Город Порталов

Глава 1

В этот торжественный день за длинным столом собрались близкие родственники: от самых маленьких до возрастных гоминоидов1. Глава клана, сорокалетний именинник Дарвин Чарльзон как старший самец занял почетное место в торце. Несмотря на свой возраст (средняя продолжительность жизни гоминоидов – пятьдесят лет), Дарвин был бодр, да и выглядел моложе. Короткая чёрная шерсть чуть прикрывала сильную грудь и руки, а рост – чуть более двух метров – позволял ему гармонично вписаться в просторный зал с высокими потолками.

За двадцать лет службы в Тайной полиции Дарвин укрепил тело и развил аналитический ум, что позволяло ему оставаться начальником Тайной полиции округа Гейт даже в пенсионном возрасте.

– А вот и гости из Заполярного круга приехали! – раздался вежливый, но уверенный голос Алетты Чарльзон, самки именинника.

Она встретила Альфо Солберга – еще более крупного самца с пепельно-белой густой шерстью, представлявшего один из северных кланов. С ним прибыла молодая самка по имени Бонетта с ухоженной чёрной шерстью, указывавшей на ее высокое происхождение. По сравнению с тёплым югом, их северное полушарие целый год изнывало в морозах от минус тридцати до порой минус ста градусов.

– Бонетта! Как я рада тебя видеть! – искренне воскликнула Алетта, крепко обняв сестру.

Тихо, почти шёпотом, она поведала, что недавно приходил Томрас – бывший партнер Бонетты. Он стоял на пороге с букетом персиковых роз и пытался выяснить, где ее найти. К счастью, Дарвина не было дома. В противном случае, непрошеный гость вряд ли ушел бы целым.

Альфо и Бонетта вместе всего три года, но уже успели завести двоих детёнышей: Арно и Белтаста – метисов с удивительным сочетанием белой и чёрной шерсти. Старший, Арно, почти полностью унаследовал снежный окрас отца, а младший, Белтаст, был почти угольно-чёрной, если не считать белых рук.

– А это кто у нас такие маленькие? – с улыбкой спросила Алетта, приласкав обоих детей.

Пока няни уводили племянников в детскую, Бонетта тихо обратилась к Алетте:

– Где наши сестры?

Алетта тяжко вздохнула и виновато улыбнулась:

– Мы снова пытались их позвать, но они, как обычно, вежливо отказались. С твоим Альфо проще: он северянин, и их обычаи позволяют ему присутствовать. Жалко, что мы так редко видимся со своими…

Бонетта сжала руку сестры, разделяя ее сожаления, и они обменялись понимающими взглядами.

В южных семьях обычно бывает по четыре-пять детёнышей, а двоюродных и троюродных родственников – десятки. Согласно обычаям, дальним членам семьи не принято приезжать на праздники, чтобы не теснить тех, кто ближе к имениннику по крови. Также считалось дурным тоном, если самка посещала какое-либо мероприятие без своего самца.

Наконец все расселись. Справа от Дарвина, по праву старшинства, занял место его брат Хаксли Чарльзон – историк и директор Научно-исторического Университета округа Гейт. Слева расположился Гальтон Чарльзон, посвятивший себя изучению Электрума. Оба брата поддерживали хорошую физическую форму, ведь их род славился потомственными стражами Портала.

Младший брат Фарадей Чарльзон так и не появился за столом, что заметно нервировало Дарвина. Чуть дальше определили Крафта Айсборна – верного друга и сослуживца именинника, коренного северянина с пепельно-белой шерстью. Альфо устроился в центральной части торжественного стола, а его спутница заняла место напротив него.

С противоположного торца, подчеркивая свой статус и родственные узы, грациозно устроилась единственная любовь Дарвина – Алетта. Справа от нее находилась детская, где младшие члены клана сидели за отдельным столом, а слева располагалась кухня, в которой трудились нанятые повара. Благодаря такому расположению Алетта могла одновременно присматривать за детьми и следить за ходом застолья. Забота о малышах и уверенность в том, что все под контролем, наполняли ее душевным спокойствием.

Неизменным фаворитом южных застолий был самогон из кактуса опунции – жгучий пятидесятиградусный напиток. Первый тост произнес Хаксли, отметив в неспешной речи важность преемственности для клана и ответственность, которая ляжет на того, кто продолжит дело Дарвина. Именинник залпом опустошил украшенную гравировкой рюмку и, чтобы погасить острое послевкусие алкоголя, съел обжаренную во фритюре личинку древесного жука. Гости последовали его примеру, проявляя уважение к главе клана. Стол ломился от угощений – фруктов, овощей, насекомых и личинок. Особенной популярностью пользовались жареные скорпионы.

Второй тост произнес Гальтон, огласив теплые пожелания имениннику. По традиции слово передавалось всем братьям именинника по старшинству. Отсутствие Фарадея позволило выступить третьим Крафту Он, следуя обычаю гоминоидов, не стал пользоваться приборами и зачерпнул розовых червей рукой – символ единения с природой. Сжав рюмку, Крафт произнес:

– За того, кто дал мне все, когда другие пытались отнять. За друга, наставника и учителя – Дарвина! До дна!

Не желая пренебрегать порядками южан, Крафт вскоре вежливо попрощался, сказав, что служба в Тайной полиции не позволяет ему засиживаться. Алетта как радушная хозяйка обняла его у дверей. Дарвин оставался внешне спокойным, но все сильнее тревожился.

– Не время! Я все исправлю!– повторял он мысленно. – Сегодня решится моя судьба.

Фарадей, его восемнадцатилетний брат, уже окончил Научно-исследовательский Институт округа Гейт. Его манило изучение Электрума, тогда как отец Роберт и старший брат Дарвин хотели, чтобы он посвятил себя науке, а не бессмысленной охране Портала, который не открывался много лет. Согласно законам Объединенного Блока Наций планеты «Сунне-Твеген», через Портал разрешалось перемещаться только ради добычи Электрума. Но Портал исчезал внезапно и непредсказуемо, в последний раз – сорок лет назад.

Фарадей был обделен физической силой своих братьев, зато обладал острым не по годам умом. Природная замкнутость мешала ему делиться своими уникальными идеями в области физики, и единственным, кто понимал юношу, оставался брат Гальтон. Отстранение от службы не сильно расстраивало Фарадея, но лишало его возможности увидеть Портал, если тот вновь появится.

Понимая, что большая часть гостей уже поздравила Дарвина и что ему, скорее всего, удастся избежать публичного тоста, Фарадей направился к себе домой.

Определить время на планете с двумя солнцами без электронных часов было практически невозможно. Единственным признаком вечера в южной части мира служили затемнённые крыши и окна домов, изготовленных из стекла и песка – главных строительных материалов в краю, где пустыни покрывали около семидесяти процентов суши. Почти неисчерпаемая энергия Электрума позволяла делать крыши и окна из энергопроводимых кристаллов, способных выводить любую визуальную проекцию и надёжно защищать обитателей от палящего солнца без дополнительных затрат.

Одноэтажный, но просторный дом главы клана Чарльзон отражал его статус офицера Тайной полиции округа Гейт – именно там впервые обнаружили Портал. Зарплата Дарвина не позволяла роскоши, но государственные льготы и бесплатная электроэнергия обеспечивали семье комфорт. К тому же каждый, кто происходил из рода стражей Портала, получал ежемесячное пособие на протяжении всей жизни.

Зайдя в дом, Фарадей – стараясь не привлекать внимания – тихо занял место за столом. Дарвин, увидев его, ощутил краткое облегчение.

– Фарадей! Ты стал крепче с нашей последней встречи, – громко заметил Альфо, окидывая его оценивающим взглядом. – Сколько уже прошло? Три года? По тебе видно – готов к службе стражем!

Он говорил с легкой насмешкой, прекрасно зная, что Дарвин против этого. Альфо уже слышал от Бонетты, как Фарадею не дают исполнить долг рода, и теперь намеренно поддевал его, напоминая об обязанностях, которые он якобы должен был принять.

– Его выдающиеся знания в физике говорят о том, что он рожден быть ученым, – спокойно возразил Гальтон. – Но познание мира требует не только книг, но и опыта. Иногда, чтобы понять неизведанное, его нужно увидеть собственными глазами.

– Хм… любопытно, – протянул Солберг, поднимая бровь. – Но что же скажет глава семьи? – он явно давил на слабое место, желая вывести Дарвина на спор.

Дарвин, не поддавшись на провокацию, спокойно ответил:

– Он взрослый самец и сам вправе решать свою судьбу.

Слова прозвучали ровно, но отозвались за столом тяжелым эхом.

Дарвин всегда выступал против службы Фарадея в стражах Портала, и все ожидали, что он вновь это подтвердит. Однако вместо привычного отказа он внезапно дал младшему брату свободу выбора. Это не просто шло вразрез с его прежними убеждениями – это меняло сам ход разговора, рушило предсказуемый порядок вещей.

Альфо, привыкший просчитывать каждый шаг и давить на слабые места, вдруг почувствовал растерянность. Он ждал возражений, напряженного спора, а получил нечто иное – то, к чему был не готов. Фарадей, наоборот, уловил в этом ответе неожиданную надежду, словно впервые услышал, что его выбор действительно имеет значение.

Алетта внутренне напряглась. Она слишком хорошо знала супруга и понимала, что его слова не были случайностью. За этим решением крылась причина, которую он пока не раскрыл.

Бонетта, еще минуту назад оживленно рассказывавшая о своей жизни на Севере, осеклась на полуслове. Атмосфера за столом изменилась – неуловимо, но ощутимо. Остальные гости тоже притихли, ощущая, что этот вечер только что перешагнул в нечто большее, чем просто семейное торжество.

Тишину нарушила София, старшая дочь Дарвина и Алетты, которая с легкой улыбкой вошла в зал:

– Папа, с днем рождения. Я тебя люблю.

Она подошла, обняла отца и поцеловала его в щеку, после чего бросила взгляд на стол:

– Можно мне десерт?

Дарвин кивнул, и София, схватив кусочек пирога, уселась рядом.

Гальтон, всегда охотно разговаривавший с племянницей, улыбнулся:

– Что вы сейчас проходите по физике?

София уселась поудобнее и, чуть приподняв подбородок, уверенно ответила:

– Сезонность и свет. Почему у нас жара круглый год, а на Севере – полгода день, полгода ночь.

– Ну и почему же? – лукаво прищурился Гальтон.

– Все дело в движении планеты! – оживилась София. – Мы вращаемся вокруг первого солнца – оно основное. Южное полушарие, где мы живем, всегда повернуто к нему, поэтому здесь постоянно тепло и светло. А на Севере все иначе: примерно на полгода та сторона поворачивается ко второму солнцу. Оно дальше и почти не греет, но света хватает, чтобы начался длинный день. Потом снова приходит полугодовая темнота, а у нас – все как всегда: солнце и жара.

Дарвин улыбнулся и одобрительно кивнул:

– Умница. А теперь иди к своим братьям и сестрам.

София кивнула и ушла, а за столом на мгновение вновь воцарилась тишина. Дарвин, ненадолго задумавшись, перевел взгляд на Альфо.

– Кстати, как идут дела с вашим промыслом? – спросил он, сменив тон на более деловой.

– Отлично, особенно летом, когда солнце немного растапливает океан, и выследить плавучих верблюдов становится проще. Ледоколы слишком дороги, а охотничьи суда – вполне доступный вариант,

– ответил Солберг.

– На каком топливе они работают? – с интересом вмешался Гальтон. – Говорят, на Юге нашли Терролиум и Небулит – горючие ископаемые. Можно было бы заменить ими жир плавучих верблюдов.

– Мои суда работают на Электруме, – ответил Альфо. – Но не все могут позволить себе переоборудование, поэтому по-прежнему используют переработанный жир плавучих верблюдов в качестве биотоплива.

Он сделал небольшую паузу, затем продолжил с оттенком недовольства:

– Кто-то на Юге пытался освоить Терролиум, но проект внезапно свернули. Очевидно, кому-то выгодно удерживать монополию на энергоресурсы. Да и талантливых северян, которые могли бы продвинуть исследования, давно переманили на Юг.

– Хм, интересно, – протянул Хаксли. – А разве Электрум можно просто так купить?

– Официально его поставляет южная сторона по договорам, – вмешался Дарвин, – но процветает контрабанда, особенно среди северян.

– Да вы в курсе, что девяносто процентов северян еле выживают? – вспылил Альфо. – Нужного тепла нет, продукты приходится ввозить от вас.

– Зато вы не брезгуете вывозить жир верблюдов, – не сдержавшись, уколол Дарвин.

– Нам приходится его экспортировать, чтобы закупать еду на Юге, – возразил Альфо, все больше раздражаясь. – То, что южанам развлечение, для северян – спасение. Ваши каминчики, кремы, мыло – все это стоит денег, а нам приходится вкалывать ради пропитания.

– И при этом вы забираете основную прибыль в свой карман, – процедил Дарвин, теряя самообладание.

Хаксли, пытаясь унять спор, заговорил ровным, но внушительным голосом:

– Давайте не забывать, что Север не всегда был в таком положении. Сто семьдесят восемь лет назад он контролировал источники воды и плавучих верблюдов, что позволило ему держать Юг в подчинении. Но затем открылся Портал, Великий Чарльз Дарвин принес Электрум, и баланс сил изменился. Наши предки использовали этот шанс, чтобы обрести свободу. Теперь мы живем в другом мире, и история не должна нас вновь разделять.

Но едва он замолчал, как Солберг резко ударил кулаком по столу.

– Чушь! – рявкнул он, сжимая кулаки. – Юг просто не хочет уступить Электрум! Вы держите нас в

зависимости и даже не пытаетесь скрывать этого!

Дарвин медленно обвел гостей взглядом. Напряжение за столом нарастало.

– Хватит! – его голос прозвучал твердо, как удар меча о камень.

Он дал спору утихнуть и продолжил:

– Мы не решим этот вопрос сегодня. И тем более не за этим собрались. Выпьем за здоровье – наше и всех гоминоидов.

На мгновение воцарилась тишина, но затем один за другим гости подняли рюмки.

– Grunala vistom!2 – раздалось в ответ.

Слова раздались хором, будто омывая недавнее напряжение, но осадок все же остался.

Когда праздник подошел к концу, потолочные и оконные стекла из энергопроводимых кристаллов сменили солнечный свет на проекцию ночного неба, усыпанного звездами. На нем ярко сияла луна, ее фазы и движение точно воссоздавала программа «Энгус и Марвин».

Создатели этой технологии сколотили целое состояние, ведь для большинства гоминоидов, никогда не покидавших южные территории, по-настоящему живое звездное небо оставалось чем-то недосягаемым.

Гости разъехались, а Альфо ушел с обидой. Семейство Чарльзон, как и всегда, осталось довольно праздником.

Уложив детей, Дарвин и Алетта тоже легли отдыхать.

– Сегодня ты меня удивил, позволив Фарадею самому принять решение, – сказала она вполголоса. – Я рада, но у меня какое-то беспокойство. Все ли в порядке?

– Я тебя люблю, – отозвался Дарвин, поцеловав свою самку. – Все будет хорошо. Numbala zorn3.

– Спокойной ночи, – тихо ответила Алетта, хотя тревога не покидала ее.

Дарвин долго лежал, глядя на проекцию звездного неба, и размышлял о предстоящем дне. Он надеялся, что рассвет принесет ему облегчение и подтвердит правильность его решений.

Утро понедельника, шесть пятьдесят восемь. Дарвин проснулся и выключил будильник – беспокойные мысли не дали выспаться. Встав, он заварил цикорий, избегая синтетических заменителей. С чашкой в руках Дарвин отключил электронную «картинку» на окне и занялся любимым занятием – наблюдением за родной улицей. Годы, проведенные за разглядыванием соседских детей и повседневной жизни гоминоидов, укрепляли его моральные ценности и помогали ему держаться, продолжая службу в Тайной полиции. Однако главной его опорой всегда оставалась семья, ради которой он был готов пожертвовать намного большим, чем требовала служба.

– Я все исправлю, – негромко сказал Дарвин.

Алетта встала на полчаса позже и принялась готовить завтрак, одновременно помогая детям собраться: каждого нужно было отправить в свою школу или сад.

– Привет, мой чёрный одуван, – ласково сказала она, коснувшись губ Дарвина поцелуем. Когда-то, после водных процедур, его голова действительно напоминала одуванчик. С годами это прозвище стало для них чем-то особенным.

– Ночью ты что-то бормотал, говорил, что все исправишь, – заметила Алетта, стараясь не выдать тревогу. – Что-то случилось?

– Просто плохой сон, ничего страшного, – уверенно ответил Дарвин, благодарно взглянув на свою самку.

Пока вся семья была занята завтраком, он прошел в кабинет, открыл сейф и достал укороченный пистолет «Лайтер Ф-19У», военное оружие с регулируемой мощностью: на минимальном уровне оно лишь шокировало противника, а при максимальном – оставляло жуткие ожоги на теле. Магазин был заряжен Электрумом, позволяющим обходиться без перезарядок. Дарвин перевел мощность на максимум.

Раздался звонок на портативном видеофоне – сигнал, которого Дарвин ждал.

– Дарвин Чарльзон, – послышался взволнованный голос его старого приятеля и по совместительству начальника полиции округа Гейт Эгреога Лависа. – Чрезвычайная ситуация на стадионе «Дронбак». Неизвестные устроили стрельбу, есть раненые. Точное число нападавших пока неясно. Я передаю командование вам.

– Принято, – спокойно откликнулся Дарвин.

В этот момент за окном показался автомобиль: Дарвин заранее попросил заехать за ним Крафта Айсборна. Служебная машина марки «Нейрсорс» на первый взгляд ничем не отличалась от обычного южного транспорта, который перемещался по магнитным магистралям, используя бесплатную энергию. Однако, в отличие от гражданских моделей, этот автомобиль был оснащен выдвижными колесами для передвижения по обычным дорогам, системой вертикального подъема на четыре метра в экстренных ситуациях и небольшим кристаллом Электрума в качестве резервного источника питания. Это позволяло машине продолжать движение даже там, где магнитная сеть заканчивалась.

Сев справа от водителя, Дарвин кивнул Крафту:

– В курсе нападения на полицейский патруль у стадиона?

– Конечно, я же твой заместитель, – ответил Крафт.

– Хорошо, когда рядом такой заместитель, – сказал Дарвин с лёгкой улыбкой, в которой трудно было различить искренность.

– Я уже дал указания группе быстрого реагирования, они будут там через десять минут, – продолжил Крафт.

– Сначала заедем кое-куда, – сказал Дарвин, задав маршрут в навигаторе. – Это займет полчаса.

– Полчаса? Что может быть важнее стадиона? – удивился Крафт.

– Нужно встретиться с информатором. Поддай газу.

Крафт включил экстремальный режим автопилота, и машина резко ускорилась, сокращая время в пути вдвое. Несколько минут они ехали молча, наблюдая, как за окнами проносятся огни города. Дарвин первым нарушил тишину:

– Ты ведь часто бываешь на Севере. Не нашел там самку?

Айсборн мельком взглянул на него, нахмурившись:

– У меня там агенты под прикрытием, но семью… с чего бы вдруг?

Дарвин продолжал смотреть перед собой, словно размышляя вслух:

– Я долго чувствовал за тебя ответственность.

Крафт не сразу понял, к чему он клонит.

– Потому что мы работаем вместе? – спросил он с иронией.

– Потому что когда-то взял тебя под опеку. После той операции, где погибли твои родители.

Айсборн сжал руль крепче, но не ответил.

– Ведь они пытались взорвать Портал, – негромко напомнил Дарвин. – Что ты теперь чувствуешь к жителям Юга?

Крафт тяжело вздохнул:

– Мне было десять. Родители дали мне только разочарование. Я уважаю лишь тех, кто не отвернулся от меня потом.

Он задумался, прежде чем задать встречный вопрос:

– Можно и я спрошу? Почему ты до сих пор не ушел на пенсию? Разве я не смог бы тебя заменить?

– Смог бы. Но пока не готов, – коротко ответил Дарвин и внезапно сменил тему: – Сворачивай направо.

Крафт почувствовал напряжение. Дарвин вел себя странно, но причин не объяснял, что настораживало еще больше.

– Здесь? – переспросил он, глядя на заброшенный желтый дом за пределами магистрали. – Выглядит так, будто сюда никогда и не доходила магнитная сеть.

– Останавливайся у «Мукомольни Гаарла», – спокойно сказал Дарвин, указывая на проржавевшую вывеску.

Чувство тревоги у Крафта стремительно перерастало в панику.

–  Неужели он все знает? Но откуда? А вдруг я ошибаюсь?

Поток мыслей бился в голове, но внешне Крафт сохранял спокойствие, продолжая следовать приказам.

Дом выглядел заброшенным: глиняные стены, ржавая металлическая крыша. Такие строения давно исчезли на Юге.

Крафт вошел первым. Уже с порога стало ясно: внутри никто не жил, и никакого информатора здесь не было. Запустение, пыль, следы давней сырости – все указывало на то, что этот дом давно покинули.

Внутренний голос кричал: пора что-то делать! Пора действовать!

Он старался незаметно нажать кнопку экстренного сигнала на наручном коммуникаторе. Одним касанием отправил тревожный импульс своим гоминоидам, надеясь, что они успеют среагировать.

Тихо откашлявшись, чтобы заглушить щелчок предохранителя, Крафт плавно перевел «Лайтер» в боевой режим. Развернувшись к Дарвину, он вскинул оружие, готовый стрелять.

Крафт попытался заговорить, но не успел.

– Дру-у-уг м… – слова застряли в горле, когда обжигающая боль пронзила правую ногу.

Дарвин выстрелил первым.

Крафт Айсборн дернулся, пытаясь нажать на спуск, но тело предало его. Он рухнул на пол, а выстрел ушел в сторону. Если бы они стреляли одновременно, у него еще был бы шанс. Но разряд от «Лайтера» уже прожег плоть.

Лежа на потрескавшемся полу, Крафт судорожно пытался собраться с силами. Несмотря на боль, он вновь поднял руку с оружием.

Дарвин оставался невозмутим. Холодно переключив «Лайтер» в режим шока, он выпустил второй прицельный разряд.

Крафт вздрогнул. Его тело дернулось, пальцы разжались, и оружие с глухим стуком упало на пол.

Молча, без спешки, Дарвин ввел ему адреналин, затем перевернул стул и сел напротив.

– Имена. Все, кто с тобой. Все, кто замешан… – голос звучал спокойно, но в нем вибрировало напряжение.

Крафт судорожно вдохнул, стиснув зубы, чтобы не застонать.

– О чем ты вообще?.. – прохрипел он, выдавливая слова через боль.

Дарвин посмотрел прямо ему в глаза.

– О тебе!

Холод сковал Крафта изнутри. Мысли метались, но одно было ясно: нужно тянуть время. Любой ценой. Пока сигнал тревоги не дойдет до тех, кто может помочь.

– У меня есть самка… детеныш… – едва слышно выдавил он. – Я сделаю все… лишь бы они жили…

Дарвин наклонил голову, внимательно изучая лицо Айсборна, будто пытаясь в последний раз найти в нем хоть что-то, что могло изменить его решение.

– Сделаешь, – повторил он тихо. – Ты уже сделал. Теперь моя очередь защитить свою семью.

Он прицелился, и палец застыл на курке.

Крафт не двигался, лишь тяжело дышал. В его взгляде больше не было сопротивления – только странное, почти обреченное понимание.

Дарвину предстояло принять решение.

Глава 2

В просторном зале собрались все ближайшие родственники Дарвина – от самых младших до старейшин. По традиции, почётное место у торца стола занимал глава клана, именинник и старейший мужчина в семье.

– Смотрите, гости из Заполярного круга прибыли! – сдержанно, но тепло объявила хозяйка дома, Алетта Чарльзон.

–Garoo!4– уже с радостью в голосе окликнула она сестру, ее мужа и детей. – Располагайтесь, где вам удобно.

Застолье было оживленным. Пальмовое пиво сменяли рюмки кактусовой водки, а тосты передавались по старшинству – будто эстафета.

Фарадей нарочно задержался у входа, но стоило ему переступить порог, как он почувствовал на себе тяжелый взгляд брата.

– Фарадей! Прямо возмужал… – протянул Альфо с едва скрытой насмешкой. – Сразу видно: почти стал стражем Портала.

Дарвин не дал ему продолжить:

– Не стоит продолжать, – жестко сказал он. – Фарадей давно сделал выбор. Он выбрал науку, а не бессмысленное дежурство у Портала. Я не позволю ему тратить годы в ожидании того, чего может и не случиться. Он способен приносить настоящую пользу.

В зале повисла тишина. Лишь Гальтон, задумчиво постукивая пальцами по столу, спросил:

– А если он все-таки передумает?

Дарвин не колебался.

– Он не передумает. Это его путь, и он уже идет по нему.

Фарадей ничего не ответил. Вопрос был даже не в том, хотел ли он служить в стражах Портала. Дарвин просто не оставил ему выбора. Он даже не спорил – знал, что бесполезно.

Неловкую паузу нарушила София, старшая дочь Дарвина. Она подбежала, поцеловала отца в щеку, пожелала ему еще раз счастливого дня рождения и, схватив десерт, убежала в свою комнату.

Фарадей молча ковырял пирог с гусеницами, а затем, извинившись, покинул стол, сославшись на недомогание. На самом деле причиной был вовсе не дискомфорт, а нарастающее раздражение.

– Ха! Теперь беру свои слова назад, – с явной насмешкой бросил Альфо. – Мужеством тут и не пахнет.

– А вы все так же богатеете, пока ваши земляки беднеют? – спокойно, но с вызовом спросил Дарвин.

Альфо усмехнулся.

– Да, мы богатеем. Развиваем производство, создаем рабочие места, платим налоги, спонсируем благотворительные фонды. Без развития не будет будущего. Но почему ты спрашиваешь? Это искренний интерес или очередной упрек Северу?

Дарвин знал, что Альфо лжет. Компания «Фьюри Вэйл Ресурс» Альфо Солберга пока не имела официальных обвинений, но разведданные указывали на ее связь с контрабандой Электрума и похищениями гоминоидов. Все его благотворительные фонды были лишь прикрытием для отмывания денег.

Но сегодняшний вечер не был подходящим моментом для разоблачений.

– Если прозвучало резко – прошу прощения, – ровно сказал Дарвин. – Я уважаю всех, и пример тому – мой друг, северянин Крафт.

Он поднял бокал:

– А теперь предлагаю выпить за наше здоровье.

– Grunala vistom! – подхватили гости, тем самым разрядив обстановку.

Когда вечер подошел к концу и последние гости разошлись, Дарвин и Алетта уложили детей и, наконец, остались одни.

– Ну, как все прошло?– спросила она, забираясь под одеяло.

– Как будто я уже его проживал, – задумчиво ответил Дарвин. – Все слишком знакомо…

– День сурка, – хихикнула Алетта. – В детстве мама рассказывала мне истрию про мужчину, который застрял во времени. Он проживал один и тот же день снова и снова. Но со временем он менялся, учился чему-то новому, становился лучше…

– Сказки какие-то, – проворчал Дарвин. – Где это видано, чтобы день повторялся?

– Это просто легенда. Давай спать.Numbala zorn5одуван, thranava lum6.

– Numbala zorn, и я тебя люблю, – ответил Дарвин.

Дарвин уже начинал засыпать, когда прошептал в темноту:

– Знаешь, сегодня я был не прав. Не потому, что Фарадей должен служить, а потому что я не должен был отчитывать его при всех. Я поговорю с ним отдельно. Лучше извинюсь…

Алетта уже спала, а Дарвин все еще размышлял.

Утро понедельника началось для Дарвина как обычно: ранний подъем, душ, привычные гигиенические процедуры. За завтраком собралась семья: младшие сыновья-близнецы Джордж и Роберт, которые недавно пошли в детский сад, три дочери – Элис, Эдит и София, уже учившиеся в средней школе, и жена Алетта. Фарадей предпочел не встречаться с Дарвином и оставался в своей комнате.

На завтрак все ели бобовую кашу с разными добавками. Дарвин и Алетта выбирали вариант с личинками жука, а дети – со сладкой мякотью кактуса и апельсинами. На столе стояли напиток из цикория, травяной чай, соевое молоко и фруктовые соки. Каждый выбирал по вкусу.

– Нет, нельзя! – строго сказала Алетта близнецам, когда они скатали комочки из каши и собирались запустить их в сестер.

– Давайте ешьте, скоро приедет автобус, – с улыбкой ответил Дарвин.

Звуки чавканья и смех детей наполнили дом семейства Чарльзон – лучшая награда для Дарвина как отца и семьянина.

Пора было собираться на службу. Дарвин надел темно-синие штаны из плотной ткани и прикрепил к поясу любимые красные подтяжки. От пояса шла система ремней, где с правой стороны висел повседневный «Сандер-2» для оглушения. Оружие работало на Электруме. Сверху Дарвин надел рубашку того же цвета. По праздничным дням ему полагалось носить погоны, но в обычное время можно было обойтись без них.

Посмотрев на свое отражение, Дарвин отметил, что, хотя его шерсть еще черная, лицо выдает возраст – вчера ему исполнилось сорок.

– Эх, старею, – вздохнул он и направился к выходу.

Дети с визгом бросились к нему. Дарвин обнял их, а Эдит влезла на его спину.

– Иух, иух! – завопила она. – Дети, дайте папе уйти, – мягко попросила Алетта, обнимая Дарвина.

– Алетта, напомни Фарадею, что завтра утром его ждут в приемной НИИ для стажировки лаборантом, – строго сказал Дарвин, затем захлопнул дверь.

По дороге к машине Дарвин ожидал увидеть за рулем своего водителя, но вместо него его ждал Крафт. Это было неожиданно, но вопроса задать он не успел – раздался видеозвонок.

На экране появился глава полиции округа Гейт Эгреог Лавис. Его голос был напряженным:

– У нас ЧП. Неизвестные открыли огонь на стадионе. Требуется ваша поддержка.

Дарвин отключил связь и повернулся к Крафту:

– Ты слышал что-нибудь о стрельбе?

– Конечно. Не зря же я здесь, – ответил Крафт. – Уже отправил группу быстрого реагирования на место. Выезжаем?

– Погоди, вернусь за «Лайтером»…

– Оружие захватит сержант. Да и зачем оно тебе? Ты уже не молод, да и твой статус не предполагает лезть в самую гущу.

Дарвин усмехнулся, но спорить не стал.

– Ладно, поехали.

Стадион «Дронбак» вмещал 80 тысяч зрителей и был назван в честь генерала, командовавшего центральным подразделением армии Юга.

В этот день там проходил финал «МагнитБолла» между «Экватором» (сборной Юга и Севера) и хозяевами поля «ФридомГейт».

Капитан «ФридомГейта» Мерфи Гонвер, от природы одаренный невероятной силой рук, был известен своим фирменным финтом – «забросом в полете» с верхнего лаза.

Тактика команды строилась вокруг его мастерства: сначала они намеренно забрасывали мяч с основного поля, чтобы Гонвер мог мгновенно перехватить новый мяч, выброшенный из верхнего сопла. Оказавшись на верхнем лазе, он с молниеносной точностью отправлял мяч в воронку, зарабатывая второе очко подряд. Эта стратегия давала «ФридомГейту» преимущество в темпе игры и позволяла быстро переходить на поле противника.

Матч именно с их участием сегодня прервался тревожным сообщением о нападении.

Дарвин и Крафт мчались на место происшествия. Даже с «экстремальным режимом», позволявшим машине подниматься над пробками на высоту четырех метров, дорога заняла двадцать минут.

Они подъехали к стадиону, который был полностью окружен полицией. У главного входа их уже ждал невысокий полковник, напряженно следящий за происходящим.

Эгреог Лавис, начальник полиции округа Гейт, стоял у входа, оглядываясь по сторонам. Несмотря на давнюю дружбу, Дарвин заметил, как тот невольно напрягся при виде его приближения. Рабочие отношения взяли верх, и Лавис, осознавая разницу в статусе, явно нервничал рядом с гоминоидом из высшей инстанции.

– Добро пожаловать, полковник Дарвин Чарльзон, – выдохнул Лавис, словно сбросив огромный груз. – Передаю вам полномочия.

– Не торопись, – спокойно ответил Дарвин. – Введи меня в курс дела: сколько противников, вооружения, каковы характер преступления, требования? Есть жертвы или заложники? Сколько полицейских в оцеплении?

– Прошу прощения, – Лавис попытался собраться. – Ситуация критическая, классифицирована как теракт. При эвакуации трое полицейских ранены, двое погибли. Многие гражданские тоже пострадали в давке, всем оказывают помощь. Внутри осталось около сотни гоминоидов, включая команды игроков. Точных данных о количестве преступников нет, но, по слухам, у них армейские «Лайтеры Ф-22» нового поколения.

– Слишком мало информации. Опроси тех, кто контактировал с противником, – приказал Дарвин.

– Мы уже опросили всех свидетелей, – взволнованно ответил Лавис. – Говорят, нападавшие стреляли в воздух, выкрикивали «Свободу Северу!», Долой Электрум!.. У гражданских паника, картина до конца неясна.

Дарвин нахмурился, ему были знакомы такие лозунги террористов «Виндикаре», готовых на все ради своей идеологии.

Для Дарвина такие события были не в новинку. Еще будучи молодым лейтенантом, он участвовал в операции против преступного сообщества «Виндикаре».

Группировка, прикрывавшаяся лозунгами «Свободу северянам!» и «Долой Электрум!», на деле занималась похищениями гоминоидов и контрабандой Электрума.

В их атаках заложников, если целью не было похищение, чаще всего в целях устрашения убивали.

Первоначальной задачей Дарвина был сбор информации о членах группировки в округе Гейт. Руководство Тайной полиции понимало, что в преступлениях участвовали не только северяне, но и их сообщники с Юга. Именно этих южан и предстояло разоблачить Дарвину.

Проведя под прикрытием два года, он сумел втереться в доверие местной банды, связанной с «Виндикаре», и поднялся до уровня бригадира. За это время он наладил контакт с северным крылом организации. Спустя еще год, уже в звании капитана, Дарвин возглавил операцию по ликвидации банды сначала на Юге, а затем и на Севере. Именно тогда он впервые встретил Крафта.

Родители Крафта, Харвин и Луиза Айсборны, возглавляли боевое подразделение «Ультио», отвечавшее за захваты заложников и диверсии.

Луиза восприняла рождение сына скорее как обузу, мешавшую ее деятельности. Однако аборт противоречил идеологии группировки, основанной на мщении южанам за каждого погибшего северянина.

После рождения мальчика она без промедления вернулась к своей деятельности, уделяя ему минимум внимания. Харвин же как был, так и остался холодным и отстраненным, словно существование сына не имело для него значения.

Именно эта отстраненность родителей сыграла ключевую роль в будущем Крафта.

Дарвин, у которого тогда не было детей, и мальчик, не знавший отцовской заботы, нашли друг в друге то, чего им не хватало – пусть они сами этого еще не осознавали.

На счету Айсборнов числились взрыв моста «Дружба», захват заложников в школе миссионеров Чарльза Дарвина, похищения гоминоидов с обеих сторон границы. Особенно эффективной тактикой стало похищение родственников полицейских, включая сотрудников Высшей полиции Севера – это сеяло страх и вынуждало многих прекращать преследование террористов.

Однако их методы дали сбой, когда они похитили детей главы Высшей полиции Термонта Хелма. Пятилетнего мальчика и его девятилетнюю сестру взяли для шантажа, но все пошло не по плану. Из-за непредсказуемости одного из новых рекрутов дети были убиты.

После этого судьба «Ультио» была предрешена.

Дарвин получил сведения, что Луиза и Харвин скрываются в доме по адресу: улица Забытых героев, 79, в центральной части Севера.

Однако Высшая полиция в этот момент выслеживала их у границы, предполагая, что они планируют взорвать военный объект у Портала или даже попытаться каким-то образом спровоцировать его открытие.

Решение было очевидным – разделиться.

Дарвин возглавил штурм конспиративной квартиры. Операция прошла без единого выстрела: всех террористов удалось задержать. Среди них оказался десятилетний Крафт Айсборн.

Северяне не стали разбираться.

Харвин и Луиза были застрелены, а официальной причиной значилась «попытка к бегству после задержания».

Дарвин был зол. Он хотел задержать их живыми, чтобы выйти на верхушку «Виндикаре». Но теперь их секреты исчезли вместе с ними.

По закону Крафт должен был попасть в городской сиротский приют Севера, но Дарвин понимал, что там его ждала бы жестокая участь.

Слухи распространялись быстро, а общественное мнение могло сделать его жизнь невыносимой.

Мальчик не проявлял страха, но и не сопротивлялся. Он осознавал, что любой протест только ухудшит его положение.

В его взгляде Дарвин увидел себя в молодости.

Он не мог оставить его на Севере, но и не мог взять к себе. Поэтому устроил Крафта в один из лучших сиротских домов Юга, где никто не знал о его происхождении.

Дарвин не мог сделать большего по трем причинам:

Во-первых, служба в Тайной полиции не оставляла времени на воспитание ребенка. Его жизнь состояла из рисков, расследований и постоянной угрозы. Завести семью – одно, но взять под опеку сына, когда сам находишься в эпицентре опасности, означало бы сделать его мишенью.

Во-вторых, личные обстоятельства. Тогда он только начал общаться с Алеттой. У него еще не было семьи, но Дарвин уже понимал: любое опрометчивое решение может повлиять не только на него. Общество вряд ли приняло бы спокойно, что сотрудник Тайной полиции воспитывает сына террористов – и удар мог достаться самым близким

В-третьих, стратегический расчет. В сиротском доме Крафт оставался в безопасности и вне поля зрения. Если бы Дарвин усыновил его официально, это вызвало бы ненужное внимание. В будущем мальчик неизбежно столкнулся бы с предвзятым отношением.

Но даже не сделав его частью своей семьи, Дарвин не оставил Крафта. Он следил за его судьбой, помогал, создал ему лучшие условия.

Со временем, уже обзаведясь семьей, Дарвин продолжал поддерживать Крафта. Он давал наставления, помогал материально, стал тем, на кого тот мог положиться.

Следуя его примеру, Крафт окончил обучение, поступил в Тайную полицию и в итоге перевелся в отдел Дарвина, став его заместителем и начальником оперативной группы.

Теперь, глядя на оцепленный стадион, Дарвин понимал, насколько далеко продвинулась эта история.

Когда-то он спас мальчика, не зная, кем тот станет. Теперь Крафт был рядом – не как подопечный, а как боевой товарищ.

И все же, наблюдая за беспорядком, Дарвин ощущал двойственное чувство.

С одной стороны, его беспокоила жизнь мирных гоминоидов.

С другой – он понимал: если за этим стоят «Виндикаре», значит, у него появился шанс окончательно покончить с ними.

Вскоре Лавис принес важную информацию:

– По словам зрителей, нападавшие у раздевалок были в черных плащах и балаклавах. Один очевидец сорвал балаклаву с бандита и увидел пепельно-светлую шерсть. Сам преступник крупный, выше среднестатистического южанина, предположительно северянин.

– Или просто старик бодибилдер, – усмехнулся Дарвин. – Сколько их?

– От десяти до двадцати, по разным оценкам. Никаких требований не выдвигали, связи нет, – ответил Лавис.

Дарвин нахмурился. Это не похоже на обычное преступление. Скорее – демонстрация силы или запугивание.

– Запустим дроны с тепловизорами, найдем точное расположение и начнем штурм, – распорядился он.

Дроны обнаружили около пятидесяти гоминоидов, запертых в раздевалке, и группу из десяти террористов, занявших позиции у выходов на поле и у раздевалок – удобное для штурма расположение.

– Крафт, про оружие не забыл? – спросил Дарвин

Крафт кивнул:

– Вот «Вихрь БЛ-10» с рассеивающим пучком, хорош для ближнего боя.

– Ты уверен, что пойдешь сам?

Не дождавшись ответа, Дарвин обвел взглядом команду:

– По возможности брать живыми. Вперед!

Сержант группы быстрого реагирования Стронг двигался первым, за ним следовали семь бойцов, замыкали строй Крафт и Дарвин. Каждый шаг к раздевалке казался вечностью. Сердце билось так сильно, что Дарвин ощущал удары в ушах. Он знал: любая ошибка может стоить жизни – им или заложникам.

Последний раз он участвовал в штурме пять лет назад, когда в звании майора вел переговоры с наркоманом и контрабандистом Электрума, который угрожал убить свою мать.

Тогда ситуация была куда проще – преступник не представлял ценности для полиции, и его ликвидация была допустима.

– База, прием. Что по тепловизору? – запросил Дарвин.

– Цели остаются на местах, – ответил диспетчер.

В коридор первым отправили робота-наблюдателя. Экран показал пустое пространство. Команда двинулась вперед, держась в полуприседе.

– Чисто, – передал сержант, оглядываясь.

В конце коридора был Т-образный перекресток. Каждый из проходов вел к раздевалкам. С помощью телескопического глазка группа проверила коридоры – врага не было.

– База, прием. Подтвердите ситуацию. Здесь никого!

– По нашим данным, среди вас замечено движение, – раздалось в ответ.

Дарвин резко остановился.

– Это шутка?

– Система могла дать сбой. Перезагрузка займёт две минуты.

– Времени нет. Вперед! – скомандовал Дарвин, полагаясь на интуицию больше, чем на датчики.

Сержант подал знак, и бойцы двинулись дальше. Через минуту они скрылись за углом.

Раздался первый выстрел. Затем еще один. Крики.

Дарвин с Крафтом бросились вперед, но не успели.

– Прием! Повторяю! Ошибки нет. Среди вас кто-то есть! – голос в рации звучал пронзительно.

Позади раздались шаги.

Дарвин инстинктивно повернулся, но было поздно. Удар по лицу ослепил правый глаз. Его сбили с ног. В голове зазвенело. Это была дубинка «Шок» – ее называли «Тишиной» за мгновенную нейтрализацию противника.

Дарвин упал так, что смог увидеть происходящее. Солдаты падали один за другим. Те, кто еще держался, медленно отступали.

Крафт метнулся к Дарвину. Раздался выстрел. Он заслонил его собой.

Айсборн рухнул. Дарвин услышал топот – заложники в панике бежали из раздевалки, спотыкаясь о тела.

Толпа пронеслась по коридору, сбивая всех на своем пути. Дарвина и Крафта буквально растоптали.

Собрав последние силы, Дарвин отполз к стене и затащил за собой Крафта. Стена послужила опорой. Дарвин с трудом поднялся на ноги.

–  Цель: забросить магнитный мяч в воронку соперника, расположенную на высоте 4 метров. В каждой зоне находятся по две воронки. Игра начинается в нейтральной зоне.

–  Поле: 90×30 м, разделено на три зоны – нейтральную и две игровые.

–  Команды: по 11 игроков + вратарь, который не покидает свою часть поля.

–  Передвижение: игроки могут перемещаться по основному полю или по верхнему лазу на высоте 8 метров. Лаз покрыт энергетическим стеклом, под которым расположены камеры наблюдения, создающие эффект прозрачности для зрителей.

–  Очки:

–  За попадание мяча в воронку соперника в его зоне начисляется 3 очка.

–  За заброс в нейтральной или своей зоне – 1 очко.

–  Чтобы перейти в зону противника, команда должна сначала забить мяч в воронку и набрать 3 очка в нейтральной зоне.

–  Чтобы выйти из своей зоны в нейтральную, команда должна забить мяч в противоположную воронку на своём поле.

–  Мяч: имеет магнитную основу и крепится на спине у игроков.

Возобновление игры:

–  Розыгрыш мяча в начале игры:

–  Первый мяч выбрасывается сверху из специального сопла, расположенного в центре нейтральной зоны.

–  Правила для нейтральной зоны:

–  Если мяч забросили с основного поля, новый мяч через 5 секунд выбрасывается из сопла в верхней части лаза перед воронкой нейтрального поля.

–  Если мяч забросили с верхнего лаза, новый мяч выбрасывается из-под основного поля.

–  Правила для своего поля:

–  Мяч разыгрывает вратарь команды.

– Девушка, здравствуйте! Мне нужно узнать, на каком этаже лежит Дарвин Чарльзон! – взволнованно обратилась Алетта к администратору медицинского учреждения.

– Минуточку… Ваши документы, пожалуйста. Кем вы ему приходитесь? – протянула администратор.

– Я его жена! Какие ещё документы? Мне срочно нужно его увидеть! – требовательно заявила Алетта.

– Извините, но ничем не могу помочь. Приказ начальства, особый случай, – равнодушно ответила администратор.

Недалеко от стойки дежурил лейтенант Тайной полиции Рамир Дюсо – личный водитель Дарвина. Он часто видел Алетту, привозя ее мужа домой, и сразу ее узнал.

– Это его супруга. Пропустите, – произнес он, предъявляя удостоверение.

Администратор недовольно скривилась, но нехотя ответила:

– Седьмой этаж, палата двадцать три, отделение глазной хирургии. Лифт справа.

– Спасибо, – бросила Алетта, затем обернулась к детям: – Надеваем бахилы и идем.

Она быстро нашла нужную палату. У двери стояли двое полицейских в форме и, по-видимому, один агент Тайной полиции. За стеной слышались приглушенные голоса.

Заглянув внутрь, она увидела Дарвина на больничной койке с перевязанным глазом. Вокруг него стояло несколько гоминоидов, среди которых были и полицейские. Заметив жену, Дарвин слегка улыбнулся и подмигнул ей здоровым глазом. Алетта облегченно выдохнула и присела на скамейку. Близнецы тут же начали баловаться, чем вызвали раздражение у старших сестер.

– Я ещё раз повторяю: мои глаза были в полном порядке! – раздраженно сказал Дарвин. – Но каким образом мы – восемь подготовленных бойцов, включая Крафта, – не заметили ни одного преступника?! Я слышал их, но не видел. И мне все равно, что показывали ваши тепловизоры! – он резко повернулся к старшему офицеру отдела связи.

Затем перевел взгляд на полковника Лависа:

– А ты уверял, что даже мышь не проскользнет!

Лавис нервно поправил китель.

– Все заложники вышли. Ты был ранен, почти вся группа погибла. Я отправил парней на зачистку, но никого не нашли. Если бы кто-то был там, мы бы его обнаружили.

Дарвин сжал зубы, пытаясь сдержать злость:

– Как Крафт? Как сержант Стронг? Есть ещё выжившие?

Главврач медгородка, доктор Курар, до этого стоявший в стороне, выступил вперед:

– Крафту повезло. Выстрел был не полной мощности. У него ожог спины второй степени, но без повреждения органов. К вечеру его можно навестить. А вот сержант Стронг в тяжелом состоянии: сквозное ранение легкого, подключен к капсуле жизни. Ситуация стабильная, но критическая. Остальные… не выжили.

Дарвин кивнул и тихо произнес:

– Спасибо, доктор. Совещание окончено, – объявил он. – Мне нужно подумать.

Когда все покинули палату, доктор Курар остался.

– У меня к вам разговор.

– Слушаю.

– Меня беспокоит ваше ранение. Оно нетипично для удара электрической дубинкой. Анализы показали странные отклонения.

– Говорите конкретнее, доктор.

– У вас возрастная макулярная дегенерация глаза.

– Доктор, мне сорок. Это возрастное, чего тут удивляться?

– Дарвин, эта болезнь встречается у гоминоидов в глубоко старческом возрасте. За пятнадцать лет хирургической практики я не видел подобных случаев.

Дарвин нахмурился:

– Вы хотите сказать, что от удара дубинкой я резко постарел?

– Не вы, а только область, на которую пришелся удар.

– Чушь, доктор!

– Посмотрите на свою шерсть вокруг глаза. Она поседела.

Дарвин замер. Доктор Курар покачал головой и вышел, оставив его наедине с мыслями.

Что-то было не так. В голове крутились вопросы, но ответов пока не находилось.

Тишину нарушили знакомые голоса – Алетта и дети наконец-то дождались своей очереди.

– Алетта, дети… Я вас люблю. Идите ко мне, обнимемся, – Дарвин с трудом улыбнулся, заключая близких в объятия.

– Почему ты не позвонил раньше? Я всю ночь места себе не находила! Звонила тебе на работу, а там сказали, что ты на секретной операции. Давно ты здесь? Что случилось? – Алетта засыпала его вопросами.

– Все хорошо, не волнуйся, – успокоил ее Дарвин.

– Дарвин… Что с твоим глазом?

– Немного болит, но заживет.

– У тебя вокруг глаза седая шерсть…

– Это… последствия ранения, – уклончиво ответил он, пытаясь скрыть тревогу.

Они говорили о парке развлечений, куда собирались всей семьей, но теперь поход пришлось отложить. Дети наперебой уверяли, что без папы туда не пойдут, и даже близнецы, обычно не отличавшиеся терпением, клятвенно обещали дождаться его выздоровления.

Обсудили Фарадея – Алетта рассказала, что он вышел на стажировку в НИИ, хотя, по ее словам, выглядел не слишком довольным. Дарвин поморщился: он так и не успел поговорить с младшим братом, а стоило бы.

Потом разговор зашёл о доме, о том, как София снова принесла в комнату светящихся жуков, и как младшие ссорились из-за игрушек. Это были мелочи, но именно они наполняли жизнь смыслом.

Два часа общения пролетели незаметно.

Вскоре врач попросил покинуть палату для проведения процедур. Алетта с детьми неохотно простились и ушли.

Ближе к вечеру Дарвину разрешили навестить Крафта, который находился этажом ниже, в ожоговом отделении.

– Рад, что ты жив, – сказал Дарвин, отводя глаза, ощущая вину за произошедшее. – Если бы не ты, вряд ли я отделался бы только глазом.

– Это моя работа, – спокойно ответил Крафт, хотя его голос звучал слабее обычного. – Как зрение?

– Почти не вижу правым глазом. Врач сказал, что, возможно, уже не восстановится. Что ж, теперь я пират, пора обзаводиться кораблем, – Дарвин попытался пошутить, но улыбка вышла кривой. – Я, кстати, серьезно подумываю купить небольшую яхту, уйти на пенсию и наслаждаться жизнью.

Крафт усмехнулся:

– Пенсия? Ты? Не смеши.

– Да, да, знаю. Но сначала надо довести это дело до конца, – вздохнул Дарвин. Затем взглянул на него с легкой улыбкой: – Ты готов занять мое место? Двадцать семь лет, и уже начальник отдела Тайной полиции округа Гейт. Как тебе?

– Я был готов к этому давно, – ответил Крафт без колебаний.

– Знаю, – Дарвин кивнул. – Но я не могу оставить дело незавершенным. Это история длиной в семнадцать лет… Сделаю последний рывок – и все, дорогу молодым. Завтра отдам приказ о твоем повышении до подполковника. Ты и Стронг получите награды за мужество. Со званием подполковника ты сможешь принять отдел без проблем.

Дарвин поднялся, задержав на Крафте взгляд.

– Отдыхай, впереди нас ждет серьезная работа.Soola!7

– И тебе soola, – тихо ответил Крафт, закрывая глаза.

Прошел месяц.

– Итак, что мы имеем? – обратился Дарвин к молодому следователю, капитану Фицрою Робертсону.

– Сегодня утром мне удалось опросить сержанта Стронга. Цитирую: «Выстрелы от «Ф-22» раздались словно из воздуха. Первый прошел мимо меня и попал в рядового Стила, второй – тоже мимо. Я был в полной растерянности, приказал держать оборону. Вдруг почувствовал сильное жжение в области легких, а затем оно распространилось по всему телу. Я потерял сознание».

Капитан Фицрой служил в следственном отделе Тайной полиции. Его рост едва достигал метра семидесяти пяти, и на фоне остальных он казался невысоким. Черная шляпа, жилетка и брюки, очки в черной оправе сливались с его густой черной шерстью. Единственным ярким акцентом был красный галстук. Как и Дарвин, Фицрой происходил из рода повстанцев Юга, победивших в войне с северянами.

Подобно Дарвину, он служил в стражах Портала, затем окончил высшее учебное заведение, легко сдав экзамен на лейтенанта Тайной полиции. Выбрав следственный отдел, быстро зарекомендовал себя с лучшей стороны. Его преданность и профессионализм привлекли внимание Дарвина, который пригласил его в группу «ЧС». В нее, помимо Дарвина и Фицроя, входили Крафт, полковник Лавис, начальник отдела связи, начальник отдела аналитики, начальник следственного отдела и заочно сержант Стронг.

– Есть ли информация по камерам наблюдения? – продолжил Дарвин.

– Вот тут самое странное, – признался Фицрой. – Все носители были уничтожены взрывом, но нашим программистам удалось частично восстановить некоторые записи. Смотрите.

Он провел рукой по экрану энергостекла, и на стене появилась видеозапись с камер стадиона. Дарвин пригляделся.

– И что тут интересного? – нахмурился он. – На одной записи наш отряд идет по пустому коридору, а на другой некий сумасброд будто лезет по воздуху.

– Этот «сумасброд» – тот самый, кто сорвал балаклаву с террориста. Он выжил и сейчас за дверью. Пригласите свидетеля номер один, – распорядился Фицрой, обернувшись к помощнику.

В комнату вошел светлошерстный северянин ростом под два с половиной метра. Во время инцидента на стадионе он торговал соя-догами и разносил пальмовое пиво.

– Присядьте, расскажите, что видели, – предложил Фицрой.

– Я продавал соя-доги, но не люблю эту работу: шум, узкие проходы, платят мало. Моя девушка вообще бросила меня… – начал северянин.

– Ближе к делу, – перебил Дарвин. – Что можете сказать о террористе и сорванной балаклаве? И почему на записи кажется, что вы тянетесь вверх?

– Тянусь куда? Я говорю, проходы узкие, особенно у ступенек. Тут этот парень в плаще выстрелил из винтовки в воздух. Я растерялся, споткнулся. Он меня не заметил. Я схватил его за плащ, хотел задержать, сорвал балаклаву – оказалось, северянин. Он ударил меня прикладом, я вырубился. Когда очнулся, все кричали и бежали, ну и я тоже побежал к выходу.

– Смогли бы его опознать, если понадобится? – без особой надежды спросил Дарвин.

– Конечно. Запомнил хорошо, он из наших, северянин. А вот же он, на записи!

– Где именно? – одновременно спросили Дарвин и Крафт, всматриваясь в экран.

– Тут же, вы смотрите: я хватаюсь за него и пытаюсь стянуть балаклаву.

Дарвин мысленно заключил, что свидетель явно не в себе. Он снова посмотрел на экран: тот же северянин бесполезно цепляется в воздухе, а предполагаемого преступника нет.

– Вот же он, и я тут! – взволнованно указывал свидетель.

Фицрой быстро сменил запись.

– А на втором видео? – спросил он, кивая на запись отряда в коридоре.

Северянин пристально вгляделся, затем уверенно ткнул пальцем в экран.

– Тут вы и вы, – свидетель поочередно указал на Крафта и Дарвина, – а сверху, привязанные к потолку, ещё двое, такие же, как тот в плаще.

В комнате повисло напряженное молчание.

Остальные, уставившись в экран, ничего подобного не видели. Некоторые даже покрутили пальцем у виска.

Дарвин со стоном провел ладонью по лицу:

– Фицрой, кого ты мне привёл? Он явно неадекватен. Ты видишь кого-то на записи? Я – нет. Вы? – он оглядел присутствующих. – Все, выводите его. Не могу больше смотреть на этот цирк. Ты опытный следователь, а такое… несерьёзно .

– Я тоже ничего не вижу, – признался Фицрой. – Но, пожалуйста, пригласите остальных свидетелей.

В комнату по очереди заходили гоминоиды разных возрастов и профессий: дети, взрослые, мужчины и женщины.

– Посмотрите на экран и скажите, что видите? – задавали им один и тот же вопрос.

Каждый свидетель безошибочно опознал северянина в плаще, с которого сорвали балаклаву, подробно описав его внешность. Более того, на втором видео все указали на двух гоминоидов, державшихся на потолке коридора, по которому двигалась группа быстрого реагирования.

После опроса свидетели подписали документы о неразглашении и покинули помещение.

– Это какой-то розыгрыш? – нахмурился Дарвин. – Что скажете?

– Возможно, во время штурма террористы использовали галлюциноген, – предположил начальник аналитического отдела. – Например, газ. Но камеры… Я не понимаю, что происходит.

– Перед штурмом террористы были чётко зафиксированы тепловизором. Техника работала исправно, но на видео их нет, – добавил начальник связи. – Возможно, это вирус, который вмешался в работу искусственного интеллекта и исказил изображение. В сочетании с галлюциногеном мог возникнуть такой эффект. Но почему видео до сих пор не восстанавливается, я не знаю.

– Может, свидетели сговорились? – вставил полковник Лавис. – Вспомните, у нас были случаи, когда целые участки полиции работали на наркоторговцев, получая взятки. Когда их поймали, все они рассказывали одно и то же.

– Приведите ещё кого-нибудь из здания, – приказал Дарвин.

Показания уборщицы, охранника и двух посетителей совпали с прежними.

– Значит, подкуп исключаем, – расстроенно вздохнул Лавис.

Крафт все это время молчал.

– Ну? Что у тебя на уме? – тихо спросил Дарвин.

– Пока ничего, – коротко ответил Крафт.

– Дело в плащах, – внезапно предположил Фицрой. – Не просто так они их носили. Может, здесь замешаны какие-то технологии, создающие оптический эффект?

– Любая версия имеет право на существование, – согласился Дарвин. – Но остается вопрос: почему на видео их видят одни, а другие – нет? И почему террористы не выдвинули никаких требований и оставили заложников в живых? – Дарвин подвел итог: – На сегодня всё. Возьмите копии записей, покажите своим друзьям, близким, коллегам. Мне нужно все обдумать. Встречаемся завтра в это же время.

Он повернулся к Фицрою:

– Твоя задача – ещё раз пройтись по свидетелям, и особенно по команде «МагнитБолла». Отличная работа.

Когда все разошлись, Дарвин задержал Крафта.

– Ты сегодня какой-то другой. Что случилось? Недавно ты сам говорил, что готов заменить меня на этом посту. А сегодня вообще не проявляешь интереса. Ты точно готов?

– Готов давно, – спокойно ответил Крафт. – Но ты ведь не собираешься передавать мне это дело.

– Пойми, – твёрдо сказал Дарвин. – Это принципиальный вопрос, к которому я шел семнадцать лет.

– Значит, нам не о чем говорить, – холодно ответил Крафт.

Они разошлись.

Фицрой, не теряя времени, отправился в тренировочный лагерь команды «ФридомГейт».

– Быстрее! Ты можешь ещё быстрее! – орал на игроков тренер.

Тренировка шла на небольшом стадионе на окраине округа Гейт. Фицрой дождался перерыва и подошел к тренеру.

– Мне нужно поговорить с командой. Это займет несколько минут.

Тренер недовольно поморщился, но согласился.

Фицрой вывел на экран те самые видеозаписи.

– Посмотрите внимательно. Что видите?

Все игроки подтвердили наличие террористов на видео.

– Кто-нибудь узнает этого гоминоида? – Фицрой указал на место, где, по описанию, должен был стоять террорист.

– Северянин как северянин, – послышалось из толпы. – Они все одинаковые.

– Нам больше нечего сказать. Мы и так потеряли время, – раздраженно добавил тренер.

Фицрой понял, что здесь он больше ничего не выяснит, и покинул стадион.

Следующей целью опроса для следователя Робертсона стала команда «Экватор». Их тренировочный лагерь находился в соседнем округе Дабл. По его мнению, команда, наполовину состоящая из северян, могла обладать полезной информацией.

Дорога заняла около двух часов. По прибытии он решил остановиться в местной гостинице, чтобы утром провести опрос. После ужина, как обычно, занялся подготовкой к следующему дню: аккуратно постирал одежду, развесил её на гладильной доске, затем приступил к вечерней тренировке.

Фицрой не был поклонником оружия на основе Электрума, хотя его предки победили в войне именно благодаря этому материалу. Он считал, что в мирное время использовать его следует лишь в крайнем случае. Вместо этого он полагался на боевые искусства и особенно гордился своим умением метать ножи. Два ножа всегда находились в потайных карманах его брюк, но пока у него не было повода применить их в деле.

Он уже собирался лечь спать, когда на прикроватной тумбе завибрировал телефон – на экране высветилось имя Дарвина.

Завтра после опроса жду от тебя доклад, – коротко сказал Дарвин и завершил звонок. Он отложил телефон в сторону, провел рукой по лицу.

– Все в порядке? – спросила Алетта, наблюдая за ним со своей стороны кровати. Да, – кивнул он. – Хотел попросить тебя посмотреть кое-какие видеозаписи.

– Что за записи?

– Стадион. Нападение. Не пугайся. Скажи, что видишь?

Алетта взглянула на экран и вскрикнула:

– Какой ужас! Это они? Те самые террористы?

– Кого ты видишь?

– Ну вот, парень, который зацепился за этого террориста…

Дарвин внимательно посмотрел на нее, словно ждал чего-то другого.

– А что, я должна увидеть кого-то ещё? – нахмурилась Алетта.

– Нет, – поспешно ответил он, скрывая напряжение. – Просто проверяю. Наверное, переутомился. Ладно, давай спать.

– Ты странный, – пробормотала она, поворачиваясь на другой бок.

Дарвин притворился, что засыпает, но мысли не давали ему покоя. Он пытался разложить все по полочкам, но чем больше анализировал, тем больше вопросов возникало. Почему?

На рассвете он все же задремал, но утренний звонок будильника оборвал беспокойный сон.

В это же время за сотни километров от него Фицрой проснулся в гостиничном номере от мягкого света энергостекла. Автоматическая система перевела окна в режим 70% светопропускания, наполняя комнату приглушенным утренним сиянием. Он лениво потянулся, затем встал и привычным жестом уменьшил освещение.

После утренних процедур и зарядки Фицрой привычно разгладил одежду, тщательно поправляя каждую складку. Особое внимание он уделил своему красному галстуку – талисману, символу удачи и силы. Завязывая его, он ощущал, как внутри пробуждается уверенность. Сегодня ему предстоял важный разговор, и он должен выглядеть безупречно.

Он строго следил за питанием и избегал еды из кафе. Его завтрак был простым, но сбалансированным: инжир, банан, корень баобаба и крепкий травяной чай из термоса. Подкрепившись, он мысленно подготовился к предстоящему дню.

Созвонившись с тренером «Экватора», Фицрой договорился встретиться с игроками за обедом. В кафе его встретила группа спортсменов, оживлённо что-то обсуждавших. Они пригласили его за стол, но он вежливо отказался и сразу приступил к делу.

Показав записи, он внимательно следил за их реакцией.

– Подождите-ка, – внезапно произнес один из крупных северян. – Я его где-то видел… Точно! Он работал монтажником верхнего лаза на стадионе.

– Вы уверены? – уточнил Фицрой.

– Абсолютно. Светлая шерсть, вытянутые скулы, голубые глаза. Он северянин, без сомнений. Директор стадиона должен знать его имя.

– Благодарю. Если вспомните ещё что-то, свяжитесь со мной, – сказал Фицрой, передавая визитку.

Он сразу набрал номер директора стадиона, Карона Стайнера.

– Да, слушаю.

– Капитан Фицрой Робертсон, Тайная полиция.

– Я уже отвечал на все вопросы, – раздраженно ответил Стайнер.

– У нас появились новые данные. Сейчас отправлю фото подозреваемого. Говорят, он работал у вас монтажником.

Несколько секунд тишины.

– Хм… Северянин как северянин. У нас их много. Сейчас проверю… – Стайнер замолк, листая файлы. – Подождите… За неделю до нападения у нас полностью сменился весь персонал монтажников.

– Сколько их было?

– Восемь.

– И вас не смутило, что вся команда уволилась разом?

– Тогда нет. Такое бывало раньше – мигранты работают общинами. Когда кто-то находит место получше, остальные уходят за ним. Но сейчас, в свете этих событий, это выглядит очень странно…

– Слушайте внимательно, – твердо сказал Фицрой. – Срочно отправьте мне их данные, включая информацию о начальнике безопасности. Где они проходили медосмотр?

– В нашем медгородке.

– Немедленно займитесь этим, но без лишнего шума.

– Понял, приступаю.

После разговора с директором стадиона у Фицроя появилась серьезная зацепка, которую он поспешил обсудить с Дарвином. Осознав важность информации, Дарвин сразу же распорядился допросить начальника службы безопасности и выяснить, где проходили медкомиссию сотрудники объекта. Пока Фицрою оставалось ждать, он пытался осмыслить новые факты.

– Приветствую ещё раз, – вновь позвонил Дарвин. – Начальника службы безопасности уже допросили. Он подтвердил, что весь предыдущий состав монтажников внезапно уволился за неделю до теракта. Как по взмаху волшебной палочки, на их место тут же нашлись десять новых работников. Сейчас мы выясняем местонахождение первого состава, но, по предварительным данным, они покинули страну сразу после увольнения.

Фицрой внимательно слушал, Дарвин продолжил:

– Начальник службы безопасности не увидел в этом ничего подозрительного. Но вот что интересно: до работы на стадионе все эти гоминоиды были официантами в двух заведениях.

– В каких? – уточнил Фицрой.

– Первое – ресторан «Вечно молодой», где полгода назад праздновали 70-летие Тайной полиции. Второе – паб «Гвоздь в стене».

Фицрой нахмурился.

– Не может быть совпадением, что одни и те же гоминоиды обслуживали как полицию округа, так и Тайную полицию.

– Согласен, – кивнул Дарвин.

– Что с медперсоналом?

– Ничего особенного. Но вот помощник лаборанта вел себя странно, нервничал, путался в показаниях. А сам лаборант сейчас в отпуске. На Севере.

– Где именно?

– Деревня Крейгхилс.

Фицрой прищурился.

– Вылетаю сегодня?

– Да. Но учти, поездка неофициальная. Я не хочу привлекать Высшую полицию.

– Понял.

– Оружие через границу провести не получится. Действовать будешь один.

– А что насчет контактов?

– Сейчас отправлю тебе данные нашего агента под прикрытием. Он твой связной.

Дарвин помедлил, прежде чем добавить:

– Температура там сейчас до минус восьмидесяти. И ты знаешь, что такое северные ночи. Подготовься.

– Я готов, – ответил Фицрой, закрывая папку с документами. – Приступаю к работе.

После разговора с Робертсоном, Дарвин выпил чашку цикория и замер в тишине собственных мыслей. Его терзало одно: страх повторить ошибки прошлого. Он понимал, что второго шанса не будет. Всё подсказывало, что он идёт по верному следу, который ведёт прямо к «Виндикаре».

– Нет места сомнениям, – тихо проговорил он и нажал кнопку внутренней связи.

Спустя минуту дверь кабинета открылась, и вошёл Крафт.

– Ты звал?

– Приветствую, мой друг, – Дарвин кивнул, предлагая присесть. – У меня много полезной информации по делу. Но сейчас мне нужно, чтобы ты связался с кем-то из своих оперативников на Севере. Деревня Крейгхилс.

Короткая пауза.

– Дарвин, это не так просто, – тяжело вздохнул Крафт. – Эти гоминоиды под прикрытием. Даже я не имею с ними прямого контакта. Любая неосторожность может их скомпрометировать.

– Что значит «не имеешь контакта»? – нахмурился Дарвин. – Ты сам не свой с тех пор, как все это началось.

Крафт поднял взгляд.

– Может, потому что в меня стреляли, и у меня ожоги второй степени? Может, потому что ты одержим этим делом, а все остальные просто выполняют долг? Может, я просто выгорел и устал? – резко бросил он.

– Хватит! – жёстко перебил Дарвин. – Это приказ. Найди способ передать контакт для Фицроя. Без лишнего шума. А с тобой мы потом поговорим.

Крафт задержался на секунду, сжав челюсти, затем резко развернулся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Дарвин провёл ладонью по лицу и тяжело выдохнул. Он никогда не видел Крафта таким. Это не было похоже на простую усталость. Что-то не так.

–  Может, он действительно вымотан? Может, пора передать дело?

–  Нет!

Сомнениям не было места.

Дарвин сжал пальцы в кулак, глубоко вздохнул и вернулся к работе.

Фицроя разбудил вибрирующий телефон. Он прищурился, перевернувшись на другой бок, и взглянул на экран. Улыбнулся – звонила мама.

– Сыночек, с днём рождения! – раздался её тёплый голос. – Ты у меня уже совсем большой. Желаю тебе крепкого здоровья… и хорошую, достойную жену! Ты, кстати, уже нашёл её?

Фицрой устало выдохнул.

– Мам, ну ты опять за своё. Я капитан Тайной полиции. Работа – моя жена. Я уже давно не маленький, сам разберусь.

– Разберется он, – фыркнула мать.

Фицрой усмехнулся.

– Папа не звонил?

– Нет, сынок… Ты же знаешь, он занят своей новой семьей.

Фицрой промолчал.

– Но я все равно надеюсь, что он позвонит, – наконец сказал он с легкой надеждой в голосе. – День рождения, как-никак.

– Да-да… Думаю, позвонит, – мама ответила неуверенно.

Они поговорили ещё немного – о мелочах, о доме, о погоде. Но когда на запястье Фицроя загорелся индикатор, оповещая о времени выезда, он мягко прервал беседу.

– Мам, мне пора.

– Конечно, сынок. Береги себя.

– И ты тоже.

Разговор закончился.

Фицрой убрал телефон в карман, взглянул на часы.

Весь день впереди.

Папа ещё успеет позвонить.

Глава 3

Деревня Крейгхилс располагалась на самом краю обжитого мира, в холодных северных землях, где царила вечная мерзлота, а солнце показывалось над горизонтом лишь раз в полгода. Она граничила с суровым ледяным заливом Эйвондейл, чьи замёрзшие воды сливались с просторами Большого Северного Океана. Это была деревенька с населением около восемьсот пятидесяти гоминоидов. Основные занятия местных жителей – рыбалка в промерзших водах залива и пьянство.

Капитан Фицрой считал, что подготовился к суровым условиям как следует. Он обзавелся самой теплой дубленкой, которую можно было найти в южных торговых рядах, а также штанами и сапогами из верблюжьей кожи и шерсти. Однако, несмотря на все приготовления, он не изменил привычному стилю: шляпа, очки и красный галстук оставались неизменными деталями его облика.

Путь предстоял долгий и трудный. Сначала – восьмичасовой перелет до занесенного снегами города Фростхолм. Затем – четыре часа на автомобиле по ледяным дорогам, ведущим через бескрайние просторы северных земель. Но самый сложный этап ждал впереди: трехчасовое путешествие на собачьей упряжке по заснеженным пустошам до отрезанной от остального мира деревни Крейгхилс.

Самолет Южной компании «Сэндсауз», оснащенный двигателями на Электруме, был эталоном инновационных технологий. Его реактивные установки, оставляющие за собой тонкий синий след, легко поднимали в воздух 680-тонную двухэтажную машину, развивая скорость до 1500 км/ч и позволяя совершать перелеты даже на самые большие расстояния.

Помимо авиапарка, компания владела несколькими аэропортами, включая современный комплекс во Фростхолме. Его энергетическое ядро из Электрума снабжало теплом и светом не только сам аэропорт, но и близлежащие жилые и промышленные районы. Для жителей Севера это место стало центром притяжения: оно давало работу, делало жизнь чуть более комфортной и развивало инфраструктуру.

Но, несмотря на все технологические достижения, природа не терпела вмешательства. Приземление оказалось сложнее, чем ожидалось. Сильная метель почти полностью скрыла обзор, а боковой ветер беспощадно раскачивал самолет, мешая стабильной посадке. В салоне началась паника: некоторых пассажиров охватила тревога. Стюардессы едва справлялись с нарастающим хаосом.

Фицрой сохранял полное хладнокровие. Его лицо оставалось спокойным, взгляд – сосредоточенным, будто подобные ситуации были для него чем-то обыденным. Пристегнув ремень, он бросил взгляд в иллюминатор, где едва различалась покрытая снегом земля, и продолжил молча наблюдать за происходящим.

– Дамы и господа, мы совершили посадку в аэропорту «Чалд». Температура воздуха в пункте назначения составляет минус пятьдесят градусов по Цельсию, скорость ветра – четыре метра в секунду. Благодарим вас за выбор нашей авиакомпании и желаем безопасного дня, – прозвучал голос командира экипажа, неуместно спокойный в условиях, в которых оказались пассажиры.

Когда самолет остановился и двери открылись, Фицрой вместе с остальными пассажирами направился к выходу. Прошел через таможенный контроль, затем, как опытный следователь, сразу же заметил одного из встречающих – мрачного северянина, стоящего в стороне от толпы.

Мужчина был облачен в толстую кожаную куртку с мехом, явно сделанную из шкуры плавучего верблюда. На голове у него красовалась ушанка, а на ногах – массивные валенки. Его внушительные габариты, закутанные в такую экзотическую одежду, создавали впечатление, что перед Фицроем стоит не гоминоид, а сам плавучий верблюд, выбравшийся на сушу.

– Загорать приехал? – вместо приветствия буркнул северянин, внимательно оглядев Фицроя с ног до головы.

– Мое имя Фицрой Робертсон. Приятно познакомиться, – ответил капитан, стараясь быть вежливым.

Северянин не ответил, просто развернулся и двинулся к выходу. Фицрой последовал за ним.

– Как вас зовут?– спросил он, догоняя проводника.

– Никак. Меня зовут – Никак. Моя задача – провести тебя от точки А до точки Б. Дружба мне с тобой ни к чему, – сухо ответил северянин, не оборачиваясь.

Южанин и северянин вышли на улицу. Первый же порыв ледяного ветра хлестнул Фицроя по лицу. Легкие мгновенно сжались, обожженные холодом. Ресницы и открытые участки шерсти покрылись инеем, а очки моментально заиндевели – пришлось снять.

Фицрой бывал в местах с минус пятнадцатью градусами, но такой холод был ему незнаком. Он пробирал до костей, сразу давая понять, почему одежда северянина выглядела не просто экзотичной, а жизненно необходимой.

– Вы можете объяснить, куда мы идем? – спросил капитан, стуча зубами.

– Автомобиль недалеко, – коротко отозвался северянин.

Через несколько минут они подошли к машине, выглядевшей так, будто ее перенесли из прошлого века. Вместо привычной магнитной левитации здесь были массивные колеса, а обычные стекла заменяли энергостекло с подогревом.

– Двигатель на Электруме? – уточнил Фицрой.

– Первый выпуск. Маленький кристалл, но хватает до сих пор, – северянин открыл дверцу. – Лезь внутрь, пока не окоченел. Печка скоро заработает. А свою куртку можешь выкинуть, по приезде найду тебе что-то понадежнее.

Фицрой устроился на переднем сиденье, чувствуя слабое, но все же приятное тепло. Северянин несколько раз провернул ключ в зажигании, и только с третьей попытки мотор загудел.

– Старушка, ей тридцать лет. Раньше машины умели делать… Не то что сейчас. У вас там, на Юге, говорят, даже колес нет, – проворчал северянин.

– Да, колес нет, – согласился Фицрой, понимая, что спорить нет смысла.

– До горнолыжного поселка «Лыжник Крольм» четыре часа. Там переночуем, а утром поедешь

дальше на собаках.

Фицрой достал термос и сделал глоток горячего чая, чувствуя, как тепло разливается по телу. Первые километры пути от аэропорта были идеальны – дорога отапливалась энергией Электрума, не давая снегу оседать. Но вскоре подготовленный участок закончился, и автомобиль въехал в снежные заносы, где путь расчищал огромный трактор.

– Эти штуки жрут больше денег, чем приносят пользы, – сказал северянин, будто читая мысли Фицроя. – Плату вычитают из зарплат жителей. местные протестовали, требовали, чтобы покрывали из бюджета, но власти только разводят руками. Говорят, денег нет.

Фицрой молча смотрел в окно на бескрайние просторы, залитые зимней стужей.

Спустя несколько часов они подъехали к горнолыжному поселку «Лыжник Крольм», построенному на южные инвестиции. Дома строили из местного камня, которого здесь было в избытке.

Но поселиться здесь могли лишь обеспеченные гости – цены были недоступны для большинства северян. Иностранных туристов это не останавливало. Фицрою оплатили жилье за счет бюджета Тайной полиции.

Поселок находился недалеко от деревни Крейгхилс, что делало его удобной остановкой для тех, кто путешествовал в столь удаленные места.

Связной и Фицрой разместились в одном из деревянных домиков – простом, но уютном. В комнате с двумя кроватями и небольшой кухней-гостиной царил полумрак, разбавленный мягким светом горелок, создававших атмосферу тепла и уюта. Единственным источником тепла была массивная железная печь, встроенная в межкомнатную стену. Она быстро прогревала помещения, позволяя не ощущать суровость северной ночи.

Горячая вода в ванной и туалете нагревалась электричеством, что делало пребывание здесь неожиданно комфортным для столь отдаленного уголка мира.

Расположившись, каждый занялся своим делом. Связной, коренной северянин, достал из рюкзака огромный кусок тунца и бутылку самогона из кактуса. Он с явным удовольствием нарезал рыбу крупными ломтями, предвкушая ужин.

Фицрой извлек из сумки комплект ножей, предусмотрительно завернутых в подарочную упаковку, чтобы избежать лишних вопросов в аэропорту. Аккуратно разложив их перед собой, он занялся заточкой – обязательным ритуалом перед любым делом.

– Наливать, южанин? – связной наполнил стакан самогоном и прищурился, глядя на Фицроя.

– Нет, спасибо, – отозвался тот, не отрываясь от ножей.

– Ну, тогда хоть тунца поешь.

– Я не употребляю еду животного происхождения, – спокойно ответил капитан.

Северянин покачал головой и усмехнулся:

– Самогон не пьешь, мясо не ешь… Может, ты еще и баб не того?

Фицрой, не обратив внимания на грубость, резко насторожился.

– Что это за звук? – он поднял голову, уловив легкий хруст снега за окном.

– Я ничего не слышал, – равнодушно ответил северянин.

Фицрой бесшумно взял в руки два ножа и вышел на улицу. Вьюга бушевала с новой силой, снежная пелена скрывала видимость. Под ногами белая равнина казалась нетронутой, но он все же заметил частично занесенные следы – большие, явно мужские.

Вернувшись внутрь, он сообщил о находке.

– И что? – лениво отмахнулся связной. – Снег, ветер, мало ли кто тут ходит. Может, пьяный дорогу попутал.

Мужчина сделал еще один глоток самогона и смачно отрыгнул тунцом, наполнив кухню густым, едким запахом. Фицрой считал отказ от животной пищи способом укрепления духа, но это испытание было выше его сил. Он поспешно удалился в спальню.

Там он разложил на тумбочке листья баобаба и начал медленно их пережевывать, стараясь сосредоточиться на успокаивающем ритуале. Вскоре из гостиной раздалось мерное похрапывание – связной заснул прямо в кресле, не дойдя до кровати.

Перед тем как лечь, Фицрой задернул шторы, закрывая окно для посторонних взглядов. Под кроватью он закрепил несколько ножей изолентой, еще пару спрятал под подушку.

Фицрой бросил взгляд на телефон – отец так и не позвонил.

– Ничего, я раскрою это дело. Когда он увидит меня в новостях, точно будет горд.

Он убрал устройство, вздохнул и лег, но сон не приходил. Ночь выдалась тревожной. Каждый шорох за окном заставлял напрячься, а в метели за стенами скрывалась неясная угроза.

Рано утром в дверь постучали. Открыв, Фицрой увидел еще одного северянина – одетого гораздо теплее, чем его проводник. Тот молча внес в дом мешок и достал из него зимнюю экипировку: куртку из кожи и меха плавучего верблюда, штаны, валенки и ушанку.

– Надевай, – буркнул связной. – Замерзнешь – мне потом отчитываться.

– Спасибо. Сказали, у вас для меня есть спутниковый телефон, – сказал Фицрой, надевая одежду.

– Ах да. Держи. Батарея из миллиметрового кристалла – хватит надолго, – передал тот устройство. Ну, все, прощай, южанин. Не рад был встрече, – буркнул связной, глядя в сторону.

Натянув обновки, Фицрой вышел на улицу. Разница с его прежней одеждой была ощутима – ему стало по-настоящему тепло. Метель не утихала.

У входа его ждал мушер – тот, что принес одежду. Фицрой сел в нарты, и тот громко скомандовал:

– Поехали! Хе, хе, хеее!

Собаки рванули с места. Спустя несколько часов пути они прибыли в Крейгхилс и остановились у старой каменной избы.

– Мы точно по адресу? Похоже, здесь давно никто не жил, – спросил Фицрой.

Из трубы шел дым.

– Это тот адрес. Кто внутри – не знаю, – ответил мушер.

– Жди за той опушкой, – приказал Фицрой.

Извозчик погнал собак, а капитан остался один. Он хотел поговорить со свидетелем без лишних ушей.

Подойдя к двери, Фицрой постучал кулаком и прислушался. Внутри послышались шаги. Дверь открылась, и перед ним появился среднего роста северянин.

– Орген Вилс? – спросил Фицрой.

– Кто вы? Что вам нужно? – испуганно отозвался гоминоид, избегая прямого ответа.

– Капитан Фицрой Робертсон, следователь Тайной полиции, – представился он, показывая удостоверение. – У меня к вам несколько вопросов. Прошу вас, пройдем в дом.

– Я ни в чем не виноват! Не арестовывайте меня, пожалуйста! Я не знал, что все так обернется. Я ушел от них. Простите меня! – выпалил Орген, голос его дрожал от страха.

Раздевшись и присев на стул, Фицрой надел очки и оглядел помещение. В доме было тепло, но темновато. Итак, приступим.

– Вы работаете лаборантом в окружном медицинском учреждении округа Гейт, – начал он, глядя прямо на Оргена.

– Да, все верно, – кивнул тот, нервно теребя ворот рубашки.

– Сколько вы уже работаете на них, Орген?– спросил Фицрой, делая вид, что знает больше, чем на самом деле.

– Вы меня не посадите? – Орген побледнел.

– Обещать ничего не могу, но сотрудничество сыграет вам на руку, – спокойно ответил следователь.

Орген кивнул и, глубоко вздохнув, начал рассказ:

– Семь лет назад ко мне обратился знакомый северянин по имени Станис. Тогда я жил с родителями, у меня не было стабильной работы. Он предложил хорошо оплачиваемую должность на Юге – лаборантом. Сказал, что подделает диплом и устроит меня через знакомого. Денег не взял, только сказал: «Потом сочтемся».

Орген сделал глоток воды и продолжил:

– Трудоустроиться оказалось несложно, особенно с рекомендацией. Было тяжело адаптироваться – с жильем, с обычаями. Но Станис помог. У него была компания таких же северян. Мы стали друзьями: гуляли, дрались с южанами, прятались от полиции. После смерти родителей они стали моей единственной семьей.

Он замолчал на мгновение, затем продолжил:

– Однажды Станис сказал, что у них есть миссия. Он говорил о борьбе с неравенством, о том, что работа на южан – это временно. Я узнал, что они состоят в организации «Виндикаре». Слышал про нее раньше – считали террористической. Но Станис убеждал, что южане лгут. Он даже намекнул, что в Тайной полиции есть северянин, работающий на них.

Фицрой напрягся. Северян в их рядах было крайне мало, и лишь один имел доступ к секретной информации – Крафт. Мысль об этом казалась абсурдной, но как следователь он не имел права игнорировать даже такую вероятность.

– Потом Станис предложил мне вступить в «Виндикаре». Я согласился. Через пару дней он попросил меня передавать образцы крови полицейских и сотрудников Тайной полиции, которые сдавали ежегодные анализы. Список имен он дал сам. Я делал это почти три года…

Он снова замолчал. Фицрой мягко подтолкнул:

– Продолжайте.

– Когда узнал про нападение на стадион, испугался. Все оказалось правдой. Я понял, что они действительно опасны. Уехал на Север, спрятался в родной деревне.

Фицрой наклонился вперед:

– Зачем им были нужны образцы крови?

Орген побледнел:

– Точно не знаю. Многое держалось в тайне. Но однажды я услышал, как один из них, по прозвищу Шустрый, болтал, что кровь нужна для создания какой-то субстанции на основе материала, добытого из Портала.

– Из Портала? – переспросил Фицрой.

– Да. Меня это удивило – он же давно закрыт. Но Шустрый не самый умный среди них, я подумал, он врет. Хотя говорил, что этот материал может соединяться с ДНК любого существа.

Фицрой нахмурился. Орген продолжил:

– Эту субстанцию смешивали с пищевой добавкой и краской. Не знаю, зачем это им нужно было…

Орген быстро замолчал, его дыхание стало сбивчивым. Хотя он и выглядел измотанным, очевидно, он чувствовал облегчение – словно признание могло что-то изменить.

Фицрой обдумал сказанное:

– Это очень важная информация, – произнес он решительно. – Мы должны разобраться в этом. Спасибо за честность. А теперь мне нужно срочно позвонить.

Из кармана куртки капитан достал спутниковый телефон, переданный связным.

– Алло, Дарвин? Алло… Плохо слышно, алло.

– Слышу… тебя… слышу, – пробилось сквозь шум. Дарвин находился у себя в кабинете в ведомстве Тайной полиции.

Связь оставалась нестабильной. Спустя минуту она улучшилась, и Фицрой передал Дарвину все, что узнал от Оргена.

– Ну, допустим, – задумчиво сказал Дарвин. – Гипотетически, они создали краску, преломляющую свет. Поэтому мы их не видим. Но все остальное не укладывается. И этот бред про Портал… Ладно, берешь лаборанта с собой. Оформим его как свидетеля. И первым рейсом летите домой. Как понял, капитан?

– Понял. Сделаю, – отозвался Фицрой. Потом добавил, будто вспомнив о чем-то важном: – Чуть не забыл. Может, это покажется странным, но…

Его слова прервали помехи.

– Что? Повтори, Фицрой! – раздался голос Дарвина.

– У нас может быть информатор в рядах… Он северянин… – но снова гул помех заглушил голос.

– Не слышу, повтори!

Внезапно сквозь шум телефона послышался топот на крыльце. Фицрой напрягся, аккуратно положив трубку на комод. Шаги приближались.

– Это они… Точно, это они, – прошептал Орген, дрожа.

Фицрой быстро достал упаковку ножей из рюкзака, разложил их перед собой и сжал один в руке, готовясь к схватке.

Дверь дома распахнулась с силой, в помещение ворвался холодный ветер, а шаги стали медленными и размеренными. Однако перед Фицроем никого не было.

– Шустрый, это Шустрый! – вскрикнул Орген, его глаза были полны ужаса.

– Где он? Ты его видишь? – быстро спросил Фицрой, вглядываясь в пустое пространство перед собой.

– Прямо перед тобой, в трех метрах! – прошептал Орген.

Фицрой понял: перед ним один из тех невидимых террористов, невероятно опасный. Он не мог видеть врага, но времени на формальности не было.

– Он высокий? Насколько? – спросил он, не отводя взгляда от предполагаемой цели.

– Что? Э-э… я не знаю. Примерно два метра, плюс-минус.

– Плюс или минус? – резко выкрикнул капитан.

– Плюс десять сантиметров! – выпалил Орген.

Сжав нож покрепче, Фицрой метнул его в предполагаемую область сердца. Лезвие с шипением рассекло воздух и врезалось в невидимую преграду, отскочив, как от бетона.

– В плащ попал! – вскрикнул Орген. – Целься в голову!

Шустрый бросился вперед. Фицрой, не теряя времени, нанес удар – нож вонзился в воздух и попал точно в цель. Раздался крик. Крови видно не было, но тело Шустрого с глухим стуком рухнуло на пол.

– Есть! Ты его убил! – выдохнул Орген.

Вдруг послышались новые шаги.

– О нет… еще трое! Один у двери, другой справа, и один прямо по центру! – прошептал Орген.

Фицрой сжал два ножа и занял оборонительную стойку. В трех метрах раздался характерный звук – кто-то расстегивал молнии на снаряжении. Через секунду в воздухе, словно из ниоткуда, возникли три дубинки «Шок». Но не те, что он знал. Эти – массивнее, с утолщенными наконечниками и встроенными узлами, испускающими золотое свечение. Казалось, они живут собственной жизнью.

Не теряя ни секунды, Фицрой метнул нож в лампу на жире. Стекло раскололось – пламя вспыхнуло мгновенно, озарив комнату. В тот же миг в воздухе начал вырисовываться силуэт: один из врагов, охваченный огнем, закричал. Он выронил дубинку и бросился наружу, катаясь в снегу и пытаясь сбить пламя.

Центральный противник ударом выбил нож из руки Фицроя и нанес удар ногой. Капитан, использовав прием, повалил его, но тут же получил разряд дубинкой по руке. Его пальцы отказались сжиматься, а правая рука скукожилась и покрылась сединой.

– Что они сделали со мной? – мелькнуло в сознании Фицроя.

Из телефона на комоде прорвался голос Дарвина:

– Алло, Фицрой, ты меня слышишь? Подмога уже в пути!

Но Фицрой знал: помощи не придет вовремя. Он попятился к двери, надеясь выбраться наружу. Однако кто-то захватил его сзади, сдавив шею.

– Станис, не надо! – закричал Орген.

Фицрой задыхался. Станис удерживал его, а другой террорист замахнулся дубинкой. Удар с грохотом пришелся по груди капитана. Его тело пронзила боль. Еще один удар – по почкам. От удара, его вырвало прямо на галстук. Сердце замедлилось, дыхание стало едва заметным.

Орген наблюдал, как Фицрой стремительно стареет, превращаясь в дряхлого старика. С последним усилием капитан прохрипел:

– … Думаю, это Кра…

Дарвин вслушивался, но не разобрал слов. Предчувствие подсказывало: случилось нечто ужасное.

Тем временем Станис подошел к телефону. Взял трубку и, на мгновение задержав дыхание, просто слушал голос Дарвина.

– Фицрой, держись… Крафт уже вылетел. Высшая полиция на подходе. Еще немного – и ты не один, – говорил Дарвин, не зная, кто на другом конце провода.

Станис отключился.

Он обернулся к лежащему Фицрою:

– Все, готов, – выдохнул он.

– Черт… Шустрый мертв, – сказал один из бандитов, осматривая безжизненное тело.

– А Гранула? – спросил Станис.

– Жив, но сильно обгорел. Вон он… – бандит кивнул в сторону окна.

Сквозь снег и темноту слабо светился затухающий силуэт: Гранула катался на земле, пытаясь сбить остатки пламени.

– Что делать с этим? – кивнул другой на Оргена, дрожащего в углу.

– То же, что и с южанином. Обработай его.

– Нет! Пожалуйста! Я ничего не сказал! – завопил Орген. Но его мольбы остались без ответа.

Бандит колебался. Его взгляд метнулся к Станису. Тот коротко кивнул. Этого было достаточно.

Комнату прорезал отчаянный крик Оргена.

– Скажи собачнику, пусть заберет тела. Возьмет то суденышко у пристани – и топит вместе с ними, – приказал Станис.

– И Шустрого?

– И его. Только без промедлений. Времени нет.

– А если найдут?

– К тому времени, те, кто действительно заинтересован в их поиске, уже ничего не смогут предпринять. А для местной полиции… найдут двух стариков и одного местного проводника, – спокойно сказал Станис. – Повздорили, один другого зарезал. А управлять судном не умели – вот и потонули. Кто их в таком виде опознает? Или ты правда думаешь, я просто так выдал вам дубинки вместо «Ф-22»?

– Хм… Верно, – пробурчал бандит. – Даже ран не осталось.

Станис молча посмотрел в сторону затухающего огня за окном. Все шло по плану.

Дарвин, не теряя времени, вслед за Крафтом и сержантом Стронгом, приобрел билет на ближайший рейс до Фростхольма. Нервы были натянуты до предела. Четыре часа ожидания в аэропорту округа Гейт казались вечностью.

– Алло, я слушаю. Да, это я. Что у вас? – Дарвин ответил на звонок, едва сняв трубку.

– На месте никого не обнаружено. В домике имеются следы борьбы. Преступники, похоже, покинули территорию в спешке, не успев все зачистить, – доложил сотрудник Тайной полиции.

Дарвин стиснул зубы, с трудом сдерживая ярость и беспомощность. Каждая минута промедления казалась упущенным шансом спасти Фицроя. Он злился на себя за то, что не успел раньше.