Остров оборотней
«Мы все предрасположены к этой болезни – естественная реакция наших далеких предков на окружающий мир, таинственный, опасный, непонятный! Мы несем ее в своих генах. Но одни воюют со страхом1 всю жизнь и побеждают, а другие сдаются ему – сразу или постепенно… Человечество безгранично богато, прекрасно и мудро, и мешает ему быть счастливым только одно – страх».
(Братья Вайнеры «Лекарство против страха»)
Много веков назад
Если хотите ничего не бояться,
вспомните, что бояться можно решительно всего…
Сенека Младший
Вдалеке хрустнула сухая ветка…
– Гм-м, – пилигрим достал меч, – ну-ну, иди же… ближе… ближе. Давай!
Он выглянул из-за старого дуба. Тишина! Ничего кроме мертвого леса. Ни крика совы, ни шороха мыши – ни души… Даже шуршания опавшей листвы под ногами не слышно. Тишина-а!
– На этот раз ты от меня не уйдешь.
Пилигрим снял капюшон. Осторожно ступая по желтой листве, пошел вперед. Двадцать-тридцать шагов… минута, вторая, третья. За ельником появился кособокий бревенчатый домик. Нужно торопиться, пока не напал ОН. Пилигрим замер, когда услышал у себя за спиной тихое всхлипывание.
«Что это? – сердце сжалось, – Эх-х, подкрался-таки, значит, время пришло…»
Пилигрим, приготовившись встретиться со смертью лицом к лицу, поднял меч. Но стоп! Кто это?!.. Ребенок? Действительно, ребенок. Мальчик, примерно десяти лет от роду. Рыжие волосы, черненькие глазки, как у мышонка и острый подбородок. Воин присел рядом с мальчишкой.
– Как ты здесь оказался?
Мальчик отступил назад.
– Не бойся. Я тебе ничего плохого не сделаю. Поверь мне. – Пилигрим погладил перепуганного мальчугана по голове. – Как тебя зовут?
Мальчик, всхлипнув, ответил:
– Пи-и-итер, дяденька.
– Милое имя – Питер. Тебе так не кажется?
Ребенок улыбнулся. Пилигриму в этот момент показалось, что лесная тьма отступила. Стало немного теплее на душе.
– Мм-ожет быть. Не знаю. Я никогда об этом не думал. А тебя, – паренек посмотрел воину в глаза, – как зовут?
– Гендель, малыш, Гендель.
Мальчик нахмурился.
– Э-это, не тот ли самый Гендель, который охотится на Вервольфа?
Пилигрим отвернулся. Убрал меч в ножны и прошептал:
– Тот самый, тот самый. А что, ты обо мне тоже слышал?
Питер вытер нос рукавом старенькой курточки.
– Нда-а! Кто же о тебе не слышал? Весь Шварцвальд говорит о Генделе. Даже в соседних деревнях все о тебе знают. Ты настоящий герой! Я знаю, что вся твоя родня погибла. Это так?
Пилигрим вспомнил, как несколько дней назад он вернулся домой и обнаружил, что жена и двое маленьких детей мертвы. Они лежали в кроватках. Их головы… Лучше об этом не вспоминать. Гендель нашел головы во дворе. Ужас! Этого не мог совершить даже самый гнусный из злодеев, которых пилигрим немало знавал на своем веку. Как тут не взяться за оружие? Как не пойти на поиски чудовища, погубившего всю семью? Духовный наставник, к которому Гендель обратился за советом, отказал, сославшись на крайнюю занятость. Жители деревни? Что говорить о несчастных селянах? Они заперлись в домах, полагая, что чудовище может в любой момент вернуться в деревню и убить их. Гендель помолился в церкви. Той самой, что стоит, на вершите холма, у самого края Шварцвальдского леса. А, помолившись, дал обед: без головы чудища обратно не возвращаться. Взяв с собой меч и котомку, Гендель отправился на поиски кровожадного монстра. Отправился с единственной надеждой, надеждой на скорую смерть Вервольфа.
– Ты, наверное, устал?
Пилигрим вздрогнул.
– Нисколько, малыш. Хочешь есть?
Питер опустил голову и тяжело вздохнул.
– Ну-у, как сказать? Перекусить не отказался бы.
В камине весело потрескивал огонь. Язычки пламени извивались, как ужи, выползающие после долгой зимней спячки на яркое солнышко. В охотничьем домике постепенно становилось тепло. Казалось, страх отступил. Гендель и Питер, сидя на полу у стены, ужинали.
– Ну, как, согрелся? – бросив кость в глиняный кувшин, спросил пилигрим.
Мальчишка, разжевывая кусочек мяса, буркнул:
– Да, сейчас чувствую себя гораздо лучше. Только пальцы на ногах еще того… Как сосульки.
Гендель достал из котомки небольшой кожаный мешок.
– Вино? – мальчик засмеялся.
– А как ты думаешь? Хорошее, выдержанное.
– Сам делал?
– А как же? Мы с женой прекрасное вино делали. Вернее, я только ей помогал. В основном все делала она. Какой из меня винодел? Так… – Гендель сделал два глотка и убрал мешок в котомку. – только мечом орудовать умею. С измальства приучен!
– Я слышал, ты ее слишком сильно любил?
Гендель почувствовал себя неловко оттого, что мальчуган, похоже, разбирался даже во взрослых вещах. Такое бывает крайне редко. Пилигрим заметил, как мальчишка, пробираемый скопленной за день усталостью, начал засыпать.
– Послушай, Питер…
Ребенок приоткрыл глаза.
– Ты засыпаешь. Давай лучше я расскажу тебе сказку.
Мальчик молча кивнул.
– Вот и хорошо, – пилигрим набросил мальчугану на плечи плед, найденный в сундуке, – тогда слушай.
Питер опустил голову на плечо Генделя и прошептал:
– Расскажи мне сказку. А я пока вздремну, если ты, конечно, не против.
Гендель положил меч себе на колени, на тот случай, если монстр неожиданно ворвется в этот старенький лесной домик.
– Слушай… Давным-давно в глубине Исполинских гор жил горный дух – властелин горных богатств. Он повелевал подземным царством, населенным крошечными существами – гномами.
– Гномами?!..
– О-о, да. Это были искусные кузнецы. Однажды вздумалось горному духу подняться из своего подземного царства и поглядеть на то, что делается на земле. Бродил он, бродил по горам и заглянул в Силезию. Там он увидел принцессу Эмму. Красавица Эмма так понравилась горному духу, что он с тех пор только о ней и думал. Тогда решил повелитель гномов похитить красавицу. Заметил он, что девушка вместе с подругами каждый день купалась в лесном ручье. Пришла однажды Эмма к ручью и только прыгнула в воду, горный дух тут, как тут: дотронулся до воды своей волшебной палочкой. Вода в ручье внезапно забурлила и заклокотала. Подхватила девушку и унесла ее в глубоко подземное царство. В то время как родители и подруги оплакивали несчастную красавицу Эмму, она жила в роскошном замке подземного царства. Все было у Эммы, горный дух исполнял все ее желания, но она очень скучала без людей. И вот однажды горный дух принес ей двенадцать репок и волшебную палочку. «Ударь палочкой по репке. Она мгновенно превратится, в… кого ты пожелаешь!» – сказал горный дух. Эмма ударила волшебной палочкой по одной репке. Репка тут же превратилась в ее любимую подругу. Обрадованная Эмма превратила еще девять репок в своих лучших подруг. А последние две – в кошку и собаку. Мрачный замок повелителей гномов ожил. Эмма наконец-то перестала скучать. Дни проходили в шумных забавах и веселых играх. Но через некоторое время Эмма заметила, что ее подруги увядают. Старятся с каждым днем. Через неделю они уже не могли двигаться без костылей. Кошка с собакой тоже едва передвигали ноги. Огорченная Эмма пожаловалась горному духу. «К сожалению, я бессилен. Помочь тебе не могу! Пока в репках был сок, твои подруги были молоды.». «Что же мне теперь делать? Ухаживать за этими калеками?» – спросила недовольная Эмма. «Нет, этого тебе делать не придется.» – горный дух взмахнул волшебной палочкой. Подруги Эммы, кошка и собака мгновенно превратились в высохшие, сморщенные репки. «Теперь я умру от скуки!» – заплакала Эмма. «Не порти свои голубые глаза, они покраснеют от слез, – уговаривал ее горный дух. – Сегодня же я достану свежие репки. Ты снова превратишь их в кого пожелаешь!». Повелитель гномов обещал это, не подумав. Был уже конец зимы, и он обшарил все свое подземное царство, но нигде не нашел ни одной свежей репки. А Эмма скучала и сердилась. Тогда горный дух добыл семян репы и засеял ими целое поле. А чтобы было тепло, и репа росла быстрее, он призвал на помощь подземный огонь. Репка стала расти не по дням, а по часам. Горный дух был очень доволен своей выдумкой и вскоре с гордостью преподнес Эмме первую созревшую репку.
Хитрая Эмма превратила эту репку в сороку и приказала ей: «Лети на землю к моему жениху и скажи, чтобы он через три дня ждал меня с самым быстрым конем в Майской долине. И возвращайся скорее с ответом!». Сорока улетела и через три дня вернулась обратно. «Жених ждет тебя в Майской долине!» – во все горло затрещала сорока. «Тише, тише! – замахала на сороку руками Эмма. – Горный дух идет». «Принцесса! Я исполнил свое обещание. Теперь у тебя сколько угодно свежей, сочной репы! Можешь делать из нее все, что только твоей душе угодно! – с гордостью сказал горный дух и положил к ногам красавицы большой пучок свежей репы. – Но ты должна сказать мне, когда же, наконец, будет наша свадьба». Эмма подумала, подумала и ответила: «Мы должны отпраздновать нашу свадьбу по-королевски. Не забывай, что я принцесса! На свадьбе у нас должно быть много гостей. Ты сосчитай, сколько реп растет на твоем поле, а я за это время придумаю, в кого мне превратить каждую репу. Но только знай, если ты собьешься со счета, свадьбе не бывать!». «Нет! Я не ошибусь!» – обрадовался горный дух и побежал считать репу. А хитрая Эмма превратила самую крупную репу в быстрого скакуна, вскочила на него и помчалась в Майскую долину. Горный дух так торопился пересчитать репу, что не раз сбивался со счета, и каждый раз у него получались разные числа. Наконец все сошлось! Он отправился к Эмме. Но напрасно горный дух искал ее и заглядывал во все потайные места. Эмма исчезла… Тогда болтливая сорока не выдержала и затрещала: «Прекрасная Эмма сбежала от тебя к своему жениху! Сбежала, сбежала к своему жениху! Он ждет ее в Майской долине!». Разгневанный горный дух бросился в погоню за прекрасной Эммой. Но он настиг беглянку только тогда, когда ее конь перепрыгнул границу подземного царства. Горный дух послал вдогонку огненную молнию. Молния ударила в тысячелетний дуб и опалила его: от вершины до самой земли. Опечаленный горный дух поведал о своем горе четырем ветрам и умчался в подземное царство. Ветры разнесли по всему свету весть о проделке хитрой Эммы. Люди много смеялись и прозвали горного духа «Рюбенцеллером», то есть… репосчетом. Попросту «Рюбецалом». Дошла эта кличка до ушей горного духа. Разгневался Рюбецал на людей. С тех пор он только изредка поднимался из подземного царства. Взглянуть на землю, что там делается. Каждый раз зло подшучивал над людьми. За долгие годы он научился понимать людей: отличать дурных от хороших. Никто никогда не слышал, чтобы Рюбецал хоть раз когда-нибудь обидел бедняка или доброго, честного человека. Послушай, что случилось однажды с честным Вейтом. Много лет назад в местечке Рейхенберг жил бедный крестьянин Вейт. В неурожайный год он задолжал богатому соседу и не мог вовремя вернуть долг. Злой сосед отобрал у него за долги все добро. Осталась у бедняка Вейта одна коровенка. Вейт решил подать на богача в суд. Люди говорили бедному Вейту: «С сильным не борись, а с богатым не судись!». А Вейт все-таки написал жалобу в суд. Судился он, судился, и кончилось тем, что просудил он последнюю коровенку. Осталось у бедного Вейта полдюжины детей да пара сильных рук. Но… этого было мало, чтобы накормить восемь голодных ртов. Работал бедный Вейт, не покладая рук с утра до ночи, а дома не хватало даже куска хлеба. «Сердце у меня разрывается от горя, когда голодные ребятишки просят, есть!» – плакала жена. «Не плачь, жена! – утешал ее Вейт. – Мне бы только добыть сто талеров – тогда поднялись бы мы на ноги! Купили бы мы кусок земли, и, глядишь, как-нибудь прокормились бы». «Да где же нам взять эти сто талеров?» – жена продолжала плакать. «В горах живут твои богатые родственники. Я пойду к ним и попрошу одолжить нам сто талеров. Они так богаты, что сто талеров для них не такие уж большие деньги».
Бедная женщина вытерла слезы и стала собирать мужа в дорогу. Сборы были недолгими. Вырубил себе Вейт крепкую палку, взял на дорогу флягу с холодной водой, ломоть хлеба и отправился в далекий путь. Долго шел Вейт через густой лес, взбираясь, все выше и выше в горы. Выпил Вейт всю воду из фляжки, съел весь черствый хлеб и, едва волоча ноги от усталости, наконец-то, добрался до селения, где жила богатая родня его жены. Увидев запыленного, оборванного Вейта, родные встретили его неласково. Даже не предложили ему переночевать. Когда же бедняга стал просить в долг сто талеров, они подняли его на смех: «Вот еще что выдумал! Дать тебе, бездельник, сто талеров в долг! А вдруг ты завтра умрешь? С кого же мы получим свои деньги? Уходи от нас, ничего мы тебе не дадим!». Ничего не сказал им в ответ бедный Вейт и ушел ночевать в пустой сарай. До утра он не сомкнул глаз – горькие думы не давали спать. С первыми лучами солнца Вейт пустился в обратный путь. «Два дня потерял я даром! Как же я вернусь домой с пустыми руками? – думал он, – Что мне теперь делать? Уж если родня не захотела помочь, так чего же ждать от чужих людей?». Думал Вейт, думал и придумал: «А что, если попросить у Рюбецала? Говорят, он не раз выручал бедняков. Чего мне бояться? В крайнем случае, даст мне Рюбецал пару тумаков железной дубинкой да выругает за беспокойство. Эх, была, не была!». Вейт закричал во все горло: «Рюбецал! Рюбецал!». Внезапно зашевелился кустарник, и из него вылез огромный, взлохмаченный угольщик с рыжей бородой до самого пояса. Глаза его сверкали, а в руках он держал огромную железную дубинку. «Земляной червяк! – гневно закричал великан. – Как ты посмел назвать меня этой презренной кличкой? Уж не вздумал ли ты посмеяться надо мной! Что толкнуло тебя на такую дерзость?». «Нищета и горе, господин Рюбецал! Есть у меня к вам большая просьба. Спасите моих бедных детей от голодной смерти, дайте мне в долг сто талеров! Даю вам честное слово, что верну долг… с процентами». «Дурак! – проворчал Рюбецал. – Что я, ростовщик что ли, чтобы давать деньги под проценты? Иди к своим братьям людям, пусть они тебе помогают». «С тех пор как на земле появились богатые и бедные, – молвил несчастный Вейт,– нет больше братства. Богачи даром и пальцем не пошевелят, а наш брат бедняк и рад бы помочь, да нечем. Нет никого на земле, кого бы я мог попросить о помощи. Вот я и решил попросить вас». Прямота крестьянина понравилась Рюбецалу. «Плохой порядок на земле, если люди ко мне за помощью обращаются!» – подумал про себя Рюбецал, а Вейту сказал: «Ну ладно, так и быть, выручу тебя из беды. Иди за мной!». Повел Рюбецал Вейта через лес в долину, к высокой горе, заросшей густым и цепким кустарником. Долго шел Вейт следом за Рюбецалом и вошел в темную пещеру. Ощупью пробираясь в темноте, Вейт дрожал от страха. «А вдруг Рюбецал решил надо мною посмеяться? Что ему стоит столкнуть меня в пропасть или завести в топкое болото!» – подумал он. Рюбецал, читающий человеческие мысли, ответил, посмеиваясь: «Ну что же! Коли боишься, не ходи!». Вейт покраснел от стыда. Он был доволен, что в темноте Рюбецал не мог этого заметить. Видит, наконец, Вейт вдали мерцает синий огонек. Чем дальше он идет, тем светлее становится в пещере. Наконец стало светло. Как днем. Вейт огляделся и увидел посредине пещеры большой медный котел, до краев наполненный серебряными талерами. «Ну, – обрадовался Вейт, – теперь я вижу, что Рюбецал не шутит!». «Бери, бери, сколько тебе нужно! Только напиши мне расписку, что вернешь деньги через три года.» – засмеялся Рюбецал. Вейт принялся отсчитывать талеры, а Рюбецал отвернулся в сторону и сделал вид, что не смотрит. Но Вейт был честным человеком, он отсчитал ровно сто монет, написал расписку, и отдал ее Рюбецалу. Рюбецал взял расписку, прочел ее и запер в железный сундук. Потом он вывел Вейта из пещеры: «Ну, а теперь ступай домой. Да хорошенько запомни вход в эту пещеру! Ровно через три года я буду ждать тебя с деньгами. И горе тебе, если ты меня обманешь!». Вейт обещал вернуть долг сполна, в назначенный день. Он обещал, подняв правую руку, но не клялся при этом ни своей жизнью, ни жизнью своих детей, как это часто делают дурные плательщики. Рюбецал громко засмеялся и исчез. Растаял в воздухе. Вейт побежал домой. Откуда и силы только взялись? По дороге он забежал в лавочку и накупил полную котомку всевозможной еды. Поздно вечером он пришел домой. «Растапливай, жена, печь да вари похлебку! Сегодня мы поедим досыта!» – крикнул с порога Вейт. Жена затопила печь и сварила такую густую похлебку, что ложка в ней могла стоять стоймя. Когда дети наелись и уснули, жена попросила мужа: «Расскажи теперь, как тебя встретила моя родня?». «Твоя родня? – переспросил Вейт и усмехнулся. – Очень хорошо! Они ни словом не упрекнули меня в бедности, накормили, напоили и дали мне взаймы на три года сто талеров». «Теперь ты видишь, какая хорошая у меня родня!» – хвалилась с тех пор каждый день женщина. Вейт слушал день, слушал два, слушал неделю. Наконец надоела ему эта пустая болтовня. Тогда говорит он жене: «Вместо того чтобы болтать да переливать из пустого в порожнее, давай-ка, займемся делом. Если мы будем с тобой дружно работать, через три года сможем вернуть весь долг и даже с процентами!». На том они и порешили… Три года, не покладая рук, работали Вейт с женой. Вейт обзавелся хозяйством и даже сумел отложить деньги для уплаты долга Рюбецалу. Когда настал срок платежа, Вейт положил в узелок сто серебряных талеров и спозаранку разбудил жену. «Вставай, – говорит, – жена, умойся, оденься, да и детей принаряди». «Чего это ты вздумал, муженек? – удивилась жена. – Сегодня словно бы и не праздник, и о ярмарке я не слышала! Куда же ты нас поведешь?». «Мы поедем в горы. Навестим твою родню. Кстати, заодно заплатим свой долг тому, кто помог нам в черный день. Сегодня как раз срок уплаты». Жена празднично оделась. Принарядила детей. Вейт усадил ребят и жену в повозку. Сам сел на козлы и поехал в горы. Доехав до подножия горы, Вейт остановил лошадей, спрыгнул с повозки. Посадив на козлы старшего сына Ганса, сказал: «Поезжай-ка, Ганс, не по дороге до вершины горы. Жди нас возле трех лип. А мы пройдемся туда ближним путем по тропинке. Надо бы нам ноги поразмять». Ганс сел на козлы, а Вейт по узкой тропинке углубился в лес. Идет Вейт, да то и дело по сторонам оглядывается. Спрашивает его жена: «Что ты все время оглядываешься? Уж не заблудились ли мы? Давай лучше вернемся обратно. Ведь нам надо засветло добраться до моих родных. Надо же вернуть им долг и поблагодарить за их доброту». «За что нам благодарить твою родню? – засмеялся Вейт. – Разве только за то, что они посмеялись над нашей бедностью, и на ночь глядя, выгнали меня из дому. Даже черствой корки и кружки молока не нашлось для меня у твоих родных! Вот какие они добрые! Я иду к своему доброму брату, который спас нас от нищеты». «Что-то я никогда не слышала, – удивилась жена, – о том, что у тебя есть брат!». Вейт остановился около угольной ямы и, поглядев на нее, сказал: «Здесь живет мой названый брат, который сделал нам больше, чем твои кровные братья. Это он дал мне взаймы сто серебряных талеров, которые принесли нам счастье!». «А как же зовут твоего названого брата?». «Его зовут Рюбецал…». Жена Вейта закричала в страхе: «Давай уйдем скорей отсюда! Ты погибнешь, а вместе с тобой погибнем и мы! Говорят, Рюбецал злой волшебник и он… загубил немало людей». «Мало ли что глупые люди болтают! – рассердился Вейт. – Рюбецал выручил нас из беды. Если бы не он, что бы с нами было? Подумать страшно!». Вейт отвернулся, чтобы скрыть слезы, выступившие у него на глазах, и сказал: «Подождите тут, а я пойду и расплачусь со своим благодетелем. Я приведу Рюбецала, и вы поблагодарите его от всего сердца». Вейт начал искать вход в пещеру Рюбецала. Вот тот старый, опаленный дуб, меж корнями которого три года назад был вход в пещеру. Но пещера… исчезла. Вейт не знал, что делать. Он стучал камнем по скале, бряцал серебром2 и кричал во все горло: «Повелитель гор! Я принес тебе долг!». Но ему отвечало только эхо: «Повелитель гор! Я принес тебе долг!». Опечалился Вейт, присел на камень и стал думать, что делать дальше. Думал Вейт, думал и, наконец, решил: «Оставлю я здесь деньги. А вдруг Рюбецал не хочет, чтобы я его видел?». Вейт так и сделал. Положил узелок с монетами у подножия скалы и пошел к жене. А у самого на душе неспокойно. Спрашивает его жена: «Ну, как? Видел Рюбецала? Отдал ему долг?». «В том-то и дело, что не видел!» – с досадой ответил Вейт. «А куда же ты, – жена была вне себя, – дел деньги?». «Положил у подножия скалы.» – отвечает ей муж. «А вдруг они пропадут?». «А что, жена, попробую я вызвать повелителя гор его кличкой? – почесывая затылок, сказал Вейт. – Рюбецал, конечно, рассердится… может быть, даже побьет, но дело будет сделано». «Что ты! Что ты! – всполошилась жена. – Он может убить тебя до смерти!». «Ну, авось до смерти не убьет! – засмеялся Вейт и крикнул во все горло: – Рюбецал! Рюбецал!». Но по-прежнему ему отвечало эхо… Опечалился Вейт и, уныло оглядываясь по сторонам, побрел обратно. Вдруг зашелестела трава. Налетевший не весть откуда вихрь закрутил столбом сухие листья и бросил их под ноги Вейту. Среди листьев Вейт увидел белый клочок бумаги. Вейт поднял бумагу. Это была его расписка, данная три года назад Рюбецалу. «Радуйся, жена! Радуйтесь, дети! Теперь я могу спать спокойно! Рюбецал получил долг и вернул мне расписку. Я сдержал свое слово, и мы можем спокойно вернуться домой!» – закричал Вейт и даже подбросил шляпу от радости. «Давай заедем к моим братьям, – предложила жена. – Я хочу облегчить свое сердце и сказать им все, что я о них думаю». «Поедем, – согласился Вейт и, усадив всех в повозку, вскочил на козлы. – конечно поедем!». К вечеру они доехали до фермы, где жила их родня. Вейт постучал в двери. На порог вышел незнакомый мужчина. «Добрый вечер! Где мои братья?» – спросила жена Вейта. «Ваши братья? – удивился мужчина. – Они давно здесь не живут. Около трех лет назад они разорились и разбрелись кто куда. С тех пор о них ничего не слышно». Вейт с женой переглянулись и хотели, было ехать обратно. «Куда вы поедете, на ночь глядя? Оставайтесь у меня ночевать, – предложил хозяин. – А завтра утром тронетесь в путь». Вейт с женой переночевали и с первыми лучами солнца поехали домой, щедро отблагодарив хозяина. Говорят, Вейт прожил до глубокой старости и часто рассказывал своим внукам историю о том, как он встретил в Селезских горах Рюбецала.
– Эх-м… – промычал во сне Питер. – м-м-х-а-а.
Пилигрим посмотрел на спящего мальчика.
«Черт возьми, – подумал он, – что делает этот мальчишка в Шварцвальде?!..»
Гендель закрыл глаза. Ему безумно хотелось спать…
– Гендель, Гендель, – кричал мальчик, пытаясь разбудить пилигрима, – вокруг дома бродят ужасные собаки или… волки. Точно разобрать кто это, я не могу.
Пилигрим открыл глаза. Было утро. Яркие лучи только что народившегося солнца, едва пробивались сквозь запыленное стекло. Слышалось странное шипение. Пилигрим встал и подошел к окну. Убрав меч в ножны, он вытер рукавом пыль со стекла. Пыль размазалась и превратилась в мутную кляксу. Гендель прислушался.
«Ничего не слышно, – подумал он, – тихо, как в гробу.»
Внезапно в окне появился размытый волчий силуэт. Пилигрим отступил к стене. Волк посмотрел через стекло и открыл здоровенную пасть. По алому языку стекала тоненькая струйка крови.
– О, святые угодники, – прошептал пилигрим, – кто это?!..
Он почувствовал легкое прикосновение к плечу. Это был Питер.
– Гендель, слуги Вервольфа уже здесь. Нам нужно бежать отсюда. Скорее! Оборотни могут убить нас. А если придет ОН, то превратит тебя и меня в пыль.
Пилигрим обнажил меч. Подбежал к стене, возле которой лежала котомка.
– Скорее, за мной! Я ищу Вервольфа не для того, чтобы он превратить меня… – Гендель подмигнул мальчугану, – и тебя в пыль. Бежим!
Гендель, схватив Питера за руку, ударил ногой в дверь. В лесу пахло гнилью. Замок Вервольфа, окруженный непроходимой топью, находился не далеко от домика. Пилигрим и его маленький спутник успели сделать всего несколько шагов, как вдруг услышали за спинами рычание. Кровожадные монстры могли в любое мгновение разорвать их на куски. Гендель подтолкнул мальчика вперед. Выждав несколько секунд, пилигрим обернулся. Первое, что он увидел – полные злобы глаза. Они горели странным блеском. В них затаился животный голод. Зверь громко зарычал, присел и приготовился к прыжку.
– Ты сможешь его убить? – мальчишка дрожал от страха. – М-о-ж-е-ш-ь?
– Не переживай, его ненависть ничто, в сравнении с моим желанием отомстить за жену и детей.
Питер закрыл ладонью рот, когда из волчьей пасти потекла красноватая слюна. Его едва не стошнило. Гендель, чувствуя смертельную опасность, пошел вперед, держа меч на вытянутой руке. Шаг, второй. Зверь, оттолкнувшись мощными лапами от земли, прыгнул… Пилигрим взмахнул мечом. Клинок отсек голову чудовища. Она откатилась сосне. Из пасти потекла кровь.
– Все. Не бойся!
Мальчик посмотрел Генделю в глаза.
– Но он здесь не один.
Пилигрим, опустив меч, прошептал:
– Я знаю.
Паренек присел.
– А ты Вервольфа когда-нибудь видел?
Пилигрим никогда не видел ЕГО. Гендель снова вспомнил жену и детей. Их обезображенные тела, окровавленные стены, кровать и головы…
– Не видел. Да-а… – Питер вытер лицо. – Наверное, мне придется тебе кое-что объяснить. Но сначала…
Мальчик встал и, приложив указательный палец к губам, прошептал:
– Тс-с. Ничего не говори! Убери, пожалуйста, меч, а то… зашибить могу.
Пилигрим, не ответив, убрал меч и внимательно посмотрел на своего юного спутника.
– Гендель, а ты веришь только в злых богов?
Пилигрим молча кивнул.
– Значит, сказка, рассказанная тобой ночью, – правда. Значит, мне будет немного легче тебе все объяснить.
Питер отвернулся. Вокруг мальчика появился туман. Руки и ноги Питера светились от тысячи искр.
– Это ты?!.. Рюбецал?
Мальчишка начал быстро прибавлять в росте. Через минуту он стал таким большим, что пилигрим едва мог дотянуться до его плеча. С торса Рюбецала можно было рисовать картины. Глаза повелителя горных духов светились. Пилигрим даже прикрыл руками лицо. Когда же он снова открыл глаза, увидел Рюбецала. Тот держал в руке дубину, ударная часть которой была вырезана в виде бычьей головы с огромными рогами. Торс Рюбецалу защищали стальные латы.
– Ты прав, пилигрим, я Рюбецал. Защитник обездоленных. А ты…
– Ты хочешь меня убить? Но позволь перед этим мне расправиться с Вервольфом.
– Полагаешь, тебе хватит сил?
Повелитель горных духов захохотал.
– У тебя нет ни единого шанса.
Рюбецал взглянул на меч.
– С подобными безделушками, Гендель, ты не одолеешь и муравья.
Пилигрим опустился на колени перед повелителем горных духов и склонил перед ним голову.
– Прости меня, неразумного. Как я могу тебе помочь?
Рюбецал смотрел на пилигрима сверху вниз.
– Подожди, не все так безнадежно! Ты сможешь спасти людей от Вервольфа.
В груди Генделя что-то дрогнуло. Он почувствовал, что от него сейчас зависит судьба жителей Шварцвальда.
– Как я могу тебе помочь? – повторил пилигрим.
– Я должен признаться, что Вервольф, – Рюбецал закрыл глаза, – мой брат.
– Но легенды…
– На то они и легенды, чтобы о чем-то умалчивать.
Гендель замер.
– Много веков назад мы жили высоко в горах. В той самой пещере, о которой ты рассказывал. Случилось так, что Вервольф стал алчным. Золото затмило ему глаза. Он стал забирать у людей желтые монеты. Забирая у несчастных людей богатство, Вервольф убивал их. Из-за этого мой брат становился с каждым днем все сильнее и сильнее.
Небо тем временем начало затягивать густыми облаками. На землю упали первые дождевые капли.
– Я попытался убедить его в том, что алчность ведет в никуда. Но Вервольф меня не послушал. Вскоре его душа стала принадлежать тьме… Теперь его можно только убить! А исправить, увы…
Сердце пилигрима застучало еще сильнее. Внезапно он почувствовал прилив сил.
– Ты готов?
Гендель был готов сразиться с Вервольфом. Его не нужно было убеждать, так как смерть семьи постоянно всплывала в воспоминаниях.
– У нас мало времени. Сейчас мой брат должен придти. Я уже слышу его тяжелую поступь.
Рюбецал приблизился к пилигриму. Положил оружие на землю, и опустил одну руку на голову мужчине.
– Если готов, знай: только твое бесстрашное и чистое сердце может спасти людей от беды! Закрой глаза и отдай мне… сердце!
На глаза Генделю стали наворачиваться слезы. Кто бы мог подумать, что он – помощник самого Рюбецала?
– Я готов! – крикнул пилигрим и закрыл глаза.
Голова Генделя закружилась. В висках застучали тысячи маленьких молоточков. Он стал терять сознание.
– Вольфсагель! – слышалось в округе, – Вольфсагель! Вольфсагель!
Рюбецал вырвал из груди пилигрима сердце и, подняв его над головой, прошептал:
– Я готов к битве. Иди же, брат! Горячее сердце пилигрима превратилось в ключ от твоей могилы. В нее я тебя заточу на веки вечные. Иди!
Послышались громовые раскаты. Небеса разверзлись…
Из громадной грозовой тучи ударила молния. Она, словно изворотливая змея, пронеслась по воздуху к земле. Молния попала в руку Рюбецалу, в которой он держал сердце героя. Повелитель горных духов открыл глаза. Перед ним лежал талисман Вольфсагель – ключ от могилы Вервольфа. Он, прижав талисман к груди, громко крикнул:
– Где ты, брат?!.. Если я тебе нужен, выйди ко мне. Я здесь, не прячься!
Неожиданно его посетила мысль:
«А вдруг он уже здесь? Просто каким-то образом умудрился усыпить мою бдительность. Тогда жертва, на которую пошел пилигрим, окажется напрасной?!..»
Рюбецал представил своего брата в обличии громадного волка. Горящие глаза-факелы. Повелитель горных духов обернулся. О, ужас! Ноги заскользили по земле. Он, потеряв равновесие, упал. Над головой послышался душераздирающий смех. Рюбецал попытался встать, но не смог. Что-то давило ему на грудь. Повелитель горных духов увидел, как все вокруг начало таять… Деревья, кусты, пригорки и лужи. Все вокруг исказилось до неузнаваемости. Справа и слева прыгали черные тени. Над головой полыхал огонь. Рюбецал крепко сжал в кулаке ключ Вольфсагель и сделал последнее усилие – поднялся с земли. Отбежав в сторону, он быстро взобрался на ближайший пригорок.
Оказавшись на вершине, заметил, как из-за кривой сосны выползает нечто, с огромными лапами. Это был волк. Красные глаза, шкура пепельного цвета, искривленные, словно рыболовные крючки, когти.
– Аа-а, – закричал Рюбецал, – вот ты, каким стал? Твое место в аду, убирайся!
Он еще сильнее сжал в кулаке талисман Вольфсагель. Глаза Вервольфа вылезли из орбит. Спина разломилась на две части. Из раскрытой пасти забил кровавый фонтан. Из глаз вылезла сотня тонких щупалец. Они извивались. Тянулись, все ближе и ближе к повелителю горных духов. Медлить было нельзя. Рюбецал посмотрел вниз – на оружие. До него было слишком далеко. Добежать не возможно! Что делать? Повелитель почувствовал, как нагревается талисман Вольфсагель. Он становился все горячее и горячее, пока не раскалился докрасна. Голова Вервольфа лопнула. Из нее вырвалось черное облако – пчелы. В смятении повелитель кинул в своего брата талисман. Все и вся тут же замерло. Рюбецал отошел назад. Это произошло как раз в тот момент, когда земля вокруг Вервольфа задрожала. Сверкнули яркие молнии. Послышались громовые раскаты. Пространство вокруг монстра несколько раз содрогнулось, и Вервольф провалился под землю.
– Еще немного и мне пришел бы конец. Но что это? Камень?!..
Повелитель горных духов присел и дотронулся рукой до дымящейся гранитной плиты. Под ней покоился его брат Вервольф. Рюбецал смахнул пепел. На граните был выбит странный знак: две вертикальные, проходящие параллельно друг другу полосы. Вольфсагель – древний рунический знак силы. Силы, способной защитить человека от волков и оборотней.
– Покойся в аду, братец!
2003 год. Кража
Страх… то придает крылья ногам,
то приковывает их к земле…
М. Монтень
– Стоп мотор! – режиссер Томякин фыркнул. – Господин Федоров…
Треск кинокамеры прекратился. В разных концах площадки послышались тихие смешки и перешептывание.
– Ну, Василь Василич, получается полнейшая ерунда. Вы же главный консультант фильма. Какой у нас с вами был договор?
Профессор Федоров надул щеки в тот момент, когда за его спиной приподнялась гранитная плита. Через пару секунд из темного отверстия появилась голова актера, игравшего роль Вервольфа.
– Почему, простите, вам не нравится этот талисман?
– Гм-м, – режиссер повернулся к съемочной бригаде, – попрошу всех удалиться на перекур.
Присутствующие на площадке люди молча ушли. Никто из них не обронил ни единого слова. Как говорится: с судьей не спорят!
– Чем не нравится? Скажите на милость, разве в загашниках «Эрмитажа» не нашлось ничего поприличнее этой… кхе-кхе, ерундовины?
– Ерундовины?!..
Профессор поднял с земли талисман и пристально на него посмотрел.
– Глеб Георгиевич, это вовсе никакая не ерундовина, как вы изволили выразиться. Это настоящий Вольфсагель.
Томякин улыбнулся.
– Настоящий? Да я вам таких настоящих наклепать могу сколько угодно. Только скажите, сколько нужно этих самых Вольфсагелей.
– А надпись?
– Что надпись?
Режиссер забрал талисман у профессора-консультанта и стал размахивать им.
– Ээ-э, дорогой мой, такую гравировку за день в любой мастерской могут сделать.
– Нет, вы совершенно не правы! Это настоящий ключ о могилы Вервольфа. Я его сам на раскопках нашел.
– Это не факт. Мне был нужен настоящий талисман. А такую, – Томякин прищурился, – е-р-у-н-д-о-в-и-н-у, даже стыдно крупным планом снимать. Нам с вами не поверят… Кто бы вы думали, не поверит?
Профессор пожал плечами.
– Да зрители нам не поверят. Сходят один раз в кинотеатр. Увидят отснятый материал и все. А-ля, у-лю – гони гусей! Они не поверят ни единому кадру. А это, господин профессор, несомненный провал. Мне больше не будут выделять денег на съемки. Кстати…
Режиссер положил Вольфсагель на гранитную плиту. Недолго порылся в кармане. Достал сигареты и закурил.
– Кстати, вы же прекрасно знаете, что мы снимаем сериал. Соответственно, один вариант фильма будет демонстрироваться в кинотеатрах, другой по телевидению, а третий – в сжатом виде, закатают на видеокассеты. С первым еще ничего, со вторым тоже, как-нибудь перебьемся. А вот видео версию придется на веки вечные, как Вервольфа, похоронить. И никогда больше не вспоминать о ее существовании.
Федоров забрал талисман у режиссера. Завернул его в носовой платок и убрал в карман.
– Хорошо, будь, по-вашему. Принесу вам другую е-р-у-н-д-о-в-и-н-у.
Распрощавшись с Томякиным, Василий Васильевич направился на автостоянку, к старенькому «Жигуленку». Открыл дверцу и почувствовал в кармане дребезжание мобильного телефона.
– Алло! Да, понял. Говорите в Пулково? Понял. Из
Швейцарии? Делегация. Ну-у, тогда понятно. Да, да, я через тридцать минут выезжаю. Заскочу домой и потом сразу в Пулково. Отлично…
Заработал мотор. Василий Васильевич нажал на педаль акселератора. Нужно было успеть заехать домой, оставить там, на время талисман и потом мухой обернуться в аэропорт. Швейцарцы не станут его долго ждать.
По глубокому убеждению Машки Федоровой, беда никогда не приходит одна. Если уж не везет, так не везет. Это было проверенно на личном опыте. Взять хотя бы прошлый год. Сколько на ее голову свалилось всякой всячины. Все беды начались с рыбной ловли. Пошла с ребятами на рыбалку и, пожалуйста… Утопила новые босоножки. Ничего катастрофического в этом не было, босоножек у нее было несколько пар, но эти были самыми любимыми. С позолоченными пряжками. Тем более что отчим ни за что не даст на новые… ни гроша! И не, потому что ему жалко денег. Нет, профессор археологии Василий Васильевич Федоров в своей приемной дочке души не чаял, но он считал, что к каждой вещи нужно относиться бережно. Тем более к такой, у которой есть золотые пряжки. Это, в общем-то, правильно. Правда Машка была не виновата, что так произошло. Это все недотепа Лешка, с которым вечно, что-нибудь, да происходит. Поскользнулся, полетел с самодельных мостков в Ижору. Перетрусил так, что начал орать не своим голосом и размахивать руками, хватаясь за все, что могло бы спасти его от падения. Сначала схватился своими загребущими ручищами за Сашкино удилище. Потом за ту досочку, на которой стояли босоножки. Вот они и плюхнулись в воду. Ничего, так сказать, не попишешь, просто жуть, какая-то. Н-е-в-е-з-у-х-а! Началось с босоножек, а потом… Маша никогда не ходила в школу, не выучив уроков. И двоек у нее никогда не было. А тут эта подготовка к рыбалке, потом ночь на реке. Весна-красна, но вечерами еще бывает холодновато. Конспект по химии так и остался лежать в ранце. Она о нем даже не вспомнила! Вот и получила по заслугам. Вечером Машу ждала еще одна радость: жутко заболело горло. Измерила температуру – тридцать девять и шесть. Ночные водолазные работы дали о себе знать. Дело-то не шуточное – плескаться, как Ихтиандр, а затем топать босыми ногами по остывающей земле! Утром, не на шутку встревоженный Василий Васильевич вызвал врача. В этот день на стадионе играли «Зенит» со «Спартачком». Любимая игра для Федоровой накрылась медным тазом! Вот и не верь, после произошедшего в приметы и поверья. Вернее, в злой рок, преследовавший в последние несколько недель непоседу. Как были правы те, кто говорил: «Пришла беда – отворяй ворота!». Но после темной полосы, почти всегда наступает светлая – долгожданная удача.
Радостные события (как же это здорово!) не приходят в одиночку. Теперь Машину судьбу посетила удача! Через два дня у нее будет день рождения. Этот день, отчим всегда отмечает с размахом. Одиннадцатилетие – великий, если не сказать больше, праздник! Как здорово, что в этом году она с хорошими оценками перешла в следующий класс. Не смотря на заболевание. Это первая удача. Вторая – отчим вскоре должен будет отправиться на раскопки. В Египет. Говорят, что в гробнице Тутанхамона нашли новый, неизвестный доселе подземный ход. Девочка помнила, как радовался удачным раскопкам в Германии Василий Васильевич. Это была совместная экспедиция немецких и русских археологов. Тогда зарубежные коллеги подарили русским археологам несколько найденных предметов. Широкий жест объяснялся потеплением отношений между двумя государствами. Отчиму больше всего понравился древний талисман, о котором он впервые узнал после прочтения книги «Маллеус Малефикарум». Это так называемая «Книга ведьм». Ее давным-давно написали монахи Шпенглер и Инститорис. Стоит отметить, что Маша, принимавшая все радости и неудачи своего отчима близко к сердцу. Плюс ко всему – вот-вот настанет пора каникул. Обещал приехать дед. Одним словом, все сейчас складывалось, как нельзя хорошо. На последний в этом году экзамен Маша шла в приподнятом настроении. Около парадной ее встретил Алексей Владыков, живущий этажом ниже.
– Машка, ну иди же скорее! Смотри, что у меня есть! – смешно надув и без того толстые щеки, протараторил Леха. – Я сегодня видел этого… э-э-э, ну как его? А, длинного! Того, с которым Сашка поспорил из-за Египетской пирамиды. Как только он меня увидел, сказал…
– С-к-а-з-а-л?!.. – передразнила Машка.
– Да, сказал: «Опять ты наврал мне, толстяк. Когда же у тебя от вранья вырастет нос?».
Лешка Владыков был полным. Он очень сильно любил приврать… Даже не приврать, скорее, соврать самым наглым образом. Но стоило только кому-нибудь усомниться в правдивости его слов, тогда этому человеку тут же приходилось знакомиться с Лехиными крепкими кулаками. Хотя, по-совести: Лешка не очень-то любил драться. А вот Машка Федорова – дело другое. Она, девчонка – не промах. Шесть лет в «ДЗЮ-ДО» занимается. Так что запросто может даже самому Сашке Хренову двинуть, если потребуется. А тот каратист. Славная драчка может произойти.
– Нет, правда, Машунь! Подходит ко мне и говорит: «Парень, хочешь, я тебе дам свою энциклопедия почитать? Тогда ты сможешь хоть немного поумнеть. А то ваше поколение только и делает, что смотрит всякую ерунду, вроде полоумных Покемонов и узкоглазых Сейлормунов. Если хочешь, могу дать тебе и художественную литературу. Выбирай: «Пятнадцатилетний капитан», «Д’Артаньян и три мушкетера» или еще что-нибудь эдакое. Героико-приключенческое. Ну, как?».
– Он тебе случайно не предлагал колобка в пяти томах, в твердом переплете с глянцевой обложкой прочесть? – едва сдерживая смех, спросила Машка.
– Не веришь? Я ему ответил, что смотрел фильмы, поставленные по всем книгам, которые он перечислил. Он так дико расхохотался. Плохо, что он мой сосед, а то бы я ему…
– Что, по шее надавал бы?
– Смейся, смейся. Я сказал, что у меня есть знакомая, любящая смотреть фантастические фильмы. Про Египет, про мумии. Про всевозможную нечисть. Пусть тебе и дает, если пожелает.
– Что дает-то?
– А-а… чтиво свое приключенческое.
– Ну и трепло же ты, Лешка! – отвесив приятелю звонкий подзатыльник, девочка направилась к парадной.
«И чего этот длинный привязался со своей литературой? – подумала Маша. – Интересно, все-таки, прочитать что-нибудь крутое. Еще лучше – побывать в Египте!».
Мурлыкая песенку «Нас не догонят», Федорова поднялась на шестой этаж и достала из сумки ключ…
– Н-и-ч-е-г-о с-е-б-е!
Машку словно ударило по голове тяжелым молотом. Дверь квартиры, в которой она жила, оказалась открытой. Раскуроченный замок висел на двух кривых шурупчиках. На коврике валялась любимая Машкина блузка – а-ля Филипп Готье. Какое-то время девочка была не в состоянии пошевелиться. Потом что-то сильно кольнуло ей в сердце и она, охваченная ужасом, побежала, перепрыгивая через ступени, вниз по лестнице. Оказавшись на улице, Маша пронеслась мимо ничего не подозревающего Лешки Владыкова. Вбежала вглубь двора, к маленькому домику-пристройке детсада. Это был ЖЭК. Федорова дернула несколько раз за ручку. Дверь была закрыта… Возле арки появился высокий, широкоплечий молодой человек. Машка побежала к нему со словами:
– Санек, ко мне в квартиру залезли воры. Отчима нет, что делать?!..
– Какие воры? – Саша Хренов надул щеки. – Средь бела дня? Ты что, с ума сошла?
Сказав это, Хренов решительно направился к Машкиной парадной. Подобрав валявшийся на земле кирпич (на всякий случай), Федорова последовала за ним. Внимательно осмотрев замок, висящий на двери, ребята растерялись. Первое, что пришло им в головы: срочно звонить в милицию, но… Милиция милицией, а как быть с Машей? Она нравилась мальчикам. Обращение в органы правопорядка мгновенно превратило бы их в Машкиных глазах в трусов. Саша тяжело вздохнул и перешагнул через порог. Девочка, держа в руке увесистый осколок кирпича, вошла в квартиру второй. Лешка, шагая последним, постоянно озирался.
– Посмотри в большой комнате, там, у отчима всякая археологическая всячина должна лежать. Возможно, воры об этом знали.
– Ка-а-кие во-оры? – Лешка впервые услышал о грабителях. – Вы что?
Он быстро выбежал из квартиры. Споткнулся и кубарем покатился вниз по лестнице. Оказавшись на улице, Леша заметил "Жигуленок" с проблесковым маячком на крыше, припаркованный у детского сада. Возле машины стоял милиционер. Успокоившись, мальчик вспомнил Машины слова: «Посмотри в большой комнате, там, у отчима всякая археологическая всячина должна лежать. Возможно, воры об этом знали».