Бюро черного кота

Глава 1

Холода в этом году подступили как-то рано. Настолько рано и неожиданно, что казалось даже то немыслимое чудовище в заливе, о котором рассказывали друг другу байки детишки из окрестных школ, сжалось до размеров тюленьчика, выползло на берег и грелось теперь на камнях, даже как-то сочувственно поглядывая на ныряльщиков за жемчугом. Возможно, даже мысленно делало ставки на то, сколько их перетонет тут схватив внезапные судороги.

Крепкий табачный дым, загустевший на морозе, обжог горло, заставив поморщится. А может поморщится заставило то, как мальчишку вытаскивали на берег. Что уже? Он отвратительно точен в своих предсказаниях в последнее время. Хотя это не было его работой.

Кинув окурок себе под ноги Кристоф Лайнс затушил его каблуком ботинка и быстрым широким шагом к встревоженным мальчишкам на берегу.

– Что там у вам? – крикнул он им, заставив сначала обернуться, а после расступиться.

– Тонуть начал, сэр, – ответил ему испуганный мокрый и продрогший мальчишка, сидящий на коленях возле собственной копии. – Нахлебался.

Кристоф непонимающе моргнул. Но реальность осталась той же. Близнецы. Впрочем, было не до этого. Припав на колено, Кристоф взвалил на него мальчишку, надавив на спину. Бедолага закашлялся, исторгая воду, пытаясь сделать глоток воздуха.

Кристоф только погладил его по спине, помогая раздышаться.

– Спасибо, сэр, – проблеял его копия, хотел было сказать что-то еще, но был прерван требовотельным и немного жестким:

– Позовите врача. – Мальчишки непонимающе воззарились на него. Как так, вроде ж все в порядке. Дышит. Ага. Надолго ли, если наглотался, воды. Оводнение никто не отменял. Впрочем, вряд ли детишки, занимающиеся ловлей жемчуга вообще знали что это такое. Поэтому почти рявкнул: – Быстрее!

Три.

Два.

О…

А нет. Сообразили. И бросились прочь. Благо не врассыпную, а в сторону ближайшей больницы. Учитывая, что утопленников здесь день через день по нескольку штук, стояла она аккурат на пригорке у пляжа. Впрочем, невезунчиков это особо не спасало. Персонал был то ли расхолажен, то ли просто выгорел каждый день трупы таская, так что на помощь по первому зову не спешил.

Кристоф помог пацану присесть, стянул с себя пальто, чтобы накинуть на худые все еще немного синюшние плечи. Мальчишка смотрел на него осоловело. Похоже, шок. Во всяком случае, крови на голове мужчина не видел. Благодарно кивнул. Уже неплохо. С реальностью контачит. Ну, почти. Чуть хуже, чем тот тюлень-подросток, словивший на себе пристальный взгляд Кристофа.

Довольна животинка не явно не была. Возможно потому, что двуногих не любила в принципе, а может потому что Кристоф сорвал ему ставку по утопленнику. Ну, если, конечно, Кристоф был прав относительно своей теории о перевоплощении. В его детстве, во всяком случае, они в такое верили.

Вновь перевел взгляд на несчастного. Ему было лет тринадцать. Может младше. А может просто недокормленный. Кто ж знает. В этой местности – это не редкость. И возможно могло показаться, что речь о какой-то сельской местности или богом забытой деревне. Но, не совсем. Впрочем, была ли разница, учитывая, что мальчишки эти вынуждены были нырять за жемчугом в такую погоду? Хотя, возможно, он просто давно уже стал скучным взрослым и ему было не понять этого дурного адреналина нарушения запрета. А может и понять, но только сегодня слишком болела голова для принятия и понимания. Для ора о неразумном поведении она впрочем болела не меньше, и в целом не его это было дело. Ребенок-то, в любом случае, не его. В общем-то ребенок от его ора тоже ничего кроме очередного нервного тика не получит. Оставалось только надеяться, что урок был усвоен и не аукнется чем-то более серьезным, чем полученная от ледяной воды простуда.

Шансы отделаться только ею были. И весьма высокие. Особенно, если пацаненка осмотрит врач и как можно скорее. Лайнс кинул взгляд на больницу. По нулям. Кто бы сомневался. А потому осторожно подхватил нескладного подростка на руки, кутая в свой плащ и понес его в сторону госпиталя. Сколько он весил, килограммов тридцать пять – тридцать семь? Лайнс его веса вообще не ощущал. Только то, что ребенок весь сжался в его объятиях, крупно дрожа.

Интересно, чем отговорится персонал больницы в этот раз? Тем, что дети могли и баловаться, а им теперь что, на каждый чих бегать? Но, вообще-то, как бы, да. Кристоф уже устал скандалить с ними на эту тему. Не то, чтобы ему реально было до этого хоть какое-то дело. Но окна его квартиры выходили на пляж и лицезреть по нескольку трупов на берегу, когда хотелось любоваться восходами и закатами – увольте. Ему такого и на работе хватает.

Ступеньки ведущие с пляжа крошились под ногами из-за постоянного воздействия воды, соли, ветра. Точно также как крошились и стены больницы, на ремонт которой по словам мэра была выделена очередная куча денег. Была ли она выделена и куда ушла на самом деле, Кристоф Лайнс в душе не чаял. Но холл главной портовой больницы встретил его обшарпанными стенами, запахом сырости и плесени. Затхлости и болезни. А еще бесконечной очередью. Как и всегда. Ну, точнее тремя очередями: «по записи», «экстренно» и «я только спросить». Поскольку желание ждать обитало где-то в районе плинтуса, напольного, естественно, мужчина с легкостью обогнул последнюю и под всеобщий недовольный гул, едва увернувшись от трости какой-то сварливой бабульки он скользнул в смотровой кабинет.

– Я же сказал, что вызову! – немедленно возмутился врач, даже не повернувшись к посетителю лицом. Кажется кофе даже сербнул возмущенно.

– Митчелл, при всем уважении, которого я к тебе, конечно же, не испытываю, пока ты тут со своим обедом закончишь вызывать придется не пациентов, а санитаров, – фыркнул Лайнс, укладывая мальчишку на кушетку.

Кофейный серб стал еще возмущенние, а может доктор Митчелл Лайнс просто фыркнул в чашку.

– Опять ты, – устало раздраженно вздохнул тот. Подходя к кушетке, вытянул из кармана перчатки. – То есть привычку из детства таскать мне на лечение всю уличную живность ты так и не оставил.

С этими словами Митчелл отогнал Кристофа от кушетки, приступая к осмотру. На слова доктора тот только и смог, что глаза закатить. С возрастом характер кузена становился все невыносимее, но и Кристоф смолчать не смог:

– Если ты так жаждешь все же переквалифицироваться в патологоанатома, совсем не обязательно забивать перед этим морг под завязку. Там и без тебя клиентов хватает.

И в ответ получил точно такое же закатывание глаз. И не смог не усмехнуться – семейное. Ну, то самое семейное, которое не столько объединяло, сколько раздражало друг в друге до белого каления. А еще он мог поклясться, что кузен заворчал недовольно на грани слышимости, как недовольный кот, которому вместо желанной рыбы дали консервированный корм из банки, который к тому же постоял и окислился, но его хозяйке до этого не было никакого дела. Ешь что дают или ходи голодным.

Высокий и статный блондин с холодными серыми глазами сорока трех лет отроду Митчелл Джозефф Лайнс определенно напоминал ему холенного кота, но не того, что будет ворчать на кошачий корм, а того, что скорее предпочтет помереть голодной смертью, чем хотя бы понюхает такое непотребство. А от предложения немного оправдать свое существование и половить мышей и вовсе свалится в обморок! Не для того он, знаете ли, шерстку свою белоснежную пятьсот раз на дню вылизывает и даже вычесывать себя позволяет!

Образ в голове получился настолько ярким, что с губ едва не сорвался смешок и Кристоф поспешил замаскировать его покашливанием.

В ответ в него полетел его же сырой немного плащ и гневный зырк. Двоюродный брат тоже видел в нем кота, очевидно. Только не домашнего и холенного, а скорее помойную поберушку, что питается объедками и иногда ему преподает что-нибудь вкусное на берегу, в сезон ловли рыбы, а если уж совсем повезет то и хозяин мясной лавки угостит какими-нибудь обрезками.

– Случилось-то что? – раздраженно спросил Митчелл, все же входя в рабочий ритм и проверяя легкие мальчишки. И это хорошо. Митчелл – был человеком невыносимым, но вот доктор Лайнс вполне сносным.

Кристоф пожал плечами, сворачивая пальто и перекидывая его через руку:

– Не могу сказать точно. Тонул. Я когда подошел дружки его уже вытащили. Может ударился, может…

– Судорога, сэр, – слабо проблеял мальчишка, послушно пытаясь дышать глубоко, что очевидно давалось ему через боль.

Надо же. Кристоф в последнее время действительно хорош в предсказаниях. От Трис, что ли подцепил? Может, в таком случае, сыграть в рулетку? Или поспорить с чудовищем глубин на что-нибудь интересное? Впрочем, вряд ли то, отозвалось бы на зов простого частного детектива. Кристоф не тянул ни на моряка, ни на красавицу утопленницу, ни на кого-то там еще, кто мог бы привлечь внимание морского обитателя, который при таком разнообразии мифов и легенд так и не удостоился имени. У местным определенно были какие-то проблемы по этой части.

Возможно, именно поэтому, имя сыну выбирал не он.

С другой стороны, Трис тоже была местной. Вроде как. С этой женщиной даже будучи детективом ни в чем нельзя было быть уверенным. Ну, кроме того, что в ее доме всегда были сладости, а импортные благовония привезенные лично, явно лучше тех, что продаются в порту буквально с воды. Сам Кристоф разницы особо не замечал, но ввязываться с ней в спор не имел никакого желания. Что им помимо благовоний поводов мало?..

Кстати о них. Кристоф похлопал по карманам плаща проверяя целостность содержимого. На месте и вроде не сырое. От души отлегло, он не нырял в одежде, но мало ли.

Мельком глянул на часы и нахмурился: без четверти полдень. Вообще, он не планировал сегодня идти в офис. Должны же у него быть хоть какие-то выходные! Но внутри зудело противное чувство.

Конечно, работа на себя – это по представлениям многих – гибкий график – работаю когда хочу. Но по факту тот самый гибкий график – это игра на выживание, наперегонки с самим собой. Потому что каждая минута – это возможность заработать. А деньги, чем их больше, тем их больше нужно, потому что запросы тоже растут. Закон возвышения потребностей или как это там на умном экономическом звучит. Приводит такая гонка понятно к чему, и казалось бы, остановись, выдохни. Хотя бы день не делай ничего. Но безделье, не означает отдых. Особенно для того, кто отдыхать не умеет.

Кристоф вот не умел. И пусть его гонка не была совсем уж классической почасовой или сдельной, как в кафе или на заводе, но именно она тянула его в офис, в конце концов кто знает, когда очередной богатой даме взбредет в голову проследить за своим молоденьким любовником, которого она тщательно скрывает от престарелого мужа.

Осуждения Кристоф не испытывал. Он выставлял счет.

Пока же он поспешил покинуть кабинет кузена, пока счет за сорванный обед не выставили уже ему. И не то чтобы в кармах было совсем уж пусто – с последним клиентом он распрощался всего несколько дней назад и тот оставил после себя приличный кэш, хотелось бы правда верить, что от тайного возлюбленного его дочери тоже что-нибудь в итоге осталось, – но слушать брюжжание раздраженного в край Митчелла он был не настроен.

Поэтому он поспешил покинуть кабинет, прощаясь уже на пороге. Возмущения доктора не ударили в спину – их встретила уже захлопнувшаяся дверь. Сам же Кристоф Лайнс направился к выходу, на ходу сообщив взволнованным мальчишкам, что с их другом все будет в порядке. Каким бы высокомерным брюзгой не был Митчелл – в беде он не оставит. Кристоф это точно знал. Примерно со времен тех самых помойных котов, от которых кузен не знал куда деваться.

Куда деваться от самого себя, вот в чем вопрос. И не факт что он о Митчелле. О себе? А что о себе? Себя он мог успокоить только на работе.

Офис его находился вверх по улице на пересечении Бурбон-стрит и Санрайз-авеню. Конечно, не в самом известном в городе здании, которое словно лопаткой разрезало город на дольки яблочного пирога. Точнее вход в офис у Кристофа был не центральный.

Здание арсенала было пожалуй самым длинным в городе. И самым старым. Оно не использовалось по назначению уже лет этак двести, со времен гражданской войны, после окончания которой была принята доктрина Тайбона. Суть ее можно было описать кратко: ни с кем не воюем, со всеми торгуем. От мафиозных войн это, конечно, не помогло, но и мафиози в старинном здании особо не нуждались. Так что огромный клин из стекла и бетона стоял никому не нужный, годами рассыпаясь под воздействием беспощадного морского ветра, что разбивался о него словно о волнорез.

Но видимо вселенной нравилась эта несуразная тяжелая конструкция прямиком из других эпох. И не далее как лет этак семь восемь назад старый арсенал был выкуплен Джоэлем Тайбоном. Не тем, правда, который доктрину написал. Тот определенно был первым. А этот третьим. Или каким-то там в любом случае очередным представителем относительно благородного рода. Этого, впрочем, тоже все были готовы на руках носить. Ну, не то чтобы прям совсем все, но мэр, у которого меценат выкупил такую обузу – определенно. Ну, как у него – у города – но по факту все же у него.

Хотя будь его воля, Август Тремсер определенно распродал бы весь город и себя заодно. Не из сребролюбия, конечно, хотя деньги он определенно любил, и не любил упускать шанс их заполучить. Но чего он не любил сильнее – те проблемы, что приносил ему этот город. Так что можете забрать все, но оставьте пожалуйста чин и открытые двери на очень важные для него вечеринки.

Впрочем, чем больше на Августа компромата, тем веселее живется некоторым очень хорошо осведомленным личностям. Вся эта возня отчасти забавляла, отчасти наполняла карманы самого Кристофа, но в основном вызывала головную боль. Впрочем, она же позволила Лайнсу заполучить офис в теперь уж отреставрированном здании.

Третий вход по левой стороне, первый этаж, офис пятнадцать «Б», детективное агентство «Бюро черного кота».

Вообще, когда только появилась идея открыть агентство, его не в меру ретивое окружение предлагало красиво мурчащее, но плохо выговариваемое староконтинентальное « Bureau du chat noir». Но Кристоф отстоял более адекватную версию. На него, кажется, даже обиделись, но и вывеску и визитки все же отрисовали.

Иногда Кристофу казалось, что в те годы, любая вкинутая кем-то из них идея в течении часа путем мозгового штурма становилась подноценным проектом, сопровождающимся бизнес-планом.

Губ коснулась усмешка. На стол отправилась новая партия визиток, в выдвижной ящичек – пухлый конверт из кармана. Они собирались встретиться только на выходных, которые нормальные, а не те, что взбредут в голову Кристофа, так что пусть пока полежит в надежном месте. Не в смысле, что конверт и его содержимое кому-то сдались, кроме Лайнса, а что здесь он его точно не забудет.

Захлопнув ящичек, детектив чуть скривил губы, в ответ на поднявшееся в солнечном свете облачко пыли. Надо бы прибраться.

Может эта неоформленная мысль и тянула его прочь из дома? А может дома просто делать было нечего. В любом случае, Кристоф отправил на вешалку плащ и шляпу. И уже через четверть часа, закатав рукава рубашки Лайнс во всю наводил чистоту, протирая пыль и создавая иллюзию порядка на столе. Иллюзию – потому что для настоящего порядка неплохо было бы разобраться с документами, а на это у Кристофа не было ни сил, ни желания, ни времени, ни достаточных запасов коньяка.

Хотя… Но даже дотянуться до мини-бара не успел. Вкрадчивый стук в дверь, а за ним и щелчок замка. Почти без перерыва.

Прекрасно.

– Закрыто, – отозвался Кристоф Лайнс, даже не поворачиваясь к посетителю, очевидно не знакомому ни с какими нормами приличия.

– Простите, месье Лайнс, – послышался за спиной хриплый голос с едва уловимым акцентом старых земель. – Мне сказали, что вас можно найти в офисе в это время.

Замечательно.

– И кто же передал вам подобную информацию? – сдержано поинтересовался детектив, все же поворачиваясь к незваному «гостю», на ходу оправляя рубашку.

Перед ним стоял молодой мужчина не старше тридцати лет, в черном с иголочки костюме. Черные как смоль волосы были уложены легкой волной. Интересно, сколько сахарной воды и времени было убито на эту самую легкую небрежность? Впрочем, профессиональный взгляд зацепился за это смутное и пока не осознанное «что-то не так». С другой стороны разве приходили к нему когда все было «так»?

– Мадемуазель Рокель Эттвуд, – честно признал визитер чуть нервным движением поправив очки затянутыми в кожаные перчатки длинными пальцам.

Изумительно.

Хотелось заворчать как тому самому коту из недавней фантазии. Что он там говорил про не в меру ретивое окружение?

– Вот как. В реальности вы выглядите иначе, месье Этье, – кивнул Кристоф жестом предлагая вероятному клиенту присесть в кресло визави.

Глава 2

Картинка в голове сложилась. И он его даже узнал. С трудом, но все же. Даже удивился. Потому что чисто физически было бы странно не узнать Жана Этье, чья фотография то и дело мелькала на первой полосе, было бы странно. Потому что его лицо действительно примелькивалось. Особенно в сезон каких-нибудь модных показов или когда принцесс, которых в их краях водилось не мало, хоть и сохраняли они скорее статус красивых коллекционных игрушек, выдавали замуж всей страной, а человек перед ним отшивал для них свадебные платья.

– Меня просто не очень любит камера, – безразлично отмахнулся кутюрье, устало опускаясь в кресло.

– Может быть, – понимающе кивнул Лайнс, также опускаясь в кресло. – Но, чем я обязан вашему визиту?

Рокель, конечно, была неугомонной, но вряд ли бы она прислала к нему клиента с загадкой утерянной игольницы. С другой стороны – все зависело от чека.

Кутюрье помолчал некоторое время. То самое время, за которое его субъективное внутреннее «что-то не так», оправдало себя весьма объективными факторами. За поверхностным лоском и идеально небрежной челкой первыми бросающимися в глаза скрывалась серая кожа, недовольство, залегшее в уголках чуть подрагивающих губ, напряжение в будто окаменевшем теле, лопнувшие капилляры в глазах… Чем больше Кристоф смотрел – тем больше видел, как в этих нынче модных иллюстрациях-загадках, в журналах которыми любили развлекаться детишки. Кристоф такими картинками старался не любоваться. Ему и без них внутренней тревоги хватало. Другой вопрос, что заставило знаменитого кутюрье буквально стать такой вот иллюстрацией?

Неужели пропала целая швейная машинка?

Нет, Лайнс правда старался не насмехаться над богемой, жившей будто на другой орбите. Какая жизнь – такие и проблемы, но…

– Несколько дней назад погибла моя шестнадцатилетняя дочь, – произнес кутюрье, словно приговор. Кристоф отвесил себе мысленный подзатыльник и выпрямился в кресле, выражая серьезную заинтересованность, не торопя, впрочем, клиента, что пытался собраться с силами и продолжить: – Она гостила в доме матери. Она и ее семья утверждают, что это несчастный случай, – бледных губ коснулась мрачная усмешка. Этье нервным движением вытащил из кармана портсигар и только затем кинул на детектива вопросительный взгляд. Кристоф, конечно, кивнул. Кутюрье закурил, прежде чем продолжить: – Отправилась поплавать в пруд и утонула.

– И вы не верите? – на всякий случай уточнил Лайнс очевидное, пододвигая к мужчине пепельницу из вороньего черепа.

– Это бред! – горячо отозвался Этье, но усилием воли заставил себя выдохнуть, говорить как и прежде сдержанно и даже вкрадчиво, но не получалось. Нервозность кутюрье набирала обороты. – Он взрослая, разумная девочка! Хорошо плава…ла. И не полезла бы в ледяную воду. – он словно подавился воздухом и вновь умолк, затянулся горьким ментоловым дымом. Выдавил из себя на грани слышимости: – Я видел… тело, месье Лайнс. Я не могу объяснить. Но Виви… Она не выглядит, так словно все произошло… – кутюрье обрисовал рукой пространство, пытаясь подобрать слова, – так. Но полиция и слышать ничего не хочет.

Словно выдохнувшись, Жан Этье откинулся на спинку кресла, молча докуривая и глядя куда-то вдаль. Туда, за вечный туман и бесконечное морское беспокойство.

Честное слово, лучше бы была тайна утерянной игольницы.

– Чай? Кофе? – предложил Кристоф, осторожно кивнув не слишком ретиво, чтобы не показаться слишком уж странным, но выразить сочувствие, расположение, внимание к проблеме.

Клиент должен доверять детективу. Чувствовать себя комфортно. Для клиента, частный детектив, как и нанятый адвокат – точка опоры в происходящим в его жизни безумии. Безумие у всех разное, у всех свой ад. У кого-то гулящий любимый человек, у кого-то… вот.

– Кофе, если можно, – с неким запозданием отозвался клиент и видимо осознав это – виновато улыбнулся.

– Конечно, – мягко полуулыбнулся Лайнс в ответ, поднимаясь на ноги.

Им предстоял долгий разговор.

Разговор, который неожиданно для Кристофа пошел не по плану. Это должно было быть модной нынче психотерапией, но скорее напоминало словесное танго, если вовсе не драку. На каждый вопрос Этье ощетинивался, уходил в оборону.

Раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре. И вновь Этье перехватывает инициативу, сначала обороняясь, потом нападая.

Спустя полчаса, Кристоф сдержанно выдохнул, пытаясь удержать остатки терпения, призвать все доступное ему понимание. С женщинами Лайнсу этот танец давался как-то легче. Даже когда те вылетали в истерику. Не со всеми, конечно, но…

– Враги?

– Окститесь. Откуда? Я не мафиози. Максимум могу пошить кому-нибудь из них туфли из крокодиловой кожи.

– Конкуренты?

– Я вас умоляю. Максимум насыпать стекло в туфли моделей. Да и смысл? В… Вивьен никак не относилась к моей работе. Если бы кто-то хотел избавиться от меня как от модельера, он бы избавился от меня.

Резонно. Но, на всякий случай:

– Угрозы?

– По сто пятьдесят на день, – с мрачной иронией отозвался кутюрье, вытягивая из портсигара очередную сигарету. Неудивительно что он был практически серым.

Кристоф же изумленно моргнул, пытаясь переварить произошедшее только что.

– Не понял? – уточнил он на всякий случай. И почувствовал, как бесконечное терпение, которое он тут проявлял, медленно, но верно сменялось жгучим ядовитым раздражением.

Этье же только устало вздохнул:

– Месье Лайнс. Я весьма публичный человек. Поклонников и ненавистников у меня достаточно. Конечно, я получаю угрозы. Пустые и бессмысленные. Так что не думаю.

Похоже что вообще не думает. Кристоф едва зубами не клацнул, но сдержанно заметил:

– И все же, я попрошу вас предоставить мне материалы, если у вас остались письма.

– Конечно.

– Ревнивые и обиженные половые партнеры?

– Я никому ничего не обещал, – вдруг жестко отрезал кутюрье.

Так может в том и проблема?

– Послушайте, месье Этье – мягко начал он, вновь послушно отступая на пол шага. – Чтобы понять что произошло, что могло произойти и кто за всем этим стоит, я должен обладать той же полнотой информации, что обладаете и вы.

– То есть вы всерьез полагаете, что кто-то из тех, с кем я делю постель мог незаметно проникнуть в дом отца моей бывшей жены, уронить статую на мою дочь и также незаметно исчез? – почти разгневанно фыркнул Жан Этье, закуривая уже энную подряд сигарету.

– Я пока ничего не полагаю, – чуть жестче чем прежде отрезал детектив, вновь отнимая инициативу и пытаясь отрезвить клиента тонувшего в своих эмоциях. – В вашей трактовке это действительно выглядит не очень реально, но поскольку ни вы ни я не знаем, что произошло – мы должны понимать каждую версию и каждую из них проверить. Даже те, в которые вам не верится. Или вероятную реальность которых вам не хочется признавать.

И вновь отступить. Умолкнуть. Дать время осмыслить. Принять.

Принять самому – Жан Этье не был беспечным, – ну не настолько, насколько могло показаться, – но очевидно он был любящим отцом в реальности которого не могло найтись людей способных причинить вред его ребенку. Да и любому ребенку в принципе. Но реальность объективная диктовала совсем другие условия.

В бытность работы полицейским Кристоф сталкивался порой с такими зверствами, которые не то, что не подавались осмыслению – от них даже журналисты шарахались как морская нечисть от священного пламени. И зверства эти исходили от лиц, от которых было совершенно невозможно этого ожидать.

Какой-то не воспаленной от боли частью сознания, Жан Этье это вероятно понимал. Иначе бы не засомневался в несчастном случае, не пришел бы сюда, не выдохнул бы сейчас бессильно признавая необходимость.

Хорошо. Уже хорошо. Можно продолжить.

– Что насчет самой Виви? – мягко спросил Лайнс.

– М? – посмотрел на него Жан, отвлекшись от своих мыслей.

– Быть может у нее у самой были… враги? Ну, знаете, завистливые девочки, отвергнутые мальчики… Подростки порой бывают импульсивны, – как можно осторожнее заметил пытаясь балансировать между профессиональным жестким любопытством, которое заставляло ковыряться в этих ранах безбожно и беспощадно, и человеческой мягкой вовлеченностью в эту боль.

Никто не захочет слышать о своем утерянном ребенке, что он какой-то не такой.

Этье непонимающе моргнул. Затем помотал головой, немного ссутулившись, прогибаясь под тяжестью собственных мыслей.

О врагах и недругах говорить проще. Это о злости, о гневе, об отрицании. А вот о Виви… Виви – это чистая боль.

Вновь отступить. Дать еще немного времени. Отмахнуться от шутки в в собственной голове о почасовой оплате. Не вовремя. Сконцентрировался на клиенте. Видел, что болело. Понимал. А он не врач открыто давить туда где болело. У него другие задачи. По крайней мере сейчас. Возможно, однажды им придется поговорить иначе…

– Ничего такого, – не громче шепота наконец отозвался кутюрье. – Никаких конфликтов. Подружек немного. Мальчика не было. Никогда…

И не будет.

Наверное это не озвученное осознание ударило невероятно сильно. Но Кристоф не позволил Жану провалиться в это, поспешив заякорить в реальности замечанием:

– Или вы могли чего-то не знать.

И вот это действительно было возможным. Большая часть подростков, каким бы белыми, пушистыми, ласковыми, покладистыми детишками они не были дома имели в шкафу пару тройку скелетиков. Кто-то невинных и по возрасту. Кто-то…

Кому-то из детишек и мэр позавидовать мог. Хотя какие у него там скелеты, тем более в шкафу? Любовь к деньгам и всем средствам из получения у него была размерам с бронтозавра, ни в один шкаф давно не помещался, так что чуть ли не с гордостью был выставлен на всеобщее обозрение.

Этье вновь помотал головой с каплей отчаяния. Идеальная челка выбилась и упала на глаза, и он не спешил ее убирать. Может просто внимания не обратил.

Отозвался:

– У нас были… доверительные отношения, – тут же поднял предупреждающе ладонь. – В этом я абсолютно уверен, детектив. Мы были близки. У нас не было секретов друг от друга.

– Совсем? – не удержался Кристоф от вопросительно изогнутой брови, намекая больше на самого кутюрье, нежели на девочку.

Этье отдернулся словно от пощечины и чуть скривил губы:

– В рамках допустимого, конечно.

– Туше, – побеждено поднял руки Кристоф. Оскорблять Жана Этье в его планы не входило.

Но язык за зубами сегодня отчаянно не держался. То ли не выспался, то ли устал, то ли проверял на прочность границы. Человек познается в гневе. И в рутине. С рутиной пока явно было сложно а вот гнева – черпай большой ложкой. Зачем Кристоф это делал он и сам пока не знал, но был уверен, что все встанет на свои места со временем. К тому же, он должен был понимать суть конкретно этих детско-родительских отношений. Что-то за пределами идеалического «она была хорошей девочкой, я знал о ней все». Знал что и насколько? Что знала она? Быть может стала случайным хранителем совсем не детских секретов? Да и насколько можно считать ребенком шестнадцатилетнюю девушку, смотрящую на не Кристофа с принесенной фотографии.

Точеная словно фарфоровая кукла, она открыто смотрела в камеру светлыми широко распахнутыми глазами в обрамлении пушистых ресниц.

Платье подчеркивающее девичью красоту, без детских уже элементов. Аккуратно подчеркнутая юная девичья красота, едва начинающая оформляться женственность. Кристоф кинул на Жана быстрый взгляд. Каким бы ребенком она не была в его голове, он отдавал себе отчет в ее взрослении. Вновь вернул внимание к фотографии. Густые волосы Вивьен тяжелыми локонами ниспадали на открытые по последней моде плечи. Трудно не быть на острее моды, когда твой отец ее законодатель. Трудно не быть папиной принцессой, если папа имеет желание и возможность из дочери эту самую принцессу сделать.

Насколько она сама этого хотела? Был ли у нее выбор? Или она была красивым аксессуаром, как ожерелье на ее шее? Красивым, любимым, но приложением, продолжением себя и своего отточеного образа. Насколько сильно было их врастание друг в друга? Было ли оно вообще?

Подозревал ли он самого Этье? Нет. Сейчас, на данном этапе, определенно нет. Но их отношения могли повлиять на другие связи девочки. А о таком кутюрье уж точно сказать был не в состоянии. Потому что мог и не осознавать всего этого.

А значит спрашивать нужно было не у него.

– Вы сказали, что подруг у Виви почти не было. Почему так? – начал он за шаг от нужного вопроса.

– Так сложилось, – растерянно передернул плечами Жан. – Она очень домашняя девочка, – Кристоф едва удержался, чтобы глаза не закатить. – Проводила время за книжками. И со мной в Доме.

– Доме? – уточнил Лайнс. – В вашем или бывшей жены?

– Нет-нет, – бледных губ Этье коснулась виноватая улыбка, – я имел в виду модный дом, месье Лайнс.

Детектив кивнул.

– Я вас понял. Но кто-то ведь все-таки был?

– Меллиса, – кивнул кутюрье. – Они дружат… – заминка, едва слышный вздох, – … дружили с самого детства.

– Могу я поговорить с девочкой? – уточнил Кристоф, продолжая делать заметки в записной книжке.

– Я поговорю с ее родителями, – задумчиво отозвался Жан. – Сама она не откажет, я уверен.

Детектив вновь кинул на кутюрье изучающий взгляд, выцепляя мелочи, которые на заприметил сразу. Чертова иллюстрация-загадка. Кристоф не знал, чего испытывал больше: любопытства или раздражения. И кое-что все же заметил:

– Вы сняли серьгу.

Жан Этье заторможено моргнул, очевидно находясь на качелях между реальностью и собственным гореванием. Что ж, это нормально.

Усмехнулся чуть кривовато:

– Траур, месье Лайнс. Не хочу сейчас играть в эти игры.

– Так это игры? – уточнил Кристоф, продолжая изучать человека напротив.

– Разочарованы?

– С чего бы?

– Ну вдруг вы из тех, кто придерживается иной версии.

– Я вообще не интересовался вами, месье Этье, верите?

– Верю. Но это значит, что моя игра сработала. Раз даже вы в курсе.

Кристоф не смог сдержать смешка. В яблочко. Жана Этье в газетах поласкали столь усердно за всю неодназначность его образа, что не заметить это мог разве что слепоглухонемой безрукий и безногий и то какая-нибудь старлетка Дейзи из соседнего двора найдет способ донести последние сплетенки высшего света, а может и вовсе ее маменька, распираемая возмущением от той грязи, которой несомненно занималась вся эта треклятая богема.

– Ваша дружба с принцессой Анной произвела фурор, – пожал плечами Лайнс согласно.

И это он приуменьшил. Сильно приуменьшил.

– Она бунтарка, – блекло улыбнулся кутюрье и вновь потянулся за сигаретами.

– На том и сошлись? – словно бы мимолетно полюбопытствовал детектив, задвигая подальше образ наследницы престола в ярко-алом платье на дне независимости.

– Ей нравятся мои работы, мне нравится наряжать ее, не более, – мягко, но все же отрезал Жан, уловив куда клонит Кристоф.

– И только? Никаких секретов? Интриг? Месье Этье, я должен понимать…

– Вы должны понимать, что максимальный конфликт в котором я был замешан это ругань Анны и вдовствующей королевы Аделин по поводу глубины выреза декольте, – резко отозвался Этье, в новом витке своего гнева. – Вы не там ищите.

– Пока я еще не ищу. Жан, поймите, – не скрипеть зубами, не скрипеть зубами, не… – вы приходите ко мне и говорите, что ваша дочь погибла не от несчастного случая, а была убита. При этом вы отрицаете каждую версию. Я вас понимаю. Но работать мы так не сможем. Ну, или можем сойтись на том, что виноваты морские боги, которым приглянулась ваша дочь и они забрали ее себе. Вы уйдете отсюда успокоенный этой кукольной мистической правдой, а я получу чек за два часа «работы». Устроит?

Говорил жестко, даже не потому, что потерял всякое терпение, а потому, что хотел отрезвить клиента. Уйдет – туда ему и дорога.

Жан вздрогнул словно от пощечины. Отвел взгляд.

– Да. Да… Извините. Я… дам все нужные контакты. И скажу, все, что необходимо.

Слава всем богам.

Кристоф кивнул.

– Вы сказали, что Виви еще не похоронили…

Жан кивнул, поджав дрогнувшие губы:

– Я… я договорился с главным патологоанатомом королевского госпиталя…

Кристоф вновь не удержал на месте взметнувшиеся брови. Сын всегда говорил, что у него лицо с субтитрами. И как только умудрялся работать детективом… Сам в шоке.

На бледных заостренных скулах Этье выступил какой-то лихорадочный даже румянец. Кутюрье чуть кашлянул, вновь нервно поправив очки отточенным движением безымянного пальца. Самое легкое из возможных прикосновений.

– Я весьма неплохо заплатил, чтобы он затянул вопрос выдачи.

Не шок, но изумление, вот что испытал детектив Кристоф Лайнс. Договориться с доктором Глэстоном подобным образом было… Ну вот проще Митчелла уболтать. Сумма должна действительно должна быть очень “неплохой”. Вот прям ОЧЕНЬ.

Возможно, вопрос с оплатой университета для Луки станет чуть менее острым, если не отпадет совсем. Но это позже. А пока…

– Мне нужен доступ к телу.

Прежде чем опросить толпу свидетелей было бы неплохо увидеть жертву. Может и правда – лишь несчастный случай. А Жан Этье в своем горевании вновь отрицал очевидное. Он определенно был к этому склонен.