Не сказка, а жизнь. Книга 2

В пути на "тот свет"

Самоходная печка внезапно остановилась. Людвиг, как обычно дремавший в седле, в очередной раз ткнулся носом коню в шею; Конан в очередной раз ухмыльнулся, глядя на рыцаря; Грыст, возлежавший на печи в роли пассажира, только всхрапнул чуть громче.

– Вань, ты чего остановился? – крикнул варвар Ивану-дураку, правившему печью.

– Дык, тут камень появился. – Ваня ткнул пальцем куда-то вперёд. – Раньше не было.

Конан объехал печь и убедился, что побратим прав – около дороги стоял указательный камень. Но в отличие от других, этот камень стоял не на перекрёстке, а просто у обочины. Варвар вгляделся в корявую надпись и прочёл вслух:

– Кто прямо поедет – коня лишится. Они что, с ума посходили? Тут же больше некуда ехать.

Богатыри недоумённо переглянулись – такого раньше никогда не было, чтобы вариантов не оставалось. Всегда имелся выбор: голову потерять, кошелёк или коня. А особо злобные предсказатели несчастий изощрялись, грозя ещё и внезапной насильственной женитьбой несчастному богатырю.

Конан погладил Черныша по гриве и сказал:

– Если вернуться немного, там дорожка раздваивалась, помните? Может, объедем?

Людвиг поддержал идею, а вот безлошадным Ивану и Грысту возвращаться не захотелось. После недолгого обсуждения, богатыри решили, что печка с водителем и пассажиром поедет прямо, так как она не лошадь и потерять её нельзя, а Конан и Людвиг объедут опасное место.

Сказано-сделано. Два всадника и вьючная лошадка повернули обратно, а Иван направил печку дальше по дороге. Самоходно-дымящее средство передвижения проехало версту, другую, третью, а никаких признаков лошадиной опасности так и не было обнаружено. Иван-дурак поделился наблюдением с сонным троллем.

– А чего ты удивляешься? – зевнул Грыст. – Это же для коней опасность, а у нас их нет, вот ничего и не видно. Останавливайся, подождём наших.

Чтобы веселее было ждать, они расположились в тени берёзок и принялись коротать время, употребляя внутрь пиво. Но пиво употребилось, печка остыла, солнце сделало изрядный путь по небу, а Конана и Людвига по-прежнему не было видно. Иван в очередной раз окинул взглядом безлюдную дорогу, Грыст тоже окинул взглядом опустевшую импровизированную скатерку – сидеть под берёзками по-любому смысла больше не было.

– Надо их искать, – одновременно сказали богатыри и принялись растапливать печь.

Час спустя они стояли на том самом месте, где видели указующий камень. Однако теперь его здесь не было – только вмятина на земле доказывала, что каменюка с кривыми письменами им не привиделся. Ваня и Грыст озадаченно переглянулись.

– Кому понадобилось красть камень?

– Спроси, лучше, кому понадобилось его ставить, – мрачно проговорил тролль. – И зачем.

– Ну, если ты считаешь, что так будет лучше, то спрашиваю: кому и зачем понадобилось его ставить?

Грыст искоса глянул на побратима – уж не издевается ли он над ним? Нет, Ванино лицо выражало искреннее недоумение. Тролль вздохнул и сказал:

– Тому, кто камень потом убрал. А вот зачем – не знаю. Похоже на какую-то ловушку.

Ваня огляделся и покачал головой.

– Не, это не ловушка – любому понятно.

Тролль удивлённо посмотрел на друга – он-то откуда знает? О чём и спросил. Ваня с отчётливым превосходством в голосе пояснил:

– Какая же это ловушка – ям-то не видно.

Грыст тихонько вздохнул и подкорректировал предположение:

– Хорошо, это не ловушка, а чьи-то происки. Кто-то устроил здесь засаду, и в неё попали Конан и Людвиг.

Ваня снова огляделся.

– Я бы здесь не стал делать засаду – даже кустов нормальных нет, спрятаться негде, – но, увидев покосившуюся, как от зубной боли, физиономию Грыста, тут же добавил: – Впрочем, тебе виднее. Засада – так засада. Поехали по их следам.

– Их следов и не видно, – пробурчал тролль, разглядывая дорожную пыль. – Здесь словно табун лошадей пробежался.

– Значит, идём по следам табуна, – пожал плечищами Иван.

Возразить на это Грысту было нечего, и вскоре печь уже пыхтела по дорожке, уходящей вбок от основного тракта – по той самой, где должны были проехать киммериец и рыцарь. Дорожка тянулась вдоль небольших перелесков, петляла около неглубокой речки и наконец вывела в широкое поле. А в поле… располагался целый полк кентавров.

Маленькие глазки тролля стали раза в два больше, а Иван в изумлении издал стандартный богатырский возглас, от которого эхо разносит… Похоже, эхо долетело до ближайших кентавров, потому что они обернулись и оживлённо зажестикулировали, показывая руками на новоприбывших.

– Откуда они взялись? – удивлённо сказал вслух Ваня.

– Не знаю. Похоже, Конан и Людвиг где-то здесь, – пробормотал тролль.

– Я их даже вижу, – подтвердил Ваня, – вон они сидят.

Действительно, киммериец и рыцарь сидели на пригорке посреди поля. Точнее, сидел Конан, а Людвиг лежал. А вокруг них сплошной стеной в несколько рядов стояли кентавры и что-то громко орали и размахивали руками.

– Смотри, Людвига ранили!

– Они в плену! – прорычал Грыст. – Ваня, к бою!

Побратимы больше не тратили времени на слова – вооружившись поленьями, они с боевыми криками направили печь прямо в середину табуна кентавров. Полукони-полулюди, стоявшие с краю табуна, ошарашено смотрели на приближающуюся печь и вопящих богатырей. Когда до кентавров осталось шагов десять, Ваня и Грыст, не сговариваясь, спрыгнули на землю и бросились в атаку. Тут же послышались вопли и ржание – и полукони поскакали в разные стороны, спасаясь от ударов поленьев.

Пеший конного не догонит – это известно всем, кроме программистов стратегических реал-тайм игр. Вот и Ваня с Грыстом, наподобие вышеупомянутых работников мыши и клавиатуры, похоже забыли об этой простой истине. Они бегали по полю, размахивая своими деревяшками и пытаясь достать ими кентавров, которые легко и непринуждённо отбегали в стороны. Вскоре два богатыря окончательно умаялись, остановились и принялись издали ругаться на трусливых полуконей, отказывающихся погибнуть быстрой и почётной смертью от удара поленом.

– Ну, погодите! – Грыст погрозил кулаком ближайшему вороному жеребцу. – Вы мне за Людвига ответите!

– Догоним – всех вас положим в сыру матушку-землю! Будете знать, как наших пленить! – Ваня взвесил в ручище полено, раздумывая, швырнуть его в кентавров или нет. Потом решил, что полено может таким же образом вернуться обратно, и оставил его при себе.

Полукони переглянулись, и один из них крикнул:

– А кого мы пленили?

– Как это "кого"? – возмутился Иван. – Побратимов наших: Конана и Людвига.

Кентавры коротко посовещались.

– Ты про этих двоих спрашиваешь? – завопил издалека вороной полуконь, указывая рукой в сторону пригорка в середине поля. – Они ваши побратимы?

Иван и Грыст молчаливым кивком подтвердили. Кентавр даже подпрыгнул, на лице у него обозначилось отчетливое облегчение смешанное с радостью.

– Так забирайте своих друзей – мы их и не держим. Наоборот – заберёте, только рады будем.

Ваня обменялся недоумённым взглядом с троллем.

– Пойду, погляжу. Ты, Грыст, прикрывай меня, ежели чего.

– А чего прикрывать? Я тоже пойду, посмотрю.

– Не, положено идти одному, а другому прикрывать, – не согласился Ваня.

– Да, как же я тебя прикрою, если этих копытных догнать не могу?

Так и пошли они вдвоём в центр табуна. И если в начале пути кентавры разбегались от двух богатырей, потом стали просто расступаться, то после вообще перестали замечать людей. По мере приближения к пригорку полукони становились всё более крикливыми. Вскоре Ивану и Грысту пришлось протискиваться меж лошадиных тел, а затем и вовсе расталкивать их. Безмерно удивлённые поведением полуконей, Ваня и Грыст удивились ещё больше, когда увидели, что Конан, сидящий на самой верхушке пригорка, вовсе не ранен. Мало того, Людвиг, хотя и лежал, но тоже не выглядел пострадавшим в битве. Ну, разве что в битве с хмельным, потому что в руках он до сих пор сжимал здоровенный рог, а рядом с рыцарем валялся полупустой мех, и явно не с водой.

Кроме всего прочего, вокруг киммерийца в беспорядке валялись сабли, щиты, кинжалы, куча луков с колчанами стрел, сундучки разнообразных форм, две наковальни и штуки четыре молота, несколько кожаных кошелей и великое множество монет: от ржаво-медных до ослепительно-золотых. Наблюдательный человек среди этого беспорядка разглядел бы даже мешочек с лекарственными травами. А наблюдательный таможенник обнаружил бы и мешочек с лекарственным гашишем. В общем, киммериец и рыцарь сидели на пригорке, как среди распродажи в супермаркете – всего много и всё бестолковое. Ну, разве что, кроме денег.

Ни Ваня, ни Грыст не могли себя отнести к внимательным личностям и в лучшие времена, а сейчас они просто тупо глядели на варвара, азартно показывавшего куда-то себе под ноги. Кентавры, ругаясь, отталкивая друг друга локтями и даже лягаясь лошадиными частями тел, пытались пробиться поближе к киммерийцу, и каждый из них держал что-нибудь в руках. Причем, совсем не боевое. Ваня и Грыст поняли, что здесь дракой и не пахнет, бросили полешки и, не без труда, протиснулись к пригорку.

Перед Конаном на траве лежали три шлема: его рогатый, рыцарский с зеркальным забралом и чей-то чужой, остроконечный. Киммериец указал рукой в сторону ближайшего кентавра:

– Вот ты, пегий. Где череп?

Пегий жеребец, оттолкнув соседей, радостно заулыбался и ткнул рукой в рыцарский шлем.

– Здесь!

– Что ставишь?

– Бурдюк пива. Открывай!

– Давай сюда твой, то есть мой бурдюк, – сказал Конан, поднимая с травы шлем. – Не угадал.

Кентавр разочарованно оскалился:

– Погоди, я ещё принесу.

И стал проталкиваться сквозь плотный слой товарищей.

– Неси, неси. Итак, осталось два шлема. Кто хочет рискнуть? Всего два шлема, и под одним череп. Шансы на выигрыш возросли, но и с вас двойная ставка. Кто из вас везучий?

– Я!!! – заорали хором кентавры.

– Хорошо. Ты, блондин. Где череп?

Белый жеребец потянулся к остроконечному шлему, но Конан наступил на него ногой.

– Погоди. Что ставишь?

– Седло с позолотой. И десять монет.

– Позолота, небось, фальшивая?

– Да ты что! Самая настоящая, говорят, из замка самого Кощея. Вот, посмотри.

– Ладно, уговорил. Добрый я, а вы пользуетесь. Ну, открываем?

– Давай, – кентавр страдальчески сморщился, когда под остроконечным шлемом оказалась только трава. – Не может быть! Я же видел, что череп был там.

– Свободен, друг. Ты смотрел не туда, куда надо. Вот, пожалуйста.

Варвар поднял с земли свой рогатый шлем, и глазам присутствующих предстал череп суслика, выбеленный дождями и временем. Он поднял черепушку над головой и показал кентаврам.

– Вот он, неуловимый! Ну, кто из вас остроглазый? Те ли вы кентавры, что на другом конце поля могут увидеть мышку? Не про вас ли говорят, что вы можете сосчитать, сколько перьев у орла в небе? Продолжаем?

Ответом варвару был дикий рёв. Конан бросил череп на траву и накрыл его рыцарским шлемом, после чего начал с головокружительной быстротой передвигать все три железные шапки по траве. Кентавры горящими глазами следили за движениями рук киммерийца. При этом варвар периодически приподнимал один из шлемов, показывая, что под ним ничего нет, да ещё и приговаривал:

– Кручу, верчу, запутать хочу. Налетай, не зевай, выигрыш забирай!

Ни Ваня, ни Грыст не заметили в какой момент череп суслика исчез из-под рыцарского шлема. Кентавры, судя по всему, тоже. И куда выбеленная костяшка подевалась, никто так и не понял – варвар во время перемешивания по очереди приподнимал каждый шлем, и под каждым не было ничего.

– Ну, остроглазые везунчики, где череп?

– Здесь! – одновременно рыкнуло не меньше двадцати глоток, и столько же рук указало на все три шлема.

Варвар довольно улыбнулся.

– Давай ты, со шрамом. Что ставишь?

– Ожерелье с жемчугом.

– Поддельное?

– Самое настоящее, из кощеева замка.

– Открывай!

Громкий вздох кентавров оповестил, что игрок не угадал. Проигравший начал протискиваться назад, явно пошёл за следующим ожерельем, а Конан приступил к дальнейшему "избиению младенцев". Грыст дёрнул Ивана-дурака за рукав.

– Пойдём, Вань, печку растопим, ужин погреем.

– Какой ужин, Конана надо спасать, – возмутился богатырь.

– Ваня, это не Конана, а кентавров от него надо спасать. Пойдём отсюда.

Иван нахмурился, несколько секунд усиленно думал, потом выдал:

– Значит, давай спасать кентавров.

Тролль почесал спину, куда его лягнул рвавшийся к пригорку полуконь, и сказал:

– Если мы попробуем их спасти, нас просто затопчут. Давай уж дождёмся, пока Конану не надоест… или у кентавров ценности не закончатся.

Не сказать, чтобы тролль убедил Ваню… скорее, удар копытом в район пятой точки. Богатыри начали протискиваться прочь от пригорка и вскоре выбрались из толчеи. Ваня, почёсывая ушибленное место, сказал, что надо было и Людвига захватить. Грыст многозначительно хмыкнул и пошёл к печи.

Печка как остановилась посреди поля, так до сих пор там и стояла. Двое любознательных полуконей, наверное, хотели разобраться в принципе действия печи, поэтому прибрали к рукам всё, что можно было стащить. И уже направлялись в сторону пригорка, явно намереваясь попытать счастья с черепом суслика ещё раз, когда их на месте преступления застиг Грыст. Воспользовавшись тем, что его не заметили, тролль неслышно подкрался (Иван только подивился, как такая махина, оказывается, умеет бесшумно передвигаться) и от души рявкнул "Вот я вас!" Автору неизвестно, каким тоном произносил эту сакраментальную фразу Посейдон, но от вопля тролля кентавры выронили награбленное, подпрыгнули и сделали по огромной кучке конских яблок. И всё это одновременно!

Грыст бросился к ним, но шустрые конелюди уже с воплями ускакали, сея за собой остатки конских яблочек. Ваня укоризненно покачал головой.

– Зря ты их так. Надо было повежливее.

– Ага, может, ещё и разрешения спросить "Позвольте вас поругать?"

– Конечно, – спокойно сказал Ваня. – А пока они раздумывали бы, ты в репу каждому успел бы настучать. А так и по лбу не дал, и кучки их нюхать придётся.

Грыст удивлённо посмотрел на побратима – надо же, стратегическое мышление просыпается. Но последнее слово он всё же оставил за собой:

– Какая разница – тут по всему полю сплошные кучки. Двумя больше, двумя меньше…

*****

На закате у печки появился Конан, тащивший на плече Людвига. Рыцарь по-прежнему находился в блаженно-бессознательном состоянии, но всё ещё сжимал в руке рог, украшенный затейливой серебряной вязью.

– Фу-у! – выдохнул варвар, аккуратно сгружая рыцаря на землю. – Дайте хлебнуть – в горле пересохло. Я уже и не помню, когда столько болтал без остановки.

Ваня молча подал Конану ковшик с пивом, Грыст подождал, пока киммериец опустошит чашу и подлил ещё. Конан выпил второй ковшик уже не так жадно.

– М-да, ну и встряли мы, – начал он рассказ, прекрасно понимая, что друзья ждут его объяснений. – Надо было прямо ехать, вместе с вами. Оказывается, кентавры не очень дружат с грамотой.

– Причём тут кентавры? – не удержался от вопроса Иван.

– Да ведь это они состряпали тот указательный камень. Обычно же пишут: туда пойдёшь – одного лишишься, сюда – другого. Кентаврам, оказывается, лень было писать про остальные направления, вот они и указали только про лошадей. Да ещё и перепутали: вместо право – прямо нацарапали. Вот потому-то они и не поставили камень на развилке, а уволокли его дальше.

– А тебе это откуда известно?

– Они сами рассказали, после того, как коней наших сожрали.

– Как это "сожрали"? – возмутился тролль. – Они же сами полулошади!

– Как говорит их вожак "лошадиную часть ест человеческая половина", – пожал плечами Конан.

– И вы с Людвигом спокойно позволили слопать ваших коней? – не поверил Иван.

– Не то чтобы спокойно… штук двадцать кентавров ещё долго лечится будут, да ещё столько же совсем полегло. Они нас так арканами забросали, что мы с Людвигом в клубок ниток превратились.

– И чего ты до сих пор молчал? – хором воскликнули Иван-дурак и Грыст. – Пойдём им в репу стучать!

– Перестаньте, – махнул рукой варвар. – Они же нас и пальцем не тронули. Даже оружие и доспехи вернули. Жаль, конечно, Черныша. Думаю, ему в лошадином раю будет спокойнее, когда он узнает, что вслед за ним отправился десяток кентавров. А нас с Людвигом они тут же освободили, даже не ругались, что мы некоторых совсем укокошили. Наоборот, поблагодарили.

Ваня и Грыст вылупились на Конана, подозревая, что от долгой болтовни он начал заговариваться.

– У них жрать нечего, – пояснил сказанное варвар, – а народу, то есть, полуконей, развелось немерено. Их старейшины и постановили: каждый третий должен быть казнён. Кто казниться не желает – добро пожаловать в изгнание. Вот целые табуны и разбрелись по всему свету в поисках еды и новой родины.

– Табун, – проворчал Иван-дурак, – скорее банда.

– Ты не так уж далёк от истины, – усмехнулся Конан. – Они, между прочим, по пути сюда разграбили какой-то караван, который в свою очередь разграбил замок самого Кощея.

– Ну? – удивился тролль. – А куда сам Кощей смотрел?

– Кто его знает.

– С Людвигом что случилось? – спросил Ваня, принюхиваясь. В принципе, он в ответе и не сомневался.

– Нас когда отпустили, – сказал Конан, – я слово за слово разузнал, что кентавры страсть, как любят поиграть. Ну и показал им игру с три шлема. Наперстками, конечно, играть было бы удобнее, но кентавры слишком высокие, а наклониться не могут. Поэтому я по ходу изобрёл игру в три шлема и череп. Первым делом выиграл у них бурдюк слабенького вина. М-да. Но Людвигу и его хватило, как видите. Он, понимаешь, устроил тризну по верному коню. Как будто мне Черныша не жалко было. А я даже глотка так и не сделал, всё кентавров окучивал.

– Так Людвига с бурдюка развезло? – недоверчиво спросил Иван. – Раньше он был выносливей.

– Если бы, с бурдюка! С трёх! Он бы и больше выпил, да я велел проигравшим не складывать около меня хмельное. Поэтому подозреваю, что они, хитрецы, по нескольку раз мне один и тот же бурдюк проигрывали. Ладно, неважно. Главное то, что теперь нам принадлежит всё, что кентавры имели, наворовали и не успели истратить. Ну, за минусом трёх бурдюков, которые Людвиг прикончил.

– Так ты выиграл у них? – широкое лицо тролля расплылось в улыбке. – Хотя, я и не сомневался. Ну, ты мастер!

– Ерунда, – отмахнулся польщённый киммериец. – Толпа диких полуконей, наперстков никогда не видевших. Видел бы ты меня, когда я работал в Замбуле. Вот где…

– Так не пойдёт, – мрачно произнёс Ваня.

– Кто не пойдёт? Куда не пойдёт? – по очереди спросили Конан и Грыст.

– Никто никуда не пойдёт, – пояснил Иван. – Надо вернуть кентаврам то, что Конан обманом у них забрал.

Богатыри с удивлением уставились на побратима.

– Но Конан их не обманывал! – воскликнул Грыст. – Они же сами взялись играть.

– Они хотели легкой наживы и потеряли своё имущество, – пожал плечами киммериец. – Вань, это же известный закон вселенской магии. Алчность наказуема. Слышал про такой закон?

Русский богатырь нехотя подтвердил.

– Вот, сам посуди, были они алчны или нет: я вначале поставил свой меч против бурдюка вина. Выиграл. Потом поставил меч и бурдюк вина против лука. Выиграл. Потом: меч, бурдюк и лук против колчана стрел. Выиграл. Дальше продолжать? То есть, каждый следующий кентавр мог выиграть всё, что до этого выиграл я. Само собой, они и тянулись к шлемам, как… как Людвиг к бурдюку. Ну, и что это, если не алчность? За то они и наказались.

Ваня нахмурился, обдумывая слова варвара, и покачал головой.

– Да, пойми ты, даже если им вернуть – они завтра снова всё проиграют у первого же кабака, – попытался вразумить Грыст побратима.

– Нет, негоже богатырям убогих обирать. Надо вернуть, – твердо сказал Иван-дурак.

Конан и Грыст переглянулись и синхронно вздохнули.

– А-а, ладно! Всё равно я никак не мог придумать, куда мне девать такую кучу луков и арканов, – пробормотал варвар и спросил у Вани: – Вино-то хоть оставить можно?

– Дык, – красноречиво выразился Иван-дурак. – Где оно?

– Эй, Мидий! – заорал Конан. – Тащи сюда бурдюки с той кислятиной, что вы вином зовёте.

Послышался дробный топот, и вскоре около печи стоял серый в яблоках кентавр, держащий четыре кожаных мешка с вином.

– Вот, хозяин, куда клади?

– Хозяин? – переспросили Ваня и Грыст.

Конан смущённо поковырял пальцем рог на шлеме.

– Понимаете, у Мидия больше ничего не было, вот он и поставил себя. Ну, понятно, проиграл.

– Конан! – теперь даже Грыст был солидарен с Иваном. – С ума сошёл? Зачем тебе кентавр?

– Да, уже незачем, – буркнул варвар. – Верну его обратно.

– Верни нельзя! – всполошился кентавр. – Уговор жуть как дорог мани-мани пшик!

– Балбес, либерте или муэрте, помнить нет? – вмешался Грыст, услышав тарабарскую речь.

– Сам балбес! Баскарма хороший: харч, вино, кобыла обещай. Табун – голова кирдык. Сено жуй, кобыл забыл. Тьфу!

Тролль кашлянул и перевёл для непосвящённых:

– Не хочет он обратно, говорит, надоело сено жрать. Конан, когда ты ему успел еду, выпивку и женщин наобещать?

– Ничего я ему не обещал! – теперь всполошился уже варвар.

– Как это не обещал? – возопил кентавр, забыв про тарабарское наречие. – Если признал себя моим шефом, значит обязан обо мне заботиться, холить, лелеять, кормить, поить, дев… кобылок поставлять!

– Чего?!! – с каждым словом полуконя глаза Конана делались всё круглее. – Брысь отсюда! Ты свободен уже прямо сейчас!

– Ну, нет, босс! Cказал – сделал.

Киммериец насупился, размышляя, чем бы запустить в кентавра, но так, чтобы не повредить бурдюки с вином. Иван подмигнул Грысту, мол, накажем немного Конана, чтобы в другой раз знал, когда надо останавливаться. Тролль понял побратима без слов.

– А что, пожалуй, Мидий дело говорит, – не спеша протянул Ваня.

– Да-а, – согласился Грыст, – нельзя от своих слов отказываться.

– Эй, вы чего? – Конан не поверил своим ушам. – Вы всерьёз, что ли?

– Конечно, – не моргнув глазом ответил Иван-дурак. – Законы вселенской магии что говорят? Рыбка плывёт – назад не отдаёт. Признал себя хозяином Мидия? Признал. Вот теперь корми его, пои и кобыл поставляй.

– А что, звучит неплохо: Конан – поставщик кобыл, – заржал Грыст.

– Отлично звучит, – подтвердил Мидий, за что тут же получил киммерийским сапогом в грудь. На его счастье, в сапоге ноги хозяина не было. Кентавр, на всякий случай, бросился бежать, вместе с сапогом и бурдюками.

– Верни обувь! – рявкнул Конан. – И вино отдай!

*****

Наутро богатыри снова отправились в путь к стольному граду. Мидий был зачислен во вспомогательно-вьючные войска и нагружен разнообразной кладью из числа выигранного, которую бросить было жалко, но места ей на самоходной печи уже не нашлось.

– Конан, – Ваня хмуро посмотрел на варвара и тролля, упаковывавших какие-то мешки на кентавра. – Мы же вчера договорились – ты отдаёшь полуконям всё выигранное у них.

– Договорились, – Конан кивнул и потуже затянул верёвку, стягивавшую мешок. – Отдал уже. Здесь – только вино.

– Ого! – впечатлился количеству Ваня и тут же удивился: – А чего в мешки попрятали?

– Да ты что?!! Мидию, чтобы добраться до вина, только руку протянуть. Ты пьяного кентавра видел когда-нибудь?

– Неа.

– И никто не видел. Знаешь почему? Потому что кентавры пьют, как лошади, причём, отнюдь не в фигуральном смысле этого слова.

– Чего? – округлил глаза Ваня, потерявший нить разговора после слова "причём".

– Я говорю, этому полуконю всех наших припасов хватит только, чтобы слегка захмелеть. Поэтому бурдюки надо привязать так, чтобы он не дотянулся. Мидий! Да прекрати ты дёргаться!

– Ой, шеф, мне щекотно.

– Какой я тебе шеф! Перестань меня так звать.

– Хорошо, босс.

– Мидий!

– Молчу. Ой, щекотно-у-э-э-э…

– Конан, ты его задушишь, – заметил Грыст.

– Да, пожалуй, зря я так последнюю петлю затянул, – киммериец ослабил верёвку, и кентавр облегчённо вздохнул. – Ну, поехали?

– Как же ехать, если верный конь пал жертвой коварных кентавров? – с подвыванием проныл Людвиг, протягивая руку к ближайшему винному бурдюку на печи. – Я требую устроить тризну.

– Слушай, тризвенник, – вскипел Конан, – ты и так вчера в одиночку прикончил три бурдюка!

– Да? – Людвиг на секунду заколебался, но тут же, оправдывая прозвище, железной хваткой вцепился в кожаную посудину. – Ну, всё правильно, по традиции тризна будет продолжаться ещё два дня. Что это значит?

Вопрос был задан троллю, показавшему рыцарю фигуру из трёх пальцев. Поскольку пальцы у Грыста были немаленькими, фига выглядела, как минимум, внушительно. Как максимум – угрожающе.

– От коллектива отбиваться нельзя, – наставительно сказал тролль, отобрав бурдюк. – И в одиночку надираться – тоже.

– Злые вы, – всхлипнул Людвиг и, прижавшись к высокой печной трубе, отвернулся от товарищей.

Ваня, Конан и Грыст посмотрели на рыцаря, переглянулись друг с другом и синхронно пожали плечами – раз, хочет сидеть обиженным, пусть сидит. Они же не видели, что Людвиг успел-таки загрести один из бурдюков.

– Ну, поехали? – опять спросил Конан, опасливо поглядывая на рыцаря – тот, однако, гордо промолчал. – Ваня, вперёд! Мидий, не отставай!

– Слушаюсь и повинуюсь, сахиб, – и кентавр, проигнорировав ругательство киммерийца, затрусил перед печкой.

Полчаса спустя причина рыцарского молчаливого демонстративного протеста стала ясна, когда Людвиг чуть не свалился с печи. Грыст одной рукой поймал падающего товарища, а другой потряс пустой кожаный бурдюк.

– Он всё-таки оторвался от коллектива, – хмыкнул тролль. – Вот же прохвост рыжий!

– Сам ты рыжий! – оскорбился Людвиг и, обняв печную трубу, гнусаво затянул: – Толька-а мы с конё-ём по полю идем…

– Людвиг! Ты это… того… перестань, – Ваня заткнул себе пальцем ближайшее к рыцарю ухо.

– Вот ведь ноет, как зуб болящий, – поморщился киммериец, оглядывая печь в поисках чем бы запустить в певца.

– Сяду я верхом на коня-я… – продолжал тризвенные песнопения Людвиг.

– Эх, как выводит, как выводит, – кентавр умильно улыбался, слушая подвывания рыцаря.

– А ты, конезадый, умолкни! – варвар пристально посмотрел на кентавра, и его лицо расплылось в широкой улыбке. – Людвиг, прекращай страдать, я нашёл замену твоему боевому коню.

– Где? – рыжеволосый рыцарь подпрыгнул на печи и принялся осматривать окрестности. – Не вижу.

– Да вот, перед тобой. Мидием зовут.

– В бой на кентавре? Да меня засмеют на первом же турнире.

– Напрасно отказываешься, рыжик. Я прямо с ходу могу назвать тебе несколько преимуществ кентавра перед конём. Во-первых, кормить его можно не только травой, это раз, – Конан принялся загибать пальцы. – Во-вторых, ему твоё ны… твои песни нравятся, это два.

Услышав про "понимание песен", Людвиг уже более внимательно поглядел на присмиревшего вдруг кентавра.

– Полная поддержка голосовых команд – это три, – тоном заправского менеджера из салона связи продолжал киммериец. – Кроме основной функции он также может выполнять роль оруженосца – помогать тебе облачаться в доспехи перед боем. Это четыре. И, самое главное, наличие дополнительной защиты в бою – это пять. Ну как?

– Что ты там про дополнительную защиту сказал? – переспросил Людвиг.

Ваня, Грыст и Мидий тоже с интересом ждали, когда Конан растолкует последнюю фразу. Особенно Мидий.

– Ну как же! Вот посуди сам: едешь ты на коне, а в тебя летит вражеское копьё. Конь голову пригнул и всё. Он жив, а ты нет. С кентавром же всё наоборот: он защитит тебя от вражеского оружия собственной грудью.

– Пожалуй, защитит, – протянул Людвиг, – деваться-то ему всё равно некуда. А что, мне нравится.

– Забирай! – Конан широко махнул рукой. – Но чтобы твоего… твоих песен я больше не слышал.

– Баскарма! – всполошился кентавр. – Отдай нельзя! Кишок бой мал-мала, медведь пуф-пуф дрыщ. Рыцарь обтекай вери мач.

– Чего-о? Грыст, переведи.

Тролль сквозь смех пояснил, что Мидий для боевых действий непригоден – кишка тонка, как говорится. И если Людвиг не хочет пострадать от последствий медвежьей болезни Мидия, то ему лучше воздержаться от попытки сесть на кентавра. А то будет весь, с ног до головы…

– Отказать! – Людвиг немедленно потерял интерес к возможному боевому транспорту и вновь начал волшебную мантру: – Толька-а мы-ы с ка-анём…

– Я только одного не пойму, – удивился Грыст, – вроде бы кентавры всегда хорошими бойцами были. Как же ты так, Мидий?

– Моя пацифист, – вякнул тот.

Киммериец побагровел и начал набирать дыхания для перла устного богатырского творчества.

– Надо тарабарский учить, – Ваня попытался дипломатично перевести разговор в другое русло. – Мидий коротко сказал, а перевод вон какой длинный получился.

– Я его самого сейчас коротким сделаю! – Конан спрыгнул с печи. – Из-за него теперь ещё два дня придётся слушать нытьё Людвига.

Кентавр бросился наутёк. Вдогонку ему полетел сапог киммерийца, который Мидий ловко поймал на скаку.

– Вино отдай! – рявкнул варвар. – И обувь верни!

*****

В стольный град богатыри прибыли не в лучшем расположении духа. Людвиг, вопреки обещанию отмечать тризну по верному коню в течение трёх дней, продолжал песнопения не меньше недели, при этом периодически продолжая таскать бурдюки с вином. Конан, и без того был весьма недовольный качеством вина, выигранным у кентавров, был раздражён сверх всякой меры вокалом рыжего рыцаря. Ваня хмурился, пытаясь заняться непривычным для него делом: думать. О том, как найти Василису в чужом и неизвестном мире, и как вообще туда попасть. А Грыст… Грыст просто сидел на печи и смотрел вдаль, хотя обычно предпочитал проводить время лёжа на боку и пугая коней своим храпом. Наверное, поскольку коней у богатырей больше не было, потому тролль и не спал.

Дружинники у главных городских ворот заметно побледнели, завидев пассажиров дымящего экипажа. Бунчуки из крапивы и чертополоха уже давно завяли, как и гордость за одержанную победу, а потому караульные вытянулись в струнку и принялись активно делать вид, что совершенно не замечают подъезжающей печи с царским сыном и его друзьями – ну, чисто страусы, зарывающие головы в песок. В другой раз этот номер у дружинников не прошёл бы, но сейчас богатыри были не в настроении.

Царь Горох издали заприметил приближающиеся клубы дыма и справедливо решил, что это возвращается Иван, ибо самоходных печей в государстве было всего две, и вторая стояла в царском дворе под навесом. Но вместо ожидаемых возгласов радости, долженствующих свидетельствовать о возвращении Василисы Премудрой, он услышал заунывное нытьё о коне, поле и росе, замочившей босы рыцарские ноженьки.

– А почему у него ноги босые? – поинтересовался царь у сына вместо приветствия. – И где Василиса?

– Здорово, батя! – Иван-дурак спрыгнул с печи и потянулся. – Василиса в ином мире.

– Умерла? – схватился за сердце Горох.

– Нет, просто в другом, – словами сухонького старичка успокоил отца Ваня. – А сапоги Людвига Мидий спрятал, да так больше и не нашёл.

– Мидий? Кто это?

– Вон тот, конезадый, – буркнул Конан, слезая с печи. – Прохиндей, обжора, воришка и пацифист к тому же. Он думал мои сапоги спрятать, но в темноте перепутал. С тех пор Людвиг босой, а мне обутым даже спать приходится.

– Сеньор, зато рыцарь новый куплет прибавил к песне, – подал голос Мидий.

– Ага, поэтому мы до сих пор его нытьё слушаем. Кстати, не зови меня сеньором.

– Слушаюсь, барин!

– Мидий! – прорычал киммериец, стаскивая с ноги сапог.

Кентавр с дробным топотом ускакал за угол ближайшего амбара.

– И всё-таки, что с Василисой? – спросил Горох.

– Батя, мы… – начал говорить Иван-дурак, но в этот момент Грыст стащил с печи за шиворот Людвига. Рыцарь, видимо, изображал собой мешок с репой, потому что ничуть не сопротивлялся тролльему произволу – он лишь покрепче приклеился к глиняной стене печки и, закрыв глаза, проныл:

– Толька-а мы-ы…

Бац! Большая зелёная ладонь тролля плотно запечатала рот рыцаря.

– Спасибо, Грыст! – сказал Ваня. – Так вот: мы…

– Повелитель, здесь чем-то вкусным пахнет, – выглядывая из-за амбара, прокричал кентавр.

– Мидий! – хором рявкнули киммериец и тролль.

– Я даже знаю, чем пахнет. Вот этим, – кентавр помахал кружком копчёной колбасы, которую он уже успел где-то стащить. – Эфенди, ты бы распорядился, чтоб меня покормили, а то колбаски тут на один зуб.

– Я тебя самого на колбасу пущу! Конскую!

В Мидия полетел сапог киммерийца. Кентавр подхватил обувь и вновь спрятался за амбар.

– Верни колбасу на место! И обувь отдай!

Царь Горох, с недоумением смотревший на этот балаган, только покрутил головой – спокойствие в столице явно закончилось.

*****

– Нет, нет и нет! Даже не думай!

Царь Горох вскочил с табуретки, временно исполнявшей обязанности трона ввиду отправки последнего в длительный ремонт.

– Ты сам подумай: как я могу бросить целое государство и отправиться невесть куда?

– Батя, ты нам только дорогу к дядьке покажи, – пробасил Иван, – и обратно езжай. А Ваську мы сами искать будем.

– Да я даже на минуту оставить трон… – тут царь обернулся, посмотрел на табуретку и поправился: – в общем, нельзя мне.

– Ты ж сам говорил, твоё величество, что кроме тебя дороги на тот свет никто не знает, – с киммерийской непосредственностью обратился к царю Конан.

– Нет, ещё Черномор знает. Но он где-то в жарких странах, устраняет террористическую угрозу – там ифриты совсем распоясались. А я не могу. У меня, между прочим, три войны на носу.

Ваня так пристально уставился на нос батюшки, что тот махнул на сына рукой.

– Иносказательно, а не буквально, бестолочь!

Про "бестолочь" Ваня понял, а вот остальное…

– Степняки идут с юга, – царь вытянулся во весь свой невеликий рост, указывая куда-то на стену. – На севере у орков смена власти произошла. Теперь они, балбесы, хотят стать такими же просветлёнными, как эльфы, и вот-вот к нам с войной нагрянут. Да ещё на западе у меченосцев очередная межродовая грызня – там светлейший князь преставился, вот претенденты и принялись изничтожать друг друга. Как нового князя изберут, так он по традиции к нам с войной пожалует.

– Кто выигрывает? – Людвиг при этом известии очнулся от летаргической тризны и заинтересованно протянул руку к кувшину, из которого прихлёбывал Конан. Киммериец вздохнул и передал посудину рыцарю.

– Говорят, Руджер Блудливый – первый среди них. А что?

– Ну, тогда у вас войны с меченосцами не будет ещё несколько лет, – беспечно махнул рукой Людвиг. – Руджер, когда одолеет остальных, закатит пир горой. И если не упьётся насмерть, то празднование растянет на пару месяцев. А потом, как всегда, начнутся всякие интриги его фавориток, и ему станет не до соседей.

– Ну, ты Руджера лучше знаешь, тебе виднее, – сказал слегка успокоенный Горох. – Будем считать, что на западе всё спокойно. Однако остаются орки и степняки.

– И ещё кентавры, – Конан отобрал кувшин у Людвига, который после своей короткой речи сразу же начал клевать носом. – Мы, твоё величество, по пути наткнулись на здоровенный табун полуконей, которых старейшины изгнали – голод у них там. Натуральные разбойники – уж ты мне верь, я и сам немало поразбойничал. Грабят всех, кто по пути попадётся. И вино у них дрянное.

– Только кентавров-бандитов нам не хватало, – простонал Горох.

– Батя, я тут подумал… – начал Ваня.

Услышав, что сказал побратим, Конан поперхнулся вином. Людвиг вынырнул из состояния полуастральной медитации, вызванной переизбытком хмельного в организме. Грыст, выронил здоровенный сухарь, который он стащил у кухарки по пути в царские палаты.

– Неужели подумал? Не может быть! – Горох округлил глаза.

– Да, я подумал, а почему бы нам не сделать из кентавров сторожей наших южных границ? А что: они бегают быстро и стреляют неплохо. Сообща даже Конана с Людвигом одолели. Кентавры сейчас бродяжничают, куда приткнуться, не знают. Ты, батя, разреши им поселиться у нас на южных рубежах, взамен они будут наши границы стеречь. А если им ещё и жалование хоть небольшое положить, да еду с выпивкой посылать…

Все присутствующие застыли в изумлении.

– Сам придумал? – прокашлявшись, спросил Горох.

– Почти. Конан как-то рассказывал про наёмников, а я вспомнил. Так что, батя, если уговоришь кентавров – про кочевников можно надолго забыть.

– А говорили "дурак, дурак", – пробормотал варвар.

Тролль и рыцарь ошарашенно переглядывались друг с другом. Наконец Грыст нашёл в себе силы пробормотать "Левел ап, однако". Ваня, гордый произведённым эффектом, закончил мысль:

– В общем, батя, теперь ты едешь с нами.

– Во-первых, остаются ещё орки-революционеры. А во-вторых, вопрос с кентаврами пока не решён. Надо послать кого-то, чтобы они узнали о свалившемся на них счастье. Вот только кого?

Задав последний вопрос, царь задумчиво уставился на сына. Ваня поёрзал и отрицательно покачал головой.

– Нельзя мне. Вий приказал Ваську искать. А ему космическая сила приказала.

– Тогда, может, Людвиг? Ты ж прирождённый дипломат.

– Нельзя мне. Они коня моего сожрали. Боюсь…

– Поубивать их?

– Нет, спиться на тризне.

Причина была более чем уважительная, и Горох перевёл взгляд на киммерийца. Тот только рукой махнул.

– И мне нельзя. Ежели не я, то кто за Ваней на том свете присмотрит?

В этот момент со двора раздался дикий вопль. Потом послышался дробный топот копыт по дощатым полам, и в думную палату, где заседали царь с богатырями, ввалился Мидий.

– Владыко, атас! Драконы атакуэ! – прижимаясь к Конану, орал он. – Куча везде прут, глаза огонь таращ, пуф-пуф дрыщ напал!

– Да, отцепись ты от меня, – сказал Конан, пытаясь отодвинуться от перепуганного кентавра. – Тьфу! Мидий!

– Пуф-пуф слегка, – смущённо пробормотал кентавр, пытаясь задней ногой задвинуть под скамью горку свежесделанных "конских яблок".

– А что было бы "не слегка" – представить страшно, – хмыкнул Грыст. – Ну, Мидий, и где твои орды драконов с горящими глазами?

– Тама… а-а, вот и первый! – заорал кентавр и огромным прыжком оказался за спиной царя, отметив свой путь ещё тройкой кучек.

Будь здесь главный царский имиджмейстер, его бы удар хватил от столь вопиющего нарушения этикета, но Горох сохранил непроницаемое выражение лица. Тем более, что ему за время правления не раз приходилось иметь дело с различными видами "пуф-пуф", правда, не в натуре, а в виде мошенников и казнокрадов всех мастей.

– Папаня! – раздалось многоголосое рычание, и в царскую думную палату ввалилась трёхголовая тушка буро-зелёного цвета. – И побратимы здесь? Ура-а!!! Наконец-то нам будет с кем выпить, а то надоело соображать на троих.

– Горыня!!! – Иван-дурак кинулся обнимать крылатую ящерицу-переростка.

Варвар, тролль и рыцарь тоже приобщились к процессу, отчего посреди царских хором образовалась настоящая куча-мала. Горыня на радостях дыхнула всеми тремя головами, и всё вокруг затянуло облаком винных паров.

– Я тебе сколько раз говорил – держись подальше от винных подвалов, – царь грозно нахмурился, когда алкогольный туман рассеялся.

– И я говорила, да разве её удержишь, – в дверном проёме показалась Варя.

– Мамочка всё время на нас дедуле ябедничает, – громогласным шёпотом сказала левая голова Ивану. – Папаня, ну скажи ей, что воду мне нельзя.

– И мне. И мне, – забормотали центральная и правая.

– Я тебе покажу "ябедничает"! – Варя погрозила Горыне тонким прутиком – та немедленно спряталась за широкую спину "папани".

– Что ж вы животину мучаете? – покачал головой Иван-дурак. – Она же всё время в похмелье, а вы ей воду.

– Подожди, жалохвостая, – Конан похлопал зелёную тушку по спине, – скоро мы тебе раздобудем нектара.

Сердобольный Людвиг подсунул Горыне кувшин, и ящерица немедленно устроила драку между головами за право первой залезть в кувшин. Терпение царя лопнуло.

– Так, богатыри! Сдаётся мне, что вернулись вы сюда опять безобразия чинить да пивные бочки опустошать. И никакого Вия вы не нашли, и ни на какой "тот свет" вам не надо. Знали, наверное, что кроме меня никто туда дороги показать не сможет.

Богатыри сразу ощутимо ужались в росте и размерах – похоже, царь рассердился не на шутку. Горыня высунула правую голову из-за широкой спины Ивана-дурака и мяукнула:

– Дедуля, я знаю дорогу на тот свет.

Горох сбился с мысли и в замешательстве посмотрел на крылатую ящерицу.

– Что, в самом деле?

– Ну, конечно, – центральная оттёрла правую в сторону. – Всего-то и дел, произнести пару волшебных слов. Сейчас вспомню и скажу. А, вот…

– Цыц, малявка! – Горох снова нахмурился. – Государственную тайну нельзя озвучивать. Поняла?

"Малявка", за последнее время ставшая ростом с телёнка, вразнобой закивала головами.

– Сейчас проверю, что ты там знаешь. Иди за мной, – и Горох направился в сторону чулана. – А вы не вздумайте подслушивать. Сидите тут и не двигайтесь, пока мы не вернёмся.

Богатыри пожали плечами и окружили кувшин с хмельным. Варя, чьи глазёнки разгорелись от любопытства, еле удержалась, чтобы не пойти вслед за родителем. А вот Мидий не удержался – он начал красться к выходу, при этом громко топая копытами по деревянному полу. Конан оторвался от созерцания процесса пития Грыстом вина (в общем-то, смотреть было особо и не на что – тролль опустошил посуду одним глотком) и рыкнул:

– Мидий! Куда?

– Баскарма, моя вспоминай. Бочка пива чулан видел, – с этими словами кентавр выхватил опустевший кувшин из рук тролля. – Нести однако. Муха вжик-вжик туда-сюда.

– А сапогом? – прищурился варвар.

– Ты чё, начальник! – пятясь задом к дверям, возмутился уже не на тарабарском Мидий. – Я ж о тебе забочусь. Ык!

Поймав сапог, хлопнувший его в грудь, кентавр бросился бежать, а вслед ему раздался уже ставший привычным вопль киммерийца:

– Обувь отдай! И кувшин верни!

*****

Печка в полной походной готовности дымила неподалёку от царского терема. Царь Горох и Варя провожали в дальний путь богатырей.

Варя поочерёдно тыкала указательным пальцем каждой голове Горыни в чешуйчатый нос.

– Веди себя на том свете прилично.

– Обязательно, – закивала правая.

– И не смей там соревноваться с богатырями. Тебе их всё равно не перепить.

– Не буду, – центральная преданно уставилась в глаза Вари.

– И вообще не пей! Алкоголь вреден для юного организма.

– Согласна, мамочка, – сказала левая.

Правая и центральная облегчённо вздохнули – левая в кои-то века сумела не втравить их в неприятности.

– Вот и славно, – улыбнулась Варя.

– К тому же, разве этих обормотов перепьёшь? – левая всё-таки не удержалась. – А нам много и не надо, правда, девки?

Центральная и правая уничтожающе посмотрели на левую – теперь до самого отбытия придётся выслушивать Варины нотации о вреде хмельного.

Эхом этого разговора были наставления царя богатырям.

– Значит, так, несвятая троица, – для придачи своим словам значимости Горох надвинул корону на самые брови, и хотя выглядел при этом весьма комично, Ваня, Конан и Людвиг вытянулись в струнку. – На том свете хмельным не увлекаться, местных не задирать, девок красных не портить.

– Насчёт девок ты, твоё величество, загнул! – возмутился Конан. – Это Ване нельзя, а мы за что страдать должны?

– Хорошо, – подумав, согласился царь, – вам можно. А ты, Ванька, Василису ищи, а не по сторонам гляди.

– А коли местные нас сами задерут? – вкрадчиво спросил Людвиг. – Неужто мы им не дадим испробовать силушки богатырской?

– Ну тогда, конечно, – с сомнением глядя на худосочного носителя богатырской силы, сказал Горох.

– А вот с хмельным, батя, ты прав, – вклинился в разговор Иван-дурак. – Видишь, мы с собой только бурдючок винца взяли. А больше – ни-ни.

– Одобряю, – Горох, тем не менее, не поленился влезть на печь и лично проверить наличие отсутствия алкоголя. К его огромному удивлению, Ваня сказал правду – кроме одного-единственного полуведёрного бурдючка хмельного на печи не оказалось. – Ну, прощаемся, что ли?

Грыст, сопя, как бегемот-астматик, подошёл к друзьям и по очереди обнял каждого из них.

– Жаль, что не могу с вами отправиться, – сказал он со слезами на глазах.

– Кому-то всё равно надо было к кентаврам ехать, – сказал Ваня. – А дипломатическим тарабарским из нас только ты владеешь.

– Ну да, – уныло сказал Грыст. – Хотя кентавры и не на тарабарском могут.

– Зато ты теперь настоящий посол, – сказал Людвиг. – И даже с бумагой.

– Кстати, – тролль оглянулся, – где этот недоумок с грамотой? Мидий, чтоб тебя!

– Я тута, зелёный властелин, – из-за амбара выскочил кентавр, на скаку пряча в перекидную суму круг копчёной колбасы.

Конан ехидно хихикнул. Физиономия тролля стала насыщенного травяного цвета – видимо, это было аналогом покраснения у человека.

– Какой я тебе властелин! Не зови меня так.

– Твоё слово для меня – закон, великий сахиб, – Мидий церемонно сложил руки на груди.

Даже Горох не смог удержаться от улыбки, глядя на перекошенную физиономию тролля.

– Конан, будь добр, одолжи мне на минуту твои сапоги, – сказал Грыст.

Мидий, не дожидаясь, согласится ли киммериец на это предложение, бросился прочь из двора.

– Грамоту потеряешь – хвост оторву! – рявкнул ему вслед Грыст.

– Свою обувь надо иметь, дружище, – сказал варвар и, посмотрев на ноги тролля, сказал царю: – Слушай, твоё величество, в самом деле: чего это твой посол босым ходит? Что о нём кентавры подумают? Хотя, конечно, где вы такие здоровенные сапоги найдёте?

Горох почесал затылок, ещё глубже надвинув корону на брови, и распорядился принести самые большие валенки. Грыст напялил безразмерную обувь, потопал ногами и сказал:

– Вот только попробуйте улыбнуться.

Горох сохранил нейтральное выражение лица – сказалась многолетняя государственная выучка. Конан сделал губы трубочкой, словно собираясь заняться художественным свистом. Людвиг напялил на голову зеркальный шлем, из под которого тут же раздались странные звуки. Иван вдруг срочно заинтересовался каким-то мелким мусором у себя под ногами.

– Зато Мидия воспитывать удобно, – буркнул тролль себе в утешение.

– Ты его совсем не прибей, – сказал Горох, – а то кентавры не поверят, что ты мой полномочный представитель и чрезвычайный посол.

– Им же хуже, – проворчал тролль.

– Ты, как выполнишь поручение, возвращайся обратно, – сказал Горох. – Мне надо знать, выставлять армию на юг или нет.

– А я хотел на обратном пути Вия проведать.

– Вия? – брови Ивана-дурака взлетели чуть не до небес. – Грыст, с ума сошёл? Там же…

– Ну да, помню. Только что-то я сильно переживаю за старичка. Как он там?

– За старичка ли? – варвар недоверчиво посмотрел на тролля. – Ладно, привет ему передавай. Ну, поехали?

– Как же ехать, если вместо коня мне битюга дали? – проворчал Людвиг, глядя на мощного тяжеловоза мышастой масти с длинной светлой гривой и лохматыми ногами. – Как на нём в бой скакать? Он же еле ходит. Пока я до врага на нём доеду – сеча закончится.

– Ты же сам просил коня, который большую тяжесть везти может? – удивился Горох.

– Я? – в свою очередь удивился рыцарь.

– Конечно, – Ваня положил руку на плечо Людвигу, отчего тот даже согнулся.

– Помнишь, ты жаловался, что твой конь еле держит рыцаря в полных доспехах? – Конан скорчил суровую физиономию. – А эта лошадка вынесет и тебя, и твои доспехи. И ещё меня сверху.

– Но я…

Варвар, ласково приобняв товарища и едва не придушив его при этом, прошептал "умолкни", после чего одним движением забросил Людвига на мышастого коня-великана. Ваня свистнул Горыне, и та с топотом, достойным кентавра, прискакала к печи. Варвар запрыгнул в седло своего коня. Ваня и Горыня водрузились на печь.

– Ай, дедуля! – вдруг заорала Горыня. – Я ж забыла сказать, что обратного пароля не знаю.

Царь тихонько вздохнул:

– Вот же балбесина! Ладно хоть вспомнила, что не помнит, – и крикнул: – Пароль такой же, только смысл наоборот поменяй. Поняла?

Правая и левая оторопело посмотрели на центральную, та, секунду подумав, нерешительно кивнула.

– Наоборот, так наоборот.

Царь Горох, Варя, Грыст и придворная челядь махали на прощание уезжающим богатырям. И даже дружинники у городских ворот вполне искренне попрощались с шумной троицей. Почему шумной? Потому что Людвиг всю дорогу от царского дворца громко нудел о том, что настоящие рыцари ездят быстро на тонконогих скакунах, а не ползают на громадных тяжеловозах. Впрочем, его бурчание прекратилось в тот момент, когда богатыри выехали за городские ворота и остановились около ракитовых зарослей у реки – рыцарь с удивлением посмотрел на побратимов, которые велели ему слезать с коня.

– Тебе же не нравится этот конь.

– Но это лучше, чем пешком идти.

– На телеге поедешь, – сказал варвар. – Давай сюда твою конягу.

Действия Вани и Конана стали понятны Людвигу, когда он увидел телегу с двумя огромными бочками, на которых было крупными буквами написано "Вино". И мелкими ещё что-то.

– Так вот куда вы вчера пропадали, – рот рыцаря растянулся в широкой улыбке.

– Учись у старших, как жить надо, – киммериец покровительственно похлопал Людвига по плечу. – Много бы ты увёз на своей тонконогой лошадке? Так что, бери кнут и становись извозчиком.

– Почему я?

– Потому что ни один простой смертный не видел киммерийца-извозчика. Людвиг, ну посуди сам, – проникновенно сказал варвар, – Ваня управляет печью, а я еду верхом. И мой конь, в отличие от твоего гов… тяжеловоза, телегу с двумя бочками не вытянет. Поэтому остаёшься только ты, как владелец битюга.

– Ты не забыл, что я рыцарь? – напомнил Людвиг. – Где это видано, чтобы…

– Главное преимущество езды на телеге – далеко за вином тянуться не надо, – как бы между прочим заметил Конан.

Людвиг молча забрался в телегу.

– Ну, чего вы медлите? Или читать не умеете? – Ваня ткнул в надпись на одной из бочек. – Там, где мелкие буквы.

– Монастырская собственность, – послушно прочитал Людвиг строчку под большой надписью "Вино". – И что?

– Охраняется розгами, – нагнувшись, прочитал Конан третью строку и выпрямился. – Если монастырская братия прознает про новую пропажу, никакие доспехи нам не помогут. Рыжик, чего стоим? Вперёд! Нас ждёт тот свет!

Богатыри в Ольховске

Тёплым майским вечером по нешумным улицам Ольховска двигался странный экипаж, внешне очень похожий на русскую печь. И, как из настоящей печи, из трубы экипажа валил густой дым. На нём с гордым видом восседал русоволосый парень богатырского телосложения. Рядом с ним сидел макет небольшого змея Горыныча, вертевший по сторонам всеми тремя головами.

Перед экипажем на чёрном коне ехал могучий варвар, одетый в потёртую кожаную куртку и не менее потёртые штаны. На голове его красовался рогатый шлем, а за спиной виднелась рукоять двуручного меча. Замыкал процессию тощий рыжий парень на битюге. Шлема на его голове не было, зато латаные-перелатанные доспехи, притороченные к седлу, и длинное, торчащее кверху турнирное копьё, неоспоримо указывали на принадлежность всадника к рыцарскому сословию.

Немногочисленные прохожие с удивлением глядели вслед ряженым, недоумённо пожимали плечами и шли по своим делам. В отличие от взрослых, несколько мальчишек весьма заинтересовались необычным зрелищем и вприпрыжку побежали за дымящим транспортом.

В свою очередь странно одетая троица с неменьшим удивлением глазела на двигающиеся по дороге автомобили.

– Фу, – поморщился варвар, когда мимо промчался КАМАЗ. – Какие печи здесь громкие и вонючие.

– Дрова смолистые. Наверное, – подал голос русоволосый гигант.

Местные мальчишки захихикали, один из них, самый бойкий, не удержался и поинтересовался:

– Скажите, а вы в кино снимаетесь?

Остальных тут же прорвало.

– А можно меч посмотреть, он настоящий? А где у печки колёса? Можно вашего Горыныча потрогать? Дядя рыцарь, а вы латы из жести делали? Мятые они какие-то, словно их пьяный дворник делал.

Конан, помня завет царя не трогать местных, изо всех сил крепился, чтобы не надавать щелбанов настырным мальчишкам, но, услышав их последнее замечание, от хохота едва не свалился с коня. Иван тоже ухмыльнулся, а Людвиг сурово насупился.

– Он – настоящий рыцарь, а латы мятые, потому что в бою не раз побывали, – сказал Иван, само собой, не уточняя, что большую часть повреждений доспехи получили вовсе не во время ратных забав, а на дворе боярина Миодова.

– А вы не настоящий рыцарь – у вас доспехов нет.

– Я не рыцарь, – легко согласился Ваня. – Зачем на себе такую тяжесть таскать?

– А ваш Горыныч настоящий?

– Настоящая, – поправила мальчишку левая голова.

– О, даже говорить умеет. Точно, как настоящий. А огнём дышит?

Горыня дыхнула, выпустив клуб винных паров.

– Не, не настоящий, – разочарованно протянул мальчишка.

Обиженная Горыня немедленно спряталась за спину "папочки".

Но большинство пацанов скопилось около Конана, правда, близко не подходили, опасаясь чёрного коня.

– Дяденька, вы варвар?

Конан, который не очень-то любил, когда его называли варваром, опять начал размышлять, а не насыпать ли подзатыльников молодому поколению.

– Он – киммериец, – Ване сегодня была суждена роль экскурсовода.

– О-о, это великий Арни? Он Конана играет, да? – послышался вопрос.

– Какой ещё Арни? – варвар удивлённо вскинул брови. – И никого я не играю, я и есть Конан.

Мальчишки недоверчиво посовещались, и один из них сказал:

– С вами всё понятно, вы – толкиенутые .

Иван-дурак, видя, что варвар начал закипать, сказал:

– Ладно, ладно. Скажите-ка, где тут старого богатыря Святогора найти?

Как выяснилось, никакого Святогора пацаны не знают. Богатыри озадаченно переглянулись – они-то думали, что легко найдут дядьку Ивана.

– О, идея! – воскликнул Ваня. – Дядька – мой родственник, значит пахнуть должен, как и я. Горыня, у тебя нюх хороший, попробуй отыскать его по запаху.

Конан пробормотал "левел ап, однако", Людвиг восхищённо приподнял брови. Горыне идея тоже понравилась. Она обнюхала лапти Ивана, чихнула и с воодушевлением принялась искать похожие запахи.

– Туда, – все три её головы уставились в одном направлении.

Вскоре водитель печки и два всадника, ведомые нюхом Горыни, достигли большой свалки. Ваня оглядел горы мусора, смущенно посмотрел на лапти и сказал:

– Давненько я в бане не был. Мы ж всё в дороге.

Людвиг задумчиво посмотрел на свои сапоги, Конан только хмыкнул и развернул коня.

– Странный всё-таки этот "иной мир", – сказала Горыня, когда печь вновь выехала на улицу.

– Почему? – рассеянно спросил Иван-дурак.

– Да вон, мужик на меня смотрит, а на самом деле и не мужик вовсе.

– А кто ж он, баба что ли? – рассмеялся варвар, услыхавший замечание Горыни.

– Нет, он вообще не человек.

– А как же ты узнала? – поинтересовался Людвиг, которому надоело плестись в хвосте, и он ускорил своего тяжеловоза до нормального шага.

– Зрение магическое надо иметь, – с превосходством ответила Горыня.

– Внешне ничем от человека не отличается, – с сомнением сказал Людвиг.

– А вот мы сейчас и спросим, – сказал Конан и направил коня в сторону незнакомца.

Тот по-прежнему не сводил взгляда с трёхглавой ящерицы.

– Эй, нечеловек, – с киммерийской непосредственностью спросил варвар, – ты чего нашу животину смущаешь?

– Э-э, – промямлил мужчина в круглых очках, – скажите, это в самом деле Горыныч? Они же вроде как все уже давно вымерли.

– Все, может, и вымерли, а наш живой.

– Ой, чудо-то какое! – расплылся в широкой улыбке мужичонка. – Ведь сколько лет, сколько лет. Настоящего Горыныча увидел.

– Ты нашу девочку не оскорбляй. Она – Горыня, – сурово сказал варвар.

– Да вы что! – незнакомец схватился за сердце. – Ой, простите, это у меня от радости.

Горыня уставилась на него всеми тремя головами.

– А он ничего… смышлёный, – вынесла, наконец, вердикт центральная. Правая и левая согласно кивнули.

– Слушай, раз ты такой смышлёный, – сказал Конан, которого ничуть не впечатлили восторги незнакомца по поводу ящерицы, – скажи тогда, как нам Святогора найти.

– А вы кто ещё такие и зачем он вам? Оу…

Киммериец, свесившись с седла, схватил щуплого мужичка за шиворот и легонько встряхнул – так, что от незнакомца в разные стороны полетели его ботинки.

– Вопросом на вопрос отвечать невежливо, – назидательно сказал вежливый варвар. – В другой раз… Чтоб тебя! Оборотень!

Невзрачный мужичонка завертелся в воздухе, превратившись в размытое туманное облачко, и богатыри вдруг увидели, что Конан держит за загривок здоровенного волка. Варвар от неожиданности разжал руку, серый хищник приземлился на четыре лапы и припал к земле, явно приготовившись к прыжку. Чёрный конь дико заржал и шарахнулся в сторону.

Ваня судорожно зашарил на печи в поисках полена из осины, но под руку, как назло, попадались только берёзовые.

Конан, ругаясь, пытался достать двуручный меч, висящий у него за спиной, и, конечно, никак не мог этого сделать. Во-первых, конь под ним бесился от близости хищника, а во-вторых, попробуйте сами в один приём достать из-за спины полутораметровую железяку – у нормальных людей, даже у варваров, это не получается. Разве только некоторые авторы фэнтэзийного жанра способны на эдакое чудо, да и то при условии, что руки у них двухметровой длины. Причём, на вопрос, зачем Конан продолжал таскать меч за спиной, ответить не мог даже он сам. Положено так, и точка.

Поэтому не удивительно, что первым из богатырей на угрозу среагировал Людвиг. Рыцарь опустил копьё, до сей поры торчавшее над ним, словно корабельная мачта, и, дав шпор коню, двинулся на оборотня. Волк немедля вцепился зубами в деревяшку, пытаясь вырвать оружие из рук рыцаря.

В этот момент с воплем "Эге-гей" с печи свалилась Горыня и, набрав побольше воздуха, дыхнула всеми тремя головами в волка. Серого хищника тут же окутало облако винных паров, он начал чихать и тереть лапами нос.

– Кагор что ли? – сдавленно прохрипел оборотень.

– Смотри-ка, разбирается, – Ваня, так и не найдя осинового полена, слез с печи, поднял волка за шкирку и задумчиво спросил: – У кого серебро есть?

– У меня часы серебряные есть, – сказал волк. – Только в человеческом обличье. А что?

– Да нет, ничего, – слегка опешив, сказал Иван-дурак и осторожно опустил волка на землю. – А ты что, серебра не боишься?

– Какой же бухгалтер боится серебра? – зубасто усмехнулся оборотень. – Вот если бы вы налоговиков сюда притащили…

С этими словами волк крутанулся вокруг себя и вновь превратился в невзрачного очкастого мужчину.

Ваня, нахмурив брови, пытался запомнить название нового страшного оружия против оборотней. Людвиг огорчённо разглядывал любимое и изрядно погрызенное копьё. Конан, убедившись, что драки, к сожалению, не будет, пытался вновь затолкать меч за спину. Горыня, глядя на превращение, оживлённо совещалась меж собой.

– Ладно, кто вы такие – ясно. Так вам зачем Святогор нужен? – как ни в чём ни бывало спросил оборотень и принялся обуваться.

– И кто мы? – не удержался от вопроса Ваня.

– Богатыри, вестимо, – ухмыльнулся мужичонка. – Кто ещё сразу в драку полезет, не успев ничего узнать?

– Ну, я много кого могу припомнить, – сказал Конан, к этому времени справившийся с мечом. – К тому же, узнать и потом можно.

– Да, если противник выживет, – заметил Людвиг.

Оборотень заметно погрустнел – явно подумал, что мог попасть в категорию невыживших.

– Святогор – дядька мой, – начал Ваня, но оборотень не дал ему договорить – он с силой хлопнул себя по лбу ладонью, и богатырям даже показалось, что раздался лёгкий звон.

– Так ты Иван! Я мог бы сразу догадаться. А вы, наверное, Конан и Людвиг? Ну, конечно! Герои Ратного поля. Мне Святогор Иванович много про вас рассказывал. А где ещё один, зелёный такой? Сильвестр и Топтыгин очень хотели бы с ним познакомиться. А уж вам они как рады будут.

Ошеломлённые богатыри молча слушали эту трескотню, и только Горыня сказала:

– А сереньким ты мне больше нравился. Перевернись, а?

– Госпожа, для вас – что угодно, – шаркнул ножкой оборотень. – Но не сейчас. В городе нельзя принимать нечеловеческие формы.

– А ты разве только что не превращался? – удивилась Горыня.

– Только ради дела – проверить, кто вы такие. Да и за это мне от шефа влетит. На этом свете люди в магию не верят.

– А печки-вонючки как же? – полюбопытствовал Людвиг.

– Это называется не магия, а наука. Впрочем, не забивайте головы. А вашу печь придётся временно изъять из обращения во избежание эскалации нездорового любопытства среди местного населения.

– Чего с печкой сделать? – на сей раз даже Конан, иной раз легко понимавший по-тарабарски, не уловил, о чём говорит очкастый оборотень.

– Говорю, печь вашу поставим в нашем дворе. А то чревато… Ну, поехали!

*****

Пятнадцать минут спустя к воротам фирмы "Призывной помощник" подъехали печь, дымящая, как паровоз, и два всадника, обряженные в средневековые одежды. Невзрачный мужичонка, назвавшийся богатырям Сергеем Вольфовичем (а лучше просто Серым звать, добавил он), спрыгнул с печки и нажал кнопку звонка на высоком заборе. Качок Сильвестр раскрыл ворота, затем раскрыл от удивления рот, да так и забыл его закрыть. Впрочем, как и ворота.

– Сейчас я Святогора Ивановича предупрежу, – крикнул, убегая, Серый.

Богатыри остались во дворе, с любопытством оглядываясь. Сильвестр, по-прежнему с раскрытым ртом, глазел на приезжих до тех пор, пока на пороге не появился Святогор, опомнился и бросился закрывать ворота.

– Ванька, – Святогор радостно раскинул руки, и Серый, стоящий рядом, еле успел присесть, чтобы не попасть под удар. – Конан, Людвиг. Вот так встреча! Какими судьбами вас в этот мир занесло? Оп. А это что такое?

Богатыри посмотрели туда, куда указывал дядька Ивана – там Горыня чесала задней лапой за ухом у правой головы.

– Святогор Иванович, это же настоящий змей Горыныч, – ответил вместо богатырей Серый. – Точнее, змея Горыновна.

– Это я и без тебя знаю, – нахмурился тот. – И даже знаю, откуда она взялась. Вопрос в том, что она здесь делает?

– Дядька, животинка с нами приехала, – сказал Ваня. – Дорогу сюда только она знает.

– С ума сошли? В этот мир нельзя магических существ привозить.

– А он как же? – Конан указал на Серого.

– Ему можно. Он живёт здесь давно, к тому же – в специальной магической местности. А в городе, как видите, выглядит вполне себе человеком.

– А мы только что видели… – начал Людвиг, но, поймав умоляющий взгляд Серого, примолк.

– Что?

– Пацанов местных. Они посчитали, что Горыня ненастоящая, – закончил за рыцаря Ваня.

Святогор, к удивлению богатырей, этим словам совсем не обрадовался, а лишь огорчённо вздохнул.

– Да-а, дожили. Дети живому Горынычу уже не удивляются. Ладно, проходите, потом с вашей Горыней разберёмся. Селивёрст, чайку нам согрей. Да на стол подавай всё, что есть.

– Слушаюсь! – качок отдал по-военному честь и на глазах испарился.

– Как это он так? – удивился Конан.

– А что тут такого? Домовые все так умеют, – сказал Святогор.

– Домовой? – Ваня округлил глаза. – Я думал домовые маленькие, бородатые и вечно в саже.

– Сильвестр в богатыри готовится, – пояснил Святогор. – Мечтает на Ратное поле попасть. Может, после ужина вы ему продемонстрируете пару-тройку богатырских приёмов? Он мне уже всю плешь проел: покажи да расскажи. А возраст у меня уже не тот.

– Ты, Святогор Иванович, не прибедняйся, – хмыкнул Конан. – Кто на Ратном поле одним ударом столы ломал?

– Невелика заслуга, деревяшку расколоть, – отмахнулся Святогор. – Сильвестр тоже мог бы стол сломать, да ему по-домовиному жалко мебель портить. Кроме того, как говорят мастера боевых искусств, кирпич не может дать сдачи.

– А-а, понятно, – глазки киммерийца заинтересованно блеснули. – Покажем приёмчик-другой, что ж не показать.

– Ну, пойдёмте за стол. Там и расскажете, зачем пожаловали.

*****

– Значит, так и сказал? – Святогор задумчиво почесал бороду. – Вот прям космическая сила?

– Она самая, – утвердительно кивнул Ваня, на самом деле ни о какой космической силе понятия не имевший.

– Тогда дело серьёзное. Иван говоришь?

– Ага. Прошин.

– Капитан-богатырь, – вставил Конан.

Людвиг, с Прошиным не знакомый, пялился в угол кабинета, где стояло копьё, подаренное им Серёге Ложкину, и жалел, что нельзя поменять его на своё погрызенное. Горыня в разговоре тоже участия не принимала, пытаясь опробовать все вкусности, которые Сильвестр вытащил из закромов ради дорогих гостей. Серый умильно глядел, как она сметает со стола копчёности, соленья и сладости (каждая голова специализировалась на чём-то одном) и подставлял ей новые тарелки с яствами.

Святогор достал мобильный телефон и, хмурясь, как от непосильного труда, принялся тыкать в кнопочки пальцем. Две минуты спустя Серый оторвался от подкармливания Горыни, забрал телефон у Святогора и спросил:

– Кого набрать?

– Нечаева, – облегчённо вздохнул старый богатырь. – Наделают, понимаешь, крохотных кнопок.

– Готово, – Серый вновь вернулся к обязанностям подносчика блюд.

Святогор взял телефон и заговорил:

– Анатолий Семёнович. И вам того же… Нет, тьфу, тьфу! Но просьба есть. Человека надо найти… Нет, не преступник, наоборот, говорят, капитан-богатырь. Иваном Прошиным зовут… Да вы что? Отлично! Адресок не дадите?.. Нет, нет, у меня к нему личный вопрос… Запоминаю. Фруктовая пятнадцать. Спасибо огромное. И вам того же.

Богатыри недоумённо смотрели, как Святогор говорит с невидимым собеседником. Наконец тот закончил разговор, несколько раз ткнул пальцем в телефон, ругнулся и отложил гаджет в сторону.

– Ну вот, Ивана вашего я нашёл. Фруктовая пятнадцать – это недалеко отсюда. Правда, чем он поможет найти Василису, ума не приложу. Ну, да ладно, раз космическая сила так велела…

– Когда поедем? – Ваня вскочил.

– Переночуете здесь, а завтра Серый вас проводит до места. Никуда ваш Прошин за ночь не денется. К тому же, Сильвестр ждёт показательных выступлений.

*****

Ранним утром фирма "Призывной помощник" в полном составе провожала богатырей. Сильвестр, с фингалами под глазами, радостно улыбался и зазывал Конана, один глаз которого тоже слегка заплыл, приезжать ещё. Бруня, ночевавшая у подруги, скромно стояла в сторонке, поглаживая центральную голову Горыни, которая больше двух других заливалась слезами – ящерице Святогор категорически запретил выходить в город.

Сам Святогор дал какие-то напутствия Серому и обнял на прощание каждого из богатырей.

– Ну, пора отбывать, – сказал оборотень.

– Как же отбывать, если даже битюга отобрали? – ни у кого конкретно вопросил Людвиг. – И вообще, что я за рыцарь без доспехов?

Святогор велел им оставить только оружие, печь, коней и Горыню, а доспехи Людвиг сам снял – пешком ходить в гремящих железяках весьма неудобно. Однако, это не мешало ему гнусить.

– На мой взгляд, ты самый настоящий рыцарь, даже без железок, – послышался голосок Бруни.

Людвиг, который до этого даже боялся взглянуть на брюнетку, несмело улыбнулся.

– Правда?

– Да, – Бруня подошла к Людвигу и провела пальчиком по кольчуге, с которой тот не смог расстаться. – А вот тут колечко поломалось. И тут.

– Это от ударов врагов, коих я потом сразил, – пробормотал рыцарь. – Жаркие были схватки.

– Как интересно. Жаль, что вы так быстро уезжаете. Ты, наверное, знаешь столько замечательных историй, – промурлыкала Бруня.

Воздух вокруг Людвига явно стал градусов на десять выше. Неизвестно, до какой температуры рыцарь смог бы утеплить окружающую среду, если бы его не окликнул киммериец.

– Рыжик, ты идёшь?

Людвиг поплёлся за товарищами, периодически оглядываясь на Бруню, которая помахала ему вслед.

*****

– Это здесь, – сказал Серый, указывая на домик за невысоким забором из штакетин.

– Уверен? – спросил Конан, критически осматривая престарелое бревенчатое строение. – Я-то думал, что капитан-богатырь обитает… Ну, ладно. Заходим, что ли?

И первым протиснулся в калитку. За ним протопал Иван, прошёл Людвиг и последним во двор шмыгнул Серый. Пёс с соседнего участка – здоровенная кудлатая дворняга, зашлась бешеным лаем, едва учуяла оборотня. Очкарик, явно забыв, зачем сюда пришёл, свернул в сторону дворняги, поднял длинный прут и принялся колотить им по забору. Пёс бесновался, не в силах сорваться с цепи.

– Долго он ещё? – Иван-дурак нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Эй, круглоглазый друг! – окликнул Серого Конан. – Оставь пса в покое, мы сюда не за этим пришли.

– А он первым ругаться начал, – принялся оправдываться очкарик. – Всю мою родню до двадцатого колена вспомнил.

– Странно, – хмыкнул Людвиг, – я думал, что у волков и собак одни предки.

– С эволюционной точки зрения… – начал было Серый, но тут подал голос Ваня.

– Слушайте, вот этой будки здесь только что не было, – сказал он, указывая на стоящий неподалёку деревянный сортир.

– Вань, это у тебя от волнения, – махнул рукой киммериец.

Он поднялся на крыльцо, внимательно рассмотрел вырезанный на двери барельеф и бухнул кулаком по косяку.

– Эй, есть кто дома?

Дверь распахнулась, и глазам богатырей предстала невысокая фигурка шимпанзе, который молча уставился на гостей. Ваня и Конан растерянно посмотрели сначала на обезьяну, потом на Серого.

– Ты куда нас привёл?

Тот пожал плечами.

– Адрес верный.

Людвиг, глядя на обезьяну, задумчиво промолвил:

– Так вот он какой, капитан-богатырь. Щуплый, однако.

– Сам ты щуплый, – рявкнул вдруг шимпанзе. – А я коренастый.

– Шимми! Не может быть! – завопил Ваня. – Откуда ты здесь?

– А я и смотрю, портретик на двери на кого-то похож, – пробасил Конан, радостно улыбаясь. – Вот уж кого не ожидал тут увидеть.

– Я вас тоже на этом свете не ждал встретить, – расплылся в ответной улыбке Шимми и посмотрел на Людвига, потом на Серого. – А эти двое с вами?

– С нами.

– Тогда проходите. Только, пожалуйста, не шумите – все ещё спят. И осторожнее будьте – я тут ремонт кое-какой затеял.

Три богатыря и оборотень вошли внутрь. Конан по пути крепко приложился лбом о толстенную деревяшку, торчащую из стены, и, конечно, ругнулся. Тихонько, как и просил Шимми. От тихого киммерийского ругательства разве только штукатурка с потолка не посыпалась.

– Конан! – прогромыхал Ваня. – Тебе же сказали – тихо!

Людвиг зацепился кольчугой за какой-то гвоздь, дёрнулся, и на пол с диким грохотом рухнуло ведро.

– Шимми, я же просил хотя бы в субботу с утра ремонт не делать, – послышался стон из комнаты.

– Да я… – начал было оправдываться шимпанзе, но тут мимо него пролетел кто-то небольшой и мохнатым комком выкатился на улицу.

– Это что ли был капитан-богатырь? – спросил Людвиг.

– Шушпан! – заорал Шимми. – Вот вернёшься, я тебе такого ремня задам – в макаку краснозадую превратишься.

– Я тебя самого в макаку превращу – только посмей малыша трогать, – немедленно раздался басовитый женский голос.

– Мила, ну он же отец, он же должен как-то на сына влиять, – послышался тоненький женский голосок. – Хотя, конечно, не ремнём.

– Так и скажи, что мужа-макаку не хочешь.

– Само собой, не хочу. Ты-то себе жениха подобрала из человеков, хотя сама – лягушка.

Заинтересованные богатыри вошли в комнату, где увидели всклокоченного Ивана Прошина, сидящего на диване, элегантную шимпанзиху в белом передничке и здоровенную тушу лягушки с золотой короной на голове. Прошин, увидев вошедших, протёр глаза, затем, видимо, себе не поверив, ещё и потряс головой.

– Иван! Конан! Вот это да! Шимми, зверская твоя душа, что ж ты молчал, что друзья приехали?!!

– Да ты же сам просил хоть раз в жизни в субботу дать тебе поспать, – возмутился обезьян. – Я даже побратимов заставил тишину соблюдать.

– Да, секунды на две, наверное, – хмыкнул Серый. – Ну, ладно, моя миссия выполнена, по адресу я вас довёл.

– Куда вы? – Прошин подскочил с дивана. – Сейчас стол накроем в честь вашего прибытия. Шанель, неси сюда всё, что есть. Мила, нет, колдовать не вздумай.

– Мила? – Иван-дурак нахмурился. – А разве её так зовут?

– Ой, совсем забыл! – Прошин всплеснул руками. – Надо же вас представить друг другу. Дамы, это мои друзья: Иван, царский сын, и Конан – один из величайших воинов мира. И, простите, вас не знаю…

– Людвиг Железный, рыцарь и мастер копья, – Людвиг куртуазно поклонился.

– Сергей Вольфович, оборотень и финансовый консультант фирмы "Призывной помощник", – непринуждённо представился Серый.

Прошин, уже ничему не удивляясь, представил дам:

– Шанель, жена нашего Шимми, великолепная домохозяйка. А это Мила, заколдованная Кощеем и потерявшая память дева. И ещё колдунья.

– И заодно твоя невеста, если ты не забыл, – сварливо сказала лягушка.

– Ну, типа того, – кисло согласился Прошин.

– Невеста? – недоумённо спросил Иван-дурак.

Конан и Людвиг переглянулись. Серый, уже собравшийся покинуть дом, замер и обернулся. Прошин скорчил побратимам физиономию, долженствующую означать "я потом всё объясню", однако его гримасы были замечены Милой.

– Именно так и никак иначе, – твёрдо сказала она.

– А я думал, что ты моя невеста, – печально промолвил Иван-дурак.

В избушке воцарилось такое молчание, что обитай в доме тараканы, можно было бы услышать, как они шуршат лапками по щелям. Но тараканов в доме уже не было – они сбежали подальше от колдовства лягушки.

– Ты хочешь сказать, что она и есть твоя пропавшая Василиса? – Прошин, наконец, всё сообразил. – Ура-а! Ваня, поздравляю от всей души! Мила, вот твой настоящий жених. Эх, у меня сегодня двойной праздник: и вас встретил, и… Ребята, это надо отметить.

Иван-дурак сосредоточенно пытался осмыслить ситуацию. Конан и Людвиг тоже не могли сориентироваться в происходящем: по всем канонам капитан-богатырь должен расстроиться или, как минимум, обеспокоиться при виде соперника, а он чуть ли не пляшет от радости. Серый громко вздохнул:

– Вот это настоящий друг, вот это я понимаю. Невесту побратиму отдать – это сильно.

– Как это отдать? – завопила лягушка. – У меня один жених и других мне не надобно.

Прошин, видя, что Мила готова расходиться не на шутку, попытался её успокоить.

– Ты же сама говорила, что ничего о прошлой жизни не помнишь, и это тебя очень печалило. А теперь, когда выяснилось, что ты – Василиса и невеста моего побратима, ты вдруг решила от жениха отказаться. Нехорошо как-то.

Устыдил ли капитан лягушку или у неё на уме ещё что-то было, но только она замолкла, одним глазом глядя на одного жениха, другим – на другого. Прошин, видя, что лягушка хотя бы временно нейтрализована, по-быстрому оделся, пригласил друзей садиться, кто где себе место найдёт, а сам принялся помогать Шанели и Шимми.

– Да-а, побратимы, небогато вы живёте, – протянул Конан, оглядываясь. – Я, конечно, понимаю, настоящему богатырю было бы где переспать… Словом, тесновато тут у вас.

– Да я знаешь, сколько могу натаскать! – возмутился Шимми. – Просто мне Иван запретил.

– Мы, чем богаты, тем и рады, – Прошин взглядом показал обезьяну на "стол", накрытый красной скатертью. Шимми понял капитана без слов и усмехнулся.

– Конан, помоги мне стол на середину комнаты подвинуть, – сказал Прошин.

– Да, у меня сил маловато, а одному ему не справиться, – поддакнул Шимми.

– Слабаки, – буркнул киммериец и легонько пихнул угол "стола". Тот, конечно, даже не шелохнулся. Тогда варвар толкнул посильнее – результат оказался прежним.

– Вань, ты бы помог Конану, а то у него от голода сил не осталось, – безобидным тоном сказал Шимми.

– Вот ещё, я сам, – варвар обхватил "стол" и, кряхтя от натуги, сумел сдвинуть его на пару сантиметров. – Проклятье на мою голову, он у вас каменный, что ли?

– Почему каменный? Алмазный.

Киммериец посмотрел на Ивана Прошина, затем на шимпанзе, но лица у тех остались абсолютно серьёзными. Тогда Конан поднял скатерть да так и застыл с красной тряпицей в руке, глядя на прозрачный куб. Ваня, Людвиг и Серый дружно наклонились и принялись щупать гигантский алмаз, хотя ни один из них в драгоценностях ничего не понимал.

– Не, такого не может быть, – бормотал варвар, пытаясь поцарапать мечом прозрачную поверхность. – Беру свои слова насчёт "небогато живёте" обратно. Где же вы такое чудо раздобыли?

– Мила наколдовала, – сказал Иван и тут же поправился: – То есть, Василиса.

– Я лучше пока Милой побуду, – квакнула лягушка.

– Хорошо, я буду тебя милой Василисой звать, – немедленно откликнулся Иван-дурак.

– Мне только двойных имён, как в бразильском сериале, не хватало, – проворчала та. – Кстати, ты пока ничем не доказал, что мой жених.

– Ну-у, – протянул Ваня, – мне космическая сила сказала, что найти Василису на том свете поможет Иван Прошин. Мы сюда, на тот свет, к нему приехали и нашли тебя.

– И всё? – нахально спросила лягушка.

– Ты, как и Васька, магичить умеешь. Она… то есть, ты – мастерица в этом деле великая. Других таких во всём государстве не сыскать.

Лягушка приосанилась и повела глазом на Прошина и Шимми – слышали или нет? А то вечно критикуют её за магию.

– Ещё корона со стрелой. Это потому что ты – моя невеста. То есть, почти царевна.

Лягушка подумала и буркнула:

– Ну, допустим. Я, конечно, всегда подозревала в себе непростое происхождение. И вообще, какой из тебя жених? Ты даже ухаживать за девушками, как следует, не умеешь. Вон, Иван, едва меня увидел, сразу же пальцем в бок ткнул.

– Ваня, ткни её тоже, а? – искренне попросил Прошин.

Иван-дурак немедленно выполнил просьбу.

– Что-то я ничего не почувствовала, – проворчала Мила.

– А так?

– Ай! – взвизгнула лягушка. – Больно!

– Хорошо, сейчас исправлюсь, – он поспешно ткнул в зелёный бок ещё раз.

– Хых. Щекотно.

– Блин, то больно, то щекотно. Как же тебя тыкать тогда? – возмутился Ваня.

– Нежно, но сильно, – ответила лягушка, чем ввела богатыря в полный ступор. – Кстати, надо говорить не "блин", а "какой конфуз". Короче, иди, на кошках сначала потренируйся.

– Не советую, – промолвил Серый, вспомнив Бруню. – Лучше здесь приёмы осваивай.

Пока Ваня осваивал основы ухаживания за представителями отряда земноводных, Иван судорожно искал по шкафам спиртное – жалким результатом поисков явилась банка пива и початая бутылка красного вина.

– Шимми, я до ближайшего магазина, а вы с Шанелью накрывайте стол. Нет, не алмазный, а нормальный из угла достань. Сергей Вольфович, вы куда? Скоро Шанель приготовит мясо. Торопитесь? Что ж, рад знакомству. Будет время – заходите к нам, адрес знаете.

Пока Иван бегал в ближайший магазин, а Шимми с Шанелью готовили праздничный стол, Мила развлекала гостей телевизором. В принципе, трое богатырей уже знали о яблочно-тарелочной модификации телевизора, а потому удивились говорящей коробке, но не особо. Во всяком случае, не настолько, насколько того хотелось Миле. Лягушка, души не чаявшая в телеящике, решила усилить впечатление и разок колдонула.

Когда Иван вернулся из магазина, вся честная компания в полном составе встретила его около дома. Как выяснилось, Мила создала эффект присутствия к телевизору. Поначалу всё шло неплохо: на экране у берега, заросшего соснами, плескалось море, а в комнате пахло солёным ветром и хвоей. Но потом Мила переключила канал и наткнулась на "Возвращение живых мертвецов"…

Воздух в доме очистился от запаха тухлятины только час спустя, но сидеть в комнате всё равно было невозможно. Стол накрыли под яблонями в саду, благо, дождя не предвиделось. Правда, атмосферу изредка портила зелёная будка, то и дело норовившая "стать под ветер", но все дружно решили, что это колдовство Милы не идёт ни в какое сравнение с тем, что осталось в доме, а потому перестали обращать на блуждающий сортир внимание.

Богатыри, у Святогора не пившие ничего, крепче чая, с неодобрением смотрели на Прошина, разливавшего по маленьким стаканчикам прозрачную жидкость. Ваня и Людвиг сумели промолчать, а Конан со всей врождённой киммерийской деликатностью осведомился:

– Иван, надеюсь, ты сейчас не споласкиваешь посуду? А даже если и так, то в такие стаканчики только жлоб-евнух в кощеевом замке разливал.

– Конан, это не вода, – сказал Шимми, ранее уже попробовавший прозрачный напиток, а потому знавший ему настоящую цену. – Поверь, водку лучше пить не кувшинами.

– Шимми, с твоей комплекцией, может, и лучше, – хмыкнул варвар. – Иван, неси посуду побольше.

Прошин и Шимми переглянулись, но отказать гостям не позволил хозяйский долг. Вскоре Конан держал в руке литровый алюминиевый ковшик, Ваня – высокий стакан из-под миксера, а Людвигу пришлось довольствоваться обычным гранёным.

Конан подозрительно понюхал содержимое посудины:

– Странно пахнет. Вот кабы кто-то не упился и не опрокинул телегу с двумя бочками вина, и оные бочки, с превеликим трудом утащенные кем-то из монастыря, не разбил…

Людвиг поспешно провозгласил тост:

– Ну, за знакомство и за встречу!

Рыцарь осилил полстакана, после чего принялся судорожно заедать квашеной капустой. Варвар, сделав несколько длинных глотков, выпучил глаза, но героически одолел ковшик. Ваня выпил до дна, сдавленно кашлянул и сказал:

– Крепкая штука, блин! – и посмотрел на лягушку.

Впрочем, дамы, чинно попивавшие вино, не обращали внимания на богатырей – они уже беседовали о чём-то своём женском. Иван Прошин, перехватив Ванин взгляд, махнул рукой – мол, ну их.

– Ну, давайте, рассказывайте, – он поставил локти на стол, приготовившись слушать. – Конан, вот ты, например, куда минотавров дел?

– Минотавров? А-а, рогатенькие такие? – киммериец с некоторой заминкой, но вспомнил. – Незадача с ними вышла. Мы на корабле плыли и на каком-то острове остановку сделали – воды, еды прикупить. Рогатики увидели местный лабиринт, упросили меня разрешить отправиться на экскурсию, и все, как один, там заблудились. В общем, с тех пор о них я ничего не слышал.

– А ты чем занимался? – теперь настала очередь Ивана-дурака.

Тот развёл руками.

– Да ничем особым. Вот разве что пока Ваську искал, дружине батюшкиной поголовно в репу настучал, да потом на Ратном поле вместе с Конаном и Людвигом с Кощеем бился, да ещё к Вию ездил. А так – ничего интересного. Ты лучше расскажи, как здесь Шимми оказался.

– Он в рабстве был у караванщика, и вместе с ним на этот свет приехал. А уже здесь мы сумели освободить и Шимми, и семью его.

– А… Васька?

Прошин вздохнул.

– Вань, ты карнавал у Кощея помнишь? Мила… то есть, Василиса, решила, что раз я её пальцем в бок ткнул, значит, заигрываю. И приплелась вслед за мной. А поскольку она память потеряла и ничего из своей прошлой жизни не помнит, то решила за меня замуж выйти. А мне она… – тут Иван скосился на лягушку, убедился, что она не слушает, и продолжил шёпотом: – У меня девушка есть, только я её из-за Милы привести домой не могу. Фух, наконец-то ты свою невесту заберёшь.

– Ну, тогда за освобождение и решение всех проблем, – провозгласил новый тост Конан и поднял ковшик. Правда, теперь варвар благоразумно не стал наполнять его до краёв.

– Кто кого освобождает? – осведомилась Шанель.

– Иван Ван… Василису освобождает, – пояснил киммериец.

– Кстати, об освобождении: доколе мне в зелёной шкуре ходить? Почему мой новый суженый до сих пор не поцеловал меня, а? – лягушка подпрыгнула от возмущения, хотя явно до этой секунды о поцелуе даже не задумывалась.

Ваня смущённо засопел.

– Неловко как-то при людях. Может, потом?

– Нет, здесь и сейчас. Давай! С чувством, с затягом, как полагается.

Все деликатно уставились в сторону зелёной будки, как раз появившейся неподалёку, дождались, пока протяжный "чмок" за их спинами не прекратится, и повернулись. Иван-дурак стоял смущённый а перед ним… сидела здоровенная, метр в высоту, лягушка.

– Вот же блин! – прокомментировала Мила.

– Надо говорить "какой конфуз", – пролепетал Ваня, ковыряя лаптём дырку в земле.

– И впрямь, конфуз. Два жениха, и ни один облик человеческий вернуть не может.

– Эй, какие-такие два жениха? – встревожился Прошин. – Иван твой суженый, а я…

– И ты жених, – отрезала лягушка. – До тех пор, пока человеком не стану, а там уже решу.

Прошин тоскливо вздохнул – вот тебе и освободился.

*****

Застолье по случаю прибытия богатырей продолжалось недолго – полчаса, наверное. Первым окончательно сдался, конечно, Людвиг: рыжеволосый рыцарь рухнул на свежую майскую травку. Конан и Ваня в силу крупногабаритной комплекции продержались дольше, но зелёный змий, количество коего в водке имеется гораздо больше, нежели в вине и пиве, одолел и их. Киммериец захрапел, сидя на стуле, а Ваня даже нашёл в себе силы пойти в дом. Правда, до дивана он не добрался и уснул на полу, обняв алмазный "стол".

Иван Прошин и Шимми, по велению хозяйского долга на спиртное не налегавшие, сочли, что перетаскивать тяжеленного варвара в дом смысла нет, а Людвига просто подняли и вновь водрузили на стул.

– Слабоваты богатыри-то оказались, – хмыкнула лягушка.

– Не привыкли просто к таким крепким напиткам, – Иван немедленно встал на защиту друзей.

– И как женихи тоже так себе.

– Но-но, – Прошин погрозил пальцем лягушке. – Ваня – твой законный жених, так что ты не очень-то.

– Доказательств пока нет, – глядя куда-то вверх, заметила лягушка. – Так что я лучше буду придерживаться привычной версии – тебя.

– Мила – нет! – запаниковал Иван. – Ваня тебя с собой заберёт, там тебе облик девичий и память вернут. И будете вы жить долго и счастливо.

– Ты же слышал, что Ваня сказал: других таких мастериц в магии, как я, у них не найти. А теперь подумай: если я сама не могу свой истинный облик вернуть, то кто мне там поможет?

Контрдовод лягушки застал капитана врасплох. Однако Ивану очень хотелось спровадить Милу подальше, и ему в голову сам собой пришёл спасительный план.

– Слушайте, тот очкастый мужчина – Сергей Вольфович, что привёл наших друзей, назвался оборотнем. Вот к кому нужно идти – уж кто-кто, а оборотни точно владеют магией перевоплощения. Он-то тебя и научит нужному заклинанию.

– Голова, – прицокнул языком Шимми. – Это может сработать.

Шанель радостно захлопала в ладоши, а лягушка буркнула что-то неразборчивое, что с натяжкой можно было счесть за знак одобрения.

– Кто помнит, как этого мужика найти? Кажется, контора его с какой-то помощью связана.

Вопрос повис в воздухе – никто названия фирмы, названной оборотнем, не запомнил. Попытки привести в чувство кого-нибудь из богатырей, успехом не увенчались – кроме нечленораздельного мычания ничего Прошин от них не услышал.

– Ладно, всё равно адрес они вряд ли знают, – сказал Иван. – Шимми, я сбегаю в управление, попробую отыскать по базе что-нибудь похожее на нужную фирму, а ты за побратимами приглядывай – они к обеду проспаться должны. На улицу их не выпускай – как бы в беду какую не попали. Дамы – за вами готовка. Друзья наши – настоящие богатыри, и аппетит у них соответствующий. Ну, я побежал.

В чём Прошин был прав – так это в оценке побратимов. Они были настоящими богатырями, пусть и не былинными, а потому пришли в чувство гораздо раньше обеденного времени. Шимми, вопреки наставлениям Прошина, преспокойно мешал за домом цементный раствор, а потому не видел, как заворочался киммериец.

Конан открыл глаза, огляделся и хлопнул Людвига по плечу, будя таким образом товарища. Как уже раньше упоминалось, киммерийские методы отлично приводят в чувство – рыцарь немедленно очнулся, сидя уже на земле среди обломков стула.

– Где Ваня? – Конан обвёл взглядом окружающий сад.

– А мы сами где? – Людвиг сделал то же самое, но намного медленнее.

– На том свете. Рыжик, забыл что ли?

– Мы умерли?!! – Людвиг схватился за сердце.

– У тебя голова болит? – задал контрвопрос варвар.

Рыцарь утвердительно поморщился.

– Значит, жив, – констатировал Конан. – Ох, ты только посмотри.

Людвиг повернулся туда, куда указывал киммериец. По улице мимо дома Прошина шли две девушки, по причине весны и солнечного денька одетые в лёгкие маечки и коротенькие юбочки.

– Юбки короткие – просто срамота, – сказал Людвиг, не отрывая горящего взгляда от ног девушек.

– И не говори. Ну, чего сидишь? Пойдём знакомиться.

– А как же Ваня?

– Ему батя всё равно запретил. Да и Василиса не одобрит.

Людвиг заколебался, что-то вспомнив, но был вынужден поддаться убеждениям варвара, тем более, что Конан схватил его за шкирку и поволок за собой. Однако когда два богатыря вышли на улицу, девушки уже успели сесть в автобус.

– Ну и ладно, ещё найдём, – Конан жизнерадостно встряхнул Людвига. – Пойдём, Рыжик, полюбуемся иным миром, а то Ваня, как проснётся, так сразу домой запросится – посмотреть ничего не успеем.

*****

Шимми поднялся по ступенькам крыльца с ведёрком раствора и в задумчивости остановился перед дверью с барельефом. Ему показалось, что в саду чего-то не хватает, но чего именно, обезьян пока не сообразил. А когда понял, что в саду не хватает такой несущественной детали, как двух спящих богатырей, то тихо ойкнул и бросился в комнату, однако обнаружил там только похрапывающего Ивана-дурака.

Быстрый опрос Шанели и Милы на предмет не видели ли они Конана и Людвига, показал, что: а) богатыри ушли из дома в неведомом направлении; б) за ротозейство Шимми крепко достанется от Прошина. Обезьян поручил заботу о спящем Иване дамам, а сам бросился на улицу в поисках побратимов.

Надо сказать, что дамы с богатырями раньше дела не имели (лягушка, если и имела, то всё равно ничего не помнила), а потому тоже недооценили возможности богатырского организма перерабатывать алкоголь. Пока Шанель и Мила отвлеклись на приготовление обеда, Ваня проснулся и быстро убедился, что из мужского населения остался он один. Возможно, будь лягушка не столь сварливой, богатырь предпочёл бы пообщаться с ней, а так он, подобно побратимам, отправился посмотреть на окружающий его иной мир. Правда, в отличие от Конана и Людвига, Ваня далеко уйти не успел – его окликнул пожилой мужчина, суетившийся возле небольшой печи на колёсах:

– Друг, помоги толкнуть, а то аккумулятор, понимаешь, сдох.

Ваня почесал затылок, не понимая, кого и зачем толкать, если кто-то сдох. Наконец он сообразил, что толкнуть надо транспорт.

– Давай! – крикнул мужчина, прыгнув в водительское кресло.

Ну, Ваня дал. "Печка" оказалась на удивление лёгкой и первые метров пять просто пролетела, не касаясь земли. Ошалевший водитель остановил машину в метре от фонарного столба и с уважением посмотрел на помощника.

– Здоров ты, однако. Качаешься?

– Не, – помотал головой Ваня, – я уже протрезвел. Цвет у твоей печки красивый.

Мужчина критически оглядел свою "пятёрку".

– Цвет называется гнилая вишня. А вот насчёт печки – это ты прав. По-другому и не назвать.

– А то, – Ваня не заметил сарказма. – У меня тоже печь есть. Только труба сверху находится.

– Внедорожный вариант, – понимающе кивнул собеседник.

– Да, хоть по дороге, хоть по полю едет, – подтвердил Ваня. – Только жрёт много. И дымить в последнее время сильно стала.

– Внедорожники все жрут много, – посочувствовал мужчина. – А насчёт дымить – ты кольца проверь, не прогорели ли. Это самое первое, что сделать надо.

Ваня опять почесал в затылке, не понимая, как непрогоревшие печные кольца, на которые ставят котелки и казанки, могут уменьшить дымность печки. Да и нет в русской печи никаких колец. О чём и сказал.

– Так не бывает, – уверенно сказал мужчина. – В отечественных машинах без них никуда. Ты, коли сам не знаешь, к знатокам обращайся. Вот ко мне, например. Или, если деньги не жмут, на техобслуживание в сервис съезди. Дымит – это нехорошо. Да и штрафануть могут.

– Помедленнее, друг, я всё сразу не запомню, – и Ваня принялся повторять незнакомые слова.

*****

Варвар и рыцарь неспешно брели по улицам Ольховска, глазея на диковинки иного мира. Конан, как бывалый путешественник, делал вид, что его здесь особо ничего не восторгает, и даже пытался объяснять Людвигу окружающее.

– … вон те, в оранжевых куртках, что дорогу копают – рабы местные. А в белой каске – надсмотрщик. Ленивый какой-то – совсем не следит за подопечными. В Гиркании его за такую работу самого бы уже в рабы определили.

– Да ладно тебе, – сказал рыцарь. – Смотри, какие тут дороги хорошие и ровные. И ямы встречаются неглубокие.

В этот момент легковушка, взвизгнув тормозами, попыталась объехать "неглубокую" яму, на которую дорожные рабочие никакого внимания не обращали. Послышался металлический удар, и машина замерла посреди дороги.

– Мать, мать, мать, – разнеслось эхо от вопля владельца легковушки.

– Судя по всему, местные не очень-то довольны работой, – заключил Конан. – Как я и говорил – надсмотрщики тут ленивые.

– Здравствуйте, я представляю фирму с мировым именем, – к богатырям подскочил невысокий мужчина с огромной клетчатой сумкой. – Лучшие товары года по баснословно низким ценам. Чудо-чайник, чудо-сковорода, чудо-массажёр.

– Отстань, чудо, – буркнул варвар, у которого начала болеть голова после утреннего застолья. – У нас денег нет.

– Конан, давай посмотрим, а? – Людвиг с любопытством глядел на сумку разносчика. – Интересно же.

– Чудо-лопата, чудо-губка, чудо-швабра, – как заведённый, тараторил мужчина. – Вы только взгляните, не пожалеете. Есть чудо-тряпка – полирует и очищает всё.

Чудо-тряпка рыцаря добила.

– А доспехи ей полировать можно?

– Так она же для полировки доспехов и предназначена, – разносчик моментально уловил "откуда дует ветер". – Лучше неё в мире не найти. А в комплекте с чудо-тряпкой идёт чудо-паста, которая превратит ваши латы в настоящие зеркала. И, главное, стоит сущие копейки – всего-то две тысячи рублей.

Людвиг в местной валюте не ориентировался, а потому вопросительно посмотрел на Конана. Тот пожал плечами, порылся в кошеле и достал серебряную монетку.

– Одного хватит.

Торговец недоумённо посмотрел на белый кругляш с выбитой на нём головой какого-то царя.

– Это что?

– Офирский скудо, что ещё. Бери, в нём серебра больше половины.

– Деньгами у вас нет? – робко осведомился уличный разносчик.

– А это тебе не деньги?

– Мне бумажные нужны.

– Странный всё-таки этот иной мир, – проворчал Конан, пряча монету обратно в кошель. – Серебра им не надо, бумагу подавай. Пойдём, Людвиг.

– А как же чудо-тряпка?

– Я тебя научу одному волшебному способу совершенно бесплатно: берёшь пару пригоршней мелкого песочка…

Так, беседуя о способах чистки доспехов без применения недешёвых чудо-средств, они забрели в городской парк.

– Интересно, где тут вино продают? – проворчал Конан. – Если я ковшик-другой не выпью, голова развалится.

И хотя варвар был выше Людвига на голову (которая готова была вот-вот развалиться), первым спасительное решение увидел именно рыцарь.

– Смотри, Конан, чего они пьют?

Варвар поглядел туда, куда указывал товарищ. Неподалёку от фонтана прямо на травке под сенью дубов расположилась компания парней, разливавших некую прозрачную жидкость по стаканчикам. Киммериец интуитивно сообразил, что эта жидкость является близкой родственницей той, которой потчевал их Иван Прошин, а, значит, именно её сейчас варвару и не хватало. Нахмурившись – ибо голова болела нешуточно, Конан подошёл к парням и, ткнув в сторону одной из бутылок, сказал:

– Здорово! Где вы такую штуку взяли? Нам с другом очень надо.

Ближайший к нему парень в смешном зелёном головном уборе и полосатой растянутой майке критически оглядел с ног до головы Конана, задержавшись на рогатом шлеме, потом посмотрел на Людвига и захохотал:

– Парни, глядите, опять к нам ряженые пожаловали. Сейчас цирк будут показывать.

Остальная компания оживилась. Один из них, похожий на моржа – с длинными отвислыми усами и отчётливым брюшком, небрежно махнул рукой.

– Идите дальше, здесь не подают.

– Да, ладно тебе, Петя, – попытался вступиться за незваных гостей один из парней. – Пусть выпьют в честь праздника.

– Мне не жалко, но дело принципа, – заявил усатый. – Забыл что ли того типа, который нас час назад в Европу зазывал? Он тоже ряженым был – вампира изображал.

– Так ведь он своё получил – сам же видел, унесли его. А эти вроде бы безобидные.

– Как же, безобидные. Сегодня они просто переодеваются, а завтра станут вроде того… из Европы. Короче, проваливайте, шуты гороховые!

В число достоинств киммерийцев долготерпение не входит, но, к сожалению для отставных пограничников, они об этом не знали. Людвиг хотел было просветить их на сей счёт, но варвар счёл, что сумеет сделать это лучше и доходчивее. Он шагнул к усатому и почти ласково спросил:

– Как ты, морж плешивый, меня назвал?..

В тот же момент зелёная фуражка полетела в одну сторону, а её хозяин – в другую.

Ну, скажите, какой настоящий русский праздник обходится без драки? Пусть даже самой малюсенькой? Уверен, читатель знает правильный ответ. Пограничники разных годов дембеля тоже прекрасно знали этот постулат, а потому в дубовой роще городского парка тотчас развернулось настоящее сражение.

*****

Иван Прошин вернулся домой почти бегом. Но, едва закрыв за собой калитку, понял, что торопился напрасно – его побратимы, как он и опасался, умудрились исчезнуть из-под бдительной опеки. В ответ на его вопрос "Ну, и где они?" две "опекунши" только растерянно развели руками и ластами.

– А Шимми где? Эх, вы…

От огорчения Иван даже ругаться не стал. Он бросился на улицу и к своему великому облегчению увидел Ивана-дурака, вокруг которого мелким чёрным шмелём вился Шимми.

– Давай, давай, поторопись. Мне ведь ещё двоих надо отыскать… – постанывал обезьян.

– Погоди, не сбивай, – отмахнулся богатырь и сосредоточенно зашевелил губами, словно школьник, повторяющий трудный стишок.

– Шимми! – взревел Прошин. – Где Конан и Людвиг?

В ответ капитан получил тот же жест, который минуту назад ему продемонстрировали Шанель и Мила.

– Тьфу… – сказал Прошин, а остальное цензура вычеркнула.

Он быстро выяснил всё, что было известно Ивану и Шимми, прикинул в уме куда за это время могли добраться два пропавших богатыря, и вынес вердикт:

– Так, Шимми. Мы с Иваном идём искать Конана и Людвига, а ты останешься здесь. И если они вдруг сами объявятся, в чём я лично сомневаюсь – запри их в доме и не выпускай до нашего возвращения. Как хочешь удержи – хоть связывай их. Понял?

Обезьян, вынужденный смотреть все сериалы вместе с Милой и Шанелью, а потому нахватавшийся всяких современных привычек и жестов, по-военному отдал честь и ответил "Так точно". Прошин только усмехнулся.

– Шимми, я же тебе сто раз говорил: к "пустой" голове руку не прикладывают. Ну, ладно, понял, и хорошо. Иван, за мной. Не отставай.

В принципе, Прошин мог бы оставить Ваню дома, но… кто один раз сбежал, сбежит и второй. Лучше уж он сам присмотрит за побратимом. Иван торопливо шагал по тротуару, беспрестанно вертя головой по сторонам и надеясь, что вот-вот увидит массивную фигуру киммерийца и невысокого рыжего рыцаря. Иван-дурак, несмотря на то, что ростом превосходил Прошина, едва поспевал за побратимом. Он тоже вертел головой, но не в поисках Конана и Людвига, а потому что вокруг было столько всего интересного.

Навстречу им шёл парень, громко разговаривавший сам с собой.

– …нет, нет, ты послушай… Не спорь ты со мной! Если я тебе говорю, так оно и есть…

Иван-дурак сосредоточенно посмотрел на парня, затем обратил недоумевающий взгляд на Прошина.

– А чего это он сам с собой разговаривает? Юродивый?

Прошин мельком глянул на прохожего и махнул рукой.

– Не обращай внимания. Видишь, у него гарнитура в ухе. Всё нормально.

Богатырь интенсивно почесал голову в районе затылка и снова принялся шевелить губами, запоминая новое слово. Иван Прошин, углядев среди прохожих знакомое лицо, бросился на другую сторону улицы.

– Федька! Стоять!

– Начальник, ты чего? – Федька-снайпер попятился от надвигающегося на него капитана милиции. – Я неделю, как в отпуске, так что вообще не при делах.

– Твои дела меня сейчас не интересуют, – сказал Прошин. – Скажи лучше, не видел ли где двоих: один здоровенный такой, в кожаной куртке и рогатом шлеме, другой тощий, рыжий, в кольчуге?

Федька, уяснив, что капитан явно не при исполнении обязанностей, расслабился и сделал многозначительную физиономию.

– Ну-у, – протянул он, – если подумать, то, возможно, при некотором денежном поощрении моя память…

– Можно, я ему в репу постучу? – осведомился Иван-дурак. – Вдруг поможет быстрее вспомнить.

Прошин не успел дать утвердительного ответа – Федька уже понял, что "постучание в репу" – вещь вполне реальная в отличие от воображаемого склероза и затараторил:

– Видел я их в парке. Они там с толпой пограничников… э-э, развлекались. И потом ещё с нарядом милиции. А когда к фонтану два автобуса с ОМОНом подъехали, я решил уйти от греха подальше.

Насколько опасен рыжий Людвиг, Прошин не знал, зато прекрасно помнил, как Конан "развлекался" в замке Кощея.

– Ваня, бежим туда. Не отставай!

Несмотря на спешку, два Ивана не успели. Когда они прибежали в парк, там уже всё закончилось. На газоне около фонтана виднелись неглубокие ямки, трава вокруг которых была усеяна клочками полосатых маек, мятыми зелёными пограничными и серыми милицейскими фуражками, растоптанными до состояния лепёшек. Капитан приметил даже пару омоновских дубинок, видимо, потерянных владельцами в неравном бою. А посреди полянки гордо торчал рогами вверх шлем киммерийца.

Прошин огляделся – в разных частях парка бродили бывшие пограничники, потерявшие не только головные уборы, но и ориентацию в пространстве. Представителей силовых структур, то бишь милиционеров, Прошин вообще не увидел – как выяснилось, они всем скопом – ну, кроме тех, кого на "скорой" увезли, отправились сопровождать пленных в райотдел.

– Ваня, давай за мной! Если мы в ближайшее время Конана с Людвигом не освободим, то они надолго засядут.

– Освободим, не переживай, – солидно сказал Иван-дурак, закатывая рукава рубахи.

Прошин даже застонал, представив, что будет с райотделом после "освобождения".

Пока они добирались до отделения милиции, в голове Прошина созрел план действий. Ничего хорошего для него персонально этот план не сулил, но бросить друзей в беде он не мог.

– Так, Ваня, – обратился он к побратиму перед входом в здание райотдела. – Стой здесь и даже рта не раскрывай. Просто молчи. Я скоро вернусь.

Внутри Иван показал дежурному удостоверение и осведомился, где задержанные по инциденту в парке.

– Как вы, товарищ капитан, культурно выражаетесь! – возмутился дежурный. – Инцидент. Да эти два монстра уложили не только толпу поддатых пограничников, но и наш наряд. А потом ещё половину омоновцев. Это не просто инцидент – это тянет на целый теракт.

– Вот потому управление меня и прислало. Мне, думаете, хочется в выходной день разбираться с вашими задержанными?

Дежурный так не думал. Иван попросил провести его в "обезьянник", где он увидел варвара и рыцаря, сидевших на узенькой скамейке. Оба были в наручниках, а на их физиономиях красовались последствия "развлечений" в парке.

– Эти? Так, сержант, – обратился он к сопровождающему, – проведите задержанных в… какой кабинет сейчас свободен? Третий? Значит, туда.

– А если они вырываться начнут? – забеспокоился щуплый сержант.

– Не начнут, я уверен, – Иван сделал страшную гримасу в сторону друзей, долженствующую означать, что делать они будут так, как он говорит. – Ну, ладно, давай, я тебе помогу.

Прошин и сержант провели задержанных в третий кабинет.

– Спасибо, оставьте нас. Когда понадобитесь – я позову.

Сержант с сомнением поглядел на здоровенного варвара, затем на крепкую, но не такую внушительную фигуру капитана.

– А если…

– Не беспокойся, они же в наручниках.

Едва за сержантом закрылась дверь, Иван бросился к окну и распахнул его.

– Так, Конан, Людвиг, быстро вылезаем.

– Как же вылезать, если руки скованы? – начал было гнусить рыцарь, но после краткого вопроса киммерийца "Рыжик, тебе пинком помочь?", буквально выпорхнул в окно.

За ним последовали Конан и Прошин. По пути забрав Ивана-дурака, они бросились подальше от воплощённой в бетон и кирпич Немезиды и её служителей. Прошин провёл друзей окольными путями, стараясь не выходить на оживлённые улицы, и вскоре они стояли перед знакомой калиткой. В гуще смородиново-малиновых зарослей и вишнёвых джунглей смутно угадывались фигуры Милы и Шанели, готовивших обед.

– Больше без моего разрешения ни шагу из дома, – сказал Иван Прошин, когда богатырская троица оказалась в избушке. – Вы и так наворотили столько, что лет на десять хватит.

– А чего они сделали? – спросил Шимми.

– Коллективная драка в парке, потом ещё поддали милицейскому наряду, а напоследок приложились к омоновцам – да так, что половину отряда по больницам развезли.

Шимми зашуршал страницами уголовного кодекса, который он упросил капитана принести "чисто для ознакомления".

– Та-ак, нарушение общественного порядка, сопротивление сотрудникам органов правопорядка, злостное… Вы злостно себя вели?