Серый кардинал

Пролог

Тьма – единственный способ достичь света.

– Через три дня приезжает эрцгерцог. Твоя задача – соблазнить его.

Мужчина средних лет, одетый в темный костюм с белым атласным платком на шее, не походил на местных жителей Катара. Здешние предпочитали джеллабы, покрывавшие их заплывшие жиром тела, под вспотевшими складками которых можно было спрятать пару таких же, как они. Этот был излишне худым и бледным, словно его долго держали в заточении в подземельях темных эльфов.

– И что мне с этого, господин, имени которого я не знаю? – с равнодушием поинтересовалась я, скрещивая руки на груди и положив одну ногу на другую. Сделай это леди из великосветских особ, общество непременно ее осудило бы, но не с моей профессией думать об этикете. Не с моей.

– Она грубая, но исполнительная, – усмехается Грегори, хозяин. Только он здесь откровенно наслаждался ситуацией.

– Конечно. Сколько?

– Что «сколько»? – нахмурившись спросил незнакомец. Хотя какой из него незнакомец. Лорд Арканэ – граф, приближенный регента, знатная персона, – но не отправил поверенного, а приехал сам – ситуация, не предполагающая наличие лишних ушей.

– Сколько вы готовы заплатить мне за мои услуги. Раз идет речь о соблазнении, есть и дополнения к этому соблазнению. Озвучьте их.

На лице мужчины проскользнула улыбка.

– Может, мне тоже сначала попользоваться тобой, чтобы понять, насколько ты хороша?

«О, мой родной, скорее, ты предпочел бы попользоваться Грегори», – одного взгляда на незнакомца хватило, чтобы понять о его предпочтениях.

– Она хороша. Катар ее обожает. Наши самые высокооплачиваемые гости только ее и хвалят, – Грегори лукаво мне подмигнул.

Погрязшие в пороках и грязи. Таких легко бывает ублажать, они застыли в янтаре своей похоти. У большинства есть дети и даже по несколько жен, но в «Сладком плене» каждый забывал об этой части своей жизни, выбрасывал ее, как ненужный хлам.

– Триста тысяч золотых.

Услышав о сумме, которую я никогда не заработала бы сама, и бровью не повела, ожидая продолжения. Нужно услышать о второй части этого заказа, хотя о ней также успела узнать, сидя здесь. Скучно, когда читаешь живых как открытые книги.

– Но ты должна узнать все о фракции «Кардинал». Имена всех участников и выведать их главные планы.

– С этого надо было начать, – прикладываюсь губами к тонкому стеклу бокала, наполненного вином. Предпочитаю красное эльфийское белому человеческому, но в данный момент выбирать было неуместно. Мужчины в свою очередь подливали себе мятного чая из чайника и отпивали из разукрашенных орнаментом пиал, бросая друг на друга настороженные взгляды. Два хозяина жизни, хищники, на самом деле правившие Рассветной империей на протяжении тридцати лет. Аристократия свергла даже магов, вывела из строя все высшие рода, заменив их собой. Теперь один волк на территории другого, ведь Катар уже многие годы фактически возглавлял Грегори, и последнего присутствие чужака напрягало. – К тому же позвольте узнать, что же вы будете делать с этой информацией?

Очередная спица в колесе истории: посланный регентом, но не посвященный в детали.

– Слишком много вопросов. Лорд Дисад, вы обещали молчаливую путану, она излишне любопытна для шлюхи.

– Лорд Арканэ, если кардиналы отправят ее на эшафот, даже не рассчитывайте на молчание, – Грегори откинулся на подушки.

Не увидев поддержки в моем хозяине, лорд громко выдохнул и приступил к объяснению:

– Сейчас в Рассветной империи вовсе не тихо. Юную принцессу похитили, регенту приходится одному заниматься страной и поисками ребенка. Отсутствие законной наследницы породило междоусобные войны, без девочки власть не получится удержать, и в государстве начнется смута. Фракций много, однако самой опасной является «Кардинал», остальные мы могли бы заставить замолчать на время, к сожалению, ее основателя сложно устранить, несмотря на то, что авторитет правящей семьи лордом никогда не признавался. Поэтому придется действовать исподтишка. Сейчас эрцгерцог приехал в Катар. Вопрос, зачем? Ты должна найти ответ и на него. Дополнительные вопросы, сладкая Сив, последуют от тебя?

Сладкая Сив – прозвище, которое дали мне жители Катара.

– Мне нужно полное досье. Кто он, что ест, где любит гулять и подобное.

На самом деле нет. Все это я узнала бы, заглянув один раз в его сознание, но легенду о серьезности операции держать все-таки было нужно.

– «Молчание – лучшая музыка в мире». Любопытство не самая хорошая вещь, Сив, – с издевательской назидательностью проговорил Грегори.

Любопытство в стане куртизанок карается. Мы не спрашиваем, чем занимаются наши гости, не спрашиваем о чем-то серьезном, только поверхностные разговоры. Но я всегда знала о каждом все и даже больше, но хозяин наслаждался замешательством лорда и моими попытками выглядеть нормальной.

– То есть мне необходимо соблазнить мужчину, за каждым стоит вся аристократия, и посягательство на которого карается смертной казнью? И вы предлагаете мне за такое задание всего триста тысяч золотых?

«За “попользоваться” я содру с тебя больше», – усмехнулась. Он не сможет отказаться от меня.

– Триста пятьдесят, – начали торговаться со мной. Сам «предложил», не без моего внушения, конечно.

– Пятьсот тысяч, – кивнула цинично. Грегори ненавязчиво пнул меня по ноге. Наверное, думал сейчас о чем-то в духе «не вскрывайся, идиотка. Если переборщишь, он начнет что-то подозревать».

– А ты весьма занятная особа, сладенькая, – улыбнулся мужчина.

Уже начал прикидывать, как устранит меня после выполненного задания. Порой, в мире хищников способны выживать и травоядные.

– Хорошо. Пятьсот тысяч золотых утолит твой голод?

Баснословная сумма. Хоть душу за нее продавай. Мир погряз в пороках и в алчности.

«Жадность – черта королей», – говорят в Катаре. Но в сгнившем мире проституции такие, как я, возведены на пьедестал убожества.

– Реальность продажна, – осуждающе покачала головой. Продать душу – не так уж и плохо. Мне нравится. Поэтому, подавшись вперед к незнакомцу, продолжила с усмешкой: – и я тоже.

Глава I

В чайной царила духота и приторный запах аргилы*, доносившийся из соседних комнат, раздражал дыхание. Для встречи было выбрано нейтральное место, и то всех воинов заставили оставить оружие на входе. Но теперь, когда мы покинули заведение, стало ощутимо легче дышать. Места подобного уровня располагались близко к заповеднику, и в отличие от жаркого и вечно воняющего Катара здесь было приятно находиться. Над головами проносилась стайка птиц, летевших куда-то вглубь леса. Здесь извечный шум перекрывался самой природой, и только легкий ветерок поигрывал песком, подгоняя его и слегка покрывая сочную летнюю траву.

– Ты много болтаешь, Сильвия, – сухо изрек Грегори, встав рядом.

– Плевать, – откинула голову назад. Пахло жасминами, воздух был чист и свеж, желание остаться здесь, а не возвращаться в город нарастало стремительно.

– Не подставь меня.

– Не подставлю.

– С возрастом ты становишься похожей на моего сына, – усмехается хозяин. – Но тебя приручить оказалось гораздо сложнее.

– Когда начинаем? – не стала развивать тему.

– Начинаем? Ты начинаешь, моя золотая жилка. Приглашение пришлю вместе с платьем, дорогая. Но знай, один неверный шаг, и… мы же не хотим, чтобы все узнали, кто ты, да?

– Не хотим, – ответ прозвучал равнодушно.

Мне никогда не видать свободы, он ясно дал это понять еще в первый раз. Что я? Тот, кто не дал ее даже близкому, никогда не сжалится над обычной работницей. Я обогатила Грегори в десять раз, а с долголетием, присущим магу, буду обогащать его и дальше.

– И постарайся не пить, тебя все-таки представят, как леди из обедневшего рода, взятую под протекцию градоправителем.

– Неофициально я все-таки для многих остаюсь шлюхой?

– В сущности, ничего не изменилось.

– В сущности, да, – а потом не преминула добавить саркастичное: – А экскурс по борделям герцогу будет устроен?

– Посетить Катар и не побывать в домах терпимости? Где ты видела таких мужчин?

Нигде. Нередко мужчины намеренно приезжали в Катар, чтобы обойти самые известные места развлечений, ведь город кишел проституцией, не было семьи, которую не затронуло бы это поветрие.

– И да, обойдись без своих обычных речей о прелестях работы. Набирать новеньких я планирую только в конце лета, толпа оголтелых девиц на пороге борделя мне не требуется.

– Тебе? И не требуется? – сыронизировала я. – Они просто не знают, что защиты ждать не придется, и ты воспользуешься даже их недостатками. Извращенцев много.

– Почему извращенцев-то? – Грегори не злился, он вообще редко злился. Он улыбался, улыбался той улыбкой, от которой все внутренности сворачивало узлом, а ноги подкашивало. Но, кажется, я давно растеряла многие чувства. – Всего лишь гость, который очень желал тебя.

В тот день мы потеряли еще одну девушку, которая в скором времени должна была выкупить себя. Такой же маг, как и я, обладавшая силой земли. Сильная, умная, красивая. От Аделаиды не осталось почти ничего. «Почти» – потому что Грегори, сжалившись (а жалость Грегори была иногда хуже, чем жестокость), предложил ей остаться. Мужчина был по-дьявольски гениален и пускал даже непригодный на первый взгляд «товар» в оборот.

– Ты отлично знаешь, что я смогла бы угомонить этого урода, но не дал мне это сделать. Просто Аделаиды стоило опасаться, Грегори, – бросила без единой эмоции.

Хозяин мягко оскалился. Упрощенная версия его стабильного оскала. Подхватил меня за талию и притянул к себе. Это скоро закончится, знаю.

– Моя красивая, строптивая шлюшка, – прохрипел, касаясь губ. Руки крепко стискивали талию и не давали совершить вдох. – Ты более эмоциональна, чем кажешься, зайчонок, – касаясь шеи, мужчина проводит по ней языком. – И я отлично осведомлен, что кое-кто спускается вниз и помогает моему цирку уродов, дорогая. Приглушает боль, внушает идеи о лучшем мире, кто бы это мог быть? – меня поцеловали. Сопротивляться нельзя, лишь расслабляюсь, зная, что Грегори скоро закончит. – Равнодушная дрянь, – усмехнулся он, отстраняясь. Ему подобное не нравилось, поэтому мужчина обычно меня не трогал. – Но ты им помогаешь, Сильвия, не просто так, верно?

– Их боль бесит, – холодно произношу, даже не протирая губы. Плевать. – Не дает спать, и потому я…

– Лги, если тебе так удобно, – миролюбиво соглашается Грегори, поглаживая мой зад. Сосредоточенно рассматривает припухшие губы и только после, наконец, отходит. – Может, снова подложить тебя под Даниэля, моя дорогая?

Внутреннее травоядное раззадоривается, сжимаясь от подобия страха. Я редко что-то чувствовала, но все слетало при виде нескольких людей, и одним из них был Палач.

– Ты грамотно сторговалась, Сильвия, умница. Мы же хотим денег и больше власти, а с тобой и Даниэлем скоро у меня станет немерено.

Утопист. Он умел идти четко к своей цели, и удивительно, что при всех своих возможностях он еще не стал самим императором.

– Пройдусь пешком, – сказала, заметив второй экипаж.

– Как хочешь, – отмахнулись, садясь в карету.

После этого телохранители Грегори сели на своих скакунов и последовали за хозяином. Такие же рабы, силу ошейников я ощущала отчетливо – в основе рабских артефактов лежала магия земли, которой у меня было немного.

Из лесных территорий, полностью принадлежавших богатым слоям, я опять выходила в пекло, по описанию напоминающее ад, в который так любили верить на немагических территориях. Жара била с беспощадностью пустынного ветра, пыль, поднимавшаяся из-за топота лошадей и верблюдов многочисленных всадников, так и норовила залезть в рот, пришлось прикрыть лицо шарфом, взятым мной предусмотрительно. Отсюда пустая улица Шелковая с закрытыми магазинами, где торговали вещами не для простого люда, вливалась в городскую площадь, мощенную тяжелым и древним камнем серого цвета.

В это время народ предпочитал сидеть дома, кроме торговцев, в тенях обмахивающихся опахалами, и рабов, медленно проходящих между рядов, держа паланкины, в которых сидели аристократы. Не люблю города. Ненавижу, точнее. В них много людей, у людей много мыслей, которые они ежесекундно извергают. Боль. В Катаре больше всего именно ее. Боли, уничтожающей тело, боли, сводящей с ума, боли, являющейся накидкой практически каждого жителя.

Уселась на скамью, выдыхая и пытаясь прийти в себя посредством отстранения от чужих мыслей. Солнце палило, зато действовало лучше вина, думать о чем-то, кроме жары, я оказалась неспособна. Интересно, выживают ли красивые цветы в такую жару? Посмотрела на камень и ухмыльнулась. Мне нравилось иногда так играться, выращивая жизнь там, где ее по идее не должно было быть. Пара махинаций, и по камню пронеслась небольшая трещинка, через которую, выбиваясь к самой жизни, показался одуванчик. Желтый и яркий, как катарское солнце.

– Магичка! – воскликнул какой-то дядька с восторгом.

«Исчезни», – приказала мысленно, даже не отвлекаясь от засаживания целого поля наглых одуванов, посмевших разрушать столь древний настил. Мужик испарился. Спустя долгое время осознала, что пора прекращать, иначе перепекусь. Привстала, не без удовольствия рассматривая небольшое желтое поле, прикрывшее землю и дающее ощущение свежести. Настроение стремительно поднималось, моя стихия, видно, влияла и на желания, ведь любовь к природе ничем иным я объяснить не могла, она не исчезла с другими чувствами.

Потянулась и медленно с грацией поплыла вперед. Мне льстило, когда окружающие сворачивали головы, пытаясь рассмотреть, нравилось ощущать себя кем-то вроде божества, проходившего мимо, но сразу же чувства срывались лавиной отвращения, будто в моей голове царила метель, перекрываемая песчаной бурей, и эти стихии давили одна на другую, сводя с ума. Возле крыльца Сихра*, сотворенного из розового камня, который вечером выглядел волшебно, глаз зацепился за вывеску.

Меня она не привлекла бы, не будь на ней магической защиты, поэтому подошла, вглядываясь в содержимое. Рубинового цвета в основе камень, грани которого были окрашены в разные цвета, держал пожилой тучный мужчина в квадратной шапке. Надпись на вывеске гласила:

«Великий Николас Фламель посетит Катар. Впервые за столько веков будет открыт главный секрет, сокрытый им. Не пропустите!

Конференция пройдет в здании Театра Кналифа*».

Внутри притаилось нечто вроде интереса. Теплота, стрельнувшая по сознанию, вводила в детский восторг. Интересно. Только странно. Зачем в городе, большая часть которого неграмотна, устраивать подобное? И как на это пошел мэр? И кто такой Николас Фламель? Правда единственной мыслью было «хочу!», и ничего больше.

– Опять эти мошенники. Что на этот раз? – проскрипели рядом.

– Секрет, – отметила, снова становясь привычной себе Тией. Правда, приобрести билет у меня чесались руки. Поворачиваюсь к незнакомцу, на удивление, спокойному и насмешливо взирающему старику, мысли которого являлись кашей. – Не знаете, где купить билет?

– Знаю-знаю, как же не знать, – кивнул смуглый старец, поглаживая белоснежную бороду. – Вот тут, – указывает на скучающего торговца с опахалом в руке. – А ты, деточка, интересуешься или на блестяшку поглядеть хочешь?

– Блестяшка, – проговорила задумчиво, разглядывая камень. – Блестяшка, – повторила снова. – Артефакт, верно?

Глаза незнакомца заблестели. Даже имени его из-за потока сознания уловить не могу. Будто сотни голосов говорят одновременно, а с постоянным коктейлем чужого сознания в моей голове, его мысли едва ли не выводят из себя.

– Верно, идем, милая, купим тебе.

– Отойдите от меня, – сухо отозвалась, даже не посмотрев.

– Обидел?

– Бесите, – и кивнула в немом приказе испариться отсюда. Однако мужчина стоял, что начало напрягать. Я же только что повлияла. Приказала еще один раз, буквально вгрызаясь в мысли, и осталась ни с чем. Он безобидно хлопал мелкими старческими глазенками и с выражением крайней заинтересованности рассматривал меня.

– Это не удивляет, я многих бешу, – хмыкнул и уселся на лестницу из розового камня. – А билет все-таки возьми, – подмигивает с непонятной для меня эмоцией. – Полезным окажется, нового много узнаешь. Может быть.

Взволновало меня другое. Мой дар не подействовал. Хм, забавно.

– Кто вы? – я никогда еще не задавала этот вопрос, и это показалось интересным. Обычно мне хватало лишь нахождения любого рядом, чтобы прочесть мысли, но мужчина меня, определенно, заинтриговал.

– А никому не скажешь? – заговорщически прошептал неизвестный.

Кивнула.

– Николас Фламель, – нагло хохотнул и откинул голову назад, точно восхищаясь собственным остроумием.

– Ха-ха, – бэзэмоционально проговорила, заинтересованная отсутствием влияния. Прикрываю глаза, пытаясь вскрыть кладовую чужого сознания.

– Двести пятьдесят умножить на восемьдесят три, – внезапно спросили у меня, поэтому, увлеченная сбором нового пазла, я ответила, не подумав:

– Двадцать тысяч семьсот пятьдесят.

Осознала не сразу, но сдержала лицо, продолжая как бы думать о своем.

– Толковая красавица, – мысли завертелись в бешенстве, ударяя по мне. Еле успела отшатнуться от него, но мигрень уже подступала.

– Как вы догадались?

– Уж больно лицо у тебя умное, – и хитро косит глазами, скрывая под бородой странную усмешку. Он понял? Он же не понял, да? Мало ли кто умеет считать?! Надо уходить отсюда, но не станет ли стремительный побег доказательством? – Купила бы ты билет лучше, а не вот это вот все. Магам там будет интересно.

– Магам, – протянула, пытаясь понять.

– Магам-магам, а ты думала, остальные видят написанное? Глупая, а казалась умной, вон считаешь как быстро и хорошо, а глупишь в элементарном. Ладно, дела у меня, встретимся на конференции.

– Вы так уверены, что я приду? – игриво поинтересовалась я, натягивая фальшивую улыбку.

– В этом убогом месте больше и сходить-то некуда: в бордель или на слушания прекрасного мужчины.

– Сколько вам заплатили за продвижение? – поинтересовалась насмешливо.

Он хитро прищурил глаз, как моя кошка, довольно лежащая после вкусного ужина.

– Хочешь, подарю его? – голос стал вкрадчивым.

– Дарите, – кивнула, скрещивая руки на груди.

– Хад! – кивнул тому самому продавцу, сидящему неподалеку. – Пригласительный для…

– Сильвия.

– Уй, какие мы скрытные, слыхал? Выписывай! – зычно проголосил незнакомец. Сказала бы, что сумасшедший, но я видела сумасшедших, общалась с ними. Они думают жутко. – Готово, магичка. Держи! – сияющий дед протягивает мне приглашение.

– А…

– Через три дня в пятом часу вечера.

Отдаю обратно. В это время приезжает герцог, мне не до конференций.

– Буду занята.

– Жаль, очень-очень жаль, – старик снова принимается к поглаживанию бороды. – Можешь просто приходить, буду рад видеть. Ищи по Николасу Фламелю.

И правда артефактор, но не похож на изображенного, значит, использовал иллюзию. А зачем тогда раскрываться? Надо будет как-нибудь посетить его, узнать, в чем дело. Быстрым свистом подзываю ближайший экипаж и покидаю площадь.

Примечания:

Аргила – кальян.

Сихр – здание Ратуши.

Кналиф – первый градоправитель Катара.

Глава II

В любом городе и в любом государстве есть определенные места, где можно купить любовь за деньги. В храмах распутниц проповедуют кощунственное времяпрепровождение жрицы, веками охраняющие самую древнюю профессию. Такой являюсь и я. Тело – наша ставка в борьбе за выживание, но и возможность победить в этой игре довольно сомнительна. На проституток не распространяются законы морали, которыми прикрываются «приличные женщины». Так что «Сладкий плен» становился темницей для многих, вынужденных жить в этом премерзком заточении.

Здесь продавали секс и насилие в обертке любви, здесь срывались оковы будничной жизни, и примерные семьянины являли свое истинное нутро – садисты и извращенцы.

И здесь, в плену, на протяжении семи лет я занимаюсь подобным, но впервые получаю задание такого уровня. Соблазнить герцога. Это будут самые легкие деньги в моей жизни.

– Лорд Харитон Реневальд, ты падешь передо мной, – бросила без эмоций, разглядывая себя в зеркале.

«Впрочем, как и все остальные», – добавила мысленно.

Белое кружевное платье, подобранное Грегори, было весьма изысканным и отличалось от моего прежнего гардероба распутницы. Выглядела превосходно, но это все было не нужно, ведь соблазнить я собиралась его не своей внешностью. Грегори такого не одобрял, но мнение хозяина меня мало волновало. Точнее, оно не волновало меня никогда. Лукавлю, почти никогда.

– Сив, там лорд Данис, – осторожно пролепетала одна из коллег.

– Я занята сегодня.

– Там на пару часов, он спешит сегодня. Сив, если не ты, то…

– Сарика, – интонация даже для меня выдалась холодной. – Гондон, а не хозяин.

Девушка с ужасом выпучила глаза и даже отшатнулась от страха. Грегори был здесь кем-то вроде бога, и даже сплетни о нем можно было расценивать как попрание чести, за которое он, естественно, наказывал. И наказывал жестко.

Однако Сарике хозяин пока благоволил. Таких красивых жемчужин в Катаре осталось мало – либо раскупили окрестные бордели, либо увезли с собой купцы в другие страны. Ей было одиннадцать, когда она попала к нам, и в первую же ночь ее захотел забрать старикан. Но будучи ребенком, она так отчаянно сопротивлялась, что верные псы Зинар, потворницы*, привязали ее к кровати спиной и дали Данису плетку.

Обрабатывать раны девчонке в ту ночь пришлось мне – остальные были заняты, целитель отсутствовал, а она, прижавшись к моим коленям, рыдала. Кровь стекала и по ее изорванному телу, и из многочисленных разрывов, вызванных грубым проникновением. Даже остальные, привыкшие к подобным зрелищам, впоследствии прониклись и успокаивали ребенка, а я была равнодушна. Плевать. Отключить чувства – вот основа моей жизни.

– Зная Даниса, – угрюмо произнесла девушка, поддерживая мое мнение и аккуратно обходя темы о Грегори.

Не нужно было напоминать. В борделе была лишь пара девушек, не пострадавших от него.

– Зови, – кивнула, разглядывая идеально подпиленные ноготки.

Они всегда предпочитали давать мне самых проблемных, думали, что мое врожденное очарование делало из монстров милашек. Знали бы они правду, первыми бы меня сдали, но чего еще ожидать от этих покалеченных судьбой женщин? Мне прельщала мысль создания образа благодетельницы, которая хоть немного могла защитить девочек «Сладкого плена».

– Спасибо, – натянуто улыбнулась девушка и быстро исчезла за дверью. Завидует, сука. Сама боится, но и бесится, что конкурентка зарабатывает больше.

«Скоро будет намного больше», – отметила, вспомнив о пятисот тысячах золотых. Мне останется почти ничего. Поистине, аппетиты Грегори были бездонными.

Мир погряз в пороках и грязи.

– Ах, вот моя прелестница, – слащаво молвит коротышка Данис и смыкает толстые руки на моей талии. – Моя очаровательная сладенькая Сив, – тянется пухлыми губами к моим, но, привычная уже к подобному, внутренне я осталась равнодушна.

– Мой милый Данис, – защебетала, расстегивая пуговицы его длинного кафтана и проводя руками по груди с черной жесткой порослью с вкрапленными седыми волосками. – Я так скучала! Вас долго не было, неужели забыли свою сладенькую Сив?

Я надула губы и продолжила оголять тучное тельце. Даже брезгливости нет – это убожество давно замылилось на фоне характера мужчины.

– А где твоя плетка, милый? Хочешь используем мою? – шепчу интимно в ушко мужчины. Да, лучшее управление мужчинами – это потакание их любимым действиям. Со мной он может делать все что угодно. Наверное, поэтому они меня и любили. Я позволяла им все.

Мужчина снял широкие панталоны, оголяя свое небольшое достоинство. Возможно, комплексы по этому поводу и подвигли его поступать так, как он поступил с Сарикой и остальными. Улегся на кровать спиной, как бы намекая на то, что дальше инициатива должна исходить от меня.

«Хотела бы я откусить тебе член», – меланхолично подумала, разглядывая безобразное тело с отекшими ногами. Данис был тем мужчиной, который находился за бортом корабля эстетических характеристик, но это меня мало волновало, хотя, признаюсь, глазам было неприятно.

Ну что ж.

Как это всегда делается. Сначала я раздеваю их, чтобы как можно дольше сохранить мысленную неприкосновенность. А дальше внушаю то, что они хотели бы творить с женщинами. Я вхожу в их самые потаенные мысли и выворачиваю их наизнанку. Так же и с Данисом: в его голове он ломает меня всеми возможными и невозможными способами, так почему не дать ему шанс воплотить это? Мужчина конвульсивно дергается в кровати, считая, что мы развлекаемся там вдвоем. Вбивает свой член в пустоту, тянет невидимые волосы партнерши, стегает ее спину плеткой с металлическими нитями, кончает ей в рот. Это лишь фальшь.

Когда он выйдет отсюда, он почти не вспомнит моего лица, лишь то, что произошло здесь и сейчас. А пока я сижу на кресле и с приевшимся безразличием слежу за содрогающимся в удовольствии телом, стонущим по-старчески хрипло и скулящим от блаженства. Выпиваю красное полусухое. На трезвую голову это зрелище вытерпеть гораздо сложнее, к тому же вино заглушает чужой поток сознания, но и свои мысли ты перестаешь слышать. Находишься в полузабытье, лишь равнодушно совершая глоток за глотком.

Мыслеообразы просачиваются в голову подобно клопу, заставляя разглядывать поганые видения мужчины. Данис продолжает наслаждаться, глядя на трясущуюся в агонии девушку под ним. Ее спина раскромсана, кожа свисает лоскутами, а ее шею он тянет, как тянут всадники поводья лошади. Реальный человек на ее месте давно скончался бы.

Не могу играть с их мыслями, пока не в комнате, дар довольно слаб, но его достаточно, чтобы дурить мужчин Катара и быть их любимицей.

Опасный дар, обрекающий с самого рождения своего владельца на гибель.

Дар, за который в Рассветной империи без разборов отправляют на эшафот.

Дар, представителей которого старательно уничтожали и уничтожают много тысячелетий.

Проклятие, а не дар.

Я телепат.

Примечания:

Потворница – она же мадам, она же содержательница публичного дома.

Глава III

– Забудьте об эмоциях, милая. Вы выше их, – твердила няня в очередной раз.

– Рупа, а почему мне нужно делать это? – искренне недоумевала, злясь такому дурацкому правилу. Ответ я знала всегда, просто мне нравилось смотреть на маму, всплывающую в ее воспоминаниях.

– Потому что они заставляют страдать, ваша светлость, – мягко улыбалась симпатичная женщина, заменившая мне всех.

«Заставляют страдать», – именно так в ее воспоминаниях говорила та, что родила меня.

– Все чувства заставляют страдать?

– В вашем случае – все, – коротко ответила Рупа.

Ее мысли были такими же лаконичными, как и ответы, увидеть много не могла. Но я не верила. Не верила до тех пор, пока Рупа не оставила нас, уйдя за грань.

Жила была одна девочка. Жила не очень счастливо, потому что у нее не было мамы. Конечно, мама была, но погибла после родов, прожив всего месяц. Отец девочки очень любил свою жену, поэтому не смог простить смерти возлюбленной даже собственному чаду, из-за появления на свет которого и возникли все проблемы. Папочка начал пить. Очень много пить, так что впоследствии это превратилось в полноценный запой.

Только с возрастом девочка стала осознавать, что то была не любовь, а полноценная одержимость одной женщиной. Девочка не понимала, почему адекватный до свадьбы, впоследствии он постепенно сходил с ума, и почему смерть возлюбленной расколола его душу, сделав монстром. После кончины своей женщины, он собирался выплеснуть всю злость на бегавшем по оскудевшему за годы имению ребенку. Стоит говорить, что папочка облажался?

Он облажался, испугался самого себя, не понял неведомого страха перед ней. И после, признав поражение, он назвал ее дьяволом. Злость на ту, что способна была внушать ужас, сама того не ведая, заставляла отыгрываться на других.

С самого детства девочка видела людей насквозь, вскрывала их грязные дела, заставляла себя сторониться. Ее нарекли ведьмой и больше не приближались. Ее обходили стороной, словно прокаженную, детям запрещали общаться с ней, а взрослые не понимали раболепия перед ребенком, который обладал феноменальной памятью и уже в раннем возрасте знал о пороках окружающих его людей.

А потом отец надумал жениться. Не было в этих намерениях чего-то высокого, брак был выгоден, его жена стала бы баронессой, а он, в свою очередь, отхватил бы себе побольше приданого.

Женщина была старая, тощая, с вредным выражением на лице и с жидкими серыми волосами. Эдакая мышка, которая легко могла бы слиться со своими сородичами. Но характер у нее был поистине крысиный. Барон немного угомонился, обзавелись они ребенком. Сыном. Гордостью родителей и будущим наследником останков баронства. Останков – потому что вместо запоев к отцу пришел азарт.

Он сорвал куш вредных привычек. Видно, такие люди, как он, должны быть всегда от чего-то зависимыми. От женщины, алкоголя, наркотиков, игр, чего угодно. Забавно было наблюдать, как с каждым днем утончалось приданое крысы, как головорезы его более удачливых партнеров по играм сдирали даже лепнину со стен. Было смешно, но веселье прекратилось. Зависимые люди предпочитали обвинять кого угодно в своих грехах, но только не самих себя. И он обвинил.

Меня.

– Сиви, – прозвучало робкое. – Спасибо, – нежным голосом пролепетала Сарика. Выскоблила мою личность из стекла воспоминаний.

– Отработаешь, – бросила цинично.

Сарика смущенно улыбнулась. Такая искренняя и чистая благодарность кристальных мыслей, искрящихся как ограненные кристаллы. Ко мне девочка относилась с неким обожанием, видела то ли старшую сестру, то ли мать. Это выглядело забавно, поэтому я благосклонно разрешала ей боготворить себя.

Зинар ее не любила, считала бесполезной куколкой, но день за днем я внушала той подобие симпатии к девчушке. Потворница, сама того не подозревая, отдавала девочке самых милых и добрых гостей. Полностью существовать без клиентов было нельзя. Если Сарика не будет работать, Грегори продаст ее в место похуже. Факт.

– А куда ты сегодня? – полюбопытствовала девчушка.

Вопрос не был задан в духе бордельной этики «использовать слабость конкурентки, чтобы уничтожить ее», ей было действительно интересно. Сарика неспособна была меня предать, думаю, будь у нее выбор сохранить жизнь себе или мне, она бы выбрала второе. Ее преданность иногда не имела границ. И это очень льстило.

– Грегори ведет на смотрины, – ответила скучающе.

– Ты аккуратно, хорошо?

Сохранила бы ты лучше для себя совет, моя дорогая. Тебе он понадобится, особенно сейчас, когда над вечно жарким Катаром взошла прохладная ночь, и бордели стали наполняться одуревшими до охоты мужиками.

– Если задержусь, накорми Капусточку.

– Конечно! – широко улыбнулась Сарика. – А можно я ее к себе возьму?

Режим моей кошки удивительно совпадал с бордельным: она ложилась точно так же, как и девочки. Сарика вовсе обожала прижимать этот меховой комок к себе во время сна.

– Можно.

Спустившись вниз, я ожидала картину, которая предстанет взору. Девушки, «плененные», – как их часто называли, – были одеты в прозрачный муслин, легкий шифон и нежный атлас, струящийся по телу. Такие похожие на маленьких девочек, они встречали гостей, чтобы скрасить одиночество последних. В спальнях каждой уже свежезастеленные кровати – слуги постарались, и пришлось бы так им стараться всю ночь, после каждого гостя.

Их голоса – нежны и игривы, а взгляды загадочны и томны. Со стороны ресторана доносятся звон бокалов и шум. Мужчины, начинающие тупеть от алкоголя, глядят похотливыми взглядами гурманов на этих несчастных. Некоторые точно решили остаться до утра, уже точно.

Отовсюду пахло духами. Присутствовало множество диванов и подушек, прогнувшихся под весом хозяев жизни, на коленях которых нежно ворковали желавшие подзаработать девицы. Все как один развратницы, так и норовящие залезать в постель, – по крайней мере, так о них думает общество. Враги, развращающие «праведное» общество, хотя оно само по себе развращено хуже некуда. Молоденькие и красивые – пока мужчины восхищались ими, но стань они старше, эти же мужчины начали бы одними из первых оскорблять и унижать.

Проводя взглядом по посетителям, я уже выбрала подходящего. Как и положено, он сам двинулся в мою сторону. Богатенький, симпатичный и не лишенный нежности, такой Сарике и подошел бы. Завистливые взгляды я по привычке игнорировала, отвечая лишь прихотям собственного эго.

– Добрый вечер, – осторожно поздоровался молодой человек. Скрыв оскал за симуляцией улыбки, я занялась тем, что умела лучше всего.

– Иди к малышке-блондинке с голубыми глазками. Зовут Сарика, ясно? – томно шепчу, игриво проводя пальцами по идеально накрахмаленному воротнику.

Безмолвные приказы забирали больше энергии, чем озвученные, но нередко я говорила не только для того, чтобы сохранить энергию, но и создать видимость соблазнительницы для остальных. Признаться откровенно, всесильной я не была, и влиять одновременно на всех лично для меня оказалось невозможным – уровень дара не тот.

– Да, Сив, – вежливо отозвался юноша, никак не выдавая вторжения в сознание.

Телепатия была не простым внушением, с которым могли справиться маги, это трансформация разума, способная изменить человека до неузнаваемости, и потому нас боялись, как боятся люди неизведанного. Его мысли подобны открытой книге: только получивший наследство и попавший под влияние своих менее везучих друзей, он пытался показать себя с лучшей стороны для аристократического общества.

– Знаю, в тебе есть нежность, – усмехнулась заговорщически. – Сарика пробудит в тебе ее, выбирай мою девочку, дорогой. Ей не нужна боль от мужчин.

Он размашисто закивал. Мне осталось лишь проследить за тем, чтобы юноша подошел к Зинар и рассказал о своих предпочтениях, а та лишь притворно раскрыла рот, якобы изумляясь таким экзотичным желаниям. Выслушав его требования, женщина лишь кивнула, взглядом указав в сторону лестницы, откуда спускалась моя коллега. Сарика привлекала внимание, но пусть лучше этот богатенький малыш потратится на нее, чем остальные.

– Всю ночь, милый, – шепчу одними губами, разглядывая зомбированного. – Будь с ней нежен.

Потворница взглянула с неудовольствием, но и произнести ничего не могла, однако силы в ней нашлись в момент, когда я двинулась к черному входу.

– А ты куда пошла?! – сжимает мое плечо крепкой ручищей. – Марш работать!

Нельзя влезать в мое личное пространство.

– Убери руку, Зи, – предупреждаю, не поворачиваясь. Конечно, женщина с мозгами рабского типа сразу подчинилась. Здесь я даже дар не использую. – Меня ждет Грегори.

– Он…

– С каких пор он должен предупреждать своих псин? – предвосхищаю ее претензии. – Свой вечерний досуг я отработала, – издевательски трясу перед ней мешком с деньгами. Она жадно забирает деньги и начинает пересчитывать.

– Так быстро?

– Данис отдыхает. Проводите его и скажите, что меня забрал целитель.

Зинар недоверчиво прищурилась. Она знала о моей сущности, но по договору с Грегори, погибла бы, если рассказала бы кому-то. Устранила бы ее давно, ненавижу. Всех ненавижу, всех людей. Жалких и убогих. Хорошо бы человечество исчезло, остались только вороны, клюющие его останки.

– Какая разница? Мне все равно не достанется даже золотого, – ядовито изрекла, скрываясь капюшоном плаща.

Абсолютная правда. Я стала золотым рудником для хозяина, но тонула в долгах все больше и больше. Прически, платья, все стоило своих денег, и даже несмотря на то, что я не нуждалась в услугах тех, кем пользовались девочки, сдирали с меня столько же. Хотя нет. Им делали скидки за хорошее поведение, чаевые и тому подобное, у меня скидок не было. Грегори намеренно топил меня в долгах.

– Мою долю положишь на тумбочку. Ни серебряным меньше, Зинар, только попробуй меня обмануть.

Не попробует. О нет, она не рискнет, я настолько грамотно прочистила ее мозги, что раболепие достигло своеобразного апогея. Жаль, вредить не могла, на шее смыкалась удавка договора, стоило подумать о способах убийства этой дряни.

– Только попробуй срываться на Сарике, – предупредила я угрожающе, а потом ослепительно улыбнулась, подмигивая проходящему мимо мужчине из дайидских купцов.

– Эту куколку хочу! – зарделся он. Глаза Зин алчно заблестели.

– Теплой ночи, Зи, – машу ей рукой, распахивая двери. Пусть мамаша сама разбирается с желающим конкретно одну путану гостем.

Глава IV

Неприметный экипаж с кучером поджидал у входа. Жарко, но в воздухе чувствовалась приятная истома вечернего города. Приторный запах розового мускуса все еще сопровождал на выходе из дома терпимости, а из ближайших заведений струился дым аргилы, заполонив территорию борделя – будто все духи Артсахата явились на зов боли девушек «Сладкого плена».

– Хани сара*, – поприветствовал меня мужчина в джеллабе, уроженец Дайида. Имперская мода была иной, но так как мы граничили с Великой пустыней, то много кочевников перебирались сюда в поисках лучшей жизни.

Лучшая жизнь – там, где тридцать лет правили безумцы, наследницей же была полоумная девчонка. Это никого не волновало, кроме, пожалуй, регента, пытавшегося исправить ошибки своих предков. Дерьмово пытался, стоит признать.

– Сар хиан*, – кивнула на его же языке, проигнорировав откровенно пошлые мысли в отношении моей персоны. Девушка рядом с борделем в наступающей тяжелой поступью на город ночи, нетрудно определить род ее деятельности.

Он не удивился, в Катаре многие знали дайидский, но так и норовил спросить о моей стоимости. Не потянет, я была самой дорогой шлюхой борделя, если не всего города. Рассмотрев вывеску, с клубящимся в ней золотым песком, светящимся в ночи, незнакомец для остальных, Ихар для меня, похабно улыбнулся. Мой ты ж родной, кинул брата и оставил на того кучу долгов, это так благородно. Теперь в Катаре тратит деньги на путан, вино и декларирует свои убогие стишки в местах скопления богемы.

Подает мне руку, просто желая лишний раз прикоснуться к женщине, почувствовать тепло от ее тела, но наградив его уничижительным взглядом, я гордо поднимаюсь в закрытую карету. Надо было прихватить бутылку вина, слишком много людей будет окружать меня на празднике господ, я просто захлебнусь.

Сладкий запах донесся, стоило немного приоткрыть створку. Мимо проходящая девушка с корзиной ароматных фруктов на худом плече, сверкнула взглядом черных, подобных бездне глаз. Фруктовница. Моя коллега, если выражаться конкретно. Девушки, оставшиеся без семьи и средств к существованию, выходили, как эта незнакомка, с фруктами наперевес в прохладу все еще изнывающего от утренней жары города. Подолы их юбок были задраны и убраны в пояс, а обнаженные босые ноги нередко растерты до крови, но это не мешает им ходить соблазнительно, пытаясь привлечь к себе мужчин попроще тех, что не посещали дома терпимости.

Ночь будет долгой. Фруктовницы в Катаре обычное явление, но есть и другая когорта. Растянула губы в улыбке. Туфли на высоком каблуке, затянутые корсажи, ярко накрашенные губы и похотливые ухмылки. Этих я называла Игривыми. Стоявшие в лужах фонарей, сидящие на верандах близлежащих кафе, наполненных людьми, Игривые, в отличие от Фруктовниц, окликали проходящего мужчину и заговаривали с ним обо всем, чаще темы касались любви. Нежным голосом они озвучивали цену на собственное тело, и бывало, что расценка менялась в соответствии со многими факторами: внешностью клиента, его положением, настроением самой распутницы. У них свободы и прав было больше, чем у нас, потому что Игривые продавались, не стесняясь этого и отчасти даже гордясь своим положением. Продавались, невзирая на контракт.

– Мир погряз в пороках и грязи, – промолвила вслух, с откровенной завистью разглядывая этих… распутниц.

Мысли кучера просачивались в меня, помимо вереницы чужой боли и радости, к которым я уже привыкла, он думал слишком громко и фонил этой грязью, вгрызаясь в голову. Плевать, похабщина уже стала саваном моей личности.

Большую улицу, по которой мы ездили, пересекала другая, напоминающая чем-то ущелье. Катар был городом шумным и многолюдным. Особенно сейчас, когда сюда прибывали высокопоставленные персоны, как этот эрцгерцог.

Эрцгерцог – второй после императора по титулу и имеющий право сесть на трон в случае отсутствия наследников. В Рассветной империи на данный момент было только два рода с подобными привилегиями: Львы – Реневальды и шакалы – Кариноры. Но если последние считались замкнутыми и мрачными, то к первым не лезли даже правящие Лильеры. Опасные, непредсказуемые и слишком независимые. Таких в большой политике было принятым устранять, как он смог основать собственную партию?

Карета старалась пробраться сквозь медленный поток общего движения, люди равнодушно оглядывали ее и пропускали вперед, зная, что затопчет, если не отойдут. Дом градоправителя, в который, конечно, был приглашен Грегори, находился ближе к лесу, можно сказать, он был там спрятан. Нечистые на руку чиновники – элита нынешней действительности, но перед народом свое богатство показывать до сих пор считалось неприличным, да и в лесу было гораздо лучше жить, чем в пыльном городе. Магов поработили, обычный люд – также, иные к нам почти не суются, им хорошо, они далеко в своих государствах,

Оставшиеся гниют, эта мерзость вот уже тридцать лет с воцарения на престол Сайрена Лильера начала распространяться. Правитель империи не был политиком, не осознавал катастрофы, и отдал бразды правления брату жены. А спустя двадцать лет вовсе погиб в военном походе, жена ушла вслед за ним, оставляя девочку круглой сиротой. Чтобы как-то выжить, регент начал идти на уступки аристократии, и в итоге мы получили небезопасные дороги, право первой ночи, цветущую проституцию и нищету. Но все было не таким страшным, распространилось поветрие, оказавшееся гораздо более опасным, чем все вместе взятое. Рабство.

В Рассветной империи даже во времена правления первых династий его не существовало, что говорить, само слово пришло к нам из Дайида – соседнего государства, в котором как раз оно составляло костяк экономики. И эта зараза просочилась в приграничье: первыми под удар попали Дашар, Равил и Катар, поскольку поставки редкой декайской ткани, сделанной из крылышек миллионов специальных бабочек, разных благовоний, интересных фруктов доставлялись именно в эти три города, ближе всех находящихся к Великой пустыне – Артсахату. Дальше медленно паучьи сети добрались и до остальных территорий. Пока что неприкосновенной оказалась только столица, и то потому что никто не хотел травмировать юную наследницу.

За тридцать лет рабы должны были взбунтоваться, ведь в сети попадали не только обычные люди, но и остальные расы. Нередко среди таких оказывались маги, потому что основой сего стал контракт. Раба привязывали к хозяину, а магические ошейники проникали в кожу и душили, стоило попробовать совершить побег. Если и этого оказывалось недостаточно, в паре можно было использовать браслеты, уже видимые и даже очень симпатичные, инкрустированные драгоценными камнями – как у меня.

В моем случае существовал еще один нюанс, но об этом не хотелось вспоминать.

Откинула голову назад, на секунду пытаясь собрать осколки собственных мыслей. Руки сминали золотистый конверт. Почти доехали, магических светлячков здесь не жалели, все пространство было залито золотистым светом гирлянд, украшавших деревья.

– Вазал*, – громко выплеснул кучер и распахнул для меня двери, уже вежливо склонившись и проявляя уважение, которое я насильно заложила в его голову.

– Шикран*, – задрала подбородок и кокетливо откинула кудри назад, обнажая шею.

Да, собравшихся было много, все хотели поглядеть на гостя, или, судя по мыслям, ставшим лейтмотивом всего празднества, все желали породниться с герцогом. Идиоты! Он же все видел в жизни, зачем ему эти блеклые девицы и их похотливые папаши с толстыми кошелями?! Большая часть из них гости «Сладкого плена», пара постоянных промелькнула на горизонте. Щурят глаза, выискивая нужного аристократа. А главный стоит рядом с мэром, расслабленно осматривает всех, останавливая взор на мне. Грегори. Демонстративно изучающий взгляд, какой бросил бы заинтересованный незнакомкой мужчина, и сразу же возврат к разговору. Распахиваются двери, но вопреки всему я вижу молодого мужчину с бровями вразлет и миндалевидными черными глазами, старшего сына Грегори, лорда Тамби Дисада.

– Выглядишь роскошно, – очаровательно улыбается мне молодой человек и подает руку.

Промолчала, однако Тамби это не смутило.

– Как всегда, ты многословна, радость моя.

– Счастлива вас видеть, – ответила, кривя губы.

– Ты скучала? Хотя бы немного? – глаза заблестели.

Простачок, верил, что я была влюблена в него, столько раз приставал ко мне, но Грегори не позволял ему перейти грань, понимая, что может сделать влюбленный мальчишка. Мне по контракту играть с его сознанием запрещено, но зато хозяин отлично знал, на какие поступки ради прекрасной дамы готовы подобные его сыну. Пара манипуляций, и два года назад Тамби был у моих ног, что его отцу и брату не понравилось, поэтому его быстро отправили служить в столицу, подальше от Катара и ближе к дворцу.

– Говорят, у вас прекрасная невеста, – продемонстрировала осведомленность, тем самым уводя от темы.

Мысли обдало потоком презрения и жалкого смирения с собственной участью. Тамби не знал о моем даре, даже отец его презирал за слабохарактерность и мечтал, чтобы тот обнажил зубы и восстал против него. Тамби мечтал об этом. Да, он хотел убить Грегори, чтобы завладеть всем и стать полноправным наследником. Дальше по его плану шла женитьба на какой-нибудь герцогской дочери и втайне от нее походы к любовнице в моем лице. Надежный и весьма тривиальный план, но он грезил этим, как сумасшедший. Не устраивало в нем меня собственная роль: расторгать со мной рабский контракт Тамби, вероятно, не решился бы никогда.

– Сив, ты знаешь, никто не сравнится с тобой. Бездна, как я скучал, – стиснул мой локоть от переизбытка эмоций. – Ты рада видеть меня?

– Я уже ответила на этот вопрос, – бросила бесстрастно и поправила платье, глядя на широкие двери, за которыми шли гуляния.

Не особо довольный, но смирившийся, он повел меня ко входу, где стоял суровый мужчина в фраке и проверял приглашения, и только после расплывался в улыбке, изучая титулы, золотом выведенные на бумаге.

– Леди со мной, – лорд Дисад небрежно взмахивает рукой, облаченной в белоснежную перчатку. В нем чувствовался столичный лоск, которым обладали те, кто часто бывал в Даркане и так или иначе пристраивались к чреву дворца. Они будто возвышались над всеми остальными, нередко начиная вести себя, как полноценные цари приграничья.

Пронзив заинтересованного дворецкого томным взглядом, не обратив внимания на любопытные мысли о моей личности, прошла вперед, к празднеству. Аристократы предпочитали дома в имперском стиле, а потому светлые колонны стремились ввысь, образуя арки и пропуская в бело-золотое помещение. В зале для приемов все деликатно и ненавязчиво напоминало о богатстве и достатке владельцев жилья. Потолок был украшен лепниной, а стены задрапированы дорогими тканевыми обоями нежного персикового цвета, в некоторых местах их перекрывали резные панели с дайидским орнаментом – полностью отказаться от пустынной культуры градоправитель не смог. Ни один угол, стена или ниша в зале не оставались без внимания, все скруглялось и смягчалось, мебель вовсе была покрыта золотым орнаментом. Что такое роскошь здесь знали точно.

Обилие людей, таких ярко мыслящих, обдало ветром ментальной грязи, и вовремя появившийся подавальщик, несущий золотой поднос с бокалами шампанского, стал неожиданным спасителем. Взяв тонкое стекло в руки, я с наслаждением выпила пузырящийся прохладный напиток, смакуя мгновение. У другого мужчины в черно-белом костюме подхватила тарталетку с черной икрой. Вкусно, к приезду герцога хорошо подготовились.

– Он здесь? – спросила, рассматривая лица, ценящие силу и льнущие к блеску. Грегори точно поставил в известность сына о нашем плане: кратко обрисовал ситуацию, не вдаваясь в подробности. Так, впрочем, поступила бы и я.

Музыканты еще не разошлись, играя на инструментах в полную силу, поэтому мы лишь слушали барабанную дробь, которая была прерывиста, как крик умирающего в песках. Вот и очередной подавальщик с прохладительным напитком подоспел. Отдав ему пустой бокал, взяла новый и продолжила заглушать посторонние шумы, в том числе и моего спутника.

– Ты стала больше пить, – заметил Тамби.

Остановила на нем спокойный взгляд.

– Иногда ты смотришь так, будто знаешь о людях все, Сильви, в такие моменты я тебя начинаю бояться.

– Что вы? – улыбка стала обольстительной. – Оно такое холодненькое, ну как не выпить? И вы возьмите!

На лице промелькнуло облегчение, Там даже отошел от меня, чтобы поговорить с подошедшим аристократом. Мало кто знаком с моей внешностью, однако каждого своего клиента я помнила преотлично, и поэтому наблюдала за местным парком животных, притворяющихся примерными семьянинами и добродетельными женами (да, женщины у нас тоже периодически бывали и любили кутить вровень с собственными мужьями).

– Где главный гость? – я без интереса рассматривала окружающих, подмечая яркие платья молодых леди, неплохие, но уж довольно скромные, несвойственные моему гардеробу. Которое на мне также не внушало излишней симпатии, однако сегодня я в образе, простительно.

– Он еще не приехал, – раздраженно заметил Тамби, даже не потрудившись контролировать ревность, исходящую от него. Мальчишка. Всего лишь юнец.

Восстань хоть раз против отца, стань намеком на мужчину и только потом проявляй подобные замашки. Тебя сломать окажется гораздо легче, в тебе нет интеллекта и хитрости Грегори, и у тебя не будет в помощниках покорного младшего братца, подчиняющегося лишь собственному отцу. От тебя я быстро смогу избавиться.

– Как же я хочу насладиться тобой, – почти стонет мальчишка, но сразу же приходит в себя, почти с испугом разглядывая потенциальных свидетелей своего позора. Никто не услышал, по крайней мере, исходя из мыслей окружающих, я сделала такой вывод.

– Держите себя в руках, – произнесла мягко, с приязнью рассматривая взволнованного лорда. Губы мои все еще были растянуты в улыбке, а лицо лучилось добродушием и мягкостью.

«Праведная шлюха», – мне подходит и нравится.

– Тебя сильно обижали все это время?

– Да, – с грустью произнесла, намеренно прикусывая нижнюю губу и глядя вперед, становясь задумчивой и преисполненной только мне известного познания. Я не против жалости по отношению к себе. Некоторое время он молчал, раздумывая о незавидной участи симпатичной ему девицы.

– Эль-эчинандо пропала, – прошептал, рассматривая аристократов и, на первый взгляд, переводя тему.

Зачем рассказывать о новости, которая уже гуляла по всей империи? За три дня только глухой не слышал о похищении принцессы. Эль-эчинандо – обычный издевательский каламбур, образованный из имени принцессы Элезет и древнеимперского слова «колдовство», что в итоге складывалось в не менее унизительное «Заколдованная». Смешно. Сначала отец-тряпка, теперь девчонка, отвергнутая церковью. Сумасшедшая династия с признаками вырождения налицо. Зачем, спрашивается, сохранять чистоту крови, если она такая убогая? Может, эрцгерцог совершает благое дело, избавляя мир от таких правителей?

– Мне известна данная новость.

– Но ты не знаешь другого, – голос стал вкрадчивым. – Говорят, что у нее был возлюбленный из крестьян, а после его смерти она обезумела окончательно и умерла от тоски. Понимаешь, что нам всем предстоит пережить?

Я не залезала в его голову, сама догадалась. Если принцесса действительно умерла, начнется борьба за власть, которая приведет к междоусобицам и кровавым распрям. И если все так, Харитон Реневальд основал фракцию по одной единственной причине – он главный наследник Рассветного трона – собирает вокруг себя важных лиц.

А ведь нельзя упускать шанс соблазнить его. Став императором, он сможет приказать Грегори освободить меня, и тот не посмеет ослушаться. Закон для маркиза Дисада был не писан, хозяин относился к неприкасаемым, теневые семьи, которым благоволила власть и которых не трогали даже при самых жестоких преступлениях. Но власть нового императора – занимательно.

Одно маленькое проникновение в сознание, и он полностью мой. Императрицей стать мне не хотелось, власть – прекрасная вещь, но вместе со свободой, она также и забирает ее. Лучше благоволение монарха. В таком случае я нашла того, кто пойдет против Грегори и уничтожит его, в отличие от регента. Неужели гений зла не предусмотрел такой исход? Не верит в мое предательство? Или он ведет собственную игру, в которой предполагает мое полное и безоговорочное уничтожение после свержения Харитона.

– Он избавится от тебя, Сив, – еще тише, практически для себя, произносит Тамби. – Я чувствую, – подтверждает догадки молодой человек.

Это нормально, с годами я становлюсь опасней, Грегори смог приручить сыновей полностью, но сделать со мной такое оказалось невозможно. За все годы моей работы в борделе Грегори узнал все о жизни аристократов и их самых сокровенных тайнах. Когда-нибудь он дал бы мне свободу, в качестве которой непременно выступила бы смерть, но маркиз решил поступить умно – заработать в очередной раз и только потом отправить телепата за грань. Испытываю только уважение и в какой-то степени восторг, однако собственная мысль мне понравилась. Вызвала первобытное желание поохотиться. Логово хищников не предполагает выживания травоядного, но иногда и травоядные способны на полное и безоговорочное уничтожение хищников.

Примечания:

Хани сара – дайидский язык, дальше все иностранные слова будут именно на нем – «теплой ночи».

Сар хиан – «ночь тепла».

Вазал – «доехали».

Шикран – «спасибо».

Глава V

Смогу ли я выжить? Смогу ли покончить с Грегори раньше? Невидимый ошейник начал душить, предупреждая, что даже мысль о смерти хозяина может меня погубить. Я никогда не убью Грегори, знаю, как только его сердце остановится, издав последний стук, так быстро жизнь покинет и меня. Мы связаны с самого начала, он постарался. Магия вплелась в меня, как вплетается прут в веник, стала со мной одним целым. Правила не работают по отношению к самому маркизу, он-то будет существовать еще долго. Но приказ императора это другое, что-то более существенное.

– Сив, я не позволю от тебя избавиться, малышка, – патетично воскликнул Тамби, рассматривая меня с обожанием.

Глупо похлопав глазами, я заулыбалась искреннее. Даже намека на предательство не будет, я очень хочу выжить и отомстить.

– О чем вы? Разве добродетельный хозяин может взять и выбросить свою Сильвию, которая так старается, так старается (второй раз я подчеркнула для усиления эффекта), работая на благо маркизата и желая тому процветания?

Он прикрыл глаза, раздумывая – на самом деле смиряясь с раздражением на отца, промывшего рабским контрактом несчастной девушке мозги. Мой разум, однако, чаще всего находился в двух состояниях: кристально-чистом и затуманенном алкоголем, третьему сюда никак не проникнуть, поэтому сынок хозяина пытался лишь наполнить пустой колодец росой*.

На меня косились, не понимая, каким ветром занесло неизвестную девицу на празднество, организованное исключительно для высших политических лиц и их семей. К тому же всех интересовало, почему помолвленный лорд откровенно флиртовал с девушкой, точно не являвшейся даже членом его семьи, но задавать этот вопрос сыну самого Грегори побоялись. Бесхарактерный скот, давящий лишь слабых и неспособный противостоять своим палачам. Скучно наблюдать за теми, чье мировоззрение ты можешь поменять в секунду и сделать из монахини распутницу не хуже жриц «Сладкого плена».

– Потанцуем? – предложил мне молодой человек.

– Простите, сегодня вы ведь сами понимаете, мне не нужно привлекать лишнее внимание, хочу предстать перед герцогом непорочной, – виновато улыбнулась, легко пожав плечами. – К тому же я бы не хотела испортить вашу репутацию, – пусть хоть немного почувствует ответственность.

– Ты права, – с заметной грустью согласился он. Что и требовалось доказать.

Некоторое время спустя в зал вошли Грегори с главой города, и судя по мыслям последнего, визит герцога на сегодня мог и не состояться. Интересно, почему? Ответа на вопрос не знал никто. Это не стало поводом отлынивать. Отыгрывая положенную роль, я сновала по залу, включаясь в диалоги и настраивая всех на позитивное отношение к незнакомке в моем лице. Пусть герцогу в случае чего доложат о восхитительной красавице, скрасившей вечер, на который тот даже не удосужился явиться.

К середине вечера о потенциальном наследнике трона многие успели забыть. Изрядно напившись, гости приступали к традиционному катарскому танцу. В зал медленно вплыли профессиональные танцоры, которым предполагалось стать ведущими. Эти тоже были из рабов, являющихся имуществом градоправителя. Хотя, признаться, перед герцогом решили подобным богатством не хвастаться, оттого и количество связанных контрактами оказалось мизерным. По слухам, услышанным мной на вечере, молодой человек любил рабов и часто присутствовал на аукционах в самом Дайиде. Что он с ними делал я даже представлять не хотела.

Двое мужчин в шароварах, рубахах и жилетках собрали гостей в ряд, знаменуя начало веселья. По идее, ведущий мог держать что угодно, как бы регулируя движения всех, здесь была выбрана толстая трость. Сам мужчина походил на дерево: гордый, с символическим оружием в руках, периодически оттаптывал своеобразный ритм и подпрыгивал, демонстрируя невероятную гибкость и прозорливость. Лидеру позволялось импровизировать в танце, вращая периодически трость, стукая ее об пол и задавая ритм остальной части танцоров, однозначно не дотягивавших до рабов гибкостью, но стремившихся в поток веселья и державшихся за руки.

– А вот и мое развлечение, – отметила, забирая у подавальщика девятый бокал с шампанским. Тот, невзирая на этикет, удивленно взметнул брови.

«Ты забудешь меня».

Проблема решена, продолжаем следить за происходящим. К изрядно подуставшим аристократам присоединился и таблист из музыкантов. Пританцовывая вместе с остальными, он с чувством бил в большой барабан.

«Бал во время мора».

Жалкие. Ничтожные.

Интересно, будь я герцогом, посетила бы один из сотни однотипных праздников или занялась бы чем-то более любопытным? Из любопытного в Катаре только бордели и окрестные шлюхи, но не думаю, что подобным Реневальд увлечется в первый же день.

«Великий Николас Фламель посетит Катар. Впервые за столько веков будет открыт главный секрет, сокрытый им. Не пропустите!».

Сумасшедший старикашка заинтересовал. Лучше слушать конференцию о неизвестном артефакте, а не планы по завоеванию герцога. Гипотетически, Харитона Реневальда смогло бы привлечь подобное?

Молодой человек, уверена, попробовавший все в своей жизни, не кинется снова в объятия разврата. По крайней мере, сразу не кинется, а что он сделает? Будучи магом, вывеску он должен увидеть.

– Опять представляешь смерть людей? – скучающе осведомился у меня хозяин.

– Выгадываю, где кутит наш герцог, – ответила с иронией. – Ты видел вывеску на главной площади?

– М, что-то про артефакт, – нахмурился лорд, припоминая. – Николас Фламель… Точно, сумасшедший артефактор, несколько столетий назад изгнанный из империи, но получивший амнистию недавно. Да-да, думал посетить его на днях. Определенно, нужно. Говорят, он изобрел философский камень, но это миф для привлечения инвесторов.

Занимательно.

– Так каковы успехи? – отвлекли меня.

Грегори держал дистанцию, прикрываясь формальным разговором с незнакомкой и якобы обсуждая с той (то есть со мной) представление.

– Его нет, даже под прикрытием, – предполагая, где мог находиться Харитон Реневальд, ответила я.

– Гаденыш избалованный, – недовольно прошипел он. – Лорд Арканэ говорил, что с ним будет много проблем, но откровенное игнорирование предложения выводит даже меня из себя.

С нанимателем Грегори подписал контракт вместо меня, он имел полное право поступать так, в тот день я вычитала из мыслей Арканэ все что можно о коронованном Льве*, но и этого по ощущениям недостаточно.

– Считай, сегодня ты отдохнула, а могла принести мне пару тысяч золотых.

– Сегодня лишь молодняк, сам знаешь, элита вся здесь. Я не виновата, – ответила сухо, при этом не меняясь в лице и не снимая с себя маску инфантильной дурочки.

– Я приглашу Реневальда в плен, не бойся, зайчонок, он еще ноги тебе лизать будет, – усмехается маркиз, обратив взор на сына, ведущего деловой разговор с кем-то из очень обеспеченных купцов.

– Обязательно.

– И держись подальше от Тамби. Договорились? – легкий ветер коснулся моих собранных в высокую прическу волос. В любом случае магию Грегори я распознала сразу, это он так предупредил.

С самым игривым видом, будто девушка, только получившая приятный комплимент, я поворачиваюсь к Грегори.

– Боишься, что заворожу твоего мальчишку? – произнесла с нежной улыбкой. Со стороны мы выглядели, как люди, занимающиеся легким флиртом.

– Знаешь ответ, – подхватили мое настроение.

– А если так, то что? Как долго сможешь держать его под контролем? – я откровенно нарывалась, зная о способностях хозяина.

– Я поступлю плохо, Сильвия.

В этом я не сомневаюсь.

– Ты снова мне угрожаешь, Грегори, – да, однозначно мне хотелось его позлить.

– Думаешь, я оставил бы своего бесхарактерного сына без присмотра, котенок? Окстись, Сильвия, – ошейник вмиг начинает душить, лишая воздуха. Грегори оказывается в недопустимой по правилам этикета близости с моим лицом. – Тамби будет под присмотром, – склоняется, практически касаясь губами виска, и хриплым шепотом делится жутким, нервирующим откровением: – Даниэль вернулся.

Примечания:

«Пустой колодец росой не наполнится» – катарский фразеологизм о бессмысленности труда.

Коронованный лев – изображение на гербе Реневальдов, поэтому Харитона Реневальда нередко так называют.

Глава VI

Напугал, как же. Большинство чувств, не связанных с деньгами и моей кошкой, давно отключены, так что новость восприняла я никак.

– Хотя кому я вру, – усмехнулась, разглядывая полумесяц, точно песчаная змея расположившийся на небосклоне.

Взгляд, незнакомый, изучающий и навязчивый… Я ощутила его у выхода, но не обратила внимания, а сейчас он казался материальным.

– Кто здесь? – воскликнула, скосившись.

Голос пронесся по узким улицам, расположенным между домами, сложенных кирпичами из обожженной глины. Поэтому днем, когда солнце оказывалось в зените, город окрашивался в розовые и красные цвета. Однако ответа не последовало. Главное, чтобы преступников оказалось не больше трех, иначе мне не справиться. Одновременно управлять можно было только таким количеством, ведь я считалась слабым телепатом.

Добиралась в этот раз быстрее обычного, Грегори как-то предупредил возницу, в считанные сроки меня довезли театра, расположенного на Пчелиной улице. Я посещала его много раз, нередко сопровождая мужчин на представления, но никогда не приходила сюда одна. Те же самые интерьеры, не похожие на традиционные катараские, фойе с белоснежными колоннами из мрамора и невероятно огромные залы, в одном из которых и проходило собрание, приближавшееся к своему логическому завершению.

Двери были распахнуты настежь, сегодня заняли весь театр, поэтому в остальных помещениях, кроме фойе и коридоров, свет отсутствовал. Народу собралось немало, это все маги? Никогда не видела столько непорабощенных магов одновременно. Разные: старые, молодые, совсем юные, некоторые вовсе дети, все пришли послушать Фламеля.

– Конечно, вам может показаться, что философский камень лишь отголосок дряблых легенд, но, поверьте, он… – полноватый мужчина во фраке, не похожий на встреченного несколько дней назад сумасшедшего деда, стоял за кафедрой и транслировал в воздух модель того самого камня, который был изображен на вывеске.

– Минуту, – перебил Николаса Фламеля один из слушателей, – если вы говорите, что артефакт существует и способен рассеивать, то зачем он нужен? Сойдет любой драгоценный камень, способный расширять магию, чем же так необычен конкретно философский?

– Интересный вопрос, молодой человек, – усмехнулся мужчина, шутливо пригрозив неизвестному пальцем. – Начнем с истоков. Видов магии существует множество, но основой всего являются стихии. Их всего четыре: огонь, вода, земля и воздух, понимаю, вы это знаете, но для общего понимания данное упоминание необходимо.

Стук каблуков громко отозвался на поверхности, в этот момент весь зал застыл в ожидании ответа, и оттого мое присутствие, разрушившее возникшую тишину, не осталось без внимания. Повернулись все присутствующие.

– Очаровательная леди, а мы уже подходим к концу, – незамеченной пройти не получилось.

Молча кивнув, двинулась к месту, находившемуся ближе всех.

– Ах, вы даже не удостоите нас ответом? – продолжил изгаляться сумасшедший дед. Для меня он так и остался стариком с сумбуром в мыслях, и на площади, в чем я убедилась прямо сейчас, был именно он, только под иллюзией.

– Думаю, великому Никосу Фламелю и не нужна информация от незнакомки, – улыбнулась, виновато пожав плечами.

– Вы не поняли вопроса, – заметил он. И чего докопался?

– Вы не поняли ответ, – ответила умиротворенно.

Послышался смешок и даже замечания особо недовольных паузой слушателей. Много мыслей, голова раскалывается, даже не определить никого, кроме зачинщика этого странного события. И то потому что его сознание походило на клубок мыслей. Поправив платье, я собиралась присесть на обитое красным бархатом кресло.

– Леди.

Опять. Он оставит меня в покое уже?

– Боюсь, ваше платье неуместно для нашего скромного собрания, – снова решили меня зацепить.

Устроившись поудобнее, я скрестила руки на груди, и ответила с излишне вежливой улыбкой:

– Присутствие столь значимой персоны на этом собрании уже намекает на его нескромность.

Взгляд, рапирой прошедший сквозь меня, я проигнорировала и сделала самое умное лицо, на которое оказалась способна.

– Николас, давайте вернемся к теме, – попросила молодая магичка, сидевшая спереди.

Потерев виски, настроилась на голос Фламеля, иначе утоплю себя в болоте чужеродных размышлений.

– Ах да, очарованный незнакомкой, я даже позабыл о причине нашего собрания. Так, на чем мы остановились? Четыре вида магии нередко взаимодействуют между собой, но суть в другом. Будучи основой всего магического мира, они значительно уступают ему, пятому элементу, часто забываемому и в какой-то степени презираемому остальными. Можете угадать?

– Полагаю, игры с сознанием, – раздался насмешливый голос рядом со мной.

О чем они? Пятый элемент – игры с сознанием?!

– Не соглашусь, – вклинился кто-то, – пятым элементом всегда являлся эфир – синтез всех стихий. Игры с сознанием относятся к запрещенному сектору, могу предположить, что речь идет о телепатии?

Мой дар?

– Абсолютно верно, речь идет конкретно о телепатах. Многие ошибочно считают именно синтез стихий пятым элементом, но я уже не раз доказывал, что эфир своего рода магия, основой которой являются стихии, а вот телепатия – иное. Она может изменить мир, может перенастроить разум, на нее ничто не действует, и она как раз элемент, а не магия. Понимаете?

– То есть телепатия не магия, а строение мозга?

– Я бы назвал это талантом. И философский камень может воздействовать даже на него.

– Вы хотите сказать, что философский камень способен рассеивать телепатию? Это нонсенс! – воскликнул еще один слушатель.

– Именно.

– Что вы подразумеваете под «рассеивать»? – уточнила с интересом.

– Все, – получила загадочный ответ. – На этом собрание можно считать оконченным.

Возмущенные восклицания пронеслись по помещению, однако Николас взмахнул ладонью, призывая всех к молчанию.

– О следующем собрании будет сообщено так же, как и в первый раз. Друзья, возможно, мы дойдем и до демонстрации камня.

Хитро подмигнув, Николас Фламель, воздел руки к бельэтажу, будто призывая спуститься тех, кто сидел на местах, прикрытых золотой лепниной и обставленных особенно богато. В центре находилась императорская ложа, которую обычно предпочитал снимать Грегори. Хозяин не особо стремился к трону. Ему больше льстила роль эдакого серого кардинала, имевшего больше власти, чем истинный правитель. И он отлично понимал, что, несмотря на расположение, именно Приграничье, основное место для установления связей, поможет ему спокойно отыгрывать данную роль. Фактически, власти, как у маркиза, здесь не было ни у кого, разве что у моего постоянного клиента герцога Энвара ил Даниса.

Ныне в ложе расположилась лишь пара одиноких персон, с некоторым презрением рассматривавших магов попроще.

Надо настроиться, алкоголь затуманил разум, немного приглушив весь остальной мир, но сейчас, когда мне надо было сосредоточиться на улавливании потока сознания герцога, он мог и помешать. Медленно осматриваясь, я пыталась выцепить из толпы кого-то более лощенного, отличавшегося от местного контингента людей. Но душа стремилась к другому, к тому, о чем рассказывал ведущий. О телепатах известно немало, но знания были поверхностными, вычерпанными из местных книг, данный сектор считался запрещенным, и поэтому информации о нем недоставало.

Отвадить мешающих и подойти к Фламелю. Не о том думаю! Мне герцог нужен, а не вот эта заманчивая и ходячая энциклопедия, активно рассказывающая неизвестной даме о свойствах магических артефактов.

– Леди, вы определенно умеете производить впечатление, – заметил мужчина, оказавшийся рядом и, видимо, как многие, пытавшийся пробраться к ученому за вопросами.

Схватилась за лоб, усаживаясь обратно и имитируя болезную.

– Это от переживаний. Стало так неудобно, когда величайший лорд Фламель сделал замечание. Понимаю, что не права, но мне едва удалось сбежать из дома ради этого, а меня втоптали в грязь, а теперь, – демонстративно шмыгнула носом.

– Кажется, вы больше втоптали его грязь, – улыбнулся незнакомец.

Сосредоточенно посмотрела на него, настраиваясь на дар. Обедневший род, казненный при отце принцессы, единственный отпрыск, эмигрировавший в Сумеречную империю, недавно вернулся и присягнул на верность Харитону Реневальду. Неужели. О Харитоне Реневальде я выяснила, однако нечто странное присутствовало в информации чужака, будто герцог не позволял ему знать больше положенного. Зато главное выцепить удалось – внешность Льва. Симпатичный лорд, не заметить такого будет сложно, обязательно найду.

Производить раскопки дальше мне не позволили, Николас Фламель, до этого с самым дипломатическим видом притворявшийся другом всего человечества, решил обратить внимание на нас.

– Красавица, а ты все-таки купила билет, – захохотал он победно.

– Даже принарядилась лично для вас, – отметила со смущением.

– Мне льстит, – нахохлился маг.

– Вы не оценили.

– Я был под впечатлением.

Остальные начали разглядывать нас с недовольством. Я даже понимала внимание Фламеля: увидел симпатичную девушку, одетую плюс-минус как служительница квартала. На встречу с тем лордом я вырядилась по всем канонам жительницы дома терпимости, поэтому даже великий ум не выдержал и захотел как можно быстрее сделать приглянувшуюся девушку своей подстилкой. Сейчас потенциальная любовница вовсе выглядела подобно аристократке, и, возможно, мужчина заинтригован. Но пока я не разберусь со странными сумбурными мыслями артефактора, не сунусь к нему. Конечно, сунусь. Надеюсь, что он не обладает иммунитетом, как Грегори, иначе Фламель может наведаться в «Сладкий плен» и потребовать Сильвию.

– Боюсь, вы излишне лояльно оценили мою скромную персону.

Разумеется, я лгала. Скромности во мне ни мудда*. Распутницы лгут. Всегда и везде. Нам нельзя верить, поскольку привычка к обману укореняется сразу после вступления в клоаку, а ее подспорьем является фальшь, неустойчивость нашего положения и общественное мнение, абсолютно всегда негативное.

– Боюсь, что моя оценка, напротив, недостаточна, – горестным вздохом протянул Фламель, а где-то на краю сознания пронеслось хладнокровное «Я знаю твой секрет», но быстро испарилось. Показалось.

– Так, как вы говорили, вас зовут? – попытался смягчить ситуацию мужчина, присягнувший на верность Реневальду.

Улыбка, полная загадки, исказила мое лицо.

– Сильвия, – вмешался назойливый лектор. – Верно?

– Красиво, – заметил второй. – Прошу прощения, очаровательная леди, мне нужно покинуть вас на некоторое время.

Слукавлю, если скажу, что не использовала свой «талант». Никогда не претило чужое внимание, но в данный момент я отдала бы многое, чтобы остаться незаметной, поэтому, спровадив одного, попыталась ретироваться. По факту, разглядывала зал, выискивая лорда, который станет моим потенциальным билетом в свободный мир. Все ухоженные, высокие, гордые маги, те, которые еще не растеряли крупицы своей свободы в сгнившем государстве.

Выискивала этого уникума долго, пытаясь параллельно слушать Николаса и вместе с тем уходя с прицела внимания ненужных ухажеров. Пески! Куда он мог запропаститься?! А, может, иллюзия? Хм, нет, тот молодой человек не знал ничего о присутствии герцога здесь, скажу больше, он был уверен, что аристократ на вечере в доме градоправителя, однако я верила только своей интуиции, она меня редко подводила.

– Сильвия, вот вы где, рад, что не ушли.

Опять этот! С легкой улыбкой я внушила ему что-то вроде равнодушия, дабы, наконец, оставил в покое.

«Думай о Реневальде, леди Гарольд. Только о нем».

Взгляд… Чужой, пронизывающий, но не пугающий. Он преследовал меня в городе и появился сейчас. Это слова Грегори так припугнули, что я начала параноить. Возвращение Даниэля, несмотря на все мои отмазки, выбивало из колеи.

– Сильвия, вы ведь приедете на следующее собрание?

– Да.

– Вы весьма немногословны, моя прелесть.

Не ответила, изучая театр. Где же он?

– Сильвия, выпейте с нами.

Снова взгляд… Просверливающий череп и вводящий разум в состояние анабиоза. Это уже начинает надоедать. Неужели то, о чем я думаю? Нет, я не боюсь его! Никого не боюсь, все страхи остались в детстве.

– Прошу прощения, мои родители весьма строги, и скоро спохватятся, потому мне немедленно стоит появиться дома, к сожалению, сегодня послушать лекцию полностью не удалось, однако нельзя отчаиваться. Я получила главное: надежду на следующую лекцию.

– Умеете вы красиво говорить, когда нужно, дорогая, – уже с большей симпатией произнес Фламель.

– Вы излишне лестны, – проворковала, выглядывая за его спиной потенциальную жертву.

Вот тот, который, направляется к выходу и мило ведет разговор с одной из девушек: смотрит спокойно, выглядит на первый взгляд расслабленным, но обострившиеся скулы, плотно сомкнутые пальцы и напряженный разворот плеч выдают его полностью. Он маг, и иллюзии ему подвластны, но изменить поведение было сложно, а герцог и вовсе не старался.

«Нашла тебя, малыш», – осталось подобраться ближе и внушить необходимое. Девушке вскоре захотелось домой, она быстро избавилась от компании герцога, оставляя его наедине. Растерянно разглядывая удалявшуюся спину незнакомки, он точно этого не ожидал. Не ожидал он и слежки, установившейся за ним. Я следовала неприметной тенью, пытаясь уловить мыслительный поток, но он так же, как некоторое время назад магичка, уходил быстро, чему-то раздражаясь и расстегивая пуговицу на камзоле. Нервный тип, ничего, быстро справлюсь.

– Лорд, постойте! – воскликнула беспомощно, понимая, что просто не догоню его.

Когда меня с самым безмятежным видом проигнорировали, от прежнего легкомыслия не осталось ничего.

«Ну погоди, дай мне пройти еще несколько шагов, прежде, чем стать моим рабом».

Шел он быстро, не оборачиваясь и будто погрузившись в свои мысли. Да, меня однозначно облили грязью подобным обращением. Мягкая алая дорожка не позволяла услышать даже стука каблуков, а кричать еще раз, унижая себя, извольте. Посмотрим, кто будет подобно собачонке исполнять приказы хозяйки.

Почти догнала у запасного выхода, где массивные двери с вырезанным на них орнаментом, распахнулись сами по себе, выпуская герцога. Ну что ж, раскрываем сознание.

– Сильвия, позвольте вас пригласить на следующее собрание, – широкие и некрасивые пальцы сомкнулись на моем запястье.

– Лорд Фламель, – прошипела с улыбкой, понимая, что жертва ускользнет из виду и вот-вот сядет в карету.

– Очаровательная Сильвия, ну что ж вы покидаете нас прямо сейчас? – показалось, что в этих словах присутствовало нескрываемое издевательство.

– Ох, я увидела симпатичного лорда и захотела с ним познакомиться, – ласково улыбнулась ему. Ушел!

– С вашей внешностью мужчины обязаны сами делать первый шаг, милая, а не вы, пойдемте обратно.

Да ни за что!

– Нет, что вы.

– Хотите, чтобы я сообщил вашему отцу? – мягкость в этом лице, определенно, присутствовала, но глаза редко скрывали правду. Они у него были стальными, и несмотря на сумбур в мыслях, где-то на уровне подсознания я чувствовала, что опасаться Николаса стоило наравне с Грегори. – Давайте я провожу вас до дома, юной девице опасно разгуливать по ночному Катару в одиночестве.

Одиночество мне всегда нравилось, но его часто недоставало.

– Простите, – потупила взор. – Я сама.

– Тогда пройдемте через безопасный вход, здесь ведь даже стража может не услышать. Пойдемте-пойдемте, милая.

Я не злилась, но и в заботу не верила. Интересно, насколько быстро Фламель раскрыл бы истинное нутро? Сопровождаемая за локоть к главным дверям, скрасить путь решила диалогом:

– Вы сказали, что философский камень влияет на телепатию, но не ответили на вопрос «зачем это нужно?».

– Поскольку никто его не задал, Сильвия, – усмехнулся Фламель, хотя по сути я продублировала его вопрос, заданный мне, некоторое время назад. – Никто не поинтересовался, для чего мне нужно рассеивание телепатии. Абсолютно, а ведь это весьма интересно. К сожалению, общество такое. Оно лишь делает вид, что понимает, делает вид, что все осознает, в реальности это не так. Помимо рассевания, камень имеет и побочный эффект. Он может трансмутировать железо в голубое серебро.

Мой насмешливый взгляд без внимания, конечно, не оставили.

– Ты мне не веришь, куколка.

Голубое серебро практически миф, считается, что его захоронение образовалось на месте божественного кровопролития, поэтому запасы в мире едва ли не приравниваются к нулю. И этот мужчина полагает, что мог создать артефакт, превращающий железо в него?

– Любопытно, – только и проговорила, заложа ладони за спину. – Так почему телепатия для вас важнее?

– Потому что она не изучена до конца. Эти существа… Все мы общаемся с другими благодаря органам чувств, которые помогают ориентироваться в мире и понимать окружающих. Однако с ними подобное правило не работает. Телепаты мыслят иначе, видят мир иначе. Данные от органов зрения, слуха, осязания, вкуса и обоняния, поступая в их мозг в детском возрасте, накладываются друг на друга подобно кирпичам, не скрепленным раствором. И когда неустойчивое нагромождение рассыпается, они могут потерять себя полностью.

– Обычные люди тоже могут потерять себя полностью, хоть их психика, исходя из ваших слов, намного устойчивее телепатовской.

– Верно, но обычные неспособны справляться со стольким количеством живых существ. Божественный дар, и мало кто имеет к нему иммунитет. Ты часто видела гениев? Редко кто развивает талант до конца, часто такие люди несчастны. Телепатия своего рода гениальность, талант, данный не всем, и научиться им управлять можно, но невероятно сложно. Люди для них пешки, они же здесь боги. Формально оно так и есть, фактически, философский камень способен их погубить или, напротив, спасти.

– Но вы не ответили на вопрос конкретно, – заметила с легким флером инфантильного разочарования.

– Милая, ты мне нравишься, не хочется загружать столь очаровательную головку настолько бесполезной информацией, – открывает двери без помощи магии.– Что ж, мы на месте. Приходи еще, красавица, адрес моей лаборатории на билете, который ты купила. С тобой приятно даже просто поболтать.

Избавившись от моей компании, он снова вернулся уже к заметно оскудевшей толпе, ожидавшей его прихода. Все это время они разговаривали с иллюзией, даже не замечая появления настоящего. И я уверена, не заметив. План сегодня провалился полностью, назойливый артефактор его испортил, но ничего.

– Герцог, мы еще встретимся, – бросила равнодушно, разглядывая созвездие, украсившее небо: Лев.

Примечания:

Мудд – дайидская единица измерения, то же самое, что грамм.

Глава VII

– Мы проиграли, – пробормотал лорд Лексан Гарольд. – Мелит, мы проиграли, – растерянно разглядывая игровой стол, повторил папа.

– Я вижу, отец, – хладнокровно ответила, тасуя карты в руках. Нас переиграли и уничтожили, и сделал тот, от кого подставы ожидалось меньше всего.

– Ты не понимаешь! – заорал он. – Это крах! Проигрыш! Что мы наделали?!

– Я предупреждала, что затея включить меня в игру опасна.

– Но план гениален. Твои способности, они должны были все решить…

– Отец, здесь…

– Ну что ты, какие мы посторонние, – насмешливым тоном проговорил лорд Грегори Дисад, предугадывая мои мысли. – Посторонние уже ушли, остались только свои. Как расплачиваться собираешься, Лексан?

С самого начала этот маркиз выглядел пугающе. Нет, внешне придраться не к чему, но он нервировал: то ли из-за невозможности читать его мысли, то ли из-за чего-то более существенного, я ощущала в нем нечто от скорпиона, способного выпустить жало в любой момент и отравить собеседника. Что он, в итоге, и сделал.

Они с отцом вместе служили еще при старом императоре, папа тогда и получил баронский титул от правителя. Визит лорда Дисада в поместье был неожиданным для всех, и в первую очередь, для родителя. Вечером у него намечался трекс* с приезжими, игорная комната уже была подготовлена, но соперники еще раз перепроверили бы на наличие лазеек в помещении.

С недавних пор научилась осознанно внушать и даже четко читать мысли живых, сегодня впервые мы собирались применить этот навык в картах. Два дня мы изучали жесты, которыми я, будучи одним из игроков, давала бы отцу сигналы, но гость настойчиво попросил принять его в игру. Таким людям не отказывали.

Я предупреждала его! Пески Хаоса, несколько раз повторила, что не могу считать мысли Дисада и одного из его охранников. Того, что в повязке, открывающей только красные глаза.

– Как ты собираешься расплачиваться, Лексан? – усмехнулся лорд Дисад, вальяжно раскинувшись на кресле.

– У меня остался только дом, — от отчаяния он опустил голову на стол.

– И красивая дочь, – заметил маркиз.

В тот момент я впервые видела, как стареют люди, ведь шоколадные волосы моего отца стремительно покрывались пеплом седины.

– Ты с ума сошел, Грегори?! – заорал он взбешенно.

– Нисколько. Напротив, я в полном порядке. Но Лексан, серьезно? Даниэль сразу понял, кто перед ним. Использовать телепата для карточной игры? Сплошной примитив.

Телепат? Так вот как называется мой дар.

– Но ты скрыл ее, Лексан, хотя закон обязывает докладывать о каждом случае проявления подобных ей на земле. Как быстро снесут голову твоей семье? А с моими связами, Лекс, сделать это окажется гораздо проще.

– Что ты хочешь, – простонал папа, понимая, что проиграл. Где-то внутри решение было принято сразу, просто смелости не хватало озвучить его сразу.

– Папа? – осторожно спросила у него.

– Тия.

Вздрогнула от обращения.

– Папа, ты хочешь отдать меня лорду Дисаду?

Внутри разверзалась дыра, вызванная горечью. Он не был самым хорошим родителем в мире, но даже таким он казался родным, а в момент, когда меня решили продать Дисаду… Не продать, отдать в качестве уплаты долга.

– Делай, что хочешь, – сдерживая эмоции промолвила я. – Ты все равно отвратительный отец, – слезы готовы политься по щекам, но я быстро сморгнула их.

Папочка замолчал. Он будто стал не своим с того момента, когда проиграл, а Грегори умел убеждать, только позднее я поняла, кем на самом деле являлся его охранник Даниэль, но поступок родителю не простила бы уже никогда.

Я точно не помню, как происходила процедура подписания магического контракта, очнулась, когда поставила подпись, и в этот момент в комнату влетела няня Рупа с криками.

– Изверги! Что же делается?! Кровиночку забирают, – взвыла женщина. – Пощадите, лорд! – она бросилась ему в колени. – У меня есть скудные накопления, позвольте мне расплатиться ими и отдать себя в полное услужение. Прошу.

– Она меня бесит, – маркиз улыбнулся, с пренебрежением рассматривая Рупу. – Но преданные мне нравятся. Лексан, я также выплачу все твои долги, ты сделал мне дорогой подарок. А если надумаете нажаловаться, – он скалится сильнее, – властям быстро передадут о существующем телепате. Даниэль, – взмахивает лощеной рукой Дисад, – избавься от нее.

Этот юноша выскользнул из тьмы, обнажая острый клинок.

– Я дала свое согласие. Что вам до обычной женщины? Она не станет обузой, поверьте, – я держала все эмоции в себе, лишь бы спасти эту излишне простую и сердобольную женщину. – Когда мы уедем?

Лорд захохотал. Смех был искусственным, но его подобное не волновало. Он снова вершил судьбы, тасовал чужие жизни, как я колоду карт некоторое время назад, и подобный расклад ему не мог не нравиться.

Но напоследок он сделал то, что сорвало крышу моему отцу полностью. Прямо перед уходом, свысока рассматривая понурого отца, он едва ли не на ухо прошептал тому:

– Хочешь, скажу правду, Лекс? Она бы выиграла, не вмешайся ты в ее цикл.

Мне приятно было следить за наполняющими ужасом глазами. В трексе было четыре раунда, каждый из которых состоял из пяти партий. Раунды принято было называть «королевством», а владелец, он же Король, определял, какой контракт разыгрывать из пяти игр. Перед началом каждого сеанса карты перетасовывались, но так получилось, что игроком в первой раздаче, то есть «владельцем королевства», стала я. Контракт был разыгран успешно в трех раундах, на четвертом отец решил схитрить и немного перетасовать колоду. Тогда и пошло все наперекосяк, и многие, даже сделанные ранее сделки, канули в бездну. Бесспорным победителем остался маркиз Дисад.

Я не говорила каких-то пафосных слов, не кричала о несправедливости жизни, лишь пустым взором смотрела на рыдающую няню и совсем маленького брата, испуганно прижавшегося к ноге Рупы.

– Что я натворил, – бормотал отец. – Что я натворил?! – орал он в пустоту, но поместье я покинула будучи проституткой.

– Сиви! Просыпайся! Зинар не любит, когда задерживают кассу. Ну Сиви!!!

Иногда мне хотелось убить Сарику за ее невыносимую энергичность. Несмотря на ужасный образ жизни, она умудрялась вставать раньше всех, привести себя в порядок и до «снятия кассы» заняться вышиванием, которое обожала всей душой.

– Ш-ш-ш, – бросила недовольно. В аккомпанемент прошипела недовольная закрытой дверью кошка, которую вчера я оставила на Сарику. – Открыто, заходи, – промямлила, зарываясь от всех тонким покрывалом.

Сарика беззвучно вступила в комнату – мягкие туфли шуму не давали – и направилась в мою личную, где я как раз и спала. Не могла, как многие, использовать большую кровать для элементарного сна. Вообще сожгла бы ее, но Зинар три шкуры сдерет. Пески с ней, что эта девочка хочет от меня?

– Твой гость вчера рано ушел, и многие у девчонок тоже. Градоправитель давал бал, вот они все туда и спешили. Говорят, кто-то известный посетил Катар, и…

– Сарика, я сплю, – произнесла без намека на намек.

– Ага, знаю. Капусточка все утро мяукала, к тебе хотела, и так ждала, она больше не может, царапается. Сиви, – заныла девушка, распахивая шторы. Рядом заурчала Капусточка, лапками накрыв ладонь.

– Она нервничает, – сразу привстала, разглядывая напряженную кошку. – С чего бы?

– Со вчерашнего дня так, – тихо ответила Сарика. Воровато оглядевшись, она закрыла двери и прошептала с ужасом: – Даниэль в Катаре, Сиви. Давай спрячем ее, пожалуйста.

Все девочки плена боялись Даниэля, поскольку не один раз видели казнь, которую руками сына устраивал неугодным маркиз, и все чуть ли не падали в обморок, стоило карателю появиться в заведении. Даниэль Дисад отсутствовал несколько лет, и меня подобное положение дел вполне устраивало.

– Это все? – поинтересовалась как можно равнодушней.

– Мне страшно, – Сарика вздрогнула. – Сиви, а вдруг он за мной?

– Ты одна из дорогих, Сарика, зачем тебя портить? Успокойся. Посиди в «приемной», я сейчас приведу себя в порядок и явлюсь.

Мои покои состояли из двух комнат, я смогла выбить их у потворницы, одна была полностью оборудована под работу, и в настоящее время там сидела Сарика. Другая – личная – состояла также из небольшой кровати, книжного и платяного шкафов и рабочего стола. Входить сюда строго запрещалось даже слугам, а двери я запирала на двойной замок.

Ледяной душ, легкое платье бежевого цвета и прическа с собранными в низкий небрежный пучок волосами, но это не помогло, выглядела подуставшей, ведь сегодня день был начат не с моего любимого дела.

Сарика выглядела намного свежее, как розы, цветущие в садах Семирамиды. Играясь с Капусточкой, она широко улыбнулась, увидев меня, но улыбка сразу померкла.

– Много пила вчера? – без прежней интонации нежности поинтересовались у меня.

– Много, – ответила сухо, забирая кошку.

– Сиви, – вздохнула пораженчески девушка.

Алкоголизм прогрессировал, об этом знали все, но, к сожалению, не только у меня. Обычные шлюхи пили спиртное или употребляли наркотики просто, чтобы забыться, я делала это по той же самой причине. Только они предпочитали забыть свою жизнь, а я хотела перестать видеть их жизнь, вино этому отлично способствовало.

– Пойдем, Сар.

***

Утро в борделе всегда тошнотворное и грязное. Затхлые запахи скисшего вина, стойкая вонь от гниющих фруктов, отвратительный смрад, исходящий от немытых тел, и запах секса – все кричит о произошедшем вчера. Гости обычно рано покидали дом терпимости, не желая быть узнанными в городе. К одиннадцати часам из душных спален выходили подуставшие распутницы. Одетые в пеньюары и обутые в мягкие домашние туфли, они сонно потягивались, прикрывая рты.

– Только встали, – победно улыбнулась Сарика. Голубые глаза засияли хитрецой. – А мы уже сдадим все и будем свободны весь день, им еще очередь отстаивать.

Милая, с моей силой никаких очередей в борделе никогда не будет. Еще я не против была бы поспать лишний час перед завтраком.

– Пойдем, потворница нас даже похвалит, – нахохлилась девчушка.

«Никого она не похвалит, малышка, пока я не прикажу».

Кабинет Зинар находился в восточном крыле борделя, вход в который шел через улицу. Часть, где проживала хозяйка, охранялась воинами, в отличие от остальных обитателей борделя, не являвшихся рабами. В их прямые обязанности входил досмотр, правда нас пропустили без лишних вопросов.

– Солнечного дня, Сильвия, – улыбнулись они очаровательно. Мужчины были взрослыми, не магами и достаточно уродливыми. Лица, испещренные множеством небольших рубцов, грубые ладони, сжимающие самширы на поясах, не давали усомниться, что эти люди с самого детства создавались только для войны.

– Джамалл, Камал, песков поменьше, – поприветствовала их, поглаживая кошку.

Заметив черношерстную нахалку, мужчины заулыбались еще шире. Эта ручная актриса, так похожая на хозяйку, от самодовольства и общего восхищения к собственной персоне, царапнула мое предплечье.

– Ш-ш-ш, – зашипела недовольно, ущипнув ее.

– М-р-р, – нагло ответили мне, усаживаясь удобнее и с таким выражением лица, что я задумалась о нашей иерархии отношений с наглой животинкой.

– Не хочет общаться, – хмыкнул Джамалл.

– Знаешь, чем нас подкупить, ну, проходите что ли, ранние пташки, – Камал игриво подмигнул Сарике, отчего та засмущалась и совершенно по-детски порозовела. Мужчины, как ни странно, ко многим здесь относились с жалостью, за что большинство нередко одаривало их вкусностями и в особых случаях интимными ласками. Да, местные любовные истории нередко заканчивались драматично, в некоторых случаях даже трагично.

Так произошло с Аделаидой. В бордель мы попали одновременно, разве что она была на год старше и пришла сюда по собственной воле, дабы заработать денег для умирающей матери и дочери, я же попала не по собственной воле. Будучи сильным магом, она особенно ценилась, но Грегори никогда не любил цветы, весь его дворец был каменным, поэтому в последний день работы он отдал Аделаиду тому, кто сотворил с ней самые ужасные вещи.

Аделаида любила жизнь и смогла скопить достаточную сумму, чтобы строить планы на будущее, но все сложилось так, как сложилось. Ей пришлось остаться в борделе, исполняя роль «куклы» и отдаваясь еще большим извращенцам, чем Данис. По случайности (хотя сомневаюсь, что это случайность) мужчина, с которым она пыталась строить отношения, ограбил ее и спокойно выкупил себя, оставаясь с чистыми руками и успев начать свое дело где-то в окрестностях Катара.

«Надо бы навестить "кукол"».

В мои ментальные рассуждения врываются просьбой:

– Не пей, пожалуйста, Сив. Ты только себя так губишь.

Те, кто занимается такой деятельностью, как мы, постепенно деградируют. Как я уже сказала, мы либо пьем, либо употребляем наркотики, либо и то, и другое. Последнее – крайняя степень, дальше только тьма, но нередко у наших богословов мне доводилось слышать вселяющее надежду «Тьма – единственный способ достичь света». Не в моем случае. Телепаты не умеют жить нормально, мы по своей сути разрушители, и поэтому раз уж я на пороге преисподней, остается один вариант – вступить в нее.

– Зато выберусь из плена «плена», – усмехнулась.

– Хватит так шутить!

Не слушая Сарику, прошла вперед, через длинный каменный коридор, стены в котором были украшены мозаичной плиткой, составляющей узоры. У входа в кабинет никого не было, время оказалось слишком ранним для цариц ночного мира. Открыв стрельчатую дверь с резными узорами на ней, оказалась едва ли не во дворце, где великолепие немного нейтрализовывалось аскетичными украшениями в виде декоративного оружия на стенах. Зинар, восседающая на удобном топчане с небольшим столиком, даже не подняла голову, продолжая заполнять счета.

– Деньги на столе, – кивнула в сторону кабинетного стола, за которым хозяйка редко работала. Пересчитывать не стала, все было точно до последнего медяка.

– Умница, – поиздевалась, подобрав мешочек и демонстративно взвесив его в ладони.

– Пригласи Сарику, – отозвалась женщина.

– Ухожу-ухожу, грешница, – подмигивание выглядело издевательством.

– Сука, – прошептали мне вслед.

Сарику я решила ждать подальше от кабинета Зинар и поближе к зеркалам, находившимся у одной из ниш. Прохладно, в отличие от улицы, можно немного выдохнуть. Капусточка не унималась, напротив, становилась более напряженной и царапала мои несчастные руки.

– Пойдем мы сейчас есть, – произнесла, разглядывая раздолбанное кошкой предплечье и понимая причины ее недовольства.

– Мяв, – нахохлилось животное.

На запястье смыкаются чужие белые пальцы.

– Ты ранена? – спросил Даниэль, будто призрак прошлого оказавшийся рядом.

Что ж, это было закономерно с момента его появления в городе. Не успела произнести хоть что-то, меня отпустили и приблизились к Капусточке, от страха забившейся в угол. Чувствует… Каратель поднял ее за холку на уровень своего лица и вгляделся в беспомощно зависшее животное красными глазами.

– Отпусти! – взревела, выхватив кошку и прижав к себе.

«Ты в безопасности, малышка».

На подобную грубость по отношению к себе Даниэль не отреагировал никак.

– Что ты здесь делаешь? – осведомилась как можно равнодушней, но, уверена, выражение на лице выдавало меня полностью – ненависть, чистая, неприкрытая ничем. – Значит, не показалось, и кое-кто со вчерашнего дня следит за мной? – улыбнулась широко, разглядывая мужчину, никак не изменившегося за прошедшие два года.

Даниэль был альбиносом, что наложило отпечаток на его внешность: белокожий, с волосами, напоминающими жемчуг и красными глазами, всегда смотревшими бездушно, будто он являлся лишь зрителем, закованным в собственном теле. Однако причины равнодушия скрывались на поверхности. В мире существует мизер телепатов, и вероятность, что они окажутся в одном месте в одно столетие весьма ничтожна.

Телепаты неспособны считывать мысли друг друга, и глядя на монстра, созданного Грегори, я не знала, чего именно от него можно ожидать.

– Ты должна соблазнить Харитона Реневальда?

– Тебе какая разница? Клиента у меня увести хочешь? – огрызнулась не без ехидства.

Подобный выпад остался проигнорированным. Нас отличало с ним то, что я слушалась хозяина из-за магического договора, а Даниэль просто потому что отец смог грамотно сломать его, сделав подобием марионетки, молчаливого палача, редко обнажающего лицо, как сейчас.

– Ты вчера ходила на мероприятие Фламеля, – заметил он вскользь, рассматривая кошку, сжавшуюся в комок при виде него. Чувствует настроения хозяйки мелкая.

– Искала Харитона. Допрос?

– Чистое любопытство, – ответили мне.

Его можно было бы назвать красивым, если бы не старый шрам, протягивающийся от правой брови вплоть до середины щеки. Хотя целитель справился бы с данным недоразумением, Даниэль к нему по неизвестной для меня причине не обращался.

– Поинтересуйся у Грегори, – осклабилась, прислонившись к стене и никак не выказывая истинных чувств. Даниэль совершил шаг, оставляя между нами лишь небольшое расстояние. Давит ростом, мускулатурой и силой, как телепатической, так и стихийной. Куда там моим скудным способностям до него, того, кто присутствовал на всех сделках Грегори и уничтожил многих монополистов?

– Если что-то пойдет, тебя убьют, – сказал, не ощущая напряжения между нами, а оно, безусловно, присутствовало.

Страшно красив был когда-то, правда шрам убивал чувство прекрасного наповал. Мне же рубец нравился, в частности, способ, которым его нанесли. А момент, когда я лично изуродовала лицо парня, стал моей личной победой.

– Плевать.

– Знаю. Та девчонка тебе близка?

Незаметно для себя вздрагиваю, осознавая, что речь идет о Сарике. Привязанности и эмоции заставляют страдать, Рупа постоянно твердила это. Отключить все чувства. Так надо. Хорошо, что к Сарике я не привязалась.

– Как и Аделаида? – продолжил выпытывать у меня.

– Обе ничтожны, как и все люди, если ты об этом, – посмотрела с вызовом, небрежно проведя ладонью по голове Капусты.

– А «кукол» навещаешь просто так? – наконец, легкая усмешка коснулась его губ.

Я плохо скрывалась.

– Можешь сообщить Грегори, если хочешь, – отмахнулась, толкнув его и пройдя вперед. Я знала, что хозяин уже давно в курсе.

– Будь осторожна, Мелит.

– Пошел ты на хуй, Даниэль.

Примечания:

Трекс – традиционная дайидская игра в карты.

Глава VIII

– Еще немного, маленькая, терпи, – твердила Рупа, еле ковыляя и придерживая меня за руку. – Нас ждет проводник.

Мы бежали по ночному лесу, периодически прячась за густыми кустами акаций. Скоро в борделе меня спохватились бы. Не успели даже выбраться из города. Затея – сплошное безумие, но няня вернулась за мной, не бросила!

Звуки сверчков казались своеобразным сопровождением в отдыхающем от дневной жары лесу. Лунный свет стал яснее, а тени, напротив, чернели и искажались, будто помимо нас кто-то еще был здесь.

– Мелит, нам надо идти быстрее, скоро лорд Дисад узнает о побеге.

Острые черные ветви царапали ноги, мягкие туфли, которые я носила в борделе, не защищали. Дыхание начало подводить, из-за чего при каждом вздохе нас подставлял мой кашель, громкой трелью раздававшийся ночью. Где-то вдалеке завыла собака, а спереди все еще пролегал мрачный ночной лес, конца которому не было видно.

– Терпи, маленькая, терпи! – несвойственным себе образом рыкнула она, ломая очередную ветку, едва не ударившую по лицу.

– Рупа, – еле дыша попросила я. – Рупа, куда мы идем?

– Проводник поможет перебраться в Сумеречную, все будет хорошо, маленькая. Я же обещала, что никогда не оставлю тебя, – оборачиваясь произносит няня, грустным взглядом рассматривая меня.

За этот год она сильно постарела и стала напоминать старушку, хотя раньше просто была молодой женщиной. Не представляю, что ей довелось пережить ради моего освобождения. Впервые за все эти годы задумалась, почему я не называла ее мамой? Ведь она была со мной с рождения, кормила и воспитывала, в ответ никогда не слыша ласковых слов и получая постоянные вспышки гнева. Она никогда даже не претендовала на роль матери, свято чтя память усопшей. И самое главное, я считала выше своего достоинства произнести необходимые для нее слова, которые она пыталась выбить на протяжении всего моего детства.

– Рупа, я тебя лю…

Треск. Сотней гибнущих насекомых захрустела листва под ногами. Спрятаться в очередной раз мы не успели, да и не смогли бы, ведь он стоял у нас на пути. Луна слепила, выжигая все тени и не позволяя скрыться от красного взора. С ужасающим безразличием смотрел палач на Рупу, а черная маска лишь подчеркивала нечеловеческое, присутствовавшее в нем.

В этот момент все казалось зловещим: и черные ветви деревьев, чеканящиеся на круглом лунном соцветии, и обнаженный подобно игле длинный меч, который расслабленно держал убийца.

– Даниэль, – пролепетала со страхом, нервно взяв Рупу за руку.

Идет медленно. Уверенно, плавно и пугающе. Будто плывет по земле. Затянутый в черное, как предвестник апокалипсиса, с белоснежной, не человеческой кожей, на контрасте с одеждой придающей ему вид мертвеца.

Рупа глядела на него с ужасом, по сравнению с которым все пережитое ей казалось лишь легким пляжным песком.

– Уходи, – тихо произнесла няне, глядя только на Даниэля Дисада.

– Ты нарушила правило, Мелит, – негромким голосом произносит палач.

– Даниэль, стой! – заорала вне себя, уловив ход его мыслей.

Молниеносным движением он скрылся из виду, но сразу же появился за спиной Рупы и одним хладнокровным движением вогнал меч в спину няни, лишив ту жизни.

Что я помню? Только лицо, застывшее в немом ужасе. Еще несколько часов назад она спасала меня, строила планы на совместное будущее, а сейчас напоминала сломанную фарфоровую куклу.

Когда я осознала убийство Рупы полностью, когда поняла, что ее больше нет, только тогда отчаянный крик вырвался из горла.

– Рупа! Рупа! – орала, тряся ее и не отрывая взгляда от родного лица. – Рупа! – обняла, рыдая и словно пытаясь вдохнуть жизнь в тело, навсегда потерявшее душу.

– Ты нарушила, – без тени эмоций сказал Даниэль. – Вернись немедленно, – схватил меня за плечо и поднял.

– Нет! Не трогай меня! – плакала, обнажив сердце перед ним.

С чего я взяла, что меня убьют? Вряд ли, как только Грегори узнает, смерть покажется для меня лишь благословением.

– Не трогай меня, ублюдок! – я орала, вырываясь, ведь Даниэль держал над землей так, будто мой вес приравнивался нулю. – Я не уйду, Рупа! Рупа! – дрожа и захлебываясь слезами только и могла произнести.

– Ты должна пойти.

– Нет! Сдохни! Сдохни! Умри!

Молча поднял и отнес меня к одному из кустов, поставив на ноги. Только сил не осталось, я рухнула на землю и медленно отползла от него подальше, пытаясь обратно пройти к Рупе. Не позволил – своим телом преградил дорогу, закрывая даже обзор на нее.

Организм попрощался со здоровьем, меня вырвало прямо на его сапоги. Блевала я долго, основательно, и все это время он не двигался, равнодушно глядя на мою макушку.

– Ненавижу, – прошептала плача.

– Я до смерти тебя ненавижу, Даниэль, – хрипло выдала, выходя из обиталища Зинар, по факту же сбегая от призраков прошлого.

Столовая, обычно оживленная и встречавшая обсуждением событий предыдущей ночи, сейчас пустовала – никто еще не «снял кассу», а потворница задержек не любила. Сарика излишне серьезно воспринимала ее слова, поэтому раньше всех сдавала деньги и до вечера занималась своими делами.

Капусточка привычным движением указала на излюбленное место – уголок, куда той приносили миску с едой. Завтракала кошка с нами, поварихи за отдельную плату кормили ее, с ужином появлялись проблемы, поскольку, опасаясь извращенцев, способных сорваться и на кошке, еду из кухни я забирала сама. В дни моего отсутствия с кормежкой животного помогала Сарика.

– Тебе лишь бы поесть, – буркнула, шлепнув кошку. – Иди, нахалка.

– Сиви, – просипели сзади. – Т-ты убежала, оставив меня.

По интонации Сарики можно было сделать вывод, что она вот-вот расплачется. Зыбучие пески, я же забыла, что там присутствовал Даниэль!

– Он с-страшный, – произнесла, сжав мою ладонь, как ребенок, от испуга ищущий поддержку в родителе.

– Со страхами надо бороться, а не избегать их, – кинула назидательно и устроилась на излюбленное место во главе стола.

Сарика села рядом, с нетерпением ожидая еду. Готовили в плене вкусно, на удобства девушек в принципе не скупились, все отлично понимали, что любая ночь может стать для них последней. Алкоголь на столе отсутствовал, по правилам, пить девушки могли только с гостями, в остальных случаях это запрещалось. Кого подобные ограничения останавливали? Да никого, все употребляли тайно, допивая в комнатах остатки от вчерашнего кутежа.

– Кушать хочу, – жалобно выдохнула Сарика, начиняя лепешку нарезанными овощами и легким сметанным соусом.

– Как твой гость?

Парень, которого я отправила к ней, должен был вести себя очень хорошо, что и подтвердил вспыхнувший в голубых глазах восторг.

– Он такой хороший и добрый, Сиви, никогда таких не видела. Обещал сегодня снова вернуться ко мне. Эрик не похож на других мужчин, мы с ним полночи разговаривали, и еще он такой красивы-ы-ый.

«Шлюхе нельзя влюбляться в гостя, – мрачно подумала, немигающе рассматривая коллегу, – Вмешаться или нет?».

Между тем, Сарика не унималась, продолжая распаленными эмоциями рассказывать о клиенте и нежно складывая ладони у сердца.

– Угомонись, – отсекла ее хладнокровно. – Ты достойна большего.

Плечи маленькой распутницы, прикрытые тонкими лямками цветастого платья, грустно опустились.

– Лучше никогда не будет, – прошептала девочка.

– Будет. Когда-нибудь, – улыбнулась, сама не веря в сказанное. – Ты вернешься домой замужней леди и докажешь отцу, что достигла большего, чем он. И будут у вас дети. Сколько детей ты хочешь?

Сарика, до этого поймавшая толику грусти, приободрилась и показала пальцами три.

– Не много? – поинтересовалась, будто не знаю о ней абсолютно все.

– Недостаточно, – показала мне язык блондинка.

– Сколько сыновей и дочерей?

– Хочу одного сына и двух дочек, – с едва заметным сожалением произнесла она, оставляя остальную часть мыслей неозвученными.

Сарика мечтала о большой семье, где все любили бы друг друга и берегли. Муж и сын стали бы защитниками, а она с дочками эдакими цветами, за которыми нужно было бы тщательно ухаживать, и которых, безусловно, необходимо было любить.

– Как назовешь? – поинтересовалась, равнодушно накладывая салат в тарелку.

– Малика и Эмилия, а сына Хэнел, – нахохлилась девчонка.

– Мальчику сильно с именем не повезет, – заметила вскользь.

– Эй! Это прекрасное имя!

– Ну-ну.

Девушки подтягивались на завтрак, уже умытые, причесанные и одетые в легкие тонкие платья, особенно удобные в жару. В меня вцепился круговорот чужих мыслей. За недолгое пребывание успела узнать, что Ирта больна и не знает, как скрыть инфекцию от врача на еженедельном осмотре, Шайна предположительно беременна, сегодня отправится в лавку аптекаря за снадобьем для избавления от плода. В борделе мы все пили отвар, чтобы уберечь себя от подобных случаев, но иногда девушки пренебрегали мерами защиты, и происходили ситуации, как с девушкой. Однако я всегда опасалась того, что меня могут изнасиловать и потому предпочитала обезопасить себя и таким образом.

Сонно потягиваясь, «пленницы» откидывались на спинки стульев, покуривая, читая газеты и лениво притрагиваясь к еде.

Со мной предпочитали не разговаривать, то ли боялись, то ли считали высокомерной, в любом случае, меня все устраивало. А вот мелкая пыталась подружиться с каждой, не понимая, что той недавно едва не отстригли волосы и не прыснули кислотой прямо в лицо эти якобы «подружки». Отсутствуй я, Сарика сгинула бы. И умудрялись так пакостить, хотя в этом месте, напротив, должны были сплотиться. Поистине, горе может или объединить, или сделать из людей монстров.

Позавтракав мясом, завернутым в виноградные листья, и салатом, взглянула на окно в ожидании Почты духов. Каждый день, кроме выходных, ветряная почта приносила письма, в которых присутствовали индивидуальные указания для девушек, важные гости, «занявшие» определенных девиц, их пристрастия и модель поведения, которую необходимо было запомнить и подыграть в необходимый момент.

«В отличие от тебя, зайка, работу твой хозяин выполняет лучше и смог через связи пригласить нашего львенка в “Сладкий плен”. Готовься к танцу, дорогая, устроим герцогу жаркий прием. Встреча запланирована на завтра».

– К нам едет лорд Реневальд! – пискляво обрадовалась Тесса, восторженно перечитав письмо.

М-м-м, мое любимое. Девушки из подобных мест свято верят, что выберутся отсюда благодаря надежному покровителю, способному выкупить их и дать роскошную жизнь. За семь лет работы в «Сладком плене» подобных случаев оказалось всего три, и те дамы до сих пор на содержании своих благодетелей, но ни одна не замужем. Хорошо скрывающихся одиночек периодически звали замуж, о них знали немного, их видели не так часто, к тому же они были свободны, а вот с бордельными девицами подобное не работало. Один случай на тысячу, когда девушка из такого места обручалась с аристократом, поскольку отсутствие свободы, дорогой контракт и общая потрепанность после окончания последнего многих почему-то не соблазняли, и подобные мне коротали последние деньки где попроще, отдаваясь всякому сброду.

– Невероятно! У нас будет эрцгерцог! – заверещала Найда.

– Но, – поникла сразу Тесса, устроившая балаган, – его должна обслужить Сив.

Три десятка эмоций ненависти и зависти затопили разум. Неудивительно, возможно, я также завидовала бы, кто знает.

– Сиви, ты будешь танцевать? – обрадованно спросила Сарика.

– Мы на подтанцовке, – пробурчала Эрна, отличавшаяся пышностью форм, особенно смуглой кожей и волосами цвета вороного крыла. Одна из любимиц гостей: пластичная, лучшая танцовщица, аппетитная, она всегда выглядела хорошо и нередко пользовалась своими преимуществами, пытаясь найти спонсора. Я знала, что Грегори вел переговоры с бароном Дайгодоном на обладание ею, тот рьяно хотел выкупить распутницу, пока не истаскалась.

– Жалеешь, что не ты в этот раз в центре внимания? – саркастично осведомилась Хельга, та еще завистница, больше всех стремилась походить на самую успешную девушку в борделе. На меня.

Танец со змеей считался визитной карточкой «Сладкого плена», но рептилий любили не все, осмеливалась выступать лишь пара девиц, остальные либо использовали кинжалы, либо язык тела в чистом виде.

– Почему Сив всегда?!

– Она лучшая, – с детской непосредственностью выдохнула Сарика.

Адский хор мыслей орал в голове, обрушивая на меня одно недовольство за другим. В реальности девочки возмущались тише.

– Заткнитесь! – рявкнула младшая потворница, вошедшая в столовую. – Поели? Марш в гостиную, раз не голодны. Возмущаться решениям хозяина, вот же наглые девицы! Сегодня дом закрывается, герцога необходимо встретить в полной готовности. Приведите себя в порядок, распутницы недоделанные и старайтесь не бухать, как уличные прошмандовки!

То, что здесь фактически сидели прошмандовки комментировать мы не стали.

– Сильвия, Альвира, Найда и Левил, только попробуйте, – она грозно прищурила свои и так узкие глазенки. – Идите в купальни, неизвестно, кого выберет герцог, вдруг ему Сив не понравится.

– А как же записи? У нас были свидания, гости не разозлятся?

– Гости придут в день приезда герцога, Найда, для них это большая честь, остальных эти полтора дня не принимаем. К нам нагрянет святой отец, девочки, ни в коем случае не обслуживаем! Ана* Зинар решила очистить от грязи дом до приезда столь высокопоставленного лица.

– В борделе, – многозначительно протянула, опустошив стакан с водой.

– Сомневаешься в методах потворницы?!

– Только в возможности «очистить от грязи» бордель.

– Не смей!

«Кому ты приказываешь, идиотка».

– Лайлат юн*. Капуста, за мной, – ограничилась кивком.

«Преподобного в бордель, что они задумали?».

В идею очищения места разврата от грязи верилось с трудом, что-то Грегори темнил, для чего этот идиотский фарс? Несмотря на то, что основным божеством империи считался Единый, вероисповеданий у нас было огромное количество. Маги вовсе славились своим атеизмом, однако церковь имела авторитет в государстве, без ее вмешательства не проходило ни одно из важных событий. Подозрения только нарастали.

– Сиви, а читать будем?

– Будем, – выдохнула с равнодушием.

– А чай с шоколадом?

– Будем.

– Ура, день просто прекрасный! – меня наградили широкой улыбкой.

Когда Сарика радовалась, голубые глаза мило щурились, а лицо становилось таким беззаботным и наивным, что можно было забыть о том, кем она является.

***

– Джа алхимар вааэкал алшуфа*, – читала девочка, старательно проводя тонким пальцем по каждому слову в книге. Из-за особенного южного диалекта она смягчала некоторые буквы, отчего бесилась и хмурила светлые брови. Письменности на имперском языке я обучила ее еще в первый год, на второй она бегло зачитывала эльфийские романы, которыми успешно спонсировала бордель Найда, на третий Сари решила начать изучать второй по важности язык Приграничья: дайидский. Опять же припахали для этого дела меня. Заинтересованные в получении новых знаний, к нам присоединились Тесса, Розмари и Найда, таким образом, мы умудрились собрать что-то вроде языкового клуба.

На коленях уютно разлеглась Капусточка, девушки расселись по креслам и диванчикам, занимаясь разными делами: кто-то вязал или вышивал, кто-то читал, кто-то пил чай со сладостями. Идиллию портили только мы с этим кружком любителей языка рабовладельцев.

Продажные женщины по факту были такими же, как и обычные. Они не поролись каждые пять минут, не думали о сексе или разврате, они жили обычной жизнью, как бы ни убеждали в обратном моралисты, презирающие их за «похоть» и «развязное поведение».

– Жарко, – пожаловалась Сарика, обмахиваясь опахалом.

Щелкнула пальцами, распахивая окна настежь, но не было даже легкого ветерка, только раскаленный воздух.

– Хуже сделала, – проворчала Фира.

Молча призвала силу земли, закрыв все обратно, а дальше внушила Фире пойти и собственноручно открыть все семь окон в помещении. Никто ничего не понял, все посмеялись лишь над глупостью девушки, однако зависть даже к тем крохам магии, которые у меня присутствовали, была практически у всех.

Ближе к пяти часам, времени, когда мы обычно готовились к ночи, из коридора послышались недовольные голоса. Заинтересованные потенциальным представлением, девушки повысовывались из комнат. В их числе, безусловно, были я с мелкой.

– Я делаю это только из-за маркиза Дисада, но все слишком абсурдно! – бросил недовольно высокий седой мужчина, одетый в белую сутану служителя.

– Поймите, мы хотим основательно подготовиться к приезду важного гостя, – подобострастно протянула Зинар, приложив руки к полной груди.

– Здесь все пропахло грехом. Нечистый дух здесь, безусловно, присутствует! – недовольно ответил он ей, указывая на коридоры и останавливая тощие пальцы на нас.

– Это бордель, ваше преподобие, – заметила, поглаживая кошку. Правило не вмешиваться в чужой разговор я как всегда игнорировала.

Оглядев меня с ног до головы, он нахмурился.

– И кошка у вас какая-то черная. Это к неудаче.

– Не беспокойтесь, я ее покрашу, – учтиво ответила мужчине.

Девочки захихикали, мужчина, несмотря на грубость, хмыкнул и прошел дальше, зато Зинар пригрозила мне кулаком, предупреждая не влиять на людей.

– И что это было? – задала логичный вопрос Розмари, озвучивая мысли всех.

– Очищение, – многозначительно протянула Тесса.

Глядела вслед этим двоим. Точно задумали что-то, поведет ли Зинар священника к куклам? В этом я сомневалась. Исходя из мыслей, мужчина действительно был сердобольным.

– Пошли вон, шалопени! – гаркнула младшая потворница. – Нашлись тут моралисты.

– Да, ира ана*, – девушки сделали подобие книксенов и скрылись из виду.

Закрывая двери собственной комнаты на засов, все равно не могла скрыться от чужих мыслей. Существовало только одно место, где я отдыхала, но сегодня уже было поздно идти туда. Взяв алкоголь из припасенных запасов, улеглась на диван. Хоть воспоминания появлялись редко, хоть я практически никогда не слышала собственные размышления, в редкие моменты, когда это мне все-таки удавалось, я будто сходила с ума.

Бурбон приятно обжег горло, даря организму странное и уже родное тепло.

– Сив, я принесла чай!

Недовольно поморщилась, ощущая отсюда улыбку Сарики за дверью. Блондинка нахмурилась, как только увидела опустошенный стакан и меня, готовившуюся наполнить его снова.

– С ума сошла?! – воскликнула она, положив пирожные на столик и подбежав ко мне с вполне определенными намерениями. – Ты же обещала, Сиви. Ну-ка, отдай, – отобрала бутылку. – Сейчас слуга с чаем придет и увидит, им же дай повод посплетничать только, Сив. Вот, Эрик утром прислал, они такие вкусные, я уже съела одну, попробуй, – всунула мне в ладонь миндальное пирожное из «Кондитерской лавки Уйера».

– Хочешь заменить одну зависимость другой?

– Не издевайся, – села на пол рядом с диваном и, положив голову мне на живот, обняла. – Я боюсь, что ты с собой можешь сотворить, Сиви, честно. Я не понимаю происходящего с тобой, потому что не такая умная, как ты, но вижу, что тебе плохо, и ты мучаешься. Сильвия, расскажи мне, пожалуйста, не скрытничай, мы же подруги.

– Я просто алкоголичка, Сарика, – ответила, повернувшись к той и подложив руку под щеку.

– Все шутишь.

Она выглядела, как кукла: завитые золотистые локоны, гладкий, высокий лоб, широко распахнутые голубые глаза и нежные розовые губы, сейчас поджатые от напряжения. Беспокоилась.

«Почему тебя волнует мое состояние!? Почему в тебе нет ни капли яда?».

– А вот и чай, – она нарочито обрадованно хлопнула в ладони, услышав стук в дверь.

Миниатюрного вида женщина внесла в комнату поднос с круглым медным чайником и небольшими стеклянными стаканами грушевидной формы.

– Спасибо, Таиса, – поблагодарила Сарика, выхватив у нее из рук посудину.

Таиса работала здесь недолго, но уже установила между мной и Сарикой наличие любовной связи, которой, к слову, не было. Кто бы стал оправдываться перед ней? Сарика не подозревала, а мне лично оказалось плевать.

– Гораздо лучше, согласись? – она двумя руками придерживала стакан. – Попробуй шоколадное, оно такое вкусное-е-е, – с восторгом пролепетала девочка.

– Да, – согласилась, жуя десерт и не чувствуя вкуса.

– Сиви, а если герцог влюбится в тебя, ты пойдешь за него замуж?

Едва не поперхнулась, удивленная такой несусветной глупостью.

– Сарика, он видел все жизни, несмотря на возраст, думаешь, ему интересна обычная куртизанка?

– Но ты же не обычная!

– Кузен императрицы, мальчишка, получивший титул эрцгерцога в двадцать лет, маг со всеми стихиями, малышка, все говорит само за себя.

– Не говорит, ему уже жениться пора, а тут такая красивая Сиви, вот так, – мне показали язык.

Вздох был громким. Сарика-Сарика, надеюсь, ты повзрослеешь и поймешь все, а пока тебе остается только верить. Герцогу скоро исполнится двадцать пять лет, не женат он, так как маги из-за долголетия связывают свои жизни поздно. Просто потому что влюбиться долгожителю сложно, однако, когда это происходит, то чаще всего навсегда. Я как маг тоже обладала долголетием и знала, что в борделе проведу больше, чем все девицы вместе взятые. К сожалению.

– Сиви, ну и фиг с ней, с этой свадьбой! Ты купишь домик в лесу, как и хотела, – бодро сообщила девушка.

– Хватит.

От разговоров девочки разболелась голова. Подозревала ли она, что мой контракт бессрочен? Конечно нет. «Сладкий плен» – моя тюрьма. Вовек.

Примечания:

Ана – «мама».

Лайлат юн – «прохладного дня».

Джа алхимар вааэкал алшуфа – «осел пришел и съел овес».

Ира ана – «маленькая мама», – обращение к младшей маме.

Глава IX

Весь день прошел в подготовке. Купальни мне нравились в тех случаях, если там мылось мало людей, в обычное время я предпочитала душ. Пол в огромном круглом помещении был покрыт узорчатой плиткой и завершался выпуклым стоком. Над молочного цвета водой, в которую добавили разные благовония, поднимался пар.

Мной занялись особенно: не успела зайти, как подошла служанка и потянулась к застежкам платья. Шелк скользнул по талии, на секунду задержался на бедрах и, оказавшись на полу, оставил меня совсем обнаженной. Дальше, взяв черпак, она попросила присесть на скамью, принявшись мылить и смывать. В конечном итоге, мне, как и остальным, распаривали тело, удаляли загрубевшую кожу, а дальше для мягкости наносили на чистое тело различные масла и экстракты.

– Оставите сегодня распущенными? – поинтересовалась девушка, взбивая пену на волосах и аккуратно прочесывая каждую прядь.

– Вероятно.

Закончила, хорошенько промывая и в конце вылив кувшин с теплой водой мне на голову. Ладно, если бы не головная боль, это было намного приятнее стандартных процедур.

К шести часам появилась младшая потворница с приказом заняться внешним видом. Яркие светильники освещали выбеленные лица – в последнее время в Катаре сформировалась мода на белую кожу, поэтому девочки активно старались соответствовать канонам. До Сарики не дотягивала ни одна, а мне с моим оливковым цветом даже пытаться не стоило.

Приводила я себя в порядок обычно в спальне, потому что в гостиной суетились, кидали друг в друга лосьоны и кремы, а дальше с самым отвратительным визгом в мире приветствовали парикмахера. Девушки теснились вокруг него, чтобы быть первыми, отлично зная, что, дойдя до последних, мужчина уставал и начинал халтурить. Услугами пользовались не все, но любители накрутить до хруста волосы разогретыми на небольшой горелке щипцами, едва ли не расталкивали друг друга. Младшие потворницы стояли рядом и бдили, записывая тех, кто принял «подарок от борделя», и впоследствии вычитывая сумму из гонорара.

– Сильвия, оденься! – гаркнула Зинар за дверью.

Стоя за зеркалом и сурьмой рисуя стрелки, проигнорировала ее. За годы я в совершенстве овладела искусством красивого подкрашивания глаз, таким образом, справилась без лишних хлопот. Волосы действительно решила распустить, чтобы дополнительно скрыть лицо от остальных. Капусточка мурчала рядом, отчасти даже успокаивая меня – непонятное волнение овладело, словно что-то должно было помешать исполнению сегодняшнего плана.

– Мы справимся, – шепнула кошке, успокаивая скорее себя, чем ее.

Бордель по своей сути походил на небольшой дворец. Весь второй этаж принадлежал душевым и спальням распутниц, на первом же находились ресторан, купальня, бассейн для гостей, гостиные и будуар, где клиенты без записи могли выбрать шлюх. Внутренний двор был вымощен бежевым камнем, в центре стоял огромный фонтан, а поодаль пара беседок, пристроенных также для развлечения. Естественно, помимо официального входа, во все помещения, предназначенные для гостей, вели и дополнительные, к которым слуги шли через улицу.

Самое страшное место располагалось не в здании, а там, куда опасались идти даже многие из слуг. Одноэтажная постройка у забора, огородившего весь дом терпимости, пользовалась популярностью у самых отбитых на голову посетителей. Стоя под навесом дворца, ее никто не увидел бы или в крайнем случае принял бы за домик для работников, мало кто, кроме работниц борделя знал об особенностях «Кукольного дома», и никто, кроме меня, туда, конечно, не совался.

В «Сладком плене» почти все работники были свободными и трудились посменно, но правило не относилось к той части борделя: присмотром за «куклами» занимались только обученные рабы. Деревья, в избытке присутствовавшие на всей территории, в том месте росли особенно пышно: их запрещали стричь, как остальные и их не подсвечивали ночными гирляндами.

«Мерзко», – изуродованная психика все равно не желала принимать эту правду. Никак и никогда.

Количество охранников увеличилось к ночи, так нужно, чтобы не зажали девушку в неизвестном месте и не изнасиловали. Правилами последнее не запрещалось, но мало ли, кто-то попытался бы убежать, не заплатив.

– Хани сара, Сильвия! – поздоровался Камал, с интересом рассматривая мою фигуру, плохо скрытую шелковым черным плащом.

В танцах я всегда использовала тику – маску, состоящую из нескольких десятков тонких золотистых цепочек, украшенных на переносице драгоценными камнями. Она полностью скрывала лицо, кроме глаз, которые ко всему прочему подчеркивались изящными стрелками и казались невероятно выразительными. Многие думали, что я ношу ее для придания собственному образу таинственности и соблазнительности. Данную версию я с радостью поддерживала и от себя добавляла побольше подробностей. Пусть лучше так, чем знание истинной причины. Пока мой уровень телепатии был ничтожно мал, способность управлять одновременно несколькими давалась с трудом, а показывать свое лицо на общее обозрение для стада извращенцев не входило в мои планы. Местные привыкли, они видели меня не один раз в подобном образе, знали, кто тут любитель странных аксессуаров.

– Сар хиан, – ответила тихо и прошла вперед, в сторону самой большой гостиной.

С наступлением ночи тьма душила пространство сильнее. Отойдя от мужчины, окинула взглядом двор, снова чувствуя присутствие чужого рядом. Фонари создавали тени, мертвенными изваяниями застывшие на стенах, но одну можно было различить, не вглядываясь.

– Преследуешь меня? – спросила, поворачиваясь к Даниэлю, скрестившему руки на груди и изучавшему меня.

Одет молодой человек был не как обычно, он скорее напоминал гостя, чем молчаливого охранника Грегори: белого цвета рубашка с закатанными рукавами и черные штаны.

– Решил променять образ дворняжки на породистую псину? – уточнила с насмешкой. – Знай, в обоих случаях ты раб похлеще меня.

– Сегодня я гость, – кивнул он. – Полагаю, ждем твоего танца? – повторил мою интонацию.

– Старший братик будет здесь? Так соскучилась по Тамби, – изогнулась, выставив грудь напоказ.

Оделась я сегодня в золотой костюм, состоявший из изящного облегающего верха, с легкой вышивкой, нисколько не отягощавшей его, и мягкой юбки, струящейся по округлым бедрам, но не особо прикрывающей хоть что-то, ведь спереди ткань почти отсутствовала. В такие моменты спасало шелковое тонкое белье, подобранное в цвет костюма. Золотые браслеты на руках и ногах и небольшое украшение на шее, вот и получился образ.

– Он тебя не предупредил, – бросил Даниэль, – не буду портить сюрприз.

– Что ты имеешь в виду? – сжала ладонь в кулак. Присутствие карателя нервировало, только вид Даниэля мог пробудить воспоминания, которые я считала давно утерянными.

– Ничего. Абсолютно ничего. Насчет Тамби, если станешь с ним флиртовать, отцу может не понравиться. Хочешь пополнить коллекцию «кукол»?

Что значат те его слова? Что?!

– Удачи, Мелит.

***

– Ну, привет, малыш, – поздоровалась с тигровым питоном, который должен был стать спутником в сегодняшней пляске.

Красавчик с бело-желтой кожей весил немало, и танцевать с этим тяжеловесом оказалось бы затруднительно, но животных я любила, они же отвечали мне взаимностью. К счастью, их мысли были мне не подвластны, но на эмоциональном уровне я спокойно могла воздействовать на них. Змей активно зашипел, скручиваясь вокруг кольцами и положа голову на мое плечо.

– Какой огромный, – восторженно пролепетала Сарика, напряженно коснувшись его кожи указательным пальцем.

Девочка буквально светилась: как выяснилось, тот самый аристократ снова пришел к ней и снял на всю ночь, я могла танцевать спокойно, зная, что вреда ей не причинят.

– Сначала заходят Эрна и Хельга, – кивнула Зинар, сверяясь со списком. – Дальше идут Альвира и Зифа с шамширами, дальше, девочки, как во время репетиций встречаете Сив. Попробуйте накосячить только, ясно?

– Да, Ана Зинар, – тихим хором промолвили девушки.

– Готовьтесь, он прибыл, Рима, иди сюда! Мне нужно встретить его светлость, за все отвечаешь ты, – приказала она младшей потворнице.

Зинар сегодня оделась не как обычно: белое платье, расшитое серебром, на которое накинули сетчатый кафтан изумрудного цвета, подпоясанный лентой, также расшитой мелкими зелеными камнями. Наряд был очень дорогим, и надевала она его в особых случаях, приезд эрцгерцога как раз и стал таким. В молодости Зинар была красива, но возраст, нездоровый образ жизни и пятый выкидыш сделали свое дело – в свои тридцать пять женщина раздобрела окончательно и, несмотря на усилия, выглядела потасканной.

Потворница, как и я, являлась выходцем из обедневшего аристократического рода, правда, в отличие от меня, в бордель она пришла сама и впоследствии сама же стала его почти полноправной правительницей.

– Сильвия, выпусти страсть, – хмыкнула женщина, выходя.

Смогла подколоть меня, сука. Знает, что телепаты бесчувственные и ощущает полную безнаказанность.

«Страсть, говоришь?», – в аккомпанемент к мысли зашипела змея. Ей тоже Зинар не понравилась.

Дамы разглядывали вошедших сквозь узкую щель плотных штор, будто надеялись увидеть что-то интересное. Судя по изданным Хельгой и Эрной томным вздохам, интересное они все-таки нашли.

– Какой красивый, – выдохнула Эрна. – Ох Единый, я бы с ним просто так не отказалась бы.

– Везет же некоторым, – прошипела Хельга, скосив взгляд в мою сторону. Плевать. Питон гораздо заманчивее очередного аристократа.

Гости собирались, усаживались на длинные диваны с многочисленными подушками, слуги разжигали аргилу, потворница сладко беседовала, умудряясь уделять время каждому, но все знали, для кого устраивалось сие представление. Любители Сладкой Сив, конечно, тоже пришли, весь свет Катара присутствовал в помещении, быстро наполнявшемся именитыми гостями.

Тишина взяла под контроль гостиную только на десять минут, а после стало уже не до нее. Барабаны первые разрушили прежнюю власть молчания. Затем вступили цимбалы с невероятно тонким и красивым звуком, отбиваемым мальчишками, состоящими в труппе. Заиграл канун, под который в комнату медленно вплыли танцовщицы Эрна и Хельга.

Горящие фонари давали тусклый свет, скорее, они светили, но не освещали – подобное делалось для придания атмосферы. Подчиняясь немыслимому ритму, мелодичному звону монет, распутницы плавно двигались, извиваясь кобрами – такими ядовитыми, красивыми и опасными одновременно. Сейчас они играли, впрочем, как и всегда, не прятали своих тел, позволяли чужакам восхищаться собой, вырисовывали знаки бесконечности бедрами и отдавались полностью рисунку музыки. Я еле сдержалась, не прогнувшись под потоком восторженных мыслей, еле успокоила питона, поэтому, отойдя от девушек, опустилась на пол.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросила младшая потворница. Боялась она не за мое состояние, а за срыв выступления.

– Приду в норму, – отмахнулась, сдерживая тошноту. Много людей, примерно одинаковые эмоции, выраженные в разных мыслительных тональностях, и все обрушивалось на меня.

Красивые тела пропадали в густом дыму аргил. Танец – искусство, и как любое искусство он мог выражать намерения, чем и занимались девушки. Языком тела они продавали себя, я точно знала, что сегодня в первую очередь разберут танцовщиц, все решилось, как только они вышли к этим хищникам.

Звук барабанов, доселе мягкий и негромкий, взметнулся, став оглушающим. Столбы магического пламени взревели, впуская в гостиную новых участниц танца. Теперь не две, а четыре девушки напоминали спички, разбрасывавшие яркие искры. Зифа и Альвира играли с самширами, словно могли в любой момент поранить себя, и тем опасней был их танец. Оружие воинов песка, оружие, которым убивали, в руках женщин становилось податливым. Холодная сталь отражала пламя, а девушки напоминали жриц огня, покоривших невероятную стихию.

Браслеты на руках и ногах звенели громко, подчиняясь вихрю и вступая в чувственную борьбу с оркестром. Барабанный бой будоражил кровь, контрастируя со сладким течением льющейся мелодии, девушки уступали ей, демонстрируя роскошные тела десяткам раскаленных взглядов. О волнении и смущении забыли, проститутки, впрочем, не знали об этом, но часто отыгрывали роли невинных дев перед гостями, подстраиваясь под чужие желания. Не сегодня. Сегодня царицами были они. В глазах металось своеволие, присущее кошкам, грация каждой напоминала змей: ядовитых, изящных, но способных привести к гибели. К сожалению, они являлись лишь актрисами, опасность воспринималась игрой – просто беспечные птицы, танцующие среди всего этого отчаяния, вот, кем на самом деле они считались. Добычей в лапах хищников. Следующей, безусловно, должна стать я.

Покорно затихая с музыкой, бросая искрометный танец, они расступились. Все замерло, будто люди оказались в пустыне, наступил мой черед, и я выходила, как Тин-Хинан, царица народов песков. Неспешно, плавно, словно они предстали моими рабами, я вступила в круг, разрывая прежние видения мужчин и заменяя их на новое. Дурманящий сладкий аромат успокоил не только меня, но и их, огонь исчез полностью, оставив мерцание узорчатых лампад, в которых могли бы дремать джины, спящие там века.

Хельга и Эрна скользнули вперед и одновременно протянули руки, снимая плащ.

Гроза.

Безумно заверещал оркестр. Тревогой раздался звук цимбал, и в этот момент молчаливые слуги подали мне змею, которую я успокоила мягким касанием телепатии. Взяв животное, осторожно опустила его на тело, позволяя самому двигаться в танце. Бесстрашие тоже манило, особенно тех, кто глядел на меня с алчностью в черных глазах. Медленно подняв руки, я взметнула полный взгляд страсти на мужчин – на всех вместе и вместе с тем ни на кого. Зов трубы казался призывом к охоте, потому, побеждая напряжение, я расслабилась, отключая весь разум и отдаваясь дикому началу, присутствовавшему у всех живых существ.

Взмах стали рядом – это спутницы обступили меня, приложив холодные лезвия к груди; звенят браслеты на бедрах и щелкают пальцы – остальные, выражая свою дань ритму, продолжают танец.

– Чудо, как хороша, – восторженно пролепетал один из аристократов, указывая на меня.

Мысли сливались и становились одним клубком, распутать который оказалось невероятно сложно. Среди похоти, искреннего восторга, любопытства, вызванного личностью незнакомки под маской, я не улавливала нужного мне отклика герцога.

«Это Сильвия!», – услышала я восторг Тамби в голове.

Змея, гибкая и изящная, обивалась вокруг тела, словно лента, создавая для зрителей иллюзию единой с хозяйкой сущности. Она, кажется, полностью усвоила ритм музыки и моих движений, теперь мы будто стали единым целым. Сама не заметила, как, подражая грациозному образу холоднокровной рептилии, я создавала гипнотические вихри из движений.

Мне нравилось, с какой изобретательностью тело отзывалось на мельчайшие изменения в замысловатом узоре мелодии. Контроль оказался потрясающим, я чувствовала, как все больше и больше мужчины забывали об остальных, глядя исключительно на нас с подругой, обвивавшей кольцами мое тело. Опасная ситуация, ведь начни я высвобождаться, змея начала бы давить сильнее. В простом влиянии не было опасности, не было адреналина и страсти, которые я вытаскивала из себя прямо сейчас, пустив все на самотек.

Никого не ища взглядом, я медленно подплыла к нему, вальяжно усевшемуся в центре и лениво потягивавшему аргилу. Высокий, с загаром, несвойственным аристократам, мягкими на вид волосами и выразительными темными глазами. На щеках и подбородке легкий налет щетины, будто он не брился несколько дней. Нос с заметной горбинкой. Он был имперцем, однако многое в его внешности выдавало дайдскую кровь, и, предположительно, нрав герцога был таким же, как у жителей пустынь.

Странным я посчитала другое: мысли. Абсолютная и тотальная пустота. Я слышала всех присутствовавших здесь, кроме Грегори, с явной насмешкой следившего за танцем, и Даниэля, бесстрастно изучавшего мое лицо.

«Надо подойти ближе», – подумала, скользя вперед.

Звук впивался в уши, но я четко слышала биение своего сердца. Дрожь в руках, аккуратно державших животное, сам питон, от напряжения, переданного мной, сильнее сковавший талию, и прощальный звон цимбал, знаменующих скорое завершение танца.

«Дело дрянь, – всплыла мысль, когда пришло осознание, что мысли герцога недоступны. – Возможно, просто сдержан».

Иногда такое происходило, некоторые люди думали «тихо», в подобные моменты важно было вывести людей на какие-либо эмоции, и их сознание для меня оставалось открытым навсегда. Страх – главный эмоциональный компонент.

«Давай напугаем его, малыш», – хмыкнула, влияя на змею, которая плавно перетекала на мое запястье, пока я медленно и грациозно надвигалась на молодого человека. Мужчины жадно обгладывали взорами мое тело. От нервного напряжения замирало все внутри. Наблюдала, как питон, скользящий по руке, впитал мои эмоции и готов был повиноваться. Пора.

Восхищение переплелось с тревогой, когда змея поднялась в воздухе и, грозно зашипев, совершила хищный прыжок к своей жертве. Загудели охранные заклинания. Замолкла музыка. От страха привстали многие сидящие. Донеслось разъяренное «Сильвия!» от Грегори и запищали девушки.

Вместо того, чтобы запаниковать или хотя бы рефлекторно дернуться, он усмехнулся, подобно зверю, выходившему победителем в охоте. Миг, когда змея застыла на уровне его лица, растянулся на вечность – я сама вынудила животное остановиться. Тонкие пальцы с ленцой придерживали трубку аргилы, и не было ни в одном участке его тела напряжения. Герцог был наполнен непоколебимым самообладанием.

– Что ж, вы добились желаемого: смогли привлечь мое внимание, Сильвия, – особенно подчеркнули мое имя.

На него не действует телепатия!

Глава X

«Он тебя не предупредил. Не буду портить сюрприз», – вот, о чем говорил Даниэль. Он знал все с самого начала так же, как и Грегори.

– Разве может молодого герцога напугать такая шалость? – игриво вопросила я, демонстративно приподняв змею.

– Конечно нет, – растянул он в улыбке губы. – Лорды, разве могла напугать вас подобная забава, устроенная Сильвией?

– Нет, – нехотя процедили присутствующие и уселись обратно. – Сильвия, вы бесподобны, – бросили мне фальшиво.

Маленькие лгунишки.

– Продолжай, зайчонок, – властно произнес Грегори, давая знак музыкантам. Харитон Реневальд на секунду повернулся к тому, странно прищуриваясь, но быстро вернул своему лицу выражение вселенской иронии.

Накал возбуждения спал, продолжала дымить аргила, но, познав самые бурные эмоции ранее, мужчины теперь сидели в напряжении, ожидая очередного подвоха. Я же не знала, как быть.

«Нужно поговорить с Грегори, – выжив после испепеляющих мое тело взглядов, я продолжала танцевать, смиряясь с участью распутницы. – Ублюдок! И сын его тоже ублюдок! Так подставить. С самого начала. Был ли у меня выбор?».

Внутренний раздрай не пошатнул гибкости, не смог сбить с ритма, навязанного с самого начала. Конец близился, к сожалению, не мой. Я достигла абсолютного примирения со своей участью и готова принимать все испытания, уготованные мне Грегори.

Эти мысли давали силу и спокойствие для движения, для того, чтобы продемонстрировать сидящим, кто здесь истинный раб.

Танец закончился.

Мы подобно видениям должны были исчезнуть, чтобы впоследствии, переодевшись и приведя себя в порядок, войти обратно, как и все девушки. Пока мужчины могли пить, отдыхать, обсуждать сделки и женщин. Прилюдную часть вечера я не любила больше всего, потому что мне приходилось играть, позволять себя лапать, как и всем остальным, сидеть на коленях.

Ныне беспокоилась из-за другого.

– Бляд=ть! – взрыкнула в комнате, со злостью ударив кулаком в стену. Запредельная боль пронеслась по всему телу.

Двери распахнулись, и в помещение величественно вошел Грегори со своей безмолвной охраной в лице Даниэля.

– Понравился сюрприз? – с насмешкой вопросил хозяин.

– Ты знал! – заорала вне себя.

– Конечно, – его ухмылка сделалась кошачьей, а потом он увидел Капусточку и вовсе заулыбался. Животное урча терлось о его ноги, оставляя шерсть на дорогущих брюках. – Где моя маленькая девочка, – протянул он руки к ней, подхватывая и сюсюкая.