Встречи у Серебряной Реки. Поэты эпохи Тан

Размер шрифта: 13

В оформлении издания использованы гравюры из старопечатных китайских книг: портрет Ли Бо из «У шуан пу» («Таблица несравненных героев», художник и составитель Цзинь Гулян); портрет Ван Вэя из «Го шэнсянь сян юнь люэ» («Биографии древних святых и мудрецов», художник и составитель Гу Юань); портрет Ду Фу из «Вэньюань инхуа» («Прекраснейшие цветы в саду литературы», авторство гравюры не установлено)

Издательство Азбука^®

Ли Бо
701–762

Рис.0 Встречи у Серебряной Реки. Поэты эпохи Тан

I

Смотрю на водопад в горах Лушань

За сизой дымкою вдали
Горит закат,

Гляжу на горные хребты,
На водопад.

Летит он с облачных высот
Сквозь горный лес —

И кажется: то Млечный Путь
Упал с небес.

В горах Лушань смотрю на юго-восток, на пик Пяти Стариков

Смотрю на пик Пяти Стариков,
На Лушань, на юго-восток.

Он поднимается в небеса,
Как золотой цветок.

С него я видел бы все кругом
И всем любоваться мог.

Вот тут бы жить и окончить мне
Последнюю из дорог.

Храм на вершине горы

На горной вершине
Ночую в покинутом храме.

К мерцающим звездам
Могу прикоснуться рукой.

Боюсь разговаривать громко:
Земными словами

Я жителей неба
Не смею тревожить покой.

Летним днем в горах

Так жарко мне —
Лень веером взмахнуть.

Но дотяну до ночи
Как-нибудь.

Давно я сбросил
Все свои одежды —

Сосновый ветер
Льется мне на грудь.

Навещаю отшельника на горе Дайтянь, но не застаю его

Собаки лают,
И шумит вода,

И персики
Дождем орошены.

В лесу
Оленей встретишь иногда,

А колокол
Не слышен с вышины.

За сизой дымкой
Высится бамбук,

И водопад
Повис среди вершин…

Кто скажет мне,
Куда ушел мой друг?

У старых сосен
Я стою один.

О том, как Юань Дань-цю жил отшельником в горах

В восточных горах
Он выстроил дом

Крошечный —
Среди скал.

С весны он лежал
В лесу пустом

И даже днем
Не вставал.

И ручейка
Он слышал звон

И песенки
Ветерка.

Ни дрязг и ни ссор
Не ведал он —

И жить бы ему
Века.

Слушаю, как монах Цзюнь из Шу играет на лютне

С дивной лютней
Меня навещает мой друг,

Вот с вершины Эмэя
Спускается он.

И услышал я первый
Томительный звук —

Словно дальних деревьев
Таинственный стон.

И звенел,
По камням пробегая, ручей,

И покрытые инеем
Колокола

Мне звучали
В тумане осенних ночей…

Я, старик, не заметил,
Как ночь подошла.

Весенним днем брожу у ручья Лофутань

Один, в горах,
Я напеваю песню,

Здесь наконец
Не встречу я людей.

Все круче склоны,
Скалы все отвесней,

Бреду в ущелье,
Где течет ручей.

И облака
Над кручами клубятся,

Цветы сияют
В дымке золотой.

Я долго мог бы
Ими любоваться —

Но скоро вечер,
И пора домой.

Зимним днем возвращаюсь к своему старому жилищу в горах

С глаз моих утомленных
Еще не смахнул я слезы,

Еще не смахнул я пыли
С чиновничьего убора.

Единственную тропинку
Давно опутали лозы,

В высоком и чистом небе
Сияют снежные горы.

Листья уже опали,
Земля звенит под ногою,

И облака застыли
Так же, как вся природа.

Густо бамбук разросся
Порослью молодою,

А старое дерево сгнило —
Свалилось в речную воду.

Откуда-то из деревни
Собака бежит и лает,

Мох покрывает стены,
Пыльный, пепельно-рыжий.

Из развалившейся кухни —
Гляжу – фазан вылетает,

И старая обезьяна
Плачет на ветхой крыше.

На оголенных ветках
Молча расселись птицы,

Легла звериная тропка
Возле знакомой ели.

Книги перебираю —
Моль на них шевелится,

Седая мышь выбегает
Из-под моей постели.

Надо правильно жить мне —
Может быть, мудрым буду?

Думаю о природе,
Жизни и человеке.

Если опять придется
Мне уходить отсюда —

Лучше уйду в могилу,
Сгину в земле навеки.

Одиноко сижу в горах Цзинтиншань

Плывут облака
Отдыхать после знойного дня,

Стремительных птиц
Улетела последняя стая.

Гляжу я на горы,
И горы глядят на меня,

И долго глядим мы,
Друг другу не надоедая.

Глядя на гору Айвы

Едва проснусь —
И вижу я уже:

Гора Айвы.
И так – весь день-деньской.

Немудрено,
Что «кисло» на душе:

Гора Айвы
Всегда передо мной.

Рано утром выезжаю из замка Боди

Я покинул Боди́,
Что стоит средь цветных облаков,

Проплывем по реке мы
До вечера тысячу ли.

Не успел отзвучать еще
Крик обезьян с берегов —

А уж челн миновал
Сотни гор, что темнели вдали.

Ночью, причалив у скалы Нючжу, вспоминаю древнее

У скалы Нючжу я оставил челн,
Ночь блистает во всей красе.

И любуюсь я лунным сиянием волн,
Только нет генерала Се.

Ведь и я бы мог стихи прочитать, —
Да меня не услышит он…

И попусту ночь проходит опять,
И листья роняет клен.

Белая цапля

Вижу белую цаплю
На тихой осенней реке;

Словно иней, слетела
И плавает там, вдалеке.

Загрустила душа моя,
Сердце – в глубокой тоске.

Одиноко стою
На песчаном пустом островке.

Стихи о Чистой реке

Очищается сердце мое
Здесь, на Чистой реке;

Цвет воды ее дивной —
Иной, чем у тысячи рек.

Разрешите спросить
Про Синьань, что течет вдалеке:

Так ли камешек каждый
Там видит на дне человек?

Отраженья людей,
Словно в зеркале светлом, видны,

Отражения птиц —
Как на ширме рисунок цветной.

И лишь крик обезьян
Вечерами, среди тишины,

Угнетает прохожих,
Бредущих под ясной луной.

Брожу у родника Цинлэнцзюань у Наньяна

Мне жаль, что солнце
В дымке золотой

Уже склонилось
Низко над водой.

И свет его
Течет за родником,

И путник
Снова вспоминает дом.

Напрасно
Песни распевал я тут —

Умолкнув, слышу:
Тополя поют.

Струящиеся воды

В струящейся воде
Осенняя луна.

На южном озере
Покой и тишина.

И лотос хочет мне
Сказать о чем-то грустном,

Чтоб грустью и моя
Душа была полна.

Осенью поднимаюсь на северную башню Се Тяо в Сюаньчэне

Как на картине,
Громоздятся горы

И в небо лучезарное
Глядят.

И два потока
Окружают город,

И два моста,
Как радуги, висят.

Платан застыл,
От холода тоскуя,

Листва горит
Во всей своей красе.

Те, кто взойдут
На башню городскую, —

Се Тяо вспомнят
Неизбежно все.

Лиловая глициния

Цветы лиловой дымкой обвивают
Ствол дерева, достигшего небес,

Они особо хороши весною —
И дерево украсило весь лес.

Листва скрывает птиц поющих стаю,
И ароматный легкий ветерок

Красавицу внезапно остановит,
Хотя б на миг – на самый краткий срок.

Сосна у южной веранды

У южной веранды
Растет молодая сосна,

Крепки ее ветки
И хвоя густая пышна.

Вершина ее
Под летящим звенит ветерком,

Звенит непрерывно,
Как музыка, ночью и днем.

В тени, на корнях,
Зеленеет, курчавится мох,

И цвет ее игл —
Словно темно-лиловый дымок.

Расти ей, красавице,
Годы расти и века,

Покамест вершиной
Она не пронзит облака.

II

Жду

За кувшином вина
Я послал в деревенский кабак,
Но слуга почему-то
Пропал – задержался в пути.

На холмах на закате
Горит расцветающий мак,

И уж самое время,
Чтоб рюмку к губам поднести.

Потихоньку б я пил,
У восточного сидя окна,

И вечерняя иволга
Пела бы мне за окном.

Ветерок прилетел бы,
И с ним – захмелев от вина —

Утомленному путнику
Было б нескучно вдвоем.

Среди чужих

Прекрасен крепкий аромат
Ланьлинского вина.

Им чаша яшмовая вновь,
Как янтарем, полна.

И если гостя напоит
Хозяин допьяна —

Не разберу: своя ли здесь,
Чужая ль сторона.

Под луной одиноко пью

Среди цветов поставил я
Кувшин в тиши ночной

И одиноко пью вино,
И друга нет со мной.

Но в собутыльники луну
Позвал я в добрый час,

И тень свою я пригласил —
И трое стало нас.

Но разве, спрашиваю я,
Умеет пить луна?

И тень, хотя всегда за мной
Последует она?

А тень с луной не разделить,
И я в тиши ночной

Согласен с ними пировать
Хоть до весны самой.

Я начинаю петь – и в такт
Колышется луна,

Пляшу – и пляшет тень моя,
Бесшумна и длинна.

Нам было весело, пока
Хмелели мы втроем.

А захмелели – разошлись,
Кто как – своим путем.

И снова в жизни одному
Мне предстоит брести

До встречи – той, что между звезд,
У Млечного Пути.

О, если б небеса, мой друг,
Не возлюбили бы вино —

Скажи: Созвездье Винных Звезд
Могло ли быть вознесено?

О, если б древняя земля
Вино не стала бы любить —

Скажи: Источник Винный мог
По ней волну свою струить?
А раз и небо, и земля
Так любят честное вино —

То собутыльникам моим
Стыдиться было бы грешно.

Мне говорили, что вино
Святые пили без конца,

Что чарка крепкого вина
Была отрадой мудреца.

Но коль святые мудрецы
Всегда стремились пить вино —

Зачем стремиться в небеса?
Мы здесь напьемся – все равно.

Три кубка дайте мне сейчас —
И я пойду в далекий путь.

А дайте доу выпить мне —
Сольюсь с природой как-нибудь.

И если ты, мой друг, найдешь
Очарование в вине —

Перед ханжами помолчи —
Те не поймут, расскажешь мне.

Развлекаюсь

Я за чашей вина
Не заметил совсем темноты,

Опадая во сне,
Мне осыпали платье цветы.

Захмелевший, бреду
По луне, отраженной в потоке.

Птицы в гнезда летят,
А людей не увидишь здесь ты…

Провожу ночь с другом

Забыли мы
Про старые печали —

Сто чарок
Жажду утолят едва ли,

Ночь благосклонна
К дружеским беседам,

А при такой луне
И сон неведом,

Пока нам не покажутся,
Усталым,

Земля – постелью,
Небо – одеялом.

С отшельником пью в горах

Мы выпиваем вместе —
Я и ты,

Нас окружают
Горные цветы.

Вторая чарка,
И восьмая чарка,

И так мы пьем
До самой темноты.

И, захмелев,
Уже хочу я спать,

А ты – иди.
Потом придешь опять:

Под утро
Лютню принесешь с собою,

А с лютнею —
Приятней выпивать.

С кубком в руке вопрошаю луну

С тех пор как явилась в небе луна —
Сколько прошло лет?

Отставив кубок, спрошу ее —
Может быть, даст ответ.

Никогда не взберешься ты на луну,
Что сияет во тьме ночной.

А луна – куда бы ты ни пошел —
Последует за тобой.

Как летящее зеркало, заблестит
У дворца Бессмертных она.

И сразу тогда исчезает мгла —
Туманная пелена.

Ты увидишь, как восходит луна
На закате, в вечерний час.

А придет рассвет – не заметишь ты,
Что уже ее свет погас.

Белый заяц на ней лекарство толчет,
И сменяет зиму весна.

И Чан Э в одиночестве там живет —
И вечно так жить должна.

Мы не можем теперь увидеть, друзья,
Луну древнейших времен.

Но предкам нашим светила она,
Выплыв на небосклон.

Умирают в мире люди всегда —
Бессмертных нет среди нас, —

Но все они любовались луной,
Как я любуюсь сейчас.

Я хочу, чтобы в эти часы, когда
Я слагаю стихи за вином, —

Отражался сияющий свет луны
В золоченом кубке моем.

За вином

Говорю я тебе:
От вина отказаться нельзя, —

Ветерок прилетел
И смеется над трезвым тобой.

Погляди, как деревья —
Давнишние наши друзья, —

Раскрывая цветы,
Наклонились над теплой травой.

А в кустарнике иволга
Песни лепечет свои,

В золотые бокалы
Глядит золотая луна.

Тем, кто только вчера
Малолетними были детьми,

Тем сегодня, мой друг,
Побелила виски седина.

И терновник растет
В знаменитых покоях дворца.

На Великой террасе
Олени резвятся весь день.

Где цари и вельможи? —
Лишь время не знает конца,

И на пыльные стены
Вечерняя падает тень.

* * *

Все мы смертны. Ужели
Тебя не прельщает вино?

Вспомни, друг мой, о предках —
Их нету на свете давно.

Экспромт

Подымаю меч
И рублю ручей —

Но течет он
Еще быстрей.

Подымаю кубок
И пью до дна —

А тоска
Все так же сильна.

III

Проводы друга

Там, где синие горы
За северной стали стеной,

Воды белой реки
Огибают наш город с востока.

На речном берегу
Предстоит нам расстаться с тобой,

Одинокий твой парус
Умчится далеко-далеко.

Словно легкое облачко,
Ветер тебя понесет.

Для меня ты – как солнце,
Ужели же время заката?

Я рукою машу тебе —
Вот уже лодка плывет.

Конь мой жалобно ржет —
Помнит: ездил на нем ты когда-то.

Прощаюсь с другом у беседки Омовения Ног

У той дороги,
Что ведет в Гушу,

С тобою, друг,
В беседке я сижу.

Колодец
С незапамятных времен

Здесь каменной оградой
Обнесен.

Здесь женщины,
С базара возвратясь,

Смывают с ног своих
И пыль, и грязь.

Отсюда —
Коль на остров поглядишь —

Увидишь:
Белый там растет камыш…

…Я голову
Поспешно отверну,

Чтоб ты не видел
Слов моих волну.

Провожаю друга, отправляющегося путешествовать в ущелья

Любуемся мы,
Как цветы озаряет рассвет.

И все же грустим:
Наступает разлука опять.

Здесь вместе с тобою
Немало мы прожили лет.

Но в разные стороны
Нам суждено уезжать.

Скитаясь в ущельях,
Услышишь ты крик обезьян,

Я стану в горах
Любоваться весенней луной.

Так выпьем по чарке —
Ты молод, мой друг, и не пьян.

Не зря я сравнил тебя
С вечнозеленой сосной.

Провожаю гостя, возвращающегося в У

Тихий дождик окончился.
Выпито наше вино.

И под парусом лодка твоя
По реке полетела.

Много будет тебе на пути
Испытаний дано,

А вернешься домой —
И слоняться там станешь без дела.

Здесь, на острове нашем,
Уже расцветают цветы,

И плакучие ивы
Листву над рекою склонили.

Без тебя мне осталось
Сидеть одному у воды

На речном перекате,
С вечнозеленой сосной.

Провожаю Юань Мин-фу, назначенного начальником в Чанцзян

Ивы зелены —
Мы расстаемся весной,

За вином расстаемся,
За чаркой хмельной.

И по древней дороге
Ты с лютней пойдешь

Через сотни ущелий,
Бросающих в дрожь.

Здесь деревья
Под теплым цветут ветерком,

А туда ты пойдешь
Под осенним дождем.

Но в Чанцзяне
Наступит зато благодать —

И собаки там будут
Не лаять, а спать.

Беседка Лаолао

Здесь душу ранит
Самое названье

И тем, кто провожает,
И гостям.

Но ветер,
Зная горечь расставанья,

Все не дает
Зазеленеть ветвям.

Посвящаю Мэн Хао-жаню

Я учителя Мэн
Почитаю навек.

Будет жить его слава
Во веки веков.

С юных лет
Он карьеру презрел и отверг —

Среди сосен он спит
И среди облаков.

Он бывает
Божественно пьян под луной,

Не желая служить —
Заблудился в цветах.

Он – гора.
Мы склоняемся перед горой.

Перед ликом его —
Мы лишь пепел и прах.

Шутя, преподношу моему другу Ду Фу

На вершине горы,
Где зеленые высятся ели,

В знойный солнечный полдень
Случайно я встретил Ду Фу.

Разрешите спросить:
Почему вы, мой друг, похудели —

Неужели так трудно
Слагать за строфою строфу?

Провожаю Ду Фу на востоке округа Лу у горы Шимэнь

Мы перед разлукой
Хмельны уже несколько дней,

Не раз поднимались
По склонам до горных вершин.

Когда же мы встретимся
Снова, по воле своей,

И снова откупорим
Наш золоченый кувшин?

Осенние волны
Печальная гонит река,

Гора бирюзовою
Кажется издалека.

Нам в разные стороны
Велено ехать судьбой —

Последние кубки
Сейчас осушаем с тобой.

Посылаю Ду Фу из Шацю

В конце концов для чего
Я прибыл, мой друг, сюда?

В безделье слоняюсь здесь,
И некому мне помочь.

Без друга и без семьи
Скучаю, как никогда,

А сосны скрипят, скрипят
По-зимнему день и ночь.

Луское пью вино,
Но пей его хоть весь день —

Не опьяняет оно:
Слабое, милый друг.

И сердце полно тоской.
И, словно река Вэнь,

Безудержно, день и ночь
Стремится к тебе – на юг.

Шутя, посвящаю Чжэн Яню, начальнику уезда Лиян

Тао – начальник уезда —
Изо дня в день был пьян,

Так что не замечал он —
Осень или весна.

Разбитую свою лютню
Слушал, как сквозь туман,

Сквозь головную косынку
Вино он цедил спьяна.

Лежал под окном у дома
Беспечный поэт седой,

Себя называл человеком
Древнейших времен земли.

…Когда я к тебе приеду —
Осенью или весной, —

Надеюсь, что мы напьемся
В славном уезде Ли.

Жене

Весь долгий год
Я пьяный, как обычно.

Так – день за днем.
И все признать должны, —

Что мы, по сути дела,
Не отличны

От Чжоу Цзэ
И от его жены.

Воспеваю гранатовое дерево, растущее под восточным окном моей соседки

У соседки моей
Под восточным окном

Разгорелись гранаты
В луче золотом.

Пусть коралл отразится
В зеленой воде —

Но ему не сравниться с гранатом
Нигде.

Столь душистых ветвей
Не отыщешь вовек —

К ним прелестные птицы
Летят на ночлег.

Как хотел бы я стать
Хоть одной из ветвей,

Чтоб касаться одежды
Соседки моей.

Пусть я знаю,
Что нет мне надежды теперь —

Но я все же гляжу
На закрытую дверь.

Импровизация о хмельной красотке князя У-вана

Ветерок шелестит,
Над ночными ветвями струясь.

На террасе Гусу
Веселится подвыпивший князь.

А красотка Си Ши
Танцевать попыталась, хмельная,

Но уже засмеялась,
На ложе из яшмы склонясь.

Оплакиваю славного сюаньчэнского винодела, старика Цзи

Ты, старый друг,
Ушел в загробный мир,

Где, верно,
Гонишь ты вино опять.

Там – нет Ли Бо,
И кто устроит пир?

Кому вино
Ты станешь продавать?

Торговый гость

Торговый гость
На джонке вдаль умчится.

Шумит под ветром
Быстрая вода.

Его сравню я
С перелетной птицей:

Вот он исчез —
Не видно и следа.

Девушка из Сычуани

Быстрее реки этой
Люди еще не нашли:

По ней не плывут,
А летят, как стрела, корабли.

К десятой луне
Проплывет он три тысячи ли —

И скоро ль вернется
К просторам родимой земли?

IV

Думы тихой ночью

У самой моей постели
Легла от луны дорожка.

А может быть, это иней? —
Я сам хорошо не знаю.

Я голову поднимаю —
Гляжу на луну в окошко,

Я голову опускаю —
И родину вспоминаю.

Весенней ночью в Лояне слышу флейту

Слышу: яшмовой флейты музыка,
Окруженная темнотой.

Пролетая, как ветры вешние,
Наполняет Лоян ночной.

Слышу «Сломанных ив» мелодию,
Грустью полную и тоской…

Как я чувствую в этой песенке
Нашу родину – сад родной!

В Сюаньчэне любуюсь цветами

Как часто я слушал
Кукушек лесных кукованье,

Теперь – в Сюаньчэне —
Гляжу на «кукушкин цветок».

А вскрикнет кукушка —
И рвется душа от страданья,

Я трижды вздыхаю
И молча гляжу на восток.

Вспоминаю горы Востока

В горах Востока
Не был я давно,

Там розовых цветов
Полным-полно.

Луна вдали
Плывет над облаками,

А в чье она
Опустится окно?

Песни «Осеннего берега»

Не с осенью ли схож
«Осенний берег»?

Он повергает странника
В печаль, —

И кто ее поймет,
И кто измерит,

Когда с горы
Он долго смотрит вдаль?

Он смотрит
В направлении Чанъаня,

Внизу течет
И пенится вода.

Он спрашивает
В горе и страданье:

«Ты вспомнишь обо мне
Хоть иногда?

Возьми же слез моих волну
С собой

И унеси их к другу —
В край родной».

Здесь всю ночь
Тоскуют обезьяны —

Станет белой
Желтая гора.

И река шумит
Во мгле туманной,

Сердце мне
Тревожа до утра.

Я хочу —
И не могу уехать,

Долго ль мне еще
Томиться тут?

Посмеяться бы
Хоть горьким смехом —

Но лишь слезы
Из очей бегут.

III

Я здесь совсем еще
Недолго прожил,

Но в зеркало
Однажды посмотрел —

И вижу:
Волосы мои похожи

На белый снег
Или на белый мел.

Посмеяться бы
Хоть горьким смехом —

Здесь обезьянки
В заводи речной,

Похожие
На белые снежинки,

Играют
С отраженною луной

И корчат ей
Гримасы и ужимки.

Долго ль мне еще
Томиться тут?

Гостем я проживаю —
А мысли мои как в тумане.

Через силу гляжу на цветы —
А болеет душа.

Хоть и горы, и реки
Здесь выглядят словно в Яньсяне,

Но подуют ветра́ —
И как будто я снова в Чанша.

Я хочу —
И не могу уехать,

Зажгло и землю, и небо
Горнов жаркое пламя,

Красные искры смешались
С темно-лиловым дымом.

Поет меднолицый парень —
И песня летит над нами,

Сердце мне
Тревожа до утра.

И ветер ее разносит
По далям необозримым.

С «Осеннего берега» посылаю жене

Нету отдыха мне
Никогда и нигде —

Путь все дальше ведет
От родимого края.

Перебрался я в лодку,
Живу на воде,

И расстроился снова,
Письмо посылая.

Не дано нам с тобою
Скитаться вдвоем,

Ты на севере,
Я – на томительном юге.

С той поры,
Как семью я покинул и дом,

Что я знаю – три года —
О милой супруге?

Побледнело лицо,
На висках седина —

Как вернуть бы
Твою молодую улыбку?

Гость однажды приехал,
Хмельной от вина,

И в руках он держал
«Пятицветную рыбку».

Прочитал я
Парчовые знаки твои,

И казалось,
Что иероглифы рыдают.

Сотни рек, сотни гор
Преградили пути,

Но желанья и мысли
У нас совпадают.

Подношу Сыма Пэю

Цвет перьев зимородка —
Цвет наряда

Красавицы,
Что в зале танцевала.

Кого по красоте
Поставлю рядом?

Одну луну —
И не смущусь нимало.

За грацию,
За красоту такую

Ее все дамы
Дружно поносили —

И государь
Изгнал ее, тоскуя,

Он, клевете поверивший
В бессилье.

И вот красавица
Живет в унынье,

Совсем изнемогая
От печали.

К соседям
Не заглядывает ныне,

Сидит за прялкой
Целыми ночами.

Но пусть она
Работает напрасно

И не следит, как прежде,
За собою —

И все-таки
Она еще прекрасна:

Таких немного встретишь
Под луною.

* * *

Вот так и я, мой государь,
В печали —

Боюсь:
Надежды сбудутся едва ли.

При виде снега в местности Хуайхай

Посвящается Фу Ай

Здесь северный снег
Пролетает средь облачной мглы

И, следуя ветру,
Несется за берег морской.

Деревья у моря,
Как ранней весною, белы,

Прибрежный песок
Белоснежной покрыт пеленой.

С рекою Яньси
Вдохновенье связало меня,

Где Лянского князя
Пиры, что пригрезились мне?

Инчжунская песня
Плыла там, по струнам звеня.

Я песню окончил —
И снова грущу в тишине.

На закате солнца вспоминаю Шаньчжун

Дождь кончился,
И в дымке голубой

Открылось небо
Дивной чистоты.

Восточный ветер
Обнялся с весной

И раскрывает
Юные цветы.

Но опадут цветы —
Уйдет весна,

И человек
Начнет вздыхать опять.

Хотел бы я
Все испытать сполна

И философский камень
Отыскать.

Без названия

И ясному солнцу,
И светлой луне

В мире
Покоя нет.

И люди
Не могут жить в тишине,

А жить им —
Немного лет.

Гора Пэнлай
Среди вод морских

Высится,
Говорят.

Там, в рощах
Нефритовых и золотых,

Плоды,
Как огонь, горят.

Съешь один —
И не будешь седым,

А молодым
Навек.

Хотел бы уйти я
В небесный дым,

Измученный
Человек.

Стихи о краткости жизни

День промелькнет —
Он короток, конечно,

Но и столетье
Улетит в простор.

Когда простерлось небо
В бесконечность?

Десятки тысяч кальп
Прошло с тех пор.

И локоны у феи
Поседели —

То иней времени
Оставил след.

Владыка
Взор остановил на деве —

И хохот слышен
Миллионы лет.

Остановить бы
Шестерых драконов

И привязать их
К дереву Фусан,

Потом, Небесный Ковш
Вином наполнив,

Поить – чтоб каждый
Намертво был пьян.

* * *

Хочу ли
Знатным и богатым быть?

Нет!
Время я хочу остановить.

Увидев цветок, называемый «белоголовым стариком»

У деревенских
Глиняных домов

Бреду уныло
По земле суровой,

И на лугу,
Средь полевых цветов,

Гляжу – растет
«Старик белоголовый».

Как в зеркало,
Смотрю я на цветок:

Так на него
Виски мои похожи.

Тоска. Ужели
Этот карлик мог

Мои печали старые
Умножить?

Ссылаемый в Елан, пишу о подсолнечнике

Я стыжусь: ведь подсолнечник
Так защищает себя —

А вот я не умею,
И снова скитаться мне надо.

Если все же когда-нибудь
Буду помилован я,

То, вернувшись, займусь
Лишь цветами любимого сада.

Поднявшись на Фениксовую террасу у Цзиньлина

Когда-то бывали фениксы здесь,
Теперь – терраса пуста,

И только река, как прежде, течет,
Стремительна и чиста.

И возле дворца, что был знаменит,
Тропинка видна едва.

И там, где гремели всю ночь пиры, —
Курганы, цветы, трава.

И речной поток у подножья гор
Проносится, полный сил,

Здесь остров Белой Цапли его
Надвое разделил.

Я знаю, что солнце могут закрыть
Плывущие облака:

Давно уж Чанъаня не вижу я —
И гложет меня тоска.

V

Су У

Десять лет он у варваров
Прожил в жестоком плену,

Но сумел сохранить
Доверительный знак государев.

Белый гусь столько раз
Пролетал, возвещая весну,

Но письма не принес —
А скрывался, крылами ударив.

Пас овец он – Су У —
В чужедальнем и диком краю,

Там, в горах и степях,
Тосковал он о родине милой.

Ел он снег, проклиная
И голод, и долю свою,

Пил он воду из ям,
Если летняя жажда томила.

А когда, получивший свободу,
Он тронулся в путь,

Обернулся на север —
И вспомнил снега и морозы,

Вспомнил нищенский пир,
Где склонился он другу на грудь,

И заплакали оба —
И в кровь превращалися слезы.

По ту сторону границы

Пятый месяц, а снег
На Тяньшане бел,

Нет цветов
Среди белизны.

Зря о «сломанных ивах»
Солдат запел —

Далеко еще
До весны.

Утром бьет барабан —
Значит в бой пора,

Ночью спим,
На седла склонясь.

Но не зря наш меч
Висит у бедра:

Будет мертв
Лоуланьский князь.

Император войска
Посылает на север пустыни,

Чтоб враги не грозили
Поить в наших реках коней.

Сколько битв предстоит нам,
И сколько их было доныне, —

Но любовь наша к родине
Крепче всего и сильней.

Нету пресной воды —
Только снег у холодного моря.

На могильных курганах
Ночуем, сметая песок.

О, когда ж наконец
Разобьем мы врага на просторе,

Чтобы каждый из воинов
Лег бы – и выспаться мог!

III

Мчатся кони,
Быстрые, как ветер,

Мы несемся,
Сотни храбрецов,

С родиной прощаясь
В лунном свете,

Чтоб сразить
«Небесных гордецов».

Но когда
Мы кончим бой погоней

И последний враг
Падет, сражен, —

Красоваться будет
В Павильоне

Хо Великолепный.
Только он!

Приграничные варвары
С гор в наступленье пошли —

И выводят солдат
Из печальных китайских домов.

Командиры роздали
«Тигровые знаки» свои —

Значит вновь воевать нам
Средь желтых и мерзлых песков.

Словно лук, изогнулась
Плывущая в небе луна,

Красоваться будет
В Павильоне

Белый иней блестит
На поверхности наших мечей.

К пограничной заставе
Не скоро вернусь я, жена, —

Не вздыхай понапрасну
И слез понапрасну не лей.

Сигнальные огни
Пронзили даль,

И небо
Над дворцами засияло.

С мечом в руке
Поднялся государь —

И последний враг
Падет, сражен, —

Крылатого
Он вспомнил генерала.

И тучи
Опустились с вышины.

И барабан
Гремит у горной кручи.

И я, солдат,
Пойду в огонь войны,

Чтобы рассеять
Грозовые тучи.

Тоска о муже

Уехал мой муж далеко, далеко
На белом своем коне,

И тучи песка обвевают его
В холодной чужой стране.

Как вынесу тяжкие времена?..
Мысли мои о нем,

Они все печальнее, все грустней
И горестней с каждым днем.

Летят осенние светлячки
У моего окна,

И терем от инея заблестел,
И тихо плывет луна.

Последние листья роняет утун —
Совсем обнажился сад.

И ветви под резким ветром в ночи
Качаются и трещат.

А я, одинокая, только о нем
Думаю ночи и дни.

И слезы льются из глаз моих —
Напрасно льются они.

Луна над горной заставой

Над горами Тяньшань
Золотая восходит луна,

И плывет в облаках
Беспредельных, как море, она.

Резкий ветер, пронесшийся
Сотни и тысячи ли,

Дует здесь, на заставе,
От родины нашей вдали.

Здесь, над Ханьской дорогою,
Горы нависли в упор,

Гунны здесь проходили
К озерной воде Кукунор.

И по этой дороге
Бойцы уходили в поход,

Но домой не вернулись,
Как ныне никто не придет.

Те, кто временно здесь,
Да и весь гарнизон городской —

Все горюют о родине,
Глядя на север с тоской.

Эту ночь я опять
Проведу в кабачке за вином,

Чтоб забыться на время —
Не думать о доме родном.

Бой южнее Великой стены

Мы не забыли
Прошлогодний бой,

Бой, отгремевший
За Саньган-рекой.

А ныне снова
В бой ушли полки,

Чтоб драться
В русле высохшей реки.

Уже бойцов
Омыл морской простор,

Пасутся кони
Средь Небесных гор,

Бойцы шагали
Десять тысяч ли,

И все же – полумертвые —
Дошли.

Для гуннов бой —
Как пахарю пахать:

Белеют кости
На полях опять.

Давно ушли
Эпохи циньской дни,

А все горят
Сигнальные огни.

Всю ночь
Сигнальные огни горят,

И за отрядом
В бой идет отряд.

Но, как и раньше,
Кончен ратный труд,

И кони,
Сбросив мертвецов, бегут.

И коршуны
Пируют день и ночь —

Нет никого,
Чтобы прогнать их прочь.

Степные травы
Пыльные лежат.

А полководец —
Кто он без солдат?

* * *

Лишь в крайности
Оружье надо брать —

Так мудрецы
Нам говорят опять.

Солдаты сражаются к югу от Стены

Над полем боя
Солнца диск взошел,

Опять на смертный бой
Идут солдаты.

Здесь воздух
Неподвижен и тяжел,

И травы здесь
От крови лиловаты.

И птицы
Человечину клюют,

Так обжираются —
Взлететь не в силах.

Те, кто вчера
С врагами бились тут,

Сегодня под стеной
Лежат в могилах.

Но беззаветных воинов
Семья

Еще бесчисленна,
В краю туманов…

…Далеких жен
Мужья и сыновья

Сражаются
Под грохот барабанов.

VI

Путешествие при северном ветре

За воротами Холода
Властвует грозный дракон;
Свечи – вместо зубов,
Пасть откроет – и светится он.

Ни луны и ни солнца
Туда не доходят лучи, —

Только северный ветер
Свистит, свирепея в ночи.

Только снежная вьюга
Бушует недели подряд,

И громадные хлопья
На древнюю башню летят.

Я тоскую о муже,
Воюющем в диком краю, —

Не смеюсь я, как прежде,
И песен теперь не пою.

Мне осталось стоять у калитки
И думать одной:

Жив ли мой господин
Далеко – за Великой стеной.

Взял он меч, чтоб дракона
Сразить – и рассеять туман.

Мне оставил на память
Обтянутый кожей колчан.

Две стрелы с опереньем
Оставил он мне заодно,

Но они паутиной и пылью
Покрылись давно.

Для чего эти стрелы,
Колчан, что висит на стене,

Если ты, господин,
Никогда не вернешься ко мне?

Не могу я смотреть
На подарок, врученный тобой.

Я сожгла твой подарок,
И пеплом он стал и золой.

Можно Желтую реку
Смирить, укрепив берега,

Но труднее брести
Сквозь туманы, пургу и снега.

Думы о муже, ушедшем воевать далеко на границу

Когда, господин мой,
Прощались мы в прошлом году —

То помнишь, как бабочки
В южном порхали саду…

А ныне гляжу,
Вспоминая тебя, господин,

На горы, на снег
Подпирающих небо вершин.

А до Юйгуани,
Наверно, три тысячи ли —

И как бы мне сделать,
Чтоб письма отсюда дошли?

Ветка ивы

Смотри, как ветви ивы
Гладят воду —

Они склоняются
Под ветерком.

Они свежи, как снег,
Среди природы

И, теплые,
Дрожат перед окном.

А там красавица
Сидит тоскливо,

Глядит на север,
На простор долин,

И вот —
Она срывает ветку ивы

И посылает – мысленно —
В Лунтин.

Осенние мысли

С террасы нашей на Яньчжи
Гляжу сквозь желтый листопад:

Тебя увидеть я хочу —
Но зря глаза мои глядят.

Над морем тают облака —
Они к тебе не доплывут.

Уже и осень подошла,
А мне – одной томиться тут.

Отряды варваров степных
Опять готовятся в поход, —

Ни с чем вернулся наш посол
К заставе Яшмовых ворот.

Ужели ханьские бойцы
Не возвратятся на восток?

Ужели надо мне жалеть
О том, что сорван был цветок?

«Цзые» весенняя

Кто у нас не слыхал
О красавице нежной Ло Фу?

Как однажды она
Обрывала с деревьев листву?

Белоснежные руки
Сияли в зеленых ветвях.

И полдневное солнце
Горело у ней на щеках.

«Сударь! Незачем тут
Останавливать быстрых коней —

Мне пора уходить
Накормить шелковичных червей».

«Цзые» летняя

Зеркальное озеро
На сто раскинулось ли,

И лотосы тихо
Открыли бутоны свои.

Красавица с лодки
Цветы собирает легко,

А люди досадуют —
Озеро невелико:

Уплыла красавица,
И не видать за холмом,

Как входит она,
Равнодушная, в княжеский дом.

«Цзые» осенняя

Уже над городом Чанъань
Сияет круглая луна.

Но всюду слышен стук вальков,
И женщины не знают сна.

Осенний ветер во дворах
Всю ночь свистеть не устает.

И помыслы мои летят
К заставе Яшмовых ворот.

Когда же, варваров смирив,
Утихнет долголетний бой?

Когда домой придут войска
И муж мой встретится со мной?

«Цзые» зимняя

На рассвете гонец
Отправляется в дальний поход.

Подбиваю я ватой одежду
Всю ночь напролет.

А замерзшие пальцы
Дрожат, продевая иглу.

Ножниц не удержать —
И все время они на полу.

Но одежду для мужа
В далекий отправлю я путь —

Может быть, до Линьтао
Ее довезут как-нибудь?

Осенние чувства

Сколько дней мы в разлуке,
Мой друг дорогой, —

Дикий рис уже вырос
У наших ворот.

И цикада
Уж свыклась с осенней порой,

Но от холода плачет
Всю ночь напролет.

Огоньки светляков
Потушила роса,

В белом инее
Ветви ползучие лоз.

Вот и я
Рукавом закрываю глаза.

Плачу, друг дорогой,
И не выплачу слез.

О тех, кто далеко

Теперь живу
К востоку от Чунлина,

А господин —
Он у реки Ханьцзян.

На сотни ли
В цветах лежат долины —

Я б вытоптала
Всю траву полян.

С тех пор как мы
Объятия разжали, —

С тех пор трава,
Как осенью, низка,

А осень нас
Соединит едва ли.

Чем ближе вечер —
Тем острей тоска.

О, если б встретиться!
Как я хочу,

Одежды сбросив,
Потушить свечу!

На луском шелку,
Знаменитом своей белизной,

Письмо написала я воину
Тушью цветной, —

Пусть к дальнему морю,
В холодный и горестный край,

Его отнесет
Покровитель любви – попугай.

Письмо небольшое —
Немного в нем знаков и строк,

Но полон значения
Самый ничтожный значок.

И воин получит письмо
И сломает печать,

И слезы польются —
Он их не сумеет сдержать.

А выльются слезы,
Что так непрерывно текли,

Он вспомнит: меж нами
Не сотни, а тысячи ли.

За каждую строчку,
За милый сердечный привет

Готов заплатить он
По тысяче звонких монет.

III

Когда красавица здесь жила —
Цветами был полон зал.

Теперь красавицы больше нет —
Это Ли Бо сказал.

На ложе, расшитые шелком цветным,
Одежды ее лежат.

Три года лежат без хозяйки они,
Но жив ее аромат.

Неповторимый жив аромат,
И будет он жить всегда.

Хотя хозяйки уж больше нет.
Напрасно идут года.

И теперь я думаю только о ней.
А желтые листья летят,

И капли жестокой белой росы
Покрыли осенний сад.

Стихи о большой плотине

Плотина
Возле города Санъяна —

Там светлая
Проносится река.

Весна. А все ж
Глаза мои туманны,

Когда гляжу
На юг, на облака.

И ветер
Оказался бессердечным:

Рассеял
Все мечты мои и сны.

И нет того,
Кого люблю навечно,

И писем нет
Из дальней стороны.

Весенние думы

У вас еще зеленеют едва
Побеги юной травы,

А у нас уже тополь ветви склонил,
Тяжелые от листвы.

Когда ты подумаешь, государь,
О дальнем ко мне пути,

У меня, наверное, в этот день
Разорвется сердце в груди.

Весенний ветер я не зову —
Он не знаком со мной, —

Зачем же в ночи проникает он
Под газовый полог мой?

Ночной крик ворона

Опять прокаркал
Черный ворон тут —

В ветвях он хочет
Отыскать приют.

Вдова склонилась
Над станком своим —

Там синий шелк
Струится, словно дым.

Она вздыхает
И глядит во тьму:

Опять одной
Ей ночевать в дому.

Песня обиженной красавицы

Узнав о том, что одна из наложниц императора в Чанъане была отпущена из дворца и выдана замуж за простого человека, один мой друг просил меня написать от лица этой женщины «Песню обиженной красавицы».

Когда я входила в ханьский дворец,
Мне было пятнадцать лет —

И молодое мое лицо
Сияло, как маков цвет.

И восхищался мной государь —
Яшмовой красотой,

Когда я прислуживала ему
За ширмою золотой.

Когда я сбрасывала в ночи
Пену одежд своих, —

Он обнимал меня, государь,
Словно весенний вихрь.

И разве могла я думать тогда
О женщине Чжао Фэй-янь?

Но ненависть вместо любви пришла,
И ласку сменила брань.

И стала так глубока печаль,
Так горести велики,

Что, словно в заморозки траву,
Иней покрыл виски.

И ясное утро такое пришло,
Когда опустилась мгла, —

И стали немыслимо тяжелы
Мирские мои дела.

И драгоценную шубу свою
Обменяла я на вино,

И с одежды спорола драконов я,
И было мне все равно.

О душевном холоде и тоске
Говорить невозможно мне —

Для тебя, государь, я лютню беру
И пою в ночной тишине.

Но разрывается грудь моя,
За струною рвется струна.

И душа болит, и сердце болит —
В смятенье живу одна.

Тоска у яшмовых ступеней

Ступени из яшмы
Давно от росы холодны.

Как влажен чулок мой!
Как осени ночи длинны!

Вернувшись домой,
Опускаю я полог хрустальный

И вижу – сквозь полог —
Сияние бледной луны.

Горечь

Цветку подобна новая жена,
Хотя бы и достойная любви.

Я – старая – на яшму похожу
И не скрываю помыслы свои.

Цветок непостоянен. Непрочна
Его любви блистающая нить.

Но яшмовое сердце никогда
Не сможет разлюбить иль изменить.

И я была когда-то молодой,
Но, постаревшая, живу одна.

А ты увидишь: время пролетит —
И станет старой новая жена.

Не забывай же о царице Чэнь,
Той, что была любимою женой, —

Ее покои в Золотом дворце
Покрыты паутиною седой.

Печаль

За яшмовою шторою
Одна

Красавица
Томится у окна.

Я вижу влажный блеск
В очах печальных —

Кто ведает,
О ком грустит она?

Чанганьские мотивы

Еще не носила прически я —
Играла я у ворот.

И рвала цветы у себя в саду,
Смотрела, как сад цветет.

На палочке мой муженек верхом
Скакал, не жалея сил, —

Он в гости ко мне приезжал тогда
И сливы мне приносил.

Мы были детьми в деревне Чангань,
Не знающими труда.

И, вместе играя по целым дням,
Не ссорились никогда.

Он стал моим мужем, – а было мне
Четырнадцать лет тогда, —

И я отворачивала лицо,
Пылавшее от стыда.

Я отворачивала лицо,
Пряча его во тьму,

Тысячу раз он звал меня,
Но я не пришла к нему.

Я расправила брови в пятнадцать лет,
Забыла про детский страх —

Впервые подумав: хочу делить
С тобой и пепел, и прах.

Да буду я вечно хранить завет
«Обнимающего устой»,

Продолжить чтение

Встречи у Серебряной Реки. Поэты эпохи Тан

Ли Бо701–762

I

Смотрю на водопад в горах Лушань

В горах Лушань смотрю на юго-восток, на пик Пяти Стариков

Храм на вершине горы

Летним днем в горах

Навещаю отшельника на горе Дайтянь, но не застаю его

О том, как Юань Дань-цю жил отшельником в горах

Слушаю, как монах Цзюнь из Шу играет на лютне

Весенним днем брожу у ручья Лофутань

Зимним днем возвращаюсь к своему старому жилищу в горах

Одиноко сижу в горах Цзинтиншань

Глядя на гору Айвы

Рано утром выезжаю из замка Боди

Ночью, причалив у скалы Нючжу, вспоминаю древнее

Белая цапля

Стихи о Чистой реке

Брожу у родника Цинлэнцзюань у Наньяна

Струящиеся воды

Осенью поднимаюсь на северную башню Се Тяо в Сюаньчэне

Лиловая глициния

Сосна у южной веранды

II

Жду

Среди чужих

Под луной одиноко пью

Развлекаюсь

Провожу ночь с другом

С отшельником пью в горах

С кубком в руке вопрошаю луну

За вином

Экспромт

III

Проводы друга

Прощаюсь с другом у беседки Омовения Ног

Провожаю друга, отправляющегося путешествовать в ущелья

Провожаю гостя, возвращающегося в У

Провожаю Юань Мин-фу, назначенного начальником в Чанцзян

Беседка Лаолао

Посвящаю Мэн Хао-жаню

Шутя, преподношу моему другу Ду Фу

Провожаю Ду Фу на востоке округа Лу у горы Шимэнь

Посылаю Ду Фу из Шацю

Шутя, посвящаю Чжэн Яню, начальнику уезда Лиян

Жене

Воспеваю гранатовое дерево, растущее под восточным окном моей соседки

Импровизация о хмельной красотке князя У-вана

Оплакиваю славного сюаньчэнского винодела, старика Цзи

Торговый гость

Девушка из Сычуани

IV

Думы тихой ночью

Весенней ночью в Лояне слышу флейту

В Сюаньчэне любуюсь цветами

Вспоминаю горы Востока

Песни «Осеннего берега»

С «Осеннего берега» посылаю жене

Подношу Сыма Пэю

При виде снега в местности Хуайхай

На закате солнца вспоминаю Шаньчжун

Без названия

Стихи о краткости жизни

Увидев цветок, называемый «белоголовым стариком»

Ссылаемый в Елан, пишу о подсолнечнике

Поднявшись на Фениксовую террасу у Цзиньлина

V

Су У

По ту сторону границы

Тоска о муже

Луна над горной заставой

Бой южнее Великой стены

Солдаты сражаются к югу от Стены

VI

Путешествие при северном ветре

Думы о муже, ушедшем воевать далеко на границу

Ветка ивы

Осенние мысли

«Цзые» весенняя

«Цзые» летняя

Ли Бо
701–762