На клике Провидения

Глава 1

Молодой человек присел на скамейку. Руки тряслись. С трудом вытащив из кармана джинсов пачку сигарет, попытался закурить. Но зажигалка никак не хотела срабатывать. От злости и навалившихся эмоций, которые живьем сжигали изнутри, рывком вынул сигарету изо рта и, швырнув вместе с зажигалкой на землю, начал растаптывать их со всей силы, на которую был способен. От эмоционального всплеска курить захотелось еще сильнее. Долго шарил по карманам, как если бы эта была единственная стоящая цель, и наконец извлек из внутреннего кармана разваливающуюся коробку спичек. Первая спичка сломалась под излишним давлением пальцев, вторая никак не хотела воспламеняться. Лишь третья попытка увенчалась успехом. Судорожно сделал затяжку, обхватил двумя руками голову, оперся о колени. Голова разрывалась от вереницы чувств, которые было невозможно разложить на какие-то конкретные эмоции. В горле першило то ли от дыма, то ли от подступающих слез. Затягивался глубоко, чтобы сполна прочувствовать первое и подавить второе. Выкурив всю сигарету, долго и бессмысленно смотрел на окурок, пока не решился выбросить его в мусорный контейнер, оказавшийся по счастливой случайности недалеко от его скамейки. Затем подобрал и лежащие под ногами осколки разломанной зажигалки. «Всё в этом мире хрупко – человеческая жизнь, чувства, вещи. Абсолютно всё имеет свой конец. Так или иначе», – мелькнуло в голове. От этих мыслей сердце снова пронзила острая как игла боль, которая в очередной раз безжалостно, беспощадно начала перемещаться по грудной клетке, доставляя невыносимые муки. Вдруг услышав за спиной легкие шаги, резко обернулся и увидел сестру, замученный и заплаканный вид которой вызвал в нем вместо чувства сострадания неконтролируемую злость, прежде всего, злость на самого себя.

– Алекс, пора ехать.

– Я не хочу. Хочу побыть один.

– Алекс, пожалуйста, я понимаю, как тебе тяжело. Я чувствую абсолютно то же самое, что и ты. Но нам нужно там присутствовать. Мы не можем оставить всех, кто пришел, без внимания.

От мягкого просящего тона родного человека Алекс вдруг остро почувствовал себя маленьким упрямым ребенком. Голос сестры был удивительно похож на голос мамы. Мама… Человек невероятной доброты, ума, мудрости, терпения. Настоящий профессионал своего дела. Была… Да, теперь уже была. От осознания этой истины скупые мужские слезы лавиной подступили к глазам. Пытаясь скрыть свое состояние, Алекс быстрым шагом направился обратно к кладбищу, проклиная весь этот день, который никак не хотел заканчиваться. Где-то сзади пыталась догнать его сестра, но он почти бежал вперед, не представляя, как унять всю эту рухнувшую на него боль и как дальше продолжить жить.

… От выпитого спиртного мутило в голове. Губы затвердели. Руки никак не хотели слушаться. Периодически приходилось закрывать глаза, чтобы поймать собственное сознание. Скорбное лицо друга напротив говорило о сочувствии.

– Алекс, держись. Твоя мама была очень доброй женщиной. За всю свою жизнь она стольким людям помогла. Врач с большой буквы. Никогда не отказывала. Будь то день, будь то ночь. Всегда готовая прийти на помощь. А помнишь, как у меня прихватило живот на соревнованиях по бегу? Если бы не твоя мама с аптечкой, я бы в тот день выиграл другую эстафету – по бегу в туалет.

Оба друга тихо засмеялись.

– Держись! Время, наверное, лечит. Ты же знаешь, я свою маму не знал. Жива она или мертва? До сих пор никаких вестей. Остались в памяти лишь ее желтый плащ, суетливые руки, сующие мне конфеты напоследок, и то, как я захлебывался от слез и криков не бросать меня. Не помогло…

– Друг, я тебе сочувствую. Прости, я не знаю, что нужно говорить в такой ситуации.

– Все нормально! Уже почти не болит. Не бери в голову. Черт с ней! Бог ей судья. Зато твоя мама всегда была так добра ко мне. Прибегаешь к тебе в гости, а она обязательно вкусно накормит. А ее булочки с джемом! Никогда в жизни не забуду ее булочки с джемом!

Алекс прикрыл глаза. К концу этого дня, как будто нацелившегося выжать у него все физические и моральные силы, хотелось только одного – лечь и закрыть глаза. Уснуть и не думать, что будет дальше. Поэтому он, с трудом разлепляя губы, обратился к своему старому другу, который сидел, уставившись на свою кружку с пивом:

– Эрик, прости, друг, нечего сказать. Тяжело на душе.

– Понимаю. Поспать тебе надо. Давай ко мне. Семья у нас, конечно, большая, но место для тебя всегда найдется.

– Спасибо, дружище, но лучше я к себе. Хочу побыть один.

Оба друга встали. Не с первого раза неуклюже натянули куртки, задевая то стену, то столик. Направились к выходу.

А жизнь вокруг продолжала кипеть. Все столики были заняты. Влюбленные парочки в укромных уголках, яркие подружки, мило смеющиеся и болтающие о своем, о девичьем, уставшие коллеги, решившие отдохнуть после трудового дня, остались напоминанием в памяти о том, что жизнь, что бы ни происходило, имеет свойство продолжаться.

Глава 2

Осознание действительности приходило долго. Во рту все пересохло, отдавало отвратительным чувством горечи, пить хотелось неимоверно. Голова трещала. Каждое движение глазами, в попытке их открыть, доставляло невыносимую боль. «Почему я так напился? Что за черт!» – мысли никак не хотели упорядочиваться.

– Мама!

Громкий оклик ударился об противоположную стену, струей воздуха унесся в гостиную и растворился в пространстве, оставив отправителя без ответа.

–Ма… ма…

Последний слог застрял в горле, обнажая звенящую тысячами колоколами истину – мамы, любимой мамы, самого родного и дорогого сердцу человека, больше нет. Невидимый кулак горя со всей силы заехал под дых, вызывая что-то подобное искрам из глаз, спазмы в желудке, тошноту, переходящую в рвотный рефлекс. Алекс со всей силы прижал ко рту кулак, присел, попытался другой рукой нащупать конец кровати. Из-за закрытых штор, не пропускающих свет, в комнате сохранялся густой полумрак. Встал и торопливо направился в ванную комнату, пытаясь не удариться о мебель. Но углы мебели, как известно, каким бы знакомым и привычным интерьер ни был, имеют свойство выпячиваться самым неожиданным образом, что не преминуло случиться и в этот раз. Алекс больно ударился большим пальцем об угол кровати, сморщился от боли, схватился за ногу. И снова день явно начинался не с той ноги. Кое-как, наконец, дойдя до ванной комнаты, помог организму распрощаться с тем скудным, что еще оставалось в желудке. Долго сидел с закрытыми глазами, опершись об унитаз, пытаясь сладить с тошнотой. Похмелье заявляло о себе громко, не стесняясь, невзирая ни на горе в душе, ни на слабость в теле. Пока шел на кухню, краешком глаза заметил, какой бардак творится во всей квартире, и сразу в голове пронеслась мысль: «Мама никогда бы не допустила такое дома!» Сердце дрогнуло, пропустило удар, с легкостью предоставляя душу сверлящей боли. В холодильнике нашелся прохладный апельсиновый сок. Выпив его почти до конца, развернулся и пошел обратно в комнату. Прилег, но никак не мог принять удобное положение для себя. Крутился, вертелся, ощущение того, что стены и потолок давят на грудную клетку, никак не проходило. Воздуха почему-то не хватало. Приходилось открывать рот, чтобы можно было глубоко вздохнуть. Намучившись, встал, оделся в то же самое, что и вчера. В голове не было ни одной мысли, за которую можно было бы зацепиться. Извлек из кармана джинсов мобильный телефон. Пропущенных звонков и сообщений было много. От родственников, от друзей, от коллег. Но больше всего пропущенных было от сестры. Разговаривать с ней не хотелось. Это был первый случай за всю его жизнь, когда он избегал общения с ней, несмотря на всю любовь к ней. Казалось, что после ухода матери сердце в его груди превратилось в камень. Сознание терзалось только одним вопросом – чем занимают себя люди в первые часы, дни, месяцы после прихода горя в дом? Он был счастливчиком все эти годы, потери обходили его стороной. Ходил по квартире, пытаясь найти ответ. Взгляд цеплялся за фотографии, вещи, купленные мамой. Всё дышало ее теплотой и заботой. Присел на диван, откинулся на спинку и закрыл глаза. В памяти всплыло, как он довольно часто задерживался после работы с коллегами, пропадал на выходных с друзьями, оставлял одну на праздники. Она никогда не упрекала за это. Всегда понимала его, поддерживала. Неужели он оказался таким плохим сыном? Почему он не понял одной очень простой истины при ее жизни, что самое ценное – это время, проведенное с самыми близкими и родными людьми? Он вырос, окруженный любовью, он знал ей цену. Он старался беречь маму, помогать ей во всем, радовать подарками, старался уделять время. Но сейчас всё, что он делал, показалось таким ничтожным, такой каплей в бездонном океане! Его уставший ум начала душить стальная хватка совести, в сердце начало вгрызаться чудовищное по силе чувство вины, душа разрывалась от осознания, что исправить уже ничего нельзя. Не в силах больше выносить этот сонм переживаний, выбежал из квартиры. Он не знал куда идти. Нащупав в кармане куртки ключи от машины, почувствовал едва уловимое облегчение, казалось, что как только он сядет за руль, станет легче, возможно, получится сбежать от самого себя хотя бы на короткий миг. Вырулил на дорогу и надавил на газ. Ему хотелось вырваться из плотного кольца многоэтажных домов, оказаться на открытой местности, восстановить дыхание полной грудью. Он не задумывался, куда он едет. Что-то внутри вело его, он доверился этому чувству и просто ехал.

Наконец плотное движение на дорогах начало сменяться более редким, появился простор для глаз. Погода была переменчивой. Яркое солнышко время от времени скрывалось за тучками, дул легкий, но довольно прохладный ветер. Алекс сам не заметил, как выехал за пределы города, доехал до небольшого скального плато, откуда открывался беспрепятственный вид на небольшую долину. Популярное место для отдыха и посещения на удивление было пустынно, возможно, неустойчивая прохладная погода сыграла здесь роль. Алекс долго стоял у края выступа плато, всматриваясь в черточку, где земля соединяется с небом, не замечая холода. Его почему-то донимал вопрос – как бы он изобразил горизонт, если бы он был художником? Какие бы краски использовал? Как бы он дал понять почитателям его творчества, что за этой изображенной им гранью горизонта существует дальнейший мир? И что он огромен, многогранен. Там есть и хорошее, и плохое, и красивое, и уродливое, и счастливое, и горестное. На мысли о горестном он наконец почувствовал, что совсем продрог. На обдуваемом ветрами пространстве уши замерзли и болели от холода, но уходить не хотелось. Приподнял воротник куртки, втянул шею в плечи и, поочередно прижимая то одно ухо, то другое к искусственному меху воротника, попытался согреть их. В груди что-то продолжало болеть, но, несмотря на это, снова попытался глубоко вдохнуть, заполнить легкие этим прохладным воздухом, прочувствовать неповторимый запах деревьев, земли, горизонта. И, наконец, это удалось, давая ему понять, что он все ещё живой.

Глава 3

– Мама, мамочка! Прости меня, пожалуйста! Я очень виноват перед тобой! Я приехал к тебе, мне так нужно с тобой поговорить! Мама!

Алекс никак не мог справиться с всхлипываниями. Слезы жгли душу изнутри, несмотря на все усилия сдержать их, градом катились из глаз, и сохранять лицо мужчины в собственных глазах становилось все сложнее. Наконец, стальная воля сдалась, уступая место простым человеческим чувствам, не зависящим от пола, и рыдания сотрясли все его тело, выпуская наружу душевные муки, боль, безысходность, страдания.

– Мама, прости меня, что я так многого не понимал! Я думал, что впереди у нас с тобой еще очень много времени. Думал, что ты всегда будешь рядышком со мной. Ты ведь сама была врачом! Откуда взялся этот проклятый сердечный приступ? Почему ты нам ничего не говорила? Почему мы ничего не знали? Почему ты ничего не сказала? – Рыдания Алекса перешли в крик. – О, боже мой, прости меня! Что я несу? Мама, прости меня! Я так редко говорил, как сильно я тебя люблю. Ну почему, почему я не признавался тебе в любви чаще? Почему не обнимал тебя? Я бы сейчас отдал все на свете за то, чтобы хотя бы еще разочек увидеть тебя, обнять, почувствовать теплоту твоих рук, посмотреть в твои любящие глаза и услышать, как ты меня зовешь на завтрак или ужин. Мама! Мама, моя мамочка! Как редко я дарил тебе цветы… А нужно было чаще! Я частенько задерживался после работы с коллегами, оставлял тебя одну на выходные, чтобы провести время с друзьями. На праздниках я чаще отсутствовал, чем присутствовал. Мама, если б только можно было время вернуть вспять! Ты так ждала, когда я наконец женюсь. Но и тут я не успел тебя порадовать. Мама, ты ушла, и вместе с тобой ушел и весь мой мир. Если бы ты знала, как мне не хочется идти домой! Я приеду, а тебя там нет. Я не знаю, как тебе объяснить, но дома теперь какая-то давящая пустота. Вроде всё на месте, всё как обычно, но я физически ощущаю эту самую пустоту. Когда ты была дома, всё было окутано теплом, уютом. Приходишь домой вечером после работы, и всегда пахнет чем-то вкусненьким. Ты хлопочешь на кухне, накрываешь на стол, я мою руки, и мы ужинаем. Я рассказываю тебе новости, ты делишься, как прошел твой день. Мы всегда болтали с тобой обо всем на свете, я так любил эти моменты! А потом ты собиралась домой, и я, как истинный джентльмен, провожал тебя до дверей твоей квартиры. Ты всегда так мило смеялась: «Я могу и сама дойти. Ты провожаешь меня на расстоянии двух шагов с таким серьезным видом, словно мы идем до соседнего дома! Нам с тобой даже до другого этажа идти не надо. Сыночек, ты у меня такой шутник!» Мамочка, моя родная! Прости меня!

Алекс долго со всей силы обнимал всё, что от нее осталось, – холодную плиту с выгравированным именем и годами жизни, целовал, размазывая слезы, продолжавшие литься градом, и ему казалось, что эта плита теперь то единственное осязаемое, через что можно было почувствовать маму – ее бесконечно любящие глаза, теплые руки, ее ласково произнесенное: «Все будет хорошо, сын». Эти «столпы» от мамы придавали ему уверенность, сформировали внутри него невидимый крепкий стержень, который помогал ему преодолевать трудности. На какое-то мгновенье Алексу почудилось мамино прикосновение. Она всегда легонько, но при этом с такой нежностью проводила ему ладонью по лбу, приглаживая волосы. Алекс открыл глаза, но не обнаружил перед собой ничего, кроме холодного камня, который он продолжал обнимать, и кладбищенской тиши.

– Мама! Мама, мы столько всего не успели с тобой сделать! Столько слов я не успел тебе сказать…

Сил не осталось. От рыданий и боли в душе оцепенело тело. Или от холода? Алекс точно не мог сказать. Он не знал, сколько он так просидел. Очнулся от частых холодных капель на лице. Погода все же испортилась, и начался моросящий дождь. Ветер стал по-настоящему холодным, продувал насквозь. Алекс с трудом встал, еще раз погладил по гладкому камню, поправил цветы.

– Спи спокойно, мамочка! Я так тебя люблю! Я был не самым лучшим сыном, но знай, ты самая лучшая на свете мама! Я помню все твои советы и наставления, я буду следовать им неукоснительно. Я не знаю, как смогу жить без тебя, но, если все же выплыву из этой трясины горя, я очень постараюсь тебя не подвести. Надеюсь, у меня все получится. Пока, мама! Целуй меня в моих снах как можно чаще. Мам, я ушел. Пока, мама, пока!

Дождь зарядил не на шутку. Вода стеной лилась на лобовое стекло машины, разглядеть что-либо было невозможно. Вокруг все потемнело. То ли от дождя, то ли от надвигающихся сумерек. Алекс завел машину, включил фары, дворники. Последние едва справлялись с потоком воды. Тихо вырулил на дорогу и направился домой. Голова трещала от боли. Алекс не имел никакого представления, как будет теперь выглядеть его жизнь, как снова будет вливаться в нее. Одно он понимал ясно – у него есть сестра, он – не один.

А город жил. Так же, согласно заведенному порядку, включались и выключались сигналы светофора, в домах зажигались огни, горожане, не испугавшиеся промокнуть под дождем, спешили, надо полагать, домой, укрывшись под цветными зонтами. В разрезе жизни целого города ровным счетом ничего не изменилось, но в разрезе жизни одного человека мир изменился бесповоротно.

Глава 4

– Алекс, мы можем поговорить. Оливер отправился с Джеммой на детскую площадку. Сегодня на удивление хорошая погода. Я не настаиваю, но…

Лицо сестры осунулось. Под глазами залегли темные круги. Но, несмотря на это, Анна, как всегда, была опрятно одета, с аккуратно уложенными волосами, приятным ненавязчивым парфюмом. Алекс обожал сестру. Она обладала множеством достоинств, среди которых была ее собранность. В любой ситуации.

– Анна, мне тяжело здесь оставаться. Поэтому я уволился с работы. Решил уехать поработать на север. Там возводятся крупные объекты, нужны рабочие силы.

Сестра от неожиданной новости даже перестала размешивать сахар в чашке.

– Я всегда буду на связи. Не волнуйся, все будет хорошо!

Сидя напротив, Алекс видел внутреннюю борьбу на лице сестры. Но одно он знал точно – сестра его поймет. Решения в их семье принимались со всей ответственностью, поэтому каждый член понимал, что в данный период то или иное решение – это необходимый шаг, продиктованный или сердцем, или обстоятельствами.

В глазах сестры, полных противоречивых дум и размышлений, отразилось некоторое успокоение, тревожное выражение лица сменилось на мягкую улыбку.

– Для меня ты всегда остаешься моим бесконечно любимым младшим братом, поэтому я иногда забываю, что ты уже давно взрослый человек, мужчина, отвечающий за свои поступки. Я понимаю твое душевное состояние, понимаю и твое решение.

Алекс почувствовал к сестре горячую благодарность, смешанную с огромной любовью и привязанностью.

– Я не знаю, как бы я смогла всё это вынести, не будь тебя, Оливера, Джеммы рядом. Когда у тебя есть собственная семья, это огромная поддержка.

– Я всё понимаю. Со мной всё будет хорошо.

Алекс понимал, о чем хочет ему сказать Анна. Точнее, сказала без единого слова поучений. И за это он был ей тоже безмерно благодарен. Еще одно превосходное качество сестры – умение донести мысль в невесомой форме: без ноток нравоучения, без навязчивых советов, нарушающих личное пространство.

– Когда ты хочешь уезжать?

– На следующей неделе.

– Может быть, до отъезда ты поживешь с нами? Джемма очень скучает по тебе, часто тебя спрашивает и ждет в гости.

– Я приду к вам в гости на выходные. Сходим с Джеммой в парк. Я обещал сводить её на детский аттракцион.

– О, как весело вы собираетесь провести время!

На минутку охватившая Анну оживленность резко потухла.

– Я все откладывала этот вопрос, но нам еще нужно разобрать мамины вещи в ее квартире. Тогда я приглашу тетю в этот день?

– Конечно.

– Ты знаешь, Алекс, когда мы искали подходящее платье для погребения, мы у мамы в шкафу обнаружили очень много новых нарядов, которые мы ей и подбирали, и дарили и которые она ни разу не успела надеть. Все берегла и откладывала на потом. А это «Потом» так и не успело наступить. Как же всё это страшно и больно. Один миг и…

Глаза Анны мгновенно наполнились слезами, под давлением подступающих рыданий хрупкие плечи сжались. Алекс тихо встал, подошел к сестре, присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с ней, и бережно обнял. Она так трогательно обняла в ответ!

– Ты знаешь, я поняла одно – не нужно ничего откладывать на потом. Об этом я хочу попросить и тебя.

– Да, мамин уход открыл глаза на многие вещи. Жаль, что это понимание приходит такой ценой.

От любящего взгляда сестры, ее объятий и упоминаний о маме, которые словно ножом прошлись по обильно кровоточащей ране, защемило сердце. При попытке слез предательски выступить на глазах, Алекс, справившись с ними, встал и с напускным весельем заявил:

– Всё, не будем сегодня больше грустить! Давай присоединимся к Оливеру и Джемме. Какие у нас на остаток дня будут планы? Я согласен на всё!

Алекс два раза стукнул пяткой по полу, прокрутился вокруг своей оси, смешно выпятил вперед грудь, надул щеки и плутовски уставился на сестру.

Анна давно не видела брата улыбающимся. Она понимала, что его веселость больше напускная, но она все равно залюбовалась мягкой улыбкой, дорогими сердцу чертами лица, напоминающими маму. Анна лицом пошла в отца, и это также не могло не радовать. Папа! Она бережно хранила в душе детские воспоминания о нем. Он запомнился ей человеком очень добрым, с отличным чувством юмора. Вся семья ощущала его заботу. Жаль, что он так рано ушел из жизни, не успев увидеть, как они взрослеют. Теперь папа и мама – два самых близких и родных человека, которые остались жить только в их сердцах, душах и внешности. Как умно и удивительно устроен мир! Несмотря на невосполнимые утраты, горечь и трагедии в жизни каждого человека, после которых дальнейшее существование представляется чем-то мрачным и безрадостным, мир зовет жить дальше, а его союзник – время – помогает утихомирить душевную боль, трансформировать ее в светлые воспоминания.

Анна впервые за долгое время ощутила на душе нотки спокойствия.

Глава 5

Время тянулось долго. Оно словно застыло на месте. Кресла в зале ожидания были жесткими и сидеть на них продолжительное время было задачей не из легких. Алекс уже не знал, чем себя занять. Он перепробовал все виды досуга – просмотрел множество разных роликов на популярной видео-платформе, прочитал все новости мира за последний месяц, порешал сканворды, поиграл в игры на телефоне. Однако, посадку всё не объявляли. Также не спешили объявлять и причину задержки рейса. Чтобы как-то скоротать время и размять ноги, Алекс уже несколько раз прошелся по длинному залу ожидания, где в силу позднего времени вместо оживления, присущего для такого места, воцарилась некая тишина. Время близилось к половине второго ночи, и многие пассажиры, измотанные долгим ожиданием, ухитрились прилечь всё на те же кресла и забыться чутким сном. Больше всего ему было жаль родителей с маленькими детьми. «Какой же это труд – вырастить ребенка и довести его до взрослого состояния!» – невольно мелькнула у него в голове мысль, о чем он раньше даже не задумывался. Но особое внимание оставшихся бодрствующих привлекала сидящая в уголке совсем молоденькая девушка с грудным ребенком на руках. Крепко прижав малыша к телу и обняв его двумя руками, она героически старалась бороться со сном, который выбрав одну из самых уязвимых категорий населения – хрупкую уставшую молодую маму – наваливался на нее со всей силы, раскрывая сладкие объятия, взывая погрузиться в него без оглядки. Голова то и дело падала на грудь, от чего она испуганно просыпалась, бросала тревожный взгляд на малыша, обнимала его еще крепче, пыталась сосредоточиться на людях, чтобы хоть немножко взбодриться, но убежать ей полностью из цепкого настойчивого царства Морфея не удавалось. Сон продолжал накатывать тихими плавными волнами, убаюкивая ее бдительность, и на сей раз это ему удалось. Голова начала медленно клониться на грудь, пока не повисла, обещая на завтра боли в шее. Алекс не знал, что делать в такой ситуации. Дать поспать хотя бы несколько минут? Но это было совсем не безопасно для ребенка. Подойти и разбудить? А вдруг она не так поймет и испугается? Дилемма стояла сложная. Выбрав все же безопасность малыша, Алекс сделал было шаг в ее сторону, как в эту минуту пожилая женщина, сидящая наискосок от нее, опередила его, решившись подойти к ней и разбудить. Вероятно, от тихого зова молодая мама никак не просыпалась, так как женщине пришлось похлопать ее по плечу. Девушка зашевелилась, с трудом открыла глаза и, увидев перед собой склонившегося к ней незнакомого человека, вздрогнула от неожиданности. По жестикуляции пожилой дамы явствовало, что она поспешила ее успокоить. После недолгого разговора женщина в возрасте вытащила из сумочки паспорт, билет на самолет, давая, видимо, молодой маме возможность убедиться, что у нее нет дурных намерений. Однако, разгадка этой пантомимы вылилась в невероятно человечный поступок, когда представительница старшего поколения присела рядом с ней и, взяв на руки спящего ребенка, начала тихо его укачивать. Она что-то еще говорила молодой маме, и с каждым словом лицо девушки словно озарялось, глаза выдавали благодарность. Люди, сидевшие на небольшом удалении от них, тоже заулыбались, также начали что-то говорить, и, как это водится среди пассажиров, объединенных одной целью, завязался легкий непродолжительный разговор. А в голове у Алекса надолго застряла эта картинка из зала ожидания аэропорта – юная мамочка, на несколько минут забывшаяся в живительном сне, доверчиво положив голову на плечо этой доброй женщины, и крохотный малыш, объединивший на какое-то мгновение совершенно чужих людей. Увиденное вызвало невероятно теплые ощущения в душе, напоминая, что мир держится на таких простых человеческих чувствах, как любовь, сострадание, помощь в трудную минуту.