Скрипачка и вор

Глава 1

Сегодня – день, когда мир вокруг замирает. Самый важный день в моей жизни. Отчетный концерт по скрипке. Кажется, я выучила "Страсти по Матфею" Баха до последнего вздоха, до каждой дрогнувшей ноты, до каждого сосудика, пульсирующего в пальцах. Музыка Баха – это целый мир, и сегодня я должна его подарить зрителям.

И никто, как и всегда, даже не догадается. Никто не посмеет подумать, что я вижу этот мир не так отчетливо, как они. Они смотрят на него глазами, а я – сердцем. В моей голове он расцветает буйством красок, которых они никогда не увидят, звучит симфонией, которую им не дано услышать. И сегодня, через музыку Баха, я попытаюсь приоткрыть им дверь в этот внутренний мир, показать хотя бы его часть. Сегодня я расскажу им свою историю, написанную не словами, а нотами и чувствами. Сегодня я буду жить по-настоящему.

– Аделина, ты готова? – голос Кирилла прозвучал чуть напряженно. Я почувствовала, как он нахмурил брови, даже не видя его лица. Знала, что он сейчас стоит, подперев бок, и смотрит на меня с укоризной. Вечно я куда-то опаздываю.

Кирилл, мой старший брат. Два года разницы – целая пропасть, особенно когда тебе двадцать шесть, а ему двадцать восемь. Он собирается жениться на Лилии Грейз, моей лучшей подруге, и, казалось бы, должен сейчас выбирать галстук или дегустировать свадебный торт. Но вместо этого он преданно сопровождает меня на концерты и по другим "очень важным делам".

Что ж, для меня это действительно важно. С рождения мне диагностировали ретинопатию. Проще говоря, я почти ничего не вижу. Поэтому Кирилл – мои глаза, мой поводырь, мой самый надежный человек в этом мире. И да, я знаю, что иногда заставляю его ждать. Но что поделать, если мир вокруг такой сложный, и хочется успеть почувствовать его всеми остальными чувствами?

Моя жизнь с самого моего первого вдоха началась с трагедии. Мамы нет. Она умерла, даря мне жизнь. Меня чудом спасли, но эта мысль преследует меня все двадцать шесть лет. Иногда, особенно в тишине по ночам, меня накрывает волна вины. Больно осознавать, что из-за меня у нас с братом не было самого близкого человека.

Нас воспитывал отец… Он был, но назвать это воспитанием сложно. Скорее, мы росли сами по себе, предоставленные друг другу. Кирилл всегда был моим защитником, моим старшим братом, моим всем. Он заменил мне и маму, и отца, насколько это было возможно. Мы выживали вместе, держась друг за друга, в мире, где зияла огромная дыра, оставленная маминой смертью. И эта дыра, как бы я ни старалась, иногда дает о себе знать, напоминая о цене моей жизни.

– Да, Кирилл, я готова, мы можем выезжать, – произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, хотя внутри все сжалось от волнения. Сглотнув плотный ком слюны, я улыбнулась Кириллу, надеясь, что он не заметит моей нервозности. Затем, нащупав рукой стену, я взяла стоящую у нее белую трость со светло-коричневым наконечником. Эта трость, хоть и не могла вернуть мне зрение, немного облегчала мою размытую жизнь. Она давала мне хоть какую-то независимость, особенно в те моменты, когда брат не мог быть рядом, прикованный ко мне, словно тень.

– Тогда, прошу Вас, мадам! – размыто, словно сквозь пелену, я увидела, как силуэт Кирилла вытянул руку вбок, жест галантного джентльмена, приглашающего пройти первой.

– Благодарю Вас, сударь, – пробормотала я, стараясь скрыть смущение, и поспешила через входную дверь.

Выйдя во двор, я сразу почувствовала, как солнце обволакивающе укутывает меня своими теплыми лучами. Май выдался на редкость жарким. Я надела свое любимое шелковое платье изумрудного цвета, классического кроя. Все-таки, я скрипачка, и должна придерживаться определенного образа. Волосы собрала в высокий конский хвост, а в макияже сделала акцент на кошачьи стрелки и коралловую помаду.

Лай собак, настойчиво пытался перебить треп моего беспокойного сердца. Я торопливо забралась в серебристую машину брата. Он, заметив мое замешательство, галантно приоткрыл дверь и, подталкивая ладонью в спину, помог мне устроиться на пассажирском сиденье. Затем быстро обошел машину и сел за руль, готовый увезти меня подальше от этого оглушительного шума и тревоги.

– Волнуешься? – спросил Кирилл, пытаясь перебить шум мотора и музыку Баха, доносящуюся из магнитофона.

– Сколько бы я ни играла эту потрясающую музыку, как бы хорошо ее ни знала, я буду волноваться каждый раз перед своим концертом, – отрезала я, чувствуя, как ком подступает к горлу.

Я смотрела вдаль, сквозь лобовое стекло. Пыталась сфокусироваться на облаках, дорожных знаках, мелькающих силуэтах прохожих, но тщетно. Все вокруг расплывалось в неясном мареве, словно мир потерял четкость, оставив лишь размытые контуры.

– Все хорошо, Аделин, ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку, – с чувством сказал Кирилл. Во мне зашевелилась гордость и бескрайняя любовь к этому мужчине, сидящему за рулем. Моя вечная опора и поддержка, мой брат, с которым мы прошли огонь и воду.

– Я знаю, жаль… только отец, как всегда… – с досадой произнесла я, отворачиваясь к окну. Отец предпочел сейчас пить в гараже, чем прийти на концерт собственной дочери. Горечь обиды сжала горло, но я постаралась ее проглотить. Главное, что брат рядом.

Впереди, сквозь размытую дымку, проступил силуэт. Знакомый, но пока безумно нечеткий, он постепенно обретал форму двухэтажного строения. Мое сердце отреагировало мгновенно, зачастив удары. Оно билось так сильно, что я ощущала его пульсацию в горле. Это был он – театр. Место, где сегодня вечером я должна выйти на сцену. Мое сердце трепетало, словно птица, жаждущая вырваться из заточения. Машина остановилась. Я услышала, как хлопнула дверца со стороны водителя. Вцепившись в свою трость, я почувствовала, как открывается дверь с моей стороны. Легкое весеннее тепло коснулось лица. Я сделала шаг навстречу этому теплу, не подозревая, что этот, казалось бы, обычный шаг, навсегда изменит мою судьбу.

Глава 2

Тим, запыхавшись, подбежал к ржавому мусорному баку и заорал:

– Да-а-а, Милош, мы это сделали! – В его голосе звенела чистая, неприкрытая радость. Сегодня мы обчистили уже третье кафе, установив личный рекорд.

Кафе и бары, как оказалось, грабить проще всего, а точнее, грабить богатеньких людей, которые не в состоянии следить за своими вещами.

Мы с Тимофеем называем себя современными Робин Гудами, только вместо Шервудского леса у нас шумные городские улицы. И вместо лука и стрел – ловкие руки и умение отвлекать внимание. Не то чтобы мы раздавали награбленное бедным, но в наших действиях определенно есть доля справедливости, как нам кажется.

Что касается меня, то я Милош. Милош Ионеску. Мне тридцать один год, и, признаюсь, я знаю, какое впечатление произвожу на женщин. Говорят, мои темно-карие глаза обладают какой-то магией. И, знаете, помимо сумочек и телефонов, я люблю "воровать" еще и дамские сердца. Звучит самонадеянно? Возможно. Но такова уж моя натура злодея.

Мы с Тимом знакомы с самой школы, можно сказать, прошли огонь и воду вместе. Была у нас еще и третья голова в нашей банде, но, к сожалению, парень оказался не готов к настоящим приключениям. Помню, как мы решили немного попрактиковаться, так сказать, отточить навыки на местном киоске. Ничего серьезного, просто хотели проверить, как сработаемся в деле. Но наш третий товарищ, видимо, переоценил свои силы. После этого "грабежа" он как-то сразу слился, больше мы его и не видели. Видимо, романтика уличной жизни оказалась не для него. А мы с Тимом остались, и, как говорится, дальше – больше.

– Да-а, – запыхавшись пробормотал я, опираясь руками на колени. Воздух обжигал легкие, а в висках стучало. Кажется, я пробежал целую вечность.

– Так, все, валим! Валим! – отрезвев от бега, начал выкрикивать я. Вдалеке я увидел, как какой-то парень бежит за нами. Кажется, вместо дамской сумочки мы украли сумку какого-то головореза.

Рванув с места, словно нас подгонял невидимый пинок, мы неслись вперед, пока не рухнули на бетонные ступени какого-то двухэтажного здания. Я перевел дух, но тут же заметил, как Тим, до этого излучавший самодовольство, вдруг помрачнел. Его лицо исказилось грустью и унынием. Из здания доносилась мелодия скрипки, такая пронзительная и щемящая, что, казалось, она вытягивает душу.

– Что с тобой, Тим? – озадаченно спросил я, не понимая такой резкой перемены в его настроении.

Тимофей смотрел на меня с грустью, прозвучавшей в его голосе:

– Милош, ты счастлив?

Я приподнял бровь, стараясь придать моменту загадочности:

– А что, по-твоему, значит это самое "счастье"?

Он отвёл взгляд к небу, словно выискивая ответы в плывущих облаках:

– Найти своё призвание, создать семью, быть на "своем" месте.

– Погоди, у тебя есть жена, дети – всё, о чём ты мечтал. Но ведь и в твоей жизни бывают трудности, моменты, когда это призрачное "счастье" меркнет на фоне внезапной горести. И тогда ты сомневаешься, так ли уж ты счастлив. А потом снова наступает просветление, и ты снова чувствуешь себя "счастливым". Так что же это такое, Тим?

– Это что-то мимолетное? – спросил Тим с широко распахнутыми глазами, так будто я только что открыл для него Америку. Увидев его разочарование в глазах, я быстро сообразил:

– Сейчас я не чувствую себя счастливым, Тим, – ответил я, стараясь говорить как можно мягче. Не хотелось огорчать его. Я встал со ступеней и, оставив его сидеть, пошел на зов завораживающей скрипки, доносившейся из здания позади нас.

Войдя внутрь, я сразу почувствовал этот неповторимый запах: заветренные театральные костюмы, старое крашеное дерево… Передо мной расплылась огромная лестница, ведущая на второй этаж. Театральный холл казался таким масштабным, что я немного растерялся. Я почувствовал затылком, как Тим вошел следом за мной.

Тимофей, задрав голову, разглядывал огромную люстру над лестницей. Она была под цвет старого золота и вся искрилась, так что мне даже глаза заболели от напряжения.

– Мы могли бы здесь прилично навариться, – мечтательно протянул он, не отрывая взгляда от потолка.

– Это исключено, – отрезал я, покачав головой. – Слишком крупный куш. Это тебе не в кафешках посетителей чистить. Здесь все серьезно.

– Ну-у, пойдем хоть посмотрим, что там? – Тим кивнул в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, и неспешно побрел наверх. Любопытство взяло верх, и я поплелся следом за ним.

На втором этаже творился настоящий бедлам, но это был хаос творческий, живой. Казалось, здесь пульсирует само сердце театра. Актеры и музыканты, словно заведенные механизмы, сновали по коридору, перенося реквизит и костюмы с такой скоростью, будто от этого зависела судьба мира. В воздухе густо пахло гримом и ощущалось то самое волнующее предвкушение, которое бывает только перед большим и важным событием.

Но больше всего меня поразил звук скрипки. Здесь, на втором этаже, он звучал гораздо громче, пронзительнее, чем внизу. Её мелодия словно зачаровывала, манила к чему-то большему, сеяла во мне… счастье. Я не мог устоять перед этим зовом. Как завороженный дудочкой крысолова, я пошел на звук, пытаясь найти его источник и утонуть в этой волшебной мелодии.

– Милош, ты куда это пошел? – глухой голос Тима за спиной прервал прекрасное содрогание скрипичных струн. Я обернулся, стараясь не спугнуть ускользающее очарование.

– Идем, послушаем пару минут, – прошептал я, трепетно, – может даже удастся что-то подцепить в полумраке, пока у богатеньких взгляды будут прикованы на скрипача.

– Отличная идея! – оценил Тим и пошел за мной.

Сердце замерло в предвкушении. Через минуту мы уже стояли у источника этой волшебной музыки. Пройдя чуть дальше в зал, я застыл, пораженный увиденным. В ярком свете софитов, словно драгоценный камень, сияла девушка в изумрудном платье. Она стояла в самом центре огромной сцены, такая маленькая и хрупкая на фоне этого величия, и держала в руках простую деревянную скрипку. Глаза ее были прикрыты, и казалось, что она не играет, а творит заклинание. Каждая нота, каждое легкое содрогание смычка отзывалось в ней, словно она чувствовала их кожей, каждой клеточкой своего существа. В этот момент она была не просто музыкантом, а воплощением самой музыки.

– Простите, вам сюда нельзя! – белокурая девушка в деловом черном костюме прервала мой завороженный взгляд на сцену. Я слегка вздрогнул, оторвавшись от волшебного мира скрипачки, и посмотрел на девушку в костюме.

– С чего это вдруг? – выпалил Тим, не дожидаясь, пока я успею хоть что-то сказать. – Мы просто хотели посмотреть на скрипку!

Девушка гордо вскинула подбородок.

– У вас нет билетов, и одеты вы не для театра. Уходите, или я позову охрану! – В ее голосе звучала неприкрытая надменность, словно она была королевой, а мы – назойливыми мухами.

– Ладно-ладно, – спокойно начал я, слегка выставив руки вперед в знак утихомирения конфликта. – Мы уйдем и без охраны, только ответьте, как зовут эту скрипачку? – Я снова, как завороженный, посмотрел сквозь оживленный зал на этот прекрасный изумруд и снова на белокурую девушку.

– Ее зовут Аделин! – выпалила девушка, словно выплюнула, желая поскорее от нас избавиться. В ее голосе сквозило раздражение, наше присутствие явно порядком ей надоело. Но я, как человек, ценящий точность и не привыкший уходить без ответа, поблагодарил ее за информацию. Мы с Тимофеем вышли из зала.

И хотя обстановка была напряженной, я чувствовал себя так, словно вынес из этого места нечто бесценное – ее имя. Аделин. Простое имя, но в моей голове оно засело навязчивой музыкой. И почему-то мне казалось, что это только начало чего-то большего. Начало истории, в которой Аделин обязательно сыграет для меня важную роль.

Глава 3

Сердце замирает от оглушительных аплодисментов. Весь зал, кажется, утонул в этом море звуков, посвященных мне. Я чувствую, как волна благодарности накрывает с головой. Как же жаль, что я не могу видеть сейчас лица всех этих прекрасных людей, которые пришли сегодня разделить этот момент со мной. Я представляю их улыбки, их сияющие глаза, и это согревает меня изнутри. Хочется запомнить этот звук, эту энергию, эту поддержку навсегда.

Сердце колотилось в груди, заглушая шум аплодисментов. Я чувствовала, как щеки горят после выступления. И тут, словно спасение, рядом появился Кирилл. Его тепло я ощутила кожей, когда он подошел, чтобы помочь мне грациозно сойти со сцены. Его рука коснулась моей, и по коже моментально пробежали мурашки. Не знаю, что больше повлияло: теплое прикосновение брата или оглушительные овации зала. Наверное, и то, и другое. Я непроизвольно расплылась в улыбке, чувствуя себя счастливой и немного оглушенной успехом.

– Мы сейчас в гримерную, тебе нужно выдохнуть, – громко начал говорить Кирилл, пытаясь перекричать гудящий театральный зал. Я послушно побрела за ним, вцепившись в его руку, как в спасательный круг. Шум вокруг давил, как будто на меня обрушилась целая лавина звуков, и единственное, что удерживало меня на плаву, была его крепкая хватка. Мне действительно нужно было выдохнуть.

Коридор словно накрыло плотным, зловещим покрывалом тумана. Я прищурилась, изо всех сил стараясь разлядывать картины, которые, как я знала, висели вдоль стен, указывая путь к моей гримерке. Но вместо ярких красок передо мной маячили лишь блеклые, размытые очертания ветхих рамок. Казалось, кто-то выключил свет, оставив лишь тусклые тени созерцающей реальности. Голова гудела, словно в ней поселился рой пчел, и к горлу подступала тошнота. Мне нужно выпить воды и хоть немного прийти в себя. К счастью, брат, заметив мое состояние, держал меня под руку и помогал идти. Как только мы переступили порог гримерки, меня тут же обволок знакомый, успокаивающий аромат косметики, лака для волос и накрахмаленных костюмов. В этом запахе была надежда на спасение.

– Господи, я так счастлива, Кирилл, хоть и устала сильно! – с восторгом пробормотала я, опершись спиной о закрытую дверь гримерки.

– Аделя, твое счастье для меня дороже собственного, – поддержал меня брат.

Его слова согрели меня изнутри. Мне бы очень хотелось найти себе такого же парня, как Кирилл, который поддерживал бы меня на этом сложном пути, был моими глазами, и помогал идти вперед. Я услашал звук сообщения, которое пришло на телефон брата, вскоре ощутила его смятение.

– Аделин, тут Лилю тоже надо кое-куда свозить, ты готова ехать домой?

Улыбка моментально слетела с моего лица. Внутри что-то сжалось, и я почувствовала, как напряжение и неловкость сковывают меня. Куда везти Лилю? Почему именно я?

– Да, конечно, едем! – произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более уверенно. В то же время, пытаясь нащупать свою трость, я неловко ударилась коленкой о гримерный стул.

– Я помогу! – выкрикнул Кирилл. Я почувствовала, как он протягивает мне мою трость. Нащупав ее в воздухе, я благодарно приняла ее из рук брата. В этот момент его поддержка была как никогда кстати.

Здесь самое главное – помнить, что нельзя позволить себе сломаться под гнетом призрачных проблем.

Я улыбнулась в пустоту, не находя тени Кирилла, и эта улыбка вышла какой-то кривой, натянутой. Пыталась скрыть ею свое сметение, но, кажется, получалось плохо. Внутри все сжалось от неприятного осознания: этот вечер, как и все предыдущие, мне предстоит провести одной.

Что ж, ничего нового. Наверное, снова возьмусь за "Анну Каренину". Буду водить пальцами по выпуклым точкам шрифта Брайля, погружаясь в трагичную историю любви, пытаясь найти в ней какое-то утешение. И, конечно, горячий шоколад. Буду посмаковать его густой, сладкий вкус между строк, надеясь хоть немного заглушить эту накатывающую волну одиночества. Может быть, сегодня мне удастся дочитать до конца.

Мы с Тимом стояли на улице, и я, словно маятник, переминался с ноги на ногу на ступенях. В животе порхали бабочки, а в голове крутилась только одна мысль: Аделин. Я надеялся, что она появится вот-вот, с минуты на минуту. Но прошло уже три… пять… пятнадцать минут.

– Слушай, Милош, буду с тобой честен, я не верю в любовь с первого взгляда, зачем тебе сдалась эта девка? – Тим, казалось, вот-вот взорвется. – Может, она вообще выйдет только через несколько часов!

Его слова, резкие и прямолинейные, заставили меня почувствовать укол вины. Может, он и прав? Я замялся, делая вид, что мы уже уходим. В голове крутилась карусель из сомнений. Действительно, что я делаю? Стою тут, как идиот, в надежде увидеть девушку, которую видел всего пару минут.

– Может, ты и прав, Тим, – пробормотал я, стараясь не смотреть ему в глаза. – Я себе слишком многое придумал.

Как только я собрался сделать шаг с первой ступени, мельком заметил, как распахнулась парадная дверь театра. Инстинктивно замер, впав в какой-то ступор.

– Ой, нет, ну все, это еще на полчаса, – бормотал Тимофей, не переставая, держа руки в карманах. Уже вечерело, и становилось прохладно, так что я мог понять его нетерпение уйти отсюда. Но Аделин…

Из театра она вышла с высоким парнем в белой базовой футболке и черных брюках. На ней все еще было то самое изумрудное платье, на плечи накинут коричневый мужской кардиган, волосы собраны в конский хвост, правда, уже слегка растрепались, а на глаза были натянуты коричневые солнцезащитные очки. Очень было похоже, что она прячется от фанатов.

Он что-то увлеченно рассказывал, а она, запрокинув голову, внимала каждому его слову. Улыбка, словно приклеенная, не сходила с ее очаровательного лица. Они прошли мимо меня, спускаясь по ступенькам. В этот момент меня накрыло волной уникального, фруктово-сладкого аромата. Это были духи Аделин. Наконец-то я увидел ее вблизи. Каждое движение, каждый жест казались замедленными, словно в кино. Но остановить их я не решился. Пока еще я не был готов к разборкам с ее самодовольным парнем.

– Милош, отомри! – сказал Тим размахивая руками у моего лица, а я словно завороженный стоял в ступоре наблюдая за Аделин, ее шелковое платье танцевало вокруг нее, словно живое, при каждом движении. Я не мог отвести глаз. Мир вокруг перестал существовать, осталась только она и этот завораживающий танец ткани и этот парень, который ее держал за руку. Сквозь розовую пелену я заметила, как друг уже начал закатывать глаза и я в миг ожевел.

– Ладно, идем уже, что стоишь, как вкопанный, – буркнул я, стараясь скрыть нервозность. Внутри меня все кипело, хотя я пытался казаться спокойным.

Тим, казалось, обомлел от моей наглости. Он явно не ожидал такого тона, особенно после того, как это я только что стоял, как завороженный, глядя на Аделин. Наверное, он думал, что я сейчас буду умолять его подойти к ней. Но, видимо, понимая, что сейчас не время для споров, он промолчал, лишь слегка приподняв брови в удивлении.

Мы молча развернулись и пошли в противоположную от Аделин сторону, стараясь не оглядываться ей вслед. Каждый шаг давался с трудом, словно магнитом тянуло обратно. Я чувствовал, как краснею, и надеялся, что Тим не заметил моего разочарования. Нужно было срочно придумать, как выкинуть Аделин из головы, хотя бы на время.

Глава 4

И вот он снова. Вечер словно застывший в тягучей меланхолии, обволакивает своей серостью. Я попыталась найти спасение в привычном ритуале: разложила книги, надеясь, что они сами подскажут, какую историю выбрать, чтобы отвлечься от навалившейся тоски. Но даже этот простой выбор оказался непреодолимой задачей. В итоге, все тома оказались свалены в хаотичную груду, словно я капитулировала, так и не начав поиски.

Я поднимаюсь с дивана, словно выбираюсь из вязкой трясины. Руки машинально тянутся вперед, словно пытаясь ухватиться за что-то осязаемое, но натыкаются лишь на пустоту. Кажется, я рассеиваю перед собой призрачную завесу, ощущая себя заблудившейся в тусклом лабиринте, где каждый шаг – попытка найти выход вслепую.

Аделина… Это имя, как заевшая пластинка, крутится в голове, не давая покоя. Она – словно яркий солнечный луч, пробившийся сквозь тучи, ослепивший и согревший. Теперь все мысли только о ней, ничто другое не имеет значения. Хочу найти её, во что бы то ни стало.

К сожалению, у меня нет никаких зацепок, кроме её имени. Это всё, что я знаю. Надежда только на социальные сети. Может быть, удача улыбнется мне, и я смогу отыскать эту загадочную Аделин. Очень надеюсь на это, ведь больше ничего не поможет.

Я нацепил свои прозрачные компьютерные очки, чтобы глаза не уставали, и принялся за поиски Аделин. Вбил её имя в поисковик, и тут же понял, что задача не из легких. Сколько же Аделин в этом городе! Пролистал несколько страниц, уже почти отчаялся, и вдруг… вот она! Увидел её фотографию, и в груди как-будто затрепетала барабанная дробь.

Я открыл её страничку. "Была в сети вчера". Сердце ёкнуло. На аватарке – селфи в очках, такая красивая и изящная, словно фарфоровая статуэтка. Засмотрелся, задумался, и не нароком, пальцем ткнул в кнопку "Добавить в друзья".

Только успел осознать, что натворил, как телефон завибрировал. Сообщение от Тима:

– Милош, нас ищут! Кто-то видел нас в кафе, надо залечь на дно!

Быстро нажимая на кнопку микрофона, я записал голосовое сообщение для Тима:

– Я понял, Тим, как всегда, по старой схеме, месяц никаких краж.

Усталость в голосе выдавала меня с головой. Снова этот чертов круговорот: прятки, жизнь в тени, постоянная оглядка. "По старой схеме" – это как приговор. Месяц тишины, никаких дерзких вылазок, никаких Робин Гудских приключений. Просто забиться в нору и ждать, пока буря утихнет сама собой.

И вот, когда я уже почти смирился с перспективой серого, унылого месяца, когда каждый день обещал быть похожим на предыдущий, на экране компьютера вспыхнуло это чертово уведомление. "Вы с Аделиной Геррус теперь друзья".

Сердце, казалось, на мгновение остановилось, а потом рухнуло куда-то в район пяток. Не может быть! Неужели это правда? Неужели она, Аделин, добавила меня в друзья?

Это имя… звучало как раскат грома среди ясного неба. Как предвестник чего-то совершенно непредсказуемого, чего-то, что вывернет мою жизнь наизнанку. И, черт возьми, теперь в мои планы уж точно не входит "залечь на дно".

Глава 5

– Кирилл, посмотри, он красив? Разгляди его полностью! – попросила я брата, слегка наклонившись вперед.

Мы с Лилией и Кириллом сидели на моей кухне, пили чай и болтали обо всем на свете. Круглый стол, покрытый "жидким стеклом", весело отражал солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь занавески. В центре стола, словно невесомое облачко, красовался букетик нежно-розовых гипсофил в простой белой гипсовой вазе. Он добавлял уюта и какой-то особенной легкости нашему чаепитию.

Внезапно меня отвлек короткий звук уведомления на телефоне.

– Кирилл, глянь, что там? – попросила я, не желая прерывать разговор. Он взял мой телефон и, пробежав глазами по экрану, ответил:

– Какой-то парень в друзья просится. Кажется, мы его у театра видели.

В этот момент моя рука нащупала на столе любимую белую "пузатую" кружку, украшенную красным сердечком. Я взяла ее в руки и, наслаждаясь теплом, отхлебнула чай. Мысли о том, кто это может быть, пока не приходили, но вкус чая помог немного успокоиться и сосредоточиться. Кто это может быть?

– Кирилл, посмотри, он красив? Разгляди его полностью! – попросила я брата, слегка наклонившись вперед. И мы с Лилей залились озорным смехом.

Кирилл вздохнул, отрываясь от экрана телефона.

– Ладно, ладно, сейчас посмотрю твоего загадочного парня. Так, Милош Ионеску, значит… Тридцать один год недавно исполнилось. И… всё? Больше нет никакой информации, даже фотографии нет, только одна двухлетней давности – Я нахмурилась, ответ меня явно не удовлетворил.

Лиля откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди.

– Ну, все, нарвалась наша Аделька на маньяка, – игриво заявила она, внимательно изучая мою реакцию. В ее голосе сквозила какая-то странная смесь любопытства и… предвкушения?

Я не ответила сразу. Что-то в ее словах меня зацепило, какая-то фальшивая нотка, которую я никак не могла уловить. Лиля, с ее короткой стрижкой, которая, несмотря на длину, всегда выглядела безупречно уложенной, ждала моей реакции. Я чувствовала это по знакомому запаху геля для укладки, который, казалось, стал еще более резким в этой напряженной обстановке.

Однажды я прощупала ее лицо, отмечая каждую деталь. Ее красоту, родинку под левым глазом, пухлые губы, легкую горбинку на переносице. Я знала ее, как будто ощущала кончиками пальцев. Это была моя особенность, моя странная привычка – трогать людей, не в физическом, а в каком-то более глубоком смысле. Я изучала каждый миллиметр их сущности, впитывала их запахи, улавливала малейшие изменения в выражении лица. Это был мой способ понять мир.

– Он похож на подлеца? – спросила я, искоса поглядывая в сторону Кирилла, но все еще стараясь не поднимать глаз. Вопрос повис в воздухе, наполненный невысказанными опасениями и надеждой на опровержение.

– Аделин, я не могу судить по одной фотографии, вроде… нормальный, – ответил Кирилл, пожав плечами.

Уголки моих губ невольно поползли вверх, застыв в довольной улыбке.

– Тогда добавь его! – выпалила я, чувствуя, как предательский румянец расползается по щекам.

– Ты уверена? – резко одернула меня Лиля. В ее голосе сквозило явное предостережение, словно она видела то, чего не видела я.

– Ну-у, может быть, человек просто что-то хотел, автограф, например! – гордо заявила я, стараясь скрыть смущение за напускной бравадой. Улыбка растянулась на лице, становясь неестественно широкой. В голове уже вовсю роились самые невероятные сценарии, и я с нетерпением ждала, что же будет дальше.

–Заявка принята, – констатировал Кирилл, протягивая мне мой телефон.

У меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди, когда Аделин приняла мою заявку в друзья! Я даже невольно подпрыгнул на стуле от радости. В голове сразу куча мыслей зароилась: "Наконец-то!", "Что ей написать?", и "Серьезно ли у нее с тем парнем…?"

В общем, от переизбытка чувств я тут же написал Тиму и предложил ему сегодня вечером собраться у меня. Надо же как-то отметить это знаменательное событие! Ну, и заодно, конечно, поделиться с ним своими переживаниями и надеждами о скорой помолвке. Думаю, чем-нибудь покрепче будет в самый раз.

– Помолвка? Милош, она только что добавила тебя в друзья, – с ехидной улыбкой произнес Тим, поднимая пустую бутылку пива. Судя по всему, он уже успел опустошить немалую часть своего запаса.

Я лишь отмахнулся от его слов, как от назойливой мухи.

– Ты не понимаешь, Тим. Я по уши влюблён в неё. В её фигуру, в длинные волосы, в то, как она играет на скрипке. Когда я впервые услышал её музыку, в душе что-то щёлкнуло, словно она посеяла семена счастья в моём сердце, – бормотал я, уставившись в обшарпанный потолок своей коммуналки. Тим, похоже, не обратил на меня внимания, погружённый в свои мысли и пиво.

Он отставил свою бутылку, и его слова, произнесенные слегка заплетающимся языком, прозвучали как холодный душ:

– Ну а если она тебя не полюбит? Если ты забыл – у нее есть парень, или даже муж. В конце концов, она – звезда, а ты…

Он прав. Это абсурд. Между нами пропасть, которую не перепрыгнуть. Она – свет, я – тень. Она – музыка, я – какофония.

– Вор… Спасибо, что вернул меня на землю, друг, – сказал я, делая большой глоток пива. Холодная жидкость обожгла горло, но не смогла охладить жар, бушующий внутри. Он просто напомнил мне о реальности, о той непреодолимой стене, что возвышается между нами. Я – обычный парень, затерянный в толпе, а она – сияющая звезда, недосягаемая и прекрасная.

Глава 6

Черт бы побрал этот будильник! Опять орет прямо в ухо. И солнце, как назло, светит вовсю, майское и наглое, пробивается сквозь эту несчастную занавеску. Но ладно, сегодня все по-другому. Сегодня я начинаю новую жизнь. Никаких больше темных делишек, никакой клептомании. Все, завязываю. Только я и мое навзячивое желание понравиться Аделин. Вчера так и не набрался смелости ей написать, трус. Надо это исправить. А еще сегодня с Тимом собираемся пошарить по городу в поисках работы. Может, хоть что-то подвернется. Главное, не сдаваться и помнить, ради чего я все это делаю. Ради моего изумруда.

Первым делом умылся и взбодрился чашкой крепкого кофе. Быстро оделся: белая футболка, поверх нее рубашка в черную клетку, и удобные черные джоггеры. Вышел из подъезда и сразу увидел Тима, который уже нетерпеливо слонялся туда-сюда.

– Здоров, Тим! – буркнул я, стараясь казаться более энергичным, чем чувствовал себя на самом деле.

– Ну ты и придумал, конечно, работу найти, еще и меня в это втянул. Бабы тебя совсем с ума сводят! – выпалил Тим, едва завидев меня. В его голосе звучала привычная ворчливость, но я знал, что он шутит. Просто Тим всегда так выражал свою "любовь" ко мне.

– Ну ты же не будешь все время заниматься воровством и жить на эти грязные деньги и… не "бабы", а девушка! – пробормотал я.

– Ну и хрен с тобой, идем уже! – нетерпеливо прорычал друг и пошел в сторону киоска, которые прирос корнями через дорогу от моего убежища.

День выдался отвратительным. Попытки найти работу, на которые я возлагал столько надежд, закончились полным фиаско. Ни мне, ни Тимофею сегодня не везло.

– Лучше бы я сегодня к Наташе поехал, там хоть понимание найдешь, – бубнил Тим себе под нос, не переставая жаловаться на свои неудачи. И тут, словно в кино, замедленно, я увидел её. Изящная фигура, направлявшаяся к дороге, показалась мне до боли знакомой. Она была невероятно похожа на… Аделин. Я застыл, как вкопанный, и Тим не сразу понял, что со мной случилось.

На ней было бежевое шифоновое платье с прозрачным подолом, а глаза скрывали коричневые очки. Волосы, рассыпавшись по плечам, вились на солнце и, казалось, искрились всеми цветами радуги. Но когда мой взгляд опустился ниже, я просто обомлел. Она шла, опираясь на тонкую, утонченную трость, и она легонько постукивала ею по камням на дороге.

– Это что, Аделин? – промяукал я себе под нос, не веря своим глазам.

Тим, стоявший рядом, серьезно провел руками по волосам, будто стряхивая с них пыль. Он явно заметил мое замешательство и решил меня подбодрить:

– Да ладно, друг, ты втюрился в инвалидку? – выпалил он, и я почувствовал, как внутри меня все похолодело. Его слова прозвучали грубо и бестактно, словно удар под дых. Я бросил на него испепеляющий взгляд. Как он мог так говорить?

В голове закипело от возмущения, но прежде чем я успел высказать все, что о нем думаю, его тон резко изменился.

– Эмм, Милош, твоя скрипачка сейчас угодит под колеса авто, – прозвучал его голос, но на этот раз в нем не было насмешки. В нем сквозила тревога, даже испуг.

Я нахмурился, решив, что он опять пытается меня разыграть. Но, обернувшись, чтобы взглянуть на Аделин, я понял, что это не шутка. Сегодня светофор с сигналом для незрячих не работал, и она, ничего не подозревая, уверенно шла прямо на дорогу.

– Черт! – вырвалось у меня. Я сорвался с места, бросившись к ней. В голове билась только одна мысль: я должен успеть.

– Аделин! – мой крик прорезал гул толпы, словно нож масло. Парни вокруг оглянулись, бросая на меня оценивающие взгляды, но мне было плевать. В голове уже роились кошмарные образы, рисующие самые ужасные сценарии с происшествием Аделин.

Толпа, казалось, обволокла меня, как вязкая пелена. Я пробивался сквозь нее, словно сквозь непроглядную мглу, пока впереди не возникла она. Аделин стояла на самом краю тротуара, словно балансируя на грани, готовая ступить в поток стремительно несущихся автомобилей. Мир вокруг словно застыл, превратившись в расплывчатое марево. Я бросился вперед, отпихивая застывших в изумлении пешеходов, ощущая, как в жилах закипает тревога. Аделин, казалось, не слышала ни гула машин, ни моих отчаянных криков, будто погрузилась в свой собственный мир. Или, может быть, просто не желала слышать?

– Аделин! – вырвалось у меня, когда я, наконец, настиг ее, схватив за тонкое запястье. Моя рука сжалась, словно тиски, не давая ей сделать этот последний шаг. Я должен был ее спасти, и я это сделал.

Глава 7

– Ты что, не слышишь, что трасса оживленная? – вызверился я на Аделин после долгого напряжения. Шум машин, казалось, давил на виски, и я сорвался. Тут я заметил сквозь толпу пробирающегося Тима, который шел прямо к нам. Я был выше Аделин на полторы головы, и сейчас, когда она стояла с опущенными вниз глазами и виновато поджимала губы, она казалась такой маленькой и беззащитной.

– Откуда Вы меня знаете? – тихо спросила Аделин, не поднимая взгляда. В ее голосе звучала искренняя растерянность.

– Поклонник твой! – все еще пыхчу я, попытаясь отдышаться. Нервы были на пределе, и я чувствовал себя полным идиотом, срывающимся на невинной девушке.

– Кажется, светофор сломан, – произнесла Аделин, окинув пустым взглядом неработающий светофор.

– Почему ты вообще без поводыря? Собака там или…парень? Почему ты одна? – старался я, таким образом, выпытать у нее про парня.

– Парень? – спросила Аделин, наконец-то взглянув мне в глаза. Ее взгляд стремился словно сквозь меня, и мне становилось неловко. Тим тоже уже подошел и внимательно рассматривал Аделин. – У меня нет парня! – Аделин неловко улыбнулась, и у меня в глубине души зарадилась надежда.

– А как же тот чувак, с которым ты выходила за ручку из театра? – нагло влез Тим.

Аделин вздрогнула от неожиданности, что мы оказались не одни в этом эпицентре. Она повернулась к Тиму на голос, слегка прищурив глаза, как-будто пыталась разглядеть его наглое лицо.

– Кирилл? Это мой брат, – мило усмехнулась она, и напряжение, сковавшее меня, тут же отпустило. – А вы были на моем концерте?

– Ну, можно сказать и так, – небрежно ответил я, растягиваясь в улыбке. В этот момент кто-то случайно задел Аделин со спины, и она, потеряв равновесие, оперлась на меня, чтобы не упасть.

– Ты что, не видишь? Девушка слепая! – выпалил я на этого парня, но он был в наушниках и, кажется, даже не заметил моего выпада. А вот я, осознав, какую глупость сморозил, резко опустил глаза на Аделин. – Прости, это наверно прозвучало обидно.

Я почувствовал, как краска заливает мои щеки. Извиниться было необходимо, но слова казались такими неуклюжими. Краем глаза я заметил, как Тимофей бьет себя ладонями по лбу, изображая классическое "рукалицо". Да уж, я и сам был готов провалиться сквозь землю.

– Нет, вовсе нет! На факты не обижаются. Я вижу, но всего на пять-семь процентов, а с такими показателями поводырь мне не полагается, – начала оправдываться Аделин.

Она избегала моего взгляда. Не то чтобы боялась смотреть мне в глаза, скорее, боялась смотреть не туда. Из-за этого создавалось странное впечатление, будто она разговаривает с каким-то случайным прохожим на улице, или, что еще более странно, с облаками, плывущими над нами.

– Ребят, не хочу вас огорчать, но я пошел, кажется, я здесь третий лишний, да и Наталию хочу навестить, – влез Тим, похлопав меня по плечу со спины.

– Договорились, я тебе позже наберу! – ответил я, не поворачиваясь к Тиму. Вся моя концентрация была прикована к ней и ее ускользающему взгляду. Тим, видимо, почувствовал напряжение и решил тактично ретироваться.

В тот миг мне было абсолютно плевать, видит она этот мир таким, каким вижу его я, или нет. Гораздо важнее были ее чувства, ее искренность и то, как она относится ко мне – не как к герою, а просто как к случайному прохожему, который оказался рядом в нужный момент. Я жадно ловил каждое ее слово, каждый жест, пытаясь понять, что творится в ее душе. Все остальное, включая уход Тима и его намеки на его "лишность", казалось несущественным, блеклым фоном для этой хрупкой, ускользающей связи.

– Ой, я даже не поблагодарила Вас, мне так неловко! – воскликнула я, и в голосе прозвучала виноватая нотка. Как же иначе, ведь он спас мне жизнь!

– Да ты что! Здесь нет ничего такого! – ответил он, словно пытаясь оправдать мою благодарность. Он взял меня под руку и, наконец, начал уводить с подальше от дороги.

– Стой! – выкрикнула я, и почувствовала, как мой спаситель замер от неожиданности. – Я с начала должна Вас потрогать! – выпалила я, и тут же почувствовала, как неловкость накрывает меня с головой. Что я только что сказала?!

В голове пронеслись обрывки мыслей, оправдания, попытки объяснить этот абсурд. Но слова застряли в горле, оставив лишь неловкое молчание, которое казалось оглушительным. Я почувствовала легкие вибрации между нами, почувствовала его тепло, поняла, что он наклонился, нависая надо мной. Его присутствие было ощутимым, почти осязаемым.

– По-моему, я даже не представился, я – Милош! – хриплым голосом произнес он, взяв обе мои руки. Он медленно поднес их к своему лицу, казалось, чтобы не спугнуть момент. Дальше я уже среагировала сама.

Я осторожно коснулась его лица кончиками пальцев, словно изучала карту незнакомой страны. Провела по высоким скулам, задержалась на веках, прищуриваясь, пытаясь уловить оттенок его глаз, но в полумраке это было тщетно. Закончив этот "трогательный" момент, я отдернула руку и удивленно выдохнула:

– Милош Ионеску – это Вы?

– Откуда ты… – начал Милош, но вскоре выдохнул и продолжил спокойно. – Ах, заявка в друзья, ты приняла ее.

Я смущенно отвернулась, чувствуя, как краска заливает щеки. Стараясь скрыть замешательство, я медленно пошла вперед, постукивая своей тростью о землю.

– Кирилл мне помог, конечно. Он помогает мне отвечать на сообщения поклонников.

Я почувствовала дуновение легкого ветерка сбоку, а затем – легкое касание руки. Так я поняла, что Милош пристроился рядом.

– Аделина, – произнес он, и я замерла, затаив дыхание. Внутри меня разгорелось любопытство: что же он скажет дальше? – Ты не против, если я стану твоим поводырем?

Я смотрела на него, словно пытаясь понять, что скрывается за его словами. Эта фраза звучала так необычно, что я не могла сдержать улыбку. Через несколько секунд я не выдержала и залилась смехом.

– Милош, ну, вы сумели меня рассмешить! – произнесла я, чувствуя, как напряжение уходит, а на душе становится легче. В этот момент я поняла, что с ним мне будет не страшно… смотреть в темноту.

Неожиданное чувство безопасности захлестнуло меня. Любопытство разгорелось с новой силой, и я засыпала его вопросами, стремясь узнать о нем все: от оттенка его взгляда до любимых киногероев. Каждая деталь казалась важной, каждая мелочь – была ключом к его душе. Проводив меня до моего подъезда, он предложил встретиться снова, уже без экстремальных обстоятельств. Я с трепетом согласилась. В тот вечер Милош казался мне островком искренности, местом, где можно быть настоящей, не прячась за масками. Эта мысль согревала меня на протяжении всего пути домой.

Глава 8

Мое утро началось с волшебной мелодии – прекрасного пения птиц. Этот нежный хор выманил меня из объятий сна. Я привстала, лениво потянулась, сбросив тонкое одеяло. На мне была легкая льняная пижама с шортами, украшенная нежным весенним цветочным принтом. Ощутив прохладу пола, я встала, нашаривая у прикроватной тумбочки свою трость. Я не видела солнечные лучи, но их тепло ощущала каждой клеточкой своего утомленного тела, словно они проникали сквозь кожу, наполняя меня жизнью и энергией.

Вчерашний день поселился у меня в голове и отказывался уходить. Он крутился там, как заезженная пластинка, повторяя одни и те же моменты снова и снова. Я прокручивала в памяти каждую деталь: слова, жесты, взгляды. Но больше всего меня преследовало лицо Милоша. Я словно застряла в каком-то навязчивом кино, где главным героем был он. Я представляла его лицо до мельчайших подробностей, выискивала несуществующие шрамики, дорисовывала щетину, будто видела все это собственными глазами. Мое воображение работало на полную мощность, создавая образ, который, возможно, не имел ничего общего с реальностью. И все это только для того, чтобы снова и снова переживать вчерашний день.

Как-же мне не влюбиться в собственные фантазии…

"Полтора месяца до премьеры, а я тут, как идиотка, стою с улыбкой до ушей, завариваю себе чай, словно в него подмешали что-то запрещенное. Надо репетировать, учить этюды, вживаться в роль! А я… я просто наслаждаюсь этим дурацким чаем, и все из-за него, моего… спасителя," – пронеслось у меня в голове. Улыбка, правда, никуда не делась. Чай и правда казался каким-то волшебным, но дело было, конечно, не в нем. Полтора месяца до премьеры… и, кажется, я влюбилась.

Звонкий стук в дверь ворвался в комнату, словно гром среди ясного неба, и вмиг развеял мои бурные фантазии. Я вздрогнула от неожиданности, и горячий чай плеснул из кружки, оставив мокрое пятно на круглом обеденном столе, приютившемся у самой стены.

Сердце колотилось, как пойманная птица, бешено трепеща в груди. Медленно поднявшись, я прищурилась, пытаясь разглядеть в полумраке свою незаменимую трость. Без нее каждый шаг превращался в маленькое приключение, полное риска и непредсказуемости, хотя свои квадратные метры я выучила уже, как свои пять пальцев.

Наконец, пальцы нащупали знакомую прохладную рукоять. С тростью в руке я двинулась с места, осторожно постукивая ею по стенам, чтобы избежать болезненного столкновения плечом или мизинцем с мебелью. Добравшись до двери, я громко спросила:

– Кто там?

– Аделин, это Лиля! – радостно прозвучал голос за дверью.

Я отперла замок, и в ту же секунду Лиля бросилась ко мне в объятия. Ее объятия всегда были такими теплыми и искренними, что сразу поднимали настроение.

– Угостишь чаем? – спросила она, не отрываясь от меня.

– Несомненно, Лиль, проходи, – ответила я, и, немного смутившись, опустила глаза, приглашая ее на кухню.

Лилия, скинув с ног свои белые, слегка запыленные кеды, прошла вперед по коридору. Я инстинктивно побрела за ней, чувствуя, как в груди разливается радость от ее присутствия.

– Ну, что ты мне расскажешь? – поинтересовалась Лиля, заваривая себе чай в заварочном стеклянном чайнике. Она ловко орудовала руками, насыпая ароматный сбор трав, я следила за каждым бархатистым звуком исходящим со стороны Лили.

– Я полагаю, ты уже знаешь про Милоша? – выпалила я невольно расплываясь в улыбке.

Лиля на секунду замерла, вздернув свои густые брови.

– Так это тот самый Милош, который просился к тебе в друзья?

– Ну, да, мы встретились тут случайно, – пробормотала я, стараясь не выдать волнения.

Я почувствовала, как подруга наклонилась на уровень моих глаз и полушопотом произнесла:

– Аделина, случайности не случайны, – произнесла Лилия задумчиво, отхлебнула чай и присела напротив меня. В ее глазах плясали искорки понимания, словно она уже знала, что я собираюсь сказать.

– Мы сегодня встречаемся, – выпалила я, не в силах больше скрывать волнение, которое клокотало внутри.

В ту же секунду я почувствовала, как Лилия широко улыбнулась. Эта улыбка, теплая и искренняя, была для меня как солнечный луч в пасмурный день. Ее поддержку я ощущала каждой клеточкой своего тела, она согревала и придавала уверенности. В этот момент, ощущая ее присутствие, мне казалось, что все обязательно будет хорошо. Просто потому, что Лилия и Кирилл всегда были рядом, моей нерушимой опорой и безмерной поддержкой, несмотря ни на что. Зная, что они верят в меня, я чувствовала себя способной на все.

Сегодня утро началось с вечной суеты, мы с Тимом на кипише. И знаете, в этой суете есть даже какой-то свой кайф. Особенно, когда в ней замешан бариста, которому мы, скажем так, пока не заплатили за кофе.

Не знаю, как это объяснить, но когда ты держишь в руках этот божественный латте с соленой карамелью, вдыхаешь его аромат, делаешь первый глоток… и при этом знаешь, что он достался тебе, ну, скажем так, "особенным" путем… это добавляет остроты ощущениям. Неимоверный кайф!

Конечно, мы понимаем, что так делать нехорошо, и, возможно, когда-нибудь мы все-таки заплатим за этот кофе. Но пока… наслаждаемся моментом и этим восхитительным вкусом "бесплатного" латте.

В груди барабанило так, что казалось, ребра вот-вот не выдержат натиска. Только что мы неспешно потягивали латте, обсуждая предстоящую встречу с моим прекрасным изумрудом, а теперь ноги сами несли нас вперед, сквозь толпу прохожих и лабиринт узких переулков. Азарт преследовал нас, словно тень, подгоняя и заставляя забыть о здравом смысле.

– Хватит! Подожди! – Тим, задыхаясь, ухватился за фонарный столб. Я остановился, чувствуя, как пот стекает по спине. Подошел к нему, стараясь дышать ровно, как ни в чем не бывало.

– Да ладно тебе, – я махнул рукой, стараясь казаться равнодушным. – Подумаешь, кофе пожалел! Он же чаевые в два раза больше получает, чем этот кофе стоит! – Я не унимался, тыча пальцем в сторону старенькой кофейни.

– Брось, идем уже! – отдышавшись произнес Тимофей хлопнув меня по плечу. Как только я огляделся и понял, что за нами и правда никто не бежит, я выдохнул и спокойно пошел за Тимом.

– Сегодня у тебя свиданка с Аделин? – небрежно бросил Тим.

– Свиданка… ТимофЭй, что за подростковый жаргон? – с сарказмом и акцентом старенького еврея заявил я и улыбнулся, чтобы он не воспринял мои слова всерьез.

– Ну…так, м-мне же двадцать…девять, я младше тебя, так что я пожизненно буду для тебя сыном, бро, – пробормотал Тим, немного смущаясь. После этих слов мы с Тимом рассмеялись, как дети на радужном аттракционе. Его попытка оправдаться звучала настолько нелепо и мило, что сдержать смех было просто невозможно.

Тим проводил меня до дома Аделин. На прощание мы пожали друг другу руки. Тимофей натянул капюшон своего черного худи и ушел, оставив меня одного в томительном ожидании. Я, словно неприкаянный, начал расхаживать туда-сюда. На мне был надет такой же черный худи с капюшоном, на молнии, рваные черные джинсы и серые тряпчаные кеды. Погода выдалась совсем не майская, было свежо и солнце затянуло тучами. Надеюсь, Аделин не решит надеть что-нибудь летнее, иначе мне придется проявить галантность и отдать ей свой худи.

Сзади раздался глухой звук закрывающейся двери старого подъезда, и я невольно обернулся. На пороге стояла Аделин, а рядом с ней, поддерживая под руку, был ее брат. Чего я и опосался, придется мне сегодня пожертвовать своей толстовкой.

Аделин выглядела просто потрясающе в своем коротком розовом платье из легкого шифона с пышными рукавами, словно крошечная куколка, наряженная для особого случая. Несмотря на то, что брат вел ее, Аделин уверенно постукивала тростью по асфальту, а ее глаза были скрыты за темными очками. Волосы были аккуратно зачесаны назад, создавая образ утонченной леди. Я же, в своей небрежной одежде, чувствовал себя как будто не на своем месте, словно местный хулиган. И, хотя это звучит странно, я был рад, что Аделин не сможет увидеть, как я выгляжу в этот момент.

Сердце бешенно колотится от мысли, что мы с Милош сегодня идем на первое свидание, больше всего я боюсь облажаться. Сегодня я надела свое любимое шифоновое платье, хотя, выйдя на улицу и ощутив на коже прохладный ветер, я поняла, что это было ошибкой. Прохладный ветер пронизал тонкую ткань. Теперь я дрожу не только от волнения, но и от холода. Надеюсь, Милош не заметит, как я стучу зубами. Нужно срочно придумать, как согреться, и при этом не испортить первое впечатление.

Мы с Кириллом остановились. Прищурившись сквозь темные очки, я разглядела высокий силуэт мужчины, и улыбка сама собой поползла наверх. В голове тут же заплясал образ Милоша.

– Привет, – прозвучал его голос, и щеки мои мгновенно залились румянцем. Милош. Простое приветствие, а во мне будто фейерверк взорвался.

– Привет, – пролепетала я в ответ, стараясь не смотреть ему в глаза. Земля, откройся и поглоти меня!

Внезапно между нами вклинился Кирилл. Мой старший брат, воплощение гиперопеки и, по совместительству, мой личный поводырь.

– Ну, здорова! – рявкнул он, глядя на Милоша исподлобья. Вся романтика момента испарилась, как роса на солнце. – Предупреждаю, если с моей сестры упадет хоть один волосок, я лично тебя убью!

Милош, кажется, слегка побледнел. Я же просто хотела провалиться сквозь землю. Спасибо, братик, за помощь в налаживании личной жизни.

С этими словами Кирилл вложил мою руку в руку Милоша и, не сказав больше ни слова, развернулся и ушел. Я осталась стоять, ошеломленная, с горящими щеками и дрожащими коленками, ощущая теплую руку своего спасителя.

Милош удивленно вскинул брови, глядя вслед удаляющемуся Кириллу. В его глазах мелькнуло что-то похожее на восхищение, смешанное с легким испугом. Он перевел взгляд на меня, и уголки его губ тронула едва заметная улыбка.

– Кажется, у тебя очень заботливый брат, – произнес он, его голос звучал мягче, чем я запомнила с нашей последней встречи.

Я сглотнула, пытаясь унять дрожь в коленях. Слова Кирилла, его угроза, прозвучали так серьезно, так по-настоящему, что я невольно почувствовала себя маленькой и беззащитной. Но в то же время, меня согревала мысль о его любви и преданности.

– Да, он такой, – пробормотала я, опуская глаза. – Иногда немного… чересчур.

Милош нежно сжал мою руку в своей. Его прикосновение было теплым и уверенным, и я почувствовала, как напряжение постепенно отступает.

– Не волнуйся, я не собираюсь причинять тебе вред, – сказал он, поднимая мой подбородок, чтобы я посмотрела ему в глаза. – Наоборот.

Его взгляд был таким искренним и открытым, что я поверила ему безоговорочно. В этот момент все мои страхи и сомнения рассеялись, оставив лишь предвкушение чего-то нового и волнующего.

– Тогда… пойдем? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно.

Милош улыбнулся, и его улыбка, казалось, прозреза мои глаза.

– Пойдем, – ответил он, и мы двинулись вперед, оставив позади шумную улицу и тревожные мысли. Впереди нас ждал вечер, полный возможностей и надежд. И я знала, что, несмотря на грозное предупреждение моего брата, я в надежных руках.

Глава 9

От выходки Кирилла по телу пробежала неприятная дрожь. Конечно, его можно понять. Он просто очень заботится о своей младшей сестре и пытается защитить её, как и полагается старшему брату.

– И куда мы направляемся? – спросила Аделин, ее хватка на моей руке стала еще более настойчивой. В другой руке она держала элегантную трость, плавно покачивая ею в такт шагам.

– Сначала предлагаю зайти в одно местечко, – ответил я, чувствуя, как во рту пересохло от предвкушения. Мысль о тех сочных гамбургерах, которые там готовят, заставила меня сглотнуть. – А потом можно пойти в ки… – внутри все замерло в ожидании надвигающейся катастрофы. Кино? Милош, о чем ты думаешь! Аделин резко повернула голову, ее взгляд, казалось, на мгновение пронзил меня насквозь, будто на доли секунды она прозрела. – Й, знаешь, а давай лучше просто погуляем в парке и покормим уточек? – выпалил я, стараясь не выдать своего замешательства.

– Уточки, говоришь? – в ее голосе прозвучала легкая ирония, от которой по спине пробежали мурашки. – Что ж, уточки – это всегда мило. Но, Милош, не думаешь ли ты, что для уточек уже поздновато? Солнце клонится к закату, и скоро в парке станет совсем прохладно.

Я почувствовал, как краснею. Она права. Идея с парком была глупой и спонтанной, лишь бы избежать неловкого упоминания кино. Но теперь я загнал себя в угол.

– Ну, да… наверное, ты права, – пробормотал я, чувствуя себя полным идиотом. – Тогда… может, просто прогуляемся? Подышим свежим воздухом?

Аделин усмехнулась, и эта усмешка заставила меня почувствовать себя еще более нелепо. Она явно видела меня насквозь.

– Прогуляемся, – согласилась она, но в ее голосе звучала какая-то загадочность.

Наконец-то мы на месте. Перед нами раскинулось приземистое здание из темно-серого кирпича. "Зима" – так называется это кафе. Уютное место, где можно побыть наедине с собой и насладиться вкусной едой. Мы с Тимом никогда не воровали здесь, уж точно я не мог позариться на это священное место.

Мы с Аделин вошли через коричневую деревянную дверь. которую я ловко придержал, над нами сразу же заиграла "музыка ветра". Аделин не отпускала моей руки, будто боялась заблудиться в этом огромном мире.

В кафе пахло деревом. Не просто деревом, а временем, впитавшимся в дубовые столы и стулья, в потолок и пол. Запах, спустя столько лет, оставался густым и теплым, словно обнимал тебя, как старый друг. Мы присели вглубине, у окна, откуда открывался вид на тихую улочку.

Я усадил Аделин напротив себя. Какое-то странное, почти болезненное желание контролировать ее, руководить каждым движением, охватило меня. Я словно держал в руках невидимые нити, превращая ее в марионетку. И даже сквозь стол, я ощущал пышность ее розового платья, его нежное касание к моей коже, как будто это было продолжением моей собственной воли. Она сняла свои очки и положила рядом у стопки бумажных салфеток.

– Ты очень красивая, потрясающие глаза, в которых можно утонуть, – выпалил я полушепотом, чуть не подавившись собственной слюной. Слова сорвались с губ как-то неловко, будто я боялся, что кто-то за соседним столиком услышит и решит, что я проявляю слабость. Я заметил, как на щеках Аделин проступил легкий румянец, но не успела она ничего ответить, как к нашему столику подошла официантка. Смуглая кожа и разрез глаз делали ее похожей на Корейку.

Официантка, с блокнотом наготове, приветливо улыбнулась, нарушив хрупкую атмосферу, сотканную из моего скомканного комплимента и едва заметного смущения Аделин.

– Что будете заказывать? – спросила она. Ее голос, с легким акцентом, звучал как приговор для моей спутницы, сидящей напротив меня.

– Я… я… – промямлила она, заметно нервничая. Видя ее замешательство, я решил взять инициативу в свои руки.

– Можно нам, пожалуйста, наивкуснейшие бургеры, как вы умеете, два капучино на кокосовом молоке и два тирамиссу, – выпалил я, стараясь звучать уверенно.

Переведя взгляд с меню на Аделин, я уловил легкое смущение на ее лице. Не стоило мне так резко брать всю ответственность на себя. Вдруг она вообще не любит бургеры…

– Все записала, через несколько минут ваш заказ будет готов! – твердо заявила официантка и ушла к соседнему столику.

– Извини, может быть ты хотела съесть что-то другое? А я заказал тут на свой вкус, – произнес я, пристально наблюдая за Аделин. Она резко посмотрела на меня, прищурив глаза и сложила руки перед собой. Чувствовалось, что я попал в неловкую ситуацию.

– Я бы очень хотела попробовать твой любимый бургер! – с безобидной улыбкой пролепетала она. В ее голосе звучала какая-то подозрительная сладость, и я не мог понять, то ли она действительно хочет попробовать мой бургер, то ли просто пытается меня подколоть.

– Что ж, пока мы ждем наш заказ, может быть расскажешь немного о себе? – в моем голосе звучала пронизывающая неловкость, я впервые я имею дело с незрячими, и ума не приложу, как общаться с Аделин, казалось, общение заходит в тупик с этими глупыми паузами. Когда Аделин смотрела стеклянными бездонными глазами куда-то в пустоту, становилось жутко, она, казалось, обдумывала каждое свое слово, чтобы не показаться глупой.

Неловкость давила, как свинцовая плита. Я чувствовал себя неуклюжим слоном в посудной лавке, боящимся одним неверным движением разбить хрупкий мир этой девушки. Все мои шаблонные фразы, заготовленные для обычного разговора, казались теперь грубыми и неуместными. Как спросить о работе? О хобби? Не заденет ли мой вопрос ее незрячесть?

Наконец, Аделин слегка улыбнулась, и эта улыбка, как луч солнца, пробилась сквозь мрак моей растерянности.

– Знаешь… – Начала моя спутница с сиящими, от света вечерних ламп, глазами. – Я с детства созерцала прекрасное там, от чего другие люди воротили носом. Я люблю все времена года, каждое по-своему. Весна с ее нежным пробуждением, лето с его буйством зелени и ярким солнцем, осень с ее золотым увяданием и тихой грустью, зима с ее хрустящим снегом и морозным воздухом. И все цвета радуги – от насыщенного красного до глубокого фиолетового – каждый из них рассказывает свою историю на этом лазурном холсте.

И знаешь, для того, чтобы видеть эту красоту, совсем не обязательно иметь зрение. – Наконец-то она посмотрела мне в глаза, я смог разглядеть в них вкрапление слез и горесть некой утраты. – Я видела ее своим сердцем. Чувствовала кожей, слышала в шепоте ветра, ощущала в запахе земли после дождя. Красота – она повсюду, нужно только научиться ее замечать. И тогда мир откроется нам с новой, удивительной стороны. – Аделин завершила свой монолог призрачной улыбкой повисшей над массивным дубовым столом.

А я впитывал каждое ее слово, словно завороженный, но с каким-то странным чувством внутри. Будто что-то не давало мне полностью раствориться в её словах. Может, это и была та самая фрустрация, когда ты понимаешь, что не можешь до конца постичь то, что тебе открывается. Она бросала взгляды то на меня, то на остальных посетителей кафе, и в этих взглядах читалось что-то такое… словно она видела сквозь нас, сквозь всю эту суету и обыденность, что царила в этом старом, пропахшем фастфудом и воспоминаниями месте. Казалось, она знала что-то, недосягаемое всем нам.

Наконец-то появилась смуглокожая официантка с нашим заказом. Божественный аромат сочных бургеров мгновенно разбудил аппетит, и мой желудок предательски заурчал. Аделин, с видом истинного гурмана, принялась откусывать крошечные кусочки от этой аппетитной булки, щедро усыпанной кунжутом. Бургер был настолько огромным, что едва помещался у нее во рту!

Боже, как же я неловко себя чувствую! Я просто не могу расслабиться и нормально съесть этот гамбургер. Кажется, я делаю это как-то ужасно, нелепо. И самое ужасное, что Милош наверняка сейчас смотрит на меня! Что он обо мне подумает? Я и так чувствую себя не в своей тарелке из-за того, что ничего не вижу, а тут еще и ем, наверное, как свинья. Просто кошмар! Хочется провалиться сквозь землю. Надеюсь, он не заметит, как я мучаюсь с этим гамбургером. Может, мне вообще перестать есть? Нет, это будет еще более странно. Просто нужно постараться не думать об этом и надеяться, что все не так плохо, как мне кажется.

– Очень вкусно, – произнесла я, сглотнув кусочек бургера. Сочный вкус мяса, расплавленный сыр и хрустящий салат немного отвлекли от странного ощущения. Милош был мутным очертанием, поэтому я старалась не всматриваться в его силуэт. Он словно растворялся в полумраке, становясь похожим на призрака, а не на живого человека.

– Да, это мое любимое место, повар готовит здесь чертовски вкусные бургеры, – сказал Милош, и я не могла с ним не согласиться. Только я собралась сделать еще один укус, как услышала хруст салата. Милош смачно откусил добрую половину своего бургера. И тут я почувствовала его взгляд. Он смотрел на меня, и от этого взгляда у меня почему-то перехватило дыхание. Пришлось отложить свой аппетитный бургер на тарелку, хотя мне ужасно хотелось есть.

– Что случилось, Аделин? Все-таки не вкусно? – серьезным голосом спросил он, это заставила меня напрячься.

– Нет, просто я очень хочу пить, – ответила я и начала похлебывать свой капучино. Горячий напиток немного обжог мне язык. А Милош наверняка сейчас нахмурил брови, от этой мысли я сжалась в деревянный стул еще больше.

Тишина повисла в воздухе, давящая и некомфортная. Я чувствовала на себе его взгляд, тяжелый и изучающий.

– Вообще-то, я чувствую себя неловко, – наконец-то пробормотала я, опустив глаза в свой кофе. Кофейная гуща казалась мне сейчас гораздо интереснее, чем пространство, в котором я сейчас нахожусь.

– Из-за чего? – удивленно спросил мой спаситель. Я почувствовала нотку сарказма в его грубом голосе. Он явно знал, что происходит, и, казалось, наслаждался моим замешательством.

– Милош, я хотела бы уйти отсюда, – произнесла я, стараясь говорить как можно спокойнее. Медленно отодвинув стул, я привстала и нащупала на спинке свою трость. Я чувствовала, как Милош, ошеломленный, провожает меня взглядом, рассматривая с ног до головы.

– Подожди, я оплачу счет и провожу тебя домой! – резко ответил он, словно очнувшись от ступора.

Звякнули купюры, и я представила, как Милош, расплатившись, вкладывает наличные в кожаную обложку меню. Он поднялся следом за мной, и я почувствовала его присутствие за спиной. В воздухе повисло неловкое молчание, которое он, казалось, не собирался нарушать.

Выходя из кафе, он взял меня за руку. Тепло внутри мгновенно сменилось ледяным прикосновением ветра. Мои голые руки покрылись мурашками в мгновение ока. Внезапно, небо прорезал оглушительный раскат грома. Я вздрогнула, а в следующее мгновение почувствовала, как на мои плечи опустилось что-то теплое. Мягкая ткань приятно легла на кожу.

– Очень холодно сегодня, прям не по-весеннему, – прозвучал голос Милоша.

Я благодарно улыбнулась, не оборачиваясь. Зарылась носом в его огромную толстовку, вдыхая знакомый запах древесного мускуса и чего-то неуловимо домашнего. Милош нежно взял меня под локоть и повел в сторону моего дома, словно оберегая от пронизывающего ветра. В его толстовке и рядом с ним холод и гром казались уже не такими страшными.

– Ты же замерзнешь… Зачем ты отдал мне свою толстовку? – проговорила я, сильнее прижимаясь к нему. Его кожа под тонкой футболкой была прохладной, и я пыталась согреть его своими объятиями, чувствуя вину за то, что он остался почти раздетым из-за меня.

– Я никогда не мерзну, даже не переживай, – успокоил меня Милош, его голос звучал спокойно и уверенно. Но я все равно чувствовала себя ответственной за его комфорт.

– Милош, не надо. Я могу и без толстовки, правда. Давай лучше ты ее наденешь, – предложила я, пытаясь снять с себя его вещь.

Он перехватил мои руки, не давая мне этого сделать. Его пальцы были холодными, но хватка – крепкой и уверенной.

– Не упрямься, – прошептал он, его дыхание коснулось моего лица. – Мне правда не холодно. А тебе она идет.

Я покраснела. Его слова, его близость, его забота – все это заставляло мое сердце биться быстрее. Но я все равно чувствовала себя виноватой.

– Но… – начала я, но он не дал мне договорить.

Он притянул меня обратно к себе, обнимая еще крепче. Его подбородок уперся в мою макушку.

– Просто позволь мне позаботиться о тебе, хорошо? – прошептал он.

Я закрыла глаза, наслаждаясь его ароматом – это была удивительная смесь мускуса и чего-то свежего, что напоминало утренний воздух. В этот момент я поняла, что готова отдаться этому чувству. Иногда нужно просто позволить кому-то заботиться о тебе, даже если это всего лишь на мгновение.

Мы остановились, и с легкой грустью осознала, что подошли к моему дому.

– Мы уже здесь? – спросила я, пытаясь разглядеть знакомые очертания здания.

– Да, Аделин, к сожалению, наш вечер подошел к концу, – ответил он, его голос был таким мягким, словно растопленное масло. Я уже собиралась снять его худи, но он остановил меня.

– Нет! Оставь это себе! Пусть это будет моей гарантией, что мы еще увидимся! – произнес он, его глаза словно пронизывали меня насквозь. Мы находились так близко, что я ощущала тепло его дыхания на своей коже. Я была значительно ниже Милоша, и ему приходилось наклонять голову, чтобы встретиться со мной взглядом.

Внезапно он притянул меня к себе, и его губы коснулись моих в страстном, обжигающем поцелуе. В тот миг я словно растворилась в его объятиях, весь мир вокруг исчез. Этот поцелуй стал той самой символикой, о которой он говорил, обещанием будущих встреч, запечатленным на моих губах. И в этот момент, словно по волшебству, с неба хлынул дождь.

Глава 10

Я вошла домой, словно на крыльях. Сердце пело какую-то радостную мелодию, а в голове кружились приятные мысли, как бабочки в летнем саду. Толстовка Милоша, которую он накинул на меня, пахла весенним дождем – свежим, немного терпким и таким волнующим. Этот запах словно заново переживал со мной все моменты вечера.

Но, увы, романтику придется на время отложить. Нельзя же заболеть! Скинула с себя толстовку, чтобы она спокойно высохла, впитав в себя все воспоминания. А я пока согреюсь чашкой горячего чая, укутаюсь в плед и буду прокручивать у себя в голове этот чудесный вечер, словно любимую пластинку. Каждая деталь, каждое слово, каждый взгляд – все это согревает меня изнутри не хуже горячего напитка.

Дождь лил как из ведра, и пока я добирался до дома, промок до нитки. Но, знаете, меня это не сильно расстраивало. Все дело в поцелуе с Аделин. Он, как ни странно, согревал меня изнутри, несмотря на озноб. Правда, я заметил ее некоторую неловкость. По правде говоря, поцелуй оказался не совсем таким, каким я его себе представлял, кажется, Аделин совсем не умеет целоваться, но это только подстегнуло мой интерес. Внутри меня зародилось какое-то желание… научить ее этому. Да, именно так. Научить ее целоваться.

Наконец-то я избавился от промокшей одежды! Этот ливень пробрал до костей. Горячий душ был просто спасением, он постепенно вытеснял из меня этот утомляющий озноб. Закутавшись во флисовую пижаму, я рухнул в постель, мечтая только об одном – заснуть. Но только я начал проваливаться в блаженную дрему, как этот проклятый телефон зазвонил, нагло прервав мой долгожданный отдых. В голове промелькнула мысль выключить его к чертям, но любопытство взяло верх.

– Алло, ну, привет! – загрохотал неприятный прокуренный голос сквозь телефон. Я сглотнул тугой комок. Голос оказался до боли знакомым, но память отказывалась выдавать имя.

– Привет, знакомы? – с напряжением в голосе ответил я, пытаясь угадать, кто же это мог быть. В животе поселилось неприятное предчувствие.

– Милош, как же долго я искал твой номер! Пока что номер! Но если не отдашь мне то, что украл у меня со своим поганым дружком, я найду уже тебя и убью!

Я снова судорожно сглотнул. Сон моментально улетучился. Что же я украл в ближайшее время? В голове лихорадочно проносились обрывки воспоминаний, но ни один из них не складывался в четкую картину. Черт, я ведь даже не помню, когда в последний раз вообще что-то крал!

Пытаясь собраться с мыслями, я ответил, стараясь придать голосу уверенность:

– Ну, скажи свое имя, чтобы я имел представление, что и кому отдавать!

– Меня зовут Иван! – прорычал голос, и в трубке раздались короткие, пугающие гудки.

Звонок оборвался, оставив меня в состоянии полной растерянности и нарастающего страха. Иван… Кто такой Иван? И что я должен ему отдать? Сердце бешено колотилось, а в голове роились самые мрачные предположения. Это что, какая-то месть? Или просто чья-то злая шутка? Но голос звучал слишком серьезно, слишком угрожающе, чтобы быть шуткой. Нужно срочно что-то делать, но что?

Солнце нежно коснулось кожи, словно стирая воспоминания о ночной грозе и ливне. Ни следа от буйства стихии, только ласковое тепло и предвкушение нового дня. Сегодня репетиция, а значит, придется ненадолго забыть о внезапно нахлынувших чувствах. Сцена ждет, и все мысли должны быть только о предстоящем выступлении. Влюбленность подождет, а сейчас – скрипка!

Собравшись с мыслями, я наконец-то настроилась подняться с кровати. Шелковая бордовая пижама с шортиками слегка прилипла к коже, создавая какое-то неприятное ощущение скованности. Хотелось чего-то более свободного и удобного, поэтому я быстро сменила свой ночной образ на повседневный: надела серую футболку с надписью и черные леггинсы "лапша". Теперь можно и делами заняться. За мной должен заехать Кирилл, поэтому я не расторопно умылась и почистила зубы. Предметы у меня всегда стоят на одном и том же месте, чтобы мне неприходилось их искать.

Наконец-то! Звонок в дверь заставил меня встрепенуться. Я схватила трость и, торопясь, слегка задела боком угол обувной тумбы. Внезапная боль пронзила бедро, заставив меня застонать. Превозмогая себя, словно раненый солдат, я все же открыла дверь.

На пороге стоял Кирилл, и его доброжелательное приветствие прозвучало как бальзам на душу.

– Привет, сестра, ты уже готова?

– Да, Кирилл, правда день начался не с той ноты, – произнесла я сонно, потирая правый глаз ладонью.

– Ну ничего, сейчас взбодришься! По дороге расскажешь, как вчера все прошло, – Кирилл подмигнул, протягивая мне руку. Я ухватилась за нее, и он, не церемонясь, вытащил меня за порог. Оказавшись в машине, он тут же перешел в режим допроса.

– Как Милош себя проявил? Не приставал? – спросил Кирилл, так сильно сжимая руль, что костяшки его пальцев побелели. В его голосе сквозило напряжение, и я поняла, что вчерашний вечер волновал его гораздо больше, чем он показывал.

– Все нормально, Кирилл, правда. Просто… мне было очень неловко общаться с ним. Я чувствовала себя не в своей тарелке и боялась все испортить, – призналась я, прикрыв рот рукой и тихонько хихикнув.

Напряжение в машине, казалось, немного отступило, и я позволила себе расслабиться, откинувшись на спинку кресла. В голове я пыталась нащупать мотив, ту самую мелодию, которую должна буду исполнить. Но все мои усилия разбивались о волну фантазий, в которых главным героем был Милош. Музыка и он, казалось, вели между собой тихую, но упорную борьбу за мое внимание. И, признаться честно, Милош пока выигрывал.

Тишина обрушилась внезапно, как будто кто-то выключил звук. Мы приехали. Едва двигатель затих, я услышала приглушенный щелчок закрывающейся двери. И тут же, словно по знаку, распахнулась дверь с моей стороны. В проеме стоял Кирилл. Я протянула руку, и он, крепко сжав мою ладонь, помог мне выйти. Опираясь на его сильную руку, я медленно пошла к зданию. Вокруг слышались приветствия, голоса, которые я узнавала, но лиц не видела. Это были мои коллеги, актеры и работники театра. До самого зала я не могла сдержать улыбку. Я снова здесь, вдыхаю этот неповторимый запах старых кулис, пыли и дерева, такой знакомый и любимый. Скоро я снова прикоснусь к своей скрипке, почувствую ее тепло. Как будто я вернулась домой после долгой разлуки. Теперь я точно знаю – это мое место.

Глава 11

Вибрация телефона не прекращалась. Иван, словно одержимый, засыпал сообщениями, от которых хотелось спрятаться под одеяло. Я, устав от этого натиска, решил позвонить Аделин. Мне просто нужно было услышать ее голос, немного отвлечься. Но удача явно была не на моей стороне. Вместо нежного "Алло" в трубке прозвучало суровое:

– Я слушаю?

Это был Кирилл, брат Аделин, обладатель голоса, способного заморозить кровь в жилах.

– Привет, Кирилл, это Милош. Могу я поговорить с Аделин? – промямлил я, чувствуя себя виноватым, хотя ни в чем не был виноват.

– У нее репетиция. В следующем месяце у нее важное выступление, так что ближайший месяц мы живем в режиме строгой подготовки, – отрезал Кирилл, не давая шанса на возражения.

– Ну, знаешь, даже музыкантам нужен отдых. Передай Аделин, что я заеду за ней после репетиции, – попытался настоять я, дав понять Кириллу, что на сегодня он может быть свободным.

– О, у тебя появилась машина? – в голосе Кирилла отчетливо прозвучал сарказм.

– Да… купил. Специально, чтобы возить твою сестренку! – выпалил я, сам удивляясь собственной дерзости. Слова сорвались с языка быстрее, чем я успел их обдумать.

– Ну хорошо, ты точно заедешь? Тогда я созвонюсь со своей девушкой и настрою планы на свой вечер! – в голосе Кирилла слышалось облегчение.

– Да! Можешь развлекаться! – шутливо пробормотал я, стараясь скрыть волнение.

– До связи! Я тебя дождусь и передам Аделин тебе в руки, – ответил Кирилл и отключил телефон.

"Передам Аделин…" Звучало это как-то странно, нелепо даже. Будто Аделин – какая-то вещь, посылка, или… наркота. Хотя, если честно, в этом была доля правды. Она действительно притягивала к себе, словно наркотик, вызывая зависимость и желание быть рядом с ней.

Репетиция закончилась, и я, наконец, смогла вдохнуть полной грудью. Концертный зал, обычно давящий своей пустотой, сейчас казался родным и уютным. Я чувствовала себя в своей тарелке, и это ощущение… ощущение превосходства, мне нравилось.

– Аделина, сегодня ты играла, как никогда, – прозвучал голос моего концертного директора. Белокурая, миниатюрная девушка, даже ниже меня ростом, смотрела на меня с легкой тревогой. – Надеюсь, этот порыв не угаснет через месяц.

Я улыбнулась ей в ответ, уверенная в себе.

– Я надеюсь, что мой творческий настрой через месяц станет еще больше! – произнесла я, чувствуя, как внутри меня разгорается пламя вдохновения.

– Не сомневаюсь, – я почувствовала, как Вера расплылась в широкой улыбке. – Тебе помочь спуститься вниз? – произнесла она.

– Нет, благодарю, я дождусь брата!

– Хорошо, тогда увидимся в субботу! – Вера ушла, оставив меня в актовом зале совершенно одну. Тишина давила, и я уже начала жалеть, что отказалась от ее помощи. Как вдруг дверь снова открылась, и сквозь туманную пелену, я увидела слабый просвет из коридора. Я подумала, что это вошел Кирилл, но голос оказался мне совсем не таким уж и знакомым.

– Можно я помогу тебе спуститься? – Голос прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула. Замерев, я стала осторожно подходить к краю сцены, пытаясь хоть немного разглядеть, кому он принадлежит.

– Стой! Стой! Стой! Ты же свалишься! – прозвучал испуганный шепот. Я услышала, как кто-то быстро взбирается на сцену. Инстинктивно прижала скрипку к себе, словно это могло меня защитить. Вдруг чья-то рука нежно коснулась моей, обхватившей смычок. Обладатель этого, казалось бы, сурового голоса был на удивление деликатен. Я приподняла голову и только тогда смогла прочувствовать его лицо, эти завораживающе-черные глаза. Это был Милош. Я невольно расплылась в улыбке.

– Привет! Ты меня напугал! – произнесла я полушепотом, стараясь скрыть смущение. Милош рассмеялся, и в этот момент мне показалось, что я выгляжу довольно странно, как будто попала в какую-то комедию.

– Я отпустил твоего брата под свою ответственность, – сказал он с легкой усмешкой. – Идем гулять?

Я почувствовала его дыхание на своем лице, и сердце забилось быстрее. Он протянул мне руку, слегка коснувшись моего ребра, и в воздухе повисло что-то особенное. Обстановка стала весьма интимной, и мне показалось, что он может наброситься на меня прямо здесь, на этой сцене, где все вокруг вдруг стало неважным. В этот момент я поняла, что между нами возникло что-то большее, чем просто дружба и меня это напугало.

– Гулять? – повторила я, стараясь звучать непринужденно, хотя голос мой дрожал. – Куда именно?

Он улыбнулся, и эта улыбка была такой заразительной, что я не могла удержаться от ответной реакции.

– Есть одно место, – сказал он, слегка наклонив голову, как будто это было секретом, который он собирался мне открыть. – Оно не далеко отсюда, но там очень красиво.

Я кивнула, и он, не отпуская мою руку, повел меня за собой вниз по ступенькам и прямиком из зала. Мы шли по узким улочкам, и я чувствовала, как его рука крепко держит мою, словно он не хотел, чтобы я сбежала. Вокруг нас раздавались звуки оживленного города: смех, разговоры, музыка из ближайшего кафе. Но в этот момент все это казалось далеким и неважным.

В один момент меня обдало удивительным запахом: свежескошенной травы и влажной земли, словно после дождя. В воздухе витала какая-то особенная свежесть. Я чувствовала, как Милош прожигает меня взглядом, но вскоре он сдался, и в его глазах промелькнула улыбка.

– Я же тебе обещал, что мы покормим уточек! – сказал он, и нежно поцеловал меня в макушку растрепанной головы.

– Мы что, в парке? – с улыбкой спросила я, оглядываясь вокруг вдыхая аромат весны.

Да, идем ближе, – сказал Милош, и в его голосе звучало предвкушение. Он бережно вложил мне в ладони несколько мягких ломтиков хлеба, и мы двинулись к водоему. Там уже царила суета: утки, предчувствуя угощение, плескались в воде и радостно крякали, словно приветствуя нас.

В этот момент все вокруг казалось ожившей сказкой. Мы кормили уток, наблюдая, как они жадно хватают брошенные кусочки. А потом, смеясь, начали кидать крошки хлеба друг другу в рот, превращая обыденное кормление в веселую игру. Солнце ласково грело, вода тихо плескалась, и в воздухе витала атмосфера беззаботного счастья.

Она была просто невероятной. Стояла у пруда, такая безмятежная и светлая, словно сошла с полотна художника. Каждое её движение, каждый поворот головы казался мне совершенством. Я не мог отвести взгляд.

Особенно меня завораживали её глаза – глубокие, лучистые, в них можно было утонуть. А губы… чувственные, манящие, они словно шептали о нежности и страсти.

Она кормила уточек, рассыпая крошки хлеба из ладони, и казалась совершенно счастливой в этот момент. Вся её сосредоточенность была направлена на этих маленьких созданий, и она, казалось, совсем не замечала моего присутствия. Я стоял в стороне, боясь нарушить эту идиллию, просто наслаждаясь возможностью наблюдать за ней. В этот момент она была прекрасна в своей простоте и искренности.

– Милош, – наконец-то Аделин вспомнила обо мне и начала искать глазами. Сердце забилось чаще, словно я снова был мальчишкой, впервые увидевшим ее. Я подскочил к ней, боясь, что она оступится в пруд.

– Я здесь, все хорошо! Просто любовался твоей красотой! – выпалил я, чувствуя, как щеки предательски заливаются румянцем. Нужно было собраться. Я подошел ближе к ней и плавно притянул к себе за талию. Она подалась вперед, не сопротивляясь.

– Ты меня смущаешь, – прошептала она, но в голосе не было и намека на недовольство. Аделин смотрела прямо в глаза, и мне казалось, что она видит меня насквозь, ощущает в них всю мою нарастающую любовь к ней. В этот момент я готов был отдать ей все, лишь бы она оставалась рядом.

Внезапно Аделин часто-часто заморгала своими небесно-голубыми глазами и отшатнулась от меня, словно я совершил что-то непростительное. Я замер, руки все еще были протянуты к ней, а в голове царила полная неразбериха. Что произошло?

– Прости, мне просто страшно… – пробормотала она, медленно отступая. Ее рука нащупала на скамейке футляр со скрипкой.

– Чего ты боишься, Аделин? – спросил я, стараясь смягчить тон. Но, кажется, в моем голосе все равно прозвучала резкость, выдавая мое замешательство.

– Я боюсь, что ты воспользуешься мной, моим положением! – ее и без того лазурные глаза начали мокреть от слез. Она махнула рукой в области глаз, словно отгоняя непрошеные слезы, развернулась и собралась уходить. Я не мог ей этого позволить.

– Аделин, послушай, – начал я, чувствуя, как в груди поднимается волна вины. – Я понимаю, почему ты так думаешь. Я знаю, что возможно ты не доверяешь мужчинам. Но поверь мне, я никогда не стал бы… – Я запнулся, подбирая слова. Как объяснить ей, что ее страхи беспочвенны, не звуча при этом лицемерно?

– Что ты никогда не стал бы? – в ее голосе звучала горечь и недоверие. Она смотрела на меня снизу вверх, и в ее взгляде я видел отражение собственных ошибок, собственных слабостей. Я вздохнул.

– Я никогда не стал бы использовать тебя, Аделин. Ты… ты нужна мне. Больше, чем ты думаешь.

Я протянул руку, но не коснулся ее. Боялся спугнуть, разрушить хрупкое перемирие, которое только начало зарождаться между нами.

– Пожалуйста, дай мне шанс доказать тебе это. Просто шанс.

Тишина повисла в воздухе, нарушаемая лишь тихим шелестом листьев и далеким кряканьем уток. Я ждал, затаив дыхание, боясь услышать отказ. В этот момент казалось, что от ее решения зависит все. Не только наши отношения, но и мое собственное представление о себе.

– Проводи меня домой, – тихо произнесла Аделин. Она развернулась, прижимая к груди футляр со скрипкой, словно это был щит, и неуверенно двинулась вперед. Споткнувшись о неровную землю, она чуть не упала, и я инстинктивно подхватил ее под руку.

– Просто скажи, что завтра мы увидимся, иначе я тебя домой не отпущу! –пошутил я, стараясь разрядить напряженную атмосферу. И вдруг, словно в ответ на мои слова, на ее губах появилась легкая, едва заметная улыбка.

– Ладно, – прошептала она, и этого короткого слова было достаточно, чтобы в моей груди разлилось тепло.

Я проводил Аделин до самого дома, и всю дорогу мы болтали обо всем на свете. Вернее, в основном говорила она. О своей семье. К несчастью, у Аделин остался только отец, с которым она практически не общается. От этой мысли мне стало еще больше жаль ее. Хотелось как-то поддержать, развеять эту грусть, но я совершенно не знал, как правильно это сделать, чтобы не показаться навязчивым или неуместным.

Мы попращались и, как только Аделин скрылась в подъезде, меня окликнул грубый, мужиковатый голос.

– Ну вот ты и попался, Милош! – с усмешкой рявкнул он. Я обернулся и увидел перед собой двоих парней, на вид не старше двадцати пяти. Их лица не предвещали ничего хорошего.

– Мы уж думали, вы тут до ночи будете обжиматься! – прорычал второй, здоровенный детина, от одного вида которого у меня скрутило живот.

– Ребята, вы, наверное, ошиблись. Я просто провожал девушку, и сам собирался домой, – сказал я, стараясь отойти подальше. Но они не дали мне шанса. В следующее мгновение меня сбили с ног, и я оказался на земле.

Дальше все завертелось с пугающей скоростью. Острая, обжигающая боль пронзила ребра от ударов ногами. Я пытался сжаться, защититься, но это было бесполезно. Сквозь нарастающий шум в ушах я едва расслышал приглушенный голос одного из нападавших:

– Не вернешь Ивану украденное – в следующий раз доберемся до твоей слепой подружки!

После этих слов сознание покинуло меня. Темнота. Ничего больше не помню.

Да, что я мог украсть у этого Ивана?

Глава 12

– Да, алло?

– Милош, ну ты где пропадаешь, черт возьми? Четыре дня ни слуху ни духу! – в голосе Тима сквозила неприкрытая тревога.

Я, стараясь придать голосу безразличие, ответил:

– Ты же сам говорил – залечь на дно. Вот я и залег. – Внезапно накатила апатия, даже к Тиму, с которым нас связывала долгая дружба.

– Тебя даже Аделин искала. Ее брат мне писал, спрашивал, куда ты пропал. Все решили, что ты просто сбежал.

– Да плевать мне на них, – буркнул я.

– Ого, неужели вы переспали, и она тебе сразу стала неинтересна? – поддел Тим, явно наслаждаясь моментом.

Я скрипнул зубами.

– Придурок! Встретимся – получишь в лоб у меня! – процедил я сквозь зубы, стараясь вложить в голос максимум сарказма, чтобы скрыть раздражение.

– Ладно, ладно, вижу, что она тебе небезразлична. Тогда в чем дело? – Тим не унимался, но тон его стал более серьезным.

– Давай встретимся в нашем кафе, нужно кое-что обсудить. – предложил я, понимая, что по телефону всего не расскажешь.

– Ладно, сегодня через час, жду. – ответил Тимофей, и в его голосе проскользнула тревога, прежде чем он отключил телефон. Я знал, что он почувствовал: что-то не так. И он был прав.

Этот час казался вечностью, мне срочно нужно было расспросить Тима, знает ли он этого Ивана, потому, что я без понятия не имею, кто это, и что мы такого запредельного могли украсть, из-за чего можно было бы убить. Представляю, если окажется, что это тот самый бариста, которому мы за кофе не заплатили… Это будет просто эпический провал.

Левое ребро до сих пор ноет – спасибо его головорезам. Еще и губа разбита. Такое ощущение, что я провалился в какую-то безумную, нереальную историю, где я в главных ролях.

Я подъехал к кафе на красном джипе. Да, на том самом. Угнал его еще до встречи с Аделин, хотя Кириллу залил в уши, что купил этот джип ради его сестры. Но я его прятал, переждал, пока шумиха уляжется. Но сейчас мне было плевать на все эти предосторожности. У меня проблемы посерьезнее, чем пристарелый владелец этого джипа, которому я, кстати, уже ничего не должен. Какие-то головорезы дышат в спину, и угрозы от деда с трясущимися руками меня больше не пугают.

Я знал, что Тима еще не приехал, поэтому не спешил. Заглушил двигатель и лениво выбрался из машины. Нужно было немного собраться с мыслями перед этим серьезным разговором.

Когда я вошел в кафе, меня немного расстроило, что здесь так оживленно. Слишком много ненужных ушей для такого важного разговора. Я занял единственный свободный столик и принялся ждать Тимофея.

Через десять минут Тим уже стоял у входа и искал меня глазами, отыскав, он подошел ко мне и пожал мне руку в знак приветвия.

– Уже кофе пьешь без меня? – с некой обидой заявил Тим, но я знал, что это было сказано в шутку. – Ого, с кем ты успел подраться, пока меня не было?

Я отхлебнул латте, рассматривая маленькие зефирки в форме звездочек, плавающие на поверхности.

– Тим… – начал я, стараясь говорить спокойно. – Ты что-нибудь слышал про Ивана?

– Про кого? – Тим нахмурился, явно не понимая, о ком речь.

– Четыре дня назад его головорезы подкараулили меня у дома Аделин, когда я ее провожал.

– Ну ничего себе, Милош собственной персоной, а я думаю, ты – не ты? – выкрикнул голос за спиной Тима. Я вздрогнул от неожиданности и прижался к спинке мягкого кресла, обтянутого изумрудным велюром. И снова этот цвет…

– Ну что, подонок, сестру мою кинул? – Это оказался Кирилл, явно не совсем трезвый. Он оперся о стол, сжав кулаки и нависая надо мной.

– Не видишь, что ли? Избили человека! – нагло влез Тим.

Я почувствовал, как кровь подступила к лицу.

– Это правда, когда я провожал твою сестру и на меня напали. Мне нужно было время прийти в себя, я бы не посмел… – я запнулся, наблюдая за реакцией Кирилла. Он долго молчал, что-то переваривал, и я боялся представить, что именно. Но вскоре его лицо смягчилось.

– Ты знаешь, кто это был? Помощь нужна? – снесходительно спросил он. Я почувствовал облегчение. Пока мы с Кириллом разговаривали, Тим задумчиво размешивал пенку в своем остывшем латте, словно происходящее его совершенно не касалось.

– Нет, не знаю, кто это был. Темно было, да и не до того мне было, если честно," – ответил я, стараясь говорить как можно более непринужденно. "Спасибо за предложение помощи, но думаю, я справлюсь."

– Ну, хорошо, только Аделин позвони, она ждет! – заявил Кирилл и быстрым шагом направился прямиком из кафе.

– Охренеть, у нее брат! – буркнул Тим, но что я кивнул головой и сказал:

– Ладно, мне и правда нужно встретиться с Аделин, купить цветы и извиниться, – я встал с места оттряхиваясь от крошек круассана. – И… это… за кофе не забудь заплатить.

Выяснив у Кирилла номер квартиры Аделины, я, не теряя ни минуты, направился к ней. По дороге заскочил в цветочный и купил небольшой букетик пионов – большего, к сожалению, мой бюджет позволить не мог. Добравшись до ее дома, я с трудом поднялся на третий этаж без лифта и, переведя дух, позвонил в дверь.

За дверью послышалось какое-то движение, и сердце забилось чаще. Секунды тянулись мучительно долго. Наконец, щелкнул замок, и дверь приоткрылась. В образовавшейся щели показалось лицо Аделины.

Она выглядела немного уставшей, но все равно невероятно красивой. Ее глаза, обычно искрящиеся весельем, сейчас казались чуть более серьезными. На ней была простая домашняя футболка и шорты, но даже в таком виде она излучала какое-то особенное очарование.

– Привет, – тихо произнес я, протягивая ей пионы. – Это тебе.

На ее лице промелькнула тень удивления, а затем появилась легкая улыбка.

– Привет. Милош! Спасибо, – она взяла букет и тут же поднесла его к лицу, вдыхая аромат. – Я люблю пионы.

Этот простой факт, что она любит пионы, почему-то вызвал во мне волну тепла.

– Я рад, что угадал, – ответил я, чувствуя, как напряжение немного отступает. – Можно войти?

– Да, конечно! Только у меня не убрано, Лилия еще сегодня не заходила! Обычно она помогает мне убираться, – ответила Аделин сквозь призрачную улыбку. Я вошел и разулся у выхода.

– Чай или кофе? – спросила Аделин, уходя на кухню. Шагая, она вела двумя пальцами по шершавой стене, словно чтобы убедиться, что идет в нужном направлении. Я пошел следом за ней.

– Если можно чай, тебе помочь его заварить? – спросил я.

Аделин элегантно рассмеялась, прикрывая рот ладонью. В ее смехе не было насмешки, скорее легкое удивление.

– Спасибо, Милош, с обычными, жизненными делами я справляюсь сама! – ответила она с улыбкой.

– Понял, извини! – пробормотал я, чувствуя, как щеки начинают гореть.

– Кстати, я бы еще хотел извиниться за то, что пропал… Мне… срочно нужно было уехать по работе, связи не было там…

Я солгал, зная, что она все равно не сможет увидеть мою разбитую губу. И, наверное, даже если бы увидела, я бы все равно солгал. Правду ей знать было нельзя, ради ее же безопасности.

– Милош… – начала Аделин с явно выраженной грустью. Неужели Кирилл ей все рассказал? – Не нужно извиняться, я все понимаю!

Я сглотнул плотный ком слюны, ожидая подвоха в ее словах.

– Что же ты понимаешь? – переспросил я, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри все кипело.

– Люди с ограниченными возможностями – это абуза! – вызверилась она, понизив свой голос, словно боялась, что кто-то услышит ее слова. В ее глазах плескалась не жалость, а… отвращение… ко мне или к самой себе?

– Ты черкнулась за эти четыре дня? Или тебе так Кирилл мозг промыл? – начал я с явным раздражением. Она встала и подошла к мраморной столешнице так быстро, как-будто все видит.

– Я же вижу по тебе, что ты от меня нос воротишь, уходи, я тебя не держу!

– Видишь? – с неким подколом спросил я, пытаясь нарочно задеть ее чувства.

– Ну да! Конечно! Я ничего не вижу, можно теперь пользоваться этим! – выкрикнула она, и в ее голосе сквозила обида, смешанная с отчаянием.

Я с грохотом встал со стула. Заметил, как Аделин сжалась, вцепившись пальцами в столешницу, слегка смяв букет, лежащий у нее за спиной. Подошел к ней вплотную и взял ее под руку, выше локтя, слегка сжал, чтобы она не чувствовала боли, лишь легкий дискомфорт. Сказал:

– Ты правда думаешь, что ты для меня абуза? – злобно прошептал Милош, стискивая зубы. Я чувствовала его обжигающее дыхание на своем лице. От страха у меня пересохло во рту. – Я купил тебе этот гребаный букет на последние деньги, пришел извиниться, а ты меня гонишь? Это Кирилл тебе мозг промыл?

Казалось, с каждым словом, он все сильнее сжимал мою руку в кулаке, и мне становилось больно. В его глазах плескалась ярость, смешанная с какой-то отчаянной обидой, я это ощущала по его дыханию. Я не знала, что ответить. Слова застревали в горле, парализованные страхом. Букет, который лежал за моей спиной, казался теперь не извинением, а скорее оружием, символом его гнева.

– Дура ты, значит, – его голос на удивление звучал мягче, чем в начале ссоры. Я смогла немного выдохнуть, почувствовав, что он приблизился ко мне еще больше. Невольно я опустила глаза вниз.

Пол под ногами казался зыбучим песком, готовым поглотить меня целиком. В горле пересохло, и я с трудом сглотнула, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями. Почему он так себя ведет? Почему сейчас, когда все и так летит в тартарары, он решает сыграть в понимающего?

– Может, и дура, – прошептала я, почти не слыша собственного голоса. – Только тебе-то что с того?

Милош протянул свободную руку и коснулся моего подбородка, заставляя поднять голову. В его глазах плескалось что-то странное, непонятное мне. То ли жалость, то ли разочарование, то ли… что-то еще, чего я не могла распознать.

– Мне не все равно, – тихо сказал он. – Не все равно, что ты думаешь, что ты чувствуешь.

Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. Не все равно? После всего, что произошло пять минут назад? После всего, что он сказал? Я не могла поверить в это.

– Не смеши меня, – я попыталась вырваться из его хватки, но он держал крепко. – Я знаю, что тебе наплевать.

– Это неправда, – возразил он. – Я просто… просто не умею это показывать.

И тут я не выдержала. Смех вырвался из меня, истеричный и полный горечи.

– Не умеешь показывать? Да ты вообще ничего не умеешь! Только ломать и крушить! Я ведь знаю, как ты относишься к девушкам! Кирилл давно навел справки о тебе! – не унималась я, кажется, во мне зараждалась смелость. Милош резко отпустил мою руку, и от давления я немного качнулась назад.

Его лицо исказилось от гнева, в глазах вспыхнули злые огоньки. Он сделал шаг ко мне, и я невольно отшатнулась. Страх сковал меня, но я старалась не показывать этого.

– Что ты несешь? Какие справки? Кто тебе вообще сказал эту чушь? – прорычал он, его голос был полон ярости.

– Мне не важно, кто сказал. Важно, что это правда. Ты думаешь, я глупая? Ты играешь с ними, а потом бросаешь, как сломанную игрушку, – выпалила я, стараясь держаться уверенно.

Он остановился, словно мои слова его ошеломили. В его глазах мелькнуло что-то похожее на растерянность, но тут же сменилось привычной маской безразличия.

– Ты ничего не знаешь обо мне, – холодно произнес он. – И тебе лучше не лезть не в свое дело.

– Не в свое дело? – повторила его я его слова.

– Аделин, с тобой все по-другому, неужели ты не чувсвуешь? Я не хотел тебя задевать. Я понял, что ты любительница конфликтов и драмы, ведь не зря ты превосходная скрипачка, но я это вывезу это, честно. – Милош резко смягчился, в его словах чувствовался сарказм вперемешку с некой заботой, кажется, мы и правда погорячились.

– Ты же не думаешь, что я теперь тебя прощу? – завяила я вздернув нос к верху, дав понять, что я не из робкого десятка!

– Думаю! – ответил Милош и страстно впился в мои губы своими.

Каждый момент казался остро ощущаемым, и я не могла избавиться от чувства, что между нами возникла невидимо-щекочущая нить. Непонимание и конфликты казались чем-то обыденным, но в этот миг все будто утихло, и я почувствовала, как вдруг у нас появилась другая грань отношений – нежность, которая способна растопить любые разногласия.

Добившись желаемого, Милош отстранился, оставляя меня в возбужденном, напряженном ожидании. Я стояла с закрытыми глазами, переживая бурю противоречивых чувств: яркое удовольствие смешивалось с жгучим желанием близости и доверия к нему.

– Ты теперь моя, и точка! – заявил он с такой решимостью, что я не могла не обратить на это внимание. Его голос звучал уверенно, и в нем была такая сила, что я почувствовала, как внутри меня что-то дрогнуло. – Никаких других мужчин рядом с тобой не будет, Аделин. И забудь о том, что ты для меня обуза, – продолжал Милош, запнувшись на мгновение, словно подбирая нужные слова.

Он наклонился ко мне, его дыхание коснулось моего уха, и я ощутила, как по спине пробежала приятная дрожь. – За эти мысли я тебя буду наказывать, – прошептал он, и в его голосе звучала такая страсть, что я не могла сдержать улыбку.

Я молча стояла, наслаждаясь его выпадами. Впервые он был таким… страстным, одержимым, и это меня завораживало. Я чувствовала, как его слова проникают в меня, вызывая волнение и желание. В этот момент я поняла, что готова принять его правила, ведь в его уверенности была какая-то магия, которая притягивала меня к нему еще сильнее.

Глава 13

– То есть, ты хочешь сказать, что вы даже не переспали? – с недоумением произнёс Тим, в его голосе послышалась претензия. Мы сидим у меня дома, я рассказал ему про вчерашнюю ситуацию с Аделин.

– Да, Тим, именно так. Я не хочу разрушать её хрупкий мир, – ответил я, отпивая из горла тёмное пиво, пытаясь успокоить нарастающее волнение внутри. В этом мгновении чувствовал себя словно на грани между двумя мирами: одним, где всё было просто и понятно, и другим, где были только она и я. Тим отрицательно покачал головой, что подчеркивало его недоумение.

– Я тебя не узнаю, друг. С кем я разговариваю? Это не ты! – он явно ожидал от меня каких-то других действий.

– Понимаешь, Тим, она особенная, – произнес я, ощущая, как внутри меня растёт непреодолимое волнение. – И я не хочу причинять ей боль. У меня уже было это чувство вины, когда я так грубо повёл себя с ней. Я попытался сгладить ситуацию, но это было непросто.

– Угрожая наказанием? – Тим с сарказмом поднял брови. – Милош, странные у тебя способы сгладить ситуацию.

Я вздохнул, осознавая, что его слова имеют смысл.

– Я знаю, это звучит странно. Но для меня это не просто слова, это то, что я чувствую к ней. Я хочу, чтобы она сама приняла решение, когда будет готова. Я не могу просто взять её, как если бы она была игрушкой. Это неправильно, и я не хочу, чтобы она чувствовала себя жертвой.

Тим нахмурил лоб, но я видел, что он понимает мои сомнения. Способы, которые я выбирал, могли быть не такими прямыми, но у меня была надежда, что в конце концов, она увидит, что я здесь не для того, чтобы причинить ей боль, а чтобы создать нечто большее.

Всю ночь я ворочалась, не в силах забыть вчерашний вечер с Милошем. После поцелуя он моментально исчез, сославшись на срочные дела. Его слова "ты моя" до сих пор звучат в ушах, очаровывая меня. Лиля, сидящая со мной в кафе торгового центра вывела меня из транса, но мои мысли были полностью поглощены произошедшим с Милошем.

В кафе торгового центра, где мы встретились с Лилей, я продолжала витать в облаках. Она, казалось, сразу заметила мою отстраненность.

– Аделя, о чем задумалась? – спросила она, прервав мои мечтания.

Очнувшись, я быстро моргнула, пытаясь вернуться в реальность. Все мои мысли были поглощены Милошем.