Носитель

Ветер выл, словно раненый зверь, а снег бил в иллюминаторы антарктической станции с такой силой, что готов был разбить их в любой момент. Стекло постепенно покрывалось паутиной ледяных узоров с каждым новым порывом. Но если поначалу ими хотелось любоваться, то уже через месяц они перестали вызывать какой-либо интерес, потому были лишь очаровательным следствием непогоды.

Алексей пристально вглядывался в экран, где уже пару минут мигало уведомление: «НЕИДЕНТИФИЦИРОВАННЫЙ БИОЛОГИЧЕСКИЙ АГЕНТ. АКТИВНОСТЬ – ВЫСОКАЯ»

Это не было частью его рутины. Еще 5 минут назад он как обычно сидел перед монитором, прислушиваясь к знакомому шуму генератора и глядя на строки результатов исследований, медленно заполняющих экран. Он уже третий день занимался расшифровкой проб талой воды, собранных с помощью новенького автономного зонда «Титан», разработанного на петербургском предприятии «Заслон».

Сам Алексей в культурной столице никогда не был, но мысль, что оборудование прибыло оттуда, отзывалась какой-то теплотой. Будто бы оно совершило такое же легендарное путешествие, как Ломоносов из Петербурга только не в Москву, а сюда, в место вечного холода.

Данные на мониторе как правило служили основой для довольно скучных отчетов о концентрации солей, микроэлементов и органических соединений. Обычная, непримечательная по меркам науки рутина, к которой Алексей давно привык. Конечно, не так он себе представлял работу ученых, когда в детстве грезил о великих открытиях. Но подобные массивы данных были необходимы для дальнейшего анализа, на основе которого выйдет одна-две статьи, которые помогут найти новых инвесторов для других исследований. И так по кругу.

Изыскания Алексея привели его в промерзшую глушь, где он уже несколько месяцев в одиночестве наблюдал, как медленно тают ледники, там внизу.

На самом деле цель была несколько шире и состояла в том, чтобы изучить подледные изолированные гидросистемы, которые существовали в собственной экосистеме. Это стало возможным как раз-таки благодаря питерскому «Титану». Хотя его автономность сводила работу только лишь к наблюдению за монитором, этот зонд позволял добраться туда, куда раньше попасть казалось невозможным. А затем навороченное программное обеспечение анализировало добытую жидкость в колбах.

Но сегодня все было иначе.

Увидев вылезшее окно, Алексей нахмурился. Он был не из тех, кто поднимает тревогу раньше времени. За время работы в Арктике он научился выдержке, хладнокровию и даже смирению. В какой-то степени. Подобная наблюдательная работа сравнима со смотрителями маяка и годится тем, кто от чего-то бежит или тем, кто предпочитает быть наедине с собой.

Алексей был из второго числа, хотя себе он в этом не признавался и оправдывал свое пребывание здесь высокой научной целью, которой он успешно занимался, читая книги и поглядывая в старенький монитор. Но предупреждение на экране было событием из ряда вон выходящим.

Появилось оно без какого-либо звукового сигнала тревоги, как приятно показывать в фильмах. Такого функционала здесь просто не было реализовано технически. Да и выглядело это предупреждение, как окно обновления операционной системы, а не как серьезная угроза.

Однако, когда Алексей сам посмотрел в микроскоп, чтобы перепроверить машинные данные, то почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Вот же черт… – он резко откашлялся – воздух в модуле был сухим, как в печи, несмотря на мороз за стенами.

Изображение на экране лампового монитора, транслировала то же, что видел микроскоп. А именно то, что… двигалось. Крошечная амёбоидная структура, которая должна была пролежать в тысячелетнем льду и быть замершей, демонстрировала признаки активного метаболизма – псевдоподии вытягивались с неестественной скоростью, реагируя на изменение температуры.

За окном треснул ледник – гулкий звук, будто где-то внизу проснулся великан. Алексей резко обернулся.

– Глупости, – прошептал он, чтобы прийти в себя.

Он сделал отметку в разлинованном пожелтевшем журнале: «Образец №Д01. Подвижность. Реакция на тепло. Требуются тесты. Влияние на человека неизвестно».

За окном все еще бушевала метель. Казалось, сама природа пыталась утаить то, что он только что обнаружил. Алексей встал, натянул изношенный пуховик и пошел в модуль сбора и хранения проб, откуда в толщу льда спускался зонд. Ему нужно было убедиться, что вся автоматика в порядке и процесс добычи талой воды из-под слоев многовекового льда остановлен. Неизвестно как поведет себя эта амеба в дальнейшем, поэтому все должно быть под контролем.

* * *

Гул вентиляции и редкие потрескивания обогревателей – постоянный саундтрек жизни наблюдательной станции. Алексей как всегда проснулся до будильника. Не из-за тревоги или дисциплины, а потому что внутренние часы сбились еще месяц назад. Во сне ему снилось море. Теплое, живое, бесконечное – нечто противоположное этой замерзшей пустоте. Хотя под утро метель прекратилась, от холода все равно было не избавиться. На всю ночь обогреватели нельзя оставлять без присмотра, поэтому приходилось прогревать станцию с вечера. А днем можно было по старинке использовать печь и завезенные, высокотехнологичные дрова, которые горели буквально часами из-за пропитки специальной смесью.