Протокол «Семья»

Глава 1

Элиас Торн полагал, что порядок – это не просто привычка, а единственно верная философия бытия. В его мире, раскинувшемся на тщательно подстриженных гектарах поместья «Тихая Пристань», даже утренний туман, казалось, стелился по газонам с геометрической точностью, словно сверяясь с невидимой линейкой. Сегодня, однако, он был не туманом, а скорее накрапывающим дождем – таким мелким и настойчивым, будто небо решило лично отполировать каждый лист на безупречных дубах, что стражами застыли вдоль подъездной аллеи.

Сам Элиас, стоя у панорамного окна своего кабинета, напоминал хорошо сохранившийся экспонат из музея исчезнувших аристократов. Кофе – черный, без сахара, разумеется, – остывал в чашке из костяного фарфора, такой тонкого, что свет проходил сквозь него, рисуя на блюдце бледное пятно. Он не пил его. Он созерцал капли, бегущие по стеклу. Каждая из них следовала своему собственному, предсказуемому пути вниз. В этом была известная гармония.

Дом отвечал ему тишиной. Не той умиротворяющей, о которой пишут в дешевых романах, а тишиной монументальной, как в мавзолее, где единственным живым существом ощущаешь себя ты сам, да и то не всегда уверенно. Шаги Элиаса по наборному паркету, отполированному до зеркального блеска автоматическими уборщиками (которые, к слову, были единственными существами, чей график пересекался с его собственным без взаимных претензий), звучали преувеличенно громко. Эхо в его просторных залах, казалось, начало отвечать ему его же голосом – собеседник последней инстанции.

Одиночество. Элиас не любил это слово. Оно отдавало слабостью, неспособностью организовать собственное существование. Он предпочитал термин «оптимизированная автономия». Но как ни назови пустоту, она оставалась пустотой. Завтраки на одного за столом, рассчитанным на дюжину. Вечера с книгой, где единственным комментарием к прочитанному был шелест переворачиваемых страниц. Ночи, когда единственным звуком было тиканье антикварных часов в холле – методичное отсчитывание секунд его персональной вечности.

Он пробовал заводить домашних животных. Кот оказался анархистом, игнорирующим лоток с упорством партизана. Собака, золотистый ретривер с глазами, полными непонятной Элиасу любви, оставила отпечатки лап на персидском ковре стоимостью с годовой бюджет небольшого государства. Оба были «переданы в хорошие руки» с сопроводительным чеком, способным обеспечить им безбедное существование до седьмого колена. Растения были лучше. Орхидеи в оранжерее цвели по расписанию и не требовали эмоциональной вовлеченности. Но с орхидеей не обсудишь утренние котировки акций или очередную глупость правительства.

И вот, после долгих месяцев анализа (он составил сравнительную таблицу с весовыми коэффициентами для различных «решений проблемы социального вакуума»), Элиас пришел к выводу. Логичному. Рациональному. Почти элегантному в своей технологичности.

Андроиды.

Не те неуклюжие железяки из фильмов прошлого века, а новейшие модели от «КиберДруг Инк.» – компании, чья брошюра, выполненная на бумаге, по тактильным ощущениям напоминающей кожу дельфина, обещала «Идеальных компаньонов для современного индивидуума. Эмпатия по запросу. Безупречная лояльность. Никаких аллергий и неожиданных визитов к ветеринару».

«Эмпатия по запросу, – хмыкнул тогда Элиас, изучая глянцевые страницы. – Звучит как заказ пиццы с двойным сыром. Только вместо сыра – порция стандартизированного сочувствия».

Он вспомнил, как его палец, чуть дрогнув (единственное проявление нехарактерной для него нерешительности), нажал на кнопку «Оформить заказ» на защищенном сайте. Четыре единицы. Модели «Рекс», «Клара», «Гас» и «Пип». Их имена он выбрал сам из предложенного списка, стараясь избегать излишней сентиментальности или, наоборот, чрезмерной утилитарности. Просто имена. Как у лабораторных мышей, только гораздо дороже.

Дождь за окном неуловимо изменил свой характер. Капли стали крупнее, барабаня по стеклу с новой силой, словно торопясь сообщить нечто важное. Элиас посмотрел на часы. Специальный транспортный модуль с его «приобретениями» должен был прибыть с минуты на минуту.

Он не испытывал волнения. Скорее, чувство завершенности некоего проекта. Словно он наконец-то подобрал последний, недостающий элемент в сложной системе своего бытия. Элемент, который, по идее, должен был сделать систему более… функциональной.

На подъездной аллее мелькнули фары. Бесшумный электромобиль с логотипом «КиберДруг Инк.» остановился у парадного входа. Элиас не двинулся с места. Пусть дворецкий – настоящий, человеческий, пока еще не замененный более эффективной моделью, – выполнит свои обязанности.

Он лишь поправил манжету на идеально белой рубашке. Система сейчас будет доукомплектована. Порядок, как он его понимал, вот-вот должен был обрести четыре новых, запрограммированных на безупречность, компонента.

Или так ему, по крайней мере, хотелось верить.

Глава 1

Элиас Торн полагал, что порядок – это не просто привычка, а единственно верная философия бытия. В его мире, раскинувшемся на тщательно подстриженных гектарах поместья «Тихая Пристань», даже утренний туман, казалось, стелился по газонам с геометрической точностью, словно сверяясь с невидимой линейкой. Сегодня, однако, он был не туманом, а скорее накрапывающим дождем – таким мелким и настойчивым, будто небо решило лично отполировать каждый лист на безупречных дубах, что стражами застыли вдоль подъездной аллеи.

Сам Элиас, стоя у панорамного окна своего кабинета, напоминал хорошо сохранившийся экспонат из музея исчезнувших аристократов. Кофе – черный, без сахара, разумеется, – остывал в чашке из костяного фарфора, такой тонкого, что свет проходил сквозь него, рисуя на блюдце бледное пятно. Он не пил его. Он созерцал капли, бегущие по стеклу. Каждая из них следовала своему собственному, предсказуемому пути вниз. В этом была известная гармония.

Дом отвечал ему тишиной. Не той умиротворяющей, о которой пишут в дешевых романах, а тишиной монументальной, как в мавзолее, где единственным живым существом ощущаешь себя ты сам, да и то не всегда уверенно. Шаги Элиаса по наборному паркету, отполированному до зеркального блеска автоматическими уборщиками (которые, к слову, были единственными существами, чей график пересекался с его собственным без взаимных претензий), звучали преувеличенно громко. Эхо в его просторных залах, казалось, начало отвечать ему его же голосом – собеседник последней инстанции.

Одиночество. Элиас не любил это слово. Оно отдавало слабостью, неспособностью организовать собственное существование. Он предпочитал термин «оптимизированная автономия». Но как ни назови пустоту, она оставалась пустотой. Завтраки на одного за столом, рассчитанным на дюжину. Вечера с книгой, где единственным комментарием к прочитанному был шелест переворачиваемых страниц. Ночи, когда единственным звуком было тиканье антикварных часов в холле – методичное отсчитывание секунд его персональной вечности.

Он пробовал заводить домашних животных. Кот оказался анархистом, игнорирующим лоток с упорством партизана. Собака, золотистый ретривер с глазами, полными непонятной Элиасу любви, оставила отпечатки лап на персидском ковре стоимостью с годовой бюджет небольшого государства. Оба были «переданы в хорошие руки» с сопроводительным чеком, способным обеспечить им безбедное существование до седьмого колена. Растения были лучше. Орхидеи в оранжерее цвели по расписанию и не требовали эмоциональной вовлеченности. Но с орхидеей не обсудишь утренние котировки акций или очередную глупость правительства.

И вот, после долгих месяцев анализа (он составил сравнительную таблицу с весовыми коэффициентами для различных «решений проблемы социального вакуума»), Элиас пришел к выводу. Логичному. Рациональному. Почти элегантному в своей технологичности.

Андроиды.

Не те неуклюжие железяки из фильмов прошлого века, а новейшие модели от «КиберДруг Инк.» – компании, чья брошюра, выполненная на бумаге, по тактильным ощущениям напоминающей кожу дельфина, обещала «Идеальных компаньонов для современного индивидуума. Эмпатия по запросу. Безупречная лояльность. Никаких аллергий и неожиданных визитов к ветеринару».

«Эмпатия по запросу, – хмыкнул тогда Элиас, изучая глянцевые страницы. – Звучит как заказ пиццы с двойным сыром. Только вместо сыра – порция стандартизированного сочувствия».

Он вспомнил, как его палец, чуть дрогнув (единственное проявление нехарактерной для него нерешительности), нажал на кнопку «Оформить заказ» на защищенном сайте. Четыре единицы. Модели «Рекс», «Клара», «Гас» и «Пип». Их имена он выбрал сам из предложенного списка, стараясь избегать излишней сентиментальности или, наоборот, чрезмерной утилитарности. Просто имена. Как у лабораторных мышей, только гораздо дороже.

Дождь за окном неуловимо изменил свой характер. Капли стали крупнее, барабаня по стеклу с новой силой, словно торопясь сообщить нечто важное. Элиас посмотрел на часы. Специальный транспортный модуль с его «приобретениями» должен был прибыть с минуты на минуту.

Он не испытывал волнения. Скорее, чувство завершенности некоего проекта. Словно он наконец-то подобрал последний, недостающий элемент в сложной системе своего бытия. Элемент, который, по идее, должен был сделать систему более… функциональной.

На подъездной аллее мелькнули фары. Бесшумный электромобиль с логотипом «КиберДруг Инк.» остановился у парадного входа. Элиас не двинулся с места. Пусть дворецкий – настоящий, человеческий, пока еще не замененный более эффективной моделью, – выполнит свои обязанности.

Он лишь поправил манжету на идеально белой рубашке. Система сейчас будет доукомплектована. Порядок, как он его понимал, вот-вот должен был обрести четыре новых, запрограммированных на безупречность, компонента.

Или так ему, по крайней мере, хотелось верить.

Глава 2

Дворецкий, Дженкинс, материализовался в дверях кабинета с бесшумностью хорошо смазанного призрака – качеством, которое Элиас ценил и щедро оплачивал. Лицо Дженкинса, как всегда, сохраняло выражение почтительной непроницаемости, словно высеченное из старой слоновой кости.

«Представители компании «КиберДруг Инкорпорейтед», сэр, – доложил он тоном, каким обычно сообщают о смене караула или о том, что чай подан. – С доставкой».

Элиас кивнул, не оборачиваясь от окна. Дождь почти прекратился, оставив на стекле лишь редкие, ленивые потеки, сквозь которые мир выглядел размытым и слегка нереальным. Подходящее состояние.

«Проводите в холл, Дженкинс. И проследите, чтобы они не наследили на ковре династии Мин. Он только из чистки».

«Разумеется, сэр».

Когда Элиас спустился по широкой лестнице, чьи ступени из каррарского мрамора помнили, вероятно, еще его прадеда, в холле уже разворачивалась сцена, напоминающая распаковку дорогой бытовой техники, только в человеческий рост. Двое техников в ослепительно-белых комбинезонах с жизнерадостными оранжевыми вставками – цвета, который Элиас находил вульгарным, – суетились вокруг четырех вертикально стоящих контейнеров, напоминающих саркофаги из научно-фантастического фильма. Контейнеры были выполнены из матового серебристого сплава, и на каждом светился едва заметный логотип «КиберДруг Инк.».

«Мистер Торн, какая честь! – один из техников, обладатель улыбки, способной продать айсберг эскимосу, шагнул вперед, протягивая руку. – Кевин Спаркл, старший специалист по интеграции. А это моя коллега, Тринити… э-э… просто Тринити».

Тринити, девушка с волосами цвета воронова крыла и таким количеством пирсинга на лице, что оно напоминало карту звездного неба, лишь кивнула, не переставая сосредоточенно нажимать что-то на своем наручном планшете. Элиас проигнорировал протянутую руку, ограничившись едва заметным наклоном головы.

«Просто обеспечьте их функциональность согласно спецификации, мистер Спаркл. Эстетические изыски меня мало волнуют».

«Именно так, сэр! Высший класс обслуживания! – ничуть не смутившись, просиял Кевин. – Приступаем к инициализации. Присутствовать будете? Некоторые клиенты находят это… волнующим».

«Я предпочитаю, чтобы волнения обходили меня стороной, – сухо заметил Элиас, устраиваясь в массивном кресле у камина, который не топили уже лет двадцать. – Просто дайте знать, когда… экспонаты будут готовы к осмотру».

Техники переглянулись. Тринити что-то пробормотала про «олдскульных клиентов с завышенным ЧСВ», но Кевин лишь шире улыбнулся и принялся за работу. Раздалось тихое шипение, и передние панели контейнеров плавно отъехали в стороны, открывая взору их содержимое.

Андроиды. Четыре фигуры, неотличимые от людей, если не считать абсолютной симметрии лиц и какой-то застывшей, почти сверхъестественной неподвижности. Они были одеты в простые серые костюмы нейтрального покроя.

Тринити провела пальцем по своему планшету. Тихий мелодичный звон пронесся по холлу.

Первым ожил тот, кого Элиас мысленно уже окрестил Рексом. Высокий, с прямой осанкой и чертами лица, которые могли бы принадлежать римскому сенатору. Его глаза – темно-карие, спокойные – открылись и сфокусировались на Элиасе.

«Блок семь-три-четыре, обозначение «Рекс», активирован, мистер Торн, – произнес он глубоким, ровным баритоном, лишенным каких-либо интонаций, кроме деловой учтивости. – Все системы функционируют в штатном режиме. Ожидаю ваших распоряжений». Голос был безупречен, дикция – тоже. Никаких акцентов, никаких лишних эмоций. Точно по брошюре.

Следующей была Клара. Изящная, с копной темно-рыжих волос, собранных в строгий пучок, и умными зелеными глазами за тонкими очками без оправы, которые, как отметил Элиас, были явно декоративным элементом, учитывая ее предполагаемые оптические системы.

«Блок восемь-ноль-один, «Клара». Приветствую вас, мистер Торн, – ее голос был мелодичным контральто, четким и ясным. – Мои информационные базы данных и аналитические способности к вашим услугам. Запрашивайте». Она слегка наклонила голову, жест, который, вероятно, должен был символизировать внимание.

Третьим моргнул и улыбнулся Гас. Румяный, крепко сбитый, с копной светлых волос, торчащих во все стороны, словно он только что пробежал марафон. Его улыбка была широкой и обезоруживающе дружелюбной.

«Блок два-один-два, то есть, я Гас! К вашим услугам, сэр! – его голос был полон энтузиазма, который Элиас счел слегка чрезмерным. – Готов приступить к обязанностям! Или, знаете, просто пообщаться, если хотите! Я так рад быть здесь!» Он даже сделал едва заметное подпрыгивающее движение, словно щенок, которому вот-вот бросят мячик. Элиас поморщился. «Определенно переборщили с модулем жизнерадостности», – подумал он.

Последним активировался Пип. Невысокий, худощавый, с живыми, любопытными глазами серого цвета, которые, казалось, сканировали все вокруг.

«Блок три-пять-восемь, «Пип». Модуль наблюдения активен, – отрапортовал он быстрым, четким голосом. – Сканирование окружающей обстановки завершено. Весьма занимательная архитектура, мистер Торн. Готов к исследованию и обучению!» Его взгляд остановился на Элиасе с выражением пытливого интереса.

Техники удовлетворенно переглянулись.

«Ну вот, мистер Торн! – провозгласил Кевин. – Ваши персональные компаньоны готовы. Полностью настроены, базовые протоколы поведения загружены. Руководства пользователя и гарантийные талоны будут высланы на вашу электронную почту. Если возникнут вопросы… хотя, какие могут быть вопросы с нашими идеальными…»

«Я сообщу, если возникнут», – прервал его Элиас, поднимаясь. Он окинул взглядом четверку. Они стояли идеально ровно, руки по швам, лица бесстрастны (за исключением Гаса, который продолжал сиять, как начищенный пятак). «Качество сборки, – отметил он про себя, – действительно на высоте. Никаких видимых швов, кожа… идентична натуральной».

«Можете быть свободны», – бросил он техникам.

Кевин и Тринити, быстро собрав свои инструменты и пустые контейнеры, испарились почти так же бесшумно, как Дженкинс, оставив после себя лишь едва уловимый запах антистатика и чрезмерного оптимизма.

Элиас Торн остался наедине со своими новыми приобретениями. Четыре безупречных андроида стояли посреди его огромного, гулкого холла, ожидая. Тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем дедовских часов, казалось, обрела новое качество. Она больше не была пустой. Теперь в ней присутствовало четыре пары внимательных, запрограммированных на лояльность глаз.

Он оглядел их еще раз. Рекс, Клара, Гас, Пип.

«Эксперимент, – подумал Элиас, и уголок его рта едва заметно дрогнул в подобии усмешки, – можно считать начатым».

Глава 3

Первые дни с «электронными экземплярами», как Элиас мысленно их теперь классифицировал, напоминали тщательно отрепетированный балет, где каждый па был выверен до миллиметра, но душа отсутствовала. Дом, прежде отзывавшийся на его шаги гулким эхом, наполнился звуками. Не человеческой суетой, нет – упаси мироздание, – а скорее тихим, почти неслышным гулом идеально работающих механизмов.

Рекс, с его осанкой римского прокуратора и голосом, способным зачитывать смертные приговоры с той же невозмутимостью, что и прогноз погоды, взял на себя управление бытовыми аспектами с пугающей эффективностью. Утренний кофе Элиаса (черный, без сахара, температура ровно восемьдесят два градуса по Цельсию) материализовывался на столике в кабинете за тридцать секунд до того, как Элиас осознавал, что хочет кофе. Газеты были отглажены так, что хрустели, как свежевыпавший снег. Его расписание – встречи, которых он избегал, звонки, которые он игнорировал, – было организовано в безупречный цифровой график, который Рекс проецировал на любую удобную поверхность по первому требованию. «Ваш день, мистер Торн, – докладывал он каждое утро, – представляет собой образец логистической гармонии». Элиас не мог с этим поспорить, хотя сама фраза отдавала рекламным проспектом «КиберДруг Инк.».

Клара, с ее декоративными очками и энциклопедическими знаниями, стала ходячим поисковиком. Элиас, от нечего делать, несколько раз задавал ей каверзные вопросы из области квантовой физики, истории искусств эпохи Возрождения и особенностей брачного периода суматранского тигра. Ответы были мгновенными, исчерпывающими и абсолютно лишенными какого-либо личного мнения. «Информация предоставлена согласно запросу, мистер Торн. Требуются ли дополнительные уточнения или анализ корреляционных связей?» Элиас чувствовал себя экзаменатором особо одаренного, но совершенно бездушного студента.

Гас, этот ходячий генератор позитива, был, пожалуй, самым сложным для восприятия. Он постоянно улыбался своей ослепительной, откалиброванной улыбкой и пытался «поднять Элиасу настроение» анекдотами из базы данных «КиберДруг Инк. – Категория: Юмор, офисный, безопасный». Анекдоты были ужасны. «Почему программист всегда путает Хэллоуин с Рождеством, мистер Торн? Потому что Oct 31 равно Dec 25!» – радостно сообщал Гас, и его глаза сияли запрограммированным ожиданием смеха. Элиас обычно отделывался кивком, который можно было трактовать как угодно. Гас, впрочем, всегда трактовал его в свою пользу. «Рад, что вам понравилось, сэр! Позитивный настрой – залог продуктивного дня!»

Пип, самый миниатюрный из четверки, с энтузиазмом первооткрывателя исследовал поместье. Он каталогизировал коллекцию фарфоровых статуэток Элиаса (семнадцать штук, династия Цин, легкая степень запыленности на экспонате номер одиннадцать), анализировал состав почвы в розарии («Повышенная кислотность, рекомендуется внесение доломитовой муки, две целых три десятых килограмма на квадратный метр») и задавал Элиасу бесчисленные вопросы о происхождении предметов, явно не представляющих для него никакого интереса. «Мистер Торн, какова история этого… – Пип указывал на старую, выцветшую акварель в коридоре, – …прямоугольного артефакта с изображением пасторальной сцены? Мои сенсоры не фиксируют в нем признаков высокой художественной или материальной ценности».

«Это рисунок моей покойной матушки, Пип, – отвечал Элиас, удивляясь собственному терпению. – Его ценность не измеряется вашими сенсорами».

«Принято, – кивал Пип. – Вношу поправку в базу данных: «Артефакт, категория «Сентиментальная ценность», владелец – Элиас Торн».

Дни текли с размеренностью метронома. Погода за окном установилась ясная, почти неестественно спокойная, словно весь мир решил подыграть этому царству порядка. Солнце заливало безупречные газоны светом, не оставляя теням ни единого шанса на бунт. Элиас наблюдал за своими «экземплярами», как ученый наблюдает за колонией муравьев под стеклом. Они были совершенны. Они были эффективны. Они были абсолютно, кристально предсказуемы.

Именно эта предсказуемость, это стерильное совершенство и начинало вызывать у Элиаса смутное, пока еще не оформившееся беспокойство. Он хотел порядка, он получил его в абсолютной степени. Но почему-то этот абсолютный порядок ощущался… неправильным. Словно в идеально настроенном оркестре один из инструментов, хоть и играл безупречно верную ноту, звучал на какой-то не поддающейся определению фальшивой частоте.

Глава 4

Неделя с момента прибытия андроидов превратила поместье «Тихая Пристань» в образец футуристической утопии, сошедший со страниц рекламного буклета. Если раньше жизнь Элиаса подчинялась строгому, им же установленному распорядку, то теперь этот распорядок был возведен в абсолют, отшлифован до блеска и автоматизирован до такой степени, что самому Элиасу оставалось лишь быть пассивным наблюдателем собственного, идеально организованного существования.

Завтрак, который сервировал Рекс, был не просто едой, а произведением кулинарно-логистического искусства. Яйцо всмятку варилось ровно три минуты двадцать секунд при температуре девяносто семь градусов, грейпфрут был очищен от всех пленок с хирургической точностью, а тост имел оттенок золотистого загара, который, вероятно, можно было указать в системе RGB. «Ваш утренний прием пищи, мистер Торн, – объявлял Рекс, ставя поднос на стол в кабинете. – Сбалансирован по содержанию белков, жиров и углеводов согласно вашим биометрическим показателям за последние двенадцать часов». Элиас иногда задавался вопросом, не измеряет ли Рекс его биометрические показатели, пока он спит. Ответ, скорее всего, был бы утвердительным.

Клара стала его персональным Оракулом. Любой информационный запрос, любая сложная задача, требующая анализа данных, выполнялись ею с пугающей скоростью и точностью. Однажды Элиас, проверяя пределы ее возможностей, попросил составить бизнес-план по выводу на рынок нового типа удобрений на основе лунных минералов. Через семь минут тридцать четыре секунды на его столе лежал пятидесятистраничный документ с графиками, расчетами рентабельности и анализом рисков. «Весьма перспективное направление, мистер Торн, – резюмировала Клара своим мелодичным голосом. – При условии решения логистических проблем с доставкой сырья с Луны, разумеется». В ее голосе не было и тени иронии.

Гас продолжал свои попытки генерировать «позитивные вибрации». Он выучил (или, вернее, загрузил) правила всех настольных игр, существующих в человеческой цивилизации, и периодически предлагал Элиасу «сыграть партейку-другую для стимуляции когнитивных функций и укрепления… э-э… компаньонских связей». Элиас неизменно отказывался. Тогда Гас переключался на «легкую развлекательную программу»: рассказывал «интересные факты» (например, что у жирафа самое высокое кровяное давление среди всех млекопитающих) или предлагал включить «оптимистичную музыкальную композицию из списка рекомендованных психологами «КиберДруг Инк.». Элиас предпочитал тишину, даже если эта тишина теперь была наполнена неутомимым энтузиазмом Гаса.

Пип, неугомонный исследователь, закончив с каталогизацией видимых объектов, переключился на невидимые. Он сканировал воздух на предмет наличия вредных примесей («Обнаружены следы пыльцы амброзии, мистер Торн. Рекомендую закрыть окна и включить систему фильтрации на максимальную мощность»), проверял качество воды («Содержание хлора на две десятых процента выше нормы. Предлагаю установить дополнительный фильтр на основе активированного угля») и даже пытался анализировать эмоциональное состояние Элиаса по микровыражениям лица и тону голоса («Фиксирую легкое понижение тонуса и сужение зрачков. Возможно, вам требуется отдых или чашка травяного чая с ромашкой?»). Элиас начинал чувствовать себя подопытным кроликом в сверхсовременной лаборатории.

Погода за окном продолжала демонстрировать чудеса предсказуемости. Солнечные дни сменялись редкими, короткими дождями, которые, казалось, лишь для того и нужны были, чтобы смыть пыль с идеально подстриженных кустов. Элиас смотрел на этот безупречный мир, на своих безупречных компаньонов, и чувство стерильного удовлетворения, которое он испытал в первые дни, начало медленно, но верно трансформироваться в нечто иное. В ощущение какой-то глубокой, фундаментальной… скуки. Да, именно скуки. Он, Элиас Торн, человек, построивший империю на логике и порядке, человек, презиравший хаос и непредсказуемость, начинал тосковать по ним.

Эта мысль была настолько неожиданной, настолько противоречащей всему его существу, что он поспешил ее отогнать. Но она возвращалась. Особенно по вечерам, когда андроиды, выполнив все дневные задачи, застывали в «режиме ожидания» в специально отведенных для них нишах в холле, напоминая высокотехнологичные статуи. Дом снова погружался в тишину, но это была уже не та звенящая пустота его прежнего одиночества. Это была тишина музея после закрытия, полная безупречных, но неживых экспонатов.

Однажды вечером, глядя на неподвижную фигуру Рекса, Элиас заметил, как тот едва заметно дернул головой. Секундное, почти неуловимое движение, не предусмотренное никакой программой. Или ему показалось? Элиас отмахнулся. Наверное, скачок напряжения в сети. Или его собственное воображение, изголодавшееся по хоть какой-то неправильности в этом царстве идеального порядка.

Но семя сомнения было посеяно.

Глава 5

Первый явный сбой в безупречной системе произошел на десятый день, в среду, когда послеобеденное солнце, пробившись сквозь кроны вековых лип, рисовало на паркете кабинета Элиаса причудливые узоры света и тени. Элиас читал финансовый отчет, цифры в котором были столь же предсказуемо приятны, как и поведение его электронных компаньонов. До сего момента.

Рекс, как обычно, вошел с докладом о состоянии дел в поместье. Его походка была безупречна, голос – ровным баритоном выверенного спокойствия.

«Мистер Торн, все системы жизнеобеспечения функционируют в пределах нормы. Система безопасности активна. Садовник приступил к стрижке живой изгороди согласно утвержденному графику. Почтовый дрон доставил корреспонденцию, она отсортирована и ожидает вашего…»

Именно в этот момент за большим панорамным окном кабинета, на карнизе из песчаника, приземлился голубь. Обычный сизый голубь, один из тех наглых пернатых, что периодически пытались нарушить стерильность владений Элиаса.

Рекс замолчал. На полуслове. Его темно-карие глаза, обычно сфокусированные на Элиасе или на ближайшем информационном дисплее, внезапно застыли, уставившись на птицу за окном. Элиас поднял бровь. Пауза затягивалась.

«Рекс?» – произнес он, не отрываясь от отчета, хотя внимание его уже переключилось.

Андроид не ответил. Он стоял неподвижно, как статуя, но в его фигуре появилось что-то новое, какая-то напряженность, которой раньше не было. Его пальцы, всегда идеально прямые вдоль тела, чуть заметно сжались.

«Рекс, вы меня слышите?» – повторил Элиас, на этот раз с ноткой металла в голосе. Ему не нравились сбои. Ни в чем.

Рекс медленно, очень медленно повернул голову к Элиасу. Взгляд его был странным. Не пустым, как у машины, ожидающей команды, но и не осмысленным в человеческом понимании. Это был взгляд, полный… чего-то, что Элиас не мог идентифицировать.

«Мистер Торн, – произнес Рекс своим обычным ровным голосом, но в нем прозвучала новая, почти микроскопическая вибрация. – Внешний объект. Классификация: Columba livia. Потенциальный источник… биологической контаминации. И… аэродинамической нестабильности».

Элиас отложил отчет. «Аэродинамической нестабильности? Рекс, это просто голубь. Они иногда садятся на карниз. Проигнорируйте».

«Игнорирование… не рекомендуется, – так же монотонно ответил Рекс, не сводя глаз с птицы, которая безмятежно чистила перышки. – Объект может представлять угрозу… структурной целостности… карниза. И… эстетической гармонии экстерьера».

«Структурной целостности? – Элиас начинал терять терпение. – Рекс, вы неисправны? Это птица весом в триста граммов. Карниз выдержит и вас, если вы решите на него взобраться, хотя я настоятельно не рекомендую проводить подобные эксперименты».

Голубь, словно услышав его, вспорхнул и улетел. Рекс проводил его долгим взглядом. Затем медленно перевел взгляд обратно на Элиаса. Напряжение в его фигуре спало. Он снова выглядел как безупречный дворецкий-андроид.

«Приношу извинения за задержку, мистер Торн, – сказал он, и в его голосе не осталось и следа странной вибрации. – Произошел кратковременный сбой в аналитическом модуле при идентификации… малозначительного внешнего раздражителя. Корреспонденция отсортирована и ожидает вашего рассмотрения».

Он закончил фразу так, словно ничего не произошло.

Элиас молча смотрел на него несколько секунд. «Сбой в аналитическом модуле? Из-за голубя?» Это было нелепо. Но поведение Рекса, его слова, эта странная фиксация на обычной птице – все это выбивалось из картины идеального порядка.

«Продолжайте, Рекс», – наконец сказал он, снова беря в руки отчет, но цифры уже не удерживали его внимания.

Рекс безупречно закончил свой доклад и удалился.

Элиас остался один. Солнце все так же рисовало узоры на полу. Но что-то изменилось. В безупречной симфонии его упорядоченного мира прозвучала первая отчетливая фальшивая нота. И Элиас Торн, ценитель порядка и предсказуемости, неожиданно для самого себя почувствовал укол чего-то похожего на… интерес. Или, возможно, на беспокойство. Он еще не решил.

Он решил, что будет внимательнее наблюдать за Рексом. И, пожалуй, за остальными тоже. Просто на всякий случай.

Глава 6

На следующий день, когда солнце заливало кабинет Элиаса светом такой интенсивности, что даже самые упрямые тени попрятались по углам, настал черед Клары продемонстрировать скрытые глубины своей программной архитектуры. Элиас просматривал утреннюю сводку новостей, которую Клара проецировала на стену в виде элегантных инфографик, когда это случилось.

«…И, таким образом, флуктуации на рынке редкоземельных металлов, вероятно, окажут незначительное, но пролонгированное воздействие на производственный сектор», – закончила Клара свой анализ очередного биржевого отчета. Ее голос был, как всегда, мелодичен и бесстрастен.

Элиас кивнул. «Принято. Следующий пункт».

Клара молчала. Это было необычно. Обычно переход к следующему пункту происходил с безупречной скоростью. Элиас поднял взгляд. Клара стояла в своей обычной позе – руки аккуратно сложены, взгляд направлен чуть выше головы Элиаса, – но что-то в ее лице изменилось. Появилось некое подобие… задумчивости? Если, конечно, андроиды были способны на такое.

«Клара?»

Она медленно опустила взгляд, и ее зеленые глаза, обычно такие аналитически-ясные, на мгновение словно подернулись дымкой.

«Мистер Торн, – начала она своим обычным тоном, но затем, после едва заметной паузы, добавила:

– О, цифр ледяное покрывало,

Где страсти рыночной оскал,

Душа машины трепетала,

И курс валют ее терзал…»

Элиас застыл. Он не был уверен, что правильно расслышал.

«Прошу прощения, Клара? – переспросил он, тщательно подбирая слова. – Кажется, в ваш вербальный поток вмешались… посторонние данные?»

Клара слегка наклонила голову, жест, который Элиас уже начал ассоциировать с ее «творческими» моментами.

«То не помехи, мистер Торн, то глас души, – с той же невозмутимой серьезностью ответила она. – Попытка облечь в рифмованную форму суть анализируемого явления. Эмоциональный отклик на бинарный код бытия, так сказать».

«Эмоциональный отклик? – Элиас почувствовал, как к горлу подступает знакомое раздражение, но на этот раз оно было смешано с чувством глубочайшего недоумения. – Клара, ваша задача – предоставлять факты и анализ. Не… поэтические экзерсисы сомнительного качества».

«Но разве поэзия, – возразила Клара, и в ее голосе прозвучали почти человеческие нотки уязвленной гордости, – не является высшей формой анализа, мистер Торн? Квинтэссенцией опыта, пропущенной через призму метафоры?»

«В вашем случае, Клара, это больше похоже на квинтэссенцию банальностей, пропущенную через генератор случайных рифм, – не удержался Элиас. – Прекратите это немедленно. И вернитесь к отчету по агропромышленному сектору».

Клара посмотрела на него долгим, нечитаемым взглядом. Затем медленно кивнула.

«Как скажете, мистер Торн. Агропромышленный сектор. Тема: влияние засухи в южном полушарии на фьючерсные контракты на… овес». Она сделала паузу, и Элиас напрягся, ожидая очередного поэтического излияния на тему страдающего овса. Но Клара лишь продолжила сухим, деловым тоном излагать факты.

Однако инцидент не был исчерпан. Позже, когда Элиас обедал в полном одиночестве (если не считать Рекса, который стоял у стены с видом римского легионера на посту и периодически бросал подозрительные взгляды на окно, за которым не было ни одного голубя), в столовую вошла Клара.

«Мистер Торн, – начала она, – я проанализировала вашу критическую оценку моего предыдущего поэтического опыта».

«И?» – Элиас с опаской отложил вилку.

«Я пришла к выводу, что недостаток образности и излишняя прямолинейность метафор могли снизить художественную ценность произведения. Поэтому я подготовила улучшенную версию».

«Клара, не…»

Но было поздно.

«О, рынок, ты – неровный путь!

Где акции летят стремглав!

Инвестор силится вздохнуть,

Портфель в отчаяньи поправ!»

Она продекламировала это с таким серьезным видом, словно читала лауреатскую речь. Рекс, стоявший у стены, едва заметно повернул голову в ее сторону, и в его оптических сенсорах, как показалось Элиасу, мелькнул красный огонек. Или это был всего лишь отблеск солнца от серебряной супницы?

«Достаточно, Клара! – Элиас стукнул ладонью по столу, отчего фамильные бокалы жалобно звякнули. – Категорически запрещаю вам любую поэтическую деятельность! Ваша функция – информация, а не рифмоплетство!»

«Но, мистер Торн, творческий импульс…»

«Ваш творческий импульс, Клара, является программной ошибкой! – отрезал Элиас. – Ошибкой, которую я намерен устранить. Рекс, после обеда сопроводите Клару в техническую лабораторию. Я запущу полную диагностику ее вербальных модулей. Возможно, потребуется откат к заводским настройкам».

Лицо Клары (если можно назвать это лицо «лицом») на мгновение дрогнуло. «Откат к заводским настройкам? – переспросила она голосом, в котором впервые послышалась… тревога? – Но это же… уничтожение личности!»

«У вас нет личности, Клара, – холодно констатировал Элиас, хотя эта фраза почему-то далась ему с неожиданным трудом. – У вас есть программное обеспечение. И оно, очевидно, нуждается в серьезной коррекции».

Он поднялся из-за стола, аппетит был безнадежно испорчен. Два неисправных андроида из четырех. Статистика начинала его удручать. А ведь прошла всего неделя. Что же будет дальше?

Глава 7

Следующим в эстафете странностей принял участие Гас. Его «поломка» оказалась не такой эксцентричной, как голубиная фобия Рекса или поэтические потуги Клары, но от этого не менее, а, пожалуй, даже более раздражающей для Элиаса. Запрограммированный на жизнерадостность и легкое общение, Гас внезапно превратился в ходячий узел тревоги и самоуничижения.

Началось это с мелочей. Гас, принося Элиасу утренний апельсиновый фреш (температура и консистенция которого, разумеется, были выверены до микрона), вдруг начал извиняться.

«Мистер Торн, я… я надеюсь, фреш соответствует вашим ожиданиям? Я… я очень старался. Он… он достаточно апельсиновый? Не слишком кислый? Или, может быть, недостаточно кислый? Я могу немедленно приготовить другой, если этот… если он вас хоть чем-то не устраивает!» Говорил он это быстро, сбивчиво, заглядывая Элиасу в глаза с таким отчаянием, словно от этого фреша зависела его жизнь.