Мужчина Ариадны

Из лаборантской раздавалось мерные постукивания воздушного нагревателя – его поставили перу недель назад после того, как несколько молоденьких сотрудниц одновременно слегли с тонзиллитом. По-хорошему, пустая трата баллов, лучше бы прикупили новые камеры для выращивания бактерий.

Дин нехотя оторвался от стекла, огораживающим зону эксперимента. Здесь происходило массовое деление невидимых обычному глазу клеток. Но очки, похожие на маску сталевара из прошлого, вполне себе справлялись с задачей. Он рассматривал то, как тестовое вещество практически полностью выкосила нежелательные клетки с общей картины ткани. Рак крови – болезнь на девяносто процентов неизлечимая в двадцать первом веке, сейчас уже не представляла серьезной опасности. И уже несколько лет в лаборатории крупного Магнитского института, проводились эксперименты по модифицированию вакцины. Как говорил Мерек, руководитель подразделения, до прорыва осталось всего ничего. Это «ничего» все продолжалось и продолжалось, и Дин задерживался на работе и задерживался.

Ему в прошлом месяце исполнилось двадцать семь, и он с ужасом осознал, что ничего не успел. А все виной введение вездесущих чипов памяти, ужасная несправедливость. Вот если бы не она… Но, к сожалению, после Третей мировой войны, человечество, ступившее на тропу возрождения, решило перестроить систему ценностей. Повсеместно. Теперь знания превратились в валюту, в власть и проклятие. Хотя изначально планировалось, что их наличие поможет избавиться от неравенств. Ну, получилось это плохо. Да, теперь не было голодающих, люди имели крышу над головой, да, меньше времени стали тратить на обучение. Но, как и всякая горизонтальная структура, постепенно общество возвращая себе форму пирамиды, на вершине которой оказывались те, чья информация была столь уникальной, что за нее готовы были отдавать тысячи баллов. Теперь они заменяли деньги.

После глобальной перестройки информацию записывали на чипы, встраиваемые в небольшую биоинженерную конструкцию, похожую на флешку, выращенную из биоматериала. У большинства она располагалась за левым ухом, прямо над выпирающей частью черепа. В общем, владельцы уникальных знаний оказались высоко, а те, кто попроще, застряли на месте. Так как Дин.

Вечерами в комнатушке, какую ему выдали при поступлении на работу, он только и делал, что злился. То есть, начиналось все вполне безобидно, он заваривал чай, доставал из контейнеров котлеты из синтетической говядины, смотрела на мирно мигающий светильник, а затем со всей дури швырял тарелку об пол. Она конечно же не билась, высокотемпературный пластик в целом отличался живучестью. Злоба, довольно щурясь, вбиралась к свету, распихивая ребра. Она радовалась долгожданной свободе и шептала о несправедливости хозяину. Дин с ужасом понимал, что застрял на веки вечные на одном месте, как лягушка в формалине. И всплыть ему не удается.

Да, он мог бы попробовать подкопить баллы, прикупить себе один навык, затем другой, а потом шаг за шагом сделать свой чип памяти в меру уникальным. Но когда это еще будет? Сколько ему еще ждать? Ведь он достоин, еще как достоин, так мама говорила много- много раз. Но мама погибла при восстании Интеллектов, оставив вместо себя это все поглощающееся чувство. Наверное, из-за вспышек агрессии, которые парню не удавалось подавить, Дин любил подолгу просиживать в лаборатории. Наблюдать за ростом бактерий, изменениям в экспериментальных тканях и анализаторе, высчитывающем данные. Наверное, только тут ему не хотелось ничего крушить.

– Ну, будто бы я другого не ожидал. – Раздался звонкий и излишни вдохновленный голос Есея, возникшего из комнаты обработки. – Давай, собирайся. Надо тебя выгулять.

Есей появился в их лаборатории два месяца назад, приписался к отделу экспериментов и начал разговаривать. Много разговаривать. Казалось, этот странный парень с прозрачными глазами совсем не волнуется о том, сколько информации раздает коллегам безвозмездно. Это не удивительно, молодой человек только-только начинал жить самостоятельно, не понимал еще, что мама и папа платить больше за еду не будут.

И Дин начал слушать. Сначала вполуха, затем все больше. И постепенно как-то само-собой превратился в приятеля, которого новенький смело называл другом.

– Да ты погляди, что есть-то! – и Есей потряс перед лицом Дина двумя небольшими пластиковыми квадратиками. – Билеты, представляешь. В театр, как в старину прямо. Пойдешь?

– Это откуда такое?

– Да Тина вручила еще на той недели, да сама заболела. Пойдем?

Откуда билеты на спектакль оказались у молоденькой лаборантки Тины, что все время путала пробирки и названия реагентов, Дин и не надеялся узнать. Сегодня день, очевидно, лишится раздражающей одинаковости. За это в общем-то он Есея и терпел, тот частенько вытягивал Дина из скорлупки стирольной лаборатории.

– Пойдем.

– И причесаться не забудь. – Закричал Есей в спину приятелю.

И через четверть часа они ужи держались за блестящие поручни новенького шаттла, несущегося по воздушной магистрали прямо к центру города. Ее проложили недавно, все для быстрой транспортировки образцов из главной лаборатории. Ну и персоналу повезло. Теперь дорога дому едва ли занимала больше десяти минут.

– Ты когда-нибудь вообще был в театре?

Вопрос был в духе Есея. Глупый и импульсивный. Дин вообще редко бывал где-то кроме небольшого магазинчика с продуктами, находящегося на два этажа ниже общежития. Кажется, удалось посетить картинную галерею, которую после освобождения столицы перевезли обратно, но театр- нет. И по безразличному выражению лица Дина это было легко понять, но Есей игнорировал этот факт. Может быть, новичку очень хотелось найти товарища. А кто знает, где друга найдешь?

Дин не понимал зачем надо тратить баллы на информацию, которую не получится записать на чип, считал такое развлечение расточительством времени. Но, если Есей продолжит восторженно голосить о чем-то, то поход может закончиться получением пары абзацев полезной информацией для сохранения на чип.

– Не был.

– Вот и я не был. Интересно, аж жуть. Настоящая оперетта! Ух.

Трехэтажный театр с каменными колоннами и старомодной крышей из формованного углепластика оказался затерт между двумя высотками. Одна – стеклянная, там располагались офисы почти всех складов медицинского оборудование. Вторая – белокаменная, там – центр обслуживания. Попросту, для вакцин и препаратов находили покупателей. Как небольшой театр очутился здесь, было загадкой.