Первая любовь
Алло… алло!
"Алло… алло!", – снимает трубку
Она, судьбы твоей хозяйка.
А я звоню и, не на шутку,
Себя считаю попрошайкой.
Прошу её: «Мне пригласите…", -
Тебя зову я к телефону.
А мне в ответ: "Перезвоните,
Кто это?", – голос той, законной.
Она держалась так вальяжно,
В себе уверенная дама…
Как для меня всё это важно -
С кем ты живёшь, мой самый-самый!..
А ведь судьба могла иначе
Тобой и мной распорядиться.
Но не она, а я вот, плачу
И до тебя не дозвониться.
Должна быть я в твоей квартире
По всем неписаным законам.
Но сколько… сколько… в этом мире
Чужих "Алло!" у телефонов!..
* * *
Апельсиновая кожура
Из всех безумных наших дней
мне помнится один -
ты для меня в кругу друзей
очистил апельсин.
Нет, ты не апельсин дарил -
живительный бальзам.
Ах, что ты, что ты натворил -
вглядись в мои глаза!..
Очистив дольки, по одной
давал из рук своих,
но вот что сделали со мной
те дольки – из-за них,
дрожа, как листики осин,
я шла, едва дыша -
вот так обычный апельсин
судьбу мою решал…
Жизнь, как известно – не игра,
но я была в игре,
и поскользнулась в этот раз
на тонкой кожуре…
* * *
А можешь ты, как я?
А можешь ты любить, как я – взахлёб,
без страха, без оглядки, очень просто,
не разбирая – рано или поздно,
как будто всё в последний раз и чтоб
на грани выдоха последнего и вдоха,
среди ромашек ли, чертополоха,
когда всё хорошо, когда всё плохо,
испепеляет жар и бьёт озноб,
в грязи осенней и на перепутье,
любить меня возвышенно, распутно,
на золотом одре, иль поминутно
ища пристанища, так, что позорный столб
не испугает – чисто и прилюдно?
А можешь ты любить, оставив дом,
семью, размеренность, уют в своей квартире
во имя женщины – одной в безумном мире
и никогда не пожалеть о том?
– Не можешь… Для тебя любовь порочна,
та, что вне брака, а я знаю точно -
порока, более святого, не отыщешь
и нет добра святей из целой тыщи
всех добродетелей и всех земных грехов,
чем гордая, иль падшая любовь…
* * *
Бездонное «Не»
Упасть бы, как в омут, в бездонное «Не» -
Не ждать, не хотеть, не любить и не думать.
На страшном, холодном, безжизненном дне
Лежать неподвижно под вздрогнувшим дулом.
Упасть и забыться, исчезнуть, пропасть.
Но жутко! Так хочется видеть и слышать -
Что здесь, наверху? А бездонная пасть
Уже раскрывается каменной нишей…
Там солнце не греет, лежишь натощак,
Тепла нет – ни пёрышка, ни паутинки,
Простой даже печки и пол не дощат –
Два метра всего и два метра простынки.
Нет, я не хочу умирать, но и здесь
Так тяжко одной мне и так одиноко,
Когда точно знаю, что ты где-то есть.
А, может быть, ждёшь там,