Неординарные преступники и преступления. Книга 2
© Алексей Ракитин, 2025
ISBN 978-5-0067-2375-7 (т. 2)
ISBN 978-5-0067-2376-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1912 год. Брат за брата
Эпиграфом к этой истории может послужить старый анекдот – с него, пожалуй, и начнём.
Приехали в Лас-Вегас два гангстера, отправились в казино испытать удачу и в первый же вечер ужасно проигрались. Возвратившись в гостиничный номер, напились и стали думать, что делать далее. Один другому говорит: «Марио, ты пересчитал наши деньги, сколько там осталось?» Тот отвечает: «Анджело, дела – швах, осталось всего два чемодана денег и саквояж с золотыми слитками…» – «А что там у нас с бриллиантами, Марио?» – «Плохо, Анджело, плохо! Всего одна обувная коробка!» Анджело хватается руками за голову и стонет: «Господи Боже, да на что же мы здесь жить-то будем?!»
Анекдот старенький, ещё из советских времён, и не очень смешной, но точный в том смысле, что отлично иллюстрирует логику некоторых представителей криминального сообщества, неспособных даже в минимальной степени коррелировать собственные запросы с реальной обстановкой и давно утративших всякую адекватность. История, которой посвящён этот очерк, по сути своей о том же, только, в отличие от анекдота, она правдива.
Преступления Деггса Нолина (Deggs Nolen) не оставили в истории американского уголовного сыска ни малейшего следа. Строго говоря, известен этот человек не своими преступлениями, а собственным разоблачением, вернее, тем, что последовало после этого самого разоблачения. Известно, что работал сей малопочтенный джентльмен в почтовом ведомстве, где упражнялся в примитивнейших хищениях – извлекал из конвертов пересылаемые наличные деньги и чеки.
Неизвестно, как много денег он сумел таким вот образом умыкнуть, но известно, что преступник в какой-то момент был предупреждён о возникших в его адрес подозрениях и пустился в бега. В конечном итоге «законники» взяли его под стражу в городе Саванна, штат Джорджия, и произошло это в ноябре 1912 года. Арест был произведён по федеральному ордеру, поскольку почтовая служба является федеральным ведомством. Нолина предстояло перевезти в Омаху, штат Небраска, поскольку именно там арестованный и совершал преступления.
С этого, собственно, интересующая нас история и начинается…
Деггс не стал оспаривать перевод. На то имелась веская, хотя и неочевидная причина. Дело заключалось в том, что его старший брат Эрнест Нолин (Ernest Nolen) служил в полиции Мемфиса, штат Теннеси, и не кем-нибудь, а детективом. Уже интересно, правда? Один братишка мелочь по конвертам доверчивых граждан тырит, а другой – Закон сторожит, в смысле охраняет!
Но это было отнюдь не всё. Братья Нолины имели весьма примечательного родственника, приходившегося им двоюродным братом. Звали его Фрэнк Холловэй (Frank Holloway) – это был профессиональный грабитель, осуждённый за свои проделки и бежавший из тюрьмы. Имелась информация о том, что Холловэй совершал убийства, однако доказано это не было, и потому убийцей он формально не считался.
Эрнест Нолин обратился к кузену с полусемейным и одновременно полуделовым предложением – помоги вытащить Деггса из-под замка, а уж затем я тебя хорошо отблагодарю. Фрэнку предложение понравилось – он знал, что двоюродный братишка не обманет и не «кинет» – он деловой человек и понимает, как такие дела надлежит обделывать! Фрэнк согласился, и Эрнест живо набросал ему план предстоящих освободительных мероприятий.
Деггса будут перевозить пассажирским поездом, сопровождение составит два, в худшем случае три судебных маршала. Точное время перевозки и вагон Эрнест сумеет выяснить, поскольку на всех остановках возле вагона будет выставляться полицейский патруль из числа местных «законников», то есть местная полиция будет извещена о проезде через город экстрадируемого федерального преступника. В Мемфисе обязательно будет сделана остановка, и, таким образом, скрыть номер вагона судебные маршалы не смогут при всём желании. Фрэнк Холловэй вместе с товарищем садится в нужный поезд в Мемфисе, дожидается его отправления, затем входит в вагон, наставляет «волыны» на конвоиров и… дёргает стоп-кран. Рядом с поездом в это время едет автомобиль, которым управляет либо сам Эрнест, либо его доверенное лицо. Фрэнк вместе с товарищем и освобождённым Деггсом выходят из вагона, раскланиваются и уезжают в даль туманную в поисках новых, так сказать, свершений. Стрелять не придётся, убивать и бить никого не надо – всё дело уложится в пять минут… Впрочем, какие там пять минут – в три минуты всё уложится!
Детектив Департамента полиции Мемфиса Эрнест Нолин.
Замысел выглядел очень простым, изящным, а потому вполне рабочим. Фрэнк Холловэй моментально согласился. И как человек практический тут же приступил к сбору банды. В смысле, группы единомышленников…
Эрнест Нолин считал, что судебных маршалов смогут обезоружить два человека с пистолетами в каждой руке. Фрэнк посчитал такой расклад слишком самонадеянным и решил усилить группу захвата. На предстоящее дело он вызвал дружков, ранее уже проверенных в ограблениях. На призыв босса откликнулись Брэнтли Митчелл (Brantley Mitchell), «Кинни» Берген («Kinney» Bergen), «Текс» Уоллес («Tex» Wallace) и Джон МакКой (John McCoy). Поскольку МакКой не выезжал на «дело» в одиночку, в группу пришлось включить и его жену. В самом деле, настоящему гангстеру даже в деловой командировке нужна регулярная половая жизнь! Следует отметить, что дамочка эта уже была проверена в деле и могла пригодиться для разного рода инсценировок и отвлечения внимания, поскольку женщина, участвующая в нападении на судебных маршалов – это по меркам 1912 года было чем-то весьма и весьма оригинальным. Примерно как вторжение инопланетян.
В общем, банда собралась и уже 7 декабря прибыла в Мемфис. Эрнест позаботился о размещении почтенной публики и спрятал всю группу в предварительно арендованном доме. Там у каждого джентльмена имелась своя комната, а потому на этой базе можно было прожить несколько дней в относительном комфорте. Условия размещения были предельно просты – сидеть тихо, внимания к себе не привлекать, из дома не выходить. Каждый день заказанные продукты и выпивку должен был привозить специально нанятый для этого человек, никак не связанный с преступным миром Мемфиса. С этим человеком должна была взаимодействовать только жена МакКоя. По «легенде» дом арендовала супружеская пара, никто не должен был догадаться, что в действительности в доме обретаются не два человека, а пять.
Вроде бы всё просто, не так ли?
Мемфис, штат Теннеси, в 1910-х годах являлся городом уже довольно крупным – более 130 тысяч жителей. Крупный железнодорожный узел и порт на Миссисипи развивался очень динамично, хотя по общему укладу размеренной жизни производил впечатление места спокойного и даже провинциального. Когда зимой 1911 года температура неожиданно упала ниже нуля градусов по шкале Цельсия и городской фонтан в сквере перед зданием суда замёрз (фотография внизу), то событие это потрясло воображение горожан. Замёрший фонтан сделался местом паломничества жителей, а сам год в массовом сознании горожан стал своеобразной точкой отсчёта – «тот самый год, когда замёрз фонтан».
Собираясь по вечерам в гостиной у камина, почтенная публика коротала время за вполне пристойным занятием. Нет, эти люди не обсуждали сонеты Шекспира, схоластику Фомы Аквинского или на худой конец романы Жюля Верна или Герберта Уэллса – нет! – они занимались делом намного более прозаическим и подобающим их званию. Они пили спиртное и играли в карты. Играли, разумеется, не на спички и щелбаны, поскольку уважаемые члены бандитского сообщества играют на интерес, обычно на деньги или на патроны – в некоторых кругах американского общества последние являлись эквивалентом денег. А азартные игры устроены так, что если кто-то выигрывает, то кто-то автоматически проигрывает. В течение буквально двух вечеров и ночей Брэнтли Митчелл и «Кинни» Берген крепко проиграли Фрэнку Холловэю и Джону МакКою. Суммарный проигрыш превысил 400$ – а это по тем временам была очень серьёзная сумма, практически годовой заработок чернорабочего.
Таким образом, среди гангстеров, прибывших в Мемфис, произошло быстрое, и притом довольно неожиданное, перераспределение богатства. А может быть, и вполне ожидаемое – это смотря как оценивать потребность сих малопочтенных джентльменов посвящать досуг карточной игре. Поскольку Митчелл и Берген желали отыграться, то для этого надо было продолжать играть, но играть уже было не на что, а потому энергичные мужчины надумали помочь самим себе. И то сказать, неужели мужчина с сильными руками не сможет помочь самому себе в трудную минуту… Хотя фраза эта может показаться кому-то двусмысленной, тем не менее именно так Митчелл и Берген и рассудили. Помочь самим себе эти люди решили самым эффективным и доступным им способом – посредством грабежа. Ну, в самом деле, не идти же уважаемым бандитам разгружать вагоны, копать дренажные канавы или носить мешки?
Наплевав на мудрый запрет выходить из дома, Брэнтли Митчелл и «Кинни» Берген отправились на «заработки». Явившись вечером 9 декабря к ближайшему хозяйственному магазину, они стали поджидать того, кого можно было счесть «жирной уткой», то есть достойной добычей. Увидев в сумерках, что к магазину подъехал автомобиль, из которого вышел мужчина респектабельного вида в пальто с бобровым воротником, гангстеры поняли, что пришла пора действовать. Приблизившись к заинтересовавшему их мужчине, бандиты направили на него револьверы, забрали портмоне, золотые часы на массивной цепи и заколку для галстука с бриллиантом.
После этого они великодушно разрешили ограбленному бежать и… тот побежал в магазин. И поступил, кстати, совершенно правильно! Там ограбленный мужчина попросил продавца вызвать полицию, что и было проделано моментально. Полицейский наряд, появившийся на месте преступления через шесть минут, установил, что потерпевшим является богатый местный предприниматель Джулс Штиффен (Jules Stiffen), машина его не угнана, преступников возле магазина нет и в магазин они не входили.
Фрэнк Холловэй, двоюродный брат Эрнеста и Деггса Нолинов. По совместительству – главарь банды, планировавшей нападение на судебных маршалов с целью освобождения Деггса во время экстрадиции последнего в Небраску.
История выглядела довольно странно в том смысле, что для Мемфиса тех лет подобное ограбление явилось событием весьма необычным. С такой наглостью в тех местах покуда не грабили – в пяти метрах от дверей работающего магазина, под уличным фонарём, с пистолетами наперевес… Щеголевато одетые грабители выглядели настоящими франтами, сошедшими со страниц каталога дома мод – в стильных полурасстёгнутых пальто, пошитых на заказ светло-серых ботинках, пахнущие дорогим одеколоном по доллару за унцию… Такие люди в Теннеси прежде грабежами не промышляли! Действия бандитов, их внешний вид и манеры смахивали на то, как вели себя настоящие гангстеры в Чикаго или Нью-Йорке, но ради чего эти залётные соколы притащились в тихий Мемфис?
В это же самое время, но совершенно независимо от ограбления Джулса Штиффена, Деггс Нолин неожиданно решил рассказать судебным маршалам о неприятном сюрпризе, который их может ожидать при проезде Мемфиса. Мы вряд ли узнаем, что побудило бывшего почтового чиновника «развязать» язык, но вряд ли сильно ошибёмся, предположив, что двигала им банальная трусость. Оценив последствия возможного освобождения, Деггс понял, что хорошего выхода лично у него при любом исходе не будет. Даже если братишка сможет его освободить и никто при этом не пострадает, Деггсу предстоит жизнь в изгнании под чужой личиной, что вряд ли могло сильно порадовать. А если освобождение пойдёт не по плану и в результате появятся убитые, то Нолину реально будет угрожать «вытягивание шеи» или «горячий стул» за соучастие. Оно ему надо? Уж лучше заявить о раскаянии, отсидеть пару-тройку лет и выйти на волю с чистой совестью.
В общем, младший братишка «слил» планы старшего по собственному освобождению, и судебные маршалы немедленно связались с полицией Мемфиса. Начальник детективов полиции Мемфиса Джеймс Копер (James Koper) сделал ряд несложных умозаключений и весьма здраво предположил, что операцию по освобождению Деггса Нолина готовит Эрнест Нолин, а кроме того, дерзкое нападение на Джулса Штиффена с большой вероятностью каким-то образом связано с появлением в городе неких «залётных» бандитов, прибывших в Мемфис как раз по приглашению Эрнеста.
Копер, опасаясь разглашения конфиденциальной информации о подготовке освобождения Деггса Нолина, лично занялся проверкой версии о приезжих гангстерах, прибывших в город для осуществления дерзкого налёта. Исходя из того предположения, что напавшие на Джулса Штиффена преступники явились на место преступления пешком и пешком же его покинули, а стало быть, проживают неподалёку от магазина, шеф детективов озаботился организацией прочёсывания местности. Он лично отобрал группу особо надёжных полицейских и приказал им пройти «мелким чёсом» по жилым кварталам в радиусе до двух км от магазина, возле которого был ограблен Штиффен. Полицейским предстояло опросить местных жителей и в ходе опроса сообщать им приметы разыскиваемых – Копер считал, что кто-то из местных должен был обратить внимание на франтоватых молодых мужчин в длинных пальто из мягкого габардина, со светлыми шёлковыми кашне и в мягких шляпах с низкой тульей. Модно и дорого одетые джентльмены не могли остаться незамеченными…
Расчёт оправдался с поразительной точностью. Уже к полуночи 9 декабря Копер знал о доме, сданном 6 декабря в недельную аренду семейной паре. Хотя в доме должны проживать всего два человека, там постоянно горит свет во всех окнах, слышны голоса многих людей, играет граммофон и подозрительная активность продолжается до самого утра. А вот утром и днём дом кажется нежилым – из него никто не выходит и никто не заходит, кроме подростка, приносящего рано утром две большие корзины с продуктовыми пакетами. По словам свидетелей, элегантные мужчины в длинных тёмных пальто и светлых кашне вышли именно из этого дома… ну, или расположенного неподалёку в том же квартале.
Брэнтли Митчелл, ближайший друг и помощник Фрэнка Холловэя в его криминальных делишках.
Рано утром 10 декабря невысокий подросток в рабочих зелёных штанах на широких помочах, сжимавший в руках две корзины c какими-то бумажными пакетами, приблизился к чёрному ходу интересующего полицию дома и деликатно постучал в дверь. Женщина открыла ему, он прошёл на кухню, поставил корзины и… быстро зажав женщине рот, вынес её из дома. Вынес в прямом смысле, как выносят мешок картошки…
Через секунду в кухню ворвалась дюжина полицейских в форме и в штатском с дубовыми дубинками в одной руке и револьверами в другой. Начался захват джентльменов в красивых пальто…
Мужчины, спавшие в комнатах первого этажа, были схвачены ещё до того, как успели продрать очи. И лишь человек, занимавший мансарду наверху, успел сообразить, что происходит нечто подозрительное, запрыгнул в ботинки и резво вышел через окно. Прямо как был в пижаме – так и вышел! Пролетев по широкой дуге около шести метров, мужчина упал на газон, перевернулся кувырком, вскочил на ноги и резво пустился наутёк. Полицейские из оцепления увидели и услышали его, раздались крики и предупредительные выстрелы. Мужчина выстрелил в ответ – стало ясно, что он вооружён.
Иллюстрация из газетной статьи, поведавшей жителям Мемфиса о событиях утра 10 декабря. Стрелка указывает на окно мансарды, через которое вышел «Кинни» Берген. Пролетев порядка шести метров, он благополучно приземлился и дал бой поджидавшим его полицейским из оцепления.
Полицейские пытались его преследовать, но мужчина в пижаме был очень мотивирован к побегу, а потому схватить его «копы» не смогли.
Быстрая перекличка показала, что в руки «законников» попали Фрэнк Холловэй, Брэнтли Митчелл, «Текс» Уоллес и супруги МакКой. А побег через окно, соответственно, совершил Берген.
Собрав вещи гангстеров, полиция уже через полчаса покинула дом. Вместе с полицейскими уехали и закованные в наручники бандиты. Глядя со стороны, можно было подумать, что постройка опустела, но подобное умозаключение было ошибочно – в доме была оставлена засада из шести человек. Декабрь в Мемфисе был по российским меркам очень тёплым – температура колебалась в районе +7°– +8° по Цельсию – однако полицейские весьма здраво предположили, что для беглеца в пижаме такая температура окажется некомфортной и тот пожелает возвратиться, чтобы поискать вещички, которыми можно будет утеплиться.
Расчёт полностью оправдался – примерно через 2,5 часа после побега «Кинни» Берген приблизился к дому и попытался проникнуть в него сначала через дверь из кухни во двор, а затем через окно. Пока он возился с подъёмной рамой, полицейские тихонько вышли на улицу, обошли дом и одновременно появились с разных сторон. «Кинни» вскинул руку с зажатым в ней револьвером, но не успел выстрелить – четыре пули из пистолетов полицейских оборвали его бесполезную и явно подзатянувшуюся жизнь. Как там поётся в старой песне: «Не ходил бы ты, Ванёк, во солдаты», – так кажется? Не ходил бы ты, «Кинни», в грабители…
История с разоблачением опасной банды, готовившей нападение на судебных маршалов, вызвала вполне понятный интерес жителей Соединённых Штатов. О произошедшем в Мемфисе написали многие газеты, причём даже в штатах, весьма удалённых от Теннеси. Случившееся отдавало водевильным сюжетом, а сами преступники казались немного комичными, но подобная оценка вряд ли была справедлива – эти люди являлись, безусловно, очень опасными и могли натворить немало бед, если бы только дело дошло до реализации их замыслов.
Само собой, имелись большие вопросы и к Эрнесту Нолину, и в целом к кадровой политике полицейского руководства Мемфиса. Эрнест был отстранён от службы на время проведения внутреннего расследования, которому предстояло разобраться в скрытой подоплёке действий опасной банды.
Газетные публикации декабря 1912 года, посвящённые разоблачению банды Фрэнка Холловэя, обещали интригу: «Сражение в Мемфисе вскрыло заговор с целью освобождения заключённого», «Предполагаемая банда грабителей поймана» и так далее…
Впрочем, никаких особых сенсаций разоблачение банды не принесло. Эрнест Нолин успешно отбил все подозрения в свой адрес, заявив, будто умышленно заманил своего двоюродного братца в Мемфис, дабы арестовать его самого и прибывшую с ним банду. А то, что действовал он в тайне – так это же легко объяснимо, на то она и конспирация! Если бы он рассказал о своём замысле руководству, то с большой долей вероятности преступников кто-нибудь предупредил бы, и они бы скрылись. Не зря же старинная мудрость гласит: хочешь сделать что-то хорошо – делай это сам!
В общем, детектив вернулся на службу и продолжил свою истовую борьбу на ниве служения обществу. Его младшего братца Деггса судебные маршалы благополучно довезли до Омахи, где тот предстал перед судом и получил полтора года лишения свободы. Суд учёл его помощь Закону в разоблачении опасной банды.
Фрэнк Холловэй, кузен братьев Нолин, сообразив, что те его предали, быстро сориентировался в обстановке и рассказал в суде историю о том, что вёл с Эрнестом Нолином переговоры о сдаче властям с повинной. Для этого он обещал передать полиции подельников, что и сделал, приехав в Мемфис с членами банды. Он, дескать, вообще планировал покончить с преступным прошлым и именно по этой причине запретил друзьям нарушать закон, пока ведутся переговоры… А эти дурачки Брэнтли Митчелл и «Кинни» Берген его не послушали и отправились грабить местных жителей, отчего бедолага Джулс Штиффен и пострадал.
Суд, правда, этой говорильне не поверил, так что Холловэй всё-таки отправился в мрачное место, в котором небо в клетку, а друзья – в полоску, но сам ход мыслей опытного гангстера заслуживает быть отмеченным. Друзья его за единственным исключением тоже отправились по тюрьмам, но вот «Тексу» Уоллесу свезло. У него в момент ареста не оказалось оружия, то есть вообще никакого! Среди его вещей не было найдено ничего, что можно было бы признать оружием – ни пистолета, ни ножа, ни кастета, ни кистеня – ни-че-го! Скорее всего, опытный гангстер предусмотрительно спрятал его где-то вне дома, поскольку он не мог выехать на «дело» невооружённым, но связать преступника с оружием прокурор не смог. Уоллес просто заявил, что в Мемфисе оказался совершенно случайно, приехал в Теннеси один, ничего о намерениях товарищей не знал и, вообще, они ему не товарищи – он с ними просто в карты играл и собирался уже днём 10 декабря уехать, да вот полиция его задержала. А так… мимо проходил, неужели не понятно?!
В общем, Уоллеса отпустили, но, говоря объективно, быть может, ему было бы лучше присесть годков, эдак, на 5—6, глядишь бы, живее остался… Ровно через четыре года после описываемых событий – 22 декабря 1916 года – в городе Форт-Уорт, штат Техас, полицейский в форме Джеймс Йятс (J. K. Yates) и детектив Джордж Чепмен (George W. Chapman) попытались подойти к нему, когда тот лихо отплясывал на танцполе. Уоллесу не понравились их намерения, и он вытащил пистолет. Но вытащил недостаточно быстро, поскольку полицейские успели произвести пять выстрелов, и три пули попали в лихого гангстера – в правое ухо, правую руку и правое бедро. Как показывает опыт Дональда Трампа, некоторым удаётся остаться в живых после попадания пули в правое ухо, но «Текс» Уоллес оказался не из таких, а потому он умер в течение минуты.
В общем, смерть «Текса», не дожившего до 40 лет, во многом напомнила случившееся с «Кинни» Бергеном.
Похождения гангстеров и бесконечные войны организованных преступных групп представляются чем-то предельно унылым, однообразным и хаотичным – примерно как бег тараканов или крыс (если кто видел суету последних вокруг куска мяса, то поймёт мысль автора). Писать об этом можно много и почти бесконечно, но написанное будет предельно уныло в своём однообразии – Том-Стальное-Вымя расстрелял из автомата Джонни-Волосатое-Колено, а племянник последнего, Джонни-Волосатое-Колено-младший, кинул гранату в окно дома первого… Но ошибся домом, и граната взорвалась в гостиной безобидных пенсионеров. И вот такого рода эпосом можно забить под завязку самую толстую книгу, но кто такое станет читать? Автор должен признаться, что не смог читать «Бандитский Петербург» Константинова просто потому, что чтиво это (на мой субъективный взгляд) – смертная тоска. Хотя книга эта повествует о событиях и людях хорошо знакомых и, в общем-то, на первый взгляд любопытных (достаточно сказать, что упоминавшийся в этой книге Сергей Константинович Лобов был в 1980-х годах моим хорошим товарищем).
Описанная же история братьев Нолин и гангстерской банды их двоюродного брата Фрэнка Холловэя показалась мне интересной не своей криминальной канвой, а весьма прихотливой игрой ума бандитов. Задумайтесь на секундочку над тем, как интересно в этом небольшом, но выразительном сюжете расставлены нравственные акценты. На первый взгляд брат искренне старается помочь брату, попавшему в беду… Правда, брат этот непутёвый, вор и пакостник – ну да ладно! – старший брат склонен его оправдывать. Но как же он ему помогает? Не адвоката нанимает, не деньги в тюрьму передаёт – нет! – он приглашает вооружённых преступников для совершения налёта в поезде. Что могло произойти во время такого налёта и сколько людей могло погибнуть – никто не знает, но старший из братьев Нолин размышлениями над такими пустяками себя не обременяет. Однако младший братик, испугавшись расплаты за соучастие в такой вот крутой заварухе, попросту предал брательника. Ну, а что такого, правда?
И когда «клюнул жареный петух», то и преданный старший братишка Эрнест Нолин поспешил записаться в предатели. Дескать, я же сам намеревался предать приглашённых гангстеров, да только шеф детективов Копер не позволил мне это сделать и арестовал их раньше! А его двоюродный братик Фрэнк Холловэй тоже затянул во всём подобную песню, мол-де, я был готов передать в руки Закона всех подельников, почему вы мне не верите, посмотрите в мои бесстыжие очи! Я же искренний и убеждённый предатель…
А их игра на деньги, обусловленный ею проигрыш и череда дальнейших решений и их последствий – это свидетельство не просто «короткого» ума, а совершеннейшей бессмысленности поступков. Интересно даже, «Кинни» Берген пока бегал по округе в пижаме и морозил зад, провёл в голове хоть какую-то причинно-следственную связь между ограблением накануне и своим утренним забегом или вообще ничего не связал?
Совершенно феерические и омерзительные людишки, причём каждый первый – плюнь, не промахнёшься!
1927 год. О женском коварстве, мужской глупости и супружеской верности («дело Рут Снайдер»)
Как известно, хорошее дело браком не назовут. Криминальная история Америки являет множество весьма любопытных сюжетов, в которых семейные конфликты разной степени ожесточенности получают неожиданные по своей гнусности и изощрённости развязки. Т.н. «дело Рут Снайдер» занимает в ряду таких вот сюжетов далеко не последнее место.
Ранним воскресным утром 20 марта 1927 г. 9-летняя Лоррейн Снайдер (Lorraine Snyder) постучала в двери ближайших соседей и едва ей открыли, огорошила их сообщением о нападении на папу и маму. Дело происходило в городке Квинс-вилладж (Queens village), в штате Нью-Йорк, сейчас это просто Квинс, район Нью-Йорка на острове Лонг-Айленд. В описываемое время это была тихая и даже безмятежная локация, застроенная домами в т.н. колониальном и тюдоровском стилях, в которых проживал преимущественно средний класс. Можно понять оторопь соседей, бросившихся немедленно звонить в полицию, ведь на жителей Квинс-вилладж прежде не нападали по ночам!
Прибывшие к дому патрульные обнаружили в комнатах беспорядок, которым обычно сопровождается обыск. На полу в коридоре второго этажа лежала связанная по рукам и ногам хозяйка дома – Рут Снайдер (Ruth Snyder), – а её муж – Альберт Снайдер (Albert Snyder) – находился в кровати в главной спальне. Как быстро выяснили полицейские, Альберт был мёртв. Хозяин дома был жестоко избит, кроме того, на его шее была затянута тонкая стальная проволока. Поначалу её приняли за струну, но чуть позже выяснилось, что это проволока, используемая для подвески картин.
Рут, одетая в запачканную кровью ночную сорочку, выглядела очень испуганной. Правда, полицейские быстро установили, что физических травм женщине не причинено и кровь на рубашке – не её. Телесные повреждения, полученные женщиной в результате ночного вторжения в дом неизвестных лиц, свелись к осаднениям кожи и нарушению кровотока в лодыжках и кистях рук из-за затянутых на руках и ногах верёвках. Строго говоря, это был просто пустяк! Рут беспокоилась о судьбе мужа, поскольку в момент нападения, которое началось около 3-х часов пополуночи, они находились в разных комнатах и ей было неизвестно, как преступники обошлись с ним. По словам женщины, накануне они ездили на карточную вечеринку к друзьям, откуда ушли во 2-м часу ночи. К дому они подъехали ровно в 2 пополуночи, Альберт сразу отправился спать, а Рут чувствовала себя бодро и спать не хотела. Она проверила дочь – спальня Лоррейн находилась здесь же на 2-м этаже в другом конце коридора – и ушла в кабинет мужа. Она задумала кое-какую перестановку и планировала приобрести новую мебель, а потому ей необходимо было узнать точные размеры помещения и простенков.
Рут ползала по комнате с рулеткой и не заметила появления двух преступников в масках. Они беззвучно проникли в кабинет, связали женщину по рукам и ногам, заткнули кляпом рот и оставили лежать на полу. Она провела некоторое время неподвижно, прислушиваясь к происходившему в доме – так продолжалось довольно долго, по-видимому, около часа или даже более. Наконец, убедившись, что злоумышленники ушли, связанная женщина проползла по коридору до спальни дочери. Не имея возможности открыть дверь, она принялась стучать в дверь спальни ногами и разбудила-таки Лоррейн. Рут попросила девочку не терять время на её развязывание и как можно скорее бежать к соседям для вызова полиции.
Эти фотографии сделаны около полудня 20 марта 1927 г. Слева: дом семьи Снайдер, справа: тело Альберта Снайдера выносят из дома для доставки в морг.
Согласно первым показаниям Рут, она видела двух преступников в масках, по их акценту можно было предположить, что они являются выходцами из Италии, но женщина допускала, что акцент мог быть искусственным. Также потерпевшая сообщила, что, по её мнению, преступников могло быть более двух, поскольку она слышала их шаги и голоса в разных частях дома одновременно. На первом этаже на полу в холле была найдена газета на итальянском языке, что косвенно подтверждало предположение об участии в нападении этнических итальянцев.
Альберт Снайдер, 45-летний художественный редактор журнала «Motor Boating», без всяких оговорок мог быть причислен к представителям среднего класса. У него было чем поживиться! Большой дом [2 этажа плюс мансарда и просторный подвал], автомобиль, большая яхта под названием «Jessie Gerhardt», несколько банковских счетов с кое-какими сбережениями. Рут, бегло осмотрев шкафы и тумбочки, заявила о пропаже большого количества вещей мужа из драгоценных металлов – золота, платины, белого золота. Пропали наборы запонок, булавки для галстуков, визитницы, портсигары, а также перстни – один масонский и один студенческого братства. Кроме того, исчезли и дамские украшения, перечисление которых заняло две страницы [почти 50 позиций].
Тело Альберта Снайдера находилось в кровати в главной спальне, судя по всему, мужчина в момент нападения спал. Читая современные россказни из интернета, в частности на "murderpedia.org», можно встретить сообщения о якобы найденном в спальне револьвере и 3-х патронах на ковре. Но следует сразу сказать, что эта информация истине не соответствует – ни револьвера, ни патронов найдено не было вообще нигде – ни в спальне, ни в других комнатах. Кроме того, имеются сообщения о том, будто Альберт Снайдер был связан по рукам и ногам, подобно тому, как была связана Рут, но и эта информация истине не соответствует – владелец дома не был связан. Это тем более интересно, что на "murderpedia.org" имеется фотография, якобы сделанная в спальне Снайдера, на которой виден труп связанного мужчины в кровати – этот снимок не имеет отношения к данному делу. Для автора совершенно очевидно, что творцы нынешних интернет-заметок об этой истории аутентичных материалов расследования и суда не читали и лишь некритично повторяют ошибки, кем-то когда-то озвученные. Многочисленные неточности содержатся и в заметке в «Википедии», посвящённой этому преступлению, её авторы умудрились даже с суммой страховки напортачить, из чего можно сделать вывод, что полицейских и судебных материалов той поры они тоже в глаза не видели.
Впрочем, не станем сильно забегать вперёд, в своём месте мы дойдём до надлежащего описания всех необходимых мелочей.
Голова владельца дома была разбита неким предметом оживальной формы (без граней) и, по первому заключению врача коронерской службы, это вполне могла быть дубинка. По мнению судмедэксперта, потерпевшему было нанесено с большой силой не менее 3 ударов, каждый из них должен был привести к потере сознания. Детективам не пришлось долго ломать голову над тем, какой именно предмет явился орудием убийства, поскольку под одним из шкафов был найден запачканный кровью свинцовый груз, используемый в системе подъёма штор. В доме Снайдеров такой системы не было, стало быть, преступники принесли этот предмет с собой. Последующая судебно-химическая экспертиза подтвердила, что кровь на грузе является человеческой.
Выбор преступниками оружия выглядел до некоторой степени странно, всё-таки, отправляясь грабить богатый дом, имеет смысл обзавестись «огнестрелом». Ибо в распоряжении хозяев с большой вероятностью такое оружие может оказаться! А тут грабители даже о ноже не побеспокоились…
Ещё более странным выглядело использование преступниками гарроты. Дело заключалось в том, что в качестве ручек для затягивания проволоки преступники воспользовались… карандашами [один из которых сломался]. Мужчина с крепкими руками затянул бы проволоку на шее жертвы ладонями, но карандаши… их использование отдавало каким-то сюрреализмом.
Орудия убийства Альберта Снайдера – проволока, прикрученная к карандашу и использованная в качестве гарроты, и свинцовый груз для системы задёргивания штор.
Однако не эти открытия оказались самыми удивительными! Судмедэксперт после внимательного осмотра трупа на месте его обнаружения вытащил из его ноздрей… тампоны, пропитанные хлороформом! Сильный запах хлороформа исходил и от подушки, на которой покоилась голова убитого. Это вообще не лезло ни в какие ворота! Таких убийств в штате Нью-Йорк полиция ещё не видела.
Впрочем, чудесные открытия на этом не закончились. Продолжая осмотр дома, детективы сделали две важных находки.
В камине на первом этаже были найдены следы сожжённой одежды. Пластмассы тогда не существовало, поэтому костяные пуговицы мужской рубашки совершенно не пострадали. Получалось, что злобные убийцы-грабители не торопились до такой степени, что развели огонь в камине и бросили в него испачканную кровью одежду, точнее, рубашку. И это при том, что наверху безо всякого контроля лежала хозяйка дома, хоть и связанная, но живая и даже не усыплённая хлороформом! Почему хлороформ не был использован против женщины, которая в конечном итоге и подняла переполох?
Всё это выглядело крайне непрофессионально. Так настоящие убийцы и грабители себя не ведут!
А после того, как за стропилами под крышей был обнаружен мешок, полный ювелирных изделий, якобы украденных грабителями, полицейским стало ясно, что они имеют дело с инсценировкой. И, в принципе, даже уже было понятно, кто именно пытается водить их за нос… Вопрос заключался в том, как лучше вывести на чистую воду «слишком умную» вдовицу, чтобы добиться от неё признательных показаний без лишней нервотрёпки и потери времени?
Рут Снайдер всё ещё копалась в своих тумбочках и диктовала список якобы пропавших драгоценностей, а детективы уже собрались на короткое совещание, обсуждая, как лучше «колоть» Рут. Они разработали несколько сценариев ведения допроса, но все они оказались не нужны, поскольку на помощь «законникам» пришёл Его ВеличествоЭкспромт.
Альберт Снайдер. Слева – фотография из газеты 1927 года. А справа – с сайта "murderpedia.org». Совершенно очевидно, что на фотографиях изображены разные люди. Поскольку в происхождении фотографии слева автор не сомневается, очевидно, что картинка справа к Снайдеру отношения не имеет.
Детектив, перебиравший бумаги в кабинете Альберта Снайдера, обнаружил адресованную убитому записку, написанную явно женской рукой и подписанную инициалами «J.G.» Содержание её было довольно игривым, а потому авторство следовало установить. Свернув листок таким образом, чтобы видны были только инициалы, полицейский подошёл к Рут Снайдер, показал ей эти буквы и спросил, что ей известно о связи произошедшего преступления с автором записки?
Сразу внесём ясность, что записка эта не имела ни малейшего отношения к убийству Альберта Снайдера. Она была написана 14-ю годами ранее, а её автор – Джесси Герхардт, невеста Снайдера – умерла в 1916 г. Но этих деталей детектив не знал, и – что особенно важно – их не знала и Рут! Увидев в руках полицейского листок бумаги с инициалами «J.G.», вдова переменилась в лице и внезапно осипшим голосом спросила: «Какое отношение имеет к убийству Джадд?» Детектив не имел понятия, кто такой Джадд, и попросил Рут пояснить, кого та имеет в виду? Вопрос этот лишь усугубил растерянность женщины, она оказалась явно дезориентирована и, что называется, «поплыла».
Один её неудачный ответ рождал другой… вместо того, чтобы заткнуться, она пустилась в пояснения, явно не отдавая себе отчёт в том, как её слова выглядят со стороны.
Примерно через 2 часа после прибытия к дому Снайдеров первого полицейского патруля Рут Снайдер радикально изменила свой первоначальный рассказ и заявила, что события минувшей ночью на самом деле развивались совсем не так, как она рассказала вначале.
Опс! Как неожиданно, да?
По словам Рут, убийство её мужа совершил некий Генри Джадд Грэй (Henry Judd Gray), её любовник, мужчина совершенно ею одержимый и плохо управляющий своим гневом. По жестокой иронии Судьбы инициалы любовника (J.G. – Джадд Грей) совпали с инициалами давней невесты убитого (J.G. – Джесси Герхардт), что и сбило Рут Снайдер с толку. Совпадения, конечно же, случаются, но согласитесь, какой же Промысел Божий угадывается в подобной игре случая!
По новой версии событий, озвученной, в конце концов, Рут Снайдер, супруги действительно вернулись с вечеринки в 2 часа ночи, и Генри в это время уже находился в доме. Он прятался в спальне, которую обычно занимала мать Рут – Жозефин Браун, – когда приезжала к ним в гости. Рут заявила Генри Грею, что не позволит ему совершить нападение на мужа, но последний не хотел её слушать и пригрозил, что либо он расправится с одним Альбертом, либо убьёт его вместе с нею, с Рут, но в любом случае он намерен в эту ночь положить конец тому невыносимому положению, в котором находится. В общем, они долго разговаривали, Рут его не выпускала их комнаты, но затем на минуту отвлеклась [прошла в уборную], и Генри воспользовался её отсутствием. Мужчина побежал в спальню Альберта Снайдера, стал его избивать свинцовым грузом для штор, а когда Рут бросилась к нему, дабы остановить, грубо оттолкнул её. Именно в результате этого отталкивания на ночной сорочке Рут появились пятна крови и следы окровавленных рук убийцы. Последующая мистификация, по словам Рут, оказалась вынужденной мерой, поскольку женщина испугалась того, что её заподозрят в сговоре с любовником.
Аргументация, конечно же, была так себе и звучала откровенно шизофренично [я вступила в сговор для того, чтобы меня не заподозрили в сговоре!], но нелогичность звучавшего рассказа можно было объяснить растерянностью – Рут явно не ожидала, что устроенная инсценировка будет раскрыта в считанные часы с момента появления детективов на месте совершения преступления. Так что лиха беда начало, для следствия большим успехом явилось уже то, что «парочку голубков» удалось вывести на чистую воду очень быстро!
Рут Снайдер отправилась в управление полиции для полноценного допроса, а детективы приступили к поискам Генри Джадда Грея.
Эти фотографии Рут Снайдер сделаны во второй половине дня 20 марта в здании полицейского управления Квинс-вилладж, куда женщина была доставлена для допроса прямо с места совершения преступления. С момента убийства минули едва ли 10—12 часов. Интересно, предполагала ли Рут Снайдер подобный кульбит судьбы? Она мечтала одурачить всех вокруг и была уверена в том, что у неё всё получится! А сбылось это…
Рут сообщила, что любовник работает коммивояжёром, занимается торговлей корсетами, женат, имеет 7-летнюю дочь, проживает в городе Ист-Орандж (East Orange), штат Нью-Джерси, на расстоянии около 30 км от Квинс-вилладж. С этой информацией детективы и отправились на его розыск. Быстро выяснилось, что дома Грея нет, по словам жены, он накануне уехал в город Сиракузы (Syracuse) на севере штата Нью-Йорк. Детективы попросили у женщины фотографию её мужа, которую сразу же отдали в фотолабораторию для размножения, и вежливо откланялись.
От Нью-Йорка до Сиракуз примерно 320 км – это более 5 часов в пассажирском поезде. До вокзала от Квинс-вилладж надо ещё как-то добраться, в общем, перемещаться из одного места в другое по щелчку пальцев было невозможно. Поэтому пока одни полицейские искали Грея в Сиракузах, другие пытались обнаружить свидетелей, способных подтвердить ночную поездку подозреваемого в такси или автобусе из Квинс-вилладж в Нью-Йорк и поездом из Нью-Йорка в Сиракузы.
Генри Джадда Грея отыскали в одном из сиракузских отелей вечером 20 марта. Подозреваемый, выслушав детективов, спокойно ответил им, что находился в этом городе с вечера предшествующего дня. Он забронировал номер по телефону, заселился в отель около 18 часов 19 марта, провёл в нём ночь и в течение дня 20 марта неоднократно выходил из него и возвращался обратно. Его в отеле видело множество людей, и все они подтвердят его alibi. Он был очень спокоен и уверен в себе – и его уверенность до некоторой степени сбивала с толку.
Сложно сказать, как повернулось бы дело далее, возможно, на Грея пришлось бы потратить много времени и сил, причём без гарантии успеха, но ситуация неожиданно упростилась благодаря тому, что один из детективов увидел в корзине для бумаг… небрежно разорванный железнодорожный билет! Вытащив его кусочки из корзины, полицейский моментально сложил их и понял, что видит билет из Нью-Йорка в Сиракузы на поезд в 05:20 20 марта. То есть в это время Джадд Грей находился на вокзале в Нью-Йорке! И всё «железное alibi» подозреваемого моментально полетело коту под хвост. Что тут сказать – ещё один пример поразительной игры случая в этом расследовании!
Генри Джадд Грей в свои лучшие дни.
Грею предложили объяснить появление билета. Подозреваемый замкнулся, явно теряясь в догадках и не понимая, как вести себя далее. Тогда его просто спросили: «Как вы думаете, почему мы здесь оказались? Кто назвал нам вашу фамилию?» Когда Генри объяснили, что о его существовании они узнали от Рут Снайдер, которая официально обвинила его в убийстве мужа и угрозах её жизни и здоровью, тот заявил, что готов дать признательные показания.
Генри признал адюльтер с Рут, но поспешил уточнить, что всегда был противником расправы над Альбертом Снайдером. Рут всячески склоняла его к подобному радикальному решению проблемы, а Грей этому противился. Подчиняясь её требованиям, он в ночь на 20 марта явился в дом Снайдеров и затаился в спальне тёщи, но дважды хотел убежать и даже начинал спускаться вниз, но один раз ему помешало появление Лоррейн, вышедшей в коридор, а в другой – приезд автомашины с Альбертом и Рут.
Грей утверждал, что имел твёрдое намерение уйти из дома Снайдеров, не совершая преступления, но Рут не позволила этому случиться. Она уложила мужа спать, а сама, облачившись в комбинезон на голое тело, прошла в спальню, где прятался Грей, и занялась с ним горячим сексом – быстрым и извращённым, таким, от которого мужчины в своём большинстве не отказываются. После этого Грей оказался полностью деморализован и не нашёл в себе сил отказать любовнице.
Перед нападением Рут сняла комбинезон и надела ночную рубашку, которую надлежало запачкать кровью – это была одна из креативных задумок любовницы. Другая касалась использования газеты на итальянском языке – её надлежало подбросить, дабы заставить полицейских поверить, будто в доме орудовали итальянские грабители. Были и другие задумки – использование груза для механизма штор, хлороформа и пр. Грей настаивал на том, что все аксессуары, необходимые для совершения преступления, приобретала Рут. Во время нападения Грей, по его словам, нанёс только первый удар свинцовым грузом, после этого Альберт Снайдер проснулся и стал бороться с ним. Рут подняла с пола свинцовый груз, выпавший из рук любовника, и принялась колотить им мужа по голове.
Разумеется, для полицейских немалый интерес представлял ответ на вопрос об организации Генри Греем собственного alibi. Следовало признать, что задумка с поселением в отеле в другом городе и её последующая реализация оказались очень неплохи, а потому важно было понять, как подозреваемый провернул этот фокус? Грей рассказал, что в организации alibi ему помог хороший друг и однофамилец Хэддон Грей (Haddon Gray), проживавший в Сиракузах. Хэддон не только являлся однофамильцем преступника, но и внешне был очень на него похож. Генри попросил его снять номер в гостинице в тайне от всех, мотивируя это необходимостью встретиться с любовницей. Выполняя просьбу друга, Хэддон сначала забронировал номер по телефону, затем явился в отель, оплатил номер наличными, забрал ключ, поднялся в номер, повалялся в кровати, дабы создать видимость того, будто в номере спали, затем повесил на дверь бирку «не беспокоить» и спокойно вышел в город. На следующее утро Хэддон повстречался с Генри у местного вокзала и передал тому ключ, после чего преступник явился в гостиницу как ни в чём не бывало.
Всё это звучало очень правдоподобно и особых вопросов не вызвало. Поздним вечером 20 марта детективы встретились с Хэддоном Греем, сообщили тому об обвинениях в адрес его друга Генри и пояснили, что им известна та роль, которую сыграл Хэддон. А далее произошло неожиданное – мужчина невозмутимо заявил, что ни в каком отеле не появлялся, номер для Генри Грея не бронировал и не оплачивал, в отеле действительно жил Генри, и никакого убийства тот не совершал, поскольку ночь на 20 марта провёл в Сиракузах!
Детективы принялись увещевать Хэддона, дескать, не надо выгораживать друга, тот уже во всём сознался и, вообще, ваша задача сугубо техническая – подтвердить его показания в той части, где они касаются создания фальшивого alibi, но… Хэддон уперся и отказался сотрудничать с правоохранительными органами. После некоторого препирательства полицейские поняли, что договориться с Хэддоном по-хорошему не получится, и его задержали. Так сказать, вплоть до выяснения всех деталей…
По прибытии в местное управление полиции задержание стали оформлять надлежащим образом, и в процессе обыска кто-то из технических работников полиции обратил внимание на подозрительное бурое пятно и следы его размазывания на жилете Хэдонна. У задержанного спросили, что это такое? Тот ответил вполне ожидаемо, что не знает, видимо, обычная грязь. Полицейские так не считали и изъяли жилет для проведения проверки на состав загрязнения.
Со всей максимальной быстротой был проведён судебно-химический анализ с целью установления природы вещества, оставившего следы на жилете. Оказалось, что это кровь! Последующая проверка её видовой принадлежности показала, что кровь человеческая.
Получалось интересное, и полицейским было о чём подумать! А что, если у Генри Джадда Грея действительно имеется настоящее alibi, и в убийстве он не участвовал? Конечно, тут появлялся уместный вопрос «а чего ради он сознавался в том, чего не делал?», но разумный ответ на него найти было несложно. Грею имело смысл путать следствие для того, чтобы в последующем отказаться в суде от признательных показаний и добиться оправдательного вердикта. А судить за одно и то же преступление дважды нельзя – добившись оправдания один раз, Генри Грей становился фактически неуязвим для правосудия!
21 и 22 марта Хэддон Грей, содержавшийся в тюрьме в Сиракузах, вызывался на допрос и повторял свои прежние показания: Генри Грей никого убить не мог – не тот он человек! – у Генри имеется настоящее alibi, в его признания полиции он не верит, а про кровь на собственном жилете ничего не знает и объяснить её появление не может. И точка!
Складывалось такое ощущение, что Хэддон Грей сам напрашивался на роль соучастника убийства. Ну, а что такого? Убивает Хэддон Грей, вину на себя берёт Генри Джадд Грей, с этим признанием последний идёт под суд, там от признательных показаний отказывается, говорит, что оговорил себя под давлением полиции и притом без присутствия адвоката, и после этого выходит из зала суда вчистую оправданным! А вместе с ним выходит и его подельница Рут Снайдер… Такой сценарий имел право на существование?
Довольно простое на первый взгляд дело грозило затяжкой и путаницей. Буквально в трёх соснах, точнее, в 3-х подозреваемых.
Неопределённая ситуация, связанная с упорным опровержением Хэддоном Греем показаний его обвиняемого в убийстве друга стала до такой степени нетерпимой, что окружному прокурору Ричарду Ньюкомбу (Richard S. Newcombe) пришлось санкционировать их очную ставку. Хэддона перевезли из Сиракуз в Квинс-вилладж, и 23 марта два Грея повстречались в мрачном помещении с небом в клеточку.
Генри Грей, потупившись, попросил у Хэддона прощения за то, что «вовлёк его в это дело». После столь неожиданного вступления он попросил друга рассказать всё, как было в действительности, и повторил ему признание в том, что участвовал в убийстве Альтберта Снайдера. Хэддон был потрясён услышанным! Под запись в протоколе он рассказал о бронировании номера в отеле, который в мельчайших деталях совпал с показаниями Генри Грея. При этом следует учитывать, что Хэддон не знал сути признаний своего друга. Идентичность показаний, данных обоими Греями независимо и в разное время, позволила обвинению считать вопрос создания обвиняемым alibi решённым.
Хэддон Грей был выпущен на свободу. Он испытал немалое облегчение, но при этом получил и болезненный урок, установив опытным путём, что человек, за чью чистую совесть он не только был готов клясться, но и идти за решётку, оказался совсем не таким, каким казался на протяжении многих лет. Обидное разочарование, что тут сказать!
Далее стало интереснее. Рут Снайдер посидела в окружной тюрьме, попробовала на завтрак, обед и ужин бобы без мяса и подливы, и ей это сильно не понравилось. Дамочка быстро обзавелась адвокатами – Эдгаром Хэйзелтоном (Edgar Hazelton) и Дэйном Уоллесом (Dana Wallace) – если и не лучшими в Нью-Йорке, то уж точно одними из самых высокооплачиваемых. Появление рядом с Рут «зубров юриспруденции» и их живительные консультации быстро привели к изменению обвиняемой как своих первоначальных показаний, так и поведения.
Рут Снайдер с обществе адвокатов Эдгара Хэйзелтона (слева) и Дэйна Уоллеса (справа).
Не прошло и 48 часов со времени помещения вдовы в окружную тюрьму, как Рут Снайдер сообщила окружному прокурору Ньюкомбу на допросе, что сильно страдала в годы замужества. По её словам, Альберт Снайдер отличался дурным нравом, был жесток и мелочно дотошен. Он якобы стремился во всём контролировать супругу, истязал домашней работой и разного рода придирками. Особый упор Рут сделала на том, что никогда не имела домашней прислуги и все обязанности по дому выполняла лично. То есть дом пропылесосить и ужин приготовить – эти архисложные обязанности она поручить никому не могла, всё делала сама, всё своими руками! Альберт полностью контролировал времяпрепровождение жены, не предоставляя ей возможности общаться с друзьями и подругами.
Особый упор в своих показания Рут сделала на том, что муж позволял себе физическое насилие и не то, чтобы сильно избивал, но… мог ударить. Помимо оскорблений физических, он получал удовольствие и от моральных пыток. Весь дом был увешан фотографиями прежней невесты Альберта – той самой Джесси Герхардт, записка которой позволила неожиданно быстро раскрыть преступление. По словам Рут, в доме царил настоящий культ умершей невесты, о которой Альберт всегда говорил в превосходной форме. Рут настаивала на том, что Альберт якобы любил повторять: «Была бы жива Джесси, я бы на тебе не женился!»
И все эти гнусные «закидоны» противного Альберта начались буквально сразу же после свадьбы! Уже через 2 месяца после бракосочетания муж позволял себе ударить Рут по лицу и сказать какую-либо оскорбительную гнусность с непременным упоминанием бывшей невесты. А после рождения дочери, по заверениям Рут, всё стало только хуже, поскольку Альберт дочь не признал и заявил, будто та зачата от любовника.
Что ж, линия защиты стала понятна. После консультаций с компетентными в уголовном праве адвокатами дамочка решила сыграть роль «несчастной жены, забитой мужем-тираном». В принципе, Рут могла неплохо заморочить присяжным головы, поскольку некоторые её утверждения выглядели весьма правдоподобно. В доме Снайдеров действительно открыто хранились фотографии Джесси Герхардт, в столе Альберта лежали письма и открытки, полученные от невесты, да и яхта убитого также носила её имя.
В общем, всё как будто бы сходилось, но… Автор должен признаться, что любит всевозможные «но» в такого рода историях, поскольку подобные оговорки обычно указывают на какой-то любопытный психологический «закидон». Рут не выдержала роль несчастной оскорблённой жены.
Отправляясь в тюрьму, она оделась очень скромно – пальтишко с воротничком из кролика, тёмное платьице, чёрная ленточка на шее, как имитация траура и скорби… Но, посидевши в тюрьме, пообщавшись с адвокатами и дав прокурору «уточнённые показания», дамочка моментально успокоилась и быстро преобразилась. Она попросила передать ей пальто из лисьего меха, золотые дамские часики, несколько пар модельной обуви, косметику. И вскоре журналисты увидели перед собой совсем другую Рут Снайдер – блестящую, самодовольную, явно наслаждающуюся вниманием и всеобщей известностью.
Между этими фотоснимками минуло менее 2-х недель. Слева: Рут Снайдер в полицейском участке сразу после задержания. Снимок сделан 20 марта 1927 г. Справа: Рут в комнате для свиданий в окружной тюрьме 2 апреля того же года. Это, пожалуй, самая известная фотография Рут Снайдер. Какая громадная разница между этими снимками, они словно бы изображают разных женщин. Слева – растерянная и перепуганная, а справа – уверенная в себе, даже с вызовом во взгляде. Скромное пальто с кроличьим воротником исчезло, перед нами светская дама в тюремном интерьере. Кстати, траурная ленточка с шеи тоже исчезла! Скорбь ушла и траур закончился?
И тут надо правильно оценить одну любопытную деталь, совсем неочевидную современному человеку. Меха в то время являлись предметом подлинной роскоши и стоили очень дорого, основным их поставщиком на мировой рынок являлся Советский Союз. В Америке тех лет в мехах щеголяли любовницы гангстеров и дорогие проститутки. Сегодня у нас шутят про дамочек, «насосавших» на «мерседес», а в Америке 1920-х гг. женщины такого сорта «насасывали» на дорогие меховые шубы, стоимость которых превышала стоимость бюджетного «форда». В детективных романах тех лет, если автор хотел дать женщине негативную характеристику, то подчеркивал, что на ней была надета соболиная шуба или манто. А если, напротив, автор желал подчеркнуть порядочность женщины, то между делом сообщал, что она грела руки в меховой муфточке. Мол, женщина бедненькая, скромная, но живёт «на свои». То есть в массовом сознании меховая шуба являлась олицетворением дорогой безвкусицы и продажности…
А теперь представьте, что обвиняемая в убийстве женщина появляется в такой шубе перед репортёрами. Угадайте с одного раза, как отнеслись к увиденному они сами и их читатели?
Рут Снайдер во время свидания с родным братом Эндрю Брауном 2 апреля 1927 г.
Далее последовала череда любопытных открытий. Изучив записную книжку Рут, окружной прокурор не без удивления обнаружил в ней имена, фамилии и телефоны 24 мужчин. Подозрительно много для неработающей женщины! Все мужчины были допрошены. Их показания, как, впрочем, и личности, никогда не предавались гласности, но Рут Снайдер было предложено не настаивать в суде на том, будто Генри Джадд Грей её единственный любовник. Очевидно, обвинение установило, что это совсем не так. При этом историю с любовниками – их количеством и хронологической последовательностью – было решено не педалировать и лишний раз не затрагивать. Причина такой деликатности крылась, по-видимому, в том, что любовники Рут являлись людьми семейными, и обнародование их связи могло привести к многочисленным разводам. Видимо, власти просто не захотели устраивать массовый скандал.
Но можно предположить и иную причину необычной сдержанности прокурора, более циничную. В списке мог оказаться некто уважаемый и влиятельный, и обнародование имени этого человека могло оказаться не в интересах самого прокурора. Пословица, гласящая, что при расследовании преступления важно не выйти на самого себя, появилась отнюдь не на пустом месте.
В общем, нам известно, что некий интимный список из 24 мужчин попал в руки правоохранительных органов, но никто никогда [ни защита, ни обвинение] о нём не упоминал и на него не ссылался. При этом Рут Снайдер не утверждала, будто Генри Грей единственный её любовник, а обвинение никогда не интересовалось теми, кто побывал в её постели ещё, Такая вот получилась область обоюдного умолчания.
Выяснились кое-какие детали и о времяпрепровождении Рут. Оказалось, что она вовсе не сидела дома, как пришитая пуговица на пальто. Напротив, она активно «клубилась» и любила в час вечерний отправиться через мост в Нью-Йорк, дабы пропустить пару «дайкири» и потанцевать танго. И с Генри Греем она познакомилась именно в ресторане, а не в магазине или на бензозаправке, как, может быть, подумал кто-то.
«А как же её безграничная загруженность по дому и воспитание девочки?» – может спросить внимательный читатель. Да очень просто! Мама Рут – Жозефина Андерсон-Браун (Josephine I. Anderson Brown) – регулярно приезжала в дом дочери, чтобы принять на себя некоторые хлопоты и отпустить любимую дочку отдохнуть. Происходило это так часто, что для матери была даже выделена отдельная комната на 2-м этаже, в которой та жила. Кстати, именно в этой комнате Генри Грей и поджидал возвращения супругов Снайдер с вечеринки в ночь убийства.
Согласитесь, эта деталь заставляет несколько иначе оценить слова о чрезвычайной загруженности Рут и бессовестном эгоизме убитого Альберта Снайдера. Муж, стремящийся тотально контролировать жену, никогда не отпускает её в ночной клуб танцевать танго и пить «дайкири».
Газеты весной 1927 г. активно обсуждали различные нюансы «дела Рут Снайдер» и возможную судьбу 9-летней Лоррейн, которая в случае осуждения матери могла остаться без родителей. На фотографии из газеты Лоррейн с бабушкой, которой тогда было немногим за 60 лет.
Наконец, следствию стала известна ещё одна деталь, которую Рут постаралась скрыть. При обыске дома за обивкой шкатулки с драгоценностями был обнаружен ключ от банковской ячейки. Никаких документов, способных прояснить местонахождение ячейки, найти не удалось, очевидно, Рут посчитала целесообразным уничтожить и договор её аренды, и квитанции об оплате. Интрига стала ещё более запутанной после того, как выяснилось, что Рут не арендовала ячейку в тех банках, услугами которыми пользовалась она сама и убитый муж.
По-видимому, в ячейке хранилось нечто, что обвиняемая очень старалась скрыть от окружающих. Детективам пришлось потратить несколько суток на прочёсывание всех банковских офисов сначала в Квинс-вилладж, а затем и в Нью-Йорке. В какой-то момент возникло опасение, что объект поисков находится вообще за пределами штата, то есть зона поиска грозила стать неохватной, но, к счастью, Рут не догадалась уехать далеко от дома. Нужное отделение было найдено на Манхэттене, менее чем в 10 км от места проживания семьи Снайдер.
В банковской ячейке находились 2 документа – договор страхования жизни Альберта Снайдера и Рут и дополнение к нему. По договору, в случае смерти одного из супругов второй должен был получить 48 тыс.$ – это была очень значительная сумма, эквивалентная сегодняшним 4,5 млн.$ или даже чуть более [в 1927 г. ещё действовал «золотой стандарт», жёстко привязывавший курс доллара к золотому эквиваленту, с тех пор доллар обесценился почти в 100 раз]. Однако ещё более интересным оказалось дополнение к договору страхования, из которого следовало, что сумма выплаты будет удвоена в случае внезапной насильственной смерти. Таким образом, страховое покрытие достигало 96 тыс.$ – очень серьёзный мотив для устранения застрахованного!
Под документами стояли подписи обоих супругов, но прокурор Ньюкомб вполне разумно предположил, что подпись Альберта Снайдера могла быть подделана. Страховой агент, оформивший оба документа, был найден и допрошен – он настаивал на том, что Альберт присутствовал при подготовке договора и дополнения к нему и лично подписался под обоими документами. Агента можно было понять – признай он подделку, отправился бы в тюрьму лет на 10 точно. Приглашённые для анализа специалисты по почеркам затруднились дать однозначный ответ о происхождении подписи – её мог оставить как Альберт Снайдер, так и искусный имитатор.
Сама Рут Снайдер настаивала на том, что её муж знал о наличии страховки и сам же настаивал на заключении такого договора. К этому его побудило то, что в последние 3 месяца жизни он дважды попадал в серьёзные ДТП, и поэтому он беспокоился о том, что в случае его внезапной смерти Рут и дочка останутся без серьёзных сбережений.
Забавно то, что обвиняемая, давая такое разъяснение, не подумала о его явном противоречии её же собственным показаниям. Напомним, она утверждала, будто Альберт не считал Лоретту своей дочерью и, вообще, являлся человеком холодным и эгоистичным. Теперь же, по словам Рут, оказывалось, что «холодный и эгоистичный человек» демонстрировал удивительную заботу о своих близких.
Одно с другим явно «не билось», но женщина не отдавала себе отчёт в том, как звучат её объяснения для постороннего человека.
Коллеги и друзья Альберта ничего не знали о страховке, что укрепляло подозрения прокуратуры в том, что в данном случае найдено свидетельство мошеннической сделки.
Чтобы закончить со страховкой и более не возвращаться к этому вопросу, добавим, что страховая компания провела собственное расследование. Заключение дополнительного соглашения, удваивавшего страховую выплату в случае внезапной насильственной смерти, было сочтено мошенничеством. Агент, оформивший этот документ, превысил свои полномочия и не доложил о совершённом руководству, что послужило одним из доказательств его вовлечённости в аферу.
Рут Снайдер (фотография из газеты 1927 года).
Кроме того, совершенно ненормальной выглядела сумма страхования – 96 тыс.$ – что совершенно не соответствовало реалиям тех лет и устоявшейся практике страхового бизнеса. Тут можно привести пример, позволяющий лучше понять данный тезис: в ноябре 1935 г. серийный убийца-«автостопщик» Честер Комер убил адвоката Рэя Эванса и завладел его автомашиной [похождениям Комера посвящён очерк «Попутчик»]. В договоре страхования автотранспортного средства имелся пункт, согласно которому жизнь и здоровье человека, находившегося за рулём, считались автоматически застрахованными. Страховая компания отказалась выплатить компенсацию, мотивируя это тем, что смерть находившегося за рулём явилась следствием не технической неисправности автомашины, а уголовного преступления, и тогда вдова убитого адвоката подала на страховщиков в суд. Так вот сумма, из-за которой разгорелась эта тяжба, составляла всего 3750$! Заметьте, речь идёт о событиях, имевших место спустя 8 лет после убийства Альберта Снайдера, причём с той поры много чего произошло в США – случилась «Великая депрессия», последовал отказ от «золотого стандарта», и доллар значительно девальвировался. То есть 3750$ в ценах 1935—1936 гг. – это сущие копейки в сравнении с 96 тыс.$ в реалиях 1927 года.
В общем, страховая компания подала в суд на собственного агента, заключившего со Снайдерами договор и дополнение к нему, выиграла суд и отправила его на 1 год в тюрьму. То есть суд по косвенным доказательствам признал схему мошеннической, хотя окружная прокуратура доказать это не смогла. Разумеется, остался открытым вопрос о том, что побудило страхового агента ввязаться в это мошенничество? Получил ли он взятку от Рут Снайдер? Или она расплатилась с ним как-то иначе? Судя по всему, дамочка любила мужчин, притом разных и побольше, так что необходимость альтернативной оплаты не представляла для неё каких-то особенных морально-этических затруднений.
Генри Джадд Грей (фотография из газеты).
Итак, что же последовало далее?
Далее последовал суд, подготовленный в кратчайшие сроки. Дело представлялось ясным, убийцы были названы и находились под стражей, поэтому не имелось резонов затягивать с началом процесса.
Для проведения суда был выбран самый большой зал в здании окружного суда. Он вмещал 400 человек, но мест на всех желающих не хватило, и поэтому было принято решение пускать в зал некоторое количество людей, согласных следить за процессом стоя. Обвинителем на процессе стал окружной прокурор Ричард Ньюкомб (Richard S. Newcombe), что свидетельствовало о большой важности суда. [К тому времени уже появилась практика назначения для поддержки обвинения в суде особых помощников прокурора, специализирующихся именно на такой деятельности]. Рут Снайдер защищали упоминавшиеся выше Дэйн Уоллес и Эдгар Хэйзелтон, а Генри Грея – Уилльям Миллард (William Millard) и Сэмюэль Миллер (Samuel Miller). Председательствовал на процессе судья Таунсенд Скаддер (Townsend Scudder). Фотография из газеты: адвокат Эдгар Хэйзелтон, судья Таунсенд Скаддер и обвинитель Ричард Ньюкомб.
Процесс начался 21 апреля с чисто процедурных нюансов – рассмотрения досудебных прошений защиты и отбора присяжных. Генри Грей всегда появлялся в зале суда тщательно выбритым, подстриженным и аккуратно одетым. Он внимательно следил за ходом заседаний и выглядел очень напряжённым, что легко понять – подсудимый, несомненно, отдавал себе отчёт в том, что положение его крайне неблагоприятно и у него мало шансов на спасение жизни, ибо его вина с самого начала представляется всем понятной и очевидной.
А вот Рут являлась в суд почти как на театральную премьеру. Дамочка, очевидно, наслаждалась всеобщим вниманием, по крайней мере, в начале процесса это выглядело именно так. По-видимому, она поверила в своих адвокатов и была уверена в их способности отбить все обвинения прокурора.
Один из журналистов, наблюдавший за процессом от начала до конца, в таких выражениях описал облик Рут Снайдер: «Статная и подвижная, она подходит к своему месту в начале каждого заседания, скорее так, как если бы она представала здесь в некотором режиссёрском качестве, а не как обвиняемая в жестоком убийстве. Ей 32 года, у нее светлые подстриженные волосы и от природы яркий цвет. Она одета в чёрное, внешне скорбя по мужу, в убийстве которого она обвиняется, но её одежда по последней моде. Многие наблюдатели усматривают в этом внешнем проявлении горя немного иронии. Платье до колен с прозрачными шёлковыми чулками и изящными тапочками. Ее шляпа – новейшая спортивная разновидность – из плотного фетра с покатыми двухдюймовыми полями. А на шее у нее длинное ожерелье из чёрных бус, которые она беспрестанно перебирает.»1