Радиус Хартри

Хотя Глеб и Лина попрощались совсем недавно, её фото уже высветилось на экране. Он принял вызов, не удивившись: ей нравилось болтать с ним в пути. Судя по специфическому «тын-дын-дын-дыыын» на фоне, она уже спустилась на станцию.

– Кстати, я уже заказала пылесос.

От Глеба не укрылся лёгкий укор. И было, за что: как только материнка их прошлого робота-уборщика бесповоротно сгорела, он пообещал купить новый. Побродив пару часов по маркетплейсам, от которых стало рябить в глазах, он сдался и решил оставить это на потом. Дни складывались в недели, муки выбора тяготили, ноябрьские распродажи сменились предновогодними, а его девушка меж тем подметала и мыла пол вручную. Лина не жаловалась, но демонстративно вздыхала во время каждой уборки. И вот, когда Глеб дозрел до планомерных поисков и уже отмечал галочками фильтры, его страдания вмиг обесценились.

– Какой? – Уточнил он, боясь, что она взяла первый попавшийся. Так и оказалось.

– Ой, да китайский какой-то. Модель не помню. У него подсветка такая меняющаяся, миленькая.

– Конечно, самая важная хр… функция. Нам-то она зачем?

– Для красоты. Ну, понравился он мне, не знаю. Так что… Сегодня ты с ним познакомишься.

Глеб тихо выдохнул. В его картине мира пылесос должен был пылесосить, холодильник – охлаждать, а чайник – кипятить воду. Всё. Чем меньше функций – тем лучше работают приборы. Остальное – бесполезная маркетинговая мишура, которая через неделю забудется. Но Лина обожала всё яркое, переливающееся и светящееся. Чем больше цвета – тем, по её мнению, лучше.

Он вспомнил её детскую радость, когда во дворе ЖК впервые зажглись гирлянды на ёлке, и, смягчившись, сказал:

– У меня тоже для тебя кое-что есть, малыш. – Он достал из тумбы и покрутил в руке красную бархатную коробочку.

– Что? – Заинтересовалась Лина.

– Увидишь.

– Глеб, ну что ты за человек? Мне же теперь весь день сидеть как на иголках! Потом ещё пылесос этот забирать из ПВЗ…

– Предвкушение – это половина удовольствия.

– Надеюсь, моё ожидание того стоит.

– Думаю, да.

– Ловлю на слове.

Он улыбнулся и сказал:

– Возвращайся скорее.

Глеб открыл коробочку и посмотрел на сверкающий розовый камень в кольце. Теперь, когда он предварил сюрприз, пути назад не было.

– Благодаря телепортам я вернусь на час раньше. – Прощебетала Лина.

– Даже на два.

– Нет, милый, всего на час. Тут пока в очередях достоишься, полдня пройдёт. Ну почему после выбора станции надо ждать аж десять секунд? Это бессмысленно! Разве нельзя как-то ускорить процесс?

– Ну, кабинка прогревается, делает расчёты.

– Серьёзно? После всей толпы, которая через неё уже прошла?

– Да. – От повисшей в воздухе паузы он ощутил необходимость пояснить, хотя знал, что Лина не придаст этому значения. – Каждый переносится на свою станцию – на соседнюю или через весь город. Чтобы люди появлялись на выходе целыми, кабинке нужно время.

В Сколтехе он изучил механизм вдоль и поперёк. Менторы из «ЗАСЛОНа» и наставники из Российского квантового центра муштровали будущих ремонтников, требуя от них предельной внимательности. Из тысячи кандидатов экзамен сдавали не больше ста. Глеб стопроцентно доверял этой технологии и профессионалам, которые её обслуживали. Он сам постоянно пользовался телепортами.

– Ну ладно, раз ты так говоришь… – Задумчиво протянула Лина. – О, и скоро моя очередь. Ты, кстати, папу поздравить не забыл?

Вопрос стукнул его по голове как созревший плод каштана.

– Я помню. – Сказал Глеб, нахмурившись.

– Он будет отмечать?

– Не, вряд ли.

– Может забежим к нему после работы с тортиком? Ему будет приятно.

– Малыш, я сам к нему зайду, не переживай. Ты сегодня допоздна со своими вечерниками, придёшь уставшая.

– А подарок?

После неловкого «э-эм» и «у-у» от Глеба Лина добавила:

– Так и знала, что ты забудешь! Я же приготовила подарок. Вручишь от нас?

– Правда? Я не видел.

– Да ладно! Жёлтую коробку с белой ленточкой рядом с шапками?

– Девушка, а можно побыстрее? – Возмутилась женщина рядом с ней.

– Всё, я побежала. – Он услышал приветственный «вуууп» телепорт-кабинки. – Люблю тебя.

– И я тебя, – сказал Глеб, но его слова утонули в коротких гудках – как только защитные рамы задвигались, связь переставала работать. Фото кудрявой блондинки с волосами до плеч померкло на его коммуникаторе.

***

– Кто там? – Чугунно скрежетнул домофон.

– Это я, пап.

Борис Денисович разблокировал вход, динамик издал протяжный писк. Глеб переступил порог подъезда и уже миновал почтовые ящики, как парадная дверь колоколом ударилась о раму, отчего по его спине пробежал холодок. Лифта в доме не было.

Когда оставался всего один пролёт, площадку огорошил жуткий скрип отъехавшей в сторону щеколды. Вдовенко Старший наотрез отказался устанавливать магнитный замок, которые были у всех вокруг.

Обшарпанная дверь открылась, и Глеб увидел грузную фигуру отца. Под длинными, некогда русыми волосами скрывались его оттопыренные уши – точно такие же, как у сына, но на этом сходство двух мужчин заканчивалось.

– Заходи. – Сказал отец вместо приветствия.

Глеб вошёл в квартиру, где некогда жил, положил подарок на полку и стал разуваться, пока Борис Денисович, пыхтя, задвигал шпингалет и закрывал другие замки. Как часто случалось в праздничные дни, фотография супружеской четы с восьмилетним мальчиком угрюмо смотрела в стену. Лицо матери было до царапин замалёвано ручкой.

Повесив куртку на крючок, Глеб взглянул на отца и по его раскрасневшемуся лицу понял, что тот принял на грудь уже с утра.

– С днём рождения, пап, – сказал он, протягивая коробку.

– Это чё?

– Подарок. От нас.

– Небось, Лина постаралась? – Покачал головой отец, но коробку взял и понёс на кухню.

Глеб последовал за ним.

– Спасибо, – пробубнил Борис Денисович, не оборачиваясь, а затем с глухим стуком поставил подарок на стол, надел очки и поднял крышку.

Фитнес-браслет. На кой он отцу, Глеб понятия не имел. Хотя ремешок на его механических часах совсем истрепался. Раритетные и требующие постоянного обслуживания – они были отчего-то дороги Борису Денисовичу – и Глеб гадал, не вызовет ли бурного протеста предложение заменить аксессуар.

– Это мне теперь по утрам что ли бегать? – Впервые улыбнулся отец. Морщины в уголках его глаз стали глубже.

– Если хочешь. А можешь и просто носить на работу. Да вообще куда угодно.

– Тут таймер есть?

– Должен быть.

– Я же и в шахматы играю, если помнишь.

– Пользуйся.

Борис Денисович достал из холодильника початую бутылку коньяка, миску с толсто нарезанными дольками лимона, вытащил из буфета две рюмки и выставил всё перед сыном. Глеб прирос спиной к мягкому уголку, скрестив руки на груди.

– Ты это, – сказал отец, наливая коньяк, – ещё не решил вернуться в Метро?

– Зачем? Я работаю в МСТ.

– В мятой санитарной тепловозке? – Издевательски уточнил он.

– В Московской сети телепортов, – поправил Глеб. Его желваки напряглись.

– На кой все туда прутся? Полно, блин, нормальной работы! Один хрен, и ты туда как телок за стадом.

– Ты их зарплаты видел? – Глеб держался, чтобы не повышать голос, несмотря на зарождающийся гнев. – Как думаешь, почему люди идут в МСТ, а не в метро? Почему учатся по полгода за шанс – всего лишь шанс – сдать экзамен и получить лицензию?

– Ха! Зарплаты. Ремонтников вроде тебя много не надо. Ну, отучился ты – молодец, башковитый. А куда, скажи на милость, распихивать всех остальных – машинистов вроде меня и дядь Лёни, слесарей, которые в один прекрасный день останутся без работы? Чё молчишь?

– Это разные вещи.

– Ты дурак, раз не видишь, к чему всё идёт.

– Ну и замшелый же ты динозавр! – Не сдержался Глеб, припомнив своё детское обзывательство. – К тому моменту, как передо мной замаячит пенсия, никакого метро уже в помине не будет. На кой пинать этот атавизм? – Он выдержал долгий взгляд отца исподлобья и добавил. – Прогресс не зависит ни от тебя, ни от меня, па, он просто есть. Нет смысла ему противиться.

Борис Денисович выдохнул, опрокинул в себя рюмку, закусил лимоном и сказал:

– Вижу, ты не читал статью, которую я тебе скидывал, а зря. Автор пишет, что из телепорта выходит совсем другой человек. Его перезаписывают. А самое страшное происходит с входящим телом: оно сгорает. До атомов, до квантов и хрен знает, до какой ещё микро-фигни. Человек был – человека нет. Па-пара-пам-пам! Всё. Думаешь, на ваших курсах всю правду рассказывают? Как бы не так! Оболванили тебя, конечно… Думаешь, народ ничего не замечает? Вовсе нет. Не зря эти выкидыши эн-тэ-пэ стараются отменить. Я даже петицию подписал, и не одну. – Он стукнул кулаком по столешнице. – Ты вон видел, что с нашим телепортом случилось? Стоит красавчик весь горелый. Это – ик! – народная позиция! Так ему и надо.

– Это хулиганство. Опасное и безрассудное.

– Не, сынок, это геройский поступок.

Глеб подумал, уж не отец ли поджёг кабинку на Текстильщиках, но решил не уточнять. Он сквозь зубы ответил:

– Из-за таких идиотов мне вместо рядовой диагностики приходится менять оплавленные кнопки, выпрямлять кожухи, вычищать жвачки из терминалов оплаты. Некоторые даже свои труселя оставляют в кабинках. Фу, блин. Мне из-за этих активистов теперь копаться в грязном белье что ли? Они просто создают лишний головняк, а проблему, – Глеб изобразил пальцами кавычки, – не решают. То, что какая-то козлина втихую вандалит, ничего назад не откатит. Ну да, поматюкаются ремонтники. Но телепорты это не отменит, как бы народные мстители ни старались. Смирись уже и ты.

– Благодаря им я ещё в строю! – Глаза отца забегали как у загнанной в угол кошки. – Ты продался корпоративным уродам, которые людей считают за скот. Мой, мать его, сын…

– Всё, хватит. – Глеб встал из-за стола и бросил вполоборота. – Кажется, ты никогда меня не поймёшь. И не примешь.

Пока он торопливо впихивал свои крупные ступни в ботинки, отец с бульканьем отхлебнул из второй рюмки и вышел в прихожую.

– Сколько раз ты проходил через телепорт? – Спросил Борис Денисович, наблюдая за тем, как сын застёгивал заевшую молнию куртки. – Ты всё ещё мой Глеб?

Глеб заметил, как глаза отца блеснули, и отвернулся.

– Да твой я, пап.

– Уверен?

– Не забывай гулять. – Отбрил он. – Хотя бы иногда. И удачи тебе на шахматах.

***

Пальцы Глеба отстукивали марш по столешнице, а в животе то и дело протяжно урчало. Он покосился на время: прошло уже два часа с того момента, когда должна была вернуться Лина. Он хотел впечатлить её романтическим ужином: заморочился, переложив всё из контейнеров доставки на красивые тарелки, до блеска натёр бокалы и даже купил пару свечей. А коробочку с кольцом закопал среди конфет в вазе. Ради любимой напялил на себя рубашку, которая ей так нравилась несмотря на то, что кололась и расцветкой напоминала скатерть. По крайней мере, Глеб рассчитывал вскоре сбросить ненавистный кусок ткани.

Тёплые роллы остыли. На сообщения Лина и звонки не отвечала, в сети не появлялась. Беспокойство мокрой сороконожкой проползло по позвоночнику: почему она опаздывает?

Когда Глеб в очередной раз занёс палец над её именем в списке контактов, на весь экран растянулось лицо шефа.

– Ба-анный вторник, – буркнул Вдовенко и протянул зелёный ползунок вправо.

– Глеб, сорян, что в нерабочее. – Выпалил бригадир вместо приветствия. – Ты щас дома?

Звучало как приглашение выполнить какую-то работёнку. Очень невовремя! Глеб выждал пару секунд, во время которых Тарас, судя по громкому сопению, проклинал его на чём свет стоит, и сказал:

– Ну, допустим. А что?

– Да на ваших Текстильщиках заело кабинку. Остальные на объектах, в том числе я. А народ обрывает диспетчерскую, Ленка уже воет. Если не в падлу, посмотришь, чё там?

Возможно, это всё объясняло: одна из двух кабинок, которые появились на станции совсем недавно, не работала. Вечером, когда все спешили домой, число пассажиров зашкаливало. Метро-то разгрузилось, но телепорт-сеть нет. Плюс Лина работала допоздна и хотела ещё забрать злосчастный пылесос из пункта выдачи. Естественно, она задерживалась.

– Могу. – Индифферентно сказал Глеб, хотя уже был «в деле». – Но с внесением в табель.

– Дык, само собой. Вноси в двойном объёме, переработки как-никак.

– Понял-принял.

– Гут.

– До связи.

Глеб переоделся в свою серо-зелёную спецовку, взял кейс с инструментами и поплёлся на станцию, попутно заглядывая в окна магазинов. Но шевелюра Лины нигде не мелькала.

Телепорт-кабинки добрались до Текстильщиков не сразу: первая пара появилась в Сколково и Немчиновке. Через месяцы кропотливых тестов с участием подопытных животных, а затем добровольцев из «ЗАСЛОНа» их стали рассыпать по внутреннему кольцу. И только сейчас сеть стала подбираться к МКАДу. На станции, рядом с которой Глеб снимал квартиру, регулярно бесились вандалы и идейные противники телепортации, отчего кабинки вскоре утратили товарный вид: матовую тёмную поверхность покрыли кривые граффити, пластиковая панель местами почернела и оплавилась от зажигалок, в углах постоянно валялись какие-то обёртки.

Глеб зашёл в вестибюль метро, где заметил три очереди к кабинкам. У четвёртой не было ни души, её панель призывно светилась красным.

Он приступил к делу. Электронный замок держал створки сомкнутыми. Значит, внутри кто-то был. Телепорт запирался не просто так: по прибытии пассажир должен был стопроцентно собраться из квантов и нажать на кнопку «Выход». В ином случае какой-нибудь торопыга мог вломиться в кабинку до завершения декогеренции – и пассажир так и остался бы в суперпозиции: существуя везде, но одновременно нигде. В теории.

Сигналы бедствия, для которых была предусмотрена специальная кнопка, диспетчеру не поступали. В бригаду обратились дежурные сотрудники метро. Значит, либо кому-то внутри стало плохо и он не смог выйти, либо возникла системная ошибка. Глеб криво ухмыльнулся, ставя на второе: для завершения вечера ему не хватало только трупа и долгих разборок с полицией.

Он приложил свой жетон к сканеру на приборной панели и ввёл в открывшемся окне двенадцатизначный ключ. Система переключилась на синий экран со схемой устройства. Через боковое меню он вызвал историю последних перемещений.

19:25 Алтуфьево – Текстильщики

– Совпадение, – успокоил себя Глеб, зная, что Лина уезжала с этой станции.

На всякий случай он запустил диагностику, выдавшую сухой вывод:

Проблем не выявлено.

Тогда он решил раскупорить кабинку вручную и выбрал в меню «Принудительное открывание дверей», снова ввёл случайно сгенерированный пароль и стал ждать. После пятисекундного отсчёта Глеб сверился со ключ-схемой на наручном коммуникаторе и перевёл четыре рычага на экране в нужное положение. Магнитные замки щёлкнули, давление между створками ослабло, он заглянул внутрь.

К счастью, бедолага при смерти там не валялся. Внутри вообще не было никого: лишь одежда, дамская сумочка и… коробка с роботом-пылесосом. Глеб сглотнул и шагнул вперёд.

– Совпадение. – Убеждал он себя. Но уверенность уже дала слабину. Сомнение змеиным ядом заполняло вены.

Он дотронулся до неонового пуховика, расстегнул молнию и увидел бежевое вязаное платье, а под ними – кружевное бельё и колготки. Слишком похоже на одежду Лины.

– Чёртово совпадение.

Глеб порылся в карманах и рукавах, где обнаружил одну розовую митенку.

– Да ну нахрен. – Именно такую пару он подарил Лине в прошлом году, когда они только начали встречаться.

Глеб поднёс митенку к носу. Ощутив знакомый сладкий аромат, он стиснул зубы. Этого не могло произойти. Только не это. Нет.

Он дёрнулся от возгласа дежурной по станции, полной дамы средних лет:

– Что, снова «акция»? Сдаём в бюро находок?

Не оборачиваясь, он ответил:

– Нет, я знаю, чьи это вещи.

***

В дверь позвонили. Глеб сорвался с дивана. Чуда не произошло: Лина не вернулась. Вместо неё в подъезде стоял какой-то хмурый тип среднего роста с большим пакетом в одной руке и раскрытой корочкой в другой. Он поднял удостоверение выше и представился:

– Следователь Кузьминского межрайонного следственного отдела капитан юстиции Валерий Галичкин. Мы с вами вчера общались.

– Вы нашли её? – Сипло спросил Глеб.

– Пока нет. Разрешите войти?

Хозяин пропустил его вперёд, даже не взглянув на удостоверение.

– Не разувайтесь, – сказал он, когда следователь задержался на коврике.

– Спасибо. – Галичкин протянул ему пакет. – Для начала вещи: одежда Лины Леонидовны и пылесос.

– Не пригодились?

– Нет. Но обо всём по порядку. Присядем?

Они пошли на кухню. Усевшись на один из барных стульев, Валерий вытащил из кармана серебристое шарообразное устройство с окулярами, которые напоминали лунные кратеры, и положил его перед собой.

– Всё, о чём мы будем говорить, должно записываться. Вы даёте своё согласие?

– Да, – бесцветно ответил Глеб.

Следователь нажал на кнопку, утопленную под обшивкой шара, отчего швы между окулярами засветились, и камера взлетела над столом.

– Назовите ваши фамилию, имя, отчество, возраст и род занятий.

– Глеб Денисович Вдовенко, 31 год. Слесарь-ремонтник московской сети телепортов.

– В каких отношениях вы были с Линой Леонидовной Зиминой?

– Мы встречаемся уже больше года и живём вместе с июня. – Глеб поймал себя на том, что не хочет говорить о ней в прошедшем времени.

– Когда вы поняли, что с ней что-то произошло?

– Когда она перестала выходить на связь. Обычно Лина, когда едет, всё время сидит в телефоне, пишет что-нибудь. Но после работы она замолчала. Я решил дождаться её.

– Для чего вы отправились на станцию?

Глеб заговорил, едва шевеля губами, его зубы еле слышно скрипнули:

– Мне позвонил бригадир и попросил проверить заклинившую кабинку. И там я нашёл вещи… – Он уже по третьему кругу отвечал на одни и те же вопросы. Устно, письменно, под запись. Но к результату – возвращению любимой – он до сих пор не приблизился. Глеб сжал кулаки под столом и заговорил с нажимом. – Я уже рассказывал всё это, капитан. Когда вы её найдёте? Какие у вас есть версии?

Галичкин, сведя брови, остановил запись. Его девайс плавно приземлился и погас.

– Честно говоря, – сказал он, – коперфильдщина какая-то. Согласно записям с камер, Лина заходила в телепорт в Алтуфьево в 19:25, но на Текстильщиках не вышла. А потом вы обнаружили её вещи. Следов борьбы не было. Никаких биологических следов ни на одной из станций не осталось.

Галичкин собрал пальцы в замок.

– Глеб, вы знакомы с устройством МСТ лучше, чем я. Как считаете, телепорт сможет отделить человека от его одежды?

– Невозможно. – Покачал головой Вдовенко. – Нет, нереально. Неужели она сгорела?

– Что вы имеете ввиду?

– Низверглась до атомов, поглотилась чёрной материей. Так говорят противники телепортации… Насколько мне известно. Чёрт, я проверял ту кабинку уже раз десять! И другие проверяли. Не считая косметических дефектов, она исправна. Вдруг я что-то упустил?