Меня на небе не ищи

Пролог

Полоцкое княжество, Древняя Русь.

Деревянный настил полов содрогнулся от бега. В покои ворвался гонец.

– Болодар убит, княже! – сказал он задыхаясь. —Его… купцы нашли в лесу. Проявили уважение – доставили к воротам.

Голову окутал туман. Князь молча встал и, широко шагая, направился к воротам.

Купцы и стража, окружившие бездыханное тело, расступились. Князь закрыл руками рот, чтобы заглушить крик, похожий на рев, подкрался ближе, упал на колени и прижал к себе покойного. Через несколько мгновений он расслабил кисть, занес ладонь над зияющей раной на лбу юноши и увидел последние минуты его жизни.

Густой лес. Ночь. Уставший конь плетется еле-еле. Осенний дождь остужает пылающие щеки Болодара. Он с блаженством закрывает глаза и улыбается. Молния. Удар. Громадный дуб, под которым идет конь, расколот надвое и вот-вот рухнет!

Князь прижал к себе бездыханное тело крепче, закричал громче. Вспомнилось, как много лет назад учил маленького мальчика держать меч, как юная Лымать едва не убила Болодара из лука, и как совсем недавно, полный больших надежд, выдал замуж за сына верного воеводы свою единственную дочь. Но тут же в памяти вереницей пронеслись слова волхва: «В твоих руках власть, княже, но ты – не Бог. Поспешишь – случится беда».

За спиной послышались тихие шаги, князь обернулся. Ком в горле мешал дышать, говорить.

– А как же предание? Как же солнце вровень с луной? Выдумка? – тихо спросил князь, будто не своим голосом.

По морщинистым щекам старца покатились слезы.

– Княже… – прохрипел Артаким. – Предание истолковали неверно. Луна не вышла вровень с солнцем. Она его закрыла. Это – не знамение. Оттого… Боги забрали Болодара.

Красноватый закат медленно падал на верхушки деревьев. Легкий ветерок щекотал травинки у ворот, ласково гладил мокрое от слез лицо волхва Артакима. Его Род снова скорбил о потомке.

Глава 1. Однажды

Ростов-на-Дону, 2011 год.

– Дава-а-ай сюда-а зайде-е-ем? – крикнул Костя и указал на дверь антикварной лавки.

– Дава-а-ай, – кивая ответил Иван.

Сильный дождь без остановки поливал ростовские улицы уже полчаса. Водяные нити, как плети, хлестали прохожих, собирались в лужи и поглощали брусчатку.

Костя потянул на себя дверь антикварной лавки, вошел внутрь. Иван – за ним.

В магазине было светло и уютно. Темно-ореховые витрины с предметами старины, будто сами прямиком из прошлого, величаво раскинулись вдоль оранжевых стен торгового зала. Высокие комнатные цветы стояли на входе, по углам. В воздухе витал аромат цитрусовых. Казалось, лето застыло здесь навсегда.

– Добрый день! – звонко поздоровалась продавец-консультант – худенькая девушка среднего роста с серыми глазами и русыми волосами, в которых то и дело путались крупные серьги. Ее черное короткое платьице в крупный цветок чем-то напоминало бабушкины расписные подносы.

– Здравствуйте! – ответил Костя, выпрямил спину и потер мокрые руки. – Как у вас тут хорошо-о-о.

– Ну да! – с улыбкой ответила девушка.

Костя, студент третьего курса факультета хирургии, ходил по магазину с открытым ртом, чередуя: «Ух ты-ы-ы!», «Как здо-о-орово-о-о!», «Кла-а-асс!».

– Извините, как Вас зовут? – спросил он, не отводя взгляда от витрины с книгами.

– Катя, – с улыбкой ответила девушка и указала на бейдж.

«Ка-а-атя…», – повторил про себя Иван и невольно улыбнулся.

– А во-о-от, кстати, та самая книга, о которой я говорила, – мелодично произнесла девушка, указывая рукой на одну из витрин. – Это коллекционное издание. Хозяйка на днях из Беларуси привезла. Выкупила на аукционе.

Костя щурился, пытаясь найти среди множества книг ту самую.

– Где? Не вижу.

Катя сильнее потянулась рукой вперед и едва не коснулась Ивана, который увидел нужную книгу раньше. Девичьи щеки отчего-то порозовели.

– А-а-а, все. Вижу. Сколько она стоит?

– Полторы тысячи.

– Эх… – тяжело вздохнул Костя. – Прощай, стипендия. Берем! Я уже читал такую книжку лет так… много назад. У моей бабушки, кстати, в Беларуси, была такая же. До сих пор жалею, что не забрал, – сетовал он, вынимая из кармана последние деньги.

Дождь на улице давно закончился. Катя с улыбкой упаковала старенькую книгу, поблагодарила ребят за визит. Костя расплатился и, едва не кланяясь, пообещал заглянуть снова, после следующей стипендии.

…

– Какой-то ты загадочный сегодня, – шутливо заметил Костя.

Ваня сделал глоток чая, чтобы скрыть улыбку.

– Понравилась? – не унимался Костя.

– Кто? – спросил Иван, не отрывая губ от чашки.

– Вот не надо только, а-а-а. В последний раз ты таким странным был, когда с Региной познакомился.

– Ну не то чтобы прям понравилась… Симпатичная просто, да и все.

– Ну вот! Так бы сразу.

Костя допил чай, встал из-за стола, подошел к мойке и открыл кран, чтобы ополоснуть чашку.

– Я же говорил, что на твоей Регине свет клином не сошелся. А ты не верил!

Иван гостил у друга первый день, оттого и прогулка по городу выдалась долгой. Костя уснул ближе к полуночи, как только коснулся головой подушки.

Залитая солнцем лужайка. На зеленой сочной траве, в паре шагов, маленький мальчик набивает ногой футбольный мяч.

– Привет. Как тебя зовут? – деловито спросил ребенок.

– Привет. Я – Костя! А тебя как зовут?

Мальчик остановился, поставил ногу на мяч и пожал плечами.

– Да никак, пока. Я же еще не родился.

– И такое бывает?

– Ага! – весело ответил малыш.

На его коленке Костя увидел ссадину.

– Погоди… Что это у тебя? – спросил он, показывая пальцем на рану.

– А, да я упал, когда бежал сюда.

– Можно посмотреть? Я же почти врач!

– Прям настоящий? – засмеялся мальчик.

– Прям настоящий! – важно ответил Костя.

– Давай, только, чур, не больно и потом поиграешь со мной.

– Хорошо!

Костя осмотрел рану.

– Норма-а-ально, жить будешь! – с улыбкой ответил он, вглядываясь в лицо ребенка сквозь настырные солнечные лучи. Мальчик смотрел на него тоже.

– Ну тогда погнали! Я на ворота! – крикнул малыш, убегая, и пнул Косте мяч.

…

Следующим утром, пока друг был в университете, Ваня решил побродить по городу один. Вечером ребята собирались домой, в поселок. Впереди – выходные.

Иван свернул на улицу, которая вела к антикварной лавке. Через несколько метров он снова увидел знакомую дверь.

– Здравствуйте! – звонко поздоровался Ваня с порога.

– Добрый день! Так быстро получили стипендию? – с улыбкой спросила Катя и зашла за прилавок. Она сразу узнала вчерашнего посетителя.

– Не совсем – засмущался Иван. – Просто я тоже хотел у Вас кое-что посмотреть. Не могли бы Вы подсказать мне… эм-м-м…. точнее предложить какой-нибудь оберег, что ли? Или амулет. Или еще чего-нибудь такое… на удачу. Я-я-я… подал документы на поступление и волнуюсь теперь. Вот.

Катя поджала губы, кивнула.

– Секунду…

Она быстрым шагом вышла в зал, к витрине со всякой мелочевкой, достала из-за стеклянной дверцы почти черный лоток и вернулась обратно, к Ване. Воздух мгновенно наполнился ароматом дерева и тайны.

– Я знаю, что Вам предложить. У нас кроме антиквариата продаются и поделки местных мастеров. Рядом с лавкой, например, живет мужчина, который делает обереги из дерева. Вот, смотрите! – сказала Катя и с трепетом, едва касаясь, погладила подушечками пальцев деревянные плашки на лотке. – Мастер говорит, что не Вы оберег выбираете, а он – Вас. Просто постарайтесь узнать свой.

Иван украдкой взглянул на шею Кати и увидел деревянную подвеску на серебряной цепочке, похожий на перевернутую букву «А».

«Как раз одного не хватает», – подумал он.

– Давайте вот этот, – указал Иван на такой же оберег рядом с пустой ячейкой.

Катя оживилась.

– Ух ты! Прям как у меня!

–А, да? – мастерски сыграл удивление Иван. – Я и не заметил… Надеюсь, что в моей будущей работе он мне обязательно поможет, – будто невзначай подметил он.

– Кем планируете работать, если не секрет? – спросила Катя, не поднимая глаз.

– Не секрет! Позавчера ездил в Воронеж и подал документы на «военную журналистику», – с гордостью ответил Ваня.

Катя на доли секунды замерла, с восхищением взглянула на Ивана и продолжила упаковывать оберег.

– Ого! Удивили, так удивили!

–Ну да… Месяц назад Я вернулся домой после службы по контракту и подумал: «Дай хоть попробую! Ну не поступлю – и ладно». Готовиться некогда было, что помню из школьной программы – то мое. Позавчера сдал последний экзамен и сразу в Ростов, к другу в гости. Ну, Вы его вчера видели. Так что, жду теперь…

– Правильно. Если не идти за мечтой, то зачем вообще куда-то идти? – поддержала Катя.

– Я тоже так подумал. Меня, кстати, Ваня зовут.

– Очень приятно! Ну мое имя Вы уже знаете, – все так же улыбчиво отвечала Катя.

Звук входящих сообщений стал слышаться все чаще.

– Кажется, Вас кто-то потерял… – сказал Ваня, поглядывая в сторону прилавка.

– Извините… – смутилась Катя и украдкой заглянула в телефон.

– Ничего страшного. Вдруг, что-то важное. Или, может быть, молодой человек переживает… – невзначай спросил Ваня. Наконец-то ему подвернулась возможность узнать, свободна ли Катя.

Улыбка с лица девушки тут же исчезла.

– Да, молодой человек, и правда, переживает. Даже слишком, – с дрожью в голосе ответила она.

– Давно вы вместе? – спросил Ваня так, будто ни капли не расстроился.

– Да, с восьмого класса.

– Ох. Стаж приличный, – улыбнулся он.

– На прошлой неделе подали заявление в ЗАГС, – невесело добавила Катя.

– Ух ты! Я Вас поздравляю, – наиграно обрадовался Ваня.

– Спасибо.

В торговом зале повисла тишина. Иван знаком с Катей меньше суток, и, возможно, больше никогда не встретит ее, но что-то внутри будто щекотало, подталкивало рассказать о том, что со вчерашнего дня стало совсем неважно.

– А вообще… – начал Ваня тихо, потупив взгляд, – Я всерьез задумался о карьере военкора, когда меня бросила любимая девушка. У нее было редкое и красивое имя – Регина. Я мечтал, что стану военкором, она увидит меня в новостях и сердце ее дрогнет.

Катя слушала, изредка поглядывала на Ивана и молчала.

«Везет же другим…» – подумала она.

– Сто пятьдесят рублей. У Вас карта или наличные? – произнесла вслух.

– Наличные, – ответил Иван, вынимая деньги из кармана.

Катя пробила чек, приложила его к коробочке с оберегом и передала Ване.

– Носите с удовольствием! – пожелала она.

– Спасибо! Еще увидимся, – ответил Иван.

Глава 2. Птица перелетная

«Совсем недавно я так радовалась, что Макар меня замуж позвал. А теперь? Что стало теперь?» – размышляла Катя, помешивая наваристый суп.

Она готовила с самого утра. Сегодня Макар возвращался в Ростов.

На кухне было жарко и душно. Казалось, стены до основания пропитались запахами жареной рыбы и куриного бульона. Катя погасила огонь на плите, ополоснула руки, вытерла их влажным полотенцем и устало побрела к большому окну рядом с обеденным столиком. Через пару мгновений кухню стал наполнять свежий воздух.

Катя облокотилась на подоконник, подперла щеку рукой. С высоты пятого этажа она смотрела, как спешат по своим делам прохожие, куда-то едут автомобили, щебечут на деревьях птицы.

«Да чего мне вообще так замуж приспичило? Может я и не любила его никогда? Вбила себе в голову, что если Макар меня бросит, то останусь никому ненужной… Ну не дура, а? Вот приедет сегодня, и попрошу со свадьбой повременить, а потом и вовсе уйду. Так всем будет лучше», – твердо решила Катя.

Она резко убрала руку от лица, выпрямилась, и тут же пошатнулась. Голову окутал туман, перед глазами все поплыло. Катя обеими руками схватилась за подоконник и жадно глотнула ртом воздух. Запахи еды, которые она пыталась выветрить из кухни, с новой силой ударили в нос, будто им пропиталась сама улица. К горлу подкатил ком.

…

«Как же я фамилию-то не спросил… Попробуй теперь, найди ее среди других Кать Ростова», – сокрушался Иван.

Он проснулся давно, но подниматься не спешил. Ваня нежился в постели и думал о Кате.

«Надо бы еще раз в Ростов съездить. А вдруг в Воронеж не поступлю? Пока прием идет, нельзя терять время. Да и вообще, если буду учиться в Ростове, смогу жить у Кости. Здорово же? Я его за язык не тянул», – убеждал себя Ваня, но скоро опять стал мечтать о новой встрече с Катей.

Утреннее солнце заглядывало в спальню сквозь ажурные занавески, которые он помнил еще подростком, с улицы слышалось пение птиц. Ваня откинул одеяло в сторону, сделал рывок и уселся на край кровати.

В детстве Иван любил одну известную передачу, которая помогала искать пропавших людей. Ему казалось, что организаторы и просто причастные делают важную и нужную работу. Маленький Ваня перед сном часто представлял себя в роли ведущего: как он, красивый и взрослый, будет сидеть в строгом костюме и сообщать участникам о том, что их близкий человек нашелся.

Прошли годы, Иван позабыл о детской мечте. Снова задуматься о работе на телевидении его подтолкнула передача о военных журналистах времен Великой отечественной войны. Пятнадцатилетний Ваня в тот вечер включил телевизор, чтобы под привычный шум быстрее собраться на факельное шествие. Название той передачи он не запомнил. Это было интервью дочери фронтового журналиста.

В шестнадцать у Вани случилась большая любовь. Причем, насколько большая, настолько и несчастная. Перед началом очередной олимпиады по литературе он приметил в другой школе красивую девушку. Иван узнал, что ее зовут Регина, и она несвободна. Спустя месяц парень Регины ушел в армию, а еще через три – пара рассталась. После долгих ухаживаний Ивана девушка согласилась с ним встречаться.

Она была младше всего на пару месяцев, но выглядела на все двадцать: высокая, стройная, смуглая, с длинными каштановыми волосами. Регина крайне редко писала и звонила первой, никогда не брала трубку сразу, могла вместо назначенного свидания уйти гулять с подругами. Ваню это злило, но обижаться на любимую долго он не мог. От одного ее вида Иван таял, как пластилин на солнце, потому и быстро наскучил Регине.

Однажды поздним вечером Иван провожал любимую до дома. Впереди на узкой дорожке, в свете фонарей, появилась другая пара: худенькая девушка с длинными волосами шла за руку с крепким парнем. Она несла букет цветов, а он – явно рассказывал своей спутнице что-то интересное. Спустя мгновение Ваня услышал заразительный девичий смех и сам невольно улыбнулся. Поравнявшись с парой, он случайно задел крепкого парня локтем.

– Ты че, черт? Широкий? Сюда иди! – напористо процедил незнакомец за спиной и двинулся на Ваню.

Иван замер. Он не сразу не понял, что обращаются к нему.

– Успокойся! Человек мимо шел! – возмутилась девушка с цветами и изо всех сил потянула крепкого парня к себе.

Незнакомец попятился назад.

– Я тебя запомнил! – бросил он напоследок и смачно плюнул на тротуар.

Ивана бросило в жар, тело от макушки до пят закололи тысячи маленьких иголок. Ему хотелось провалиться сквозь землю.

Скоро от общих знакомых стали доходить слухи, что Регина все чаще попадается на глаза не с Ваней, а в компании другого парня.

– Вань, да она с другом своего бывшего по вечерам катается, а тебе в уши дует, что некогда ей! Как ты не понимаешь?! – багровея кричал в трубку Костя, когда застукал Регину с поличным.

– Ты их видел? – тихо спросил Ваня.

– Видел! Только что! У него в машине целуются, прям в парке. Ладно он – козел, но ты дураком не будь, прошу тебя! – умолял Костя, задыхаясь от обиды за друга.

Ваня не хотел верить услышанному, но знал – Костя прав. Пару дней назад он предложил Регине погулять, но та отказалась. Сказала, что нужно помочь матери. Через считанные минуты из окон автосервиса, где подрабатывал Ваня, он увидел, как Регина шла сторону Набережной с вызывающе ярким макияжем, в костюме с полуприкрытым животом и распущенными волосами.

Ивану стало больно, как никогда. Он знал, что друг Егора весной вернулся из армии. В присутствии подруг Регина была разговорчивой и твердила об этом парне без остановки.

– Ну не молчи! – отдышавшись сказал Костя.

– Я тебя услышал, – коротко ответил Иван и сбросил.

Этот разговор он будет вспоминать еще много лет.

Ваня и Регина окончательно расстались спустя пару дней. Она продолжила встречаться с другом Егора, а Иван остался один-на-один с муками первой неразделенной любви.

Сразу после окончания школы Ваня призвался на срочную службу, а затем – подписал контракт на три года. Ему почему-то казалось, что Регина снова полюбит его и вернется, если он станет сильным и смелым. Военным журналистом, например. Она обязательно должна узнать о нем из газет, новостей, от знакомых. Иван мечтал, как Регина увидит его, красивого и взрослого, и сердце ее дрогнет.

…

Ваня появился на пороге, едва антикварный магазин успел открыться. Правда, в знакомом зале он встретил не Катю. За прилавком стояла крупная приятная женщина средних лет – хозяйка магазина.

– Добрый день! – поздоровался Ваня, приближаясь к ней. – Не подскажете, по каким дням Екатерина работает? Я заказывал у нее одну книгу, а телефон почему-то не записал.

– Здравствуйте! – с улыбкой ответила женщина. – А Катенька уволилась. Напомните, пожалуйста, какую Вы книгу заказывали? – спросила она и ловко достала толстую потрепанную тетрадь.

Ваня побледнел.

– Не знаете, почему? – проговорил он дрожащими губами, будто не услышал вопроса.

– Что «почему»? – переспросила хозяйка, вскинув бровь.

– Почему Катя уволилась?

– А-а-а, – снова расплылась в улыбке хозяйка. – Катя замуж выходит и переезжает, – ответила женщина и открыла тетрадку, – Какую книгу, говорите, заказывали?

Ваня почувствовал, как горячая волна от живота поднимается вверх и со всей силы бьет в виски.

– Хорошо, спасибо. Д-до свидания. – тихо сказал он, потупил взгляд и ватными ногами побрел к выходу.

– Хм-м-м… До свидания… – пожала плечами хозяйка и проводила Ваню взглядом.

Он подошел к двери, схватился за ручку, дернул вниз и толкнул ее вперед. Дверь не поддалась.

– Нет-нет, на себя! – подсказала из-за прилавка хозяйка магазина.

– Спасибо. Извините, – пробормотал Иван и вышел.

Улица встретила его зноем, от которого все живое пряталось в тень.

Документы в другие ВУЗы Ваня так и не подал. Из антикварной лавки он сразу же вернулся в гостиницу, забрал неразобранную дорожную сумку и поехал на вокзал. Других дел в городе у него больше не было.

…

Днем ранее двери антикварной лавки, как невидимый щит, охраняла вывеска «Ревизия». Кате было трудно уходить. Магазин за два года стал для нее родным. Она знала, что рано или поздно стены лавки станут для нее тесным и придет время что-то менять. Но казалось, это будет так не скоро.

Беременность спутала планы Кати, и о намерении повременить со свадьбой она Макару так и не сказала. Было принято решение – обоим перевестись на заочное обучение и вернуться в родной поселок. Много лет назад родители Макара купили ему просторный дом, который сейчас пустовал. К тому же, городская жизнь их с Катей не прельстила.

«Все же хорошо! Макар позвал меня замуж, скоро у нас родится ребенок, по дому будет бегать маленький человек, похожий на него. Я же так об этом мечтала…» – твердила про себя Катя, высматривая по окнам Ивана.

Она ждала его с самого утра, чтобы увидеть в последний раз.

– Ну вот и все, Катюша, – как приговор прозвучали слова хозяйки. – Еще раз повторим: трудовую я отдала-а-а, расчет на карту прише-е-ел. Ну, большое спасибо за работу! Желаю тебе удачи на новом месте, а самое главное – семейного счастья и здоровья малышу! Как будешь на сессии, заходи в гости!

– Спасибо, Ольга Валерьевна! Обязательно приду! – ответила Катя и обняла хозяйку магазина.

Происходящее было похоже на сон. Кате казалось, что она вот-вот проснется, опять пойдет на работу, а после – на пары. И завтра все повторится снова. Но трудовая книжка в руках напоминала – это не сон. Катя быстро шагала по улице, готовая разрыдаться здесь и сейчас.

«Зачем я ждала его? Зачем?! Все равно ничего не изменилось бы! У меня скоро будет ребенок, почти муж дома ждет, а я высматриваю по окнам человека, которого два раза в жизни видела. Он ради своей девушки готов горы свернуть, не то что в магазин зайти. Не пришел, потому что не хотел. Ему все равно. Какая же я бессовестная…» – стыдила себя Катя.

Она вскинула маленькую лаковую сумку на плечо, поправила рукой шелковистые волосы, посмотрела у пешеходного перехода на свое отражение в больших окнах магазина, как делала это все два года, и ушла строить новую жизнь.

Глава 3. Мечты заветные

Шел сильный дождь. До приезда маршрутки оставалось десять минут, поэтому Макар не спешил выходить из-под козырька у входа в центр занятости. Сегодня на приеме ему выдали три направления на работу. Макар не стал откладывать посещения на потом, а решил сразу ехать по указанным адресам. Подготовка к свадьбе шла полным ходом, живот Кати потихоньку округлялся, а родители жениха затеяли в доме молодых ремонт. Одним словом, деньги сейчас были нужны, как никогда.

– Макар! – окликнул его знакомый женский голос.

Макар поднял взгляд от направлений и завертел головой.

– Ева Федоровна! – оживился он, увидев молодую женщину. – Здравствуйте!

Макар спешно убрал в пластиковую папку листы формата А4 и сбежал по намокшим ступенькам вниз. Ева Федоровна сделала шаг навстречу и поделилась зонтом.

– А я смотрю: ты, не ты? Как дела? Как учеба? – засыпала вопросами она.

– Дела – хорошо. Мы с Катей на заочное перевелись и вернулись домой.

– М-м-м, понятно. Не понравилась вам городская жизнь?

– Не-а, – пожал плечами Макар.

– Ну, каждому свое. – поддержала Ева. – Работу ищешь? – спросила она, кивая в сторону центра занятости.

– Да-а-а, – деловито ответил Макар. – Помощь родителей – оно, конечно, хорошо, но меру надо знать.

– Вот это правильно! – подбодрила Ева. – Слу-у-ушай, ты же в строительном учишься?

– Ну… да.

Ева Федоровна сделала глубокий вдох, округлила глаза и слегка коснулась ладонью плеча Макара.

– Знаю! Знаю, что тебе посоветовать! У меня же папа когда-то в СМО работал, а их нынешний директор ко мне сына на физику водит. Я слышала, что им сметчик нужен. Там и зарплата не плохая. Запишешь номер? – спросила она, вынимая из кармана сумки телефон.

– Да, конечно! – воодушевился Макар и принялся щупать карманы своих брюк. – Кстати, я в Ростове с первого курса на стройке работал.

– Ну вот видишь! Так, записывай. Восемь, девятьсот двадцать восемь…

Макар ловко был подушечками пальцев по экрану, а у самого сердце норовило выпрыгнуть наружу.

– Спасибо Вам огромное! – сложил он брови домиком и поблагодарил Еву Федоровну.

Рядом, будто из ниоткуда, появилась небольшая компания женщин-педагогов из других школ.

– Ладно, расскажешь потом. Я побегу, а то у нас собрание. Катюше привет! – помахала Ева и быстро зашагала в сторону коллег, чтобы присоединиться к ним.

Макар проводил свою школьную учительницу взглядом.

Когда Ева была уже далеко, он поднял лицо вверх, зажмурился и вдохнул полной грудью тяжелый влажный воздух. Дождь закончился. Нужная маршрутка давно уехала. Макар разблокировал экран, выбрал нужный номер и нажал на кнопку вызова.

…

– Катюша, я дома! – нараспев крикнул Макар, стаскивая с себя ботинки.

– Иду-у-у! – протянула Катя и зашоркала комнатными тапочками где-то совсем рядом.

Она вышла в коридор с растрепанными волосами, сверкающим от пота лицом и влажной ветошью в руках.

– Опять убираешь? Лучше бы отдохнула, – заботливо пожурил Макар и обнял Катю.

– Вижу, настроение у тебя хорошее… – заметила Катя и, пытаясь не касаться будущего мужа влажными руками, обняла его в ответ.

– Ты представляешь, меня на работу берут!

– Да ладно! – округлила глаза Катя – Это же здорово! Куда? Кем?

– В наше СМО, сметчиком, – похвастался Макар и развел руки в стороны.

– Это которая раньше была МУП? Да?

– Ну да! Так вот… – затараторил Макар. – Стою я, жду маршрутку около центра занятости, а тут Ева Федоровна идет. Ну разговорились с ней про учебу, переезд, работу, то да се… Она мне и говорит: в СМО сметчик нужен, запиши телефон. Я записал, позвонил и меня сразу на собеседование позвали. Директор вообще мужик классный! Сказал, что испытательный срок у меня будет, и если я его пройду, то останусь у них работать. Во-о-от.

Катя вскипятила чайник, заварила ароматный кофе. Макар не любил пить его горячим, но сейчас пропускал один глоток за другим, будто не замечал, что в чашке почти кипяток.

– Я очень рада! Еве Федоровне сказал, что тебя берут? – спросила Катя, любуясь довольным женихом.

Макар поставил чашку на стол и задумчиво ответил:

– Не-а… У меня даже номера ее нет, – пожал он плечами. – Ева Федоровна мне только номер кадровика оставила.

Катя нахмурилась.

– Помнишь, где она живет? Ты же заниматься к ней ходил. Человек нам так помог! Нужно поблагодарить. А то на тебя смотреть страшно было…

– Ну да, примерно помню, – ответил Макар и встал из-за стола.

Ева Федоровна и Макар познакомились школьном лагере, где она, ученица десятого класса, была вожатой. Пухленький розовощекий мальчишка, который делился булочками, помогал следить за порядком и повсюду ходил, как хвостик, быстро стал ее любимчиком.

В новом учебном году Макар часто видел Еву в школьном коридоре и подбегал поздороваться, а в следующем – уже ее не нашел. Одноклассники Евы сказали, что она уехала в Мурманск к сестре.

Годы шли, Макар взрослел и постепенно стал забывать о своей доброй знакомой с темными кудрявыми волосами.

Однажды в класс, где учился Макар, пришла новая учительница физики. Увидев ее, он обомлел, будто увидел призрака.

– Здравствуйте, ребята! – поздоровался знакомый голос.

– Здравствуйте! – хором ответил класс и поднялся с мест.

Только Макар остался сидеть, как ни в чем не бывало.

Ева улыбнулась.

– Такой класс дружный, а поднялись не дружно, – в шутку заметила она.

Макар опомнился, покраснел и вскочил со стула.

Первый урок посвятили знакомству. Новый учитель представилась, рассказала о себе. Этим летом она вернулась из Мурманска, где восемь лет жила, училась и работала.

– Ева Федоровна, – застенчиво окликнул ее ученик с последней парты. – А Вы были вожатой в лагере, когда учились здесь?

Ева оживилось.

– Да-а, была. А что?

– А Вы меня помните? – спросил Макар и выглянул из-за спин одноклассников.

Из пухленького розовощекого мальчугана он превратился в крепкого красивого парня. Только чистые голубые глаза и озорная улыбка остались такими же, как в детстве.

– Макар? Который мне во всем помогал?! – ошарашенно спросила Ева.

Макар кивнул, улыбнулся и снова порозовел.

…

В коридоре учебного корпуса было шумно. Ваня то прижимал трубку к уху, то отодвигал подальше.

– Алло-о-о. Кость, не слышу.

– Сегодня связь плохо ловит, – подсказывал идущий рядом однокурсник Артем.

Иван закрыл лицо рукой и расплылся в улыбке.

– Это друг мой. Стих читает, – шепнул он Артему.

– … с праздником, уважаемый! Вот и подкрались твои двадцать два преклонных года! – шуточно поздравил Костя.

– Ага, спасибо! Хорошо читаешь, с выражением, – поблагодарил Иван.

– Я старался. Ты на парах?

– Да. Спать хочу – сил нет. Работал до двух ночи. Еще одна пара и на вокзал. Ты приедешь?

– Да. Еще в понедельник билет взял, а то опять стоя ехать пришлось бы. Ну ладно, давай, буду рубашку гладить. Увидимся!

Ваня окунулся в студенческую жизнь с головой. Днем он прилежно учился, а в ночную смену подрабатывал грузчиком на заводе. За время службы по контракту Иван скопил хорошие деньги и не хотел тратить их на повседневные нужны. Совсем недавно он загорелся мечтой о собственном, большом и светлом, доме.

Часто перед сном Ваня воображал, как однажды Катя увидит его репортаж, вспомнит старого знакомого и сердце ее дрогнет. В этих мечтах он черпал силы и вдохновение.

Так уж повелось со школьных лет, что девчонки, которые нравились Ване, рано или поздно обязательно влюблялись в Костю, хотя повода друг не подавал. Исключением была только Регина. Она даже не помнила его имени. Ваня и Костя с детства были не разлей вода, учились в одном классе, доверяли друг другу любые секреты. В средней школе одноклассники даже обидно подшучивали над ребятами из-за их крепкой дружбы.

Костя появился на свет, когда его матери было тридцать пять лет, отцу – сорок. До рождения первого и единственного сына Маргарита Сергеевна и Семен Ильич прожили в браке довольно много лет и потеряли всякую надежду стать родителями.

Мама Кости в тридцать четыре года решилась на отчаянный шаг. Она, медик с большим стажем, обратилась за помощью к колдуну в белорусском селении – на Родине мужа. О затее невестки знала только свекровь. Колдуном был одинокий старик, который жил один на окраине, у самого леса. Жену похоронил давно, дети и внуки наведывались нечасто, потому что жили далеко, а вот люди, которые искали помощи, приезжали постоянно. В благодарность везли все: еду, деньги, золото.

Колдун проводил ритуалы три дня подряд, а на четвертый дал Маргарите Сергеевне маленькую бутылочку со снадобьем. Его следовало беречь от посторонних глаз и пить каждую ночь перед сном, пока не закончится. Взамен старик попросил оставить ему самое ценное, что есть у Маргариты. По его словам, ребенок выживет, если плата за него будет равноценной. Маргарита отдала старику все деньгами, которые взяла в поездку, а мужу соврала, что кошелек потеряла на базаре.

Десять месяцев спустя родился Костя. Счастливые бабушка и дедушка сразу приехали в Россию, чтобы увидеть внука, о котором уже не мечтали. После выписки из роддома Маргарита от чего-то вспомнила наказ колдуна и попросила свекровь передать ему самое дорогое, что у нее было – кулон, который с царских времен передавался в ее роду от матери к старшему ребенку.

Костя был сильно привязан к отцу. Семен Ильич с малых лет водил маленького сына к себе на работу. Костя помогал ему перебирать карты, раскладывать бумаги, наводить порядок в кабинете. Другие врачи и медсестры угощали его конфетами, забирали на экскурсию в свои кабинеты. Костя с отцом часто ездил на рыбалку, но особенно любил лежать с ним во дворе на соседних раскладушках и, разглядывая далекие звезды, говорить обо всем на свете.

Хоть Семен Ильич и был потомственным врачом, в глубине души он мечтал, что сын пойдет другой дорогой, станет блестящим политиком и впишет свое имя в историю.

…

Два месяца, отведенные на раздумье, истекли. Наступил знаменательный день. Родители и гости приехали к молодым, а точнее, как сказала свекровь, в «дом Макара». Поддавшись на уговоры мамы, Катя выбрала для свадьбы белое пышное платье. Евгения Васильевна все время твердила, что свадьба – один раз и на всю жизнь.

Регистрация была назначена в одиннадцать часов. Гости быстро заправились шампанским, смели со стола нехитрые закуски и в составе свадебной делегации проводили молодых в ЗАГС.

День свадьбы оказался для Кати пыткой. Сегодня она чувствовала себя гораздо хуже, чем обычно. В зале, где проходила регистрация, она держалась изо всех сил, чтобы не рухнуть на пол.

В ресторане стол молодых ломился от еды, тошнота отступила и Катя заметно повеселела, но в первый же час стало ясно – спокойно поесть и отдохнуть не получится. Бесконечные: «Молодые, встаньте!», «Молодые, выйдите!», «Слово молодым» стали раздражать молодых.

Наступил черед дарения – очередного испытания с надоедливым «Горько!».

– Итак, дорогие гости, мы подходим к важному этапу нашего сегодняшнего праздника! Настало время вручить молодой семье Колган ваши подарки! Аплодисме-е-енты-ы-ы! – задорно объявила ведущая. – Первыми на нашу импровизированную сцену приглашаются родители невесты!

Гости захлопали в ладоши. Евгения Васильевна взяла в руки микрофон. Гул в зале стих.

– Дорогие наши Катя и Макар, – голос матери зазвенел, как весенний колокольчик на ветру. – Мы с папой поздравляем Вас от всей души! Любите друг друга и будьте счастливы! Дарим вам мебель для гостиной. «Горько!» – тихонько добавила мама.

Катя улыбнулась и отправила родителям воздушный поцелуй. Гости захлопали в ладоши и хором подхватили «Го-о-орько-о-о!»

Фанфары.

– Следующими на нашу сцену приглашаются родители жениха! Прошу! – бойко пригласила ведущая.

Под оглушающие хлопки из-за стола вышли родители Макара. Слово взял отец.

– Дорогие Макар и Катя, говорить красиво не умею, прошу меня извинить, – по-простому начал новоиспеченный свекор, прижимая ладонь к груди. – Крыша над головой – это хорошо, но на своих двоих далеко не уедешь. Мы с мамой посоветовались и решили подарить вам это, – сказал отец Макара и вытянул перед собой маленький белый футляр. – Остальная часть подарка на улице.

Гости, будто по команде, выглянули в большие панорамные окна, за которыми стояла белая иномарка, украшенная синим бантом. Зал восторженно загудел. Гости восхищались родителями жениха, аплодировали.

Катя был ошарашена. Она с грустью посмотрела на своих родителей. Евгения Васильевна и Максим Леонидович молча глядели в окно.

– Малыш, ты рада? – спросил на ухо Макар.

– Конечно, – дрожащими губами улыбнулась Катя.

– Ну да, теперь не будем ходить пешком. А технику сами купим. Я же теперь работаю.

– Ты знал, что твои машину подарят? – так же на ухо спросила Катя.

– Да, – закивал Макар. – Мы на прошлой неделе ее на учет ставили. Я тебе не сказал, чтобы сюрприз не испортить.

– М-м-м, понятно, – как ни в чем не бывало ответила Катя.

Она соврала. Был уговор: родители жениха дарят молодым бытовую технику для кухни, а родители невесты – спальный гарнитур в качестве приданного и мебель для гостиной в подарок на свадьбу.

«Втихаря, как крысы… – подумала Катя, переводя взгляд со своих родителей на свекра и свекровь.

Ей хотелось встать и уйти. Она была чужой на собственной свадьбе.

Глава 4. Мой свет

Макар присел на пуфик у входа, снял ботинки и с наслаждением размял уставшие пальцы.

– Зай, я дома! – крикнул он.

В ответ – тишина.

– За-ай?

– Я… в комнате, – сдавленно ответила Катя.

Макар прибежал на голос. Катя стояла у письменного стола. Одной рукой она держалась за столешницу, а второй – судорожно гладила низ живота.

– Началось?

– Мг…

Макар округлил глаза, протянул к жене дрожащие руки. Катя сделала глубокий вдох и слегка выпрямилась.

– Папа сейчас приедет. У тебя телефон был выключен. Гриша тоже не ответил. Маме только не рассказывайте. Говорят, если мать волнуется, роды трудные будут.

Входная дверь распахнулась и тут же с грохотом закрылась.

– Доча! Дочь, ты где?! Я приехал!

Через шесть часов, когда казалось, что мукам нет конца и края, в родильном отделении на свет появился щекастый богатырь. Имя для ребенка было выбрано давно – Арсений.

Катя рассматривала красно-фиолетовый комочек на своей груди, едва касаясь гладила его лоб, щечки, носик.

– Мой сладенький… Ну какой ты Арсений, малыш? Всеволод, точно Всеволод! – с трепетом шептала она.

Отец Кати часто рассказывал, как мечтал назвать Гришу – старшего сына – Всеволодом, но мама боялась, что другие дети будут дразнить его. Потом и вовсе родилась девочка – Катя, и мечта отца так и осталась мечтой.

Акушерка уложила малыша на столик для новорожденных. Молодая мама не сводила с них глаз. Катя знала, что Макар собирается подарить ей в честь рождения сына золотой браслет, но сейчас ей хотелось одного – чтобы муж одобрил новое имя.

– Мама, мы пошли в палату! – звонко протянула акушерка и поднесла к Кате обернутого в больничные пеленки младенца. – А ты пока тут полежи, отдохни.

Катя осторожно тронула носик малыша и улыбнулась.

– Извините, пожалуйста, а можно мне телефон? – спросила она акушерку.

– В какой палате твои вещи?

– В восьмой.

– Сейчас Марина Владимировна принесет.

Санитарка, которая хлопотала в родильном зале, шустро метнулась в палату, принесла Кате телефон и добавила:

– Муж твой знаешь, какой настырный! Сначала тебе звонил. Я взяла трубку и сказала, чтобы не звонил, потому что ты рожаешь. Думаешь, послушал? Нет… На пост наяривать стал! Как будто ему там другое скажут! Волнуется, значит. Правильно, пусть…

Катя засмеялась.

От Макара, и правда, пришло много сообщений с теплыми словами. Брат написал, что держит за сестру кулачки и ждет племянника. От папы было всего одно смс, десять минут назад: «Доча, как сможешь, обязательно напиши или позвони. Грише я сказал, что ты в больнице и маме просил ничего не говорить. Люблю, целую, жду!»

Первым делом Катя позвонила мужу. Макар ответил сразу.

– Не спишь? – устало спросила она.

– Зай, ты что?! Какой сон? Так, если ты мне звонишь, значит… – затараторил муж.

– Значит, ты стал папой, – ответила Катя, улыбнулась в трубку и услышала тишину в ответ. Она на мгновенье представила, как Макар сейчас подносит кулак к губам и кусает его. – Только у меня одна просьба… Вот увидела я ляльку в первый раз и сразу подумала – не Арсений он. Ну вот не Арсений и все. Давай Всеволодом назовем? Всеволод. Сева. Красивое же имя.

Макар стал громко дышать в трубку.

– Как же я рад, солнышко! Всеволод, так Всеволод. Я не против.

– Спасибо! – с нежностью ответила Катя. – Ну что, звоним бабушкам и дедушкам?

– Конечно! Ты тоже хочешь или мне всем рассказать?

– Тоже хочу. Папа, наверное, места себе не находит. Обрадую их с мамой.

– Хорошо, целую вас!

– И мы тебя!

Катя сбросила звонок, схватилась за телефон двумя руками и с легкой душой застучала пальцами по экрану: «Дедушка, я родился! 3800 кг. 51 см. Всеволод».

…

Недосып, домашние хлопоты, поликлиника, горы пеленок и предстоящая сессия выматывали Катю. Хоть Сева был неспокойным малышом, мать души в нем не чаяла.

Августовским ясным днем, по прошествии очередного месяца, Катя собирала сына на прием к педиатру. Для себя она старательно выгладила удобный брючный костюм, который купила в Ростове еще до родов, собрала волосы в пучок, чтобы не мешали справляться с ребенком, и снарядила рюкзак бутылочками, салфетками, погремушками. Пока уложила сына в коляску, непослушные волосы выбились из пучка. Катя покачала Севу, дождалась, когда он томно опустит веки, и на цыпочках побежала в спальню.

Легкий шипящий мусс растворился на чистых волосах. Теперь пучок казался тугим и гладким. Катя убрала баллончик в нижний ящик шкафа, закинула на плечо рюкзак и поспешила к сыну. Медлить было нельзя. Если Сева проснется по дороге в поликлинику – пиши пропало. Сын ни за что не хотел лежать в коляске просто так. Он кричал, перекатывался с бока на бок, выгибался дугой, и бедной маме приходилось одной рукой катить пустую коляску, а во второй – нести Севу.

Катя надела босоножки, украдкой посмотрела в сторону большого зеркала у входа и замерла. По коже скользнул холодок. Вместо себя она увидела в отражении сутулую безликую незнакомку. Графитовый брючный костюм старил. Пучок неухоженных, но старательно приглаженных, волос походил на моток проволоки.

«Неужели… это я?» – с горечью подумала Катя.

Она заглянула в коляску, потом опять – на свое отражение, тихонько поставила рюкзак на комод и вернулась в спальню. Сева к этому времени уже сладко спал.

Катя хранила косметику в нижнем ящике шкафа, подальше от пыли и солнечного света. Правда, пользовалась ею крайне редко, все берегла для особого случая.

Палетки теней для век, ни разу не распакованные, оказались просроченными. Тушь для ресниц давно высохла, силиконовая кисточка склеилась. Из тюбика с тональным кремом не удалось выдавить ни капли. Когда-то любимые помады теперь отдавали запахом старого жира. Катя закрыла ящик, тяжело вздохнула и побрела к выходу.

…

Солнце выглядывало все реже, дожди срывались все чаще. В поселке на юге Кубани наступила поздняя осень.

В первых числах ноября Катя уехала на учебу. Для Макара сессия жены стала глотком свободы. Забота о Севе легла на плечи бабушек и дедушек, а молодой отец навещал сына каждый день, после работы.

Макар ворвался в дом, как вихрь, бросил куртку и телефон у входа, ловко стянул кеды и зашагал на кухню. В его распоряжении десять минут. Томительное ожидание скорой встречи не давало усидеть на месте, потому нехитрый бутерброд с колбасой он ел на ходу.

Где-то у входа зазвонил телефон. Макар не стал отвечать. Он торопился проглотить второй бутерброд и выпить обжигающе горячий чай. Мелодия стихла, но тут же звонок раздался снова. Макар подкатил глаза, сделал еще пару глотков и выскочил из кухни.

– Да, Ева… Федоровна, – ответил он как ни в чем не бывало.

– Макар, привет! – громко поздоровалась Ева, перекрикивая чью-то микрофонную речь. – Извини, что так поздно. Давай перенесем занятие? Я забыла тебе сказать, что сегодня на школьном вечере дежурю, – виновато оправдывалась она.

Макар поник.

– Да, конечно. На завтра? – спросил он, будто и не расстроился вовсе.

– Да, давай на завтра.

– Хорошо. До свидания! – ответил Макар и дождался, когда Ева сбросит звонок первой.

Мышцы лица свело от досады. Макар тяжело вздохнул и нехотя побрел в кухню.

Чай остыл. Макар помял в руках чашку, будто пытался согреть озябшие пальцы, поднес ее к губам и замер, не в силах пошевелиться.

«А если Ева замуж выйдет? Как я это переживу?»

Макар со школьных лет был парнем нарасхват. Он, хорошенький и веселый, умел нравиться девочкам. В седьмом классе у Макара случилась личная драма – его бросила зазноба из параллельного класса. Расстроенный, с разбитым сердцем, он рассказал о своей беде новой соседке по парте – Кате Кругловой. Катя выслушала несчастного мальчишку и предложила сыграть роль его новой девушки, чтобы разозлить обидчицу. План почти сработал. Макар ненадолго помирился со своей подругой из седьмого «Б», вот только Катя сама в него влюбилась. Чтобы не видеть, как счастливая парочка на переменах воркует в школьном коридоре, она среди учебного года сбежала в санаторий по горящей путевке.

Наступил следующий учебный год. Макар снова был свободен. Он часто списывал у соседки по парте, хотя и сам учился неплохо, дарил шоколадки, провожал домой. Катя решила, что нравится ему. На одном из школьных вечеров, в первой четверти восьмого класса, Макар пригласил все еще соседку по парте на медленный танец. Романтичная музыка, от которой по рукам бежали мурашки, полумрак и разноцветные мерцающие огни вскружили девичью голову. Катя призналась Макару в любви. Он от скуки ответил взаимностью.

Ребята взрослели, переходили из класса в класс, но одно оставалось неизменным – любимец девчонок – Макар – возвращался к Кате после очередной несчастной любви, чтобы потом бросить снова.

После того, как десятом классе на пороге кабинета физики появилась Ева Федоровна, Макара будто подменили. Ровесницы, на которых раньше обращал внимание, теперь казались скучными. Часто перед сном он мечтал, как однажды станет взрослым и сильным, Ева Федоровна посмотрит на него другими глазами, увидит мужчину, а не школьника, и сердце ее дрогнет. А пока чистая юношеская нежность, которая пугала своей неведомой силой и грозила разорвать на части, доставалась Кате. Макар не испытывал перед ней ни стыда, ни страха, как перед Евой, потому что не любил.

Отец Макара – успешный фермер. Семья Колган всегда жила в достатке. Родители были готовы на многое, лишь сын получил хорошее образование, обосновался в городе и нашел себе невесту под стать. Семью Кати они, по своим причинам, недолюбливали давно. Родители Макара надеялись, что на съемной квартире молодые быстро погрязнут в ссорах и разбегутся. Новость о беременности Кати шокировала их.

Ева Федоровна тоже была далеко не бедной. От родителей ей достался дом в три этажа, квартира в Мурманске и дорогая иномарка, на которой она вернулась в южный поселок.

Бывший муж Евы занимал в руководящий пост на крупном производственном предприятии. В браке они прожили пять лет, но родителями так и не стали. Под градусом спиртного муж все чаще повторял: «Какой от тебя толк, если ты не рожаешь?» Ева устала прощать ему обиды, получила развод и уехала, чтобы начать новую жизнь. Луиза – единственный близкий человек – поддержала решение сестры, хотя у самой щемило сердце.

…

Катя лениво потянулась, стянула одеяло в сторону и уселась на край постели. Сквозь окна панельной многоэтажки в комнату проникал ласковый утренний свет.

«Надо в книжный успеть…» – подумала сонная Катя, потирая глаза.

В комнате она жила не одна. Соседка Алена, которая училась на дневном отделении факультета психологии, накануне вечером с трепетом рассказывала о неприметном книжном магазинчике, который находится неподалеку.

Хозяйки дома не было. Катя умылась, собрала волосы в пучок и в легком халатике села завтракать на кухне.

– Доброе утро! – послышался из прихожей звонкий голосок Алены.

– Доброе утро! – ответила Катя с набитым ртом. – Ты чего так рано?

– Пар не было. Мы над экспериментом поработали чуток и по домам, – ответила соседка и зашоркала комнатными тапочками все ближе.

Катя выглянула в дверной проем.

– Что за эксперимент?

Алена вошла в кухню, налила себе чай.

– На кафедре клинической психологии вместе со старшим курсом проводим. Если вкратце, то изучаем силу восприятия. В начале опыта мы показываем, например, синий квадрат, красный треугольник, желтый круг и еще несколько простых фигур и объясняем, что каждая из них обозначает такую-то букву алфавита. Потом из фигур составляем шесть простых слов и по очереди показываем их испытуемому. Человек запоминает фигуры и их значение, начинает «читать» зашифрованные слова, и с третьего слова, мы немного меняем форму фигуры, размер и цвет на родственный. Причем тут сила восприятия? А при том, что испытуемый продолжает видеть синий квадрат, красный треугольник и желтый круг. Люди, например, по-разному пишут букву «А». Она может быть крупной, мелкой, кривой, косой, но все равно остается буквой «А». Так и в нашем эксперименте фигуры, которые увидел испытуемый, сохраняют главные признаки, и он легко их читает дальше. В самом конце мы показываем шесть простых словосочетаний, чередуя их с одиночными словами.

Катя забыла про завтрак. Она слушала Алену, затаив дыхание.

– Ух ты! А вы только среди своих студентов испытуемых набираете? – спросила Катя.

– В основном, да. А что? – вскинула бровь Алена.

– Я бы тоже хотела поучаствовать.

Алена легким дуновением рассеяла в чашке полупрозрачную дымку, сделала глоток.

– Ну а почему нет? Наши студенты баллы к экзамену получают, а ты получишь шоколадку.

– О, это я люблю! Умеешь уговаривать, – смущенно улыбнулась Катя. – Только… у меня же автобус сегодня.

Алена сделала еще глоток и вытянула перед собой руку.

– Так, слушай, у нас сегодня на эксперимент желающих не было, поэтому к половине второго можешь подойти.

Катя по-шпионски сощурила глаза, улыбнулась.

– Давай.

– Ну тогда я побежала, – Алена быстро поднялась, ополоснула чашку. – Мы с Серегой пока все подготовим. Как будешь у проходной, позвони. Я тебя встречу.

Настенные часы в узком коридорчике показали без пятнадцати одиннадцать. Катя нажала на флакон с парфюмерной водой, и ароматное облако, словно джинн, вырвалось наружу. А потом еще раз. И еще. Во время сессии она наконец-то купила любимый аромат своей юности и теперь щедро извещала об уходе долгим шлейфом.

Погода только притворялась теплой, лукаво нагревая солнечными лучами подоконники квартир. Улица же встречала ростовчан порывами холодного ветра. Катя быстро пожалела, что вышла из дома с распущенными волосами. Неприметный книжный магазин без названия, про который накануне говорила Алена, стал настоящим спасением.

Глянцевые зеленые стрелки на давно не крашенных стенах вели в просторный зал. Людей там было много, в основном – пожилых. Казалось, это и не магазин вовсе, а подпольный книжный клуб. Канцелярских товаров здесь не продавали. Катя не спеша гуляла по залу, разглядывала обложки, вчитывалась в названия, бережно прижимала к себе книги в мягкой обложке, которые решила купить. Время будто остановилось. Звонок Алены оказался как нельзя кстати, до встречи с оставалось пятнадцать минут.

В учебном корпусе шел ремонт. Катя и Алена прошли по чистым светлым коридорам первого и второго этажа, а затем поднялись на третий, где мебель плотными рядами стояла вдоль обшарпанных стен.

– Как в другой мир попали… – тихонько подметила Катя.

– Ага, – отозвалась впереди Алена. – Но мне до ремонта корпус больше нравился, если честно.

Они остановились у деревянной двери цвета грецкого ореха, каких по коридору было бесчисленное множество. Алена взялась за ручку, повернула.

– Сережа, привет! А вот и мы! Знакомься, это – Катя. Катя, это – Сережа, мой однокурсник. Он здесь главный.

– Очень приятно! – поздоровалась Катя.

– И мне! – деловито кивнул Сергей, скрывая смущение.

Коморка с оборудованием для экспериментов чем-то походила на кабину пилота: стеллажи были забиты самой разной аппаратурой, от индикаторов которой рябило в глазах, провода тянулись по стенам строгими ломаными узорами, а кресло испытуемого выглядело как трон из фильма про далекое будущее. Алена измерила Кате давление, проверила реакцию, записала данные в большую потрепанную тетрадь на кольцах, выдала новые беруши. Сергей надел на испытуемую специальный шлем, закрепил присоски с проводами, кончики тонких девичьих пальцев зажал прищепками. В коморке приглушили свет. Эксперимент начался.

Поначалу Катя старалась запомнить, какие буквы означают те или иные фигуры, с небольшим трудом складывала из них простые слова, но на двадцатой минуте эксперимента она перестала читать внутренним голосом. Катя стала ощущать себя инструментом, который выполняет команды мозга, потому что понимала текст фигурами и кликала на ответ не раздумывая. Форма и цвет, действительно, менялись незаметно. Ближе к окончанию эксперимента Катя сама не заметила, как стала достраивать предложения с одиночными словами, которые вклинивались в общий поток. Например: «Кот дома», «Моя роза».

Спустя час Алена и Сергей зажгли в коморке свет, открепили датчики, сняли шлем. Как только голова стала свободной, резкая колющая боль со всей силой ударила изнутри. Катя невольно сжала виски и застонала. Глаза болели так, будто в них насыпали горячего песка. Сережа и Алена испугались не на шутку. Катя слышала их голоса гулким эхом в маленькой комнатке, щурилась, пытаясь разглядеть силуэты.

– Давай скорую вызовем? – дрожащим голосом предложила Алена. – Натворила я дел.

– Давай… – ответил Сергей.

Тягучий серый туман рассеялся. Катя стала видеть, где и с кем находится. О приступе головной боли напоминала легкая тошнота, волна холодных мурашек по коже и онемение рук.

– Не надо сюда скорую. – умоляюще пробормотала Катя. – Со мной все нормально. А то я домой вечером собираюсь.

Алена и Сергей помогли Кате выйти из коморки, усадили на мягкий диван, укутали в плед и напоили горячим чаем. Ее щеки, губы, руки снова порозовели. Катя стала с охотой рассказывать, как она проходила эксперимент. Ребята не отходили от нее ни на шаг.

– Спасибо вам большое! Все равно было здорово! Кажется, я в конце даже научилась составлять простые предложения из фигурок.

– Я знаю, мы видели, – улыбнулся Сережа.

Лекции прослушаны, задания получены, впереди – дорога домой. Катя не сказала мужу о том, что вернется раньше. Преподаватель, чьи занятия выпадали на последние дни сессии, уехала в Москву на курсы. Алена уговаривала Катю задержаться в Ростове до завтра, потому что боялась сегодня отпускать ее одну, но Катя не послушалась.

Посадка на автобус 1622 была назначена на тринадцатой площадке в пять вечера. Алена проводила соседку по комнате до автовокзала и попросила сообщить о прибытии домой. Перед отправлением Катя написала мужу короткое сообщение: «Солнце, я немного вздремну. День был трудным. Как проснусь, позвоню. Целую!». Макар ответил: «Хорошо. Отдыхай, малыш».

Город, который она видела в центре, рядом с университетом, во дворе многоквартирного дома, и город здесь, в окрестностях главного автовокзала, – были будто из разных вселенных. Пестрые витрины, старые здания с лепниной, широкие дорожные полотна, толпы пешеходов у зебры в ожидании зеленого человечка на табло и постоянная суета оставались где-то там, за стеклянной завесой. Здесь же, среди посадочных площадок, верениц автобусов, торговых павильонов и кофейных автоматов жизнь будто замедлилась. Город был разным, и от того особенно прекрасным.

В дороге Катя несчетное количество раз прослушала любимые песни и нелюбимые тоже. Уши от наушников разболелись. За окном давно стемнело. Заряда на телефоне оставалось мало. Катя убрала его в сумку, облокотилась на спинку сиденья и задумчиво посмотрела в окно. Поля за стеклом ласково окутала темнота наступающей ночи. Радовало одно – до прибытия оставалось не более получаса.

– Она сказала, что у неё ребёнок есть, – донеслись обрывки фразы впереди сидящего парня. – Я на такое не рассчитывал. Ну говорю ей, давай пока оставим всё как есть…

Катя прислушалась, чтобы разобрать тихий ответ собеседника, но дальнейший разговор молодых пассажиров растворился в шуме автобуса и ускользнули от нее. Оставалось коротать время только в своих раздумьях.

Дозвониться до мужа не получилось. Ключей от дома с собой не было. Катю забрал отец. Сева как раз гостил у ее родителей.

– Малыш, извини! – оправдывался Макар, когда Катя с дороги ужинала в родительском доме. – Я сначала к Еве Федоровне поехал, а потом телефон весь вечер искал-искал и не мог найти, хоть плачь! Вернулся на работу, не нашел. Потом за ключами че-то в бардачок полез, а они там! Представь! Как твои дела? Отдохнула?

– Ну и приключения у тебя! – довольно протянула Катя. – А я хотела сделать сюрприз и пораньше приехала. Заберешь нас с Севой у родителей?

– С ума сошла что ли? – возмутился Макар. – Так люди и пропадают! А если бы случилось чего, где бы мы тебя искали? Я же сказал – сам заберу! – Макар громко выдохнул и заговорил уже спокойно. – Ладно. Хорошо, что все хорошо. Ставьте чайник, я сейчас приеду.

…

– Сынок, может останешься еще на пару дней? – уговаривал Костю отец. – Я на работе два отгула взял. На рыбалку съездим, ухи наварим, посидим как раньше. Если Ваня не уедет, его тоже возьмем.

– Па-а, да я бы с радостью, – сложил брови Костя. – Давай на следующих выходных? У нашей старосты день рождения. Я уже пообещал, что буду.

– Староста – парень или девушка? – вскинул бровь отец.

– Де-е-евушка, – расплылся в улыбке Костя, – Она у нас хорошая.

– Ну, раз такое дело, то конечно. Давай в другой раз. Во сколько, говоришь, у вас автобус?

– В час дня. Отвезешь нас с Ванькой? Мы сегодня в пять уже в Ростове будем, он у меня переночует и на Воронеж.

– Отвезешь. Куда же вас деть?

Автобус 1622 приехал вовремя. Костя сел у окна. Семен Ильич не спешил уходить с посадочной площадки. Он все стоял, смотрел на ребят, махал им рукой и даже сделал фото на телефон. Ваня и Костя махали ему в ответ, как дети, и улыбались.

Спустя три с половиной часа на горизонте появились холмы из многоэтажек, многоэтажек, многоэтажек. Автобус, как обычно, попал в пробку и двигался медленнее секундной стрелки во время ожидания.

– Узнаю, может нас на остановке около овощного высадят? От него до дома на такси десять минут, а с вокзала – целый час, – говорил Ивану Костя, медленно поднимаясь с пассажирского кресла.

Водитель остановился на автобусной остановке у овощного магазина, высадил Костю, Ваню и еще троих пассажиров. Такси подъехало быстро. Ребята погрузили сумки в багажник и сели в салон. Водитель, чтобы не попасть в большую пробку, поехал по другому пути. Мимо антикварной лаки. Той самой.

Пока машина медленно кралась по дороге, Иван жадно впивался глазами в панорамные окна магазина, будто пытался увидеть в них прошлое. Еще несколько метров и антикварная лавка стала растворяться в глубине улицы, пока не исчезла из виду совсем. Ваня тяжело вздохнул.

«Интересно, вышла замуж?» – подумал он.

Костя заметил, с какой тоской друг смотрел на антикварную лавку. Таким же взглядом он провожал когда-то Регину.

Костя не пошел на день рождения старосты. Ваня ненадолго уехал в Воронеж. Через пару дней ребята вернулись в поселок, но не на рыбалку, а на похороны. Семен Ильич умер от острой сердечной недостаточности.

Глава 5. Зернышко

– Ты спать?

– Да.

– Спокойной ночи! – пожелала Катя и продолжила бегать кончиками пальцев по клавиатуре.

За спиной послышался хруст постельного белья.

– Мг… Спасибо, – буркнул Макар. – Другого я не ждал.

Катя перестала набирать текст, обернулась.

– Что?

– Что?! – скорчил муж гримасу. – Четвертый месяц сплю один! Вот что! Не плачь потом, когда я любовницу заведу.

– М-м, ясно, – тяжело вздохнула Катя и отвела взгляд в сторону. – Ты же знаешь, что у меня защита скоро. Когда мне готовиться, если днем я готовлю, убираю, с ребенком сижу?

– У меня тоже диплом, не поверишь! – громко перебил Макар.

– Ты свой диплом с Евой готовишь. Каждый божий вечер после работы к ней ездишь! А я молчу… Хотя мне твоя помощь тоже нужна! Посидел бы с сыном хоть раз, чтобы я позанималась и спать легла вовремя.

Макар откинул одеяло в сторону, вскочил на ноги. Его лицо стало обжигающе красным, как раскаленное железо. Катя затаила дыхание, вжалась в плечи. Муж подходил все ближе и смотрел на нее глазами, до краев полными ненависти.

– Вся моя группа дипломы на стороне купила, а я сам пишу, чтобы копейку для тебя, для детей сэкономить! – процедил Макар в лицо жене так, что на шее запульсировала вздутая вена. – И не смей попрекать меня Евой! Поняла? На твой диплом всем плевать, а без моего мы с голоду сдохнем!

Детская кроватка качнулась, началась возня, послышался детский плач. Макар громко глотнул воздух, схватил подушку и вышел из спальни.

Катя зажмурилась, сдавила внутренние уголки глаз подушечками пальцев. Теплые соленые струйки вырвались наружу, смочили вспотевшие липкие пальцы и покатились по щекам. Желания готовиться к защите больше не было.

На последнем курсе университета, когда до заветного диплома оставалось совсем немного, удача будто сама подхватила Макара на руки и вознесла, минуя тернии, к звездам. Компания, в которой он работал, объявила о крупном проекте по строительству двадцати многоэтажек на окраине поселка. От того, насколько хорошо Макар справится с поставленной задачей, зависело его будущее: премия в один миллион рублей, расположение руководства, новая должность сметчика-эксперта, а самое главное – уважение Евы.

Большие возможности вскружили молодую голову, но пьянящее предвкушение сладкой победы быстро сменилось животным страхом потерпеть неудачу. Макар не заметил, как отдалился от жены и сына. Злобу, которая копилась от усталости, он выплескивал на беременную вторым ребенком Катю и презирал себя за это.

…

Календарь отмерил без малого пять лет, как выпускники одиннадцатого «А» упорхнули со школьного двора. На вечер встречи пришли не все, но многие. Школа снова встретила своих ребят.

Елена Константиновна – классный руководитель – по-матерински обнимала в актовом зале выпускников две тысячи девятого года. Серафим Сергеевич – учитель химии и биологии, который проработал в одной единственной школе больше сорока лет, ушел на пенсию два года назад и сегодня был особенно рад видеть своих учеников. Светлана Алексеевна – учитель истории и обществознания – стояла у сцены, любовалась гостями, и что-то шептала Еве Федоровне.

Актовый зал, где разные поколения отплясали ни один школьный вечер, воистину казался волшебным местом. Здесь время потеряло власть. Катя наслаждалась праздником, а Макар глаз не сводил с Евы Федоровны.

Сорокаминутный концерт пролетел в одно мгновенье. В зале зажгли свет. Гости стали медленно подниматься со своих мест.

– Зай, – шепнул Макар, щуря непривыкшие к свету глаза. – Может наших в гости позовем?

– Давай, – кивнула Катя.

Макар осторожно выбился вперед, широко распростер руки, будто пытался сгрести в охапку всех, и задержал одноклассников в середине школьного коридора.

– Одиннадцатый «А», выпуск девятого года, не расходитесь! Пойдемте все к нам? Мы с женой вас приглашаем! Наших дорогих учителей ждем в гости тоже. Возражения не принимаются.

Повзрослевшие одноклассники оживились, одобрительно загудели.

Светлана Алексеевна погладила зачинщика по крепкому плечу.

– Узнаю Макарушку! – с теплотой проговорила она. – Я бы с радостью, но мы с Еленой Константиновной в три ночи на курсы уезжаем.

– Светлана Алексеевна! Да как так?!

Учитель обняла взрослого ученика, будто ребенка.

– В следующий раз обязательно приедем! Я тебе обещаю!

– Ева Федоровна, Вы же с нами? – тихонько спросила Катя.

Ева виновато улыбнулась.

– Нет, Катюш. Ко мне сестра из Мурманска приехала на пару дней.

Макар услышал это и почувствовал, как внутри что-то болезненно опустилось. Он изо всех сил пытался скрыть огорчение и уже не хотел никакого праздника. Та, ради которой все затевалось, забрала из гардероба пальто и уехала домой.

…

Рано утром в замочной скважине кто-то повернул ключ. Катя поднялась так быстро, что живот от нагрузки затвердел. Входная дверь хлопнула.

– Ма-а-ама, па-а-апа, мы пиехаи! – по-детски закричал Сева, пока бабушка снимала с него ботинки.

– Чего кричишь? – шепотом одернула его Лариса Викторовна. – Спят твои родители. Устали вчера, наверное… Вон, сколько бутылок на улице стоит.

– Здравствуйте! – звонко поздоровалась Катя и распростерла объятия, чтобы поймать бегущего навстречу сына. Она ликовала про себя, что не послушала мужа и навела порядок на кухне сразу после ухода гостей, а не оставила бардак на утро.

– Здравствуйте – здравствуйте, – ответила свекровь и прошла с пакетом в кухню, – Приданое ваше привезли – мальчика непослушного. Как запел с пяти утра: «Домой-домой». Говорю ему: «Да подожди ты! Машина еще не проснулась! На себе тебя повезу?». И что думаешь? Начал к деду приставать: «Пойдем в гараж смотреть, как машина спит». О-о-ой. В следующий раз пусть к бабушке Жене едет и ей нервы мотает.

Сева засмущался, обнял маму крепче, положил голову на плечо.

– О, молодцы! Чистенько у вас, – похвалила свекровь.

– Спасибо, старались, – улыбнулась Катя.

Лариса Викторовна достала из пакета два больших пластиковых контейнера с котлетами и пловом.

– Я вчера тоже плов готовила, – невзначай заметила Катя.

– Видела я, что ты готовила, – пробормотала свекровь, будто про себя. – Специй набухала – в рот не возьмешь. Кто ж так делает? Немножко надо класть, по щепотке. Макар не любит, когда приправами воняет.

Катя промолчала.

– Кстати, а он где? – спросила Лариса Викторовна, поглядывая на дверной проем. – Отдыхает?

– Да. У нас вчера гости были. В два часа ночи разошлись.

– Правильно, пусть. Ты Севу уложи и тоже отдыхай.

– Хорошо, – ответила Катя, неохотно растягивая улыбку.

– А-а, еще… Катюш, твои родители будут помогать на день рождения Севы готовить? Или опять все на нас? Ты спроси у них. Если нет, я Марину позову.

Сева убежал играть в свою новую комнату. Оттуда то и дело доносился смех, детский лепет, довольные визги. Катя же осталась сидеть одна на большом кожаном диване в гостиной. Она задумчиво смотрела на черный экран выключенного телевизора, пока ее мысли витали где-то далеко. Лариса Викторовна давно уехала, но ее дух никак не хотел покидать дом сына. Казалось, он витал повсюду.

…

– Дочь, ты прости, нас на празднике не будет. Приготовить поможем, но с этими за один стол не сядем.

– Пап?! – голос Кати дрогнул. – Ты серьезно?

– Да, доча. Я все понимаю, и ты нас пойми…

– Па-а-ап! Ты как себе это представляешь? Бросите меня одну им на растерзание?

– Кать, ты хочешь, чтобы я сидел и улыбался, пока эта мымра нашу семью грязью поливает? В жизни женщин не трогал, но для этой сделаю исключение, – Максим Леонидович налился краской, перешел на крик и все сильнее стал кромсал рукою воздух. – Каждый раз она пытается укусить, да побольнее, да при людях: «У Гриши с женой детей нет, потому что бесплодные оба? Да? Или абортов понаделали в молодости? Ой, ваша Катя за Макаром так бегала, так бегала! Сынок наш стольким девочкам нравился, а женился на Ка-а-ате, потому что она залетела! Ну еще бы! Такой парень». Наша мама с ней ругалась, я по-хорошему просил за языком следить, муженьку ее холеному говорил, чтобы свою бабу на место поставил хотя бы ради вас. Это мурло только зубы скалит в ответ, как издевается… А то, что дочка их с женатым закрутила, и у того жена отравилась – это ничего! Это – другое! Муж твой тоже – ни рыба, ни мясо. Все видит, слышит и молчит! Ну, выбор твой. Не буду говорить все, что о нем думаю.

Отец потер дрожащими руками лицо, посмотрел в окно, со свистом втянул сухой, но пропитанный тревогой, воздух.

– Мы с мамой не хотим скандала, поэтому на праздник не останемся.

В ушах нарастал гул. Слова отца слышались урывками, но урывки эти ранили, как отравленные стрелы. Казалось, воздух вокруг пропитался гневом и взялся комками.

– Ну, значит, Сева останется без праздника! Спасибо, дед! – завизжала Катя, как можно четче выделяя каждое слово.

– Не надо меня цеплять… – сдавленно ответил отец и смерил дочь тяжелым взглядом.

– Да я не цепляю, пап! Вы сделали меня сиротой при живых родителях! Ну правильно, кто я такая? Я же не Гриша!

Разгорелся сильный скандал. На крики прибежала мать.

– Знаешь, что…

От услышанного «Знаешь, что…», сердце Кати упало вниз, ударилось о пятки и подскочило обратно. Папа никогда не говорил с ней так.

– Какая же ты злая, дочка… – прохрипел отец, схватился за сердце и опустился на стул.

– Макси-и-им! – истошно закричала Евгения Васильевна и бросилась к мужу.

Бригада скорой помощи забрала отца в больницу. Мама поехала с ним. Катя провожала взглядом машину скорой помощи и плакала навзрыд.

«Дура! Дура! Что я натворила?! Откуда во мне столько… яда? Родители, брат, сын – и есть моя семья, самая настоящая. Я же их всех люблю больше жизни», – казнила себя Катя.

Горячие слезы наворачивались, мгновенно остывали и катились вниз колючими льдинками. Холодный воздух больно раздувал легкие. Катя выбежала на улицу легко одетой и только сейчас ощутила, как тело бьет озноб. Она судорожно потерла дрожащие предплечья и зашагала к дому невпопад. За спиной, у самого входа, послышался всхлип. Катя замерла. Обернулась. Под кустами винограда на присядках, в маечке и колготках, рыдал испуганный Сева.

…

Запах хлора щекотал ноздри. Казалось, им пропитан каждый сантиметр душного фойе.

– Папа! – пробормотала Катя и бросилась к большой двухстворчатой двери.

Отец медленно вышел из отделения кардиохирургии в бордовом халате, домашних штанах и комнатных клетчатых тапках.

– Привет, моя рыбка! – ответил Максим Леонидович, обнял дочь не окрепшими руками и поцеловал в макушку.

Его глаза под нависшими веками оживились, на лице, усыпанном седой щетиной, проступила улыбка.

– Здравствуйте! Как вы? – спросил Макар и протянул руку тестю.

– Да нормально. Жить буду! – отмахнулся отец.

Проблемы с сердцем у Максима Леонидовича начались давно, после таинственной пропажи чертежей. Еще будучи школьником, он задумался о грандиозном изобретении, которое позволило бы получать дешевую энергию из обычной воды в замкнутой системе.

Работа над установкой с самого начала шла туго, сопровождалась чередой странных совпадений: стоило отцу приступить к экспериментам, как родители одновременно теряли работу и надолго оставались без средств к существованию, семью преследовали болезни, гибли домашние животные. Евгения Васильевна часто вспоминала при детях давнее предсказание старой цыганки, брошенное мужу вслед на вокзале: «Бойся воды».

Катя переходила в десятый класс, когда родители продали старенькие жигули и купили новый отечественный автомобиль. Радости в семье не было предела ровно до тех пор, пока отец не кинулся возобновить работу над изобретением. Чертежи, которые хранились в гараже, будто испарились. Их искали всей семье, но тщетно. Тогда страшная догадка впервые полоснула сердце Максима Леонидовича и оставила на нем глубокий рубец навсегда: записи остались в старых жигулях.

Дни до посещения тянулись вечность, сама встреча – пролетела в мгновение ока.

– Ладно, детки, пойду я на уколы, – сказал с улыбкой отец и подмигнул. – К Севушке обязательно приедем. Меня к тому времени уже освободят.

Макар тихонько засмеялся. Катя сильнее прильнула к отцу.

…

Праздник удался на славу. Впервые две непохожие семьи Колган и Кругловых провели вечер по-настоящему дружно, вместе.

Максим Леонидович сидел в постели полулежа, задумчиво разглядывал потолок и перебирал сложенные в замок неподатливые пальцы, пока жена крутилась у зеркала.

– Же-е-ень, – тихонько окликнул он. – Посоветоваться надо.

Евгения Васильевна повернулась, вопросительно посмотрела на мужа.

Максим Леонидович тяжело вздохнул и покачал головой.

– Не будет Кати жизни.

Евгения Васильевна подкатила глаза, отвернулась.

– Так, хватит! – нахмурился муж. – Послушай! Лариса лезет к ним в семью, потому что Макар ей позволяет. Ты не хуже меня знаешь, что он матери никогда слова поперек не скажет. А мы с тобой не вечные…

– К чему ты клонишь? Никто ее замуж не гнал. Сама выбирала.

– Опять начинаешь? – всплеснул руками Максим Леонидович. – Сама – не сама… Себя-то в двадцать лет помнишь? Все, не сбивай меня с мысли! Значит, план такой: на следующей неделе едем к нотариусу и в банк. Сделаем на детей дарственные, а сами в однушку матери переедем. Что нам двоим надо? Больница и магазины под боком. Пока работаем, будем не спеша в доме тещи ремонт делать, чтобы в случае чего дочка с детьми на улице не осталась. Грише разницы нет, что в наследство получать, а Кате двор бабушки всегда роднее был, чем наш.

Евгения Васильевна бесшумно положила на трюмо крышечку от ночного крема, зачерпнула нежную голубоватую массу кончиками пальцев и нанесла на лицо, вдыхая едва уловимый свежий аромат.

– Да знаю я, что разведутся, – уже мягче ответила она.

…

Двери стояли распахнутыми настежь. Прохлада запоздалой весны гуляла по комнатам как незваный гость, гнала за порог тепло и уют, трепетно хранимые долгие годы. Пронзительные голоса мужчин и женщин сливались в унисон, проникали глубоко под кожу и касались самой души. Для прощальной песни не было преград. Она стала единой с пространством, в котором бились сердца множества людей, но не стучало одно единственное. Максим Леонидович не успел закончить в доме тещи ремонт. Как только бригада рабочих вырезала чугунные отопительные трубы, он ушел из жизни.

Сын, дочь и жена покойного сидели у гроба. Евгения Васильевна узнала о смерти мужа первой, когда вернулась после ночной смены в дом, где уже никто не ждал.

«Когда я умру, сильно не плачь. Мне интересно посмотреть, что там», – вспоминала Катя давний наказ отца.

Непослушные слезы срывались, торопливо катились по щекам, падали и разбивались о холодные руки, сжимающие влажный носовой платок. Еще не рожденная дочь будто чувствовала, что у ее семьи большая потеря, и вела себя смирно. Катя то и дело прикладывала ладонь к животу. Мысль о том, что отец никогда не увидит внучку, которую с нетерпением ждал, кромсала сердце тупым кинжалом. Представлять, как смерть деда переживет Сева, было так же нестерпимо больно.

«Сколько раз мы с тобой говорили обо всем на свете, а я так ни разу и не сказала, как сильно люблю тебя, пап. Это я виновата, что твое сердце не выдержало».

Катя закрыла лицо руками, дала волю чувствам и зарыдала в голос так сильно, что стала задыхаться.

…

Тишина давила на уши. Такое редко бывает в стенах родильного отделения. Добродушная акушерка средних лет, погруженная в свои мысли, заполняла бумаги на посту. Молодая пациентка перед стойкой заставила ее вздрогнуть.

– Ой, напугала!

Катя поджала губы, широко улыбнулась. Она лежала в дневном стационаре уже две недели и сегодня был последний день.

– Извините, не хотела. Не судьба мне сегодня уехать…

Женщина в белом халате, не выпуская шариковую ручку из рук, посмотрела на будущую мать поверх очков.

– Рожаем?

– Мг… – промычала Катя и крепко прижала ладонь к низу живота.

– Ты у нас Колган?

–Да.

– Как раз тебе выписку оформляла…

Вторые роды дались гораздо легче.

– Мама, у нас девочка! Да какие волосы дли-и-инные, те-е-емные, – восхищалась акушерка, разглядывая фиолетово-розовый комочек.

Родильный зал наполнился протяжным плачем новорожденной.

– Девочка… – устало улыбнулась Катя и приподняла голову, чтобы рассмотреть дочь. – Хорошо!

Через мгновение малышка, которая еще утром была неотделима от матери, лежала на груди и часто дышала. Сама.

Ребенка забрали на столик для новорожденных. После нужных процедур завернули в чистые пеленки и уложили в люльку у окошка.

– Папа, наверное, рад будет, – поддержала разговор добродушная акушерка.

Катя погрустнела. Она только схватила ртом воздух, чтобы рассказать о своем отце, который уже никогда не увидит внучку, но тут же затаила дыхание.

– Извините, а можно мне телефон? Я вспомнила, что мужу про роды не сказала. Он меня, наверное, на улице ждет.

– Конечно! – ответила акушерка, забрала ребенка и ушла.

Молодой матери на живот приложили холод, укрыли теплым покрывалом и оставили одну в родильном зале. Тело дрожало. Казалось, от грелки со льдом кровь застывала в венах.

«Замотаться бы в это покрывало, чтобы только носик торчал, как папа говорил, – подумала Катя и сомкнула покрасневшие от сухости глаза. – Посмотрел бы дедушка на внучку. Ну вылитая он! Смугленькая, темноволосая, круглолицая. У Колганов таких нет».

…

В палате пахло молоком и теплыми пеленками. Новорожденные малышки вдоволь накричались и уснули. Измученные матери в широких больничных сорочках тоже улеглись по своим койкам, чтобы хоть немного отдохнуть. Вика повернулась к соседке по палате, облокотилась на руку.

– Как назовете? – шепотом спросила она.

– Ева, – ответила Катя. – Наш папа выбирал.

Вика отвела взгляд в сторону, закивала.

– Красивое имя. А мы еще не решили, как назовем. Старшая у нас – Рая. Маленькую хотели Стешей назвать, но перед родами передумали.

Катя оживилась и мечтательно прошептала.

– Рая…

Музыка, проза, стихи военных лет откликалась в девичьем сердце глубоко и больно. От рассказов бабушки Таи о своей молодости, которая пришлась на тяжелые послевоенные годы, Катя и сама испытывала необъяснимую тоску по тому давно ушедшему времени. В стареньком бархатном альбоме хранилась черно-белая фотография, где навсегда застал самый обычный погожий день: девятнадцатилетняя Тая и пять ее подруг – Зоя, Зина, Катя и Рая – собирают яблоки в саду. Бабушка тогда была одета в темно-горчичный байковый халат с воротником. В десятом классе Катя скопила карманные деньги, пришла с той самой фотографией в ателье и заказала себе платье, похожее на заветный байковый халат.

Имя, названное соседкой по палате, лишило покоя. Досада от того, что идея назвать дочь Раей не пришла на ум раньше, противно щекотала горло.

– Ну хоть бы на прошлой неделе мысль промелькнула, пока я могла уговорить Макара… А теперь что делать? Он ни за что не согласится.

Молодая мама бесшумно расхаживала по палате из одной стороны в другую и легонько баюкала дочь. Времени придумать, как убедить мужа выбрать другое имя, оставалось крайне мало. Завтра утром счастливый отец собирался регистрировать ребенка.

Глава 6. По осколкам

Вечерний город кутался в оранжевую дымку. Ваня широко распахнул окна в своей комнате и сел работать над очередной статьей. Он обожал это время суток. Ласковые лучи уходящего солнца, как напоминание, что все пройдет, падали на письменный стол, клавиатуру, руки. Покой Вани, до которого он был жадным в такие минуты, прервал телефонный звонок.

– Алло! До тебя не дозвонишься! – шутливо возмутился Костя

– Привет. – прокряхтел Ваня, разминая спину. – Виноват, исправлюсь. Как практика началась, совсем из жизни выпал. Как дела?

– Защитился!

– Красавчик! Обмывать когда будем?

– Это я у тебя хотел спросить… Когда домой приедешь?

– В следующем месяце. Отчет сдам и свободен. Только мне твоя помощь понадобится. Приодеть меня надо. Ты же у нас человек видный, в моде соображаешь.

– О-о-о, не связано ли это с дамой, которая тебя пирожками кормила?

– Ой, молчи, – ответил Ваня, застенчиво улыбаясь в трубку. – Оказалось, что это жена директора газеты. Она старше меня на двенадцать лет и пирожки носила, потому что я показался ей нищим и голодным студентом. Даже обидно… Мне казалось, что я нормальный.

– Это все твоя работа по ночам. Ты не отдыхаешь толком. Может пора уже потихоньку по профессии работать? На четвертый курс переходишь все-таки.

– Может быть. Спрошу у директора, есть ли у них вакансии какие-нибудь?

– А, что еще хотел сказать… Недавно девушку из моей группы домой провожал. Так вот, мимо антикварной лавки мы шли. Закрылась она. Теперь там магазин одежды. Если хочешь, можем и туда сходить.

– Ну да, давай. На месте разберемся.

– Ладно, товарищ корреспондент, справляйся и милости просим!

– Спасибо, что позвонил. До связи!

Иван сбросил звонок, облокотился на спинку стула и прокрутил в памяти слова друга: «Мимо антикварной лавки шли…», «Закрылась лавка…», «Если хочешь, можем туда сходить…»

«Ну вот и все. Магазина больше нет. Раньше мне духу не хватало туда зайти, а теперь и идти некуда».

Ваня достал из-под футболки слегла потемневшую от времени и пота деревянную плашку и потер ее подушечками пальцем.

«Три года прошло… Интересно, как у Кати жизнь складывается?» – с грустью подумал Иван и спрятал оберег под футболку.

…

Весна во всю шагала по поселку, словно хозяйка, что после долгого отъезда наконец-то вернулась домой. Макара отправили в командировку, Севу и Раю забрала в гости бабушка Лариса. Катя осталась дома одна и стала наводить порядок: собрала несколько мешков всякого хлама, вымыла окна, постирала шторы, протерла шкафы снаружи и полезла наводить порядок внутри. Уборка в середине марта была для нее все равно, что магия. Будто вынося мусор из дома, очищаешь и себя.

Катя открыла антресоли шкафа и аккуратно достала оттуда коробки, покрытые пылью. Там хранились: краски, кисти, блокнотики, тетрадки, бисер, сухоцветы для поделок и многое другое, к чему она не прикасалась давно. Вдалеке, у самой стенки шкафа, Катя нащупала кончиками пальцев еще одну коробочку. Она схватилась за край крышки, медленно потянула на себя. Коробка поддалась. Катя взяла ее двумя руками, слезла со стула, села на пол, чтобы ничего не запачкать, протерла крышку влажной салфеткой и убрала ее в сторону. Она с трепетом стала разбирать всякие мелочи, которые хранились в коробке: флешки для цифрового фотоаппарата, миниатюрные флакончики со стразами для ногтей, закладки для книг из бисера, кулончики, купленные в подземных переходах и еще много чего. На самом дне, вместе с блокнотиком, что был почти сокровищем, лежал неприметный красный мешочек. Кате этот мешочек был дорог, как память – в нем родители подарили ей на совершеннолетие золотые серьги-конго. Края выровнялись, стоило слегка потянуть за веревочки в обе стороны. Мешочек был легкий, будто пустой. Катя аккуратно запустила в него пальцы и нащупала нечто маленькое, плоское.

«Это мой оберег!» – подумала Катя и закрыла рот ладонью, слегка опудренной пылью.

Едва уловимый аромат дерева защекотал ноздри. Катя покрутила в руках деревянную плашку на тонкой серебряной цепочке, открыла замок и надела оберег на шею. Пустой мешочек сложила пополам и убрала обратно, в коробку. Следующим она стала разглядывать маленький невзрачный блокнотик, который привезла из санатория в седьмом классе.

Ностальгия охватывала Катю все сильнее. После замужества и родов она стала забывать, что не всегда была уставшей домохозяйкой, что когда-то лелеяла свои заветные мечты, что просто была собой.

– Только вслушайтесь: Не лепо ли…. – всплыли в памяти слова вальяжно расхаживающего у доски преподавателя литературы в детском санатории, куда Катя сбежала по горящей путевке после того, как помирила Макара с его девушкой из параллельного класса. Его речь вспоминалась так ясно и чисто, будто все случилось вчера. – Что такое лепо, ребят? Это значит – краси-и-иво! Все вы знаете фильм «Иван Васильевич меняет профессию». Что говорит главный герой в одном из эпизодов? Лепота-а-а! Это значит – красота.

Катя с наслаждением листала пожелтевшие листы блокнота.

«Ну и почерк у меня был… Корявый такой. «Не лепо ли…». Как все интересно сложилось. Если бы я не встретила того преподавателя, то в жизни бы не пошла работать в антикварную лавку. Устроилась бы, как и другие девчонки, в магазин одежды или косметики. До той поездки я даже не задумывалась, как сильно меня манит язычество древних славян».

«Сон после урока: длинноволосый седой старик как будто взялся из воздуха, улыбнулся и растворился, – прочитала Катя на следующей странице. – Кстати, да, было такое! Помню».

«Все мы разные и жизни у нас разные. Ну не дорожит мной муж, что уж теперь? Деваться некуда. Интересно, а как там у Вани дела? Еще мечтает помириться со своей?»

…

Свекровь привезла детей домой вечером. Сева и Рая вели себя на редкость хорошо: не капризничали, плотно покушали и рано уснули.

В последнюю ночь перед возвращением мужа Катя легла спать вместе с детьми, на одной кровати, чтобы прижаться к ним покрепче. Ей приснился красочный сон, будто она только-только вернулась домой из роддома, а на кухне чаепитие. Вот только дом – бабушкин. За столом сидят четверо маленьких детей – две девочки и два мальчика. Они держат в руках чашки с горячим чаем, а с ними – Максим Леонидович и старец, будто из сказки. Отец встретил Катю, обнял заварил ей чай тоже: сладкий, с листочками свежей мяты. Она взяла в руки чашку, с наслаждением вдохнула ароматный пар и сделала маленький глоток.

Катя проснулась среди ночи. В окна спальни заглядывала полная луна.

«Пить хочу», – промелькнуло в голове.

Катя тихо сползла с постели, положила с краю, от Раи, ограду из теплого одеяла, чтобы дочь не упала на пол, и пошла на кухню пить чай. Правда, не со свежими листочками мяты, а простой травяной, который на днях привезла мама. На душе было тепло от того, что она увидела отца. Папа приснился веселым.

«А старик? Как настоящий! Попробую написать его портрет по памяти. Вдруг, на этот раз получится».

Катя сидела за столом, подперев щеку рукой. Прядь волос упала на лицо. Она убрала ее за ухо и почувствовала, как что-то защекотало кожу чуть ниже шеи. Катя испуганно прислонила руку к горловине, скользнула ладонью вниз, нащупала под майкой нечто выпуклое и достала теплую серебряную цепочку с деревянной плашкой.

«Фу-у-ух…» – с облегчением выдохнула она и спрятала оберег обратно под майку.

Ей снова вспомнился Ваня.

«Столько времени прошло… Наверное, как ушел в последний раз из лавки, так и не вспоминал обо мне ни разу. Как же хочется, чтобы меня тоже полюбили…»

…

Из командировки Макар вернулся расстроенным. Коллега, которому он занял крупную сумму с уговором, что тот в день аванса все вернет, ушел на больничный. До самого вечера Макар от него денег так и не дождался, а сам напоминать о долгах не любил и не умел.

– Как будто специально все одно к одному! В командировке больше потратил, теперь чеки надо отнести, чтобы вернули. Этот еще долг не отдает. Чек загорелся в машине, с кредитки снимать пришлось, чтобы за эвакуатор заплатить. Теперь ремонта еще насчитают не знаю, на сколько. Почему этот дурацкий чек в прошлом месяце не загорелся?! – ругался Макар.

Катя обняла мужа.

– Все будет хорошо! Вот увидишь. С кем ни бывает?

Макар не ответил, а только стряхнул с себя руки жены.

– Ладно, я переодеваться. Попробую у родителей занять, – не оборачиваясь ответил он.

…

– Сынок, вот ты на меня сейчас обидишься… Я же говорила вам, не рожайте второго! С одним ребенком жена твоя уже бы работать пошла. Я Раечку люблю, не подумай, и не знаю, как жила бы без нее, но послушайте меня хоть раз! Третьего родить не вздумайте! А то Катя всю жизнь на твоей шее просидит, пока ты из кожи лезешь, чтобы семью прокормить, – отчитывала Макара мать.

Лариса Викторовна привезла деньги на ремонт машины. В автосервисе, куда Макар гонял машину уже несколько лет, сказали, что поломка в двигателе. Ремонт вылился в крупную сумму и кроме родителей помочь было некому.

Разговор мужа и свекрови волей случая услышала Катя. Она как раз сажала розы под открытым окном.

«Всю жизнь у тебя на шее просидит…» – снова повторила она про себя.

Казалось, только-только ей перестали считать мебелью в доме мужа, только-только она нашла общий язык с его родителями, как последовал новый удар. Прямо в спину.

«Молчит… Значит, тоже меня содержанкой считает», – подумала она.

Катя наспех собрала саженцы, лопату, лейку и быстро ушла на задний двор, чтобы муж и свекровь ее не заметили.

…

Летом Сева пошел в детский сад. При воспитателях он был самым послушным ребенком в группе, но стоил выйти за калитку детского сада, тут же превращался в маленького хулигана: то упадет так, что расшибет коленку, то прыгнет в лужу и забрызгает одежду. Рая подражала старшему брату всем своим маленьким существом: махала ручками и ножками во все стороны, пищала от радости и смеялась в голос. Катя смотрела на детей и чувствовала себя самой счастливой. Ровно до появления мужа на пороге.

– Макар, у тебя осталось что-нибудь? – спросила Катя, будто между прочим.

– Осталось, а что? – ответил муж, не отрываясь от телефона.

Катя не знала, сколько зарабатывает Макар. Семейным бюджетом он заведовал сам.

– Да у меня пудра и шампунь закончились. Заказать хотела.

– Мы же тебе в том месяце что-то покупали? – спросил он, нахмурив брови. – Нет, мне не жалко. Я просто не пойму. И на сколько твой заказ?

– Покупали, но все уже закончилось. На тысячу примерно.

– А нельзя просто в магазине купить? Знаю я твои заказы, опять коробка целая придет.

– Хорошо. Посмотрю в магазине.

Катя не стала спорить с мужем. В памяти еще отзывались гулким эхом слова свекрови: «Всю жизнь у тебя на шее просидит…»

Макар любил перед выходом из дома поливать себя парфюмерной водой с ног до головы. Только он никогда не замечал, откуда берутся его флаконы. За ними следила Катя. Новый мужской гель для душа она ставила на полку в ванной раз в полторы-две недели. У Севы и Раи была своя батарея жидкого мыла, гелей, шампуней. Катя давно поняла, что муж перестал видеть в ней женщину и даже не старалась что-то изменить, потому что привыкла быть нелюбимой.

…

После защиты диплома Макар подарил Еве сертификат магазина бытовой техники и на этом их занятия закончились. Вечером, после работы, он часто проезжал мимо ее дома, чтобы увидеть, как в заветных окнах горит свет. На днях Макар создал себе страницу в социальной сети и добавил в друзья Еву. Он пересматривал ее фотографии каждый день, а их было больше двухсот. Ему казалось, что у Евы каждый лень происходят какие-то важные и яркие события, не то что у него. Катя в сравнении с ней казалась ему серой, скучной.

Недавним вечером, в продуктовой магазине, Макар встретил своего коллегу с женой. Они подошли к ним с Катей, поздоровались. Жена коллеги выглядела, как звезда на экране: короткие блестящие светлые волосы, макияж, маникюр, босоножки на каблуках, короткое светлое платье и дорогой парфюм. Макару казалось, что он сейчас сгорит от стыда. Его Катя выглядела, как всегда: волосы собраны в пучок, на макияж и маникюр – ни намека, в магазин она пришла в спортивном костюме и кедах.

– Катя, у меня закончились духи. Закажи еще. Да и вообще, давай съездим куда-нибудь, чтобы гардероб нам обновить, – громко говорил из прихожей Макар, наклоняя то вправо, то влево пустой флакон парфюмерной воды, чтобы добраться до последних капель на дне.

– Хорошо, давай, – равнодушно ответила Катя.

К выходным Макар получил зарплату, премию, и долг от коллеги с небольшим процентом за задержку. Они с Катей оставили детей бабушкам, а сами, в субботу, поехали в город за покупками.

Макара нарядили на работу, как Севу в детский сад: купили новые рубашки, свитера, обувь, парфюмерную воду за малым не на все пять дней.

– Почему себе ничего не берешь? – недоверчиво спросил муж.

– Куда мне наряжаться? Если бы на работу ходила, то ладно… – отмахнулась Катя

После вторых родов она снова смогла влезть в старую одежду, иногда что-нибудь новенькое дарила мама, будто невзначай. За день до поездки в город Евгения Васильевна принесла дочери новое платье. По легенде, ей оно оказалось мало. Правда, Евгения Васильевна носила сорок шестой размер, а Катя – сорок второй.

– Ты что-то из косметики хотела. Давай, зайдем, – предложил Макар, кивая в сторону большого магазина косметики за стеклянными перегородками.

– А-а, нет. Я у себя нашла новую пудру. По ошибке как-то давно две заказала и забыла. Пока эту израсходую.

– Точно?

– Точно.

– Ну смотри…

Катя улыбнулась в ответ и пошла дальше, к продуктовому.

Домой они вернулись поздно вечером, с пакетами всякой всячины: закупились не только продуктами, одеждой и обувью, но и посудой, постельным бельем, полотенцами, игрушками для детей.

У Севы в группе проводилось родительское собрание. Катя нарядилась настолько празднично, насколько смогла: высушила феном чистые волосы, подпилила ногти пилочкой, натерла прозрачным кремом обувь и надела платье, которое принесла мама.

Макар вечером ждал ее и сына на парковке. Из-за угла большого старого магазина показались две знакомые фигуры.

– Что за платье у тебя? Бабское, какое-то, – брезгливо сказал Макар, оглядывая севшую в салон жену.

– Почему бабское? Мне такое нравится…

– Я его сам сегодня выброшу, чтобы не носила такое больше!

– Макар… Это мама подарила, – смущенно ответила Катя.

– В смысле мама подарила? Когда? – спросил он, повышая голос.

– Ну пару недель назад, наверное, – пожала плечами Катя.

Макар заглушил только что заведенную машину, откинулся на спинку сиденья.

– То есть… мы с тобой на выходных ездили в город, ты себе покупать что-либо отказалась «типа у тебя все есть», а потом мама твоя посмотрела, что мы одели всех, кроме тебя, и подумала: «Во зять козел! Дочка раздетая ходит! Дай-ка сама ей что-нибудь куплю». Так?

– Ну что ты начинаешь? Я ношу мамины подарки, потому что не могу ей отказать. Она от чистого сердца их покупает. Что в этом такого?

– Ты правда не понимаешь или прикидываешься? Я не хочу, чтобы твоя мама думала, будто я ничего не зарабатываю и не в состоянии содержать жену и детей! Чтобы я на тебе эти тряпки больше не видел! – разозлился Макар.

Домой ехали молча. По приезду домой он достал из кухонного шкафа мусорный пакет и протянул его Кате.

– Сама выбросишь или тебе помочь?

Катя почувствовала, что вскипает тоже.

– Что-о-о?

– То-о-о! – кривлялся Макар. – Мне стыдно с тобой из дома выходить! Иди и выбрасывай свои тряпки! – кричал он, показывая на платье Кати.

– Не ори на меня! Я с твоих денег больше ни копейки на себя не потрачу! Подумаешь, я не знаю, что твоя мама у меня ха спиной говорит? На шее, значит, у тебя всю жизнь просижу? А то, что я в декрете с твоими же детьми – никого не волнует!

Макар опешил.

– А разве она не права? Кто нам дом подарил, в котором ты живешь? На чьей машине ты ездишь? М-м? А что для нас сделали твои родители? Или ты хочешь сказать, что я не зарабатываю? – щурясь, ядовито спросил он.

– Зарабатываешь, тут нечего сказать, – сдавленно ответила Катя.

– А теперь расскажи, какую пользу ты, как хозяйка приносишь? Чем ты днями дома занимаешься? Корзина с грязным бельем всегда полная, еду твою хоть выброси, есть невозможно, но это когда она вообще есть! Посуды грязной горы! И это при том, что стирает машинка, и посуду моет тоже машинка! В спальне всегда тряпья горы! Пошли, покажу! – Макар больно схватил Катю за локоть, поволок в спальню и показал на стираное мятое белье в спальне, на гладильной доске, а потом потянул обратно, на кухню.

На мойке стояла посуда, которая осталась после пирога с яблоками. Катя пекла его перед собранием. Макар за малым не ткнул ее в раковину лицом.

– Я на собрание опаздывала, мне некогда было с посудой возиться! Ты знаешь сам, что я стараюсь делать все, на что сил хватает, а еще у нас Рая маленькая, и Севу в детский сад водить надо. Пешком! Посмотри в окно, я снимаю одну стирку и вешаю другую! А горы в спальне, потому что я переглаживаю белье, пока Рая спит. Я тоже не робот! – Катя расплакалась, но ее слезы только разозлили Макара.

Он одним рывком смахнул на пол немытую посуду, забрал Севу и уехал с ним к теще за дочерью. Катя осталась на кухне одна. В слезах. С осколками сбывшейся мечты. Она – жена Макара, как и хотела.

Рыдая на кухне, Катя отчего-то вспомнила Светлану Валерьевну. Как-то в школе она задала домой интересное домашнее задание: набрать в банку воды, закупорить и не открывая, принести на урок через три недели. Выполнили задание почти все. Светлана Валерьевна обещала поставить за него пятерку. На уроке она откупорила банки и попросила детей понюхать воду. Запах был не очень приятным.

– Вот так, ребята, и человек… Порой закрывается в своем мирке, без движения, и начинает портиться. Надеюсь, что этот урок вы запомните. А теперь берем банки и идем на улицу. Выльем воду, чтобы она пошла дальше, в свой круговорот.

А еще Катя вспомнила слова бабушки Таи.

– Внуча, вы такие молодые. Встретишь еще хорошего мальчика. Не спешите…– уговаривала ее бабушка, поглаживая по спине.

– Ба, мне не нужен другой мальчик! У меня есть Макар! – взбунтовалась Катя.

– Опять двадцать пять! Макар, Макар… Катюша, нехороший он, семья у него плохая, – тихо продолжала бабушка.

– Ба, причем тут его семья? Он не отвечает за всю семью!

– Опять ты меня слушать не хочешь! Как не отвечает? Он часть своей семьи, внучечка! Не будет тебе с ним счастья! Не бросай его прям сейчас, не надо. Говорю же, повстречайся, присмотрись, но замуж не спеши. Не надо. Особенно за этого…

Слезы капали на битую посуду.

«Как в воду смотрела, бабуля. Как в воду…», – подумала она, вытряхивая из совка в мусорное ведро бывшую стеклянную миску, мерный стакан и кружку, из которой пила чай перед собранием.

Входная дверь хлопнула.

– Мама, я дёма! – крикнул Сева из прихожей.

Катя вытерла глаза, помахала на лицо руками, посмотрела вверх и вышла к сыну.

– Да моя ты радость! – сказала она и обняла Севу.

Входная дверь открылась снова. На пороге появился Макар с дочкой на руках. Катя подошла к ним ближе, молча взяла Раю. Она уже отвернулась, сделала шаг вперед, но Макар крепко схватил ее за локоть, притянул к себе и обнял.

– Прости меня. Я не хотел, – шепотом сказал он.

– Проехали, – тихо ответила Катя.

…

– Доброе утро! Как Вы себя чувствуете!

– Доброе утро! Все хорошо. Обезболивающее, правда, под утро перестало действовать и я от боли проснулся.

– Поднимите рубашку, посмотрим шов.

Пациент – мужчина средних лет, поднял край свободной больничной распашонки, обнажая перед доктором бок.

– Та-а-ак, что тут у нас?

Костя аккуратно снял пластырь, занес над швом руку, чтобы обработать антисептиком, как вдруг… Перед глазами заплясали разноцветные пятна, слились воедино, закружились воронкой и шмякнулись вниз на что-то белое, плоское. Получился рисунок. Это был пейзаж. А над ним – мужская рука с кисточкой. Костя почувствовал чем-то, в районе солнечного сплетения, что это был его пациент.

– Вам плохо? – испуганно спросил мужчина.

Костя опомнился.

– Э-э-э, нет, все хорошо. Голова закружилась. Извините, – ответил он и приступил к обработке шва.

«Глюки что ли? Мне надо больше отдыхать…», – подумал Костя.

С тех пор, как он поступил в ординатуру, шестичасовой сон стал роскошью.

– Готово. Если все будет хорошо, то завтра снимем пластырь. Таблетки Вам медсестра принесет.

– Спасибо! Надеюсь, что после таблеток опять усну. Знаете, мне часто снятся вещие сны. Я в них черпаю вдохновение, – с гордостью заметил пациент.

– Ух ты! Чем занимаетесь?

– Я дизайнер интерьера, а для души пишу картины маслом, – ответил мужчина.

Костя замер.

– Хм… Интересно! – поддержал он разговор.

Домой Костя вернулся поздно вечером и, не переодеваясь, упал на кровать.

– Ерунда какая-то… А то, что он и правда художник – совпадение просто, – убеждал себя Костя, проваливаясь в сон.

….

Ко двору Кати и Макара приблудилась белая кошечка, с рыжим пятнышком на спине. Утром она замяукала под дверью.

– О, здрасьте вам! – восторженно вскрикнул Макар.

Пушистый комочек смотрел на него снизу-вверх. Макар аккуратно взял котенка на руки, осмотрел, проверил шерсть и уши.

– Еще и девочка, – вздохнул он. – Ка-а-ать, иди сюда!

– Иду-у-у, – отозвалась жена.

– Глянь, какая прелесть к нам пришла.

Катя и Сева быстро пришли на голос Макара. Сын запрыгал от радости. Сева любил животных, а животные любили его.

– Где ты ее взял?

– Под дверью сидела.

Катя погладила мордашку пушистой гостьи, кошка ответила мурчанием.

«Добрый знак…» – подумал Макар.

– Ромашкой будет, значит… Давай ее сюда, – сказала Катя и забрала котенка с собой.

Макару было стыдно перед женой за скандал с битой посудой. Этим утром он проснулся рано и вспомнил вчерашний вечер поминутно.

«До свадьбы, когда Катя в лавке работала, ей вслед другие парни оборачивались, знакомиться подходили. Она себя, считай, сама содержала, и родители ей помогали. А сейчас? А сейчас Катя – моя жена. Это я сделал из нее серую мышь, а сам на Еву засматриваюсь. Почему я позволяю маме называть мою жену содержанкой? Какая она содержанка? У нас двое маленьких детей! У Марины, вон, дочке сколько лет, и она не работает. Муж содержит. Её мама так не называет», – ругал себя Макар, не вставая с постели.

Марина вышла замуж поздно. Первая супруга Виктора была старше его почти на четырнадцать лет. С ней он прожил в браке двадцать лет, воспитал троих сыновей. Отец жены подарил им на свадьбу земельные паи и сельхозтехнику, благодаря чему со временем Игорь стал крупным фермером не только в поселке, но и в районе. С Мариной, которая была на одиннадцать лет младше, он познакомился через общих знакомых, когда искал бухгалтера. Скоро у них закрутился роман. Марина родила Игорю дочь. Жена не смогла вынести предательства.

Сыновья узнали, что стало причиной смерти матери и пришли в бешенство. Через суд они добились раздела имущества. Из богатого дома Игорю пришлось съехать к Марине. После родов она перестала вести бухгалтерию гражданского мужа, и вскоре Игорь нашел себе нового работника, – молодую, красивую, незамужнюю женщину.

Виолетте недавно исполнилось шесть лет, но Марина к работе так и не вернулась. Игорь требовал, чтобы в доме была чистота, еда, как в ресторане, и белые рубашки сияли белизной. В люди она с мужем выходила все реже, домой он приезжал все позже.

Лариса Викторовна в семью дочери не лезла. При людях она хвасталась тем, что Марина, умница и красавица, удачно вышла замуж, но сердце ее рвалось на куски. Она знала, что дочь любит мужа, потому и терпит измены, о которых знает весь поселок. Мать боялась, что однажды Марина не сможет вынести обиду, как первая жена Игоря.

…

Ночь была звездной. Через открытые шторы лунный свет падал прямо на постель. Дети давно уснули, кошки мурлыкали в ногах.

«Может это и есть счастье? Макар не пьет, работает, мы не скитаемся по квартирам, живем в достатке. Что еще надо? Когда не сильно устает, внимание мне уделяет. Столько лет вместе… Почему мне так одиноко? Почему я не хочу его обнимать? Почему я… вспоминаю другого человека?» – спрашивала себя Катя, рассматривая в темноте букет цветов на комоде, которые Макар подарил сегодня без повода.

Она повернулась к окну. Через спину мужа Катя смотрела на ясное звездное небо и вспоминала встречи с Ваней в магазине, черты его лица, улыбку. Она мечтала, как однажды случайно приедет по делам в Ростов, снова встретит его. Он увидит ее красивую, новую и признается, что долгий путь к карьере знаменитого военкора проделал ради нее. Под эти ночные грезы Катя уснула, чтобы утром вернуться в реальность, где она – уставшая домохозяйкой в декрете.