Касания тьмы

Пролог

Зачем я снова и снова продолжаю делать это? Почему так сильно цепляюсь за возможность продлить своё жалкое существование? Меня что-то держит здесь, или это кричат остатки живого и человеческого? Самые сильные эмоции, чаще всего негативные: страх, злость, отчаяние. Так чего во мне больше? Наверное… страха или отчаяния. Я боюсь, до ужаса боюсь исчезнуть навсегда. Мне чуждо то отчаяние, с которым приходится сталкиваться изо дня в день. Из раза в раз. Я бесцельно блуждаю по узким улочкам серого города и сталкиваюсь с подобными себе. Мы практически не контактируем, не заводим дружбу и даже не говорим. Нам это ни к чему. Все мои попытки завести диалог игнорировали, а на вопросы лишь качали головой.

Я просто привыкла. Смирилась. Люди… От одной мысли о том, что я всё ещё называю себя человеком, хочется рассмеяться. Так вот: люди могут ко многому приспособиться, и я не стала исключением. Даже нашла по меркам подобных мне «интересное» развлечение…

Глава 1

Дождь не прекращался уже несколько дней, и сырой воздух обжигал лёгкие. Я крепче обхватил себя руками, пытаясь хоть немного согреться. Пережидал внезапно усилившийся ливень под навесом одного из магазинов на пути домой.

Осень в этом городе всегда такая: сырая и угрюмая, с прелым запахом опавших листьев и вечной влагой в обуви. Первое время я исправно сушил свои кроссовки, но они всё равно промокали насквозь, стоило только выйти из дома и сделать пару шагов. Одежда становилась тяжелее и неприятно липла к коже, словно сама природа пыталась удержать меня в этом потерявшем краски городе.

Крупные капли воды падали с карнизов рядом стоящих зданий, создавая своеобразную мелодию из перезвона и шума ветра. Я поёжился, натягивая рукава толстовки на озябшие пальцы, и оттолкнулся от стены здания. Ждать больше не имело смысла: буря не собиралась утихать, а холодный ветер забирался под кожу, грозя затяжной простудой. Нужно было как можно быстрее добраться до дома.

Стиснув зубы, я шагнул в лужи. Глухие шлепки встречали мои кроссовки с каждым шагом, отдаваясь неприятным мокрым чавканьем. Примерно так звучит безысходность студента, у которого помимо учёбы есть ещё несколько подработок и съёмная однушка недалеко от окраины.

Я продолжал двигаться вперёд. В голове крутились мысли о предстоящих экзаменах и бесконечной усталости, которые скапливались как вода под ногами.

Проходя мимо старого книжного магазина с потускневшими витринами, я остановился на мгновение. Внутри горел свет, и я мог разглядеть силуэты книг на полках. Когда-то давно это место было моим убежищем и спасением – я проводил часы, погружаясь в различные миры и изучая интересные факты. В то время владельцем был пожилой мужчина. Он с какой-то особой теплотой относился ко мне и не гонял, разрешая читать прямо в магазине без оплаты за книги. Но сейчас даже мысль о том, чтобы зайти внутрь, казалась слишком утомительной. Каждый раз проходя мимо, я обещал себе заглянуть в другой раз. Пока однажды не узнал, что магазин перекупили, а бывшего владельца внуки забрали к себе в столицу. Я даже не успел попрощаться со стариком и сказать спасибо за то, что он мне дал. Последнее я осознал позднее. Тогда это вызывало стыд, а сейчас лишь тёплую тоску по былым и светлым временам.

Через пару быстрых шагов показалась знакомая улица в квартале от которой располагался мой дом. Я невольно ускорился, срываясь практически на бег. Всё тело буквально дрожало от холода, когда я добрался до двери, за которой скрывалось тепло и своеобразный уют. Замерзшие пальцы тряслись от крупной дрожи. И только с третьей попытки удалось попасть ключом в замочную скважину. Два щелчка… Скрип несмазанных петель… И вот я наконец-то дома.

Квартиру словно поглотила ночь. Тусклый свет фонарей за окном почти не касался коридора. В полумраке я закрыл глаза на несколько долгих секунд – давая себе отдышаться и почувствовать первое тепло. Хоть она и небольшая со старым ремонтом, но эта квартирка была для меня островком безопасности и мира. После выпуска из детского дома личное пространство – личный уголок, в котором ты хозяин – дорого стоил. И в прямом и переносном смысле. Я бы мог не бегать по подработкам и получить квартиру от государства как сирота. Но розовые очки (вернее даже оправа от них) окончательно сломались в 18 лет – когда на все мечты о своём жилье в администрации ответили: «Очередь!».

Стряхнув с волос тяжёлые капли, что срывались по вискам к подбородку, а дальше за воротник, я потянулся к выключателю.

– Сегодня ты позднее обычного,– оглушающе громко в привычной тишине звучит женский голос.– Что-то случилось?

От неожиданности услышать кого-то я буквально впечатался спиной в дверь, больно ударяясь затылком о деревянную поверхность. Если до этого мурашки можно было объяснить тем, что я продрог до костей, то сейчас меня трясло от медленно зарождающейся паники. Я никогда не приводил сюда никого из девушек. Все встречи проходили вне моей территории. Я был жаден до неё! И уж тем более не жил ни с кем из них! Второй комплект ключей был только у хозяйки квартиры. Но она жила в другом городе да и лет ей было порядком больше! И вот так бы вряд ли заявилась.

Из тёмного проёма на меня смотрела девушка уведя точёный подбородок к плечу. Я не мог утверждать, но казалось, что от моего резкого движения она сама отшатнулась назад и была чем-то озадачена.

«Что тут происходит?» – билась единственная мысль в моей голове пока пальцы на шершавой стене искали выключатель. Я не смел отвести взгляда от девичьего образа, пока по небольшому пространству прихожей не разлился мягкий свет.

– Ты,– выдохнул я практически беззвучно, уверившись, что мне не померещилось.

Девушка обернулась, будто бы за ней мог находиться кто-то ещё, а после вернула ко мне взгляд расширившихся светлых глаз. Радужка была настолько светлой, что практически сливалась с зрачком. И это добавляло ещё больше нереальности происходящему. С тихим перезвоном браслетов на тонком запястье она подняла руку вверх и указала на собственную грудь.

– Я?

– Нет черт возьми! Я! – ответил всё ещё сипло.– Как ты тут оказалась? Тебе хозяйка квартиры дала ключи?

Логически мыслить получалось плохо. Весь вид девушки кричал о том что нет ей точно никто не давал ключи. Она была напугана не меньше меня! И сперва я грешным делом подумал что вломился в чужую квартиру, но бросив короткий взгляд на окружающую нас обстановку понял что нет: квартира определённо моя!

– Ты,– она трясёт головой от чего её тёмные волнистые волосы разлетаются в разные стороны, снова тихий перезвон браслетов. Девушка сжимает и разжимает кулаки.– Ты не можешь видеть меня… Не можешь!

Мне едва удаётся разобрать её тихий сбивчивый шёпот. Она до нездорового напугана и буквально застыла на месте, невидящим взглядом смотря куда-то сквозь меня.

– Я прекрасно вижу тебя,– собственный страх постепенно отступает,– И повторяю свой вопрос: что ты делаешь в моей квартире?

Незнакомка закусывает губы и молчит. Пауза затягивается.

Мысли вызвать полицию почему-то не возникают. Не кажется мне, что она может представлять какую-либо угрозу. Или я обманываюсь её внешним обликом? Хрупкая с бледной практически прозрачной кожей, одетая в лёгкое белое платье не по погоде, и босыми ступнями…

Я решаю снять хотя бы толстовку, развернувшись на полкорпуса к вешалке. И под тихую металлическую симфонию её многочисленных браслетов даже не успеваю заметить, как она исчезает… Не скрывается в глубине квартиры… Не выбегает босиком за дверь… А именно исчезает, рассеиваясь словно сизая дымка.

Уже позже, поужинав и приняв душ, я сидел на полу у дивана. Из приоткрытого окна шум непогоды не утихал ни на минуты, ветер завывал раненным зверем, унося мои мысли далеко за пределы маленькой квартирки. Как не пытался, но я не мог объяснить себе случившееся. За последние пару дней в сумме я спал не более 6 часов, но не могло же мне это привидеться. От усталости мысли в голове путались беспорядочно и безнадёжно. Неприятно начинало ныть в висках. Привычный и уже такой родной признак перегрузки.

Рисуя кончиками пальцев по кайме кружке с остывшим чаем, я поднял глаза к потолку. Он был таким же старым как и весь этот дом, побелка местами потрескалась, создавая причудливые узоры. Я планировал заняться им со следующей стипендии, а то ещё немного и на голову осыпаться начнёт. Но сейчас, вглядываясь в переплетение тёмных трещин и линий, я кажется понимаю, что с той девушкой было не так и за что изначально зацепился мой взгляд. Вены. Её вены… Проступали такими же изломанными паутинами по рукам и изгибу ключиц меж тонких лямок белого сарафана.

«Какой же бред лезет мне в голову!» – тихо смеюсь я над собственными рассуждениями. Ещё немного и в призраков бы поверил.

«С утра я просто не запер дверь, девушка забежала и случайно её захлопнула, а когда я отвернулся, она быстро ускользнула. Я от усталости просто не заметил этого» –  так и было. Все так и было. Иначе и не могло.

Ночные сумерки окутали город, поглощая и без того скудные лучи света. Наступало время теней. Они вытягивались, выходили из своих укрытий и скользили, танцевали по стенам зданий, рисуя зловещие силуэты. В это время в той самой квартирке практически на окраине, юная девушка склонилась над спящим молодым человеком. Если бы у неё билось сердце, она уверена, что в тот момент оно стучало бы так громко, что отдавалось бы пульсацией в ушах. Так сильно волнение захватило её разум и все естество. Она на мгновение почувствовала себя снова живой. Практически касаясь бледными пальцами лица спящего, она обводила его контуры, замирая в миллиметрах от кожи. Вот родинка практически на кончике носа, вечно обветренные губы. Воспоминания о том, как молодой парень постоянно их кусает и выглядит при этом настолько серьёзно, вызывает улыбку на практически потерявших цвет губах. Она доходит до подбородка и спускается своим невесомым касанием по тонкому шраму у уха. Ещё буквально мгновение. Совсем немного! Рука дрожит, дрожит так сильно, что ещё чуть-чуть и дотронется, ощутит температуру, мягкость чужой кожи. Но нельзя… Нельзя!

Усилием воли девушка отнимает руку и та безжизненно повисает вдоль тела. Она не понимает, совсем не понимает того, что случилось часами ранее. Ведь если он увидел, то почему до сих пор жив? Все это так сложно… Слишком сложно для понимания.

Тёмный локон спадает с худого плеча и касается чужого носа, парень морщится и забавно фыркает.

Если бы у неё билось сердце, оно бы кажется остановилось в этот момент, не выдержав сумасшедшего ритма. И дыхание перехватило. И ладошки бы были мокрыми. В ночном полумраке всё казалось возможным – и страхи, и мечты сливались в единое целое, оставляя ощущение неопределённости и ожидания.

Глава 2

Прошла неделя с того самого дождливого дня, и я, казалось, забыл о ней. О девушке, которая появилась внезапно и растворилась дымкой. С каждым днём произошедшее всё больше напоминало сон. Но как бы сильно я не старался обмануть самого себя, я не мог отпустить эти мысли. Они утекали сквозь пальцы, и я цеплялся за них, пытался удержать. Эта встреча задела за живое. Она отпечаталась брызгами яркой краски на палитре моих серых и тусклых будней, оставляя след, который так просто не сотрёшь. Воспоминания о её лице, о том мгновении, когда наши взгляды встретились, всё ещё иногда всплывали в памяти. Больше она не появлялась. Жизнь продолжалась.

Я погружался в рутину – учёба, сдача долгов, подработки, ночи без сна. Тихий перезвон тонких обручей на болезненно худых запястьях преследовал меня. Я слышал его среди потока студентов, на вечерней смене в продуктовом, когда уже практически дремал. Даже в собственном доме! Но стоило мне обернуться, открыть глаза в поисках источника звука, тот тут же затихал. Собственное подсознание играло со мной в злые игры, и я не знал как их прекратить. Со временем просто перестал обращать внимание и все чаще носил старенькие проводные наушники. Они ограждали меня от внешнего мира, заполняя пустоту в глубине души переборами струн и джаза.

Потоковые лекции – небольшая и необходимая передышка. Можно было затеряться среди толпы и тихонько дремать под размеренную речь преподавателей.

Аудитория, в которой проходили сегодняшнее занятие, встречала студентов холодом, пронизывающим до костей. Стены, когда-то белоснежные, теперь были покрыты серыми пятнами и трещинами, словно отражая усталость и запустение. Обшарпанные углы напоминали о том, что здесь давно не было ремонта. Некогда величественное здание высшего учебного заведения угнетало, погружая в ещё большую осеннюю хандру.

Старые деревянные лавки скрипели под тяжестью, а поверхность парт была изрезана следами от ножей и ручек – свидетельствами бесконечных часов скуки и ожидания. Среди затёртых надписей можно было найти даже что-то забавное. Эмоциональную метафору матерного содержания или изображения авторского персонажа.

Молодой парень, сидевший с краю, крепче закутался в свою ветровку и накинул капюшон на тёмную макушку. Его усталый взгляд был направлен за запотевшие от сырости окна. Краем уха он слушал перешёптывания своих соседок – очередная катастрофа, унёсшая множество жизней. Вроде бы упал самолёт. Брюнета корёжило от такого. Страх смерти тенью преследовал его. Он подкрадывался в самые неожиданные моменты: звуком сирен скорой помощи, новостями о трагедиях. Все это было терпимо, от всего можно было отмахнуться. Отвернуться в другую сторону или перелистнуть новостную ленту, отбив пальцами по экрану смартфона.

Но было и то, от чего страх когтистой лапой сжимал за глотку, драл кожу, не давая нормально дышать. Любая информация об автомобильных авариях зарождала в нем неконтролируемую панику.

«А вдруг это произойдёт со мной? Вдруг я окажусь в том самом месте в тот самый момент?»

Девчонки стушевались и затихли после очередного замечания лектора, я лишь мельком окинул их взглядом, подмечая поджатые губы и неловкие суетливые движения. Кажется, кому-то было стыдно.

На улице вновь начинал моросить мелкий дождь. Капли стекали по стеклу, создавая причудливые узоры. И в это мгновение мне казалось, что я вижу её отражение в этих размытых узорах – мимолётное, эфемерное, на контрасте со всем окружающим нежное. Очередная игра воспалённого разума. Было легко объяснить моё помешательство. На людей всегда производит впечатление то, что выбивается из привычного. А эта встреча… Она выбивалась! Словно внезапный луч солнца в плотно затянутом в серое небе. Я впервые за долгое время почувствовал интерес. Даже не так! Интерес слишком абстрактное понятие. Я впервые за долгое время почувствовал себя живым человеком, а не бегущим бесцельно хомячком в клетке. Внутри меня что-то шевельнулось – желание понять, разобраться.

«Почему бы мне не попытаться найти её?» – промелькнула мысль. Это звучало безумно, рискованно, глупо! Но во мне разгоралось пламя надежды. Возможно, наша встреча не была случайной. Возможно, она могла помочь разобраться с теми демонами, что обитали в глубине моей души.

«Расспросить соседей?» – ерунда!

«Бродить по округе?» – всё равно, что ловить дым руками!

«Просто ждать?» – значит бездействовать!

Я писал обрывки в тетради, обводил их, зачёркивал. И даже не подозревал, как близко ко мне была та, которую я планировал отыскать.

Никогда ещё ей не приходилось быть настолько осторожной. Изначально начатая безобидная игра грозила перерасти в нечто совсем иное. Наблюдать за людьми, создавать видимость общения – было для неё способом развлечься, разнообразить бесцельное существование. Она не была духом, не была призраком. Она была заложником жестоко мира, который наказывал за грехи, о которых не было даже воспоминаний. Амнезия, бессилие, позднее перерастающее в озлобленность и бесконечную жестокость ко всему живому. Она видела это в подобных себе. И боялась однажды опуститься до них. Отчего всеми способами искала свой собственный смысл и цель.

Сперва это были прогулки, исследование самых дальних и заброшенных мест города. Разрушенные и заброшенные дома, в окнах которых давно не горел свет. Граффити, лабиринты узких улочек и нахождение атмосферных мест. Она бродила по этим заброшенным уголкам, как искательница приключений, но со временем это перестало вызывать интерес. Каждый шаг по треснувшему асфальту или осыпающимся полам старых зданий напоминал ей о том, что она сама стала частью этого запустения. Она чувствовала острое одиночество, наблюдая за тем, как люди спешат по своим делам, не замечая её присутствия. Время от времени ей удавалось поймать чей-то взгляд – мгновения перед смертью смотрящего. Минуты, не больше пары часов. Если кто-то начинал видеть грань между жизнью и смертью, то неизменно его жизнь обрывалась. Горькая радость, почувствовать себя на мгновение причастной к миру людей… Ценой человеческой жизни. В этом не было ничьей вины. Так просто было заведено. Люди умирали, а она становилась безмолвным свидетелем.

Размытые воспоминания из прошлой, бесконечно далёкой жизни иногда всплывали яркими картинками. Она не чувствовала даже аромат кофе, но отчего-то знала, что на вкус тот горчит. Такие мелочи порой собирались в единой целое. Песни, слова которых сами всплывали в голове, запах свежей выпечки или ощущение влаги на коже. Она собирала эти воспоминания и берегла как самую редкую драгоценность.

Изучив географию города, ей захотелось изучить и людей. Началось всё с простого любопытства. Жизни посторонних людей разворачивались перед ней, как страницы захватывающей книги. Их истории, бытовые привычки, разговоры с любимыми. Она могла наблюдать, не боясь быть замеченной.

Но вскоре это увлечение стало чем-то большим. Она видела их радости и печали, мечты и страхи. Это давало ей ощущение связи с миром, которого ей так не хватало. Но одновременно проводило черту, которую никогда не переступить. Зависимость.

Становилось мало лишь наблюдать, хотелось быть ближе, быть вовлечённой. Так появилась новая игра.

Она начала «разговаривать» с людьми в своём воображении. Представляла себе диалоги – задавала вопросы и отвечала на них от их имени. Она могла быть кем угодно – другом, советчиком или даже незнакомкой, которая просто слушает. Эти вымышленные беседы приносили ей утешение и позволяли забыть о собственном хоть на время о собственном одиночестве.

Иногда она даже выбирала конкретных людей для своих «разговоров». Это мог быть кто угодно, любой человек, который смог зацепить.

Так её внимание и привлёк вечно угрюмый молодой человек с тёмными волосами. Парень шёл, практически не отнимая обуви от асфальта и был глубоко погружен в свои мысли. Создавалось ощущение, что всё окружающее для него не имело никакого значения. Но было в нем что-то такое притягательное, отличающее от всего остального людского потока потока.

Она начала наблюдать за ним, как за загадкой, которую хотелось разгадать, с каждым днём всё глубже погружаясь в его мир и запоминая каждую деталь. Его привычки, то как он кусал губы, когда нервничал или злился, как забавно и мило мог морщить нос или отбивать пальцами по колену. Каждый раз, когда парень делал это, в её груди разгоралась искра интереса – она чувствовала себя частью его внутренней борьбы. Все эти мелочи делали его живым и настоящим для неё.

Иногда брюнет встречался со своим другом – редкие и короткие посиделки. В первую из них, она смогла узнать его имя. Рустам. Девушка катала его по языку, обращаясь только лишь шёпотом, словно боясь быть услышанной.

А став свидетелем мимолётной улыбки… Короткой, отчего-то даже смущённой. Будто парню было неловко за настолько открытое проявление эмоций. Но эта улыбка была самой настоящей и искренней из всех, что ей доводилось видеть. От неё все внутри замирало и хотелось прижать руку к груди. Убедиться, давно замершее сердце вновь не начало биться.

Это «знакомство» стало для неё началом нового этапа. Она не просто наблюдала на за ним. Она чувствовала некую связь между ними! Хотя… Это просто было надеждой на то, однажды они смогут встретиться не только в её воображении.

Два щелчка… Скрип несмазанных петель… Встреча случилась....

Ужас. Животный и всепоглощающий. Вот, что она испытала тогда. Ведь если он её увидел, то это могло означать лишь одно! Конец его истории! Конец их истории, которая даже не успела начаться.

Её неконтролируемо трясло, когда она поспешила скрыться, не хотела становиться свидетелем его смерти. Не хотела видеть последний вздох и пустоту в глазах! И от суетливых движений собственные браслеты гремели тяжёлыми кандалами.

«Что с ним должно произойти?»

«Может быть вернуться и всё объяснить?»

Но казалось, что было уже поздно. Счёт времени был потерян, а она забрела так далеко, что назад возвращаться не меньше получаса. Как же она боролась с собой! То разворачивалась и спешила вернуться, то вновь убегала всё дальше!

Совладать с собой она смогла лишь к глубокой ночи. Ей нужно было вернуться, чтобы убедиться. Его история действительно закончилась. Она была готова встретиться практически с чем угодно, но уж точно не с тем, что настолько важный для неё человек просто спал, накрывшись одеялом под самое горло.

Ничего не изменилось и на следующий день. И даже через день.

Может быть сама вселенная дала ей шанс о котором она бесконечно долго просила, окутанная одиночеством? И стоило бы рискнуть?

Два щелчка… Скрип несмазанных петель…

– Привет, – робкий и совсем тихий девичий голос, от которого в миг сердце заходится, встречает меня в темноте коридора.

Глава 3

Тишина, повисшая в коридоре, была настолько осязаема, что её можно было потрогать рукой. Я стоял, не в силах отвести взгляда от девушки, которую только утром собирался разыскать. Но вот она вновь пришла ко мне видением – таким же эфемерным и неземным. Появилась из ниоткуда и заполнила собой всё пространство маленького коридора. Я так многое хотел ей сказать, так много вопросов задать, но сейчас не мог вымолвить и слова, сжимая в руках лямку тяжёлого рюкзака.

Её глаза светились мягким светом, а губы были слегка приоткрыты, будто она собиралась произнести что-то ещё, но не решалась. Ни один из нас не решался нарушить эту тишину. Будто само время остановилось, создавая неуловимую магию момента.

Я чувствовал, как сердце колотится в груди, и от волнения в горле собирался вязкий ком, который так просто не протолкнуть. В голове мысли сменяли друг друга:

«Что она здесь делает?»

«Почему пришла вновь?»

«Она знала, что я ищу её?»

«Исчезнет ли, если я спрошу хоть что-то?».

Они пролетали так быстро, что я не успел ухватиться ни за одну из них. Я искал в её глазах ответы, но вместо этого находил лишь отражение собственного замешательства. Каждая секунда тянулась бесконечно. Я просто не знал, как начать разговор с той, что за неполные семь дней стала частью моих глубоких страхов и надежд.

– Ты… искал меня? – её голос был шёпотом тихого ветра.

Я кивнул, не в силах произнести даже слова. Слишком много эмоций бушевало внутри: страх, что наша встреча может быть всего лишь иллюзией, неловкость от того, что не могу совладать сам с собой. Утром, строя планы, я был настроен решительно, а сейчас… Не мог даже обуздать собственные чувства.

– Искал… – начал было я и замолчал.

Внезапно раздался резкий звук – скрежет веток об окно под порывами сильного ветра. Мгновение волшебства исчезло под натиском реальности.

Я собрался с силами, оставляя рюкзак у входной двери, и сделал шаг навстречу. Внутри меня разгоралось желание взять разговор в свои руки, наконец-то разрушить эту затянувшуюся тишину. Но как только я приблизился, она отступила на шаг, словно возводя между нами невидимую преграду. Я предпринял еще одну попытку.

Тонкие браслеты зазвенели на её запястьях, создавая мелодичный звук, который резонировал в воздухе. Этот звук был одновременно красивым и тревожным, словно предупреждение о том, что приближаться слишком близко не следует. Я остановился, чувствуя как сердце в груди снова нарушает свой ход и от досады закусил внутреннюю сторону щеки.

– Ты пришла сама, а теперь убегаешь, – внутри всё дрожало от волнения, но я старался звучать уверенно, – Почему?

Она посмотрела на меня со следами глубокой печали и усталости в глазах. Я видел внутреннюю борьбу в глубине этого взгляда. Она жалела, что вернулась…

– Я… не знаю, как объяснить, – под тихий перезвон девушка обхватила себя руками и отвела взгляд, – Не хочу пугать тебя.

Я почувствовал, как слова снова застревают в горле. Её слова были как резко начавшаяся за окном гроза – отзывались ощущением уязвимости глубоко в душе.

– Ты не пугаешь меня, – начал я, с трудом удерживая себя на месте, дистанция была установлена. И мне приходилось лишь принять её, – Я просто хочу понять… Тебя.. То, что привело тебя ко мне.

Собственный голос подводил. В затянувшейся паузе я не смел отвести взгляда от хрупкого образа. Было видно, насколько она взволнована: как кусала обескровленные губы и как дрожали девичьи плечи.

– Иногда лучше оставаться на расстоянии, – её голос был пропитан грустью с лёгкими нотками отчаянья. – Я не принадлежу миру живых.

– Даже если неумолимо хочется сблизиться? – Вырвалось раньше, чем я успел осознать. Я задыхался. Её слова пронзили меня. Они не стали для меня откровением. Я знал! С самого начала врал себе и отрицал правду!

– Даже если неумолимо, – шелестящим эхом отозвалась она.

Я чувствовал себя потерянным в этом разговоре. Как было становиться с каждым словом всё дальше друг от друга? При желании я мог дотянуться до неё пальцами вытянутой руки, но понимал, что подобный жест спугнёт. А другой возможности поговорить может и не представится.

– Но ты здесь! – эмоции, переполнявшие меня, искали выход, обретая форму в словах, – Это ведь что-то значит!

Ведь действительно, её появление здесь должно что-то значить, иметь вес. Я почувствовал прилив решимости. У нас есть шанс понять друг друга, дотянуться друг до друга!

– Пришла, но это может быть опасно для нас обоих. И я не знаю насколько правильно я поступаю, находясь сейчас здесь и говоря тебе всё это. – Конец слов поглотил очередной раскат грома, от чего девушка невольно вздрогнула, крепче обхватывая себя руками.

Было видно, как с каждым словом утекает её решимость. Она может исчезнуть в любой момент, а я даже не смогу этому помещать, не смогу поймать дымку руками.

– Я готов рискнуть! – мои слова были пропитаны искренность, я снова чуть было не подался к ней навстречу. – Так дай же нам шанс узнать друг друга.

В её глазах промелькнули сомнения и надежда одновременно. Она молчала, но это молчание стало громче любых ранее сказанных слов. Совсем короткий шаг навстречу стал для меня ответом.

– Хорошо… но будь осторожен с теми вопросами, которые ты задашь…

С этими словами она вновь приблизилась ко мне на шаг ближе, и под тихий перезвон многочисленных браслетов между нами возникла новая магия момента. Та самая магия, которая могла соединить два мира, которые никогда не должны были пересекаться.

Ночные сумерки опускались на город, и дождь, словно слёзы неба, падал крупными каплями, стуча по подоконникам и карнизам, создавая мелодию, полную грусти и нежности. Гром гремел вдали, его раскаты напоминали о мощи природы, но в комнате царила совершенно другая атмосфера.

Тусклый свет настольной  лампы мягко освещал пространство, создавая особую ауру вокруг парня и девушки, которые негромко переговаривались. Молодой человек сидел на полу, привалившись спиной к сиденью старенького дивана, а его собеседница расположилось рядом с ним, крепко обнимая руками подушку. Для брюнета это стало неожиданность. В его представлении духи не могли контактировать с окружением. Но как много он в действительности знал о духах и призраков? И что из этих вымыслов было правдой?

Ему ещё многое предстояло узнать, не все так просто могло уложиться в его голове.

За окном дождь продолжал лить, а ветер с силой тряс деревьями, заставляя их ветви стучать о стекла. Этот шум создавал ощущение уединения, словно весь мир остался за пределами комнаты.

Единственное условие, которое было оговорено – никаких касаний. Он не понимал его, но принимал.

Взгляд молодого человека был прикован к девушке, которая словно вышла из его самых смелых снов. Её прозрачная фигура мерцала в тусклом свете лампы, и в этот момент он увидел в ней столько жизни и эмоций, сколько давно не встречал. Она была не просто духом, она была воплощением всего того, что он когда-либо искал в своих серых и тусклых буднях. Лучиком яркого и тёплого солнца.

Её глаза светились мягким светом, полными глубины и загадки. В них отражались радость и печаль, надежда и утрата – целый спектр чувств, переполняющие её сущность. Он не мог отвести от неё взгляда. Она была подобна ангелу, который спустился с небес, напомнить ему о том, что значит быть живым.

Каждое её движение было грациозным и лёгким, словно она танцевала в воздухе. Молодой человек чувствовал себя околдованным. Он видел, как её волосы струились вокруг неё, как будто ветер нежно играл с ними. В этот момент она казалась ему не призраком, а существом из другой реальности – из мира мечты.

Он вспомнил все те моменты одиночества и тоски, которые преследовали его в последние годы. Но теперь всё это казалось далёким и незначительным по сравнению с теми эмоциями, что эта девушка будила в нём. Она была живой – даже если физически её не существовало. В её улыбке он находил утешение, а во взгляде – понимание.

Эта встреча изменила его навсегда. Он был готов бороться за то, чтобы сохранить этот момент как можно дольше. В сердце зародилась надежда. Возможно, он нашёл личный свет среди мира теней. И хотя она была заложником мира живых, для него она стала символом жизни – яркой и полной эмоций.

Он больше слушал. Слушал и не перебивал. Она хотела быть услышанной, а он хотел её слушать. Говоря обо всем и ни о чём одновременно, они узнали имена друг друга. Увлечённая диалогом девушка, чуть было не созналась, что уже знала его. Но назвала своё.

Катарина. Она не придумала его. Помнила из своей прошлой жизни.

Рассказывала о себе она неохотно. Только общими фразами об амнезии, о том, что подобных ей достаточно много. На многие вопросы молчала, отрицательно качала головой и уводила тему в совершенно другом направлении. На некоторые просто не могла ответить. Боялась. Так сильно боялась оттолкнуть! А на другие просто не знала ответы.

Им вместе предстояло узнать, почему он смог увидеть её и при этом остался живым. Нет. Об этом она ему не расскажет. Видя восхищение в его глазах, она все дальше уводила его от темы смерти, чтобы не омрачать то светлое, что зародилось между ними в эту ночь.

Уже ближе к утру Катарина стояла у окна и ловила вытянутыми ладонями редкие тяжёлые капли. Её бледная кожа мягко светилась, отражая рассветные лучи. Пора было уходить.

Она обернулась на парня, который в очередной раз зевал и тряс головой, будто бы пытаясь скинуть с себя сонливость. Простой и занимательный жест, который вызывал у неё улыбку. Как много она улыбалась за эту ночь!

Девушка так сильно хотела остаться, каждое мгновение, проведённое с ним, было для неё бесценным. Но Рустаму требовался отдых. Это выдавали его покрасневшие глаза. Он был живым и его потребность отличались от её собственных.

– Мне пора уходить, – раздалось совсем близко, и я открыл слипающиеся от бессонной ночи глаза.

Мы оба как могли оттягивали прощание, я уверял, что в полной норме, а она лукаво щурилась и кивала, принимая моё безобидное враньё.

– Мы же встретимся снова? – Я поднялся с пола, хотел было проводить её до двери, но так и завис в дверном проёме. Она ведь не человек… Нужно ли её провожать…

– Встретимся, я обещаю, – и опережая мой следующий вопрос, – Я сама приду к тебе.

Так началась новая глава моей жизни, с тихим перезвоном браслетов на болезненно тонких запястьях, узорами тёмных вен на изгибе ключиц и потрясающим смехом.

Если за ночь можно безоглядно влюбиться, то поздравьте меня. Я точно в этом преуспел.

Глава 4

Серый и дождливый город, в котором я раньше видел лишь отражение собственной жизни, медленно начал меняться вместе со мной. Я не скажу, что это происходило стремительно и быстро. Скорее, мои глаза словно открылись на мир заново.

Каждый новый шаг, каждое утро освобождали меня от тяжести, ослабляя невидимые оковы. Я начал чувствовать и видеть жизнь в её истинных цветах. Серая мрачная масса вокруг меня постепенно приобретала оттенки и глубину.

Даже дышать становилось легче – воздух наполнял лёгкие, который ещё недавно был пропитан лишь горькой тоской.

Чуда не случилось. Не произошла магия, изменившая всё вокруг. Менялся я сам… Медленно… С сопротивлением…

Но как много для человека значат его собственные эмоции! Даже не так: как много для человека значит тот, кто способен дарить эти эмоции!

Существование, тянувшееся изо дня в день, всё меньше напоминало испытание. Сменилась даже заставка на экране старенького и потёртого смартфона:

«Нужно пережить только этот день.»

«Живи сегодня.»

Боялся ли я своей изменившейся реальности? Да! Да! Да!

Жизнь научила меня, что у всего есть своя цена. И как бы сильно я ни желал не думать о последствиях, внутри меня скребло то самое тёмное и тревожное. Я на подсознательном уровне знал: за счастье придётся дорого заплатить.

Рустам даже не догадывался, насколько близок он был к истине, размышляя о жертве, которая будет принесена. Он подавлял этот внутренний голос, зажимая ему пасть и не позволяя лишать себя драгоценных моментов спокойствия и умиротворения.

Теперь в этом сером городе его ждало что-то большее.

Сидя на лекции и вникая в слова профессора, он чувствовал, как мысли блуждают далеко за пределами аудитории. Они словно бродили по узким улочкам города в поисках той самой, что смогла дотянуться до его сердца.

В паузах между словами и скрипом ручек по листам бумаги он вдруг слышал её голос – тихий шёпот: «А вот и я». Это было похоже на дуновение прохладного ветра, которое неизменно вызывало мурашки по коже. Брюнет постоянно вёл плечами, словно пытаясь сбросить наваждение, и едва скрывал улыбку, выдавая лишь уголками губ свою радость от её присутствия. Если раньше его сердце билось быстрее от неожиданности, парень чуть не подскакивал на своём месте; то сейчас оно заходилось от долгожданной встречи. Неважно, как давно они расстались – он всегда ждал её.

«Катарина», – тихо фыркал он, когда девушка присаживалась рядом с ним, вытягиваясь корпусом на парте и смотря снизу вверх своими искрящимися глазами. Они стали для Рустама отражением целого мира, покоем звёздной ночи. Он очень ценил эти моменты: глаза в глаза. Душа к душе.

Их связь крепла. И хоть никто другой не мог видеть девушку или слышать её ласковый игривый шёпот, для него этого было достаточно. Каждый раз, когда она появлялась в мыслях или наяву, он чувствовал себя живым как никогда прежде.

Они не ограничивали себя встречами лишь внутри квартиры или в стенах университета. Катарина увлекала его на улицы, показывая самые отдалённые и уютные уголки города, которые когда-то сама нашла. Она делилась с ним своим миром, тем немногим, что успела сказать. И говорила! Как же много она говорила, прыгая с темы на тему и эмоционально взмахивая руками. Девушка словно очнулась от бесконечного сна и пыталась всеми силами утолить свою потребность в живом диалоге. Она хотела говорить и быть услышанной, а Рустам был готов слушать её чуть больше, чем целую вечность.

Гуляя по людным местам, парень вставлял наушники, создавая видимость разговора по телефону. Так они могли негромко переговариваться и не привлекать чужого внимания. У них даже появились собственные жесты:

Лёгкое движение подбородком в сторону – посмотри туда.

Лёгкий окутывающий холод – способ привлечь внимание.

Подмигивание – забавная игра, ведь ответить он ей не может.

Касание пальцами к губам – способ смутить девушку.

Каждый взгляд, каждое слово Катарины становились для меня частью нового мира – мира, который мы с ней создаём. Я чувствовал, как её энергия наполняет мою жизнь смыслом, словно она была недостающим кусочком мозаики. В её глазах я видел отражение своих мечтаний и надежд, но в них же пряталась затаённая тоска и внутренний надлом, который хотелось исцелить. Исцелить душу призрака… Возможно ли это? Я сам не знал ответа на этот вопрос. В редкие моменты она отводила взгляд и смотрела сквозь время и пространство; в такие мгновения она казалась особенно отрешённой.

«Какие же тайны ты скрываешь?»

«Как сильно они тебя тяготят?»

Я одновременно хотел и не хотел узнать правду, просто ждал, когда она сама решится поделиться со мной.

Катарина встречала меня после вечерней подработки. Она была неизменно прекрасна в своём летящем на ветру платье и босыми ступнями, от которых расходились круги на воде, когда она ступала по лужам. Мне даже становилось холодно от одного взгляда на неё, и я застегнул ветровку под самое горло. Очередное явное различие между нами: призраки не чувствуют непогоды.

– Привет, – негромко шепнул я, привлекая внимание девушки, которая до этого собирала букет из опавших листьев. – Интересно, кто-то видит летающий в воздухе букет из листьев?

Катарина залилась весёлым смехом, материализуясь рядом со мной и в следующее мгновение осыпая меня удивительно сухими листьями.

– Нет, я их краду для себя, – прошептала она мне на ухо, а у меня снова пробежали предательские мурашки по загривку. – А потом возвращаю миру.

Я улыбнулся в ответ на её шутку, но в глубине души чувствовал, как её слова оставляют за собой лёгкий шлейф грусти.

– Иногда мне кажется, что я просто собираю кусочки жизни вокруг себя, – внезапно произнесла она. – Я не могу оставить их себе навсегда. Во всём должен соблюдаться баланс.

Её слова глухой болью отдались в моём сердце. Катарина хоть и была призраком. Но она как и обычные люди была хранительницей воспоминаний и эмоций, которые могли бы исчезнуть без следа.

– А что насчёт тебя? – спросила она, возвращая меня из собственных размышлений. – Ты тоже собираешь свои кусочки жизни?

Я замялся. Вопрос застал меня врасплох. Я никогда не задумывался о том, как именно я воспринимаю свою жизнь.

– Возможно… – начал я медленно. – Я просто пытаюсь понять, кто я есть и чего хочу.

Катарина наклонилась ближе, её глаза светились интересом.

– И что ты узнал?

Я вздохнул и посмотрел ей в глаза. С ней не страшно было быть откровенным.

– Я понял, что хочу быть рядом с тобой.

Девушка замерла, прижимая ладони к груди под тихий перезвон браслетов. Его слова звучали непринуждённо, но были громче любого признания. Ей казалось, что она этого не заслуживает. Он так много не знал о ней, и она скрывала от него слишком многое. Этот неподъёмный груз тайн от встречи к встрече тяготил её всё сильнее. Внутри бушевала настоящая буря, которую Катарина не могла обуздать.

Она была проводником между мирами жизни и смерти, и каждое мгновение рядом с Рустамом было одновременно даром и проклятием. Она наблюдала за ним, впитывая его тепло и энергетику. Парень сам не замечал этого, но в нём так ярко горела жизнь – ярче любого солнца.

Как же ей хотелось рассказать ему правду! О том, что люди видят её лишь перед смертью, и что Рустам давно должен был умереть. Она знала: её присутствие – это не просто случайность. Это предвестник чего-то ужасного. Но как объяснить? Как уберечь от неизбежного?

Каждый раз, когда она пыталась завести разговор, слова комом застревали в горле, и ей хотелось просто исчезнуть, убежать далеко. Она чувствовала себя пленницей собственных страхов и сомнений. Что если он не поймёт? Что если оттолкнёт её?

Катарина видела его открытость и искренность, он тянулся к ней с такой теплотой. Он принимал любые правила взаимодействия с молчаливым согласием и никогда не прогонял её, когда она приходила. Он впускал её в свою жизнь – именно это делало её борьбу ещё более мучительной.

Но в сегодняшних сумерках она хотела показать ему особое место – место, где находила спокойствие. Может быть, там ей будет легче признаться.

Они долго шли вдоль узких улочек города, обходя встречных прохожих. У Рустама в ухе неизменно был вставлен наушник, а Катарина кружила вокруг него словно в танце, уводя за собой.

Небольшой дождь начал накрапывать к тому моменту, когда они добрались до двора среди заброшенных пятиэтажек. В их окнах давно не горел свет. Они должны были стать молчаливыми свидетелями её признания под скрипом сохранившихся качелей.

Молчание больше не могло быть её защитой. Оно стало её тюрьмой.

Собрав все свои силы и преодолев страхи, она сделала шаг вперёд – не физически, но душой.

– Рустам,– позвала она тихо; её голос сливался с шепотом ветра. – Я должна тебе кое-что рассказать…

Я обернулся, глядя на испуганную, но решительно настроенную Катарину. Её вид взволновал меня. Я хотел было ответить и подойти ближе, но она взмахом руки остановила меня.

– Не подходи! – воскликнула девушка. – Мне правда нужно тебе рассказать… Это важно!

Внутри меня сковал холод, а ладони в карманах ветровки вспотели. Настоящая паника нарастала, как буря: неужели пришло время правды?

Каждое слово, которое сейчас произнесёт Катарина, может изменить всё. Я точно знал – не был к этому готов.

Она выглядела так хрупко и уязвимо. Её глаза блестели от непролитых слёз или дождя. Я чувствовал себя беспомощным перед лицом её боли; не мог даже прикоснуться к ней, разделить эту боль на двоих.

Я сделал шаг назад, хотя и не осознавал этого. Мои инстинкты кричали о том, чтобы бежать – бежать от правды, которая могла оказаться слишком тяжёлой для восприятия. Но я не мог уйти; я был привязан к ней невидимой нитью.

В этот момент мир вокруг нас словно замедлился. Напряжение нарастало до предела. Я чувствовал себя на краю бездны, у меня не оставалось другого выхода, кроме как шагнуть в неё.

– Что ты хочешь сказать? – наконец выдавил я из себя надрывно и хрипло.

– Я… Я не просто призрак, Рустам,– произнесла она неожиданно холодно и чуждо.

Она подняла глаза на меня, и я кивком головы подтолкнул её продолжить, сказать что-то самому у меня не было возможности – горло стянул спазм.

– Я дух, вестник смерти. Как ни назови – суть одна… Таких как я люди видят только перед тем, как умереть. Я не забираю их души и не убиваю своими руками. То, что ты увидел меня, могло означать лишь одно: ты должен был покинуть мир живых в тот же день… Но почему-то этого не произошло.

Катарина задыхалась, она упала передо мной на колени и начала раскачиваться из стороны в сторону, крепко обхватив себя руками.

– Ты должен был умереть! – всхлипывала она.

– Умереть,– повторил я едва слышно, едва сдерживая дрожь.

Между нами повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь звуками усилившегося ветра. Я закусил щеку так сильно, что металлический привкус прокатился по языку. От всего происходящего защипало в глазах.

– Да, ты был на грани… между жизнью и смертью. Но что-то удержало тебя в мире живых. Ты продолжаешь видеть меня. Значит, смерть всё ещё идёт за тобой.

Катарина продолжала задыхаться, её слова звучали как приговор. Я не мог поверить в то, что слышал. Внутри меня всё перевернулось, и я ощутил, как земля уходит из-под ног.

– Но почему? – вырвалось у меня, и я почувствовал, как дрожит мой голос. – Почему она не забрала меня? Почему я всё ещё жив?!

Она подняла на меня глаза, полные боли и сожаления.

– Я не знаю… – её голос стал тихим, почти шёпотом. – Возможно… когда-то давно кто-то отдал тебе годы своей жизни, и они подходят к концу. Я слышала, что такое возможно. Может быть, из-за этого ты начал видеть меня слишком рано. Возможно, ты уже смог обмануть смерть, а она такого не забывает. И будь это кто-то вместо меня, он бы изводил тебя до последнего вздоха.

Я закрыл глаза, пытаясь осознать всю тяжесть её слов.

– Ты должен понять… – продолжала Катарина, её голос был пронизан болью и отчаянием. – Я не могу изменить то, кем являюсь. Но мы вместе сможем пройти через это и найти выход.

Я открыл глаза и увидел её лицо – полное решимости и страха одновременно.

– Что мне делать? – спросил я с надеждой и отчаянием одновременно.

Катарина поднялась и сделала шаг ко мне, её руки дрожали.

– Ты только не отталкивай меня, умоляю. Мы вместе найдём ответ на вопрос: почему ты всё ещё здесь? Это единственный способ избежать неизбежного.

– Как я могу оттолкнуть тебя? Мне до ненормального страшно, я в ужасе и готов кричать. Но если судьба подарила мне встречу с тобой, то я не собираюсь от этого отказываться, даже если сама смерть в этот самый момент заносит свою косу надо мной. Только с тобой я почувствовал себя живым,– сказал я, стирая слезы с собственного лица.

Катарина улыбнулась сквозь слёзы. Это была улыбка надежды и боли.

– Помни: я всегда буду рядом… даже если ты этого не видишь.

Глава 5

Ночь тянулась, как бесконечный фильм ужасов, и я не мог сомкнуть глаз. То и дело, проваливаясь в лёгкую дрему, я почти сразу просыпался. Каждое пробуждение ощущалось как глоток воздуха для утопающего, которого в последний момент вытащили из воды. Мой разум был захвачен кошмарами, и казалось, что каждая тень в квартире оживала: они вытягивались, тянули ко мне свои когтистые лапы, загоняя в капкан страха.

Я боялся. Боялся смерти. Если раньше мой страх казался мне чем-то беспочвенным и абстрактным, то теперь он обрёл чёткие очертания, становясь неотъемлемой частью меня. Незримым спутником, чьё ледяное дыхание я ощущал буквально физически.

В голове мысли сменяли друг друга, сливаясь в единый калейдоскоп разбитых надежд. Каждая из них возвращала меня к нашему разговору с Катариной. Я вспоминал каждую фразу, каждый вздох, каждый жест, и меня не покидало ощущение, что она прощалась со мной. Умоляла не отталкивать, но при этом словно сама становилась недосягаемой. И её последняя фраза…

«Я всегда буду рядом… даже если ты этого не видишь.»

Что она имела в виду? Что я больше не увижу её? Это просто невозможно!

Мы вернулись к моему дому в полной тишине. Девушка шла чуть позади, и с каждым шагом я испытывал непреодолимое желание обернуться. Проверить. Не исчезла ли она? Прощание вышло скомканным и неловким. Она хотела хоть что-то разузнать, и я верил ей. Но теперь обрывки её обещания казались лишь пустым эхом, которое растворялось в ворохе моих тревоги.

Я пытался отвлечься от мыслей, которые неотступно изводили меня. Вокруг царила гнетущая тишина, и она давила сильнее любого крика. Время теряло своё значение, растягиваясь в бесконечность. Я бесцельно блокировал и разблокировал телефон, наблюдая за тем, как на экране сменяются цифры, но для меня они не имели никакого смысла. Я не знал, как быть дальше. Что делать? И стоит ли делать что-то вообще?

Было уже почти шесть, когда я решил подняться с кровати. В такие моменты мне всегда помогали привычные ритуалы: быстрый душ, чашка растворимого кофе, который давно перестал бодрить, но стал неизменной частью утренней рутины. Я глупо надеялся, что это поможет отвлечься от навязчивых мыслей.

Но даже в этих мелочах напряжение не покидало меня. Любой шорох, каждый скрип половиц заставляли вздрагивать и оглядываться по сторонам.

В мыслях вновь всплывали отрывки нашего разговора. Катарина говорила, что я мог забрать годы жизни другого человека. Точнее, за меня мог отдать жизнь кто-то другой, и тем самым обмануть саму смерть.

– Отдал за меня жизнь, – медленно проговорил я, невидящим взглядом смотря в остатки кофе на дне чашки.

В голове возникло одно предположение, ниточка, за которую можно было попробовать ухватиться.

Я никогда не стремился разузнать о своих родителях. Знал лишь жалкие крохи. Отец ушёл от матери, когда та была беременна. А вот мама… Воспоминания о ней были словно стёрты из памяти, как будто её никогда и не существовало.

В детский дом я попал ребёнком. Мне было около пяти или шести лет – достаточный возраст, чтобы помнить хоть что-то о людях, которые были мне семьёй.

Я помнил воспитателей и школьных учителей, но о собственной матери не осталось ни единого воспоминания.

На выпуске нам выдавали увесистую папку с документами. Если я не ошибаюсь, там должны были быть данные о родителях и контакты ближайших родственников. Тогда это мало меня интересовало. Я забрал лишь базовый пакет и справку о выпуске из детского дома со статусом «сирота». Она позволяла поступить в высшее учебное заведение без вступительных испытаний.

Не было смысла надеяться на то, что кто-то из кровной родни будет рад моему появлению спустя столько лет. Если они не интересовались мной больше десяти лет, то почему я должен интересоваться ими?

В этом мире у меня не осталось семьи – и я научился это принимать. Смог смириться.

Но сейчас мне казалось, что в оставшихся документах могла быть зацепка – тот самый ключ к разгадке моего прошлого.

Беда была в том, что я даже не знал где её искать.

В небольшой комнате царил настоящий хаос. Темноволосый молодой человек переворачивал ящик за ящиком, скидывая находившиеся в них вещи прямо на пол с резкими, почти агрессивными движениями. Каждое его действие было дёрганым, нервным. Вокруг разлетались тетради с записями лекций предыдущих лет, книги распечатанные с интернета – всё это смешивалось в беспорядке и застилало пол.. Нашлось даже несколько фотографий, но нужной папки с документами среди них не оказалось.

Он проверил полки с одеждой и бельём, заглянул под всю немногочисленную мебель, дёргая её в надежде, что та могла просто куда-то завалиться. Но к его разочарованию искомого нигде не было.

Неужели он всё же выбросил её, решив навсегда попрощаться со своим прошлым?

Внезапно в голове Рустама вспыхнула мысль: после выпуска он какое-то время жил у друга Андрея. Тот был на несколько лет старше, тогда ребята смогли сохранить близкие отношения. Андрей всегда считал его своим младшим братом и всячески поддерживал. Однако их общение начало сходить на нет, когда оба погрузились во взрослую жизнь. Разные ритмы и графики, редкие звонки и ещё более редкие встречи – они привыкли быть под одной крышей, но удержать прежнюю близость на расстоянии не сумели.

Возможно, папка осталась у Андрея. Они не общались уже несколько месяцев, но надежда на то, что друг не выбросил нужные документы, заставила Рустама схватиться за телефон.

Брюнет набрал номер и от волнения прикусил заусенец на большом пальце. Гудки продолжались. Казалось, что друг уже не ответит. Но наконец раздался знакомый голос с лёгкой хрипотцой:

– Алло?

– Здравствуй, Андрей.

– О! – ответил друг с явным недоумением. – Привет! Не думай, что я не рад тебя слышать, но ты время видел?

– Да, прости… Я просто всю ночь не спал. Не подумал… Слушай, мне нужно спросить… Это важно. Помнишь ту папку с документами из детского дома? Я не могу её найти и подумал, что она могла остаться у тебя.

Рустам говорил быстро и скомкано, словно друг в любой момент мог сбросить звонок.

– Подожди… У тебя всё нормально? – голос Андрея звучал напряжённо.

– Нормально,– соврал Рустам на автомате. Но после недолгой паузы решил всё же признаться.– Точнее… не совсем. Так документы у тебя?

Андрей вздохнул. На фоне послышался какой-то посторонний шорох.

– Слушай… Я так сразу не скажу. Я покидал твои вещи в коробку, когда ты съехал. Думал заберёшь. Но ты всё отмахивался.

Рустам почувствовал лёгкое облегчение – хотя бы была надежда на то, что папка не потеряна навсегда.

– Но где она сейчас – я не помню… Давай так: приезжай ко мне. Не планировал я так рано вставать в свой выходной. Но ты меня изрядно пугаешь. Заодно расскажешь про своё «не совсем».

– Хорошо! Буду минут через 40.

Рустам сбросил звонок и начал собираться, стараясь не обращать внимание на тот беспорядок, который он устроил. Времени убирать его не было. После бессонной ночи парень готов был буквально бежать. Почему-то казалось, что счёт идёт буквально на минуты, даже секунды! Так сильно он себя накрутил. Ему было  необходимо хоть немного успокоиться и выдохнуть.

Умывшись холодной водой и растирая лицо ладонями, брюнет посмотрел на себя в зеркало ванной. Его вид явно оставлял желать лучшего. Внезапный ранний звонок, красные глаза и нездоровый цвет лица, трясущиеся руки. Ему определённо придётся объясняться перед Андреем. Но разве мог он рассказать всю правду. Какой адекватный человек в это поверит?

На улице меня встретил свежий воздух, который хоть немного помог успокоить нервное напряжение. Я старался дышать глубоко и медленно, но всё равно не мог удержаться на месте, ожидая такси. Кусая губы, я постоянно обновлял экран приложения, с нетерпением следя за тем, где именно едет водитель.

Наконец, такси подъехало, и я быстро сел на заднее сиденье. Кивнул в ответ на приветствие водителя и подтвердил адрес. В тепле салона я не на долго прикрыл глаза. Водитель пытался завести разговор, рассуждая о погоде и новостях, но после нескольких безуспешных попыток сделал радио громче.

Поездка казалась бесконечной. Но вот мы уже останавливаемся у знакомого подъезда, я попрощался и вышел из машины. Открытая дверь домофона и несколько лестничных проёмов, знакомая дверь. Но нажать на звонок или постучать не решался. Я сжимал и разжимал кулаки, разрабатывая запястья.

Прошло несколько минут, прежде чем я собрался с силами и поднял руки, чтобы постучать. И даже не успел замахнуться, как дверь распахнулась прямо перед моим носом.

На пороге стоял сонный и помятый Андрей. Он был одет в одни шорты и поёжился от прохлады.

– Ты слишком громко тут пыхтел. Сам знаешь, какая в этом доме слышимость,– произнёс друг вместо приветствия и отступил в сторону, пропуская меня в квартиру.

– И тебе доброго здравия, – попытался отшутиться я, пытаясь скрыть собственное волнение. – Я тебе сэндвичей захватил тех самых.

Выражение на лице Андрея резко  сменилось на заинтересованное и он буквально выдернул у меня из рук небольшой пакет, сразу же заглядывая в него.

– С этого и нужно было начинать. Проходи!

Двое молодых людей толкались в узкой и пыльной кладовке, где хранились ненужные вещи, забытые временем и своими хозяевами. Они с трудом раздвигали старые коробки и мусорные мешки, полные хлама, стараясь найти необходимую коробку.

– Ты уверен, что она здесь? – спросил один из них, отряхивая с рук пыль и потирая глаза.

– Да, я точно помню, что оставлял её здесь! – ответил другой, с энтузиазмом перебирая вещи.

Внезапно его взгляд упал на одну из коробок в углу. Она была покрыта слоем пыли и выглядела так, будто к ней никто не прикасался минимум пару лет. Он подошёл ближе и с гордостью воскликнул:

– Вот она!

На коробке был небольшой стикер с надписью "для малого". Парень с улыбкой открыл её, чтобы убедиться, что нашёл то самое. Находка оказалась довольно увесистой; он поднял её над головой, словно трофей.

– Смотри, что я нашёл! – сказал он своему другу.

Они начали быстро перебирать содержимое коробки в поисках нужной папки, но вскоре решили переместиться в комнату.

Парни устроились перед низким столиком, продолжая разбирать вещи. Вскоре они наткнулись на папку – она лежала на самом дне среди других забытых вещей. Рустам остановился на мгновение, глядя на папку с затаившейся тоской. Несколько лет назад он считал её неважной, как и все те вещи, что были вместе с ней.

Он молча благодарил друга за то, что тот сохранил эти воспоминания. Внутри папки были старые рисунки и заметки – части его детства, которые теперь напоминали о том времени с теплотой и ностальгией.

Брюнет бережно раскладывал бумаги на столике, бегло вчитываясь в каждый лист. Он сам не знал, что конкретно хотел найти. Внезапно его лицо изменилось; он замер, крепко сжимая бумагу между пальцами.

Андрей заметил его замешательство и тоже обратил внимание на бумагу. В комнате воцарилась тишина. Рустам не знал, что делать с этой находкой. Чувства переполняли его – от тоски до страха. Он медленно поднял взгляд на друга, и в этот момент между ними возникло молчаливое понимание.

– Ты в порядке? – спросил Андрей тихо.

Рустам кивнул, но в глазах его читалась неуверенность. Он понимал, что эта бумага несёт в себе тяжёлую ношу воспоминаний и вопросов. Словно в ответ на его внутренние переживания друг положил руку ему на плечо, предлагая поддержку в этот непростой момент.

– Давай я посмотрю,– проговорил друг, осторожно забирая из его рук свидетельство о смерти женщины.

По указанным данным она умерла, когда ей было 34 года. Совсем молодая… Андрей читал дальше и лишь сильнее хмурился. Смерть явно была неестественной: множественные переломы и внутреннее кровотечение.

– Я не прочитал, как её звали,– глухо проговорил Рустам.

– Марина.

– Красивое имя,– произнёс он без вопроса и утверждения; совсем потерянно.

– Красивое. Она умерла 31 октября.

– А сегодня какое?

– 24…

Между молодыми людьми вновь воцарилась тишина. Никто из них не знал, что делать с новой информацией. Была ли она тем самым ответом, который Рустам так рвался найти? Он ушёл глубоко в свои мысли, машинально продолжая раскладывать документы. Но больше ничего не цепляло взгляд; только небольшое потёртое фото, на котором были запечатлены двое: красивая молодая женщина и маленький мальчик с недовольным выражением лица.

Брюнет внимательно вглядывался в фотографию, касаясь кончиками пальцев лица женщины. Это была его мама. Парень был в этом уверен. Он всё ещё не помнил её, но узнал сразу – её жизнерадостную улыбку.

Андрей тоже взглянул на снимок и едва улыбнулся:

– Она была очень красивой… А это видимо было твоё любимое выражение лица.

Рустам вздохнул:

– Какое выражение?

– Вот! – наиграно громко воскликнул друг.– Вот это самое выражение!

Рустам лишь отмахнулся от друга и потянулся к открытой банке с энергетиком. Ему нужно было взбодриться и понять, что делать дальше. Его мать умерла и смерть явно была неестественной. Он вновь взял справку в свои руки. Смерть наступила в ночь с 30 на 31 октября. В справке был также указан адрес морга. Небольшой городок, до которого можно было добраться за пару часов. Но был ли смысл туда ехать?

– Может поискать в интернете о событиях той ночи? Новостные сводки какие-то, я не знаю. Наверняка что-то можно найти.

Андрей на это лишь молча кивнул и ушёл за ноутбуком, давая Рустаму побыть со своими мыслями.

Я напряжено вглядывался в экран небольшого ноутбука, вчитываясь в заголовке на новостном портале. Мы пролистывали статью за статье, но ничего не подходило. Была информация о пожаре, политические сводки. Я потёр болящие от напряжения глаза. Не ищем ли мы иголку в стоге сена. Прошло практически 20 лет. Но тут Андрей присвистнул, привлекая моё внимание. Я снова перевел взгляд на ноутбук.

Заголовок гласил: «Страшная авария унесла жизни трёх человек». В самой статье довольно подробно описывалось прошествие.

«В ночь с 30 на 31 октября на трассе недалеко от города произошла трагическая авария. Водитель грузового автомобиля уснул за рулём и выехал на встречную полосу, что привело к столкновению с легковым автомобилем. В попытке избежать столкновения легковушка вылетела за ограждения и перевернулась.

В результате ДТП три человека погибли на месте: водитель легкового автомобиля и двое его пассажиров. Смерть всех троих наступила до приезда спасателей.

Для извлечения тел из искорёженного автомобиля спасателям потребовалось специальное оборудование. Чудом выживший четвёртый пассажир, ребёнок, был зажат между сиденьями и телом женщины, которая продолжала прижимать его к себе даже после смерти. Мальчик был без сознания и был срочно доставлен в больницу для дальнейшего обследования.."

– Здесь нет фото, но что-то мне подсказывает… – начал было Андрей, но я его перебил.

– Что выживший мальчик – это я?

Друг лишь кивнул, в нервном жесте постукивая пальцами по поверхности стола.

Могла ли моя мать ценой собственной жизни спасти меня? Отдать годы своей жизни, лишь бы я выжил?

Вопросы, которые терзали меня, начали складываться в единое целое, как кусочки пазла, наконец нашедшие своё место. Я всё больше понимал, что Катарина могла оказаться права.

Мысли о том, что до моей смерти могла остаться всего лишь неделя, пронзили меня холодом. Я чувствовал, как холодный пот стекал по спине. Время неумолимо ускользало, и я не мог позволить себе оставаться в неведении.

– Андрей, – произнёс я с дрожью в голосе. – Мне нужно идти.

Я было собрался уходить, но друг удержал меня на месте, мёртвой хваткой вцепившись в предплечье.

– Ты никуда не уйдёшь, пока не расскажешь мне, что происходит. Ты явно не в порядке. И твой внезапный интерес… Что, чёрт возьми, происходит?! Ты примчался ко мне с самого утра, чтобы забрать документы, которые не были нужны тебе больше двух лет. Я не поверю во внезапный приступ ностальгии по былым временам.

В его глазах горела решимость, а я даже не знал с чего начать. Поймёт ли он меня? Поверит ли? Но он был единственным, с кем я мог попробовать всё обсудить.

Я задержал дыхание, как перед прыжком в ледяную воду:

– Я вижу вестника смерти.

Глава 6

В комнате повисло молчание, которое ощущалось почти физически. Оно было густым и липким, словно туман, окутывающим нас. Никто не знал, как продолжить этот разговор. Наивно было надеяться, что старый приятель поверит мне с первого слова, но я не знал, как облечь в слова все те мысли и эмоции, что переполняли меня.

Андрей расхаживал по комнате, его шаги звучали глухо на деревянном полу. Я следил за ним взглядом, сжимая зубы до болезненного напряжения. В тот момент мне казалось, что я просто не способен произнести ни звука. Мысли сливались в один невнятный поток – абсурд, хаос и реальность переплетались. Я уже сам не знал, где была правда, а где жестокие игры моего подсознания.

– Ещё раз, – произнёс Андрей с напряжением в голосе. Он остановился у открытого настежь окна и посмотрел на улицу, где солнечный свет медленно угасал. Небо вновь затягивали тяжёлые грозовые тучи. – Ты действительно видишь вестника смерти?

Я бы и хотел ответить, но слова застревали в глотке, и мне казалось, что я задыхаюсь. Невидимые руки отчаяния душили меня, лишая последних крупиц воздуха. Я пытался дышать, глотнуть хоть немного необходимого кислорода, но чувствовал лишь, как беспомощно распахиваю губы в безмолвном крике.

– Рустам! – Андрей в два шага оказался рядом, крепко сжимая меня за плечи. Он пытался поймать мой взгляд, но паника захлестнула меня, как холодные волны. Я слышал его голос сквозь толщу воды, перед глазами всё плыло. Неужели это и есть смерть?

– Да приди же ты в себя! – вместе с хлёсткой пощёчиной.

Резкая боль обожгла щеку, немного отрезвляя меня. Я уронил подбородок вниз, пряча глаза за отросшей чёлкой.

– Рустам, смотри на меня! – настойчиво требовал Андрей, встряхивая меня, словно тряпичную куклу. – Ты что-то принимаешь?! Что конкретно?! Скажи, и мы со всем разберёмся. Ты не один!

«Не один» – эти слова эхом пронеслись в моей голове. Наверное, именно это стало спусковым механизмом.

Я оттолкнул его руки и растёр лицо ладонями, судорожно выдыхая.

– Да ничего я не принимаю! – хрипло ответил я, поднимая на друга усталый взгляд.

Моя история должна быть услышана. У меня просто нет моральных сил держать всё в себе. Может быть, я действительно схожу с ума, но разве бывают такие совпадения?

– Её зовут Катарина.

Андрей нахмурился и, видимо, хотел задать вопрос, но я жестом попросил его дать мне закончить.

Я будто бы перенёсся в день нашей первой встречи. Вспомнил, как впервые увидел её, какой она была хрупкой и растерянной. Я вспоминал перезвон тихих обручей на запястьях и продолжал говорить. Сперва выходило нескладно: я путался в словах и замолкал, а потом возвращался к началу мысли, но друг продолжал молча слушать меня.

Наши разговоры, бесчисленные прогулки – от которых даже у меня гудели ноги. Я говорил обо всём – о мечтах и страхах, о надеждах и сомнениях – не линейно, но всегда возвращаясь к одному. Катарина стала для меня светом в этом мире серости. И хоть я не мог к ней даже прикоснуться, ощутить тепло её кожи или уловить аромат её волос, я был безумно влюблён. Влюблён в эту девушку, в глазах которой искрилась сама жизнь.

Призрак, дух, вестник смерти – для меня это не имело значения. Она смогла придать смысл моим серым будням. С ней мне хотелось жить каждый день, стать для неё кем-то важным.

Я понимал, что не может быть всё так просто, словно то, что мы из разных миров – уже просто. Но страх смерти, её признание о том, что я вот-вот могу умереть, что я забрал годы жизни собственной матери и они подходят к концу… Вскрывшаяся правда, к которой я не был готов.

Каждое слово обжигало душу. Каждая мысль о том, что я могу потерять её навсегда вызывала дрожь. Я стоял на краю пропасти между жизнью и смертью, между надеждой и отчаянием! И всё же в этом хаосе я был уверен в одном:

Встреча с Катариной была мне обещана свыше. Я бы никогда не смог от неё отказаться.

Пространство вновь заполнила тишина. Поверить в правду, которую озвучил брюнет, было непросто – это переворачивало привычную картину мира. Андрей знал, что Рустам – человек, скупой на ответы, который держит всё внутри. Но сегодня он увидел в друге столько эмоций, сколько не замечал за все годы их знакомства. Он чувствовал, что тот не врал, понимал это на подсознательном уровне. Однако принять подобную правду было сложно. Ему нужно было время, чтобы осмыслить услышанное и понять, какую роль ему предстоит сыграть в этой истории. Если потусторонние силы действительно существуют, сможет ли он хоть как-то уберечь парня?

Андрей посмотрел на Рустама, который, казалось, был на грани срыва. Его глаза были тусклыми, а лицо – бледным, как будто он только что вышел из тёмного туннеля. Андрей понимал, что сейчас не время для вопросов. Вместо этого он предложил другу остаться до вечера и немного поспать. Ему был необходим отдых и короткая передышка от всего, что происходит сейчас в его жизни.

Я не был уверен, что оставаться у Андрея – хорошая идея. Но в одном приятель был действительно прав: мне необходим был отдых. Эмоциональное опустошение. Меня морозило, а голова раскалывалась от усталости. Последствия бессонной ночи давали о себе знать. Я уснул практически сразу, как только моя голова коснулась подушки.

Прощание вышло коротким и немного неловким. Я забрал найденные документы и заметил фотографию с мамой. Её я бережно убрал во внутренний карман ветровки.

– Спасибо тебе за всё, – протянул я руку Андрею. – Я не знаю, что бы делал без тебя. Ты всегда выручаешь.

Но друг не ответил на рукопожатие, он подошёл на шаг ближе и крепко обнял меня. Мы оба понимали, что сейчас не время для разговоров. Нам было над чем подумать.

– Береги себя, – сказал Андрей напоследок.

– На связи, – добавил я.

Тратиться на такси не хотелось, и я направился к автобусной остановке. За время знакомства с Катариной наушники всегда были со мной. Я брал их на автомате, надеясь на внезапную встречу с девушкой. И этот раз не стал исключением. Я вставил их в уши и негромко включил музыку; телефон показывал десять процентов заряда. Должно было хватить, чтобы добраться до дома.

Автобус оказался полупустым, мне даже удалось занять свободное сиденье. Сумерки постепенно окутывали город. Мы проезжали мимо ярко освещённых окон кафе и продуктовых магазинов, которые смазывались яркими пятнами света. От плавного укачивания и тихого перебора струн меня вновь начало клонить в сон. Ехать было практически до конечной, и я мог подремать, покрепче прижав к себе папку с документами.

Я почти закрыл глаза, как вдруг мой взгляд привлекла знакомая фигура среди прохожих. Это была девушка, которую я не мог спутать ни с кем другим: босая и в лёгком платье не по погоде, она словно плыла между редкими прохожими, огибая их. Я невольно затаил дыхание, едва улыбаясь этому прекрасному видению. Сердце в груди пропустило удар.

Но то, что произошло дальше, заставило меня напрячься. Катарина вела себя странно: она оглядывалась по сторонам, словно кого-то искала, а затем приблизилась к одному из мужчин. Осторожное касание ладони к его локтю…

В этот момент автобус остановился, и время словно замерло. Прошло всего несколько мгновений – мужчина срывается на крик, его лицо искажает гримаса ужаса.

Меня прошиб холодный пот. Я сам хотел закричать или выскочить из автобуса, но ноги будто приросли к полу. Я наблюдал за тем, как мужчина пытается вырваться из хватки Катарины. Даже с расстояния было видно, как крепко она держит его руку.

Я больше не мог оставаться на месте.

– Подождите! – закричал я водителю, который уже закрыл двери и собирался отъезжать, и выбежал на улицу.

Прошло не больше тридцати секунд, а я не понимал, что произошло. Мужчина больше не кричал – он лежал на земле в неестественной позе. Я бросился к толпе людей, которая уже начала собираться вокруг него.

Среди них кто-то кричал о помощи, искали врача. Женщина опустилась рядом с мужчиной и вызывала скорую помощь, судорожно пытаясь нащупать пульс на его шее.

Я пробирался сквозь толпу и отчаянно отказывался верить в случившееся.

– Пульса нет! У него нет пульса! – раздался голос из толпы.

Меня словно оглушило… Как подобное могло произойти? Та, которую я называл своим светом, убила человека одним касанием руки.

Лицо мужчины стало мертвецки белым; казалось, из него выпили всю жизнь – губы и носогубный треугольник стали синюшными. Это была маска смерти.

Девушка уже растворилась в воздухе, я ещё видел её силуэт, когда бежал сюда через дорогу. Но сейчас её нигде не было.

Я остался абсолютно один среди взволнованных людей и мёртвого тела на земле. Раздался звук сирены скорой помощи вдали; она приближалась всё быстрее и быстрее. Я почувствовал себя частью какого-то кошмара – мир вокруг распадался на куски под тяжестью непонимания и ужаса.

Она ведь клялась и я верил.

Клялась, что не забирает жизни.

Клялась, что всего лишь безмолвный свидетель.

Плакала, а я не мог выдержать её слез.

И верил! Каждому слову верил! Как идиот…

Но вот она правда:

Катарина убила человека одним касанием руки…

Глава 7

Свет фонарей, пробивающийся сквозь дождевые капли, казался мне невыносимо ярким, словно пытался ослепить меня. Я бродил по улицам, не замечая ни людей, ни машин, как будто мир вокруг стал размытым и чужим. Мысли о том, что произошло на остановке, не покидали меня они были спутаны и хаотичны.

Прибывшие медики констатировали смерть – предположительно от сердечного приступа…

Я не хотел в это верить. Не хотел рушить светлый образ Катарины, который сам же и создал в своей голове. Она всегда говорила много, но если вдуматься, то практически ничего не рассказывала о себе. А я был идиотом – не спрашивал, просто наслаждался моментами, которые мы проводили вместе.

Может, это какие-то чары? Она меня приворожила или что-то вроде того? Почему даже после увиденного её силуэт продолжает преследовать меня? Каждый раз, когда я закрываю глаза, она появляется снова – такая же загадочная и недоступная. Каждое мгновение с ней теперь казалось иллюзией – яркой и обманчивой. Как будто я застрял между двумя мирами: одним – реальным и жестоким, другим – полным её нежности и света.

Я медленно шёл к дому, и дождь становился. Капли били по лицу, затрудняя зрение. Всё вокруг расплывалось в серой пелене. Вода стекала с меня, словно пытаясь смыть воспоминания о Катарине в канализационные люки, но это было невозможно.

Нехотя поднимаясь по ступенькам, покрытым грязью и трещинами, я замер перед дверью, побелевшими пальцами ухватившись за перила. Сжимал их так сильно, что они тихо скрипели, но не мог заставить себя сделать следующий шаг. Боялся открыть дверь – вдруг за ней снова окажется она? Это было привычно для нас: мысли о том, что кто-то может ждать меня дома, раньше вызывали улыбку и необъяснимое тепло в душе. Но сейчас они вызывали лишь напряжение. Я не хотел видеть её.

Я попытался представить её лицо – её улыбку, её взгляд. Теперь в её прозрачных глазах отражалось произошедшее. Меня будто бы подвели к краю пропасти: один шаг назад мог вернуть к прежней жизни, а один шаг вперёд – погрузить в неизвестность.

Глубокий вдох не помог. Ладонь прижалась к двери. Вода продолжала стекать с меня, но это уже не имело значения. Мне нужно было открыть эту дверь. Нужно!

Два щелчка… Скрип несмазанных петель… Шаг за порог…

Тишина. В квартире никого не было. Облегчение или горечь? Я сам не уверен, что именно испытал в тот момент. Теперь я был ни в чём не уверен.

Вдруг осознал, что потерял папку – оставил её в автобусе, но в кармане осталась та единственная фотография. Она слегка промокла, и я поспешил высушить её.

После горячего душа темноволосый молодой человек вспомнил, какой беспорядок оставил с утра. Он машинально начал собирать вещи с пола, расставляя их по местам. Движения были монотонными и рутинными, именно это помогало отвлечься от навязчивых мыслей.

Уборка быстро сменилась новостными лентами в социальных сетях и короткими роликами, которые мелькали на экране. Рустам даже успел отправить сообщение Андрею, сообщив, что вернулся домой и собирается спать.

Лежа на кровати лицом к стене, Рустам вдруг ощутил, что в комнате он больше не один. Тихий перезвон браслетов Катарины словно раздался из ниоткуда, заставив его задержать дыхание.

Парень крепко зажмурился, пытаясь переждать эту игру воображения. Но тишина вокруг лишь усиливала ощущение её присутствия. Она действительно пришла к нему.

Девушка стояла у двери, её фигура словно материализовалась из тени. Рустам притворился спящим, в очередной раз не желая сталкиваться с реальностью.

Катарина медленно приблизилась к кровати и опустилась перед ней на колени. Она выглядела измученной, её руки свисали вдоль тела безвольными плетями, а на них выделялась вязь чёрных вен – словно они были живыми существами, ползущими по её коже. Каждое движение давалось ей с трудом, как будто она боролась с невидимыми оковами.

Рустам мог почувствовать лёгкий холодок от её присутствия.

– Рустам… – тихо произнесла Катарина, и его имя прозвучало как заклинание. – Ты уже спишь, да?

Он всё ещё притворялся спящим, но внутри него разгоралась борьба: желание открыть глаза и увидеть её против страха потерять эту иллюзию. Каждый миг тянулся бесконечно.

Её голос стал едва различимым, как шёпот ветра в тишине.

– Ты не представляешь, какой ужас я сегодня совершила,– начала она, судорожно вздыхая. – Я не хотела этого… Не хотела…

Катарина опустила голову на кровать. Говорить было тяжело. Она боялась разбудить парня, но слова вырывались из неё с трудом – каждое из них было пропитано болью и отчаянием. Произошедшее вечером разрушало её изнутри.

– Я думала, что смогу справиться с этим… Остановиться,– её голос дрожал от эмоций.– Но мой разум словно погрузился во тьму. Каждый раз мне приходится с ней бороться. И сегодня… Я проиграла.

Рустам оставался неподвижным, прислушиваясь к её словам. Он чувствовал их тяжесть. Катарина продолжала говорить о том, как она оказалась в этом странном состоянии и о том, что произошло на остановке.

– Я теряю себя, Рустам,– всхлипывала девушка.– Тьма внутри беспросветная, она густая и давит на меня со всех сторон. Я не могу… Не хочу оставлять тебя, но я не знаю, как помочь себе.

Её боль и растерянность заполняли пространство вокруг них. Они были настолько ощутимыми, что казалось, воздух стал тяжелее. Рустам чувствовал их глубину – это было не просто страдание. Это была борьба за жизнь среди мрака.

Он хотел бы сказать ей что-то утешительное или ободряющее, но слова застревали в горле под тяжестью сомнений и страха перед теми тенями, которые окружали их обоих.

Собравшись с силами, я медленно открыл глаза и сел на кровати. Как же я был уязвим перед Катариной. Даже если она не говорит правды, её игра была слишком убедительной. Её дрожь пронизывала меня до костей, заставляя сердце сжиматься от беспокойства.

– Катарина, – тихо произнёс я.

Она вздрогнула, и наши взгляды встретились – в её глазах читались печаль и надежда, словно она искала спасение в моём присутствии.

– Зачем ты убила его? – спросил я, ощущая, как этот вопрос повисает в воздухе, наполняя пространство тяжёлым молчанием.

Она отшатнулась от кровати. Отползла назад – словно боялась меня… Боялась того, что её слова были услышаны…

– Так ты не спал, – пробормотала девушка. – Но откуда ты знаешь?! Я ведь не говорила, что…

Я перебил ее, не дав закончить:

– Я был там. На той остановке.

Глаза Катарины наполнились паникой. Она выглядела так, будто мир вокруг рушился, и единственным выходом для неё было сбежать. Я заметил, как её губы дрожат, а руки сжимаются в кулаки.

– Не смей исчезать! – произнёс я резко, чувствуя, как гнев и беспокойство переплетаются в моём голосе. – Не убегай от этого разговора!

Она замерла. Я продолжал:

– Я поверил тебе тогда. Поверил! Готов выслушать и сейчас. Но это единственный шанс.

Катарина опустила голову, её волосы скрыли лицо. Я видел, как она борется с собой – между желанием открыться и страхом быть осуждённой.

– Ты не понимаешь… – прошептала она, голос дрожал от эмоций. – Я не знаю, как справиться с этим… Это всё меня поглощает. Но и остановиться я не могу.

Я наклонился ближе, стараясь поймать её взгляд:

– Понимаю больше, чем ты думаешь. Но если ты не расскажешь мне правду сейчас, я не смогу помочь тебе.

Я чувствовал её страх – он был почти осязаемым. Она боялась потерять меня так же сильно, как боялась столкнуться с реальностью своих поступков.

– Пожалуйста… – произнесла она тихо. – Я не хочу тебя терять…

– Тогда откройся мне! – настойчиво сказал я. – Не позволяй страху управлять тобой!

В этот момент я понял: она нуждалась в поддержке больше всего на свете. Но для этого ей нужно было сделать шаг навстречу правде – шаг к себе самой.

Её голос стал хриплым:

– Ты не понимаешь… Я ведь дух, призрак. Чтобы продлить своё жалкое существование, такие как я крадут годы жизни других людей через касания. Я должна была просто исчезнуть. Но не могу! Я ненавижу себя за это!

Катарина нервно теребила подол платья.

– Я стараюсь брать совсем немного… Год или два. Этого хватает на пару недель. Но никто не знает, сколько лет отведено человеку! – её голос становился всё громче, в нём звучала ярость и отчаяние. – Иногда я убиваю!

Слова вырывались из неё с трудом.

– За каждую отнятую жизнь я надеваю браслет… – она подняла руку, показывая мне цепочку из тонких звеньев, обвивающую её запястье. – Это напоминание о том, насколько я ужасна! О том, что забрала у кого-то возможность жить!

Катарина закричала от боли:

– Я не хочу быть такой! Я не хочу причинять боль! Каждый раз, когда я касаюсь кого-то… Я чувствую себя чудовищем!

Я молчал, не зная, что сказать.

– Ты не понимаешь! – продолжала она срывающимся голосом. – Каждый раз я чувствую их жизни внутри себя… Их мечты и надежды… И я забираю это всё!

Слёзы катились по её щекам

– Я не могу больше так жить! – всхлипывала она. – Я хочу исчезнуть! Но вместо этого продолжаю мучить себя и других!

Я смотрел на неё, ощущая всю тяжесть слов. Внутри меня было желание помочь ей. Но я не знал как. Не знал, есть ли способ.

Катарина прижала руки к лицу и зарыдала. Её крики эхом раздавались в тишине комнаты. Они были полны боли.

– Я не знаю, что мне делать дальше… – прошептала она сквозь слёзы.

Я почувствовал, как моё сердце сжимается от её страданий. Стало ясно: ей нужно было не только услышать поддержку. Ей нужно было понять, что она не одна в этом ужасе.

Я спустился к ней на пол и сел так близко, что наши колени практически соприкасались.

– Катарина, – тихо позвал я, пытаясь завладеть чужим вниманием.

У меня не было впереди долгих лет жизни и я не мог рисковать. Не мог обнять и крепко прижать к себе. Я мог лишь оставаться рядом. В мире не было абсолютного добра и зла. Не было чистого белого и чёрного, было лишь серое. Я прекрасно это понимал.

– Ты не одна, – произнёс я тихо. – Я вижу твою боль. Я вижу, как ты страдаешь. Ты не чудовище, слышишь?

Она смотрела на меня влажными глазами. Я продолжал:

– Ты не выбирала эту судьбу. Если это единственный способ продлить твою жизнь, то живи! Живи ради себя, ради меня… Ради нас…

Катарина замерла. Её поразили мои слова. Она медленно вытерла слёзы, и её дыхание стало более ровным. Время словно остановилось, и вокруг воцарилась тишина.

Мы провели остаток вечера в молчании, погружённые в старый фильм , который я включил на телефоне. Сюжет развивался, но я не мог оторвать взгляд от Катарины. Её лицо постепенно расслаблялось, а губы чуть приподнимались в лёгкой улыбке, когда на экране происходило что-то смешное.

Ветер за окном утих. Мы сидели рядом, разделяя этот момент – она, призрак с тяжёлым бременем на плечах, и я, человек с собственными страхами.

Смех героев фильма заполнил пространство между нами. Я чувствовал, как напряжение уходит не только от неё, но и от меня. Это было простое удовольствие – смотреть на экран и забыть о том, что происходит за его пределами.

Катарина иногда бросала на меня взгляды, полные благодарности и нежности. Я понимал: она всё ещё борется с собой, но в этот вечер ей удалось найти немного покоя. Мы были вместе в этом мгновении, найдя утешение друг в друге.

И хотя между нами оставалась невидимая преграда, я чувствовал: мы оба готовы сделать шаг навстречу свету, который всё ещё мог пробиться сквозь тьму.