Вор и проклятые души

Глава 1. Свой или чужой?

– Что с твоей рукой?

Я покосился на Томаса Велдона. Правая половина его лица укрыта капюшоном, а око безумного Неакра – черной повязкой. Монах буравил меня взором левого глаза. Будто насквозь собирается проткнуть! То в душу заглядывает, то на руку смотрит.

Проклятье! Без него тошно! Я мысленно выругался. Правая моя рука держала левую за запястье, словно баюкая. Я медленно сжимал и разжимал пальцы. Пальцы с черными и по-звериному острыми когтями. Как у нежити. Моя…

– Кровь и песок!

Возглас вырвался помимо воли. Моя ли это рука! Как у человека: ладонь, пальцы, только вместо ногтей – когти, а кожа – от запястья и дальше вниз – нелюдская… Змеиная… Чешуйчатая, сухая, серо-зеленая. Проклятый пепел!

– Это цена.

Я вздрогнул. Голос Дьявола… Николас Гард помнил все. Я прекрасно осознавал, что и когда произошло. Помнил сделку с Люцифером. Я стал ключом Сатаны к Орнору. Именно я призвал его в наш мир, а вместе с ним и четырех всадников Апокалипсиса. Предвестников конца времен!

Но пока мир не изменился, уж точно во внешнем проявлении, а Люцифер минуту назад просто сидел на пне и грел над бездымным костерком руки. Сейчас он появился пред взором. Обошел, держась от меня и Велдона в нескольких футах, и изучающее разглядывал обоих.

Инквизитор сжался под взглядом Люцифера, еще больше натянув капюшон монашеской рясы на обезображенный черной магией лик. Бьюсь об заклад, Велдон зашептал про себя молитвы против нечистой силы, а, если спросить его о чем-нибудь, то зашипит, как огромный взъерошенный кот.

Дьявол усмехнулся. Со стороны казалось, что церковник забавляет его, и враг рода человеческого не прочь удостоить вниманием этого грешника. Чтоб поиздеваться над простым смертным.

– Молись, святой отец, – произнес Сатана, достав из-под одежд нательное Распятие, и с издевательским выражением на лице поцеловал маленький крестик. – Он непременно снизойдет в милости Своей!

Томас Велдон все-таки зашипел.

– Ты! – монах выставил в сторону Сатаны дрожащий указательный палец. – Ты!

– Я, – Люцифер развел руки и негромко рассмеялся. – Я – это я! А кто ты, монах? Еще святой отец или уже чернокнижник Неакр? А, может, чернокнижником обрел себя Томас Велдон? Инквизитор из славного города Бранда?

Церковник смотрел на Дьявола исподлобья, согнувшись чуть ли не пополам. Дернув рукой, словно укрывшись невидимым плащом, он вдруг отошел. Я бы проводил его изумленным взглядом – Томас Велдон столь быстро отступил! – да по-прежнему не мог отвести глаза дольше, чем на пару ударов сердца, от жуткой пятерни, в которую превратилась моя правая рука.

И сердце сильно стучит в груди. Оно снова бьется, хоть я сегодня умер. Умер, чтобы вернуться к жизни.

– Это плата, – Люцифер опять заговорил со мной, как будто не отвлекался вовсе на инквизитора. – Не забыл уговор? А, Николас?

Я кивнул. Молча. Потребовалось усилие, чтобы оторвать взгляд от левой руки, но правой продолжал держаться за запястье и все так же сжимал и разжимал пальцы изувеченной руки. Будто проверял, будто не верил, что эта конечность чудовища – теперь моя плоть.

Тонкие губы Сатаны скривились в усмешке. Люди говорят и пишут, что все они разные, а, в сущности, каждый такой же, как другие. Но иногда люди удивляют, хотя скорей дают повод для насмешки.

– Ты ж помнишь, Гард!

Я помнил слова Сатаны, когда стоял на лестнице из темного гранита, уходящей в бесконечную высь. Под ней была бурлящая раскаленная лава, а вокруг – серый и пустой предел. Видел это сейчас, как если бы вернулся в прошлое, и слышал Люцифера:

– Ты получишь бессмертие, но не твоя плоть. Тебе нужны будут еда, питье и крыша над головой, ты будешь чувствовать боль и при этом будешь почти неуязвим! Тебя можно будет убить! Но я воскрешу тебя! Снова и снова, сколько бы ты ни умирал. Только с каждой новой жизнью твой облик все меньше будет походить на человеческий.

Я закрыл глаза, и видение исчезло.

Предо мой стоял смертный. В приличном кафтане, какие любят успешные купцы, поверх неброской темной одежды; на ногах сапоги из мягкой кожи. Чуть тронутые серебром, коротко стриженные темно-русые волосы, черные глаза, ястребиный хищный нос и тонкие губы. А в глазах – вечная насмешка над людьми.

Тот, кого я видел перед собой, вытряхнул остатки табака из курительной трубки и спрятал ее в кармане кафтана. Простое, житейское действие. Как будто обычный человек. Но это был враг рода людского, а я призвал его и отдал свою бессмертную душу.

Я, Николас Гард, его слуга и одновременно ключ к нашему миру.

– Лови!

Возглас Люцифера вывел из оцепенения. Какое-то быстрое движение, и я поймал обломанный сук. Левая змеиная рука поймала… Пальцы с черными когтями сжали толстую почерневшую и твердую, как сталь, ветвь старого дерева. Длиной в две ладони.

– Сожми крепче! – велел вкрадчивый голос Сатаны. – Сильней! Раздави!

Моя серо-зеленая рука подчинилась. Она раздавила крепкий сук в труху, как изгнившую деревяшку. Чудовищная сила! Кровь и песок!

– Ну и рожа у тебя, Гард, – развеселился Дьявол. – Будь проще.

Смеху Сатаны вторил второй, женский. Я совсем забыл о ней! Обернувшись, увидел богато одетую даму в искусно сшитом полушубке из лисьего меха. Распахнутом, несмотря на зимнюю пору, снег и легкий мороз. Корсет бордового платья с узорами из серебряных нитей высоко подпирал соблазнительную грудь.

Женщина была красива. Длинные подвернутые ресницы и карие глаза. Красная помада на чувственных губах под стать длинным огненно-рыжим волосам. Их уложили так, чтобы полностью открывали шею, а сверху свили пару рожек, направленных в противоположные стороны. Две пряди то ли выбились из прически, то ли с умыслом были оставлены, чтоб обрамлять улыбающийся лик.

– Позволь представить тебе Ирменгрет, – произнес Люцифер.

Дама опустила взор и склонилась в придворном реверансе. На вид ей чуть за тридцать. В самом расцвете женственных чар – уже не девица, но до увядания целая вечность.

– Для своих можно просто Ирма, – добавил Дьявол.

– А я? Свой или чужой? – мой голос прозвучал хрипло.

Как же хотелось услышать, что я им чужой…

– Ты свой, Николас.

Я свой… Кровь и песок!

Ирменгрет обошла меня, искоса поглядывая. Затем остановилась рядом с Сатаной, посмотрев на него с собачей преданностью.

– Кто она?

Не слишком учтиво спрашивать о даме, как будто ее нет рядом. Даже грубо, но я знал, что спрашивать о незнакомке нужно у Дьявола. Леди покосилась в мою сторону, однако недовольства в ее глазах не было.

Люцифер ответил будничным тоном:

– Ирменгрет – вампир.

Рыжеволосая красавица перевела взор на меня и обольстительно улыбнулась. Клыков у нее нет.

– Она из высших, таких ныне в Орноре… Впрочем, не время сейчас для упоминания их числа и имен. Скажу лишь, что Ирма – старейшая из вампиров.

Дама в роскошных одеяниях поморщила нос. Не понравилось, когда Сатана назвал ее старейшей из племени кровососов. Я мысленно выругался. Вампир! Вот уж кого точно не хотелось лицезреть! Но… Я посмотрел на изуродованную руку и в сотый, наверное, раз вспомнил содеянное, и кто я такой. Я не меньшее чудовище, чем стоящая напротив молодая женщина, либо вампирша: без разницы, кто или что на самом деле укрывается под личиной красивой дамы.

Дьявол, что замер в шаге позади особы, которую представил старинным именем Ирменгрет, кивнул, когда она вновь обернулась к нему. Потом снова посмотрела на меня. Чуть склонила голову набок, уронив две пряди на лицо, это сделало ее еще соблазнительней.

– Будем знакомы, Николас!

Вампирша подошла ко мне и протянула руку.

– Я рада вас видеть, – она вновь улыбнулась.

А спину будто обожгло! Взгляд Томаса Велдона вонзился в меня!

– Гард! – воскликнул он. – Твое грехопадение не должно быть большим!

Я оставил церковника без ответа. В сравнении с тем, что было сотворено, следующий мой поступок – сущий пустяк. Николас Гард склонился в вежливом поклоне, отведя когтистую лапу за спину, и взявшись человеческой рукой за тонкие пальчики, поцеловал их. От нечисти в женском обличье пахло духами.

Будто не в глухом, дремучем лесу, а во дворце посреди бального зала. Вампирша ничем не отличалась от живой. Я ожидал получить холодное прикосновение. Думал, что прильну губами к давно остывшим пальчикам. Но Ирма ничем не походила на неживую. Ни за что не принял бы ее за нежить. Да и день нынче, а вампирша, облаченная в роскошные одежды, ничуть не боится дневного света. Мы в зимнем лесу, где солнца хоть и мало, но оно есть, и вампиры дневной свет не жалуют в любом случае.

Кажется, эта вампирша была исключением из правил.

– Ирма – моя верная слуга, – рядом появился Сатана. – Она призвана сюда, чтоб вывести вас из Запустения. Хотя инквизитора можешь оставить.

– Инквизитора я заберу с собой.

Для меня шутка Дьявола была с привкусом горечи. Я шел в Черный замок, чтобы спасти троих, но вытащил только одного. Лишь Томаса Велдона, а моя любовь и Лилит снова во власти Низверженного.

– Неакр тоже пригодится, – добавил я.

Зато мой юмор оценили – Люцифер рассмеялся, и вампирша тоже.

Совсем как человек. Нет, не похожа она на восставшего из могилы кровососа. Я вдоволь насмотрелся на нежить за два месяца, проведенных в Сумеречье и Запустении. Нет ни черных белков без зрачков, ни неутолимого голода и вечной охоты до людской крови. Ирменгрет больше меня походила на обыкновенного смертного. Она во всем похожа на живого человека. По крайней мере, нет у нее ни звериных когтей, ни хотя бы острых зубов.

– Ты хорош собой, – вампирша с бесстыдной откровенностью рассматривала меня, – ночные дети редко столь сладки.

– Он мой! – Люцифер сложил руки на груди. – Запомни это, Ирма. Ты должна лишь вывести троих из Запустения!

Я слушал, опустив голову. Ночные дети! Нечисть и нежить Орнора! Вампирша причислила к ним и меня. Неужели Томас Велдон прав, и я пал столь низко, что более не могу называться человеком? Неужели я чужой для рода человеческого?

– Я людского племени! – повернувшись спиной к Сатане и его верной слуге, я направился к Велдону и замер как вкопанный.

Дьявол сказал, что из Проклятых лесов нужно вывести троих. Совсем забыл про третьего. Про того, кто покоился рядом, укрытый орденским плащом, когда я вновь увидел дневной свет после смерти.

Он по-прежнему здесь. Лежит, не шевелится, из-под черного плаща видны только перепачканные грязью темные кавалерийские сапоги со шпорами. Неужели, этот тот, кто был ранен в битве с Низверженным? Страшно представить, что это действительно он.

– Но кто это? – вопрос сорвался с уст сам собой.

Люцифер, который вновь оказался рядом, посмотрел на меня и церковника, задержав взгляд на инквизиторе. Монах вскинул подбородок, отчего открылась обезображенная магией правая половина лица. Томас Велдон показывал свою непокорность. Он не принял Дьявола, хоть и его грехопадение не знает границ, ибо не отгородился от Люцифера непрестанной молитвой, не избавил себя от его присутствия. Церковник мог хотя бы уйти, но остался здесь, рядом с Николасом Гардом. Только проклятый светом вор может избавить его дочь от власти возвратившегося бога.

– В ваших святых книгах его зовут Войной, – сказал Сатана.

И я, и Томас Велдон вздрогнули. Церковник еле слышно простонал:

– Всадник Апокалипсиса! Один из предвестников. Что же… Конец времен! Он случится? Или уже начался? Возможно ли без одного из предвестников?

Велдон был не в себе. Не замечая, что заговорил вслух, монах сыпал и сыпал вопросами. Заткнулся он лишь тогда, когда заговорил Дьявол:

– Предначертанное изменилось. Никто не знает, что должно теперь произойти. Ни я, ни Он! Но предвестник сгинул бы навеки, если бы не воплотился в человеческом теле.

Показалось, будто сверкнуло что-то в глазах Сатаны. Я отвернулся, чтоб не смотреть в очи Отца лжи. Хватит с меня всего, что уже произошло!

– Ход мироздания нарушен, и сотворил это ты, Николас. Ты призвал их!

– Я призвал тебя!

– Конечно! За миг до того, как сила Ишмаэля и его слуги разорвали бы тебя. Ты призвал помощь, и я пришел. Но единственное, чем я мог остановить слуг Низверженного, были предвестники. Нет в Орноре силы, которая способна остановить их.

– Нашлась такая! Сила Низверженного.

Дьявол не ответил. Я со злорадством помыслил, что он не всемогущ и не всезнающ. Когда-нибудь найду способ вернуть свою душу! Но сначала должен освободить Алису и Лилит!

– Где они? Где Алиса и Лилит?

– Полагаю, что направляются в арнийскую столицу. Но зачем, не спрашивай. Мне это не ведомо, – дьявол развел руками.

Сатана еще нужен. Нужен, чтобы вырвать из лап Низверженного мою любовь и дочь инквизитора, но все это потом, а сейчас я глядел на неподвижное тело, укрытое черным плащом.

Я вспомнил сражение с возвратившимся богом и его армией внутри Черного замка, и луч серебряного света, изошедший от поднятого кулака Низверженного, что ударил в предвестника на рыжем коне. Как его охватило столбом белого сияния. Как выронил меч и завалился на шею коня всадник, и как падали с его повисших рук ярко-красные, горящие огнем капли крови. Тогда, вырвавшись из столба света, конь понес предвестника к небу, где тот прежде явил себя.

– Что с ним? Он мертв? – спросил я.

Предвестник не шевелился. Не видно даже, поднимается и опускается ли его грудь под плащом, а, значит, он не дышит. Но тогда мертв, и никак иначе.

– Нет.

Дьявол шагнул к лежащему. Его место заняла Ирма. Я поймал ее взгляд – она косилась на меня и улыбалась, и на сей раз я почувствовал нечто противоестественное в этой женщине. Она вампир! Вампир на расстоянии вытянутой руки, а я не нахожу в себе стремления выставить пред ней святое Распятие.

Проклята моя душа! Я опустил голову и покачал ей. В голове черные, мрачные мысли.

Сатана склонился над фигурой под плащом, поднеся свои уста к голове всадника. Дьявол произнес короткое слово почти беззвучно, только воровская магия донесла его до меня:

– Очнись.

Предвестник дернулся и затих. Несколько ударов сердца ничего не происходило, потом он зашевелился. Дьявол отступил на несколько шагов, и мы, то есть я, Велдон и вампирша, смотрели на пробуждающегося.

Послышался негромкий стон. Предвестник стянул с лица плащ и сел. Немолодой мужчина лет сорока, крепкий на вид, загорелый. Коротко подстриженные темные волосы и обычное такое, человеческое лицо с правильными чертами. Над губами два тонких усика; и короткая, буквально в фалангу пальца длиной, полоска бороды под нижней губой.

Предвестник был облачен в темно-коричневую распахнутую на груди куртку. Она плотно облегала тело поверх белой рубашки с запачканным кровью воротом. Оставшуюся часть одежды скрывал орденский плащ.

Пустой взгляд осматривал припорошенный снегом лес и как будто никого не замечал.

– И всадник на рыжем коне, названный Бранью, – Томас Велдон прошептал цитату из Священного Писания.

– Мой повелитель сказал, что его зовут Браном, – подала голос Ирменгрет.

– Изыди! – инквизитор резко обернулся. Левый глаз, что по-прежнему принадлежал ему, горел фанатичным огнем.

– Не так просто, священник, – рассмеялась вампирша и вдруг игривым движением спряталась за меня.

– Гард, – начал Велдон, его указующий перст был направлен мне в грудь. Монах заговорил обвиняющим тоном: – Ты знаешь, кто она!

– А кто вы?!

Возглас предвестника не позволил мне ответить. Он все так же сидел, наполовину укрытый черным плащом, только взгляд его обрел осмысленность. Взор стал жесток, в нем теперь крылась смертельная угроза.

Тот, кто должен был ввергать страны и народы в опустошительные войны, выудил из-под плаща шпагу. Серая сталь в руке, какой предрекалось истреблять тысячи и тысячи грешников.

Где Дьявол? Пусть уймет пробужденного его волей. Однако Сатаны подле нас нет.

– Он говорил, что долго не в силах быть рядом, – произнесла вамипир, – ни во плоти, ни в иной сущности.

Я выругался. Сейчас не отказался бы от общества Люцифера, потому как предвестник смотрел только на меня, и тонкий клинок его шпаги, оторванный от земли, тоже направлен в меня. Святой отец и женщина-нечисть, не сговариваясь, отошли на несколько шагов.

Я же один на один с пробудившимся. Он нашел во мне противника, ведь только у меня есть оружие.

Я и Война!

Глава 2. Проклятые души

Отбросив плащ, предвестник поднялся.

– Кто вы?! – прорычал он. – Где я?

Он вновь уставился на меня. На обезображенную левую руку, легшую на эфес бракемарта. Прямая сабля на боку – я не выронил, не потерял ее. Пистолей нет, все остались в Черном замке. На мне лишь четыре пустые кобуры: две по бокам, и две на груди на портупее с ременной перевязью. Я снял их и выбросил в снег, чтоб не мешали.

Перед предвестником трое – женщина, старик, а меж ними я. С саблей на боку, и с меня-то он потребовал ответ.

– Говори, – бросил он. – Отвечай или пожалеешь!

Я вытащил из ножен бракемарт:

– Мой ответ.

Рвущая душу горечь поражения и утраты, тоска от осознания, во что превратился, и просто злость с усталостью взяли свое. Он хочет ответа? Ну так получит его! Николас Гард тоже не лыком шит! Я двинулся вперед, перехватив саблю поудобней.

Предвестник шагнул ко мне. Кончик его шпаги опущен, но меньше чем через мгновение взметнется и примет бой.

– Прекратите!

Меж Войной и мной появилась Ирма. Стоя боком к каждому из нас, она широко развела руки, не позволяя сойтись в схватке.

– Ты! – взгляд вампирши метал молнии. – Не глупи! Стой, где стоишь!

Я лишь принял боевую стойку.

– А ты! – вампирша обратила свой лик к предвестнику. – Именем Люцифера! Заклинаю тебя остановиться!

Шпага задрожала. Предвестник смотрел только на женщину, преградившую путь.

– Помню, кто я, – вдруг негромко произнес он. – Но лишь это и больше ничего! Нет!

Предвестник пристально вгляделся в лицо вампирши.

– Я узнаю! – воскликнул он. – Ирменгрет!

Женщина опустила руки, повернувшись только к предвестнику, и кивнула.

– Но откуда? Точно знаю, что никогда не встречал тебя!

– Тебя зовут Бран, – сказала вампирша.

– Что?

– Бран.

Названное имя враз обратило предвестника в обычного растерянного смертного. Он будто забыл, что только что собирался сражаться. Отступил к отброшенному орденскому плащу и уселся на него, обратив взгляд в пустоту. Шпага лежала рядом.

– Бран… Бран, – повторял он. – Я Война! Брань! Помню это, но больше ничего! Но разве… Кто же я на самом деле?

– Ныне ты обычный человек, – в голосе Ирмы послышалось сочувствие, – пока не вспомнишь о себе все!

Предвестник поднял взор. Совсем не похож на грозного всадника Апокалипсиса, на Войну, с которым несколько мгновений назад я собирался скрестить клинки. Сейчас это был обычный растерянный человек, не понимающий, где он и что вообще происходит.

– А вы? – спросил он. – Вы люди?

Ирменгрет громко и даже несколько картинно рассмеялась. Обвела взглядом стоянку в лесу с маленьким догорающим костерком, улыбнулась сначала мне, потом вздрогнувшему церковнику.

– Мы? – произнесла вампирша. – Конечно же, люди!

Томас Велдон дернул рукой, словно собирался замахать ей, опровергая вампиршу, да отчего-то передумал.

– Я знаю, кто ты, – предвестник вдруг стал напоминать самого себя. Жесткого и волевого. – Не ведаю, откуда сие известно, но знаю. Расскажи!

Он встал, поднял шпагу и вонзил ее в землю пред собой. Теперь предвестник требовал:

– Расскажи! Где я? Как я оказался здесь? Кто эти двое?

– Я расскажу, – вампирша подошла к предвестнику, – а ты слушай.

Женщина в богатой одежде мнилась госпожой, которая решила оказать нищему милость. Предвестник смотрел на нее, будто голодный бродяга, которому сейчас кинут медяк.

– Идем! – монах с глубоко натянутым капюшоном дернул меня за рукав камзола.

– Куда?

Показалось, что церковник сейчас силой потащит за собой, если останусь на месте.

– Поговорить надо!

Я пошел за Велдоном. Инквизитор отвел за деревья, отгородившись от вампирши и предвестника стеной серых стволов. Чтоб ни мы ни они не видели и не слышали друг друга.

– Гард, – начал монах, – ты крикнул Сатане, что принадлежишь роду людскому.

Инквизитор болезненно поморщился при упоминании Дьявола.

– Было такое, – согласился я. Многое отдал бы, чтобы не превратиться в чудовище.

Я взглянул на левую руку. Очень многое… Но вряд ли Сатану заинтересует нечто другое, нежели душа, а она и так принадлежит не мне.

– Мы люди, – горячо заговорил инквизитор. – Ты человек, я человек, а они уже нет! Ни вампирша, ни предвестник, сколь бы ни привычны слуху были их имена, Ирма да Бран. Сколь бы ни причисляли они себя к роду человеческому!

– Ирменгрет – не слишком обычное имя.

– Просто оно древнее, полузабытое. Но неважно! Вот возьми!

Монах протянул мне нательное Распятие, сорванное с собственной шеи: силу для этого надо было приложить недюжинную. Велдон был необычайно взбудоражен. Дьявол исчез, и почти сразу инквизитор избавился от подавленности, что еще несколько минут назад не позволяла расправить плечи.

– Бери же! – внутри церковника возгорался огонь истовой веры.

Я смотрел на серебряное Распятие, но не спешил принять его от Велдона. Не ношу Распятие уже давно, с тех пор, как погибли ночные крысы. Слышал даже, что без Распятия на теле нет и в душе веры, но мне было все равно. Однако не этим ли предопределился дальнейший путь, в конце которого пришлось заплатить страшную цену и совершить непоправимое?

А еще, не обожжет ли освященное серебро? Как нечисть или темного колдуна из страшных историй? Ныне я приспешник Сатаны, я отдал ему душу и слышал, как Дьявол сказал, что я свой для него. Проклятый пепел!

Я осторожно коснулся пальцами Распятия – ничего не случилось.

– Крепко сожми! – давил на меня Велдон. Он схватил мою правую руку и вложил в нее серебряный крест, а потом прижал его моими пальцами к ладони. Крепко прижал и заговорил, не отнимая своей руки от моей.

– Повторяй, Николас! Слово в слово повторяй!

В сердце запустения, в проклятых эльфийских лесах звучала молитва. Во имя надежды на Спасение и Прощение. Я вторил Велдону, и я был искренен. Есть что сказать Богу Отцу и Богу Сыну! Я молился сердцем: ничуть не с меньшим жаром, чем инквизитор.

Боялся, что святые слова начнут жечь изнутри, что не смогу произнести ни полслова из молитвы, ведь я тот, кто я есть. Присягнувший Дьяволу, отдавший ему душу. Ключ Люцифера к Орнору.

Только молитва не навредила мне. Стало ли легче на… Едва не произнес мысленно «на душе»… Во мне ли она еще, либо сжата в длани Сатаны? Снова и снова я вслушивался в себя. Где моя душа? Не чувствую пустоты. Ничего не чувствую! Во мне ли моя душа? Возможно, так, и тогда она в залоге, только это ничего не меняет. Не чувствую ни утраты, ни, наоборот, какого-нибудь внутреннего наполнения. Не знаю, где моя душа.

Но я точно знал другое. Николас Гард однажды умер! Я не видел ничего по ту сторону, и вдруг сталось страшно. Может, нет для меня той стороны? Есть ли для меня надежда на Спасение и Прощение?

– Нет!

– Что «нет»? – спросил Велдон

Я молчал, чтоб собраться с мыслями. Заговорил, когда вернул Распятие.

– Святой отец, вы слышали, что спрашивал у меня Сатана о послесмертии?

– Слышал, Гард, слышал, – левая открытая миру половина лица инквизитора вытянулась. Монаху не понравился тот мой ответ.

– Там ничего нет! Я ничего не видел. Помню только, как закрылись глаза, а потом я увидел этот лес. У меня вырвалось «нет», когда возразил самому себе. На мысль, что нет ничего после смерти. Я ведь прав?

– Все так. Смерть – лишь конец жизненного пути.

– Но я не узрел дальнейшую дорогу. Не было на той стороне ничего, – я начал злиться. На самого себя, потому что хочу верить в шанс на Спасение и Прощение, но тут же доказываю инквизитору, что после смерти – лишь пустота.

– Если после смерти ничего нет, то не было бы греха и добродетели, – ответил церковник. – Не было бы ни Бога Отца, ни Бога Сына, ни Дьявола.

Лицо монаха исказилось. Упоминание Сатаны доставляло ему вполне ощутимые, настоящие муки.

– А ты, Гард, убедился на собственной шкуре, что Люцифер существует.

– Вы, наверное, правы, святой отец.

– Не смей! – инквизитор напустился на меня, схватив за рукав. – Не поддавайся слабости и неверию! Нельзя сомневаться ни в едином слове, начертанном в Священном Писании! Не смей усомниться в существовании Бога Отца и Бога Сына! В их благости! А еще в Преисподней! Нельзя! Особливо тебе, Гард!

– Но почему я ничего не увидел?

– Не понимаешь? – монах окинул меня укоряющим взглядом. – В самом деле?

– Не понимаю, – я был искренен в своих сомнениях.

– Да потому, глупец, – Велдон отпустил рукав моего камзола и ткнул пальцем в грудь, – что твое время еще не пришло! Божий суд над делами твоими еще не назначен!

– Либо приспешники Дьявола ему неподсудны.

Церковник зашипел. Почти так же яростно, как недавно на Люцифера. Монах дернулся и повернулся ко мне спиной, чтоб убраться. Но не сделал и шага прочь.

– Уходите, Велдон? А кто, как не представитель конгрегации Вселенской инквизиции, должен помочь заблудшей душе?

Церковник обернулся. Лицо его было мрачным, серым.

– Твоей душе помогут только молитвы и раскаяние, но это не для тебя, Гард.

– Всего лишь молитвы и раскаяние?

– Не всего лишь, святотатец, но молитвы и раскаяние! Не каждому дано.

Что-то черное или даже прогнившее внутри требовало оставить последнее слово за собой и как можно сильней уязвить монаха.

– Но вы-то не оставите меня, отец Томас? Или бросите в лапы Сатане?

– Ты и так там!

Я выругался. Церковник прав, чтоб ему пусто было!

– А я рад бы уйти, да не могу, – произнес Велон. – Я тоже грешен и пал почти на самое дно!

У монаха задергалась, задвигалась челюсть. Неистовство инквизитора, направленное на меня, теперь обернулось на самого церковника.

– Не так, как ты, Гард! Глубину твоего греха невозможно описать людским языком. Но и моя душа во тьме! Прокляты наши души!

Монах вздел к небесам обе руки. Капюшон спал с головы, открыв небу обезображенную половину лица.

– Я тоже пал! Не могу отказаться от воспоминаний Неакра, от его черной магии! – инквизитор посмотрел на меня. – Знаешь, Гард… Скоро во мне ничего не останется от святой магии. Называй меня тогда чернокнижником!

Томас Велдон тихонечко взвыл. Спрятал лицо в ладони и низко согнулся, потом рухнул на колени и припал к снегу руками, что так и не отнял от лица. Казалось, он сошел с ума. Я пребывал в растерянности, глядел на монаха и не понимал, что предпринять. Потом услышал молитву, что шептал Ведон.

– …в Спасении Твоем! Аминь.

Монах поднялся, стряхнул с рясы снег и лесную ветошь. Лицо Велдона успокоилось, он вновь натянул капюшон, спрятав ужасный старческий лик Неакра.

– Ты слуга Дьявола, – сказал он.

Меня удивила будничность тона инквизитора.

– Добровольный приспешник Сатаны, – продолжал Велдон.

Я бы напомнил святоше, почему я принял Люцифера. Ради спасения Алисы, но не только. Хотел вытащить и его вместе с дочерью. Проклятый пепел! Освободил лишь Томаса Велдона, который сейчас поучает.

– Ты сделал осознанный выбор!

– Да, святой отец! Да! – не выдержал я. – Что дальше?

– А то! – выкрикнул инквизитор, но лик его не переменился, не исказился в ярости. Неистовым огнем горели только глаза. – Я тоже добровольно и осознанно делаю выбор. В пользу черной магии Неакра! И в пользу тебя, Гард! Потому что только рядом с тобой исчезает власть Низверженного над моей дочерью. Сатана покрывает тебя своим плащом, а заодно и меня, коль я рядом. Но без тебя да запретной магии Лилит не спасти!

Повернувшись спиной, инквизитор вдруг отошел на несколько шагов. Оперся высоко вытянутой рукой о дерево и обреченно поник головой.

– Мы грешники, Гард, – произнес он, – каких не видывал белый свет.

– Я пожертвую всем и заплачу любую цену, чтоб спасти Алису!

Больно думать о моей любви. Она снова в тенетах возвратившегося бога.

– Знаю, Гард. Я это знаю.

– Я это уже сделал, – добавил я.

Не только преклонился перед Сатаной и стал его ключом к нашему миру, но пожертвовал самим мирозданием, когда призвал помощь Дьявола. Он помог, явив всадников Апокалипсиса – начались Последние дни.

– Все знаю, Гард, а также то, что я с тобой, – монах горестно вздохнул, – и, значит, с твоим господином.

Мы замолчали. Что еще сказать?

– Прокляты наши души!

Велдон обернулся, чтоб пристально посмотреть мне в глаза. Что хочет там найти? Я не отвел взор, хоть выдержать взгляд инквизитора по-прежнему тяжело.

– Прокляты! Но буду ежедневно и еженощно молиться за наши души! – пообещал монах. – Верь мне! Я буду просить о Спасении и Прощении не только за нас, Лилит и Алису! Я не брошу молитв ни за Ирменгрет, ни за Брана!

– Молиться за вампиршу и предвестника? – поразился я. – Но они же не люди!

– Были когда-то. Была у них душа, и я хочу спасти и их.

– Что ж, – пробормотал я, удивленный неожиданной добродетелью инквизитора, – воля ваша. Но вряд ли им нужно Спасение.

– Всем нужно! Не богохульствуй!

– Не буду, – я пожал плечами. Без разницы, четверо нас с проклятыми душами или двое.

– Пора возвращаться, – произнес Велдон. – Я сказал и услышал все, что хотел.

Мы двинулись обратно по следам на снегу.

– Надеюсь, – проронил я, когда почти добрались до фигуры в черном орденском плаще, что грелась у костра, – вампирша вправила предвестнику мозги. Чтоб на людей больше не кидался.

– А где она?

Велдон завертел головой. Ирменгрет исчезла.

– Идите к огню! – предвестник поднялся при нашем появлении. – Здесь теплее.

Плащ всадника Апокалипсиса, обратившегося в обычного человека, распахнулся. Куртку предвестник застегнул на все пуговицы, и рубахи с испачканным в крови воротом почти не видно. Штаны такого же темно-коричневого цвета, как куртка, и черные кожаные сапоги, уже без шпор. На черном поясе в потертых серых ножнах шпага.

– Подходите ближе! Не бойтесь!

Монах присел у огня на ствол поваленного дерева, протянул к костру озябшие руки. Он чуть ли не шипел на Дьявола, да и на вампиршу тоже, однако близость предвестника Конца времен внешне нисколько не будоражила его.

Я же остановился в пяти шагах от огня, Велдона и Брана. Ведь так его представили нам?

– Где она? – спросил церковник.

Предвестник махнул рукой в сторону леса.

– Была – и нет. Не могу сказать, куда запропастилась, но давайте поговорим о другом.

Война протянул мне раскрытую ладонь и попытался улыбнуться. Получилось не очень, он скорей оскалился.

– Должен извиниться, что меж нами едва не завязалась драка. Был не в себе. Я знаю и помню, кто я. Помню, что прожил сотни жизней в тысячах миров, которые потом ввергал в войны… Каждый раз то была жизнь воина. Я воевал за правое и неправое…

Предвестник ненадолго замолк.

– Но это почти все, что сохранилось в памяти. В голове ни одной подробности, а сейчас я снова смертен и начинаю жизнь с чистого листа. Почти, все ж не младенец. Поэтому нет и не может быть к вам неприязни. Предлагаю пожать друг другу руки.

Я и Велдон переглянулись. Монах мрачнел с каждым ударом сердца – он снова принимает слугу Дьявола. Снова отворачивается от Бога Отца и Бога Сына. Только что поделать? Все ради дочери! Проклята его душа!

Мы обменялись рукопожатиями, произнесли свои имена. Предвестник просил называть себя только Браном и забыть о его предназначении.

– Отчего же? – церковник попытался показать, что ответ на сей вопрос взволновал его мало. По мне, вышло у него плохо.

– Ирма поведала. Покамест все не вспомню, к трем моим братьям не вернусь, и мы не сможем исполнить предназначение.

– Но Конец времен начался? – Велдон обжег меня огненным взглядом. – Или нет?

– Да, ваш мир обречен. Но он всегда был обречен. Апокалипсис…

Предвестник оглянулся.

– Ничто не говорит о конце света, но он начался. Начался и остановился. До тех пор, пока я снова не превращусь в Войну. Пока не верну память.

– Что если ты умрешь? – допытывался Велдон.

– Хочешь сказать, если меня убьют? – предвестник громко рассмеялся. – Возможно, сразу вспомню все и вернусь к братьям, и вы узрите Конец времен. Но, может, наоборот, ничего не случится! Буду рожден в вашем мире младенцем, и так же память по крохам будет возвращаться ко мне. А ты, старик, не узнаешь, кто и где я. Сейчас хоть можешь спросить, все ли я вспомнил!

Предвестник вновь громко расхохотался. Я кисло улыбнулся. Занятно видеть, как клянет себя монах. Поддался слабости, помыслил о смертоубийстве. Во имя общего блага! Да все зря, только дураком себя выставил.

– Вставайте! Немедля!

Никто не заметил, как вампирша появилась в трех шагах от костра.

– Слуги Низверженного близко. Их много! Люди и… – Ирма поморщилась. – Иные тоже здесь!

Глава 3. Времени мало

– Иные? – предвестник не понимал, о чем речь.

– Они самые, – ответила вампирша, – трое, еще с десяток великанов и две дюжины стражников из замка.

– Каждый иной пользует магию, – с тревогой в голосе произнес Томас Велдон. Взгляд его левого ока был направлен в себя. Инквизитор обратился к воспоминаниям чернокнижника Неакра. – Трое иных в отряде означает трех колдунов.

– Один из твоих братьев тоже есть, – Ирма обратилась к монаху, – он в рясе. Возглавляет отряд орденских солдат.

Томас Велдон мгновенно вспылил:

– Отступники мне не братья!

– А Неакру? – вампирша знала о нас многое и уколола в самое больное место.

– Изыди! Дьявола отродье! – монах, что грелся у костерка, больше не мог сидеть. Он вскочил с поваленного дерева. Его рука нырнула к вороту за Распятием!

– Хватит! – мне пришлось вмешаться. Для схватки церковника и вампирши здесь не время и не место.

– Как скажешь, красавчик, – вампирша улыбнулась, она была спокойна, – побережем силы на иных.

– Да что за иные? – вновь спросил предвестник

Короткая перепалка не коснулась его, но едва Бран подал голос, Велдон удостоил предвестника обжигающим взором. В нем пылали костры инквизиции прошлых веков. Знакомый отблеск во взгляде церковника – хоть кто-то остается прежним.

– Про иных потом! – отмахнулась вампирша.

Подумалось, что отмашка разозлит предвестника, но тот лишь пожал плечами, ему все равно; а Ирма оглядывалась на лес и будто прислушивалась. Я тоже попытался вслушаться. После сделки с Дьяволом магические таланты не чета прежним, только ничего не услышал. Лес был тихим, по-зимнему сонным.

Кровь и песок! Кажется, Велдон собрался читать молитву. Как бы не экзорцизм на изгнание демонов!

– Святой отец! – воскликнул я. – Прошу вас!

Церковник зыркнул на меня, потом перевел ставший недобрым взгляд на упершую руки в бока женщину и отвернулся.

– Велдон!.. – подскочив к инквизитору, зашипел я ему на ухо. – Уймись, чтоб тебя черти съели!

Церковник вздрогнул. Он стоял ко мне спиной и будто безвольно опустил руки. Кончики его пальцев дрожали. Отступив на два шага от фигуры в орденской куртке поверх монашеской рясы, я со злостью продолжил:

– Если ты против кого-то из нас, то, значит, против всех. Мне нужны союзники, чтоб выбраться из этих проклятых лесов и спасти Алису! А тебе, отец Томас, нужны? Или ты в одиночку вздумал вытащить дочь?

Монах молчал, не шевелился, и мнилось даже, что дышать перестал.

– Ну же! С нами или против нас?

Велдон резко обернулся. Левую половину лица инквизитора исказила гримаса ненависти.

– Я с вами, Гард! – выпалил он. – С тобой и твоими союзниками! Но это будет дорого стоить!

– Отлично, – в груди вдруг образовалась пустота. Ярость инквизитора ничуть не задела меня. – Только я уже заплатил непомерную цену.

Я оставил церковника у огня. Предвестник и вампирша с явным любопытством смотрели за нашей с отцом Томасом перепалкой. Нашли представление! Бран еще и ухмыляется! Проклятый пепел! Нервы сдали. Я напустился на вампиршу:

– Вы уверены, леди Ирменгрет? Они за нами идут?

Вампирша смерила меня взглядом, с головы до ног.

– Если будешь называть меня леди или на «вы», – сказала она, и что-то сверкнуло в ее глазах, – укушу.

– А-ха-ха! – Бран разразился громким совершенно идиотским смехом.

Шутка ему понравилась, а вот я и Велдон, переглянувшись, не нашли ее смешной. Да и шутка ли? Не уверен, что я все еще человек – против воли взгляд опустился на левую руку с чешуйчатой серо-зеленой когтистой лапой – но точно не собираюсь обращаться еще и в упыря.

– Тише! – вампирша напустилась на предвестника. – Они еще далеко, но направляются прямо сюда.

Бран провел пальцем по губам, показывая, что будто зашил себе рот, и помахал пред собой руками. Происходящее веселило его.

– Ирма, ты уверена? – переспросил я. Раз дама желает по-простому, то будет так. Глаза видели красивую ухоженную женщину, а разум твердил, что пред нами воистину страшный монстр.

– Уверена, – ответила вампирша. – Ищут тебя и церковника.

Сумрачный инквизитор по-прежнему грел руки у костра и теперь словно избегал смотреть на вампиршу. Кровосос во плоти рядом. Враг рода человеческого назвал ее высшей. Сколько жизней она испила? Сколько загубила душ? А он, инквизитор, не делает ничего, чтобы ее изничтожить! Он проклят так же, как и вор рядом с ним!

– Николас Гард умер для Низверженного, – произнес я. – Сомневаюсь, что они идут за мной.

– Им нужно твое тело, – вампирша смотрела на меня исподлобья и чуть заметно оскалилась. – Я подслушала. Про старика тоже вспомнили.

Второй раз за этот день Велдона назвали стариком – сначала предвестник, потом вампирша. Церковник впрямь постарел: осунулся, посерел лицом, все чаще бывал сгорблен. Не говоря уже про правую половину лика с оком Неакра. Капюшон прятал испещренную глубокими морщинами и бороздами кожу и белую, как снег, правую бровь, пересеченную повязкой. А под черной полоской ткани – выпученный, налитый кровью и злобой глаз умершего колдуна-безумца.

– Они далеко? – спросил Бран.

– Здесь появятся часа через два с половиной, – ответила вампирша. – Если будут идти как шли.

– Как узнали, что мы здесь? – я в сотый раз после пробуждения разглядывал свою левую руку, покрытую ниже запястья змеиной чешуей.

Я был раздражен. Злился на судьбу. Мы смогли одолеть Низверженного, но победа обернулась поражением. Я был убит, Алиса и Лилит вновь обратились в теней, покорных воле возвратившегося бога

– Где Крик? – прорычал я. Это он убил меня! Его стрела пронзила насквозь, когда до эльфийских лесов, где ждало спасение, осталось всего две дюжины шагов.

– Тебе на какой вопрос ответить? – передо мной появилась Ирма. Вампирша вскинула подбородок, отчего взгляд враз стал высокомерным. – Про орденский отряд или эльфа с гномом?

Я выругался про себя. К черту Крика и Барамуда, да и всех тех, кто скрывается под личинами смертных. Сначала орденцы!

Подняв булыжник в половину кулака, что случайно попался на глаза, я перекинул его в левую руку и раздавил. Кровь и песок! В крошку!

– Так что? – рыкнул я, стряхивая с рук каменную пыль. – Уходим?

– А ты силен! – присвистнул предвестник.

– Уж лучше был бы слаб, – ответил я.

С тоской подумалось о себе прежнем, до сделки с Люцифером. Хотелось отыграться на ком-нибудь. Как удачно, что к нам скоро пожалует орденский отряд с иными. С беззвучным проклятьем на устах я снова посмотрел на лапу монстра вместо левой кисти. Магия возвратившегося бога против меня бессильна. Я сражался в Черном замке против Низверженного и целого войска его приспешников. Чего бояться отряда из нескольких десятков человек и иных?

– Или остаемся? – произнес я. – Дадим бой!

– Можно и остаться, – хмыкнул предвестник. Склонив голову набок, Бран громко хрустнул шейными позвонками.

Война и я, а еще вампир из высших и черная магия Неакра.

– Пускай уносят ноги!

Ирма подошла ко мне, коснувшись пальчиками плеча. Длинные ногти с красным лаком по моде Семиградья. Похоже, она оттуда, но я никогда не встречал эту рыжеволосую красавицу, даже не слышал про такую. Она обворожительно улыбнулась, и теперь ее улыбка открыла клыки. Мне бы отшатнуться и осенить себя знамением, как чаду Матери Церкви, только Николас Гард больше не ее сын. Я не дернулся и не отвернулся, и, кажется, моя реакция понравилась Ирме. Она нарочно показала клыки!

Вампирша снова улыбнулась и произнесла то, что я не ожидал:

– Ты смел, но глуп.

– Истинно глупец! – неожиданно встрял Томас Велдон. – Я согласен с этой… женщиной! Сюда идет всего лишь разведка. Но если они проведают, что ты и я здесь, не прибудет ли сюда сам Низверженный с легионом своих присных? А ты, Гард, чего удумал? Драться? Ты хоть подумал о последствиях?

– Нет, святой отец… – сквозь зубы процедил я. Поучения церковника совсем не нужны, – я только хотел пустить им кровь.

– Нужно убираться отсюда! – воскликнул Велдон.

– Он прав, – сказала Ирма, – и я согласна с церковником. Уходим немедленно!

– Как они узнали, что мы здесь? – я не мог так легко уступить совместному напору монаха и вампирши. Мы уйдем чуть погодя.

Ирменгрет пожала плечами, сказав:

– Низверженный – это бог, а пути…

– Пути бога неисповедимы, – я бесцеремонно перебил даму, но задел вовсе не ее.

– Укоротить бы твой хулительный язык! – напустился на меня инквизитор, – да поздно уже.

– Вы правы, Велдон, поздно. Лучше поведайте, как Низверженный прознал про нас.

– Низверженный и не знает, – произнесла вампирша, – иначе здесь появилось бы половина его войска или он сам. Тебе в третий раз это повторить?

Я со злостью посмотрел на вампиршу и инквизитора. Стоят рядом и не шипят друг на друга, да будто спелись.

– Наш господин, – сказала Ирма, и инквизитора тут же передернуло, его лик исказился от ненависти. Впрочем, вампиршу оскорбленная вера монаха нисколько не заботила, она продолжила без какой-либо заминки: – был здесь. Возвратившийся бог или его маги могли что-то почувствовать, а где сила Сатаны, там можешь быть и ты, Николас.

В самом деле глупец. Не понимаю очевидное, только злость внутри не утихала. Я злился и на себя, и на мир, и на тех, кто с умным видом стоял напротив. Лишь Бран вернулся к костерку, ему на все наплевать.

– Тогда идем! – раздраженно произнес я. – Но куда?

– Сейчас мы в одном дневном переходе на юг от Черного города, а направимся на восток. Чтоб выйти к Тарте.

– Зачем? – спросил я.

Томас Велдон тоже хотел знать. Похоже, мы оба полагали, что будем пробираться назад – к арнийским владениями в Загорье.

– По Тарте много кто плавает, – ответила вампирша, – уплывем и мы.

Вспомнился вид на реку с обрыва, которым кончалась центральная площадь Черного города. Огромный военный лагерь иных на противоположном берегу и широченное русло с десятками больших и малых кораблей. Самые крупные – для морского путешествия. Вряд ли сможем незамеченными пробраться на подобный большой корабль, и скорей всего просто захватим какую-нибудь небольшую лодку. Но выходить на такой в открытое море да еще в начале зимы посмеет лишь самоубийца.

Я озвучил сомнения, добавив, что лучше идти на своих двоих да на запад. Вернее будет. Рано или поздно, но доберемся до Арнийского Сумеречья, а уж огсбургцы, которые его захватили, всяко лучше, чем соленая вода, какую наглотаемся, коль пойдем ко дну.

– На лодке, – рассмеялась Ирма. – С чего ты взял, что пойдем по Тарте, а потом по морю на лодке?

– А как? Плот свяжем?

– Если хочешь, вяжи, – вампирша все еще смеялась, – а мы отправимся дальше на корабле. Самое меньшее, что у нас будет – это шебека. Она тебя устроит?

– Устроит, – я вновь подумал, что Ирменгрет – с Семиградья, там все разбираются в типах кораблей, даже состоятельные дамы.

– Нас ждут? – спросил Велдон. Он отошел от вампирши на несколько шагов, держась от диавольского отродья подальше, но так, чтобы все слышать и при необходимости вступить в разговор.

– Нет, старик. Но я здесь, чтобы вывести вас из Запустения, – вампирша провела ладонями по юбке. – Плестись по снегу долгие недели, чтоб добраться до обжитых краев? Увольте!

– Если нет корабля, который нас дожидается, – возразил инквизитор, – то как мы найдем нужный? Как сговоримся с капитаном и матросами? Кругом лишь приспешники Низверженного!

– Это моя забота, монах, – ответила Ирма, – именно для этого я здесь.

Вампирша нарочито томно взглянула на церковника. При столь откровенном взгляде такой красивой женщины как Ирма у каждого взыграет кровь, но мы знали, кто она. Я и Томас Велдон мрачно переглянулись, а рыжеволосая красавица громко рассмеялась. Наша реакция показалась ей забавной.

– Не играй со мной, – отрезал инквизитор, – тварь адова.

– А я и не буду, – Ирма ответила белозубой улыбкой без клыков и словно не услышала чуть ли не проклятие в свой адрес. – Лучше с вон тем красавчиком поиграю.

Вампирша смотрела на меня, и что-то сверкнуло в ее глазах. Нечто, что я не смог угадать. Признаюсь, не по себе, когда в нескольких шагах стоит и смотрит на тебя существо, коему сотни, а то и тысячи лет, и которое питается жизнями таких как ты. В сей миг я не думал об Ирме как о роскошной красавице с занятными то ли рожками, то ли ушками в рыжих волосах.

Впрочем… Если забыть о ее сущности… Бедные ее жертвы. Я представил, как очередной бедолага, коему она вскружила голову, входит в темный кривой переулок, каких множество в Семи городах. Тянется к обольстительной красотке, а получает укус в шею. Потом или смерть, или неупокоенная душа в обличье восставшего из могилы тупого бездумного кровососа. Ничуть не похожего на Ирменгрет – высшего вампира… Но я не для нее! И Сатана о том же молвил.

Кровь и песок! Я вспомнил Люцифера с благодарностью… Проклят я навеки!

– Игры оставим на потом, – негромко произнес я. Ничего лучше на ум не пришло.

– Как скажешь, красавчик!

Ирма вновь улыбалась. Теперь бесстыже, как последняя распутница, и очень призывно. Представилось, как прижал ее к себе… Что за черт! Что за магия тянет к ней? Только лишь плотское возбуждение? Проклятый пепел! Пришлось сделать над собой усилие, дабы думать о вампирше как о чудовище.

– Долго разговариваем, – произнес я, – а приспешники Низверженного все ближе. Если решили уходить, то нечего медлить.

Хотелось добавить, что неплохо бы замести следы, но не успел.

– Тише! – предвестник вскочил с места. Правая его рука с поднятым указательным пальцем поднялась к уху, а левую плавно отвел от бедра. – Мы не одни!

Мир вдруг завертелся предо мной. Ирменгрет оскалила длинные клыки, на миг изогнувшись, как кошка, потом выпрямилась и выбросила в стороны руки с длинными когтями вместо ногтей. За ее спиной расправились серые крылья нетопыря. Взмахнула ими и вознеслась спиной вперед к серому зимнему небу.

– Гард! – закричала она, зависнув в дюжине футов над истоптанным снегом. – Сзади!

Бракемарт выскочил из ножен и рубанул по воздуху, очерчивая вокруг меня круг. Лезвие прямой сабли вонзилось в бок женщины, появившейся за спиной из ниоткуда. Тонкая фигура в плотно сидящем черном одеянии, волосы спрятаны под капюшоном, а на лице маска. Руки вскинуты, чтоб нанести смертельный удар парными кинжалами.

Но я развернулся с неподвластной для человека быстротой, невозможной для любого из смертных и меня до той самой сделки. Бракемарт вонзился в открывшийся бок, разрубив ребра. Убийца в черном выронила оружие и, согнувшись, упала на колени. Схватилась за рану и через миг умерла.

Тень! Конечно же, тень! Я увидел кольцо на испачканной в крови неподвижной руке. Такое же, как было у Алисы. Оно превращает в невидимок, и тени минуют огромные расстояния, становятся неуязвимы, только при этом пребывают в призрачном подобии. Ощущают себя живыми, могут коснуться своей одежды или оружия, но не в силах ни за что ухватиться.

Бег времени враз оборвался. Я глядел на мертвую и не чувствовал ничего. Это не Алиса, я сразил не ее, но может… Инквизитор рухнул на колени перед мертвой. Сорвал дрожащими руками капюшон, явив черные, как смоль, волосы. У Алисы и Лилит они цвета золота.

– Не она… – прохрипел он, поднимаясь. – Это не моя дочь. Маску можно не снимать.

– И то верно, – я сплюнул на снег. Мало удовольствия смотреть на сожженное лицо, какое у любой тени после смерти. Черная магия не позволяет узнать, кто носил маску убийцы.

К нам подошел мрачный как туча Бран.

– Не ведаю, кто это, – сказал он, – но она была одна. Только кончайте с разговорами, нас уже нашли. Пора уходить, а то и удирать, если не хотим боя.

– Дело говоришь, – Ирма вновь была прежняя. Статная дама в дорогом одеянии: без крыльев, когтей и клыков.

– Я бы попросил вас возблагодарить небеса, – успокоившись, что обнаружил в тени вовсе не Лилит, церковник вспомнил о ершистости, – да все одно не внемлите.

– За что? – предвестник вскинул бровь и насмешливо посмотрел на монаха.

Томас Велдон отвернулся от Брана и осенил себя знамением.

– Тень одна, – сказал он, – а, значит, не ушла с вестью, что мы здесь.

Я выругался. Более мешкать нельзя.

– Убираемся отсюда!

– После упокоения ее души! – церковник был непреклонен.

– Святой отец! – я зарычал лютым зверем и вскинул перед собой змеиную лапу с растопыренными пальцами. Медленно сжал их в кулак, будто стискивая упрямство Велдона.

Однако ни один мускул не дрогнул на его левой половине лица.

– Нет!

Проклятый пепел! Я сдался. Чертов святоша! Но пусть уж тогда нам зачтется это жертвование драгоценными временем. Приспешники Низверженного совсем недалеко! Времени мало.

Глава 4. Жуткое место

– Они ближе, – ответила на мой немой вопрос Ирма.

Кровь и песок! Не можем оторваться от погони. Приспешники Низверженного все ближе с каждым часом. Идут по следам, будто натасканные псы, но, похоже, не знают, за кем охотятся. Иначе в погоню бросили бы половину войска возвратившегося бога, потому что это я разворотил Черный замок, уничтожив перстень Бога Сына.

Проклятый пепел! Мертвую тень они точно должны были обнаружить. Такое спустить с рук нельзя. Кто бы мы ни были, теперь от нас не отстанут. Им нужно выяснить, кто смог одолеть тень.

Не думаю, что рассчитывают догнать меня или инквизитора – нас-то двое, а следы оставляют четыре пары ног. Да, преследуют не Николаса Гарда или Томаса Велдона, ведь силы приспешников Низверженного очень незначительны. Уверен, мы легко справимся с ними, но тогда обо мне прознает Ишмаэль. Новой схватки с ним сейчас не выдержу. Сломаюсь, буду уничтожен, коль он явится ко мне.

Я с тревогой посмотрел на Томаса Велдона. Инквизитор заметил мой взгляд и процедил сквозь зубы:

– Еще держусь.

Давай, святой отец! Держись! Я кивнул и попытался ободряюще улыбнуться, да вот наверняка получился какой-то оскал. Томас Велдон – наше слабое звено, именно из-за него не выходит уйти от погони. После сделки с Дьяволом я нечеловечески силен и вынослив, не говоря уже о реакции, да и магия нынче куда могущественней. С наступлением темноты мог бы раствориться в лесу, переносясь от одной тени к другой, пока хватит дыхания. Слуги Низверженного просто потеряли бы мой след после первого перемещения.

Бран вовсе как железный, шагает без признаков усталости, и видно, что легко ускорится, если будет нужно, а то и побежит. Есть ли предел его сил? Я мысленно покачал головой. Возможности его не безграничны, но до их исчерпания еще очень далеко.

Про вампиршу и говорить нечего. Ни живая ни мертвая, она легко исчезнет или просто улетит. Ирменгрет здесь только ради меня. Я выругался… Наивный дурачок! Ирма тут только по воле призвавшего ее, а вовсе не ради Николаса Гарда.

Смеркается, и воздух становится холоднее, под ногами хрустит неглубокий снег. Он повсюду, следы четырех беглецов прекрасно читаются. Не буду тешить себя глупой надеждой, что с приходом ночи сыскать их на белом покрове станет тяжелее.

На привал становились только раз, ближе к полудню. У Ирмы при себе обнаружилась небольшая сумка с сушеным мясом. Бран взялся за него сразу, я тоже недолго раздумывал, зато инквизитор не одну минуту с подозрением осматривал темно-багровые полоски, даже обнюхал одну, чем изрядно развеселил вампиршу.

– Нет, монах, – сказала она тогда, и с откровенной насмешкой посмотрела на инквизитора, – это не из младенцев и даже вообще не человечина. Вкушай спокойно.

– Помолюсь сначала, – огрызнулся Велдон, получив в ответ порцию смеха вперемешку с насмешками. Впрочем, безобидными: они не помешали инквизитору молиться.

К середине дня Ирменгрет еще не выяснила, что преследователи догоняют нас, но спустя всего три часа это стало очевидным. Милость вампирши к инквизитору, который заметно устал и замедлял наш ход, сменилась на гнев. Ничуть не стесняясь Велдона, ступавшего всего в трех футах, Ирма сказала, что церковника нужно прикончить.

– Я унесу тело далеко вперед. Слуги Низверженного не найдут его.

Вампирша сузила глаза и посмотрела на монаха. Она не против убить церковника самолично.

– Нет! – отрезал я.

Томас Велдон тяжелым взглядом смотрел на женщину, чей облик столь обманчив, и, казалось, что еще миг – и выудит из складок рясы нож, окропленный святой водой, дабы вонзить его в шею нечисти. Усталость, что отягощала каждый шаг инквизитора, растворилась во вспышке ненависти.

– Нет! – повторил я и поспешил встать между церковником и Ирмой.

Почти осязаемое напряжение повисло над небольшой прогалиной. Вампирша косилась то на меня, то на Велдона, и перебирала пальцами с длинными ногтями, подняв правую ладонь к груди. Монах не шевелился, будто даже не дышал, и не сводил взор с Ирмы. Бран подобрался. Предвестник тоже заметил, что церковник на волоске от того, чтоб вцепиться в вампиршу. Чью сторону он возьмет в драке?

– Хватит! – я почти крикнул. – Отойдите друг от друга! Ну же!

Я метал взор то на Ирму, то на Велдона. Нервы – как натянутая струна! У всех! Даже у вампирши.

– Ладно, – она сдалась и отошла на полдюжины шагов.

Могу ошибаться, но Ирма, кажется, вздохнула с облегчением. Инквизитор просто опустил голову и руки. Бран кивнул мне: хорошо, мол, что все закончилось. Однако эта стычка до конца не исчерпана. У меня есть что спросить у Ирмы!

Я подошел к вампирше, которая задумчиво оглядывала верхушки деревьев, пытаясь разглядеть в них нечто видимое только ей.

– Где они? – начал не с того, что собирался выяснить.

– Через пару часов будут здесь, – не оборачиваясь, ответила Ирма. Каким-то образом она чувствовала, насколько далеки преследователи. – Самое большее, через три.

Мой решительный настрой вдруг пропал. Я вздохнул, оттягивая жалкие мгновения, лишь бы не спрашивать то, что собирался вызнать какие-то секунды назад. Что за наваждение? Говорить-то придется.

– Ты сказала, что можешь унести Велдона.

Какие замечательные то ли рожки, то ли ушки на прекрасных рыжих волосах Ирмы…

– Могу.

– Тогда перенеси нас всех. По очереди, если это трудно.

– Нет!

Я с усилием воли отвел взгляд в сторону. В голове тут же прояснилось. Кровь и песок! В самом деле, наваждение… Стиснув зубы, вновь посмотрел на вампиршу. Нет, сейчас взор не поплыл, хотя внутри вновь появилась слабость, но теперь я был начеку.

– Почему?

Ирменгрет по-прежнему не оборачивалась. От нее пахло дорогими духами. Приятно просто стоять рядом, когда можешь дотянуться до столь красивой женщины… Проклятый пепел! Опять!

Я отступил на шаг и вновь спросил:

– Почему?

– Если мы исчезнем, приспешники Низверженного лишь укрепятся в своих подозрениях. Сейчас за нами идет небольшой отряд, но через порталы легко перекинуть гораздо больше охотников за вашими головами.

Вампирша говорила с явной досадой в голосе: ей приходилось объяснять очевидное и отвлекаться от действительно важного. Ирма все так же пытливо разглядывала деревья. Что она нашла?

– Ты что-то видишь?

Она кивнула и наконец посмотрела на меня. Сблизилась со мной почти вплотную. Она столь недалеко, что нужно лишь наклониться, чтобы прикоснуться к ее губам. Во мне вскипела кровь. Разумом понимал, что Ирма играет магией, которая влечет в ее тенета новые жертвы, только зачем она делает это сейчас?

Кровь и песок!

Я сделал два шага назад и встряхнул головой. Наваждение ушло.

– Не делай так больше, – я посмотрел в карие глаза вампирши.

Она моргнула несколько раз, взмахнув длинными ресницами, но чары прекрасной женщины и одновременно нежити не завладели мной. Я был собран и не поддался на обольстительную магию Ирмы.

– Как скажешь, – произнесла она, и в глубине ее глаз мелькнуло сожаление. – Мы должны что-то предпринять, иначе от погони не уйти.

– Что ты предлагаешь?

– Я уже предложила.

– И я снова говорю «нет».

Ирма, полуобернувшись, посмотрела на деревья, которые только что внимательно разглядывала.

– Что там?

– Место, которое поможет разобраться с погоней и не выдать Низверженному твое имя или магию церковника.

– Как? – во мне появилась подозрительность.

– Там развалины эльфийского замка. Лес не берет его себе, потому что место чересчур гиблое даже для Запустения.

– Прекрасное место, чтоб укрыться от погони, – едким тоном произнес Велдон.

Монах и Бран подошли к нам, услышав последнюю часть разговора. Вампирша смерила инквизитора высокомерным взглядом, ее пальцы сомкнулись на поясе в замок. Кровь и песок! Погоня все ближе, а мы обмениваемся любезностями.

– Продолжай, Ирма. Времени нет!

– Место называется Волчий дом. Это небольшой замок. Когда армии людей вторглись в эльфийские леса, громя и заливая кровью все на своем пути, добрались и до Волчьего дома. Его название на языке перворожденных – Наур Адаб.

– Припоминаю, – произнес инквизитор, задумчиво уставившись в пустоту. – Здесь размещался один из отрядов эльфийских разведчиков, вместе с семьями. Наур Адаб не смогли взять штурмом.

– Нет, туда вошли, – возразила вампирша, – лекантийцы быстро взломали укрепления, но никто из захватчиков не вышел.

– Покамест вспоминаем лекантийцев и эльфов из давно минувших веков, – мрачно заметил я, – приспешники Низверженного все ближе. Ирма! Ты говоришь, что сможем укрыться там от погони?

– Не укрыться, но…

– Так идем же! – рыкнул я.

Злило, что топчемся на месте. Вампирша и церковник тоже раздражают: то схватиться готовы друг с другом, то многозначительно переглядываются. С каждой минутой преследователи все ближе, а они надумали о прошлом поговорить.

– Глянь-ка, – предвестник ухмыльнулся, ему все нипочем, – они спелись!

Бран как хлыстом ударил. Инквизитор и вампирша дернулись и покосились каждый на другого. Да зашипели бы вместе на предвестника, но перепалка – это роскошь, которую не можем себе позволить.

– Веди, Ирма, – сказал я. – Далеко до Волчьего дома?

– Часа полтора, – сказала вампирша. – Идем?

– Да! – я уже зарычал.

Мы двинулись за Ирменгрет: я следом, Велдон за мной, последним шел Бран. Гуськом меж веток деревьев ступать легче.

– Может статься, что это не лучшее решение, – послышалось из-за спины.

– Придумал что-нибудь лучше, монах? – бросила через плечо вампирша.

Проклятый пепел! Надо выяснить все раз и навсегда!

– Рассказывайте! – я остановился; Томас Велдон чуть не влетел в меня. – Да живее!

Мы сбились в кучу под раскидистыми ветвями высокой ели.

– Говори, – инквизитор зыркнул на вампиршу, – я мало что ведаю про Волчий дом.

Прежде чем начать, Ирменгрет оглянулась.

– Слуги Низверженного ускорили шаг. Нам нужно торопиться. Я буду кратка.

Вздохнув, она продолжила, но отчего-то смотрела лишь на меня:

– Волки, так эти эльфы себя называли, не захотели сдаваться на милость победителям и связали себя со своим замком. Собрались под главной башней и задушили сначала детей, потом жен. Потом накинули на шеи бечевки, которыми стягивали горло своих близких. Последним покончил с собой самый старший из разведчиков. Замок превратился в место, которое обходят стороной и ночные дети.

Я помрачнел. Ночные дети – это нечисть и нежить, и даже им не по себе от места, куда повела нас Ирма.

– Что случилось со штурмующими? – спросил Бран.

– Убиты. Все до единого, кто зашел за стены, – взгляд вампирши устремился мимо меня, она смотрела в прошлое. – Я была там, рядом. Крики, что доносились из-за стен, были жуткими даже для меня. Мертвые волки с тех пор навсегда поселились в своем доме.

– Я читал об этом, – молвил Велдон, – и подтверждаю сказанное этой… женщиной. Пока армии четырех псов не покинули пределы Гвендара, ставшего Запустением, в Волчий дом несколько раз засылали смельчаков. Вернулась лишь одна экспедиция.

– Почему? – продолжал спрашивать Бран.

– В тот раз мертвые волки спали, – ответил Велдон и многозначительно посмотрел на вампиршу.

– Сейчас эльфы тоже спят, – сказала Ирма.

– Ты уверена, женщина? – вопрос либо просьба, обращенные к вампирше, давались инквизитору непросто. Каждый раз он преступал через что-то внутри себя, все более отдаляя душу от Спасения и Прощения.

– Можешь называть меня отродьем Дьявола, – Ирменгрет вдруг стало весело, – коль от этого легче будет.

– Довольно! – вспылил я. Надоел этот разговор, за которым так и не добрались до самого главного. – Мне до сих пор не ясно, что мы забыли в Волчьем доме.

Вампирша пожала плечами, показывая, что ответ-то прост:

– Никакая магия не в силах проникнуть внутрь замка мертвых волков.

– Вырваться наружу тоже, – добавил Томас Велдон, – не может.

Бран вдруг расхохотался и хлопнул церковника по плечу.

– Вы как муж и жена, – выдал предвестник, – одна сатана!

Церковник мгновенно вскинулся, обращая воспылавший праведным гневом взор на предвестника, да тут же поник. Я мысленно выругался: зная инквизитора, не трудно догадаться, что он хотел высказать Брану. Не богохульствуй! Но не заявлять же подобное всаднику Апокалипсиса…

А вампирша скривилась, словно вкусила что-нибудь донельзя противное. Наверное, для нечисти это могла быть церковная гостия, маленький освященный хлеб. Стало смешно. Глядя на кислые физиономии монаха и вампирши, я почувствовал, что уходит охватившая моя злость.

Вот только мы снова погрязли в долгом разговоре, а время тает.

– Так зачем же мы идем в Волчий дом? – кажется, я начал понимать, что задумала Ирма, но хотел услышать ответ из ее уст. Дабы полностью выяснить, что ждет в старом замке эльфов.

– Мы сильны, – произнесла вампирша. – Бран, ты, я и церковник. Уничтожим погоню, но тогда в Черном городе поймут, что дело нечисто, что скорей всего именно ты и был здесь.

– Но если впустим преследователей в замок эльфов и прикончим их там, то никто не прознает, как погиб отряд.

– Верно, – сказала Ирма, – они спишут потерю на мертвых эльфов.

– Хороший замысел, – хмыкнул Бран, – но если наши враги тоже знают, что эльфы спят?

– Никто не знает. Даже я не знала, пока не оказалась рядом, – ответила вампирша, и добавила с уверенностью: – Они спят.

– Надолго ли? – церковник поежился от холода и оглянулся; где-то там за деревьями расположено место, которое черней самого Запустения.

– Они спят, – повторила Ирма.

Мы продолжили путь, оставляя следы на белом снегу, будь он неладен. Пока тратили время на разговоры, Велдон отдохнул, но скоро вновь начал сдавать. Ход нашего небольшого отряда ощутимо замедлился. Проклятый пепел! Черная магия Неакра, что открыта для святого отца, могла бы придать сил инквизитору, только нельзя являть приспешникам Низверженного ни меня, ни его. Слуги возвратившегося бога легко учуют колдовство и поймут, кто его источник.

Другое дело – место, откуда магии не вырваться. Черные заклятья Неакра пригодятся в Волчьем доме. Надеюсь, Велдон не ограничится одними молитвами.

Идем на юг, все дальше отклоняясь от Тарты, воды которой бегут восточнее. Но сначала Волчий дом, и уж после него повернем к реке и обещанному Ирменгрет кораблю. Сперва засада и бой. Я ощутил волнение, внутри живота забегали мурашки. Кровь и песок! Как же рад этому чувству – оно человеческое, и, значит, я все еще человек. Надеюсь, что еще человек.

Смеркается. Мы все идем и идем. Велдон несколько раз споткнулся, силы его уже на исходе.

– Почти дошли, – вампирша увидела мое беспокойство, когда смотрел на инквизитора.

– Старик, – сказал Бран, – если не можешь идти, я тебя понесу.

– Я сам! – отрезал Велдон и вдруг встретился взором со взглядом Ирмы. – И ты! Не смей предлагать, что донесешь меня по воздуху.

– На своих двоих дойдешь!

Ирма демонстративно фыркнула, а я подумал, что, возможно, именно так ей придется поступить. Если инквизитор свалится с ног прежде, чем доберемся до замка мертвых эльфов.

Инквизитор сдюжил. Лес расступился, и мы узрели Наур Адаб. Правду сказала Ирма. Лес не забрал замок эльфов себе, деревья так и не подступили к нему. Лес не стал отвоевывать когда-то давно вырубленное, открытое пространство перед его стенами и рвом. До них, как и в год падения Гвендара, три полета стрелы, и припорошенная снегом желтая трава с редкими стеблями до колен.

Мы смотрели на частично разрушенные пушками лекантийцев стены и башни. Верхняя часть с зубцами и бойницами почти полностью снесена по всей длине укреплений, а справа от двух башен, меж которыми – засыпанные землей ворота, зияет большой проем. Должно быть, туда устремились штурмующие, когда снесли этот участок стены. Обороняющиеся почему-то не насыпали там земляной вал, хотя успели забить землей разрушенные пушками ворота. Завал в них давно порос такой же травой, которая покрывала все открытое пространство вокруг Волчьего дома

Нам туда, в проем, зияющий тенью в сгустившихся сумерках. За ним – смутно различимые очертания замковых построек. Не скажу, что рад добраться до Волчьего дома. От него веет недобрым. Страшным.

– Мне тоже жутко, – негромко сказала вампирша.

Глава 5. Волчий дом

– В сказках эльфы всегда живут на огромных деревьях или в рощах, – произнес я.

Мы по-прежнему стояли на опушке леса, так и не приблизившись ни на шаг к Волчьему дому. Не одну минуту уже мнемся на месте. Там, впереди, в замке из серого камня затаилось нечто такое, от чего даже высший вампир стремится держаться на отдалении.

– В Гвендаре предпочитали рощи, – произнес Томас Велдон. – Кроме тех, кого служба либо иная надобность заставляли селиться в городах, но таких было меньшинство. Лес что дом для всякого перворожденного.

Ирма фыркнула.

– Всегда поражалась, как ловко эльфы устроили, назвавшись перворожденными, а все это приняли. Первыми в Орноре были мы! Люди!

Я с удивлением покосился на вампиршу. Она все еще относит себя к людям? В своей сущности Ирменгрет – оживший мертвец и только, но вот думает про себя иначе. Что ж, тогда я тоже человек и, наверное, в гораздо большей степени, чем она. В моей груди хотя бы бьется сердце. Кровь и песок! Не о том мысли.

– Первыми были эльфы или нет, – произнес я, – но не похоже, что замок строили они.

Проклятый пепел! Вспомнилось и несколько слов покрепче. Хотел сказать, что пора кончать с разговорами, а сам опять в рассуждения пустился.

– Выглядит будто баронский в какой-нибудь глухомани, – сказал Велдон, – да возведенный в старые времена.

– Совсем не годен против пушек, – заметил Бран и покачал головой.

Я снова оказался озадачен. Предвестник знает про пороховую войну? Впрочем, почему нет? Тем более что Волчий дом действительно не смог выстоять под пушечным огнем. Высокие стены с башнями, лишь немного выступавшими вперед, и полное отсутствие собственной артиллерии не давали засевшим в нем эльфам-разведчикам ни шанса.

Мы видели только часть укреплений, которые, как поведала вампирша, сверху образуют круг, и вся верхняя часть стен и башен, где когда-то были зубцы, снесена пушечными ядрами. Почти начисто.

– Да, не похож Наур Адаб на эльфийский замок, – я понял, что оттягиваю неизбежное. Выигрываю разговором минуту-другую, лишь бы не подходить к замку. – На гравюрах все построенное перворожденными какое-то совсем иное.

– Изящное? – спросила Ирма. В ее взгляде, что бросила на Волчий дом, не было безразличия, в нем тоже тревога.

– Можно и так сказать – ответил я и угрюмо исподлобья посмотрел вперед.

– Это замок разведчиков, – ответила вампирша. – Им нужно было знать, каковы земли и дома людей, поэтому и замок совсем не эльфийский.

Ничем не примечательное укрепление без всяких изысков, подобных много еще в Большом Орноре. Во всякой глухомани, как верно отметил отец Томас, где разорившийся рыцарский или баронский род не потянул перестройку. Нет, не в крепость пороховой эпохи, а хотя бы в новый дом для семьи и прислуги. Так и стоят обветшалые гнезда древних фамилий то тут, то там во всех людских королевствах.

Ну а пред нами крепость эльфов. Пролом в стене, куда когда-то вошла пехота лекантийцев и не вернулась после штурма, темнел напротив нас. Нам туда.

– Они далеко? – спросил я.

Прежде чем ответить, Ирма посмотрел на меня, потом на Волчий дом:

– Приспешники Низверженного уже ближе.

– А эльфы?

– Они спят, – ответила Ирма. – Этой ночью и следующей.

Что-то внутри замка, а, может, сам Волчий дом гнали нас от этого места. Не сговариваясь, чувствовали, что мы здесь чужие. Повисла тишина. Мы почти не шевелились, застыли и стояли в один ряд: слева от меня вампирша, справа Война, а инквизитор – за предвестником.

Сколько времени минуло в странном оцепенении? Монах вдруг высунул голову из-за плеча Брана, чтоб пронзить Ирменгрет взыскующим взором.

– Ты уверена, ведьма… – выдавил он себя, – что эльфы спят?

Вампирша тоже высунулась вперед, уперев руки в бока.

– Язык распускаешь, церковник? – бросила она. – Или уже чернокнижник Неакр внутри тебя заговорил?

Ирма была особенно хороша, когда гневалась.

– Я не ведьма, монах. Запомни!

Томас Велдон полностью вышел из-за растянувшего лицо в довольной улыбке Брана, который вертел головой, смотря то на инквизитора, то на вампиршу. Предвестника забавляли их перепалки. Зато и Ирме, и Велдону было не до шуток, они вновь собрались выяснить отношения. А оцепенения, что пленило нас, больше нет. Спасибо тяжелому нраву Томаса Велдона, однако не в эту минуту нам препираться.

– Хватит! – я направился к Волчьему дому. – Так за разговорами самого Низверженного дождемся!

– Я с тобой! – воскликнул радостный Бран. Ему будто нравится, что с нами происходит. Странно это, да черт с ним, предвестником!

Шел не оглядываясь. Слышно, что за мной идут все трое компаньонов, двоих из которых точно предпочел бы никогда не встретить. Хотя… и Велдона тоже. Проклятый святоша так и норовит вспомнить о благости и греховности, когда сие не нужно.

Стемнело. Луна и звезды в безоблачном небе казались ярче и ближе, чем обычно. Вокруг снег, и в эту пору ночью все прекрасно видно без магии. Только лишь дневные цвета потускнели, налились серостью, а Волчий дом, сложенный из сероватого камня, потемнел на глазах, и мнился гораздо мрачнее, чем в недавних сумерках.

Мы оставляли следы, ведущие к пролому к стене. Их легко увидят, если не повалит густой снег, однако снега сейчас не надо. Я с благодарностью посмотрел на небо – ни облака. Нужно, чтоб погоня настигла нас, но именно внутри Волчьего дома, за крепостные стены которого не вырваться отголоскам нашей магии. Мы превращаемся из добычи в охотников.

Я шел впереди и первым добрался до пролома, рядом с которым, как и в день штурма, разбросаны камни из разбитого участка стены. Всякие, мелкие и крупные, припорошенные снегом, но и только: не обросшие ни травой, ни мхом. Будто штурм был не полторы сотни лет назад, а на днях.

Кровь и песок! Заходим внутрь! Я оглянулся и посмотрел на лица моих спутников. Бран сосредоточен, Ирма внешне спокойна и даже безмятежна, а лик инквизитора спрятан тенью от глубоко натянутого капюшона рясы.

– Монах, – вампирша была серьезна, – не стоит вспоминать твоих богов. Твои молитвы могут разбудить эльфов.

– Я учту, – взор Велдона, который мы увидели из-под капюшона, был тяжел.

– А магия? – спросил Бран.

Он посмотрел на инквизитора, которому тоже придется вступить в бой с чернокнижниками Неакра, затем перевел взгляд на меня.

– Магия их не побеспокоит, – ответила вампирша. – Твоя и моя сущности – тоже.

Я положил руку на эфес бракемарта, так спокойней, и вдруг заметил, что Война тоже держится за рукоять шпаги. С оружием на поясе даже предвестнику легче, пусть у него всего лишь шпага.

Опять появилось ощущение, что в Волчьем доме чужим не рады, нас там не ждут. Проклятый пепел! Я встряхнул головой, чтобы прогнать наваждение.

– Они спят?

Переспросить все же не лишне. Ирма кивнула и, посмотрев на мою оскаленную физиономию, улыбнулась… нет, натянула на красивое лицо подобие улыбки. Высшему вампиру здесь тоже не сладко.

Но топтаться в нерешительности перед замком мертвых эльфов больше нельзя!

– За мной!

Я пнул камень в полголовы размером, который лежал на пути, и вошел в разбитый пушками пролом. Сделал несколько шагов, вслушиваясь в тишину и собственные чувства, что не раз предупреждали об опасности. Ничего.

Сзади сквернословил Бран, он шел следом. Предвестник неудачно наступил на скользкий припорошенный снегом камешек и подвернул ногу.

– Чтоб его… – процедил Бран. Он заковылял за мной, сильно прихрамывая.

– Потерпи, – я вспомнил о святой магии, в которой Велдон еще с брандовских времен слыл признанным мастером, – зайдем за стену, и церковник тебя подлатает.

– А потом я за него помолюсь, – засмеялся Война и сразу же замолк. Его перекосило от укола сильной боли.

– Давай, – я подставил предвестнику плечо, и мы вместе двинулись по бугру из камней, в который осыпался разрушенный участок стены. – Сейчас, только переберемся за горку.

Бран крепко выругался, и с его слов живо представилось, кто и как сношал тот камень, на который предвестнику повезло наступить. Затейливое солдафонское проклятье заставило оскалиться в усмешке. Бран тоже смеялся, то и дело хрипя и стискивая мой камзол, на котором висела его левая рука. Правой он крепко вцепился в черный орденский плащ, что висел за спиной.

Крепко ж ему досталось! Предвестник Апокалипсиса, а ногу может подвернуть точно так же, как самый распоследний крестьянин. Но еще чуть-чуть, а там и Велдон поможет. Кровь и песок! Он ведь поможет?

Я оглянулся – вампир и инквизитор идут следом. Отец Томас буравил яростным взором своего левого ока повредившего ногу Войну. Проклятье! Он в раздумье, помогать Брану или нет. Только попробуй заупрямиться, святой отец! Я из тебя душу вытряхну, а потом и твою помощь!

Начали спускаться с бугра, и я вдруг понял, что давящего чувства опасности больше нет. Как только пересекли стену, оно исчезло. Вот и ладно! Я искал, куда усадить предвестника.

– Можно прямо здесь, – скривившись от очередного укола боли, сказал Бран.

Устроили его на снег. Предвестник сидел на нижней части черного орденского плаща, одновременно укутавшись в него. Плотный и теплый, плащ не даст сразу замерзнуть, а там и магия поставит на ноги.

Монах и вампир спустились с насыпи. Мы вышли на площадь меж единственными воротами замка и главной башней, чья темная громада виднеется у дальней стены, с которой она слита. Только в два раза выше крепостной стены.

Вытянутая площадь занимала половину внутреннего пространства Волчьего дома, дальним от нас краем ограничиваясь широкой башней и стеной. По левую и правую сторону от площади стояли простые дома с двухскатной крышей. Как избы, только из камня. Я потянулся к магии – внутри Наур Адаба это можно; но и с ночным зрением в пустых оконных и дверных проемах мог разглядеть лишь чернильную тьму.

Полная тишина. Ни звука, кроме нашего дыхания. Вдруг заметил, что вампир тоже дышит; и это оказалось для меня открытием, но после буду размышлять на сей счет. Оглянувшись, посмотрел на небо. Оно точно такое же, как за стеной, а что здесь другое? Помимо полной тишины?

Ветра нет – ни дуновения, ни порыва. Исчезло предчувствие беды, опасности, что давило на всех нас снаружи, но это настораживает. Я вновь огляделся. Пока ничего, только мертвые стены.

– Велдон, – сказал я, помогая усесться предвестнику, – нужна помощь. Немедля! Ваша белая магия!

– Знаю, – инквизитор сел на снег рядом с мрачным, как грозовая туча, Войной, – я помогу. Но святая магия немыслима без молитвы.

– Твори волшбу без молитвы, – зашипела Ирма, – а то разбудишь эльфов.

Церковник ответил испепеляющим взором, который, однако, на высшего вампира не подействовал. Сейчас опять будет перепалка! Я заскрежетал зубами, чтоб не начать ее первым, но ничего не случилось: Томас Велдон не спорил.

– Хорошо, – согласился он, – без молитвы. Только как без святого слова выйдет, мне не ведомо. Может быть больно.

– Ничего, монах, начинай, – Бран кивнул инквизитору, – и не такое со мной бывало. Иногда по кусочкам собирали да сшивали вместе.

А он не врет, не преувеличивает. Я хмыкнул и увидел, сколь угрюмым взором инквизитор уставился на вампира.

– Ирма, – я взял ее под руку и отвел в сторону.

Нет, ничуть она не похожа не мертвую. Приятно пахнет духами, длинные ресницы и карие глаза, в которых можно утонуть. Можно броситься в этот омут, но я люблю другую. Я поставил на кон все и впустил в наш мир Дьявола, чтоб спасти Алису.

– Что тебе, сладкий? – промурлыкала вампирша.

Что ей сказать? В голове пусто, лишь думал о ней и о моей возлюбленной. Столь близко от Ирменгрет кровь становится горячей, но я люблю Алису. Я все отдал за нее, душу и жизнь, а сейчас отстранился от красивой женщины с игривым ушками на рыжих волосах. Ирма нарочито недовольно поморщилась.

– Ох ты ж!.. – вырвалось у Войны.

Предвестник упал на спину и вытянул ноги, он дышал часто-часто, как после долгого и изнуряющего бега.

– С ним в порядке, – поднявшийся Велдон, повернулся к нам спиной. Отошел на несколько шагов, повинно опустив голову, и глубоко натянул капюшон.

Предвестник пошевелил поврежденной ногой, потом согнул ее в колене, выпрямил снова.

– Девять золотых стрел мне в зад! – выругался Бран и вскочил на ноги одним рывком. – Спасибо, монах!

Томас Велдон не ответил, он все так же стоял, обреченно опустив голову. Пользовал святую целебную магию без молитв, и осознание нового греха терзает душу. Черт с тобой, святоша! Нашел из-за чего терзаться! Мы пали давно и очень низко, но обязаны выжить и победить Низверженного. Ты – ради Лилит, я – для Алисы!

– Где они?

Мы понимали друг друга уже без лишних слов.

– Слуги Ишмаэля появятся здесь через час, – ответила вампирша.

– Отлично! – я распалял себя перед скорым боем.

– Каков замысел? – предвестник стряхивал с плаща снег. В его движениях ничего не выдавало, что еще несколько минут назад страдал о сильной боли в поврежденной ноге.

– Идем в башню, – я направился к донжону, – там осмотримся и решим.

Следы, которые мы оставляли, нарушили чистый, нетронутый снежный покров на площади внутри замка. Лес, что окружал Волчий дом, не осмелился проникнуть внутрь крепостных стен. В ином месте через разрушенные крыши домов давно бы пошла поросль, а трава легко покрыла бы собой булыжники, которыми мостили двор замка. Однако нет ничего. Создавалось стойкое ощущение, что еще несколько дней назад здесь кипела жизнь.

А сейчас пустота! Иногда в заброшенных домах появляется ощущение, что за тобой наблюдают, но тут лишь пустота и тишина, которую мы старались не нарушить разговором. Так и дошли в молчании до донжона.

Главный вход в него зиял кромешной тьмой. Нам туда.

– Я подсвечу, – сказал Велдон.

Монах сложил ладони и через три удара сердца раскрыл их к ночному небу. Неакр знал заклятье, что осветит мглу, и теперь его знал отец Томас. От ладоней церковника отделился сгусток света – святящийся шар – поднялся над нами на фут и полетел, будто покачиваясь на незримых волнах, в донжон.

Внутри просторный совершенно пустой зал с несколькими проемами, за которыми снова царила тьма, и каменные ступени, уходящие на этаж выше вдоль стены башни.

– Где всё и где все?

На меня с недоумением посмотрели две с половины пары глаз.

– Где останки лекантийцев? Где их скелеты и сталь, что была на них или при них? Как был обставлен этот зал? Почему сейчас только голый камень? Где, черт возьми, сами эльфы?

Вампирша оказалась рядом и приложила указательный пальчик к моим губам.

– Тс-с-с! Не разбуди хозяев раньше срока.

– Не прикасайся ко мне, – я схватил Ирму за запястье и отвел руку вампира от себя. Потому что боялся эту руку, но не нечисть, что слишком близко от меня. Проклятье! Мне нравилось прикосновение этой красивой женщины, а ведь моя любовь – это Алиса.

– Как скажешь, – на лице и во взгляде Ирмы было сожаление.

– Нам нужно наверх, – я шагнул к винтовой лестнице.

– Как скажешь, – повторила вампир, на сей раз с издевкой в голосе.

Светящийся огонек подлетел к лестнице. Обнажив бракемарт, я двинулся вперед. После первого этажа лестница вела дальше внутри узкого коридора и все время вдоль стены. Через равные промежутки имелись бойницы, а каждый новый этаж начинался с темного проема в шести футах от ступеней. Нам нужно на самый верх, он располагался над седьмым уровнем.

Последние ступени, что вновь вывели под ночное небо, слегка присыпало снегом.

– Высоченная, – присвистнул Бран.

Мы выбрались на самую высокую точку Волчьего дома, здесь уже чувствовались легкий ветер и мороз. Зубцы на башне сохранились наполовину. Я подошел к тому, что был напротив пролома в крепостной стене и, взявшись за него, глянул вниз. Ого! Как с горы смотрю! Далеко до земли, и прекрасно просматриваются все окрестности Волчьего дома вместе с опушкой, где мы вышли из леса.

Скоро там появятся люди Низверженного и иные. Мы ждем их.

Я стиснул рукоять бракемарта и со злостью посмотрел на свою левую изуродованную руку.

Глава 6. Замок спит

– Ну, как мы их встречаем? – предвестник хрустнул шейными позвонками, ничуть не стесняясь присутствия дамы.

Вот же… Что за мысли в голове? Приличная женщина в обществе трех мужчин ночью по развалинам эльфийского замка не гуляет. Да еще в Запустении! Но Ирменгрет не женщина, коль на то пошло! Нечисть! Упырь!

– Встречаем с хлебом и солью, – я смотрел на опушку леса, где скоро появятся приспешники Низверженного. – Они заходят по следам в замок, после чего Велдон бьет их магией. Ты прикрываешь его, а я переношусь к проему в крепостной стене и никого не выпускаю из Волчьего дома.

– Что делать мне?

Я обернулся к моим вольным и невольным компаньонам, что стояли позади.

– На тебе воздух, – сказал я вампирше. – Летай и смотри, чтоб никто не улизнул.

Ирменгрет недовольно скривилась.

– Мне нужна кровь. Свежая кровь! Срок подходит.

Я выругался. Показалось или нет? На мгновение у нее выросли клыки кровососа! Проклятый пепел! Или это наваждение?

– Что это значит? Какой срок?

Вампирша отступила на несколько шагов и оценивающе оглядела сначала меня, потом Войну и затем Велдона.

– Отдай мне монаха, – красивые глаза Ирмы хищно блеснули.

Кровь и песок! Она не шутит.

– Я голодна. Как подойдет срок, обращусь в неразумного зверя, пока не удовлетворю свой голод. Чтоб не потерять разум, кровь нужна сейчас!

– Только попробуй! – инквизитор вцепился правой рукой в собственную рясу с такой силой, будто в ней его спасение от нечисти в облике рыжеволосой красавицы.

– Хватит!

Они вновь начинают! Очень умно и крайне вовремя!

– Не возражаю! – последнее слово Ирменгрет оставляла за собой. – Но дай мне кровь! Отдай монаха! Или возьму кровь в бою у какого-нибудь слуги Ишмаэля. Я буду драться!

Я согласился, но с условием:

– Ты тоже прикрываешь Велдона. Ты и Бран! Не подпустите к нему никого!

– Так-то лучше, – сказала Ирма, промурлыкав инквизитору. – Слышишь? Я буду тебя охранять!

Святой отец пропустил колкость вампирши мимо ушей. Он с гневом смотрел на меня.

– Гард! Ты ничего не забыл?

– Нет.

– Ты не спросил меня, готов ли я пускать в ход черную магию Неакара!

Я не сдержался!

– Проклятье! Велдон! Вы в девицу-недотрогу вздумали играть!

Монах сложил руки на груди и сверлил меня тяжелым взором левого своего ока.

– Бран, Ирма, прошу вас оставить нас ненадолго!

Они отошли. Насколько это можно было сделать на башне.

– Святой отец… – начал я.

– Не называй меня так!

– Почему?

– Потому что моя душа проклята! Нет во мне святости! Я пал столь низко, что не ведаю, поднимусь ли когда-нибудь к свету.

– Как знаешь, Велдон, – я разозлился. – Хочешь становиться в позу, пожалуйста! Надумал сложить руки? Сколько угодно! Но твоя дочь по-прежнему в лапах Низверженного! Кто ее спасет? Я?

У монаха задвигалась нижняя челюсть. Он хотел бросить мне в лицо нечто, что задело бы побольней. Но от плевка в душу хуже не станет! После сделки-то с Люцифером! Ха! Любые слова Велдона – это просто пустяк, после всего пережитого.

– Так вот! Можешь не марать в крови свои белые рученьки! Но я иду только за Алисой! Твоя дочь, судя по всему, помощи от отца не дождется!

– Что ты от меня хочешь?

– Чтобы черная магия Неакра уничтожила несколько десятков приспешников Низверженного. Ты сможешь это?

Когда-то я мог говорить с Велдоном, лишь называя его на «вы». Да что там! Еще несколько мгновений назад! Но он такой же, как я. Всего лишь грешник с тяжким грузом на душе.

– Гард, мы прокляты.

Кровь и песок! Я слышал это уже несколько раз.

– Мы принадлежим не себе. Ты же знаешь это, Велдон.

– Знаю.

Голос инквизитора дрогнул. Он опустил голову, и капюшон рясы укрыл лик монаха. Продолжил он говорить тихо, едва слышно:

– Но надежда на Спасение и Прощение есть каждого. Даже у нас!

Велдон поднял горящий взор. Такой, как прежде.

– Верь мне!

Я вздохнул.

– Верю, – это была ложь.

Я верил только в сделку с Дьяволом. Вот в чем правда моей жизни и моего посмертия. Но посмертия у меня, кажется, нет. Смерть – не та награда, на которую можно рассчитывать. Я могу умереть, но мертвым мне не быть.

Проклятый пепел! Сколько раз я уже смотрел на свою левую чешуйчатую серо-зеленую руку с черными и острыми когтями? Посмотрел и в этот раз.

– Вижу, ты в сомнениях, и это немудрено, когда в тенетах Сатаны, – голос Томаса Велдона звучал как в прежние дни, когда он был истовым инквизитором и чадом Матери Церкви. – Мы освободим и Лилит, и Алису, а после спасемся сами. Я помогу тебе! Бог Отец и Бог сын не отвергнут нас!

С языка чуть не сорвалось, что я уже отверг их! Когда заключил сделку!

Но если Спасение может быть даровано и мне? Я снова вздохнул. Быть может, но пока Алиса в плену возвратившегося бога, на мне печать Люцифера, и я буду следовать сделке. Кровь и песок! Без могущественной силы в союзниках Низверженного не победить! А потом?

Потом буду верить в Спасение и Прощение! Велдон обещает помощь. Ныне же у меня и у него война, кровь, смерть и черная магия. Мы во тьме греховного падения.

– Ты, Велдон, такой же, как и я!

– Знаю, Гард. Наши души прокляты.

Монах натянул поглубже капюшон и отвернулся. Слова о проклятье и падении собственной души давались ему непросто.

– Они уже близко!

Вампир и предвестник подошли к нам.

– Охраняйте инквизитора. Его магия уничтожит всех, кто войдет в Волчий дом, а я перегорожу дорогу назад через пролом в стене, – я посмотрел на опушку леса, из которого скоро выйдут приспешники Низверженного. Неровная темная линия пред белым снежным покровом под ночным небом.

– Это все, что ты придумал? – предвестник положил руку на мое плечо.

– Есть идея получше? – я не оборачивался. – И чем мой замысел плох?

– Погляди на свою левую руку.

– Что тебе? – вспылив, я развернулся к Брану лицом.

Война был совершенно спокоен.

– Тебя можно убить, – сказал он. – Внизу мы будем двое, а для охраны Велдона хватит одной Ирменгрет.

– Как ты окажешься там? – спросил я. – За спиной слуг Низверженного, когда они войдут в Волчий дом?

Мой магический дар перенесет во тьму, что сгустилась у пролома в стене, но лишь меня одного. Еще одного человека захватить с собой я не смогу.

– Спрячемся где-нибудь внизу.

Я покачал головой.

– Так не годится! Никто из них не должен уйти! Я владею магией, которая перенесет за спину вошедших в замок, но не двоих.

– Тогда меня перенесет Ирма, – Бран просто пожал плечами. – Перенесешь ведь? А? Ирменгрет?

– Если лапать не будешь.

– А иначе?

Вампирша хохотнула, и получилось у нее довольно двусмысленно. Она распущенная, эта Ирменгрет, и чертовски привлекательная.

Война и Ирма смеялись. Негромко после замечания Брана. Враг, мол, уже близко, а они ржут, как кони. Я криво усмехнулся и поймал мрачный, негодующий взгляд отца Томаса, который с немым укором смотрел на меня. Только-только говорили о спасении души, а Николас Гард уже шутить изволил с нечистыми.

– К черту все! – я отмахнулся. – Сейчас будем драться, а остальное потом!

– Я помолюсь, – ответил монах, – за твою и мою душу, когда покинем Волчий дом.

– Помолитесь, святой отец. Позже помолитесь, а сейчас забудьте о Небесах. Нам нужны черная магия Неакра.

– Ты ее получишь!

Велдон сорвал повязку с правого глаза, явив миру выпученное око безумца-колдуна, и отбросил капюшон рясы, что укрывал испещренную глубокими морщинами половину лица, которая принадлежала давно умершему чернокнижнику!

– Проклят тот день, когда я впервые узрел тебя, – произнес Велдон и, повернувшись к нам спиной, отошел на несколько шагов.

– Сильно его перекосило, – хмыкнул Бран.

– Это случилось не сейчас, – я смотрел на рукоять клинка предвестника и размышлял, возможно ли шпагой сражаться с мечниками.

– А! Выбрось это из головы, – ответил предвестник, когда я озвучил сомнения.

– Тебя можно убить?

– Конечно! – Бран улыбнулся. – Мы уже говорили об этом. Но это ничего не изменит, потому что не остановить конец времен. Я всего лишь буду перерожден, ну а ты столь легко не отделаешься.

Предвестник покосился на мою левую руку. Проклятый пепел! Это цена за новую жизнь после смерти. За второе возрождение расплата будет больше. Я выругался, словно последний матрос.

– Не хочу вам мешать, – сказала Ирма, – но гости уже почти здесь.

– Сколько их?

– Скоро увидишь.

В прошлый раз вампирша говорила про две дюжины орденских солдат во главе с чернокнижником ордена и трех иных вместе с десятком стражей-великанов.

– Отойдите к спуску вниз, – попросил я. – Вас не должны увидеть.

– А ты?

– Меня укроет магия.

Закололо на кончиках пальцев. Я обратился к колдовству. К Дару Харуза, который скрывался под личиной Старика. Эх, не о том мои мысли… Дар древнего бога, что многократно усилился первородной тьмой Орнора, которую мы знаем под именем Люцифер.

Я подошел к зубцу башни, что смотрел на опушку, где вот-вот появится отряд преследователей. Коснулся правой рукой – я беззвучно выругался – мою настоящую руку вложил в ночную тень. Представил, как тьма обволакивает меня, делая одним целым со тьмой. На плечи лег незримый плащ, укрывший от чужих взглядов, а мир окутался хмарью и окрасился в черно-серое. Видно далеко – лес внизу поднимается из белесой дымки, стелющейся над корнями деревьев. Но меня не обнаружить, я слился с ночью.

Ирма сказала, что приспешники Низверженного недалеко, и они скоро пожаловали. Там, откуда из-за деревьев к замку эльфов вышли мы, появились трое. Три темные фигуры замерли перед открытым пространством на несколько минут. Верно, оглядывались и изучали с безопасного расстояния окрестности Волчьего дома.

Следы беглецов – наши следы – ведут к пролому в крепостной стене. Долго разведчики не раздумывали, а, может, им просто приказали идти дальше. Они направились к Наур Адабу – три арбалетчика в черных орденских плащах со вскинутым и готовым к стрельбе оружием. Когда миновали половину пути до развалин, я уловил движение на той стороне покрытого неглубоким снегом поля.

Еще двое. Очертания плохо различимы на фоне темных деревьев. Скорее всего иные – два офицера, а может, один из них – орденский колдун. Ирменгрет говорила, что во главе двух дюжин солдат шел чернокнижник.

Я отступил от зубца, у которого таился в темноте, и бросил магию. Мир вокруг меня стал прежним.

Нужно срочно обсудить один момент.

– Идут. Трое сейчас разведают проход за стену. Затем в Волчий дом направятся остальные, а мы кое-что забыли, когда планировали засаду.

– В лесу может остаться наблюдатель, – без раздумий произнес Бран. Похоже, он с самого начала различал слабое место в плане, но отчего-то держал эти соображения при себе.

– Отчего сразу не сказал? – я решил сразу выяснить, почему предвестник молчал.

– Это очевидно, – тот лишь пожал плечами. – Кто-то должен был озаботиться наблюдателем. Полагал, что ты уже все обдумал, раз начал командовать.

Вот как? Я начал командовать? Пусть!

– Ладно, – я рубанул воздух ребром ладони, – раз так, то лес и наблюдатель на тебе, Ирма.

– Слушаюсь, – вампирша улыбнулась с явной насмешкой и склонила голову.

– Велдон, – сказал я, – Ирмы рядом не будет.

Монах кивнул. Если не смотреть на изуродованную половину его лица с наполненным бешенством и безумием глазом Неакра, инквизитор был сосредоточен на предстоящем бое. Зато вампир и предвестник слишком уж многозначительно переглядываются. Что у них на уме? А! Я ругнулся про себя, мысленно махнув рукой и на Войну, и на Ирменгрет. Плевать на них.

– Бран, ты все-таки остаешься здесь. Держи за собой выход на башню, – я указал на проем, через который мы поднялись наверх. – Сюда точно ломанутся, а в проломе у внешней стены я как-нибудь справлюсь сам. Главное не подпустить никого к Велдону. Он наше главное оружие на сегодня!

– Тогда встречать лучше на первом уровне. Прямо на входе в башню, он не слишком широк, – заметил Бран и направился к ступеням.

Говорил, что я начал командовать в нашем маленьком отряде, а сам не спросил даже, что я думаю о том, что он спускается.

К черту! Я вовсе не стремился быть главным и указывать предвестнику или вампиру, что им делать. Просто рассказал, как лучше встретить преследователей. Только и всего. Кивнув молчаливому инквизитору и косо посматривавшей на него Ирме, я направился на прежнее место. Через несколько шагов вновь обратился к магии, сливаясь с тьмой у зубца башни.

Три разведчика дошли до крепостной стены. Стоят, смотрят в пролом, прислушиваются. Точно как мы, когда добрались до Волчьего дома. Но замок и его истинные хозяева спят, а следы, которые привели к проклятым развалинам, ведут дальше. К главной башне, что возвышается над крепостью. Безмолвной, но именно там скорее всего укрылись беглецы.

Двое пересекли линию внешних укреплений. Один укрылся за большим валуном: сразу как миновал пролом. Другой метнулся вправо к развалинами домов. И снова тишина: ни нас, ни эльфов – хозяев замка.

В Наур Адаб вошел третий разведчик. Добравшись до засевшего за валуном, обменялся с ним несколькими фразами. Мне показалось, что эти двое то и дело кивали на донжон. Правильно! Мы здесь! Куда ж нам деться, когда следы на снегу ведут только в главную башню Волчьего дома?

Я оскалился, распаляясь при мысли о скором и неминуемом бое с прихвостнями Низверженного. Он убил Старика! В его плену Алиса! Из-за него я однажды умер! А еще… Кровь и песок! Сколько же мне глядеть на изуродованную нечеловеческую руку? Я снова смотрел на нее.

Разведчик, который проник в безмолвные развалины последним, уже бежал назад. Чтоб доложить, что в замке все спокойно, а мы спрятались внутри донжона. Трем разведчикам соваться в него значило никогда не выйти наружу.

Мы терпеливо ждали: я и рядом Ирма с Велдоном, а где-то внутри донжона предвестник со смертным именем Бран – и мы дождались. Отряд наших преследователей выбрался из леса и двинулся на Волчий дом. Орнорцы и иные.

Пришельцы из умирающего мира Даад шли в центре. Три офицера ступали след в след, вокруг них – стражи. Десять иномирцев, на голову выше остальных. Я помнил их маски с мордами зверей, что скрывали нижнюю половину лица великанов. Пасть без губ с мелкими и острыми зубами и бурая чешуя ящерицы.

Две трети отряда составляли солдаты из орденской стражи. В шлемах с высоким гребнем и полями, загнутыми с боков, как у огсбургской пехоты. Все с арбалетами. Идут разделившись на два крыла и развернувшись лицом к замку. По десять стрелков слева и справа от офицеров и великанов-полуящеров.

Где-то в лесу должен остаться один или двое. Может быть, трое… Неважно! Для высшего вампира эти трое – считай, что младенцы. Я оглянулся – Ирма уже готова. Вскинула к ночному безоблачному небу лицо, а за спиной – широко расправленные крылья нетопыря. Опущенные руки чуть расставлены в стороны, на пальцах – длинные когти. Ангел смерти!

Я чертыхнулся. Нет, Ирменгрет совсем не ангел. Просто смерть, воплощенная в нечисть, в ожившего мертвеца, и смерть может быть по-своему прекрасна в этом своем воплощении.

Монах в нескольких шагах от вампира. Сгорбился, скрючился, выставив перед собой руку. Что он делает? Кровь и песок! Осенил себя знамением! Я зарычал, но если бы мой рык мог повернуть время вспять!

– Проклятый пепел! – сорвалось с уст.

Я вслушался в тишину, которая по-прежнему царила в Волчьем доме. Ничего не изменилось. Но проклятому святоше ведь говорили – забыть в этих развалинах про Бога Отца и Бога Сына, веру и молитвы!

Не заметил, как сбросил с себя магический покров и оказался рядом с церковником, схватив его за грудки.

– Велдон! – зашипел я. – Ты что творишь!

Монах вцепился в мою левую руку, попытавшись разжать пальцы с черными когтями, да это все одно что раздвинуть руками тиски.

– Впредь буду помнить… – прохрипел он.

– Уж не забудь, – я был разъярен, но отпустил церковника.

Не до него сейчас!

– Они спят, – Ирменгрет оторвалась от созерцания неба. Она смотрела на меня и Велдона голодными глазами. Улыбаясь. Показав длинные клыки вампира.

Прежнему Николасу Гарду было бы страшно. Нынешнему – нет. После сделки с Дьяволом… после сражения с Низверженным и его армией, когда за спиной были только Велдон и Лилит… после смерти и пустоты, что была за той гранью… теперь уже не испугать нечистью, расправившей крылья.

Только сердце все равно колотится так, словно сейчас выпрыгнет из груди. Сейчас будет бой, и горе тем, кто приближается к Волчьему дому. Что такое три десятка, когда сражался с целым войском возвратившегося бога? Ничего!

Но они идут сюда! Мы ждем.

Глава 7. Приспешники Низверженного

В замок вбегали орденские арбалетчики, по одному – в пролом крепостной стены. Быстро рассредоточились: половина укрылась у развалин домов слева и справа от вытянутой площади, упиравшейся в подножие главной башни Волчьего дома.

Другие десять стрелков выстроились в ряд в дюжине футов от пролома. Легкая мишень для обороняющихся в донжоне. Но истинные хозяева Волчьего дома спят, а мы встретим вторгшихся в замок вовсе не стрелами, арбалетными болтами или пулями.

Пехотинцы ордена молча замерли перед площадью. Они люди и скорее всего опасаются стоять на открытом, легко простреливаемом пространстве, но не дергаются, не вертят головами в черных шлемах, молчат. Вымуштрованы! Больше боятся своих командиров, чем врага, да надеются на товарищей, засевших на флангах.

Кровь и песок! Где-то в лесу остались орденский маг и пара арбалетчиков – ими займется вампир. Но почему в замок не входят иные: три офицера и десять великанов? Здесь мы! В башне! Идите сюда!

Я мысленно взывал к врагу, будучи абсолютно невидимым. Слившись с ночной тенью у сохранившегося зубца башни, видел мир черно-серым. Над снегом стелется белесая дымка. Время словно остановилось: ждем мы, ждут и они. Чтобы продолжилось течение времени, я начал считать удары сердца.

Проклятый пепел! Тишина, безмолвие и неподвижные истуканы-арбалетчики внизу. Я досчитал до сотни, а они… Нет! Я хищно оскалился. Иные тоже двинулись в Волчий дом. Никто не нападал на орденских стрелков, проникших внутрь эльфийского замка, а следы беглецов ведут в главную башню и более никуда. Беглецов нужно брать!

Первыми шли восемь великанов. Они вытянулись в ряд позади стрелков. За полуящерами – два офицера. Третий и два стража остались в проломе. Эти трое – моя первая цель. Я стоял, чуть согнувшись, по старой флибустьерской привычке прячась за укрытием от пуль. Рука непроизвольно сжала рукоять бракемарта. Сейчас… Сейчас…

Началось! После гортанного выкрика одного из офицеров арбалетчики побежали к башне. Сразу все! Десять стрелков, что стояли напротив донжона, устремились прямо к нему. Вторая половина арбалетчиков держалась флангов, по шестеро с каждой стороны.

Солдаты мгновенно истоптали снежный покров и скоро окажутся у главной башни замка, а там внизу только один Бран! Я сбросил с себя магию, чтобы меня было слышно и видно.

– Велдон! – я закричал во всю мочь. – Действуй!

Церковник откинул на плечи капюшон рясы, явив безоблачному ночному небу обезображенный лик с оком мертвого колдуна-безумца, и вскинул к звездам руки. В тот же миг небеса над Волчьим домом затянулись клубящимися чернильными тучами.

Раздался протяжный стон, мгновенно нагнавший в сердце смертную тоску.

– Проклятый пепел! – я выругался, добавив пару слов покрепче, встряхнул головой, и тоска ушла.

Внизу раздались возбужденные голоса и выкрики. Арбалетчики, которые миновали половину расстояния до донжона, остановились как вкопанные, когда и на них нахлынула необъяснимая тоска. Но, видно, им помогло то же, что и мне: оттуда уже доносится отборная ругань. Орденские солдаты вновь бросились к главной башне Волчьего дома.

– Мой черед!

Я потянулся к магии, сливаясь со тьмой. Смотрю сквозь серую хмарь на сгусток тьмы в проломе за спинами офицера и двух полуящеров, что остались в тылу орденского отряда. Мир померк на миг, что быстрее удара сердца – и я там. Меня не заметили, я все еще укрыт плащом дьявольской силы. Внутри сладостное чувство от единения с мощью первородной тьмы Орнора, которую мы знаем под именем Люцифера.

Проклята душа моя во веки веков…

Покинув черно-серый мир, я шагнул к ближайшему великану, замершему чуть правее, и наотмашь ударил по его предплечью. Бракемарт легко вонзился в плоть, разрубая кость. Полуящер заревел, как смертельно раненный зверь, хватаясь правой шестипалой рукой за обрубок. Обезумев от боли, он забыл обо всем, даже обо мне, потому как открылся следующему удару.

Прямая сабля вонзилась в горло, вопль и рев мигом захлебнулись. Огромная туша в черном плаще до пят и в полумаске вепря на лице качнулась на каблуках сапог и рухнула на спину, а через мгновение моя прямая сабля отразила изогнутый клинок тяжелой сабли другого иномирца. Почти одновременно с выпадом клинка полуящер обрушил сверху стальной крюк.

Для прежнего Николаса Гарда этот удар означал бы верную смерть – мощь, вложенная в выпад, и быстрота нелюдя из чужого мира невероятны для человека. Я нынешний, извернувшись, перехватил запястье великана своей левой чешуйчатой рукой. Она сама сжала тиски, искрошив кости и плоть иного в кровавый фарш. Великан захрипел, роняя оружие, и получил бракемартом в грудь.

Стальной крюк, выкованный заостренным когтем, что выпал из лапы полуящера, я успел перехватить и теперь сжимал левой рукой со змеиной кожей.

Со вторым великаном всё! Я рывком высвободил клинок из упавшего на колени и заваливающегося на бок мертвого тела. С сабли стекала красная кровь, такая же, как у нас, детей Орнора.

Я исподлобья смотрел на офицера. С клинка в опущенной руке на неподвижное тело в черном плаще падали темные капли. В другой крюк-коготь. Офицер таращился на меня, выставив вперед обе руки с шестью растопыренными пальцами на каждой. На лице и во взоре застыло изумление, что через удар сердца превратилось в ужас.

Магия Низверженного не действовала на появившегося из ниоткуда и с легкостью убившего двух стражей чудовища, то есть меня. Я оскалился, собираясь сказать нечто колкое в адрес потерявшего мужество иного, но не успел.

Он рванул от меня к своим, надеясь найти средь них спасение. Я бросил крюк змеиной рукой, и стальной коготь вонзился точно меж лопаток. Вскрикнув, офицер упал на камни, так и не выбравшись из пролома в стене.

На его поясе тонкий меч, который мне пригодится. Я двинулся к мертвому и замер, поразившись осознанием своей новой сущности.

– Кровь и песок!

Мне нравилось убивать! Я сделал это с удовольствием. Мгновение назад я улыбался, глядя на трех только что сраженных мной… Что я такое?… Зажмурившись, я проклинал и себя, и сделку, и весь этой дрянной мир!

– Проклятый пепел!

Я открыл глаза. Николас Гард не имеет права на слабость. Пока Алиса в плену Низверженного – меня нет! Я лишь орудие против возвратившегося бога. Пусть у этого орудия есть разум и воля, но все же я только орудие! А душа… В закладе у Сатаны.

Но не отступлю! Пойду вперед, чего бы это ни стоило – ни мне, ни кому бы то ни было еще! Зарычав, я направился к мертвому офицеру, чтоб встретить нового врага с двумя клинками.

После появления за спинами трех иных и падением офицера на камни с крюком в спине минуло всего ничего. Буквально считанные удары сердца, но меня и смерть, что я принес, конечно же, заметили. Иные, которые шли за цепью устремившихся в донжон орденских солдат, разделились – один офицер и четыре великана направились назад.

Третий офицер, окруженный четверкой великанов, спешно шагал к главной башне. Кричал, приказывая солдатам не мешкать, однако на людей вдруг напал необъяснимый страх. Не добравшись до главной башни Волчьего дома десятка шагов, они начали пятиться, бросая взгляды на небо, и яростные вопли офицера действовали на них слабо.

Тучи, затянувшие небеса над замком эльфов, устремились в сумасшедший бег. Серые облака неслись по кругу над замком и сливались в одно целое, а над площадью появилась воронка, внутри которой чернела тьма. Она всасывала в себя тучи со стремительной скоростью, но тех не становилось меньше.

Мнилось, что насытившись тучами, воронка опустится к земле, чтоб напиться человеческой кровью. Я встряхнул головой, дабы отогнать наваждение. Прыжком оказался у мертвого офицера и завладел его клинком. Иные, что идут к пролому, уже близко.

Я ждал их, опустив к камням скрещенное оружие. В правой руке бракемарт; в левой, покрытой змеиной кожей, тонкий меч иномирца с посеребренной гардой. В двадцати шагах – рысь, медведь, волк и опять вепрь. Морды зверей на железных масках разъярены и скалят клыки. Против меня четыре тяжелые сабли и четыре крюка. Сзади маг-офицер, только сила его повелителя – ничто против меня: он просто еще один мечник.

Они не выйдут из Волчьего дома! Что такое пять иномирцев после сражения со всем войском Низверженного? Я чуть не рассмеялся, и сдержался лишь потому, что подумалось о безумии. Нет! Хочу остаться прежним Николасом Гардом!

Не желаю умирать! Я зло смотрел на приближающихся иных и крепче сжимал клинки. Легкая добыча для меня нынешнего. Опасаюсь лишь стрелков, но все арбалетчики сейчас под донжоном замка.

Кровь и песок!

Пятеро иных в дюжине шагов! Сейчас начнется! Однако Томас Велдон до сих пор бездействует. Я помянул церковника грязным словом и тем будто дернул его за седую бородку.

Небеса затрещали и взорвались оглушительным грохотом. Казалось, покачнулась земля, а, может, так оно и было. Тучи упали вниз, Волчий дом окутал туман. Он поднялся до колен, потом до бедра. Не видно, что внизу!

Я бросил взгляд на небо. Над нами висела непроглядная мгла. Не ночь, а чернильно-черная без единого вкрапления чего-то иного тьма. Она нависала над башнями Волчьего дома, почти касаясь вершины донжона, и от этой мглы веяло смертельной опасностью. Строй орденских стрелков, выучке которых я воздавал должное несколько минут назад, смешался еще больше. Они так и не вошли в главную башню эльфийского замка, где на первом уровне затаился Бран.

Иные тоже чувствовали неладное. Офицеры в особенности – они ведь маги. Иномирец, который командовал солдатами, продолжал орать, а бывшие при нем стражи обнажили сабли. Другие иные – те, которые ступали ко мне – так и стоят в дюжине шагов, но скоро бросятся на меня. Атаковать будут парами, иначе в пролом не войти, уже построились. Рысь и волк, за ними медведь и вепрь с офицером. Только ждут чего-то, косятся на туман и мглу над собой.

Тьма ударила по смертным. Три черных вихря сорвались с темного неба: в десяток арбалетчиков напротив донжона; в кричавшего на них офицера; в иных у крепостной стены.

Сгусток тьмы окутал офицера за спинами моих противников. Его полный боли и ужаса крик еще звенел в ушах, а самого иного не стало. Вместе с черным вихрем осыпался серым прахом внутри одежд и доспехов, что еще миг назад были на смертном, а сейчас упали в туман.

Всего два удара сердца, и отряд приспешников Низверженного потерял троих – арбалетчика и двух офицеров.

– Кровь и песок!

Подступивший страх словно тисками сдавил сердце. Я чертыхнулся, понимая, что магия направлена не на меня, но все равно сердце продолжило колотиться в груди, а орденских солдат охватила настоящая паника. Кто-то разрядил оружие в черное небо, кто-то попытался спрятаться в домах без крыш справа и слева от площади. Некоторые дернули в донжон и двое – к провалу в крепостной стене. Туда, где стоял я.

Стоял, чтоб через секунду отразить натиск рыси и волка. Невероятной силы напор! Иномирцы едва не рычали, они отчаянно рвались из крепости, потому что распоследнему дураку понятно, что внутри замка ждет смерть.

Сталь звенела об сталь. Я проворнее и быстрее двух великанов, гораздо сильнее их. За спинами иных вниз падали черные вихри. Их было много, и еще больше криков внутри замковых стен. Магия, напускавшая на людей страх и жуткую погибель, лишала разума. Смерчи поражали людей и иных одного за другим, не давая шанса сбежать или укрыться в развалинах.

Кто-то успел добежать до главной башни Волчьего дома и нырнуть внутрь под шпагу Брана. Я прикончил сначала рысь, потом волка. С остальными разделалась черная магия Неакра. Или уже можно говорить о Томасе Велдоне?

Я обтер бракемарт о черный плащ великана с маской волка и загнал клинок в ножны. Меч с посеребренной гардой выкинул, брезгливо сплюнув. Оружие иного вдруг стало неприятным. Меч упал на камень и жалобно звякнул в царившем вокруг безмолвии. Над Волчьим домом повисла воистину мертвая тишина.

– Проклятый пепел!

Как быстро все произошло! Мы перебили людей ордена и иных, как мясники на бойне. Быстро и почти без шансов получить ответ. Я шумно выдохнул и посмотрел на свою левую руку, покрытую ниже запястья серо-зеленой нечеловеческой кожей. Сжимаю и разжимаю пальцы, что легко дробят кости и камни.

Человек ли я?

Тьма в небе и туман внизу почти истаяли. В проломе пять окровавленных тел, пять сраженных моей сталью иных – офицер с крюком в спине и четверо мертвых полуящеров. Я криво усмехнулся, помыслив, сколь легко и быстро разделался с ними, однако цена за мою нынешнюю силу страшна и совсем не только для меня. Мир тоже заплатил, пусть еще и не знает об этом… Когда в Орнор явились предвестники, начались последние дни…

– К дьяволу все! – выпалил я.

Меня охватила злость, и я не заметил, кого помянул. Потому что мыслил только об одном! Если думать о том, что сотворил, то сойду с ума! Выругавшись, направился к донжону, из которого выбрался Бран.

Растоптанный снег и полная тишина. Я слышал только собственные шаги. Казалось, что на меня смотрят десятки глаз. Выругался про себя. Пустое! Прислужники Низверженного развеяны буквально в прах или проткнуты сталью, а мертвые эльфы спят!

Прошел мимо одного вороха одежды, другого, еще одного. Что там? Я склонился к кучке из орденских вещей, чтобы подобрать добротные черные перчатки. Свои прежние где-то потерял.

– Так-то лучше!

Я улыбнулся, радуясь удаче, на сей раз искренне. Перчатки отлично подошли по размеру, и левая спрятала змеиную кожу на изуродованной руке. Похоже, перчатки со мной навсегда. Мы выберемся из Запустения, и пусть нынешней инквизиции далеко до грозной конгрегации минувших веков, но чудовище со змеиной кожей быстро уволокут в свои подземелья. Оттуда смогу выйти только на костер. А если не инквизиция, то простые селяне точно удумают сжечь человека с лапой чудовища. Меня.

Но отчего я взял только перчатки? Я начал быстро раздеваться. Поймал недоуменный взгляд Брана, но лишь отмахнулся. Разделся полностью, донага, скинув залитую кровью изрезанную одежду. Черт! Холодно.

Я быстро переоделся, оставив из прежнего только сапоги. Черное орденское облачение завершил новый шерстяной камзол. Теперь лучше, теперь тепло. Осталось лишь плащ нацепить.

– Славно было!

С приближением предвестника мое почти благодушное настроение быстро сменилось на прежнее. Мрачное.

– Где Ирма?

Бран пожал плечами. Предвестник присел, чтоб порыться в вещах, что лежали рядом с ним. Его заинтересовал добротный кинжал. Мы копошимся в пожитках приспешников Низверженного, словно мародеры.

Сзади что-то упало на снег. Вампирша притащила пленника!

– Зачем он нам?

Крылья за спиной Ирменгрет сложились и исчезли, она вновь в образе обворожительной женщины.

– Это колдун, о котором я говорила, – улыбнувшись, сказала вампирша, – он возглавлял орденских солдат.

Чернокнижник был немолод. Он с трудом поднялся после падения: вампирша отшвырнула его от себя, когда до снега было футов десять. Одет в изорванную солдатскую куртку поверх темной рясы. Седые волосы спутались и слиплись от крови из раны на голове. На худом лице с выпирающими скулами – выпученные, полные страха глаза.

– Что скажешь, дед? – поигрывая только что найденным кинжалом, спросил Бран.

Предвестник приблизился к слуге возвратившегося бога на расстояние двух вытянутых рук, и тот сейчас смотрел только на кинжал и мычал.

Сложив руки на груди, я ждал, что будет раньше. Вопросов к орденскому колдуну у меня нет, а он считай что мертв. Ему не уйти от Войны и Ирменгрет. Интересно лишь то, зачем вампирша его притащила, и выдаст ли пленник сведения, за которые в награду получит быструю смерть?

Смерть и смерть. Вокруг только она и проклятые души моих невольных сотоварищей.

– Мерзкий старикашка, – вампирша обошла меня и промурлыкала из-за плеча, – и кровь у него отвратная. Невкусная. Я насытилась другими двумя, а этого притащила сюда.

– Для чего? – я не оборачивался. – Могла бы там убить.

Вампирша прижалась ко мне и зашептала на ухо:

– Он тебе не нужен?

Близость Ирменгет будоражила кровь. Я прикусил пересохшую губу.

– Не нужен.

– Хочешь, убьешь его ты?

– Нет.

На мне много крови, но лишняя не нужна.

– А может, вопросы есть у Брана или Велдона?

Я пожал плечами и, шевельнувшись, случайно коснулся мочкой уха губ Ирмы. Они горячи!

– Вы! – пленник вдруг отпрянул от Войны. – Разве не замечаете?

Предвестник схватил колдуна за куртку, приставив кинжал к горлу.

– Чего орешь?

Глаза колдуна еще больше вылезли из орбит.

– Эльфы! – прохрипел он.

Внутри меня похолодело. Я обернулся и увидел неприкрытый испуг на лице Ирмы.

– Они проснулись… – чуть слышно произнесла она.

Волчий дом менялся на глазах. Зимняя ночь уступила место безоблачному летнему полдню с ярко-синим небом. Полуторавековое запустение внутри крепостных стен исчезло. Нет даже пролома, через который мы и слуги Низверженного вошли внутрь.

Хозяева Наур Адаба вернулись!

Глава 8. Своих не бросаем

– Чужаки… Чужаки… Чужаки…

Многоголосица. Незримые, невидимые нашим взорам повторяли одно и то же слово, и произносилось оно с чуть слышным шипением. Голосами, которые сливались в один, что слышали во всем Волчьем доме.

Мы посреди ожившего замка эльфийских разведчиков, полного его обитателей. В самый разгар теплого солнечного дня. В другом, отличном от нашего времени, так как только что нас окружала зима, а нынче – лето. Мы в прошлом или ином времени.

В безвременье!

Мы – я, вампир и предвестник – не сговариваясь, жались друг к другу. Я и Бран стоим спина к спине, в руках опущенные к булыжникам клинки. Ирменгрет, морщась, прикрывает лицо от солнца растопыренной пятерней. Она в двух футах от нас, а в нескольких шагах – плененный вампиршей чернокнижник. Маг затравленно озирался.

Кругом эльфы. В основном мужчины в преимущественно зеленых одеждах, под стать лесу за обводом стен из серого камня, и почти все они вооружены тонкими мечами или кинжалами, у некоторых – луки. Есть и женщины, и даже дети.

Эльфы занимались своими делами, крутились у домов с двускатными крышами. Направлялись к воротной башне, разговаривали, кто-то кого-то отчитывал, слушал, приказывал, тащил, вертел, крутил и нес. Под шум и гомон ожившего поселения и неустанно повторяемого, повисшего в воздухе:

– Чужаки… Чужаки… Чужаки…

Мы для них не существовали! Я бы возблагодарил небеса за такую удачу. Но не ведал, как к этому отнесутся Бог Отец и Бог Сын. Лучше не рисковать!

– Чужаки… Чужаки… Чужаки…

Эти голоса давили, стискивали что-то под сердцем, причиняя почти осязаемую боль, но то всего лишь голоса. Я повторил про себя эту немудреную мысль три раза, отчего заметно полегчало. Бран и Ирменгрет тоже держатся, чего не скажешь о приспешнике возвратившегося бога.

Пленный старик схватился за голову. Заткнул уши руками и упал на колени. Мечущийся по замку взгляд и широко раскрытые глаза ныне принадлежали безумцу. Лицо исказилось гримасой страдания, а рот открылся, чтоб исторгнуть из себя дикий вопль.

Да он же выдаст нас!

Я лишь помыслил, что нельзя позволить колдуну закричать, а Война уже действует. Прыжком оказался рядом с чернокнижником, заткнув ему рот ладонью. Пленник замычал и вцепился в руку Брана, чтоб оторвать ее от своего лица, но это не легче, чем сдвинуть с места каменную стену.

На ярком летнем солнце сверкнула сталь кинжала. Одним отточенным движением Бран просунул лезвие под подбородок старика и перерезал ему горло. Предвестник умел это, он делал так много-много раз. Схватившись теперь за собственное горло, пленник упал перед Браном, лицом вниз. Кричать он уже не мог, только что-то булькало под ним.

– Зачем? – мой вопрос был, конечно, глуп.

– А ты подумай.

Я отмахнулся. Черт с ним! Замарал руки хотя бы не я!

– Чужаки… Чужаки… Чужаки…

Кровопускание скинуло с меня и Брана то давление, что рождали голоса. Я вздохнул с облегчением и поймал предвестника на том же, а вот Ирме было все так же плохо. Вслушиваясь в себя, вампирша не удостоила расправу с пленником даже взглядом.

– Не могу, – произнесла Ирма.

Словно вторя ей, гомон в замке стал сильнее. Бран и я переглянулись, понимая без слов, что подумали об одном и том же. Что-то меняется, рушится окружающая нас мирная иллюзия; и не в наших силах на это повлиять. Пролитая кровь чернокнижника тоже ни при чем. Волчий замок просыпается по-настоящему.

Я почувствовал, как екнуло сердце в предчувствии чего-то страшного и неизбежного, пусть никто из нас сейчас не в состоянии сказать, что именно нас ждет. Одно ясно: ничего хорошего!

– Не могу, – жалобно повторила вампирша.

Я покосился на нее. Губы пересохли от напряжения, а по виску течет холодный пот. Все, что мог – это крепче сжать рукоять бракемарта да негромко посочувствовать Ирме. Лишь бы она не оповестила о своей немочи в полный голос. Нас не должны услышать!

– Чего не можешь?

– Ничего не могу!

– Да тише ты! – Бран тоже нервничал. Взгляд предвестника стрелял по сторонам.

Ирма схватилась за ворот собственного полушубка

– Ничего не могу, – в третий раз повторила она. Правда, перешла на шепот, – нет крыльев и не могу улететь, не могу быть быстрее стрелы, нет клыков и когтей. Ничего нет!

Возможно, Ирменгрет выглядела комично, но сейчас не до шуток. Я тоже потерял часть магических способностей. Нельзя слиться с темнотой, когда ее нет. Нельзя переместиться в ночную тень на противоположной стороне замка, если сейчас день, а не ночь.

– Зато могу разорвать каждого на части, – вампирша зло оскалилась.

Облик ее ничуть не изменился; не появились даже клыки, но вот она – чудовище из страшных сказок. К несчастью, обратившихся правдивой былью. От Ирменгрет повеяло смертельной угрозой.

– Лучше скажи, что делать будем? – Бран взял себя в руки и внешне был совершенно невозмутим. Что ему, предвестнику Апокалипсиса, какой-то вампир, пусть даже из высших?

– Надо уходить, – на красивое лицо Ирмы вернулось неожиданно благопристойное выражение и, глядя на Войну, сказала тоже спокойно, будто заметив между делом: – Ворота еще открыты.

– А если они только и ждут, когда мы побежим из замка? – произнес Бран. Ему все же не по себе. Ничто людское не чуждо, когда в человеческой шкуре. – Так и должно быть? Вся эта идиллия вокруг нас… А, Ирма? Или это все по-настоящему?

– Откуда я знаю! – негромко огрызнулась вампирша. Самообладание быстро оставило ее. – Никто не рассказывал, что был в ожившем замке.

Я озирался, стараясь понять, что не так в облике эльфов Волчьего дома. На нас не нападают. Вокруг мирная в общем-то жизнь, и не столь уж важно, из какого она времени или это все мнимо, иллюзия, раз нас по-прежнему не замечают. Но что-то настораживает в обитателях Наур Адаба. Есть в них нечто странное.

– Чужаки… Чужаки… Чужаки…

Кровь и песок! Не смолкает ни на миг! Глупо надеяться, что мы до сих пор не замечены.

– Уходим, Николас! – вампирша схватила меня за руку, в ее голосе послышалась мольба. – Пока нас еще не трогают!

– Думаешь, нас отпустят? – спросил я. – Так просто и легко?

Я сжал левую руку. Под перчаткой змеиная чешуя – напоминание о смерти и черте, за которой для меня ничего нет. Кроме возвращения к жизни и нового еще более страшного и мерзкого уродства.

– Не знаю, – прошептала вампирша, глядя мне в глаза, – но пока есть шанс, надо уходить!

– Где Велдон? – я вспомнил об инквизиторе. – Мы должны его найти!

– Сдался он тебе!.. – обозлившись, по-змеиному прошипела Ирма. – Этот святоша! Он их пробудил! Опять молился или метил все знамением!

Она богохульствовала, да какой с нее спрос! С вампира!

– Без него не уйду, – сквозь зубы процедил я.

Мы спорили, а эльфы по-прежнему не замечали нас. Я косился на ближайших, терзаясь одной и той же мыслью? Что не так в облике хозяев замка?

– Он прав, – произнес Бран. – Нельзя оставлять старика. Своих не бросают.

– Своих? – взъярилась Ирма, обратив взор на предвестника. – Своих, говоришь? Какой он тебе свой? Смертный! Монах! Их слуга!

– Мы сейчас вместе! – предвестник тоже разозлился. – Ты с нами или ты одна?

До меня, кажется, начало доходить, что именно не так в эльфах. Нас не просто не замечают, мы посреди невидимого островка. Куда ни посмотришь, а ближе двух десятков шагов ни одного эльфа нет. Если кто-то приближается, то просто обходит нас стороной.

Проклятый пепел! Пусть так и будет, пока не покинем замок. Как же хочется вновь узреть зиму и ночное небо Запустения! Спокойствие, что царит вокруг, обманчиво. Нутром чую! Здесь смертельно опасно!

Ирменгрет права, нужно убираться отсюда, а мы стоим посреди площади и спорим, как недоумки. Только Велдона нельзя бросать! Чертов святоша! Где же он? Он же видит нас! Должен понимать, что надо спускаться!

– Так ты с нами? – Война требовал от вампира ответа.

Он больше не прикрывает мне спину. Ирма и Бран буравили друг друга недобрыми взглядами.

– Хорошо тебе! – вампирша оскалила ровные белоснежные зубы. – Сдохнешь, так переродишься в теле младенца и не вспомнишь, как помер в последний раз.

– Отвечай!

– Я с вами!

Ирменгрет сдалась, но не удержалась от колкости:

– Я с тобой, милый Бран, потому как не могу сейчас упорхнуть. А так бы помахала ручкой с высоты!

– Хватит! – встрял я. Ирма разозлила не только предвестника. – Мы идем в главную башню и ищем Велдона. Немедленно и без разговоров!

Я направился к донжону, не сомневаясь, что Бран и Ирма пойдут следом. Предвестник думает так же, как я. Вампирше же некуда деваться. В конце концов, она обязалась вывести Николаса Гарда из Запустения, и отвечать за это ей вовсе не предо мной.

– Чужаки… Чужаки… Чужаки… – шипящее многоголосие не смолкает.

До главной башни полсотни шагов. У входа в донжон скучает лучник. Увидит ли он нас, когда пройдем мимо, или как все будет воротить от нас нос?

Кровь и песок! Я остановился, как вкопанный. Дошло! Понял, что не так с эльфами. Никто не глядит в нашу сторону. Озираясь, я смотрел на обитателей Волчьего замка, чтоб убедиться в верности своей догадки, и не обнаружил ни одного направленного на нас взгляда.

– Почему опять стоим? – буркнул Бран. Предвестник с подозрением разглядывал эльфов, крепко сжимая рукоять шпаги и одновременно поигрывая кинжалом.

Ответить я не успел. Где-то внутри воротной башни загремело железо – там опускают решетку. Ворота закрывают!

– Не успели! – простонала Ирма.

Я крепко выругался и услышал, как поминает эльфов и их богов Бран. Течение мирной жизни в Волчьем доме прекратилось. Все эльфы оборачивались в нашу сторону. Буквально все! Как сговорились, разом посмотреть на нас!

– Кровь и песок!

Раньше я видел эти глаза! С почерневшими белками и без зрачков! Черные глаза нежити у всех эльфов! У каждого из них, от мала до велика!

– Началось! – Война вскинул над собой оружие.

С крепостной стены прилетели пять стрел. Ударились о булыжники мостовой в двух шагах от нас. Мимо!

– Быстро! – я удобней перехватил рукоять бракемарта. – Идем в донжон!

На лицах эльфов, которые безмолвно смотрели на нас, пропала тень жизни! Они как восставшие из могил мертвецы. Да они и есть мертвецы! Только не безмозглые упыри, утратившие разум! Эти не выпускают из рук оружие и даже обнажают мечи. Кто-то стрелял по нам из луков!

– Чужаки!.. Чужаки!.. Чужаки!.. – теперь звучит торжествующе и гораздо громче. Теперь каждый из эльфов повторяет это слово.

Они идут к нам – все! – чтоб окружить плотной толпой. Надо прорваться к Велдону, пока еще можем добежать до донжона, а не то придется пробиваться к нему через эльфов, как через густой лес.

– Туда!

Мы рванули к главной башне Волчьего дома, и в тот же миг эльфы кинулись на нас.

– Стой! – закричал Бран.

Бежать бесполезно! Не успеваем быть первыми у башни, потому что собьют и растерзают поодиночке. Что делать – мы знали без слов! Сбились спина к спине, у меня и Брана сталь, а вампирша сама что оружие. Взвыв от охватившего ее мучения, она смогла превратиться из красивой миловидной женщины в кровопийцу с длинными когтями на пальцах и острыми клыками во рту.

– Отбиваемся и идем к башне! – прокричал я и, набрав полную грудь воздуха, проорал, что было мочи: – Велдон!

Мой выкрик потонул в реве сотен глоток эльфов с черными глазами. Они кинулись на нас! Первым я рубанул охотника с двумя короткими кинжалами, что вырвался вперед. Живой противник никогда не сунется с такими против прямой сабли, однако предо мной нежить, пусть и не похожая на ту, что видел прежде.

Охотник упал, а я отразил выпад тонкого меча другого эльфа и через миг проткнул ему грудь; он тоже настиг живых раньше, чем остальные. За эльфом, который заваливается на спину, целая толпа, но прежде чем она захлестнула островок из трех чужаков, я увидел, как поднимается эльф-охотник, которого я сразил первым.

Их нельзя убить сталью! Лишь остановить на несколько ударов сердца!

А мы дураки! Эта простая и четкая мысль вонзилась в мое существо за мгновение до того, как толпа смела нас.

На нас обрушилась стихия! Нечеловеческая быстрота реакции, сила и ловкость, которыми наделила меня сделка с Люцифером, а также подобные моим способности Войны и Ирменгрет – это ничто против сотни эльфов с черными глазами.

Будь они живы, то, возможно, помешали бы одни другим, боялись бы нашей стали, но мертвецы не ведают ни страха, ни боли. Нас смяли за один миг. Моим бракемартом, кинжалом и шпагой предвестника да клыками и когтями вампира не оставить настоящий вал из тел, голов и конечностей.

– А-а-а!

Я заорал от боли и отвращения. В меня вцепились десятки скрюченных пальцев, чтоб разорвать на куски. Слышно, как кричит Бран и вопит Ирма. Нас выбросило над озером из сплетенных тел, чтоб через миг утопить в нем и растерзать в клочья. Но саблю я не выпущу! Вцепился в рукоять клинка и не разожму пальцы, чего бы мне это ни стоило. Хотя бы это еще в моей власти!

Это конец! Но если бы он был окончательным! Умру, чтоб возродиться вновь. Еще большим уродом и чудовищем, чем сейчас. Не хочу умира-а-ать!

Что?.. Не слышу ничего! Почему абсолютная тишина?

Ход времени замедлился. Над площадью, заполненной нежитью, появилась черная туча, посыпался мелкий снег. Летом! Днем! Белые крупинки падали вниз и не таяли. Туча росла, набухала, для нее бег времени не останавливался. Площадь, мертвые эльфы и мы пребывали словно бы в одном мире, а туча – в другом, но две вселенные соприкоснулись.

Туча взорвалась! Вниз рухнула белая лавина! Снег накрыл всех. Холодный, белый, пушистый. Упал на лицо, руки, кровоточащие жгучие раны, которые дарованная мне дьявольская сила еще не успела затянуть.

– Николас!

Услышав Брана, я в ту же секунду осознал, что меня никто не держит. Кровь и песок! Рывком вскочив на ноги, взмахнул бракемартом перед собой. В нескольких шагах напротив окровавленный и в разорванной одежде стоял Война. Вид его ужасен!

– Я в порядке, – осклабился Бран; свое оружие он тоже не потерял, – а ты выглядишь не лучше.

Мы стояли буквально на чужих, погребенных под снегом телах. Где торчала нога, где рука или выглядывало туловище. Эльфы были теперь другие – как трупы, изрядно пролежавшие в земле, чьи одежды полуистлели, потеряв цвет, и не узнать теперь, что именно надето на мертвеце.

– Гард!

Свесившись с верха донжона, Томас Велдон махал мне рукой, держась за полуразрушенный зубец башни. Волчий дом изменился, он снова прежний. Брошенный каменный замок посреди Запустения. Ночь вернула свои права, а лето уступило зиме.

– Сюда, Гард! – кричал церковник. – Я ненадого их…

Проклятый пепел! Порыв ветра унес слова монаха. Но ясно и так. Магия обрушила на мертвых эльфов снег. Они придавлены им, а еще колдовской силой, что выбросила нас из безвременья, если мы там в самом деле находились, а, может, просто сняла иллюзию. Неважно! Надо бежать в башню, пока эльфы не оклемались!

– Где Ирма?

Нашли вампиршу не сразу. Она тоже нежить, колдовской снег опасен и для нее. Полушубок, одежда и рыжие волосы сильно обгорели, как и она сама. Для вампира снег оказался пламенем. Ирменгрет лежала, припорошенная снегом, и не шевелилась. Зато уже задергались эльфы.

Предвестник опустился на колено перед Ирмой и перевернул ее на спину. Глаза у нее закрыты, но ведь не может быть столь легко покончено с высшим вампиром?

– Своих не бросаем? – спросил я. Неужели я говорю это? Вампирша для меня отныне – своя?

Бран кивнул.

– Держи!

Война бросил мне под ноги кинжал, а сам, вогнав шпагу в ножны, поднялся с вампиром на руках. Мы торопливо двинулись к главной башне Волчьего дома. Я шел первым с кинжалом и бракемартом, а следом предвестник, неся перед собой Ирму с безвольно опущенными руками и откинутой назад головой.

– Скорей!

Мертвые эльфы поднимаются!

Глава 9. Наверх!

Мертвец широко раскинул руки! Полуистлевшая серая плоть. Рот раскрыт в немом крике. Голова была скорее черепом, а в глазницах – черные белки без зрачков. Я наотмашь рубанул бракемартом, снеся с плеч то ли голову, то ли череп.

Есть первый! Первый неупокоенный, который вскочил из-под снега и кинулся на нас.

– Сдохни, падаль! – зло обронил за моей спиной Бран.

Предвестник нес Ирму, а я, вооруженный бракемартом и кинжалом предвестника, крутил головой, чтоб не пропустить нового нападения. Заскрежетал зубами, помянув черта. Обезглавленный мертвец упал на четвереньки и неуклюже пополз к откатившейся голове.

Сталь не убивает неупокоенных эльфов! Их нельзя убить во второй раз! Клинки лишь пронзают и рубят гнилую плоть, но не отнимают черную силу, нежизнь, что гонит мертвецов на нас! На непрошеных гостей Волчьего дома, в жилах которых течет горячая кровь.

– Проклятый пепел!

Донжон всего в тридцати шагах, но эльфы поднимаются все до единого! Где Велдон? Почему не ударит магией по неупокоенным еще раз?

– Бежим! – закричал я и, не глядя на предвестника, бросился вперед на трех эльфов, что разом оказались впереди и кинулись на нас.

Нет! На меня! Давайте только на меня! Потому что сзади Бран и Ирма, до которых не должны дотянуться!

Влекомые неугасимым голодом и ненавистью к живым, мертвые тянули ко мне тонкие руки со скрюченными пальцами. Я рубил с недоступной простым смертным быстротой. Я сам уже не совсем человек; по меньшей мере, не такой, как все. Выпад, удар и снова удар!

Клинок и кинжал разделали неупокоенных на части за считанные секунды! А сзади… Я бросился на выручку Брану, окруженному дюжиной мертвецов! Война перекинул Ирму через плечо, придерживая ее левой рукой, а в правой шпага, которой предвестник умудрился снести половину черепушки первому подступившему к нему. Неупокоенный упал и покатился в сторону.

Но через миг другие мертвецы вцепятся в Брана и вампира!

Я успел первым, сбив и втоптав в снег эльфа с ржавым мечом в высохшей конечности. Второго, что едва не прыгнул на спину предвестника, отбросил ударом нечеловеческой силы – навершием рукояти кинжала в левой руке со змеиной кожей. Затем обошел предвестника, чтоб встретить бросившихся на него неупокоенных.

– Давай!

Я не видел, что Бран рванул к башне, но был уверен в этом, а сам угостил бракемартом и кинжалом новых хозяев Волчьего дома. Сталь летала быстрей, чем может уследить за ней глаз, но неупокоенных слишком много и они не страшатся клинков. В меня вцепились, вонзили когти и клыки, вкусив крови.

– Получите! – я рычал как зверь.

Дохлых эльфов много, но десяток мертвецов, что скорее мешали другим – это не вал нежити, который смял меня, Ирму и Брана, когда Наур Адаб чудился неразрушенным, а эльфы живыми. Я отбился. Отпрыгнул, пока четверо, что лезли к живой плоти из-за спин других, не успели дотянуться до меня. С остальными разобрался!

Помчался за почти добежавшим до башни Браном, роняя на снег красные капли. Кровь – это пустяк! Раны затянутся скорей, чем истеку кровью. Я догнал предвестника почти у донжона, когда из темного входа выскочили трое мертвецов. Первого принял на шпагу Бран. Легко проткнул насквозь, но неупокоенный не заметил выпада. Вцепился в предвестника и клацая зубами потянулся к его лицу.

Война бросил шпагу и вмазал по голове с облезлой кожей. Через миг моя сабля сняла ее с плеч. Неупокоенный слепо замахал руками, шпага предвестника торчала в его впалой груди. Бран выдернул клинок из ходячего труппа, а я встретил двух новых!

Отсек обе кисти первому и почувствовал, как в правое плечо вонзились клыки другого, а когти мертвеца уже рвут живот и спину. Я взвыл от боли и вогнал кинжал прямо в черный глаз неупокоенного, который тут же ослабил хватку и упал на снег.

Взмахи сабли разделывали мертвого эльфа с двумя обрубками вместо рук. Я заскрежетал зубами от еще терзающей меня боли, но в мыслях ликовал. Кинжал нашел уязвимое место нежити!

Бракемарт снес голову мертвецу, что на мгновение замер и получил удар ногой в живот, откинувший обезглавленного эльфа на несколько шагов.

– Ты как? – я обернулся. Толпа нежити будет здесь через десяток ударов сердца.

– В порядке, – Бран резанул воздух шпагой.

Дышит тяжело – бег и схватка с Ирмой, перекинутой через плечо, дались непросто, но оскалился в хищной улыбке, а в глазах – полубезумный боевой азарт.

– За мной!

Я первым нырнул в темноту донжона, обращаясь к дарованной богом воров магии. Закололо на кончиках пальцев, внутри меня пробежала волна тепла, с которой приходит ночное зрение.

Внутрь зала первого этажа падал слабый ночной свет – мне этого достаточно. Сделка многократно усилила магические таланты. Я видел, как кошка во тьме – просторный зал с несколькими проемами, за которыми снова тьма, и никого из неупокоенных. Внутри башни было подозрительно тихо.

– Проклятье золотых слонов! – выругался Бран, он тоже внутри донжона. – Ничего не вижу!

– На ощупь иди! Помнишь, где лестница?

Война снова выругался и, найдя рукой стену, двинулся вдоль нее к каменным ступеням. А я воткнул острие сабли в первого эльфа. Они уже рвутся к нам.

– Кровь и песок!

Целился в глаз, но мертвец попытаться прыгнуть, и бракемарт вонзился только в шею! Это укус комара для такой твари! Я только успел пнуть неупокоенного назад, чтоб тот не оказался за спиной, а новые мертвецы за ним лезут и лезут. Я с остервенением рубил гнилую плоть на старых костях, и пока удавалось сдержать натиск нежити. Но с той стороны их все больше, скоро напор эльфов превратится в подобие стихии, и придется отступить.

Иначе мертвяки погребут меня под собой, как тогда, когда вместе с Ирмой и Браном попытались отбиться в первый раз.

Предвестник уже у каменных ступеней. Как же медленно он все делает! Быстрей! Я чуть не взвыл от злости! Здесь, у входа, долго не выстою и, конечно, отступлю к лестнице внутри узкого коридора, что поднимается наверх вдоль стены донжона. Там, отходя, поднимаясь по ступеням за Браном, и буду сдерживать мертвецов.

Но сможет ли Война отбиться от того, кого не видит, если неупокоенные появятся сверху?

Снова кровь и боль! Я захрипел, отпрыгнув, и широким взмахом рубанул вниз. Мертвая эльфийка пролезла меж ног других неупокоенных и вонзила клыки в ногу. Сабля перерубила ей шею. Кинжал в левой руке остановил нового тянувшегося ко мне мертвеца, на сей раз удачно поразив черный глаз.

Неупокоенный застыл, его толкнули, и тонкий стилет попытался достать мое сердце. Я легко отразил кинжалом неточный выпад очередного мертвяка, снова делая шаг назад. А эльфы, словно слившись в сросшееся телами одно многоглавое и многорукое чудовище, заполнили собой весь проем в каменной стене донжона.

Их больше не удержать!

Я бросился к ступеням, занимая новую позицию на первой из них. Брана не видно и, значит, он на втором этаже или почти там. Хорошо!

– Как ты? – заорал я.

Неупокоенные с шумом ввалились в нижний зал, и ответа я не услышал. Вот это плохо! Я пятился по ступеням наверх, постоянно оглядываясь, стараясь не упустить неупокоенных из вида, а они потеряли меня. Заходящие сейчас в башню мертвецы топчут тех, кто первыми одной слитной массой вдавились внутрь. Почти все они упали, не успев встать на ноги.

– Куча мала у вас, гады, – негромко вырвалось у меня. – Развлекайтесь, твари.

С Браном все в порядке. Я шумно выдохнул, когда нагнал его. Он в самом деле добрался до второго этажа. Обмякшая Ирменгрет все так же на плече, а вперед устремлено острие шпаги.

– Хоть что-нибудь видишь?

– Есть немного, – послышалось сверху, – когда мимо бойницы иду.

Я смотрел на проем слева от предвестника. Темный ход ведет на первый уровень главной башни Волчьего дома. Там кто-то есть! Клянусь Харузом!.. Клянусь Стариком… Я горько усмехнулся, вспомнив о предводителе ночных крыс.

Бран поднимался дальше, я шел за ним. Внизу шумят немые мертвецы, но по ступеням никто не поднимается. Это не надолго. Проклятье! Спина взмокла, я чувствовал неладное и не сводил взора с черного прохода на первый этаж.

Первую стрелу, которая вылетела оттуда, отбил, но вторая впилась в плечо и толкнула к стене. Перед глазами поплыли красные круги, но смог заметить прыгнувшую на меня тень! Я подставил руку, прикрывая шею и лицо, в которое ударила волна смрада.

Челюсти волкодава сомкнулись чуть выше запястья, рвя и терзая руку и одновременно сжимаясь. От боли и неожиданности я выронил бракемарт и осел на пол, прижатый к стене. Грудь пса, сломав древко стрелы, давила на него, вонзая наконечник в плечо и причиняя еще большую муку.

Запаниковав, закричав, я всаживал в мертвую плоть кинжал. В бок, шею, куда-то в голову! Раз за разом, но безмолвному уже однажды умершему псу это было нипочем. Зато у меня скоро кость затрещит!

Стальное жало само нашло черный глаз огромной собаки, и волкодав мгновенно стих, разжав челюсти.

– Уф! – я отбросил тело, покрыв пса последними словами. Натерпелся от него больше, чем от всех эльфов Наур Адаба.

Скрежеща зубами от невыносимой, боли, поднял саблю. Кровь и песок! Захотелось воззвать к Люциферу! Чтоб затянул скорей рану! Но сдержался… Моя душа проклята! Но, может, есть у нее крохотный шанс? Не буду звать Сатану!

Я видел ночным зрением растерзанные в лохмотья кожу и мышцы, и даже кость, и как обильно текущая кровь с изувеченной руки стекает на саблю. Чувствовал, как чужая, одолженная мне по сделке сила начинает залечивать жуткую рану, но отчего же так медленно?

– А, Сатана? Не отвечаешь? – сорвался я.

Все-таки позвал его! Я рассмеялся. В голос, как безумец, где-то отголоском сознания понимая, что схожу с ума. Но мне было все равно! Совершенно! Не помог даже образ Алисы, мелькнувшей пред мысленным взором. Она слуга Низверженного, а я прислужник Люцифера. Его ключ к Орнору! А если этот ключ станет безумен?

Я вскинул кверху руки, словно вопрошая высшие сущности, что будет, если сойду с ума, и тут же заскрежетал зубами от боли в плече. Кто избавит от торчащей в нем стрелы!

– А-а-а! – я зарычал, как зверь, получив в бедро вторую.

Новая острая боль отрезвила. Разум освободился от тенет безумия в одно мгновение.

– Кровь и песок!

Я забыл про лучника в темном проеме первого уровня. Мертвецу далеко до прежнего стрелка, каким он был когда-то живой, но третья стрела окажется смертельной! Я знал об этом и помнил, что меня уже убивали стрелой. Совсем недавно!

– Не хочу!

Я завалился на бок, чувствуя, что с уголка рта потекла кровь. Николас Гард не железный, хоть и не в прежней мере человек. Не хочу умирать! Морщась от боли – в истерзанной руке она притупилась, но рвет меня в ранах от стрел – я протащил себя к ступеням и поднялся. Надо уходить наверх. Там Томас Велдон и его лечебная магия, и нет чертовых мертвецов.

– А нет! Пожаловали! – я осклабился на первого неупокоенного, что показался снизу.

Мертвец когда-то был подростком. Безоружен. Я отступил на несколько ступеней выше, изготовив бракемарт и кинжал. Стрелой меня не возьмешь – уже убрался от прохода – зато мертвый эльф ее получил. В шею навылет! Другой мертвяк-лучник все-таки выстрелил, но идущему на меня неупокоенному стрела в шее не мешала! Мертвец не обращал внимания и на сталь бракемарта и кинжала. Он лишь тянулся к живому, истекающему горячей кровью человеку, а я разделывал его… Готов.

Я поднимался по ступеням. Проклиная себя и стрелы: за то, что подставился под лучника, и за боль, которую доставляли зазубренные наконечники. Выдернуть из себя не хватило духа. Лишь примерился, несильно потянув из раны, и мои мучения стали еще сильнее. К черту стрелы! Наверху Велдон, он поможет!

На третьем этаже, куда только что добрался – никого. Ни хозяев Волчьего дома, ни моих невольных компаньонов – предвестника и вампира из высших. Я боялся, что в кромешной темноте слепой Война пропустит нападение, и тогда даже ему придется несладко.

– Кровь и песок!

Велдон и я еще люди, мы надеемся на Спасение и Прощение, а они? Стоит ли беспокоиться за предвестника и вампира? Я покачал головой, коря себя за собственный ответ.

Совсем недавно я сказал Войне, что своих не бросаем! Не знаю, как для Томаса Велдона, а эти двое для меня – свои. До тех пор, пока мы вместе в проклятых эльфийских лесах. Пусть моя душа проклята и будет проклята еще больше, однако не могу бросить предвестника и вампира, потому что сейчас сражаюсь с ними бок о бок.

Брана и Ирму нагнал на четвертом уровне главной башни донжона. Еще три – и мы наверху, а что дальше? Нужно привести вампира в чувство, и в этом я тоже надеялся на Томаса Велдона и его лечебную магию. Лишь бы упрямый старик не заявил, что исцелять нечисть есть тяжкий грех!

Представив церковника, я злился. Распалялся, чтобы отвлечь себя от постоянной боли в ноге и плече. Раны становились особенно болезненными и разрывающими меня, когда еще дважды останавливал бредущих снизу мертвецов. Их было только двое – хвала Харузу!

Снова подумалось о Велдоне. Он-то, может, и согласится помочь Ирменгрет, но скажет, что его магия бессильна исцелить уже единожды умершего вампира. Но тогда упрямый старик так и останется в Волчьем доме вместе с хозяевами замка. Либо вампирша, которую он приведет в себя, вытащит монаха и Брана за стены эльфийского замка, а я воспользуюсь магией и перенесусь куда-нибудь в ночную тень у окружающих его деревьев.

– Чтоб тебя!.. – зашипел я и заскрежетал зубами от резкого укола в раненной ноге, когда неудачно наступил на нее.

– Что там у тебя? – хриплым голосом спросил Война.

– Пустяки! Подстрелили два раза, – я скривился от очередных вспышек боли, что, казалось, уже вечно со мной.

– Терпи. Когда доберемся до верха, я помогу.

– Каким образом?

– Дерну посильней за древко и вырву из раны.

– Вместе с мясом!

Война рассмеялся.

– Как получится!

Нет уж! Я чертыхнулся. Подпущу к себе только Велдона.

– Сзади кто-то есть! – бросил через плечо Бран.

Он услышал, а я увидел ночным зрением новых неупокоенных. Все с оружием в руках, покрытых гнилой кожей. Мертвецы безмолвно поднималась по ступеням. Их много! Идут, толкая других в спину!

Смогу сдержать их какое-то время! Но в конце концов их натиск превратится в вал мертвых тел, которые остановить будет невозможно. Нужно убраться из Наур Адаба скорее, чем неупокоенные ворвутся на верхнюю площадку башни.

– Живей там! – я развернулся к мертвецам со злостью и болью в себе. Про боль надо забыть! Она будет только мешать!

Спустя несколько ударов сердца принял новый бой. Мертвые оказались неумелыми мечниками, но, не ведая страха, лезли вперед, невзирая на мою сталь. Я не подпускал их к себе и замедлил подъем мертвецов, но все время отступал. Поднимаясь по ступеням, волочил простреленную ногу и оставлял за собой кровавый след.

Крови потерял немало. Вслушиваясь в себя, чувствовал, что сил еще достаточно. Но они не беспредельны! Должно хватить, пока ступеньки поднимаются наверх, а иначе меня буквально разорвут в клочья!

Сверху услышал Брана:

– Николас! Мы уже здесь!

Предвестник кричал из-за изгиба каменного подъема. Я отступал медленней, чем Война поднимался наверх. Я выгрызал у неупокоенных каждую лишнюю секунду, но то ли ослаб от потери крови, то ли натиск мертвецов становился сильней, а мне становилось все сложней удерживать их. Я тяжело дышал, раз за разом безостановочно взмахивая саблей и орудуя кинжалом. Когда удавалось поразить черный глаз, на мгновение становилось легче.

– Гард!

Я рванул вперед, перепрыгивая через несколько ступеней, и оторвался от неупокоенных. Будь они живы, сказал бы, что эльфы не ожидали такой прыти. К дьяволу их!

Проход наверх закрывала собой темная фигура Брана.

– Это я!

Предвестник скользнул в сторону, и первое, что я увидел, оказавшись рядом с ним – неподвижно лежащего у полуразрушенного зубца Томаса Велдона. Монах упал на камни лицом вниз.

Глава 10. Исцеление

Кровь и песок! Велдон!

Несколько ударов сердца я просто смотрел на инквизитора. Что с ним? Он должен был помочь вампиру! Чтобы потом Ирма одного за другим унесла предвестника и самого монаха из Волчьего дома. Затем мой черед. Слившись со тьмой, я покину башню, перенеся себя в ночную тень у любого дерева, что окружали Наур Адаб густым лесом.

Проклятье! Если отец Томас умер, а именно на мертвеца он и походил, мне прямо сейчас придется делать выбор. Подыхать здесь вместе со всеми или спасать собственную шкуру! Убегать, прикрываясь высокопарными словами о спасении Алисы и Лилит, либо драться с мертвыми эльфами до последнего.

Я выругался и вспомнил вслух, что произнес совсем недавно внизу:

– Своих не бросаем.

Бран поймал мой взгляд.

– Не бросаем, – подтвердил он.

Предвестник понял, что терзает меня. Я не мог оставить вампира и Войну, с которым дрался бок о бок, не говоря уже о Томасе Велдоне. Слишком многие погибли ради меня или моего желания отомстить. Конечно, Брана и Ирму обычными людьми не назовешь. Да люди ли они вообще? Не знаю, но Николас Гард тоже не вполне человек. Я покосился на левую руку, на которой под перчаткой была змеиная чешуя.

Хватит с меня долгов, которые никогда не верну! Я не оставлю Ирму, Брана и Велдона! Кем бы ни был каждый из них, и чего бы это ни стоило!

– Задержи их.

– Будь спокоен, – Бран кивнул. – Никогда не любил эльфов.

Мертвяки уже близко. Слышно, как они поднимаются наверх.

– Возьми, – я протянул Войне бракемарт. Прямая сабля гораздо лучше подходит для рубки неупокоенных.

– Так-то! – Война перекинул в правую руку мою прямую саблю, а шпагу переложил в левую.

Без сабли я сразу почувствовал себя плохо. К черту! Заковылял к Велдону, морщась от боли и проклиная стрелы, что торчали в ноге и плече. Без них раны давно затянулись бы.

– Быстрей, Гард… – пробормотал я, не отрывая взгляд от монаха.

Он жив. Я был уверен в этом, но казалось, что стоит перестать на него смотреть, и инквизитор испустит дух. Рано ему умирать! Я шел к Велдону, не замечая ничего, и едва не споткнулся об Ирму, которая лежала в центре верхней площадки башни. Сильно обожженная, в обгоревшей одежде, похожей сейчас на тряпки.

Добрый человек должен радоваться, что вампиру крепко досталось, да всадить тому в сердце осиновой кол. Я же видел в Ирме женщину с особыми талантами, пусть необычными, и товарища по злоключениям в Запустении.

Проклятый пепел! Хватит предаваться размышлениям! Времени совсем мало! Рано или поздно, но мертвые эльфы навалятся так, что их напор невозможно будет остановить. Не обращая внимания на боль, я кинулся к инквизитору.

– Велдон!

Я перевернул его на спину. На меня уставился безумец Неакр. Вот уж в ком лютая ненависть ко всему живому! Ругнувшись, я натянул капюшон на обезображенную половину лица Томаса Велдона.

Монах в самом деле живой! Дышит! На опущенном левом веке дрожат ресницы! Никаких ран нет, но что тогда с ним стряслось?

– Велдон!

Схватив церковника за рясу змеиной рукой, я приподнял его и принялся трясти, однако вернуть в чувство не получалось.

– Кровь и песок!

Первые мертвецы показались перед Браном. Их пока мало, и предвестник без труда справился с неупокоенными, снеся бракемартом высунувшиеся головы. Война легко разделался с хозяевами замка, только мы знали, что долго так продолжаться не будет.

– Что там? – крикнул мне предвестник. – Живой?

– Живой!

– Спасибо, что живой! – Война рассмеялся.

Странный он, и шутка тоже странная.

– Не тяните! – Бран занялся новыми мертвяками. – Ползут, уроды ушастые!

Я затряс монаха со страшной силой, будто душу из него собрался вытрясти, и это наконец помогло. Монах поднял левое веко и вцепился в покрытую змеиной чешуей руку.

– Гард!.. – прохрипел он.

В левом глазу церковника горел огонь. Он со злостью смотрел на меня и не пытался скрыть своего недоброго отношения. Я отпустил его.

– Чего ты хочешь от меня? Почему не даешь умереть?

– Хочу, чтобы ты спас свою дочь Лилит! – прорычал я, тоже разозлившись и скалясь, только уже не от злости, а боли. Зазубренные наконечники эльфийских стрел с каждым новым ударом сердца причиняли все больше страданий, и моя мука становилась невыносимой.

Поднявшись, я отодвинулся, чтобы монах узрел лежащую Ирменгрет и Брана, который удерживал подъем на башню. Томас Велдон увидел их, он все правильно понял, однако молчал, схватившись рукой за высвобожденное из-под одежд нательное Распятие.

Монах сильно дернул за него и сорвал с шеи.

– Видишь его?.. – прошептал он, сжимая в руке Распятие.

Я молчал.

– Зачем мне носить крест, коль погружаюсь в геенну все глубже? Если сам сотворяю новый страшный грех? – инквизитор смотрел на меня снизу вверх, продолжая сидеть.

– Зачем? – повторил Велдон.

Что ему ответить?

– Чтобы не забыть про надежду на Спасение и Прощение, – я был искренен.

Моя душа проклята, и она чернее самой темной ночи, но ведь всякий может надеяться на… Стараюсь и в мыслях не вспоминать, на что может надеяться любой из смертных, и даже я.

Огонь, горевший в глазах Томаса Велдона, погас.

– Ты прав, – произнес он.

Монах бережно вернул под одежды Распятие на оборванной бечевке и, поднявшись, направился к Ирме.

– Помогу ей, – обронил церковник, ступая к вампиру.

– Надеюсь на тебя, святой отец, – я заковылял за монахом. – Больше не на кого.

Не взывать же к Сатане! Молиться о вампире тоже нельзя: Ирма давно отринула свет Бога Отца и Бога Сына.

– С тобой после разберемся, – полуобернувшись, Велдон взглянул на стрелы, торчащие из ноги и плеча.

– Хорошо бы, – я скривился от новых уколов боли.

Монах присел перед Ирменгрет и положил на нее ладони. Застыл на несколько ударов сердца, превратившись в столь же неподвижного, как и сама вампирша.

– До того, как… – вдруг заговорил он, обернув ко мне лицо. – До Неакра я пользовал только целительную магию. Святую волшбу! Гард, ты понимаешь, о чем я говорю?