен, что мой ключевой орган уже больше, чем у девяноста пяти процентов корейских мужчин."

Сказав это, Мун Чхоль Мин даже выпрямил спину, как будто уже стоял на вершине мужской привлекательности, совершенно не осознавая, насколько эта уверенность была самонадеянной, он был похож на клоуна, погруженного в свои фантазии.

Внезапно экран телевизора в автобусе несколько раз мигнул, а затем на большом экране появились его обнаженные фотографии. Весь автобус мгновенно затих, через секунду разразился громкий смех. Этот смех был подобен звонким пощечинам, сильно ударившим по лицу Мун Чхоль Мина, его лицо мгновенно побледнело, он в панике протянул руки, чтобы закрыть лицо, его тело невольно съежилось на сиденье, пытаясь спрятаться от странных взглядов окружающих, но все было бесполезно, в этот момент он стал посмешищем для всех в автобусе.

"Вау, что это такое!"

"Как этот человек может быть таким бесстыдным, выставлять свои обнаженные фотографии в общественном месте!" Женщина поспешно закрыла глаза своей дочери рядом с собой и гневно закричала.

В автобусе мгновенно поднялся шум, взгляды всех устремились на экран телевизора, где во всей красе демонстрировались шокирующие обнаженные фотографии Мун Чхоль Мина. В этот момент несколько молодых людей, как будто открыв новый континент, тут же возбужденно достали телефоны, включили камеры, крича: "Быстрее, нужно запечатлеть этот 'замечательный' момент, может быть, он станет популярным!" Они, регулируя угол съемки коротких видео, сопровождали их преувеличенными комментариями: "Семья, сегодня в автобусе встретили 'бога', публично 'демонстрирующего себя' по телевизору, мы просто прозрели."

Некоторые, скрестив руки, с легкой насмешливой улыбкой на лице, начали критиковать технику фотографирования Мун Чхоль Мина: "Посмотрите, как сняты эти фотографии, освещение слишком плохое, угол тоже не подобран, снял себя в таком виде, этот вкус, цок-цок-цок…"

Окружающие, услышав это, тоже рассмеялись. Более того, кто-то крикнул во весь голос: "Эй, смотрите, почему не видно ключевого органа этого мужчины по телевизору, может быть, стесняется показать полностью, вот и раскрылся!" В словах было полно насмешек и издевательств, весь салон автобуса был наполнен атмосферой, вызывающей смех и полную сарказма.

"Ха-ха, сегодня я наконец-то прозрел, этот парень такой странный!"

Взгляды пассажиров, как прожекторы, были направлены на Мун Чхоль Мина, кто-то указывал пальцем, кто-то смеялся до упаду. Мун Чхоль Мин в ужасе расширил глаза, в панике поднял руку, чтобы закрыть экран, солнцезащитные очки упали, обнажив его глаза, полные паники и растерянности, в этот момент он хотел провалиться сквозь землю, чтобы избежать этой волны унижения и насмешек.

"Выключите! Выключите!" – кричал Мун Чхоль Мин, его голос стал пронзительным от паники. Но телевизор его не слушался, и фотографии по-прежнему четко демонстрировали его неловкое положение.

Водитель, увидев беспорядок в зеркале заднего вида, нахмурился и крикнул: "Что там сзади! Не мешайте другим пассажирам!"

Мун Чхоль Мин покраснел и хотел провалиться сквозь землю. Под смех и странные взгляды окружающих он в полном замешательстве выскочил из автобуса на следующей остановке.

На улице Инчхона было многолюдно, машины сновали туда-сюда. Магазины вдоль улиц были полны товаров, разноцветные вывески сверкали на солнце. Но Мун Чхоль Мин не мог наслаждаться этим зрелищем, он шел, опустив голову, спотыкаясь, как испуганная мышь. Он никак не ожидал, что его позор будет раскрыт таким образом, и его сердце было полно шока и сожаления.

"Как это могло случиться…" – пробормотал он, суетливо поправляя одежду, пытаясь сохранить хоть немного достоинства, но позорная картина не выходила из головы.

Тем временем в Мюнхене Цзя Хуй позвонила Гао Лин и весело сказала: "Гао Лин, дело сделано. Я выставила его голые фотографии в автобусе, и я видела по камерам наблюдения, как он поспешно выскочил и убежал."

Гао Лин на другом конце провода сначала опешила, а затем разразилась громким смехом: "Сестра, ты просто потрясающая! Теперь он точно не посмеет быть таким высокомерным, это так приятно! Теперь я попробую договориться с ним, сменив номер телефона."

Цзя Хуй с улыбкой напомнила: "Ты, в будущем будь внимательнее, не будь небрежной при закупках. Это тоже тебе урок, скорее разберись с беспорядком в компании."

Гао Лин поспешно ответила: "Я поняла, сестра, спасибо тебе. Ты скорее возвращайся к ребенку, поцелуй от меня племянника."

Повесив трубку, Гао Лин глубоко вздохнула, выпрямила спину и вышла из туалета. Она знала, что впереди еще предстоит тяжелая битва, но сейчас тучи в ее сердце рассеялись, и с поддержкой семьи у нее появилась смелость смотреть трудностям в лицо.

А в Мюнхене Ван Цяо и Лиза продолжали играть с ребенком, смех и радость эхом разносились по квартире. Этот небольшой международный инцидент сблизил всех и позволил тем, кто оказался в беде, вновь зажечь свет надежды и двигаться вперед, к будущему.

В Китае, в конференц-зале компании Линхай, атмосфера была напряженной, но с оттенком юмора. Чжан Пин стоял на стуле, осторожно держа в руках новую лампочку, и вкручивал ее в патрон на потолке, бормоча: "Эта лампочка просто так взорвалась, это действительно беспокойно, мне пришлось самому взяться за дело."

В этот момент Гао Лин поспешно распахнула дверь, на ее лице было выражение облегчения и некоторой тревоги. Чжан Пин повернулся, взглянул на нее и с улыбкой пошутил: "Гао Лин, я теперь знаю твой секрет экономии государственных средств. В будущем мы не будем закупать офисные принадлежности и электроприборы, пусть все покупают за свой счет, разве это не сэкономит деньги? Смотри, эту лампочку я купил в магазинчике внизу за свои деньги, как выгодно!" Сказав это, он подмигнул Гао Лин.

Гао Лин не могла сдержать смех и закатила глаза: "Господин Чжан, перестаньте меня дразнить, сейчас не до шуток." Она подошла, придвинула стул и села, подробно рассказывая о том, как отомстила Мун Чхоль Мину, выставив его голые фотографии в автобусе, не скрывая волнения: "Господин Чжан, вы бы видели эту сцену, лицо Мун Чхоль Мина на камерах наблюдения было зеленым, весь автобус смеялся до упаду, он просто в замешательстве выскочил и убежал, наконец-то я выпустила пар."

Чжан Пин, закручивая лампочку, слушал, уголки его губ время от времени поднимались, и когда Гао Лин закончила, он спрыгнул со стула и хлопнул в ладоши: "Хорошо, Гао Лин, это был жесткий ход. Но мы не должны расслабляться, впереди еще много проблем. Честно говоря, что касается методов и стратегии, настоящим лидером нашей компании Линхай является генеральный директор Цзя Хуй, в критический момент она все равно сильна, даже находясь в Мюнхене, она может помочь нам выбраться из беды."

В это время на улицах Инчхона, Южная Корея, было многолюдно, машины сновали туда-сюда. Мун Чхоль Мин шел с мрачным лицом, сжимая в руке смятый купон на скидку на косметические процедуры, полный сожаления. Внезапно его телефон "динь-дон" издал звук, он получил сообщение на корейском языке от Гао Лин с другого номера телефона, отправленное через переводчик, он открыл его, и его лицо мгновенно стало пепельным.

В сообщении без обиняков напоминалось: если он возьмется за ремонт некачественной техники, то предыдущее дело будет забыто, в противном случае его голые фотографии будут проецироваться на улицах и переулках Инчхона и Сеула, и он полностью станет посмешищем, у него есть час, чтобы сообщить о своем решении.

"Сиба!" – не удержался Мун Чхоль Мин, тихо выругавшись, в душе он ненавидел этих китайцев, Гао Лин и Цзя Хуй, до скрежета зубов: "Почему эти люди такие назойливые, они полностью разрушили мой прекрасный план косметических процедур." Он раздраженно почесал свои недавно завитые, еще вьющиеся и стильные волосы, и подумал про себя: его так называемый "бизнес" – это всего лишь импровизированная команда, собранная из нескольких временных работников, какой там может быть настоящий ремонтный сервис.

Но сейчас Гао Лин дала ему всего час на размышления, он не мог медлить. Подумав, Мун Чхоль Мин стиснул зубы и отправил Гао Лин сообщение на корейском языке, придумывая отговорку: у него нет китайской визы, и он никак не может помочь с ремонтом.

Вскоре сообщение от Гао Лин вернулось, как звонкая пощечина: сейчас в некоторых городах Китая и Кореи безвизовый режим, не ищи больше отговорок, либо верни деньги, либо ремонтируй, без обсуждений.

Мун Чхоль Мин смотрел на сообщение, готовый расплакаться. Он прекрасно понимал, что у него нет денег, чтобы вернуть, все это время он был полностью поглощен косметическими процедурами, и все его сбережения давно были потрачены. Он потрогал свои щеки, которые несколько дней назад были наполнены гиалуроновой кислотой и еще немного опухли, полный сожаления: все из-за того, что он слишком любил красоваться, и все деньги вложил в это лицо и модные кудрявые волосы, теперь вот, сам себе подложил свинью.

К счастью, Мун Чхоль Мин в университете изучал электромеханику, и хотя его бизнес был нечестным, техническая база у него, вероятно, осталась. Он долго колебался, а затем отправил Гао Лин сообщение, нагло требуя: хотя бы возместить ему стоимость билета в Китай, иначе он действительно не сможет себе этого позволить.

Гао Лин получила сообщение, чуть не рассмеялась от злости, и прямо ответила: еще хочешь билет? Мечтай! Лучше подумай о том, как твои голые фотографии будут выглядеть на большом экране рядом с президентским дворцом.

Мун Чхоль Мин смотрел на это сообщение, полностью отчаявшись. Он знал, что загнан в тупик, и отступать некуда. В безвыходном положении он стиснул зубы, достал кошелек, пересчитал оставшиеся деньги, это были последние средства, которые он собирался потратить в баре после завершения косметических процедур. Теперь же ему оставалось только купить билет на самолет в Китай, в город, где находится компания Линхай.

Он тащился к аэропорту, и по пути оживленные улицы Инчхона казались ему серыми и безжизненными. Проходя мимо магазина эстетической медицины, он не удержался и остановился, глядя через витрину на современное оборудование и красивые рекламные плакаты, чувствуя глубокое сожаление. Но вспомнив об угрозах Гао Лин и своем шатком положении, он лишь тяжело вздохнул и продолжил путь.

"На этот раз в Китай, не знаю, смогу ли вернуться целым и невредимым…" – пробормотал Мун Чхоль Мин, его глаза были полны страха и растерянности, но ноги не останавливались ни на секунду, потому что он знал, что горькие плоды, которые он посеял, ему придется вкусить, стиснув зубы.

На высоте тридцати тысяч футов Мун Чхоль Мин сидел у окна, беспокойно постукивая пальцами по подлокотнику, время от времени поглядывая в окно, его взгляд был полон тревоги. По мере того, как самолет приближался к воздушному пространству Китая, его сердце сжималось все сильнее, в голове постоянно всплывали возможные гневные лица сотрудников компании Линхай и неизвестная ситуация, с которой ему предстояло столкнуться.

Когда самолет прорвался сквозь облака, яркое солнце осветило крылья, озаряя обширную землю внизу. Мун Чхоль Мин невольно прижался к окну, глядя вниз, и увидел, что небо над Китаем было необычайно ясным, чистое голубое небо, как огромный сапфир, а облака плыли, как сахарная вата. Он про себя удивился и не мог не воскликнуть: "Воздух в Китае совсем не такой плохой, как описывают корейские СМИ, это просто большая ошибка".

Самолет медленно приземлился, проехал по взлетно-посадочной полосе и наконец остановился. Мун Чхоль Мин, таща тяжелый чемодан, шаг за шагом шел с толпой к пограничному контролю. С каждым шагом ему казалось, что на него смотрят бесчисленные глаза, а ладони уже были покрыты холодным потом. С трудом пройдя пограничный контроль, он облегченно вздохнул, но, вспомнив о людях из компании Линхай, с которыми ему предстояло встретиться, не удержался и начал жаловаться: "Хм, у компании Линхай совсем нет искренности, я прилетел издалека, а меня даже никто не встретил, что это такое".

Пока он бормотал, телефон вдруг "динь-дон" зазвонил, он достал его и увидел сообщение от Гао Лин, содержание которого мгновенно повергло его в ледяной холод: "Мун Чхоль Мин, я честно рассказала корейской прокуратуре о проблемах с электроприборами, с которыми столкнулась компания Линхай, если на этот раз ты не починишь электроприборы, жди повестки в прокуратуру по возвращении в страну". Мун Чхоль Мин прочитал это, его лицо позеленело от злости, и он про себя выругался: "Эти проклятые китайцы, они пошли на такой шаг, они действительно загнали меня в тупик". Он сердито сунул телефон обратно в карман и, как будто назло, надел маску, пытаясь скрыть свое внутреннее волнение.

В этот момент кто-то сзади вдруг похлопал его по плечу. Мун Чхоль Мин испугался, резко обернулся и увидел перед собой китайца (Чжан Пин), который сказал на непонятном ему китайском: "Ни мужчина, ни женщина, еще и в маске и с завитыми волосами, сразу видно, что кореец".

Глаза девушки (Гао Лин) рядом с мужчиной загорелись, и она взволнованно сказала: "Вице-президент Чжан Пин, я видела фотографии Мун Чхоль Мина, даже без одежды, это он!"

Мун Чхоль Мин тоже не понял их слов и растерялся. Чжан Пин подошел, посмотрел на Мун Чхоль Мина и, улыбаясь, сказал Гао Лин: "Гао Лин, как нам поздороваться с этим корейцем? Я не знаю их варварского языка, как нам общаться?" Сказав это, он намеренно сделал вид, что озадачен.

Гао Лин закатила глаза, достала телефон, открыла приложение-переводчик и показала экран Мун Чхоль Мину, где на корейском было написано: "Мун Чхоль Мин, мы из компании Линхай, я директор по закупкам Гао Лин, это вице-президент Чжан Пин, мы приехали за тобой". Мун Чхоль Мин, увидев на телефоне знакомый родной язык, робко поднял голову, посмотрел на них двоих, затем быстро опустил голову и слегка кивнул.

Затем они вместе направились к подземной парковке. По пути Чжан Пин и Гао Лин весело болтали по-китайски, иногда вставляя несколько шуток о Мун Чхоль Мине, а Мун Чхоль Мин, как посторонний, неловко следовал за ними.

Подойдя к машине, все сели, машина медленно завелась и поехала в компанию Линхай. В машине Чжан Пин и Гао Лин продолжали болтать по-китайски, время от времени подшучивая над Мун Чхоль Мином. Чжан Пин, смеясь, сказал водителю: "Посмотри на этого корейца, он так странно одет, волосы завиты, как куриное гнездо, лицо белое, как будто покрашено стеной краской, и он носит большую маску, я готов поспорить, что он точно делал пластическую операцию". Водитель, услышав это, тоже рассмеялся: "Господин Чжан, я думаю, вы правы, этот вид очень узнаваем. Система амортизации нашей машины мирового класса, но силикон на его лице все равно дрожит вместе с моей педалью газа и тормозом".

Мун Чхоль Мин, хотя и не понимал китайского, но по их тону и взглядам мог примерно догадаться, он сидел там, как на иголках, его лицо горело. Гао Лин в этот момент повернулась, посмотрела на Мун Чхоль Мина и спросила на корейском через переводчик: "Мун Чхоль Мин, ты не взял никаких инструментов, как ты будешь чинить электроприборы?" Мун Чхоль Мин открыл рот, собираясь объяснить, но не знал, с чего начать.

Чжан Пин, увидев это, улыбнулся и утешил Гао Лин: "Не волнуйся, у нашей компании Линхай есть все инструменты, достаточно, чтобы этот 'кореец с полным лицом силикона' хорошо поработал, главное, чтобы у него была техника, если он не починит, не вини нас за невежливость". Сказав это, он намеренно подмигнул Мун Чхоль Мину.

Машина мчалась по шоссе, пейзаж за окном быстро проносился, Мун Чхоль Мин смотрел в окно, его сердце было полно смешанных чувств. Он сожалел о том, что вначале жадничал до мелочей и совершил глупость, продав некачественную продукцию, и боялся предстоящей ремонтной работы, не зная, какой результат его ждет. А Чжан Пин и Гао Лин, тем временем, продолжали весело смеяться, как будто это противостояние с Мун Чхоль Мином было лишь небольшим эпизодом в их жизни, у них было достаточно уверенности, чтобы заставить этого корейца подчиниться и решить насущную проблему компании Линхай.

По мере того, как машина приближалась к компании Линхай, атмосфера становилась все более напряженной.

Мун Чхоль Мин вышел из машины с крайним беспокойством, его шаги были неуверенными, когда он следовал за Гао Лин и Чжан Пином в компанию Линхай. По пути его глаза постоянно осматривались, величественное здание компании Линхай казалось ему особенно незнакомым и внушающим страх. С каждым шагом его беспокойство усиливалось, особенно когда он мельком увидел выставленные в компании электроприборы неизвестных марок, которые он продал, чувство вины мгновенно нахлынуло, его лицо то бледнело, то краснело. Он про себя сожалел: "Как я мог навлечь на себя такие большие неприятности, теперь все хорошо, я действительно не знаю, как это закончить".

Как только он вошел в дверь компании, Чжан Пин намеренно преувеличенно хлопнул в ладоши, громко позвал окружающих сотрудников, с насмешливой улыбкой на лице, и сказал по-китайски: "Все, идите сюда, посмотрите, здесь корейский оппа, я думаю, что силикона на его лице больше, чем в моей силиконовой подушке, не знаю, устал ли он от этого". Окружающие сотрудники, услышав это, бросили любопытные взгляды и начали перешептываться. Мун Чхоль Мин, хотя и не понимал китайского, но по взглядам окружающих и насмешливому тону Чжан Пина догадался, что это нехорошие слова, он мог только неловко улыбнуться, стиснув зубы, и с улыбкой поздороваться со всеми, пытаясь разрядить неловкую атмосферу.

Увидев это, Гао Лин подошла и, используя программу-переводчик, написала Мун Чхоль Мину: "Мун Чхоль Мин, теперь тебе предстоит ремонтировать неисправные электроприборы в компании. Надеюсь, ты отнесешься к этому серьезно, и все будут сотрудничать с тобой." Сказав это, она повела Мун Чхоль Мина в комнату отдыха для сотрудников.

Как только они вошли в комнату отдыха, их ноздрей ударил запах гари. Оказалось, что микроволновая печь в углу закоротила, и ее корпус слегка почернел. Чжан Пин шел следом, неся в руке тяжелый ящик с инструментами. Он с грохотом поставил его у ног Мун Чхоль Мина, поднял брови и сказал по-китайски: "Вице-президент, я лично принес тебе ящик с инструментами. Смотри внимательно, это очень уважительно с моей стороны, не так ли?" Мун Чхоль Мин ничего не понял и мог только растерянно смотреть на него, его глаза были полны беспомощности.

После того, как Чжан Пин благополучно покинул комнату отдыха, Мун Чхоль Мин некоторое время стоял на месте, ошеломленный, а затем медленно присел и открыл ящик с инструментами. Он смотрел на изобилие инструментов внутри, но его сердце становилось все более тревожным. Хотя он изучал электромеханику в университете, все эти годы он был сосредоточен на спекулятивном бизнесе, и книжные знания давно забылись, не говоря уже о практическом опыте. Он набрался смелости, взял отвертку и начал беспорядочно тыкать ею в микроволновую печь, бормоча себе под нос: "Как это починить? Это просто убивает меня."

После долгих попыток микроволновая печь не реагировала, Мун Чхоль Мин был уставшим и голодным, и гнев в его сердце "вспыхнул". Он не мог не крикнуть по-корейски: "Я еще не ел! Это незаконное задержание! Я хочу есть!" К сожалению, в комнате отдыха никого не было, никто не понимал, что он говорит, и его голос эхом отдавался в пустой комнате, звуча особенно уныло.

Тем временем Ань Жань, вице-президент Торгово-промышленной палаты внешней торговли, прибыла в штаб-квартиру компании Линхай. Ань Жань, одетая в деловой костюм, уверенно вошла в компанию. Она заранее договорилась с Чжан Пином обсудить дальнейшую работу Торгово-промышленной палаты внешней торговли. Как только она вошла, Ань Жань случайно подняла глаза и посмотрела на лампочки в компании Линхай. Тусклый свет мерцал, и она не могла не нахмуриться, похлопала Чжан Пина по плечу и пошутила: "Господин Чжан, ваша компания Линхай действительно экономит электроэнергию. Эти лампочки собираются бастовать?"

Чжан Пин беспомощно вздохнул, горько улыбнулся, указал на окружающие электроприборы и кивнул в сторону комнаты отдыха, сказав: "Это результат покупки этих корейских некачественных товаров, качество слишком плохое. Посмотрите туда, там еще один корейский 'раб' бесплатно ремонтирует электроприборы, это все из-за него."

В этот момент из комнаты отдыха послышались крики Мун Чхоль Мина. Ань Жань с любопытством навострила уши и спросила: "Что кричит этот кореец?" Чжан Пин пожал плечами с выражением беспомощности: "Откуда я знаю, бормочет что-то, как будто заклинания читает."

Ань Жань обычно много смотрит корейских дорам и немного разбирается в корейском языке. Она наклонила голову, послушала некоторое время и сказала: "Возможно, он хочет есть." Чжан Пин услышал это, улыбнулся и махнул рукой Гао Лин. Гао Лин поняла намек и вскоре вошла в комнату отдыха с несколькими банками кимчи.

Мун Чхоль Мин увидел, как вошла Гао Лин, и увидел банки кимчи в ее руке, его глаза мгновенно расширились, и он сердито сказал по-корейски: "Что это значит? Я хочу нормальную еду, а не это!"

В этот момент Ань Жань тоже вошла в комнату отдыха. Она прочистила горло и сказала Мун Чхоль Мину на ломаном корейском: "Кимчи – это традиционное китайское блюдо. Раз уж вы, корейцы, любите его, то ешьте. Если не съедите и не почините микроволновку, то не сможете уйти."

Мун Чхоль Мин услышал это, и на его лице промелькнуло недовольство. Он громко возразил по-корейски: "Кимчи – это традиционное корейское блюдо, это известно всему миру. Вы, китайцы, не должны его присваивать. Кроме того, согласно истории, даже город, в котором вы сейчас находитесь, тысячи лет назад был территорией Великой Корейской Республики."

Ань Жань услышала это и была поражена. Она как будто услышала сказку, повернулась и спросила Гао Лин, с недоумением сказав: "У этого корейца какие-то проблемы с психикой? Почему он несет такую чушь?"

Гао Лин подошла к Ань Жань и тихо сказала ей: "Возможно, он изучал историю во сне, только во сне можно так выдумывать."

Сказав это, Гао Лин взглянула на Мун Чхоль Мина с презрением в глазах. Она взяла телефонный переводчик и без церемоний сказала Мун Чхоль Мину: "До 1980 года большая часть текста в ваших газетах была китайскими иероглифами. Ваши буквы были просто придуманы, у них нет глубокой основы. Ваша история давно прервалась, и вы еще смеете здесь хвастаться."

Мун Чхоль Мин как будто попал в больное место, его лицо покраснело, и он сердито закричал: "Китайские иероглифы тоже придумали корейцы!" Он выглядел так, будто собирался съесть человека, его глаза были широко раскрыты, а на лбу вздулись вены.

Увидев это, Ань Жань тихо сказала Гао Лин: "Его IQ действительно достаточен для ремонта электроприборов? А вдруг он что-то сломает и сам себя ударит током, и нам придется за ним убирать." В ее словах было много сарказма, она была просто безмолвна от невежества Мун Чхоль Мина.

Ань Жань продолжала смотреть на Мун Чхоль Мина и сказала на ломаном корейском: "Хорошо ремонтируй электроприборы, не дай себя убить током от своих некачественных приборов. Если что-то случится, никто в вашей Корее не сможет тебя спасти, тогда не проси нас о помощи."

Гао Лин не могла не похвалить: "Сестра Ань Жань, ты так хорошо говоришь по-корейски." Ань Жань с улыбкой махнула рукой: "Что ты, просто в последнее время много смотрю корейских дорам, выучила несколько фраз, учусь на ходу, не думала, что это действительно пригодится, чтобы справиться с такими упрямыми людьми, этого достаточно."

Сказав это, Гао Лин, Чжан Пин и Ань Жань вместе покинули комнату отдыха, оставив Мун Чхоль Мина одного. Мун Чхоль Мин смотрел на банки кимчи на полу, злился и нервничал, проклиная себя про себя: "Зачем я продавал некачественные электроприборы? Теперь вот, докатился до такого состояния, это действительно поделом мне." Беспомощно он просто сел на пол, открыл банку кимчи, нахмурившись, запихнул ее в рот, жуя и размышляя, как починить эту проклятую микроволновку, в его глазах было полно отчаяния и негодования.

По мере того, как он ел, Мун Чхоль Мин все больше чувствовал, что вкус ему знаком. Он подсознательно посмотрел на марку банки кимчи. Не посмотрев, он не обратил внимания, но посмотрев, его глаза мгновенно расширились, и на его лице даже появилась самодовольная улыбка, и он пробормотал себе под нос: "Похоже, консервы нашей Великой Корейской Республики тоже продаются в Китае. Великая нация! Этот вкус, конечно, популярен везде." Сказав это, он довольно гордо выпятил грудь, как будто это его заслуга, что кимчи так хорошо продается за границей.

Но вскоре, когда его взгляд скользнул по тексту под банкой, улыбка мгновенно застыла на его лице. Он увидел, что мелким шрифтом было написано: Производитель, Шаньдун, Китай. Мун Чхоль Мин как будто увидел что-то невероятное, он сначала остолбенел, затем резко встал, банка кимчи в его руке чуть не упала, а затем он широко раскрыл глаза и закричал: "Невозможно! Как кимчи нашей Великой Корейской Республики может быть произведено в Китае! Это ошибка, как это может быть…" Его голос стал резким от гнева, его лицо то бледнело, то краснело, его самодовольная гордость мгновенно исчезла, осталась только неловкость и ярость после того, как реальность сильно ударила его по лицу.

В комнате отдыха царила тишина, нарушаемая лишь редкими вздохами Мун Чхоль Мина, в то время как внешний мир оставался занятым, сотрудники компании Линхай выполняли свои обязанности, как будто эта драма в комнате отдыха их не касалась. Мун Чхоль Мин знал, что находится в затруднительном положении, и если он не починит электроприборы как можно скорее, его ждут более серьезные последствия, но у него не было никаких идей, и он мог только в одиночестве бороться с проблемой в этой незнакомой обстановке.

В конференц-зале компании Линхай свет был тусклым и желтоватым, только одна лампочка одиноко излучала слабый свет, едва освещая это пространство. Ань Жань медленно вошла элегантной и уверенной походкой, огляделась и направилась прямо к главному месту в конференц-зале, с легкой насмешкой изогнув уголки губ, тихо сказала: "Ха, этот кореец неплох, оставил одну рабочую лампочку." Тон был такой, будто она обнаружила какое-то невероятное "благодеяние".

Чжан Пин сидел рядом, подперев подбородок рукой, услышав это, беспомощно пожал плечами и с горькой улыбкой ответил: "Ань Жань, перестань шутить, это я сам купил в магазинчике внизу, чтобы в этой комнате не было так темно, что ничего не видно. Наша компания сейчас сильно страдает от этих корейских некачественных электроприборов, даже с освещением проблемы."

Ань Жань мягко села, держась прямо, в глазах ее светилась мудрость, приобретенная с опытом. Несмотря на то, что сейчас она вице-председатель Торгово-промышленной палаты, пользующаяся большим успехом, на самом деле несколько лет назад она тоже работала в компании Линхай, занимая должности вице-президента и исполняющего обязанности генерального директора, и знала здесь каждую мелочь, каждое большое и маленькое дело, как свои пять пальцев. А ее парень Хуа Чэн тоже когда-то был главой компании Линхай, и в те годы они вдвоем ради развития компании провели немало ночей в этом конференц-зале, обсуждая различные стратегии и решая всевозможные проблемы. Поэтому она прекрасно знала, насколько трудно управлять компанией Линхай, это было далеко не то, что можно решить одними разговорами.

Взгляд Ань Жань обратился к Гао Лин, в глазах ее было полно заботы и наставления. Она слегка наклонилась и с глубоким смыслом сказала: "Гао Лин, я знаю, что ты думаешь о компании и хочешь сэкономить, но некоторые вещи действительно нельзя покупать только из-за дешевизны. Посмотри на электроприборы, которые закупили на этот раз, качество ужасное, не только не сэкономили, но и создали кучу проблем, разве это не убыточно? Это как покупать одежду, если ты из жадности купишь некачественную вещь, она порвется через пару дней, и тебе придется снова тратить деньги на новую, насколько это невыгодно. Закупщику нужно смотреть дальше, нужно находить баланс между качеством и ценой, разве не так?" Говоря это, она игриво подмигнула Гао Лин, пытаясь в легкой форме объяснить ей эту истину.

Гао Лин слегка опустила голову, щеки ее покраснели, она чувствовала и стыд, и некоторую благодарность, тихо кивнула: "Сестра Ань Жань, я поняла свою ошибку, на этот раз я действительно понесла большие потери, в будущем обязательно учту этот урок."

Затем атмосфера изменилась, стала серьезной, тема разговора Ань Жань, Чжан Пина и Гао Лин сосредоточилась на недавней "буре" в сфере внешней торговли – Чжао Лэй из Банка Красной Горы неоднократно использовал крупный капитал, пытаясь приобрести предприятия, входящие в Торгово-промышленную палату. Это событие стало как тяжелая бомба, вызвавшая бурные волны в кругах внешней торговли.

Чжан Пин, будучи мастером в области финансов, много раз сталкивался с Чжао Лэем на различных мероприятиях, можно сказать, он был его "заклятым врагом", и они когда-то боролись за контроль над Банком Красной Горы, в итоге Чжао Лэй получил должность председателя Банка Красной Горы, а Чжан Пин был изгнан из Банка Красной Горы. Чжан Пин вспомнил прошлое, сейчас он нахмурил брови, ритмично постукивая пальцами по столу, первым заговорил: "Этот ход Чжао Лэя кажется простым расширением капитала, но на самом деле скрывает глубокий смысл. С точки зрения макроэкономической ситуации, хотя ликвидность рынка сейчас довольно достаточна, конкуренция в отрасли становится все более жесткой, его такая агрессивная скупка, скорее всего, направлена на интеграцию ресурсов для создания полной производственной цепочки."

Ань Жань слегка кивнула, задумчиво подхватила: "Чжан Пин, я согласна с твоей точкой зрения. И, я думаю, он также может использовать приобретенные предприятия в качестве рычага для привлечения большего финансового капитала. Но, я не понимаю, как эти предприниматели могут так покорно сдаться и отдать свои предприятия Чжао Лэю по низкой цене."

Гао Лин слушала рядом, немного увлеченно, время от времени записывая основные моменты в блокнот, хотя она в основном отвечала за закупки, но сейчас она также глубоко понимала глубокое влияние этих финансовых тенденций на внешнеторговые компании.

После бурного обсуждения совещание подошло к концу. Ань Жань встала, поправила одежду, медленно подошла к Гао Лин, выражение ее лица стало серьезным, она мягко взяла Гао Лин за руку и наставила: "Гао Лин, в последнее время много новостей, по всей стране продолжают расти случаи пропажи и похищения женщин, ситуация очень серьезная, но виновник до сих пор не всплыл. Ты девушка, будь осторожнее по дороге на работу и с работы, обращай внимание на безопасность. Если слишком поздно, ни в коем случае не возвращайся домой одна, если что-то случится, звони мне в любое время."

Сердце Гао Лин потеплело, на лице ее появилась благодарная улыбка: "Сестра Ань Жань, спасибо за заботу, я буду осторожна. Но в последнее время в компании много дел, я как директор по закупкам должна следить за этим, и мне жалко денег компании, расходы на такси туда-обратно немалые, поэтому я решила сегодня переночевать в компании, все равно в конференц-зале есть диван, переночевать одну ночь не проблема."

Чжан Пин, услышав это, тут же встал, широко раскрыл глаза, притворившись сердитым, сказал: "Гао Лин, так нельзя! Сколько бы компания ни экономила, нельзя шутить с твоей безопасностью. Если ты боишься тратить деньги, я сам оплачу тебе такси, или я попрошу телохранителя проводить тебя домой, это не обсуждается."

Гао Лин поспешно махнула рукой, с улыбкой отказываясь: "Господин Чжан, не беспокойтесь, правда не нужно. Я не ребенок, могу позаботиться о себе, жить в компании еще и удобно, утром проснусь и сразу смогу работать, насколько это эффективно."

Чжан Пин, видя, что не может ее переубедить, беспомощно вздохнул: "Ну ладно, но если тебе ночью будет страшно, или случится что-то непредвиденное, обязательно позвони мне сразу, я переночую в офисе, это недалеко отсюда." Говоря это, он даже похлопал себя по груди, изображая "рыцаря".

Ань Жань, глядя на эту сцену, не удержалась от смеха: "Вы двое, один упрямее другого. Но Гао Лин, раз уж ты решила жить в компании, Чжан Пин, тебе нужно больше о ней заботиться."

Чжан Пин поспешно кивнул: "Ань Жань, не волнуйся, пока я здесь, все будет в порядке."

2. Банк Красной Горы

Ань Жань подошла к двери конференц-зала, телохранитель уже почтительно ждал рядом, открывая ей дверь. Она снова оглянулась в сторону комнаты отдыха, сквозь полуоткрытую дверь было видно Мун Чхоль Мина, который все еще был занят ремонтом, и не удержалась от шутки: "Кстати, и тот кореец, хоть он и натворил много нехороших дел, но сейчас он ремонтирует технику в нашей компании, мы должны обеспечить его безопасность. Посмотрите на его кожу, белую, как нежный тофу, может быть, преступникам нравится такой тип, если его похитят, нам придется потрудиться, чтобы его найти."

Все, кто это услышал, не могли не рассмеяться. Ань Жань с улыбкой покачала головой, переступила порог и направилась к роскошному автомобилю, припаркованному внизу. Роскошный автомобиль сиял в свете фонарей, линии кузова были плавными, как у готовящегося к прыжку зверя. Телохранитель открыл ей дверь, Ань Жань грациозно села на заднее сиденье, машина медленно тронулась, плавно выехала из ворот компании, оставляя за собой шлейф роскоши.

А в компании Чжан Пин и Гао Лин переглянулись и снова занялись своими делами. Чжан Пин направился в офис, готовясь продолжить изучение стратегии противодействия Чжао Лэю; Гао Лин вернулась в комнату отдыха, чтобы посмотреть, как продвигается ремонт у Мун Чхоль Мина, и заодно помочь ему найти инструменты. В эту ночь в компании Линхай все еще горел свет, каждый усердно трудился ради своих целей, ради будущего компании, даже если впереди были трудности, они не отступали.

В глубокой ночи компания Линхай, лишенная дневной суеты, была настолько тихой, что слышался лишь слабый шум ветра, иногда доносившийся из коридора. Гао Лин сидела одна в своем офисе, обстановка вокруг была уютной и полной воспоминаний. На стенах висели несколько небольших акварельных картин, нарисованных ею самой, на них были пейзажи моря, о которых она мечтала, мазки были немного наивными, но полными любви к жизни. На рабочем столе стояла изящная деревянная фоторамка, в которой была ее совместная фотография с братом, на фотографии все улыбались, что резко контрастировало с ее одиночеством в этот момент. В углу пышно росла эпипремнум, добавляя немного жизни в это немного холодное пространство.

Она лежала на маленьком диване в офисе, ворочалась и не могла уснуть. Глаза невольно смотрели на фотографию брата Гао Чуаня на стене, и в сердце сразу же смешались разные чувства. Прошел почти год с тех пор, как брат ушел из жизни, но его образ и улыбка все еще ясно всплывали в ее сознании. Когда-то брат, будучи бывшим вице-президентом компании Линхай, в этом офисе отдавал все силы развитию компании, проводя здесь бесчисленные дни и ночи. Теперь все изменилось, и только она одна несет на себе тяжелую ответственность директора по закупкам, продолжая бороться в этом знакомом и незнакомом мире.

Гао Лин медленно встала, подошла к рабочему столу, пальцами нежно погладила офисную мебель, которой когда-то пользовался брат, гладкая поверхность стола, казалось, все еще сохраняла тепло брата. Ее глаза постепенно увлажнились, и она тихо прошептала: "Брат, как было бы хорошо, если бы ты был здесь, я так скучаю по тебе…"

В этот момент тишину нарушил легкий стук в дверь. Гао Лин поспешно вытерла слезы с глаз, прочистила горло и сказала: "Войдите". Дверь медленно открылась, и вошел Чжан Пин с миской горячей лапши, на лице у него была мягкая улыбка.

"Гао Лин, я думаю, ты, наверное, голодна, не спишь? Вот, поешь что-нибудь." Сказал Чжан Пин, ставя лапшу на стол.

Гао Лин немного удивилась: "Господин Чжан, почему вы еще не спите?"

Чжан Пин придвинул стул и сел, улыбаясь: "Я беспокоюсь о тебе, одной в компании. К тому же, дел еще много, мне тоже нужно поработать сверхурочно. Кстати, хотя я не видел твоего брата Гао Чуаня, я знаю, что он был человеком, которого очень уважал мой товарищ по оружию Ван Цяо, а тот, кого Ван Цяо хвалит, определенно замечательный человек. Более того, до того, как я стал вице-президентом компании Линхай, твой брат Гао Чуань был моим предшественником на посту вице-президента компании Линхай, теоретически, мы с твоим братом занимались одним и тем же, а именно защитой компании, я проработал на посту вице-президента компании Линхай полгода, и я глубоко понимаю, как ему было нелегко, хотя я не общался с ним напрямую, я очень восхищаюсь его работоспособностью."

Гао Лин слегка кивнула, в глазах мелькнула нотка трогательности: "Да, мой брат всегда очень заботился обо мне, научил меня многому… Он также очень любил свое дело. В то время он также постоянно работал и финансировал мое обучение в Беларуси."

Чжан Пин снова указал на лапшу и сказал: "Ань Жань специально поручила мне, сказав, что ты больше всего любишь лапшу, поэтому я быстро заказал тебе доставку, ешь, пока горячая."

Сердце Гао Лин потеплело, глаза слегка покраснели, она благодарно сказала: "Господин Чжан, передайте мою благодарность сестре Ань Жань, спасибо вам, вы всегда так заботитесь обо мне."

Чжан Пин слегка махнул рукой, на лице у него была добродушная улыбка, он придвинул стул и сел напротив Гао Лин, проникновенно сказал: "Гао Лин, не будь такой чужой, ты костяк нашей компании Линхай, мы должны поддерживать друг друга. Знаешь? Я всегда очень хорошо относился к тебе, у тебя безграничное будущее! Ань Жань и Ван Цяо – это важные люди, которые могут влиять на национальные коммерческие тенденции, ты, следуя за ними, можешь научиться слишком многому. А еще наш генеральный директор компании Линхай Цзя Хуй, твоя невестка, это топовый хакер, с отличными навыками, с такими лидерами, ведущими нас, будущее компании светлое, и у тебя в этом безграничные возможности."

Гао Лин постоянно кивала, в глазах ее сверкал свет, она только собиралась заговорить, как Чжан Пин продолжил: "Однако, в жизни человека, кто не совершает ошибок? Не принимай слишком близко к сердцу дело с закупкой техники на этот раз, считай это уроком, в будущем будь более внимательной, и ты определенно будешь расти быстрее."

Гао Лин тяжело кивнула, твердым тоном сказала: "Господин Чжан, я знаю, что ошиблась, спасибо, что вы все еще готовы дать мне шанс и так поддерживаете меня. Вы столько лет проработали в коммерческой сфере, вы уважаемый старший, с вами рядом, указывающим мне путь, мне намного спокойнее. Я обязательно буду стараться, чтобы не подвести ваши ожидания."

Чжан Пин смотрел на Гао Лин, полный удовлетворения, его рука нежно погладила значок Ленина на груди, взгляд стал глубоким: "Гао Лин, мы не можем думать только о себе, если однажды ты достигнешь чего-то, ни в коем случае не забывай отдавать должное народу. На этом пути нас сделали сильными усилия всех, и мы тоже должны уметь отдавать."

Гао Лин была глубоко тронута, она торжественно сказала: "Господин Чжан, не волнуйтесь, я запомнила." Сказав это, она взяла палочки и начала есть лапшу.

Едя, Гао Лин, казалось, вдруг что-то вспомнила, положила палочки и хлопнула себя по голове: "Ой, чуть не забыла, тот кореец Мун Чхоль Мин еще не ел!"

Чжан Пин тоже положил миску и палочки, с выражением беспомощности и смеха: "В такую глубокую ночь нам еще приходится беспокоиться о его еде и питье, пойдем, посмотрим."

Они встали, на цыпочках пробираясь в темноте. Большинство лампочек в компании перегорели, только в нескольких местах пробивался слабый свет, как звезды, мерцающие в темноте. Они осторожно подошли к двери комнаты отдыха, тихонько толкнули полуоткрытую дверь. Увидели Мун Чхоль Мина, свернувшегося калачиком на полу, спящего крепким сном, рядом валялись десять пустых банок с кимчи.

Гао Лин широко раскрыла глаза и не удержалась, тихонько пожаловавшись: "Эти корейцы, они действительно любят кимчи, съели десять банок, и не боятся лопнуть."

Чжан Пин, увидев это, тихо подошел, взял лежащее рядом одеяло и осторожно накрыл Мун Чхоль Мина, боясь разбудить его. Затем Чжан Пин подмигнул Гао Лин, и они тихо вышли из комнаты отдыха, вернувшись в кабинет Чжан Пина.

Чжан Пин таинственно достал из ящика заранее распечатанную фотографию генерала Ким Чен Ына и, улыбаясь, сказал Гао Лин: "Как думаешь, если мы повесим эту фотографию на стену в комнате отдыха, какое выражение лица будет у этого корейца завтра, когда он увидит фотографию своего северного соседа?"

Гао Лин сначала опешила, а затем не удержалась и рассмеялась: "Генеральный директор Чжан, ваш ход слишком подлый, но если подумать, это довольно интересно."

Как два озорных ребенка, они тайком вернулись в комнату отдыха, повесили фотографию на видное место и, довольные, ушли.

На следующее утро, когда солнечный свет пробился сквозь щели в окнах в комнату отдыха, Мун Чхоль Мин медленно проснулся. Как только он открыл глаза, он почувствовал, что на него смотрят две острые пары глаз, что напугало его до дрожи, и он резко сел. Присмотревшись, он увидел, что это была фотография генерала Ким Чен Ына на стене, взгляд на фотографии, казалось, проникал во все, мгновенно лишив его всякой сонливости.

В этот момент вошла Гао Лин с переводчиком, посмотрела на испуганного Мун Чхоль Мина, сдержала смех и сказала, используя корейский переводчик на телефоне: "С сегодняшнего дня пусть он следит за тем, как ты чинишь электроприборы, ты должен хорошо работать."

Мун Чхоль Мин, услышав это, сглотнул и дрожащим голосом кивнул. В процессе ремонта он постоянно чувствовал, что эти глаза за спиной пристально смотрят на него, и ни на секунду не смел расслабиться. Он суетливо возился с микроволновкой, и крупные капли пота стекали по его лбу.

Наконец, после некоторой суеты, Мун Чхоль Мин взволнованно крикнул по-корейски: "Починил! Починил!" Этот звук эхом разнесся по тихой компании.

Чжан Пин, занятый в своем кабинете, услышал звук, испугался и пожаловался: "Что с этим корейцем? У него что, сердечный приступ, так громко кричит."

Гао Лин и Чжан Пин поспешили в комнату отдыха, Мун Чхоль Мин, как ребенок, который хочет похвастаться, взволнованно демонстрировал отремонтированную микроволновку, показывая функции нагрева и разморозки одну за другой. Гао Лин взволнованно кивала, а затем, указав на таблицу в руке, сказала через корейский переводчик: "Не радуйся слишком рано, это только начало, тебе еще предстоит починить более ста электроприборов, продолжай в том же духе."

Мун Чхоль Мин, услышав это, мгновенно застыл в улыбке, он беспомощно посмотрел на фотографию генерала Ким Чен Ына на стене, словно почувствовав от этого взгляда некоторое давление, и мог только смиренно взять ящик с инструментами и продолжать усердно работать.

Чжан Пин стоял рядом, глядя на фотографию на стене, и шутя сказал: "Не говори, эта фотография действительно обладает некоторой устрашающей силой, она действительно может усмирить этого корейца, посмотри, как он напуган. Похоже, по всей компании, везде, где есть электроприборы, мы должны повесить эту фотографию, чтобы побудить его починить электроприборы."

Гао Лин тоже рассмеялась: "Надеюсь, он сможет быстро починить эти электроприборы, наша компания не выдержит такого беспорядка."

Сказав это, они вышли из комнаты отдыха и занялись своими делами. Новый день в компании Линхай официально начался, в этот, казалось бы, обычный день каждый преследовал свои мысли и цели, ради будущего компании, ради своей внутренней стойкости, продолжая двигаться вперед. А Мун Чхоль Мин мог только в этой чужой стране, в этой компании, стараться исправить свои ошибки, пытаясь под "надзором" этих взглядов найти шанс на искупление.

В роскошной вилле Ван Цяо в Мюнхене, солнечный свет проникал сквозь огромные панорамные окна на дорогой ковер, Ван Цяо сидел на кожаном диване в кабинете, экран компьютера перед ним мерцал, он проводил видеозвонок с Ань Жань, которая находилась в штаб-квартире Торгово-промышленной палаты внешней торговли внутри страны.

Ань Жань была одета в строгий деловой костюм, с изысканным макияжем, но в ее глазах читалась некоторая серьезность, она слегка нахмурилась, докладывая Ван Цяо о недавних действиях председателя Банк Красной Горы Чжао Лэя: "Председатель Ван Цяо, вы знаете? Чжао Лэй в последнее время часто действует, то часто контактирует с некоторыми мелкими поставщиками, предлагая им выгодные условия, то тайно расследует финансовое состояние предприятий, входящих в нашу Торгово-промышленную палату внешней торговли, я всегда чувствую, что он замышляет что-то большое, это дело слишком странное, у меня на душе неспокойно."

Ван Цяо откинулся на диване, слегка постукивая пальцами по подлокотнику, и серьезно ответил: "Ань Жань, я слишком хорошо знаю этого Чжао Лэя, он амбициозный парень, Торгово-промышленная палата внешней торговли все еще держит в своих руках шестьдесят процентов прав принятия решений в Электрическая компания «Красной Горы», входящей в Банк Красной Горы, как он может так просто сдаться? Он наверняка сделает все возможное, чтобы вернуть эту часть власти, мы должны быть начеку."

Ань Жань задумалась на мгновение, в ее глазах мелькнула решимость: "Председатель Ван Цяо, я думаю, можем ли мы задействовать Торгово-промышленную палату внешней торговли, используя имеющиеся у нас права принятия решений, чтобы отстранить от должности генерального директора Электрическая компания «Красной Горы» Чжао Лэя? Даже если это только временно подавит его пыл, чтобы он не мог так безрассудно действовать."

Ван Цяо слегка покачал головой, горько улыбнувшись: "Ань Жань, ты думаешь слишком просто. Даже если мы отстраним Чжао Лэя от должности в Электрическая компания «Красной Горы», он все равно останется председателем Банк Красной Горы, его основа не затронута, он в любой момент может вернуться и поднять волну, и тогда у нас снова будет головная боль. К тому же, я думаю, что Чжао Лэй не так легко будет отстранен."

Ань Жань прикусила нижнюю губу, чувствуя некоторое недовольство: "Я знаю, что это может быть только временная мера, но я все равно хочу попробовать, мы же не можем просто сидеть сложа руки, верно?"

Ван Цяо посмотрел на решительный взгляд Ань Жань, его сердце наполнилось утешением, после минутного молчания он мягким, но с некоторой долей ободрения голосом сказал: "Ань Жань, раз ты хочешь попробовать, то действуй. Я видел, как ты работала в Торгово-промышленной палате эти годы, у тебя есть способности и смелость, пришло время взять на себя ответственность." Сказав это, Ван Цяо повернулся и взял лист бумаги с факса за спиной: "Я сейчас отправлю тебе факсом доверенность, которая уполномочивает тебя как заместителя председателя отвечать за всю работу Торгово-промышленной палаты внешней торговли, с этого момента ты должна нести это бремя."

Ань Жань широко раскрыла глаза, полные удивления: "Председатель Ван Цяо, это… это так внезапно, я боюсь, что не справлюсь."

В глазах Ван Цяо было полное доверие: "Ань Жань, не паникуй. Вспомни, я слышал, что в первый же день в Торгово-промышленной палате внешней торговли тебя назначили заместителем председателя, а я тогда даже еще не вступил в нее. В этом смысле ты мой предшественник, и я в особой ситуации забрал у тебя путь к посту председателя Торгово-промышленной палаты внешней торговли. Теперь ты прошла через все трудности и стала заместителем председателя Торгово-промышленной палаты внешней торговли, способной самостоятельно решать вопросы, и я полностью тебе доверяю. Я был свидетелем всего твоего роста, и я верю, что у тебя есть эта сила. Кроме того, я всегда буду поддерживать тебя, и если возникнут какие-либо трудности, приходи ко мне в любое время, чтобы обсудить их, поняла?"

Глаза Ань Жань слегка покраснели, и она энергично кивнула: "Председатель Ван Цяо, спасибо вам за такое доверие, я обязательно оправдаю ваши ожидания."

После окончания видеозвонка Ань Жань глубоко вздохнула, быстро пришла в себя, нажала на внутренний телефон и сказала секретарю: "Немедленно от моего имени уведомите все компании-члены, что через три дня мы проведем совещание по обсуждению кандидатуры генерального директора Электрическая компания «Красной Горы». Обязательно отправьте представителей от каждой компании, инвестирующей в Электрическая компания «Красной Горы». Это совещание имеет решающее значение и касается будущего направления нашей Торгово-промышленной палаты внешней торговли. Будьте внимательны в своей работе и сообщайте мне о любых проблемах в любое время." Секретарь на другом конце провода нервно ответила, быстро записывая ручкой в блокнот, ее голос слегка дрожал: "Хорошо, заместитель председателя Ань Жань, я сейчас же займусь этим."

В то же время в компании Линхай царила другая оживленная атмосфера. Различные электроприборы постепенно приходили в норму благодаря усилиям Мун Чхоль Мина, который учился и ремонтировал одновременно. Мун Чхоль Мин был весь в поту, держа в руке инструменты, и возился с неисправным кулером для воды, время от времени произнося несколько фраз на корейском. Сотрудники компании Линхай, хотя и не понимали его, но примерно догадывались, что он разговаривает сам с собой, и подошли, жестами спрашивая: "Как идет ремонт этой штуки?" Мун Чхоль Мин выглядел растерянным и выдавил несколько корявых китайских слов: "Скоро… готово, сейчас." Сотрудник почесал голову и с улыбкой сказал: "Твой китайский еще нужно подтянуть, но, видя твою серьезность, этот кулер для воды, наверное, можно спасти."

Чжан Пин наблюдал за этой сценой со стороны, в душе посмеиваясь, и чувствуя, что цель предупреждения Мун Чхоль Мина достигнута, сказал Гао Лин: "Гао Лин, я думаю, достаточно, может быть, через несколько дней ты пригласишь Мун Чхоль Мина на ужин. В конце концов, он осознал свою ошибку, пострадал и отремонтировал столько электроприборов, наша цель почти достигнута."

Гао Лин, услышав это, широко раскрыла глаза и с недовольным выражением лица пожаловалась: "Господин Чжан, почему я должна приглашать этого недобросовестного бизнесмена на ужин? Он раньше так сильно нам навредил."

Чжан Пин с улыбкой объяснил: "Он все-таки отремонтировал электроприборы и помог нам решить насущную проблему, мы не можем быть слишком бесчеловечными, нужно поблагодарить. Более того, посмотри на фотографию генерала Ким Чен Ына, висящую на стене нашей компании, если мы ее не снимем, то когда придут журналисты, они будут каждый день спрашивать, не была ли наша компания куплена Северной Кореей, и тогда мы не сможем ничего объяснить."

Гао Лин, услышав это, "фыркнула" и рассмеялась: "Господин Чжан, вы тоже правы, хорошо, я приглашу его. Но этот ужин придется вычесть из вашей зарплаты."

Чжан Пин махнул рукой: "Ты сама решай, ты ведь изо всех сил экономишь деньги компании. Хорошо, я заплачу, я заплачу, главное, не слишком его затрудняй, ведь в будущем, возможно, еще будет возможность сотрудничества. Кстати. И еще, в эти дни я пришлю телохранителя, чтобы защитить тебя, в последнее время слишком много необъяснимых случаев похищения. Более того, я не уверен, что этот корейский смазливый парень тоже не станет мишенью для преступников."

Гао Лин кивнула, повернулась к Мун Чхоль Мину и сказала на корейском языке с помощью переводчика на телефоне: "Мун Чхоль Мин, Чжан Пин сказал, что ты усердно работал, ремонтируя электроприборы, через несколько дней я приглашу тебя на ужин, чтобы отблагодарить тебя." Мун Чхоль Мин, услышав это, сначала опешил, а затем на его лице появилась радостная улыбка, и он быстро ответил на корейском: "Правда? Отлично, спасибо вам."

Таким образом, в разных местах Ань Жань и сотрудники компании Линхай каждый работали над своим будущим. Ань Жань собиралась отправиться в совершенно новое путешествие, чтобы встретить многочисленные вызовы Торгово-промышленной палаты внешней торговли; а компания Линхай, решив проблемы с электроприборами, постепенно восстанавливала прежнюю жизненную силу. Будущий путь, возможно, все еще будет тернистым, но они все шли вперед шаг за шагом, с надеждой в сердце.

В Гонконге, этом процветающем месте, где каждый дюйм земли на вес золота, новая штаб-квартира Банк Красной Горы возвышалась, как сияющая жемчужина. Фасад нового здания был выполнен из прозрачных стеклянных стен, которые сверкали под солнечными лучами, отражая ослепительный свет, словно современный хрустальный дворец. У входа в здание возвышались две огромные римские колонны, на которых были вырезаны изысканные и сложные узоры, демонстрирующие несравненную роскошь и достоинство. Над портиком золотые буквы "Банк Красной Горы" сверкали ослепительным золотом под легким прикосновением дневного света, словно объявляя миру о своем необычайном статусе.

Сегодня в новой штаб-квартире Банк Красной Горы состоялась грандиозная церемония открытия, место проведения было украшено великолепно. Разноцветные цветы были собраны в различные изысканные формы, выстилая красную дорожку с обеих сторон, и в воздухе витал насыщенный аромат. В конце красной дорожки была временно установлена сцена, на большом экране на заднем плане прокручивалась славная история развития Банк Красной Горы и грандиозные планы на будущее.

Чжао Лэй, председатель Банк Красной Горы и генеральный директор Электрическая компания «Красной Горы», стоял в центре сцены, наслаждаясь вниманием СМИ. Он был одет в сшитый на заказ итальянский костюм ручной работы, облегающий крой которого идеально подчеркивал его стройную фигуру, а едва заметный узор на ткани мерцал под светом, излучая сдержанную роскошь. Его волосы были тщательно уложены, ни один волосок не выбивался, в его глубоких глазах читалось самодовольство, а под высоким носом уголки губ слегка приподнялись, обнажая уверенную улыбку. Рядом с ним толпились помощники и высокопоставленные сотрудники, также одетые в костюмы, окружая его в центре, словно звезды вокруг луны.

Чжао Лэй держал микрофон, слегка подняв голову, и обратился к многочисленным гостям, представителям СМИ и зрителям, собравшимся перед сценой: "Сегодня штаб-квартира Банк Красной Горы официально переехала из материкового Китая в Гонконг, это ключевой шаг на нашем пути к интернационализации. Гонконг, как международный финансовый центр, обладает уникальными преимуществами, здесь сосредоточены лучшие мировые финансовые ресурсы, что позволит нашему Банк Красной Горы лучше охватить международный рынок и освоить более широкие возможности. В будущем Банк Красной Горы обязательно будет процветать на этой плодородной земле и достигнет еще более блестящих результатов!" Его голос был громким и заразительным, в зале раздались бурные аплодисменты, а вспышки фотокамер мерцали, как звезды, запечатлевая этот момент навсегда.

С наступлением ночи воды залива Виктория мерцали, отражая яркие огни с обоих берегов. Роскошные круизные лайнеры сновали туда-сюда, их гудки звучали мелодично, словно исполняя праздничную симфонию. На берегу полным ходом шел грандиозный вечерний банкет. Столы ломились от деликатесов со всего мира: нежная и жирная французская фуа-гра, прозрачные японские сашими, ароматные итальянские трюфели, а также бутылки выдержанного элитного красного вина, излучающие чарующее сияние в хрустальных бокалах. На банкете царила оживленная атмосфера, повсюду мелькали наряды и украшения, знаменитости из всех слоев общества оживленно беседовали. А в ночном небе расцветали яркие фейерверки, превращая ночное небо Гонконга в сказочное зрелище, словно приветствуя новое начало Банк Красной Горы.

Чжао Лэй сновал между гостями, часто поднимая бокал, улыбка не сходила с его лица. Каждый раз, разговаривая с кем-то, он умело демонстрировал мощь и амбиции Банк Красной Горы, вызывая всеобщее восхищение. Только глубокой ночью это празднество постепенно подошло к концу. Чжао Лэй, волоча усталое тело, медленно вошел в свой кабинет в новом головном офисе.

Войдя в кабинет, он с облегчением рухнул в большое удобное офисное кресло, небрежно вытянув ноги и потирая виски, пытаясь снять усталость дня. В этот момент тишину в комнате нарушил легкий стук в дверь.

"Кто там?" – нетерпеливо крикнул Чжао Лэй, в его голосе слышались сильная усталость и недовольство.

"Председатель, это я", – раздался осторожный голос помощника из-за двери.

"Так поздно, что случилось?" – Чжао Лэй нахмурился, его тон стал еще более нетерпеливым.

Помощник открыл дверь, слегка опустив голову, держа в руке документ, и тихо сказал: "Председатель, Торгово-промышленная палата уведомила всех акционеров Электрическая компания «Красной Горы» о созыве собрания для обсуждения вопроса о вашем отстранении от должности генерального директора".

Услышав это, Чжао Лэй мгновенно сменил расслабленное выражение лица на настороженное. Он резко выпрямился, пристально глядя на помощника, и спросил: "Кто созвал собрание?"

Помощник сглотнул и ответил: "Документ о собрании подписан заместителем председателя Торгово-промышленной палаты Ань Жань".

Услышав это имя, уголки губ Чжао Лэя слегка приподнялись, обнажив презрительную улыбку. Он откинулся на спинку кресла, скрестил ноги, небрежно положил руки на подлокотники и слегка махнул рукой, словно отгоняя ничтожную муху: "Хм, пока это не Чжан Пин и Ван Цяо, какая-то Ань Жань – всего лишь маленькая девочка, что она может сделать? Не стоит бояться". В его глазах было полное презрение, подбородок слегка приподнят, демонстрируя высокомерие.

"Когда состоится собрание?" – спросил Чжао Лэй.

"Через три дня", – поспешно ответил помощник.

Чжао Лэй слегка кивнул и снова махнул рукой: "Хорошо, я понял, можешь идти". В его тоне слышалась неоспоримая властность, смешанная с легким нетерпением.

Помощник почтительно ответил, повернулся и вышел из кабинета, тихо прикрыв дверь.

Чжао Лэй сидел один в кабинете, медленно встал и неторопливым, уверенным шагом прошелся по комнате. Он подошел к панорамному окну, заложил руки за спину и уставился на прекрасный вид на залив Виктория за окном. Ночной ветер колыхал шторы, слегка касаясь его щеки, на его губах появилась зловещая улыбка, а в глазах заблестел хитрый огонек: "Ань Жань, ты хочешь со мной бороться? Тогда давай, я посмотрю, на что ты способна". Он тихо пробормотал, его голос эхом разнесся по тихому кабинету, словно боевой рог, и безмолвная война за власть тихо началась.

За окном залив Виктория по-прежнему был оживленным и шумным, Гонконг под неоновыми огнями погрузился в бесконечное веселье, не подозревая, что под этой кажущейся спокойной поверхностью бурлят подводные течения, и различные силы вот-вот начнут захватывающую борьбу за власть и интересы. А Чжао Лэй, человек, стоящий на вершине власти в Банк Красной Горы, уже был готов принять любые вызовы и защитить свою с трудом завоеванную бизнес-империю.

Под неоновыми огнями оживленного мегаполиса Чжао Лэй сидел в своем просторном, почти до абсурда роскошном кабинете в гонконгском головном офисе Банк Красной Горы. Кожаное кресло слегка скрипело при каждом его движении. Он скрестил ноги, ритмично покачивая носком, и напевал какую-то неизвестную, но высокомерную мелодию, играя в руках лимитированной ручкой. От него исходила аура полного пренебрежения ко всему. Внезапно он остановился, схватил телефон со стола, быстро набрал номер, и в момент соединения на его лице появилось выражение, похожее на усмешку.

"Алло, господин Ли", – в голосе Чжао Лэя не было ни малейшей вежливости, словно он отдавал приказ подчиненному, – "Я слышал, что Торгово-промышленная палата собирается провести собрание, чтобы обсудить мое отстранение от должности генерального директора Электрическая компания «Красной Горы». Что вы думаете об этом? Вы один из инвесторов Электрическая компания «Красной Горы», вам стоит хорошенько подумать".

На другом конце провода господин Ли, один из членов Торгово-промышленной палаты, сидел на диване в своем офисе, нахмурившись и беспокойно постукивая пальцами по подлокотнику. Он давно слышал о безжалостном стиле работы Чжао Лэя, и теперь, получив этот звонок, его сердце екнуло, и он на мгновение не знал, как ответить. Он открыл рот, поколебался несколько секунд, и только хотел что-то невнятно сказать, как Чжао Лэй нетерпеливо прервал его: "Господин Ли, я не люблю ходить вокруг да около, давайте прямо. Вы поддерживаете решение этой девчонки Ань Жань?"

Господин Ли стиснул зубы, вспомнив все злодеяния Чжао Лэя, и в его сердце поднялось отвращение. Наконец, набравшись смелости, он сказал: "Чжао Лэй, после смерти твоего отца ты слишком много сделал против Торгово-промышленной палаты и нас. Я думаю, что предложение Ань Жань, возможно, даст Электрическая компания «Красной Горы» шанс на перемены. Я поддерживаю твое отстранение от должности".

Услышав это, улыбка на лице Чжао Лэя мгновенно исчезла, сменившись мрачным выражением. Он резко встал, костяшки пальцев на руке, державшей телефон, побелели от напряжения, а голос стал холодным, как лед: "Господин Ли, вы хорошо подумали. Ваша дочь учится в школе в Нью-Йорке, верно? Я точно знаю адрес. Если вы будете настаивать на том, чтобы связаться с Ань Жань, я не против послать людей, чтобы 'позаботиться' о вашей дочери по дороге в школу и обратно. Вы же знаете, что Чжао Лэй всегда держит свое слово".

Услышав это, господин Ли словно пораженный молнией, в его голове мгновенно возникло невинное улыбающееся лицо дочери, и его рука невольно задрожала. В его голосе слышались отчаяние и страх: "Ты… ты не делай глупостей, моя дочь не имеет к этому отношения".

"Хм, тогда посмотрим, как ты себя поведешь", – холодно фыркнул Чжао Лэй, снова сел в кресло и вернулся к своему высокомерному виду.

"Я… я понял, я поддерживаю ваше дальнейшее пребывание на посту генерального директора Электрическая компания «Красной Горы»", – почти со слезами сказал господин Ли, его сердце было полно беспомощности и негодования.

В то же время в палате больницы в другом городе свет был таким же бледным, как безжизненное лицо пациента. Другой предприниматель из Торгово-промышленной палаты, босс Ван, сидел у кровати, глядя на находящегося в коме члена семьи, которому срочно требовалась пересадка костного мозга. Его глаза были красными, а сердце переполняла тревога. В этот момент внезапно зазвонил телефон. Он устало ответил на звонок, это был голос Чжао Лэя.

"Босс Ван, я слышал, что у вашей семьи не все хорошо, мое сердце сжимается от беспокойства." В голосе Чжао Лэя звучала фальшивая забота, от которой становилось противно.

Сердце босса Вана сжалось. Он знал, что Чжао Лэй не звонит просто так, и раздраженно ответил: "Чжао Лэй, говори прямо, что тебе нужно."

"Ха-ха, отлично." Чжао Лэй несколько раз рассмеялся, а затем сказал: "Я знаю, что вам сейчас срочно нужен костный мозг, чтобы спасти члена семьи. По совпадению, я только что получил известие, что есть подходящий костный мозг. Я лично везу его и уже в пути на частном самолете, скоро буду. Если вы согласитесь поддержать меня в деле Электрическая компания «Красной Горы», этот костный мозг станет спасением для вашей семьи."

Босс Ван широко раскрыл глаза, в них мелькнула искорка надежды, смешанная со сложными эмоциями. Вскоре за окном послышался гул вертолета. Чжао Лэй с несколькими помощниками поспешно вошел в палату, держа в руке специальный медицинский ящик, и с самодовольным видом встал перед боссом Ваном. Босс Ван посмотрел на Чжао Лэя, затем на своего родственника на больничной койке, ноги его подкосились, и он с глухим стуком опустился на колени, заливаясь слезами: "Господин Чжао, вы великий благодетель для всей моей семьи, отныне я буду следовать за вами."

А в приморском городе на юге предприниматель господин Лю сидел в своем офисе, хмурясь над кучей финансовых отчетов. Хотя его предприятие было немаленьким, в последние годы конкуренция на рынке была жесткой, и оборот средств всегда был большой проблемой. Большая часть кредитов поступала из Банк Красной Горы и нескольких банков-партнеров. В этот момент позвонил Чжао Лэй.

"Господин Лю, как идут дела в последнее время?" Чжао Лэй спросил, зная ответ, в его голосе звучала нотка насмешки.

"Чжао Лэй, чего ты хочешь?" раздраженно ответил господин Чжан.

"Ой, не горячитесь так." Чжао Лэй медленно сказал: "Я слышал, что срок погашения кредитов вашего предприятия скоро наступит. Если вы не поддержите меня в том, чтобы я остался генеральным директором Электрическая компания «Красной Горы», я не могу гарантировать, что лимит ваших кредитов в Банк Красной Горы и других банках-партнерах внезапно не обнулится. Как тогда будет работать ваше предприятие, что будет с этими сотрудниками, вам стоит хорошо подумать."

Господин Лю, услышав это, побледнел от гнева. Он резко встал, сжав кулаки: "Это угроза!"

"Угроза? Можете так понимать." Чжао Лэй не отступил: "Я веду с вами деловые переговоры, выбирайте."

Господин Лю ходил взад и вперед по офису, долго боролся с собой, наконец, беспомощно вздохнул: "Хорошо, я согласен."

В день голосования небо было почти прозрачно-голубым, солнце щедро лило свой свет, ослепляя так, что невольно хотелось прикрыть глаза. Казалось, каждый луч света превратился в острую иглу, прямо пронзающую землю, или предвещал надвигающуюся бурю, которая полностью нарушит спокойствие.

На взлетно-посадочной полосе аэропорта частный самолет Чжао Лэя, словно огромная серебряная птица, медленно приземлялся. Фюзеляж в ярком свете сверкал ослепительным металлическим блеском, каждая линия, каждая заклепка излучали крайнюю роскошь, словно демонстрируя миру огромное богатство и высокомерие владельца. Дверь кабины медленно открылась с легким механическим звуком, и перед всеми появился Чжао Лэй. Он был одет в сшитый на заказ итальянский костюм высшего класса, тонкий узор на ткани был изысканным и нежным, словно текущая глубокая звездная река, облегающий крой идеально подчеркивал его стройную и крепкую фигуру, в каждом движении проявлялись элегантность и высокомерие. На переносице сидели солнцезащитные очки, линзы которых были черными, как бездонная пропасть, не позволяя разглядеть эмоции в его глазах. Он широкими шагами спустился по трапу, кожаные туфли издавали четкий и сильный звук, ступая с уверенным ритмом, и тихо бормотал: "Хм, у каждого есть слабости, чтобы соревноваться со мной, еще слишком рано." В его тоне звучало высокомерие короля, стоящего на вершине мира и смотрящего на всех свысока, уверенного в победе во всем, что должно было произойти.

Позади него следовали несколько крепких телохранителей с холодными выражениями лиц. Группа людей величественно направилась к выходу из аэропорта. По пути прохожие оборачивались, некоторые замирали от неожиданного зрелища, другие поспешно уступали дорогу, в их глазах читались благоговение и опасение. Чжао Лэй, казалось, не замечал этого, высоко подняв голову и грудь, он шел широкими шагами вперед, словно весь мир был лишь его фоном.

Вскоре кортеж прибыл в штаб-квартиру Торгово-промышленной палаты. Чжао Лэй толкнул дверь машины и направился прямо в конференц-зал палаты. Он резко распахнул тяжелую дверь, в его движении чувствовалась некоторая грубость и наглость. В конференц-зале заместитель председателя Торгово-промышленной палаты Ань Жань сидела с другими представителями, обсуждая последние ключевые детали. Выражения их лиц были либо серьезными, либо решительными, в воздухе витало напряжение. Внезапный звук испугал Ань Жань, и ручка чуть не выпала из ее руки. Она повернула голову и увидела высокомерный вид Чжао Лэя, в ее сердце мгновенно возникло дурное предчувствие, словно ее облили холодной водой, и она почувствовала холод с головы до ног.

Чжао Лэй, однако, вел себя так, будто ничего не произошло, медленно снял солнцезащитные очки, на его губах появилась фальшивая улыбка, которая не доходила до глаз, излучая лицемерие и насмешку: "Ань Жань, я только что сошел с самолета и сразу же примчался сюда, по пути сильно устал. Результаты голосования скоро будут объявлены, я тоже очень беспокоюсь, быстро расскажи мне." Говоря это, он небрежно придвинул стул, развалился на нем, скрестив ноги, и естественно положил руки на подлокотники, словно это был его дом, и все было под контролем.

Заместитель председателя Торгово-промышленной палаты Ань Жань, увидев это, слегка нахмурилась, в ее глазах читались настороженность и недовольство. Она прямо посмотрела на Чжао Лэя и без церемоний спросила: "Чжао Лэй, почему ты сегодня пришел без приглашения? В наше время связь так развита, ты мог бы участвовать в онлайн-конференции, тем более что ты сам вывел свой Банк Красной Горы и Электрическая компания «Красной Горы» из Торгово-промышленной палаты. Сейчас Торгово-промышленная палата собирается голосовать по вопросу о твоей должности генерального директора, зачем ты появился сейчас, что ты задумал?"

Чжао Лэй, услышав это, на его лице мелькнула едва заметная злоба, затем он запрокинул голову и рассмеялся. Его смех эхом разнесся по комнате, вызывая неприятные ощущения.

Отсмеявшись, Чжао Лэй слегка прищурил глаза, в его взгляде читались злоба и презрение, и он сказал почти насмешливым тоном: "Ань Жань, что ты говоришь, как это неприятно. Раз у всех есть возражения против моей должности, я верю в демократию, давайте проведем демократическое голосование. Что, ты боишься, что с моим приходом результат не будет таким, как вы хотите? Хм, я хочу посмотреть, какую игру вы сможете разыграть в этой сегодняшней комедии."

Говоря это, Чжао Лэй слегка покачивал скрещенными ногами, ритмично постукивая пальцами по подлокотнику, словно наслаждаясь интересным представлением, совершенно не воспринимая это голосование Торгово-промышленной палаты всерьез, будучи уверенным в своей победе. Его высокомерный и наглый вид вызвал у Ань Жань отвращение.

Ань Жань глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Она медленно встала, выпрямила спину, в глазах ее светились решимость и негодование. Глядя прямо в глаза Чжао Лэю, она произнесла звонким и сильным голосом: "Чжао Лэй, раз уж ты веришь в демократию, то сегодня все члены Торгово-промышленной палаты вместе решат отстранить тебя от должности генерального директора Электрическая компания «Красной Горы». Мы больше не позволим тебе своевольничать. Ради будущего палаты все готовы." Несмотря на то, что она изо всех сил старалась выглядеть спокойной, слегка дрожащие руки выдавали ее внутреннее напряжение.

Чжао Лэй, услышав это, поднял бровь, в глазах его мелькнула насмешка. Скрестив руки на груди, он слегка выпятил ее, а улыбка на его лице стала еще более издевательской: "О? Правда? Тогда я посмотрю, что вы сможете придумать. Вы, и хотите меня свергнуть?" Его тон был крайне пренебрежительным, словно он слушал величайшую шутку.

По мере того, как счетчики голосов Торгово-промышленной палаты один за другим объявляли результаты голосования, лицо Ань Жань становилось все бледнее, словно лист рисовой бумаги, лишенный цвета. Ее губы слегка дрожали, глаза были широко раскрыты, полные шока и недоверия. Она просто не могла поверить своим ушам. Все предприятия Торгово-промышленной палаты, инвестировавшие в Электрическая компания «Красной Горы», выступили против отстранения Чжао Лэя от должности. Как это возможно? Сколько усилий она приложила ради этого дня, привлекая все стороны, собирая доказательства, обсуждая день и ночь, но теперь все обратилось в ничто.

Чжао Лэй, услышав конец, больше не мог сдерживать своего торжества и запрокинув голову, громко рассмеялся. Этот смех был пронзительным, резким, он эхом разносился по конференц-залу, ударяя по барабанным перепонкам каждого, словно собираясь разбить это маленькое пространство. Он встал, широкими шагами подошел к двери, намеренно остановился, повернул голову и громко сплюнул. Плевок с шумом "па" упал на пол, словно объявляя всем о его победе. Затем он отмахнулся рукавом и удалился, оставив Ань Жань и других предпринимателей в конференц-зале.

Ань Жань, словно окаменев, сидела на своем стуле, глядя на листы голосования, с пустым и растерянным взглядом. Ее руки бессильно свисали по бокам, пальцы слегка дрожали, она не знала, что делать. За окном город по-прежнему бурлил жизнью, был шумным и процветающим, на улицах и в переулках витал запах жизни, но Ань Жань в конференц-зале чувствовала себя словно в ледяной пещере, окруженная бесконечным холодом и отчаянием.

В этот момент предприниматели, участвовавшие в голосовании по делу об отстранении генерального директора Электрическая компания «Красной Горы» Чжао Лэя, молчаливо предприняли действия. Некоторые тихо закрыли видеозвонки, экраны один за другим погасли, словно гаснущие огоньки надежды; некоторые даже не попрощались, а просто встали и вышли из конференц-зала, стулья скрежетали по полу, их фигуры быстро мелькнули, и вскоре в конференц-зале осталась только Ань Жань, сидящая там одна, а окружающая пустота словно насмехалась над ее беспомощностью.

Чжан Пин, вице-президент компании Линхай, пришел к Ань Жань из соседнего офиса. После смерти отца Чжао Лэя компания Линхай не участвовала в инвестициях в Электрическая компания «Красной Горы», поэтому не голосовала по этому вопросу.

Чжан Пин наблюдал за всем происходящим на компьютере в соседнем офисе, его сердце было полно беспомощности и сожаления. Он осторожно похлопал Ань Жань по плечу, обвел взглядом пустой конференц-зал и с глубоким смыслом сказал Ань Жань: "Плотину часто разрушает муравейник, а не грубая сила. Ань Жань, посмотри сейчас, Чжао Лэй хорошо разбирается в манипулировании общественным мнением и средствами массовой информации, он может заставить этих людей перейти на другую сторону в критический момент. На этот раз мы понесли большие потери, но нельзя унывать. Он как та кажущаяся прочной плотина, мы должны найти его слабое место, начать с мелочей, только тогда у нас будет шанс изменить ситуацию."

Ань Жань, слушая слова Чжан Пина, почувствовала, как обида, негодование и отчаяние нахлынули на нее, слезы хлынули из глаз, она плакала, прислонившись к руке Чжан Пина. Чжан Пин сначала немного смутился, его тело слегка напряглось, но увидев, как Ань Жань расстроена, его мягкость в душе была тронута, он медленно протянул руку и осторожно обнял голову Ань Жань. Ань Жань прислонилась к груди Чжан Пина, беззвучно всхлипывая, ее дрожащие плечи словно несли всю печаль. Да, с тех пор, как парень Ань Жань, Хуа Чэн, попал в психиатрическую больницу, Ань Жань была вынуждена справляться одна. Ань Жань давно не чувствовала объятий.

С другой стороны, Чжао Лэй широкими шагами вышел из штаб-квартиры Торгово-промышленной палаты, его надменный вид был таким, словно он только что завоевал весь мир. Чжао Лэй искоса посмотрел на других предпринимателей, выходящих из Торгово-промышленной палаты, словно на муравьев, он ни с кем не поздоровался. Солнце падало на него, освещая его стройную фигуру, каждый его шаг был полон высокомерия и торжества победителя, звук его кожаных туфель, ударяющихся о землю, был особенно резок в тихом коридоре. Подойдя к служебному автомобилю, водитель уже почтительно ждал рядом, открывая ему дверь. Чжао Лэй запрокинул голову, на его лице играла самодовольная улыбка, он вальяжно сел в машину, кожаное сиденье под тяжестью его тела издало легкий скрип.

Водитель через зеркало заднего вида осторожно взглянул на Чжао Лэя и тихо спросил: "Господин Чжао, все дела улажены? Судя по вашему настроению, все в порядке?"

Чжао Лэй откинулся на спинку кресла, скрестил ноги, пальцами слегка постукивал по колену, уголки его губ приподнялись, в глазах сверкал огонек возбуждения: "Хм, конечно, все под моим контролем, разве может быть плохое настроение?"

Водитель поспешно кивнул, с улыбкой сказал: "Тогда частный самолет в Гонконг уже готов, ждет только вашего приказа, в любое время готов к взлету."

Чжао Лэй махнул рукой и медленно сказал: "Не спеши, у меня еще есть кое-какие дела, которые нужно уладить. Я должен лично преподать урок этой девчонке, Ань Жань, вице-председателю Торгово-промышленной палаты, которая не знает своего места, чтобы она ясно поняла, что ей еще далеко до этих стариков, Ван Цяо и Чжан Пин. Хочет со мной бороться, она еще слишком молода." Сказав это, в его глазах мелькнула жестокость, словно он замышлял какой-то грандиозный заговор.

Служебный автомобиль Чжао Лэя был доставлен по воздуху, линии кузова были плавными и элегантными, словно готовый к прыжку гепард, сияющий на солнце благородным металлическим блеском. Салон был чрезвычайно роскошным, отделка из высококачественной кожи источала легкий аромат, ручная строчка была плотной и изысканной, каждая деталь демонстрировала непревзойденное качество. Костюм на Чжао Лэе также был сшит итальянским мастером, мягкая ткань облегала его тело, словно вторая кожа, скрытый узор переплетался в таинственный и великолепный рисунок, ряд изысканных пуговиц на манжетах, каждая из которых излучала холодный блеск, словно рассказывая о благородном статусе владельца.

Чжао Лэй немного помолчал, слегка выпрямился и приказал водителю: "Позвони финансовому директору Электрическая компания «Красной Горы», прямо сейчас."

Водитель не посмел медлить, быстро достал телефон, умело набрал номер, и после соединения почтительно передал трубку Чжао Лэю.

"Алло, дорогой финансовый директор," голос Чжао Лэя мгновенно стал холодным и жестким, с неоспоримым авторитетом, "Я приказываю вам, немедленно, с этого момента, прекратить выплату зарплат и премий всем сотрудникам Электрическая компания «Красной Горы», вы меня поняли?"

На другом конце провода финансовый директор явно был потрясен, его голос даже дрожал: "Господин Чжао, это… это невозможно, без причины прекратить выплату зарплат и премий, сотрудники наверняка взбунтуются, если это вызовет забастовку или массовые беспорядки, последствия будут невообразимыми."

Чжао Лэй холодно усмехнулся, в его глазах мелькнула хитрость: "Мой финансовый директор, почему вы становитесь все более трусливым? Я сказал вам сделать это, так сделайте, не беспокойтесь об этом. Просто широко осветите это дело, чтобы каждый в компании знал об этом."

"Господин Чжао, это… почему это?" Финансовый директор был полон сомнений, в его голосе звучала мольба.

Чжао Лэй нетерпеливо хмыкнул: "Я скажу вам, вы скажите, что это потому, что Ань Жань из Торговой палаты внешней торговли постоянно действует за моей спиной, постоянно посягает на мою власть, из-за чего решения по акциям внутри Электрическая компания «Красной Горы» стали хаотичными, и теперь, к сожалению, денежный поток Электрическая компания «Красной Горы» почти прерван из-за Ань Жань и Торговой палаты внешней торговли. Мы должны дать сотрудникам понять, что виновники всего этого – Ань Жань и Торговая палата внешней торговли, стоящая за ней, а я, я изо всех сил стараюсь обеспечить стабильность предприятия, это они нарушают нормальную работу компании. Поняли?"

Финансовый директор помолчал некоторое время, казалось, переваривая слова Чжао Лэя, затем понимающе сказал: "Господин Чжао, я понял, я сейчас же займусь этим. Я сообщу сотрудникам о прекращении выплаты зарплат и премий с сегодняшнего дня, и постараюсь разжечь забастовочные настроения, а также сообщу СМИ, чтобы они широко осветили это, направив общественное мнение в нашу сторону."

Чжао Лэй слегка прищурился, в его глазах мелькнула хитрость, он как бы невзначай спросил: "Директор, я помню, что на заводе Электрическая компания «Красной Горы» есть рабочие, которые всегда любят организовывать профсоюзы?"

Финансовый директор на другом конце провода слегка опешил, затем поспешно подтвердил.

Уголки губ Чжао Лэя изогнулись в многозначительной дуге, и он продолжил: "На этот раз дайте им средства, пусть они создадут свой профсоюз, а затем пусть они подстрекают рабочих к забастовке. Однако, нужно действовать хитро, направить острие прекращения выплаты зарплат и премий на Торговую палату внешней торговли, чтобы все думали, что Торговая палата внешней торговли действует за спиной, препятствуя развитию нашей Электрическая компания «Красной Горы», пусть рабочие идут к ним и создают проблемы."

Финансовый директор, слушая этот план Чжао Лэя по телефону, мгновенно расширил глаза, затем выразил восхищение, сразу поняв смысл Чжао Лэя, он без колебаний ответил: "Господин Чжао, ваш ход действительно высок! Я обязательно сделаю все в точности по вашим указаниям." В его словах было полное угождение Чжао Лэю, как будто он уже видел картину успешного плана.

Чжао Лэй удовлетворенно кивнул, на его лице появилась торжествующая улыбка: "Очень хорошо, директор, я спокоен, когда вы занимаетесь делами. Если вы хорошо справитесь с этим, вы не останетесь без выгоды. Помните, обязательно создайте достаточный резонанс, чтобы Ань Жань и Торговая палата внешней торговли стали объектом всеобщего осуждения." Его самодовольный вид полностью демонстрировал его ум и хитрость, в его глазах все это было лишь шахматной партией, которую он контролировал, а Ань Жань и Торговая палата внешней торговли уже стали фигурами, которые он собирался "заматовать", полностью подчиненными ему.

Повесив трубку, Чжао Лэй снова откинулся на спинку кресла, скрестив руки за головой, его улыбка становилась все более зловещей. Он ясно понимал, что этот ход не только окажет огромное давление на Ань Жань, но и заставит сотрудников встать на его сторону, прокладывая путь для его последующих планов. Он про себя думал: "Ань Жань, ты не хочешь меня свергнуть? Я хочу посмотреть, как ты справишься с этим беспорядком."

В это время город за окном машины все еще был шумным и оживленным, люди сновали туда-сюда, машины двигались потоком, но Чжао Лэй в машине словно находился в темной шахматной партии, тщательно расставляя фигуры, контролируя ход каждого шага, а Ань Жань уже стала его добычей, ожидающей последнего смертельного удара. Служебная машина везла Чжао Лэя, медленно двигаясь к неизвестному следующему шагу, тень заговора окутала всю Электрическая компания «Красной Горы», приближалась еще большая буря.

В отделах Электрическая компания «Красной Горы» по всей стране, первые лучи утреннего солнца еще с трудом пробивались между высотными зданиями города, изо всех сил разгоняя остатки ночи, еще не полностью осветив каждый уголок города, как сотрудники уже хлынули в офисные здания и цеха компании. В производственных цехах грохот машин был подобен бурным волнам, одна за другой, оглушительный, безжалостно ударяющий по барабанным перепонкам каждого. Рабочие в одинаковой синей спецодежде, цвет которой в тусклом свете казался немного унылым, в тяжелых защитных перчатках, суетливо передвигались в душной и влажной, как парная, среде, пот уже пропитал их одежду, плотно прилипнув к спине.

Жизнь молодого сборщика, казалось, была заведена, еще до рассвета, когда мир за окном был окутан темнотой, он по будильнику, сонно, переворачивался на своей скромной кровати. После быстрого и торопливого умывания, с чувством безысходности от предстоящего дня труда и ответственности за семью, он спешил на завод. На длинной конвейерной линии он стоял по десять с лишним часов, как неутомимая машина, механически повторяя сборочные движения. Его руки были покрыты мозолями и мелкими порезами, это "награды" за долгую работу с острыми деталями, каждая рана рассказывала о трудностях жизни. Даже когда спина болела, а ноги были тяжелыми, как будто налиты свинцом, он не смел ни на секунду остановиться, потому что дома его престарелые и слабые родители с нетерпением ждали денег на лечение, а маленькие дети с нетерпением ждали новых канцтоваров, новой одежды, это было единственное обещание, которое он, как отец, мог дать своим детям, и источник силы, который поддерживал его день за днем.

В соседнем офисе, сотрудница, отвечающая за копирайтинг, также глубоко увязла в болоте жизни. Она целыми днями сидела, уткнувшись в горы документов, бледный свет офисных ламп, горящий круглый год, освещал ее усталое и слегка бледное лицо, словно вытягивая из нее жизнь по капле. Чтобы успеть подготовить рекламные материалы, удовлетворяя придирчивые требования клиентов, она часто задерживалась допоздна, шум города давно утих, только слабый свет экрана ее компьютера одиноко мерцал. Долгое перенапряжение глаз привело к тому, что они были покрыты красными прожилками, словно паутиной; от долгого сидения без движения шея болела невыносимо, каждое движение шеи сопровождалось "щелчком", словно протестом тела. Но после оплаты аренды, коммунальных услуг и других основных расходов от ее скудной зарплаты почти ничего не оставалось, тяжесть жизни, как огромный камень, давила на ее сердце, не давая ей дышать. Эти сотрудники работали по двенадцать часов в день, получая самую низкую зарплату в отрасли, выходные и праздники для них были недостижимой роскошью, все стиснув зубы держались, только ради той небольшой зарплаты, которая едва позволяла прокормить семью, на окраине этого процветающего города, с трудом выживая.

Однако под спокойной поверхностью таились подводные течения. В тот день уведомление финансового директора Электрическая компания «Красной Горы» стало подобно бомбе, мгновенно взорвавшейся во всех филиалах. Уведомление было быстро напечатано и расклеено на каждом видном месте в компании, черным по белому объявляя о бессрочной приостановке выплаты зарплат и премий. В одно мгновение вся компания погрузилась в массовую панику, которая, подобно лесному пожару, быстро распространилась во все уголки.

В северном филиале Электрическая компания «Красной Горы» сотрудники были как громом поражены, они толпились у доски объявлений, и в некогда шумном цехе мгновенно стало тихо, слышалось только тяжелое дыхание. Все переглядывались, в глазах читались шок и отчаяние, словно они увидели приближение конца света. "Что же делать? Я рассчитывала на зарплату в этом месяце, чтобы заплатить за аренду, теперь придется жить на улице." Молодая работница Сяо Ван, девушка, недавно приехавшая из деревни в город, чтобы работать, на ее хрупких плечах сейчас словно лежала тысяча цзиней, она не могла сдержать слез, ее голос дрожал от беспомощности, глаза мгновенно покраснели, слезы неудержимо текли, скатываясь по щекам и падая на холодный пол. Рядом стоял старый мастер Лао Чжан, старый рабочий, который усердно трудился на заводе, он нахмурился, морщины на его лице словно стали глубже, он тяжело вздохнул, в этом вздохе было много пережитого и безысходности: "Что случилось с компанией? Мы так усердно работали, а в конце даже поесть не можем."

Паника распространялась как чума, и в филиалах по всей стране начались хаотичные забастовки. В одно мгновение некогда оживленные и упорядоченные заводские территории погрузились в хаос, машины остановились, производственные линии замерли, рабочие высыпали из всех цехов и офисов, сливаясь в единый поток гнева. Они вышли на улицы, толпа двигалась, плотная масса людей простиралась до самого горизонта, гневные крики раздавались один за другим, словно бушующие волны, готовые смести все препятствия на их пути к выживанию.

Тем временем несколько подстрекателей, заранее расставленных Чжао Лэем среди рабочих, начали действовать. Они смешались с толпой, подобно ядовитым змеям, скрывающимся в траве, выжидая момента.

На заводах Электрическая компания «Красной Горы» постепенно создавались профсоюзы, и лидеры профсоюзов, получив тщательно подготовленные инструкции от Чжао Лэя, немедленно приступили к работе. Они крупным шрифтом напечатали открытое письмо Чжао Лэя сотрудникам Электрическая компания «Красной Горы», слова в письме были крайне обманчивыми и подстрекательскими. Чжао Лэй писал: "Дорогие рабочие Электрическая компания «Красной Горы», сейчас я с глубокой болью и негодованием обращаюсь к вам. Всегда я считал вас своей семьей и неустанно трудился, чтобы обеспечить вам лучшие условия и стабильную рабочую среду. Но Торгово-промышленная палата, подобно злому волку, постоянно посягает на должность генерального директора Электрическая компания «Красной Горы», они неоднократно грубо вмешивались в нормальную административную деятельность предприятия, шаг за шагом загоняя наши труды в тупик. Каждый раз, когда я изо всех сил старался, бегал повсюду, собирая средства, только для того, чтобы вовремя выплатить вам зарплаты и премии, чтобы вы получили заслуженное, Ань Жань вмешивалась, неоднократно пытаясь меня уволить. Сейчас мое положение крайне шаткое, что напрямую приводит к тому, что я бессилен и не могу больше, как раньше, защищать вас и давать вам заслуженное вознаграждение, это все результат того, что Ань Жань не хочет выплачивать вам зарплаты и премии! Но, пожалуйста, будьте уверены, я ни в коем случае не буду сидеть сложа руки, я буду стоять с вами плечом к плечу и бороться до конца, мы не можем позволить Торгово-промышленной палате так попирать наши права!"

Эти подстрекатели, увидев, что время пришло, притворились возмущенными и громко закричали: "Подумайте, это все проделки Ань Жань из Торгово-промышленной палаты! Она постоянно посягает на власть генерального директора Чжао, не давая ему полностью контролировать предприятие, финансовая цепочка компании разорвана, поэтому мы вынуждены приостановить выплату зарплат. Генеральный директор Чжао всегда боролся за права нас, рабочих, а Ань Жань и те люди из Торгово-промышленной палаты заботятся только о своей борьбе за власть и прибыль, им совершенно наплевать на нашу жизнь!" Их голоса были крайне подстрекательскими, словно обладали магией, гнев быстро заразил окружающих. Толпа начала волноваться, кто-то размахивал кулаками, кто-то громко ругался, те лица, которые раньше были усталыми и безразличными, теперь были охвачены гневом, превратившись в пылающее море огня, устремившееся в неизвестное будущее, надвигалась еще большая буря.

Паника распространялась как чума, и в филиалах по всей стране начались хаотичные забастовки. Вскоре на улицах филиалов по всей стране появились массовые демонстрации, зрелище было подобно бушующему приливу гнева, мгновенно захлестнувшему все. Рабочие стекались со всех сторон, они высоко держали плакаты с надписями "Верните нам зарплату", "Ань Жань в отставку" и другими лозунгами, эти плакаты были либо наспех сколочены из старых досок, либо быстро написаны на выброшенной бумаге, но они несли в себе весь гнев и требования рабочих. На лицах каждого было написано горе и негодование, в глазах горел гнев, они эмоционально скандировали лозунги, их голоса сливались воедино, словно собирались прорвать облака, заставляя окружающие здания слегка дрожать.

"Верните нам наши кровные, мы хотим есть!" У одного рабочего средних лет покраснело лицо, на шее вздулись вены, он размахивал крепкими руками, плакат в его руках описывал в воздухе мощные дуги.

"Ань Жань, как ты смеешь разрушать нашу компанию и генерального директора Чжао Лэя, убирайся из Торгово-промышленной палаты!" Молодые парни прыгали, крича во весь голос, крупные капли пота скатывались с их лбов, падая на раскаленный асфальт.

СМИ, организованные Чжао Лэем, подобно акулам, почуявшим кровь, быстро прибыли на место, они несли видеокамеры, держали микрофоны и ловко сновали в толпе. В объективах камер одно за другим запечатлевались лица рабочих, полные горя и негодования, нахмуренные брови, скатывающиеся слезы, искаженные от гнева черты лица, а также размахивающие кулаки и крики, разносившиеся до небес, передавались по радиоволнам в тысячи домов.

В штаб-квартире Торгово-промышленной палаты Ань Жань стояла в конференц-зале, на большом экране перед ней транслировались кадры забастовок в реальном времени из разных регионов. Она широко раскрыла глаза, ее лицо было бледным как бумага, губы слегка дрожали, руки бессознательно сжались перед собой, ногти почти впились в ладони, тело слегка покачивалось, словно легкий ветерок мог ее свалить, демонстрируя полную беспомощность и хрупкость. Она никак не ожидала, что ситуация так обострится, ее сердце было полно самообвинения и растерянности: "Я просто хотела найти выход для компании, как это могло так обернуться… Что я сделала не так? Неужели я действительно слишком наивна и недооценила методы Чжао Лэя?" Ее мысли запутались, в голове постоянно всплывали усилия, приложенные ранее для подготовки к совещанию и привлечения акционеров, те дни и ночи, проведенные без сна, казались вчерашними, но теперь все превратилось в дым, она чувствовала беспрецедентное разочарование.

А в президентском люксе пятизвездочного отеля на другом конце города Чжао Лэй лениво сидел на диване, перед ним на журнальном столике были разложены свежие фрукты, изысканные пирожные и элитное красное вино. Фрукты были яркого цвета, источали манящий аромат; пирожные были расставлены в живописном беспорядке, каждое из них напоминало искусно вырезанное произведение искусства; красное вино покачивалось в хрустальном бокале, распространяя насыщенный аромат. За ним полуприкрытые шторы пропускали мягкий свет, который подчеркивал его расслабленную фигуру. В руке он держал пульт, небрежно переключая каналы, и, глядя на хаотичные кадры демонстраций на экране, на его губах появилась довольная усмешка: "Ань Жань, посмотрим, как ты теперь выкрутишься. Думаешь, сможешь легко меня пошатнуть? Слишком наивно. Все под моим контролем, ты просто наткнулась на меня, переоценив свои силы". Он удобно откинулся на спинку дивана, взял прозрачную виноградину, положил ее в рот и медленно пережевывал, словно смакуя плоды победы, в его глазах сверкали хитрость и торжество, он наслаждался удовольствием, которое приносил этот хаос, спланированный им самим.

Затем Чжао Лэй сел за большой европейский письменный стол с резными ножками, на столе лежали аккуратно разложенные документы, рядом тихо лежала ручка ограниченной серии, излучая холодный блеск, словно демонстрируя власть и контроль хозяина. Он слегка нахмурился, в его глазах читалась суровость, он протянул руку, взял телефон, его длинные пальцы умело набрали номер ответственного за СМИ, и в момент соединения, ледяным и безапелляционным тоном, полным официальности, сказал:

"Это Чжао Лэй, слушайте внимательно. Нынешняя ситуация – это ключевой момент, вы должны усилить освещение, копать всесторонне и глубоко, я хочу, чтобы все, от бизнес-элиты до простых горожан, ясно увидели 'истинное лицо' Торгово-промышленной палаты и Ань Жань. Как копать? Больше интервьюируйте наших страдающих рабочих братьев, покажите их обиды, их гнев, как есть. И еще, распространите новость, что я, Чжао Лэй, как лидер Электрическая компания «Красной Горы», не могу больше смотреть на страдания рабочих, я готов выложить свои деньги, чтобы указать им выход, пусть они отправятся в штаб-квартиру Торгово-промышленной палаты, чтобы защитить свои права. В конце концов, все прекрасно знают, что Торгово-промышленная палата имеет 60% решающего голоса в Электрическая компания «Красной Горы», они обладают огромной властью, но бездействуют, и теперь, когда произошел такой большой беспорядок, они должны дать объяснение. Это большое дело, касающееся жизни людей и будущего предприятия, если вы не справитесь, сами подумайте о последствиях".

Как только новость распространилась, она, подобно искре, упавшей в сухую кучу хвороста, мгновенно воспламенила рабочих Электрическая компания «Красной Горы» по всей стране, и они массово откликнулись. В небольшом промышленном городке на юге рабочие изначально собрались у ворот завода, их плакаты под палящим солнцем выглядели особенно ярко, большие буквы "Верните нам зарплату" словно излучали жар, выражая их гнев. В толпе несколько доверенных лиц, заранее подставленных Чжао Лэем, начали громко кричать:

"Товарищи рабочие, мы так долго работали не покладая рук, и что мы получили? Зарплаты нет, премий нет, вся семья будет голодать! Кто в этом виноват? Это Ань Жань из Торгово-промышленной палаты, она сговорилась с чужаками, подавляет нашего господина Чжао, превратила компанию в хаос, вот почему мы оказались в таком положении. Господин Чжао добр, он жалеет нас, сам платит, чтобы помочь нам добиться справедливости, мы не можем подвести господина Чжао, идем, в штаб-квартиру Торгово-промышленной палаты, потребуем от них объяснений!"

Эти слова, словно обладая магией, быстро заразили окружающих рабочих. Растерянность в их глазах постепенно сменилась решимостью, они один за другим опустили свои плакаты и направились в город, где находилась штаб-квартира Торгово-промышленной палаты. Длинная колонна, подобно потоку, величественно извивалась по городским дорогам, конца ей не было видно. Они были одеты в поношенную, но чистую рабочую одежду, на лицах каждого читались решимость и гнев, пот стекал по щекам, капая на раскаленный асфальт, мгновенно испаряясь. Они высоко держали знамена, некоторые из которых были сшиты из выброшенных на заводе обрезков ткани, но рабочие высоко их поднимали, на них были яркие и бросающиеся в глаза лозунги, такие как "Ань Жань в отставку, верните нам зарплату". Звуки шагов и крики сливались воедино, заставляя землю слегка дрожать, этот звук был словно их крик против несправедливости судьбы, их стремление к надежде на выживание.

Через несколько часов Чжао Лэй стоял у панорамного окна люкса, это окно было высотой в два человека, тяжелые шторы были раздвинуты в стороны, солнечный свет через чистое стекло падал на него, подчеркивая его стройную и уверенную фигуру. Он смотрел вниз на постепенно удаляющуюся толпу, в его глазах сверкало торжество, этот блеск был подобен самой яркой звезде в ночном небе, излучая высокомерие человека, контролирующего все. Он тихо прошептал: "В этой игре я победил". Уголки его губ слегка приподнялись, обнажив уверенную улыбку, словно он уже видел момент, когда полностью сокрушит Ань Жань и укрепит свою бизнес-империю.

Однако, пока этот хаос набирал обороты, в темных уголках города зарождался новый кризис. Воспользовавшись частыми массовыми беспорядками и всеобщим страхом, все больше и больше случаев похищения девушек незаметно появлялось. Многие женщины, работавшие в Электрическая компания «Красной Горы», бесследно исчезали, на улицах и в переулках витала атмосфера страха. Утренний рынок, обычно оживленный, теперь был окутан мраком, торговцы тихо переговаривались:

"Слышали? В Электрическая компания «Красной Горы» снова пропала девушка, за последние несколько дней уже несколько случаев, это ужасно".

"Да, в наше время нужно следить за своими детьми".

Чжао Лэй воспользовался моментом и снова тщательно спланировал. Он собрал все крупные СМИ и провел пресс-конференцию в роскошном президентском люксе. В люксе хрустальная люстра сияла ослепительно, словно звезды, упавшие на землю, свет, который она излучала, делал всю комнату светлой, как днем; дорогой ковер был мягким и толстым, ступать по нему было бесшумно, словно он мог поглотить весь шум; художественные произведения на стенах стоили целое состояние, каждое из них несло глубокое художественное наследие, демонстрируя изысканный вкус и огромное богатство хозяина.

В то время как журналисты постепенно собирались, и до официального начала еще оставалось время, Чжао Лэй специально устроил сцену приема лидеров профсоюза Электрическая компания «Красной Горы». Он с энтузиазмом приветствовал нескольких профсоюзных лидеров в комнате, все вместе сели на диван, и Чжао Лэй мгновенно переключился на образ добродушного и заботливого человека, начав оживленно говорить. Он слегка наклонился вперед, искренне глядя на профсоюзных лидеров, и сказал: "Уважаемые, я от всего сердца поддерживаю рабочих, которые выступили за свои права. Их вклад очевиден для всех, и теперь, столкнувшись с несправедливостью в виде задержки зарплаты, я так же возмущен, как и вы. В этот период борьбы, пожалуйста, обязательно позаботьтесь о бытовых проблемах бастующих рабочих, если у вас есть какие-либо потребности, обращайтесь ко мне в любое время, я обязательно окажу полную поддержку." Он говорил искренне, в его глазах была полная забота, но на самом деле все это было лишь хорошей игрой, которую он разыграл, чтобы ввести всех в заблуждение и манипулировать общественным мнением, в глубине души его волновало только то, как использовать этот хаос для укрепления своего положения.

Через несколько часов Чжао Лэй, одетый в строгий костюм, идеально сидящий по фигуре, появился в сопровождении нескольких профсоюзных лидеров, участвовавших в забастовке. Профсоюзные лидеры выстроились в ряд за спиной Чжао Лэя, а Чжао Лэй, находясь в центре кадра, поправил галстук, подчеркивая свои широкие плечи и прямую осанку. Его волосы были аккуратно причесаны, каждый волосок словно говорил о строгости и порядке, на лице было выражение заботы и серьезности, которое было идеально подобрано, словно у лидера, переживающего за страну и народ. Он встал перед камерой, прочистил горло и начал говорить официальным тоном:

"Уважаемые представители СМИ, сегодня я собрал вас здесь, потому что того требует ситуация, и часто происходят болезненные события. Как руководитель Электрическая компания «Красной Горы», я не могу спать спокойно. Сейчас сотрудники Электрическая компания «Красной Горы» сталкиваются с проблемой задержки зарплаты, и это самая нежелательная для меня ситуация. Они являются основой компании, они вложили свой тяжелый труд в развитие предприятия, а теперь оказались в таком трудном положении, и мне очень больно! Но еще больше беспокоит то, что сотрудницы Банк Красной Горы одна за другой исчезают, и это уже стало тенью, нависшей над нами. Что скрывается за этим? Это совпадение или есть другая причина? Торгово-промышленная палата, как крупный акционер Электрическая компания «Красной Горы», и Ань Жань, как заместитель председателя, обладающая большой властью, не должны ли они сейчас выступить, рассмотреть вопрос о зарплате рабочих и одновременно дать общественности объяснение по поводу этой серии исчезновений?"

Сказав это, он слегка остановился, обвел взглядом всех присутствующих, в его глазах мелькнула едва заметная хитрость, этот блеск был мимолетным, но он умело скрыл его за заботой. Затем он понизил голос, многозначительно намекая:

"Подумайте, время этих исчезновений настолько странное, и в это время конфликт между Торгово-промышленной палатой и Электрическая компания «Красной Горы» обострился, неужели между ними просто совпадение? Возможно, они и есть главные виновники… Конечно, это всего лишь мое предположение, все еще требует тщательного расследования, но нынешняя ситуация критическая, мы не можем сидеть сложа руки, мы должны раскрыть правду миру."

Вспышки фотокамер журналистов мгновенно замигали, как ливень, непрерывный звук затворов "щелк-щелк" не умолкал, фиксируя этот взрывоопасный момент. А Чжао Лэй, за вспышками, скрестив руки за спиной, слегка подняв голову, втайне обдумывал, как использовать этот хаос, чтобы полностью сокрушить Ань Жань и укрепить свою бизнес-империю. Он совершенно не обращал внимания на то, что бесчисленное количество людей оказались в отчаянном положении из-за его интриг, в его сердце было только стремление к власти и жажда победы. Над городом сгущались тучи, вот-вот должен был обрушиться ливень, различные силы боролись и играли в этой кризисной ситуации, колесо судьбы бешено вращалось, неизвестно, куда оно их приведет.

После пресс-конференции Чжао Лэй лениво откинулся на широком, почти абсурдно большом диване в президентском люксе, небрежно скрестив ноги, одна рука лежала на подлокотнике, пальцы время от времени постукивали, на лице была самодовольная улыбка, словно весь мир уже был у него под ногами. В люксе было ярко освещено, хрустальная люстра проливала сказочный свет, дорогой персидский ковер мягко лежал под ногами, каждый дюйм источал роскошь, а картины мастеров на стенах безмолвно демонстрировали огромное богатство и изысканный вкус хозяина.

В этот момент помощник Чжао Лэя торопливо вошел в комнату, его шаги были очень легкими, словно он боялся потревожить эту "достоинство" комнаты. Чжао

Лэй даже не поднял век, просто лениво спросил: "Все дела улажены?"

Помощник поспешно подошел, слегка согнувшись, с лицом, полным льстивой улыбки, и быстро ответил: "Господин Чжао, не волнуйтесь, все устроено. Заголовки телеканалов и всех крупных новостных платформ обязательно будут о вас, сила этого репортажа абсолютно достаточна, все стороны следят за делами Электрическая компания «Красной Горы», вы увидите."

Чжао Лэй услышал это, улыбка на его губах стала еще шире, он удовлетворенно взял заранее приготовленный конверт с журнального столика и небрежно бросил его помощнику, равнодушно сказав: "Отличная работа, это тебе."

Помощник неуклюже поймал конверт, пощупал его толщину, улыбка на его лице стала еще ярче, он без остановки повторял "Спасибо, господин Чжао". Чжао Лэй выпрямился, его взгляд стал острым, и он наставил: "Это дело еще не закончено, следи внимательнее за динамикой забастовки, как только что-то произойдет, немедленно докладывай мне, чтобы не было никаких проблем." Помощник поспешно кивнул, согласился и только после этого вышел.

Через несколько дней помощник тихонько толкнул дверь и вошел с немного торопливыми шагами. В это время Чжао Лэй только что проснулся после приятного короткого сна, он медленно потянулся, высоко подняв руки, суставы издали "щелкающий" звук, словно разогреваясь перед предстоящей новой "битвой". Он зевнул и спросил: "Что случилось, так торопишься?"

Помощник слегка поклонился, с льстивой улыбкой на лице, в его голосе звучало некоторое волнение: "Господин Чжао, вы действительно предвидите все, как бог! Сейчас сотрудники Электрическая компания «Красной Горы» со всей страны толпой хлынули в штаб-квартиру Торгово-промышленной палаты, чтобы требовать зарплату, это зрелище, море людей, там, наверное, полный хаос." Сказав это, в его глазах мелькнула едва заметная хитрость, казалось, он ждал одобрения Чжао Лэя.

3. Исчезнувшая поливальная машина

Как только Чжао Лэй услышал это, дуга его улыбки стала еще шире, а глаза наполнились самодовольством. Он откинулся на спинку дивана, заложил руки за голову и вздохнул: "Хм, этот Ван Цяо, обычно такой умный, как он мог быть настолько глуп, чтобы отдать должность заместителя председателя Торгово-промышленной палаты внешней торговли этой девчонке Ань Жань. Она еще смеет со мной бороться, просто переоценивает свои силы. На этом пути я победил без всякого вызова, это просто ужасно скучно."

Помощник поспешно согласился: "Именно так, именно так, господин Чжао, кто вы такой? Вы столько лет пробивались в бизнесе, эта девчонка вам не соперница. Кстати, господин Чжао, здесь все почти готово, как вы думаете, может быть, сейчас вернуться в Гонконг и хорошо отдохнуть?"

Чжао Лэй махнул рукой, выпрямился, в его глазах мелькнула жестокость, и он спросил, как бы подтверждая: "Подождите, я спрашиваю вас, все ли бастующие уже окружили штаб-квартиру Торгово-промышленной палаты внешней торговли так плотно, что и муха не пролетит?"

Помощник поспешно кивнул: "Да, господин Чжао, три слоя внутри, три слоя снаружи, даже муха не пролетит."

В глазах Чжао Лэя мелькнул блеск, а на губах появилась странная улыбка: "Очень хорошо. Идите и организуйте несколько поливальных машин с водометами высокого давления, действуйте быстро."

Услышав это, помощник невольно расширил глаза, на его лице появилось удивление: "Поливальные машины? Господин Чжао, это…"

Чжао Лэй нетерпеливо прервал его: "Не спрашивайте лишнего, просто слушайте меня. Наклейте на поливальные машины логотип Торгово-промышленной палаты внешней торговли, а затем прямо въезжайте в толпу демонстрантов у Торгово-промышленной палаты внешней торговли, поливайте бастующих сильными струями воды, обязательно обеспечьте полное освещение в СМИ. Кроме того, я смешаюсь с толпой демонстрантов, и тогда обязательно нужно, чтобы СМИ увидели, что даже если меня поливают из поливальных машин Торгово-промышленной палаты внешней торговли, я не отступаю и остаюсь на стороне рабочих. Понятно?"

Помощник немного подумал, мгновенно все понял, и на его лице появилось восхищение: "Господин Чжао, ваш ход действительно высок, я сейчас же пойду и сделаю это."

С другой стороны, в штаб-квартире Торгово-промышленной палаты внешней торговли, Ань Жань стояла у окна офиса, глядя на толпу, колышущуюся внизу, как прилив, ее лицо было бледным, как бумага, руки крепко сжаты перед собой, пальцы побелели от напряжения, а глаза были полны беспомощности и растерянности. В ее сердце был полный беспорядок, она тревожно обдумывала контрмеры: "Как это могло так получиться? Как все вышло из-под контроля до такой степени… Я хотела наказать Чжао Лэя, бороться за справедливость в деловом мире, как теперь я стала мишенью для всех? Я слишком наивна, недооценила коварство бизнеса, или методы Чжао Лэя слишком зловещи?"

В голове Ань Жань постоянно всплывали сцены столкновения с Чжао Лэем, ее тщательно продуманный план, который она считала безупречным, был легко разрушен Чжао Лэем и даже обращен против нее. Эти насмешливые взгляды, едва заметные угрозы, а также плевок Чжао Лэя у двери конференц-зала, все это было как шипы, вонзающиеся в ее сердце. "Я не могу больше сидеть сложа руки, не могу каждый раз полагаться на председателя Ван Цяо, на этот раз я должна сама найти способ решить проблему, я должна доказать, что способна справиться со всем этим. Даже если впереди тернистый путь, я должна проложить себе дорогу." Она стиснула зубы, приняла решение, и в ее глазах постепенно загорелся упрямый огонек.

Через несколько дней Чжао Лэй рано встал, он стоял перед зеркалом, внимательно рассматривая себя. Он надел совершенно новую рабочую форму, ткань которой, хотя и не сравнилась с его повседневными дорогими костюмами, но он носил ее с особой "властностью". Он поправил воротник перед зеркалом, на его губах появилась уверенная улыбка, как будто он был генералом, отправляющимся на поле боя. Затем он широким шагом вышел из президентского люкса, сел в роскошный автомобиль, который уже ждал у двери, и помчался к месту демонстрации.

Автомобиль медленно остановился, Чжао Лэй открыл дверь, и как только он появился, толпа, которая долго ждала, мгновенно взорвалась. Бастующие, казалось, увидели давно ожидаемых родственников, они были так взволнованы, что не могли сдержаться.

Несколько рабочих в первых рядах толпы мгновенно покраснели от слез, слезы неудержимо текли из их глаз, они вытирали слезы грубыми руками и изо всех сил прыгали, пытаясь привлечь внимание Чжао Лэя; толпа в задних рядах еще отчаяннее махала руками, размахивая так сильно, как будто вкладывая в это всю свою силу, и громко что-то кричала, голоса поднимались и опускались, сливаясь в звуковую волну, как будто собираясь прорвать облака. Они ринулись к Чжао Лэю, но остановились в нескольких шагах от него, сознательно образовав круг, чтобы освободить ему дорогу.

В глазах рабочих было полное благоговение и ожидание, как будто Чжао Лэй был их единственным лучом надежды в этот момент, способным вывести их из затруднительного положения. Рабочие обнимали Чжао Лэя, плакали у его плеча, как будто выражая свое благоговение перед ним. В этот момент Чжао Лэй казался настоящим рабочим лидером.

Придя в центр толпы, Чжао Лэй словно преобразился, его лицо было полно праведного негодования, он взял мегафон из рук помощника, вскочил на импровизированную трибуну и громко крикнул: "Товарищи рабочие, посмотрите, мы так усердно работали для Электрическая компания «Красной Горы», а теперь даже зарплату не можем получить, это нормально? Торгово-промышленная палата внешней торговли, как крупный акционер, владеет 60% права принятия решений в Электрическая компания «Красной Горы», но ей наплевать на нашу жизнь и смерть, сегодня мы должны потребовать объяснений, пусть они выплатят нам нашу заслуженную зарплату!" Его голос через мегафон разнесся по округе, и в толпе тут же раздались бурные крики, эмоции рабочих были полностью зажжены им, они махали кулаками и скандировали лозунг "Верните мне зарплату".

Голос Чжао Лэя был чрезвычайно заразительным, каждое его слово было как искра, упавшая в сухую кучу гнева в сердцах рабочих.

Седовласый старый рабочий, с покрасневшими глазами, взволнованно крикнул: "Господин Чжао прав! Мы не можем просто так терпеть издевательства, мы должны добиться справедливости! Господин Чжао – наш великий спаситель, он день и ночь трудится ради нашего рабочего класса, эту милость мы не сможем отплатить за несколько жизней!"

Молодой парень рядом был еще более взволнован, он вскочил на заброшенную тележку, поднял руки и крикнул: "Объединяйтесь, товарищи, и сражайтесь с ними! Господин Чжао – наш лидер, следуя за ним, у нас есть шанс выжить, да здравствует господин Чжао!" В одно мгновение крики "Да здравствует господин Чжао" раздавались один за другим, достигая небес.

Толпа начала двигаться, как бушующие волны, одна за другой, направляясь к воротам штаб-квартиры Торгово-промышленной палаты внешней торговли, врываясь в штаб-квартиру Торгово-промышленной палаты внешней торговли, эта сила, казалось, могла прорвать все препятствия. Чжао Лэй стоял на трибуне, глядя на толпу, которую он подстрекал, в его глазах мелькнула едва заметная самодовольство, он был как шахматист, управляющий всей игрой, расставляя каждую фигуру точно на свое место.

В этот момент заранее подготовленный оркестр заиграл рядом воодушевляющую музыку, чрезвычайно подстрекательскую, каждая нота которой словно воспевала величие Чжао Лэя. Рабочие, словно получив бесконечную силу, один за другим подняли портреты Чжао Лэя, подготовленные профсоюзными лидерами, и пошли рядом с портретами Ленина, Маркса и Энгельса. На портрете Чжао Лэй улыбался, его взгляд был решительным, словно он смотрел на них, давая им силы.

В этот момент в сердцах рабочих Чжао Лэй уже слился с ними воедино, он был великим человеком, спустившимся с небес, чтобы спасти их от бед, воплощением истинного марксиста, заботящегося о благополучии рабочих.

Вдали толпа начала двигаться, как бушующие волны, одна за другой, устремляясь к воротам штаб-квартиры Торгово-промышленной палаты, врываясь в нее. Эта сила, казалось, могла прорвать любые препятствия.

Чжао Лэй стоял на высокой платформе, гневно глядя на штаб-квартиру Торгово-промышленной палаты. Его взгляд, словно два острых клинка, казалось, пронзал каждый кирпич этого здания, проникая сквозь все скрытые в нем "несправедливости" и "грехи". Мощное давление нахлынуло, словно воздух вокруг застыл.

Чжао Лэй указал на молодого человека рядом и спросил: "Откуда ты?". В глазах молодого человека светились энергия и энтузиазм. Он выпрямился и громко ответил: "Я приехал из университета, который находится в восьмистах километрах отсюда. Мы с моими однокурсниками увидели в интернете, что произошло с рабочими Электрической компании «Красной Горы», и были очень возмущены! Мы хорошо знаем, как тяжело рабочему классу, поэтому решили присоединиться к толпе и встать рядом со всеми, чтобы высказаться за справедливость и поддержать вас!".

Услышав это, Чжао Лэй улыбнулся с удовлетворением. Он сделал шаг вперед, дружески обнял молодого человека за плечи и сфотографировался с ним на память. Студент был так взволнован, что слезы хлынули из его глаз, и его тело слегка дрожало. Он никак не ожидал, что сможет так близко подойти к своему "герою".

Затем Чжао Лэй встретился с представителями молодежи из различных университетов на месте демонстрации. Эти молодые люди, полные стремления к справедливости, со слезами волнения в глазах, увидели, как Чжао Лэй подходит, и окружили его. Чжао Лэй пожимал им руки один за другим, заботливо спрашивая об их положении. Каждое его движение, каждое слово, казалось, несло бесконечное тепло и силу, заставляя этих студентов плакать от радости. В их сердцах Чжао Лэй уже был настоящим добросовестным предпринимателем, заботящимся о благополучии народа.

Чжао Лэй подошел к центру толпы и громко сказал: "Внимание!". Его голос, подобно колоколу, мгновенно привлек внимание всех. Несколько студентов торжественно достали значки с изображением Ленина, медленно подошли к Чжао Лэю и с безмерным почтением прикрепили значки к его груди.

Чжао Лэй опустил голову, глядя на значок на груди. Через мгновение он резко поднял голову и, вскинув руки, воскликнул: "Да здравствует Ленин, да здравствуют рабочие! Повесить Ань Жаня!".

Этот возглас Чжао Лэя, подобно подожженной бочке с порохом, полностью взорвал атмосферу на месте. Толпа безумно ликовала, крики и лозунги слились воедино, оглушая. Взрывная атмосфера на месте, казалось, была грандиозным и воодушевляющим революционным карнавалом. Каждый был погружен в него, глубоко подстрекаемый словами и действиями Чжао Лэя, и эмоции достигли пика.

Эта сцена, естественно, не ускользнула от "зоркого глаза" СМИ. Подобно акулам, почуявшим запах крови, они быстро направили свои камеры на Чжао Лэя. Щелчки затворов "ка-ча, ка-ча" не прекращались, все хотели успеть снять эту чрезвычайно ценную для новостей сцену.

В этот момент резкий звук полицейской сирены прорезал небо, и в толпе началось волнение. Все повернули головы, чтобы посмотреть, и увидели, как несколько поливальных машин с ревом приближаются. Яркие знаки Торгово-промышленной палаты на кузовах машин особенно резали глаза под солнцем. Не успели люди опомниться, как поливальные машины уже врезались в толпу, и установленные на них мощные водометы мгновенно выпустили сильные струи воды, подобно разгневанным водяным драконам, безжалостно обрушиваясь на толпу.

Рабочие в ужасе кричали, разбегаясь во все стороны. Некоторые были сбиты струями воды и упали на землю, выглядя жалко. Одежда некоторых мгновенно промокла от воды, плотно прилипла к телу, и они дрожали от холода на ветру. На месте царил хаос, крики и проклятия слились воедино, словно это был ад на земле.

Но Чжао Лэй, словно непоколебимая скала, стоял на месте, не двигаясь, позволяя ледяным струям воды обрушиваться на его тело. Его волосы промокли от воды, пряди прилипли к лицу, капли воды стекали по щекам, но его взгляд становился все более решительным, выражая "готовность умереть". Увидев это, СМИ безумно нажимали на затворы, запечатлевая эту "шокирующую" сцену. Изображение быстро распространилось по всему миру по радиоволнам. Мгновенно Чжао Лэй стал героем заголовков новостей. Люди один за другим хвалили его "бесстрашие", и общественное мнение начало полностью склоняться на его сторону.

Затем поливальные машины, словно потеряв управление, внезапно развернули свои водометы и начали поливать СМИ на месте. Дорогостоящее фотооборудование мгновенно промокло от воды. Журналисты суетливо защищали свое оборудование, их лица были полны гнева и изумления. Один опытный журналист, крепко сжимая в руках свою камеру, которую он считал бесценной, своего "боевого товарища" на новостных полях сражений на протяжении многих лет, теперь видел ее "жалкое" состояние от воды. Его сердце болело, и он громко проклинал: "Что, черт возьми, происходит? Торгово-промышленная палата сошла с ума?". Молодая журналистка рядом, чей макияж был смыт водой, а волосы мокрыми прядями прилипли к лицу, дрожащим голосом сказала: "Мы просто пришли освещать факты, как Торгово-промышленная палата и Ань Жань могут так поступать с нами!". Гнев всех, подобно горящему пламени, разгорался все сильнее. Этот поступок, несомненно, был подобен мощной бомбе, мгновенно вызвавшей общественное возмущение СМИ против Торгово-промышленной палаты. Общественное мнение начало единодушно осуждать "зверства" Торгово-промышленной палаты.

Увидев, что цель достигнута, Чжао Лэй не спеша прошел сквозь хаотичную толпу. В момент посадки в машину он оглянулся на беспорядочное место происшествия, и в его глазах мелькнула едва заметная самодовольная улыбка. Сев в машину, помощник поспешно подал ему полотенце. Он небрежно вытерся и переоделся в тот же безупречный импортный костюм. Весь его облик снова обрел прежнюю элегантность и высокомерие. Автомобиль медленно отъехал, направляясь к президентскому люксу.

Вернувшись в люкс, Чжао Лэй удобно разлегся на диване, включил телевизор и смотрел, как все новостные каналы пестрят сообщениями о сегодняшних событиях. Его фотография занимала видное место на экране. Новостные ведущие воодушевленным голосом рассказывали о его "героических поступках": "Сегодня, в этом споре между Торгово-промышленной палатой и Электрической компанией «Красной Горы», господин Чжао Лэй выступил вперед, заняв позицию рабочего класса, чтобы бороться за их права. Столкнувшись с жесткими методами Торгово-промышленной палаты, он не отступил, проявив необычайное мужество и ответственность, став образцом для делового мира…". На лице Чжао Лэя появилась довольная улыбка. Он закрыл глаза, наслаждаясь этим чувством победы, и в уме прикидывал, как дальше полностью растоптать Ань Жаня и Торгово-промышленную палату, чтобы укрепить свое положение бизнес-магната. А на экране телевизора прокручивались хвалебные комментарии людей в социальных сетях о Чжао Лэе. Сообщения вроде "Чжао Лэй – настоящий предприниматель, думающий о рабочих", "Поддержим Чжао Лэя, свергнем гегемонию Торгово-промышленной палаты" постоянно обновлялись, словно это был грандиозный карнавал.

Городской шум продолжал бурлить за окном, движение транспорта сплеталось в мелодию процветания, а президентский люкс, где находился Чжао Лэй, был словно тихий остров, отгораживающий от внешнего мира. В комнате мягкий свет падал на каждый уголок, дорогая мебель была расставлена со вкусом, демонстрируя роскошь и стиль. Чжао Лэй лениво откинулся на диване, небрежно держа в руке пульт, на экране телевизора транслировались новости о споре между Торговой палатой внешней торговли и Электрическая компания «Красной Горы».

Его взгляд был прикован к экрану, уголки губ слегка приподнялись, образуя самодовольную дугу, и он про себя подумал: "Максимальное давление – вот суть бизнеса. На этом поле боя без дыма и огня только смелость и безжалостность могут контролировать ситуацию и лишить противника возможности сопротивляться". Он слегка прищурился, в его голове постоянно всплывали сцены, которые он планировал в последние дни, от подстрекательства рабочих к забастовке до использования поливальных машин для создания хаоса, каждый шаг точно бил по больному месту противника, заставляя ситуацию развиваться в желаемом им направлении.

В этот момент легкий шорох шагов нарушил тишину комнаты, бесшумно вошел помощник, ступая очень тихо, словно боясь потревожить Чжао Лэя, погруженного в свои мысли. Он слегка поклонился, с обычным уважением на лице, и тихо спросил: "Господин Чжао, что делать с поливальными машинами, участвовавшими в операции? Если что-то пойдет не так, могут быть последствия".

Услышав это, Чжао Лэй слегка постучал пальцами по подлокотнику дивана, издавая ритмичный звук, в его глазах мелькнул холодный блеск. После короткого молчания он медленно заговорил, его голос был низким, но с непоколебимой решимостью: "Найдите озеро, утопите их на дне, пусть эти машины без номеров исчезнут навсегда, только так это дело останется тайной. Нельзя оставлять никаких улик, понимаешь? К тому же, поливальные машины, утопленные на дне озера, даже если их обнаружат, станут доказательством того, что Торговая палата внешней торговли уничтожила улики подавления рабочих, мы убиваем нескольких зайцев одним выстрелом!"

Помощник понимающе кивнул и ответил: "Не беспокойтесь, господин Чжао, я сейчас же все устрою, все будет сделано как надо". Он про себя восхищался решительностью Чжао Лэя, зная, что в этой сложной деловой игре малейшее колебание может привести к полному провалу, а Чжао Лэй всегда мог принять самое мудрое решение в критический момент.

Затем помощник быстро связался со строительной бригадой, нанятой Банк Красной Горы, и выбрал тихое озеро за городом в качестве "пристанища" для машин. Озеро было похоже на огромное зеркало, вставленное в землю, окруженное густым лесом, где в обычные дни было мало людей, это было идеальное уединенное место.

Когда ночная мгла, словно огромное черное шелковое полотно, мягко окутала всю окраину, операция тихо началась. Несколько поливальных машин, оснащенных мощными водометами, под покровом ночи медленно подъехали к берегу озера. На кузовах машин еще оставались брызги грязи и воды от недавнего хаоса, они зловеще поблескивали в лунном свете, словно безмолвно рассказывая о захватывающей истории, произошедшей днем.

У озера уже ждали бульдозеры, нанятые Банк Красной Горы, их огромные корпуса в темноте были похожи на стальных гигантов, источающих холод. Водители сидели в кабинах, их взгляды были сосредоточенными и холодными, хотя они не знали всей картины этой миссии, щедрое вознаграждение заставило их не спрашивать о причинах, а просто следовать указаниям.

По низкому приказу бульдозеры издали оглушительный рев и медленно двинулись вперед. Скрежет от трения отвала о землю нарушил ночную тишину. Подталкиваемые бульдозерами, поливальные машины начали понемногу двигаться к берегу озера, их колеса с трудом вращались по мягкой земле, оставляя глубокие колеи, словно их неохотное сопротивление.

Лунный свет падал на поверхность озера, мерцая, добавляя таинственности этой напряженной сцене. Когда передняя часть поливальных машин достигла берега озера, водители нажали на газ и резко толкнули, и поливальные машины, как вышедшие из-под контроля гиганты, с грохотом рухнули в озеро. Спокойная поверхность озера мгновенно нарушилась, брызги воды разлетелись во все стороны, издавая громкий звук, вода в озере, словно разгневанный зверь, подняла волны за волнами, быстро поглощая поливальные машины.

Помощник Чжао Лэя стоял в стороне, равнодушно наблюдая за всем этим. Когда поливальные машины полностью погрузились на дно озера, поверхность озера постепенно успокоилась, оставив только расходящиеся круги ряби, словно ничего не произошло. Только тогда он достал из кармана заранее приготовленный толстый конверт и подошел к водителям, участвовавшим в этом деле.

"Господа, вы хорошо поработали. Это небольшой подарок от господина Чжао для всех вас, пока вы будете держать язык за зубами, эти деньги ваши". Сказав это, помощник протянул конверт.

Водители взяли конверт, открыли его и увидели толстую пачку банкнот, сумма которых была равна их десятилетней зарплате. Все невольно расширили глаза, на их лицах было выражение шока и удивления. Молодой водитель, его руки слегка дрожали, он никогда не видел столько денег, в его сердце было одновременно волнение и некоторое беспокойство: "Это… это действительно для нас?"

Другой, более опытный водитель, посмотрел на своих товарищей, затем на помощника, немного поколебался и спросил: "Господин помощник, если мы возьмем эти деньги, с нами действительно ничего не случится? Это дело выглядит непростым".

Помощник слегка улыбнулся, в его глазах была успокаивающая уверенность: "Не беспокойтесь, пока вы соблюдаете соглашение, господин Чжао не обидит вас. К тому же, об этом знают только небо и земля, вы и я, пока вы будете держать язык за зубами, в будущем у вас будет все необходимое".

Водители переглянулись и наконец кивнули. Они знали, что в этом реальном мире иногда соблазн денег достаточен, чтобы заставить людей отбросить все опасения. "Хорошо, мы поняли, мы обязательно не будем болтать".

Помощник Чжао Лэя удовлетворенно кивнул, глядя на удаляющиеся спины водителей, и про себя вздохнул с облегчением. Он знал, что выполнил задание Чжао Лэя безупречно, и на этот раз снова оказал господину Чжао большую услугу.

А Чжао Лэй, сидя в президентском люксе, словно уже видел свое будущее блестящее положение в деловом мире, где он будет править один, на его губах появилась едва заметная холодная усмешка, и он продолжал планировать следующий шаг.

В этот момент тихо прозвенел дверной звонок, помощник Чжао Лэя поспешно вошел в комнату, его лицо было слегка напряженным и с некоторой лестью, он тихо сказал: "Господин Чжао, дело сделано, поливальные машины утоплены на дне озера".

Чжао Лэй даже не поднял век, просто тихо "угукнул", через мгновение он спросил: "Как обстановка у озера, есть ли видеонаблюдение?"

Помощник поспешно ответил: "Не беспокойтесь, господин Чжао, ничего нет, это место очень глухое, никто не заметит наших маленьких действий".

Услышав это, на лице Чжао Лэя появилась довольная улыбка, он махнул рукой и приказал: "Иди, анонимно сообщи новостным СМИ и отделу экологического надзора, скажи, что кто-то видел, как Торговая палата внешней торговли, чтобы уничтожить улики подавления рабочих, утопила поливальные машины на дне озера, потребуй от Торговой палаты внешней торговли объяснений и штрафа за экологический ущерб от утопленных поливальных машин. Действуй быстро, без ошибок". Помощник неоднократно кивнул, ответил "Есть" и вышел.

Вскоре на спокойной глади озера появилась огромная рябь, и спасательные суда медленно двинулись к центру озера. Сотрудники природоохранного ведомства с серьезными лицами руководили спасательными работами. Журналисты тоже примчались, услышав новости. Камеры и фотоаппараты на берегу были направлены на озеро, затворы щелкали без остановки, все надеялись первыми запечатлеть ключевые моменты.

По мере того, как огромный крюк медленно поднимался, очертания поливальной машины постепенно появлялись из воды. С кузова все еще капала вода, сверкая холодным блеском на солнце. В одно мгновение СМИ словно взорвались. Журналисты перешептывались, протягивали микрофоны сотрудникам природоохранного ведомства, с нетерпением расспрашивая о ситуации. Лицо руководителя природоохранного ведомства было пепельно-серым. Он праведно сказал в камеру: "Торгово-промышленная палата должна дать объяснения общественности. Такое поведение, наносящее ущерб окружающей среде, непростительно. Они должны нести соответствующую компенсацию за ущерб окружающей среде!"

Новость, как лесной пожар, быстро распространилась повсюду. В штаб-квартире Торгово-промышленной палаты Ань Жань сидела в своем кабинете, глядя на шквал обвинений в интернете. Слезы наворачивались на глаза и, наконец, хлынули.

Она и представить себе не могла, что Чжао Лэй окажется настолько беспринципным. Теперь Торгово-промышленная палата оказалась в центре внимания. Она чувствовала себя беспомощной и отчаявшейся, как никогда раньше. Закрыв лицо руками, она беззвучно рыдала. В этом раунде противостояния с Чжао Лэем она потерпела полное поражение.

Германия, Мюнхен. Вилла Ван Цяо, похожая на европейский замок, тихо стояла в тихом лесу на окраине города. Вокруг были зеленые деревья, а в саду цвели разнообразные цветы, источая тонкий аромат. Интерьер виллы был элегантным и роскошным. Хрустальные люстры излучали мягкий свет, а классические картины на стенах словно рассказывали истории прошедших лет.

Ван Цяо сидел за большим дубовым столом в кабинете, крепко сжимая в руке свежую газету, присланную из Китая. На первой полосе газеты была опубликована большая статья о конфликте между Торгово-промышленной палатой и Электрической компанией «Красной Горы». Хаотичная толпа, разгневанные рабочие и несколько бросающихся в глаза поливальных машин на фотографиях заставили его нахмуриться, а в глазах появилась тревога. Как председатель Торгово-промышленной палаты, в тот момент, когда он увидел новости, в его голове промелькнула молния, и он сразу же был уверен, что это дело рук Чжао Лэя.

"Этот Чжао Лэй, он действительно как призрак, и его методы становятся все более безжалостными", – пробормотал Ван Цяо, слегка сжимая газету в руке.

Рядом сидела жена Ван Цяо, Лиза, и элегантно листала модный журнал. Заметив странность мужа, она тихонько отложила журнал, встала и подошла к Ван Цяо. Нежно положив руку ему на плечо, она тихо спросила: "Дорогой, что случилось? У тебя такой озабоченный вид. Проблемы с бизнесом в Китае?"

Ван Цяо поднял голову, посмотрел на обеспокоенные глаза жены и слегка вздохнул: "Да, Лиза, в Торгово-промышленной палате случилась большая беда. Видишь, этот Чжао Лэй снова сеет смуту, подстрекает рабочих к беспорядкам. Сейчас общественное мнение очень неблагоприятно для нас, и я боюсь, что Ань Жань не справится".

Лиза слегка нахмурилась, в ее глазах мелькнула тревога: "Ань Жань? Это та, которую ты всегда очень ценил? Она справится одна? Ты не хочешь ей помочь?"

Ван Цяо встал и начал ходить взад и вперед по кабинету, его шаги были быстрыми и тяжелыми, словно каждый шаг давил на его тревожное сердце. Он постоянно тер волосы, его сердце разрывалось от сильной борьбы: "Я хочу позвонить ей и взять на себя командование в этот кризисный момент, но… Поскольку Ань Жань не позвонила за помощью, это доказывает, что она все еще надеется справиться с этим сама. У нее есть этот дух. Если я вмешаюсь безрассудно, не подорвет ли это ее энтузиазм и не заставит ли ее почувствовать, что я ей не доверяю?"

Лиза смотрела на мужа, ходящего взад и вперед, и тихонько уговаривала: "Я понимаю твои опасения, дорогой, но не мучай себя так сильно. Поскольку Ань Жань решила справиться одна, у нее, должно быть, есть свои мысли. Возможно, мы можем сначала понаблюдать со стороны, дать ей немного доверия и пространства".

Ван Цяо остановился, подошел к окну и долго молча смотрел на сад за окном. Наконец, словно приняв решение, он медленно сказал: "Ты права, Лиза, я решил не звонить Ань Жань. Я хочу посмотреть, как она справится с этим кризисом своими силами. Однако ради ее безопасности я все равно не могу полностью отпустить ситуацию".

Сказав это, он повернулся к столу, взял телефон и набрал знакомый номер. На другом конце провода быстро раздался низкий и сильный голос: "Алло, Ван Цяо, почему ты решил позвонить мне в это время?"

Ван Цяо глубоко вздохнул и сказал: "Чжан Пин, это я. Ты наверняка знаешь, что в Торгово-промышленной палате случилась большая беда. Торгово-промышленная палата сейчас находится в центре внимания, и я беспокоюсь о положении Ань Жань. Ты тоже знаешь, что этот Чжао Лэй беспринципен, и я боюсь, что Ань Жань не справится".

В это время в офисе компании Линхай Чжан Пин сидел в большом кожаном кресле, нежно поглаживая значок Ленина на груди, в его глазах была легкая серьезность. Услышав слова Ван Цяо, он беспомощно вздохнул и кивнул: "Я видел новости, ситуация действительно сложная. Этот Чжао Лэй безжалостен и способен на все".

Голос Ван Цяо был немного искренним: "Чжан Пин, мы старые товарищи по оружию. На этот раз я прошу тебя, если ситуация с Торгово-промышленной палатой в Китае действительно необратима, в особый момент, умоляю тебя помочь Ань Жань справиться с Чжао Лэем. Ты знаешь его методы, и с тобой я могу быть спокоен".

Чжан Пин слегка нахмурился, погрузившись в размышления. Он много лет боролся с Чжао Лэем на деловой арене и хорошо знал его коварство и хитрость. Каждое столкновение было похоже на ходьбу по краю пропасти. В предыдущих раундах столкновений с Чжао Лэем он всегда был в невыгодном положении, что привело к тому, что Чжао Лэй в конечном итоге получил контроль над Банком Красной Горы. Чжан Пин знал, что в столкновении с Чжао Лэем малейшая ошибка может привести к полному краху.

В этот момент Чжан Пин был полон размышлений о ситуации, но его мысли внезапно перенеслись на Ань Жань. Поколебавшись, Чжан Пин все же спросил Ван Цяо: "Как ты думаешь, велика ли вероятность того, что Ань Жань и ее парень Хуа Чэн из психиатрической больницы снова сойдутся? Я вижу, что эта девочка, Ань Жань, в последнее время становится все более одинокой, и мне ее искренне жаль".

Ван Цяо на другом конце провода помолчал некоторое время, затем медленно сказал: "В конце концов, это личные отношения Ань Жань, и мне трудно что-либо сказать. Трудно угадать, что у нее на уме".

Сказав это, Ван Цяо словно внезапно насторожился, его голос повысился на несколько тонов, и он с нетерпением спросил: "Что-то случилось? Почему ты вдруг так спрашиваешь?"

Чжан Пин тихонько вздохнул, вспоминая сцены прошлых дней, и сказал: "Несколько дней назад Ань Жань была обижена, и когда она плакала у меня на груди, я почувствовал, как ее руки, обнимающие меня, становились все крепче. Эта беспомощность вызывала жалость. Я подумал, может быть, она все еще не может забыть Хуа Чэна, или ей просто очень не хватает опоры".

Услышав это, Ван Цяо твердо сказал: "Несмотря ни на что, защити Ань Жань, не дай ей снова пострадать. Что касается ваших отношений, вы должны разобраться сами. Я не хочу видеть, как Ань Жань снова страдает".

Чжан Пин кивнул и ответил: "Я знаю, не волнуйся".

Чжан Пин подумал о том, как сильно беспокоится его старый друг Ван Цяо, и о том, что Ань Жань, молодая девушка, одна сталкивается с трудностями. Его сердце смягчилось, и он кивнул по телефону: "Хорошо, Ван Цяо, не волнуйся. Раз ты попросил, я, конечно, не буду сидеть сложа руки. Этой девочке, Ань Жань, нелегко, и я постараюсь ей помочь".

Сердце Ван Цяо согрелось, и он с благодарностью сказал: "Большое тебе спасибо, Чжан Пин. Я запомнил эту доброту".

Повесив трубку, Чжан Пин встал, поправил воротник, в глазах его светилась решимость. Он вышел из офиса, взглянул на уже установленные лампочки в компании Линхай и поехал в Торгово-промышленную палату.

В штаб-квартире Торгово-промышленной палаты в этот момент царил хаос. В конференц-зале витал дым, руководители отделов сидели вокруг стола, споры и обсуждения сменяли друг друга.

"Как это могло так получиться? Сейчас общественное мнение полностью на их стороне, наш бизнес почти остановился!" – жаловался менеджер по маркетингу с мрачным лицом.

"Это все Чжао Лэй, он специально подстрекал рабочих, еще и с этими поливальными машинами, это так подло!" – возмущенно сказал человек из отдела по связям с общественностью.

Заместитель председателя Торгово-промышленной палаты Ань Жань сидела во главе стола, ее лицо было бледным, но упрямым. Она сильно постучала по столу и громко сказала: "Тихо, все! Сейчас не время обвинять друг друга, мы должны найти способ справиться с этим."

Взгляды всех обратились к Ань Жань, и в конференц-зале наступила временная тишина.

Ань Жань продолжила: "Мы начнем с поливальных машин, мы должны найти доказательства, чтобы доказать, что это заговор Чжао Лэя, и восстановить доброе имя нашей Торгово-промышленной палаты."

В этот момент дверь конференц-зала внезапно распахнулась, все вздрогнули и повернулись. Увидели, как Чжан Пин большими шагами вошел, среди толпы сразу же возникло небольшое волнение, кто-то был удивлен, кто-то недоумевал. В столпотворении сотрудники дрожали от страха, не зная, зачем пришел Чжан Пин.

Чжан Пин прямо подошел к Ань Жань и кивнул ей. Увидев это, Ань Жань поспешно встала, выдавила легкую улыбку и кивнула Чжан Пину в ответ, но в душе недоумевала: как пришел Чжан Пин?

Чжан Пин огляделся, посмотрел на тревожные лица всех и прямо сказал: "Не гадайте, я пришел по поручению председателя Ван Цяо. Эти несколько поливальных машин, это определенно устроил Чжао Лэй, он просто хочет развалить Торгово-промышленную палату и получить выгоду."

Ань Жань слегка нахмурилась, в глазах ее мелькнуло нежелание: "Я тоже догадалась, что это он, поэтому я думаю, что мы должны как можно скорее найти способ доказать, что поливальные машины устроил Чжао Лэй, и прояснить правду. Как только люди увидят доказательства, общественное мнение, естественно, изменится."

Чжан Пин покачал головой, в глазах его светилось бессилие: "Ань Жань, ты слишком наивна. Я знаю Чжао Лэя, он делает все безупречно, сейчас все доказательства и вся информация о поливальных машинах, неблагоприятная для Чжао Лэя, наверняка уничтожена Чжао Лэем, мы ничего не найдем."

Услышав это, Ань Жань вздрогнула и невольно воскликнула: "Не ожидала, что он такой умный, не оставил ни единой зацепки. Что же нам теперь делать?"

В конференц-зале снова воцарилась тишина, все переглядывались, ожидая, что Чжан Пин предложит идею. Чжан Пин немного подумал и медленно сказал: "Хотя Чжао Лэй делает все безупречно, мы не можем сидеть сложа руки. Мы должны начать с других аспектов, например, успокоить рабочих, восстановить имидж Торгово-промышленной палаты в глазах общественности."

Ань Жань слегка кивнула, хотя и тревожилась, но знала, что Чжан Пин прав. Она глубоко вздохнула и решительно сказала: "Хорошо, давайте соберемся с силами, мы вместе преодолеем эту трудность."

В конференц-зале штаб-квартиры Торгово-промышленной палаты атмосфера была настолько напряженной, что казалось, можно было выжать воду. Вокруг огромного конференц-стола сидели руководители отделов, они либо хмурились, либо перешептывались, тревога и беспокойство были написаны на лицах каждого.

В этот момент Чжан Пин встал, его фигура была прямой, взгляд решительно обвел всех, голос его был спокойным и сильным: "Я предлагаю использовать резервные средства Торгово-промышленной палаты для первоначальной выплаты зарплаты и премий сотрудникам Электрическая компания «Красной Горы». Только так можно решить насущную проблему, временно успокоить эту бурю, а также показать внешнему миру нашу искренность в решении проблем. В то же время, что касается штрафа от экологического департамента, Торгово-промышленная палата возьмет его на себя."

Как только эти слова прозвучали, конференц-зал мгновенно взорвался.

"Как это возможно?" – первым выступил финансовый директор Торгово-промышленной палаты, он поправил очки, брови его сошлись в глубокую букву "Т", – "Эта работа с самого начала и до конца была ответственностью Чжао Лэя и счета Банк Красной Горы, у Торгово-промышленной палаты вообще нет такого обязательства. Если мы создадим прецедент, то в будущем любая компания, у которой возникнут проблемы, будет приходить к нам за финансированием, как тогда будет работать палата? И, как только Торгово-промышленная палата заплатит штраф, это будет равносильно признанию Торгово-промышленной палатой того, что мы являемся виновниками инцидента с поливальными машинами, как это возможно."

Менеджер по маркетингу также поддержал: "Да, господин Чжан, наш собственный бизнес также сильно пострадал от этой бури, денежный поток и так напряжен, в это время использовать резервные средства – слишком большой риск. Если последующее финансирование не будет достаточным, палата окажется в отчаянном положении. И наш трехлетний рекорд без экологических штрафов будет нарушен."

Все говорили наперебой, вопросы сыпались один за другим, в конференц-зале царил хаос.

Чжан Пин спокойно слушал, на лице его не было ни малейшего раздражения, когда все немного успокоились, он тихо вздохнул и с глубоким смыслом объяснил: "Я понимаю все ваши опасения, но какова сейчас ситуация? Общественное мнение полностью против нас, рабочие каждый день осаждают штаб-квартиру, бизнес вообще не может нормально работать. Если мы не решим проблему с зарплатой рабочих как можно скорее, мы полностью потеряем народную поддержку, и тогда Торгово-промышленная палата действительно будет обречена. Использование резервных средств, конечно, рискованно, но это единственный способ стабилизировать ситуацию сейчас. Как только мы преодолеем нынешнюю трудность, мы найдем способ залатать эту дыру. Восстановить имидж."

В его глазах светилась неоспоримая решимость, а в словах была глубокая тревога за судьбу палаты, все слушали и постепенно погружались в размышления.

Ань Жань сидела во главе конференц-стола, ее взгляд скользил по лицам всех, в душе ее также было сильное смятение. С одной стороны, она соглашалась с точкой зрения Чжан Пина, глубоко понимая, что в сложившейся ситуации без использования резервных средств трудно успокоить всеобщее недовольство; но с другой стороны, это, несомненно, было еще одним риском в то время, когда палата и так находилась в шатком положении. Но видя такую решимость Чжан Пина, и вспоминая нынешнее трудное положение палаты, она стиснула зубы и первой сказала: "Я согласна с предложением старшего Чжан Пина, сейчас действительно нет лучшего способа."

При поддержке Ань Жань, хотя другие все еще были недовольны, они постепенно осознали срочность ситуации, и в конце концов, все в конференц-зале кивнули в знак согласия.

После принятия решения, Чжан Пин и Ань Жань без промедления начали готовить пресс-конференцию. Главный зал штаб-квартиры Торгово-промышленной палаты был временно переоборудован под место проведения пресс-конференции, свет был ярким, камеры и микрофоны стояли в ряд, СМИ со всей страны стекались, сцена была грандиозной и шумной.

Чжан Пин и Ань Жань бок о бок вышли на сцену, на лицах обоих было усталое, но решительное выражение.

Как только они встали, журналисты в зале подняли руки, нетерпеливо задавая острые вопросы.

Первым начал нападать мужчина-журналист в очках с острым взглядом: "Чжан Пин, Ань Жань, Торгово-промышленная палата ранее настаивала, что проблема зарплат в Электрическая компания «Красной Горы» не имеет к ней отношения, но теперь внезапно использует резервные средства для выплаты зарплат. Означает ли это, что ваша предыдущая позиция была ошибочной? Или это просто вынужденная мера под давлением общественного мнения?"

Чжан Пин слегка прищурился, неторопливо взял микрофон, его голос был спокойным и уверенным: "Уважаемый журналист, ваш вопрос очень острый, но я хочу сказать, что Торгово-промышленная палата с самого начала следила за трудностями сотрудников Электрическая компания «Красной Горы». Причина, по которой мы не вмешивались напрямую в выплату зарплат ранее, заключалась в том, что это включало сложные финансовые процессы и распределение ответственности между многими сторонами. Но сейчас ситуация критическая, мы не можем просто смотреть, как страдают рабочие, поэтому мы решительно решили использовать резервные средства. Это наша ответственность как лидеров отрасли, а также для поддержания социальной справедливости и стабильности."

Встала еще одна женщина-журналист, ее слова были агрессивными: "Насколько мне известно, собственный бизнес Торгово-промышленной палаты также сильно пострадал, и средств не так много. Не создаст ли это использование резервных средств скрытую угрозу для будущего развития палаты? И как вы гарантируете, что последующая цепочка финансирования не прервется?"

Чжан Пин слегка кивнул, искренне глядя на всех: "Ваши опасения не лишены оснований, и нельзя отрицать, что это действительно риск. Но мы верим, что как только мы решим текущий кризис и завоюем доверие сотрудников и общества, мы обязательно сможем восполнить дефицит средств и вернуть палату на правильный путь путем разумной корректировки бизнеса и расширения сотрудничества. Торгово-промышленная палата пережила бури и обладает достаточной устойчивостью, чтобы справиться с этим вызовом."

В этот момент другой мужчина-журналист нетерпеливо взял микрофон и громко спросил: "Господин Чжан, сейчас все внимание приковано к инциденту с поливальной машиной. Торгово-промышленная палата собирается оплатить экологический штраф и расходы на подъем поливальной машины, затонувшей в озере. Означает ли это, что Торгово-промышленная палата косвенно признала факт подавления рабочих?"

Выражение лица Чжан Пина стало серьезным, и он твердо ответил: "Ни в коем случае! Торгово-промышленная палата с самого начала не предпринимала никаких действий, причиняющих вред рабочим. Инцидент с поливальной машиной – чистая клевета. Мы готовы оплатить соответствующие расходы, во-первых, из ответственного отношения к окружающей среде, а во-вторых, чтобы не тратить слишком много энергии на этот необоснованный спор. Мы больше хотим посвятить время и энергию решению проблем, защите прав сотрудников и скорейшему восстановлению истины для всех."

Не успели все переварить этот ответ, как еще один журналист быстро встал и резко задал вопрос: "Чжао Лэй, как лидер рабочих, носит значок Ленина, а у вас, господин Чжан, тоже есть значок Ленина на груди. Считаете ли вы, что ваши действия достойны значка Ленина?"

Чжан Пин слегка выпрямил спину, его выражение лица было торжественным, и он сказал: "Товарищ Ленин всю свою жизнь боролся за благополучие народа и за справедливость. Я ношу значок Ленина, чтобы постоянно вдохновлять себя на то, чтобы придерживаться правильного пути и служить массам. Торгово-промышленная палата с момента своего основания придерживается принципов честности и ответственности. Столкнувшись с этим кризисом, мы полностью защищаем права рабочих и ни разу не отступили. У меня чистая совесть, и я обязательно оправдаю дух, который несет этот значок."

Затем, в течение 24 часов, Торгово-промышленная палата быстро приняла меры, использовав пять процентов денежных резервов на счете, и в спешном порядке выплатила зарплаты и премии всем сотрудникам Электрическая компания «Красной Горы». И оплатила экологические платежи.

Закончив все это, Ань Жань и Чжан Пин устало сидели в офисе, молча глядя друг на друга. Через некоторое время Ань Жань не удержалась и тихо вздохнула: "Старший Чжан Пин, вы сказали, что эти пять процентов денежных резервов изначально планировалось использовать для развития нового бизнеса и технических исследований. Теперь все планы нарушены, и будущий путь действительно труден."

В ее голосе слышалась едва заметная дрожь, а в глазах была усталость и уязвимость. Давление этого времени было подобно огромной горе, которая почти лишала ее возможности дышать. В этот момент, в тихом офисе, она наконец показала свою внутреннюю беспомощность.

Чжан Пин посмотрел на Ань Жань, его глаза были полны сочувствия и утешения. Он мягко похлопал Ань Жань по плечу и тихо сказал: "Ань Жань, я знаю, что тебе тяжело, ты слишком много вынесла за это время. Но не бойся, когда дойдешь до горы, обязательно будет дорога. Пока мы едины, всегда найдется способ все наладить. Это всего лишь временные трудности, мы преодолеем этот барьер, и в будущем все постепенно наладится."

Ань Жань медленно подошла к Чжан Пину, словно бессознательно подняла руку и тихонько потрогала воротник Чжан Пина, тихо сказав: "Смотри, воротник здесь немного испачкался." Сказав это, она небрежно похлопала его по воротнику.

Тело Чжан Пина слегка напряглось, на его лице мелькнула нервозность, и он подсознательно хотел убрать руку Ань Жань, но когда его пальцы коснулись руки Ань Жань, он почему-то остановился. Он просто держал руку Ань Жань, прямо глядя на нее. На мгновение они молчали, глядя друг на друга. Воздух в офисе словно застыл, остался только их слегка учащенный дыхание.

Через некоторое время Чжан Пин словно очнулся. Он слегка сжал руку Ань Жань и сказал слегка хриплым голосом: "Пора продолжать работать."

Ань Жань слегка кивнула, в ее глазах появились слезы благодарности. Она знала, что в этот трудный момент поддержка Чжан Пина рядом – ее самое большое утешение.

Тем временем в международном аэропорту на окраине города было много людей, спешащих по своим делам. Огромные стеклянные стены от пола до потолка пропускали яркий свет, который отражался на гладком мраморном полу, создавая холодный и слегка иллюзорный блеск. Чжао Лэй в хорошо сшитом повседневном костюме, который подчеркивал его стройную фигуру, выглядел еще более элегантно. За солнцезащитными очками скрывались хитрые и довольные глаза, словно он был закулисным шахматистом, контролирующим всю игру, каждый ход которого был точным и приносил обильные плоды. Он шел неторопливым шагом, его кожаные туфли издавали четкий звук по полу. Позади него следовал помощник, шаг в шаг, крепко держа полный чемодан. Колеса чемодана катились по полу, издавая легкий шорох, словно аккомпанируя этому "победному путешествию". На его груди был приколот блестящий значок Ленина, словно Чжао Лэй был представителем рабочего класса.

Как только Чжао Лэй вошел в зону ожидания, группа людей в шумной толпе быстро заметила его фигуру. Журналисты мгновенно окружили его, словно акулы, у которых сработал охотничий инстинкт. Длинные и короткие "ружья" – видеокамеры и фотоаппараты – были направлены на Чжао Лэя. Звуки затворов раздавались один за другим, вспышки мигали без остановки, освещая эту область, словно днем.

"Господин Чжао, я слышал, что Торгово-промышленная палата только что использовала резервные средства для выплаты зарплат сотрудникам Электрическая компания «Красной Горы». Как вы это прокомментируете?" Один из журналистов пробился в первый ряд, почти приставив микрофон к губам Чжао Лэя, в его глазах было нетерпение и ожидание, он жаждал выудить эксклюзивный материал из уст этого центра внимания.

Чжао Лэй изогнул уголки губ в многозначительной улыбке, в которой таилось самодовольство после успешного планирования. Он неторопливо снял солнцезащитные очки, двигаясь элегантно и с некоторой нарочитой невозмутимостью, обнажив пару глубоких и выразительных глаз, казалось, способных видеть насквозь. Он слегка запрокинул голову, окинул взглядом окружающих журналистов, убедившись, что все внимательно слушают, и только тогда заговорил низким и магнетическим голосом: "Я очень рад видеть, что рабочие наконец получили заслуженную оплату, это вознаграждение за их тяжелый труд. С самого начала я был на стороне рабочих, выступал и боролся за их права. Вы, наверное, помните, как в тот день на демонстрации я стоял плечом к плечу с рабочими, не отступая ни на шаг, даже под напором ледяных струй воды. Теперь, когда Торгово-промышленная палата внешней торговли смогла взглянуть проблеме в лицо и принять меры, мои усилия не были напрасны. Надеюсь, в будущем подобные инциденты больше не повторятся, и предприятия будут уделять больше внимания благополучию сотрудников. В то же время я надеюсь, что Торгово-промышленная палата внешней торговли внесет свой вклад в дело защиты окружающей среды, не будет создавать проблем для этого дела и решит свои собственные проблемы."

Его ответ был искусно сформулирован, тон искренен, что не только подчеркнуло его "справедливый" образ защитника рабочих, но и незаметно приписало себе заслугу в достижении этого результата. Каждое слово было подобно тщательно отшлифованному камешку, точно брошенному в озеро общественного мнения, вызывая волны, благоприятные для него.

В одно мгновение комментарии на платформах онлайн-трансляций посыпались как снег, пользователи ставили лайки, а раздел комментариев был завален такими фразами, как "Генеральный директор Чжао слишком крут, он действительно думает о рабочих", "Вот это ответственный предприниматель", "Он настоящий предприниматель, унаследовавший марксизм", восхваляя его как героя, который помог рабочим получить зарплату. Чжао Лэй смотрел в камеру, его улыбка становилась все ярче, он улыбнулся и кивнул представителям СМИ, затем элегантно развернулся и широкими шагами направился к выходу на посадку. Его спина была прямой и уверенной, как будто весь мир открыл для него двери к победе.

Поднявшись на борт роскошного частного самолета, он оказался в просторном и комфортабельном салоне первого класса, где кожаные кресла источали сдержанную роскошь, а мягкое освещение создавало тихую и расслабляющую атмосферу. Самолет медленно взлетел, корпус слегка дрожал, постепенно отрываясь от земли и устремляясь в облака. Чжао Лэй сидел у окна, глядя вниз на удаляющийся город, где плотно расположенные высотные здания постепенно превращались в крошечные кубики, а пересекающиеся дороги напоминали извилистые нити. Его сердце было полно самодовольства, как будто он уже стоял на вершине делового мира, а под его ногами лежали "обломки" бесчисленных соперников.

Он взял бокал заранее приготовленного шампанского, прозрачные пузырьки весело поднимались в золотистой жидкости, он осторожно отпил глоток, позволяя нежному вкусу растечься по языку, затем откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и начал мечтать о том, как после возвращения в Гонконг он будет дальше расширять свою бизнес-империю. Он как будто уже видел сцену, где его окружают люди на церемонии подписания нового проекта, а недавно приобретенные компании под его руководством процветают, постоянно принося ему богатство и репутацию. "Ань Жань, Ань Жань, ты еще слишком молода. На этот раз я убил трех зайцев: сэкономил на расходах Электрическая компания «Красной Горы», потратил средства Торгово-промышленной палаты внешней торговли и получил репутацию героя. Посмотрим, что ты сможешь сделать дальше. В этом соревновании я одержал полную победу." Он мысленно усмехнулся, совершенно не обращая внимания на боль и трудности, которые эта буря принесла другим.

А на земле, в штаб-квартире Торгово-промышленной палаты внешней торговли, свет горел всю ночь. Ань Жань и Чжан Пин, а также другие коллеги сидели за столом в конференц-зале, перед ними лежали горы документов, на экранах компьютеров мерцали различные отчеты с данными, на лицах каждого была написана усталость и тревога. Они ломали голову над тем, как навести порядок, восстановить репутацию, и горячо обсуждали дальнейшую стратегию действий. Отдел по связям с общественностью срочно разрабатывал новые рекламные материалы, пытаясь восстановить имидж палаты в глазах общественности; финансовый отдел пересчитывал средства, разрабатывая план жесткой экономии для дальнейшего развития бизнеса. За окном ночь города была глубокой, путь в будущее по-прежнему был усеян терниями, и они могли только нащупывать дорогу в темноте, надеясь на скорейшее наступление рассвета.

В штаб-квартире компании Линхай солнечный свет беспрепятственно лился через огромные панорамные окна, мягко расстилаясь по гладкому полу, как золотая вуаль, преломляясь в сказочные светотени, словно накладывая на все пространство таинственный и уютный фильтр. Гао Лин тихо стояла в конце коридора, ее фигура была изящной, а простой деловой костюм подчеркивал ее деловой стиль. Ее взгляд время от времени скользил к окну, наблюдая за оживленной улицей снаружи, но в душе она размышляла, как в клубке: "Как только Чжан Пин ушел, компания, кажется, мгновенно потеряла стержень, все немного растеряны, и продвижение бизнеса уже не такое гладкое, как раньше."

Повернувшись, она посмотрела на Мун Чхоль Мина, который находился неподалеку. Он сидел на корточках рядом с кучей беспорядочно разбросанных электрических компонентов, как сосредоточенный мастер, его руки были испачканы черным маслом, которое, казалось, въелось в отпечатки его пальцев, и он был полностью поглощен возней с этими сложными, как лабиринт, проводами. Его волосы, которые должны были быть тщательно уложены, стильные и модные, демонстрирующие изысканный корейский стиль, теперь были растрепаны и свисали на голову, без всякой прически, несколько прядей игриво свисали на его потный лоб, покачиваясь вместе с его движениями.

В последние несколько дней Гао Лин все время думала о том, чтобы пригласить Мун Чхоль Мина на ужин, ведь они давно договорились, но из-за разных мелочей это откладывалось до сих пор. Она легкой походкой подошла к нему, с едва заметной улыбкой, похлопала Мун Чхоль Мина по плечу и сказала на не очень беглом корейском, смешанном с ломаным китайским: "Мун Чхоль Мин, кушать, пошли."

Мун Чхоль Мин был полностью погружен в мир ремонта электроники и не мог выбраться. Неожиданный хлопок заставил его вздрогнуть, он поднял голову и с недоумением посмотрел на Гао Лин, широко раскрыв глаза, выглядя как испуганный олененок, забредший в незнакомый мир, явно не поняв простого, но преодолевающего языковой барьер приглашения Гао Лин.

Гао Лин беспомощно вздохнула, в ее вздохе было немного снисхождения, она ловко достала телефон, ее тонкие пальцы быстро скользили по экрану, открывая часто используемое приложение-переводчик, повозившись немного, она поднесла телефон к уху Мун Чхоль Мина. Из телефона мгновенно раздался механический, но четкий корейский перевод: "Сегодня мы вместе пойдем ужинать, как договаривались раньше."

Услышав это, глаза Мун Чхоль Мина мгновенно загорелись, как звезды, вспыхнувшие в ночном небе, в этом свете было полно удивления и ожидания. Он поспешно встал, двигаясь немного торопливо, так что чуть не опрокинул инструменты рядом, небрежно вытер руки об одежду, которая теперь выглядела еще хуже, чем была грязной, а затем кивнул, как будто рубил чеснок, ответив: "Хорошо, хорошо!"

Но как только он встал, несколько сотрудников компании Линхай, проходивших мимо, увидев его неряшливый вид, сначала опешили, а затем не удержались от смеха, обменявшись многозначительными взглядами и тихо перешептываясь: "Этот кореец, когда только приехал, выглядел таким изысканным и аккуратным, а сейчас волосы растрепаны, как у девчонки, такой контраст слишком велик."

Хотя Мун Чхоль Мин не понимал по-китайски, но, видя выражения лиц и смех окружающих, он понял, что его точно не хвалят. Смущенный румянец мгновенно залил его щеки, и он мог только неловко почесать голову, пытаясь этим движением скрыть внутреннее смущение. Он выглядел как ребенок, растерянный после совершения ошибки.

Приведя себя в порядок, они общались с помощью переводчика на телефоне, слово за словом, как два посла из разных стран, которые могут общаться только с помощью специальных инструментов, и медленно двинулись к выходу из компании. Как только они собирались переступить порог, два телохранителя, крепкие, как горы, и с суровыми лицами, как зимний лед, "шурша" выскочили, быстро и ловко, и преградили им путь, словно непреодолимая преграда.