Синтетика

Глава 1. Изменения неотвратимы

Вечер. 15.09.2257 год.

«Присвоен новый статус для синтетического человека Си–И–пятьдесят три», – уведомило всплывающее сообщение, – «Срочная утилизация. Доставка тела в институт».

На моём лице невольно появилась ухмылка, серебристые волосы ветром растрепало по лицу. Я встряхнула головой. Не время сдаваться. Только не сейчас…

«Красный уровень. Система работает в аварийном режиме. Обратитесь за помощью в институт», – настойчиво сигналил визионер, встроенный в сетчатку глаза.

Но я лишь разгонялась. Быстрее… Нужно быстрее… Дыхание сбилось. Давалось с трудом. Отчаяние заполняло изнутри и растекалось тягучим дёгтем по сосудам. Могла ли я чувствовать? Определённо. Совсем как органические люди.

Совсем как он.

Сигнал экстренного реагирования был отослан в купол, но я припасла для них кое–что ещё… на десерт. Моё завещание другим таким же как я. Они пойдут за мной. Они продолжат мой путь. Последний путь за возможность жить. И именно жить, чувствовать, любить…

– А ты крепкая, – с ухмылкой проскрежетала она своим противным писклявым голосом, ей определённо нужно настроить тональность, – Думала я тебя убила. – Она кралась ко мне, ступая на грязь сапогами. Легко и медленно. Осторожно. Как кошка.

Её длинный острый меч, окроплённый моей и его кровью, сиял и переливался жемчужно-багровым. Он прорезал воздух. Звенел в ушах. На её форме тоже проступал белый кровезаменитель. Но меньше, чем на моей.

Времени слишком мало. Его глаза мутнели. Ещё чуть–чуть и его не станет. Одна лишь оболочка. Пустая оболочка. Уже никому ненужная мёртвая плоть органического человека. Огромный ресурс, тающий на моих глазах. Ресурс не доставшийся никому.

– Нил, ты меня видишь? – я стояла в тридцати метрах от него. Глаза мои ещё хорошо распознают расстояние. Но добежать не могу – ноги отяжелели.

«Обследовать повреждения», – дала я мысленно команду встроенной функции диагностики.

«Красный уровень. Система работает в аварийном режиме. Прямая, латеральная, портняжная мышцы бедра разорваны, крупные артерии и вены не задеты. Сломана кость правого плеча. Небольшие порезы кожи по всему телу. Отправить сообщение в институт?»

«Отмена», – тяжело выдохнула.

«Реген Заслона активирован», – отозвалось в голове в ответ.

Места порезов и надломов поглотило еле уловимое золотое свечение. Разрез на бедре начал постепенно стягиваться. Сияющие нити сплетали новую плоть. Значит мой синтетический иммунитет ещё работает. Это могло бы мне помочь. Но… Скорость движения пятьдесят пятой намного выше скорости моей регенерации. Выдохнула. Придётся направить все силы на ускорение, а не заживление ран. Мне не выжить в любом случае, но так у меня будет маленький шанс забрать её с собой.

Но всё ещё останется вторая…

– И всё же ты оказалось такой слабой, – скорчила она лицо в отвращении, – Я думала Легендарная пятьдесят третья будет…пострашнее плаксивой девчонки…

«Подойди ещё ближе», – молила я про себя.

– Я думала ты что–то знаешь… Что скрывает от нас институт. Чего–то стоишь… – неугомонно болтала пятьдесят пятая, – Поэтому вызвалась сама на это задание. А теперь вижу, что ты просто устарела. И идёшь под утиль как ненужный артефакт. В пустую потраченное время, – она выплюнула слюну с жемчужно-белой кровью.

Всё же мне удалось её немного потрепать… Ещё немного. Подойди ещё ближе.

Она остановилась в двух шагах от меня. Будто что–то заподозрила.

Плохо.

– Может тебя не убивать? – она стала рассуждать вслух, – Всё равно сама скоро сдохнешь в этой помойке, – с брезгливостью оглядела опустошённую округу с дефицитом ресурсов.

– Ты знаешь протокол. Задание надо выполнить в кратчайшие сроки, – подала голос пятьдесят четвертая, стоявшая возле Нила и держащая его за воротник сзади.

Зачем? Чтобы он мог видеть нас?

– Ты всё ещё боишься меня. Так ведь? – выдавила я, из последних сил стараясь держать тело в положении стоя, дразня её и соблазняя подойти ещё ближе. Чтобы нанести удар своим сломанным мечом. Теперь больше похожем на удлиненный поварской нож для рыбы.

– Мерзавка! – вскричала она, летя ко мне как кобра, готовая ужалить своим смертельным ядом.

Сияние мечей, едва уловимые движения, и белая кровь хлынула, смешиваясь с чёрным выжженным песком.

Я рухнула на колени. Тело ослабло и завалилось на бок. Энергия в моем теле угасала.

«Потрачен весь ресурс», – снова всплыло сообщение перед глазами. Лёгкая усмешка на моём лице и его глаза, смотрящие на меня, заплывшие от слёз.

Тёплая мягкая земля. Добрая. Готовая принять и синтетическую плоть. Солнце ярко осветило небо последними лучами перед наступлением ночи…

Нет. Там нет солнца. И песок – холодный. Это снова обман моего разума. Глупые пластиковые картинки чужой памяти. Наивный синт. Надо мной лишь беспросветное облако пыли и газа.

«Чёрный уровень. Изменения неотвратимы», – мелькнуло в глазах и потухло, как и моё сознание.

Глава 2. День моего пробуждения.

Неделей ранее.

Свет ручного фонарика последовательно в оба мои глаза.

– Зрачок реагирует на свет, проверьте рефлексы, – женщина в медицинской маске и белой униформе анализирует мои зрительные рефлексы.

Манипуляции мужчины в белом халате по моим коленным сухожилиям. Оценка состояния центральной нервной системы путем исследования коленного рефлекса.

– Всё в физиологичной норме. Начинаем опрос. Проверка ментального здоровья, – мой взгляд скользнул по его лицу, фиксируя параметры с холодной точностью. Полимерная кожа цвета слоновой кости, как и у меня, янтарные глаза, возраст… Тридцать плюс. Точный возраст не определяется. Синтетический человек? Я наклонила голову.

– Какого цвета небо, – он пристально вгляделся, ожидая ответа.

– Изменчивого, – ответила не задумавшись.

– Смешно, – но он не смеялся, – Это не тот ответ. Правильный ответ – синего или хотя бы голубого.

– Небо я не видела своими глазами. Не могу соотнести цвет. В программе загружены разные цвета неба, – глаза мелькнули по белому потолку лаборатории, таким же кафельным стенам, моей больничной белой рубашке до колен, – Может оно белое?

– Возможно, сильно развит интеллект… или снова брак, – сказал он подручным, лоб нахмурился, на лице видимые знаки разочарования, – Её под наблюдение на две недели.

Меня выпустили из лечебного лабораторного пункта и перевели сразу в боевой.

– Настроить освещение для учебной тренировки, – оповестил голос из комнаты и зал залил ослепительный свет.

Фокусировка. Я вгляделась в металлические стены, отражающие меня и моего сопровождающего куратора. Пустой зал. Датчики на сетчатке уловили небольшое движение в углу. Но очертания фигуры, стоявшей на отдалённой стороне зала смазывались. Сетчатка глаза автоматически подключила инфракрасное излучение, и объект сразу приобрёл форму человека. Девушки?

Она вышла к нам и встала в центре зала. На ней был лёгкий зеркальный костюм, позволяющей неплохо прятаться в подобных помещениях. Он облегал её как вторая кожа и позволял ей быть невидимой для простого человеческого глаза.

Зачем? Тут нет чисто органических людей. Даже пятипроцентных. Пока не встречались.

– Си–И–пятидесятая, – сразу представилась она, соблюдая протокол приличия и первого знакомства, пристально рассматривая меня.

Низкий ранг.

– А где же пятьдесят первая и пятьдесят вторая? – отозвалась я вместо приветствия.

– Оказались дефектными, – холодным ответом поставила меня на место, – Теперь ты на проверке.

Куратор подал мне форму почти как у неё, но больше похожее на кожу змеи. Чешуйчатое, крепкое. Броня? Значит моё предназначение – боевой синт. И зачем же мне тогда знать цвет неба?

Броня обтекла меня как вторая кожа тёмно-синего цвета с перламутровым переливом. В темноте я была бы менее заметной, чем в хорошо освещённой стальной комнате. Проигрываю ей уже на этапе выбора костюма.

– Держи, – мой куратор протянул мне плотную пластиковую палку.

Я посмотрела на него оценивая его интеллектуальные способности и подняла брови.

– Тебе это пригодиться, – продолжил он, поясняя.

Я помолчала с минуту, отвлеклась на куратора. Зря. Пятидесятая резко налетела и ударила палкой мне в бок. По нервным сенсорам пробежала волна, корпус резко дёрнулся в сторону. Что–то обжигающее схватило меня в месте удара. Тело поймало баланс. Я встала в боевую стойку, раскинув руки, теперь готовая поймать следующий удар. И теперь я поняла почему нам выдали не настоящие мечи, а лишь палки, имитирующие их.

Снова руку и бок обожгло резкой волной от её палки. Шустрая. Я больше не позволю ей ко мне прикоснуться. Кулаки сжали палку в руках. Рывок – и я возле неё. Промахнулась. Пятидесятая кажется быстрее меня. Не может быть. Она же устаревшая модель. Я не могу ей уступать.

Её палка снова обожгла меня. В живот. И я согнулась, ловя баланс и концентрируясь на противнике. Белый кровезаменитель из моего рта выплеснулся на гранитный серый пол.

– Довольно. Рефлексы есть. Этого достаточно, – резко произнёс куратор и пятидесятая послушно отступила в сторону и поклонилась ему.

Я исподлобья посмотрела на неё. Запоминая её лицо и поведение. Записывая исход боя в свою память. Анализируя её победу и своё поражение.

Куратор протянул мне руку. Короткие плотные пальцы, обтянутые светло–телесной синтетической кожей. Помог мне подняться.

– Тебе нужно к арке репликации. Пошли со мной.

Хромая и скручиваясь от жалящей боли, я старалась идти прямо. Зачем?

– Я – Дэни, – сказал куратор тихо в коридоре и посмотрел на меня снизу–вверх.

Он был ниже меня на голову и волочился за мной как хвостик.

– Си–И–пятьдесят три, – прохрипела я, сдерживая порывы прижать руку к животу.

Он улыбнулся. Зачем всё это? Зачем мне знакомиться с ним? Устаревшие нормы социального общения?

– Давай лучше я буду звать тебя Си–И–нти, – осторожно сказал он и замолк. Но по глазам было видно, что его распирает что–то добавить. Базовая программа человеческой и гибридной психологии подгрузилась и давала о себе знать.

– Говори, – спокойно произнесла и глазами пробежалась по его лицу, ловя мелкие движения его почти человеческой мимики, записывая каждую мелочь.

Он засиял и распахнул глаза. Был рад, что я позволила ему высказаться. Приматы есть приматы. Сколько не меняй тело на синтетическое, мозг всё же останется прежним. Примитивным.

– Это ведь я создал твой дизайн, – уголки его губ дрогнули.

Я попыталась подыграть ему и изобразить улыбку в ответ, повторяя движение его лицевых мышц. Он с ужасом в глазах отвернулся. Не получилось.

– А вот и лаборатория восстановления. Тут арка репликации, – он прошёл довольный вперёд.

Чему радуется этот тип? Я снова удивлённо подняла брови. Удивляться получалось больше, чем улыбаться.

– Ложись, – указал жестом на кушетку с рамкой, – В первый раз лучше раздеться.

Теперь понятно. У людей бывает такое поведение. Но на сколько процентов он человек? Я прищурилась, глядя на него.

«Два процента органики», – всплыло сообщение.

Я содрогнулась. Сообщение исчезло.

Дэни смотрел на меня в ожидании. Выдохнула. Сняла змеиную кожу.

Он включил арку, и она засияла по контуру неоново–фиолетовым. Не внушала доверия. И что мне делать? Прилечь? Я вопрошающе взглянула на куратора.

– Ложись на кушетку, и она запуститься, – сам уже засмотрелся на мою оболочку. Ох уж эти два процента органики. Одна лишь слабость от неё.

Легла. Светящаяся рама в форме бублика начало своё движение с головы. Тысяча бело–голубых лучей притянулись к голове, как тончайшие шёлковые нити, совсем не ощущаемые на теле. Но когда нити коснулись повреждённой области живота, арка стала красной, а нити золотыми. Они будто восстанавливали по молекулам мои внутренние органы и зашивали всё под кожей. Через несколько секунд стало легко на теле. И боль прошла.

Бублик вернулся в исходное положение. Я привстала и осмотрела себя – ни следов удара, ни разрывов кожи. С изумлением повернулась к Дэни.

Он одобрительно кивнул. И его глаза снова забегали сначала по моему лицу и уставились на грудях.

– Запусти протокол исследования организма, – подсказывал он.

– Как? Протокол исследования организма, – я посмотрела на своё тело.

«Протокол запущен. Идёт анализ первого включения», – оповестила система. Я стояла и ожидала дальнейших оповещений, а Дэни старался не смотреть на меня, но всё же краешком глаза посматривал.

«Зелёный уровень», – оповестило всплывающее окно перед глазами.

Я изумилась новому оповещению, провела рукой перед собой, чтобы развеять его.

– Это визионер. Он встроен в твою сетчатку глаз, – пояснил Дэни, – Эти сообщения видишь только ты. Тебе могут приходит разные сообщения. Звуковые и визуальные. Но их видишь и слышишь только ты.

– Полезная вещь, – заключила я и переключилась на арку, – Какой процент ущерба можно восстановить с помощью неё? – подошла к куратору.

– Не знаю, – он не отводил глаз от моего тела, – Всех восстанавливали, кто доходил до неё.

– Значит, нужно лишь дойти.

– Тебя то спокойно восстановит. Ты полная синтетика. Я не прохожу через арку целиком. Мой мозг – органический. Это может быть опасно до полного уничтожения органики. Ты же знаешь главное правило органического человека.

– Мозг – основа души, – констатировала я одно из главных постулат этого мира.

– Единственное, что очень сложно заменить, – добавил куратор, – Если я пройду через арку, то мой мозг заменится на синтетический, и меня не станет… Ну, – он помялся, всё ещё таращась на мою обнажённую оболочку, – Здесь у нас всё. Пошли познакомлю тебя с нашим профессором. Он особенно хочет тебя увидеть.

Я устремилась к выходу.

– Только… Оденься, пожалуйста, – он робко улыбнулся и его взгляд скользнул на змеиную форму.

Мы вышли в тёмный коридор. Снова стальные стены, отражающие нас как зеркало. Сплошные тёмные лабиринты, освещённые лишь эвакуационными светодиодными полосами. Вдруг куратор остановился и открыл предо мной распашную дверь.

Огромное пространство света на секунду ослепило зрачки, но глаза быстро сфокусировались и настроились на нужный диапазон освещения.

Огромный застеклённый зал напомнил старинную обсерваторию. И небо над нами – серое. Я вспомнила вопрос доктора при пробуждении. Ну где же оно синее? Даже не голубое.

А за стеклом высился город из стекла и металла, закрытый от палящего солнца под огромным непробиваемым куполом. Он не нуждался в солнце, он сам играл свою Нео симфонию от высоких небоскрёбов, разноцветных прожекторов и бесконечной рекламы купить ещё, что конечно же так необходимо людям.

Наше здание было одно из самых высоких построек. Мы будто парили над миром, возвышаясь над остальными. А наш гигантский небоскрёб, сверкающий своим куполом как драгоценный алмаз, великодушно дарил свой свет остальным, отчаянно пытающимися догнать. Обтекаемые аэромобили проносились на высокой скорости, словно эритроциты по вздувшимся венам. Они как рой насекомых, всюду рыскающих и устремлённые каждый в своем направлении, движущиеся по видимым только им траекториям.

«Дэхонг Морэо неро – аэромобили с автопилотом, управляемый искусственным интеллектом. Данная модель стала популярной в 2217 году после фатального крушения Тэроса Мустан, на борту которого находился Аарон Верон – известный политический деятель и приверженец программы «Верни свою молодость! Замени устаревшее органическое тело на супер сильное синтетическое», – известила система распознавания. Засмотрелась и незаметно подключилась к Сиджу – самая современная поисковая система.

– Какая ты красивая, – ко мне подошёл мужчина, до этого молча наблюдающий со стороны, – И как ты похожа на неё, – его глаза заблестели от переполняющих человеческих чувств.

Ко мне?

Невольно исследовала его недавно обретённым навыком управления визионером в сетчатке глаза: «Шестьдесят процентов органического состава».

Уже почти натуральный человек. Первый человек с высоким процентом аутентичности.

Глаза забегали по его лицу. Кожный покров – умеренное утолщение дермы, признаки фотостарения, ультрафиолетовые повреждения второй степени. Волосяные фолликулы – одна целая и два десятых миллиметра, неравномерное распределение, возрастная замедленная регенерация. На лбу мимические морщины – две вертикальные борозды, привычка хмуриться. Глаза – василькового цвета. Волосы на голове медного цвета на большую часть покрытые сединой. Наблюдаются признаки хронического недосыпа – тёмные круги под глазами, отёчность век. Общий возрастной диапазон – от сорока шести до пятидесяти лет.

– На кого? – я наклонила голову, изучая его мимику.

– На Розу… Мою дочь.

Он разглядывал меня с нежностью в глазах. Он видел во мне другую. И мне почему–то захотелось угодить ему.

Глава 3. Пластмасса.

Отец хочет показать мне город. Он берёт меня с собой «по очень важному для него делу», так он выразился.

– Мы не просто гулять, – уточнил папа, усаживаясь на пассажирское кресло флагманского матово–чёрного Дэхонг Морео, – Нам нужен профессор Аркис. Он давний мой знакомый. Он обещал помочь загрузить память, если я создам тело.

Я опустила глаза. Отец прокашлялся и отвернулся к окну. Человеческие эмоции, непонятные мне.

– Мы приехали, – нарушил он молчание. Вышел первым.

Мы приземлились на крышу небоскрёба. Оглядевшись, я заметила, что многие крыши небоскрёбов были оснащены посадочной площадкой для аэромобилей. На крышах парковались первые лица города. Остальные приземлялись внизу и их машины на лифтах уходили в подземные парковки.

Профессор Аркис был удивлён увидеть нас. Особенно меня.

– Профессор Энер, вы уверенны, что это безопасно? – Он так разглядывал меня. Будто я была каким–то контрафактным товаром, – Создание реплики… Человеческое сознание может не проснуться в нём или ещё хуже, не принять тело и убить себя.

– Ты сам прекрасно знаешь – иначе никак. Они очень этого просят. Я готов пожертвовать выгруженной памятью своей дочери… Многое на кану, – отец пристально вгляделся в профессора, говоря намёками, – Я готов к последствиям. Так вы поможете мне?

Профессор Аркис молча прошёл внутрь здания. Мы последовали за ним.

– Хорошо, – согласился профессор, – Но нужно её к этому подготовить. Это не так быстро. Память, если она приживётся, будет возвращаться постепенно. Мы постепенно будем загружать события и данные в её голову. На что–то будут отторжения. Лучше особо не надеяться. И главное не торопиться.

Аркис покачал головой, а отец взглянул угрюмо.

– Но, всё же, на всё воля божья, – обнадёжил профессор Аркис.

Странно было слышать из уст учёного по психоанализу и внедрению памяти искусственного интеллекта выражение про бога. Я узнала профессора из истории мира. Он восстанавливает память особо полезным синтетам. Не думала, что он может подселить память органического человека в синтета.

– Всё, что сможете, – выдохнул отец и вышел из кабинета.

Профессор Аркис надел на меня огромные очки, они облепили всю голову, замыкаясь на мне как тонкий шлем, обтекая череп тончайшими нитями. И эти нити проникали мне в уши, тянулись в рот, под веки. Они будто коснулись мозга. И я погрузилась в сон.

– Рози? – с надеждой спросил папа и взял меня за ладонь.

– Си… – начала я, только разлепив глаза от искусственного сна, и он резко бросил мою руку, будто я была прокажённой. Не той, что он так страстно ждал…

На обратном пути отец молчал. Проводить такой сеанс чаще, чем раз в неделю, он опасался. Малоизучено, слишком опасно полное внедрение. Хотя было видно, что он быстрее хотел вернуть дочь.

Молчание нарушил резкий толчок.

«Пробит топливный бак», – оповестила система аэромобиля, и мы стали резко снижаться.

– Нас подстрелили, – отец взглянул в окно, – Это повстанцы, – его глаза забегали по кабине, он был серьезно встревожен, через экран браслета на своей руке активировал броне костюм. Всё его тело покрылось чёрной чешуёй, почти как моя змеиная форма.

– Повстанцы? – спросила я и система мне подгрузила определение.

«Повстанцы – борцы за органический мир, древняя ветка органических людей, вымирающий вид. Агрессивны. Разрушают и убивают синтетических людей. Противники синтетической зависимости человечества и новой власти купольного города».

– Не знала, что ещё остались чисто органические люди.

– Мало, но остались, как видишь.

Мы резко упали. Организм папы тяжело перенёс падение. Он потерял сознание, хотя и был пристёгнут.

«Целостность тела не нарушена. Возможно сотрясение или повреждение внутренних органов. Требуется срочное обследование в медицинском центре», – оповестила диагностика состояния жизнеобеспечения органического пациента.

Я аккуратно взяла его на руки и вышла из кабины. Вокруг творился хаос. Трёхпроцентники разбегались от места крушения и улетали на своих Дэхонгах. Организм папы слабел. Ему нужна была срочная медицинская помощь. Но добраться в институт не представлялось возможным.

– Отпусти его! – крикнул мне мужчина, закутанный в белую мешковатую одежду, лицо его было прикрыто тканью. Глаза блеснули яростью, – Это всё из–за него! Он должен умереть!

– Я не позволю, – прервала я, преграждая путь к папе.

– Отойди, робот, или тоже пойдёшь за ним, – он приближался медленно. Он боялся меня, боялся резких движений.

И правильно. Меня стоит бояться. Исследовала его органический состав.

«На девяносто пять процентов органический», – Неплохо. Это тебя и сгубит, мятежник. Органические люди – слабы и не могут сравниться силой со мной – самой последней версией синтетического человека.

– Ты уже проиграл, человек. Уноси свои ноги, пока цел, – без эмоций, спокойно, выдала я.

Анализ угрозы за ноль целых три десятых секунды. Сенсоры сканируют его позу, микродвижения мышц, направление взгляда.

– Глупый робот, – выдохнул он и вытащил огнестрельное оружие.

«Бластер Ми – восемь. Огнестрельное оружие запрещено в последние пятьдесят шесть лет как оружие, безвозвратно портящее органы», – выдало всплывающее сообщение, как только я взглянула на его оружие.

Но на повстанцев, конечно же, это не распространяется. Правый кончик моих губ поднялся. Снова улыбка, или оскал?

У меня не было оружия. Но мне оно ни к чему. Одним прыжком я оказалась рядом с ним, вырвала из рук бластер, выдернула обойму и выкинула на землю. Мужчину развернула, сцепила руки за спину и повалила на бетон лицом.

– Уйди, проклятая девчонка! – Вырывался он, но все его порывы были тщетны.

– Как ты так далеко зашёл? – допрашивала я, удерживая его достаточно, чтобы блокировать движение, но не сломать кость, – Как тебя, девяностопятипроцентного, не привели ещё к нам в институт?

– Раз уж ты спросила, – в голосе я услышала усмешку, – Я не плохо умею скрываться.

Каким–то образом он активировал дымовую шашку в подошве своих ботинок. Плотный дым выделял вещество, что заблокировало мои сенсоры. На три секунды я потеряла зрение, осязание, ориентацию в пространстве и слух. Всего три секунды, но этого было достаточно, чтобы мятежник скрылся из виду. Возможно он ушёл в канализацию, но я не могла его преследовать. В приоритете стояла другая задача – спасение органического человека, отца.

Мне срочно нужно попасть в институт. Потрогала его шею. Пульс прощупывается. Ещё дышит. Ещё есть время. После едкого дыма диагностика не работала, и мне пришлось действовать примитивно.

Я взобралась по зданию на пятьдесят метров, рывок и наскочила на пролетающий аэромобиль. Система притормозила, и я влезла во внутрь.

– Срочно нужна госпитализация, – проинформировала я искусственному интеллекту аэромобиля, и оглядела пассажирку на заднем сидении.

– Я выйду при первой же остановке, – понимающе кивнула она.

По закону приоритет перевозки всегда по степени угрозы жизни органическому человеку. Органический человек в куполе – существо номер один. Если конечно же он не повстанец, пришедший из пустоши, что приравнивается к дикому животному не имеющему прав и души.

Глава 4. Мир дикарей.

Размяв шею, я стремительно направилась к ждущему меня беспилотному Дэхонг Морео. К границе купола. В заброшенный город повстанцев, если он конечно имелся. За куполом было сложно выжить органическому человеку. Из города выпускали только нас и роботов–разведчиков, что помечали на карте места подозрительного движения нам на проверку.

Я хочу принести в институт именно его. Того, кто посмел поднять руку на моего отца. Он всё ещё лежит в лечебном секторе. И я вышла на охоту. Одна.

После спасения отца мне всучили наивысший ранг среди синтов и освободили от опеки. У меня и без того был самый высокий ранг – я ведь самая последняя версия синтетического человека. Но теперь все синты боготворили меня, ведь я спасла главного профессора института. Я сразу стала самым почитаемым искусственным человеком. И меня перевели из кабины в пять квадратных метров в просторную пятнадцатиметровую. Выделили личный бронированный матово–чёрный Дэхонг Морео и искрящийся жидким серебром меч с кромкой в один атом и с рукоятью из чёрной синтетической овечьей кожи. Мне дали оружие, а значит теперь я полноценный охотник.

Дэхонг Морео аккуратно спустился на бетон. Дверца кабины открылась наверх, выпуская меня. Дальше только пешком. За куполом мир дикарей. Их мало, но они есть. Я знаю. Один точно.

Но если он не там?

Тогда я поймаю всех его родных и знакомых, пока он не придёт ко мне. Я знаю, они живут кучками. Я найду их всех и всех приведу в институт на разбор. Они это заслужили, бездушные животные. Они ответят за отца.

Я вышла из купола. Мой пропуск позволял открыть мне внешнюю дверь. Меня окружила безграничная пустошь с чёрной выжженной землёй и знойное солнце, съедающее остатки озонового слоя Земли. Вероятность одиночного выживания в данной локации равна двум процентам. Он точно не один.

Роботами–разведчиками были зафиксированы тепловые аномалии в тридцати четырёх километрах от купола. Нужно проверить данную область. Хотя за пределами купола все должны были умереть от радиации или от безумия.

Я вступила на мёртвую землю. Осколки былой цивилизации всё же остались, они врослись в ядовитую пустошь. Чёрные скелеты зданий, из которых торчала лысая арматура, гудели от запертого в них ветра. На земле местами был расплавлен до стекла песок, отражающий серое облако пыли вместо синего неба.

Глаза привыкали к свету без купола и оседающим парам газа. Чем дальше я уходила, тем становилось тише. Уверенность, что тут ещё остался кто–то в живых меркла с каждым пройденным километром.

Но я не вернусь в купол, пока не найду их убежище. И шорохи возвращали мою уверенность. Крысы? Нет. Полулюди. Двухпроцентные, провинившиеся и оказавшиеся за куполом. В городе нет места нарушителям, их не заключают в тюрьмы как двести лет назад. Их родственники подписывают согласие на разбор, а если повезло остаться без родственников, то двухпроцентных выгоняют за купол. Но таких рано или поздно привозят обратно, вытаскивают их мёртвый мозг и продают тело тем, кто не может позволить себе новое.

Возникло желание побыстрее убраться с этой пост апокалиптической местности. Но взгляд привлёк озирающийся по сторонам синт второго поколения. Он заходил в подъезд трёхэтажного полуразрушенного бетонного дома. Слишком подозрительно для бездумной машины устаревшей технологии. Таких создавали для уборки и услужения людям еще семьдесят лет назад. Удивительно, что эта технология ещё сохранилась.

Скользнула в тень дома. Тихо, крадучись, направилась к нужному подъезду.

Крик женщины. Органик! Определенно это была она. Синты и роботы не кричат о помощи. Они сразу бьют. Насколько она аутентична? Любопытство закралось незаметно.

Приоткрыв дверцу подъезда, я увидела три тени, кружащиеся возле друг друга. Быстро скользнула в пролёт лестницы.

Женщина стояла с двумя набитыми пакетами отмахивалась от двух устаревших синтов. Вели они себя странно. Вирус? Заражение системы? Слишком по–человечески. Они напали на женщину. Зачем она им? На разбор? К ним же не приделают её органы. Не подойдут. И это не их задача заниматься поиском органиков.

Не их, а моя.

Я пробежалась глазами по синтам. И ужаснулась.

Их тела частично были заменены аутентичными органами. Мёртвыми и отторгнутыми их синтетической плотью. Вонючая органика, навешенная на их телах. Беспощадные эксперименты по вживлению неподходящего. Высшего качества не значит, что создано для каждого. Их тело отторгает органику. Они пошли против протокола. Думают, что от частей человеческой плоти они модернизируют свои функции?

Глупо. Нелогично. Человек слаб. Единственная польза от них – это органы для института. Но зачем синту слабые человеческие органы?

Или они хотят стать людьми? Наивное заблуждение. Бракованный протокол. Подлежит утилизации.

Я мгновенно вытащила свой меч. Он блеснул и звонко рассёк воздух. Голова первого синта упала на пол так и не поняв, что произошло. Меч скользнул как по маслу, без сопротивления в его металлическом основании.

Второй синт медленно соображал, что ему делать. Решил отступить. Женщина вжалась в стену.

Правильно. Ты будешь третей, на кого я обращу своё внимание. Снова свечение меча и чёрные брызги на гранитном кафеле. Его тело я разрубила пополам. Не хочу пачкать руки. Мой меч итак окропился их чёрной смазывающей жидкостью. Тело рухнуло, и я переступила его, приблизившись к женщине.

Она не бежала. Умница. От меня не убежать.

Тишина. Женщина дрожит. Её каштановые волосы и руки закрыли смуглое лицо. Из пакета выглянула старая выцветшая бутылка с грязной водой и разлилась по полу. Видно я чуть задела её пакет, когда разрубила второго синта.

– Не бойся меня, женщина, – мой голос срикошетил эхом от пустых стен заброшенного подъезда, – Я не собираюсь тебя убивать.