Умри, чтобы выжить

Глава 1: Прибытие и инициация

Глава 1: Прибытие

 Сознание возвращалось медленно, непривычно тяжелая, голова раскалывалась от ужасной боли. Пашка тихонько застонал и прикрылся рукой от света, резанувшего глаза. Попытался понять, где находится, и с удивлением обнаружил себя в кресле частного самолета. Пассажиров в салоне было немного. Собственно, он и двое громил по другую сторону прохода, одетых, как близнецы, в черные военизированные костюмы. Заметив, что пленник зашевелился, один из них, восточной внешности, поднял взгляд от смартфона и кивнул второму, по чертам лица, скорее жителю северной Европы.

Тот посмотрел в упор и хмыкнул:

– Быстро же ты очухался.

Нет, английский Пашка, конечно, знал, в объемах школьной программы, но не так чтобы очень хорошо. А потому ему не составило труда притвориться, что не понимает в принципе. Незнакомец между тем неохотно поднялся с насиженного места, приблизился и без разговоров… ударил? Возможно. После второго пробуждения, больше походящего на воскрешение из мертвых, Пашка не смог полностью проанализировать момент, точно из него вынули и выбросили важную деталь пазла.

Самолет уже приземлился на крошечном аэродроме, затерянном среди хвойных лесов. Пашку, точно щенка, выволокли на поданный работниками трап за шкирку и недвусмысленно толкнули в спину, едва не отправив в полет. И он было послушно рванул вниз по ступеням, но крепкая пятерня стиснула до боли плечо, удерживая.

– Бежать не советую. С острова никуда не денешься, а поймаем – мало не покажется.

Неприкрытая угроза, защекотавшая ухо вместе с чужим прокуренным дыханием, вызвала табун мурашек, скользнувших по спине. И Пашка машинально кивнул.

Собственно он и не собирался. Пока во всяком случае. Ну, куда бежать, если даже не знаешь, в какую часть света тебя заволокли? Есть ли тут консульство твоей страны? Какие транспортные сообщения действуют, законы? Насколько влиятельная группировка тебя захватила? И главное, зачем?.. А ведь успех побега зависел и от многих других факторов.

Снаружи выл ветер и кружились густые хлопья снега, – значит не тропики, – и он плотнее запахнул куртку, разглядывая из-под вьющейся челки незнакомое место, подмечая детали. Взлетно-посадочные полосы, метров семьсот, покрытые плотной гравийной смесью, в количестве двух.  По краям полосы – лампы, которые включают вечером, создавая мягкое световое ориентирование. Возле терминала с большими окнами, через которые хорошо видно полосу: огромный внедорожник, чуть поодаль – ангар с металлическими воротами, где, видимо, и стоят самолеты. Навес для хранения топлива и обслуживания самолетов, а также пожарный шкаф с первичными средствами тушения. КПП… Через которое они выехали в поданном к трапу белом автомобиле с любопытной эмблемой на борту. Жуткий глаз с огромным черным зрачком на покрытом черными сосудами глазном яблоке в ореоле черной же “солнечной короны” точно смотрел в самую душу. Недобро так смотрел…

Обширность лесов, которые тянулись и тянулись за окном.

– А куда мы едем? – поинтересовался он на русском, включая дурачка.

Однако был тупо проигнорирован и, шумно выдохнув, устало откинулся на спинку кожаного сидения. Пока было ясно только одно – убивать его не собирались. Во всяком случае до поры. Даже бросили, точно кость голодному псу, пирожок с мясом, купленный в уютной пекарне маленького, незнакомого городишка, узкими, заснеженными улицами которого нес пленника стильный автомобиль.

Впрочем, в городе, где преобладали небольшие каменные домики квартир на шесть-десять, уютные кафешки, лавки различных ремесленников, но не было замечено ни одного сетевого магазина, они не задержались. И задумчиво уплетая пирожок, Пашка тщетно вглядывался в стену деревьев за окном, надеясь увидеть еще какие-то строения или огни.

К тому времени, как они въехали на мощеный двор, преодолев тяжелые кованые ворота, трехэтажное здание, раскинувшееся впереди на манер Казанского собора, тонуло в темноте, в это время года так рано накрывающей округу. Большое, снаружи выполненное в готическом стиле и напоминавшее замок, внутри оно, неожиданно, оказалось светлым и отделанным по последнему слову интерьера и техники. В этот час, не такой чтобы и поздний, казавшееся совершенно пустым.

Проведя пленника по пустынным коридорам и лестницам на второй этаж центрального здания, похитители постучали в одну из одинаковых дверей, отличающуюся лишь табличкой, и втолкнули его внутрь.

– Проходите, мистер Макаров. Устраивайтесь, – все на том же английском, предложил восседающий за черным полированным столом крепкий, светловолосый мужчина лет сорока, указывая рукой на кресло визави к нему.

Захлопнувшаяся за спиной дверь отрезала пути к отступлению, и Пашка послушно опустился на краешек мягкого кресла, обтянутого черной кожей, разглядывая мрачноватый, но стильный интерьер. Который более чем соответствовал резковатым, решительным чертам лица незнакомца, серые глаза которого точно просвечивали рентгеном, отчего стало крайне не по себе.

– Меня зовут мистер Свенсон, – представился тот, позволив гостю осмотреться.

– Мне объяснят, наконец, что здесь происходит? – упрямо на русском, потребовал Пашка, перебив приветственную речь мужчины.

– Если вы готовы слушать и перейти на знакомый вам  универсальный английский, – выставил мужчина условия. Выдержал длительную паузу. И наконец, вдохновенный молчанием собеседника, продолжил: – Мы с вами находимся в закрытом колледже для парамонов. Людей с паранормальными способностями, – пояснил он для тупых. – Вас доставили сюда…

– Похитили, – поправил Пашка, вновь посмев перебить директора.

Тот удрученно вздохнул, но терпеливо сдержался. Знать не впервой.

– За время обучения вы не только научитесь жить с открывшейся способностью. Телекинез, верно? Но и контролировать ее, применять на практике на благо организации.

Между лопаток умостился неприятный холодок. Пашка не спрашивал, откуда эта организация узнала его секрет, который он так старался скрыть от окружающих. Подобная мелочь меркла перед   перспективами, что рисовало богатое воображение, которое подпитывали фильмы и книги, коих было прочитано не мало.

– А если я откажусь? – осторожно спросил он.

– У вас нет выбора, – отрезал Свенсон, и в голосе его прорезались суровые нотки. – Вы либо закончите обучение, либо вас вынесут вперед ногами. И чем раньше вы это поймете, тем лучше.

С последним словом, мужчина выложил на стол отпечатанный на ксероксе документ и подвинул ближе к собеседнику.

– Советую подписать чернилами. В противном случае, распишетесь кровью.

Пашка бросил на него быстрый взгляд, по выражению лица понимая – не шутит, и взял скрепленные скобой листы, знакомясь с содержимым, представляющим собой согласие сторон. Вот только почему-то три четверти документа занимали права организации, а остальное – обязанности студента, фактически, попадавшего в рабство, где с ним могли делать все, что угодно.

– Вы шутите, да?

Свенсон вместо ответа положил на край стола паркер.

– Нет.

Пашка только успел кинуть на стол бумаги, когда в ноге вспыхнула боль: яркая, сильная. Ощущение, что голень застряла в заборе, доски которого давят так сильно, что недолго до перелома, усиливалось с каждым мгновением, и с губ сорвался стон.

Черт! Как он это делает?..

– Подписывайте. – Боль усилилась. Аж в глазах потемнело… И Пашка до побеления в костяшках пальцев стиснул подлокотники кресла. Но нашел в себе силы качнуть головой. – Еще пара минут промедления, и я сломаю кость, – предупредил мужчина.

И Пашка, стиснув зубы, застучал ладонью по краю стола, сдаваясь.

– Ладно, – выдохнул он. Когда боль ослабла, повторил, подтверждая вырванное силой согласие: – Ладно.

Со сломанной ногой-то далеко не убежишь… А он тут задерживаться не собирался. Все одно документ, скорее формальность. Вряд ли они осмелятся предъявить подобное соглашение в суде, а значит, Пашке ничего не грозит. Да и где его этот суд искать будет? После такого, только в бега до конца жизни…

Ряд стройных букв, короткий росчерк, и собственный приговор подписан. Соглашение тут же забрали, копию не предложив, точно он был обязан помнить все заявленные пункты наизусть…

– Ошейник.

– Что?

Пашка недоверчиво посмотрел на протянутую ему узкую полоску эластичного пластика.

– Надевайте. Не вынуждайте возвращаться к демонстрации силы.

Нога еще болела, напоминая о ней. О том, что выбора у него, пока, нет. Что если он не убедит похитителей в покорности судьбе, тупо не покинет этот кабинет своими ногами… А потому, чуть помедлив, Пашка обернул полоску вокруг шеи. Щелкнул невидимый замок, и сразу стало труднее дышать. Впрочем, к этому можно привыкнуть. Со временем.

– Я рад, что мы поняли друг друга, – дежурно улыбнулся директор. Пальцы его ловко пробежались по клавиатуре, что фиксируя в компьютере. – На ужин вы уже опоздали, так что советую не проспать завтрак. Ровно в восемь утра. Распорядок жизни колледжа, правила и запреты, расписание общих и индивидуальных уроков вы найдете в любой из машин компьютерного зала. Удачи, мистер Макаров.

Жест мужчины недвусмысленно указывал на дверь, и Пашка поднялся, прихрамывая направляясь прочь. От попыток уложить в голове все случившееся, внутри, пока еще глубоко, зародилась боль.

Вот же угораздило…

– Да, – прозвучало вслед напутствие, – не пытайтесь бежать, в «украшении» датчик – вас обнаружат в любой точке острова.

Сука…

Сопровождающие дожидались снаружи, чтобы отвести нового студента до предназначенной ему комнаты в правом крыле здания. Судя по немногочисленным вещам, разложенным по комнате, у Пашки имелся сосед, значит будет у кого спросить, если возникнет необходимость. Вот только сейчас тот где-то отсутствовал.

Пашка долго валялся на узкой кровати, прокручивая в памяти разговор со Свенсоном. То и дело искал на поясе джинсов мобилу, однако каждый раз нащупывал рукой пустоту. Отобрали, сволочи. Не в силах оставаться в бездействии, он прихватил куртку и вышел, с первых минут нарушая правила, ведь в силу уже вступил комендантский час. Ровно в девять. Обернувшись, придал взглядом закрывающейся двери ускорение, вложив всю бурю испытываемых эмоций, и она хлопнула, как от сквозняка.

Никого не встретив в жилом корпусе, на первом этаже которого располагалась столовая, Пашка прошел одной из крытых застекленных галерей, что соединяли корпуса. Быстро пересек холл главного, административного здания, предполагая тут наличие охраны или часовых. Для первой разведки и общего осмотра хватит…

В левом крыле оказался обещанный учебный центр. Заметив неестественно повернутую камеру, вынужденную пялиться единственным оком в потолок, Пашка сначала довольно оскалился, но догнав ход мысли, бегущей впереди отупевшего от голода и пережившего стресс разума, завертел головой. Из ближайшего кабинета, дверь которого была прикрыта неплотно, сочился слабый лучик света.

Подозрительно оглядываясь, Пашка подошел, приоткрыв дверь пошире, и заглянул в непривычную глазам темноту, тщетно силясь разглядеть хоть что-нибудь – при звуке шагов неизвестный выключил фонарик. По спине пробежали мурашки. Уже сделав шаг назад, Пашка сдавлено вскрикнул, затянутый внутрь помещения и припертый к стенке сильными руками.

– Тихо, – велел неизвестный шепотом в самое ухо. – Ты в курсе, что отбой давно был, парень?

– А ты? – выдавил Пашка, предполагая в неизвестном студента этой забытой богом дыры. Персоналу-то с чего таиться?.. – А можно отсюда домой позвонить? – спросил он, притворяясь дурачком. – У меня мама волнуется.

– Новенький. – Хватка ослабла. – Связи с материком вообще нет, никакой, даже у преподов. По междугородке только высший состав может звонить.

С губ сорвалось бранное словцо.

Угораздило…

– Давай сваливать, пока не застукали, – заметил незнакомец. – А то, не успев приехать, познакомишься с “нулевым”.

Он напряженно засмеялся и потянул новенького в коридор. Оказавшись на поверку блондином с серыми глазами, лет на пять старше самого Макарова, едва переступившего порог шестнадцатилетия.  Плотно прикрыл дверь.

– Камера, – спохватился Пашка, уже у самой лестницы. Притормозил, чтобы применить способность, вернув аппарат в должное положение.

– Еще используешь глаза? – спросил неизвестный, когда, вернувшись в жилой корпус через двор, они оказались в одной из комнат студентов. Его? Радушный хозяин выставил на стол бутылку шипучки с этикеткой на незнакомом языке, вазочку с печеньем. И пашкин желудок предательски заурчал.

– В смысле?

– Ты угощайся. Угощайся. – Подвинули вазочку ближе к нему. И Пашка благодарно кивнул. – Глаза ни причем, начинающим только кажется, что они передают силу. Все, что хочешь сделать, надо представить тут, – незнакомец приложил пальцы к голове. – Я – Питер Ваймс, второй курс.

– Павел Макаров, – представился он в ответ, запив печенье. – Давно тут?

– С сентября того года.

Больше года уже. Пашка чуть не присвистнул. Интересно, а он не…

– Не пытался сбежать отсюда? – спросил Пашка, запоздало понижая голос. Кто знает, может тут и в комнатах студентов камеры стоят или уши у стен есть…

– Пробовал. Поверь – шансов нет, – как-то слишком поспешно, заученно, что ли, заверил Питер. Заставив Пашку неожиданно напрячься. Что он, собственно, знал об этом Питере? Ничего. Как и об этом месте, со всеми его обитателями. Может, он всех новеньких так обрабатывает, чтобы им в голову не пришло рыпаться?.. – Отсюда не выберешься, пока не закончишь обучение. Или пока тебя вперед ногами не вынесут.

– Свенсона цитируешь, – хотел Пашка заметить, как бы, между прочим, чтобы проверить реакцию собеседника, но глаза против воли прищурились.

И Питер заметил. Усмехнулся. Сделав несколько глотков шипучки прямо из горла, оседлал свой стул на манер деревянной лошадки и посмотрел в упор:

– Слушай, я понимаю, ты не в восторге, и вообще все это выглядит… Но если не нарушать правила, старательно учиться и понять, для чего создатели колледжа все это делают, слушать внимательно, тут может оказаться совсем не так ужасно. Просто вы сразу принимаете все в штыки. Оцениваете обстановку, как опасную, окружающих – как врагов, а себя – как жертв. Но это неправильно. Я тут достаточно, чтобы понять, что, если паранормов не обучать, то большая часть из них быстро погибает, либо сходит с ума, так что не зря это все. Они и для нас стараются.

– А пригласить, как в Хогвартс, слабо? Я хочу обратно! В свою жизнь!

Деструктивные эмоции, что копились с момента похищения, переполнили его, трансформируясь в желание выместить. Выплеснуть во вне разъедающие его возмущение и страх. Взгляд остановился на бутылке в руках собеседника. И та вырвалась, чтобы с силой удариться об пол, разлетаясь на части.

Вспышка мгновенно угасла, и Пашка бросился собирать осколки:

– Прости… Я не хотел.

Питер вздохнул, оставаясь все таким же холодным, спокойным.

– Именно потому ты и здесь, Павел, – подавая совок, назидательно заметил он. – Ты не контролируешь себя в полной мере, представляя опасность для окружающих. Ведь можно кинуть в кого-то и шкаф…

– Но у меня мама волнуется…

– Вот и подумай о ней, если на себя плевать. Ведь силы будут только расти. Вырываться из-под контроля, – продолжал гнуть свое Питер. И Пашка закусил большой палец, понимая, что сам дал похитителям рычаг давления на него. – Порезался?

– Нет. – Собрав все стекла, что нашел, Пашка выпрямился, избегая смотреть на собеседника. – Я, наверное, к себе пойду. Поздно.

– Только не попадись никому, а-то мало не покажется, – вместо пожелания доброй ночи, посоветовал Питер. – И не делай глупостей, хорошо?

Пашка кивнул. Тенью скользнув вдоль стены коридора до нужной двери, нырнул в темную комнату. Бросил взгляд на пустую постель соседа. А этот-то где бродит? Похоже, нарушать правила на свой страх и риск в колледже было принято…

Инициация

Утром, открыв глаза, Пашка едва не застонал, увидев высокий потолок, а после арочное окно, за которым сияла одинокая утренняя звезда. Зарылся было в одеяло, отказываясь принимать реальность, но вспомнил напутствие директора. А потому заставил себя подняться и отправиться в столовую. Силы ему в любом случае понадобятся.

Устроившись в уголке, исподволь разглядывал собравшихся, что представляли собой довольно разношерстную, многонациональную компанию. По большинству, вот сразу и не скажешь, что они пленники, что не совсем обычные люди. Разве что разговоров было не слышно, хотя обычно девчонки любят потрещать в компании сверстниц. Несколько раз ловил на себе ответные взгляды, но заговорить с ним никто не пытался. Впрочем, он тоже не горел желанием общаться, так что…

Выскользнув из столовой одним из первых, отправился в учебное крыло и отыскал обозначенный на плане компьютерный зал. Включил дальний компьютер, ища уединения. Покопавшись в доступных любому пользователю файлах, нашел обучающие пособия по телекинезу и углубился в чтение. Чтобы бороться с чем-то, необходимо как можно больше узнать об объекте. А он намеревался совладать со способностью и, так или иначе, выйти из колледжа обратно в большой мир.

– Хай, – заглянул в комнату чернявый паренек, говоривший на таком же жутком английском, только с немецким акцентом. Одетый в форму заведения, представляющую собой черный костюм с воротником стойкой и серую рубашку. Девчонки носили черные платья и серые чулки. Убедившись, что новенький один, подошел и взял стул с соседнего места, придвигая ближе. – Я Ганс. Второй курс.

– Павел.

Немец бесцеремонно заглянул в текст и понимающе протянул:

– Телекинетик…

– Ага, – осторожно ответил Макаров. – А ты?

– А он – змеюка. Ищет противника с непересекающимися способностями для турнира.

Пашка вздрогнул от звука незнакомого голоса за спиной и резко обернулся к высокому рыжему парню, будто материализовавшемуся из воздуха. Наверное, его физиономия сейчас выглядела безумно забавно, потому как тот улыбнулся во все тридцать два зуба. Вот только улыбка Пашке совсем не понравилась, как и то, что ее владелец стоял позади.

– Отто. Телепорт, – представился рыжий. – А какая у тебя вторая способность?

– Вторая? – напрягся Макаров, которому и одной-то хватало за глаза и за уши. Качнул головой, поворачиваясь, чтобы удерживать обоих парней в зоне видимости. – У меня ничего нет.

Рыжий недобро засмеялся:

– Да он, похоже, и правда не знает. Инициируем? – задорно предложил он Гансу.

– Можно, – воодушевился немец, поднимаясь.

– Ээ… Чего это вы задумали?

Вскочив со стула, Пашка попятился от парней, прижимаясь к краю подоконника, чтобы рыжий не мог материализоваться за спиной. Помощи ждать было неоткуда, и он подобрался, готовясь сражаться, если странной парочке вздумается полезть в драку.

– Шли бы вы… – посоветовал он, не показывая внешне никак своей неуверенности в том, что справится. Одно дело сцепиться с дворовым хулиганьем и совсем другое – с незнакомыми паранормами.

И тут же в грудь пришелся невидимый удар, больно приложив о подоконник поясницей. Не такой сильный, чтобы сломать ребра, но достаточно ощутимый.

– Ментальный удар, – заносчиво продолжал Отто знакомить новичка с перечнем возможных способностей.

– Упрямится, – сделал вывод Ганс, когда Пашка ничем не ответил на хулиганскую выходку, лишь стиснул покрепче зубы и выпрямился, превозмогая боль.

– Ну, значит, сам виноват…

Не давая жертве опомниться, паранормы схватили ее в четыре руки и опасно перегнули через подоконник распахнутого настежь ментальным ударом окна. Одно неверное движение, и Пашка полетит головой вниз с третьего этажа. А здание, на минуточку, не панельная “хрущевка”, тут повыше будет.

– На счет три, – Ганс садистски улыбнулся.

– И двух с него хватит, – зло возразил приятель, за что-то невзлюбив новенького. – Молись, чтобы у тебя оказалась левитация.

Жертву еще дальше высунули в окно:

– Раз…

– Два…

Ужас затопил сознание Пашки, когда он почувствовал, как ягодицы скользят по карнизу, приближая падение на камни, которыми был вымощен двор. Он закричал, крепче хватаясь за обидчиков, вдруг отпрянувших от него, точно ужаленные, и они дружно рухнули на пол.

Ганс зашипел, точно змея, когда чья-то сильная рука сдернула его с простертой под ним жертвы, оцарапав ногтями, Отто отскочил сам, а Макарова бережно подняли, ставя на ноги.

– Питер…

– Что тут происходит? – сурово спросил Ваймс у притихших хулиганов, задвигая новенького себе за спину.

– Ничего, – бросил Ганс, потирая плечо и угрюмо глядя на блондина.

– Они хотели выбросить меня из окна, – вцепившись сзади спасителю в черный пиджак, накапал на “инициаторов” Пашка.

– А ты все шпионишь, Пит?! Ну-ну… – вставил свое словцо Отто, так сильно засунув костлявые длинные пальцы рук в карманы, что казалось – сейчас прорвет.

А Ваймса тут, похоже, недолюбливали. Или этой парочке никто не был по душе, кроме них самих? Делать выводы Пашка не торопился, еще ничего толком не зная об этом месте и его обитателях. Просто слушал, смотрел, пытался анализировать.

– Шпионю? Да его страх по всему колледжу гуляет, – Ваймс бросил взгляд через плечо. – Успокойся, все прошло. Валите отсюда.

Отто молча потянул приятеля за рукав к выходу, кивая на дверь, и тот беспрекословно подчинился, прежде чем уйти, сплюнув новенькому под ноги:

– Эмпат…

Пашка отцепился от единственного человека, которого знал, кто мог прийти на помощь и кто сразу принял его. Рухнув на ближайший стул, обхватил себя руками – от пережитого и ледяной волны презрения Отто и Ганса, его начало тихонько колотить.

– Успокойся, говорю, – присев рядом на корточки, Питер приподнял его лицо за подбородок. – Дыши глубже.

Он говорил не громко, обыденно, но все же в голосе крылась сталь, которую оказалось трудно ослушаться, и Пашка задышал, изгоняя из крови адреналин. Он цел – это главное. И впредь будет настороже, чтобы ничего подобного не повторилось.

– Вот так. Все в норме. Успокоился?

Пашка кивнул, все еще обнимая себя руками.

– Хорошо. Поверь, эмпатия – неплохой дар, который еще станет твоей силой.

Звучало заманчиво, но между строк юный паранорм читал, что путь к силе будет непростым и болезненным. Он посмотрел на распахнутое окно, за которым снова начинал кружиться легкий снег.

– Зачем они так со мной?

– Иногда эта пара заходит слишком далеко. Держись от них подальше, – вместо прямого ответа на вопрос, посоветовал Питер. – Колледж – жестокое место. В одиночку, здесь тяжело, так что студенты держатся небольшими группами, сходясь с теми, кого способны вынести. Советую найти себе такого человека и держаться его: есть, кому утешить, поддержать, прикрыть спину, да и просто с кем поговорить.

– А ты? – спросил Пашка, решив, что уже выбрал.

Питер улыбнулся, качая головой:

– Я плохая компания, малыш. – Не постеснялся даже задрать рубашку, демонстрируя шрамы: круглый, вероятно от пули, тонкий и длинный на боку от ножа и еще какие-то длинные, параллельные на спине. – К тому же одиночка.

– Но… – подался, было, Пашка за отступившим парнем. Замер, вспоминая, что ничего не знает о нем. – Расскажи о турнире, – попросил он, настигнув голосом в дверях.

Питер замер, оборачиваясь, и серьезный взгляд холодных глаз пригвоздил к месту.

– Тебя занесли в список на сегодня?

– Н-не знаю, – выдохнул Пашка. – Просто Ганс…

Вернувшись, Ваймс бесцеремонно подвинул стул Макарова, едва не откатившийся к окну, усаживаясь за компьютер и быстро извлекая необходимую ему инфу. Заметив значок администрации, Пашка быстро глянул в его сторону:

– А не влетит?

В ответ последовал лишь короткий моток головой.

– Завтра, – Пашка отчетливо расслышал тихий выдох. – Это хорошо. Успеешь посмотреть своими глазами. Ну… турнир – это что-то вроде зачета. Демонстрация уровня владения способностью в условиях реального боя, и практические занятия. Пары выбирает высший совет, но можно бросить вызов и самому. Поскольку в обычное время драки запрещены, это хороший шанс свести счеты, помериться силами или решить какие-то разногласия. Правила просты: Допустимы любые приемы. В амфитеатре дежурят медики, так что раненным немедленно оказывается помощь. Запрещено любое оружие, если только оно не сотворено прямо на арене, при помощи способности. Член высшего совета имеет право остановить бой в любой момент.

Закрыв вкладку, Питер поднялся:

– Ладно, малыш, мне пора на урок. Причинение боли и увечий, – Питер ухмыльнулся. Пытался отпугнуть? – Увидимся на турнире. Ты хоть и не участник, но присутствовать обязан. Да и полезно.

Пашка проводил спасителя взглядом и занял его место, решительно нажал клавишу мыши, вновь открывая папку «административное».

«Расписание занятий». Пашку точно подбросило, заставив метнуть взгляд на большие квадратные часы, висящие над дверью, свои, разбитые похитителями, он выбросил в урну еще вчера. Чертыхнувшись, бросился вон из комнаты, слетев вниз по лестнице – он опаздывал на урок по способности телекинез.

На турнир Пашка пришел заранее, чтобы не привлекать внимания к своей скромной персоне, столь громко заявившей о себе несколько часов назад, что теперь все на него оглядывались. Заняв место в верхнем ряду амфитеатра, арена которого находилась метров на пять ниже уровня первого этажа, и к которой довольно круто спускались три яруса сидений, замер, стараясь отрешиться от чужих эмоций, после инициации присутствующих общим фоном почти постоянно. Что, чье – не разобрать, а потому терпимо. Пока кто-то не пытался приблизиться, не оказывался случайно совсем рядом с его личным пространством, не направлял эмоции на него самого… Немного привыкнув к полумраку, ибо самым освещенным местом тут являлся песчаный пятачок внизу, понял, какое выигрышное место выбрал. Отсюда было прекрасно видно и участников турнира, и сцену, и ложу, где восседала темная фигура. Член высшего совета?

Балкон находился аккурат напротив, и по спине Пашки пробежали мурашки – он мог поклясться, что его разглядывают, изучают, точно микроба под микроскопом, и внезапное желание исчезнуть завладело всем его существом.

– Сидеть.

Пашка дернулся, уставившись на Ваймса, опустившегося на соседнее сидение. От парня веяло невозмутимостью, спокойной уверенностью и растворившейся в них каплей насмешки, которыми он чуток поделился с новоявленным эмпатом.

– Напугал, – упрекнул Макаров, чувствуя, как уголки губ невольно трогает слабая улыбка.

Однако тот остался абсолютно серьезен:

– Тебе надо учиться контролировать себя.

Зловещая фигура поднялась, объявляя первую пару, и Пашка вздрогнул, провожая взглядом Питера, который послушно спустился вниз, выходя на арену к своему противнику, в котором Макаров с ужасом узнал одного из преподов. Следующие за этим десять минут он не знал, чего больше в нем: страха за приятеля или восторга от зрелища, развернувшегося у него на глазах. Кроме того, преподаватель так же владел телекинезом, и Пашка жадно впитывал любые проявления этого дара, пытаясь постичь, чтобы потом повторить.

– Мне так жаль, – молвил он, когда обессиленный поединком, потирающий плечо Питер вновь опустился рядом. – Сильно болит?

Тот лишь отмахнулся:

– Шутишь? У меня не было ни шанса.

Впрочем, не заметно, чтобы проигрыш расстроил блондина, скорее наоборот, тот остался доволен собой и поединком в целом. Не надо даже владеть эмпатией, чтобы понять это по сияющим глазам и едва уловимой улыбке, блуждающей по лицу.

– Тогда зачем? Ведь он мог покалечить тебя.

– Габрилович? – Питер покачал головой. – Только если поставит себе такую задачу. А вообще, запомни на будущее: лучше выбирать противника сильней. Со слабыми оппонентами ты не будешь развиваться, поэтому, если потом на тебя нападет равный, то в ста случаях из ста ты просто проиграешь…

Объявили новую пару, и Пашка снова устремил взор на арену, следя за тем, как сходятся Отто и бледный темноволосый паренек, от которого фонило чем-то темным и опасным. Стало неожиданно жарко и пальцы расстегнули две верхние упрямые пуговки формы.

Ему показалось странным, что противник Отто только обороняется и не идет в атаку. Ощущал борьбу чувств, но не понимал, что происходит, пока неожиданно сильное, заключенное в шар пламя не сорвалось с руки, воспламеняя одежду телепорта, вспыхнувшего в одно мгновение. Попытавшегося уйти в перемещение, но вместо этого рухнувшего на колени. Но не ужас перед случившимся затопил Макарова, нет, – дикая боль, будто это он горел, и животный страх смерти. Пашка закричал, сползая с сидения на пол и щедро “делясь” ощущениями с собравшимися. Слезы катились по щекам.

– Нет! – совладал он, наконец, с голосом. – Я не хочу. Хватит!

Пашка сам не знал, куда бежит, не разбирая дороги, ничего не видя, кроме красных всполохов, и не слыша кроме крика Отто. Лишь бы подальше от ужаса, расползавшегося по колледжу, и тошнотворного запаха горелой плоти… Поскользнувшись на последней ступеньке крыльца учебного корпуса, нырнул башкой в сугроб, остудивший горящую кожу, да так и остался там, свернувшись дрожащим клубком.

Только все стихло в нем, немного улеглось, как кто-то, замерший в паре метрах, принес с собой новое чувство, холодное и колючее – жалость.

– Не подходите, – попросил он, отползая дальше.

– Павел, – послышался знакомый голос. – Я позабочусь о нем, – пообещал он незнакомцу и тот, послушно удалился.

Питер опустился рядом, такой надежный и эмоционально холодный. Где-то на дне тихо копошилось нечто, но было настолько слабо, что даже не идентифицировалось.

– Все, – сказал он, привлекая Макарова к себе, поглаживая по спине, и тот уткнулся лбом в крепкое плечо, ища спасения, – все позади.

Убаюканный покоем и заботливой лаской, Пашка тихонько вздохнул, исторгая из себя остатки негатива. Как там Отто – не спрашивал, ощутив его переход в мир иной, просто цеплялся за блондина, как утопающий за спасательный круг, брошенный судьбой.

– Будь моей парой, – попросил он, когда Ваймс провожал его до комнаты. – Прошу…

Но так и не получил ответа, тот только вздохнул, ловко стянув с Макарова мокрую одежду и, уложив в кровать, подоткнул одеяло. Постояв пару минут, растворился во мраке комнаты и лишь тихо, боязливо скрипнула дверь.

Проснулся Пашка от соприкосновения лицом с запущенной в него подушкой.

– Затолкай эмоции себе в зад и дай спать, наконец! – сердито бросил сосед. Часы показывали половину первого…