Жертва грешника
Глава 1
Чикаго.
Если долго смотреть на моргающий неон, он начинает действовать успокаивающе.
Я вытирала стойку уже в третий раз за последние пятнадцать минут. Тут стало так чисто, что можно было проводить операции. Если, конечно, кому-то пришло бы в голову делать это в дешёвой круглосуточной кофейне на западной 38-й в районе Бриджпорт.
The Grind. Название вроде бы звучит по-городскому стильно – как кафе для тех, кто торопится жить. Но на деле это было жалкое место, застрявшее в переулке от начала промзоны, где по вечерам пахло металлом, жиром и забытым прошлым. Сюда почти никто не заходил ночью. Разве что редкие дальнобойщики, парочка местных из смены или кто-то, кому реально некуда больше идти.
Внутри – шесть дешёвых столиков, облупленные чёрные стулья, блеклая чёрно-белая плитка и стойка, видавшая, наверное, всё. Жёлтый, приглушённый свет ламп делал кофе цвета неопознанной жижи, а людей – ещё более уставшими.
Но сегодня не было ни души. Пустота, в которую можно было провалиться и раствориться, если зазеваться. И если бы не жужжание холодильника с сэндвичами, я бы решила, что мир просто вымер.
Я взглянула на настенные часы – 02:04.
Проклятье.
Смену должна была принять Энни, но сегодня она снова сбежала. Её голос всё ещё звенел у меня в ушах, приторный, как дешёвая жвачка: «У меня с парнем годовщина, ты ведь не против, да?»
Конечно. Я не против. Я вообще всегда не против.
Поставив пустую кружку в раковину, я потёрла виски. Сон подкрадывался липкими пальцами. Глаза щипало от усталости. Тело казалось ватным: оно было, но будто без веса, без формы. Всё ныло – спина, колени, шея, даже мысли. Особенно мысли.
Если они ещё раз поднимут квартплату, нам придётся либо снимать чулан, либо съезжать обратно к дяде.
А я не хотела. Чёрт побери, я не хотела возвращаться туда, где пахнет плесенью, старыми газетами и упрёками.
Наша с Даниэлем съёмная квартира была старой, но мы называли её «домом». Там облупленный кафель, трубы стонут по ночам, как умирающие киты – но это наше место. Единственное место, где я могла лечь, уставившись в потолок, и представить, что жизнь ещё не полное дерьмо.
Даниэль работал на стройке, зарабатывал немного. Вся его зарплата уходила на еду, коммуналку, какие-то мелочи. Я тоже хваталась за всё подряд, чтобы оплатить свои и наши счета. Клининг, дневные смены в ресторане, пару раз даже подрабатывала в ночном клубе официанткой. Бралась за всё, что предложат. В рамках разумного. Уставала до ломоты, до звона в ушах.
А деньги улетали почти сразу. Словно песок сквозь пальцы.
Почему не нашла более прибыльное место?.. Почему не ушла отсюда? Из этой дурацкой кофейни с её ставкой восемнадцать долларов в час днём и двадцать долларов в час ночью?
Наверное, потому что здесь всё было просто: стойка, кофе, стаканчики. Никто не задавал лишних вопросов. Никто не трогал. Работа, ограниченная квадратным метром, где не нужно было думать или вообще как-то напрягаться.
Моя рабочая форма – тёмно-зелёная – давно уже не выглядела опрятно. Просто ткань, которую надеваешь, потому что надо, а не потому что хочется.
Я потянулась за телефоном под стойкой. Никаких сообщений. Только наша старая с Даниэлем фотка с поездки в штат Монтану. Оттуда он родом.
Наверное, уже спит.
Пальцы сами потянулись к иконке «заметки». Список трат на экране был как надпись на надгробии. Аренда, лекарства для мамы, оплата кредита на машину. Всё то, что не могло ждать. Никаких «мне». Никаких «хочу». Только надо, надо, надо.
Что-то скрипнуло. Я резко повернулась. Пусто. Просто компрессор.
Тебе нужно меньше кофе, Мэдисон. И больше сна.
Я выдохнула, провела рукой по волосам, убирая выбившуюся прядь за ухо, и медленно оперлась о стойку, позволяя себе хотя бы эту слабость. Стоять так было не положено. Но пошло оно всё. Меня и быть тут не должно.
Лицо отразилось в стекле прилавка. У меня был уставший взгляд. Тени под глазами, которые не скрыть никаким консилером. Грустное зрелище.
Как же всё надоело. Почему Даниэль не может найти работу получше? Не всё же мне одной их менять как перчатки…
Я уставилась в окно. На мокрый асфальт. На капли, стекающие по стеклу. На неоновый свет, дробящийся на фрагменты цвета между лужами. Ни машин. Ни голосов. Ни звука.
Думала, что хуже этого быть не может.
Пока дверь не открылась. Так громко, будто кто-то пытался вырвать её с мясом. Я вздрогнула.
Мужчина ввалился в кафе. Не вошёл. Ввалился. Пошатываясь.
На нём была чёрная куртка и такая же чёрная толстовка. Капюшон был надвинут так, что полностью лица видно не было. Вся его одежда была мокрая после дождя. Плечи перекошены, движения тяжёлые.
Он захлопнул дверь и щёлкнул замок изнутри.
Чёрт бы побрал этот замок.
А потом он повернулся ко мне, и я увидела пистолет. Чёрный. Холодный. Настоящий.
Мужчина стоял, тяжело дыша. Воздух вырывался из его груди короткими, рваными выдохами, как будто каждый вздох давался ему с трудом. Я увидела, как его пальцы крепче сжали оружие. Он не направлял его на меня, но и не убирал. Просто держал на уровне бедра. Напоказ.
Мне потребовалось много усилий, чтобы хоть частично выйти из оцепенения. И только когда я всё-таки смогла оторвать свой взгляд от пистолета, заметила:
Мужчина истекал кровью.
Я даже не сразу поняла, что это кровь. Сначала подумала – грязь. Он ведь был весь вымокший. На мгновение я даже разозлилась на него за это. Но когда он сделал медленный шаг в мою сторону – я увидела, что свободной рукой он держится за бок. И эта рука уже вся была перепачкана засохшей и свежей кровью, которая каплями оседала на полу. Кажется, даже по чёрной одежде было немного заметно расползающееся пятно.
Он ранен. Ранен и вооружён.
Я застыла. Не могла двинуться. Воздух словно выкачали из лёгких, и всё, что осталось – это пульс, стучащий в ушах и в пальцах. Ноги налились свинцом, грудь сжалась. Во рту появился отчётливый, кислый привкус тошноты.
Мужчина ничего не говорил и ничего не делал. Его капюшон по-прежнему скрывал большую часть лица, но я понимала, что он смотрит на меня.
– Телефон, – разорвав пространство, произнёс низкий, хрипловатый голос неизвестного.
Он говорил не угрожающе. Но его тон звучал так, что выбора у меня не было. Он не просил, а приказывал. Я моргнула несколько раз. Пыталась осознать происходящее. Я ведь до сих пор даже позу не поменяла. Как стояла, облокотившись о стойку, так и застыла.
Мужчина искривился, откашлявшись. Поднял пистолет выше, помахав им, будто проверяя, в сознании ли я.
– Я… – выдохнула я, почти беззвучно. – Я не… сейчас. Он под стойкой. Телефон. Только… не стреляйте. Пожалуйста.
Он медленно повёл оружие вниз, по направлению к полу – не убрал, но дал понять, что слышит. Это не успокоило. Ни на грамм.
Я на автомате показала обе руки – ладонями вперёд. Потом, не отрывая взгляда от него, медленно опустила одну руку за стойку. Колени дрожали. Пальцы соскальзывали по глянцевой поверхности, как у куклы с разболтанными суставами.
Телефон. Мне нужен только телефон. Если я сделаю всё правильно – он уйдёт. Если я сделаю хоть что-то не так – выстрел. И всё. Всё. Кровь и мозги на кафель. Меня найдёт утром Энни. Или директор. Или не найдёт.
В приступе паники я нащупала телефон на зарядке. Он лежал там, где я его и оставила, на полке под стойкой, тёплый от розетки. Когда я взяла его в руки, у меня соскользнул палец, и я чуть не уронила его. Мужчина поднял пистолет снова, направляя его прямо на меня.
Нет. Нет. Пожалуйста.
Я зажмурилась.
Взяв телефон обеими руками, я медленно выпрямилась, дрожа всем телом. Затем осторожно положила его на стойку. Как будто это была граната.
– Вот. Пожалуйста, – я сглотнула, снова поднимая руки в абсолютной капитуляции. – Просто возьмите. Я не… я не стану…
Он снова шагнул вперёд. Медленно и неровно. Он всё ещё продолжал целиться в меня. Желудок скрутило в тугой узел, вызывая новую волну тошноты. Всеми силами я старалась сдержать эти позывы.
Руку, которой он прикрывал рану, он засунул в карман своих джинсов и достал клочок бумаги – измятый и с пятнами от крови.
– Набери этот номер, – приказал он, кладя листок рядом с гаджетом.
Он встал совсем близко, обойдя прилавок. От него пахло сыростью, металлом и чем-то горьким. Как гарью после пожара. Я видела только нижнюю часть его лица – выступающий подбородок и напряжённые губы. А дальше разглядывать не осмеливалась.
Он не двигался, только дышал. А я не могла смотреть на него слишком долго – каждая лишняя секунда под его молчаливым присутствием могла стоить мне жизни.
Я кивнула, хотя не была уверена, заметил ли он это. Пальцы скользнули по экрану телефона, иконка «вызов» дрожала вместе с моими руками. Цифры – будто нарочно – расплывались перед глазами. Я не понимала, что вообще вижу и что ввожу.
Экран бликовал. Я моргнула. Один раз. Второй. Пыталась сфокусироваться, но пальцы не слушались. Они были слишком холодные, слишком чужие – будто мои руки принадлежали кому-то другому. Кто-то другой сейчас набирает эти цифры, кто-то другой стоит здесь вместо меня.
Три. Семь. Ноль…
Каждая нажатая кнопка отзывалась давлением внутри черепа.
Я боялась сбиться. Боялась ошибиться. Боялась, что ему не понравится, как я держу телефон. Что я медлю. Что я слишком дрожу. Что я просто не та, кто ему нужен, и этого будет достаточно, чтобы выстрелить.
Я не смотрела на него, но чувствовала, как он просверливает мою макушку. Пистолет он всё ещё держал на уровне, достаточном, чтобы прострелить мне сердце.
Ощущение было такое, будто у меня на шее лежит холодная и грубая ладонь. Ещё не сжимает, но уже даёт понять: это – вопрос времени.
Я наконец-то нажала «вызов». Экран мигнул. Я отдала трубку ему в протянутую кровавую ладонь. Меня всю передёрнуло от тончайшего касания кожи к коже.
Гудок.
Как будто весь мой желудок сжался до размера орешка и подпрыгнул к груди. Я сглотнула. Воздух в горле стал колючим. Я едва не закашлялась, но сдержалась.
Гудок второй.
Он всё ещё молчит. Почему он молчит? Я украдкой подняла взгляд. Всего лишь на мгновение. Но этого было достаточно, чтобы увидеть оскал. Мои глаза расширились, и я поспешно опустила их в пол.
Гудок третий.
И вот – щелчок. Связь установлена. Он пошевелился.
– Это я, – хрипло. Коротко. Без эмоций.
Пауза.
– Да. Жив.
Я чуть не взвизгнула, когда он протянул руку с пистолетом и положил её прямо на моё плечо. Я не прогнулась и выдержала вес. Ощутила тепло его руки и холод от рукоятки.
Пауза.
– Трое. Один – точно. Двое – возможно.
Пауза.
– Нет. Чисто.
Меня затошнило. По-настоящему. Слюна во рту стала густой, горькой. Может, мне заткнуть уши? Что я не должна узнать? Что уже знаю? Он говорил тихо. Слова рвались из него сдавленно, как будто он с трудом удерживал сознание.
– Нужен. Сейчас. На юго-запад.
Пауза.
Он постучал мне по уху стволом пистолета. Я пыталась не потерять сознание. Подняв глаза, увидела, что он наклонил голову в бок. Выжидающе.
– Адрес, – прорычал он.
Как на лету, я проговорила ему полный адрес и даже ближайшую точку для опознания. Он хмыкнул в ответ. Я снова опустила взгляд.
– Нет. Не подъезжайте. Сам выйду.
Он опустил руку с телефоном, но не отключил. Просто повесил её вниз и несколько секунд просто стоял.
Будто принимал какое-то решение.
Я стояла, всё ещё подняв руки. Просто не могла опустить их. Как будто, если я это сделаю, он передумает. Он снова заговорил – не в трубку, а со мной.
– Ты ведь никому не скажешь?
Я едва смогла покачать головой. Ни одного слова я сказать не могла. Горло сжалось.
Он колебался. Одна нога подалась вперёд, но тут же отступила назад. Он почти… пошатнулся. А потом выругался.
– Умница, – глухо, еле слышно сказал он, бросив на стойку мой телефон. Затем повернулся и просто вышел.
Никаких жестов. Никаких слов. Никаких выстрелов.
Дверь захлопнулась за ним с глухим щелчком. И я рухнула на пол. Мгновенно. Я не плакала. Не кричала. Просто дышала. Глубоко. Громко. Активно.
Воздух наконец-то стал проникать в мои лёгкие. Я держалась за голову.
Я жива. Жива.
Но тело отказывалось верить.
***
Долгое время я продолжала сидеть на полу, поджав колени и облокотившись на них лбом. Пальцы онемели. Голова разрывалась тупой болью, но я игнорировала её. Просто сидела. Скрученная, дрожащая, в тишине. Губы пересохли. Горло саднило. В ушах звенело.
Жива. Ты жива. Он ушёл. Он действительно ушёл?
Но мысль не закреплялась. Она скользила по разуму, как вода по стеклу. Потому что, несмотря на всё, во мне жило ощущение, что он всё ещё здесь. Спрятался в тени. Или вернётся. Или… просто растворился за окном кофейни и наблюдает.
Медленно подняла голову. Каждое движение давалось с трудом. Кожа под формой пропотела, словно я только что вышла из горячей ванны. Хотя внутри я испытывала холод. Пальцы судорожно вцепились в край стойки. Я подтянулась, упираясь ногтями в столешницу. Миллиметр за миллиметром, с тяжёлым вдохом на каждом движении, добралась до двери. Закрыла.
Затем – шторки. Одна. Вторая. Звук механизма царапал сознание. Я вздрогнула. Даже когда всё уже было плотно затянуто, я всё равно не могла успокоиться.
Прислонившись к двери спиной, сползла вниз.
На часах – 04:17.
Он был здесь больше двух часов назад, а казалось – будто прошла вечность. Будто теперь я живу в другом измерении, где каждая минута – пытка, а собственное тело больше не слушается.
Сидела, склонившись к полу, замирая от малейшего звука. Даже от собственных всхлипов.
Я не плакала. Глаза были сухими, словно выжженными. Внутри всё спазмировалось, сломалось. Но грудь сотрясалась.
А вдруг он всё ещё там? Вдруг посчитает, что не закончил?
Несмотря на все горести жизни, я не хотела умирать. Не могла умереть. За свои двадцать два года я мало что повидала в жизни, кроме боли, разочарований и нескольких вымученных поездок.
Ещё я была нужна больной матери. Это мой долг. Моя обязанность как дочери.
В какой-то момент я рывком поднялась. Через усилие. В горле стоял ком, и я хотела выблевать его вместе с криком. Держалась за стоящий рядом стул, как за спасательный круг.
Телефон валялся на полу.
«Умница.»
Слово отозвалось омерзительной липкой дрожью. Я всё ещё чувствовала прикосновение его руки к своему плечу. Холодный металл, его вес. Тепло пальцев сквозь ткань. Как будто он выжег на мне клеймо.
Нагнулась и подняла телефон. Один глубокий вдох. Второй. На третьем решилась.
Я должна… позвонить. Но кому?
Позвонить в полицию и нарушить обещание? А вдруг он выследит меня и точно решит подчистить за собой? Даниэлю? И что сказать? Что я смотрела в дуло пистолета два часа назад и не умерла? Что мне всё ещё кажется, что он здесь, что он дышит мне в спину, хотя кроме меня тут никого нет? Что я даже не знаю, как выглядит его лицо?
Нет. Я не могла. Если услышу сейчас знакомый голос, то сорвусь. Или разрыдаюсь, или отключусь.
Села на стул. Или, вернее, рухнула на него – всем телом, будто мешок с костями.
– Соберись, чёрт тебя побери.
Пальцы на мгновение зависли над кнопками. Я снова посмотрела в сторону входа. Шторы были опущены. Замок – закрыт. Свет – тусклый.
Дыхание снова сбилось. Встав, пошла к раковине. Открыла кран. Холодная вода ударила в ладони и брызнула на кафель. Я зачерпнула горсть – и облила лицо.
Ты жива. Жива. Жива!
Вода стекала по подбородку, по шее, по запястьям. Я дышала. Вдох. Выдох. Вдох. Задержка. Выдох. Где-то посреди этого пришло осознание:
Он ведь мог меня убить. Взаправду. Просто взять – и выстрелить. В голову. В грудь. В живот. Куда угодно.
– Ты обязана что-то сделать. Сейчас. Ты не можешь просто сидеть. Ты не можешь просто – молчать.
Я взяла телефон и мокрым пальцем провела по списку контактов. Мимо всех: мамы, Даниэля, Энни, дяди. Всех.
Пока не наткнулась на короткий номер с подписью: Рой, менеджер.
Нажала вызов.
Гудки. Один. Второй. Третий. Четвёртый.
Ответь.
Пятый. Шестой. Седьмой.
– Да? Кто это? – голос на другой стороне трубки был сонный.
– Это… это Мэдисон, – прошептала я. Горло снова сжалось.
– …Чёрт. Мэди? Какого хрена?
– Я… он… – у меня пересохло во рту. – Он был… с оружием.
Пауза.
– Чего? Кто «он»? О чём ты?
– Здесь. Я всё ещё на работе. Я… Я не звонила в полицию. Не знаю… Я не…
Голос сорвался. Схватившись за край раковины, снова сползла на пол, как будто тут я могла спрятаться от звука собственного признания.
– Спокойно, – сказал он, уже тише. – Кафе не пострадало? Ты ранена?
– Нет. Нет… Просто… Он… Он держал меня на мушке. Он был ранен. Он… Он позвонил кому-то. Я дала ему телефон. Он ушёл. Всё.
– Ты уверена, что он ушёл?
– Да… наверное. Я закрыла дверь. Шторы…
Пауза.
Я слышала, как Рой встаёт с кровати, ругаясь.
– Ты никому не звонила больше? Только мне?
– Только тебе.
Он выдохнул.
– Послушай… Не звони в полицию, ладно? Просто… не сейчас.
– Что?
– Ты же говоришь, он ушёл. Ты в порядке. Это… может быть… просто не наше дело. Кофейня не застрахована на такие случаи. Могут закрыть точку. Меня оштрафуют. Тебя…
Я не могла поверить своим ушам. Он сейчас серьёзно? Хренова забегаловка ему дороже человеческой жизни?
Ублюдок.
– Меня чуть не убили, – прошипела я.
Он снова замолчал.
– Понимаю. Правда. Просто… побудь там. Я приеду.
Я посмотрела на экран. Гудки. Он уже сбросил.
***
Менеджер приехал примерно через минут сорок. Встретила я его с ножом в руках, нервно открыв заднюю дверь склада.
Эти сорок минут тянулись крайне долго. Я ходила по залу, словно по клетке. Садилась. Вставала. Опять садилась. Поднимала и снова роняла телефон на стол. Открывала рот – чтобы завыть, но звук не выходил.
Мне было то жарко, то холодно. Даже когда я выключила свет и села в самый дальний угол, обхватив себя за плечи, легче не становилось. Ни одна поза не казалась безопасной. Жёлтые стены словно стянулись ближе, неон за окном теперь казался не успокаивающим, а безжизненным, как в морге.
Я до сих пор не могла поверить. Он действительно это сказал.
Побудь там.
Как будто я была не человеком, едва не оказавшимся с простреленной грудью, а – элементом интерьера.
Мудак. Бесчувственный, равнодушный кусок дерьма.
Когда в заднюю дверь наконец постучали, сердце вылетело в горло. И снова, на миг, я подумала:
Он вернулся. Он передумал.
Но это был Рой. Частично седые волосы. Старая домашняя футболка. Мятый пуховик и такое же помятое, щетинистое лицо. Он вошёл, обдав меня запахом сигарет и кондиционера для вещей. Очень захотелось закурить.
– Всё цело? – бросил он, осматривая помещение.
– А меня не хочешь об этом спросить?
Он на секунду остановился. Встретился со мной взглядом – и сразу отвёл глаза.
– Всё в порядке? – пробормотал он.
Я молчала. Потому что, если бы я сейчас открыла рот, то либо наорала бы на него, либо зарыдала. Ни один из вариантов не подходил.
– Успокойся, ладно? Всё уже позади. – Он подошёл ко мне, закрыв за собой дверь, осмотрелся, будто проверял, не пропал ли кофейный автомат или сахарницы. – Я сейчас камеры гляну. Потом составим объяснение. Без деталей. Просто – тревожный клиент, ты испугалась, он ушёл. Ничего не украл. Всё нормально.
Серьёзно? Всё нормально?
Но я ничего не сказала. Только крепче сжала ладонь на ручке ножа.
– Я никому не расскажу, – продолжал он, словно говорил о сбоях в кассовой системе. – И тебе советую… ну, ты поняла. Поменьше болтать.
Точка. Пауза.
А потом, как вишенка на торте:
– Всё это никому не нужно, правда?
Молча, подойдя к шкафчику, я положила нож и достала свои вещи. Кофта, рюкзак, ключи. Переодеваться я не стала. Спрятала руки в карманах фартука и направилась к выходу.
– Куда ты?
– Домой.
Он что-то бормотал вслед, но я уже не слушала. Дверь захлопнулась за мной, и утренний воздух обдал лицо свежестью. Только теперь я поняла, насколько душно было внутри.
До дома я ехала быстро, настолько, насколько был способен мой «Тойота Сивик». Обычный путь от кафе до квартиры между Брайтон-Парк и Арчер-Хайтс занимал около получаса. Сегодня я добралась за пятнадцать. И была рада этому.
Остановившись на парковке у неприглядного здания, я заглушила двигатель и несколько минут просто сидела в тишине. Руки всё ещё лежали на руле. Костяшки побелели.
Я медленно потянулась к бардачку. Щелчок – крышка откинулась. Сигареты лежали за старой папкой и пачкой мятных конфет с истёкшим сроком.
Вытащив одну, по привычке постучала фильтром о край пачки. Прикрыла пламя ладонью. Первый вдох был резкий и сухой. Дым ударил в горло, но вместо отвращения вызвал облегчение и небольшое головокружение. Пусть это и токсично, но сейчас мне это было необходимо.
Потянулась к кнопке стеклоподъёмника. Стекло сползло вниз, и утренняя, после дождевая прохлада хлынула с запахом влажной земли. Чикаго ещё не проснулся. И в этом было что-то правильное.
С каждой затяжкой напряжение начинало отпускать. Медленно, неохотно, как если бы кто-то отлеплял от меня пластырь. Оставалась только усталость. Такая глубокая, что казалось – если я закрою глаза прямо сейчас, меня не разбудит даже сирена.
Я откинулась на спинку сиденья.
Мне нужен перерыв. Нет, даже отпуск. Хотя бы на пару дней. Или неделю.
Не была уверена, что смогу туда вернуться.
Может, и не нужно.
Докурив, я выкинула окурок в открытое окно. Только потом, со скрипом, открыла дверь машины. Двинулась ко входу здания как во сне. Внутри было темно и тихо. На автомате поднялась на второй этаж, найдя нужную дверь. Поначалу она не хотела открываться, но толчок плечом всё исправил.
Я вошла. Не включая свет и не разуваясь. Всё, что было в руках – кофта, рюкзак, ключи – с глухим звуком упало на пол. И снова тишина. В квартире стоял затхлый запах вчерашнего ужина. А также одеколона Даниэля.
Он спал. И это было хорошо. Я не хотела говорить. Не хотела, чтобы он видел меня.
Прошла мимо кухни. Ванна. Свет. Лампа моргнула и загорелась. Я скинула фартук, футболку, штаны, носки – всё падало тяжёлой кучей. Осталась в одном белье и подошла к зеркалу.
И замерла, разглядывая. Девушка в отражении была уставшей. Бледной. Взгляд – тусклый, отрешённый. Чёрные волосы сбились в потные пряди, губы пересохли и все обкусаны. Под глазами такие тёмные синяки, будто по мне прошлись резиновой дубинкой.
Я коснулась лица. Лба. Скул. Кожа была прохладной и липкой. Руки больше не дрожали.
Медленно провела пальцами по плечу – там, где он коснулся меня. Где держал пистолет.
Мурашки тут же пробежали по всему телу.
Нужно отключиться. Забыть обо всём.
Быстро приняв ополаскивающий душ, я натянула на себя свежие трусики и обычную белую майку. Зайдя в комнату, увидела всё ещё спящего Даниэля. Его храп всегда мешал мне засыпать, но не сегодня. Сейчас мне уже было на всё плевать.
Глава 2
– ЧТО?! – крик Софи был таким звонким, что я инстинктивно отдёрнула трубку от уха.
Софи – моя лучшая подруга, вот уже двадцать минут слушает мой рассказ о том, что произошло ночью. Я легко могу представить, как она мечется по комнате, размахивая руками – она всегда слишком эмоциональная.
– Тебя чуть не убили, а ты мне даже не написала? – Софи звучала так, будто готова взорваться в любой момент.
С тех пор как я легла в постель, сон приходил рывками, таща за собой кошмары, которые безостановочно бурлили в моей голове. Они оставались со мной, даже когда я, дрожа, просыпалась на мокрых простынях, со спутанными волосами и холодом, пробирающим до костей. И только когда наступил вечер, я наконец решилась встать и попытаться привести себя в порядок.
Я затягиваюсь сигаретой, сидя на маленьком, обшарпанном балконе, поджав босые ноги под себя. Май, но тепло по-прежнему не спешит возвращаться в Чикаго. Кожа под спортивками и белой майкой покрывается мурашками. Где-то лает собака, а над двором нависает тёмно-серое вечернее небо.
– Софи, пожалуйста… – мой голос хрипит, будто чужой.
Пепел сигареты еле держится. Стоит вдохнуть чуть глубже – и он рассыплется прямо на колени.
– Я бы примчалась, хоть босиком! – Софи почти рычит. – Мэдди, да ты вообще понимаешь, что тебе повезло, что ты осталась жива?
О, я хорошо это осознаю…
Всё-таки встряхиваю пепел в заполненную пепельницу. И хотя на улице прохладно, мне вдруг становится жарко – будто та чужая, тяжёлая рука всё ещё лежит на мне.
– Он был весь в крови, Софи, – шепчу, и меня передёргивает. – А Рой… Менеджер года, мать его. Единственное, что его волновало – чтобы «Гринд» не закрыли.
– Этот Рой! – подруга всерьёз выругалась. – Я давно говорила тебе уйти с этого грёбаного болота. Ничего хорошего там не будет. Вообще не представляю, зачем ты держишься за это место с твоим-то умом.
Я вдыхаю глубже – дым, усталость, тяжесть под рёбрами. Подруга смягчает голос.
– Ты… ты в порядке? Ты хоть в полицию звонила?
В голове тут же всплыло: «Умница».
Разум упрямо продолжал проигрывать сцены из кафе. Выдохнув, я прижала ладонь к лицу.
Хватит. Всё уже закончилось.
– Нет, – признаюсь тихо. – Я пообещала ему. Точнее… не знаю. А вдруг он убьёт меня за это?
– Да пошли эти обещания к чёрту! – Софи резко выдыхает. – Мне страшно, Мэдди. Я не хочу потом читать про тебя в сводках новостей.
Я бы засмеялась, если бы не ком в горле. Вместо этого тушу сигарету, встаю и медленно захожу в квартиру.
На кухне пахло чем-то застоявшимся. На столе – кучка пустых банок из-под пива, грязные чашки и тёмные разводы на столешнице.
Видимо, Даниэль снова пил с друзьями…
– Не начинай. Зная таких парней – они всё равно долго не живут. По крайней мере, я надеюсь на это…
Я кидаю разочарованный взгляд на этот бардак. Он оставил всё, как было. Даже не подумал убрать. Мелочь – но в ней вся суть.
И мне всегда приходится быть той, кто делает хаос хоть чуть-чуть терпимее.
Это из-за пропавшей между нами романтики?
Он не виноват. Просто…
Софи молчит.
– Даже если его прямо сейчас застрелили в ближайшей подворотне, я требую, чтобы ты больше туда не совалась.
– Я тоже не хочу, – бормочу. – И сейчас… хочу хоть на минуту перестать думать обо всех этих ужасах.
Несколько секунд тишины, потом она выдыхает.
– А что Даниэль? Только не говори, что он снова проигнорировал всё, что ты ему сказала. Иначе я задушу его собственными руками.
Я прошла к плите. Шаги отдавались в пустой кухне глухим шарканьем. Турка стояла на месте – чёрная, с отколотой эмалью. Я налила в неё воды, насыпала кофе. Всё это – механически. Когда плита загудела, я просто смотрела, как жидкость темнеет, и как пенка поднимается к краям.
Софи замолчала в ожидании. Она всегда терпеть не могла Даниэля – с самого начала наших с ним отношений. Чаще всего она проявляла своё пренебрежение через игнорирование, а теперь вот – она даже озвучила его имя.
– Я ему ещё ничего не сказала.
Почти слышу, как в её голове происходит атомный взрыв.
– Этот неблагодарный даже не удосужился поинтересоваться, как ты там?
– Вероятно, он просто спал.
– Чтоб ему…
– Прошу, Софи.
Я налила напиток в кружку – её обожжённый край давно стал мне привычен. Тёплая керамика – мой якорь. Мой крошечный остров в этом море беспорядка.
Медленно иду к входной двери, чтобы найти новую пачку. Кажется, я всё ещё не отогнала эту ночь – её металлический привкус, руки, кровь. И вещи, которые я кинула на пол при входе, всё ещё валялись.
Как же это всё достало.
– Знаешь что, – кипит подруга. – Я так больше не могу. Мы сегодня возьмём и напьёмся. До бессознательного. Чтобы выкинуть из головы всё это дерьмо. Никакие отказы не принимаются.
Я застыла, держа кружку с горячим кофе в одной руке и пачку сигарет в другой, ещё и придерживая трубку плечом. Запах горького напитка чуть остужал мысли – но не убирал этот ком в груди.
– Софи… – начинаю я, но голос предательски дрожит.
– Никаких «но», слышишь? – прерывает она меня резко. – Я возьму ваш дом штурмом, если понадобится. Тебе нужно это – даже если ты сама ещё не готова себе в этом признаться.
Долго молчу. Смотрю на эту грязную посуду, на пустые банки, на сигаретный пепел, на упаковки от пиццы. И чувствую, как что-то внутри меня ломается.
Я не знаю, чего хочу больше: спрятаться под одеялом и смотреть старые сериалы, пока не забуду, как дышать… или выбраться с ней, в этот шумный мир, где всё кажется непредсказуемым.
– Софи… мне страшно, – вновь признание. – Страшно и противно от самой себя. От всего.
– Мэдди, – в голосе Софи проявляется мягкость. – Я всё понимаю. Правда. Но поверь: если мы не вытащим тебя, ты сама себя загонишь. Я не дам тебе это сделать. Так что готовься – через час я буду у тебя.
Поставив кружку, я провожу рукой по лбу и закрываю глаза.
Не хочу… не могу… или всё же?..
Я ещё раз оглядываю квартиру.
Нет. Всё это давит на меня ещё больше. У меня нет сил. Даже если я стараюсь заставить себя поверить в обратное.
Смотрю на кофейную гущу в чашке – как на омут, где, кажется, даже вырисовываются маленькие тени в виде медузы.
Может, это знак? Жаль, что я, как Софи, не умею гадать. Может, это дало бы мне ответ. Мне действительно стоит дать себе эту передышку? Один вечер. Всё нормально?
– Ладно, – говорю я наконец. – Через час?
– Через час, – слышу в ответ её довольный возглас. – А ты не вздумай отменять!
Я киваю, хотя она этого не видит.
***
Дом Софи расположен в Линкольн-парке – районе, где воздух свежее, а улицы наполнены шелестом беззаботности. Здесь уютные тротуары, ухоженные старые дома с резными дверями, и в каждой подворотне – цветущие клумбы. В дневное время свет здесь просачивается сквозь кроны деревьев и мягко ложится на фасады милых таунхаусов. Но по вечерам, как сейчас, здесь особенно приятно: гирлянды уличных огней, смех, доносящийся из окон, и вино в бокалах за маленькими столиками на террасах.
Мы с Софи дружим с самого детства. С тех пор как я себя помню, она всегда умела быть для меня чем-то вроде солнечного луча. Даже когда у меня самой внутри всё рушилось – её улыбка и смех заставляли насыщаться её энергией. Софи всегда знала, как найти слова, которые нужны именно в этот момент. И всегда оставалась рядом, даже если я пыталась закрыться.
Иногда мне кажется, что она родилась с этим умением – быть для других маяком. Может, так и есть.
Её семья была богата. И хотя Софи никогда не кичилась этим, я не могла не замечать, как легко ей даётся всё, что мне всегда казалось недосягаемым. Она не раз помогала мне с деньгами – давала, не ожидая возврата, с такой лёгкостью, что у меня внутри всегда сжималось. Я никогда не умела принимать помощь – всегда казалось, что за это мне придётся расплачиваться. Не люблю быть кому-то должной. Но с ней… всё иначе. Она делает это не потому, что ждёт благодарности, а потому что не умеет иначе.
Я не завидую Софи. Наоборот – я бесконечно благодарна. За все эти её попытки вытащить меня из собственных мыслей. За каждый её жест, каждый взгляд, полный заботы. За то, что она всегда умела разогнать тьму, даже если та уже впивалась мне под кожу.
В спальне подруги горят свечи с ароматом бергамота, а полки уставлены книгами, журналами и пластинками. Счастливые фотографии на стенах – безмолвные свидетели яркой, полной жизни, которой я, благодаря Софи, могу насладиться.
Всё это кажется другим миром – далёким и тёплым, совсем не таким, как мой, где царит дух промышленных улиц и вечных проблем.
Я благодарна судьбе за то, что у меня есть Софи.
И вот она открывает дверь гардеробной и кидает на кровать целый ворох блестящих вещей.
– Надо, чтобы ты сверкала, – приговаривает подруга, мечась из гардеробной и обратно, словно ураган. – Сегодня мы забудем обо всём. Тебе пойдёт золото. Или серебро. Чёрт с ним, даже розовое – лишь бы сияло!
Сижу на краю кресла, в полуха слушая её. Софи замирает с каким-то платьем в руках, всматриваясь в моё лицо.
– Послушай, – говорит она, мягко садясь на подлокотник кресла, – я знаю, что ты не любишь все эти шумные тусовки, но тебе нужно вытащить себя из этого дерьма. Расслабиться хоть на один вечер. Тем более, что мы давно никуда не выбирались вместе.
Да, мы действительно давно никуда не выбирались. Примерно год прошёл? Как раз с того момента, как маме стало хуже, а счета за её лечение стали только дороже.
Слабо улыбнувшись, я всматриваюсь в лицо подруги. Её невероятно зелёные глаза ярко контрастируют с огненно-рыжими волосами. Внешностью она полностью походила на свою мать. Их семейный вздёрнутый носик и милые веснушки на лице – делают её самой желанной добычей всяких мужланов на дорогих тачках.
– Спасибо… – тихо говорю, беря её за руку и слегка сжимая.
Софи лучезарно улыбается и наклоняется ко мне чуть ближе.
– Хватит мрачных мыслей, ладно? – её мурлыкающий голос заставляет меня чуть хихикнуть. – Всё это… уже позади. Сегодня – только мы, музыка, алкоголь и немного волшебства. Обещаю.
Я киваю, чуть глубже вдыхая этот тёплый аромат бергамота.
Может, это действительно отгонит мои кошмары?
Софи встаёт, снова бросается в гардеробную, и я слышу, как она перебирает вешалки и причитает:
– Этот клуб – ты знаешь, довольно популярный. Ходят слухи, что его крышует какой-то местный авторитет, и там крутятся особые сливки общества, – она выглядывает в мою сторону и подмигивает. – Может, ты даже встретишь там кого-то, кто, наконец, будет стоить тебя больше, чем Даниэль.
Я закатываю глаза, пытаясь скрыть лёгкий укол раздражения. Перемещаюсь из своего уютного гнезда ближе к солидной горке дорогих нарядов, скинутых Софи.
– Дэни не такой уж и плохой.
Она фыркает, вытаскивая очередной комплект топа и юбки, и разворачивает его перед зеркалом.
– Серьёзно? – бросает она через плечо. – Ты же сама видишь, он не может стать твоим крепким плечом. Его волнуют лишь собственные интересы. А до тебя и дела нет! – она кидает наряд на пол и продолжает поиски, из-за чего её голос становится глуше. – Когда он в последний раз тебе хотя бы цветы дарил?
Я опускаю взгляд. Слова Софи больно бьют – потому что в них есть правда. Правда, которую я стараюсь не замечать.
– Он просто… – начинаю, но Софи уже трясёт головой, нетерпеливо и энергично.
– Он просто не тот, кто должен быть рядом с тобой, – уверенно обрывает она. – Ты знаешь это. Я знаю это. Да весь Чикаго знает. Тебе давно пора закончить с ним. Уверена, мой отец сможет помочь тебе найти хорошую работу. А хороший, крепкий член даст тебе наконец-то почувствовать себя женщиной, а не служанкой.
От упоминания её отца меня слегка передёргивает. Безусловно, он хороший человек. Великолепный адвокат. Но он не очень-то жалует меня и мою семью. Что, в целом, неудивительно, учитывая прошлое моей матери.
А от идеи крепкого члена… Ну что ж, Даниэль и правда не был так называемым "самцом". Он предпочитал секс без ласк. Меня это устраивало. Какое-то время. Но это не значит, что я способна изменить ему. Поначалу он был очень нежным и заботливым. Это и подкупило меня на отношения с ним. Но последние полгода всё правда стало сложнее. Я не раз обсуждала с Софи, как поступить дальше. Но пока ни разу не задумывалась о разрыве.
Мне было страшно остаться одной. Подруга – подругой, но отношения… это всё-таки иное.
А ещё я не любила чужое внимание, касания и тем более флирт. Я попросту не умела и не хотела сталкиваться с подобным ещё раз. Все эти свидания не для меня. И это была одна из причин, почему я выбрала Дэни.
– То, что нужно! – торжествующе восклицает Софи, говоря куда-то вглубь своей сокровищницы. – Сегодня ты будешь королевой.
Подходя к туалетному столику с зеркалом, на меня смотрит пугающе уставшая девушка.
– Что-то сильно сомневаюсь, – хмыкаю я.
Мы с Софи отличались разительно. Она – открытое, необузданное пламя, с шикарным, подтянутым телом и безупречным вкусом. Всегда при параде. Она элегантная и страстная. А я похожа на высохшую ветку. Тонкая, всегда уставшая, предпочитающая не привлекать внимание и в одежде всегда выбирающая удобство. Поэтому, когда Софи вынесла белое, шёлковое, короткое платье на бретельках, я застонала.
– Нет, – замотала головой я.
– Да, – хищно улыбаясь, ответила Софи.
– Я не надену это. Оно же такое…
– Идеальное! – подхватила подруга и засеменила в моём направлении.
Она отдала это подобие одежды мне в руки и упёрла кулаки в бока, смотря на меня, будто на свой новый зловещий проект.
Я осторожно разглядываю ткань – лёгкий, почти невесомый материал, который блестит при каждом движении. Оно выглядит так, будто создано для чужой, более смелой версии меня, которой сейчас я не являлась. Но Софи уже тащит меня за руку в ванну.
– Хватит отнекиваться, Мэдди, – она говорит это мягко, но с такой уверенностью, что спорить бесполезно. – Сегодня твоя ночь. И ты больше не будешь думать… обо всём этом.
Я молчу, потому что спорить бессмысленно. Потому что, возможно, в глубине души я хочу именно этого.
Софи помогает мне переодеться – её пальцы ловко скользят по ткани, расправляя её, и я чувствую, как материал ложится на тело. Оно кажется слишком откровенным, но подруга разглядывает меня так, будто я выгляжу настоящей богиней.
– Боже, Мэдди, ты же с ума сведёшь всех этим видом, – шутливо бормочет она. – Ни один мужчина не пройдёт мимо тебя.
– Я не хочу, чтобы на меня пялились, – мямлю я, сжимая подол платья в пальцах. – И обязательно было лишать меня лифчика?
– Ты об этой тряпке? – она скептично косится на него, скомканного и лежащего на полу.
– Это обычный спортивный топ. И он мне очень нравится.
– Он ужасен и совершенно не подходит твоим аппетитным дынькам.
Хмурюсь, глядя на подругу, но Софи мягко улыбается мне в ответ, отчего на её щеках появляются ямочки.
– Ты слишком красива, чтобы прятаться. Дай миру полюбоваться тобой.
Она встаёт и направляется обратно к шкафу, и я слышу, как она там бормочет себе под нос что-то вроде:
– Так, нам ещё нужны каблуки. Высокие.
– О нет… – начинаю я, но она уже выходит с парой туфель на шпильке, в которых я никогда бы не решилась выйти из дома.
– Примерь! Ради меня, – она надувает губу, как ребёнок.
Я вздыхаю и делаю, как она просит. Туфли высокие, как башни, и я сразу понимаю, что ходить в них – испытание. Но Софи сияет, и я невольно смягчаюсь.
Мне всё равно, что будет на мне. Моя главная цель – хорошенько напиться. Не более того.
Ещё около часа мы потратили на сборы. Она уложила мне волосы и сделала макияж. На ней было тёмно-зелёное, тоже короткое платье. Волосы она подняла выше, заколов их резной, деревянной шпилькой. Софи выглядела сногсшибательно.
Она берёт меня за руки.
– Ну что, королева? – спрашивает она, подмигивая. – Готова?
Я делаю глубокий вдох и киваю, осматривая свои ноги.
Мне это правда нужно…?
– Тогда поехали, – улыбается Софи, хватая свою сумочку и ключи. – Вперёд в ночь, которая, клянусь, изменит всё для тебя.
И когда мы выходим из дома, я понимаю, что вся моя уверенность – лишь маска. На самом деле я не чувствую в себе сил, но всё же в груди теплилось любопытство: чем всё это обернётся?
Только бы не разочароваться и не сбежать.
***
Мы подъезжаем к клубу – массивному зданию, словно отлитому из чёрного мрамора. Его стены покрыты глянцевыми плитами, которые отражают свет уличных фонарей, словно чёрная бездна, живая и дышащая. Между ними мерцают золотые вкрапления – узоры, напоминающие языки пламени, что змеятся по стенам. Взгляд притягивает неоновая надпись, сверкающая кроваво-красным – «Sin’s Lair».
Массивные двери из тёмного дерева обрамлены кроваво-красными рельефами, а над входом золотыми буквами выведены таинственные слова, которые дословно можно было понять так: «Добро пожаловать… или беги».
Тяжёлый аромат дорогих духов, клубящегося дыма и чего-то ещё – едва уловимого, пряного – уже чувствуется снаружи. Воздух вокруг вибрирует от басов и приглушённых голосов. Кажется, будто само здание затягивает в себя, обещая ночь, полную запретных удовольствий и новых воспоминаний.
Софи сжимает мою руку, её глаза горят возбуждением.
– Добро пожаловать в SINS, детка, – шепчет она с лёгкой улыбкой, а затем решительно тянет меня за собой ко входу.
Я слышу гул басов, который отдаётся в груди, даже стоя снаружи. Нас почти сразу пропускают внутрь – охранники приветливо кивают Софи, видя её широкую улыбку. Связи её отца решают многое. Я невольно сглатываю.
Перед нами открывают двери, и как только мы входим, клуб встречает нас ароматом алкоголя и страсти. Внутри меня блуждает острое предчувствие, которое заставляет кожу покрываться мурашками. Всё пространство освещено неоновыми лампами – красные, фиолетовые, синие всполохи, отражающиеся в зеркалах, что тянутся по стенам. С потолка спускаются тяжёлые, бархатные драпировки, словно занавесы на сцене, за которыми скрывается всё самое запретное.
Музыка здесь будто бьёт по венам – медленный, но уверенный ритм, будто обещающий прикосновение. Толпа танцует в дымке света, тела сплетаются, а воздух гудит от атмосферы. Чувствую, как этот ритм медленно пропитывает меня, будто заставляя сердце биться в такт.
Софи крепко держит меня за руку, проводя через толпу.
– Говорила же тебе: это место сведёт тебя с ума, – перекрикивая музыку, говорит она, когда мы минуем бар, за которым красивые бармены разливают дорогой алкоголь в хрустальные бокалы.
Я оглядываюсь – тут всё кажется неправильным и правильным одновременно. Дорогие наряды, томные взгляды, запах парфюма, горького спиртного и горячих тел. И в этом безумии я чувствую себя абсолютно чужой.
Зачем я пришла сюда? А если Даниэль узнает об этом?
– Ну что, – Софи оборачивается, её глаза сверкают как у кошки. – Пошли за ту барную стойку. Я угощаю – сегодня ты ничего не платишь.
Я только киваю. Потому что всё это – словно сон. А я просто молча пялюсь на всё вокруг. Софи заказывает нам выпивку, и бармен любезно ставит перед нами шесть рюмок текилы.
– За жизнь без невзгод, – выкрикивает подруга, подхватывая две рюмки и протягивая мне одну.
Залпом выпиваю содержимое, и кислый вкус лайма и алкоголя растекается теплом внутри. И на миг всё становится приятнее.
– Это так, разогрев, – говорит она, её глаза сверкают дерзостью.
И прежде чем я успеваю хоть что-то сказать, она уже запрокидывает другую рюмку, пододвигая мне следующую. Бармен усмехается нашему напору.
Мы выпиваем всё, не останавливаясь. Алкоголь начинает приятно туманить разум, и я вдруг понимаю, что смеюсь. Зелёные глаза Софи загораются озорством.
– Вот так, – говорит она, когда мы ставим пустые рюмки на стойку. – Теперь пошли.
Она тянет меня за руку – вглубь этого пульсирующего безумия, туда, где дым и свет, где тела двигаются в едином ритме. Танцпол кажется мне хаотичным, но в этом есть своя магия: неоновые всполохи, блестящие ткани, блуждающие руки.
Музыка агрессивная, с хищным битом, словно сердце клуба стучит в унисон с моим. Звуки прорываются сквозь грудь и горло, и каждый удар баса отзывается под кожей. Софи уже танцует, её тело движется легко и уверенно, словно всё вокруг создано только для неё.
Я стою в полутьме и ощущаю, как волна ритма накрывает меня. Я позволяю себе сделать шаг… потом ещё один. Софи хватает меня за талию, смеётся и шепчет в ухо:
– Отдайся этому, Мэдди! Оставь всё, что было до этого момента, за дверями клуба.
Её слова – будто заклинание. Я закрываю глаза и позволяю телу двигаться в такт, пусть неловко, пусть неуверенно. Пусть я всё ещё чувствую себя чужой в этом мире огня и ночи, но в этот момент я – здесь. Живая.
Софи танцует рядом, её руки скользят по шее, и она откидывает голову назад, позволяя музыке захлестнуть её целиком. Её тело изгибается мягко, женственно, уверенно. Глаза сверкают искрами, губы изогнуты в дерзкой улыбке.
Вокруг нас – бесконечный вихрь: тела, которые трутся друг о друга; блёстки, цепляющиеся к коже; горячее дыхание незнакомцев. Всё здесь наполнено желанием и опасностью. Пьянящие ароматы кружат голову, и в какой-то момент я перестаю различать, где кончается моё тело и начинается чужое.
Вся эта атмосфера словно проникает в кровь – рвёт, терзает, но и спасает. Кажется, что сама ночь дышит мне в ухо, шепча свои грязные, сладкие обещания. Я открываю глаза и вижу, как чья-то крепкая рука сжимает талию Софи. Она наслаждается участием неожиданного партнёра.
И я решаю отпустить себя. Каждый вздох, каждое движение – вопреки всему. Всё сливается в пьянящую дымку – тёплое, опасное безумие, от которого невозможно отвернуться.
Спустя несколько треков Софи снова тянет меня за руку – к бару, туда, где воздух кажется чуть доступнее. Она заказывает ещё шесть рюмок текилы. Ставит передо мной две и подмигивает.
– За ночь, которую мы, вероятно, забудем, – смеётся она, и её голос тонет в басах.
Я киваю, и мы опрокидываем первую рюмку. Горький укол, обжигающий горло – а потом лёгкое головокружение. Софи ловко подхватывает вторую, кивая мне: «Давай». И мы глотаем ещё одну, и алкоголь словно размывает все границы – внутри становится теплее, а в голове звенит хмельное отупение.
Мужчина, что танцевал с ней, пил вместе с нами, не отрываясь, наблюдает за Софи. Высокий, с короткими светлыми волосами, светлыми глазами и сильными плечами – он словно сошёл с обложки мужского журнала. Грубая, едва уловимая улыбка и хищный взгляд. Его рука почти случайно скользит по талии Софи, но та только улыбается.
– Я расположился в вип-ложе, – говорит он, его голос низкий, но слышимый даже сквозь музыку. – Присоединяйтесь. Будет весело.
Нервно кусаю губу, но Софи только смеётся. Её рука уверенно ложится мне на плечо – тёплая и ободряющая.
– Ну что, пойдём? – спрашивает она, настойчиво выжидая.
Я лишь пожимаю плечами, посасывая дольку лайма, потому что слова застряли в горле. Софи не ждёт моего согласия – она кивает мужчине, и мы втроём отправляемся вглубь помещения, на другую сторону от барной стойки и танцпола.
Мы проходим через толпу – плотную, дышащую жаром и томными взглядами. Клуб огромный, и я словно впервые вижу его масштаб: балконы второго уровня, сцена с диджеем, столики, скрытые за бархатными шторами. Шест с танцующей девушкой – её тело двигается плавно, будто в безмолвной молитве, и я не могу отвести взгляда.
Мужчина идёт чуть впереди, взгляд жадный, не отрывающийся от Софи. Но всё же я не могу перестать смотреть на стены, мерцающие золотыми узорами, и на вкрапления рубиновых камней в полу, которые отбрасывают красные отблески.
Как же всё это дорого. Интересно, если отколоть кусочек, сколько можно выручить?
Ложа отделена массивными бархатными шторами. Мы входим, и нас встречает мягкий полумрак, диваны и низкий стол, на котором уже стоят графины. А также там оказывается ещё один мужчина. Такие же светлые волосы, как и у его друга, уверенный, пожирающий нас с Софи взгляд и ухмылка на лице.
– Устраивайтесь, – говорит кавалер подруги и жестом предлагает нам места. Софи плюхается на диван с видом королевы, а я сажусь рядом, скрестив ноги и стараясь держать спину прямо. Внутри нарастает дрожь.
Подходит официант, и мужчины тут же делают заказ – бутылку виски, ещё текилу и какой-то коктейль, который я не успеваю расслышать. Софи бросает на меня взгляд – её глаза сверкают, и я понимаю, что она подталкивает меня:
Попробуй. Расслабься и позволь себе большее.
Я мотаю головой, показывая, что не хочу этого. Софи лишь похлопывает своей ладонью по моей, как будто всё понимает, но сдаваться не собирается.
Как же. Расслабиться в такой атмосфере? Я догадывалась, что этот парень окажется не один, но всё же внутри теплилась надежда на вечер без эксцессов. За что ты так со мной, Софи?
Музыка всё так же льётся – мрачная, цепляющая, как чёрный вуаль. Мужчина, что шёл с нами, смотрит прямо в глаза Софи, а его друг – на меня.
– Меня зовут Ник, – говорит первый моей подруге. – А это Марк.
Софи сразу же отвечает, её голос обволакивает:
– Я Эмили. А это моя подруга, Роксана.
Я киваю чуть натянуто и тут же отвожу взгляд. Мне не хочется знакомиться. Не хочется их улыбок и этих взглядов, которые кажутся слишком навязчивыми. Но Софи… Она ведёт эту игру так легко. Она всегда умела это. Риск для неё – как воздух. Под маской милой девчонки всегда жила хищница, которая умела манить и захватывать.
Мне же всегда было неуютно в таких ситуациях. Эти беседы, эти мимолётные касания, которые могут обернуться чем-то большим… Мне этого никогда не нравилось. Я аккуратно сдвигаю платье на бёдрах, чтобы убедиться – ткань всё ещё прикрывает больше, чем нужно.
– Так что же привело вас в это злачное место похоти и разврата? – спрашивает Ник, опираясь локтем на спинку дивана. Выглядел он достаточно уверенно и расслабленно.
– Мы с подругой… отдыхаем, – отвечает Софи с хитрой улыбкой. – А вы? – она обводит их взглядом, и мужчины только смеются.
– Аналогично, – отзывается Марк. Его взгляд цепляется за меня, но я сразу отвожу глаза, делая вид, что мне вдруг безумно интересно, что творится на танцполе.
Я не хочу быть частью этого флирта. У меня есть Даниэль, и всё это мне попусту не нужно. Моя цель – напиться и забыться.
Мне не удаётся расслабиться полностью. Алкоголь только согревает, но не заглушает внутренний голос, кричащий, что я делаю что-то неправильное.
Но когда официант возвращается с подносом блестящих бокалов и рюмок – я невольно отвлекаюсь. Стекло блестит в свете ламп, а Софи первой берёт свою рюмку, держа её на кончиках пальцев.
– За прекрасную ночь! – говорит Ник.
Я осторожно беру рюмку, чувствуя, как дрожат пальцы. Марк подмигивает мне, и я корчу недовольную гримасу. Софи замечает это и прыскает от смеха, а Марк с Ником переглядываются, и их улыбки становятся шире.
– О, наша скромница умеет быть весёлой, – поддразнивает Ник, и я чувствую, как мои щёки заливает краска.
– Роксана очень забавная. Особенно когда побольше выпьет, – усмехается Софи, поддразнивая мужчин.
Еле сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть.
Мужчины оказываются коллегами и друзьями. Ник рассказывает о каких-то фирмах, с которыми работает, Марк кивает – похоже, они оба в этом «бизнесе» давно. Я почти не слушаю. Слышу лишь обрывки – «партнёры», «контракты», «серьёзные люди». Софи что-то рассказывает о себе, только это всё ложь – её маленький спектакль, в который, в очередной раз, была вплетена и я. Она говорит, что она арт-директор, что у неё куча выставок – мужчины смотрят на неё так, будто верят каждому слову. Как всегда.
Я просто сижу, попиваю алкоголь и киваю. Больше ничего. Не хочу даже пытаться участвовать в этой болтовне – я знаю, что будет дальше. Всегда одно и то же: мужчины будут пытаться узнать больше, распушать свои хвосты. Они считают Софи игрушкой, но на самом деле кукловод тут она. Ложь с её губ льётся легко, она смеётся, кокетливо касается чужих рук. Для неё это игра. Для меня – чужой мир.
Марк взглядом скользит по моим плечам, и я чувствую себя грязно. Он задаёт вопросы – я отвечаю коротко, только чтобы он отстал. Больше всего на свете хочу сейчас закрыть глаза и вернуться домой.
Я поправляю платье в сотый раз. Думаю о Даниэле и о том, что я дура.
Достаю телефон, словно в попытке спрятаться за ним. И вижу сообщение.
– «Где ты?» Сердце проваливается куда-то в живот.
Я ведь даже не предупредила его, что уехала!
Пальцы неумело, будто впервые, пытаются набрать ответ: «С Софи. Всё хорошо. Позже расскажу.»
Отправляю и выдыхаю. Голова уже кружится.
Марк подсаживается рядом со мной. Его рука едва касается моей – и этого достаточно, чтобы внутри всё снова сжалось. Он что-то шепчет, но я не слышу.
Да я и не хочу слышать.
Вжимаюсь к Софи поближе – он это замечает, хмыкает и громко говорит:
– Предлагаю всем сейчас же отправиться на танцпол! Как-никак мы сюда за этим и пришли.
Софи и Ник тут же соглашаются. Марк протягивает мне руку, но я её игнорирую, просто поднимаюсь и иду за Софи.
Танцпол встречает нас оглушительными басами и вспышками света. Софи с Ником растворяются друг в друге: она смеётся, её руки скользят по его груди. Марк танцует чуть позади меня, его руки держат дистанцию – но я всё равно чувствую его взгляд. Этот воздух, густой от тел, алкоголя и чужих желаний.
Я двигаюсь медленно, в ритме. Музыка заглушает всё вокруг, и я почти забываю, кто я. Позволяю свету и звуку захватить меня, хоть и ненадолго.
Но голова плывёт, движения становятся всё более неуверенными. Марк всё ближе – его руки тянутся к моей талии, и я цепенею.
Нет. Я не хочу.
В этот момент в сумке у бедра начинает вибрировать телефон. Спасение. Я резко отстраняюсь, вырываюсь из лап Марка и ухожу сквозь толпу, ничего не видя перед собой. Музыка всё громче, но я её уже не слышу – только звон в ушах и бешеный стук сердца.
Я пробираюсь куда-то, отдёргиваю тяжёлую шторку и оказываюсь в тёмном помещении, где воздух наполнен сигарным дымом. Здесь чуть тише, но всё равно вязко и глухо.
Телефон в руке дрожит. На экране – имя Даниэля. Я машинально жму на зелёную кнопку, прижимая трубку к уху.
– Алло? – голос хриплый, едва узнаю себя.
– Алло? Мэддисон? Где ты? Уже четыре часа ночи, – голос Даниэля звучит раздражённо и устало.
– Я… я в клубе. С Софи. Извини, я не думала, что так задержусь…
– Да не важно. – Голос холодный, отстранённый.
– Что? – я едва слышу его сквозь пульсирующий шум в голове.
– Я уезжаю сейчас. Срочно. С отцом проблемы. Возьму твою машину.
– А… да… конечно. Что с ним? – пальцы дрожат, сердце колотится.
– Пока не знаю. Мама сказала – приезжай. Уеду на несколько дней.
– Х… хорошо, – шепчу я. На фоне – смех и женские голоса. Укол под рёбрами.
– Супер.
Связь обрывается – короткий гудок. Я опускаю телефон, сердце колотится в горле.
Он даже не спросил, всё ли у меня в порядке.
И в этот момент в помещение входит Марк. Его глаза блестят, он кажется пьяным и опасно сосредоточенным. Он замирает в метре от меня – просто стоит и смотрит.
Я прижимаюсь спиной к тёплой стене. Сердце грохочет у горла, я не хочу, чтобы он приближался. Только пережившая нападение, а теперь – насильник? Под рукой ничего, чтобы отбиться от этого мудозвона. Ударить его кулаком по лицу?
Перед глазами всё плывёт.
Стена за моей спиной едва заметно сдвигается. Я вздрагиваю, медленно оборачиваюсь – и натыкаюсь на взгляд, который пробирает до мурашек. Глубокие карие глаза – тёмные, завораживающие. Высокий брюнет, с чуть сдвинутыми бровями смотрит на меня как…
Как на грязь.
Время будто остановилось. Я застряла между двумя незнакомцами. Марк спереди – тяжёлый и пьяный. Этот мужчина – тёплый и дерзкий.
Вот дерьмо.
Перевод:
«Sin’s Lair» – логово греха.