Гатита

Маленькая чёрная пантера по имени Гатита принюхивается. От бассейна пахнет тёплой влагой, камнем и животным счастьем. Это хорошо. Так пахнет середина ночи в «Эль Мескалес Ресиденсиаль», когда все люди спят, а время важных дел вступает в силу.

Гатита бежит по гладкому камню вдоль бассейна и останавливается возле душевой лейки. Под ней в тонкой лужице сидит большая жаба с укоряющим всё мироздание взглядом.

– Та самая ночь? – требует ответа жаба.

– Да, – мяукает Гатита.

– Ничего у тебя не получится, – раздувается жаба и устраивается в несчастной лужице поудобнее. – Тебе не изменить ход жизни.

Маленькая пантера лишь азартно дёргает хвостом. Гатита не осуждает тех, кого не понимает. И не спорит с ними.

Ночь шагает быстро, а потому Гатита оставляет мрачную жабу позади и бежит к каменной беседке.

В постройке, конечно, нет людей. Но в ней и без человека много жизни. Муравьи несут кусочки пальм и мёртвых ос, медовая пыльца жасмина манит бабочек-павлиноглазок, москиты пищат халатно близко к электрическому свету. А Стиви! Этот крошечный дракончик живёт громче всех.

Гатита садится и увлечённо смотрит, как её лучший друг с возмущённым чириканьем гоняется по стенке за некрупной сколопендрой. Чего он к ней пристал? Есть ядовитую многоножку он не будет. Прогнать тварь можно резким «кек-кек-кек». А-а-а, – догадывается пантера. Так Стиви упражняется в проворстве. Гатита урчит, одобряя серьёзный настрой друга.

– Мучача! – лает Стиви, заметив маленькую пантеру.

Он позволяет сколопендре забиться в щель и сбегает к подруге юрким силуэтом.

– Я разминался, настраивался на наше дело, – говорит дракончик и высоко задирает хвост, разлинованный светом и тьмой. В увлечённых глазах друга сверкают древние космические молнии.

– Ты молодец, – ласково мурчит Гатита. – Хорошая подготовка – это приманка для удачи.

– Кек-кек! – смущается Стиви. – До утра, мудрая мучача, моя подготовка в твоём усатом распоряжении.

Вместе друзья бегут по ухоженному посёлку осторожно. Даже приручённая людьми природа по-настоящему никогда не спит и никогда не забывает преподавать свои уроки.

Пантера и дракончик подбегают к тому самому дому, который пахнет маслянисто-горько. Превосходный запах. Самый нужный этой ночью. К его источнику друзья пробираются знакомым путём: по каменной дорожке – к корням магнолии. Затем вдоль ограды до мусорного контейнера. Прыжок к машине, а под ней немножко отдышаться. Если вскрики козодоев не участились, а воздух сладок и слегка вибрирует от москитов, то можно просачиваться на задний двор. Броском пантеры, рывком дракончика до холодных прутьев закрытой двери. Шурх. Трава щекочет нос, железо прутьев давит на хребет. Ещё немного, стерпеть на животе холодок земли, и вот! Дворик из газона и пальм папай в распоряжении друзей.

Гатите повезло. Люди оставили заднюю дверь приоткрытой и даже москитную сетку и ту задвинули неплотно.

– Какие беспечные люди, – чирикает Стиви, подпрыгивая от нетерпения. – Опасно не закрываться на ночь, когда вокруг сплошные джунгли.

– Это не беспечность, – едва слышно мурлыкает Гатита. – Думаю, они просто свободны от тревог.

Пантера и дракончик через оставленную будто специально для них щёлочку уже хотят просочиться в дом, как из тёмного чрева жилища к двери вылетает зверь. Гатита замирает на газоне. Пантера видит, что в эту ночь зверь особенно сердит. А вот Стиви странного не замечает. Он заученно говорит:

– Привет, Чико! Ежегодная комариная инспекция, кек-кек.

– Не в этот раз, амиго, – рычит чиуауа и лапками отпугивает Стиви обратно в тропическую ночь. – Инспекции никогда и не было, да? Я много думал. И я понял! Вы воруете у моей стаи.

– Ну почему ты додумался именно на этот третий раз, – не спрашивает, а возмущённо чирикает Стиви из подстриженной травы.

Гатита, опустив усы, пытается домяукаться до лающего Чико:

– Мы не воруем, а защищаем все живущие здесь семьи.

Но объяснить получше маленькая пантера не успевает. Чико на неё лает:

– Да что такое уличное отребье, как ты, может знать о семьях?

Гатита прижимает ушки. Как? Спустя годы дружбы она всё ещё для некоторых живущих здесь чужачка?

– Уж если кто-то здесь и уличное отребье, – вступается за подругу Стиви, – то это – я.

И пока чиуауа и дракончик препираются, а Гатита осмысляет слова Чико, душная ночь сгущается ещё плотнее. Ведь с пальмы на газон спускается нечто. Оно настойчиво скользит по траве и, игнорируя пантеру, проходит в двери. В дом людей проникает паучиха, неся на волосистой спинке внушительный клубок яиц.

Чиуауа на мгновение замолкает: сначала поражаясь наглости пришельцев с улицы, потом – делая мучительный выбор. Наконец, Чико фыркает на Стиви, отворачивается от треклятой дверной щели и, повизгивая, начинает вытанцовывать перед паучихой.

– Сеньора, – негодует Чико, – я же вам объяснял. Сюда нельзя.

– Не объяснял, – отнекивается паучиха, с лёгкостью уворачиваясь от лапок Чико.

– Вы в положении, сеньора, понимаю, – тявкает Чико, проигрывая борьбу. Паучиха неумолимо напирает. – Но когда вы в прошлый раз устроили тут родильную палату, моя семья ещё неделю не могла ходить по полу! Всё было в ваших детях!

Паучиха, не страшась ни лап, ни аргументов, оттесняет Чико всё дальше от влажной ночи, всё глубже в дом, к самому сердцу жилища – к кондиционеру.