Крым и цыгане
художник, редактор Елена Александровна Еркина
© Сергей Габбасов, 2025
ISBN 978-5-0067-3312-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
светлой памяти Зубайра Аббасова, урмачель
ПРЕДИСЛОВИЕ
Крымский полуостров благодаря своему уникальному и крайне выгодному географическому положению на протяжении многих веков оставался одним из главных мест взаимодействия различных культур Евразии. Благоприятные климатические условия способствовали эффективному развитию разных форм сельского хозяйства, а прибрежное положение и отсутствие высоких горных хребтов делали возможным не только появление греческих и римских колоний, но и их непрерывное сообщение с метрополиями. Северные же части полуострова были открыты обширным степным пространствам Причерноморья. В разные времена в Крыму появлялись кельты и готы, хазары и венгры, византийцы и генуэзцы. Переломным этапом стало вхождение полуострова в состав Золотой Орды. Наследником последней стало могущественное Крымское ханство, сделавшееся в итоге вассалом Османской империи.
Одним из народов Крыма, в полной мере разделившим с другими народами как культурное многообразие региона, так и «черные страницы» депортации, являются крымские цыгане. Однако, как и в случае с крымскими татарами, полное и одновременно краткое описание истории заселения полуострова цыганами и эволюции этно-лингвистической картины невозможно.
Настоящая книга посвящена истории появления цыган на Крымском полуострове, происходившему в ходе двух основных «волн» миграции. Рассмотрены различия между группами в происхождении, образе жизни, традиционных занятиях, языке и исторических судьбах, что позволяет глубже понять роль цыган в культурном ландшафте Крыма.
ВОЛНА ПЕРВАЯ
Раффе Огюст. Крымские татары выходят из мечети. Из альбома «Путешествие по южной России Анатолия Демидова 1837 году», 1838—48 гг. Бумага, литография.
Исследователь крымских цыган Вадим Германович Торопов считает, что предки крымских цыган формировались из цыган, проживавших на стыке современных Македонии, Болгарии и Греции (Торопов 2004). В пользу этой теории говорит принадлежность языка крымских цыган к южной подгруппе балканской группы цыганских диалектов (Tcherenkov, Laederich 2004).
Появление первых цыган на территории Крымского полуострова, вероятно, относится к периоду между началом борьбы крымских татар под руководством хана Хаджи-Гирея против Золотой Орды (1430-е гг.) и концом XV века, когда завершилось закрепощение цыган в Румынии и Молдавии (процесс, начавшийся в первой четверти XIV века и окончательно прекратившийся лишь с отменой рабства в 1864 году). Наиболее вероятным временем их миграции в Крым представляется промежуток между 1350 и 1450 годами (Торопов 2004). Не исключено, что после османского завоевания Крыма в 1475 году местное цыганское население пополнялось за счет турецких цыган.
Первоначальный пласт цыганского населения Крыма составляли цыгане-«урмачéль» (от крымскотатарского «мастера»), которых татары называли «чингенé» или «чингенелер» (çingenеler). Эта группа вела преимущественно оседлый образ жизни: они арендовали жилье у татар, а некоторые владели собственными домами с небольшими участками (хотя огородов не возделывали). Их жилища по конструкции не отличались от домов бедных татарских семей. Ассимиляция с крымскими татарами была крайне высокой: потомки смешанных браков иногда формировали отдельную группу «дайфалáр» / «тайфалар» («дайфа», «тайфá»), члены которой либо не знали цыганского языка, либо владели лишь его отдельными элементами на уровне парацыганского языка (там же).
Раффе Огюст. Жилище горных цыган. Из альбома «Путешествие по южной России Анатолия Демидова 1837 году», 1838—48 гг. Бумага, литография.
Многие цыгане занимались скотоводством – разводили овец и коз, покупая молодняк весной и забивая осенью. Животных кормили подножным кормом, включая объедки и ветки деревьев, без заготовки сена на зиму. Некоторые держали лошадей. Традиционными ремеслами были плетение корзин и изготовление деревянной утвари (кадок, ведер, бочек, а также емкостей для виноделия). Особую роль играло профессиональное музыкальное исполнительство, сохраняющее значение и сегодня. Поскольку ортодоксальный ислам не поощрял светское музицирование, среди крымских татар было мало музыкантов и певцов. Цыгане же выступали в городских кофейнях, на постоялых дворах, свадьбах и праздниках. Женщины занимались мелкой торговлей: продавали плетеные изделия, сурьму и другие косметические средства.
Слово «чингенé» использовалось для обозначения цыган в Османской империи, особенно в ее европейской части – Румелии (Dingeç 2016; Marushiakova and Popov 2001). В исследованиях, посвященных турецким и крымским цыганам, часто встречается экзоним «гурбéт» («gurbét»). Дословный перевод этого слова с турецкого – «переселенец», «эмигрант», «экспат». В административной практике Османской империи этим термином обозначались группы местного населения, временно (обычно в течение одного сезона) работавшие за пределами региона своего постоянного проживания (Marushiakova and Popov 2010).
Филоненко (1930) отмечает, что в XIX веке окружающее крымское население рассматривало «гурбéтов» как цыган, однако сами они идентифицировали себя как «турмéны» / «трукмéны», что обнаруживает возможную связь со ставропольскими и астраханскими туркменами, чей ареал кочевий в прошлом был весьма обширен (Туркмены 2016). Гурбéты использовали также самоназвания «дайфа» («дайфалар») / «тайфа» («тайфалар») (Филоненко 1930). Как указывают Марушиакова и Попов (2007), часть крымских гурбéтов владела цыганским языком. Вероятно, термины «гурбéт» и «чингенé» / «ченгенé» могли выступать в качестве общих экзонимов для крымских цыган. Смирнова-Сеславинская (2016) выдвигает гипотезу о балканском происхождении крымских гурбéтов, которые, частично смешавшись с турками, мигрировали в Крым.
Этнографические данные свидетельствуют, что в Сербии и Македонии цыгане-гурбéты традиционно занимались отходничеством, торговлей и меной лошадьми. В крымском контексте они упоминаются как извозчики, торговцы лошадьми, барышники, носильщики (Филоненко 1930; Кондараки 1875; Домбровский 1855).
Авторами отмечаются также группы «сепечи» / «сепетчи» («корзинщики», от турецкого «sepet» – «корзина») и «элекчи» («ситовики», от турецкого «elek» – «сито»), которые занимались изготовлением корзин, сит и решет, мелкой торговлей вразнос (Мемишев 1996; Филоненко 1930; Кондараки 1875; Домбровский 1855). Характерной особенностью их экономической деятельности была сезонная работа: с наступлением весны ремесленники объезжали окрестные деревни, принимая заказы на продукцию, которую доставляли до начала молотьбы, получая оплату натурой (заранее оговоренной мерой зерна или муки).