Последнее дело

Я наслаждался покоем и тишиной, лежа на диване в собственной квартире. Было раннее утро, но уже сейчас температура поднялась до отметки в восемнадцать градусов, что невероятно высоко для начала июня. Только вчера вечером мы с Верой вернулись с отдыха на морском побережье и наши чемоданы всё ещё стояли не разобранные в коридоре. Поездка домой далась нам нелегко – духота, переполненный транспорт, навязчивый шум аэропорта, вымотали нас окончательно. И только перешагнув порог родного дома, мы с женой вздохнули с облегчением.

– Как бы не был хорош отдых, – заявила Вера, вытирая пот со лба, – дома всегда лучше.

В этом я был с ней полностью солидарен.

– Но согласись, море было великолепным – не настолько горячим, как в июле, и не настолько холодным, как в мае. Пекло нас не донимало. Народу не много. – однако парировал я. – Почему все стремятся попасть на курорт в конце лета или в сентябре? И при этом называют это время «бархатным сезоном».

– Да потому, что не печет, не горит, и всё включено. – буркнула жена, скидывая туфли и блаженно разминая ноги.

– Ну, можно сказать – это и есть июнь.

– Ты можешь сказать что угодно, а я в душ и спать. – Вера тяжело поднялась и отправилась в ванную, где вскоре послышались звуки льющейся воды и из под щели в двери донесся запах дорогого шампуня. – А тебе ли рассуждать о прелестях сезонов? – раздался её голос.– Какая разница, июнь, август или сентябрь, если ты большую часть отдыха провел в барах с кружкой пива? Это можно было сделать дома и не тратиться на дорогу!

– Но, дорогая, разве ты не отлично провела время? – огрызнулся я. – Причём мы не выложили ни копейки из своих сбережений на дорогу и пансионат! Вдобавок значительно сэкономили на моих круизах, экскурсиях и прочей ерунде…

– Ты хотел сказать, что сэкономили… – она сделала акцент на последнем слове, – на твоем отсутствии на данных мероприятиях! – поправила меня Вера. – Ты многое потерял. Катания на яхте, катамаранах и экскурсии – были выше всяких похвал. Я была в восторге.

– Так чего же ты ворчишь? Считай, тебе повезло – отсутствие рядом толстеющего и стареющего мужика, вечного брюзгу и лентяя, только сыграло тебе на руку.

В ответ Вера что-то пробулькала, шум воды заглушил её слова, но я и не ждал конкретики. Протянул руку за новой баночкой пенного и уставился в телевизор, а спустя ещё четверть часа благополучно уснул с пультом в руках.

Утро принесло блаженство. Я открыл глаза, увидел, что лежу всё в той же позе на диване под мерный бубнёж «голубого ящика», опрокинул остатки пива в рот и поморщился – теплое пойло – то ещё удовольствие. Веры не было, на краю дивана, прямо перед моим носом лежала её записка, где говорилось, что она отправилась в институт, так как пришли пакеты с экзаменационными билетами и надо было их принять. Пришлось подниматься и тащиться на кухню, чтобы проверить запасы провизии.

Я поочередно открывал и закрывал шкафчики, холодильник, шарил на полочках над плитой, в надежде обнаружить хоть что-то съестное, но, увы, всё было пусто.

– Ну и что мне прикажете делать? – почесал я живот. – Никто не позаботился о завтраке для заслуженного следователя. Надо бы позвонить племяннику, уж он-то примчится по первому зову спасать своего дядюшку.

За одно следовало бы справиться о его здоровье и делах сердечных. Когда мы отправлялись на отдых, пацан только выписался из больницы, где отходил от очередного «загула», который помог мне и моим коллегам завершить дело. Ещё я беспокоился за его девушку Есению, с которой у парня только-только наметился роман – не легко узнать, что твой парень наркоман, да ещё с «изюминкой», а его родные, не только не способствуют его выздоровлению, так ещё вдобавок, используют его губительный дар в своих целях. Стоит ли говорить слова оправдания, что парень использует свои способности в благородных целях?! На одного преступника в мире станет меньше, но ей-то навряд ли от этого станет легче.

Я вздохнул, рука, протянутая было к телефону, безвольно опустилась. Чего я боялся? Нарушить идиллию молодых или услышать плохие известия? Я не знал, и постарался на время выбросить дурные мысли из головы.

– Попробуем обойтись своими силами и отсрочить звонок! – решил я, набирая номер доставки. – Что произойдет, если я позвоню чуть позже?! Дурные вести никуда не денутся, а я ещё некоторое время буду в счастливом неведении. А если всё в порядке – то моё хорошее настроение продлится ещё дольше.

Сделав заказ я вернулся к телевизору и стал ждать. В животе урчало, но ещё три дня выходных согревали душу.

– Пятница, суббота, воскресенье! – напевал я себе под нос. – Целая вечность, чтобы ничего не делать.

Я уже доедал пиццу, когда раздался звонок и мрачно-извиняющийся голос Нестерова, моего начальника, провозгласил:

– Я понимаю, Боря, твоё расслабленное настроение, но не мог бы ты прервать свой отпуск и явиться в отделение?

Настроение сразу упало.

– Умеете вы, Антон Петрович, внести смуту и испортить блаженную истому. – протянул я томно, не сумев за пару секунд настроиться на серьёзный манер. – Несколько баночек пива… – преувеличил я, в надежде увильнут от внезапного возвращения на работу, – не помешают нашему разговору?

– Не помешают. – буркнул полковник и отключился.

Я зевнул и нехотя поплелся в ванну, чтобы переключиться на деловой лад – начальник не стал бы беспокоить меня по пустякам. Значит случилось что-то из ряда вон выходящее. Да впрочем как и всегда – простых дел у нас не бывает.

Но настроиться на рабочую волну никак не получалось, видимо сказались таки, выпитое пиво и воспоминания о южном солнце, пляже и баре, в двух шагах от лечебного корпуса, где подавались ледяные напитки с восхитительными закусками. Мой разум, то и дело возвращался в райский уголок, где не было, ни убийств, ни предательств, ни кровавых разборок – только тишь, чистое мирное небо над головой и бескрайняя даль Черного моря.

Нестеров провел совещание, на котором присутствовали все сотрудники отделения, объявил о новом деле, дал мне материал для ознакомления и назначил поездку на место происшествия на следующий день. Я с каменным лицом кивнул и поднялся, стенать и голосить не было, ни желания, ни сил, ни времени.

Наш шофёр Степан Николаевич подвёз меня до дома и козырнув на прощанье, надавил на газ.

– Увидимся завтра! – крикнул он и умчался вдаль, оставив после себя облачко пыли и запах выхлопных газов.

– Увидимся! – буркнул я в пустоту и мрачно поплелся домой изучать материалы и готовиться к поездке в пригородный район.

В квартире было тихо. К тому же отсутствие продуктов заставило мой желудок сжаться в голодном спазме. Ничего не поделаешь, придётся всё-таки звать на помощь Женьку.

Он появился на пороге через двадцать минут и, оценив обстановку, тут же отправился в магазин, а спустя некоторое время – на кухню готовить обед. Я же занялся просмотром бумаг, которые вручил мне полковник и углубился в их изучение.

В западном районе города уже несколько месяцев пропадают дети. Причём самому старшему ребенку на момент пропажи исполнилось всего пять лет. Это была девочка из вполне благополучной семьи местного предпринимателя Олега Рубцова Кристина. Она гуляла с няней на детской площадке возле дома и всё время была на виду. Няня, высокая образованная женщина лет сорока с небольшим, сидела на лавочке и наблюдала за своей подопечной, девочкой скромной, тихой и послушной, как та каталась с горки, вместе с десятком других ребятишек. Другие няни и молодые мамочки давно сдружились и присматривали за детьми, если кому-то из коллег надо было ненадолго отлучиться.

Так случилось и в этот раз – Ирине Олеговне позвонила дочь и в слезах начала жаловаться на своего мужа. Он, в который раз, напился и учинил дома скандал с битьём посуды и криками. Соседи вызвали полицию и буяна увезли в участок для разбирательств. Ему пригрозили арестом на несколько часов, а то и вовсе пообещали отправить в суд. Обеспокоенная мама отошла в дальний угол площадки, облокотилась на ствол старого клена, отвернувшись в другую сторону и начала увещевать дочь, просить её бросить «этого подонка и алкаша», но девушка воспротивилась, ведь она так сильно любит своего Сенечку, что непременно, если мать не посодействует, покончит с собой, и Ирина Олеговна пообещала приехать сразу, как только появятся родители Кристи.

Расстроенная, она вернулась на площадку. Боясь необдуманных действий дочери, женщина решила немедленно отправиться в полицию, прихватив с собой девчушку, но Кристины нигде не было.

– Да она только что была тут, крутилась возле нас, – уверяли няни других детей. – бегала кругами вокруг лавочки со Стасиком, они оба кричали во все горло и смеялись.

Няня в панике ринулась к мальчику и учинила ему настоящий допрос, но ребенок лишь пожал плечами и умчался в песочницу. Еще с полчаса перепуганная насмерть женщина бегала по дворам, расспрашивала прохожих и только когда убедилась, что Кристина исчезла окончательно – позвонила в полицию.

Машина с мигалками приехала через считанные минуты, и двор тут же опустел – кому хотелось давать показания, выступать свидетелем и потом постоянно мотаться в участок для дачи показаний?! Никто из соседей не захотел помочь, обеспокоенные ужасным происшествием, они тут же разогнали своих детей по домам.

Лейтенант Морочков тут же доложил обстановку начальству и дав команду оповестить волонтеров, умчался в участок.

Ирина Олеговна осталась одна. Рыдая от отчаяния и бессилия, она набрала номер родителей Кристины и обо всём им рассказала. Олег и Марина прибыли незамедлительно. Они завалили няню вопросами. Убитая горем мать кинулась на женщину с кулаками и обвинением, если уж не в краже дочери, то в халатности точно. Она кричала, что «подлая тварь» решила продать малышку на органы, усыновителям и сатанистам одновременно, и непременно поплатится за свои злодеяния. Потом Марина, упав на колени молила эту самую «тварь» отдать ей ребенка, сулила деньги, говорила, что всё забудет и не станет писать заявление, более того, даже не уволит нерадивую работницу, а через минуту снова сыпала проклятиями, когда Смирнова, пыталась донести до обезумевшей родительницы, что она здесь ни при чём.

Отец девочки съездил в полицию и вернулся мрачнее тучи. Он заявил, что за последние полгода в их районе пропало ещё несколько детей.

Его жена, услышав это, впала в неистовство. Безутешная мать упала на землю и молотя по ней кулаками выла в голос, призывая небесные силы покарать киднепперов, и тут же моля о милости, чтобы преступники вернул ей дочь здоровой и невредимой.

Я отложил папку в сторону и взял другую. Здесь потерялся мальчик трёх лет. Но тут и вовсе обстоятельства казались загадочными.

Семья Ромашовых состоящая из четырёх человек, собиралась на дачу. Родители, тёща и трёхлетний Кирилл спустились к машине и тут выяснилось, что глава семейства забыл ключи. Пока он возвращался домой, женщины затеяли ссору – мать обвиняла дочь в том, что она выбрала в мужья криворукого дебила, а дочь отчаянно пыталась его защитить.

Когда Артём вернулся – Кирилла уже не было. Жена и бабушка не сразу сообразили, что мальчик пропал, они начали звать малыша и злились, что он – такой негодник – спрятался, когда надо спешить на поливку рассады. Все трое бросились на поиски, заглянули под машину, перерыли салон «Ниссана», обежали двор и, когда поиски не дали результата, не на шутку перепугались. Распечатав фото ребенка, родители показывали его прохожим, а теща дежурила у подъезда на случай, если Кирилл вернется домой, и только к вечеру, уставшие и потерянные Ромашовы обратились в полицию.

И эта папка была отправлена в сторону.

Все эти истории были занимательны и привлекательны для шоу каналов, но мало что давали для расследования. Я читал истории других пропаж – всё одно и тоже – результатов нет, поиски зашли в тупик. Видео с камер наружного наблюдения тоже не дали ответа, куда пропали дети.

– Мистика какая-то! – говорил я Женьке, откусывая большие куски от «курника» и запивая чаем. – Были вот только что – и нету. Ну не сквозь землю же они провалились?!

– Ты хочешь подсказку? – спросил меня племянник, и я осёкся.

– Ни в кое случае! – поперхнувшись сказал я. – На этот раз – ни-ни! Сами разберемся.

Он лишь ухмыльнулся.

– Ну, как знаешь!

– Расскажи лучше, как у вас дела с Есенией?

И следующие полчаса я внимательно слушал, как у молодых всё идёт хорошо да гладко.

– Мне следует поискать работу. – сообщил племянник под конец. – Должен же я теперь содержать семью. Есения, конечно, работает и денег хватает, но что же я за мужик, если буду пролеживать бока, когда жена вкалывает весь день. Я чувствую себя неуютно в роли «домохозяйки».

Женька был прав. Но почему-то у меня защемило в груди от такой новости.

– Знаешь что, давай обсудим этот вопрос, когда я закончу дело. А пока, могу предложить тебе вести наше с Верой хозяйство как и раньше, но только за определенную плату. А то, может стоит подумать об открытии ресторанчика – ты здорово готовишь. Многие повара раскрученных кафешек тебе и в подметки не годятся. А так, глядишь, и совместишь приятное с полезным. Да и Сеня тебе поможет – она же бухгалтер. Зачем ей корячиться на чужого дядю, когда будет у вас «свое семейное дело».

По лицу Женьки пробежала улыбка, но он тут же стал серьезным.

– Давай оставим этот разговор на потом, а пока доедай харч и иди занимайся своими делами, а мне надо вернуться домой, Сенька вот-вот должна прийти на обед, а у меня в холодильнике мышь повесилась и на плите шаром покати.

Я молча доел нажористый пирог, запил ядреным квасом домашнего изготовления и отправился дальше изучать документы.

До возвращения Веры, я читал, читал и читал – акты, допросы, дознания полугодовой давности и удивлялся, как можно так безграмотно вести дела. Коллег западного района я знал как отличных специалистов, но тут у меня сложилось впечатление, что работу проводили дилетанты. Ни одного мало-мальски путного вопроса задано не было, опросы свидетелей или очевидцев проводились поверхностно, заключения безграмотные и бестолковые…

– Сработали вы, коллеги, спустя рукава. – покачал я головой, бубня себе под нос. – Зацепиться совершенно не за что! А почему дело опять открыли? – спросил я себя, углубляясь в конец пухлой стопки бумаг. – Ааа, понятно, пропала дочь крупного предпринимателя, который давал работу половине вашего населения. И вам просто некуда деваться, иначе все ваши доходы, взятки, штрафы, откупы, «подарочки», которых не избежать в любом бизнесе, перестанут поступать в ваши карманы. И вы решили на нас спихнуть свои проблемы.

Вера вернулась поздно, но увидев меня за работой, не стала мне мешать, а тихо поужинав, ушла в спальню. Еще некоторое время слышалась её возня, а вскоре свет лампы погас и стало тихо. Я тоже сложил бумаги в одну стопку и задумался, пытаясь собрать воедино все полученные мной факты.

Полгода назад начались пропажи детей, за это время – три мальчика и три девочки от года до 5 лет. И вот неделю назад пропала дочь Брайко – седьмая пропажа. Разные районы, разное материальное и социальное положение семей…. Хотя нет, все дети были из благополучных семей – это главное!.. Но с разным уровнем доходов. Значит для преступника, или преступников, «хорошие» семьи были важным условием, ведь во дворах полно детей, которые гуляют сами по себе, за которыми не следят и которые вполне могли быть более легкой добычей для преступления. Значит в этом есть свой резон. Может эти дети задумывались на усыновление, а их происхождение гарантировало, что они здоровы, как морально так и физически. Ещё детей могли «продавать» на органы, по тем же причинам… Сколько я не ломал голову над другими версиями, фантазия больше не могла выдать более-менее адекватного выбора для краж. Сексуальное рабство я исключил, и не только потому, что возраст похищенных слишком мал, что даже для извращенцев и маньяков такие развлечения с малолетками нонсенс, эти, как правило, предпочитают сексуальные контакты с детьми старше девяти-десяти лет, или с подростками, но и потому, что малышей надо как-то кормить и где-то содержать, а убивать без причины никто бы не стал – какой интерес рисковать без цели? Что за удовольствие можно от этого получить? Без поездки на место не разобраться. На этой мысли я и провалился в сон.

Дорога раскатывалась за окном дежурной машины ровным полотном, что было необычным, можно сказать диким в наше время, особенно в спальном районе города. Я смотрел в окно на предрассветный туман, стелющийся по траве и покрывающий землю завесой тайны.

– В такое утро нет ничего лучше чем сидеть дома, укрывшись пледом и проводя время за кружкой пивка с сухариками. – мечтательно протянул наш бессменный шофер Степан Николаевич, давя на газ. – Не люблю такую погоду, особенно этот туман. Мне кажется в нём скрывается что-то зловещее и опасное. Как только позёмка застилает дорогу и ничего невозможно разглядеть вокруг – становится жутко до мурашек. – он передернул плечами в подтверждении своих слов.

– Ты просто насмотрелся ужастиков. – ответил я. – С нашей работой нас спасут только глупые и низкосортные комедии. Мало нам ужасов на работе, так ты, я знаю, любитель пощекотать себе нервы на ночь глядя.

Николаич в миг посерьезнел и нахмурил брови.

– Вот только не говори, Борис Петрович, что в моем доме установлены жучки, даже если это сделано в качестве проверки или защиты, я не прощу такие действия.

– Да ты чего, Стёп, – хохотнул я, – какие жучки? Спятил? Твоя Люба нам все уши прожужжала на последнем корпоративе: – «Какой у меня Стёпушка бесстрашный! Он уже закалился на просмотрах всяких там экшенов и уж точно его теперь ничем не напугаешь!» – передразнил я её манеру говорить.

– Вот дура баба! – с облегчением выдохнул водитель и ухмыльнулся себе в усы. – Через полчасика будем в гостинице – Кстати, нам по дороге надо заехать на вокзал. Там Нестеров выделил тебе практиканта на подмогу. Он нас ждать будет у самого входа.

– А мне ничего не сказал! – в удивлении почесал я лоб. – Какой ещё практикант?

Только я потянулся к телефону, чтобы прояснить этот вопрос у полковника – он позвонил первым.

– Слушаю, Антон Петрович!

– Утро доброе, Борис! – я лишь угукнул в ответ. – Забыл тебе сказать, тут нам прислали практиканта, так я его выслал тебе на подмогу – ну там сбегать куда, принести чего. Так, чтобы тебе ноги не бить. Извини, не предупредил.

– Да чего уж там! – махнул я рукой. – Не хай помогает. Но нянчиться я с ним не буду – что не так – отправлю домой!

– Договорились. Но говорят он парень дельный – вдруг да поможет в деле.

Паренек оказался высокий, худой как щепка, и с огромными очками в пол лица, которые он всё время поправлял на переносице. Он с сопением втиснулся на заднее сидение и прижал к себе огромный туристический рюкзак.

– Доброе утро вам! – пролепетал он и покраснел.

– Где ж вас таких хилых берут? – Николаич с усмешкой пожал печами. – Ты поди и ложку еле-еле держать можешь?!

– Вы не смотрите, что я худой и кашляю, я когда разденусь, ещё и синий. – расплылся в улыбке паренёк, довольный своей шуткой.

– Острота старая, – протянул я, – и не смешная. А раз уж ты свалился мне на голову, будь добр, оставь подобные высказывания при себе. О себе расскажешь позже, а пока, будешь слушаться меня во всём и никакой самодеятельности.

– Так у меня диплом уже почти на руках. – продолжал веселиться новоиспеченный «специалист». – Сейчас вот практику пройду, и вуаля! Буду работать самостоятельно.

– Ну, это мы ещё посмотрим. – с сомнением покачал я головой. – Пока я вижу, что голова у тебя работает не в том направлении. В деле, на которое мы едем, мало смешного. Пропали несколько малолетних детей и найти их – задачка не легкая, шутками-прибаутками здесь не поможешь – нужно включать мозги. А у тебя пока, ни опыта, ни вообще понимания куда ты попал и как следует себя вести в подобных ситуациях, не говоря уж о работе…

– А пистолет мне когда выдадут? – перебил меня парень.

– Надеюсь, очень не скоро. – развел я руками. – Я вижу тебя первый раз, совершенно не знаю, что ты за птица, и ты даже не представился по форме, а правила поведения, субординация – тебе, мне кажется, вообще не знакомы эти слова.

– Виноват, товарищ подполковник! – хотел поднять вам настроение с утра.

– Дурдом настоящий. – вздохнул я. – Или детский сад, что ещё хуже. Ну так давай, рапортуй.

– Колосов Сергей Дмитриевич. Закончил институт МВД России. – протараторил он так звонко, что у меня зазвенело в ушах.

– Ох-хо. – захохотал Степан Николаевич. – Сочувствую тебе, Борис Петрович.

– Итак настроения никакого, а тут ещё и это… – я кивнул в сторону своего «напарника».

– Зря вы так, Борис Петрович. – снова заговорил Сергей. – Между прочим я прекрасно владею оружием. – он похлопал себя по правому боку, высоко у основания бедер. – Вот тут лучше всего держать кобуру – так рука найдет револьвер без лишних усилий. Немного сноровки и отточенности движений, и можно выхватить оружие с быстротой молнии. И между прочим с такого положения легко взвести курок. Я долго практиковался и могу со ста шагов легко сбить пробку от бутылки. Так что с оружием меня не легко будет застать врасплох.

Должен признать – теорию наш хвастливый новичок знал прекрасно. Я даже допускал, что его тренировки дали хороший результат. Но этого мало, главное – обстановка.

– Ты когда-нибудь убивал человека? – спросил я обернувшись в его сторону.

– Нет. – смутился он. – Но если говорить о преступнике…

– Ты не всегда вот так с налету можешь сказать кто преступник, а кто нет. Это прерогатива суда. Давай закроем эту тему. Теория замечательна, но опыт и практика – превыше всего. А пропажа детей – это просто ужасно. И ты должен понимать ответственность, а не скалиться во все тридцать три зуба. Привыкли видеть в кино только погони, перестрелки, а потом, звезды на погонах. А жизнь, она иногда преподносит сюрпризы, и мы должны отрабатывать девяносто процентов всего расследования сидя на жопе, и остальные десять таскаться по квартирам с опросами. А результат может оказаться намного печальнее и отнюдь не дотягивать до героического поступка. Долго нам еще ехать? – обратился я к водителю.

Николаич сверился с навигатором.

– Минут десять. Сейчас свернём вправо и там ещё минут пять до гостиницы.

– Наскоро перекусим и за работу. – сообщил я Колосову.

Тот лишь молча кивнул. Вид у него был собранный и суровый, практикант рвался в бой. Ему хотелось показать себя, выделиться, не ударить в грязь лицом, не провалить первое в его карьере настоящее дело. «Сосунок бестолковый» – подумал я, но в слух конечно этого не сказал.

Туман стал рассеиваться. За окном заморосил дождик. Небо висело над землёй серыми тучами, навевая уныние и грусть.

Пригородный район, почти село, состоял примерно из тысячи частных домов. По меркам города – совсем небольшой, а по сравнению с такими же погибающими районами – селами – вполне приличный. В центре высились несколько «хрущевок» и советского типа двухэтажные дома. Вдали выглядывал остов недостроенной девятиэтажки, что давало повод надеяться на развитие пригорода и его дальнейшее благоустройство.

Мы свернули с центрального шоссе на грунтовую дорогу и остановились у небольшого двухэтажного деревянного строения с обветшалой вывеской «Гостиница «Деревенский дворик». Для провинциального маленького поселения всё оказалось не так уж и плохо. Чисто, уютно. Обстановка была простенькая, без изысков, но все необходимое имелось.

Обедом нас накормили вкусным, почти домашним. Я настолько проголодался, что отвел душу вареной картошкой, щедро сдобренной маслом и посыпанной укропом с зеленым лучком и довольно откинулся на спинку стула, словно домашний увалень-кот, только что не мурлыкал. Переводя дух, посмотрел на стажера – столичную штучку, было видно, что и он наслаждается наваристым супом, которого наверное никогда не ел в городских столовых. Парень одобрительно крякнул и отложил ложку в сторону, с благодарностью посмотрев на повара – солидную женщину с пухлым добрым лицом.

Я выглянул в окно. Пейзаж за окном так и не сменился, дождь похоже зарядил надолго. Серое небо изливалось упругими струями, тихими и монотонными, капли равномерно стучали по козырьку, скатывались по стеклу и шлепались на землю. В такую погоду я любил понежиться в кровати с книжкой в руках и баночкой пива с горкой «кириешек» или орешков, а то и подремать на диване перед телевизором, но здесь, когда речь шла о детях, расслабляться было нельзя в любую погоду и я, пряча зевок в ладони, попросил заварить кофе, и пока ждал напиток, прошел в ванну в своем номере, чтобы принять прохладный душ и взбодриться.

Пока я вытирался полотенцем, мне вдруг подумалось, что жить в такой глуши наверное невероятно скучно… хотя… вот он город, наверняка, и автобусы ходят, и работают люди в основном в центре, да вот ещё и криминал выплыл. Да ладно те, у кого сады-огороды, им отдыхать некогда, а те, кто в «панельках»? И всё же, в таком-то месте, где все знают друг друга если не по имени, то по роду занятий точно, о чем ещё можно беседовать друг с другом? Только обсуждать кто куда пошёл, какие продукты купил к ужину. Сходить здесь абсолютно не куда. И вот поди ж ты – такое преступление… И ни свидетелей, ни подозреваемых…

– Пора за дело. – крякнул я, настраиваясь на рабочий лад. – Мы не в отпуск к бабушке приехали. Давай наведаемся к главе, по моим ощущениям, там же и полицейское отделение должно быть. – сказал я практиканту. В таких районах часто всё в одном месте находится, для экономии места и удобства управления. Узнаем подробности, а потом и решим что делать дальше.

Мы одиноко шли по улице с придорожными деревенскими домиками в сельскую управу. Я втянул голову в плечи, поднял воротник ветровки, которую предусмотрительно велел взять мне Женька, и перешагивал уже успевшие образоваться цепи луж.

Колосов сначала задирал повыше брюки, перепрыгивал через островки асфальта, недовольно корчил мину, брезгливо оглядываясь по сторонам. Спесь с него сошла, словно её смыло каплями дождя. Он зябко ежился в своей светло-голубой рубашке, с которой струйками стекала вода.

– Дааа, век живи, век учись. – процедил я. – Погоду желательно узнавать на месяц вперед, чтобы не попасть впросак.

Сергей кисло улыбнулся, и мне даже стало его немного жаль. Я вспомнил себя молодым, наверное тоже для моего наставника был не подарок, но Степан Игнатьевич был терпелив и в меру снисходителен, а я до сих пор благодарен ему за ценный опыт. Это, конечно не отменяло строгости в его наставничестве, но он никогда не позволял себе высмеять мою неопытность и горячность, тем более прилюдно.

Я полез в сумку и достал дождевик, простенькую одноразовую накидку. Ну хоть так, чем смотреть на «мокрую курицу» с дождевыми потеками и лужами на полу, когда мы зайдем в помещение.

– Держи, практикант. – я протянул ему плащ. – Это приказ. – сказал я, заметив что Колосов собирается отказаться. – Зайдем в кабинет – будешь мокрые следы свои оставлять.

Он с благодарностью в глазах, надел презент и сразу как-то даже повеселел.

В кабинете участкового сидел человек в штатском, грузный мужчина с массивным выпирающим животом и головой, вросшей в плечи. Осунувшееся лицо с темными кругами под глазами выдавало его плохое самочувствие, маленькие, заплывшие жиром глазки с красными сосудами посмотрели на нас неодобрительно строго.

Не дожидаясь расспросов, я протянул ему свое удостоверение и представил помощника. Он густо покраснел и попытался вскочить с места, но не удержался на ногах и плюхнулся обратно в кресло, которое издало под его весом протяжный скрип. Капли пота выступили на его обвисших щеках и лбу, он засуетился, не зная, что предпринять в первую очередь – промокнуть лицо платком или попытаться ещё раз отдать мне честь.

«Как же он работает с такими телесами? Неудивительно, что следствие топчется на месте. – невольно подумалось мне, но в слух сказал. – Сидите. Давайте лучше сразу перейдем к делу».

– Что вас интересует? – спросил он и от любезного, если не сказать, елейного тона, его щеки заходили ходуном.

– Меня интересует картошка, огурцы, помидоры… – начал перечислять я, загибая пальцы, а лейтенант посмотрел на меня округлившимися от удивления глазами. «Сколько ему лет? – вдруг подумал я. На вид ему можно было дать, и тридцать, и все пятьдесят, но в таком почтенном возрасте человек не может быть так туп. Непроходимо туп. Вот и ответ на вопрос – почему дело не расследовано, а преступник всё ещё похищает детей и спокойно разгуливает на свободе». – Ну конечно, что ещё может меня интересовать, как не дело, по которому я сюда приехал?! – процедил я сквозь зубы.

– Да, да, конечно. – он снова тяжело поднялся, сбрасывая с себя оцепенение и пыхтя полез в сейф.

Я чуть не расхохотался, когда увидел тоненькую папочку под номером «21». Да у меня сведений больше в десятки раз.

– Так мы всё послали вам в город. – сказал он. – На изучение.

Некоторое время мы пялились друг на драга, он с непониманием, я с изумлением.

– И вы не сделали копий?

– У нас нет копировального аппарата. – развел он руками.

Стоявший у порога и до сих пор молчавший практикант присвистнул.

– Прямо прошлый век. – сейчас даже дети понимают, что можно было снять хотя бы на телефон.

– Молодой человек. – возмущенно вскинулся лейтенант. – Я попрошу вас соблюдать…

Я не дал ему договорить.

– Мы приехали сюда выяснить обстоятельства дела. – сказал я примирительно, хотя всё внутри меня кипело от гнева. – Так давайте начнем. Кстати, а где остальные ваши коллеги? В рапортах фигурируют многие фамилии. Есть те, кого я знал лично и был о них весьма высокого мнения.

– Так многие в город перебрались. – пожал лейтенант плечами. – Кто на пенсию ушел. Кто хлебное местечко нашёл и вкалывает «на себя» – криво усмехнулся он, а в глазах его вспыхнул завистливый огонёк к более успешным и предприимчивым товарищам.

– Понятно! – выдохнул я, осознавая всю абсурдность ситуации – преступный мир разрастается, применяет новые методы мошенничества, совершенствует навыки и учится новым технологиям, а мы застряли в прошлом, особенно вот на таких окраинах. – И все «бегства» произошли, как только наклюнулось сложное дело?! Странно, всё это похоже на несостоятельность и дезертирство! – вспылил я. – Ну да ладно. Расскажите всё, что вам удалось выяснить.

Он нехотя оторвал свой зад от стула, протопал к подоконнику, где в кучу были свалены пакеты с едой, тарелки с засохшими корками, коробки от пицц, картошки фри и прочей снеди, рукой сдвинул всё это «богатство» в сторону и включил чайник, потом достал из тумбочки большой пакет со сдобой, вывалил его содержимое на большую тарелку и поставил на стол.

Мы с Сергеем молча наблюдали за его манипуляциями, недоумевая, как можно так наедаться? Меж тем чайник вскипел, и на столе появились чашки с пакетиками «Липтона». Михаил Иванович разлил кипяток по кружкам и подвинул ближе к нам угощение.

– За чашкой горяченького, легче и рассказывается и слушается. – заявил он.

Сергей от сладостей отказался наотрез, я тоже не притронулся к разносолам, а вот чай пил с удовольствием, жидкость текла в желудок, согревая, и тело, и душу.

Игнатенко начал с самого начала, но в целом ничего нового не поведал, всё это я уже читал в документах. Пока он вещал, я подошел в окну, прислонился лбом к стеклу и надолго погрузился в размышления, краем уха улавливая скучные и мрачные повествования.

– Окей, понял я всё. – прервал я лейтенанта. – Ничего дельного вы нам рассказать не можете, показать тоже. Придётся начинать все сначала.

– Ну как же? – засопел он. – Я вам столько рассказал…

– Ага, словно детективный роман пересказал. – Я потер лицо ладонями, понимая, что документов нет, опросов-допросов актов – нет, а главное, версий и планов, куда двигаться и с чего начать, тоже нет.

– Дайте мне список похищенных детей, даты их исчезновения, время, адреса, имена родителей, где работают, кто бывал в доме, где и с кем дети гуляли… В общем всю хронологию и подробности жизни. Надо понять каков принцип отбора детей, масштаб местности и прочие аспекты. Возможно – кто-то мстит родителям, а может обнаружится какая-то связь между семьями или детьми. И дайте мне карту района.

Михаил Иванович почесал затылок.

– Так ведь все документы у вас! – напомнил он.

– Я не видел там таких данных.

Игнатенко молчал, поджав губы и закатив глаза, а я понял, что ничего этого и в помине сделано не было, и готов был дать этому жирному кретину такого тумака, чтобы он вылетел отсюда со скоростью света, но еле сдержался, чтобы не отчитать его по полной программе и лишь заметил:

– Голова дана вам, только на то, чтобы повышать благосостояние некоторых производителей продуктов – для другого она не пригодна? По окончании дела – советую вам уйти в отставку самостоятельно, не дожидаясь ответных мер.

Он как-то сразу сник, руки у него задрожали, тройной подбородок заходил ходуном.

– Между прочим, в Штатах например не принято чморить человека за его вес и внешний вид и унижать его достоинство.

– О, боже. – вырвалось у меня. – Дай мне, Господи, терпения и не введи во искушение!

– Я пришел недавно, поэтому еще толком не знаю всей правды. Только то, что успел прочитать.

Даже практикант понимал всю трагедию ситуации. Он ерзал на стуле и видно было, что едва сдерживается, чтобы не высказать своё мнение.

– Хотя бы телефоны родителей у вас есть? Обзвоните их и пригласите сюда. Надеюсь это-то вы сможете сделать?

– Обижаете, начальник, думаете мы тут в провинции совсем дурные?

Он схватил трубку, достал из ящика затисканный листок и начал набирать телефоны.

– Пока мы ожидаем потерпевших, – предложил я, – давайте прогуляемся по местным улицам.

– В дождь?

– В такую погоду?

И лейтенант, и практикант устремили на меня изумленные взгляды.

– Что нам это даст?

– Я хочу осмотреть местность, где по моим сведениям, произошли нападения на жертв.

– Но там не осталось никаких улик! – Игнатенко явно не хотел покидать свой кабинет, маленький, но теплый и сухой. – За полгода, если что-то и было, то давно исчезло.

– Благодаря вам, должен заметить, вашей халатности и тупоумию! – рявкнул я. – На ваших глазах, в вашем районе совершаются преступления, а вы распиваете чаи и набиваете своё брюхо вкусностями! Позор!

Лейтенант покраснел и глаза его налились кровью. Если бы не моё звание, он, наверное, врезал бы мне или выписал «леща». Сергей тоже выглядел недовольным.

– А ты, сопляк, решил слиться? Скатертью дорога. Хватит дискредитировать наши органы своим поведением.

Колосова возмутили мои слова, но оправдаться было нечем и он опустил голову, боясь встретиться со мной взглядом.

– Виноват. – промямлил он. – Больше этого не повторится.

– То-то же. – буркнул я и вывалился наружу.

Порыв ветра бросил мне в лицо пригоршню холодных капель, но я этому был только рад – жаркое и удушливое лето уже изрядно попортило настроение. Влажная и знойная погода создавали эффект парника, а с моим сердцем это было крайне губительно.

– Ближе всего к нам детская площадка, где пропала Кристина Рубцова. Её семья живет вот в той пятиэтажке. – лейтенант указал рукой на типичную «хрущевку», одну из пяти, выстроившихся в ряд. – И гуляла с няней здесь же, во дворе.

– Прекрасно. Отсюда и начнем.

Мы направились во двор. Сейчас здесь было немноголюдно. Возможно полуденный зной и дождь напугали нянечек, бабушек и родителей, выгуливающих своих детей. А может с тех самых пор в людях поселился страх за своих малышей. Но тогда это была зама, холодная и снежная, сейчас стояло лето. Нам предстояло вернуться в прошлое и

прекратился, словно по заказу, выглянуло солнце и стало невыносимо душно. Зато во двор высыпала ребятня со своими провожатыми.

Стараясь не привлекать к себе внимания я попросил своих коллег оставаться в «тени», возможно присесть на лавочку и понаблюдать за всем, что будет происходить. Игнатенко никто из присутствующих не узнал, что неудивительно при его-то работоспособности и «популярности», а Колосов был и вовсе новичком, поэтому два человека спокойно сидели под сенью старого корявого клена и пытались думать.

– Интересный факт. – изумился я. – Во дворе сидят незнакомые мужики, а никто не обращает на них внимание! И это в свете трагических событий последних месяцев?! Всем всё-равно или люди перестали верить в правосудие?

Я обходил площадку, тщательно высматривая мелкие детали, которые могли бы рассказать мне о том дне и задавал себе вопросы, например, откуда площадка просматривается лучше всего? Как часто преступник приходил сюда, чтобы изучить обстановку, разузнать всё о детях и их родителях. Тут мне пришла в голову мысль, что этот человек мог быть из здешнего круга обитателей. Возможно, что его хорошо знали, так хорошо, что он просто не мог попасть под подозрение. Сейчас я заметил, что взгляды всех взрослых направлены в сторону «подозрительных типов».

– Ну наконец-то. – вырвалось у меня. – Проявили бдительность и сознание. – Мы из города! – громко сообщил я всем присутствующим. По поводу того, что у вас творится в последнее время. – на лицах пробежала искра облегчения. – Если у вас есть, что нам рассказать, милости просим. Если – нет, то прошу вас не обращать на нас внимание и не мешать своими расспросами.

Народ поутих. Многие сорвались с мест и удалились так быстро, как только могли поспеть детские ножки маленьких воспитанников. И вскоре мы остались совершенно одни. Ну так даже и лучше, ничего не помешает ходу моих мыслей.

Я подходил к каждому дереву, посидел на всех скамейках, прошелся мимо киосков. Мне удалось найти самое идеальное место для обзора и возможных маневров – скамейка у самой горки и турникетов – спереди отличный обзор, сзади кусты сирени, за которыми вилась тропинка к проездной дороге. Дальше шли гаражи и уже за ними был хороший проход к домам с обратной стороны.

– А это значит, что преступник – местный житель, и человек одинокий. – делился я своими рассуждениями с напарниками.

– Ну, тогда его должны были все видеть – выдал дельную мысль Игнатенко. – Осталось только спросить у свидетелей, кто это был.

– Вряд ли вам скажут. – покачал головой я. – Этот человек настолько незаметен, что в глазах людей – это просто часть пейзажа. Давайте обойдем другие места преступлений.

Следующей нашей остановкой стал подъезд одного из домов, откуда исчез трёхлетний Кирилл. Здесь всё обстояло намного сложней – рядом находились мать и бабушка. Отец отсутствовал всего несколько минут, и этого хватило, чтобы мальчика похитили. О чём это говорит? Да только о том, что этот человек живет где-то рядом и сумел вовремя сориентироваться и начать действовать. В тот день была прекрасная майская погода, иначе бы поездка на дачу не состоялась – кому охота в майские праздники тащиться на огород, чтобы работать под дождем или ветром?

Следующим нашим адресом был деревенский дом, и не просто дом – хоромы. Однако мальчика похитили именно из-за забора, кованного с ажурным орнаментом, перелезть который было бы нереально физически, мне казалось – это невероятным. В ухоженном саду, просматриваемом через железные прутья, бегали две огромные овчарки, которые при виде нас насторожили уши и повернули в нашу сторону свои оскаленные морды.

– Соседи ничего не видели и не слышали возни или криков. – сообщил лейтенант. – Ребята тогда прошлись по всей улице, облазили весь двор. Была даже версия, что родители сами, намеренно или случайно убили сына. Но эту версию ни доказать, ни опровергнуть не смогли. Дело так и застопорилось. Он пропал первым и его долго не объединяли с другими делами. Это уже потом его присоединили к «группе». А первоначально работали волонтеры, дознаватели. Перерыли весь дом и двор – и ничего. Здесь много места, куда можно спрятать труп, а декабрь этой зимой был ветреный и снежный. Родители по весне в любое время могли его перезахоронить, сжечь и пепел развеять, да мало ли… Вполне возможно, что они не сразу обратились в полицию, а выждали некоторое время, чтобы замести следы. За ними была установлена слежка, но ничего подозрительного так и не заметили. А потом ребята ушли, и всё забылось. Дело пролежало на полке довольно долго. И только когда пришел я, достал его, просмотрел другие дела и решил приобщить в общую папку. Вот вы говорите, что мне всё равно, что творится здесь, а кто собрал все данные и передал их выше? Мог же просто забросить и успокоиться.