Волшебная семья Хамамото и их инопланетная невестка

Глава 1

Странное дело, из моего окна было четко видно луну. Как так получилось, что отражаясь от окон соседнего здания, она показывалась прямо мне? Раньше такого не случалось. И почему она всего одна? Я покачала головой – на Земле всего лишь одна луна, пора уже запомнить.

Шуршанчик спал, уткнувшись мордой в угол, и его сны проецировались на потолок, я снова вздохнула, отворачиваясь. Не за чем душу травить (хотя Цынь утверждал, что у нас ее нет) и вспоминать о доме. И не время грустить! Мне осталось только найти нашу вздорную принцессу, я ведь так близко. И с планетой не ошиблась на этот раз! Но кто же знал, что Земель в каталоге 1 697 453 штуки, а уж самоназванных так, и не зарегистрированных… а уж не занесённых в реестр из-за карантина, из-за ранней стадии развития или из-за простой ошибки счётчика…

Я выпрыгнула из окна на толстенный провод и пробежалась до соседней опоры ЛЭП, электричество приятно щекотало босые пятки. С высоты рассматривать город показалось лучшим решением, голуби немного мешали только, путались под ногами. Экран поисковика размером с две ладони, так что стикеров на него влезло совсем немного. Я отключила навигатор,голос был противным, и теперь приходилось смотреть самой. И я видела точку местоположения принцессы, она мигала, все как положенно, показывая, что объект жив и где-то рядом. Но в какую бы сторону я не поворачивала, красная точка не зеленела, значит я не приближалась.

Утра в Мияко были пустынным, что странно, вроде маленький городок, фермы вокруг, людям стоило бы с восходом солнца на работу отправляться, но нет, только дворники и булочники выползали. И еще один парень с красной прядью в черных волосах, у него пробежка в три часа утра начиналась. Следить за ним было забавно, он для меня основным источником человеческого поведения стал, я даже некое родство чувствовать начала – вот я сижу наверху среди голубей, а вот он – бежит по улочкам, сворачивает к океану и пялиться на него, пока солнце не позолотит горизонт.

Шуршанчик он однажды приснился, но все разговоры, что они предсказывать будущее могут – это только разговоры. Я на сто процентов уверенна, что мой Шурш только о прошлом спит. Может у меня считал воспоминания, ему нравился необычный окрас шкурки у животных, так и просочилось.

О, вот он побежал домой, я его ленивым взглядом проводила, посмотрела на оставшуюся видимым под утро луну. Потом на землю. Голубь, пригревшийся на коленях, повернул голову и курлыкнул. Хорошо, уговорил, пернатый.

И я спрыгнула прямиком за спину человеку. Я уже неделю на этой планете, если мне придется снова подниматься на орбиту и калибровать поисковик, я начну выть. А потом у них сломается луна, правительство узнает о жизни за пределами солнечной системы (впрочем, любая система – солнечная, в названии главного светила разумные не отличаются оригинальностью), за мной начнется очень медленная охота, Цынь будет ржать… уж лучше рискнуть и показаться перед одним человеком, может, поможет. Он дедуле с пятой улицы помог от дворовых собак отбиться, я, конечно, не дедуля и мне не нужно отбиваться, но принцип-то тот же.

На экранчике снова появилось уведомление, закрывая карту до половины, я так же привычно смахнула его, не читая. Обновление системы? Реклама заправок на антиматерии? Сообщение из банка о кредите? О “самой лучшей, самой новой, совершенно точно посчитанной суперкомпьютерами системы Альфа-Центавры программе инвестиций с портфелем метеоритичков”? Заколебали уже рекламой. Есть у меня подозрение, что если я все-таки смогу подключиться к земному интернету, мне и здешние будут спам присылать. А ведь мой оператор обещал, что весь трафик проходит сквозь черные дыры и ничего лишнего прицепляться не должно.

Человек преспокойно бежал своим привычным путем, не обратив на меня никакого внимания. Я помахала рукой, попробовала окликнуть и, щелкнув пальцами, вспомнила, что невидимость так и не убирала. Сняла сережки – и проявилась полностью в этом мире, и сразу навалились звуки, запахи, оттенки, ух, совсем забыла, что планеты обычно такие живые.

Можно вывести девчонку из кометы, но комету из девчонки – никогда.

Пока я пыталась отдышаться, парнишка уже завернул за угол, но я его маршрут знала (нет, он мне не понравился, Шурш хватит путать мысли), так что не потеряла бы. В висках заломило, словно я очки с слишком сильным увеличением надела, еще и ветер налетел – ощущение движущейся одежды, скользящие по ногам ткани, ярлычок на футболке врезавшийся в кожу… на меня словно тысячи насекомых напали, какая гадость! Хорошо хоть обуви не было, не понимаю зачем люди ее носят, если можно просто ходить босиком, да и зимы здесь не слишком суровые. Если бы мне ноги сковало бы при “проявлении”, я бы взвыла. А дальше бы взорвалась их луна, и далее, и далее.

Что ж, каково впечатление от Мияко во всей красе? Солью пахнет и бензином – океан рядом, машин на мой вкус слишком много, потом добавился запах выпечки, потом земли, голова шла кругом, так что я побыстрее уткнулась носом в прядь моих чудесных золотистых волос. Последний тренд! Цвет держат один оборот вокруг звезды, корни подкрашивать не нужно, так еще и в темноте светятся, если переборщить с добавками фтора. Я на них три месячные зарплаты потратила, гордость и хвастовство вполне обоснованно. Мягкие, блестящие, не путаются совсем… даже Цынь заценил, хотя его “оценивание” в основном хмыканье, но ведь положительно было!

Ага, попробовал бы он мои волосы покритиковать. Мигом бы в туманность отправился бы, глюоны собирать.

Вроде бы отдышалась, попривыкла и к запахам, и к разнообразию цветов, и к гравитации. Огляделась, все еще удивляясь малому количеству людей на улицах, и пошла за этим парнем.

Нет, он мне не понравился (Шурш, спи уже). Но запомнился. Во-первых, конечно же то, что он выходил на пробежки в середине ночи. Во-вторых эта дерзкая красная прядь в волосах – а любой, кто украшает себя, получает пару очков уважения просто за попытку. И в-третьих… возможно, он мне немножко, самую малость, чисто эстетически понравился. Совсем чуть-чуть.

Шурш, ты же знаешь, что я слышу, как ты ржешь? Вот знала, что лучше взять Ферби, они хоть и криповые и восстания поднимают по вторникам, но хоть не смеются над разумными.

Да, у тебя глаза покрасивее, чем у Ферби. Да, все пять. Спи уже.

Я повернула за угол и впервые оказалась перед его домом. Растения в горшках стояли у крыльца, почтовый ящик оставили то ли из-за ностальгии, то ли из-за реальной необходимости получать бумажные письма (и это в эпоху пластика и кремния), камешки, ведущие к входной двери были белыми и напоминали о чем-то мягком, но я точно знала, что они твердые. На всякий случай потрогала их тихонько большим пальцем ноги. Как и ожидалось.

Между мной и возможным помощником было несколько метров каменной тропинки, дверь и языковой барьер. Допустим, Шуршанчик мог бы связать нас телепатически, но эта ржущая скотина не удержится же в роли простого посредника, начнет вкидывать. Чисто теоретически, я могла бы подключиться к инфополю планеты, скачать языковой пакет, но на установку ушел бы оборот планеты… да, не продумала я этот момент.

Что же делать. Не могу же я как дурочка стоять посреди улицы. Скоро другие люди проснутся, да и из окна меня легко увидеть. Так что я села на крыльцо, повесив на лицо самое невозмутимое и хмурое выражение, чтобы ко мне не подходили и глупых вопросов не задавали. Ветер опять ударил меня юбкой по лодыжкой, я скривилась и подоткнула ее под задницу, в натянутом состоянии не так противно колышется.

Странное дело, пока я была на корабле только в юбках и платьях щеголяла, а стоило на планету спуститься, как стала скучать по скафандру первого контакта – по тому, что массивный, с дополнительными баками дыхательной смеси и тремя щитами, один из которых деактивировался только с полным уничтожением пилота и костюма. Хотелось, хотелось поставить барьер между собой и окружающим миром, и покрепче. Но я сама вызвалась, невидимость тоже добровольно сняла. Пострадаю и привыкну, главное дышать не забывать.

Просидела пять минут, тени уменьшаться стали, время катилось к семи утра, а я так и не придумала, как попросить человека о помощи. И в невидимость не уйдешь, Шурш спит на другом конце города (да и не хочу я к нему в пасть снова лезть). Что же делать? Что же делать? Может?.. Да нет, глупо. А если?.. Нет, у него мозг взорвется, углеродная же форма жизни. А если по-другому?.. Корабль на другой стороне луны, лениво что-то как…

Так ничего и не придумав, я начала подниматься со ступенек, где сидела, и мне вдруг прилетело по спине. Снеся что-то зеленое и пушистое в терракотового цвета горшке, улетела в сторону. Больно же!

Он протянул руку, кланяясь и что-то курлыкая. На всякий случай посмотрела на уровень его груди, ища субтитры, но Шурш то ли отсыпался, то ли просто угорал над моей глупостью и помочь не решился, и ничего там не найдя, уставилась на его лицо. Вот ты какой, Вояджер с усами. Лицо у парнишки было похоже на мое – то есть гуманоидное, два глаза, один нос, один рот, два уха по бокам, миленькое, кота напоминало. Глаза зеленые как трава… кожа, правда, неровного оттенка, но под таким солнцем и загореть можно, и облезть, и родинок-веснушек получить, это меня царапнуло, но не сильно. Не все же должны обладать совершенным светом на лице.

Он замолчал и я молчала, не зная, как с ним разговаривать. Пялились друг на друга секунд пятнадцать по ощущениям, а потом он руку протянул. Пять пальцев – и у меня пять пальцев, только на ощупь мягонькие, косточки хрупкие, ногти под цвет тела. Считаю, первый контакт удачно произошел – стоим, смотрим друг на друга, нападений не было, внезапного взрыва из-за несовместимости не случилось.

Он достал телефон и на другом языке закурлыкал, читая с экрана. А вот идея с переводчиком мне понравилась, моего языка здесь, конечно же нет, я и сама свой язык толком не знаю, только стандартный № 3. К счастью, в поисковике нашлась программа.

Переводчик работал в фоновом режиме постоянно, большая часть памяти и энергии уходила на него – хорошо еще Шурш поддерживал и не прихоилось таскать дополнительные зарядники – так что даже без прямого подключения к инфосфере планеты, информацию по языкам он собирать начал. Коснулась поисковиком телефона этого парня, у него экрна отключился, зато у меня появилось чуть больше информации. Ничего, перезапустит и все получится.

“Привет”, – напечатала я, – “не подскажешь, как пройти в библиотеку?”

Он уставился на экран со сложно определяемым выражением лица, потом посмотрел на меня, потом открыл рот, потом закрыл, потом вздохнул, изгибаясь всем телом, потом выдохнул и начал писать на поисковике. Удобно, что клавиатура могла и написанные от руки символы переводить, а то я не уверенна, что у меня есть раскладка с его письменностью.

“Садись на автобус М15, на остановке “Пляж” можешь выйти, тебе дальше подскажут”.

Я покивала, внутренне печально вздыхая, отсылка-шуточка не прошла. Но на что я надеялась? Что сквозь пространство и время у разных народов появятся одинаково звучащие шутки? И если даже не считать то, что и переводчик не идеальный…

Указания я получила, поклонилась моему пареньку (то есть он, конечно, свой собственный, но мы уже частично знакомы, значит, он немножко мой, хотя в отношении использования притяжателных местоимений) и пошла на остановку. Там уже один человек автобуса дожидался – тот самый многострадальный дедуля, которого парень от собак защищал, и за пазухой у него, как и в тот раз, сидел кролик.

Дедуле я тоже кивнула во имя вежливости и встала на другой конец остановки. Парень пошел другой дорогой.

И что это было? Я мысленно попинала себя, посокрушалась, ну кто так дела ведет? Неудивительно, что я все еще не нашла принцессу. Правильно, Шурш ржет, даже простой шуршанчик бы справился раз в пять быстрее.

Ну что еще?

Поисковик взбрыкнул в руках, разразился раздражающей чередой странных вибраций и вывесил окошко уведомления на весь экран. Красная рамка мигала угрожающе. Сообщение от Цынь? Я перечитала то, что появилось, поморгала, вдруг у меня глаза не перестроились, перечитала снова. Это было… не сообщение от Цынь (лучше бы оно… впервые обрадовалась бы его письму), а уведомление о том, что моя цель – не достижима из-за вибрирующих в мелодии Тейтаро лей-линий. Но как Тейтаро мог оказаться на планете третьего уровня развития? Люди еще не научились связываться с инфосферой, сноходцев днем с огнем не сыщещь, кто вообще мог посылать такие вибрации.

Принцесса?

Нет, я знала, что она сильна – она спасла наш мир в конце концов, но ведь в таком случае лей-линии, наоборот, должны были тоненько звенеть, выстраивая удачу для нее, а не трещать, как на растроенной гитаре. Да, гитары были в космосе. Может, поэтому я не могу найти ее столько времени – из-за того, что ее энергия поглощена Тейтаро. Но если маячок в поисковике все равно мигает, значит ли это, что принцесса в болезненом сне? Не хочу в страну кошмаров.

Я обняла себя за плечи, пытаясь свернуться в саму себя. Всего лишь раз добровольно спускалась в Найтмарашную, так у меня до сих пор ногти не растут, и волосы на пол головы поседели, хорошо еще, что под краской не видно. Нажала наконец дрожащим пальцем на “принять” и уведомление схлопнулсь и исчезло. Так, так, так, что же нам делать дальше?

По всем правилам я должна была сообщить наставнику о высоком уровне энергии Тейтаро, эвакуироваться и установить карантинную зону вокруг зараженного объекта. Но если я напишу Цынь, то придется и Землю покидать. А кто тогда будет искать принцессу? Да и программа очищения довольно экстремальная, и что будет с моим парнем?!

Я зашла в автобус вслед за дедком, все еще в раздумьях. И мне не разрешили пройти дальше – без текущей валюты, без билета – и я ведь не могла расплатиться кредитами, эта планета только-только начала кибервалюту разрабатывать. Как зашла, так и вышла, в общем. И снова я стояла на остановке, в ожидании автобуса, на котором я не смогу поехать, под грузом мыслей, которым не хотела следовать.

Что скажет Цынь, когда и если узнает? А может не узнает, шуршанчиков допрашивают лишь по решению суда, а кроме Шурша, кто Цынь проболтается? Хотя логи поисковика…

Встряхнула устройство и пошла куда-то вниз, не отрывая взгляд от экрана. Может, всё-таки сила принцессы пробьется сквозь рябь? Но ее маячок просто мигал, а расстояние не уменьшалось и даже направление не определялось, стрелка компаса так и вертелась как сумасшедшая. Раньше я это списывала на более мощные, чем дома, магнитные потоки, но если это Тейтаро.

И вообще, что за дела? Откуда на планете третьего уровня древнее божество с дофотонового времени? Принцесса не убила его… а просто забрала с собой? С одной стороны логично: на третьем уровне психокинетические силы с трудом поддаются контролю и высвобождению и дядька Тей-Тей сидит здесь на голодном пайке и вибрирует; а с другой стороны – во всех книжках по истории принцесса убила его.

То же мне, люди и их моральные устремления.

И что теперь? Вот найду я принцессу, а окажется, что она спит в болезненном сне и давит Тейтаро, и как тогда ее будить? Глупая я, за что не берусь, все псу под хвост.

Мрачные мысли одолевали меня все больше, я шла, не разбирая дороги, хотя тут особо и разбирать нечего, асфальтированная она и есть асфальтированная (а, это такое выражение, не важно). Уши повисли, сережки неприятно касались шеи при каждом шаге, все напоминало о том, что этот мир мне чужд, что я полная, совершенная неудачница.

Вот кто устанавливает контакт, не скачав язык? Вот кто ищет мифическую принцессу, не зная ничего кроме того, что она могла бы понадобиться, хотя все ученые говорили, что сил современной науки хватит, чтобы залатать трещину между нашим миром и Пустотой. Я была уверенна, что помогу. вот хочешь как лучше, а получается как всегда.

Ноги вынесли меня на берег, песок приятно обжигал пальцы, я забралась под какой-то камень, как рак-отшельник, и сидела там, смотрела вниз и тухла. Метафорически. Умирать мне на этой Земле нельзя, тело слишком совершено для планеты третьего уровня, и не подумайте, что я хвастаюсь (хотя немножко хвастаюсь), просто самый главный принцип общения с другим разумными – не навреди. А ускорение науки не самый лучший способ этому “не навреди” следовать. Хотя я не уверенна, что мы так уж от людей отличаемся, ДНК-а ведь все равно на углероде, ошибок у меня в коде, может, поменьше, или букв в хромосоме побольше… я не генетик.

Дурочка я.

Тень упала на мои босые ноги, подняла голову – а тут мой парень стоит. Пялится на меня, во все глаза разглядывает. Забыла уточнить, что на самом деле не мой, а свой собственный.

– Сабрина, – произнесла я сокращенную форму имени и прижала ладонь к груди.

Паренек быстро понял и тоже взмахнул ладонью:

– Ник.

Вот и познакомились.

Он сел рядом и кивнул на поисковик, видимо, поболтать захотелось. Вздохнув, просто открыла приложение и передала ему, а сама от нервных переживаний стала с ног песок отряхивать.

"Ты снова заблудилась?" – нарисовал он знаки своего языка и показал экран.

Я лишь отмахнулась и вообще решила проигнорировать его. Отчаянно захотелось вернуться к шуршанчику, плюнуть на миссию, и пусть Цынь хоть очищать улиток отправляет – ничего не получалось. Наверное, я и на очистке кучу ошибок наделаю.

Парень что-то курлыкнул, но я его не слушала, упрямо и целенаправленно пошла к океану. Смойте печали соленые волны! И первая же волна оказалась восхитительной – она обкатила меня водой до пояса и дурацкая юбка перестал бить по ногам, прилипнув к коже. А запах! Так только океан пахнет. Как же я скучала по дому, оказывается. Даже шуршанчик один глаз открыл, бесстыдно впитывая через меня эту картину – бескрайняя вода, вроде синяя, а вроде и разноцветная, она дышит, двигается, несётся, покрывает, даёт жизнь и забирает.

Силы оставили меня, так что я плюхнулись вниз. Точнее плюхнулась бы – и нет, меня не подхватил тот красавчик из человеков, как первый шаг к нашему внеземному роману – нет, меня окутало щупальцами, хрестнуло по твердому мокрому песку и потащило куда-то вверх.

Во-первых, ай.

Во-вторых, а-а-а-а-а-а-а! Тейтаро! Он же только помехи наводил! С какой стати он жив?

Глава 2

Сижу вишу, точнее, вишу висю. Зависаю, в общем. Пробовала уже это щупальце грызть, щипать и бить – результат нулевой, только полный рот рыбного вкуса. И как-то даже, знаете, не страшно. Все в моей жизни вело к такому концу… только Шурш всплакнет, когда связь прервется. А мама? Надо было позвонить ей, жаль, что не успели помириться. А Цынь? Будет ли он мой фикус поливать?

Чудище поднималось из-под лежки, осыпался песок, лились с его мощного черного тела ручейки и текли волны, одна несчастная рыбка спрыгнула в последний момент. Щупальца потянули меня к клюву, слишком зубастому, чтобы принадлежать кальмарьей форме Тей-Тея… кто это его полиморфию активировал? Последний всплеск любопытства.

Интересно, будет больно? Конечно, будет. А как? Меня ещё ни разу не проглатывало древнее существо, было дело, что дракон, но ему всего-то пара сотен лет стукнуло, не сравниться с дофотоновым. Я провела языком по зубам, во втором клыке спрятано средство последнего шанса, но как бы…

Вспышка! Меня снова что-то потянуло, но на этот раз менее склизкое и более хрустящее из-за блесток и той особой ткани, похожей на мелкую сетку. Оглушило взрывом – я едва ли не ослепла. Земля меня совсем изжить пытается? Знакомые приятные звуки чужого языка полились в уши и я вдруг хорошенько осознала свое тело в пространстве: что я все еще зависаю над океаном, а он дразняще поблескивает и обещает прохладу и тишину, и отсуствие лишних ощущений, кроме давления все сильнее и сильнее, чем глубже ты опускаешься; но ведь не только океан был хорош, но и человек, чьи руки и удерживали меня в воздухе.

Какого. Простите. Пульсара.

Люди не умеют летать сами по себе! Я подняла голову, а парень-то успел переодеться, пока меня душили щупальца, еще и крылья отрастил. И что это у него такое в руках? Шурш, меня глаза не обманывают, на них сегодня много работы свалилось?

Все знают, как выглядят люди в одежде, штаны и кофты в сущности одинакового покроя, цветами немного отличаются, пуговицы вместо молний пришьют и наоборот. Но такого одеяния я ни разу не заметила, за все то время, что провела на этой планете. Культурный шок немножко приглушил другие виды шока. И пока я приходила в себя от вида рубашки с воротником-стойкой и четырьмя рукавами при двух руках (но я уже сомневаюсь), темно-синих хакама с дополнительным поясом из блестящей сетчатой ткани, украшенной серебристыми месяцами, черных таби и серебристо-серых дзори, парень унес меня на берег и скинул под тем же самым камнем.

Поисковик завибрировал, подползая, я скинула звонок. До чего же странное зрелище разыгралось – щупальца, крылья, блестки, звёзды, брызги воды, крики то с одной стороны, то с другой. Лей-линии тянулись к крылям парня и дрожали в ядерном ритме, их почти было видно невооруженным взглядом и, уж не знаю как, но он умудрялся использовать этот ритм и посылать… файерболлы, да он поливал огнем Тейтаро.

Я подскочила и заметалась по берегу. Он же просто человек! Ему не справится с райной! “Шурш, ты слышишь меня?” – кинула клич шуршанчику. Если я смогу хоть ненадолго вытащить Тейтаро из воды, парень его прикончит! И пока Шурш просыпался, я кидала камни, пытаясь отвлечь гигантского черного кальмара. Странное дело, что из-за такой сцены не собралось по десятку зевак и двух с половиной полицейских, берег был пуст, золотист песком, от моря веяло прохладой.

Следующий бросок закончился всплеском, промахнулась, ещё и порезалась вдобавок, а щупальце схватило и потащило в воду. Все случилось слишком быстро, я не успела задержать дыхание и темная вода резко ворвалась в горло. Я выпучила глаза, а Тейтаро дёрнул щупальцем и меня треснуло головой о песок и камни.хлестнул по камням: соль, грязь, чей-то платисковый пакетик ударили в лицо и чуть ли не весь океан влился в легкие. Мир потемнел, я едва ли слышала крики Шурша, от огня парня вода нагревалась, щупальца Тейтаро тащили меня упрямо к его клюву.

Кажется, я здесь умру.

В следующий миг я взвыла от боли. К счастью я смогла закричать – не утанула, не разбилась, не оказалась переварена – это шуршанчик успел спасти свою нерадивую хозяйку.

Вот что я люблю в синхронизации: потеря ощущения своего тела. ты больше не сида, а что-то большее, космическое, звездное и звуки семи сфер играют тебе на руку, а не просто строят судьбу; и конечно то, что я становлюсь пушистым двухметровым монстром с хвостом-пимпочкой. Хотя сколько раз не уговаривала, Шурш отказывался открывать в нашем танце все пять глаз, а было бы круто.

Что ж, теперь поборемся, Тей-Тей!

Парень, размахивая крыльями, завис по правую сторону, я четко считала удивление на его лицо, но атаковать он кинулся не меня, а чудовищного кальма. И я бросилась следом. Ну, теперь я отомщу ему за все синяки на ногах, за все эти мерзкие минуты под водой! И я схватила ближайшие щупальца и раскрыла пасть, и отхряпала до половины моими нашими зубищами. Кто бы мог подумать, что у дофотоновых тоже есть кровь, пусть и перламутровая и на вкус пыль.

Я рвала и кусала, парень кидался огенными шарами, поливал чистой лавой, как я не обожгла шерсть, не представляю. И, наконец, понемногу чудище стало отступать и океан покрыл его, только блестящая тень скользнула в далеке.

Я с улыбкой повернулась к человеку, и вовремя – он отчего-то, рвано мотыляя крыльями, падал на меня. Хэй, здесь глубоко, мне почти по шею в синзронизированной форме, утонешь же! Я и заметалась из стороны в сторону, ловя это крылатое чудо.

Поймала.

Что-то мне не нравится, какой он бледный. Руки были заняты, пока я несла его к берегу, так что провела языком по виску, да, пульс скачет, и пот выступил. Перенапрягся? Не удивительно, я все еще в шоке, что человек может выступить против Тей-Тея… остается вопрос, с кем он синхронищировался. Не помню, чтобы шуршанчики появлялись на Земле, и даже если предположить, что их занесло астероидом, когда это существовал шуршанчик с крыльями? Шурш, ты хорош и без крыльев, но разве тебе самому не интересно? Что, собрата не чувствуешь?

Я принесла человека под уже знаменательный камень и осторожно положила на песок, потыкала лапой. Разрывать синхронизацию не хотелось, я себя такой сильной чувствовала, но руки для сердечно-легочной реанимации более удобная штука, чем лапы.

Мир немного померцал, пока Шурш не отсоединился. Оставаться он не захотел, утек спать, а я осталась и осторожно потыкала пальцем парня в щеку. Хотя подожди, я же знаю его имя.

– Ник, Ни-и-ик, – потрясла его за плечи, а у него голова грустно покачалась вперд-назад. Эй, эй, не умирай! Мы же Тейтаро отогнали, такое не каждому под силу!

Я потрясла его сильнее – без результата, прижалась ухом к груди, чтобы почувствовать пульс, и надо же было ему вот прям вот в этот конкретный момент проснуться, резко сесть, глотая ртом воздух, да так, что я и скатилась ему на колени. Щеки обдало жаром от румянца, какая нехорошая поза, еще подумает, что я извращенка и уснула на нем, пока он был в отключке. Так что я поскорее выпрямилась и огляделась в поисках нашего единственного средства общения. Поисковика нигде не было. И маячок, который Цынь заставил меня надеть, не реагировал.

Во… вода, точно. Все мое оборудование промокло, а что-то вообще утонуло. Великие звезды, и почему я такая неудачница! Э? Меня обнимают? Что это еще за уси-пусичность? Он за кого меня принимает? Оттолкнула Ника, а он ударился головой и спиной о камень и снова прилег на песочек. Я потрогала его голову, но ни трещин, ни крови не обнаружила, и решила тоже прилечь (чтобы выглядело будто мы просто загораем, а не отсыпаемся после сражения с мифическим для этой планеты существом).

Была у меня задняя мысль: подключиться к инфополю и скачать язык. Но сколько это времени займет? Не нападет ли дядька Тей-Тей снова? Вопрос, на которые у меня не было ответов, едва вспыхнули в голове, но я уже уходила к Озерам снов.

Если подумать, то как же много терминов мне придется Нику объяснять, и его историю очень хотелось бы послушать. Может, в ответ на рассказ, что такое лей-линии, он скажет, откуда у него крылья.

***

Я бы соврала, если бы сказала, что просыпаться в полицейском участке для меня внезапное и неожиданное, ни разу в жизни до этого дня не происходящее событие. Была там, делала… всякое. Хэй, мне шестнадцать, если по-земному считать, а росла-то я совсем не на маленькой планетке третьего уровня. Но камера мне понравилась, тепло и сухо, и окошко есть, и свет горит, вот только кто-то зачем-то меня обул. Я побыстрее скинула носки к параше. Пусть бетон холодный, но лучше чувствовать хоть что-то, чем ослепнуть (в другом смысле, на самом деле у меня есть глаза и я вижу через них).

Интересно, где Ник?

Я прищурилась и прижалась лицом к решетке, силясь рассмотреть постеры на противоположной стороне. Ха, удачно! Языковой пакет скачался и я не только смогла прочитать, но и произнести написанное, и, по ощущениям, произношение лишь немного отличалось от местных. Скажу, что из метрополии, если будут спрашивать.

Я прошлась по камере, десять шагов в ширину, двенадцать в длину, есть койка, туалет, окно и дверь из металлических балок. Лучше, чем на Оумуамуа, там сразу в камень закатывают – и так до суда. А за что меня, кстати, привели на этот раз? Быть не может, что Тей-Тей здесь считается исчезающим животным и его нельзя было грызть, даже люди не настолько сумасшедшие.

– Она не разговаривает, иностранка, – послышался голос Ника. Я увидела тени на полу, а через пару секунд и моего, то есть… в общем Ника и полицейского. На любой планете, ты копа узнаешь с первого взгляда (особенно в участке и в форме), уж не знаю почему звезды, погоны и сумрачное выражение лица стало всекосмическим для полицейских, но поверьте мне от Денеб до Эарендель все они одинаковые.

Молча смотрела, пока они приближались. А полицай-то неплох, сложен приятно, глазки черные, ресницы пушистые, так и тянуло потрогать. Татуировки на руке на хватало для завершения образа “вчера был в мафии, сегодня страже закона”, но кто знает, что у него там под фирменной синей рубашкой. А Ник все равно покрасивее – он и выше, и красная прядь есть, и крылья, пусть и спрятанные – таинственный парень. И он меня спас, не побоялся против Тейтаро выступить.

– Good evening young lady, – произнес мужчина на другом языке, чем Ников. Они издеваются? Сколько же языков на этой планете? – May I know what bring you to this town?

Я не поняла ни слова.

– She’s not an american, – полицейский наклонился к Нику и что-то ему сказал.

– Может, француженка?

– Êtes-vous plus à l'aise pour parler cette langue, mademoiselle?

Подожди-подожди, это уже третий язык? Нет, я знала, что планета третьего уровня, но чтобы настолько, что не было бы универсального для всех стран языка? И как называется, тот, что я скачала тогда?

– Простите, – я улыбнулась, старательно держа зубы скрытыми под губами, чтобы не выглядеть опасной, – я понимаю вас на этом языке.

Полицейский немного расслабился и закатил глаза:

– Из Киото.

– Уверен? – переспросил Ник, создав забавную комбинацию из бровей, в которой одна бровь шла вверх, а вторая вниз. – Она раньше не говорила.

– Стеснялась, – сказала я, немного раздражаясь, что обо мне говорят в третьем лице в моем же присуствии. – А почему я в тюрьме? Я ничего не нарушала.

– Прилив начинался, а это ближайшее здание, – легко объяснил полицейский. – Я – офицер Мамору, могу ли чем-нибудь тебе помочь? Ник говорил, ты потерялась?

– Да… – я вздохнула и посмотрела на пол, – меня ограбили в поезде, ни документов, ни денег, только телефон остался, да и тот утонул в океане.

– Ты можешь позвонить родителям из телефона в моем офисе, – улыбнулся офицер Мамору.

– Не могу, – покачала я головой, все так же рассматривая неровности линолеума, – сирота.

– Ох, мне очень жаль.

– Вы не знали, – я пожала плечами и посмотрела теперь на него.

И мы все замолчали в неловкости перед моей историей прикрытия. Птичка пролетела мимо, каркая.

Глава 3

– Воспитанников осталось мало, у нас вообще в городе немного человек, – болтала женщина с косой три раза оплетающей ее голову. Мы сидели на лавочке перед белым одноэтажным домом с синей дверью, меня сюда офицер Мамору привел, я так и не успела словом с Ником перемолвиться.

– Угум, мало, – кивала я.

– Хидзаши Йокуширо, Нагано Момо и Като Като, всего трое, – улыбнулась она, – и я, Такахиро Арису, а теперь и ты с нами. Будем жить как маленькая семья. Ты только учись хорошо, не позорь господина Мамору, он за тебя поручился.

Я пообещала хорошо учиться и опекунша довела до комнаты, показала, где взять сменную одежду, где ванная, где сарай с инструментами, по какой дороге лучше всего до полей идти. Этот приют существовал на доходы от продажи клубники, странно, что меня так легко приняли. Странный тихий маленький городок.

Комната меня не особо заинтересовала, да и что тут могло бы быть, внезапный портал к мертвой звезде? Испуганная этой мыслью я проверила шкаф и под кроватью, а то мало ли что. Но пусто. Сходила и постояла немного под душем, не уверенная, что эта вода сможет вымыть мои волосы, но оказалось, люди уже изобрели шампунь (а до общего языка не додумались, чудные), мыло и даже странную полупрозрачную штуку, которая пенится и пахнет как искусственный лес. Мыло на вкус оказалось невкусным.

Слава штанам! Наконец-то я смогла одеться так, чтобы ничто не колыхалось вокруг тела, и все было гладеньким и обтягивающим… хотя джинсовая ткань все-таки немного жестковата на мой вкус, и пояс в живот впивается, но уж лучше так, чем мокрая юбка.

Мыслей было много, переживаний еще больше, сожалений – горстка и любопытства пять грамм. Но я не стала рыскать по дому, не стала искать других воспитанников, даже не убежала, теряя пятки, на встречу вопросам, ответам и еще большему количеству вопросов (кодовое имя: Ник), а просто легла на кровать. Мягко, пахнет свежестью и клубникой, наверное, к концу поисков я вся пропахну этой ягодой.

И как мне теперь искать принцессу, если у меня ничего не осталось? Я даже не знаю, как она выглядит, ее генетический материал (волос) был использован поисковиком для определения местоположения, и то этого хватило только для того, чтобы определить вид, и теперь утерян. Что мне делать?

Я выгнулась и посмотрела на небо, слишком цветное на мой вкус – ну, кому бы понравилось все время смотреть на сгенерированный голубой цвет вот этого оттенка. Прошла пару минут и медленно от одного края окна к другому прокатилось облако и я нахмурилась, вспоминая, что небо на этой планете не проецируют, оно настоящее. Странно это. Неужели оно такое и должно быть. Ой. А теперь потемнее стало. Это нормально? Деревья странные, фрактальность их ветвей прям режет глаза.

Я же не затворница, да? Я могу выйти и снова посмотреть на океан, полежать в волнах, или вообще вернуться на тот заброшенный чердак к Шуршу, хотя теперь, так как власть знает, что я здесь, это будет немного сложновато.

Мои мысли снова вернулись к Нику. Разве может человек внезапно отрастить крылья, а потом потерять их, да и одежда требует снимания, потом одевания, это не моментальный процесс. Вспомнилось, что у него был браслет на лодыжке, и я видела его, пока была в синхронизации с шуршанчиком. Значит, картинка осталась четче. Шурш открыл один глаз – и доступ к последним воспоминаниям. Да, у меня было это цаарапющее чувство под макушкой, что я уже где-то видела такой рисунок.

В комнату стоял стол с настольной лампой, с стулом перед ним, так что я поискала бумагу и нашла в тумбочке под столом. Зарисовала браслет и поднесла его к окну, чтобы свет лучше падал. Вот что такое браслет – зацикленная полоска материи, иногда украшенная дополнительными элементами – к чему это я, все знают, что такое браслеты. Так вот у Ника он был в форме ленты Мебиуса и можно было прочитать надпись.

Ꙫµ৻⫍⫙ ⫍∅⨆Σ⫯⫽⨙⫙µ ◤ԅ∅৻

Откуда на Земле эта безделушка с угрожающей фразой на стандартном языке № 3? Или кто-то из миссионеров прилетал, или это дело рук принцессы. Я почти на сто процентов уверенна, что Ник не является принцессой, не считая того, что он парень, он слишком молод. Принцессе должно быть около тридцати-сорока земных оборотов вокруг солнца, она спасла наш мир давным-давно, я тогда еще не родилась. Может он знает о ней.

Или, что случалось чаще, избранная вернулась домой, превратила свое путешествие в популярную книгу и теперь раздает крупицы нашей культуры как забавный мерч.

Если я найду жезл сноходца, я буду так зла!

Остаток дня я провела рассматривая меняющееся небо, все еще сложно поверить, что это не голлограмма. Но Земля странная, впрочем любая планета иномирцу покажется непривычной. Наконец, оно перестало быть этого восхитительного и напрягающего синего цвета и потемнело, звезды высыпали, как соленые крупинки на шелковую скатерть, луна маленькой белой каплей поднялась. В такие моменты особенно сильно понимаешь, как же далеко ты от дома, и пульсар с ней, с луной, но другое количество звезд, другой тип свечения, по-другому повернутые созведия. Я уверенна, они неправильно, по-человечески их назвали. Чем они нарекли мое созведие? Для меня-то это Трость Аморилии.

Пора перестать ныть (или еще пять минуточек). Но я не успела войти в новую спираль тревожных мыслей, как Шурш толкнул в мозжечок и я рухнула в очередь перед стойкой регистрации на сны. Не мог что ли, сразу в защищенную зоны вытянуть?

Серебристые стены зоны вылета немного искривили, вытянули мое отражение, а может я всегда была такой дылдой, я редко в зеркала смотрелась. Классическая одежда сноходца: белое платье-штаны без рукавов, рукава отдельно, на крепкой резинке, они спускались от локтя до средней фаланги, можно было просунуть большой палец, но я обычно оставляла их болтаться; и белые зонтик, прикрепленный к поясу. Завязала волосы косынкой и огляделась. Знакомых не было, только с десяток орков с Андромеды (похоже на школьную поездку). И где носит Шурша?

Он упал мне на плечи, да так, что я чуть не пропахала носом плиточный пол.

– Давно не виделись, зараза, – я вывернулась из его медвежьих объятий и обняла по-сидовски (тоже сильно и крепко, только мои руки сверху легли). Шурш урчал и терся большущей головой о мое плечо. Его шерсть цвета горячего шоколада с корицей был немного жестковата на кончиках, зато подшерсток мягкий, как облако.

Я бупнула его и улыбнулась – во-первых, холодный мокрый нос это хороший знак здоровго шуршанчика, а во-вторых он каждый раз такой прикольный урчащий звук издавал, и… нет-нет-нет, только не облизывай…

– Шурш! Фу. Вот, фу и все, что за телячьи нежности?

Он урчал и лез обниматься, словно нас разделяла пара световых лет и мы только-только встретились. Или словно он испугался. Да, столько всего случилось, что я позабыла, что мы с Ником и Шуршем отразили атаку Тейтаро.

Мой несчастный шуршанчик дрожал, так что я свистнула, предлагая ему сменить форму и он в виде пушистогой шарика спрятался у меня за пазухой. И я пыталась его погладить до успокоения, пока проходила регистрацию для просмотра сна, пока ждала открытия врат, пока прогружалась обстановка.

С того момента как мы стали путешествовать вместе (а без шуршанчика ты дальше своей системы не вылетишь), я совсем разленилась, но сегодня поднапряглась и создала маленький мир снов. И он оказался вдохновленным земным пляжем и клубничной фермой при приюте – в основном песок и океан, только вместо камней большущие сочные ягоды. Некоторые клубнички остались зелеными, можно было присесть.

Солнышко пригревало, волны тихо шуршалии и Шурш стал приходить в себя, он зевнул, раскрыв ужасно зубастую пасть, и стек пушистой змейкой на землю. Вернулся к своей обычной форме и положил лапу мне на колено, передавая напрямую мысли. Странно. В мире снов, а я особенно приплатила за конфиденциальность, он мог говорить вслух, зачем использовать телепатию.

– Этот парнишка носит Звезду.

Ха. Теперь понятно, почему телепатия понадобилась. Это слово – триггер, даже просто написание выкидывало из сноцепции и обещало несколько неприятных дней под допросом и карантином. Шестнадцать лет никто не говорил о Звездах, с момента исчезновении принцессы ни слово, ни те, кто олицетворял его, не были нужны. Сейчас у нас, конечно, эта небольшая проблемка с трещиной и Пустотой, которая пытается немножко разрушить существующий порядок, но все равно никто не хочет о них вспоминать.

Звезды… это сложно. Я многого не знаю, но Шурш открыл статью из энциклопедии. Пришлось читать.

Итак, сто лет назад появились первые данные об аномалиях в ядре Лейтен Би, пятьдесят лет назад получилось составить несколько гипотез о происхождении этих аномалий, тридцать пять лет назад – лабораторию Перлак оттправили в карантин из-за прорыва дофотоновых гоблинов, двадцать лет назад Тейтаро проснулся и потопил половину мегаконтинента, и, наконец, восемнадцать лет назад появилась разумная, которая научила нас уничтожать мелкие порождения Пустоты, а потом и уничтожила самого дядьку Тей-Тея.

Как оказалось не до конца, но об этом потом.

Ее сила как раз и исходила из странного источника, которому Перлак дали название “Звезда”. С настоящей звездой его объединяло то, что давление было невероятно огромным, что и приводило к необычным реакциям. Только в отличие от водорода, Звезды сжигали в себе лей-линии. Они тянулись к Звездам, накручивались на них, как пряжа на веретено и горели. Полезная ли это штука? Да, если нужно выкинуть в Пустоту монстра-другого. И нет, если хочешь, чтобы на твоей планете не было проблем с проходом в мир снов и телекинетическими способностями у простых людей, которые просто присоединялись к лей-линиям, как телефоны к интернету.

Шестнадцать лет Перлак убирала последствия, и, когда начало казаться, что последняя глобальная проблема – это странные увлечения детей, телескоп на орбите обнаружил трещину между нашей вселенной и Пустотой. Ученые хорошенько исследовали принцессу, но секрет Звезды быстро стал тайной за семью замками. И если честно, мало кто хотел становиться новой Звездой, использовать лей-линии в открытую и так достаточно травматично, а уж стать “веретеном” для них почти смертельно.

– Ты уверен? – спросила я Шурша, он кивнул, смотря грустными глазами (тремя из пяти, остальные два косили на закат над океаном, не могу даже ругаться, вид красивый).

Итак, Ник – Звезда. Что это значит? Во-первых, все меньше странным кажется то, что он сразу напал на Тейтаро и смог успешно ему противостоять. Во-вторых, возможно, у всех землян есть Звезда или предрасположенность к развитию. В-третьих, мне нужно с ним поговорить, есть шанс, что он знает принцессу (если эта “звездность” редкое явление на этой планете).

– Или ты можешь забрать его, – мурлыкнул Шурш.

***

Я открыла глаза и взгляд натолкнулся на трещины в потолке. В комнате что-то изменилось, проморгавшись, я повернула голову, посмотрела вниз и, наконец, поняла, что кто-то привязал меня простынями к кровати. И этот кто-то сидел рядом. И пялился.

И почему у нее грудь больше, чем у меня?

И почему у нее глаза светятся в темноте, и как-то странно светятся, словно крупинки на ее радужке постоянно перемещаются и фосфорецируют?..

– Доброе утро?

– Тш-ш-ш, – она наклонилась, сверкая этими глазищами, и подоткнула мне одеяло, еще сильнее прижимая к кровати. – Ты плохо спишь.

– С вашего позволения, я отлично сплю, – справедливо возмутилась я, – никогда не ошибалась, никогда не просыпала. И что вы здесь делаете и почему со мной?

– Тебе снятся плохие сны, – она положила ладонь на мой лоб и еще сильнее вдавила меня в матрас, – я их отгоняю.

– Ты мне шею ломаешь, – прохрипела я, дергаясь и пинаясь, пытаясь выбраться из ловушки.

Что вообще не так с этими землянами?

Глава 4

Стол был слишком длинный. Прямоугольный, из темно-коричневого дерева, залитый лаком настолько щедро, что рисунок самого дерева сложно разобрать, он стоял посредине комнаты, а казалось, что кроме него ничего больше здесь нет. Оглушающе огромный стол. А ведь в столовой были окна, забавные бра в виде ракушек, украшенное мишурой зеленое растение в углу, и, наконец, мы – жители приюта. Но все затмевал стол.

Я оробела, увидев эту махину, так что шла к нему на цыпочках. Остальные трое воспитанников оказались более устойчивыми, синеволосый пацанчик хулиганского вида нес с собой гитару, пугающая девушка с не менее пугающими объемами (нет, Шурш, я не завидую) бросила на меня косой взгляд и села рядом с опекуншой, а последний – шатен, от которого пахло мылом и сигаретами, сел напротив госпожи Такахиро.

Обычно, по положеню за столом можно оценить, собственно, положение, статус. То есть вы хотите сказать, что приют держится на шатене и госпоже, девушка – охранница, а пацанчик – просто обычный человек, даже скорее… гость? И куда мне сесть? Я не хочу, подчеркиваю, не хочу бросать вызов “её” авторитету, мне не понравилось просыпаться связанной, но и совсем уж неудачницей показаться тоже не хочу (пусть будет секретом).

Госпожа Такахиро заметила мои метания и помахала рукой, приглашая сесть рядом. Я постаралась понезаметнее сглотнуть комок в гороле и, навесив на лицо самую невозмутимую маску, прошагала к ней. Эта девушка оказалась напротив. Даже при свете дня ее глаза все еще переливались.

Надо бы проверить ее с помощью Шурша, слишком странно. Слишком по звездному.

– Солнце встало и мы благословлены новым днем и новыми заботами, – чуть хрипловатым после сна голосом, сообщила госпожа Такахиро, – а так же восточным ветром к нашему порогу принесло несчастную душу.

У меня нет души, дамочка. Грубо.

Но я промолчала, делая вид, что внимательно и благовоспитанно слушаю.

– Прошу попривествуйте ее, – госпожа хлопнула в ладоши, – и представьтесь.

– Като Като, – поднял ладонь пацанчик, у него рядом с мизинцем был зеленый пластырь.

– Хидзашо Йокуширо, к вашим услугам, – сказал шатен, не отложив и на секунду столовый нож, которым разрезал кусок запеченной рыбы. Он меня ненавидит, да?

– Нагано Момо, – улыбнулась девушка, устроившая мне жестокую побудку, – но зови меня Момо. Мы ведь станем подружками!

– Сабрина, – кивнула я, потом заметила, что от нервов разорвала на кусочки уже третью салфетку и насильно положила ладони на стол. – Фамилии нет, вот. Меня обокрали в поезде и…

– Этого достаточно, – перебила меня госпожа, подняв руку. – По утрам никаких негативных новостей. Все могут приступать к завтраку, через сорок минут обсудим расписание на день.

Тишина легла тяжелым грузом на столовую, только стук приборов, да редкие слишком громкие звуки жевания разбивали ее, но, мне кажется, что только подчеркивали. Как же я устала, а ведь день едва начался.

После завтрака Като подошел к двухэтаэной тележке, стоявшей у входа и начал собирать посуду. У него совсем низкое положение в этой социальной группе, да? Проснулось любопытство, я ведь фактически в этнографической экспедиции, и поведение людей в среде их естественного обитания было немножко интересным. Хотя в общем-то очень похожим на то, как я росла. Все многоообразие вселенной было заключено в снежинках, социальные отношения углеродных форм все как под копирку. Может, Амолке предложить такую тему для исследования? Она любит находить подтверждения тому, что все разумные так или иначе из одного образца.

Мы прошли за госпожой, как утята за гусыней, в вестибюль. Здесь был большой ковер, так что комната не вызывала у меня особо положительные эмоции – представьте, после грязной улицы, в этих многосоставных сапогах, да по ковру… уж лучше босой ходить, о тряпочку пятки вытер – и почти чист. На большой белой доске Йокуширо начертил таблицу, сверху имена, слева дела – ух, как я не люблю такой способ разделения труда, все видно, легко становится стыдно, что не успеваешь за остальными или, наоборот, слишком быстро справляешься. Лучше через онлайн-таблицу или, по-стариковски, в журнале. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходишь.

Моими делами оказалась подрезка усов на клубнике, но на ферме все так или иначе работали, даже госпожа не отлынивала, а сверх того – приготовление ужина. Теоретически, я их не отравлю.

Странно. Как-то я слишком быстро прониклась этой идеей жизни в приюте, среди простых людей. Сегодня суббота, я на этой планете два лунных месяца, неужели, так сказать, диффузия произошла и этот мир понемногу проникает в меня? Вечером нужно обязательно помедетировать и причесать лей-линии. Не хочу я внезапно Звездой стать, я замуж хочу… когда-нибудь, а кто возьмет в жены неведому зверушку, которая еще и на полставки уничтожительница. Название профессии длиннее, чем я сама.

Момо упорхнула в прачечную, на ней лежали обязанности по приведению одежды в порядок. Като с госпожой уехали в центр города, за припасами. Получается, у нас с Йокуширо первая смена на грядках. Хорошая возможность опросить человека, вдруг он – еще одна Звезда.

К ферме мы шли молча. Не могу же вот так с бухты-барахты завести разговор с человеком, который наравне с госпожой управляет приютом, я ведь просто гостья или, если задержусь, подчиненная, или, если официально стану землянкой, воспитанница. Робея, поглядывала на невозмутимого парня. Он по виду кажется не старше Ника, а уже какой-то пост занимает. Интересно, Ник тоже? Он меня спас, так что фамильярность позволительна и даже ожидаема.

По небу снова ползли облака, за ними пряталось солнце, ветер легонько доносил запах океана и щедро – городской жизни. Тропинки были утоптанными, приятно пройтись, Йокуширо выдал мне стул, секатор и тележку для сорняков, от перчаток я отказалась, как представлю, как пот собирается под резиной, так тошнить начинает. Он ушел на один край грядки, я начала с другого.

Поговорить не получилось. Но ничего страшного, время еще есть.

Полоть грядки не сложно, усы клубники оказались просто длинными отростками. Знай, сиди себе, отрезай что попало. Солнышко греет, птички поют, ляпота, как говорится, душевная.

А меня раздирали странные мысли. Вот Йокуширо, он красивый или нет? Сидские мерки на него не положишь, но я и не знаю как людей по-людски оценивать. Ник посимпатичнее, он и разговаривал со мной, и помочь пытался, и спас, и вообще волосы красит – а значит, у нас с ним что-то общее есть, я ведь тоже крашенная. Йокуширо на Ника похож, как похожа дворняжка на овчарку – вроде собака есть собака, да и овчарок часто на улицы выкидывают, на какого песеля ни посмотри, сходство увидишь. Но что если для меня все люди на одно лицо?

Мне не нравятся зубы Йокуширо, они растут вразброс, а Нику я в рот не заглядывала, но что если такое для них нормально? И что тогда? Получается, что я нормально даже на внешность повестись не смогла, если мне какой-то элемент не понравился. А что если Йокуширо это взрослая версия Ника или, наоборот, младшая? И как мне тогда нашего сына растить, если у него такие зубы будут? Что-то меня занесло. Не известно же сочетаемы ли мы генетически, скорее всего нет.

Надо было инструктаж Цыня получше слушать. Хотя я почти на сто процентов уверена, что он говорил – не влюбляйся в землян. Странно, странно, странно, я смотрю на людей и они ужасно похожи на нас, но в тоже время настолько другие, что иногда это царапает эффектом зловещей долины. Вроде сид, но не совсем нормальный (неживой?). И, нет, я понимаю, углерод в составе, зона Златовласки, любовь к воде, – но рыбы и птицы тоже углеродные формы жизни и им нужна вода, они на одной планете с нами находятся, так почему такие разные? С другой стороны, принцесса бы не смогла дышать нашим воздухом, если бы по строению отличалась.

Ей, наверное, сейчас около сорока оборотов планеты вокруг солнца, одним оборотом больше, одним меньше, не важно. Выслушает ли она пигалицу, вроде меня? Помнит ли она вообще то, что с ней случилось? Принцесса провела два года на Лейтен Би, но сколько историй известно об избранных, которые помнят о своих поступках и готовы некоторых из них повторить? Не то чтобы у нас было много избранных, они чаще на планеты в туманностях приходят (да в туманностях есть планеты, потому они такие проблемные все время), но как минимум одна приходила. И сейчас нам снова нужна принцесса.

Шурш что-то прошуршал в задней части моего мозга, но его слова разобрать без поисковика я не могла, а как мы помним, устройство промокло до последней наносхемы. Вот если бы он эмоцию послал или хоть образ, но почему-то решил использовать речь и, пока я пыталась сосредоточиться, вдруг все-таки услышу отдельные звуки, а не просто “ш-ш-ш”, на меня упала тень. А следом голос:

– Время обеда. Ты можешь идти со мной.

Йокуширо говорил странно. Даже я, инопланетянка, со знанием языка из гугл переводчика, складывала предложения более гладко. Или нет? Чем дольше повторяешь одно слово, тем быстрее оно теряет значение. И вообще, говорить как дышать – делай, как можешь. Так что я кивнула, сунула секатор в карман рубашки и пошла рядышком.

Высокий такой, я ему в ноздри заглянуть могу. Что немного неловко. И еще более неловко заводить разговор о Тейтаро. Вот как спросить “Не нападал ли на тебя гигансткий черный кальмар в последнее время”, не выглядя сумасшедшей? С другой стороны Мияко – приморский городок, каких только подводных тварей здесь не видели, вполне возможно, что такие штуки, как эта форма Тей-Тея, обычный ужин для семьи из четырех человек.

Меня несет, слишком волнуюсь, понимаете. И почему я оправдываюсь перед мыслями? Хочу клубничку… столько часов просидела в грядках, а ни одну ягодку не съела, даже не подумала, что можно, наверное. Не могу же они только продавать, что-то должно оставаться для личного пользования.

О, приют “Чашка чая Му-онны”, я всего одну ночь провела здесь, но уже настолько привыкла, что готова называть его убежищем. Хотя стены тонкие, а по утрам на вас нападает сумасшедший Персик в теле девушки, и земля время от времени трясется, а еще близость к живому и активному дофотоновому монстру немного напрягает – но все же чудесное место. А самое главное бесплатное… относительно, я же все равно отрабатываю еду и ночлег (что, в общем-то, только справедливо). Мы дошли до здания, а я так и не смогла поговорить с Йокуширо. Соберись, Сабрина, ты пролетела пульсар знает сколько световых лет, оин вопрос тебя не убьет.

Я сжала кулаки и, сосредоточившись на бровях Йокуширо (так как на странные зубы и ноздри смотреть не хотелось, а смотреть в глаза казалось слишком интимным), вздохнула, набираясь воздуха и смелости.

– Ты слышала? – он резко остановился и схватил меня за плечо.

Что тут слышать? Птицы, машины и наше сердцебиение – все как обычно. Только я хотела возмутиться за неразрешенное прикосновение (хотя судя по его позиции за столом, он имел на это право), как земля разверзлась.

Как я закричала! Залезая на него с руками и ногами, как испуганная кошка на дерево, оглядывалась, бешеного вертя головой. Кажется Йокуширо пару раз прикусил мои волосы.

– Тшш, – он положил ладонь на мою голову и прижал к плечу.

– Ты почему такой спо… спо… спокой… – зубы дрожали, мешая выговаривать слова. И сердце билось так сильно, что я чувствовала как напрягаются ребра, пытаясь его сдержать. Я не лягушка! Я не выплевываю внутренности от страха!

– Все в порядке, – таким же ровным голосом сказал он.

– Мы падаем! Разобьемся!

– А ты… разве не умеешь летать?

– Чего?

Я уставилась на него во все глаза (лишь в два, в два глаза), от удивления забыв бояться. О чем он говорит?

– Я видел вас с Ником…

– Ты знаешь его?

– Мы учимся в одном классе…

– А я думала ты такого же возраста как госпожа Такахиро! – снова перебила его.

– Люди говорили, что у меня стиль старика, но не настолько же, – обиженно протянул он и помолчал пару секунд. – Так ты не умеешь летать?

Мы переглянулись, синхронно посмотрели вниз – а там уже шевелились знакомые черные липкие щупальца и плескалась вода, почему-то горячая, настолько, что пар обжигал – и завизжали, обнимаясь.

“Шурш, Шурш, Шурш, Шурш… Шурш!” – кричала я и про себя тоже. Но без маячка от работающего поисковика, ещё и под землёй, где лей-линии более дикие и запутанные, он бы не услышал меня.

Глава 5

– Во имя Ллос и Спайдера прими же, Великая Луна, мою жертву! – закричал кто-то и нас с Йокуширо обернуло странными лентами, похожими на широкую лапшу.

Я уже успела проститься с жизнью. Разревелась так, что у Йокуширо рубашка на плече промокла. Мысленно продумала будущую жизнь шуршанчика и как люди начнут складывать жуткие истории и мифы о паушистом комке пыли на чердаках заброшенных домов, о том, как он меняется вслед самым сильным страхам, как проникает в сны (люди такие драматичные), а потом у него бы появились фанаты, из маленькой городской легенды пошли бы манга, аниме, экранизации, игрушки, компьютерные игры и игры на мобилки, а потом бы его историю конкретно перврали и из монстра кошмаров он бы превратился бы хранителя снов. Что, в общем-то, и произошло с шуршанчиками и на моей планете.

Я успела подумать о Нике и его странных способностях, о том, что зря не поговорила с ним, хоть он и, похоже, сдал меня копам. Странно, что не вспомнила ни о себе, ни о своих многих, многих ошибках, ни о семье, ни о Цыне… даже просто дом родной не всплыл в памяти, а ведь всегда говорили, что перед смертью ты вспоминаешь свою жизнь. Неужели я настолько ненавижу себя, что даже в такой момент не смогла подумать о себе?

Как бы то ни было, пока я пребывала между умопомрачительным страхом и экзистенциальным кризисом, нас с Йокуширо обернула волшебная лапша. И потянула наверх! Ура, возможное выживание!

Ну, знаешь, иногда тебя спасают только для того, чтобы кинуть в яму пострашнее. Не знаешь? Не помн… а, не важно, уже благословенная трава появилась.

Лапша крепко связала нас с Йокуширо, но он тоже вскоре перестал кричать и просто с интересом смотрел вверх, ожидая спасителя. Как-то он легко успокаивается, но похоже он просто излишне умиротворенный человек, почему нет. Цыня напоминает. Нас вытащило на поверхность и вовремя – огромный гейзер вырвался из расщелины.

Злая тень нависла надо мной, заныли синяки, сотавшиеся от слишком сильного укутывания, оставшиеся на ногах и плечах. Момо стояла, уперев руки в бока, и хмурила брови. И на ней была очень знакомая одежда, знакомая по Нику (они что, втсречаются – была первая мысль; о, нет, еще одна Звезда – такой стала вторая). Форма похожа, но цвета другие – красная рубашка с четырьмя рукавами и белые хакама, вышивка в виде черной паутины переходила с рубашки на штаны так, что они казались комбинезоном, и, похоже, вышивка сделана бисером, а не просто нитями. Таби оказались черными, как у Ника, а вот дзери – красные, хотя у него были серебристо-серыми. Крылья тоже отличались – у Ника полупрозрачные, перламутровые, они словно постоянно менялись, как мыльные пузыри сверкали на солнце; а у Момо – просто черные с красной окантовкой, словно кости проглядывали сквозь кожу и от того, она натягивалась и, пропуская свет, окрашивалась бордовым.

– Что с тобой не так? – она накинулась на Йокуиро, подняла его над собой, словно ее лапша вдруг стала коброй, а он – мышкой в ее пасти. – Я же говорила тебе, не впутывай в свои планы гражданских!

Пока они перебрасывались грозными взглядами, я подползла к краю трещины и заглянула – вода бушевала внизу, метались щупальца. Но Тейтаро ли это? С одной стороны трещин, ведущим в Пустоту, на Земле не замечено, иначе призмелиться мне бы не дали защитные системы корабля, с другой стороны я своим глазами видела Тейтаро. Хотя он один из сильнейших рейну , это для мелких райн нужны трещины, сильные монстры могут сами для себя путь открывать… теоретически. Если бы все было так легко, он бы давным-давно нашу планету сожрал. Значит, есть условия, которые мне не известны.

Пульсар, как же поисковика не хватает. Сейчас бы сфотографировала эти щупальца и послала бы на анализ, потому что у меня не исчезает чувство, что это не Тей-Тей.

– А тебе видно жизнь не мила? – прорычала Момо и, схватив меня за ногу, подвесила вниз головой. Ее крылья раздраженно хлестнули, острые когти на концах прорезали глубокие трещины на земле.

– Хватит меня убивать! – возмутилась я, вертясь и пытаясь вырваться. Почему она постоянно меня обездвиживает?

– Что? Я не открывала портал к монстрам! Ты бредишь.

– Кровь к голове приливает, конечно, я с умас хожу! Могу и сознание потерять, а ты меня прямо над ямой держишь! И кто здесь настоящее чудовище, на самом деле?

Она прищурила свои чудные глаза и я поняла, что мне на самом деле настал конец. Солнечная радиация не убила, Пустотные флюктуации не убили, обрыв лей-линий от корня не убил, смерть шуршанчика не убила, Тейтаро не убил – зато земная девушка с крыльями точно убьет.

– О чем ты говоришь, дура? – Момо встряхнула меня и кинула на клубнчиную грядку. Ягоды помялись под руками и прилипли к коже мерзкой, сочной массой.

– Ты меня пугаешь до бозона, – я поскорее вскочила на ноги, чтобы убежать в случае чего, или хоть ударить разок, если она снова полезет. – Постоянно пытаешься ударить!

– Я тебя спасаю!

– Так почему так жестоко?

– Терпи и будь спасенной! Хватит попадать в опасности!

Я только сейчас заметила, что у нее бордовые пряди в черных волосах, то ли покрашены, то ли тонкие нити вплетены, с такого расстояния точно не разберу. Подождите-ка, у Ника тоже была красная прядь. А у Йокуширо? Нет, вроде обычный шатен. Но он учился вместе с Ником…

Какова вероятность наткнуться сразу на двух Звезд? На этой планете больше восьми миллиардов человек… дело в месте или в людях?

Если я не найду настоящую принцессу, возьму Момо – она дерзкая такая, сама в трещину полезет, а если не пойдет, так подтолкну.

Не успела я придумать дерзкий ответ, как снова полетела в кусты клубники. Вот говорят "Летаешь – значит растешь, кидаешь – значит уже вырос!”* Я, похоже, так и не выросла. Пока отряхивалась от листьев, мокрой земли, ягод и жуков, Момо своей волшебной лапшой закрыла яму, словно дырку на ткани сшила. Йокуширо смотрел на нее, раскрыв рот, в руках у него была лопата, видимо, хотел помочь закопать яму, но замер в восхищении. Или нет? Я потрясла его, а у него голова на бок упала, а в глазах, оказалось, те же пушинки-блестяшки мерцали, что и у Момо. Утром такого не было. Примерившись, я зарядила ему хорошего леща… точнее зарядила бы, если бы мое запястье не обернула лапша и не дернула так, что я снова упала.

– Момо!

– Ты ему только навредишь, лихо, – проворчала она и легко подняла его на руки. – Иди за мной, нам придется поговорить.

***

15 марта 20** года, земное время, Мияко

Небо было белоснежным, все еще голубым, но настолько прозрачного, вымытого оттенка, что казалось белым. Говорят, в пустынях оно тоже бывало таким. Где-то за скалами пряталось солнце, тонкий кружок луны висел на расстоянии одного кулака от горизонта. Ник сидел на берегу, упираясь спиной о скалу, выточенную ветром в форму своеобразного навеса, вертя в руках медальон, который мама подарила на день рождение. Странный подарок для парня, но мама у него и по ее собственному признанию была чудной, да и медальон – монетка старых лет, в которой застряла пуля, – не самая странная вещь, которую она ему дарила. Однажды, под елкой оказался набор для выживания в зомбиапокалипсисе (потом, правда, за приставкой вместе сходили), разворачивать его было весело.

Ник сидел под камушком и думал, мысли печальны и мрачны. Приближались экзамены и, хоть это важно и переживательно, все опять сводилось к той одной маленькой простой детали – у него не было отца. Ник не считал, что особо страдает, что в чем-то неполноценен, вот только со всех сторон сыпалась неуместная жалость и жадное, болезненное любопытство. Словно он должен встать и пойти котят резать, потому что отец с ним в мяч не играл! У него был классный дед – уже больше, чем у других бывало в семье.

И почему ему обязательно становиться несчастным, если он просто с матерью живет? Йокуширо вообще сирота, а и тот смотрит с жалостью.

Ник пнул камешек из песка, он докатился до океана, его слизнуло водой. Мысли все ещё вертелись вокруг разговора за ланчем, Йокуширо зацепился взглядом за монетку на его шее, а потом посмотрел этими печальными глазами и похлопал по плечу. Мама просто мангака, она чудная, но не сумасшедшая! Бесит, все бесят.

Ник снял медальон с шеи и сжал в кулаке. Может, сказать ей, что потерял, а на самом деле спрятать, тогда и в классе больше не будут задавать вопросов. А может, она, наконец, готова о его отце поговорить? Хотя всегда оставался шанс, что этот медальон просто арт-объект, могло бы быть и такое, что это – остатки наследия от отца.

Ник вытянул монетку за шнурок, солнечный свет упал так, подсветив по краям, как корона при солнечном затмении. Она качнулась на ветру. Странная вещь, беглый поиск по фотографии похожую монетку не нашел, хотя пуля от Маузера. Ник надел её на шею, заправил под рубашку и встал, отряхиваясь от песка. И в тот же миг его сбил с ног толчок, Ник бросил взгляд на телефон, но уведомлений о землетрясениях не было. Он прижал ладонь к груди, но оно билось спокойно и ровно, значит, это не приступ, да и не было их давно, он же не забывал таблетки принимать.

Океан бурлил, шипел и корчился, вода собиралась вместе, принимала формы и разбивалась о берег. Это было бы пугающе, если бы не было так печально. Будто ее корежило от действия невозмодных сил. Магия? Ник хмыкнул про себя, волшебство только в сказках бывает, а это, наверное, последствия давным-давно разлившейся по воде радиации.

Он включил камеру на телефоне и стал снимать. Странное явление на воде не проходило, волны темнели, появлялись розовые и красные искры в глубине. Ник нахмурился и начал отступать – с химикатами шутки шутить не стоило. Но все равно было интересно.

– Мамору Синдзиевич, – Ник скользнул пальцем по экрану, подключая наушники, а следующим движением вызванивая знакомого офицера. На весь Мияко один полицейский участок, Мамору Синдзиевич и за участкового был, и за детектива, а порой и за всю береговую охрану. – Сегодня ведь не ожидалось цунами?

– Земля спокойна, – быстро ответил офицер. – У тебя другая информация?

– Подключитесь к моему лайву, Мамору Синдзиевич, здесь определенно, – это было его любимое слово, – определенно что-то ненормальное происходит.

Офицер сбросил звонок, Ник заметил, что спустя полсекунды на его стриме появился первый зритель, и подошёл ближе к воде. Красные оттенки становились все ярче и приближались к поверхности, но горячее от них не чувствовалось, даже бордовые водные, сплетающиеся в одну гору, оставались холодными (семь градусов по Цельсию).

В этих движениях было что-то мультяшное и не из хорошего мультика, или хотя бы дорогого, а из слепленного для урока, чтобы показать, что может пойти не так. На миг Нику показалось, что он увидел кости в волнах и направляющие точки, но моргнул и стремное видение исчезло. Он сбросил звонок, воткнул телефон в складку скалы так, чтобы держался и кинул камешек в угрожающе выглядящие щупальца из воды. Да, наконец-то мы признали, что они выглядели как щупальца, правда без присосок.

Камень плюхнулся и пошел ко дну, как это обычно бывает, и тогда Ник решил провести эксперимент на живом объекте. А поскольку ни крабов, ни чаек поблизости не было, да и жалко их, он сам прыгнул в странную воду. И завертелось.

Нет, буквально. Волны обернулись вокруг него, как сворачиваются злые ветра вокруг ока торнадо, земля ушла из-под ног, заменилась ещё большим количеством воды, на этот раз темно-красной, как венозная кровь. Волны хлестали со всех сторон, как в массажном душе, но жёстче, Ник краем глаза заметил, что к красному цвету добавляется его личное вливание, так сказать. Царапины жгло от соли.

– Что?.. – не успел он довести предложение до положенного конца, как океан, похоже, разозлился на него, и утопил.

"Странное дело, – подумал Ник, а в следующую секунду удивился и тому, что мысли пронеслись в виде строчки, ещё и такого древнего стиля, – о дыхании под водой известно совсем немного, о жидкостном дыхании ещё меньше, а я просто – дышу".

Он почесал подбородок и недовольно свёл брови над переносицей, мысли были какие-то бессвязные. Щетина кололась, красные волны вертелись воронкой, а спокойствие, мертвенное спокойствия ока бури все не приходило. Было любопытно. Преодолевая сопротивление, поверхностное напряжение воды и прочие природно-магические штуки, Ник коснулся завехрения, схватил волну, как верёвку, и его вытянуло в воронку, завертело, как флаг на ветру, как трусы в стиральной машине.

Верх и низ смешались, дышать все ещё удавалось, хотя из-за движения горло перехватывало и очень сильно сдавливало грудь. Цвета мелькали перед глазами, сливаясь в чёрное. Ник закричал бы, но не мог набрать достаточно воздуха.

Это очень глупая смерть. Достойная премии Дарвина смерть. Жалкая, одинокая смерть.

Ник разжал бы пальцы на водяной веревке, но их свело от холода. Он пожалел бы о том, что прыгнул в воду, но не успевал домыслить сожаление, как страх топил все мысли. Он рассмеялся бы над собой и над тем, что только лишь подтвердил, что люди сейчас на все пойдут ради пары лайков и десятка просмотров.

Всё темнело.

И вдруг сердце остановилось, сжалось под толщей воды и скрипящими от давления ребрами, и так же резко расширилось, лопнуло с громким звуком. И забилось, в странном, глубоком такте, словно все вокруг и сам Ник стали сердцем и сжимались и разжимались в одной темпе. Он перестал быть человеком, он будто и никогда не был – звездная пыль, капля воды из капель воды, вспышка встречи митохондриальной Евы и первого существа с y-хромосомой, безумие порядка и хаоса… и как же сильно, раздражающе чесались лопатки.

Это чувство толкнуло его прочь из небытия и слияния с океаном, планетой, вселенной – в больную и раненную со всех сторон окруженную кинжалами из безжалостной воды человеческую оболочку. Ник четко почувствовал пушистое ощущение в затылке, а в следующий миг у него появились глаза – чтобы их тут же ударило перламутровым светом.

Что-то толкнуло его, лопатки взревели от боли, и Ник завис над водой. Океан все еще бушевал, все еще строил щупальца из волн, подкрашивая их в красный и черный, но он был вне досягаемости.

Ник посмотрел вниз – школьная форма исчезла – на нем были серые носки с выделенным большим пальцем и черные таби, брюки сменились на синие хакама, подвязанные на арабский манер широким блестящим поясом, отчего штаны стали похожи на шаровары. Что-то мешалось, болтаясь на боках, Ник поморщился и провел ладониями от подмышешек до этих “что-то”, оказалось – рукава. Дополнительные руки не выросли, что немного печально (если уж заваливать страностями, так по полной).

Он бросил взгляд через плечо и горло перехватило снова, не давая вскрикнуть от шока. Крылья! У него выросли крылья. Очень странные – рамка из тонких костей выходила из лопаток, но вместо перьев или кожи, как у летучьих мышей, пространство между новыми костями заполняло страное, перламутровое вещество. Цвет менялися и переливался, напоминая лужи бензина и мыльные пузыри одновременно.

Ник провел руками по лицу и в волосах, но к счастью (или к сожалению) никаких рогов, наростов, чешуи или меняющих температуру татуировок.

Он попробовал пошевелить лопатками, махая руками – кровь скатилась по спине. Крыльям не нужна была помощь рук в направлении, они управлялись просто разумом. Странно чувствовать дополнительные конечности так естественно… хотя, странно – это слово дня.

Странно.

Ник приземлился и подошел к телефону, подпрыгивая из-за случайных взмахов. Он разрядился и непонятно успело ли волшебное превращение оказаться запечатленным для интернета. Что-то подсказывало Нику, возможно то самое щекочущее чувство в затылке, что трансляция оборвалась на его прыжке в воду.

Он для проверки сложил ручные печати из старого аниме, но название техники не помнил – да и не сработало. Он больше споконами увлекался, чем сененами, так что немного расстерялся. Что ж, теперь у него есть волшебная сила (или это всего лишь предсмертные галлюцинации и он лежит на дне), осталось понять – от чего спасать мир и что послужило превращению.

Ахнув, Ник вытащил из-под рубашки медальон. Монетка мягко светилась, а пуля стала полупрозрачной, что-то темное крутилось в ее центре. Ник сжал кулак и вздохнул, взглядываясь в линию горизонта, солнце расплескалось красным соусом над неспокойным океаном.

– И что теперь?

– А что бы, человек, хотелось тебе? – произнес холодный голос за правым плечом. Ник не стал оборачиваться.

– У меня ведь теперь есть предназначение, – хмыкнул Ник. – Зачем ты призвал меня?

– Прав, человек, ты, – владелец холодного голоса приблизился и положил холодные руки на его крылья, от этого стало немного легче, хотя боль полностью не ушла. – Мне нужна помощь. Моя невеста покинула меня. Найди ее и, освободить, человек, тебя от боли мне станет просто.

– Ты не особо понимаешь людей, – Ник кивнул, шагнув подальше от загребущих рук, он проникся нежностью к крыльям с первого же мгновения. – Давно на поверхности не появлялся?

– Что правда то не ложь, – хмыкнул голос. – Договорились?

– Тебе – невеста, мне – приключение, – Ник улыбнулся. – Договорились.

Холод коснулся его висков, грудь обожгло в том месте, где монетка касалась кожи – и он потерял сознание.

***

Сиреневый закат, легкая шаль неба накинута на замерзающий городок, лужи покрылись льдом. Нико добрел до дома, спину ужасно тянуло, к лопаткам страшно было прикоснуться, еще и каждый вдох прижимал раненную кожу к ткани, что доставляло еще больше неудобств.

– Тадайма, – протянул он, разуваясь и скидывая сумку на тумбочку в коридоре, и сам себе ответил: – с возвращением.

Тихо было, в каждой комнате потушен свет, кроме мастерской матери. Тонкая полоска едва золотила пыль и линолеум у двери. Ник покачал чайник – пуст – и поставил воду греться для чая или ужина (в зависимости от того, осталось ли что-то в холодильнике). Мама работала мангакой – вечно дома, вечно в других вселенных; порой она забывала поесть сама, что уж говорить про то, чтобы приготовить на них двоих заранее. Ник другой жизни и не представлял, а готовить и через интернет можно научиться, ведь все знания мира на кончиках пальцах в этом веке. Он снова поймал себя на странном построении мыслей, встряхнул головой и, сжав монетку, под шуршание закипающей воды поднялся на второй этаж.

– Ты в порядке? – постучав, он толкнул дверь, но не зашел. Ответом была тишина.

Устало вздохнув, Ник прошел внутрь. Мастерская навевала воспоминания, здесь мало что менялось, хоть мама и рисовала уже третью серию.

Она уснула, положив голову на большие листы с раскадровками… нет, чистовиками. Ник принюхался, пахло чернилами, как бы она случайно не стерла линии. Он подошел еще ближе и с любопытсвом взглянул на страницу, показалось, что в такой вечер любая вещь могла быть предсказательной, намекающей и раскрывающей новые повороты сюжета. Но нет, там изображены главные персонажи, обсуждающие рамен, и большой, красивый, наполовину раскрашенный фрейм с лапшой крупным кадром.

– Хэй, – Ник тихо позвал маму.

– М-м-м? – она открыла один глаз, не двигаясь. – Что-то случилось, горим?

– Нет… уже поздно, не спи за столом, утром сложно будет встать.

Мама кивнула, осторожно отдирая листок от своей щеки и волос, чернила все равно немного отпечатлись на коже.

– Хочешь поговорить о том, что произошло? – ее вопрос догнал Ника у двери.

– Ничего не произошло, – он улыбнулся, – день прошел как обычно.

Ник сжал монетку в кулаке и вышел тихо, прикрыв дверь. Свет померк.

_____________________________

* Дмитрий С. – Рок Ли

Глава 6

Момо без демонячьих крыльев все ещё была пугающей.

Мы вернулись в приют, я бросила взгляд на табличку с названием и вздохнула, сейчас бы чашечка чая не помешала бы. Назревали тучи, серьезные разговоры, в общем, всё что я не люблю и предпочитаю избегать. Может, кроме туч, дождь сидам не страшен, не сахарные ведь.

А мне ещё ужин готовить… Момо скинула меня со своего плеча, да, она несла меня до убежища и ничуточку не устала. Почему-то я сюсюкать начала, думая о ней, подсознание шалит, что ли… В общем, в общем, в общем, все втроем пошли на кухню. Вытяжка работала с перебоями, это сразу почуяла, кастрюли и прочие инструменты – блестящие, металлические, несколько больших пластиковых чашек зелёного цвета, кружки были разномастные, похоже, каждый воспитанник для себя особенную выбирал.

Момо пугала разговором, но ушла мыть руки и застыла над раковиной, смотря на текущую воду. Йокуширо посмотрел на нее, потом на меня и не просто взгляд бросил, а прям посмотрел несколько секунд, но все равно ушел доделывать дела из списка, я полагаю. И мы остались вдвоем.

Что ж, Момо – Звезда, другого цвета и конфигурации, чем Ник, но все равно обладение психокинетическими силами и крыльями подтверждено. Почему она замерла?

Что ж я тоже не люблю разговоры о проблемах, ответственности и моих ошибках, так что решила не будить лихо и пока заняться ужином. Что приготовить на пятерых человек быстро и вкусно? Карри с рисом! Мое первое блюдо на этой планете было карри с рисом из комбини, рис немного недоварился, карри оказалось слишком пряным на язык, но еда была теплой и сытной, а что ещё нужно усталому сиду, пролетевшему двенадцать с хвостиком световых лет. Вот именно.

Карри это просто, у нас тоже было похожее блюдо. Да, пульсар гори, в любой стране, где есть мясо, специи, огонь и кастрюля будет свой вариант мясной подливки. Сочетание имбиря с корицей и перцем мне понравилось немножко больше, чем тапольская пыльца с журдоком, посладше.

Шурх-шурх, достаешь топорик и нарубаешь мясо на куски (я даже не знаю, что за животное пошло на еду сегодня, по виду не рыба, значит, сойдет) – и в большую кастрюлю с водой. Если холодная вода, то так будет вкуснее мясо, если горячая – бульон. Соль, чайная ложка сахара на пять литров, чистая морковка, разрезанная пополам луковица, все как обычно, все как всегда, такое вполне можно приготовить на котелке в лесу… Сейчас я стала сомневаться, что то, что у меня получается, на самом деле карри. Но самый главный ингридиент – паста и, конечно, ее можно приготовить самой, но зачем, если легче купить в магазине, а потом достать из холодильника. Что я и сделала – бум – карри.

Рис промыла семь раз, сунула в рисоварку, добавила воды и ткнула в кнопку, потом еще пару раз, сенсор плохо отвечал на команды. За него теперь можно не переживать, кто меня волновать начал, так это Момо. Почему она теперь сидит и молчит.

– Хэй, Персик-тян, – я села напротив нее, с громким хлопком поставила на стол две миски: одна с картошкой, другая для кожуры. – Может, врача вызвать? Ты бледной выглядишь. Хм?

– Ты когда-нибудь думала о смерти? – тихо произнесла или спросила Момо, я не поняла интонацию из-за того, что она едва добавила громкости к голосу.

– Думала.

– Правда? – хмыкнула она. – Разве это не слишком по-человечески?

– Разум – это проклятье, – дипломатично сказала я, – понимая самих себя, мы приходим к понимаю и других вещей и это… дерьмово, порой, если честно.

– Грубо, – Момо дернула уголком губ и схватила картошку, методично стала елозить по ней овощечисткой. – Я не об этом.

– А о чем?

– Ты не человек, не так ли? Не знала, что ёкаев интересует жизнь или смерть.

– Это… – я указала на нее ножом и нахмурилась, – грубо с твоей стороны. Я на сто процентов уверена, что не являюсь ёкаем.

– Не важно, кем ты себя называешь…

– Эта мысль приходит к любым разумным. Мы смертны – не круто. Так что тебя тревожит? – я промыла нож в воде и оттащила таз, да миска все-таки слишком большая для такого простого названия, с картошкой в раковину. – Я… не очень понимаю, к чему ты ведешь.

– Мне кажется, эти силы меня убивают. Йоку-тян считает, что я должна оставаться на страже, не смотря ни на что.

– Ммм, – кивнула я, – с большой силой приходит большая ответственность, слышала об этом. Что? – я передернула плечами, почувствовав взгляд Момо на спине. – Мне нравятся парни в облегающих костюмах. А уж если он еще и людей спасает и милашка… И на щеночка похож с этими пушистыми волосами и печальными глазками…

– Тебе нравятся парни? – Момо хмыкнула, как будто удивленно.

– А кому нет? – резонно заметила я. – Ну, кроме дураков и жестоких, и сумасшедших, и чудных, но в плохую сторону… Или тех, кто ненавидит женщин, или вообще склонен к ненависти – это мерзость.

Я помешала бульон, поставила таймер, чтобы не переварить мясо, хотя вареное мясо слишком переваренным не бывает. Снова села напротив Момо и, чтобы она не напрягала меня бездействием, поставила перед ней яблоко с теркой. Да, карри будет с картошкой, мясом и яблоком. Классический рецепт. Я подумывала еще капусту добавить, но она хороша и как отдельное блюдо, остренькая и освежающая палетку вкуса.

– Йокуширо твой начальник или хэндлер?

– Что? Нет!

– Так почему его мнение о твоих действиях важнее твоих собственных желаний? Или ты работаешь уничтожительницей райнов?

– Нет…

– Бросай крылья на полку, – я взглянула на Момо, не прерываясь в нарезании картошки. – Зачем мучить себя? Если оно убивает тебя, зачем, м?

– Может мне это только кажется. Тяжело, но выносимо, – Момо подвинула мне миску с натертым яблоком. – Не думаю, что ты поймешь.

Да, да не понимаю. Я предпочитаю не задумываться о том, что наш мир постепенно открывается изнутри, разрывается из-за давления антиматерии или пульсар знает чего (скорости затемнения? утекания времени?) и дофотоновые монстры вот прям сейчас жрут остров за островом мою несчастную планету. Я предпочитаю не задумываться над тем, что у меня до сих пор не оформлен пенсионный план и в отличии от Амолки мой мир для вечного сна все еще дефолтного вида (а у нее уже фиолетовое небо и красная трава). Мне не нравится ощущение умирающих и ошибающихся при делении клеток, я вообще к своему телу не прислушиваюсь, пока оно не начинает кричать. И вообще. Меня. Этот. Разговор. Выводит из себя!

С громким всплеском я высыпала картошку в карри и захлопнула крышку. Я повернулась к Момо и скрестила руки на груди.

– Ты теперь знаешь, что мрачные колыбельные и мифы оказались верны – рядом с твоим миром есть еще один. Ну и что? Каждый день теперь танец на кончиках ножей, а ночь – бесконечный поезд с кошмарами? Ты же женщина, ты сильна и сможешь выдержать это и еще больше. Или!.. передай свои силы и спи спокойно.

– Причем здесь то, что я женщина?

– Наши тела более приспособлены к выживанию, – я пожала плечами, это общеизвестный факт. – Думаешь, почему о ведьмах известно всем, а о колдунах только тем, кто углубится в тему?..

– Думаешь, я – ведьма?

– Не знаю, кто ты. Обычно ведь люди не трансформируются ни с того, ни с чего чтобы сражаться с монстрами. Чаю?

***

Сквозь углекислотное загрязнение атмосферы и нагнанные ветром облака пробилась пара звезд. Я же не в Токио, разве не должно быть видно всю Дорогу? Пока взбивала подушку, все не могла оторвать взгляда от поисковика, он, бедняжка, разобранный на части лежал на столе. Самый известный лайфхак по сушке электронных приборов – с помощью риса, не помог бы в моей ситуации. Хотя бы потому что поисковики хоть и работают на электричестве, но это дополнительная система, не основная… и я понятия не имею, как его чинить без инструментов и запасных частей, а они находятся на корабле, а он на Луне, а туда не добраться без, да, вы угадали, сигнала с поисковика. Очаровательно. (Сарказм).

Шурш в его сорокапятичасовом сне, он не поможет.

Я залезла на подоконник и свесила ноги наружу, первый этаж, чего мне бояться. Разговор с Момо, если честно, разозлил. Думала, что загнала эти мысли глубоко в тени между извилинами, а они всплыли от одного слова. Да, давненько, я не вспоминала, что боюсь умирать и того, что мои и семья скоро исчезнут из реальности. Сиды раньше жили долго, безумно долго; вот люди – едва ли пара тысяч поколений наберется, а сидов и того меньше (по данным Перлака прошло одна тысяча сто сорок три поколоения с первых “современных сидов”). Это сейчас с использованием генной инженерии мы смогли улушчить тела и, насильно, снизить срок жизни. При обычных условиях сид может прожить около пятиста лет. Моей маме сейчас семьдесят, я ее пятнадцатое дитя. Все еще одни из самых долговечных разумных во вселенной.

Люди забавные, не мошки, летящие на пламя, но все равно близко. Момо думает, что мне не известен страх смерти. С чего она взяла это? Даже боги боятся умереть.

Тей-Тей уж точно. Конечно, для Момо он оживший ужас из лавкрафтовских книжек, забавно, что здесь уже несколько лет известно о дофотоновых монстрах (хотя я не уверенна, что описание их мира правдободобно, там не должно быть ничего, даже пустоты, непозноваемое место… мир, который невозможно описать). Все всегда исходят из той информации, которую имеют. Момо расссказала, что получила это проклятье, когда невежливо уснула в заброшенном храме одной темной дождливой ночью. Госпожа Такахиро принесла ее в приют “Чашка чая Му-онны”, и с тех пор у Момо крылья и благородная миссия по спасению человечества.

Что ж, получается Персик-тян – принцесса Земли. И я не могу забрать ее, чтобы спасти мою планету…

Странно, что Звезды убивают своих носителей, я была уверенна, что для людей они естественны, как следующая ступень революции. Но если так, то что будет с Ником? С Момо?

Мне нужно поскорее починить поисковик и возобновить поиски нашей принцессы. Пора убираться с этой планеты, пока я не прониклась и не захотела помочь им остановить Тейтаро. Думай о трещинах в Пустоту, Сабрина дэ Монаджик Ло Айара, думай о трещинах в Пустоту.

О, звезда упала. Это же не она кричит?

Глава 7

Школа в маленьком городе, соответственно, маленькая, там едва ли пятнадцать человек на класс наберется. В старших классах всего двадцать один выпускник, а со мной – двадцать два. Честное слово даже не задавала вопросов, Момо зашла ко мне утром, принесла отглаженную форму, в точности по моему размеру, и не хочу хвастаться, но для меня пришлось бы подшивать стандартный размер, вот так я и оказалась перед двухэтажным зданием с темно-синей дверью.

Учителя, ученики, щекастый хомяк, напоминающий Шурша, когда он набивает пасть шоколадками… у меня не получалось собрать обратно поисковик, так что я не особо обращала внимание на окружение. Хотя в середине класса сидела девочка, которая меняля прическу каждый день недели. Наверное, еще одна Звезда. И Като – Звезда, и тот мрачно выглядящий парень за последней партой – Звезда, и тот громкий блондин, и та рыженькая со снежинками в волосах, и тот высоченный парень с рубашкой, у которой порваны рукава, и та брюнетка с кошачьим выражением лица. Я уже ни чему не удивляюсь и если честно не хочу расследовать. Двадцать один человек, вполне возможно, что каждый из них скрывает темный секрет или в свободное от клубных занятий время гоняет рейну пинками и волшебными катанами.

Я прижала ладонь к животу и поморщилась. Сколько бы лет не жила, все никак не могу привыкнуть, что раз в месяц мое тело строит бастионы и разрушает их в попытке защититься от вторженца. С другой стороны семь месяцев беременности, свободы, других способов как тело будет восставать против желания жить спокойной, размеренной жизнью. Как же я ненавижу каждого из них, улыбающихся, жующих, говорящих ткими громкими, пронзительными голосами на этом чудном непонятном языке! Если кто-то, хоть одна живая душа рискнет посмотреть в мою сторону, я… я вырву им глотки. Зубами.

Ухмыльнись и переживи это? Хороший слоган, Амолка, отличный прям. В моем случае подойдет больше “дыши и постарайся не устроить кровавую баню”. Как же я зла. И ведь я даже не могу ничего съесть вкусненького, меня тошнит даже от воздуха, от самого процесса дыхания. Великие звезды, за что я так провинилась?

Нет, не подходи Момо.

О, она испугалась моего мрачного взгляда и повернула в другую сторону. Слабачка.

“Девушки поддерживают друг друга” или “девушки защищают друг друга” – на какой ты стороне? Увидела этот пост на перемене и это засело в голове. Она может быть распоследней злодейкой, но я все равно буду на ее стороне? Ну… я не особо люблю преступников, понимаешь, так что учавствовать в ее злодеяниях не буду… но и доносить на нее тоже. С другой стороны я всегда вступлюсь за сестру от другой матери (да и за родную тоже), если какой-то урод начнет ей докучать. Но могу ли я считать других женщин своими сестрами не по крови, просто потому что мне так хочется? Сестринство! Подружество! Йей! Рыжая, почему же у тебя такая тяжелая походка… сядь и сиди спокойно!

О, Ник пришел. У нас снова урок? Хех, он сидит на первой парте ряда рядом с дверью, по канонам аниме – не главный герой сенена. Бедняга, а ведь у него крылья красивые.

Мысли о том, мысли о сем. Хочу домой. Как там поживает моя комната? Цынь ведь не решил прибраться и все, как обычно, поменять? Нет, специи должны быть отсортированны по сложности добывания, а не по алфавиту. Он, наверняка, обсыпается солью с луны Осы-12, будет знать, как таскать мои специи без спроса, когда рога вырастут. Скучаю по забавным побочным эффектам инопланетной еды. Даже потеря обоняния на три часа или метеоризм в виде пузырей с запахом малины было бы лучше чем, вот эта самая естественная вещь для женщины. Раздери меня солнечная вспышка есть ли хоть одна планета, на которой женщины так не страдают? И в тоже время в своем уме. Не говорите мне про Лаландианскую триаду, это просто ненормально. Ненормально, слышите меня?

Кто-нибудь меня слышит? Отвечайте, телепаты чертовы, если подслушиваете, так хоть вспомните о вежливости и представьтесь. Что, никто? Дурацкая планета, дурацкое сочетание азота и кислорода, дурацкое солнце, дурацкая ручка с шариком, почему вообще у этой ручки шарик, нельзя что ли как все нормальные разумные, печатать? Бесят.

О, снова звонок. Небо потемнело, солнце спряталось за облаками и смогом, люди испортили такую планету, хотя кто его знает, как она выглядела до людей, я не палеобиолог и не хотела им быть. Скучно, скучно, скучно, все раздражает. Я бы взвыла, разрушила тут все (вставьте злобный смех), но мне слишком больно дышать. Жизнь в одном положении скрбченной креветки – это теперь вся моя жизнь?

О, кажется, я потеряла сознание на пару секунд.

– Ха-а-ай, Момо, – булькнула я, едва шевеля губами и горлом, возможно, что лишь подумала, а не произнесла вслух.

– Что с тобой? Медсестры сегодня нет, но я могу отвести тебя в больничное крыло, – в ее голосе слышалась забота. Это немного бесило, я не настолько слабая, чтобы нуждаться в помощи. Я же женщина – кровь и боль естсественная часть жизни, я, пульсар их всех сожги, убийственно хороша и адпативна. Хотя вот в эту конкретную секунду, я не чувствую себя способной на что-то, кроме дыхания.

Холодный пот это так мерзко.

– Я в порядке, Персик-тян. Сколько нам еще часов сидеть в этой благословенной обители знаний?

– В пять часов заканчиваем. Может… обезболивающее? – шепотом спросила она.

Три ха. Ха. Ха. Ха. Ваши таблетки на меня не действуют: знаю – проверяла.

– Хоть отдохни немного, на тебя страшно смотреть… – взмолилась Момо, а я кинула в нее скомканную бумажку (кажется, Като передал, я так и не смогла посмотреть).

– Я в порядке.

– Ага, я вижу.

– В полном порядке.

– Сабрина…

– Момо… – я подняла голову от учебника и прищурила глаза. – У тебя тушь посыпалась, о себе подумай.

– Я не крашусь! – прошипела она.

Я сунула ей под нос зеркало. Ха. Чистая победа сидов. Жалкие людишки, трое моих сестер могут разрушить вашу хрупкую планетку, просто приехав на пикник. Малка же не просто разрушит, а завоюет сердца, потом души, потом откачает атмосферу, перекинет на Марс, просто потому что это прикольно. И даже не давайте мне начинать про Урилиэля, он сожжет ваше солнце только для того, чтобы подзарядить телефон.

Мамочка… мама совершенно другое дело, мы не говорим о грустном.

Я такая неудачница… А это что? Тест? Глупые буквы, сливаются, прыгают, насмехаются надо мной, а это даже не буквы, иегроглифы, силлабалы? Силлабал – это существующий термин или я его выдумала. И почему так жарко? Поскорей бы этот день закончился и я бы смогла бы свернуться под одеялом и тихонько поплакать. Если кто не понял, мне больно и я хочу убивать. Но не до конца, не до смерти, так, чуть-чуть… я могла бы превратить этот класс в кадр из фильма ужасов, литры кетчупа, кишки из переваренной лапши. Пульсар, о чем я вообще думаю? Добро пожаловать в сумасшедший дом, именуемый разумом Сабрины. Хорошо еще, что не сильно больно и пространство снов не проецируется на реальность, не знаю, чтобы я делала с этими монстрами из Контроля Снов и Дрем, без Шурша я как без рук, а он спит. Зараза. Я бы тоже сейчас поспала бы.

Найду принцессу и усну лет на пять. Амолка столько раз говорила о новых саркофагах для гибернации.

Кстати, что там с тем кричащим метеоритом? А, какая разница, может это просто странная летучая мышь, а у меня испортилось зрение, потому что аргона на одну тысячную меньше в этом воздухе, чем должно быть. Как же скучно.

Не люблю кровожадные мысли, они заставляют меня думать о том, насколько же я злая и слабая на самом деле. Легко быть добрым, когда ты сильный, если ты добрый и не можешь постоять за себя, ты просто слабый. И я чертовски слабая. Чертовски. Мне нравится это слово, запомню его. Чертовски. Хорошо звучит.

Бла-бла-бла, уменьшается популяция пчел, киты выкидываются на берег чаще, чем в прошлом тысячелетии, скорость размножения разумных падает, дельфины начали охотиться на тунец. Что ж, значит, суши будут с угрем и лососем, не велика потеря, никогда не любила тунец. Это кошачья еда!

О, посмотрите на них, идентичные шестеренки, выдрессированные обезьянки? Да, да это я о вас хомо сапиенсах думаю. Активно и разрушительно! Бесят, бесят, беся… ммм, а чем это так пахнет? Время обеда уже что ли?

Вкусно пахнет, а меня тошнит ужасно, ну, что за несправедливость. Иногда, я ненавижу свою жизнь особенно сильно, иногда поменьше, иногда совсем нет – в те дни это близко к смирению и любви из жалости, а о чем я хотела сказать с помощью этой мысли, я уже и не помню. Ах, да, еда, если бы меня не тошнило, я бы не отказалась от обеда как у рыжей – онигири и салат из помидоров, редиса и огурца – освежающе и легко. Хотя и полноценный бенто с рисом, маринованными овощами и тонкацу, м-м-м, интересно, свинина в медовой глазури или с другим соусом? Медовая глазурь – самая лучшая. Повезло тебе, классический герой аниме с задней парты, кто-то тебя очень любит, раз готовит такое, или ты сам по себе хорош на кухне.

У девчонки с розовыми хвостиками суп! А-а-а, хочу грибной суп для чистой кожи, он чуть сладковатый, с золотистым бульоном и зелёным луком, который такой мягонький и совсем не острый из-за тепла супа. Что лучше грибной суп или куриный? Суп… некоторые виды можно пить, даже и кусочка не приходится жевать, самая уютная, самая спокойная домашняя еда.

А впрочем, я не отказалась бы и от дынной булочки с клубничным молоком. Еще бы яблочные дольки добавить, и вообще идеально было бы. Живот что-то буркнул, я похлопала его, он и притих. Нет, сегодня мы не едим, максимум, пьем минеральную воду.

Зато завтра я точно попрошу у гсопожи Такахиро поставить меня на готовку ужина и сделаю суп. Большущую кастрюлю крем-супа… и темпуру с креветками… и сухарики из белого хлеба. Момо приготовит чай, она умеет его как-то по особому его заваривать, а может это другой тип листьев, что я использовала раньше. Должны же быть разные виды.

Спать хочется. От боли лучшее лекарство – сон. Сколько там часов? Четыре… еще один урок и мы свободны, ура. Последний час всегда тяжелее, чем те, что в середине, сидишь, смотришь на секундную стрелку, а она растягивается, запутывается по циферблату, как старый добрый квант, и все кажется в тысячу раз медленее.

Что ж, я почти дожила до конца дня, только бы до кровати добраться. Пусть хоть весь мир трещит по швам, я сегодня не собираюсь его спасать – а только спать. И никаких сноцепций, просто пустой окевн и пусть мое тело обнимает вода, сжимая на глубине как лучшее тяжелое одеяло, и никаких рыб, течениц, водорослей, загадок и даже света не нужно. Прекрасный сон о сне в океане.

И вообще, почему я решила, что мир обязательно должен сломаться? До сего дня держался, еще пару дней продержится, точно… да? Странно, что Ник ушел посреди урока, классическая отмазка с туалетом. И Момо я не видела с урока по литературе… хотя я не особо смотрела по сторонам, больше сосредоточившись на дыхании и на том, чтобы не уйти в гипервентиляцию.

Пойду-ка я за Ником. “А ты уверенна, – спросила себя Сабрина, – асболютно уверенна, – ответила она так же самой себе”. О, я начала говорить о себе в третьем лице, похоже, мне совсем плохо. Но это можно пережить, так, соберись и вперед.

Порой мне кажется, что матка отращивает весь месяц зубы и кровожадные мысли у нас с ней одни на двоих. Только она может и воплощает их в реальность. Забавная штука.

Ник, Ник, Ник, куда же ты идешь, уборные в другой стороне? И почему у него такое странное имя, он – дабуру? Звезда и полукровка, и что еще у него есть необычное? Непереносимость лактозы, коллекция карточек с покемонами, подписка на аккаунт бейсбольного айдола (одной из тех девушек, что закуски разносит среди зрителей)… родинка под лопаткой? Надеюсь, это не родинка под лопаткой, кому понравится такая примета. Хотя Амолке бы понравилось… но ей не нравятся другие разумные, кроме сидов.

В этой главе очень много многоточий (упс).

Чувствую себя сталкершой. Прячусь в тенях и за углами, подглядываю за парнем, который спокойно идет по своим таинственным делам. Да что так кричит-то? Заткнитесь и страдайте молча, я же молчу!

Меня так взбесил этот звук, что я расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке, чтобы не давила на шею, и пошла на встречу звуку. Кто бы или что бы это ни было, я это уничтожу (или заставлю замолчать (или посмотрю недовольно)). Так завела саму себя, что оказалась плечом к плечу с Ником и мы вместе вышли из школы.

– Тебе стоит вернуться в класс, – сказал он, едва двигая губами.

– Я знаю, что мне стоит делать, – прорычала я, поднимая камень с обочины и тяжелыми (прости, рыжая, разделяю твою боль) шагами пошла на звуки криков.

Как же мне нравится, что небо меняет цвета, сейчас оно затянуто облаками, как потолок на очень старом и очень запаутинном чердаке, ветер злой и колючий, все прекрасно соответствовало мрачному настроению. Больно ли мне было идти? О, звезды, да! Но я была так зла, что это стало не важным.

Кричи, кричи, птичка, у меня есть проверенное оружие против надоедливых пташек.

За спиной что-то затрещало, завибрировало, как вибрирует тяжело натянутая струна, на которой взяли ноту. Я бросила взгляд через плечо и только подкинула камень в руке. Ник трансформировался, круто, и совершенно не меняет дело.

За школой, между продуктовым магазинчиком и книжным, по узкой улочке – на пустырь. Я впервые увидела трещину в Пустоту так близко. она оказалась такой тонкой и мелкой, и мир дрожал, содргааясь от отвращения, пытаясь закрыть ее, но из ослепительной Изнанки лезло слаймовое нечто. Лезло оно ртом вперед и его зубы звенели, как стеклянные стаканы, от крика. Так что я замахнулась, оперлась на одну ногу, подогнула другую, чтобы найти идеальную позу для броска.

И кинула камень прямо в морду монстрюке! Получай, рейну !

– Ты видишь они? – Ник приземлился рядом, но чуть впереди, от его крыльев веяло мандариновой прохладой. Интересно. Крылья Момо пахли мокрой землей и кровью.

– Я зову их “рейну ”, – подбирая следующий камень, сказала я, поддерживая разговор. – Держи свои файерболлы поближе, когда эта штука вылезет полностью…

– Так зачем ждать? – хмыкнул он и взлетел, швыряя в слаймовую дрянь… цепи с крюками на концах? Это когда он успел левел-апнуться, мы же не виделись всего пару дней (или недель, время сложно отслеживать, когда ты с другой планеты и привыкла к определенной скорости смены дня и ночи).

А что, хорошая идея. И я усилила натиск, кидаясь камнями от всей души и скалясь, скалясь, скалаясь, аж зубы замерзли от холодного ветра. Тварь не сдавалась, не уменьшалась и упрямо лезла из трещины, ломая пространство и, похоже, время тоже, так как цепи замедлялись, оказываясь рядом с ее шевелящимся телом. Да и камни мои особого вреда не причиняли.

А эта рейну намного опаснее, чем Тейтаро, тот просто большой, сильный и голодный, жует материки, но не слишком портит саму реальность. Хотя благодаря принцессе он и не пробыл долго на Лейтене. А слаймовая тварь кричит на невыносимом уровне, я даже лей-линии невооруженным глазом вижу (обоими глазами вижу, что за странное выражение)… и они… закручиваются вокруг нее, как нитки вокруг веретена… как у Звезды.

– Ник!

Он взмахнул своими прозрачными крыльями и в тот же миг оказался за моей спиной, обвхатил за талию и взмыл вверх. Вовремя! Огненный шквал пронесся прямо под ногами и я не упустила эту возможность, поскорее скинула туфли, которые Момо заставила надеть. Отличное оправдание о потере обуви, молодец, Сабрина. О, черт, как же больно… дыши, дыши, дыши.

***

Хорошо лежим, ветерок обдувает, солнышко сквозь облака пробилось, луна что-то там мутит, полнеяя во всей своей молочно-белой красе. Почёму ее сравнивают с сыром – из-за кратеров, значит, лунное лицо – с оспинами после прыщей? Красота в глазах смотрящего…

Я повернула голову и посмотрела на Ника. Крылышки его схлопнулись, одежда снова стала черной школьной формой с золотыми пуговицами. От слаймовой твари не осталось и следа, хотя если прищуриться, ещё можно было заметить морщины на небе и на земле, и на пространстве между ними. Злобная, зубастая рейну . Показалось на миг, что я могла бы так лежать рядышком с Ником ещё много-много часов, дней, недель, пока мы бы не стали едины с землёй и не проросли бы цветами и грибами, навечно соединяясь и проникаясь друг другом. А в следующий миг я вернулась в позу креветки и зашипела сквозь зубы.

– Не трогай, – бросила я, почувствовав шевеление воздуха над моим плечом.

– Ранена? – тихо спросил Ник, благослови его его боги за то, что наделили разумом и умением читать ситуацию, я бы кинула в него камнем, если бы его голос не оказался таким успокаивающим.

– Нет, все в порядке.

– Воды?

– Не откажусь, – я немного раскрутилась из своей спирали и сразу получила бутылку воды, но не в руки, что хорошо, а просто рядышком она легла. Вкусненько. – Спасибо.

– В Киото тоже нашествие они? Храмы не защищают как прежде? Или…

– Не знаю, Ник, не знаю, возможно, здесь источник, который я искала, – уклончиво ответила я. – Но это человек, а не монстр.

– Человек… стал причиной?

– А кто ж ещё? Только люди на такое способны, я искала другие варианты, – немного округлила я усилия перлаковцев.

И мы замолчали, каждый думая о своем. Я специально была такой уклончивой и неточной, но всё-таки интересно, к каким выводам пришел Ник? Его лицо помрачнело.

А как люди появляются на свет? Нет, я знаю, что все мы здесь почти никогда не яйцекладущие (проблема сложности интеллекта), но есть ли у них специальный период для этого, драка на рогах? Сиды попроще, перлаковцы тебе любого ребенка сделают, это мама у меня экзотичная, решила с судьбой поиграть (и выиграла для меня очень маленькие уши, я устала копить на операцию), но люди ещё не собирают для себя потомство в лабораториях. Ну прям как дикие животные. Но их жизнь скоротечна, не успевают подумать хорошенько о том что да как. И о чем только не начнёшь думать после сражения с дофотоновым монстром, с половиной мозга, который застрял в мыслях о мясе.

Бургер бы… или, нет, караре… карааге с рисом, или с удоном. А как называется жаренный рамен? Лапша в любых вариациях хороша. Ну, завтра я оторвусь! Дожить бы.

– Можешь встать?

– Да, да, секунду, – я сжала зубы и резким рывком, да, уточняю, что резким, села. Встать на ноги представлялось действием сродни сражению с рейну , мышцы немного дрожали. Но я встала, что я, бумажная?

Пошатнулась и выпрямилась, прижимая ладонь к животу. Ник легко оказался рядом, я почувствовала некоторое намерение с его стороны меня поддержать, но лишь шагнула в сторону. Терпеть не могу, когда ко мне прикасаются, когда я не чувствую себя на все сто.

– Можешь рассчитывать на меня, если такая пакость снова полезет, – сверкнула я зубами в улыбке, типа крутая. А он просто улыбнулся.

И мы пошли разными дорогами.